Пират (Порно комиксы пираты)

В окрестностях Анцио, в 81 году до н.э., на вилле Нова произошло событие, которое не могло остаться незамеченным обитателями. В бухте рядом с виллой якорь бросили два корабля с парусами цвета пурпурного. Если бы эта вилла находилась, к примеру, в Греции, жители уже давно скрылись, ибо все знают, что подобные паруса используют только пираты из Киликии. Однако данная вилла располагалась всего лишь в двадцати лигах от Рима, и о пиратах ходили только слухи без конкретных подтверждений. Поэтому жители виллы с интересом следили за происходящим: спуск шлюпок с кораблей, появление на них вооруженных людей и последующая направленность к берегу. Но к середине пути большинство любопытных уже вернулось к своим делам – все они были рабами, а управляющий Аниус строго наблюдал за работниками без дела. Всем было ясно, что Аниус мог быстро принять меры по наказанию тех, кто не выполнял свои обязанности. Тем более вилла на данный момент находилась под руководством ее хозяина – Тита Ацилия Грассуса, его дочери и Аниус понимал, что если хозяин останется недовольным, он может потерять свою должность и уважение, которое было связано с этой должностью. Для него это была большая потеря, так как он ранее был рабом и только что получил свободу.

Вдруг эти размышления Аниуса прервала петля, захлестнувшая его горло. От неожиданности он неловко размахнул руками и упал на землю. Вскоре после этого появился человек в кожаных доспехах с мечом в руке и медными бляшками на доспехах. Он быстрым движением ударил Аниуса по голове рукояткой меча, и управляющий потерял сознание.

Когда Аниус пришел в себя, то испугался до ужаса. Он оказался среди толпы работников виллы, которых связали. Воины бегали по всей территории виллы, выносили зерно из хранилищ, выкатывали винные бочки и доставали запасы на зиму – сушеные фрукты, колбасы, мясо и все остальное, что производила эта вилла. Все это грузили на телеги, которые были на вилле, и отправляли к кораблям. Там товарищи так же быстро загружали все на шлюпки у берега, а затем перевозили на корабль. На глазах потрясенного Аниуса все продукты, произведенные за год на вилле, были вывезены и погружены на корабль всего за несколько часов.

Когда захватители завершили загрузку продуктов, большинство из них вернулось на корабли. На берегу остался только главарь с двадцатью воинами, пять из которых охраняли группу людей, ранее работавших на поместье. Отдельно стояли Тит Ацилий Грассус, крепкий мужчина около 45 лет, и его дочь Ацилия. Девушка была еще очень молода, но уже проявляла признаки женственности, и отец искал для нее подходящего жениха. Отеца с дочерью охраняли двое пиратов, и по синякам на лице и руках отца можно было судить, что он противился им. В данный момент он стоял безразлично глядя в землю и обнимая свою дочь.

Главарь пиратов был высокого роста и крепкого сложения. Даже под доспехами просматривалась спортивная фигура; в его зеленых глазах четко проступала привычка командовать; а длинные рыжие волосы заплетены в две косы свидетельствовали о его знатности и уважении на родине. Остальные пираты были смуглыми, а их главарь выделялся бледной кожей, цветом глаз и волос, а также значительным ростом.

Он прошел вокруг группы пленных и безошибочно выбрал Аниана.

— Где хранятся деньги? — спросил он на незнакомом акценте латинским языком.

— Я не знаю, господин, — пробормотал Аниан.

Главарь молча извлек нож длинным клинком из ножен, взмахнул им и тут же лицо Аниана ощутило струи крови, а что-то упало на землю рядом с ним. Смотря вниз, Аниан почувствовал боль и одновременно осознал, что его левое ухо отсечено. Главарь поднял полотенце Аниана, вытер нож об него и повторил свой вопрос. Аниан, качаясь от боли и страха, быстро двинулся вперед перед пиратом, чтобы показать все скрытые места хранения средств, накопленных на поместье и ожидающих отправки в Рим. Удовлетворенный главарь забрал три наполненных деньгами кошелька и снова оттолкнул Аниана к группе жителей поместья, которые с ужасом наблюдали за пиратами.

Закончив с Аниусом, предводитель развернулся к стоявшим между двух стражников отцу и дочери.

— Кто такие? — спросил он, глядя на Тита Ацилия

— Я хозяин виллы. А это моя дочь. А с кем разговариваю — спросил римлянин с вызовом.

Предводитель пиратов внимательно осмотрел Тита Ацилия

— А тебе не кажется, что в твоем положении задавать вопросы смешно? — произнес он, насмешливо глядя на оппонента. — но, если ты так настаиваешь, я отвечу. Я владелец двух этих кораблей, я владелец всех этих людей — он обвел рукой нестройную толпу обитателей виллы. — Я хозяин твой и твоей дочери — он насмешливо улыбнулся. — А зовут меня Горрос Аданский.

Римлянин молча смотрел на Горроса. Его дочь жалась к отцу и в глаза пирату не смотрела. Тот, не торопясь подошел к римлянам. Потом взял за плечо Ацилию и потянул к себе. Ее отец дернулся, пытаясь защитить дочь и тут же упал, сраженный молниеносным ударом Горроса в челюсть. Ацилия увидев упавшего отца, укусила пирата за руку, но тот, на укус внимания не обратил, отвесил девушке несколько не особо сильных пощечин, потом развернул к себе и рывком сорвал с нее всю одежду.

В свои 18 лет Ацилия была безупречно сложена, и пират невольно залюбовался ее телом. Девушка инстинктивно прикрыла грудь и лобок, но Горрос развел ей руки и бесцеремонно стал ее ощупывать. Ацилия снова попыталась укусить пирата, но тот небрежно отмахнулся и, отвесив ей еще пару пощечин, снова стал изучать ее упругое молодое тело.

— Отпусти ее — требовательным голосом произнес пришедший в сознание Тит Ацилий, пытаясь подняться с земли.

— А что с этим делать? — насмешливо спросил пират, который в данный момент исследовал ягодицы девушки и, преодолевая ее сопротивление, расширял их, стремясь проникнуть глубже.

— Отпусти ее — отец Ацилии уже не требовал, а умолял и умолял, стоя на коленях.

Горрос с любопытством посмотрел на него и даже временно приостановил изучение тела Ацилии.

— Объясни мне — зачем мне ее отпускать?

— Она молода и еще не знакома с мужчиной. Если же ты отпустишь ее, я заплачу. Вдесятеро больше, чем ты получил на вилле.

— Деньгами я обеспечен. — Пират задумался. Но если ты заменишь ее для меня и выполнить все мои желания, то я гарантирую сохранить ее девственность и освободить ее в живом виде. Ты согласен?

Тит Ацилий Грассус побледнел, сжал губы и кивнул в ответ.

Горрос оттолкнул девушку к стражникам и подошел к римлянину. Тот продолжал стоять на коленях, а пират, приблизившись к нему, развязал шнурки кожаных штанов и опустил их, освободив огромный член.

— Ну покажи, на что ты способен? Я переспал со многими римлянками, но еще не имел дела с римлянином.

Тит Ацилий вздохнул, опустил голову и своей рукой взял член Горроса, направив его себе в рот. Горрос положил руку на голову римлянина и надавил.

— Начинай. Придется постараться!

И Тит Ацилий начал двигать губами по члену пирата, стремясь поглотить его как можно глубже. Уже после первых движений он ощутил результат своих усилий: член стал твердеть и увеличиваться в размерах. Тит Ацилий не останавливался, понимая, что только так он может спасти дочь. Когда эрекция Горроса достигла максимального состояния, Тит Ацилий почувствовал, что ему сложно открыть рот так, чтобы не задеть зубами огромную головку члена. Но Горрос направлял его движения, держа за волосы своей мускулистой рукой, и у римлянина не оставалось другого выбора, кроме как продолжать сосать этот большой член.

— А у тебя хорошо получается, мне нравится — Горрос увеличил амплитуду движений и их скорость. Он уже не обращал внимания на то, что делает Тит Ацилий, а просто трахал его в рот, не давая тому оторваться от его члена. В какой-то момент Горрос зарычал, прижал голову Тита Ацилия к себе и его дочь, не отрывавшая глаз от этой сцены, увидела, как ее отец давится спермой Горроса, пытаясь ее проглотить. Наконец пират отпустил голову своей жертвы, вытащил член и тот смог вздохнуть. Но унижение еще не закончилось, Горрос снова притянул голову римлянина к себе и заставил очистить член от остатков спермы. Пока Тит Ацилий этим занимался, у пирата снова появилась каменная эрекция и он приказал римлянину встать на четвереньки и задрать одежду, тот подчинился. Горрос подошел ближе, плюнул на головку члена и резко вошел в анус римлянина. Тот не выдержал и закричал от боли, но пират, не обращая внимания на крики, продолжал двигаться, увеличивая темп, чтобы опять достигнуть оргазма. Ацилия не отрывалась смотрела на насилующего ее отца пирата и в глазах ее загорался огонь ненависти. Горрос тем временем снова кончил и вытащил из своей жертвы член. Тит Ацилий обессилено упал у ног пирата часто дыша. Из его ануса сочилась сперма, смешанная с кровью. Взгляд пирата остановился на Ацилии. Она все так же раздетая стояла рядом с охранником и с ужасом смотрела на отца.

— Иди ко мне — обратился к ней пират

— Ты же обещал ее не трогать, если я удовлетворю тебя! — Тит Ацилий превозмогая боль пытался подняться.

— Я обязался сохранить ее невинность и отпустить!

Римлянин внезапно бросился к ногам Горроса, сумел повалить его, но пират, упавший, ударил Тита Ацилия в живот. Когда он, стоня от боли, упал рядом с ним, пират обвил шею римлянина руками и через несколько секунд раздался хруст. Взгляд Тита Ацилия сначала помутнел, а затем стал неподвижным. Пират отпустил тело и встал.

— Отец! — вскричала Ацилия и бросилась на Горроса.

Тот отошел в сторону, перехватил ее рукой под животом, приподнял и повернул к себе спиной. Его член был готов к действию, и он проник в нее сзади таким же резким движением, как только что в отца. И подобно ему девушка закричала от боли и бессилия. На этот раз Горрос кончал дольше. Ацилия уже не могла издавать звуки и только хрипела от мучений, а пират, не обращая на это внимания, продолжал двигаться внутри нее. По окончании он вышел и отпустил ее. Ацилия упала рядом с телом отца, задыхаясь от боли, ненависти и безысходности. Горрос же спокойно заправил член в штаны и приказал своим подчиненным загружать рабов на корабль.

— Что делать с ней? — спросил один из его людей, указывая на Ацилию. Горрос задумался на мгновение.

— Отпустите ее, Горрос Аданский всегда выполняет свои обещания!

— Но мы можем получить хороший выкуп за нее! — возразил один из пиратов!

— Я заплачу его из своей доли — пообещал Горрос.

Пираты погнали толпу рабов к кораблю, а Ацилия осталась у разрушенной виллы, рядом с безжизненным телом отца.

Рим, 65 год до н. э.

Рынков рабов в Риме было несколько, но Ацилия предпочитала рынок в Остии, так как выбор там был больше, а цены ниже. Правда там рабов продавали обычно только группами по нескольку человек, но для школы, которую содержала Ацилия, это было даже удобно.

Школа Ацилии славилась на весь Рим, а последние два года к ней часто приезжали покупатели из провинций. Она была первой кто догадался открыть школу рабов, где из них готовили сексуальные игрушки для будущих владельцев. Сейчас у Ацилии воспитывалось больше 100 рабов, но с учетом заказов из Паннонии и с Крита, надо было приобрести еще минимум 20 человек.

Ее обычный продавец Луций Корнелий Септ, прекрасно зная ее запросы привел группу юношей и девушек, из которых Ацилия быстро отобрала подходящих ей 20 человек — 15 юношей и 5 девушек. После непродолжительного торга они сошлись на цене в 2500 денариев за раба и возможность выбрать бесплатно еще двух рабынь, но уже постарше. Ацилия тут же вспомнила о заказе одного из сенаторов, которому нравилось истязать женщин и выбрала двух упитанных сириек как раз в его вкусе. В школе сирийкам предстояло провести минимальное время, их немного приведут в порядок после тяжелого плавания, сошьют наряды, в которых они и будут отправлены новому хозяину. Ацилия на каждой из рабынь заработает по 5000 денариев, а их новый хозяин получит удовольствие и через пару месяцев (а больше у него рабыни не выживали), снова придет к ней. Остальные же проведут в школе стандартные два года и их она будет продавать уже совсем за другие деньги. На последнем устроенном ею аукционе, мальчик для орального секса был продан за 35 000 денариев, а самая низкая цена, за которую купили рабыню, закончившую школу, но после неудачного падения, заработавшую шрам на левой щеке, все равно была выше 20 000. Так что школа Ацилии процветала и приносила своей хозяйке очень приличную прибыль.

Она уже указала руководителю забрать партию свежего товара и намеревалась самостоятельно отправиться домой, когда ее внимание привлекла отдельно стоящая клетка, находящаяся в стороне от основной площадки. В этой клетке находились три истощенных и запачканных мужчины. Их глаза сверкали ненавистью, а руки и ноги были скованы оковами.

— Кто это такие? — спросила Ацилия у продавца.

— Это пираты, Госпожа — вежливо ответил он. — Помпей захватил их, а эти трое самых непокорных он решил продать. Но они совершенно дикие и неуправляемые, я уже третий день не могу продать их. Внутри Ацилии все замерло, когда она узнала Горроса в одном из этих фигур. Он выглядел измученным, но его мощные мышцы еще не потеряли силу, а его зеленые глаза сверкали ненавистью.

— Сколько ты просишь за них? — спросила Ацилия небрежно.

— Я отдам всех троих и клетку за 500 денариев, Госпожа. И еще 20 за саму клетку.

— 300 за все, и я заберу их прямо сейчас!

Продавец немного задумался, и они сошлись на этой цене.

Клетку с пиратами доставили в школу Ацилии ближе к вечеру. Охрана вытащила их из клетки, и один из пиратов сразу же попытался атаковать охранника цепью. Но охранники были бдительными и нападавший получил удар тупым концом копья в живот. Затем охрана профессионально пару раз топтала его ногами, не причиняя при этом серьезных повреждений. Ацилия подождала, пока охранники выпустят свое гнев и остановятся, а затем приказала новым рабам вымыться и поместиться в отдельные комнаты без снятия оков. При этом она особо подчеркнула, что следует хорошо кормить пленников, но не давать им одежды и изъять то, что уже на них надето.

Когда она выходила к паланкину, ее почтительно окликнул управляющий. Ацилия остановилась и кивнула, разрешая тому говорить.

— Могу я поинтересоваться, Госпожа, с какими целями Вы приобрели этот пиратский сброд? Думаете они на что-то пригодятся?

— Ты же знаешь, что удовольствие можно разными способами — улыбнулась Ацилия. — Так что даже этим людям мы найдем применение. Я займусь ими через неделю. А пока пусть их кормят, но не разговаривают.

Управляющий кивнул.

— И еще вопрос, Госпожа. Я правильно понимаю, что те две сирийки предназначаются сенатору? — Ацилия кивнула. — Тогда мне надо заказать им одежду и приспособления для полной фиксации. — Ацилия кивнула опять. — И не показывай их им. Не надо, чтобы они боялись. — Потом подумала и добавила: «И закажи еще три, но для мужчин. Крепче и больше размером». Управляющий задумывался, сопоставляя в голове информацию и снова почтительно кивнул.

— Спасибо, Госпожа. Приятных Вам снов!

Ацилия вышла к паланкину, и ожидавшие ее нубийцы помогли ей занять свое место и ровным шагом направились к ее дому.

После смерти отца и изнасилования Горросом, Ацилия не меньше года приходила в себя. В результате доход, от доставшихся ей по наследству нескольких вилл, начал катастрофически падать. А так как сама мысль о том, чтобы поехать на любую из них, внушала Ацилии почти животный ужас, то управляющие, быстро сообразили, что контроль ослаб, стали приворовывать и доходы от вилл становились все меньше и меньше. Но через года девушка смогла взять себя в руки. Прежде всего она договорилась со своим двоюродным братом за десять процентов от своих доходов, о том, что тот формально возьмет над ней опеку, но не будет лезть в ее дела. Уладив формальности юридические, она взяла нескольких охранников и отправилась в путешествие по принадлежащим ей виллам, чтобы навести порядок. Двух управляющих, она приказала засечь насмерть и, когда приехала на третью виллу, местный управляющий упал ей в ноги и поклялся вернуть все долги с процентами. Его Ацилия тоже приказала выпороть, но оставила в должности, и вилла почти сразу же стала приносить прежний доход, плюс управляющий выплачивал сворованное за год. На третьей и четвертой виллах она поступила точно так же. Вернувшись в Рим, Ацилия поняла, что поездка все равно доставила ей дискомфорт и ей не хочется регулярно контролировать вороватых управляющих. Через месяц после этой поездки она приняла решение о продаже принадлежащих ей вилл, а уже через полгода после этого решения, все они были проданы.

Именно в это время одна из ее подруг предложила ей приобрести молодого раба, привезенного из Египта. Когда подруга назвала ей цену, Ацилия посмотрела на нее как на безумную. Но когда та объяснила, что мальчик специально обучен для оральных услуг, то любопытство Ацилии пересилило ее жадность. Стоит отметить, что она нисколько не пожалела о потраченных деньгах. Раб был опытным и неутомимым. И именно он вдохновил ее на мысль открыть школу для подготовки таких рабов. В настоящее время раб был управляющим школой Ацилии, хотя это не освобождало его от обязанностей, за которые он был куплен. Она называла его Стом («рот», древнегреческое сокращение), и со временем прозвище стало его именем.

Первую партию из 30 рабов Ацилия приобретала вместе с Стомом. Он по каким-то своим знакам выбрал 10 мальчиков и 10 девочек из только что прибывшей партии рабов и попросил Ацилию предоставить ему возможность заниматься их воспитанием без вмешательства. Ацилия не возражала, но внимательно следила за происходящим и после продажи первой партии товара все же внесла свои изменения. Она согласилась с подходом Стома, который настаивал на том, что нужно начинать с обучения способности безоговорочно подчиняться. Тем не менее, она считала, что сексуальный раб не должен быть безголосым объектом, а также должен быть полезным своим владельцам. В первую очередь она настаивала на том, чтобы дать рабам образование, научив их читать, писать и разбираться в искусстве. Она также предложила обучать их основам хозяйственной деятельности - не только создавать простые сексуальные игрушки, а создавать полезные для своих хозяев сексуальные игрушки, которые помимо удовлетворения своих хозяев могут приносить им доход. Это было абсолютно необходимо учитывая высокую цену, за которую новым владельцам выпускники школы Ацилии продавались. Однако, конечно же, половина времени уделялась именно сексуальному воспитанию. И это воспитание было, разумеется, направлено на способность доставлять удовольствие. Результаты, особенно с учетом изменений, внесенных Ацилией, не заставили себя долго ждать. Школа становилась все более популярной, а спрос на ее выпускников рос с каждым годом. Конечно же появились подражатели, но они довольствовались маленькими кусочками от успеха Ацилии. Более того, к Ацилии начали обращаться с индивидуальными заказами. И уже через год после открытия появилось направление индивидуального обучения, когда хозяин отправлял раба или рабыню в школу для их воспитания таким образом, как требовалось хозяину. При этом Ацилия строго соблюдала конфиденциальность, что ее клиенты безусловно ценили и готовы были заплатить.

За время существования школы ее уже два раза расширяли и Ацилия уже полгода подумывала о том, чтобы купить два соседних со школой здания, чтобы решить проблему свободного места на несколько лет вперед.

С момента покупки трех пиратов прошло две недели. Как и приказывала Ацилия их отмыли и прилично кормили, однако не расковывали, из камер не выпускали и не давали никакой одежды. Все трое заметно пришли в себя, исчезла худоба, мышцы снова налились силой. А в глазах появилось очень знакомое любому человеку, имеющему рабов выражение. Все трое, независимо друг от друга, стали обдумывать возможность побега. Ни один из рабов после покупки ни разу не видел Ацилию, но та регулярно наблюдала за ними и решила, что пришло время заняться воспитанием.

К зданию школы, сбоку примыкал дом, раньше принадлежавший семье Курциев. Ацилия купила его сначала для расширения школы, но потом подумала и оставила его как место, где она могла работать и принимать клиентов. Дом отремонтировали, обновили и Ацилия довольно часто оставалась там ночевать, а со временем дом стал ее основной резиденцией.

Утром следующего дня рабов по одному вывели из камер, где они содержались, провели в дом и приковали к колоннам в атриуме. Обнаженная Ацилия нежилась в бассейне и, видя ее безупречно сложенное тело, рабы отреагировали совершенно одинаково — как мужчины уже долгое время лишенные общества женщин. У всех троих сразу же появилась эрекция, а глаза не отрывались от тела Ацилии. Та отметила, что член у Горроса явно больше, чем у двух остальных бывших пиратов. Троица начала было отпускать пошлые шуточки, но вмешалась охрана и несколькими тычками древком копий под ребра, быстро заставила бывших пиратов замолчать.

Ацилия предварительно договорилась со Стомом, чтобы пираты имели возможность некоторое время наслаждаться ее присутствием. Она заняла место в бассейне на ступеньках, с видом на всех троих. Когда Стом вошел в атриум с тремя стражниками, двое из которых принесли угольную жаровню и поставили ее на пол, он начал греть какое-то устройство без слов. Через некоторое время он сообщил Ацилии, что можно начинать. Когда он повернулся от жаровни к центру атриума, рабы поняли, что у него в руках было горячее клеймо, ярко светившееся после нагрева.

— Можно ли начинать, Госпожа? — спросил Стом с уважением.

Ацилия молча кивнула. Они уже обсудили это со Стомом вчера, и он знал, что порядок должен быть сохранен. Ближайший пират начал сопротивляться, когда Стом приблизился к нему, но его надежно заковали и через несколько мгновений Стом приложил клеймо чуть ниже правого соска раба. Обычно Ацилия клеймила свою собственность, ставя клеймо на внутреннюю сторону ступни, чтобы не портить внешний вид. Но в данном случае внешний вид не имел значения. В атриуме раздался запах горящего мяса, раб стонал, но не издал ни звука. Стом безразлично удалил клеймо от тела раба и снова направился к жаровне, чтобы снова нагреть клеймо. Эрекция у всех троих пропала на этот момент. Стом подождал, пока клеймо начнет светиться багровым светом, и отправился ко второму бывшему пирату. Тот уже был готов к тому, что произойдет, и даже не издал звук, когда клеймо проникло в его плоть. Он только вздрогнул на первый момент и сжал зубы до скрипа. Ацилия наблюдала за Горросом внимательно. Его явно не устраивало происходящее, но он понимал, что бороться бесполезно. И когда Стом подошел к нему с клеймом, Горрос взглянул на Ацилию, она ответила ему тем же. И пока Стом ставил клеймо Горросу, он не отводил глаз от глаз Ацилии. В его глазах не было узнавания, и Ацилия обрадовалась этому, так как это не входило в ее планы. Стом закончил и ушел. Запах горящего мяса постепенно рассеялся в атриуме. Некоторое время Ацилия молчала, затем поднялась на ступеньки бассейна и оглядела прикованных рабов. Водные струйки текли по ее обнаженному телу, и все присутствующие мужчины в атриуме неизбежно обратили свой взгляд на нее. Иногда за такие взгляды Ацилия распоряжалась наказывать рабов, но сейчас она решила не отвлекаться и начала разговаривать.

— Мое клеймо значит для вас только одно, вы теперь моя собственность и я могу сделать с вами все, что захочу. Что именно я хочу из вас сделать, я еще не решила. Но имейте ввиду, что с того момента, как вы стали рабами, ваша жизнь не стоит ничего. Если кто-то хочет сопротивляться, может попробовать, это будет даже забавно. Пусть врач обработает их клейма, а завтра мы снова увидимся тут.

Ацилия вышла из бассейна и к ней тут же поспешили две рабыни укрыть ее. Она придержала наброшенную ей на плечи накидку и повернувшись ко Стому распорядилась: «Распорядись, чтобы на теле у них не было волос к завтрашнему дню. « Расслышав ее последние слова, Горрос зарычал. «Я свободный человек, ты не посмеешь! » Ацилия резко развернулась и подошла к нему: «Что ты себе позволяешь, раб? Я не посмею? Я сейчас отрешу твои косицы сама! Дайте мне ножницы! ». Один из рабов поспешил за ножницами, а Горрос рванулся к Ацилии, и в какой-то момент ей показалось, что он сможет порвать цепи, но те выдержали и Горросу оставалось только яростно рычать в лицо Ацилии, спокойно смотрящей ему в глаза. Тем временем прибежал раб с ножницами, и подал их хозяйке, опустившись на колено. Та, не отрывая взгляда от Горроса, взяла одну из его рыжих косиц и отрезала под корень, тот зарычал еще яростнее, а Ацилия тут же отрезала вторую.

— Клянусь, я доберусь до тебя — рычал Горрос и его могучие мышцы напрягались под цепями. — доберусь и убью. Но сначала, сначала я попользуюсь тобой как следует!

В глазах Ацилии загорелся огонек ненависти. Она подошла к Горросу ближе и протянув руку схватила его за большие яйца и сильно и резко сжала их.

— Будь осторожен, чтобы у тебя оставалось что-то для использования, раб. Горрос сдержался от воплей боли, но не издал ни звука, чтобы скрыть свое страдание. Однако Ацилия понимала, что это не так.

— Рано или поздно я отрежу тебе яйца. Но я хочу, чтобы ты сам просил об этом. — Она сжала руку и отошла.

— Не дождешься! — прокричал Горрос ей вслед.

Ацилия не повернулась, лишь небрежно напомнила Стому о необходимости удаления волос у новых рабов и вышла из Атриума.

Стом отдал соответствующие указания, и рабов одного за другим развязывали и вели в здание школы, где два парикмахера полностью освобождали их от волос. Каждый из пленников пытался сопротивляться, но опытная охрана быстро подавила любые возражения. С Горросом пришлось повозиться больше других: он кусался и брыкался, но его также удалось усмирить. После процедур всех облили холодной водой и отправили в камеры.

На следующий день Ацилия решила приступить к следующему этапу воспитания, не откладывая его на потом. Она терзалась ненавистью к Горросу, но каждый раз напоминала себе, что спешка в мести не стоит того и что чем дольше она затянет удовольствие, тем больше оно ей доставит.

Стоит отметить, что за годы работы в школе Ацилия разработала самые эффективные методы воспитания. Природой она не была жестокой, но бизнес накладывал свой отпечаток на ее личность и со временем она перестала видеть рабов как людей. Скорее всего, она рассматривала их как разумный источник прибыли и достаточно часто — удовольствия. Для этого она использовала своих почти выученных учеников, проверяя при этом качество их обучения. Но гораздо чаще она вызывала Стома на ночь и использовала его способности по прямому назначению. И сегодняшнюю ночь он также не прошел даром, весьма усердно трудясь языком и хорошо зная привычки и предпочтения своей хозяйки.

Спальня была оборудована несколькими приспособлениями для удобства обслуживания и начала Ацилия с кресла, под которым фиксировался раб, так, чтобы ему можно было сесть на лицо. Пока она ужинала, Стом работал языком нежно и ласково, чтобы доставить хозяйке удовольствие, но при этом не мешать ей есть и получать удовольствие от пищи. После ужина Ацилия отправилась в спальню и там уже Стом удовлетворил ее по полной программе. Закончив с удовольствиями сексуальными, Ацилия потребовала массаж и Стом, обладавший широким спектром умений, делал его долго и качественно. После массажа, Ацилия некоторое время нежилась под прохладной простыней и молчала, Стом же, закончив, отошел в сторону, чтобы его присутствие было незаметно, но и так, чтобы видеть малейший жест хозяйки.

Прошло прилично времени и Стом уже решил было, что Ацилия заснула, как она позвала его.

— Скажи мне, что ты думаешь насчет эти трех новых рабов. Что из них получится?

— Вы знаете, Госпожа, я не очень понимаю пока, что Вы хотите с ними сделать?

Ацилия задумалась. Она хотела отомстить, при этом, ей хотелось, чтобы Горрос страдал как можно сильнее.

— Думаю, что я хочу сделать из них верных псов, преданных мне больше жизни и боготворящих меня. Как ты думаешь, получится?

Стом задумался и осторожно ответил: «Все возможно, Госпожа. Но это потребует времени и усилий. Задача непростая и нужно запастись терпением. И, конечно, чтобы они были преданны именно Вам, то именно Вы и должны заняться их воспитанием. »

— Хм... А насколько долго?

— Я полагаю, что двух можно сломать за месяц или немного больше. Но есть один, который сам себя именует Горросом. Такие предпочитают смерть рабству.

— Мне бы хотелось, чтобы он жил и был моим рабом.

— В таком случае, Госпожа, ему нужно изменить свое мышление, а это не так просто. Я не могу гарантировать результат.

— Я хочу попробовать! Если ты справишься, я освобожу тебя. А если нет, будешь очень разочарован.

— Это весьма приемлемая сделка, Госпожа — Стом поклонился. Я возьмусь за эту задачу. Однако я могу только давать рекомендации и указывать на правильные шаги. И это займет некоторое время.

— Ты сказал год?

— Да, Госпожа.

— Начинаем завтра. А теперь я хочу писать, можешь уходить.

Ацилия опустила ноги с кровати и подвинулась ближе к краю, немного откинувшись назад. Стом как обычно приблизился и ожидательно дождался, пока хозяйка закончит свои дела. Затем он вылизал ее языком. В какой-то момент Ацилия захотела большего, и Стом удовлетворил ее желание — последний оргазм на эту ночь. Когда хозяйка легла, он отступил, отходя с улыбкой на губах. Он сделает то, что хочет Госпожа, и больше не будет называться Стомом.

Primus («первый», лат.)

Как приказала Ацилия, обучение началось на следующий день. Стом пришел утром и представил свой план хозяйке, которая после некоторых раздумий предложила несколько дополнительных деталей. План был одобрен.

Атриум был наполнен солнечным светом. На его конце стояло комфортабельное резное кресло. В кресле сидела Ацилия в белоснежной одежде, чуть раскрытыми щиколотками. Ее изысканные аристократические ноги украшали золоченые сандалии со шнурками до середины икры. Ноги покоились на спине чернокожего мальчика из учеников школы. Мальчик был полностью голым, а только две золотые цепочки, соединенные наверху, простирались от ошейника и обруча вокруг его члена до левой руки Ацилии, которая игриво повертывала цепочками и наблюдала, как охрана вводит в зал первого пленника.

Охрану Ацилия нанимала из бывших легионеров, которые, закончив службу, по каким-то причинам отказались от земель и предпочитали жизнь в столице страны. Ветераны не только прекрасно владели оружием, но и умели обращаться с пленными и рабами. При поступлении на работу к Ацилии они проходили дополнительное обучение.

По договоренности со Стомом, они решили начать с самого молодого из бывших пиратов. Тот был почти юношей, хотя фигура уже начала превращаться в мужскую, а на теле присутствовало несколько шрамов, говорящих о том, что их владелец выжил не в одной схватке. Там, где не было шрамов кожа была еще по-юношески гладкой. Справа чуть ниже соска было видно не до конца зажившее клеймо. Стража подвела пленника к Ацилии и насильно поставила на колени.

Некоторое время Ацилия просто рассматривала бывшего пирата, стараясь выглядеть равнодушно. Он был мускулист, без капли жира, мускулы были гладкими и не гипертрофированными, как у борцов, выступающих в цирке. Член вполне приличных размеров (с Горросом, конечно, не сравнить) был в спокойном состоянии и Ацилии почему-то захотелось увидеть, как он встает. Глаза пленника были карими, и он снизу вверх вызывающе дерзко смотрел на Ацилию. Охрана придерживала пирата за плечи, не давая выпрямиться, но он все равно смотрел на нее, хотя это и было неудобно.

Ацилия чуть нажала на спину мальчика под своими ногами и тот распластался, давая ей возможность встать. Она поднялась с кресла и неторопливо начала спускаться с возвышения, на котором кресло стояло, мальчик, снова встав на четвереньки следовал за ней немного сзади. Пленник не отводил глаз от Ацилии. специально для bеstwеароn. ru Та, встала перед ним и посмотрела ему в глаза.

— Как тебя зовут? — она спросила с ложной мягкостью.

— Бореас, — ответил бывший пират, смотря ей прямо в глаза.

— Это неправильный ответ. Ты раб и пока я не дам тебе имя сама, у тебя его просто нет. Еще раз скажи, как тебя зовут?

— Бореас, — настойчиво повторил пленник, не опуская глаз.

В глазах Ацилии мелькнула ярость, но она сдержала себя. Потянув за цепочку и приблизив к себе мальчика, она задала ему тот же вопрос.

— Как тебя зовут? Говорить можно, отвечай!

— У меня нет имени, Госпожа! — спокойно ответил мальчик, не поднимая головы с пола, но произнося слова так отчетливо, что все присутствующие в атриуме услышали их.

— А как его зовут? — спросила Ацилия, указывая на пленника.

— Его никак не зовут, Госпожа! Он Ваш раб и у него нет имени!

Ацилия кивнула удовлетворенно. «Ты теперь понял?» — спросила она пленника. Тот настойчиво кивнул головой — «Меня зовут Бореас!».

— Зря ты так думаешь. Тебя уже никак не зовут.

Ацилия бросила цепочку на спину мальчика и тот неподвижно застыл, испугавшись двигаться. А его хозяйка, медленным шагом, таким что все мужчины в атриуме не могли не обратить на нее внимание, вышла в таблинум и почти сразу снова появилась в дверях. В руке у нее был короткий кнут из кожи гиппопотама, специально изготовленный под ее руку, жесткий и устрашающий на вид. Охранники с непроницаемыми лицами продолжали держать пленника, а страх проскользнул в его глазах.

— Вставьте ему кляп и перевяжите глаза! — приказала Ацилия, подходя к жертве. Стом появился из ниоткуда и выполнение приказа хозяйки. Ацилия, не спеша, прошла несколько кругов вокруг пленника и несколько раз ударила его кожу кнутом. Каждый раз он дергался.

— Это кнут из кожи гиппопотама, — начала говорить она, остановившись за спиной раба — Думаю, что ты видел как им пользуются и что бывает с теми, на ком его пробуют. Пленник не мог двинуться, но тело его начала сотрясать дрожь. А Ацилия продолжала:

— Меня учил им пользоваться ланиста одной из гладиаторских школ, мастер своего дела. При помощи такого же кнута он разогнал десять вооруженных гладиаторов, которые не хотели ему подчиниться. Я могу этим кнутом с первого удара рассечь до костей кожу на твоей спине. Могу перебить им твой позвоночник, могу сломать руку. Ты мне посмел дерзить, но, если ты правильно ответишь на мой вопрос, я ударю тебя всего один раз. Если я услышу тот же нелепый ответ, что и раньше, то начну с твоих яиц. — Пленник непроизвольно сжал ягодицы, пытаясь втянуть яички. Ацилия усмехнулась, увидев это.

— Ты готов ответить правильно? — Пленник не издал ни звука и остался неподвижен. — Ну что ж, я давала тебе выбор.

И уже через мгновение на ягодицах бывшего пирата, очень близко к анусу, вспух красный рубец, еще через мгновение — второй. Кнутом Асцилия владела мастерски и оба удара не задели яичек, но при этом прошли так близко, что пленник понял, что угроза нешуточная.

— Ну так что? Ты хочешь ответить мне? — И кнут снова опустился на ягодицы пленника, но же в самом низу, если бы Ацилия ударила чуть сильнее, то вряд ли бы его яички остались целыми.

И тут бывший пират сдался. Он мотнул головой на вопрос Ацилии. Та приказала вытащить кляп и снова спросила: «Как тебя зовут? »

— Она услышала ответ, которого так желала.

Но кнут вновь упал на его спину. Хотя этот раз удар был не слишком сильным, Ацилия как бы напоминала ему, что может нанести еще больше боли.

— Разве ты не знаешь, как обращаться со мной?

— Нет, Госпожа — пленник вынужденно произнес это унизительное обращение.

— Так лучше. — Ацилия встала перед ним, сложила кнут и показала, что пока не собирается бить стоящего перед ней на коленях пленника. Она приказала снять повязку с его глаз и он мгновенно поднял взгляд. В его глазах уже не было прежней настойчивости, а больше всего в них читалась растерянность и недоумение. Ацилия знала, что до настоящего преданного рабского взгляда это еще далеко, но первый шаг был сделан. Ацилия, чтобы закрепить урок строго и коротко приказала «Не смотри на меня! Смотри в пол!» и удовлетворенно улыбнулась, когда пленник безропотно выполнил ее приказ. Поднявшись на пьедестал, Ацилия села в кресло и у ее ног появился чернокожий мальчик, служивший им подставкой, чем Ацилия не преминула воспользоваться. Она сидела и смотрела на сильного мужчину, стоявшего перед ней на коленях, предвкушая момент, когда она увидит Горроса в такой же позе. Но помня договоренности со Стомом, она понимала, что не следует спешить и что нужно довести дело до конца с этим рабом.

Стоит отметить, что Ацилия привыкла называть своих рабов по функциям, которые они выполняли. Примером тому был Стом. Но этот новый раб пока не выполнял никаких функций, хотя нужно было как-то его назвать, чтобы отличать от других. Подумав, она сказала: «На сегодня я закончила с тобой. Продолжим завтра. Ты будешь называться "Прагм" (предмет на греческом языке), ты меня понимаешь?» — и пленник, чтобы удовлетворить ее, сдавленно ответил: «Да, Госпожа, я понял».

Вечером, после того как Стом и чернокожий мальчишка, который служил ей подставкой, обслужили ее в два языка, она отправила мальчика в комнату, где он спал с остальными воспитанниками, а сама обсудила со Стомом результаты первого дня, и, отпустив его, легла спать.

Проснулась Ацилия достаточно рано. Она вызвала колокольчиком двух рабынь и те быстро провели все утренние процедуры, они уже были готовы надеть на нее столу, когда Ацилия ощутила желание кончить и указав взглядом одной из рабынь вниз, раздвинула ноги. В принципе вся домашняя прислуга Ацилии прошла воспитание у Стома и умела удовлетворять свою хозяйку. Хозяйка же предпочитала язык и иногда пальцы, а вот про член она до сих пор не могла думать, и обычный секс был для нее своего рода табу. Она так и оставалась формально девственной после того изнасилования. И нежелание заниматься сексом, была самой главной причиной того, что замуж она не собиралась. Впрочем, ее вполне устраивало то положение дел, которое существовало сейчас.

Рабыня между тем умело работала языком, скользя им снизу вверх по влажным от смазки половым губам Ацилии. Она знала, что хозяйка любит легкие порхающие движения и еле касалась языком поверхности губ и клитора. Постепенно движения языка рабыни переместились выше и Ацилия издала первый стон. Она остановила рабыню и вернулась на ложе, встав на четвереньки, рабыня не отставала от своей госпожи и оказалась между ее ног, лицом вверх. Ацилия сразу же прижалась лобком к ее рту, и рабыня снова заработала языком. Вторая из рабынь тоже знала, что следует делать в такой ситуации, она встала на четвереньки за Ацилией и ее умелый язычок начал нежно исследовать анус ее госпожи. Тем временем первая служанка сосредоточилась на клиторе и ее язык порхал вокруг него все чаще и все настойчивее задевая его. В конце концов Ацилия не выдержала и протянув руку, прижала голову рабыне к своей промежности и начала тереться о ее лицо, не заботясь может ли та дышать или нет. Кончила она как всегда бурно и рабыням снова пришлось готовить ее к выходу.

Она приказала подать завтрак в атриуме. Во время еды, охрана привела пленника. Ему незамедлительно перевязали глаза и связали руки и ноги к козлам, чтобы он не мог двигаться. Но Ацилию порадовало то обстоятельство, что с момента его появления в зале он молчал и не поднимал глаз.

Когда завтрак был закончен, она спустилась со своего места и подошла к пленнику.

— Приветствую тебя, Прагм. Я разрешаю тебе говорить.

— Здравствуйте, Госпожа! — произнес пленник тихим и хриплым голосом — по приказу Ацилии (и по совету Стома) меня начали голодать без объяснений со вчерашнего вечера. Как и вчера я был обнажен, и Ацилия осмотрела меня со всех сторон. Она заметила следы от ударов прошедшего дня, которые уже начали заживать. Она думала, что била меня слабее, чем хотела. Она провела рукой по одному из следов наиболее близкому к моему половому органу, а затем сжала его в руке, вызывая напряжение в моем теле.

— Сегодня мы продолжим твое обучение. Ты готов? — почувствовав трепет пленника, Ацилия немного усилила сжатие. Ожидаемый эффект не заставил себя ждать. Она не выпускала яички из своей руки, хотя ослабила хватку.

— Да, Госпожа, — ответил бывший пират всё таким же хриплым голосом.

— Прекрасно. Сегодня ты будешь учиться использовать язык. Это навык, который должны владеть все мои рабы. И ты принадлежишь мне. Ты готов?

На этот раз наступила долгая пауза. После нападения на ее виллу, Ацилия собрала всю возможную информацию о пиратах и хорошо знала, что для них оральный секс является запретным и преследуется строгим наказанием. Любой из них, кто бы то ни было — мужчина или женщина, сразу же становился изгоем и отверженным. Когда Ацилия обсуждала этот момент со Стомом, он сказал, что с первым и самым слабым можно попытаться преодолеть все наскоком и сломить его навсегда.

Ацилия, несколько секунд ждала ответа, потом медленно начала сжимать яички. Некоторое время Прагм терпел. Ацилия усилила нажим. Привязанный к козлам бывший пират начал стонать, но больше сделать ничего не мог. И когда он все же выдавил из себя согласие, Ацилия совсем не торопилась разжимать руку. И только когда тот еще раз прохрипел «Я готов, Госпожа», не торопясь ослабила давление, показывая, что тот в ее руках и только потом окончательно разжала пальцы.

— Ну что ж. Тогда начнем. Сначала ты обслужишь свою охрану. Они тратят на тебя время и в благодарность ты отсосешь им по одному разу. Она кивнула Квинтусу — одному из охранников и тот, прислонив копье к колонне, подошел к пленнику спереди. Задрав тунику и развязав набедренную повязку, Квинтус поднял голову бывшего пирата и бесцеремонно ткнул членом ему в лицо. Тот упрямо сжал губы и опустил голову вниз, не в состоянии превозмочь стыд и нежелание брать член в рот. Однако, Квинтус был настойчив и взяв пленника за затылок снова поднес член к его рту. Тот же, уже не в состоянии опустить голову, упрямо сжимал губы.

— Мне принести бич? Только я уже не стану жалеть тебя как вчера? — голос Ацилии был спокойным, но в нем ощущался лед. — Ты все равно сделаешь это, только в этот раз я первым же ударом попаду по твоим ненужным яйцам.

Прагм бессильно захрипел и открыл рот. По лицу его катились слезы. Квинтус сразу этим воспользовался и воткнул член между губ жертвы. Сделав несколько движений, охранник посмотрел на Ацилию.

— Он не сосет, он просто открыл рот — констатировал он с некоторым недоумением.

— Прагм, ты слышишь? — Ацилия снова взяла в руки яички бывшего пирата и сразу сильно сжала их. Он испустил крик, прикусив гениталии Квинтуса. Тот отскочил назад и нанес пленнику удар по лицу. Ацилия молча усилила давление. По лицу Прагма текли слезы, и он подчинительно раскрыл рот. Когда Квинтус осторожно поместил свой член между его губ, сжал их и начал неумело делать минет, продолжая плакать, принимая на себя неизбежное. Через несколько минут Квинтус кончил и прижал голову Прагма к себе, выделяя порцию спермы в его рот. Ацилия подождала, пока Прагм проглотит все это только после этого разжала руку. Квинтус отошел в сторону, а из глаз связанного раба текли крупные слезы, которые остались незамеченными.

Ацилия приказала снять повязку с раба и подняв его голову за подбородок, посмотрела ему в глаза. Там была только безнадежная покорность, но Ацилия решила закрепить ее.

— Сегодня на ночь я отдам тебя охране, и ты будешь удовлетворять все их просьбы. А завтра мы продолжим воспитывать тебя. В ответ она услышала покорное и хриплое «Да, Госпожа».

Но ночью раб сопротивлялся. Охрана, полагая, что пленник сломлен, развязала его, чтобы проще использовать его, но он выбросился на нападавших. Успев сломать руку одному из охранников и нанести другому серьезные повреждения лица и носа. Однако бывшие легионеры быстро пришли в себя и скрутили бывшего пирата. После этого они продолжили насилие, но уже с большей жестокостью. Узнав об этом утром, Ацилия приказала передать Прагма охране на неделю, запретив калечить его. Впрочем, бывшие легионеры знали как доставлять боль без серьезных повреждений. Стом даже опасался, что Прагм может сочинить, но Ацилия решила, что ее опасения были напрасными и она оказалась права.

Неделя прошла в делах и заботах и Ацилия только иногда вспоминала про свое приобретение. Но в один из вечеров Стом поинтересовался — не пора ли продолжить воспитание.

— Пора — подумав ответила Ацилия — Приведите его завтра в атриум.

Ацилия только успела сесть с свое кресло, когда ввели Прагм. На это раз он не был прикован и шел сам, вихляющей походкой, которой ходят шлюхи. На ногах у него были женские сандалии, а ногти на руках и ногах были ярко накрашены. Прагм был одет в цветастую тунику, которую носят проститутки, губы, как и ногти были ярко-алыми, а брови подведены черным. Туника была сзади задрана, символизируя доступность бывшего пирата со всех сторон. Сопровождали его два ухмыляющихся охранника.

Подойдя к креслу Ацилии, Прагм опустился на колени и поцеловал пол перед креслом, после чего замер в этой позе.

— Вижу, вы хорошо постарались — обращаясь к охране сказала Ацилия. Те молча поклонились в ответ.

— Но воспитание Прагма еще нее закончено. Мой раб должен уметь обслуживать всех, а не только мужчин. И при этом уметь выполнят работы по дому. С этого момента я отдаю его на воспитание женщинам. Они должны научить его убираться, стирать, а главное работать языком. Любая из моих рабынь может в любой момент потребовать от Прагма удовлетворения. Естественно, если это не мешает им работать. Когда мне скажут, что он научился, я проверю сама. Для безопасности, пусть всегда носит кандалы, но укоротите их, чтобы он не мог быстро ходить и свободно двигать руками. И если он нападет, сразу кричите. Ответственным за воспитание будет Стом и ему позволяется делать с новым рабом, то, что он считает нужным.

В доме Ацилии существовал строгий запрет на интимные связи между рабами. Владелица дома, исходя из совета Стома, считала, что недовольный раб или рабыня проявляют большую покорность, если знают, что получат удовлетворение, исполняя свои обязанности. Поэтому еженедельно она разрешала им либо мастурбацию по настроению, либо полноценный секс. Рабы старались заслужить это право. Естественно, были и непослушные. Однако после кастрации одного из рабов за самоудовлетворение остальные поняли, что кратковременное удовольствие может привести к строгому наказанию и перестали нарушать правила. Кроме того, система взаимного недоверия, созданная Стомом, практически не давала возможности уединиться и не быть пойманным за запрещенным занятием.

Охранники выполнили указания Ацилии и сократили оковы рабам. Стом взял одного из них с собой для знакомства с домом хозяйки и установленными там порядками. Показав ему организацию дома, выделив место для отдыха и в общих чертах объяснив обязанности, Стом призвал первую попавшуюся служанку. Она подошла, и Стом приказал ей лечь на пол. Несмотря на некоторые колебания, рабыня подчинилась.

— Ты можешь сесть ему на лицо, — обратился Стом к служанке.

Она не стала проситься и, подняв подол простого темного платья, опустилась на лицо раба, почти перекрывая ему дыхание.

— Не задушите его, он нам еще нужен, — тон Стома был насмешливым, но в его голосе служанка различила приказные нотки и слегка приподнялась.

— А теперь начинайте работать языком, — обратился Стом к бывшему пирату.

Раб не сразу принялся за дело, но затем начал выполнять свое задание. Служанка попыталась помочь движениями таза, но Стом запретил ей двигаться, чтобы раб понял, что от него требуется.

— Не умеет он лизать — хихикнула служанка — только щекочет и все

Стом присев рядом с головой Прагма начал объяснять тому, что именно требуется. После советов опытного воспитателя дело пошло на лад и служанка тяжело задышала. Стом обратил внимание, что процесс возбудил и Прагма. Его туника встопорщилась внизу. Служанка задышала еще громче, к дыханию стали примешиваться стоны она уперлась ладонями в пол за головой Прагма и стала плавно, расширяя амплитуду скользить по лицу Прагма. Тот сумел поймать ритм и двигал языком в так движениям служанки. Через несколько секунд та, со стонами и криками кончила. Дав ей немного прийти в себя, Стом отправил девушку работать дальше, а Прагма приказал подняться и поманил за собой. Тот, с мокрым от смазки служанки лицом, последовал за управляющим. Тот же прошел в свою комнату и приказав закрыть дверь поставил Прагма на колени и приподняв тунику молча ткнул своим членом ему в рот. Надо сказать, что приличным размером Стом похвастаться не мог, но Прагм только обрадовался этому. Перепробовав за это время члены всех охранников Ацилии, он усвоил, что чем меньше член размером, тем проще с ним управиться. А опыт, приобретенный там же, позволил Прагма быстро и качественно обслужить Стома. Тот даже похвалил бывшего пирата, после чего отправил его на кухню, помогать работавшим там рабыням.

Надо сказать, что женщины были не настолько грубы с новым рабом, как охранники. Осмелев, они бесцеремонно пользовались его услугами, но, по крайней мере, не совали ему ничего ни в горло, ни в саднившую еще от боли задницу. Уже через неделю, Прагм свыкся с тем, что его могут заставить лизать в любой момент, а когда свыкся, понял, что получает от процесса удовольствие. Это заметили и рабыни, так как вставший член скрыть было невозможно. Но на время обучения кончать Прагму было категорически запрещено, а про наказание за мастурбацию, Стом рассказал ему первым делом.

Когда руководитель принял решение, что Прагм готов к экзамену, он вежливо сообщил об этом Ацилии, и она разрешила Стому проверить нового раба. Когда Прагм вошел в комнату, Ацилия сидела расположившись удобно и положив ноги на подлокотники кресла. Молодой чернокожий парень стоял рядом с креслом на четвереньках, опустив голову до пола. Прагм понимал свою роль и опустился на колени, приблизившись к Ацилии и остановившись между ее ног.

— Сначала напиши, — сказала она.

Прагм открыл рот и ловко поймал светло-желтую струйку мочи. Ацилия знала, что Прагм не может выпить все сразу, как Стома, поэтому она продолжала мочиться, а некоторая часть попадала на пол. Закончив дело, Ацилия прижала ногой Прагма к своей интимной зоне и приказала ему вытереть его языком, а затем удовлетворить ее. Она даже не ожидала, что Прагм справится с этим заданием настолько хорошо. У него был большой язык, и он усердно облизывал каждую складку, проникая внутрь несколько раз, а затем занимался стимуляцией клитора. Ацилия достигла оргазма очень быстро и сильно. Оттолкнув Прагма ногой, она тяжело дышала, сидя в кресле и не обращая внимания на присутствующих служанок, Стому и охранника. После отдыха она коротко сказала: "Я довольна, убери все со пола и можешь уходить!" Прагм выполнил приказ и вышел из комнаты на коленях.

Ацилия вызвала Стому.

— Думаю, можно считать, что мы успешно разобрались с первым рабом. Как ты думаешь?

— Я думаю да, Госпожа. Но это было самое легкое задание. Второе будет гораздо сложнее, а третье - особенно нетипичное задание.

— Мы обо всем договорились — раздраженно бросила Ацилия — твоя свобода в твоих руках.

Стом молча поклонился и с разрешения хозяйки покинул комнату.

Sесundus (второй, лат.)

Второй пленник юношей не был. Но фигура у него была юношеская. У пиратов он служил старшим мачтовым матросом, был ловок подвижен и резок. В плен его взяли в бессознательном состоянии, когда после удачного тарана, он не удержался на мачте и упал на палубу. Все эти подробности Стом выяснил у Прагма и доложил своей госпоже. Отдельно он добавил, что такие люди обычно бесстрашны и в безвыходной ситуации предпочитают смерть позору. Ацилия на несколько дней отложила начало воспитания и задумалась. Для ее планов второй пират был не менее важен, чем Прагм и, само собой, был нужен ей живым, но сломанным так же окончательно и бесповоротно как это случилось с Прагмом. Но эта задача казалась ей гораздо сложнее, так что Ацилия решила не торопиться. Она каждый день приходила к камере, где держали пирата и через специально сделанное в стене отверстие наблюдала за ним. Содержали его в камере школы на первом этаже. Как и во всех помещениях там когда-то было достаточно приличных размеров окно, которое, когда превратили комнату в место для заключения, на две трети заложили кирпичом. Однако сверху оставалось достаточно места и проникало достаточно света. Ацилия обратила внимание, что каждый день пленник стоит у окна и долго смотрит в него, при этом с каждым днем взгляд становился все тоскливее.

Подумав, Ацилия приказала перевести пирата в камеру в подвале, которая служила карцером для серьезных нарушителей режима школы. Камера была небольшой, окон в ней не было вообще и Ацилия приказала сделать потолок камеры как можно более низким, чтобы будущий заключенный не мог в ней стоять в полный рост. Работу выполнили за два дня и вечером, неожиданно для пленного, его перевели в новое место заточения. Ацилия стояла рядом с дверью в нее и внимательно наблюдала за пиратом. Когда перед ним открыли дверь, и охрана показала, что он должен пройти внутрь, он немного побледнел, но все-таки сделал шаг вперед. Дверь закрылась, но перед этим Ацилия успела увидеть ужас на лице заключенного, когда тот обнаружил, что в камере нет ни одного источника света. Кормить пирата Ацилия приказала через неравномерные промежутки времени, разговаривать с ним запретила и приказала убрать из камеры деревянную емкость для нечистот, чтобы добавить заключенному дискомфорта.

Ацилия решила удержать заключенного в подвале на месяц. Когда его наконец вывели в коридор, Ацилия почувствовала неприятный запах, но все же продолжала его наблюдать. В коридоре горел слабый светильник, однако пленник, лишенный света целый месяц, реагировал так, будто смотрит на яркое солнце. Ацилия приказала охранникам быть осторожными и не спешить выводить его из-подвала, чтобы не повредить зрение. Когда бывший матрос привык к тусклому свету, его вывели наружу и разрешили отдохнуть в тени перед выходом во двор школы. Там он смог помыться и только после этого ему позволили одеться и привязали к колонне в атриуме. В это время Ацилия не обращала на него внимания и спокойно обедала на специальном ложе. Рядом с ложем стоял Прагм, полностью обнаженный и покорно смотревший вниз. Ноги Ацилии отдыхали на его спине, а Прагм стоял без движения, не обращая внимания на окружающее. На его шее был ошейник, к которому привязана цепочка, лежавшая на его спине. Такая же цепочка была прикреплена к яичкам Прагма. Ацилия заметила, как расширились глаза заключенного, когда он увидел своего бывшего товарища в таком состоянии. Он не отводил от него взгляда и в его глазах читалось презрение. Заключенный даже попытался обратиться к бывшему товарищу, но охранник лениво ударил его концом копья между ног, а Прагм молчал и продолжал смотреть вниз.

Закончив обед, который она запивала редким вином из Цекубии, Ацилия расслабленно полежала на ложе некоторое время. Затем она подвинулась к краю и предложила свой мочевой путь Прагму напрямую в рот перед закованными глазами пленника. Увидев, что он выпивает ее мочу послушно и без возражений, заключенный начал гневно выражаться на своем языке, но снова получил болезненный удар между ног и вынужден был замолчать. Прагм тем временем облизывал языком хозяйку, доводя ее до оргазма. Затем он подобрал то, что не смог выпить сразу, и вернулся на четвереньки к обеденному ложу. Он совершенно игнорировал своего бывшего товарища.

Ацилия сделал знак пальцами, и охрана увела пирата в его камеру. Когда пленника подвели к двери, он обнаружил, что потолок камеры стал еще ниже, а пространство между стенами сузилось. На этот раз в камере его держали всего две недели, но так как о времени пленник не имел никакого понятия, они показались ему вечностью. В этот раз ему стали давать меньше воды, но при этом пища была сильно соленой. Когда пленника выпустили во второй раз, то процедура повторилась в абсолютно такой же последовательности. Пирату дали привыкнуть к свету, вывели во дворик и дали вымыться и потом приковали в атриуме, где обедала Ацилия. Как и в прошлый раз там присутствовал Прагм и, как и в прошлый раз с пленником не разговаривали и ему не дали сказать ни слова. И опять, когда он вернулся в подвал, камера снова стала меньше. Теперь ни стоять, ни лежать в полный рост он не мог. Он даже попытался сопротивляться и не заходить туда, но охрана была начеку, и вывернув заключенному руки, втолкнула его внутрь, захлопнув за ним дверь. И снова полная темнота на неопределенное время. Когда процедуру повторили в четвертый раз, пленник перед тем, как его вернули в камеру, заметил Ацилию и на плохой латыни закричал «Что ты от меня хочешь? ». Аццилия дала охране знак остановиться, внимательно посмотрела на пленника, с удовлетворением увидела ужас в его глазах и ответила: «Ты видел! ». И дала знак охране продолжать.

Когда дверь открыли в следующий раз, Ацилия стояла перед камерой. Пленник, чуть-чуть привыкнув к свету, приоткрыл глаза и посмотрел на нее.

— Ты задумался? — Ацилия старалась сохранить невозмутимость перед тяжелым настроением, исходившим от заключенного.

— Я больше не хочу попадать туда! — в его голосе прозвучала просьба.

— Ты знаешь, как этого избежать!

— Как?

— Ты все видел!

Пленник побледнел.

— Но помни, что у тебя есть только один шанс. И отказаться сможешь только один раз. Если в следующий раз откажешься, я больше не выпущу тебя из этой камеры.

Пленный молча повернулся и сделал шаг к двери.

— Один раз, помнишь? Потом уже будет поздно!

Пленник остановился.

— А если я соглашусь?

— Ты станешь простым рабом. По крайней мере, от тебя уже не будет такого запаха.

Пленник отвернулся от входа в эту зловонную дыру, которая по существу была его камерой.

— Можно подумать об этом?

— Да, сколько хочешь в своей камере!

Пленник снова посмотрел на дверь.

— Я больше не хочу попадать туда!

— Значит, ты согласен?

— Да! — выдавил пират и мгновенно получил удар копьем в живот от охранника.

Согнувшись от боли, он глядел на него. Здоровенный охранник пояснил: «Не забывай добавлять "Госпожа" при обращении».

Ацилия с любопытством посмотрела на свою жертву.

— Да, Госпожа, — проговорил пленник измученным голосом.

Ацилия дала пирату немного времени прийти в себя. Его помыли и снова заперли в камере с окном, чтобы он мог полюбоваться солнечным светом. Ацилия специально ждала, чтобы он расслабился, а затем приказала привести его из камеры только через неделю вечером. Охрана привела пленного к ее спальне и заставила его стать на колени.

Ацилия вызвала рабыню, которая занималась ее волосами.

— Сядь в кресло и раздвинь ноги, — приказала Ацилия рабыне, указывая на кресло рядом с кроватью. Рабыня безропотно выполнила приказ и уселась в кресло, разведя ноги широко. Охрана сразу обратила внимание на эту привлекательную картину, но строгий взгляд Ацилии остановил их. Отодрав охранников, она повернулась к пленнику

— Приступай, пришло время учиться!

Тот непонимающе посмотрел на Ацилию.

— Сейчас ты ее вылижешь и будешь лизать, пока она не кончит. Тебе понятно?

Во взгляде пирата сверкнул сначала гнев, потом гордость, он молчал, стоя на коленях и раздувая ноздри.

— Впрочем, ты всегда можешь вернуться в свою камеру. У тебя же есть один шанс еще.

Взгляд пирата сразу потух.

— Ну! — подстегнула его Ацилия, добавив в голос настойчивости — я жду!

И пират на коленях пополз к рабыне. Та, откинувшись в кресле наблюдала за ним.

— Стом! — позвала Ацилия — если нужно подскажи ему как правильно. — А вы — обратилась она к охране — присматривайте за ним!

Стом появился, как всегда моментально, и встал у кресла, наблюдая за пленником сверху и сбоку одновременно. Тот подполз и остановившись между ног рабыни опустил голову в пол и мелко дрожал.

— Приступай — в голосе Ацилии было столько настойчивости, что пленник поднял голову и потянувшись вперед, осторожно лизнул влажную вагину рабыни, которой явно нравилась ситуация. Он остановился на несколько секунд, а потом, как будто кинувшись в омут начал обрабатывать влажную розовую плоть все плотнее прижимаясь к ней лицом. Рабыня, явно получая удовольствие застонала и сначала прижала его голову к себе руками как можно плотнее, а потом сжала бедра так, чтобы он точно не мог вырваться. Но тот и не собирался он неустанно работал языком, пока рабыня, извиваясь от вожделения, не кончила с громким стоном. Она отпустила голову пирата и развела бедра. Но тот стоял на коленях и завороженно смотрел на ее влажное и истекающее соком лоно.

Ацилия немного подождала и отправила служанку заниматься домашними делами. Затем она сделала жест пленнику, который, не вставая с колен, подполз к ней. Ацилия повернулась к Стому, и он также пришел к госпоже. Подняв тунику Стома, Ацилия обратилась к пленнику коротким приказом: "Теперь ты". Она увидела ярость и ненависть в глазах пирата. Это спасло ее от нападения - она успела отскочить в сторону и дать охране время схватить и скрутить бунтующего пленника. Того снова поставили на колени. Он стоял и тяжело дышал, испытывая ярость по отношению к своей мучительнице. Однако Ацилия была решительна и, выдержав его взгляд, встала со своей постели и равнодушно сказала: "Все равно ты это сделаешь. Когда будешь готов, стукни три раза в дверь камеры". Пленник вырывался из рук охраны, а Ацилия удовлетворенно заметила, что ярость исчезла из его глаз.

Он выдержал целых пять дней. На четвертый день он попытался разбить голову о стену камеры, но охрана была готова и не позволила ему сделать это. А на пятый день пленник стукнул три раза в дверь. Ему разрешили помыться и снова привели к хозяйке. Та молча подозвала Стома, который поднял свою тунику. Пират, униженный, взял в рот его член. Дальнейшее обучение почти повторяло обучение Прагма. Бывший мачтовый, а теперь раб по имени Глосс, несколько раз сорвался: первый раз - когда отказался мыть туалеты для рабов в очереди; второй раз - когда отказался обслужить Лицинию, одну из постоянных клиенток Ацилии, которая предпочитала юных мальчиков и проявила интерес к Глоссу из-за его фигуры. Стоит отметить, что Лициния была женщиной некрасивой, толстой и неприятной. Но это не давало Глоссу права отказаться удовлетворять ее желания. Оба раза он провел несколько дней в камере и вернулся оттуда еще более покорным. И конечно же, когда он вышел из камеры во второй раз, Лициния была в гостях у его хозяйки, и они были оставлены на несколько часов под присмотром охраны.

Какое-то время спустя, Ацилия обратила внимание на повышенный болевой порог своего раба и, ради эксперимента, одолжила его на ночь подруге, которая любила использовать кнуты и забавляться с мужскими гениталиями. Естественно, предупредив подругу, что надо быть осторожной. Однако Глосс не сделал ни одной попытки бунтовать, и он покорно выносил то, что с ним делали. Вернулся тот от подруги самостоятельно, но шел с трудом и широко расставив ноги и с этого момента в его взгляде не было ничего кроме преданности. Впрочем, в камеру Ацилия его все равно отправляла для профилактики и для того, чтобы он помнил, что его ожидает, если он перестанет повиноваться.

Махimе аmеt (самый важный, лат.)

Закончив с Глоссом, Ацилия долго думала. Она наблюдала за Горросом в его камере, но не могла заметить ничего, что бы могло помочь сделать его послушным и покорным. Она долго советовалась со Стомом, но тот тоже советовал не торопиться и внимательно изучить пленника, чтобы вычислить его слабые стороны. Горрос сидел в своей камере, когда приносили еду, ел, с охраной разговаривать не пытался и делал вид, что их не замечает. Из соображений безопасности пират был все время в кандалах, а те, были четырьмя длинными цепями прикреплены к стене камеры при помощи длинных и массивных штырей, оставляя пленнику возможность двигаться, но ограничивая его свободу. Когда Горрос думал, что его оставляют в камере одного, он, не зная, что на самом деле за ним постоянно наблюдают, испытывал на прочность крепления кандалов и их звенья. Когда наблюдающий заметил, что ему удалось расшатать один из штырей, которыми кандалы крепятся к стене, и он доложил об этом Ацилии, та приказала усилить наблюдение, но никаких мер не предпринимать. Горрос был настойчив и терпелив, за следующую неделю он расшатал уже два из четырех железных штырей, которыми кандалы крепились к стене, так, что они свободно вынимались из своих гнезд. Ацилия приказала дождаться, когда он справится с остальными. Это произошло еще через две недели.

Пленного Горроса выводили из камеры для ежемесячной уборки и мытья в конце месяца. Процедура проводилась надзирателем и двумя стражниками, в то время как еще двое охранников ждали в коридоре. Они были вооружены короткими копьями, чтобы легко могли перемещаться по помещению. Надзиратель открывал замок, соединяющий цепь с кандалами, и стражники сопровождали заключенного до места мытья. В это время старую солому убирали из камеры, а Горроса выводили на двор и обливали несколькими ведрами воды. Затем ему давали мочалку, которой он сам терся некоторое время, после чего его снова обливали водой. В процессе мытья пленнику освобождали только одну руку, а стражник всегда был настороже. После этого вызывали парикмахера, который аккуратно удалял все волосы с тела пирата. Обратно все шло тем же порядком: надзиратель и двое стражников заходили в камеру, оставляя дверь открытой. Единственное время, когда у пленника была возможность попытаться сбежать, - это момент, когда надзиратель и стражники заходили в камеру. Однако дверь так и не открывалась. Горрос внимательно прислушивался каждый раз, когда слышал шаги за дверью, но все безрезультатно. Как раньше, охранник приносил ему еду дважды в день и проталкивал через маленькую нижнюю дверцу специальной палкой для того, чтобы заключенный смог достать ее. Горрос даже однажды попытался заговорить с разносчиком еды, хотя он знал, что это бесполезно. В то же время Ацилия несколько раз в день приказывала охранникам подходить к камере и находиться там некоторое время перед уходом. И каждый раз Ацилия видела на лице Горроса сначала надежду, а затем разочарование, когда шаги удалялись.

Дверь в камеру открылась ночью. Спящий Горрос не успел ничего сообразить и ничего предпринять, а охрана уже скрутила его и приковала лицом вниз к массивным козлам, которые внесли в камеру, как только убедились, что пленник не сможет никуда дернуться. Козлы были необструганными и пока Горроса привязывали, в его живот, руки и ноги впилось множество заноз. Зафиксирован он был надежно, и, проверив, что пленник никуда не денется, охрана покинула камеру, оставив бессильного пирата там. Он попытался опрокинуть козлы, раскачивая их, но тут же открылась дверь и два стражника, войдя в камеру, молча и жестко избили прикованного пирата по спине и ребрам, и так же молча удалились из камеры, закрыв дверь. Горрос был в ярости, но опрокидывать козлы больше не рисковал. Прикованным он провел весь следующий день и следующую ночь. Тело болело от многочисленных заноз, жутко хотелось пить, а мочевой пузырь разрывался от желания его опорожнить, но Горрос терпел, не желая опозориться. Впрочем, через несколько часов ожидания, он понял, что больше не выдержит и расслабился. Моча потекла по ногам и сразу же гораздо сильнее засаднили занозы на внутренней стороне бедер. Горросу хотелось спать, но на козлах уснуть было физически невозможно. Он попробовал кричать, но дверь открылась, и все те же молчаливые стражники так же молча снова обработали ребра прикованного пирата древками своих коротких копий.

— Если услышу еще хоть звук, трахну тебя в задницу — спокойным голосом пообещал Горросу один из них, закрывая дверь. Горрос подавил в себе возмущенный рык, потому что понимал, что тот выполнит свое обещание, а он сделать ничего не сможет.

На следующее утро дверь снова распахнулась. Горрос, погруженный в глубокое забытье, поднял голову на шум и увидел Ацилию, входящую в комнату. В ее левой руке были два поводка, от которых тянулись цепочки к ошейникам Прагма и Глосса, двух рабов, ползавших за ней на четвереньках. Сначала Горрос не узнал своих бывших товарищей, но Ацилия остановилась и слегка дернула цепочку. Оба раба подняли головы и взглянули на Горроса по указке хозяйки. Он выругался и стал обзывать их оскорбительными словами. Ацилия снова дернула цепочку, и оба раба опустили головы до пола. Затем она обратилась к стражнику за дверью и кивнула. Горрос получил новый удар по ребрам и замолчал, но продолжал яростно сверкать глазами, видя то, как изменившиеся его товарищи выглядели.

В это время двое рабов внесли в комнату кушетку и поставили ее далеко от прикованного Горроса. Ацилия спокойно подошла к кушетке и села, не отводя глаз от Горроса. За ней следовали Прагм и Глосс, как привязанные животные.

- Ты попытался сбежать, - немного задумавшись, произнесла Ацилия. - И должен быть наказан за это. Твои бывшие товарищи будут трахать тебя вместе. Идите!

Прагм и Глосс поднялись с колен и направились к Горросу. У обоих было выражение непроницаемости, и Горрос понял, что они исполнят приказ своей хозяйки, хотя сам не мог ничего сделать. Прагм подошел спереди к пирату, а Глосс стал за ним. Вскоре Горрос почувствовал, как его ягодицы раздвигает эрегированный член Глосса, который упорно проникает через его стиснутый анус. В то время как член уже находился внутри и двигался все глубже с каждым движением, Горросу в губы вторгся полустоящий член Прагма. Разумея, что ему остается только один выбор, Горрос открыл рот и сильно прикусил мощную плоть у самого основания. Прагм закричал. В комнату ворвались стражники, и один из них быстро разобрался с ситуацией, нанеся удар по затылку Горроса. От удара все начало плыть перед глазами Горроса, и он разжал зубы. Прагм вытащил свой обмякший член изо рта бывшего командира и начал осматривать его. Из основания стекала кровь, видны были следы от зубов, но сам член оставался целым. Ацилия посмотрела на раба, кивнула головой и отпустила его к лекарю. Затем она подошла к беззубому Горросу. Глосс стоял растерянно, не зная что делать со своим задницей членом

— Ты — продолжай — Ацилия посмотрела на Глосса и тот снова задвигался. — А вы — обратилась она к охране — выбейте ему зубы.

Горрос застонал, но два охранника уже шли к нему. Один на ходу расстегивал ремень, чтобы зафиксировать голову Горроса, а второй доставал из ножен нож с костяной рукояткой и узким лезвием. Было понятно, что делают они это не впервые. Второй разжал ножом зубы Горроса и вставил туда длинную деревяшку, а первый обвязав деревяшку ремнем с двух сторон, потянул ее назад, одновременно раскрывая пирату рот и перетягивая деревяшку все глубже, так что в итоге тот сжал ее коренными зубами. И когда первый из охранников остановился, максимально оттянув голову Горроса назад, второй, повернув нож рукояткой вперед, нанес первый резкий удар, выбив Горросу верхний зуб. Горрос дернулся, но первый охранник не дал ему опустить голову и отвернуться, а второй, таким же резким ударом сломал еще один зуб. « Экзекуция продолжалась недолго и все ее время Глосс равномерно двигался, трахая Горроса и усиливая его страдания. Когда охрана закончила с зубами, Ацилия приказала второму стражнику занять место Прагма и тот, подняв тунику засунул в окровавленный рот Горроса, который тот не мог закрыть от боли свой член и уже через мгновение двигался навстречу движениям Глоссаа, совершенно не заботясь о Горросе и его ощущениях. Кончили они оба почти одновременно и почти одновременно достали свои опавшие к этому моменту члены. Горрос бессильно уронил голову, с лица его капала кровь, смешанная со спермой охранника. Его анус, тоже сочился кровью и спермой и Горрос ощущал там болезненный зуд. Во время изнасилования и экзекуции еще больше заноз впились в тело и теперь, шея, грудь, живот и внутренняя часть рук и бедер, соприкасавшиеся с козлами, чесались и кровоточили.

Но когда Александра подошла к пирату и подняла его голову за подбородок, она взглянула в его глаза, в которых светилась ярость и ненависть.

— Проклятье! — пробормотал Григорий окровавленными губами и попытался плюнуть Александре в лицо. Она увернулась, но ее белоснежная рубашка стала несколько пятнистой от красных пятен. Александра молча и без лишних движений ударила Григория по лицу тыльной стороной ладони, его голова шатнулась, но Александра успела ее схватить, нанесши левой рукой удар. Пленник продолжал что-то бормотать, но Александра уже не слышала его слова, она была полностью поглощена яростью и продолжала наносить удары. Пират замолк только после потери сознания. Не осознавая этого, Александра продолжала бить его несколько раз, а его голова бессильно колебалась из стороны в сторону. Она так же внезапно успокоилась, как и впала в ярость, и, приказав не трогать Григория, вышла из камеры. За ней на четвереньках выполз Генри, а охранник, используя рот Григория, проверил, насколько плотно он привязан к столу с помощью веревки, и только после этого закрыл дверь.

Следующие несколько дней стали для пирата настоящим кошмаром. Александра не посещала его, но охранники регулярно заходили только с одной целью - удовлетвориться на нем. При этом его не кормили и лишь иногда давали попить теплой жидкости со странным привкусом. Он так и не понял, что это было до тех пор, пока не увидел одного из охранников мочится в чашку с жидкостью.

Александра вошла в камеру, когда практически безразличный пират был одновременно занят двумя охранниками и уже не реагировал на происходящее. Александра подождала, пока оба закончат свое дело и жестом приказала им покинуть камеру. Они ушли, и Александра провела рукой по спине Григория. Это прикосновение было нежным и мягким, ей приятно было ощущать напряженные мышцы под пальцами. Пленник вздрогнул от этого касания и попытался что-то сказать. Александра снова провела рукой по его спине, словно успокаивая его.

— Не надо ничего говорить — она водила пальцами по позвоночнику Горроса — Сейчас тебя отвяжут и смажут раны бальзамом. Я вызову лекаря, и он посмотрит твой рот и сделает так, чтобы было не больно. А потом мы поговорим. Она отошла от пленника и в комнату снова зашли охранники, только что насиловавшие пирата. Ацилия удовлетворенно отметила, что, когда он их увидел, в глазах первый раз за все время, мелькнул страх.

Охранники отвязали Горроса от козел, и тот сразу же попытался броситься на них. Но многодневная неподвижность и сведенные мышцы привели лишь к тому, что пират упал на пол и инстинктивно скрючился в позе эмбриона, ожидая побоев. Но бить его Ацилия не разрешила. Она приказала охране отнести бессильного пленника в комнату лекаря. Там Горроса положили на стол и две рабыни осторожными движениями губок смыли с него теплой водой кровь, сперму и испражнения. Пират постанывал от периодической боли, возникавшей при слишком сильном нажиме на измученное тело, а также от колющих ощущений в отходивших от неподвижности мышцах. Когда рабыни закончили, Горрос уже мог двигаться, но осмотрев комнату и увидев охрану, стоящую наготове, сделал себе послабление и отдался в руки лекарю, который сначала вытащил все занозы, а потом смазал бальзамом все раны на теле Горроса, от чего многодневный зуд, терзавший пирата, наконец прекратился. Лекарь тем временем занялся ртом Горроса, смывая кровь и вымывая водой сгустки крови и спермы. Закончив промывание, он смазал десны каким-то другим и поначалу очень едким бальзамом. Но зато, через какое-то время, многодневная режущая боль во рту и деснах, к кторой пират так и не смог привыкнуть, почти совсем прошла, а распухший язык, после того как лекарь дал выпить Горросу воды с соком лимона, стал меньше в размерах и тоже почти перестал болеть.

После процедур, охранники осторожно и настойчиво подхватили Горроса за руки и отвели его в убранную камеру. Козлы были удалены и заменены свежей мягкой соломой и лоскутным одеялом на лежанке. При этом пленника не забыли приковать, и один из охранников шепнул ему на ухо, что собирается посмеяться над ним. Раньше Горрос ответил бы ударом на такие слова, но теперь он успокоил себя мыслью, что в будущем сможет отомстить всем, включая этого охранника. Когда дверь закрылась за охранниками, Горрос откинулся на лежанку, накрылся одеялом и впервые за несколько дней хорошо заснул. Его снились кошмары, в которых Прагм и Глосс угрожали ему эрегированными членами. Горрос пытался защититься, но его движения были бесполезны. Он просыпался несколько раз в течение ночи, ходил до бадью мочиться кровью и снова ложился, но продолжал видеть кошмары. Однако в четвертый раз, вернувшись на койку после похода в бадью, Горрос заснул глубоким сном без кошмаров и проспал очень долго. Когда он открыл глаза, последние лучи закатного солнца светили через окно камеры, указывая на то, что был уже вечер следующего дня.

Ему предложили миску с баландой и Горрос удивился — насколько аппетитно она пахла. И когда обнаружил, что все в миске было тщательно протерто и он мог просто проглотить теплое варево без необходимости жевать его своим беззубым ртом, он был еще больше удивлен. Ему также подали большую глиняную кружку с прохладной прозрачной водой, которую Горрос выпил до последней капли. Он поел и осмотрел свое тело, чтобы понять его состояние. К его удивлению, серьезных повреждений не было. Вернувшись на лежанку вскоре после этого, он сразу же заснул и в эту ночь не просыпался, не видя никаких снов.

Утром его разбудил звук открывающейся двери. Горрос открыл глаза и обнаружил, что в камере находится его бывший мачтовый матрос, а теперь раб Ацилии по кличке Глосс. Горрос сразу проснулся и сразу заговорил.

— Как? Как ты мог позволить превратить себя в это, Вериус?

— Я уже не Вериус, у меня другое имя!

— Что она сделала с тобой? Ты же никогда не боялся ничего и никого! Ты дрался с римлянами, когда было ясно, что все безнадежно и вдруг, я вижу это!

— Госпожа умеет вытаскивать наружу чужие страхи и твои она тоже вытащит, не сомневайся! Ты же видел Прагма?

— Бореаса? Ну он мальчишка, его проще сломать. Но от тебя, Вериус, я не ожидал такого.

— Я больше не Вериус — Глосс произносил свое старое имя равнодушно и спокойно — и ты тоже скоро перестанешь быть Горросом!

— Я скорее умру, чем это случится!

— Госпожа не даст тебе умереть. Лучше смирись. Госпожа все равно добьется своего!

Слова Горроса, казалось, совсем не доходили до бывшего соратника и тот оставался спокойным и полностью смирившимся с судьбой. И осознав, что это ему не кажется, а так и есть на самом деле, он зарычал от ярости.

— Уходи и больше никогда не приходи ко мне, я не хочу тебя видеть!

— Госпожа мне приказала поговорить с тобой. И только она имеет право приказывать мне и говорить, что делать. Если она посчитает нужным, я приду снова!

— Вон! Вон отсюда, кусок дерьма — Горрос уже орал — если ты не уйдешь я сверну тебе шею.

— Попробуй — голос Язычка стал насмешливым — и я посмотрю, что получится.

Горрос в гневе ринулся к нему, Глосс остался на месте. Цепи удержали Горроса буквально в ладони (римская мера длины — около 7, 5 см.) от бывшего соратника.

— Почему ты не наносишь мне удар? — насмешливо спросил Язычок.

Горрос был в ярости и хотел навести на него руки, но его держали цепи.

— Я один решаю, кому сворачивать шею и когда, — ответила Ацилия с двери в камеру. Оба обратили внимание на ее голос и повернулись. — Но я хотела бы увидеть, как это произойдет. Глосс, подойди поближе! И к удивлению Горроса, Глосс безропотно выполнил приказ и приблизился. Теперь Горрос мог достать его и сделать все, что захочет. Ярость мгновенно ушла у Горроса, он был потрясен и ошеломлен послушностью человека, которого раньше знал как Вериуса, а теперь он стал другим. Пират остановился, не зная, что делать дальше. Глосс продолжал стоять рядом со спокойной позой и лицом.

— Ты не хочешь этого, а просто не можешь сопротивляться. Но я дала шанс. Глосс, ты можешь уходить! — насмешливо сказала Ацилия. Когда раб вышел из камеры, она вошла и подошла ближе к пирату. Пылающая ненависть почти ослепила его, но он сдержался и тяжело дышал, глядя на свою мучительницу. Та не обратила внимания на его эмоции.

— Глосс правильно сказал, рано или поздно ты станешь таким же, как он. Возможно, поздно в твоем случае, но станешь! — насмешка в голосе Ацилии стала еще сильнее.

— Никогда! Я никогда не стану таким же, и я отомщу тебе за Бореаса и Вериуса, уродина! — из-за выбитых зубов Горрос прошипел.

Ацилия молча улыбнулась ему, повернулась к двери и вызвала охрану.

— Пора преподать нашему яростному другу второй урок. Им уже пользовались мужчины, теперь я отдаю его женщинам.

Внутрь камеры зашла охрана и внесла деревянный косой крест, составлен он был из двух досок, которые, как и козлы, были не обструганы, сверху между досками, в месте их соединения, к кресту была прикреплена прямоугольная площадка, чтобы поддерживать голову. Крест положили на пол, Горроса отковали и положили на него спиной, после чего растянули за цепи, идущие от кандалов, зафиксировав их так, что жертва не смога двигаться.

Дождавшись, когда охрана закончит и проверит надежность креплений, Ацилия подошла к пленнику и расставив ноги, встала над его лицом.

— А начну сегодня я. Лизать ты еще не научился, но вот пометить тебя, я могу.

Тяжело дыша, Горрос снизу смотрел на Ацилию. Вопреки своему положению, вид ее розовой плоти между ног, приковывал взгляд, и возбуждал пирата. Ацилия же не торопясь приподняла тунику и начала опускаться на корточки. Горрос видел, как раскрывается ее промежность и вид влажной плоти возбудил его еще сильнее. Ацилия присела на корточки до конца и Горрос видел ее розовую промежность у самого лица, ощущая ни с чем несравнимый запах возбужденной женской плоти. Возбуждение снова стало сильнее, но в этот момент, желтая струйка ударила ему в лицо. Он попытался отвернуться, но Ацилия предвидела это и, упершись ему в лоб рукой, продолжила мочиться. Закончив, она привстала, распрямила ноги и отпустила тунику. Пока она это делала, еще несколько капель упали на лицо Горроса. Тот трясся от беззвучной ярости, но поделать ничего не мог.

И снова началось адское испытание для Горроса. Вся женская часть дома Ацилии, когда у них было свободное время, спешила к нему в комнату. Старые и молодые, полные и стройные, привлекательные и менее привлекательные – все недовольные женщины воспользовались тем, что хозяйка разрешила неограниченные оргазмы только при одном условии: оргазм должен быть достигнут с Горросом в его комнате. Изначально пират даже получал удовольствие от того, что женщины используют его мужскость. С момента его пленения он не имел контактов с женщинами, поэтому первый день его эрекция была превосходной, а его член работал безупречно. Однако к концу второго дня Горрос начал уставать и на третий день ему совсем не хотелось заниматься сексом. Но женщины были настойчивыми и не отпускали Горроса до тех пор, пока они не достигали эрекции у него. Но еще больше страдания причиняли те, кто пользовался его умением облизывать. Сначала пират отказывался выполнять это и упорно закрывал рот, когда женщины приближались к его лицу с вагинами. Но проблема была быстро решена поварихой Алетой, статной женщиной, которая командовала на кухне Ацилии. Она села на лицо Горроса и, увидев его сопротивление, повернулась таким образом, чтобы ее задница полностью перекрыла доступ воздуха и опустилась своим анусом на его лицо, одновременно крепко сжимая его яйца. Через минуту он начал задыхаться и хрипеть от боли. Алета подняла свое твердое задание, дав Горросу возможность несколько раз вздохнуть, но не отпуская яйца и снова опустившись на его лицо. После пятого раза Горрос не выдержал. И Алета достигла оргазма. После этого процесс стал проще и все попытки Горроса избежать лизания были подавлены в корне, и в конечном итоге он примирился с этим.

На третий день вечером, когда уже стало темно, в камеру Горроса вошла молодая смуглая рабыня. Она, не говоря ни слова, взяла в руки его обмякший член и он, на удивление быстро откликнулся на ее старания и поднялся. Та, пользуясь моментом, оседлала Горроса и не торопливыми движениями заскользила по члену, явно получая удовольствие от его размеров и крепости. Горрос и сам удивился своей реакции на происходящее, но от действий смуглокожей девушки он возбудился. И его возбуждение передалось партнерше. Он, сам не зная, как кончил вместе с ней и кончил бурно. Девушка, получив удовольствие не торопилась слезать с поникшего уже пениса Горроса и терлась об него обнаженным телом и небольшой грудью. В какой-то момент она прижалась к нему очень плотно, ее голова оказалась у его уха, и он услышал страстный шепот: «Послезавтра сделай вид, что сдался и мы сможем отомстить. Завтра я зайду к тебе еще раз и объясню как».

Сказать, что Горрос ждал следующего вечера, значит ничего не сказать. Девушка в этот раз появилась засветло, дождалась пока Горроса перестанут использовать сразу две рабыни и когда они ушли, вошла в камеру. Она сбросила с себя легкую тунику и села ему на лицо. Горрос уже почти привычно заработал языком. Девушка сидела на нем плотно и двигалась вперед-назад. Пират очень быстро поймал ее ритм и ощутил, что она возбуждается и движения становятся все более настойчивыми и она все плотнее прижимается к нему влажной промежностью. Он старательно работал языком, на девушка двигалась в так его движениям, и ее немного солоноватая смазка постепенно покрывала все его лицо. Она же подставляла ему то колечко ануса, то влажные розовый губы, но постепенно, он сосредоточился на ее клиторе, который был размером с хорошую горошину. И когда это случилось, девушка прижалась к его лицу лобком до боли в губах и пока не кончила, вжимала его голову в доску так, что у Горроса начал болеть затылок. Кончив, она немного приподнялась и не покидая лица пирата немного склонилась вперед и опустила голову как бы отдыхая.

- Ты слышишь меня? - она прошептала почти незаметно.

Горрос кивнул, задев ее губами, и девушка содрогнулась.

- Затем через несколько дней притворись, что ты сдался и согласился стать ее рабом. Тебя привяжут в атриуме для окончательного разговора, чтобы все видели твое покорение. Я помогу тебе освободиться от веревок, а дальше делай, что хочешь. - горячо шепнула девушка, слова ее были сбивчивыми и страстными - Ты согласен?

Горрос мгновенно кивнул в ответ. Девушка встала и накинула на себя тунику, затем вышла из комнаты. Как только она ушла, на ее место пришла Алета, которая посещала пирата несколько раз в день. Она опустилась на его лицо, и Горрос безнадежно начал двигать языком, размышляя о предложении, которое ему было сделано. Он обдумывал это еще три дня. Рассматривал все возможные варианты, пытался придумать, что можно сделать, но он понял, что у него есть шанс на месть. Он давно осознал, что выбраться живым будет трудно.

Проснувшись утром на четвертый день от того, как его член активно ласкала женская рука, Горрос с мрачным видом посмотрел на ее обладательницу и попросил вызвать охрану. Девушка разочарованно прикусила губу, но созвала охранников и вскоре вернулась с двумя серьезными стражами. По выражению их лиц было видно, что Горрос отвлек их от важного дела, наподобие игры в кости. Пират внезапно осознал, что хорошо помнит возбужденные члены каждого из них и вкус спермы обоих.

— Что тебе? — грубо спросил один из них.

— Передай госпоже, что я хотел бы это прекратить — как можно более покорным тоном выдавил из себя Горрос.

— Мы не имеем права уходить с поста — сказал второй стражник — но, когда сменимся, все передадим, а пока наслаждайся!

И стражники, дружно заржав скрылись за дверью, а повеселевшая девушка снова взялась рукой за его член.

Стража, видимо, имела какие-то инструкции, а может быть менялись они именно в это время, но Ацилия в сопровождении небольшой свиты, появилась в камере еще до того момента, когда девица успела поднять уставший член Горроса, хотя тот уже и поддавался. Ацилия только кинула недовольный взгляд на девушку, как та исчезла.

— Мне передали, что ты хочешь прекратить, это так?

— Да — делая вид что стыдится и колеблется, Горрос выдавил из себя обязательное обращение — Госпожа.

— А ты понимаешь, что от тебя требуется?

Я бы хотел это услышать от Вас,... Госпожа... — второй раз обращение Горросу удалось легче.

— Покорность, покорность и еще раз покорность. Как я тебя буду использовать я решу завтра. И завтра ты получишь новое имя. Понял меня?

— Да, Госпожа — Горрос кивнул.

— Освободите его, дайте помыться, кандалы снимите, но следите за ним внимательно и до завтра пусть остается в камере. Только пока его не будет, отмойте тут все. — Отдав распоряжения, Ацилия удалилась.

Охрана же, расковав пленника, помогла ему подняться, так как после нескольких дней на кресте, двигаться нормально он не мог. Его провели во внутренний двор, и там посадили в бадью с водой, дав грубую мочалку. Когда к Горросу вернулась какая-то подвижность, он долго и с удовольствием тер все тело, а охрана, видимо соблюдая инструкции хозяйки, терпеливо ждала. Когда пират закончил и вылез из бадьи, охрана отвела его обратно в камеру, которую за время отсутствия Горроса прибрали. Дверь закрылась и Горрос начал осторожно ходить по камере, пытаясь размять отвыкшие от движения мышцы. Он понимал, что совсем не в форме, но желание отомстить подавлял все остальные и он, ходя по камере как тигр, старался максимально размяться, не привлекая внимания охраны. В конце, концов он усилием оставшейся еще воли, заставил себя остановится и заснуть.

Утром, когда он еще спал, пришли за ним. Охранники открыли дверь и грубо разбудили его, выведя в коридор и направляя в атриум.

Ацилия завтракала. Как обычно, ее ноги покоились на спине чернокожего мальчика, а Прагм и Глосс стояли на четвереньках по обеим сторонам кресла. Горрос не смотрел на них, но он надеялся, что если он сможет реализовать свой план, возможно бывшие товарищи осознают его значимость и поддержат его. Тогда появится хоть какая-то надежда. Его привели к колонне и охрана тщательно привязала его. Ацилия продолжала есть без всякого внимания к пленнику. Горрос оглядел зал. Он был всего в десяти шагах от Ацилии и понял, что рано или поздно достигнет ее. Горрос быстро умел убивать. Жаль только, что его мучительница скончится так быстро, но зато он сможет отомстить. Охрана стояла в сторонке от Ацилии и внимательно присматривалась к атриуму, но Горрос понял, что он опередит их. Рядом с колонной, к которой был привязан Горрос, подметал пол старый раб. Он медленно приближался к колонне. Через некоторое время после того, как раб скрылся за колонной, Горрос почувствовал ослабление веревок на руках и вскоре осознал, что его ноги тоже свободны. Горрос еще раз оглядел атриум. Ацилия продолжала есть, его бывшие соратники все так же неподвижно стояли у ее кресла на четвереньках. Охрана, представляющая главную опасность, была относительно далеко и не могла помешать ему осуществить задуманное. Он сжимал и разжимал кулаки для поддержания адреналина в крови, протянул руки вперед, ощущая перерезанные веревки скользят по его кулакам. Издав боевой клич пиратов «Ар-Рага!», он ринулся на Ацилию. Он чувствовал, что успевает, видел, как оба соратника подняли головы на зов и почти поверил в то, что все получится, может быть, он даже останется жив. Но внезапно он почувствовал толчок за ногу и упал на каменный пол атриума, потеряв сознание от удара головой. Глосс и Прагм на мгновение вспомнили свое имя Вериус и Бореас и то, что они умеют сражаться, но затем их взгляд стал безразличным и покорным. Часть охранников уже перекрыла Ацилию своими телами, направив копья на лежащего Горроса, а другая часть быстро связывала его руки и ноги. За колонной стоял молодой раб, который подметал атриум. Он был стройным и молодым. Одной ногой он прижимал к полу веревку, которой были связаны ноги Горроса, блокируя его движение к цели. Испуг в глазах Ацилии мгновенно пропал, и она с торжеством смотрела на лежавшего без сознания Горроса.

Горрос очнулся не скоро. На глазах его была повязка, ноги были крепко связаны, а руки крепко привязаны к телу, голова зудела от удара. Он пошевелился и, видимо заметив, что он очнулся, кто-то убрал повязку с его глаз. Глаза резануло дневным светом, и он защурился. Когда Горрос смог открыть их окончательно он понял, что лежит на носилках, а когда осмотрелся внимательнее, понял, что носилки погребальные. И в следующий миг он осознал, что это будут его похороны и что всем совершенно наплевать, что он жив. Ему снова закрыли глаза повязкой, а носилки подняли и куда-то понесли. Горрос хотел закричать, но рот был надежно закрыт кляпом. Ужас, охвативший пирата, был всеобъемлющим, но он даже не мог выразить его голосом, так как кляп не давал ему даже пискнуть. Несущие носилки остановились, судя по движениям развернулись и Горрос ощутил, что его опускают вниз, запах влажной земли подсказал воображению, куда именно. Движение остановилось и через некоторое время сверху опустили еще что-то и Горрос, впав в еще больший ужас понял, что это носилки еще с одним телом — рабов, которые не позаботились об оплате своих похорон закапывали в общей яме. А еще через несколько мгновений, Горрос услышал, как сверху сыплется земля. И свет, едва проникавший сквозь повязку на глазах, исчез совсем.

Общий план действий подготовила сама Ацилия.

Стом, который был в него посвящен, дал несколько дельных советов. И начиная с визита к нему девушки рабыни, а на самом деле бывшей выпускницы школы Ацилии, а сейчас вольноотпущенницы Цирцеллы, все происходящее находилось под контролем Ацилии. Раб, который подметал атриум и не дал Горросу совершить задуманное был помощником ланисты и копил деньги на открытие собственной школы. Ацилия иногда использовала его услугами и прилично платила, так что отказываться тому не было смысла. Она же очень рассчитывала на то, что на эмоциональный срыв, вызванный неудавшимся нападением, наложится ужас от похорон заживо и ее расчет оправдался. На самом деле Горроса закопали во внутреннем дворе, предварительно сделав несколько кругов по помещениям школы, чтобы у того создалось впечатление, что его несут на кладбище. Вторые носилки, которыми его накрыли сверху, не дали ему задохнуться под сыпавшейся землей. Единственное чего реально боялась Ацилия, что Горрос либо умрет со страха, либо от него же сойдет с ума, но и откапывать пирата раньше времени тоже было рискованно.

Она ждала целых два дня. Горроса нашли вечером, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Сначала он не понял, что произошло, но когда его вытащили из ямы и освободили от связей, он тут же полз к ногам Ацилии и стал целовать землю перед ними. Его щеки были мокрыми от слез благодарности. Ацилия смотрела на него свысока и внутри ощущала торжество.

— Помнишь, что я обещала тебе, когда тебя обвинили? — ее голос звучал холодно.

Горрос на мгновение замер, вспоминая прошлое, а потом припомнил.

— Да, Ваше Превосходительство — он без запинки обратился к ней таким обращением, которое раньше возбуждало в нем отвращение.

— И что же?

— Что я сам буду просить о том, чтобы Вы меня лишили мужской силы, Ваше Превосходительство!

— И? — лед в голосе Ацилии заставлял дрожать.

— Лишите меня этого проклятого дара, Ваше Превосходительство, я умоляю вас! — голос Горроса звучал истерично.

— Хорошо — Ацилия смягчила тон своего голоса — иди к лекарю, пусть он выполняет процедуру сегодня вечером, можешь идти.

— Простите меня, Ваше Превосходительство, у меня есть еще один вопрос — голос Горроса был подобострастным.

— Ну?

— Полностью или...

— Полностью — Ацилия даже не задумывалась над ответом.

Горрос трудно встал с колен и покорно направился в сторону кабинета лекаря. Ацилия следила за ним свысока и ощущала пустоту внутри. Месть осуществилась, но она не испытывала никаких эмоций.

Эпилог

Через месяц после произошедшего.

В спальне, после того как Стом удовлетворил ее потребности, он попросил разрешения заговорить.

— Говори — после такого удовольствия языком от Стома, Ацилия обычно чувствовала себя отлично.

— Ваше Превосходительство, Вы обещали мне свободу, если мы убьем всех трех пиратов

Ацилия задумалась. Она не желала утратить такого слугу, как Стом, и была сожалеющей о том, что ему придется уйти. Однако она давно обещала ему свободу.

— Что ты намерен делать? — спросила она.

— Я хочу вернуться на родину, Госпожа.

И в этот момент Ацилия осознала, что без Стома ее жизнь станет намного сложнее, и она не собиралась его отпускать. Он всегда был рядом, заботился о ней и управлял ее школой. Она приняла решение.

— Нет. Ты не получишь свободы. Всю работу я делала сама, а ты только давал советы. Наше соглашение было совсем другим.

— Как пожелаете, Госпожа, — ответил Стом спокойным голосом.

— Ты закончил разговор?

— Да, Госпожа!

— Тогда продолжай работать языком, а я пойду спать!

Стом послушно опустился на колени и прильнул к лону своей хозяйки - месту, которое он знал лучше своих пяти пальцев. Через минуту Ацилия внезапно вскрикнула.

Утром Кастрат вошел в комнату Госпожи и увидел Ацилию, лежащую на кровати. Под ее левой грудью торчал простой железный нож с деревянной рукояткой, принадлежавший Стому. Несколько капель крови на простыне уже подсохли. Кастрат оглядел комнату и обнаружил Стома, висящего на балке под потолком. Под его неподвижными ногами лежал опрокинутый столик с тремя изящно вырезанными ножками. Взгляд Кастрата на мгновение выражал удовлетворение, затем он обессилел, подошел к двери и позвал на помощь.