мир, который...

Очнулся я от холода. Холод пробирал насквозь, заставляя тело сильно дрожать. Что странно, я прекрасно помнил, как засыпал рядом с женой в теплой постели, укрытый мягким японским одеялом, мечтая поутру поехать с Никитиными на рыбалку. Странным выглядело и мое небогатое одеяние, состоявшее из одних лишь трусов. Ничего против трусов я, конечно, не имею, но где все остальное? Теплой пижамы, моей любимой, подаренной на день рождения, и в помине не было. Веры рядом тоже не оказалось. Отсутствия всего вышеуказанного я определил на ощупь, когда, так сказать, провел мануальное обследование. Глаза просто не в состоянии были что-либо увидеть, что и не удивительно – они были плотно завязаны. Маска или что-то очень на нее похожее туго сдавливала мне голову, ничуть не поддаваясь попыткам ее снять.

Немного покрутившись на мягкой подстилке, да именно так – подстилке, иначе не назвать ложе, на котором столь странно оказался, и наугад пошарив вокруг, я попробовал встать и пройтись, каждую секунду рискуя на что-нибудь наткнуться сослепу. У меня получилось. Одновременно с обретением вертикального положения, я обрел и зрение – точнее возможность видеть – повязка незаметно растворилась, не оставив и следа от своего присутствия, ни на белом чистом полу ни где-либо ещё. «Интересные дела! » - подумалось мне.

Что-то во всех этих странностях подсказывало мне, что я еще сплю и, как только настанет время пробуждения – окружающие непонятности бесследно исчезнут. Так было легче, безопаснее для нервной системы. «Вот-вот», подтвердил я своему второму «Я», «... Подожди чуток, скоро проснешься от этого дикого холода и снова натянешь на себя одеяло, в которое жена целиком замоталась».

И все же мой сон был чем-то похож на реальность. Очень похож. Так сильно похож, что от реального, а не воображаемого холода я весь покрылся мурашками. Вполне осязаемыми мурашками, надо отметить. И в туалет тут еще хотелось по-настоящему... Приплясывая на мягком полу, отчасти от холода, а больше, чтобы не описаться ненароком, я внимательно оглядывался.

Жизнь меня не баловала цветными снами, в отличие от моей благоверной, которая каждую ночь присутствовала на сеансах широкоформатных цветных кинофильмов, по богатству событий сравнимых с голливудскими картинами. Настоящее для меня сейчас совершенно обычным образом и в буквальном смысле, заключалось в белых ровных стенах, без единой стыковочной щелки или признака двери и полного отсутствия живых существ! Неживых, кстати тоже... Я был один.

Комната кубической формы, примерно три на три метра, освещенная абсолютно дневным светом, исходящим, казалось, прямо из воздуха. Естественно, мне далеко до Карлоса Кастанеды. Сны сами ведут меня по себе, вовремя подсказывая, где повернуть, что затем сделать, куда посмотреть и что сказать, хотя, по секрету сказать, я во сне чаще молчу, уж не знаю и почему. Во снах жить очень просто и беззаботно, абсолютно все проблемы решаются сами собой, так же как и возникли, и я не ломаю голову над каждым последующим шагом, хотя иногда этого очень хочется. И самое фантастическое приключение в них происходит сплошь и рядом с той легкостью, как если бы это был прием пищи и утреннее умывание.

Но сейчас, почему-то, никаких событий не следовало. Шло время, но ничто мне не подсказывало, что же собственно я здесь делаю. Тишина. Тишина. И жуткий холод. Он пробирал насквозь. Бесполезно прождав чего-либо важного, хотя бы пробуждения, я еще более замерз и постепенно стал понимать, что для сна это уже слишком. Да и жене давно пора сообразить, что одеяло не только для нее одной, проснуться и позаботится о своем муже. Так что не стоит и говорить, что этот сон нравился мне все меньше и меньше.

— Эй! – Опробовал я голос. Прошла минута, но ничего не произошло, хотя слышимость и была прекрасной.

— Здесь кто-нибудь есть? – Произнес я осторожно, и самому стало смешно от такого вопроса. Где-то внутри меня смешно, глубоко внутри, там, где еще сталось какое-то тепло.

Конечно же, здесь никого не было. Я и сам это прекрасно видел, но что-то же нужно было сказать! Не про библиотеку же спрашивать! Где-то глубоко внутри, там же, примерно, где было недавно смешно, началось зарождаться смутное подозрение. Оно шевелилось в своем теплом укрытии, и шевеление это отдавалось в голову одним вопросом – А что, если это не совсем сон? Ну, так, абстрактно, если помыслить, а почему, собственно я решил, что сплю? И тут меня прорвало! Известно ведь, что скорость работы мысли невероятна, так что за очень короткое время во мне созрела и очень быстро укрепилась почти полная уверенность – комната, мое глупое положение и лютый холод, все это было на самом деле, присутствовало сейчас в реальности и от этого уже хотелось взвыть!

«Похитили! » - Первое, что пришло в голову осознанно, хотя потом я вполне разумно рассудил, что опасаться похищения мне ни к чему, чай не бизнесмен, какой – простой совковский инженер. Согласно жанру детективных романов, главный герой, в подобных обстоятельствах, вначале пытался осмотреться. А вдруг пригодится! Вот и я...

Осматривался довольно долго. Минуты три. Обстоятельно обследовал все четыре стены, потолок и пол, отметив, что переверни хозяева комнату вверх ногами или положи они ее на бок, от этого совершенно ничего не изменится – до того все вокруг было стандартно похожим.

На ощупь они были мягкие и, что странно, совершенно не имели температуры. Я, конечно же, имею в виду то обстоятельство, что моя рука не ощущала какого-либо перепада температуры. Казалось, они имели ту же температуру, что и мое тело, ни градусом больше, ни полградусом меньше.

Мне бы задаться вопросом, а почему, тогда здесь так холодно, но тут я внезапно осознал, что в комнате значительно потеплело, я уже не дрожу и вообще, стало намного комфортнее. Еще бы в туалет... Самое время было объявиться неизвестным похитителям.

Что-то произошло, какая-то команда была отдана, какие-то невидимые и неслышные механизмы сработали. Я не успел заметить, в тот момент как раз глупо чихнул, прикрыв на мгновение глаза, как стена прямо передо мной распахнулась. Верней сказать она просто растаяла, так же как и повязка с глаз некоторое время раньше.

Недолго колеблясь, (а чего нам?), я вышел на свет божий. То, что это был именно божий свет, было видно по ярко красному закату, окрасившему далекие отсюда горы. Я не успел еще удивиться, как и почему здесь оказался, как меня отвлекли.

Внезапно, будто пелена с глаз упала, мне открылась атмосфера, полная незнакомых запахов. Они волнами пронеслись мимо, меняясь от резких, напоминающих экзотические специи, до совершенно незнакомых, чужих, но, тем не менее, довольно приятных. Здесь же, передо мной, были и люди...

Хотя, в то, что это были люди, я усомнился сразу, едва увидел их. Существа, оказавшиеся рядом и даже дефилирующие мимо меня спокойно, будто бы мимо обычной телефонной будки на набережной, скорей напоминали результаты опытов сумасшедшего генного инженера. До той, правда, поры, пока ко мне не подошло кто-то, лицом напоминающее человека, с тремя молочными железами, из чего я заключил, что оно женского пола, но при этом уши его были в самом прямом смысле на макушке. Как говорится, макушкее не бывает. Таких экземпляров вокруг оказалось достаточно много. Глаза разбегались от разнообразия форм существования гуманоидов.

— Коля! – Раздался справа родной голос. Моя дорогая супруга, во всей своей красе, тоже, как и я же, по пояс раздетая, пытаясь руками прикрыть свое достояние и отворачиваясь от взглядов странных гуманоидов, кинулась ко мне и прижалась всем телом, скрывая наготу. Она уже успела поплакать, слезы ее высохли но, увидев меня, опять разревелась.

— Коля! Где мы? Что случилось? Почему? Кто они? О господи, страшные какие!

— Тихо, тихо! – Пытался я ее успокоить, искоса наблюдая за толпой, постепенно собирающейся вокруг.

Любопытство в них проглядывало спокойное, какое-то несуетливое, как любопытство детей в детском доме к новеньким, только что прибывшим подкидышам. Вера толпу пока не успела разглядеть досконально, слишком занятая сокрытием своих форм. Опасаясь же ее истерики, теперь уже я не позволял ей оборачиваться.

Существа к нам подбирались самые разнообразные. Мелькали тела, заросшие с ног до головы золотистым или коричневым мехом, тела с толстой, бугристой, право слово, неприятной кожей, другие, с гладкими как у нас, но почему-то синеватого оттенка, будто вымазанные чернилами, телами.

Где-то за полупрозрачной тушей медузообразного гуманоида мелькнули густые ветвистые рога, венчавшие крупную голову очередного любопытствующего.

Бедный, подумал я, у нас их хоть не так видно, говорят, нам кальция не хватает. Вот ведь, оказывается - межгалактическая традиция. Почему мне пришло в голову это сравнение, я не понял, как-то естественно вырвалось, как «Здравствуйте! », по утрам.

По мере уплотнения приближавшегося местного населения, становилось все тише. Разговоры затихали, шелестение чешуек тел замедлялось, но зато пахло все сильнее и резче. Может быть, это были и вовсе невинные запахи, может быть даже местные аналоги духов, но, тем не менее, голова у меня от них все же заболела. Вполне возможно заболела она вовсе по другой причине. К примеру – простуда проступила или что-то в этом роде, но, как говориться – первая мысль всегда верная. Пусть будет так.

Если уж говорить про мою голову, что могло, в таком случае, случиться с Верой? Она вся так и скукожилась, тяжело задышав и еще сильно прижавшись к моему плечу носом, видимо понимая - сейчас лучше не оборачиваться.

Все собравшиеся, как на подбор, были по пояс голые, обернутые по поясу или что там у них, плотными повязками, свободно распускавшиеся книзу, до бедер, веером.

Они были совершенно разные, смешные, как пугала и страшные, будто из фильма ужаса и, как я заметил, представленные здесь по несколько особей одного вида. Все они были разного роста и телосложения. Разные головы, глаза разных форм. Они были или полностью заросшие шерстью или совершенно безволосые, некоторые, как я уже упомянул, даже с рогами и с хвостами.

Но все они имели ряд черт, точнее особенностей, объединяющий всех их, да чего греха таить, и нас с Верой тоже, все они имели по две руки, две ноги, на которых было по пять, насколько я успел заметить, пальцев и все они, по крайней мере, те, которых я видел, имели лишь одну голову.

Приятное утешение для нас, здесь чужих и полуголых. Можно сказать – первая хорошая новость с момента нашего пробуждения здесь.

— Ба! Нашему полку прибыло! – Раздался громкий голос и, расталкивая толпу локтями, к нам пробрался высокий парень, совершенно человеческого вида с широкой улыбкой на добродушном лице. – Вы когда прибыли? Только что? Ну, проходите, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы теперь и есть дома! Ха-ха-ха!

— Что здесь происходит? – Очнулась от ступора Вера. – Где мы? Кто вы? И кто все эти монстры?

— Тише, тише, осторожней со словами! - Прижал палец к губам незнакомец. – Здесь все всё понимают. Не нужно так про них, они такие же, как и мы с вами - пленники. Пойдемте же, я вас познакомлю с нашими. Там все и объясню!

С этими словами он развернулся, и небрежно раздвигая ряды аборигенов своим приближением, повел нас за собой.

Пробираясь через толпу, я как мог, уворачивался от непривычного вида лиц, даже морд, старался задерживать дыхание при усилении особо неприятных запахов и добросовестно пытался оглядываться вокруг. По мере возможностей, конечно! Непонятно ведь, что у них здесь за правила этикета. Могли и в лицо заехать, за любопытство.

Мы находились в широкой долине километров десять в длину, с небольшими холмами на всем её протяжении и сплошь застроенной низкими одно - двухэтажными строениями.

Не нужно и говорить, наверное - то, из чего мы вышли несколько минут назад, бесследно растворилось в воздухе. Это я заметил, однажды обернувшись на чей-то гортанный крик, едва мы отдалились от места нашего появления.

Судя по совершенно незнакомым звездам, во-первых, мы попали сюда почти ночью а, во-вторых, сейчас находились черт знает где, но только не на Земле, что уже само по себе, малопривлекательно.

Кое-где, несмотря на теплый, чуть ли не тропический воздух, возле бунгало горели костры. Возле костров сидели, стояли люди или те, кто представлял здесь людей. Пахло дымом, очень сильно жареным мясом. Мясом, да и вообще, едой, пахло так сильно, что мне захотелось есть, хотя не так сильно, как в туалет, я едва сдерживал себя, чтобы не спросить у спутника, куда они ходят по-маленькому.

Мы прошли основное скопление домишек, возле которых находились аборигены. Те из них, кто нас еще не видел, с любопытством таращились на проходящих, а некоторые даже пристраивались в хвост, из чего я заключил, что новенькие здесь не появляются слишком часто. Все они вели себя свободно и дружелюбно по отношению к нам. Никто не мозолил глаза и те, кто шли рядом, делали вид, что им и дела до нас нет, со всем своим старанием выдавая себя за случайных попутчиков. Сами давно привыкшие к своим скромным одеяниям, они и в нас не тыкали пальцами.

Вера постепенно успокоилась, но рук от груди не убрала, оберегая последний оплот стыда в этом странном месте.

Дорога, по которой мы двигались, шла на пологий подъем. Постепенно от нас отстали последние из любопытствующих и те, кому было с нами не по пути. Мы остались втроем.

Почти на самой вершине горы, куда мы, похоже и направлялись, виднелся типовой двухэтажный домик, сродни тем, что были повсюду в долине. Плотность застройки здесь была намного меньше, чем вблизи точки нашего прибытия, но на соседних холмах тоже горели огни, похоже и там жили.

Что здесь делали все эти люди, и какая сила всех здесь собрала, для нас так и оставалось пока неизвестным. Несколько раз, пользуясь тем, что наш проводник замедлял шаг, я, конечно, пытался завести с ним разговор, но тот отмалчивался и лишь сказал, что его зовут Денис и он здесь уже три года, по меркам Земли. Последний факт несколько меня озадачил, а Вера, та совсем растерялась. Такие потрясения для неё, никогда не читавшей фантастики были просто дикими и невозможными. Не скажу, что и я обрадовался, все происходящее мне казалось скорее неожиданным и странным приключением. Особого расстройства я пока тоже не испытывал, не видел повода, честное слово.

Под ногами перекатывались камешки, где-то в кустарнике по обочине дороги прошуршал зверек, мелькнули зеленые глаза и Денис рассмеялся:

— Манька охотится. Здесь для неё раздолье – мышей видимо невидимо, и все с неё ростом.

— Кошка?

— Да нет, что Вы, здесь кошек нет. Не привозят. Это пранар – мелкий хищник – похож на хорька, только с четырьмя ушами, по паре на каждой стороне головы.

— Да где же мы? – Не выдержала Вера.

— Скоро узнаете. – Загадочно ответил Денис. – А вот и наш дом! – Он подвела нас к отдельно стоящему на самой вершине холма, двухэтажному коттеджу.

К нашему прибытию у входа в дома собрались несколько человек. Нас встречали четыре симпатичные молодые женщины, две блондинки, брюнетка и еще одна, рыжая как огонь, а также четверо мужчин почти атлетического сложения. Все они были загорелыми и улыбались нам рекламными улыбками без тени фальши, похоже, и вправду были рады встрече с нами.

На первый взгляд, они были нашими ровесниками, а кое-кто казался даже моложе. И я был впоследствии сильно разочарован, когда узнал, что ошибался в оценке и их возраста и многого другого, да и вообще, забегая вперед, за последующие дни на нас навалилось столько нового и необычного, что мои прежние представления о жизни были сродни попытками древнего человека объяснить квантовую механику.

Едва мы подошли, как нас тут же окружили, принялись обнимать, трогать за плечи, руки, а кто-то даже поцеловал меня. Смачно так, в губы, совсем не по-дружески, и горячая женская грудь при этом прижалась ко мне немного сильнее, чем того требовала обстановка и правила дружеского поцелуя.

Я думаю, Вера все равно это заметила – на этот случай у нее к представительницам своего пола наличествует вживленная в мозг потенциальная претензия. Однако, моя дорогая половина, как ни странно, ничего не сказала, наверное, была ошарашена неожиданным и объемным вниманием белокурого красавчика, об смазливую рожу которого я и намеривался при первом удобном случае разбить все местные кирпичи. Или... что у них тут есть из стройматериалов?

О, боже, как все-таки далек я был тогда от настоящего, насколько сильно заблуждался во всем. Но... Всему свое время.

Итак, мы попали в новый, можно сказать интернациональный коллектив, живущий в секторе Сиера долины Сердец на неизвестной планете, а о том, что это именно другая планета, нам очень скоро рассказала Алла...

Да, Алла... Вначале я не обратил на нее особого внимания. Та самая, рыжая... Симпатичная девчонка, с хорошей фигурой, длинными, стройными ногами, на первый взгляд – двадцати - двадцати пяти лет от роду.

Название долины, и сектора придумали мужчины. У других групп существовали свои градации и системы измерения. Слишком шипящие или лающие звуки были трудны в произношении для землян, а речь все той же Аллы, в свою очередь, могла свести с ума любого рогатого или медузообразного чужака.

Негласно все сговорились называть вещи своими именами, не пытаясь их перевести на чужой язык.

Кстати говоря, язык общения каким-то образом и совершенно безо всякого усилия появлялся в голове у каждого вновь прибывшего и теперь уже все разговаривали исключительно на нем одном. Очень удобно было, правда? Лишь названия позволялось давать на родном языке. И с этим тоже все были согласны.

Жили все вместе в том самом домике, где мы сейчас и находились. Нам быстренько показали нашу комнату, оказывается, она появилась как обычно, то есть перед самым нашим появлением.

Так же происходило и со всеми вновь прибывшими, начиная с долгожителей – супругов Джимми и Джоан Коллинз. Джим это во-он тот парень, обнимающий за талию Карину Леонарде. А Джоан... Ну, да это мы потом расскажем.

— Главное вы теперь здесь! - Жизнерадостно просветила нас Алла, сияя огромными зелеными глазами. Что в этом радостного для нас я пока не понял и хотел, было, поделится мыслями со своей половиной. Еле сдерживая вполне естественное желание по посещению туалета, поискал глазами Веру, но вдруг заметил, что она весело щебечет с тем самым викингом, который первым тискал мою жену при нашей встрече. Вера раскраснелась, что было явным признаком ее возбуждения и не только эмоционального, глаза ее, с томно трепетавшими ресницами не мигая смотрели на собеседника, и мне вдруг стало настолько противно, что я даже не стал ее одергивать и пристыжать.

После того как нас накоротко познакомили со всеми и, наконец, оставили одних в новой комнате, предупредив, что через полчаса ждут нас на ужин, я первым делом отправился по известному адресу и освободился от давящего гнета внизу живота. Затем, раз уж такое дело, наскоро принял душ, благо он здесь тоже имелся и уже в комнате, с комфортом откинувшись на спинку мягкого плющевого кресла, попытался привести свои мысли в порядок.

Даже той, немногой информации, полученной нами в первые минуты пребывания здесь, хватило понять, что попали мы сюда всерьез и надолго. Несмотря на мой интерес к научной фантастике, да и не только к научной, а и просто к разному, как Вера выражалась, «бреду сивой кобылы», поверить в то, что нам суждено провести здесь остаток своих дней, было выше моих сил. Одно дело, когда ты читаешь об этом, лежа на диване и нажевывая печенье, слыша за окном шум родного города, другое, когда ты сам один из героев выдуманной истории, как оказалось – очень реальной, реальнее просто не бывает.

— Ну что скажешь? – Задал я закономерный вопрос своей благоверной, занимающейся сейчас тем самым делом, которым и должны заниматься люди в первые часы нахождения на другой планете - она примеряла очередную нарядную набедренную повязку, каких в местном гардеробе было изобилие.

— А что говорить? – Вера не отрывала взгляда от большого, во всю стену, зеркала, непрерывно поправляя что-то в новой одежде, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. – Мы, слава богу, живы, здоровы, у нас даже есть отдельное жилье. Надо же – сразу дали, не нужно стоять в очереди пятнадцать лет.

Это она, конечно, по своему обыкновению намекала на затянувшийся процесс получения квартиры от моего завода. С квартирками-то, конечно у нас была напряженка, но ведь обещали же... Да и что я мог бы сделать? Уволиться? Так и в другом месте пришлось бы начинать все сначала! Как будто она не понимала. Ведь много раз уже говорено про это и вот, стоит только разговору отклониться в сторону жилищной проблемы, как она опять! Да и еще и вертится при этом, как...

— Да хватит тебе задницей-то вертеть! – Вспылил я. – Небось, Жоржика своего соблазнить хочешь? Так он и так от тебя глаз не отводит.

По тому, как она внезапно вспыхнула, я понял, что угадал, и моя верная Вера уже наполовину прошла путь к супружеской измене. По крайней мере, последние полчаса только об этом и мечтала. Но, кто не знает женщин, возможно и поверил бы, что разоблачение уже не за горами, что она сейчас растает от чувства собственной вины и, тем самым, согласится с моей ведущей ролью в семье. Но, на деле же, все и всегда бывает по-другому. Супруга тут же перешла в контрнаступление по всему фронту.

— Это я задницей верчу? – Теперь передо мной стояла фурия или даже гарпия, смотря кто из них опасней. Думаю, это был их гибрид, так сказать – внебрачное дитя... – Николай, а вы любите грецкие орехи? Нет? А манго? Тоже нет? А у нас здесь есть все! А что вы любите, вам что-нибудь заказать на завтрак? – Кривляясь и выделываясь, скопировала она щебетание Аллы. – Ты бы хоть внимательно приглядывался к тем коровам, с которыми любезничаешь! Губы вытри, бабник! Стоило только на секунду отвернуться, как весь в помаде оказался! Ну и как Карин целуется? Лучше меня? – Глаза ее сверкали, как два огненных квазара, руки мяли очередную повязку, не успевшую побывать на ее бедрах, и мне даже показалось – еще чуть-чуть и она раскрутит ее и надает мне по голове.

Вот так всегда у нас и заканчиваются разборки. Стоит мне высказать какую-то претензию, как я тут же оказываюсь виноват в своих и вообще во все проблемах. Лучше бы молчал, честное слово. Я даже не стал опровергать ее в домыслах, относительно Карин. Та только носом ткнулась мне в щеку и все. Какой это поцелуй? А может мне только показалось, что она заигрывает с белобрысым? Да если даже и флиртует немного, что здесь такого? Пусть ее!

Так и сошлись на ничьей. Хотя, конечно, как обычно победила она. И как это ему удается? Слабому-то полу?

Спускались в гостиную или, как они это место называли, в холл, мы как в старые добрые времена - вместе.

Обычно я, не желая продолжения скандала, всячески шел навстречу, сейчас даже подставил руку, а она, спустя некоторое время, тоже остыла, оперлась на нее и соблаговолила сделать вид, будто ничего не произошло. Да и совесть, наверное, ее все же не спала, будоражила и заставляла чувствовать себя немного, самую малость, передо мной виноватой. Правда недолго, ровно до той поры, пока она не увидела этого чертового викинга. Ну что за напасть такая на мою голову?

Впрочем, о нем, да и вообще обо всех я забыл, когда встретил Аллу. Никогда еще полуобнаженная женщина не вызывала во мне настолько необычную гамму чувств, что я забыл про все на свете.

Вокруг уже никого не было. Все вдруг пропали, испарились, растаяли в теплом воздухе неизвестной планеты. Или это мы, слившись взглядами, уединились в своем, никому не известном, пятом измерении. Для меня остались лишь ее смеющиеся глаза, в которых я поместился весь без остатка. Похоже, и все остальное тоже растворилось именно в них, воздух здесь вовсе не причем, и я потихоньку растворялся, терял свою физическую оболочку и нисколько об этом не жалея, таял, как Золушка. Хотя, кажется, то была не Золушка, а Красная Шапочка. Нет, Красную Шапочку отравила злая мачеха, а таяла как раз...

Что-то я совсем запутался. Глубоко вздохнул, зажмурился и снова открыл глаза. После этого вроде все встало на свои места. Все опять были здесь, уже сидели за столом, весело беседовали, иногда перебивая друг друга, но никто при этом не обижался и, внедрившихся неожиданно в разговор, как и предыдущего рассказчика, тоже с интересом слушали.

И Алла, конечно, была здесь. Хрупкая ее фигурка, совсем даже не похожая на коровью, украшала противоположный край стола.

Внезапно я обнаружил, что стол уже накрыт и вокруг давно началось веселье. Как, когда, а самое главное, кто приготовил, украсил и сервировал всю эту красоту, я не заметил, но, думаю, никто из присутствующих это сделать был не в состоянии.

Несмотря на то, что все, как есть, уселись трапезничать полуголые, смущения это ни в ком не вызвало. Они, конечно, привыкли. Тем более, что все, кроме нас были просто до безобразия загорелыми, и эта природная окраска в некоторой степени заменяла им одежду и избавляла от ложного стыда.

Ну ладно местные, подумал я, но жена, то жена... Уж она то, чего так прижимается к своему соседу? Я пихнул ее в бок, благо недалеко сидела, слегка так пихнул, но она как-то сразу поперхнулась, закашляла и покраснела, что лобстер, которому в это время вскрывала клешню. Мой поступок вроде бы и остался незамеченным, но надо ли говорить, что на помощь к ней пришел все тот же Жоржик?

Я, конечно, понаблюдал бы за окружающими и дальше, благо никого это не смущало, а интересного было просто море - манера разговаривать этих людей чем-то неуловимо отличалась от общепринятой, только пока трудно было понять - чем. Ну, да время разобраться у меня еще было и, посему, я приналег на закуски.

Как приналег, так и не скоро смог остановиться! Вы представляете, какая штука получается - все, что ни стояло на столе, как на первый взгляд знакомые блюда, так и экзотические, но все же земного происхождения, и даже совсем незнакомые и непривычные, как например, фиолетово-коричневые плоды с запахом земляники (позже я узнал, что это арупаты – здешние дыни), все было просто необычайно вкусно!

Я недаром написал, что веселье началось. Это и вправду было веселье! Весело кушали, весело реагировали на спонтанные шутки, фразы, выпущенные из весело жующих ртов и даже огрехи некоторых из нас, воспринимались лишь весело, не обидно весело. Странно? Может быть. Хотя, мне ли судить об этом.

Мы, как вновь прибывшие, пользовались у местных жителей льготным вниманием. Стоило только мне или жене начать говорить, как разговоры сами собой прекращались, все добросовестно слушали, даже на время забывая жевать. На лицах у них в это время было написано вежливое любопытство, вполне оправданное, если учесть всю специфику нашего положения.

Рассказывая какую-нибудь историю, я наслаждался моментом всеобщего внимания, ожидая продолжения разговора в виде вполне естественных вопросов уточнения, показывающих, что тебя поняли и заинтересованы в продолжение разговора. Но лишь только я прекращал говорить, парни и девушки, вежливо улыбнувшись, отворачивались, продолжая свои незаконченные беседы, шутки, монологи.

Само собой, нас с моей благоверной для разговора приходили в голову лишь вполне земные темы, как-то свежий анекдот, чудом запомнившийся мне или новости от Кутюр, которыми старалась блеснуть Вера. Но вскоре я понял, эти вещи их совсем не трогали. Они воспринимались местными людьми как-то отстранено, как прошлогодний снег – он еще не растаял, но уже и не снег вовсе, а так, смерзшаяся холодная куча.

Я не сразу понял, что неладно в нашей беседе, в этом шумном сборище. Лишь спустя некоторое время до меня дошло – нас никто ни о чем не расспрашивал. Любая, даже самая незначительная деталь их жизни, самые интимные подробности были готовы раскрыться перед нами, в виде рассказа, или даже демонстрации. Но никто, ни разу не задал ни одного вопроса о том месте, откуда мы прибыли, о родине каждого из этих красивых молодых людей, о том месте, где они прожили, я думаю, существенную часть своего прошлого. Вот это смущало меня больше всего.

После ужина все разбрелись, кто куда и лишь викинг, да Алла самым естественным образом остались и вызвались сопровождать нас на прогулку по окрестностям. Надо ли говорить, что викинг оказался вдвоем с моей женой, а Аллочка вцепилась в меня мертвой хваткой. Хотя мне и не на что было жаловаться, по всем параметрам она легко бы сошла за топ-модель, но, все же то, как Вера легко забыла о моем существовании, немного задело.

Первое время шли вместе, женщины весело щебетали какую-то ерунду про закаты и восходы, Жорж им остроумно отвечал, даже я, как-то вставил несколько удачных фраз о романтичности погоды и интимности сумерек, сам не знаю, что на меня нашло.

Все вышло совсем даже естественно – Алла вдруг решила мне показать рощу гигантских подсолнухов, а Вера заинтересовалась рассказом викинга о местном саде камней и они устремились на экскурсию в противоположную нам сторону.

Это должно было случиться, все к тому шло, все были за и никто не возражал, но осадок остался. Хотя... еще раз повторюсь – мне грех было жаловаться... Алла сделала все очень хорошо, и мы получили каждый свое. Не кривя сердцем, скажу – такого я раньше не испытывал. Может быть всему причиной – необычность ситуации, а точнее абсурдность, не знаю, но мне понравилось. Забегая вперед, скажу – моя жена, судя по ее полусумасшедшей улыбке, в момент нашей встречи – была на вершине блаженства после уединения с викингом и, думаю, тоже не от местных красот.

А потом закружило! Я впал в какое-то любовное беспамятство. Дни пролетали, как деревья мимо несущегося куда-то поезда, и в этом поезде были мы с Аллой. Она была необыкновенная, чуткая и ласковая, внимательная ко всем мелочам, к любым моим желаниям и одновременно совершенно неназойливая, словно читала все мои мысли. В редкие минуты мимолетной грусти, способная улавливать мое настроение, она замирала, словно бы ожидая, когда же можно будет продолжать веселиться, порхать с поляны на поляну, из гостей в гости, смеяться и радоваться жизни. Словом она была именно такой, какой я представлял себе когда-то, в своих мечтах юношеских мечтах, свою возлюбленную. Даже слишком такая...

Иногда, уходя с ней под-руку из дома Биллимона, рогатого моего приятеля – жителя планеты Тарга из какого-то там пояса, какой-то там галактики, я вполне серьезно считал её своей, на то время забывая истинное положение вещей. Несмотря на всю её красоту, она была умна, но не настолько, чтобы затмить своими способностями сильный пол, в меру талантлива, насколько талантливой нужно быть жене, чтобы не раздражать этим своего мужа, если бы я был им, разумеется, и совершенно незлопамятна.

В общем, она была идеалом для любого из нашего племени эгоистичного и капризного сильного пола, и она была этим сильна.

Мы сидели на берегу местной речушки, болтали ни о чем. Моя голова покоилась на её коленях, и она играла моими волосами, смеясь над шутками и время от времени целуя меня своими прохладными губами.

— Аленький!

— Что, дорогой?

— Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос.

— На какой, радость моя?

— Только обещай не обидеться

— Обещаю. Спрашивай, - рассмеялась она, дернув слегка меня за вихор.

— Алка, а где твой муж? Ты ведь не одна сюда попала?

— Где ему быть, - усмехнулась Алла, глядя куда-то в сторону, - здесь. Наверное, до сих пор у этой фиолетовой красавицы, что прихватила его в первый же день. Только мне все равно. Это раньше я переживала, дура, пока была одна. Даже ревновала, как идиотка, - Она снова засмеялась и, наклонившись так, что волосы рыжей копной упали на мое лицо, чмокнула меня в губы, - . .. пока ты не появился.

— Ал, а сколько тебе лет? – Решился я на бестактный вопрос. В последнее время у меня все чаще и чаще возникало желание спровоцировать её на небольшую размолвку. Что-то такое было неправильное в наших отношениях, слишком спокойные они были, мирные. Как в том фильме, меня так и тянуло устроить небольшой скандал.

— А про это у женщин нельзя спрашивать, – она шутя стала трепать меня за волосы.

— Ну а все-таки? У меня такое чувство, что все, кто здесь живет, в прошлой жизни были немного старше. Не так? - Она задумалась, лицо ее неуловимо изменилось, улыбка почти растаяла, а между бровей пролегла небольшая морщинка. Глядя вдаль, туда, где река переливалась серебром отраженных звезд и уходила в поворот, Алла задумчиво покачала головой, будто бы споря сама с собой. Кинула на меня свой задумчивый взгляд. Губы ее шевельнулись, будто бы она хотела что-то сказать, но не решилась. То ли не готова была, то ли мой вид не внушил ей доверия. Потом, улыбнувшись озорно, перевела все в шутку.

— А чего ты меня расспрашиваешь? Жениться собрался? - Она схватила меня за волосы и с силой чмокнула в нос.

— А почему нет? А ты пошла бы? - Не унимался я. Но, видимо, удобную минуту для откровений я уже упустил.

— А хоть сейчас! Прямо здесь! Мне раздеваться или ты это сделаешь? Только чур, ты на камнях лежать будешь!

Конечно же, в тот раз она опять использовала меня для достижения своих целей и опять, конечно, я нисколько не роптал. Даже наоборот...

Только это ничего не разъясняло.

Весь тот мир, где мы жили, напоминал нам рай. Все, что ни делалось в нем - происходило целиком и полностью только для удовольствий. Можно было бы назвать это огромным вселенским санаторием - это для тех, кто никогда не бывал в раю. От санатория это место отличалось тем, что сюда прибывали против своей воли, но, как это ни странно, оставались добровольно. Я имею в виду, если вдруг кому-то из нас предложили вернуться обратно, в свою квартиру, дом, хижину, ярангу, раковину или что там, у фиолетовых, медузообразных или рогатых, из жилья, вряд ли кто-то сразу на это решился. Уж, по крайней мере, не я. Пока и тогда... не я. И еще. Никто не назначал никакого срока для нахождения в этом раю. Все, не сговариваясь, избегали темы обсуждения вопроса о хозяевах этого эксперимента и их целях или о сроках нахождения здесь подопытных кроликов, какими мы, собственно, и были. Однако, из обрывков разговоров, подслушанных за те недели, что мы находились здесь, я понял, что старожилы этого рая отметили уже по нескольку лет.

Многие из них регулярно меняли партнеров, все более и более изощряясь в фантазиях. К примеру, для землянина Джека теперь самой красивой и привлекательной была желеобразная М’гвилла из созвездия Фарганната. А мой друг Биллимон жил сейчас, по странному стечению обстоятельств с симпатичной кошечкой, с огромными раскосыми глазищами и покрытой легким золотым пушком. Узнав о том, что на Земле есть такие животные, он так и называл теперь свою партнершу – «Кошьешка». Как уж смог выговорить...

Странно, не правда ли? И это при всем том, что абсолютно все женщины здесь становились чертовски привлекательными и сексуальными. Словно кто-то специально подогревал в нас лишь самые примитивные чувства, такие как чисто физическая тяга к лицам противоположного поля, и не только из одного физиологического ряда.

В общем, как я уже сказал - все было прекрасно! Жизнь, о которой я раньше не имел и понятия и о которой никогда не мечтал.

Мы не работали, здесь все было готово для проживания, включая жилье, еду и, даже музыку. Все это возникало, казалось, из ниоткуда, по первому нашему мысленному приказу.

Итак, мы не работали, но это никого не угнетало. Скучно почти не было. Все находили, чем себя развлечь. Да и одиноких здесь было мало, а те, кто еще оставался таковым, быстро находил себе пару немедленно по прибытии новой партии переселенцев.

За то время, что мы с Верой здесь уже провели, рядом с нами поселились еще три пары с Земли, а уж про жителей из других мест никто точно не мог сказать.

Это происходило почти каждую неделю. Каким-то образом мы все узнавали о вновь прибывших и шли их встречать. Это было похоже на приезд почтальона. Мы, как бы неосознанно стремились получить весточку из родных мест в виде очередных супругов, перепуганных, замерзших, полуголых и интересных.

Я быстро понял, почему в первые дни общения с нами, никто не вспоминал о Земле. Здесь это не было принято. И не только потому, что никому не любопытно было узнать новости. Как мне кажется, нам всем было немного стыдно перед теми, кто только, что к нам присоединился. Мы все здесь были паразитами. Невольными, конечно. Но, тем не менее, очень довольными своей жизнью, паразитами. Мы ничем не болели, не толстели, потому что постоянно двигались и не только в постели, конечно. Те, кто до появления в долине Сердец страдал одышкой, здесь появлялись как вновь родившиеся, астмы, аппендициты, сердечные боли и прочие тяжелые и не очень болезни просто исчезали.

Подозреваю, с нами проводили лечебные сеансы во время переброски, потому что все мы появлялись в таких пустых белых комнатах, напоминающих карантинные отсеки.

Как я уже говорил, с питанием и развлечением у нас тоже не было проблем. Каждый находил себе занятия по вкусу. Я даже слышал, что кто-то чего-то там мастерил в своих комнатах. Единственно, чего у нас не было - это права на работу. Впрочем, опять же, повторюсь, никто от этого не страдал. Другими словами - какие бы цели не преследовали те, кто все это устроил, они знали, что делать, чтобы заставить людей и не очень, забыть о том, что они здесь пленники.

И все-таки, у меня иногда, чисто из любопытства, возникали вопросы. А кому и зачем все это надо? И каким принципом руководствовались устроители этого рая при отборе? Некоторые общие черты я все-таки уловил. То, что прибывшие всегда были супругами, и то, что они были либо бездетными, либо дети их были достаточно самостоятельными, чтобы требовать родительской заботы о себе. Не могу поручиться за всех, информация, по-прежнему, была за семью печатями, но, все же никто и ни когда не высказывал желание увидеть кого-нибудь из родных. Подозреваю, их тоже либо не было, либо что-то в этом роде.

Вот один из разговоров с Аллой, который навел меня на мысль о нашей общности.

Мы, как обычно дурачились с ней, на этот раз бегали далеко от нашего сектора, босиком по траве, собирая пыльцу на одежду и пугая насекомых, питающихся здесь же нектаром. Наконец, я догнал ее, повалил на траву и, не в силах удержаться от желания, принялся ее раздевать. Она уже тоже завелась и, как могла, помогала мне в этом...

Спустя некоторое время, полностью опустошенные и расслабленные мы лежали рядом, сплетя руки и смотрели, как птицы размером со стрижа, носились как угорелые за бабочками.

— Наверное, птенцов кормят. - Неожиданно сказала Алла, улыбаясь в небо.

— Ты думаешь?

— Конечно! Видишь, они парами охотятся? Значит у них семья. А раз семья, значит, дети есть.

— А у тебя, Ал, есть, то есть у вас с мужем, были дети? - Спросил я осторожно, понимая, что вопрос может показаться невежливым.

— Нет. Он не хотел... тогда. Жилье, зарплата, да и вообще. Что-то все не так было. - Она приподнялась на локте, заглядывая мне в глаза, и я вдруг понял, что она хочет сказать то, что не досказала в наш последний откровенный разговор. Поэтому я постарался сделать самое серьезное выражение лица, на которое был способен.

— Коль, ты знаешь, здесь никто не имеет детей. Я это знаю, потому что чувствую. И все, кто здесь живет - стерильны. У нас не может быть потомства.

— Почему ты так думаешь?

— Я не думаю, я знаю. Вся наша жизнь состоит из удовольствий, нас уже отучили работать, а рождение детей, пеленки, забота - это ведь тоже работа. Нам никто не позволит здесь иметь детей. - Она помолчала, покусывая губы в волнении. - И еще. Ты заметил, что некоторые пары уходят?

— Уходят? Я думал, они просто переселяются куда-то, где им удобнее жить. Разве они уходят? Куда? - Она помолчала немного, решаясь что-то сказать, затем медленно проговорила:

— Знаешь, говорят, здесь есть одно место... Это скала... И там, за этой скалой кончается мир. Там ничего нет... Кто-то ходил туда, просто посмотреть. Так вот, говорят что там обрыв в никуда... Дна не видно. Туман или еще что-то... Туда уходят те, кто решил, что они смогут прожить только вдвоем, или уже не хотят нашей райской жизни. А, может быть, те, кто хочет иметь детей, не знаю. Они просто прыгают с этой скалы. Вдвоем. И не возвращаются больше.

— Самоубийцы?

— Нет, Коля. Они не погибают.

— Откуда... Откуда ты это знаешь? - От удивления я даже сел. В голову полезла всякая чушь, вроде клуба самоубийц, в котором мы невольно состоим.

— Говорят, я не знаю, сама их не видела, одна пара вернулась во второй раз. Но они пробыли здесь не долго. В один прекрасный момент они просто исчезли, будто их и не было никогда.

— Так, может быть их, и вправду, не было?

— Были. Я знаю. Их хижина отдельно стоит. Как бы в назидание остальным. Если хочешь, я тебе потом ее покажу.

Мы оба почувствовали, что что-то сдвинулась между нами. Пройден какой-то порог, рубеж и прежняя жизнь уже не может быть для нас достаточной. Но я не представлял, что все это значит для нее. Единственное, что понял точно, она пыталась дать мне понять, что, может быть, согласилась бы так, как те ушедшие, прыгнуть в пропасть.

Только что же будет дальше? И вдруг, я отчетливо понял, что совсем ее не знаю! Да, мы проводили с ней больше времени, чем, когда-то с Верой даже в период медового месяца. Мне было интересно с ней, но мы общались лишь на общие, для всего населения этого райского места, темы. Сегодняшний разговор показал, как много тем, которых мы стараемся избегать, потому, что, по сути - мы были чужие люди. Наши тела очень хорошо научились понимать друг друга, но готовы ли были наши души слиться, чтобы создать нечто единое, некое подобие семьи, хотя бы?

Что-то треснуло между нами. Незаметное глазу и неощутимое на ощупь. Что-то надорвалось. Я, вдруг застыдился своей наготы и быстро оделся. Алла, ничего не спрашивая, молча поднялась с травы и тоже застегнула на себе юбчонку. Немного позднее, когда мы вернулись в дом, мы оттаяли и, казалось, все вернулось на круги своя, но тот разговор я не забыл.

Начиная с того дня, на наших совместных веселых вечеринках, я, вдруг, стал замечать на себе короткие внимательные взгляды жены. Она, как будто, что-то хотела мне сказать. Как давно она за мной наблюдала, я не знаю, но подозревал, что это началось незадолго до нашего с Аллой разговора.

Прошло еще несколько дней, прежде чем нам с Верой, каким-то образом удалось оказаться вместе на кроткое время. Получилось так, что мы как раз шли по тропе прибытия. Все только что получили информацию о новеньких, и спешили им навстречу.

Стесненные соседями, мы шли, касаясь друг друга локтями. Я вдруг, почувствовал, как она взяла меня за руку и чуть сжала ее, как бы спрашивая моего разрешения на это, и ответил ей пожатием. Так, взявшись за руки, мы и пришли к месту доставки.

В тот раз прибыло сразу две пары. Одна, раскрашенные легкой и мягкой шерстью симпатичные ребята с миндалевидными глазами, другая пара была с Земли. Землян мы сразу увели к себе и начали веселиться, как всегда, вводя новеньких в курс дела и вспоминая себя, таких же напуганных и нескладных, пару месяцев назад.

В один из моментов, когда я выходил на улицу освежиться, ко мне присоединилась Вера. Она стояла рядом, что-то ожидая от меня, то ли желая что-то сказать. И лишь, когда я собрался уходить, она робко тронула меня за руку.

— Почему?

Я сразу понял, что она имела в виду. Ведь недаром мы с ней прожили вместе много лет.

— Я не знаю, Вера. Скажи ты.

— Ты не вспоминаешь нас?

Я видел, как тяжело ей даются такие вопросы, потому что сам сейчас находился в схожем состоянии.

— Вспоминаю. А ты?

— В последнее время только об это и думаю.

— Вер, что же мы делаем?

Она вдруг прильнула к моему плечу и разревелась:

— Я не знаю, Коля. Не знаю я! Это... это просто сумасшествие какое-то!! Ты... ты не простишь меня? Скажи! Не молчи!

У меня вдруг все оборвалось от наплыва чувств. Внутри вдруг образовался вакуум, куда внезапно провалилось все, что здесь происходит. Из груди вдруг вырвался то ли крик, то ли рык раненого зверя. Не знаю, может быть, это было такое рыдание, я давно разучился лить слезы. Но на слова меня не хватило. Я обнял жену, и мы еще долго так стояли, пока кто-то не вышел и не позвал нас к очередному тосту.

В гостиной мы расселись по своим местам, возле своих пассий. Я встретился взглядом с Аллой и понял, что она заметила во мне отличия и хотела бы об этом поговорить. Женщины, по своей природе очень чувствительны к нашим переменам настроения, постоянно испытывая внутреннее напряжение, особенно в окружении других самок, они стремятся как можно скорее уловить любую опасность для их спокойного мирка и сделать все для предотвращения его распада.

— Ты разговаривал со своей? - Шепнула она мне на ухо, улыбаясь. Глаза же ее, ярко зеленые при комнатном освещении, при этом оставались серьезными и встревоженными.

— Да, поговорили немного. - Что тут отпираться, наше с Верой отсутствие было заметно и невооруженным глазом.

— Могу я узнать, о чем?

— О жизни.

— Коль, выйдем? Мне нужно тоже с тобой поговорить.

Бросив взгляд в сторону жены, я встал. Ей там Жорж тоже вправлял мозги, они, казалось, ссорились. И тут я поймал себя на мысли, что мне это приятно. Мне было приятно, что из-за меня моя неверная супруга ссорится со своим смазливым любовником. Вот ведь дожил!

Алла ждала меня снаружи. Она посмотрела на меня внимательно, прямо в глаза, потом обняла за шею и прильнула к губам. Это был очень странный поцелуй. Она как будто прощалась со мной и в этом прощании отдавала мне все то, что не успела отдать раньше. А, может быть, таким образом, она хотела отсрочить расставание, которое, она чувствовала, неминуемо. Все-таки, она намного дольше нас пробыла в этом странном месте и понимала, в каких именно случаях люди меняются. И к чему это все должно привести. К примеру, то, что я изменился, она поняла сразу.

Не было никакого разговора. Она молча увлекла меня в комнату и там подарила свою последнюю ночь. Мы уже оба понимали, что она будет последней. Все происходило молча, лишь короткие стоны прерывали эту тишину, и только один раз она позволила себе слабость, когда сказала то, что я понял уже потом, позже.

— Ненавижу птиц.

Когда все кончилось, она без слов вытолкала меня из комнаты, оставив в моей руке наспех начертанный план. То были указания, как найти тропу к обрыву Потерянных, к тому самому месту, о котором мы с ней тогда говорили.

Выйдя на улицу, я понял, что нахожусь там не один. Хрупкий женский силуэт вырисовывался под ближайшим деревом. Вера, похоже, все это время после ссоры с Жоржиком так и простояла здесь, ожидая меня.

Мне вдруг стало неимоверно стыдно за эту последнюю измену, как будто я украл у нее что-то, не позволив и ей попрощаться по-человечески. Ведь, что ни говори, она тоже что-то такое испытывала к тому парню.

— Коль, ты знаешь, мы не обязаны здесь оставаться, мы можем...

— Я знаю. - Прервал я ее. - Пойдем, я знаю, где это...

Она лишь кивнула удрученно и мы, как в старые времена, взявшись за руки, пошли по еле видной в свете лун, тропинке. Поднявшись на ближайший холм, мы, не сговариваясь, остановились и, повернувшись лицом к долине, застыли в молчаливом прощании. Нам не нужно было ничего говорить ни этому странному миру, ни друг другу. Мы чувствовали, что готовы делать последний шаг, вероятно так же точно, как и те, немногие, кто осмеливался бросить своеобразный вызов хозяевам этой планеты. Это не было жестом отчаяния. Нет! Мы все так же хотели жить и любить. Мы не были самоубийцами, хотя наш шаг очень на это смахивал. В конце концов, ведь никто не знал на самом деле, чем заканчиваются такие прыжки в пропасть.

Но, все равно, глядя в эти последние минуты на спящую долину сердец, мы говорили ей спасибо. За то, что лишила нас иллюзий, за то, что дала нам такие знания, которые в обычной жизни, мы не получили бы. Неизвестно еще, пригодятся ли они нам еще, но, тем не менее, спасибо им, неизвестным существам, изломавшим наши судьбы для того, чтобы мы народились заново, хотя бы даже и перед грядущей гибелью. Когда, спустя пару часов путешествия по желтым ландшафтам планеты, мы подошли к обрыву Потерянных, позади нас, огромная и прекрасная, вставала оранжевая звезда. Никто из местных жителей так и не знал ее названия и для нас, землян она была по-прежнему - Солнцем.

Тропа заканчивалась у обрыва. Дальше пути не было. Внизу, насколько хватало освещения, клубился белесый туман, не позволяя увидеть то, где мы скоро должны оказаться.

— Тебе не страшно? - Вдруг сильно задрожав и прижавшись ко мне, спросила Вера.

— Ничего не бойся. Просто смотри мне в глаза.

Она доверчиво глянула на меня, мы постояли еще секунду, решаясь на последний шаг. Я не стал затягивать подготовку к прыжку, понимая, что пройдет еще немного времени и, ни за какие блага мира, мы уже не решимся так рисковать. Увидев, что она успокоилась, я кивнул вопросительно, она ответила, и мы прыгнули...

Очнулся я от холода. Холод пробирал насквозь, заставляя тело сильно дрожать. Что странно, я прекрасно помнил, как засыпал рядом с женой в теплой постели, укрытый мягким японским одеялом, мечтая поутру поехать с Никитиными на рыбалку. Теперь же, Вера, по своему обыкновению, перетянула на себя все одеяло, и я корчился от холода в позе амебы.

Ухватив за краешек, протолкнулся к ней под теплый бок, испытывая блаженство и собрался было снова заснуть, как вдруг прогремел звонок! Да-а-а... Вот незадача. Теперь придется бегать, пока согреешься. Но, делать нечего, нужно вставать. Никитины ждать не будут. Эти фанаты рыбой ловли всегда готовы своих лучших друзей сжить со свету бессонницей, если вопрос встал о возможности целый день просидеть на льду, чтобы поймать четыре малюсеньких рыбешки, которые даже нашему коту на завтрак не хватит.

Но сегодня у меня был особенный день. Поскольку с Петькой на рыбалку выезжала и Ольга, Вере было не отвертеться от поездки. Злорадно улыбаясь, я завел еще раз будильник и поднес его к ее лицу. Среди полной тишины раздался дикий звон, жена подскочила с постели, треснула меня подушкой по голове и застонала, уткнувшись лицом обратно в постель.

— О боже, почему у нас друзья не филателисты или нумизматы?!!! Почему они всегда нас так мучают?

— Вставай, вставай, сейчас расходишься, все как рукой снимет! Давай, завтрак готовь, супружница.

— Ты сегодня будешь готовить, - сладко потягиваясь и хитро прищурившись протянула Вера, - я вчера и позавчера готовила. Теперь твоя очередь!

— Ну, ладно, давай, наводи марафет. Хотя, ты и так у меня красивая. Ладно, можешь поспать еще немного. Только не открывайся, а то я не удержусь.

Услышав это, она нарочно вытянула ножку из-под одеяла, подразнивая меня.

— Но-но, - строго нахмурился я, - опоздаем же!

Сейчас, я уже и не мог себе представить время, когда мы с ней плохо ладили, постоянно ссорились из-за каждой мелочи. Мне казалось, она придиралась ко мне. Ее же всегда бесило мое упрямство. Может быть, все дело было в житейской неустроенности? Не знаю.

В одно прекрасное утро, мы не сговариваясь, изменились. Я, вдруг почувствовал, что по-прежнему очень люблю ее и все проблемы, что с нами происходили - были следствием этого. Я чувствовал себя виноватым. Это чувство было настолько сильным, что преодолев свою природную лень и консерватизм, я решился на коренные изменения в жизни.

Благодаря моей положительной репутации, мне удалось тогда взять приличный кредит, на который мы в два года построили дом и обзавелись небольшим хозяйством.

Начальство на работе, каким-то образом, выделив из толпы рядовых инженеров, выдвинуло меня, и с тех пор я продолжал расти в должностях безостановочно. Вера говорила, все дело в моих способностях, но мне казалось, это была игра случая.

Постепенно кредит стал почти легендой, мы уже позволяли себе выезжать за границу на отдых, а уж про то, чтобы корячится на работе в выходные, совсем забыли. С тех пор, казалось, прошла вечность. Разменяв четвертый десяток, мы, наконец, обрели покой, но до сих пор еще, моя маленькая жена заводила меня с пол-оборота всегда, когда того хотела.

Помешивая в задумчивости яичницу, (а что вы думаете, я могу еще приготовить?), я не заметил, как на кухню прокралась маленькая ведьма и набросилась на меня сзади, растрепывая по моему лицу свои рыжие кудри и подло закрывая мне глаза, в то время как я накладывал еду в тарелки. Конечно же, одна тарелка оказалась несчастной и разбилась.

— Ах ты, маленькая проказница! Ну, все, берегись! - Шутливым голосом закричал я. Сейчас я натравлю на тебя маленького, но беспощадного Георгия Победоносца и он ка-ак даст тебе, больно! Жорка, вставай, с сестрой разбираться!

— А-а-а-а-а - испуганно заорала ведьма и вбежала в нашу спальню жаловаться матери на разбойников с большой дороги.

— Аленький, не буди мать, пусть еще немного поспит, - крикнул я вдогонку, понимая, что меня уже никто не слушает. У них там начались секретики, поцелуйчики и прочая мишура, которая возможна лишь между дочкой и матерью. Вскоре мимо прошлепал невыспавшийся Жорка.

— Привет, па! - Его светлые волосы колом стояли на голове. Опять, наверное, до полночи в компьютере сидел, подумал я мимолетно.

— Привет, компьютерный гений!

Новый день начинался, и с ним продолжалась наша жизнь в мире, который мы создаем сами.