Медленные изменения удовольствия в принуждении (Эротические рассказы по принуждению) Часть 1

Была бы шея, а хомут найдётся...

Пролог.

Ничего необычного, или из ряда вон выходящего. Рабы существовали во все времена человеческого бытия. Спросите, почему? Всё просто. Вы сами делаете из себя рабов. Вы! А не я. Я лишь использую вас в угоду своих прихотей и плотских потребностей. А если есть раб, то всегда на его спину найдётся господин. Эй, нижние, где вы там? А ну-ка, мрази, ползите к ноге. Живо под каблук! Лизать подошву начисто! Я знаю, что вы получаете от этого удовольствие. Ну а я - всегда получала, получаю, и буду получать наслаждение, глядя на то, как вы пресмыкаетесь. Вы для меня - никто, я же для вас - всё. Ваш внутренний мир - это я. Кроме меня для вас ничего не существует. Кто я такая? Царица и божество. Я буду медленно мучить вас, и вы будете от этого кончать и кончать до бесконечности. Я везде и повсюду, и я найду вас даже в преисподней. Так что ползите ко мне добровольно, и трепещите, никчёмные твари. Знайте, что я - ваше счастье и ваша погибель, ваша мучительно-сладкая боль, я - ваша судьба...

Действие первое.

- Тебе задание. Ты напишешь так, чтобы мне понравилось и по-настоящему возбудило, а не ту бездарную галиматью, которую ты мараешь. Чтобы это не стыдно было опубликовать. Тебе ясно?

Мягкие пальцы по-хозяйски прикоснулись к моему лицу и погладили по щеке. Я молчала и преданно смотрела в глаза начальнице. Её непристойное и наглое прикосновение возбуждающе отозвалось в глубинах моей блядской сущности благодарным огнём.

- Я что, по сто раз должна повторять? - и хлёсткая пощёчина обожгла мне лицо, поднимая внутри чрева горячую волну вожделения.

Наглая самоуверенная особа знала меня как свои пять пальцев, и мастерски овладевала мною всецело. Словно я была её вещью, игрушкой, детским конструктором, который можно сломать, переделать, пересобрать по своему усмотрению. Но ведь так оно и было. Почему, почему, почему. Почему же мой грязный внутренний мир, моё инфантильное эго, всякий раз озаряет луч дьявольской похоти от обжигающе болезненной, оскорбляющей человеческое достоинство пощёчины. Это не обычная оплеуха. Перед нею всегда - прелюдия.

Слова унижают, но нежные, чуть влажные ладони при этом приласкают. Например за лицо, и за губки, которые здесь, и внизу. А пальцы подразнят, слегка проникая внутрь. А потом неожиданно - шлёп! И сладостная, всепоглощающая волна блаженства тут же предательски накрывает тебя с головой. И ты понимаешь, что хочешь ещё. Твоя воля подавлена, тебе нравится рабство. Ты с трепетом ждёшь продолжения, вот же оно, твоё плотское счастье во всей непристойности. Когда разум нашёптывает - нет, что ты делаешь, эта чертовка, эта взбалмошная дрянь тебя погубит, размажет твою душу по полу и вытрет о неё ноги. Но тело требует - да! Ещё и ещё. И - много.

- Я постараюсь, - прошептала я, томно вздохнув.

В голосе госпожи был металл, и я сразу усвоила для себя, что именно так я и буду теперь к ней обращаться - госпожа.

- Меня не устраивает твой ответ.

Качнув бёдрами, она шагнула ближе, и я почувствовала нарастающую боль. Её тонкая шпилька с постепенным нажимом давила мне на подъём стопы, а кончики пальцев её руки нежно гладили меня по губам. Не смея сопротивляться, я застонала, и в мгновение ока потекла, как заправская шлюха. Мой язычок выпорхнул навстречу и приласкал её пальчики с рабской покорностью.

- Нравится? - тихо и властно спросила она почти шёпотом, однако её голос отозвался в моей голове громогласным приговором.

Стыдливо опустив голову, я молчала, переживая секунды нестерпимой боли и яростной страсти.

- Я спрашиваю, тебе нравится? - строго спросила она снова, выдержав длинную паузу, и наступая мне на ногу, казалось всем весом своего тела, - в глаза смотреть.

Шпилька туфли врезалась в нежную кожу так, что прорвала колготок и продолжала неотвратимо сдавливать плоть. Госпожа же при этом проделывала медленные вращательные движения ножкой, ввинчивая тонкий каблучок в мою ногу всё глубже и глубже. Её красивое лицо с изысканными чертами было сурово, и за всё время на нём не дрогнул ни один мускул. Я чувствовала, ещё немного, и острый стилет с металлической набойкой проткнёт мне кожу и поранит насквозь. Багровая пелена застилала глаза, но я знала, что раз хозяйка так жестоко со мной поступает, значит, надо терпеть и воспринимать её деяния как должное. Она спрашивает, нравится ли мне её гнёт? Значит, нравится. Превозмогая нестерпимую боль, я покорно ответила:

- Да, моя госпожа, мне нравится, я люблю вас. Я сделаю всё, что вы мне прикажете.

- Всё правильно, ты умная девочка. Посмотрим, достойна ли ты стать моей подстилкой. Ты принесёшь свою работу завтра ровно в девять, и если меня что-либо не устроит - будешь наказана. Тебе ясно? - спросила она так же строго, отдёргивая каблук от моей ноги.

- Да, госпожа.

- Я знаю, что ты можешь, только ленишься. Я выбью из тебя лень. Ты сделаешь для меня всё, что я захочу. Любое моё желание теперь для тебя - закон. Тебе будет тяжело, но не смей себя беречь ради меня. Надеюсь, это тоже понятно? Я доходчиво объясняю, или надо ещё раз причинить физическую боль?

- Мне всё понятно. Я сделаю всё, что вы прикажете.

- И навсегда забудь про стулья и табуретки. Теперь их для тебя не существует. Передо мной можно находиться только стоя на коленях. Хочется верить, что в этот раз краснеть за тебя не придётся. За сегодняшний твой косяк будет отдельное наказание. Сегодня же вечером. Если я про него забуду, ты мне о нём напомнишь. И не дай бог меня что-либо не устроит.

Опять воцарилась длинная пауза. После чего тишину кабинета сотряс очередной звонкий шлепок. Щека моя вспыхнула новым огнём, а внутри заворочались жернова сладостного томления.

- Ты слышала про стулья и табуретки?

- Да, госпожа, - ответила я, опускаясь перед ней на колени.

Перед моим взором предстал слегка трепещущий край подола короткой юбки и покатые бёдра, обтянутые чёрной, матово мерцающей лайкрой. Настолько близко, что просматривался узор тонкой вязки дорогих колготок. Обволакивающе-томное благоухание госпожи слега коснулось моих ноздрей. Но приникнуть лицом к ноге без приказа я не смела. Его и не последовало. Не последовало на сей раз. Однако я осознавала, я чувствовала, что очень скоро это произойдёт, и я буду целовать эти ноги множество раз, опускаясь в своём достоинстве всё ниже и ниже. Она порабощала со знанием дела, давая ощутить в полной мере мою сущность самой грязной на свете половой тряпки.

- Я поставила на тебе свою первую печать. Скоро их будет много. Целуй, поблагодари за боль, - придвинула она свою руку, хлеставшую меня, к моему лицу.

Я в страстном порыве прижалась губами к бархатисто-атласной коже, и несколько раз лизнула её кончиком языка. Лишь после этого хозяйка позволила мне подняться с колен.

- А теперь пошла вон. И не смей при мне хромать. На самом деле, это не опасно. Я знаю, куда нужно надавить, и как правильно пытать. Я хочу, чтобы ты об этом помнила.

Я пережила незабываемые минуты блаженства, несмотря на нестерпимую боль. Если кто-либо полагает, что хозяйка, измываясь над жертвой, громко при этом ржёт как кобыла и развязно себя ведёт, порою в нетрезвом состоянии, размахивая плетью по сторонам, тот глубоко ошибается. Такое можно увидеть лишь в глупых порнушных роликах, слепленных наскоро доморощенными режиссёрами. С привлечением первых попавшихся криворуких и кривоногих бездарных актёришек, лицедействующих весьма предсказуемо. Этой похабщиной на всех языках интернет буквально кишит. Толстые, худые, постарше, и помоложе, наспех одетые, с помятыми физиономиями действующие лица, небритые и растрёпанные, подобно марионеткам в дешёвом кукольном театре совершают нелепые телодвижения с непристойной демонстрацией отвисшего и скукоженного хозяйства во всех ракурсах.

Они курят в лицо, тушат окурки о язык невольника, лупят его промеж ног прямо по яйцам, и при этом хохочут как дуры. Ещё зачастую обссыкают своих рабов с головы до пят, обожравшись в преддверии пива, заставляют их прилюдно заниматься так называемой уринотерапией. Золотой дождь? Но только не с такой подачей. Б-рр! Эти сцены, сплошь один к одному, способны вызвать лишь омерзение. Настоящая же Госпожа с большой буквы, действует утончённо и властно, используя дресс-код поведения истинной аристократки. Она никогда не выпендривается, как проститутка. Не гогочет, брызгая слюнями в объектив как мартышка, и не выбрасывает коники перед камерой.

Её главное оружие - это железная воля, а не вывернутая наружу голая сиська. Её власть - вовсе не забава для тех, кто любит погонять лысого перед монитором. Настоящая госпожа покоряет навеки, и подчиняет навсегда, словно гипноз. Это неотвратимое наваждение на всю оставшуюся жизнь. И это - самое настоящее счастье. Оно приходит во снах, и порою, в мечтах. А когда, наконец, эти мечты воплощаются в реальность, возникает понимание того, что ты рождена лишь для подчинения. Кто это не пережил, значит, не жил вовсе. Таково моё порочное убеждение, которое умрёт вместе со мной. Жить и сгорать в испепеляющей страсти зная, что госпожа в любой момент не просто накажет. Она вместе с болью подарит истинное наслаждение. Ну а тем, кому недоступен порочный секс, те, кто привык лишь совокупляться в постели ради удовольствия, или заделывая потомство, пусть же завидуют. Пусть презирают и плюются в мою сторону. Но подобное таинство настоящей любви им пережить не дано...