Ферма. Часть 5

- Ешь меня, ешь свою маму... ешь это грязное отверстие! - чуть не крикнула она и, положив свою руку Тому на голову, сильнее придавила его к собственной промежности.

Том жадно обхватил ртом, наполненным пряным женским вкусом, как можно большую часть между больших половых губ матери и стал неистово двигать языком и глотать те соки, которые испускало это, казалось, живое и пульсирующее влагалище. Волосики промежности щекотали его нос и алые юношеские щёки. Крики и стоны мамы усиливались, и от этого его самого накрыла истома, и конец пениса снова намок.

- Клитор...., ближе к клитору... этот сосочек... соси! - уже в сладострастном бреду произносила Джейн.

Сын с полуслова понял мать и принялся с новым вожделением сосать и облизывать этот сокровенный маленький, но такой дурманящий орган, отдалённо напоминающий ему миниатюрную головку члена.

Джейн сразу же стала сильно извиваться как змея в руках Тома. Она была доведена до исступления, всю промежность буквально сводило.

- Даааа! Аааа! , - во весь голос закричала она и резко остановила все движения телом.

Острый и такой долгожданный оргазм пронзил всю её плоть. Он быстро накрыл её с такой силой, что она только тихо запищала, затряслась всем телом и с силой попыталась свести ноги вместе несмотря на то, что голова сына была между ними.

- Мам? Что с тоб..., - не успел договорить Том, пытаясь поднять голову и не быть сдавленным этими мясистыми ляжками.

Он вдруг всё понял и почувствовал, как та самая неземная слабость и одновременно сладкая острота парализовала маму.

"Так вот как они кончают...", - подумал сын с перемазанным от нектара влагалища лицом, глядя на исступление матери.

Какая-то неописуемая радость за неё почувствовалась Тому, но тут же животная страсть снова дала о себе знать. Мама, накрытая сущим блаженством, беспомощно лежала перед ним, а пенис юноши уже практически тёк, и ему так захотелось разрядиться, как никогда в жизни. Если бы Тому сказали, что в случае ещё одного семяизвержения его убьют, он бы не обратил на этого никакого внимания и всё равно предпочёл бы опустошить свои яички.

Не дав опомниться размякшей матери, сын взял её на руки и бережно отнёс на соломенный настил в другом конце амбара. Аккуратно положив её, он волевым движением раздвинул ей ноги и сам встал на колени прямо перед ней. Том всё делал молча, как настоящий мужчина, знающий своё дело, и это безгранично нравилось Джейн.

Когда он взял в руку свой давно затвердевший и упругий детородный орган и приблизил его к отверстию влагалища матери, она даже взвизгнула от окутывающей её похоти и желания. Эта женщина снова хотела ласки, а плоть так зверски зудела, что, казалось, первый оргазм прошёл совсем бесследно, не облегчив сладкое напряжение в промежности.

- Войди в меня... Войди в мою дырку... Я так хочу этого...- сказала она, подстраиваясь под сына и ещё шире разводя ноги.

Том прислонил головку пениса к преддверию влагалища, что сильно обожгло всю женскую промежность и аккуратно с лёгким хлюпаньем погрузил свой орган прямо в лоно матери. Оба в этот момент томно застонали.

Сын почувствовал, как его обволокло приятное влажное тепло матери, а она ощутила в себе словно железный и горячий стержень, наполнивший её всю без остатка. Том бесстыдно и нагло вошёл в то место, откуда он появился на свет. Сын снова был в матери, и это, казалось, не только не рушило никаких запретов, но было естественно; было так, как заведено природой.

- О, да! Двигай, Томми, двигайся во мне! Долби меня, как ты хотел долбить тех грязных шлюх из журнала! - безумно произносила мать, уже не давая отчёта и своим словам.

Сын, лёжа на матери, неспешно совершал грязные и похотливые фрикции. При каждом новом движении Тома, соки влагалища выплёскивались наружу, образуя лужицу под промежностью матери. Юноша чувствовал необычайно горячие и упругие стенки маминой влажной вагины. Ему казалось, что женское лоно будто живое и что создано для того, чтобы так идеально принимать в себя мужской пенис, обволакивая его соками и теплом.

"Боже, что я делаю! Но это так приятно!" - казалось, думали оба. Их губы слились вместе, ладони рук были сложены в замок, ноги переплетены. Это были те высшие минуты наслаждения, которые человек испытывает, может быть, раз в жизни.

- Мамочка, я люблю тебя! Я очень тебя люблю! - жарко шептал ей сын прямо во время их совокупления, а она только улыбалась, закатывала глаза и томно стонала.

Но как и все счастливые мгновения бывают скоротечны, так и здесь, Том и Джейн уже через минуту почувствовали приближение сильнейшего оргазма. Звуки стонов, чваканье и хлюпанье, доносившееся из влагалища матери, удары свисающих яичек по её промежности, - всё это ускорилось и усилилось и в одну минуту резко остановилось, заглушенное пронзительным стоном обоих. Сына накрыло феноменально сильное сладострастное ощущение, и он со словами "Ох, мамочка! Милая моя, я кончаю прямо в тебя!" начал извергаться прямо в её содрогнувшееся лоно.

Она также испытала оргазм вместе с сыном. Мать, едва успев как можно сильнее надавить на ягодицы Тома своими ногами, чтобы он вошёл в неё максимально глубоко, ощутила ту же знакомую дрожь и приятный, сладкий паралич, сковавшей её тело. Только лишь влагалище, не переставая, пульсировало, исторгая бесконечные соки и выделения. Мужской эякулят заполнял вагину этой сладострастной женщины, и она чувствовала, как он медленно обжигает её внутренности

Совершив греховное семяизвержение в маму, Том, окутанный ангельской истомой завалился прямо на неё, припав к красивым большим грудям.

Спустя несколько минут, Джейн с мягкой усладой на лице, нежно гладила сына по волосам на голове и с взаимностью сказала:

- И я тебя люблю, Томми...

... Через месяц, как обычно, на ферму приехал двоюродный брат Тома Пит. Обычно он приезжал без приглашения, он знал, что ему всегда здесь были рады.

Приехав в середине дня и войдя в дом, он громко произнёс:

- Тётя Джейн! Пит!

Но никто не отозвался ему.

"Наверное работают. Пойду поищу их на улице.", - подумал он и вышел.

Пит заглянул в несколько фермерских построек, но там никого не было. Когда же он зашёл в амбар, то чутким слухом ощутил присутствие людей. Он уже хотел крикнуть и позвать, но что-то остановило его.

Это был непонятный хлюпающий звук, доносящийся из дальней стороны амбара. Тихо идя по направлению звука, Пит наконец увидел тётю Джейн и Тома... и оторопел.

Том, стоя со спущенными штанами, быстро онанировал, а его мать абсолютно бесстыдно сидела перед ним на коленях и одной рукой нежно массировала его яички. Они не видели тихо вошедшего Пита, они были увлечены только друг другом. Это дало время Питу, чтобы пережить лёгкий шок и возбуждение.

"Боже, что они делают?" - думал Пит, но что-то не давало ему окрикнуть их и пристыдить. Ему захотелось увидеть, чем закончится эта картина, и он незаметно спрятался за большую, толстую бочку, стоявшую рядом.

- Давай, Томми, как на той картинке из журнала Пита, - вдруг сказала Джейн к чрезвычайному удивлению спрятавшегося двоюродного брата.

Через полминуты, Том издал непонятный грудной звук, сильно оттянул крайнюю плоть к основанию члена и нагло встал прямо над маминым лицом, нежно положив свою ладонь ей на голову. Она, словно всё поняв, убрала руку с его яичек, покорно и широко открыла рот.

- Я люблю тебя! - сказал Том, и тяжёлые, густые порции его спермы стали медленно вытекать из головки члена. Было видно, что это далеко не первое семяизвержение, совершённое им в этот день. Сливочный эякулят большими сгустками стал падать прямо в ротовую полость Джейн.

"Ничего себе...", думал Пит с большим комом в горле.

Сын тяжело выдыхал при каждом выделении спермы и гладил мать по голове, а она ясными, как будто чего-то требующими глазами смотрела на своё чадо. Том небрежно стряхнул последние капли своего семени и оно попало Джейн на подбородок.

Она, видимо не желая, пропускать ни грамма этой заветной жидкости, осторожно вытерла пальцем эти остатки с подбородка, облизала его, смачно причмокнув, и после того, как с наслаждением проглотила содержимое яичек сына, снова широко и с лёгким стоном открыла рот, как бы показывая ему, что у неё во рту ничего не осталось.

Пит был просто ошарашен, он наблюдал за этим с неким отвращением и одновременно с вожделением.

- Ох, мам! Ты меня сегодня всего высосала....

- Томми! - как бы с назиданием говорила мать, вставая с колен, - Я очень надеюсь и на вечернюю порцию, сынок.

Он ничего не ответил на это, а только спросил:

- Мам, а помнишь моё обещание жениться на тебе?

- Ну конечно, милый, - хихикнув, сказала она и ехидно добавила, - Если у тебя останется что-то для меня на вечер, тогда обещаю тебе - серьёзно поговорим насчёт нашей женитьбы.

- Ох, хорошо...,- выдохнул Том слегка уставшим голосом и звонко чмокнул маму в щёчку.

Джейн неспешно вышла из амбара, и Пит, наблюдавшей за ней, заметил, как она гладит рукой свой живот, словно только что попробовала вкуснейший нектар. Тётя Джейн показалась Питу такой светлой и радостной, какой он не видел её никогда; было заметно, как неиссякаемое женское счастье пронизывает её всю насквозь.

Том, оставшись в амбаре, поначалу показался брату слегка вымотанным, но, когда он присел на небольшую деревянную скамейку с уже опавшим пенисом, на его лице отразилась тихая и спокойная улыбка. Задумавшись, Том непроизвольно произнёс мысли вслух:

- Ох, мамочка! Как же я тебя люблю... Ты самое драгоценное, что у меня есть...