Щель в стене. Часть 1: Наташка...

"И сколько же лет этой общаге?" – задавался всяк раз Василий прикладываясь оком к потрескавшейся и покосившейся стене в своей комнате. И каждый раз первую мысль догоняла вторая: "Интересно, её успеют снести до того, как она сама рухнет?!" – вопрос был, понятное дело, риторический, потому что, похоже, судьбой общаги ни кто не спешил беспокоиться. Она стояла себе, рассыпалась на глазах, а её обитатели – студенты "не из богатых" продолжали составлять её основной контингент.

Василий прильнул оком к расселине в стене, где она отошла от несущей и образовала небольшой проем – достаточный ровно настолько, чтобы видеть все, происходящее в соседней комнате и, естественно, слышать так, будто все происходящее находилось прямо у него под рукой.

Там, в соседней комнате, проживала особа – "начинающая студентка", что вырвавшись из – под родительской опеки, тут же ударилась во все тяжкие. Её черный смоляной волос падал каскадами на довольно крепкие плечи, черные глаза смотрели пронзительно и снисходительно иронично, выдающиеся вперед уста делали её похожей на представительницу негритянской расы, колокола груди ни раз мелькали в поле зрения Василия, а слегка тяжеловесные ягодицы, без единой складки, растяжки и присутствия избыточного жира, манили и возбуждали его.

Василий не знал, ведает ли Наташка – такое имя носила откровенная нимфоманка – о щели в стене. А если и знала, то, похоже, не предавала тому ни какого значения. Василию даже порой казалось, что ей доставляет удовольствие знать – сейчас за ней наблюдают и в такие моменты она, будто нарочно, норовила продемонстрировать свои прелести, выдав их на показ в сторону той самой щели. Её могли откровенно иметь, пыхтеть на ней, или она исполнять соло на кожаной флейте, поглощая ту в полный проглот, но, случалось, Василий ловил себя на том, что взгляд её устремлен едва ли не ему в подглядывающий глаз и тогда... Тогда и ноги расходились у неё шире. И влага лилась обильней. И губы прекращались в гряду могучих скал. И колокола вздымались вверх наконечниками сосков. И рот округлялся, выбрасывая то стон, то томное ругательство с призы ом поиметь её пожестче. Василий смущался и заводился лишь больше. Наташка же продолжала играть сцену, наверное, представляя себя едва ли не порноактрисой, исполнявшей головокружительный акт под пристальным взором ценителей и наблюдателей. И тогда случалось, что глаза её закатывались, голова опрокидывалась, тело напрягалось и гряда волн сотрясала это прекрасное тело... Наташка дрожала, хрипела, падала и билась в конвульсиях, порой даже пугая своих одноразовых партнеров. Но потом активная фаза оканчивалась полным штилем. Она замирала, закрывала глаза и, казалось, засыпала. Забывалась, оставив ноги широко раскинутыми, позволяя любовникам завершить свое дело, поимев уже бездвижное и апатичное тело.

"Вот же сука!" – удивлялся Василий всяк раз. И лишь наступало утро и будильник возвещал о поре подъема, как он тут же поворачивался на постели, приподымался, припадал оком к расселине и созерцал, как уставшее потягивающееся обнаженное тело устало сползает с постели, как её колокола тянут вниз, ягодицы ещё теплятся уютной постелью, глаза не спешат открываться, рот округляется, не то в поисках сигареты, не то члена, что, видимо, в её случае – одно и то же, и как она начинает натягивать на себя отдельные детали своего туалета. Тонкие элегантные трусики – вполне возможно их сегодня увидит очередной ценитель, потому тонкие и элегантные. В цвет им бюстгальтер, что обволакивает непокорные купола, скрывая под своими рюшечками и бантиками боевые соски. Легкая вызывающая юбка, из – под которой торчит пара крепких, но все же стройных ног. Топ в обтяжку, подчеркивающий её молодую фигуру, изгиб талии, выдающуюся грудь, и, в то же время, скрывающий отдельные недостатки тела, которых не так уж и много, но которые каждый обязательно находит в себе.

Потом дверь выпускает её наружу, и момент любования сходит на нет.

"Может, кого сегодня вечером приведет?!" – мечтательно размышляет Василий и тянется прочь от кровати. Утро. Пора вставать.