Королева Арундэлла. Часть 4

Ночь заботливым покрывалом окружила лежащих на широкой кровати обнявшихся девушек. Свечи догорели, слова все сказаны, слезы иссякли. Пришло время расставания. Пережитое потрясение еще слишком живо в их памяти, но сдерживаясь, с комком в груди, они пытаются подбодрить друг друга.

— Я напишу матушке письмо, — прерывающимся голосом начала Элеана, — попрошу принять тебя... Скажу, что сама тебя отослала, так как уже устроилась и мой будущий супруг предоставил мне новых служанок, — голос дрожит — ей страшно, поверит ли ей строгая мать, внемлет ли ее просьбе дать Грете вольную, не станет ли жизнь дома в Сумеречном королевстве для ее преданной подруги, бывшей по меркам ее матери всего лишь рабыней, хуже той, что пригрозил король?

Грете не нужно слышать мысли принцессы, ее голова полна собственных мрачных предчувствий. Что ее теперь ждет? Она больше не личная служанка госпожи... У нее больше нет положения, наиболее высокого среди домашних рабов, каждый в праве сделать с ней, что угодно. Стараясь не выдавать собственного отчаяния, чтобы еще больше не расстраивать принцессу, она притворяется, что верит ей, что рада будет вернуться домой, снова служить при королевской чете, увидеть Германа... Но нужна ли ему она теперь? Замуж то уже звать точно не будет...

Через час письмо, орошенное непрошеными слезами, было написано, холщовая сумка с немногими вещами служанки собрана, а один из преданных солдат королевской стражи Сумеречного королевстве, что привезли принцессу в Арунделл, ожидает у дверей, чтобы отвезти Грету обратно. Элеана достает кожаный мешочек из шкатулки с драгоценностями и протягивает подруге. Та крутит головой, отступает, отказываясь принимать единственные бывшие у принцессы деньги.

— Возьми, — настаивает Элеана, — к чему они мне? Моя судьба решена. Я рожу королю его желанного наследника и он оставит меня в покое. Меня всем обеспечат, — голос звучит ужасающе спокойно и безразлично — чувств уже не осталось, только тупая, ноющая боль где-то глубоко внутри, — а тебе деньги пригодятся, возможно, позволят начать новую жизнь, — продолжает она каким-то странным тоном, как будто пытается вложить в слова другой, тайный смысл.

— Моя принцесса, — растерянно шепчет Грета, принимая деньги, — я не знаю, как благодарить вас...

— И не благодари, — в тоне Элеаны снова появляется свойственная ей прирожденная гордая властность, — поезжай и будь счастлива, — она подает руку для последнего поцелуя и отворачивается, отпуская. Грета молча касается теплыми губами ее белой руки и уходит. Возле дверей она в еще раз оборачивается, чтобы запечатлеть в памяти образ обожаемой госпожи — спина идеально прямая, голова вздернута — никто и не догадается, что сердце ее обливается кровавыми слезами, а душа рвется на части от боли...

Элеана остается одна. Одиночество, словно железным кольцом, сковывает все ее существо. За окном, освещаемые слабым светом зарождающегося месяца, колышутся воды темного озера. На мгновение возникает мысль, что было бы так хорошо опуститься в их ледяную глубину и все забыть... Но видение отбрасывается, как недостойное. Она — дочь великого короля и знает, в чем ее долг. Знает, в чем ее ответственность. И знает, что за слабость непременно приходится платить, при чем ценой порой непомерно высокой — болью близких.

В изнеможении принцесса падает в стоящее перед балконной дверью большое, глубокое кресло. Уже поздно, но о том, чтобы лечь на кровать, ставшую свидетельницей недавнего счастья и последовавшей драмы, и думать не хочется. Мысли путаются от усталости, образы, что было отступили, снова начинают виться на поверхности ее памяти, как пар над холодной водой: темноволосый мужчина, распятая девушка, с изменившимся от наслаждения лицом, его глаза, светящиеся страстью, пурпурная мантия, колющая ее лицо, ощущение горячего жезла в горле, старый маг, башня, озеро — видения лихорадочно сменяют друг друга, завладевая ею, когда уже не понятно, где заканчивается явь и начинается сон... Да и сон ли это? Она не хочет, чтобы это было сном. Она цепляется за обрывочные воспоминания, как за единственную прочную вещь в этом зыбком мире, растворяется в них, распадается как дымка, поднимается в воздух, с восторгом ощущая неимоверный поток свободы, и летит...

Элеана приходит в себя в круглой комнате на вершине башни из ее сна. Сознание ее на удивление ясно, что бы не удерживало его — больше не имеет над ней силы. Девушка оглядывается — недалеко от нее, на высоком стуле возле заваленного свитками стола, сидит старый волшебник Виксениус и настороженно, с удивлением смотрит на нее. Он еще не звал ее, хотя и планировал встретить сегодня ночью. Но час еще не пришел. В течение дня он лишь осторожно поддерживал связывающую их сознания магическую нить, лишь слегка прикасаясь, чтобы почувствовать ее, подпитаться ее энергией, окунуться в ее чувства. Он не ожидал, что она сама воспользуется этой связью, чтобы прийти к нему — значит ее сила не так глубоко спит, как он рассчитывал. Это беспокоило его — она могла оказаться, куда более сильным источником, чем он мог справиться...

Принцесса не испытывает страха, лишь облегчение при виде старика-мага — это был не сон, она не сходит с ума. Подбежав к нему, она со стоном опускается на колени и лихорадочно раздвигает складки его мантии. Не давая ему прийти в себя от неожиданности ее смелостью, ищет и находит его пожухшее мужское достоинство и с благоговением берет в рот, отчаянно глядя ему в глаза, с восторгом наблюдая за его изменением. И вот уже перед ней — темноволосый мужчина ее грез, его длинный член привычно упирается в ее горло, а черные глаза принизывают насквозь. От облегчения Элеану начинает трясти, и из горла вырывается хриплое рыдание, вскоре переросшее в сдавленный плач.

Ее поднимают с пола и усаживают на колени, закутывают в полы мантии, укачивают, как ребенка, давая выплакаться.

— Ты сегодня только и делаешь, что плачешь, моя маленькая королева, — слышит она сквозь рыдания слегка насмешливый, но заботливый голос мужчины, — так скоро все глаза выплачешь, и станешь отвратительно уродливой, прямо под стать мне, — шутит он.

Она поднимает к нему лицо, и он понимает, что ей далеко до этого — слезы, словно жемчужины скользят по лицу, покрасневшие глаза стали только ярче, а припухшие губы притягивают его, как магнитом. Ее лицо перекошено страданием.

— Мне жаль твою подругу, — с удивлением слышит он собственный голос.

— Это я во всем виновата, — хрипло объясняет Элеана, зарывшись ему в плечо, ее горячее дыхание обжигает, — если бы ни я, ничего бы не случилось.

Ее боль настолько осязаема, что ему хочется взять свой магический посох и огнем выжечь ее в ней, очистить ее. Но он не смеет. Вместо этого он встает и, поднимая ее вместе с собой, ставит на ноги.

— Да, это твоя вина, — медленно, с расстановкой, говорит он, — твоя несдержанность повлекла за собой несчастье, — она вздрагивает, раздавленная, сраженная — водопад ее энергии замолкает. Виксениус, не теряя времени, делает магический пас руками, и дрожащее облачко магии, выскользнувшее из его ладоней, накрывает ее заклинанием покорности, подчиняя.

— Кроме того, ты позволила другому мужчине сегодня касаться тебя, разглядывать тебя там, где ты принадлежишь только мне! — обвиняющее добавляет он.

— Да, мой господин, — тихо произносит девушка — ее воля снова абсолютно послушна ему, все, чего она желает — это угождать ему.

— Ты понесешь наказание за свою развратную природу, — оглашает он приговор, — в боли ты найдешь спасение от нее.

— Даааа, — словно шелест ветерка срывается согласие с ее губ.

Элеана висит, прикованная старыми цепями к железной решетке — ее руки высоко подняты над головой, ноги широко разведены, жесткий кожаный ошейник обхватывает горло, оттягивая голову назад. Обнаженная грудь, с напрягшимися от холода сосками, больно упирается в железные прутья. Виксениус стоит сзади, не торопясь начать экзекуцию, наслаждаясь ее ожиданием и страхом.

В руках его кнут. Он медленно, словно лаская, проводит ручкой кнута по ее узкой белой спине, круглым ягодицам в форме сердечка, напряженным ногам. Она дрожит всем телом, подаваясь назад — на встречу его жестокой ласке.

— Ты не знаешь, чего жаждешь, радость моя, — нашептывает он ей на ушко, лаская горячим языком чувствительную шею, — боль будет адской, ты будешь умолять меня остановиться, но будет уже поздно — я не прекращу пытки. Откажись, пока не поздно, — уговаривает он.

Она молча качает головой. Ей нужна эта боль. Чтобы забыть, чтобы покарать, чтобы простить...

Кнут опускается неожиданно, с громким, свистящим звуком. Боль разносится по телу, словно ураган, проникая в каждую клеточку. Крик рвется из горла и захлебывается там, перехваченный новой вспышкой боли. Удар следует за ударом, полосуя ее белую спину. Крики, сначала громкие, вскоре становятся хриплыми и протяжными. Тело, лишенное разума, извивается в цепях, инстинктивно пытаясь избежать новых обжигающих удара. Но девушка не сдается — пот стекает по ее белому лбу, смешивается со слезами, но ни слова мольбы не срывается с ее искусанных губ.

— Кричи, моя королева, кричи, — удары перемежаются жестокими словами, — также будет кричать твоя маленькая подружка, когда ее сделают послушной шлюхой. Будет кричать от боли, когда заезжие высокие гости твоего отца, будут растягивать ее миленькие, узкие дырочки. Скоро она уже перестанет быть такой очаровательной — свет в ее глазах померкнет, а тело станет дряблым.

Ужасные картины, порожденные словами волшебника, казалось, оживают перед глазами принцессы. Он видит перед собой милое, доброе лицо Греты, ее страхом переполненные глаза. Видит полного мужчину с потным, красным лицом, похожего на большого борова, который надвигается на нее, принуждая. Грета вырывается, но его только еще больше распаляет ее сопротивление. Он силен, подминает хрупкое тело рабыни под себя, разрывает на ней одежду, жадно тискает груди, покрывает мокрыми поцелуями смуглое, заплаканное личико, врывается в нее своим членом, крепко удерживая, пыхтит, трахает, переворачивает и вставляет член в покорную уже попку...

Крики Греты в голове Элеаны сливаются с собственными. Боль разрывает ее на части. Кнут неумолим, он срывает с нее все покровы, пронзает насквозь — до истерзанной болью души, уничтожая личину за личиной: гордой, хладнокровной принцессы, прекрасной, благородной невесты, благовоспитанной дамы, никогда не показывающей своих чувств, доброй, заботливой хозяйки. Всего этого нет, а есть только маленькая, не умеющая справиться с горем, девочка. Рыдания скручивают ее в жесткий комок — боли, вины, ответственности, правил слишком много, чтобы удерживать в себе. С каждым новым рыданием, с каждым молниеносным ударом кнута, с каждой капелькой пота и крови — они выходят из нее. Мольбы срываются с ее губ непрекращающейся песней: «Не надо, остановись, хватит, я не могу больше! » Но палач не слышит ее, он поглощен ее страданием, упиваясь им до последней капли. Сознание Элеаны словно отделяется от тела, она парит — свободная под жестокими ударами, полная загадочного тепла, света и смирения...

Наконец, маг отбрасывает кнут и страстно припадает к исполосованной красными подтеками, струящейся кровью, спине принцессы. Он покрывает ее жадными поцелуями, падает на колени между ее расставленных ног, раздвигает бедра и приникает ртом к ее лону. Его ласки лишены вчерашней неторопливости, он безудержен и ненасытен — руками, языком пытает ее вожделением, как только что пытал кнутом. Ее соки смешиваются с потом и кровью, сочащимися по спине и стекающими между ягодиц ему на лицо. Мука и возбуждение переплетаются воедино. Настойчивый язык на ее клиторе, скользкие пальцы в анусе — всего этого слишком много для нее, и Элеана не в силах больше сопротивляться ни боли, ни наслаждению, падает в дымящуюся лавой бездну, что открывается у ее ног. Падение это все длится и длится, тело содрогается в спазмах экстаза, поток энергии вырывается на свободу горячим, очищающим пламенем, сметая все на своем пути. Коленопреклоненный маг впитывает вырвавшуюся магическую силу, поглощая ее живительную мощь.

Постепенно огонь страсти стихает, оставляя любовников обессиленными и насытившимися. Виксениус с трудом поднимается. Тело Элеаны безжизненно висит на цепях — она в беспамятстве после только что пережитой бури. Волшебник бережно расстёгивает кандалы и подхватывает на руки обезображенное его кнутом, прекрасное в своей беззащитной женственности тело принцессы.

Элеана медленно выныривает на поверхность реальности из поглотившей ее бездны. Она лежит на широкой кровати, укрытая шелковистыми лиловыми простынями. Спина не болит, и такое чувство, что истязание ей только пригрезилось. Рядом с ней — Виксениус, лицо его серьезно и задумчиво, он напряженно вглядывается в нее, будто пытаясь прочитать что-то по ее лицу.

— Кто ты? — выдыхает наиболее тревожащий ее вопрос, Элеана. — Что ты делаешь со мной?

Он вздыхает и сосредоточенно накручивает на пальцы ее шелковистые локоны, собираясь с мыслями. Решившись, и прямо глядя ей в глаза произносит:

— Я — великий волшебник, один из немногих, оставшихся в Длинных землях. В моих жилах течет древняя, могучая сила. Но несмотря на это, я тоже могу быть побежден, что и случилось много лет назад. Без притока новой энергии моя сила стала иссякать, а дряхлое тело, что когда-то было лишь маской, овладело мной... — при воспоминании о перенесенных унижениях, его взгляд загорается злобой. — И тут появилась ты, моя маленькая королева... И принесла с собой поток такой силы, что им можно перевернуть весь мир... Я лишь ухватил свой шанс, вот так-то, птичка — спокойно договорил он. От его холодных слов сердце Элеаны сжалось — он ее использует... Он ничем не отличается от короля...

— Почему именно я? — собравшись с духом, спрашивает принцесса.

— Я не знаю, — признается он, — я с самого начала подозревал, надеялся, что в тебе есть магия, но не мог и предполагать, что столь много.

— Почему я ее тогда не чувствую? — удивляется Элеана.

— Ты — женщина, а значит всего лишь источник, к тому же никем нетронутый, — усмехается он, — неужели при дворе твоего отца не было ни одного мага, желавшего хотя бы прикоснуться к тебе? — Элеана в недоумении пожимает плечами — если и были, то вряд ли им было бы позволено приблизиться к ней. А вот он приблизился, и не только приблизился, но подчинил. Король, сам того не ведая, дал ему доступ в ее разум, попросив создать тот странный магический сбор.

— Значит я не могу пользоваться магией? — с разочарованием спрашивает она, уютно устраиваясь у него на груди.

— Нет... предназначение женщины — беречь, носить и отдавать, — улыбается он, зарываясь носом в ароматные волосы у нее на затылке. — Зачем тебе, радость моя?

Она потупилась и нахмурилась, пытаясь закрыться от него, но не прежде чем он почувствовал ее ответ, увидел в ее мыслях: худенькая, смуглая девушка в ночи, сопровождаемая лишь стражником, скачет на старенькой лошадке на встречу своей незавидной судьбе. Грета...

Виксениус крепко обнимает маленькое, доверившееся ему существо. Да, он принудил ее, проник в ее разум, использовал в своих целях — но он и не подозревал, что ее доверие будет так необходимо ему.

— Я помогу ей, — тихо обещает он. Элеана вздрагивает под его понимающим взглядом. Верит, не спрашивает как. Просто верит.

С благодарностью Элеана ближе прижимается к нему, тянется, моля о поцелуе. Прикосновение губ снова разжигает огонь в крови, возбуждение разливается по телу. Девушка еще слишком неопытна, но с охотой берет инициативу на себя, покрывая лицо возлюбленного легкими, нежными поцелуями: прикрытые глаза, густые, почти сходящиеся на переносице брови, орлиный нос, щеки, покрытые короткой, слегка колючей бородой, шею. Ее язычок ласкает его дергающийся кадык, плечи, спускается ниже до плоских мужских сосков и покрытой густыми, темными волосами груди. Пальцы путаются в этой волнующей поросли, хочется прижаться щекой и потереться о него, что она, не задумываясь, и делает. Черные змеи длинных волос скользят за ее руками по его коже, дразнят, возбуждают. Вот уже склоненная головка приближается к его восставшему члену — руки ласково скользят по стволу, перекатывают яички. Робкий поцелуй. Еще один, еще. Вскоре к ласке губ присоединяется проворный язычок. Девушка бережно облизывает его всего, посасывает, ласкает. Берет в рот и старательно сосет, причмокивая от удовольствия. Виксениус стонет под ее невинными, изучающими ласками. Ему хочется большего. Он может поступить, как в прошлую ночь, и воспользоваться магией, но ему почему-то претит это. Вместо этого он подтягивает ее к себе и впивается жадным поцелуем в мягкие губы.

— Я хочу тебе что-то показать, птичка, не бойся, — шепчет он.

Уложив ее на подушки, сам разворачивается и становится над ней, обхватывая руками роскошные бедра, приставляет свой мощный член к ее губам. (Специально для ) Он не торопит ее — медленно и неглубоко двигаясь в ее горячем ротике. Сам же склоняет голову к ее промежности и начинает сладко вылизывать — губки, клитор, плотно сжатое колечко ануса, помня о ее диком оргазме часом ранее, когда он проник в ее попку пальцами. Элеана горячечно двигается под ним и глухо постанывает, член в ее рте проникает все глубже с каждым новым движением. Слезы брызгают из глаз. Но она не сопротивляется, пытаясь расслабить мышцы горла. Его яички ударяют по носу, жесткие волосы на животе щекочут подбородок. Делая два-три глубоких выпада, Виксениус почти полностью выходит, давая ей отдышаться. Его язык на ее клиторе и пальцы в попке движутся в том же ритме, доводя обоих до безумия. Кульминация наступает почти одновременно: поток горячей спермы мощными толчками устремляется в горло девушки, мужчина последним движением бедер отступает, не давая ей задохнуться, в то же время сжимая ее клитор двумя пальцами и повергая ее в пучину нового оргазма.

В этот раз выброс энергии не столь силен и оба скоро приходят в себя. Затем долго лежат, приникнув в объятии, восстанавливая сбившееся дыхание.

— Ты не изменился, — вдруг растерянно замечает Элеана.

— В этом нет необходимости сейчас, моя маленькая королева, — смеется он, — я с легкостью могу теперь контролировать свой облик. Или тебе не хватает моего гадкого старческого вида? — иронично спрашивает он.

— Нет... — Элеана все еще в недоумении, мысли, бывшие в смятении все это время, начинают обретать былую ясность, с ними приходит и страх. — Что будет дальше? Я опять все забуду?

— Не все, — волшебник будто пронизывает ее насквозь огненным взглядом, — а дальше ты будешь спать, моя ночная птичка, — его взгляд продолжает давить на нее, подчиняя ее волю, глаза смыкаются, не в силах удержать отяжелевшие веки, голос доносится словно из далека. Элеана погружается в глубокий сон, не чувствуя, что ее тело распадается на лунную пыль, скользит по воздуху, чтобы очутиться в своей широкой постели в безвкусно обставленных покоях замка.

Виксениус наблюдает за тем, как она становится прозрачной и медленно исчезает из его объятий. На подушке, где только что лежала ее милая головка, остается лишь теплая, душистая ямка. Ему хочется зарыться в нее и вернуть обратно ее теплое, податливое тело. Но он зло одергивает себя — она лишь игрушка, средство для достижения его целей, инструмент его долгожданной мести. Он не глупый мальчишка, околдованный своей первой женщиной, чтобы привязываться к ней. Он слишком хорошо знает этот мир, знает женщин, чтобы позволить их нежным речам и сладким телам управлять собой! Завтра ночью он завершит ритуал. После этого, имея покорную, послушную его воле королеву, он сам станет управлять и королем и всем его королевством! Его месть будет долгой!