Бес

— И что же делать в такой ситуации?

— Ох, это действительно проблема.

Мы с моей женой стояли перед обугленными остатками деревянного мостика, полностью потерявшись. Река Грязнуха, своим внешним видом полностью соответствовала своему названию и была непреодолимым барьером в данной ситуации. Недавние проливные дожди превратили ее в быстрый и грязный поток, поэтому перейти через нее плавая или бродом было невозможно.

— Ты же говорил, что Севка проходил тут весной!

— Да, проходил. Видишь ли, следы совсем свежие. Он только что сгорел. Может быть молния ударила...

— А есть другой мост?

— Не знаю. Мы всегда ходили только этим путем. Позволь мне посмотреть на карту. Ты отдохни и сними рюкзак пока.

Я тоже избавился от тяжелого груза и достал карту из-под одежды. Маша прижалась ко мне ближе и также начала изучать карту.

— А что насчет этого брода здесь? — она указала на изображение брода в трех километрах на запад.

— Этим уже никто не пользуется. Все заболотилось — невозможно обойти. Мы просто утонем... Посмотри, лучше пойдем на восток. Видишь?

— Маслаевка, — прочитала моя жена название, — ты думаешь, что там кто-то живет?

— Даже если нет, мы сможем переночевать там. В каком-нибудь заброшенном доме.

— Если их все еще не спалили или разобрали на дрова.

— Но есть шанс, что люди остались. Значит, мы сможем достать лодку.

— Какую лодку?! Мы прошли две деревни, видел ли ты там хоть одну лодку? Только старые женщины и пустые бутылки!

— Почему такая пессимистка? Все будет хорошо! Если нет лодок, мы переночуем в доме. Если нет домов, мы поставим палатку! А утром, отдохнувшие, мы дойдем до Уяровки. Там точно есть мост. Потом пройдем по полям и к обеду уже будем на озере! Ты же сама хотела приключений, не так ли?

— Я хотела уже сегодня ночью плеснуться в нашем озере. Без одежды!, — она шаловливо ткнула меня в бок.

— Черт возьми! За такое дело я даже пошел строить плот!

Маша засмеялась и поцеловала меня в щеку.

— Ладно, пойдем в твою Маслаевку. Нам нужно успеть до темноты.

Мы снова собрали свои вещи и отправились на восток вдоль реки.

Деревню мы заметили издалека, когда поднялись на следующий холм. Несколько мрачных домиков выстроились на высоком берегу Грязнухи. К нашей радости, в одном из этих домиков горел свет, а из трубы поднималась тонкая струйка дыма. Ускорив шаг, через 10 минут мы прибыли в деревню.

С близкого расстояния она выглядела не так живописно. Дома были старыми, наклоненными и явно заброшенными. Везде царил запустение и разруха. Единственный жилой дом находился на краю деревни. Подойдя к забору, я громко крикнул:

— Хо-о-озяева! Кто-нибудь живой?

Никакого ответа не последовало. Подождав пару минут, Маша предположила:

— Может быть, это старички? Они не слышат? Зайди, постучи в окно...

Сняв рюкзак и оставив его у забора, я открыл кривую калитку и вошел во двор. Подошел к освещенному окну и постучал. В доме наконец-то появились признаки жизни. Что-то упало внутри, а через несколько секунд занавеска отодвинулась, и в окне появилось морщинистое лицо старушки. Бабуля пристально посмотрела на меня своими черными глубоко посаженными глазами из-под густых седых бровей. Ее взгляд был не испуганным и не полным вопросов. Он был оценивающим, и от этого взгляда у меня по коже пробежали мурашки.

— Здравствуйте!, — громко, но дружелюбно сказала Маша за моей спиной, — Мы туристы. Хотели пойти на Хрустальное озеро, но там мост сгорел возле Коровьей ямы. Вы...

Бабка не дослушала и скрылась из виду. Но через минуту скрипнула дверь на крыльце, и сгорбленная хозяйка вышла к нам во двор.

— Это гроза все, — прошамала она беззубым ртом, — шибко горело сильно. Отсюдова видать было.

— Мы так и поняли, — вступила в переговоры жена, — В обход пришлось идти. А Вы здесь одна живете? В деревне?

— Не одна-а, — бабка говорила забавно выделяя «а» и «о», — с котиком мы тута. Шастает где-то озорник! Не видали?

— Нет. А котика как зовут?

— Я баила — Котик.

— Котик «Котик», — хохотнул я, но старуха одарила меня таким пронзительным взглядом, что заставила осечься.

— И чаво вам тама, на Хрустальном?

— Туристы мы, — повторила жена, — 5-й год уже туда ходим с мужем. Каждое лето. Красиво там, природа, озеро...

— Да уж. Баско! Помоложе была, тоже бегали туда с девками... Но только мост там сгорел давеча. Молния. Шибко пылало!, — бабка начала повторяться.

— Бабуль, а лодки тут нет в деревне?, — прервал я

— Откель? Никифор вот жил, рыбалил, была у него лодка. Но помер лонись. Река стала потом, раздавило евоную долбушку. Нету лодки.

— Жаль. А в Уяровке мост стоит?

— Стоит, стоит, дитятки. Чаво с ним сдеится. Только далеча дотуда. Верст десять чай.

— Да мы знаем, — сказала Маша, — а переночевать тут где можно?

— Да где хотите. Избу любую выбирайте. Или истопка на угоре справная. Там можно. Только к себе я вас, милые, не пущщу. Уж не серчайте. Одни мы с Котиком живем. Одни.

— Нет, нет. Мы и не просимся, бабушка! Вот тут на другом краю хороший дом видели. Там можно?

— Это дом Никифора. Он скончался. Там неприятное место. Зловещее. Не стоит туда идти.

— Почему зловещее? — заинтересовался я.

— Там обитают бесы! Никифор привлек их. И они его погубили, проклятые.

Это было уже интересно. Мы с женой переглянулись, и в ее глазах я увидел, что она тоже сразу захотела остановиться именно там. Я даже представил себе, как она потом будет восторженно рассказывать подругам о ночевке в доме, полном злой энергии.

— А что эти бесы там делают?

— Бродят без дела. А что им еще делать?

— Что значит "бродят без дела"?

— Живые люди бродят. А это — нечто живое, то есть мертвое! Вам не следует туда идти.

— Да мы бы и не пошли, бабушка, — вмешалась Маша, — просто там единственный дом со стеклами целыми. Или есть другие?

— Нет других. Недавно здесь были... туристы. Они разбили все окна, негодяи. Но дом Никифора они не тронули. Бесы его охраняют.

— А какие они? Эти бесы?

— Бесы — это и есть бесы. Разные.

— Ужасные? — не отступала Маша.

— Для кого как, дочка. Те, кто сильный духом, им они не страшны. А для слабых... Твоему мужу они не страшны, вижу. А вот тебе, дочка, слабой духом... Крещеная ли?

— Да, и что с того?

— Вам не следует туда идти. Вы не верите!

— Но мы же с мужем! Защитник защитит. И мы не боимся.

— Ну... Тогда молись, девчонка. Всю ночь молись. Может быть, пройдет.

— Что пройдет?

— Утомилась я. Старая уже. Пойду я. Я свое сказала. Просто будьте тихими и ничего оттуда не берите!

Она развернулась и, вздыхая и бормоча что-то неразборчивое, ушла в дом. Мы с Машей переглянулись и вместе засмеялись.

— Ну что? Посетим бесов? — весело спросил я.

— Конечно! Ведь нельзя спать на сквозняке! Ты знаешь молитвы?

— Отче наш, иже еси на небеси... Нет! Дальше не помню. А вот еще: хлеб аз есмь. Аминь! Все!

— Зачет! Будешь меня охранять. Главное — про «хлеб аз есмь» не забудь!

Мы подхватили рюкзаки и в радостном возбуждении пошли к дому Никифора. Дом оказался в приличном состоянии. Окна, двери — целы. Все убранство на месте: посуда, ведра, нехитрая мебель. Разместились мы с комфортом. На кровати лечь побрезговали: вдруг именно на ней этот самый Никифор преставился. Вместо этого собрали все половики и разложили их посреди комнаты в несколько слоев. Получилось роскошное мягкое ложе. Маша даже нашла в комоде относительно чистые простыни. Придирчиво изучила их, но все же стелить не отважилась. Решили обойтись спальником. Перед сном перекусили чуть-чуть и, несмотря на ранний час, решили лечь спать.

Спал я плохо. Всю ночь меня тревожили какие-то скрипы и шорохи, которыми был наполнен старый дом. Умом я понимал, что скорее всего это просто звуки рассыхающейся древесины и мыши, но все равно было жутковато. Все-таки старая карга глубоко поселила во мне тревогу своими бесами. Зато Машка дрыхла безмятежно, словно доказывая, что бабка ошиблась. Это она сильна духом, а не я. Не помню, во сколько я отключился, но спал, казалось, всего минуту. Жена бесцеремонно растолкала меня.

— Вставай, лежебока! Уже 6 утра. Идти пора.

Вылазить из уютного спальника сперва не хотелось, но тут мне в нос ударил божественный аромат свежесваренного кофе.

— Кофе? Откуда?, — встрепенулся я

— Буржуйку во дворе нашла. Сама затопила!, — гордо ответила Маша, — Посуда есть, вода — в колодце. Вку-усная! Держи!

Она поднесла ко мне кружку с горячим напитком. Сон мгновенно исчез, словно рукой смахнутый.

— Посмотри, что я нашла! — она показала мне прекрасный массивный резной деревянный гребень, украшенный выцветшими бусинами и тяжелыми бронзовыми вставками. — Антиквариат! Просто потрясающе, не правда ли?

— Классный... Но ты же помнишь, что старуха запретила нам брать что-либо отсюда?

— Да ладно! Ты не серьезно? Кому он здесь нужен?

— Ну ладно, — и я сразу выкинул эту мысль из головы.

* * *

Солнце жгло безжалостно, вызывая неподдельное желание избавиться от всего и устроиться в тени на зеленой траве. Еще хуже было то, что под ногами не было дороги. Приходилось продираться сквозь заросли травы и пересекать бескрайние холмы и возвышения. Но мы все равно двигались вперед, так как наша цель была уже близко. И вдруг, после еще одной чащи леса, словно луч света во мраке, прямо по курсу мы увидели озеро, которое ослепительно блестело под солнечными лучами.

— А-а-а-а!!! — восторженно закричала Маша и наскоро ускорила шаг (откуда только у нее столько сил?), — Мы пришли-и-и!!!

Я еле успевал за ней. Последние 500 метров казались бесконечно долгими, хотя мы почти бежали. Как только мы оказались на нашей поляне, первым делом мы сбросили изможденные рюкзаки. Я упал на траву без сил, а Маша лихорадочно раздевалась. Она сняла трусики еще при движении и чуть не упала. Бросив их в сторону, жена с радостным визгом побежала в прозрачную воду, поднимая облако брызг. Погрузившись под воду полностью, она выплыла около 15 метров от берега. Повернувшись ко мне и размахивая руками, она восторженно закричала:

— Же-енька-а-а!!! Я в раю-у-у! Вода — супер! Иди ко мне-е!!!

Не дожидаясь ответа, она начала резвиться, как маленькая девочка. Я с удовольствием смотрел на нее, отдавшись накатившей на меня истомой долгожданного отдыха.

— Давай сюда-а-а!!!

Медленно поднявшись, я тоже разделся догола и направился к водоему. Все быстрее, быстрее, быстрее. Уже у самой кромки воды, я с воинственным воплем ворвался в царство блаженной прохлады. (Специально для . оrg — BestWeapon. ru) Нырнул, наслаждаясь тем, как вода обволакивает мое нагое тело. Я плыл по направлению к Маше с открытыми глазами и, увидев 2 стройные ножки и белоснежную попку, вынырнул, оказавшись с женой лицом к лицу. Она тут же обвила мою шею руками и поцеловала в губы. Потом откинула голову. Я и через 6 лет брака не устал восторгаться ее красотой, а сейчас моя любимая была еще привлекательней. Видимо она прочла в моих глазах то восхищение, с которым я смотрел на нее, на ее ротик, на ее курносый носик, веселые глаза, на ее темные волосы, облепившие мокрое смеющееся лицо, на ее высокую грудь и задорно торчащие сосочки. Маша вновь обняла меня и прошептала прямо в ухо:

— Хочу тебя прямо сейчас!

Я подхватил ее легкое тело на руки и понес на берег. Кровь стремительно приливала к моему члену, несмотря на прохладную воду. На берегу Маша вырвалась и соскочила на землю. Из бокового кармана своего рюкзака она вытащила плед, расстелила его на траве и села посередине. Сексуально и соблазнительно изогнувшись, откинула назад волосы и поманила меня изящным пальчиком. Прелюдия была недолгой. Наше возбуждение и взаимное влечение было так велико, что мы в ней не нуждались. После недолгих ласк, Маша повалила меня на спину, перебросила ногу и оседлала. Войти слегка замерзшим после купания членом в ее пышущее жаром лоно было особенно приятно. Маруся начала плавно двигаться вверх-вниз, одновременно описывая своими бедрами восьмерку. Я обожал, когда она так делала. Но внезапно жена остановилась и слезла с меня.

— Волосы мешают. Она произнесла это, удалив с лица прилипшие пряди.

Поискав в рюкзаке, она обнаружила там маслообразную расческу и использовала ее для укладки волос.

— Ты долго ждал?

Она вернулась на свое место наверху, поцеловала меня в губы и продолжила то, что было прервано. Ее дыхание стало все сильнее, а движения — быстрее и энергичнее. Но когда я начал чувствовать первые признаки оргазма, Маша снова остановилась.

— Хочу, чтобы ты занялся анальным сексом со мной!

Это было неожиданно. За все время нашего совместного пребывания мы никогда не занимались анальным сексом. Маша не была против этого, но я видел, что это ей не доставляет удовольствия, только болезненные ощущения. Жена начала подниматься, а я попытался удержать ее.

— Нет, Маша, давай потом. Продолжай!

— Я хочу в попку. И не потом, а сейчас! Где у нас вазелин?

Вазелин мы всегда брали с собой, но для других целей. Это было лучшее средство для защиты Машиной нежной кожи рук при мытье посуды в холодной воде.

— У меня... В переднем кармане.

Она вернулась с тюбиком и встала передо мной на коленки, эротично подняв попку.

— Тебе нравится моя попка? — спросила жена голосом, пронизанным страстью. — Разве ты не хочешь засунуть в нее свой большой и красивый член?

— Хочу. Но я знаю, что это будет больно для тебя.

— Именно это я и хочу! Хочу, чтобы ты растянул ее своим массивным членом.

Это уже было второе откровение. Раньше я никогда не слышал от Маши ни одного грубого слова, даже в самые страстные моменты.

Маша изогнулась назад и выдавила между ягодиц небольшую колбаску вазелина, отбросила тюбик и принялась размазывать смазку пальчиком, иногда погружая его в свою попку почти наполовину.

— Я готова, — она оперлась на локти, приняв устойчивую позу, — ну чего же ждешь? Неужели ты не хочешь выебать свою развратную женушку в задницу?!

Ее призывная поза и те слова, которыми она выражала свое желание, напрочь лишили меня рассудка и заставили отбросить все сомнения. Я встал на колени позади жены и приставил член к блестящему от мази колечку ануса. Едва я сумел ввести головку внутрь наполовину, как Маша сама с силой подалась тазом мне навстречу, буквально нанизавшись на меня.

— А-а-а-о-о-о-о!!! Да-а-а-а!! Теперь трахай меня! Еби меня в жопу! Дааааа!

Маша была охвачена похотью. Она не дала мне даже шанса взять ситуацию под свой контроль. Она сама начала активно двигать тазом вперед и назад, оглашая пляж громкими криками. По сути, это не я трахал ее, а она трахала своей попкой мой член! Каким-то неведомым чутьем она уловила, что я вот-вот кончу.

— Да! Кончай в меня! Затопи мою попку!! Да! Дааа!

Жена еще сильнее взвинтила темп, и я понял, что сдерживаться больше не могу. С силой ухватившись руками за ее бедра, я притянул Машу к себе, войдя в нее до упора, и начал извергаться в тугое нутро. И как только это произошло, Маруся вдруг обмякла и буквально вытекла из моего захвата. Она повалилась вперед и осталась лежать на животе, изредка подрагивая. Мой член продолжал выбрасывать сперму порциями, и она падала на бедра и ягодицы жены, которая, казалось ни на что не реагировала. Хоть мне и было невероятно хорошо, я забеспокоился.

— Дорогая, все в порядке с тобой?

Она не ответила. Я приблизился и прикоснулся к ее плечу.

— Маша, что случилось?

Жена внезапно проснулась, повернулась на бок и улыбнулась счастливо.

— Ты хочешь насладиться моментом?! Глупец! У меня просто похмелье.

— Итак, ты... Ты кончила?!

— Неужели тебе не ясно? Два раза! Еще до тебя!

— Ну ты даешь! Я думал, это невозможно.

— А я доказала обратное!

— Почему такое вдруг случилось?

— Не знаю. Вдруг захотелось. Ладно! Давай собираться!

Она встала и начала распаковывать вещи.

— А ты не оденешься?

— Зачем? Здесь никого нет. Тебе тоже лучше так ходить.

— Да, конечно! Комары нас съедят вечером!

— Вечером оденемся. Сейчас так! Удобно же, не нужно лишний раз раздеваться. А вдруг захотим еще раз?

И мы захотели. Хотя точнее, захотела Маша. Как только я закончил с палаткой, жена потащила меня внутрь, объясняя, что "в палатке мы еще не занимались любовью сегодня". Позже, по той же причине, мы занялись любовью сперва в воде, а потом у ближайшего дерева. Там мы стояли. Мария оперлась о ствол, а я проникал в нее сзади. Она требовала, чтобы я наслаждался и не думал о ней. Но на этот раз Маша как-то догадалась о моем приближающемся оргазме. Она быстро повернулась и опустилась передо мной на корточки, желая, чтобы я кончил ей в рот. В четвертый раз спермы было очень мало и жена решила не упустить ни капли. Она глубоко заглатывала мой член и высасывала все до последней капли. Мои руки лежали на ее голове и гребень под ними препятствовал движению. Как только я попытался его убрать, она сопротивлялась.

— Нет! Оставь! Он мне идет!, — чуть не закричала Маруся, на миг оторвавшись от своего занятия.

— Ну идет, так идет. Ничего против не имею. Зачем орать-то?, — недоуменно ответил я.

* * *

5 дней мы прожили у озера в полной гармонии с природой. Погода не подвела ни разу. Утром мы ловили рыбу, днем — загорали и купались, по вечерам болтали обо всем и ни о чем. Еще мы ели и спали, но все эти нехитрые занятия были лишь фоном к нашему основному занятию. Мы занимались сексом. Так, как никогда раньше. Инициатором всегда была Маша. Она была просто неугомонна: ей хотелось секса постоянно! Иногда у меня просто не оставалось сил, чтобы удовлетворить ее похоть. Тогда она удовлетворяла себя сама. Сначала — руками, а потом горлышком найденной на берегу и тщательно отмытой бутылки. Причем, каждый раз она требовала, чтобы я смотрел на нее. Еще я отметил ее не совсем здоровую тягу к моей сперме. Даже если мы занимались любовью в традиционной позе, она хотела, чтобы я кончал непременно ей в ротик. В последний вечер я заметил еще одну странность. Непрерывно воюя с одолевавшими меня комарами, я обратил внимание, что на Машу эти твари не садятся! Даже не подлетают к ней! Она отшутилась тогда, мол «она им нравится, и они не хотят портить ее красивую кожу».

В последнюю ночь я долго не мог уснуть. Сопоставляя все необычности в поведении своей жены, я не мог отделать от мысли, что маслаевская старуха знала, что говорила. Но догадка была слишком невероятной, чтобы быть правдой. Решив все же проверить ее, я протянул руку и погладил мою Машеньку по голове. Гребень был на месте. Со всей осторожностью я извлек его из волос, подумал и спрятал во внутренний палаточный карман для мелочевки. Маруся не проснулась, а только тяжко и протяжно вздохнула, после чего вновь забылась безмятежным сном.

Утром мы сразу приступили к подготовке. Нам было необходимо успеть на утренний поезд, который отправлялся через Уяровский мост, расположенный в 30 километрах от нас. Большую часть работы мы уже закончили вечером. Я первым делом упаковал палатку в специальный мешок, а рядом оказался и загадочный гребень. В это время Маша разогревала последний завтрак над огнем.

Она обнаружила потерю только тогда, когда захотела привести свои волосы в порядок перед дорогой. Отсутствие гребня вызвало у нее странную реакцию. Она начала нервничать, оскорблять меня и требовать, чтобы мы немедленно начали его поиск. Я решил скрыть свою причастность к этому происшествию и заплатил за это. Мне пришлось снова раздеться и проверить дно водоема на предмет потерянного гребня. Я изображал активные поиски, пока Маша ползала по поляне на четвереньках. Но все это было безуспешно и заняло полтора часа. Мы не могли тратить больше времени, иначе нам пришлось бы провести ночь на станции. После того как мы пришли в себя, мы собрали свои вещи и отправились в путь.

Мы двигались быстро. Однако это была не единственная проблема. Весь путь до Уяровки Маша говорила вслух о том, где она могла потерять свой гребень, и упрекала меня в плохих поисках. Через пару часов она начала рассказывать обвинения, отвечая на них сама от моего имени. В результате она обиделась на меня, замкнулась и мы продолжали путь в молчании. Все это только подтвердило мое предчувствие, что с этим гребнем что-то не так и что мы должны избавиться от него как можно скорее после возвращения.

Мы вернулись домой уже поздним вечером. Однако у меня хватило сил только чтобы бросить вещи в коридоре, принять душ и лечь спать. То, что я не выбросил гребень еще вечером, оказалось судьбоносной ошибкой. Утром меня разбудили радостные возгласы жены: "Нашла-а! Нашла-нашла!! Нашла-нашла!!!". Она подбежала к моей кровати и начала трясти меня.

— Он в палатке был! Представляешь? В боковом кармане. Я его, наверное, сама туда положила! А сегодня пошла палатку развешивать просушиться, а он там! Вставай!

— Ну нашла и нашла. Чего будить-то? Я выспаться хотел. На работу же завтра, — недовольно проворчал я, пытаясь закутаться в одеяло.

Но Машка не позволила. Она сдернула одеяло и принялась меня тормошить.

— Ну чего ты спи-ишь? Обиделся? Ну прости-прости-прости-прости, зайка. Я сама виновата! Ну что сделать, чтобы ты не дулся?, — тараторила Маруся, — Придумала!!!

Перевернув меня на спину, она стянула с меня трусы, и в следующую секунду я ощутил, как мой вялый еще член оказался у нее во рту. Он начал быстро увеличиваться в размерах, чем вызвал у жены бурю восторга. Она оторвалась и принялась покрывать мое тело быстрыми поцелуями, приговаривая:

— Простил, зайка! Люблю тебя! Люблю-люблю-люблю! Все, что хочешь для тебя сделаю! Хочешь меня в попку?

Я молчал.

— А в писечку? Хочешь в писечку? А в ротик? Хочешь сначала в ротик меня трахнуть, а потом на лицо мне спустить? Хочешь?

— Маш, не надо... Не в настроении я!

Но она не слушала, а просто вновь переместилась мне в ноги и начала неистово сосать. Делала она это так страстно, с таким воодушевлением, что я не мог сопротивляться своему мужскому естеству. И я позорно сдался, отдавшись охватившему меня наслаждению. Вскоре я кончил, и Маша, как и в походе, приняла в себя все, что во мне было. Но сейчас она не проглотила сразу. Вместо этого жена решила поиграть. Она сексуально приоткрыла ротик, и вытолкнула сперму язычком наружу. Та начала стекать по подбородку, повисая на нем сосульками, а потом капая на мой живот. Потом жена стала собирать ее отовсюду своими пальчиками и вновь отправлять в рот, а затем вновь выталкивать наружу. Ее лицо было искажено похотью. Она облизывала губы, далеко высовывая язык, пускала изо рта пузыри из спермы, размазывала ее по своему лицу. Мне, вдруг, она стала противна. Хотя не о таком ли я мечтал, глядя иногда порнушку? Тем не менее, я выбрался из-под нее и скрылся в душе. Проторчав там полчаса, я вышел в надежде, что Маша, наконец, успокоится. Но не тут то было. Вернувшись в спальню, я застал ее в самой развратной позе: стоя раком на широко раздвинутых коленях. Опиралась она на плечи, а обе руки ее были заведены за спину. При этом она громко стонала и трахала себя двумя огурцами в киску и в попу одновременно. Я взорвался:

— Марина, боже! Что с тобой происходит?! Посмотри на себя со стороны!! Это все из-за этого проклятого гребня! Он тебя сводит с ума! Возьми себя в руки! Дай, я выброшу его!!!

Она замерла и открыла глаза.

— Какой гребень?

— Да вот этот!, — я подскочил к ней и запустил ладонь в ее волосы.

Гребня там не было! Но мое возбуждение не утихало. Я буквально вырвал огурцы из ее дырочек, подхватил Марину за подмышки, поднял и силой потряс. Затем поставил перед собой и нанес не очень сильную пощечину.

— Очнись! Что ты делаешь?!

Снова бросил жену на кровать. Она села, обхватив колени, и опустила на них голову. Всхлипнула, приподняла ее и посмотрела на меня испуганным взглядом.

— Евгений, я не понимаю, что со мной происходит. Разумом осознаю, но контролировать себя не могу. Это сильнее меня.

— Все из-за гребня! Он виноват во всем! Ты помнишь, бабушка предупреждала нас о дьявольских вещах?

— Но это же нереально! Такого быть не может!

— Я тоже так думал. Но все сходится. Дьявол там или нет — не знаю. Но в нем есть что-то сверхъестественное, и это "что-то" так действует на тебя. Где он, кстати?

— Кто?

— Гребень!

— Не знаю... Я надела его, а потом... Очнулась только, когда ты меня потряс.

Мы перерыли всю квартиру, но так и не нашли гребень. Мне пришлось предположить, что Марина сама выбросила его через окно, будучи вне себя. Мы даже вышли на улицу и осмотрели газон под окнами. Проклятой вещицы там не было...

* * *

Весь следующий неделю Марине удавалось сдерживать себя. Я видел, как ей сложно бороться со своими похотливыми желаниями и помогал, как мог. Особенно трудными были первые 3 дня. Днем Марина изматывала себя работой, и по вечерам у нее почти не оставалось сил. Но она все равно неоднократно пыталась добраться до моего члена. В таких случаях помогали или резкий окрик, или холодный душ, а порой и пара пощечин. Я провел много времени в интернете и к пятнице стал экспертом по дьявольским предметам. Мы попробовали несколько способов избавления от этого сексуального наваждения, но безуспешно. К субботе жена уже практически пришла в себя. Темные круги под ее глазами исчезли, и Марина даже начала шутить. Поэтому я прекратил свои поиски, решив, что проблема сама собой решится. В честь этого мы устроили торжественный ужин в виде мясного пира. Спокойно отправил жену на рынок утром без особых опасений. Через 2 часа ее отсутствия я начал беспокоиться. Телефон жены не отвечал. Она так и не появилась через 3, а затем и через 5 часов. Подозревая что-то плохое, я уже собирался звонить в больницы, когда услышал звук открывающейся двери и последующий звук падения тела на пол...

Устремившись в коридор, я увидел свою Машу. Внутри сразу все сжалось и похолодело. Она лежала, свернувшись калачиком. На ее джинсах темнело большое мокрое пятно, словно она описалась. Рядом валялся пакет с мясом. Как только я склонился над недвижимым телом жены, мне в нос ударил густой мускусный запах. То, что это был запах спермы — сомнений не было. Я начал трясти любимую, пытаясь привести ее в чувство, но она только мычала. Наконец, через 3 минуты интенсивной терапии, она выдавила из себя просьбу отнести ее в ванную.

Первым делом я пустил воду. Затем вернулся к жене и суетливо раздел ее догола. Вся ее задница, бедра и даже спина были вымазаны мерзкой липкой субстанцией. Местами она уже подсохла, стянув кожу. Заподозрив худшее, я брезгливо взялся за ягодицы и раздвинул их. Представшее мне зрелище было отталкивающе отвратительным. Анус жены представлял из себя нечто распухшее, красное и вывернутое. Я неловко обхватил Марусю за талию и приподнял, пытаясь поставить на ноги. Мне это не удалось. Тогда я просто взял жену на руки и понес в ванну. Я мыл ее со всей возможной тщательностью. Намыливал, обмывал, потом снова намыливал. Маша была, как тряпичная кукла, и позволяла делать с ней все, что угодно. Я все время говорил с ней, но она по прежнему молчала. Закончив помывку, я отнес жену в постель, бережно уложил и укрыл одеялом. Сел рядом и молча стал гладить по голове. Где-то через 30 минут она заговорила сама. Ее рассказ потряс меня до глубины души.

— Жень, ты, наверное, никогда не простишь меня, когда все узнаешь... Но я должна это рассказать.

Она замолчала на некоторое время, чтобы взять себя в руки, и начала говорить краткими фразами:

— Я пошла на рынок. Все было в порядке. Я выбрала мясо. Оно было хорошее. Продавец был мужчиной, приехавшим с юга. Он попросил 800 рублей за все. Я предложила ему 700. Он ответил, что хотел бы отдать дешевле, но не может. В этот момент что-то щелкнуло у меня в голове. Я сказала: «Ты можешь называть меня красавицей? Ты даже не видел меня без одежды! Если бы ты увидел, то отдал бы свое мясо бесплатно!». Сначала он подумал, что его разыгрывают. А я стала изображать шлюху перед ним. Он пригласил меня в подсобку и я пошла туда. Я знаю, что это неправильно, но я не могу ничего с этим поделать. Я просто потекла от возбуждения. Он закрыл за нами дверь и я сама бросилась на его член своим ртом. Когда его член оказался у меня во рту, я потеряла все рассудок. Я была трахнута им прямо там, раком, на грязном столе. Он не успел кончить, как второй мужчина вошел. Он сразу же начал заниматься анальным сексом со мной. А первый мужчина позвал других. Я почти ничего не помню. Их было около 20 человек, может быть 30. Они брали меня во все дырки и кончали в меня, а я кончала вместе с ними. Мне казалось, что это продолжалось вечностью. Когда последний закончил, я начала требовать еще людей. Я бесилась как безумная. Они даже испугались и выгнали меня из-за этого. Они одели меня, дали мне мясо и выбросили на улицу. Вот и все. После этого я потеряла сознание. Я не помню, как добралась до машины и как приехала домой...

* * *

Пока я доехал до Маслаевки, я раз 20 похвалил себя, что в свое время купил внедорожник. Дорога местами просто отсутствовала. Пару раз даже пришлось преодолевать вброд небольшие ручьи. Наконец, впереди показалась деревня. Уже подъезжая к единственному обитаемому дому, я заметил старуху, сидящую на завалинке опираясь о сучковатую палку. Она поднялась мне навстречу, едва я открыл дверь.

— Заждалася тебя, милай! Ведала, что воротишься...

— Здравствуйте, бабушка. У меня...

— Ведаю и зачем воротился, — перебила она своим скрипучим голосом, — Ослушались меня?

— Ослушались... Извини. Но кто мог подумать?! А теперь, — я махнул рукой в сторону машины, — С Машей фигня какая-то тво...

— Бес в ней!

— Но как?! Гребня же нет! Мы гребень один в доме Никифора взяли.

— Не гребень то! То — бес и был! Поначалу гребнем прикидывался, ирод, а опосля в супружницу твою-то и поселился!

— Бабуль, все, что хочешь проси! Дом справить, деньгами помочь, крышу там починить... Что угодно! Деньги любые! Помоги только!!

— Не деньгами ты беду накликал, не деньгами и искупишь! Помогу тебе, если ты мне поможешь.

— Что нужно?

— Соньм у меня днесь. Провожатым моим будешь.

— Соньм?

— На день рождения сегодня пойдем баю!

— Какой еще день рожде...

— Молчи! Супружнице своей хочешь помочь?

— Да.

— Тогда пойдешь! А ее здесь оставишь! В моей избе ей ничего не претит! Угрожает то есть. Почивать будет, аки младенец. Неси ее в дом!

Снедаемый недоверием, я все же послушался. Отнес жену в избу и уложил на указанную старухой широкую лавку, бережно укрыв лоскутным одеялом. Маша даже не проснулась. Я огляделся. Убранство в бабкином доме было необычным. Половину единственной комнаты занимала большая русская печь. На поду стоял небольшой до блеска начищенный медный котел, который разительно выделялся своей чистотой на фоне всего остального. Почти все оставшееся пространство занимали какие-то сундуки, сундучки, банки и горшки. Поперек комнаты было натянуто несколько веревок, на которых сушились всякие травки, корешки и прочая совершенно непонятная хрень. Из мебели был только покосившийся стол, стул, бабкина железная кровать, лавка, на которую уложили Машу, да старый резной закоптившийся буфет, поражавший обилием разномастных ящичков.

— Милочка, ты случайно не ведьма? — спросил я с улыбкой, поворачиваясь.

Но моя улыбка тут же исчезла, а челюсть отвисла. Бабушка стояла у самой двери, но происходящее с ней было совершенно невероятным. Это было словно спецэффект в голливудском блокбастере, только происходило все наяву! Сначала старушка начала расти. Ее спина прямилась и добавляла еще 15-20 сантиметров к росту, а горб медленно исчезал. Седые волосы на ее глазах становились длиннее и гуще, меняя цвет с серого на черный. Кожа на лице и руках разглаживалась, морщины по одной исчезали. И вот передо мной уже не было 80-летней бабки, а стройная прекрасная брюнетка лет 30-35. Увидев мое изумление, она улыбнулась и показала свои прекрасные белоснежные зубы.

— Да, можно сказать я ведьма, — ответила она нежным голосом, — хотя все немного сложнее. Но тебе не обязательно знать подробности. Я скажу только свое имя — Гонтия.

Я заметил, что у нее исчез характерный акцент.

— Ты нравлюсь такая?

— Д-да... Очень.

— Сегодня ночью будет проходить очень важный ритуал. Я обязательно должна быть там. И ты будешь мне компанию. Но это еще не все. В этом ритуале для тебя есть особая... роль. Не бойся, с тобой ничего плохого не случится. Скорее всего, тебе даже понравится. А потом, когда мы вернемся, я научу тебя изгонять демона из своей жены. Согласен?

— У меня есть выбор?

— Решай сам!

— Конечно, согласен! А... Маша? С ней все будет хорошо? Мы будем долго?

— С ней все будет в порядке. Котик за ней присмотрит. Вернемся мы к утру. А прямо сейчас нам пора. Дай мне свою руку.

Едва я коснулся ее белой холодной кожи, как в моих глазах потемнело, а земля ушла из-под ног. Я не видел ничего. Я кричал, но не слышал своего крика. Было ощущение, что я стремительно лечу куда-то вниз, но воздух вокруг казался недвижим. А потом я потерял сознание.

* * *

Очнувшись, я обнаружил себя сидящим голышом на мягком травяном ковре. Подняв глаза, я увидел Гонтию. Она также была абсолютно голая. Лишь в ее волосах блестела разноцветными камнями роскошная тиара из белого металла. Лобок был скрыт густыми черными зарослями, никогда не знавшими, похоже, эпиляции. В руке ее был вроде тот же сучковатый посох, только увенчанный круглым набалдашником, который светился белым матовым светом.

— Г-где я? Где моя одежда?, — спросил я пересохшим голосом, в то время, как мой взгляд сам по себе уперся в роскошный бюст ведьмы.

— Она тебе не нужна.

Я огляделся. Огромная и ровная, как стол, поляна была ярко освещена светом полной луны. В центре поляны я заметил нагромождение валунов, образующее что-то вроде алтаря. Пространство вокруг него было заполнено обнаженными девушками: блондинками, брюнетками и рыжими. Черноволосых, таких как Гонтия, было меньшинство. Причем все черноволосые были с посохами. Для себя я решил, что это какая-то привилегированная каста. Ведьма подняла свободную руку и издала громкий гортанный звук. Тотчас от толпы отделились 2 девушки и быстро направились к нам.

— Я покидаю тебя. Эти милые дамы позаботятся о тебе и подготовят для обряда.

Ведьмочки были похожи друг на друга, словно сестры-близнецы. Их изящные фигуры обладали восхитительной пропорциональностью. У них было модельное лицо, стройная грудь, утонченные ножки, плоский животик и высокая грудь. Их длинные платиновые волосы спадали на плечи в гладких прядях. В отличие от Гонтии, у них не было ни единого волоска внизу. Подходя ближе к вызвавшей их ведьме, они склонили головы с уважением. Моя знакомая не стала отвечать им на приветствие, а высокомерно обратилась к ним на непонятном грубом языке. Затем она повернулась и горделиво направилась к алтарю. Девушки тут же оживились и радостно улыбнулись мне.

— Приветствую!, — весело сказала левая из них, — Меня зовут Ирис, а это Уна. Пойдем с нами!

Они ловко взяли меня за руки и смеясь увлекли к краю поляны, где цвели яркие кусты. Одним из них они усадили меня на мховую подушку, а сами расположились по обе стороны.

— Подожди, а что за обряд?

— Одной из наших подруг сегодня исполняется 666 лет. Тебе выпала честь принять участие! Ты должен отнять ее невинность и пролить ее кровь на алтарь.

— 666? А сколько вам?

— Девушкам необычно интересоваться возрастом, но я расскажу тебе. Нам уже за 800. Мы сестры-близнецы. Это довольно редкость для нас!

— А какая подготовка нужна?

— Не беспокойся. Всё будет хорошо! Лучше скажи, какими мы должны быть по твоему желанию?

— Что ты имеешь в виду?

Девушки расхохотались и мгновенно начали меняться обликом. Их превращения напомнили мне те, что я наблюдал недавно в избе Гонтии, только происходили они гораздо быстрее. Одна из них превратилась в Веру Брежневу, а другая — в Анджелину Джоли. Обе прижались ко мне и начали ласкать меня своими четырьмя руками.

— Не-а! Не нравится мне ее родинка!, — хихикнула Ирис, сидящая справа и превратилась из Брежневой в Линдсей Лохан.

— Фу-у! Она же конопатая!, — поддела подругу Уна «Джоли».

Лохан тотчас стала Моникой Белуччи и уколола Уну в ответ:

— А твоими губами только силиконовую фабрику рекламировать!

— Они натуральные!!!

— Это ты журналистам рассказывай!

— А вот так?, — Джоли трансформировалась в Милу Йовович.

Они дурачились, но не прекращали своих ласк. Пальчики Милы завладели моим отвердевшим членом и принялись нежно поглаживать его. Моника же принялась теребить яички, не забыв, впрочем, вновь подначить Уну.

— Кожа да кости! Смотреть противно! И хватит уже силы на эту ерунду тратить. Пусть Женька сам скажет, кем нам быть.

«Мила» повернула к себе мою голову и долго нежно поцеловала. От ее волшебного поцелуя из головы сразу исчезли тревога и страх. На душе стало хорошо и спокойно. Уна оторвалась и спросила чувственным голосом.

— Так кем ты хочешь, чтобы мы стали?

Ирис воспользовалась тем, что ее подружка отвлеклась, наклонилась и взяла мой член в рот. Черт! Мне сосала Моника Белуччи!!! Да как сосала! Она принимала меня на всю длину и делала своим ротиком такое, что не поддается никакому описанию. Тем не менее, я смог ответить Уне.

— Мне Энди Макдауэлл нравится... Только помоложе. Можно? А Моника пусть остается.

Прямые волосы Милы Йововович тотчас стали завиваться, а ее лицо и фигура быстро преображаться.

— А вот и я!

Мои руки непроизвольно потянулись к ее груди, а губы — к ее губам. Но она увернулась и тоже склонилась к моему члену. Теперь они ласкали его вдвоем, облизывали и попеременно брали в рот. Волны наслаждения накатывали на меня одна за другой. Неудивительно, что вскоре я почувствовал приближение оргазма.

— Я скоро закончу!

— Ой!, — воскликнула "Моника", приподняв голову, — Совсем забыли! Нельзя, чтобы ты заканчивал сейчас. Просто у тебя такой потрясающий партнер! Не хочется прерывать.

Она произнесла какую-то формулу и легко коснулась пальцем моего лба. Член ощутил острую, но кратковременную боль. Казалось, его укололи иголкой. Однако неприятные ощущения сразу прошли и сменились наслаждением от своей сексуальной мощи. Девушки немедленно повалили меня на спину. Моника оседлала мой ствол сверху, а Энди села на мое лицо. Ее интимная область была прекрасной: нежная розовая плоть за гладкой вагиной излучала пряный аромат и манила окунуть в нее язык. Именно этим я и занялся без колебаний. Я с удовольствием вылизывал киску Уны, в то время как Ирис плавно двигалась на моем члене, описывая сложные движения бедрами. Но эта плавность была лишь внешней. Что она делала своими внутренними мышцами в это время! То, что я ощущал, невозможно передать словами. Это был один продолжительный оргазм, распространяющийся во времени. Затем девушки поменялись местами. Киска Ирис-Моники была не менее прекрасной на вкус, а Уна продемонстрировала умение контролировать мышцы своей влагалища не хуже сестры.

— Давайте сменим позу, — предложил я спустя некоторое время.

Энди легла на спину, а другая девушка начала ее ласкать языком. Я занял место позади этой пары.

— Могу я войти тебе в задницу?

— Конечно!, — ответила Ириска.

Еще раз смочив уже скользкий член в ее киске, я очень легко проник в другое отверстие девушки. Вначале это меня немного разочаровало, но затем Ирис сделала что-то особенное, и мой инструмент оказался сжат стенками ее задницы до боли.

— Эй. Не так сильно!

Давление сразу чуть ослабло, сделав процесс максимально приятным. С наслаждением трахая ее тугое очко, я забыл обо всем на свете. О нереальности происходящего, о жене, о предстоящем ритуале... Ведь я имел в задницу саму Монику Белуччи, которая в это самое время делала куни обнаженной Энди МакДауэлл! И это было более, чем реально!

К огромному моему сожалению, этот праздник жизни продолжался недолго. Над поляной внезапно раздался громкий низкий женский голос, пропевший какое-то длинное и непонятное слово без согласных звуков. Шум и гам на поляне немедленно прекратился, ветер стих, и даже птицы оборвали свое щебетание. Повисла давящая тишина. Я поднял голову и увидел, что все присутствующие ведьмы медленно стекаются к центру поляну, образуя окружность. Между ними и алтарем другие ведьмы, которые все были в длинных балахонах и с посохами, выстраивались во внутренний круг. Среди них я заметил и Гонтию. Она, похоже, была главной, так как палка у нее была самая длинная, тиара — самая большая, а одеяние было черным, а не красным, как у остальных. Мои девушки непостижимым образом выскользнули из-под меня и оказались по бокам, подхватив меня под ручки. Обе приняли свое первоначальное обличье.

— Что происходит?

— Тебе пора. Ритуал начинается. Пойдем ближе.

Когда мы подошли к внешнему кругу, Гонтия изрекла очередное гортанное заклинание, а с набалдашника ее посоха устремилось вверх голубое сияние. Оно растеклось по сторонам, окружив всех мерцающим и переливающимся куполом. Тотчас все женщины, кроме обладательниц мантий, опустились ниц, вытянув в направлении алтаря свои руки, чуть изогнув спины и соблазнительно приподняв свои голые попки. Но одна осталась стоять. На вид ей было лет 60, и вид ее полного, морщинистого и неухоженного обнаженного тела заставил меня поморщиться.

— У Цирцеи сегодня церемония посвящения, — пробормотала одна из близнешек, прежде чем они оставили меня и подошли к жертве, проводив ее к алтарю и укладывая на спину.

— Прими свою истинную форму, сестра! — приказала громко Гонтия.

Я был уже знаком с метаморфозами и предполагал, что Цирцея превратится в прекрасную молодую девушку. Однако реальность сильно отличалась от моих ожиданий. Когда я подошел к алтарю, передо мной лежала почти ребенок, только начавший формироваться, с неуклюжей фигурой и маленькими острыми грудками. На ее детских половых губках только начали появляться волосы. Только глаза Цирцеи выдавали ее настоящий возраст ведьмы - мудрые и бездонные. Внутри меня начали бороться противоречивые чувства. Но мой член, следуя низменным желаниям души, предательски быстро возбудился.

— Но она же еще ребенок! — сомневаясь, обратился я к Гонии.

— В 14-м веке она была ребенком. Что тебя смущает?

— Но... я же могу ей навредить.

— Она будет рада испытать боль. Чем больше боль, тем сильнее станет ее сила.

Цирцея согнула колени и посмотрела на меня ожидательно. Взгляд ее вызвал у меня дрожь. Кто-то легко подтолкнул меня к ней. Подойдя ближе, я ухватился за худые колени ведьмы и приставил свой грубый инструмент к ее слегка открытой вагине. Я начал двигаться. Головка, трудно раздвигая плоть, проникла внутрь, но не могла продвинуться дальше из-за естественного препятствия. "Девочка" вскрикнула, а я сам почувствовал сильную боль.

— У нее там совсем сухо, — обратился я к Гонтии, но никакого сочувствия или предложения в ответ не услышал.

— Но я не могу так! Пусть уже лучше она будет такой, как до превраще...

Внезапно неведомая непреодолимая сила толкнула меня вперед, преграда разрушилась, и я вошел в Цирцию на почти на всю глубину. Раздался душераздирающий вопль ведьмы, но он тут же потонул в восторженных криках собравшихся на поляне ведьм. Шум не утихал, так как крики радости быстро сменились самыми разнообразными высказываниями в мой адрес.

— Да-а! Еби ее! Трахай ее хорошенько!! Разорви ее манду!!!

Постепенно общий гомон принял организованность, и вот уже над поляной разлился синхронный речитатив десяток глоток: «Е-би! Е-би! Е-би! ». Непроизвольно я вошел в ритм этих выкриков, размеренно загоняя свой кол в нереально узкую дырочку Цирции. Но стоило мне ощутить приближение оргазма, как та же сила, что и до этого, отбросила меня на метр назад. Я замер, с тревогой глядя на истерзанное мною лоно ведьмочки. Ее губы вывернулись наружу, открыв сильно покрасневшее отверстие, откуда начала стекать по промежности алая струйка. Крови было необычно много, но она исчезала, едва достигнув каменной поверхности алтаря, куда каждая упавшая капля без следа впитывалсь, как в губку.

Невесть откуда, позади меня появилась грубая табуретка, на которую я сел, направляемый Уной и Ирис. Тотчас все голые ведьмы разорвали круг и сгрудились в кучу в 15 метрах передо мной. Жадными глазами они смотрели на мой перепачканный кровью член и словно чего-то ждали. Как выяснилось позже — ждали команды. Гонтия громко прокричала что-то вроде «Ханнала! », и вся толпа сорвалась с места. Они все ломанулись ко мне, мгновенно образовав настоящую свалку, жестоко толкаясь локтями, пинаясь ногами, царапаясь, кусаясь, оттаскивая друг дружку за волосы и хватая вырвавшихся вперед за что придется. Их лица, перекошенные азартной яростью, мигом потеряли свою привлекательность, превратившись в безобразные маски озлобленных фурий. Но вот одной из них все же удалось вырваться из кучи-малы. При этом она жестко лягнула ногой одну пытавшуюся ее схватить подругу, разбив той лицо в кровь. Подскочив ко мне, победительница тут же плюхнулась на колени и, издав торжествующий крик, буквально заглотила мой член ртом до самого основания. Борьба позади нее тут же прекратилась. Неудачницы снова стали белыми и пушистыми. Они даже помогали своим коллегам по несчастью подняться и, при помощи заклинаний, привести себя в порядок.

— Что это было?, — спросил я Уну.

— Приносящая жертвы кровь дает силы не только посвященной. Теперь Армина, — она указала на азартно делавшую мне миньет ведьму, — может присоединиться к избранным.

Победительница отлично знала свое дело, не уступая даже моим близнецам. Я с удовольствием наслаждался ее мастерством и скоро начал кончать в ее горло потоками накопившейся за этот невероятный вечер спермы. Я погрузился в столь приятные судороги, что перед глазами потемнело. Но даже с затуманенным взором я заметил, как ведьмы на поляне одна за другой тихо исчезали. Затем исчезли близняшки и Цирция, а через несколько секунд и Армина дематериализовалась. Последними растворились ведьмы в плащах. Все, кроме Гонтии. Она подошла и положила руку на мою голову.

— Ты хорошо справился и получишь то, что я обещала. А теперь пора нам возвращаться.

Хлоп! И я снова в задымленной избе. Моя жена спит на устаревшем одеяле, а передо мной — седая скорбная старуха. В руках у нее были два флакона со жидкостью разного цвета — желтый и прозрачный.

— Вот, дорогой. Возьми-ка.

Я взял флаконы и смотрел на них.

— Желтое зелье дай своей жене выпить первым. И после этого полюби ее во все греховные отверстия. Но не медли, как только она выпьет зелье — приступай к делу. Если будешь медлить, ты испытаешь дискомфорт. И кончай в ее лоно! Она начнет тебя бить — не пугайся. Это бес выходит из нее. Не выходи из нее, когда она будет подрагивать. Держись крепко! Он перейдет в тебя, проклятый. Затем отпусти ее, пусть отдыхает твоя жена. А сам, когда наберешься новых сил, выпей белую воду и занимайся прелюбодеянием. И кончай на любой предмет. И не дай ни капли потеряться! Затем сожги этот предмет. Так ты избавишься от беса навсегда! Понял все?

— Понял, Гонтия. Спасибо. Но вопрос у меня...

— Ведаю ентот вопрос твой. Вреда тебе бес не причинит: бабский он. Но искушать тебя будет. Ибо через него ты силу приобретешь черную: в любой молодке, какой в очи ее посмотришь, похоть к себе пробудишь неодолимую.

— Погоди, погоди! Это значит...

Но ведьма твердо оборвала меня.

— Уже искушает тебя, окаянный! Не слушай ево! Излейся и сожги сразу! Сожги!!

* * *

Маруся не проснулась ни по дороге домой, ни после. Пришлось нести ее на руках до самой постели, а потом раздевать и укладывать. Я принял душ и лег рядом с ней, начав обдумывать план на завтра. Нужно было все провернуть с утра, до ухода на работу. Я перевел будильник на 6 утра, но долго еще не мог уснуть. Снова и снова переживал в памяти события минувшего дня. Обиднее всего было то, что ни с кем не поделишься: все равно не поверят. Постепенно, не заметив как, я провалился в сон.

Разбудил меня не будильник, а весьма приятные ощущения в паху и сладкое причмокивание жены, пытающейся своим ротиком привести мой член в боевое состояние.

— С добрым утром, котик!, — промурчала она, одарив меня блядским взглядом (очень привлекательным, кстати), — Угостишь меня с утра своей вкусненькой?

— С удовольствием, зайка!, — подыграл я, — Но сначала давай кофе, а? Я сварю!

— Ну ко-о-отик! Давай потом?

Она попыталась удержать меня, но я выскользнул из постели и вышел из спальни. Маша направилась следом, но я остановил ее в дверях.

— Я быстро. Соскучиться не успеешь. Подготовь лучше свою попку, зайка. Ты ведь позволишь мне сегодня попользоваться твоей попкой?

- М-м-м! - Маруся облизнула губы. - И ты больше не считаешь меня развратницей?

- Не считаю! Иди, позволь мне..., - я игриво похлопал ее по ягодице.

Маруся поцеловала меня в щеку и ушла в спальню в прекрасном настроении.

Я быстро приготовил кофе и налил его в чашку для Маши. Она торопливо пила, немного опасаясь ожидаемого разврата. Я наблюдал за ней с тревогой, но все прошло хорошо. Кажется, кофе не имел особого вкуса. Как только Маруся поставила свою чашку на тумбочку, я последовал ее примеру и выпил треть содержимого.

- Продолжай!, - грубо приказал я.

Маша не обиделась. Скорее наоборот. Умелыми ласками она быстро возбудила мое достоинство. После этого без лишних слов и прелюдий я поставил жену раком и начал заниматься анальным сексом. Маруся активно двигалась и подбадривала меня непристойными словами. Я не обращал на это внимания, так как был занят другими мыслями. Я всегда ожидал изменений в ее состоянии, о которых предупреждала Гонтия. И вот они начались. Сначала жена прекратила двигаться в такт моим движениям, потом начала отталкивать меня руками. Пока слабо. Но для меня это был сигнал. Я вышел из узкого отверстия, обнял Машу за талию и положил ее на кровать.

- Нет! Что ты делаешь?! Я больше не хочу!!! Оставь меня! - закричала она.

О дальнейшем повествовании даже неприятно рассказывать. Я жестоко изнасиловал свою жену. Она сопротивлялась, как дикая кошка: вырывалась, кусала и царапала меня своими острыми когтями, материлась и ругалась со мной последними словами. Но силы были неравны, а я был беспощаден. Все время говорил: "Так нужно, любимая... Так нужно!".

* * *

... Все было кончено. Маруся снова мирно спала, а я смотрел на нее и потирал ушибленные и исцарапанные места. Позвонил на подруге жены (они работали вместе) и взял для Маши отгул на 2 дня. На вопрос, почему она не позвонила сама, соврал, что не может говорить, связки простудила. Потом стал собираться на работу. Уже на выходе, вспомнил про вторую склянку с прозрачным зельем и сунул ее в карман брюк.

Первую половину дня я все время прислушивался к собственным ощущениям, но ничего подозрительного в себе не обнаружил. Тем не менее, помня о предостережении ведьмы, я старался не смотреть в глаза женской половине нашего коллектива. Несколько раз я порывался пойти в туалет, выпить зелье и передернуть в приготовленный мной пластиковый стаканчик. Но каждый раз что-то мне мешало: то неожиданный звонок, то срочная задача, то разговор с коллегой. А после обеда случилась катастрофа. Неожиданно позвонила Галина Моисеевна, наш исполнительный директор, и недобрым голосом приказала срочно зайти к ней в кабинет. Там, едва я закрыл за собой дверь, она принялась распекать меня за срыв в поставке комплектующих для нашего производства. Моей вины в этом не было, но я даже не делал попытки защититься, а просто молча изучал рисунок на ковре подо мной.

— Почему Вы молчите?!, — вдруг прервала свою нотацию Галина, — Нечего сказать?! И почему Вы на меня не смотрите?!

— Мне... есть что сказать. Готов написать объяснительную. По электронке можно отправить?, — спросил я, не поднимая глаз.

— Нет! Если есть что сказать — говорите здесь! И прекратите меня игнорировать и пялиться на мой ковер! А то я могу подумать невесть что!

"Ммм, интересная ситуация", - подумал я и приподнял взгляд. Наши глаза мелькнули на мгновение, но этого было достаточно для моего беса. Внезапно начальница вскрикнула, рухнула на кресло и прижала голову руками. Ее замешательство было кратковременным. Она подняла трубку и позвонила своей секретарше:

- Лидия, у меня с Евгением серьезный разговор. Никого не пускать ко мне и не соединять ни с кем. Вы поняли?

Девушка задала ей вопрос, а Галина ответила твердо:

- Нет! Без исключений! Все!

Директриса положила трубку и обратилась ко мне мягким проникновенным голосом:

- Евгений, закройте, пожалуйста, дверь изнутри. Там есть такая ручка...

- Галина Михайловна, зачем это? - я не пошевелился.

- Вы же слышали. У меня с вами серьезный разговор.

- Я лучше уйду, Галина...

- Нет! Если вы уйдете, то завтра на работу не приходите!

Мне было все ясно. Но что делать теперь - неясно. Искуситель в моей голове уже не шептал, а говорил вслух: "Да что такого?! Она женщина привлекательная, фигура ничего. Почему бы не переспать с ней один раз? Ведь это ее инициатива, а не моя! Зачем мне стыдиться? Ей следовало бы стыдиться! А после этого я выпью свой напиток. Давай, парень! Воспользуйся ситуацией! Только один раз! Ведь можно же не увольняться!". Я вновь посмотрел на женщину. Она сидела в кресле, легко скрещивая ноги. Когда заметила, что я на нее смотрю, Галина подняла грудь и появилась скользкая улыбка на ее лице. Я хотел сказать что-то безобидное, но вместо этого со моих губ вырвалось:

— Хочешь попробовать моего хуя, шлюшка?

Я густо покраснел, осознав, что ляпнул, и замер в ожидании реакции начальницы. Но вместо гневной отповеди, женщина улыбнулась еще шире, поднялась с кресла и нагнулась ко мне через стол.

— Какой ты нетерпеливый! Мне такие нравятся!

Дальше все продолжалось в том же духе: я хотел сказать одно, но бес внутри меня заставлял произносить совсем другие слова.

— Муж-то не ебет что-ли толком?

— Муж у меня традиционных взглядов, — она начала медленно расстегивать блузку, — а я — женщина разносторонняя. Мне иногда хочется и в ротик взять, и чтоб попку мою кто-нибудь растянул...

— И что, рога ему наставляешь?

— Нет, но сегодня собираюсь, — она закончила с пуговицами, предъявив мне свой выдающийся бюст, с трудом удерживаемый белоснежным кружевным лифчиком.

— И в попу дашь?

Галина игриво засмеялась

— Она у меня еще девочка, но очень скучает по большому члену.

— Больно же будет. Орать начнешь. Лидочка твоя услышит. Не боишься?

— А мы ее сейчас позовем!, — ухватилась за идею женщина, — Мне кажется, ты сможешь ее убедить к нам присоединиться.

Она скинула блузку и освободилась от лифчика. 2 внушительных полушария с крупными коричневыми сосками вырвались наружу.

«Черт! Еще этого

не хватало! Впрочем, идея неплохая. Семь бед — один ответ», — мигом пронеслось в моей голове.

— Зови!

Галина тотчас набрала номер.

— Лидочка, закрой, пожалуйста приемную на ключ и зайди ко мне.

Через минуту девушка вошла в кабинет и остановилась, как вкопанная, увидев видок своей шефини. Она не успела воспроизвести ни звука, так как я тотчас загипнотизировал ее своим взглядом. Глаза секретарши тотчас обрели шальной блеск, и она эротично облизнула свои пухлые губки.

— Ох, Галечка Моисеевна, у вас такая прекрасная грудь!

— Ну, ну, подлиза! У тебя наверняка не хуже! Покажешь нам?

Лида, двигаясь сексуально, словно профессиональная стриптизерша, избавилась от верхней части своего делового наряда. Ее груди были небольшими и имели маленькие сосочки, которые торчали в стороны. Казалось, девушка была слегка смущена своим размером, но Галина поощрила ее:

— Ой, какое очарование! Просто как у девочки! Жень, что тебе больше нравится?

Я уже понял, что имею полную свободу общаться и делать с женщинами все то, что захочу. Поэтому попросил их выстроиться рядом для сравнения. Груди Галины были очень мягкими: пальцы легко погружались в их гибкую ткань, словно в мягкое тесто. С другой стороны, груди Лиды были плотными и упругими. После того как я достаточно их потискал, я вынес свой вердикт:

— У обеих груди очень хороши! Невозможно просто оторваться. Попробуйте сами!

Польщенные дамы засмеялись и повернулись друг к другу. Галина ласкала и сжимала груди своей секретарши, играя пальцами с ее сосками, а Лида делала то же самое со своей начальницей.

— Вам нравится? Раньше вы так не делали?

Обе покачали головами в отрицательном ответе.

— Тогда придется наверстать упущенное. Поцелуйтесь, вам понравится...

С небольшой неуверенностью, дамы приблизились друг к другу и попытались обняться. Возникло забавное затруднение: они не могли правильно разместить свои руки. Но они быстро разобрались: Лида положила обе руки на пухлую задницу начальницы. Галина же обвилась шеей своей секретарши. Они были примерно одинакового роста. Их груди плотно прижались друг к другу, сжимаясь от взаимного давления. Затем они поцеловались. Женщины страстно целовались, возбуждаясь все больше и начиная использовать свои языки. Это выглядело потрясающе! Я тоже возбудился и решил добавить огонь в шоу. Подошел к Галине сзади, расстегнул ее юбку и спустил ее до щиколоток вместе со всем, что было под ней. Женщина поняла мой намек и тут же переступила ногами, избавляясь от сковывающей движение одежды. Затем я повторил то же самое с Лидой, так что обе женщины оказались полностью обнаженными. Подойдя к целующейся и ласкающейся парочке сбоку, я протянул руки и поместил их между ног дам. Как я и предполагал, у обоих уже было очень влажно.

— Ну что, сучки, кому первой вставить?, — бодро спросил я, также скинув штаны.

— Мне, — воскликнула Лидочка, но Галина действием продемонстрировала правила субординации.

Весовые категории были неравны, поэтому начальнице без труда удалось завалить секретаршу на стол, после чего Галина нагнулась, припав ртом к вагине подчиненной и призывно подняв свой зад мне навстречу. Мне было все равно, с кого начать, и я, ухватив директоршу за бедра, с размаху засадил ей по самые помидоры. Женщина взвыла от наслаждения и выгнула спину, оперевшись о стол выпрямленными руками и оставив Лидочку без внимания. Та пыталась было вернуть голову начальницы на прежнее место промеж свои ножек, но безрезультатно. Я размашисто трахал Галину Моисеевну, осыпая ее сомнительными комплиментами и комментариями:

— Эх-х, хороша блядушка! Нравится, когда тебя раком ебут, шлюха похотливая?! Сучка течная! Давай, подмахивай! Двигай жопой! Вот так! Молодец!! Да-а!

Но очень быстро мне это надоело, и я обратился к Лидочке.

— А ты хули разлеглась? Становись рядом и подставляй свою пизденку!

Девушка с радостью откликнулась на мою грубую просьбу и заняла место рядом с Галиной. Я быстро сменил партнершу, и не зря! Дырочка секретарши была гораздо уже, и ее обработка нравилась мне значительно больше. Галина расстроилась, но я нашел и для нее нужные слова.

— Не горюй! Щас задницу твою опробую. Готовься!

Смазки в ее влагалище было так много, что хватило бы на 2 таких жопы, как у нее, так что подготовилась она быстро. Отдав должное прелестям секретарши еще с минуту, я вышел из нее, чтобы вставить свой член в анус начальницы. Это оказалось не так трудно, как я ожидал, учитывая, что Галя там была «еще девочка». Тесное горячее отверстие приняло меня «с распростертыми объятиями». Директорша стонала на весь кабинет в такт моим движениям и заглушая трезвонящий непрерывно телефон на столе.

— А что насчет меня? — спросила Лида, обнимая меня за талию. — Я тоже хочу попробовать это!

— Подожди, дорогая, и тебе удастся! — ответил я ей страстно.

И она не только получила свое, но и была очень счастлива, как немного обиделась Галина, когда я кончал в попу ее секретарше. Впрочем, жаловаться директорше было не вариантом. Ранее она не только дважды бурно кончала (как и ее молодая коллега) от моего члена, но и ей выпала честь вылизать мою сперму из ануса секретарши.

Бес во мне был полностью удовлетворен. Так удовлетворен, что помог мне выбраться из этой сложной ситуации. Через 20 минут после окончания оргии, когда все трое уже оделись и дамы привели себя в порядок, меня одолевал вопрос: "А что будет дальше? Что произойдет завтра?". Лида вышла в приемную, а Галина повернулась к стене.

— Ну... и я пойду? — спросил я.

— Кто там?! — директорша вздрогнула и испуганно обернулась ко мне.

— А-а, Евгений! — она посмотрела на часы. — Уже 2 часа дня! Я просила вас зайти к одиннадцати. Разве вы не слышали?

Затем она начала снова ругать меня за проблемы с поставкой комплектующих. Выдержав головомойку настойчиво, я вышел в приемную. Галина отвлеклась от компьютера, кивнула мне холодно и вернулась к работе. Позже, размышляя о произошедшем, я пришел к выводу, что ни одна из них НИЧЕГО не помнила!!! Это вызывало у меня волнение от неожиданных перспектив. Ведь все женщины мира были теперь доступны мне! Мое совесть быстро успокоилось. Это измена? Возможно. Но разве я не делал все возможное, чтобы спасти свою жену? Я сделал и спас! И какую цену заплатил! Так что я заслужил эту награду за свои моральные страдания! Заслужил!

В одиночестве, за столом в моем рабочем кабинете, я тихонько вертел в руках флакон с прозрачным составом. Затем, приняв решение, я открыл сейф и спрятал бутылочку в самом дальнем углу. Меня завораживал мой непоседливый дух и я решил не избавляться от него! Пока еще не избавляться...