Тьма древнего Миноса. Часть 2

Отказ от ответственности: Представленные события, скорее всего, никогда не происходили. Рассказ старается быть более или менее точным относительно Минойской цивилизации, однако в некоторых местах допущены неточности. Некоторые из них были умышленными.

Минотавр. Отец всех минойцев. Сын богов, являющийся олицетворением мощи Минойцев. Предательство в отношении Минотавра — это не только предательство своей страны, но и предательство перед своими богами. Когда я учился у жрецов, я слышал, что предательства в отношении Минотавра всегда происходили в самые темные времена. Но сейчас — это золотой век Крита. Так откуда же появляются изменники? Или...

— Нет, вы не ошибаетесь — продолжила Акалла, Верховная Жрица-Дочь Кносского дворца, заглушая возбужденный шум. — Это именно предательство в отношении Минотавра и не менее того.

— Они поклоняются варварским богам? — спросил Тарто, начальник охраны храма.

— Или египетским? — предположила одна из жриц, на чьей груди еще блестело пятно семени.

— Нет. Все намного хуже. Они пытаются вызвать Бога Моря из глубин веков.

Жрица произнесла это очень тихо, но присутствующие услышали. И охнули. И было за что. Когда Разайя и его жена Амея впервые пытались завести ребенка, случилось затмение. Поэтому ребенок появился с черной душой и искаженным восьминогим телом. Родители испугались и выбросили его в море. Из-за этого появились осьминоги, создания океана. От следующего ребенка богов, Минотавра, пошли минойцы.

Нет, осьминоги были уважаемыми на Крите. Но не более того. Акалла бросила на столик ритуальный кубок, и большинство присутствующих содрогнулось. На дне кубка была изображена обычная минойская оргия, но качество рисунка поражало. Вьющиеся волосы минойцев с открытыми одеждами, стройные фигуры и прямые волосы жрецов. Они занимались любовью во всех возможных позах.

Однако, центром разврата было морское существо. Оно имело темно-серый цвет, выделяющийся на фоне голубого и рыжих тел. Щупальца осьминога простирались к каждой девушке и заканчивались их партнерами. Снаружи оно выглядело как обычный морской узор, незаметный для посторонних глаз. Но это была чаша для причащения.

— Откуда эта чаша? — спросил Костис, который заменил свою глупую одежду на плащ с капюшоном.

— Ее доставили из таможни сегодня, — ответил незнакомый молодой чиновник в повязке царских цветов.

— Позвольте представить Акаро, внутреннее око таможни, — сказал он. Молодой и острый парень.

— Караван шел из Фаистоса, но такая чаша не указывалась в его документации, — указал он на основание чаши. — Торговец был пеласгом и не смог ясно ответить на вопрос о происхождении этой чаши.

— И что с ним случилось?

— Он покончил жизнь самоубийством в тюрьме. Мы даже не успели начать допрос.

В зале воцарила тишина. Снаружи продолжались молитвы и пиршество. Голоса постепенно утихли, так как прихожане ожидали слова жрицы Ночи. По отдельным стонам из бань можно было судить, что некоторые не получили достаточно обряда Обновления. Мне это причинило тревогу. "...на вопрос о происхождении чаши".

— Сколько таких чаш было? — спросил я.

— Кого? — спросил кто-то сбоку. Акаро быстро сообразил.

— Было около десяти чашей. Никаких печатей, которые указывали на исходного торговца.

— Таким образом, это не инакомыслящий, а целый культ...

— Или просто извращенец? — неловко спросила Акара.

— Дорогая, посмотри, — кивнула головой Нодаро, — она взяла чашу и указала на геометрический орнамент. Я понял. — Это ассирийская клинопись, но наш язык. "Я призываю преданных сыновей, пусть сила богов войдет в меня через них".

И откуда же эта дама знает клинопись?

— В Кноссе есть их логово. — уверенно заявила жрица, судя по расцветке юбки — из восточного крыла.

— Да. И я хотела бы, чтобы вы... — начала жрица, но я прервал ее.

— О, Преподобная!

— Да, Танато, говори.

— Торговец не обязательно доставлял чаши в логово. Заказчиком мог быть тот, кто пытается организовать логово здесь. — Об идиотах — таможенниках, которые арестовали пеласга вместо того, чтобы проследить за ним, я промолчал.

— Ты прав. Мы об этом еще поговорим. — В фразе не было намека на флирт. — Я хочу, чтобы все присутствующие здесь начали искать последователей Осьминога. Среди соседей. Подчиненных. Работников. Но осторожно. — она стала обводить взглядом собравшихся. — Никто кроме нас не должен знать об этом. Даже ваши ближайшие.

Некоторое время люди сидели в полумраке. Внизу все еще продолжался праздник. Завтра — свободный день, никому из них не нужно было заниматься физическим трудом. Хотя собравшиеся в этот вечер большей частью и не занимались физическим трудом, духовный труд имел место быть...

Теперь я по-новому посмотрел на сегодняшнюю закрытость оргии. (Специально для . орг — BestWeapon. ru) Знаки, возможно, играли важную роль. Но желание скрыть что-то от посторонних глаз было намного важнее. Глаза не хотели закрываться только из-за травяного настоя. Сейчас уже третий час после полуночи прошел. Тяжелый третий час...

Признаться, я все-таки уснул под равномерное шепотение вокруг и свои мысли. Разбудила меня неожиданная тишина. Я вскочил и понял, что Акалла спускается вниз и начинает разговор. Если только не завершает его. Впрочем, мне повезло — она только подходила к статуе Богини — Змеи.

— Встаньте, дети Миноса! — Её голос прозвучал особенно громко, а глаза сверкали злобой. — Это Загадочное Слово. Пусть будет известно вам, что ночь и мрак были началом и будут концом всего сущего, но не следует затаивать в сердцах страх! Преображение предвещало множество признаков, и это значимое предзнаменование! — Она подняла руку вверх, её соски острее выступили со времени разговора. — Это символ испытания прочности веры! Будьте верны Богине и помните, что её Рука карает за запреты! Пусть наступит Ночь.

— Пусть наступит Ночь! — загремел зал в ответ.

Врата распахнулись, и гости начали разбегаться. Через окно в потолке уже не виднелось ночного света. Храмовые слуги - в основном мужчины, не принимавшие участия в Обновлении - принялись убирать: мыли полы от засохшего покрытия всего пролитого напитка, чистили бассейны.

Я стоял у маленького уголка, освещенного лампадкой. С фрески на меня смотрел Минос с неодобрением. На храм, полный прославляющих Его Мать. На культ в Кносском дворце, в самом сердце Крита. И в самом сердце Культа Богини-Матери. Интересно, что думает об этом царь? А знает ли он вообще?..

— Он все знает. — ответил Костис, подходящий сзади. Я едва не подскочил от неожиданности. — Как и наш царь.

— Вы так думаете? — вежливо поинтересовался я.

— Таможня первым делом подчиняется царю, а не культам, как бы мощные они ни были. — уверенно ответил палач. Я промолчал. — Поэтому нужно разведать землю и найти следы дворца, но обнаружить адептов раньше царя. — Я повернулся и приподнял одну бровь - мой любимый трюк. — Видите ли, молодой царь сможет раскрыть всю сеть и даже заставить Младших царей/Несмотря на то, что каждый минойский дворец имел своего царя или царицу, Кносский царь, вероятно, имел неофициальное первенство над остальными/ также искать культ, но они лишь заставят его погрузиться в воду. Или переплыть на острова.

Жрица испытывает опасение утечки информации? Вполне соответствует слишком краткому разговору в певчих покоях. Впрочем, здесь возможны и храмовые интриги. Я задумался, прикоснувшись к подбородку. Стоит навестить Карфаро. В свое время старейшина не принял меня из храмовой школы (о чем я много раз сожалел), но я все же верую больше в Бога, чем в Богиню и до сих пор остаюсь его приверженцем, несмотря на служение Акалле.

— Костис, Танато. — И вот она появилась. — Прошу вас оставаться. Мне нужна ваша помощь.

Толпа прихожан, окруживших жрицу, нас сначала удивленно посмотрела, а затем выразила свое презрение. Распущенность Верховных жриц от первой до Акаллы - единственное, что их всех объединяет. И мне повезло, что Акалла старше меня всего на пять лет и предыдущая жрица, которая прожила более семидесяти лет, умерла ровно в момент моего вступления в Храм.

— Опять хочет заниматься интимными делами, сука, — прошептал Костис, глядя на толпу, двигающуюся вокруг.

— Может быть, это связано с культом. — неуверенно ответил я. Неуверенность вызвана тем, что я уже не раз лично имел отношения с ней.

— Ну да, — фыркнул Костис. — Нам еще повезло, что ее фигура не хуже чем у Богини, — он указал на статую, стоящую у главной стены храма.

— А вы...

— Естественно. Из всей верхушки дворца только Карфаро не занимался с ней — и то потому что он не переносит ее и не по вопросам веры.

Мы рассмеялись. Старый Карфаро был удивительным человеком. И его отношение к молодой жрице давно стало притчей. Возможно причиной такого резкого неприятия были пара скандальных случаев в храмовой школе Богини-Матери... Это темная история.

Посетители разошлись, улегшись на комфортные шерстяные ложа, но количество людей в храме не уменьшилось — рабы и рабыни, принимавшие участие в оргии, мылись и присоединялись к уборке. Одна из молодых жриц, ровесница моя, готовила алтарь для утреннего обряда. Заметив меня, она улыбнулась. Храм знает меня лучше, чем я его.

У нее была аккуратная прическа и необычайно светлые волосы для этого Острова. Более того, ее вьющиеся волосы были длинными, и из-под церемониального платья выглядывали длинные ноги. Ее грудь была меньше, чем у Богини, но все же пропорциональная. Мне с трудом удалось отвести взгляд от этой красоты. Костис заметил это и сказал странным тоном, сочетающим неодобрение и юмор:

— Тебе еще предстоит это испытание. Сейчас Жрица выпустит из тебя все соки.

Я выразил свое негодование. За политроном, типичным элементом минойской архитектуры, собрались Жрица и ее стражники, Акара, Нодаро и жрец-хранитель благовоний, чье имя я всегда забывал. Акаро отходил от них, отмахиваясь на ходу от причитаний Нодаро. Я перехватил его посередине пути к выходу.

— В чем дело?

— Прости, но я передаю тебе честь заняться Нодаро. Мне еще предстоит сменить псовью вахту. Это новичкам пора осознать свое место, я немного их поправлю.

Я вздохнул и направился в свою комнату. Безусловно, у меня еще была надежда на консультацию в рамках собрания. Но присутствие жреца по благовониям явно указывало на то, что произойдет в верхних помещениях. Вероятно, он не является экспертом по проклятым богам.

Всё началось совершенно невинно. Акалла заговорила о музыкантах, обычно выступающих в данном зале. Нодаро присоединилась к разговору и отметила широкие скамьи и удобные подушки. Акареу, устроившись на моих коленях своей маленькой упругой попкой, начала говорить о церемонии Обновления, при этом прижимаясь к моему телу.

Точно так же поступила и Нодаро с Костисом, Жрица оседлала жреца и спросила, одной рукой обнимая его шею, а другой — его набедренную повязку:

— Брат мой, как вам церемония?

— Очень короткая, — с трудом ответил жрец.

— Стоит продолжать? — игриво спросила Акалла. Жрец кивнул, и она немедленно поцеловала его, достав из-под набедренной повязки его полный и скользкий член.

Остальные девушки уже знали этот знак — Акареу подняла юбку и прижалась к моему твердому члену, лаская его своей голой промежностью. Она слегка повернула головку назад, чтобы я видел ее игривую улыбку и полузакрытые глаза. Я отвечал ей, гладя двумя пальцами ее интимную зону.

Нодаро была решительнее в своих действиях. Она просто опустилась на колени, сняла штаны Костиса, обнажила его член и принялась его ласкать, с удовольствием облизывая все до последней капли. Скоро ее примеру последовала и Жрица, освободившись из платья таким образом, что стали видны ее великолепные ноги.

Акареу присоединилась к процессии последней, что меня не расстроило, потому что я знал о ее способностях. Высвободившись из платья, она не стала опускаться на колени, а наоборот выпрямилась и наклонилась к моему возбужденному члену. С помощью умелых движений рукой и языком она очень быстро довела меня до предела возможного, заставив зажаться за подлокотники кресла.

Между парами спокойно шла служанка храма, несущая подносы с пищей и напитками к столикам. Она была одета, но дышала неровно. За ней следовала еще одна рабыня, обнаженная и покрытая блестящим маслом. У нее на подносе были предметы для наслаждения. Нерешительно она остановилась между Акареу и Жрицей, а затем отошла в тень.

Однако это было недолго. Акареу окликнула ее, продолжая работать рукой:

— Девушка!

— Да, моя госпожа?

— Ты умеешь обращаться со всем этим? — Жрица указала на поднос.

— Конечно. Я сама изготовила некоторые из этих предметов.

— Тогда покажи свое искусство на мне.

Рабыня приблизилась сзади маленькой жрицы и аккуратно использовала один из керамических предметов, вводя его. Ее язык двигался чуть выше, чтобы глаза смотрели прямо на меня сквозь прямые каштановые волосы. Акареу стонала протяжно с членом во рту. Нет, она начала стонать еще раньше, просто теперь она делала это без остановки.

Нодаро не теряла времени и попыталась сесть на Костиса, но он после нескольких движений опрокинул девушку на удобную скамью, подложив под живот мягкую подушку, и грубо вошел в нее. Палач был неразборчив в своих движениях и продолжал двигаться быстро, иногда лаская острые соски жрицы.

Акареу утомилась играми со мной и рабыней. Отпустив девушку, она забралась на меня и, придерживая член, резко опустилась. Только глупцы отказываются от такого удовольствия. Хотя можно предположить, что им неизвестны такие узкие проходы. Я наклонил соседку ко мне и легко поцеловал ее после того, как получил по лицу большой серьгой. Акареу извинительно улыбнулась.

Я повернулся в сторону. Жрец подчинялся своей непосредственной начальнице, которая являлась частью Богини. Аккала лежала на спине, опустив ноги на его плечи и издающая удивительно тихие стоны. Однако мне было все равно на неё - моя партнерша так ускорилась, что мне пришлось её слегка замедлить. Она ответила мне милым недовольством. Я усмехнулся. Акареу протянула руку за кубком и перелила его содержимое в мой рот.

Признаться, наличие Нодаро меня беспокоило. Я знал, что рано или поздно Жрица оставит меня наедине со своей любимой ученицей. Нет, Нодаро была прекрасной девушкой. Но она отличалась невероятной раздражительностью и после каждой оргии, где мы сходились, следовали её сальные взгляды, наподобие тех, которыми она сейчас одаряла меня и мою партнершу, перевернувшись на спину.

Акалла тем временем потеряла интерес к бедному жрецу и позвала Костиса. Он прощально толкнул Нодаро и направился к Верховной Жрице. Обмазав пальцы вязким маслом, он хорошенько смазал свой член и анальное отверстие Жрицы, а затем несколько раз аккуратно проник в Акаллу. На это последовал резкий громкий стон. Некоторое время мужчины подбирали ритм, а затем резко ускорились.

Акареу также захотелось сменить позицию, и я, проведя необходимые манипуляции, осторожно проник в неё. Нодаро больше не занималась рабыней и игрушками, а присоединилась к нам, устроившись сверху на Жрице таким образом, чтобы взять мой член в рот и ласкать его языком. Однако её оральные навыки были значительно хуже, чем у Акаллы и Кавьи. Возможно, дело было в масле на моем члене.

В некой земле, маленькая жрица остановила движение моего ствола и с улыбкой отошла в сторону. Нодару решила использовать этот момент и оседлала меня. Акара также не упустила возможности и села на мое лицо. Вкус и запах ее соков постепенно сводили меня с ума. Я начал более активно действовать языком, стремясь найти желанный клитор или проникнуть глубже.

Наконец, Акара покачнулась и скользнула по моему лицу и телу. Нодару страстно прыгала на моем члене. Однако вскоре она последовала за Акарой. Мне было странно, что девушка, прошедшая полуторачасовую процедуру "Ритуала Обновления", так быстро закончила, но затем я почувствовал что-то другое в ее заднице. И это не был член.

Когда Акара слезла с меня, я понял, что произошло. Рабыня извлекала из анального отверстия Нодары агатовые бусы, которые ранее видел на ее шее. Каждый шарик вызывал активную реакцию у Нодары. Я осторожно покинул играющих девушек, поскольку они уже занялись друг другом - маленькая жрица восстановилась и сейчас ласкала интимные места рабыни.

Я решил не отдавать свой член им на растерзание и направился к Верховной жрице, которую трахали двое, но чей ротик был свободен. Костис громко кончал в ее задницу, плотно обхватив половые губки руками. Второй партнер-жрец все еще проникал во влагалище Жрицы с неизменной скоростью. Мне не хотелось затягивать это дело, скорее наоборот. Впрочем, использовать ее грудь для дрочки тоже было неплохо.

Я понял, как Акалла воздействует на мой член. Мне потемнело в глазах, и я перестал видеть окружающее. Она уверенно использовала свой язык и руки, принося мне удовольствие и отводя его обратно. Я отвечал ей движениями бедер в полубессознательном состоянии. Скоро Акалла уже не смогла сдерживать меня, и я начал кончать в ее рот и на грудь.

Я подошел к Акареу, который лизал безжизненный член Костиса. Палач устало улыбнулся мне, а затем хитро посмотрел. Я понял причину только после того, как женские губы обхватили мой полуготовый ствол. Нодаро делала то же самое с этим парнем. Впрочем, я был ей благодарен за это. Сзади раздался долгий стон мужчины. Повернувшись, я увидел жреца, кончающего на грудь Акаллы.

Она проявила сострадание к нему и взяла его твердый член в ротик. Жрец стонал, а Акалла использовала свой язык и рот все медленнее. Моя соседка отпустила член палача и поспешила помочь Жрице, ее маленький язычок лижет ее блестящую пещерку. Шумный оргазм был только вопросом времени. К тому времени Костис, Нодаро, жрец и я уже лежали на диванах.

Костис и жрец оживленно разговаривали о чем-то, не обращая внимания на играющихся жриц... Нодаро положилась на мои колени, смотря прямо в глаза снизу вверх, так что я мог использовать ее блестящую грудь, намазанную маслом и соками, как столик или играть с ней. Я выбрал первое. Надеюсь, эта похотливая женщина не возбудится снова до того момента, как я уйду в свою уютную комнату.

Виноградное вино, произведенное на острове, отлично сочеталось с образом жриц, трудившихся в пещерках. Акалла была активной, но не только ласкала интимную зону Акарея, но и занималась массажем внутренней стороны бедер и даже ступней. Над ними поливала масло уже знакомая рабыня. Возможно, стоны девушек разносились по всему Храму. У Акаллы не хватило выносливости - судя по вскрикам, она кончила только второй раз и остановилась. Я испытал облегчение и вздохнул.

Оргии до утра утомляли всех, кроме тех, кто их организовывал. Было не раз видно спящих от усталости девушек и юношей прямо посреди акта. Даже самому однажды пришлось зевать, к счастью, незаметно для всех. "К счастью", потому что Жрица рассматривала это как проявление неуважения к Богине-Матери и жестоко наказывала нарушителей.

Но на этот раз Верховная Жрица утомилась настолько, что ее знакомая рабыня и жрец увели ее. Костис, подмигнув, заговорил с Нодаро, и мы с Акареем быстро собрались и покинули Храм после того, как набежавшие рабы вымыли нас в храмовой купальне. Тихо я проник в свою не запертую комнату и, слегка подвинув свою любовь, лег спать. Уснул я в полной тишине.

***

Нет, когда я очнулся, у меня была легкая головная боль. Следствием того самого настоя было ощущение полного обезвоживания. Жрица словно выжала из меня все соки. Моя жена/заглавная минойская жена/ заботилась о печи. Хорошо, что она не видела происходившего вчера. Я тихонько поднялся со стола, но опрокинутый бокал выдал меня.

— Тодорос, сын Тодос! — вскрикнула она, слегка подскочив. Я рассмеялся, что вызвало пару шутливых, но не слишком серьезных ударов. — Ты проснулся, развратный пес!

Я сел на свое место и начал одеваться. Повязка, перевязь с мечом, плащ – все это было аккуратно надето. Кавья присела напротив меня и улыбалась, прищурившись. Нет, она чувствовала ревность. Она хорошо знает отношения внутри Храма, так же как и то, что я не переношу их особенно. Она сделала свой излюбленный трюк – закинула одну босую ногу за другую и потянулась, словно египетская храмовая кошка. Мое сердце растаяло.

— Зачем тебя вызывала твоя развратная жрица? — спросила она.

— Обычные дела в храме, — ответил я солгав.

— Вот как?

— Кто-то крадет благовония.

— Кому они нужны?

— Всегда найдется кто-то. У тебя есть ли еще настой от той травы, который помогает при головных болях и слабости тела?... — спросил я и понял, что это не то, что нужно было спрашивать.

— Ой, какие дела требуют такого физического напряжения? Признайся, эта ненормальная Нодаро приставала к тебе? — она улыбалась, но в глазах виднелось пламя.

— И не только она. — от разговора у меня начала колотиться голова. Я схватился за виски. Кавья была достаточно умна, чтобы все понять и, слегка вздохнув, простить. Она взяла бутыль со стола и передала мне. Я выпил треть на одном дыхании, проклиная всех богов, как настой оказался горьким, словно полынь.

— Устал? — моя "партнерша" была слишком ревнива для таких нежных слов.

— Да. С тобой и жрицей не успеваешь отдыхать.

— Ооооо, еще эта жрица.

— Да. Таков наш храм. Но если бы ты была со мной после быков...

— Не забудь постучать по стене, чтобы отгонять сглаз. — я подчинился суеверию. — Моя бедная... — она обняла меня и нежно поцеловала в лоб.

Кавья. Моя возлюбленная девушка. Единственная, кому я полностью отдаю себя. Даже больше, чем Богине-Матери. Каждый раз, когда изменяю ей, чувствую вину. Но не прекращаю. Меня радует то, что она верна мне без слов. Просто отдает себя мне целиком. Как и я сам — ей.

Признаюсь, я просто обнял ее. Затем опустил руки... они оказались на голых ступнях, и я поднял их... Мы начали целоваться, я не успокоился и прижался к ее соскам. Впрочем, наши ласки были краткими - до тех пор, пока Кавья, покраснев, не вскочила с меня и не помчалась к печи:

- Проклятье тебя варвары, мои лепешки сгорят!

***

Старый Карфаро был удивительным человеком. Ему исполнилось шестьдесят лет и он до сих пор сохранял свою силу - как умственную, так и физическую. Он демонстрировал это своей любимой шуткой. Шутка заключалась в том, что когда он принимал посетителя, Карфаро был не один. Прямо перед ним на коленях стояла обнаженная рабыня храма из числа ближайших слуг и делала минет.

Когда-то за запинку в световом колодце вышел глава храмовой стражи. Теперь старик больше веселился этим, чем действительно проверял прихожан. Культ Разайи не проводил никаких "ритуалов Обновления". Были пиры - да. Таврокатапсия, ритуальная борьба с быком, символизировавшая борьбу Миноса за жизнь на Крите со своим отцом - да. Но оргии...

/Таврокатапсия, ритуальная борьба с быком, действительно проводилась на Минойском Крите. Была ли это именно борьба - вопрос спорный/

Сейчас Карфаро не шутил. Рядом с ним сидел Риату, маг и глава дворцового архива, немного младше по всем показателям: он был третьим лицом в культе Бога после царя и Верховного Жреца. /Это не ошибка. Царь и царица Кносса одновременно являлись "полубогами" и высшими иерархами культа/ Его присутствие указывало на важность разговора. А также на то, что нас лично охранял глава храмовой стражи.

— Танато. Твой родственник был превосходным священником. Жаль, что я раньше не смог тебя принять.

Еще одно извинение за прошлое? Или настоящее?

— Спасибо, мой господин, — я поклонился перед ним. — Нотано действительно был великолепным искусителем Его мыслей.

— Прекрати эти формальности. Перейдем к делу.

— Мой господин, — я выпрямился — о каком деле идет речь? — Карфаро нахмурился.

— Ты отлично знаешь, о чем я говорю. Риату напомнит тебе.

— Два дня назад в Закатные ворота вошел путешественник с перегруженной лошадью. Во время обычной проверки была обнаружена неизвестная груза. После трагической гибели торговца начальник таможни отправил два сообщения. Одно — царю, — он погладил небольшой бритвенный клинок у шеи. Другое — в Храм Богини-Матери, которому он долгое время служил последователем. Акалла внезапно заметила странные символы и созвала ритуал Очищения... — он усмехнулся. — Продолжить?

— Нет, ваша мудрость.

— Акалла, — теперь усмехался священник — глупа. Она, конечно, связала странную церемонию с действительно необычным поведением звезд, но также озвучила проблему перед лишним количеством людей. — Он замолчал.

— Включая меня?

— Нет. Тебя мы вызвали и так. Культ Паука доставляет нам слишком много хлопот.

— Их логово существует? Здесь, во дворце? — изумленно спросил я.

— Маленькое. — мрачно ответил за него Риату. — Хорошо скрытое. Но стремящееся расшириться.

Он подошел к столику рядом с троном священника и взял поднос со столовой посудой. Я в очередной раз был поражен им. Дожить до такого возраста, не брить бороду, иметь силы поднять тяжелый поднос и достаточно гордости, чтобы сделать это самому — все это удивительно. Одежда, подобная той, что носит Костис, и путешествия по стране северных варваров уже давно не вызывали у меня удивления.

— Этот сосуд знаком тебе, — указал Риату на кубок для причащения. — Но эти...

Урна, судя по внешнему виду, предназначена для хранения праха, мощей или святынь. На крышке все тот же осьминог, на стенках изображены черные волны, где плавают или тонут обнаженные женщины. Широкая чаша напоминает те, на которых обычно размещают фрукты. Снаружи она украшена ассирийским письмом, которое выглядит как орнамент. Короткий изогнутый нож из бронзы с ручкой в виде осьминога — очень удобное оружие для боя и убийства жертв.

— Мы захватили их в разное время, — продолжил Карфаро. — Год назад мы полностью уничтожили одну группировку во время мятежа Морло. Из этого места мы получили знакомую тебе чашу. А урна была захвачена нами в святилище под дворцом Костей. Несколько адептов культа сражались до последнего дыхания ради нее. Они были минойцами и ремесленниками. Вчера кто-то попытался убить начальника таможни ножом.

— Что ты думаешь об этом, Танато? — спросил меня Риату, словно просив мнения. Мое сердце сжалось: Риату обратился ко мне!

— Я еще вчера думал, что это всего лишь небольшая группа адептов культа. Но сейчас я начинаю сомневаться... Но все же продолжаю думать так. Может быть, это остатки прошлого разгрома, но я склоняюсь к мысли, что это выживший лидер этого культа.

— Он был убит во время разгрома, — возразил Карфаро. — Именно Морло.

— Но возможно это был кто-то другой... — начал я растерянно.

Морло. Генерал, одержимый славой и золотом на берегах варваров. Человек, который видел царей лично. Предатель, который считал себя настоящим наследником Минаса. Я думал, что его тело я видел изуродованным после победы над Лиловыми покоями. Это было неожиданно. Однако новость о святилище под дворцом Костей, то есть о пещерах и полостях у его фундамента, не менее шокирующая.

— Как я могу быть полезен Миносу и Разаю? — решительно спросил я.

— Мы пришли к схожим выводам. Ты правильно начал — возможный покровитель культа выжил в бунте. Более того, он до сих пор стремится установить поклонение Осьминогу... — начал Риату.

—... и мы хотим, чтобы ты нашел его. — тяжелый взгляд Карфаро устремился на меня. — Предатель где-то выше.

— Насколько выше? — уточнил я.

— Глаз Царя занимается его окружением. Свой Храм мы уже очистили от порока. Но в Храме Богини у нас нет людей, способных свободно искать изменника.

— Итак, мне нужно проверить свой Храм...

— Не весь. — вставил Карфаро. — Костис, глава стражи, и Акалла не вызывают подозрений. Костис нам хорошо известен, главой стражи он стал всего полгода назад и не обладает значительным влиянием. Акалла может быть глупа, но я чувствую, что она неожиданно оказалась в этой ситуации... хотя ее кто-то другой обработает. Иди. Но не забудь заглянуть в мастерскую Риату.

Я поклонился и ушел. Риату — маг, и я непременно нуждаюсь в помощи богов в этом деле. Проходя через политрон, я кивнул охраннику и направился в одно из святилищ Храма. Заглянув в первое, я едва сдержал смех — на скамейке жрец занимался сексом с посвященной, облегчая ей душевные муки. Я кивнул ему и прошел дальше, в Зеленое святилище...

... мужчина с кинжалом проник в восточное крыло при рассвете, не вызывая подозрений. Он был полукитайцем, полукритом. Таких здесь было много. Он заплатил юной посвященной лживого Бога-Отца, предателя-бога, и использовал ее по полной программе. Затем он зашел в храм и сожалением узнал, что цель уже покинула зал жреца и отправилась в святилище, указанное за отдельную плату.

...мне вспомнились просторы кишиневских полей. Я приблизился к голове быка, схватил ароматическую свечу в форме дротика и поджег ее. Чем больше я размышлял о происходящем, тем хуже мне становилось. Мои мысли забрели к дяде, погибшему в храме на островах, борющемся со своим страхом. Я произнес заклинание от злых духов в полной темноте. Но странное чувство опасности не покидало меня, а изображение Миноса на фреске смотрело на меня с неодобрением через мое плечо...

Человек с кинжалом заходил в храм.

***

Я очнулся. Голова все еще болела. Я решил не закрывать глаза - знал, что снова окажусь в мире духов. Вокруг слышались разговоры, прежде всего женские голоса. Нет, подумал я, это точно не моя комната. Слишком большая. Слишком яркий свет. Слишком много женщин. Я немного приподнялся на локте, игнорируя крики духов и шум в моей голове.

...Когда я полностью углубился в свои воспоминания, раздался крик из соседнего храма. Женский крик. Я схватил пучок дротиков, висящих над алтарем, услышал второй крик, полный ужаса, и выскочил наружу. Какой-то человек с опасным кинжалом убегал. Я не был царским стражником, но не мог просто так пройти мимо преступления, поэтому рывком поднялся и побежал следом за ним, присоединяясь к растущей толпе преследователей.

Преступление в храме - серьезное преступление, а убийство в святилище это даже еще хуже и обязательно приводит к божественному возмездию от самой Богини. Об этом скажет любой жрец или жрица или любой верующий, каким бы порочными или развращенными они ни были. Очевидно этот человек либо очень хотел умереть, либо очень хотел кого-то убить. Кстати, он выбежал из моего любимого святилища.

Я не смог придумать. Во главе погони, я бросил пару стрел, но только задел ногу. В процессе преследования по запутанным улочкам Дворца мне удалось достичь большего успеха, но это было моей гибелью. Я сумел убежать далеко впереди толпы, не отставая от физически подготовленного убийцы, и забежал точно на тот поворот, где его ожидал сообщник, который всей душой положился на палицу, которая ударила меня по голове.

Я обернулся, услышав стон. Больница. Роскошные фрески на потолке изображали Богиню - Мать и Бога - Отца, придающих жизнь. Очевидно, это был священный храм - в воздухе витал сладковатый запах курительных смолок, используемых в храмовых лампадках и курительницах. Раньше я не посещал такие заведения. И если честно, я надеялся скорее умереть и пропустить этап страданий.

Еще раз обернувшись, я обнаружил источник стона. На соседнем диване лежал мужчина с закрытыми глазами. Рядом над ним наклонилась женщина, обслуживая его ртом. Руки мужчины играли с ее сосками. Я поднял подол ее платья, пальцами нащупал влажную киску и начал энергично двигаться пальцами. Девушка что-то пробормотала, но не противилась.

Однако женские голоса продолжали звучать. Подняв голову, я заметил еще двух женщин. Первая сидела на столе, не снимая платья, а лишь приподняла его. Между ее ног активно действовала полностью обнаженная молодая девушка. С моего места было хорошо видно ее голую промежность, которую она ласкала рукой, а также округлую попку и упитанные ноги, покрытые вагинальной влагой. Признаюсь, головная боль тут же прекратилась.

Отличное завершение загадочного случая, подумал я. В окружении привлекательных

В храмовой лечебнице я обнаружил группу девушек. Моя раненая рука была покрыта липким веществом, но никто не обратил на меня внимание после того, как я остановил преступника-жреца. Я решил заговорить и спросить у одной из жриц:

— А что насчет меня?

Она не ответила, но подмигнула мне, повернувшись задом. Оказалось, это была младшая сестра-жрица Тородо. Сестры Тородо служили Богине и отличались только формами сосков и прической. Кроме того, они испытывали страсть друг к другу и были священницами Богини. Значит, я был в храме Акаллы. Неприятно осознавать это, учитывая из какого храма я преследовал Убийцу.

Младшая Тородо продолжала интенсивно работать — это можно было видеть по опущенным щекам и активным движениям ее рук. Пациент стонал от удовольствия так же громко, как если бы его имели вторую дырку. Кстати, рядом действовала ли не вторая Тодоро... Нет, она занималась лаской пациента, а у старшей были характерные шрамы на лодыжках от кошки.

— Вам еще рано получать такое лечение, — сказала младшенькая, игриво улыбаясь и пристально смотря на меня. — Хотя я имею право назначить его... — она облизнула губы, убирая остатки семени. — ... и очень хотела бы это сделать. — закончила она, положив руку на мой член, который был прикрыт одеялом.

— Да, — прошептал я. — Я не откажусь.

— Тогда подождите. — Она игриво отвернулась от пациента и взяла что-то со стола. — Скажите «аааа»

Мужчина подчинился и положил комок измельченного растения под нижнюю губу. Он слегка задохнулся, повернул голову и закрыл веки.

— Не отправиться ли к духам? — поинтересовался он.

— Нет, просто уснул на несколько часов. Итак, что насчет лечения?..

— А жрицы и...

— Не беспокойся. Сюда могут зайти только Акалла и Кавья, но мы уже отправили твою любовь домой, а Акалла сейчас спит после ожесточенного спора с Карфаро. Посетителей тоже не будет.

— Спит? — усмехнулась Тородо.

— Действительно ночь, Танато.

Да, точно.

— А они? — я указал на пару в нише.

— О, это Мародо обучает молодого пеласга основам лечебного дела. Они не помешают нам.

— Что ж, тогда нет возражений...

Она не дала мне закончить. Просто сняла простыню и начала делать минет, издавая при этом звуки удовольствия. Мне уже было известно, что старшая сестра умеет в этом деле, поэтому особого впечатления она не произвела. Но младшая была гораздо активнее. Я понял, какое чувство испытывает мой сосед, когда она так же аккуратно и резко ласкает его язычком. И я сильно сдерживал себя, чтобы не прижаться руками к постели.

Я гладил ее по голове и маленькими, острыми как шипы, сосками, а она трогала мой живот и заднюю часть бедер. Я не мог достать до ее пещерки из своего положения, но она без проблем доставала до моей шеи. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы выдержать. Немногие женщины знают об уязвимом месте на моей шее. И я использую все свои силы не для того, чтобы удовлетворить их, а чтобы сохранить это "немногих" в тайне.

Рядом жрица принимала в пещерку мраморный фаллос - интересно, он входит в арсенал лечебницы - и запутывалась в волосах пеласга. Экзамен скоро закончится. Тородо поняла это и ускорила темп. Мне потемнело в глазах, прежде чем я кончил в прекрасный рот жрицы. Видимо, травма все еще давала о себе знать. Или же пеласга делала вид, что старается?

Тем несмотря на это, Тородо согласилась на все. И она игриво щекотала меня, надеясь на продолжение. Но из угла раздался облегченный вздох. Младшая девушка вылизала остатки спермы, подмигнула, поправила свое платье и быстро убежала к столику, прикрыв меня простыней. Я ответил ей улыбкой. Пеласга вышла из-под жрицы немного потрясенной - все ее лицо было покрыто женским соком, от черных вьющихся волос до горбинки на носу.

- Молодец,- сказала жрица уверенно. Ей было около тридцати лет.- Сегодня значительно лучше. Завтра в это время повторим.- Когда она заметила меня, ее лицо покраснело.- Она не могла представить, что кто-то следит за нами, а я не мог отвести глаз от такой красоты.- Тородо!

- Да, повелительница?- Младшая девушка поспешно ответила на строгий окрик.

- Ты закончила с Ронгоро?

- Да, повелительница.

- Ты видела, что... - ее крики вызвали бурю в моей голове и я прервал ее.

- Не кричите так laut! У меня голова уже закипает! Да... я только что очнулся, и такой крик не соответствует...

- Прости. Милый,- обратилась жрица к новичку.- Пойди к Верховной Жрице, скажи ей, что Танато очнулся. Но скажи только ей. Поняла?

Новичок кивнула. Ей было не больше двадцати лет. Она была поздно посвящена - обычно в этом возрасте они уже начинают проводить службы и подниматься на ступень выше в храме. Ее тело было идеальным - округлые ягодицы, острые соски, плоский живот и стройные ноги, но у нее все еще не было женской груди. Это было типично для пеласгов и совсем необычно для девушек из храма.

Вокруг меня начался водоворот, подобный тому, что я видел на море во время обучения у кидонов. Я предполагал, но не был полностью уверен, что только две женщины могут вызвать такое. Мне на лоб надели примочку, в желудок попала какая-то отвратительная смесь из трав, а моё тело было намазано особым маслом. Я чувствовал себя очень неприятно.

Я размышлял о том, что произошло в святилище. Богиня видит, что Бог хранит меня для чего-то особого, а не она. Убийца определенно ошибся святилищем - нож очень похожий на тот, который я видел у Карфаро всего лишь несколько мгновений назад. Это значит, что кто-то уже знает о моих делах... Интересно, о чем говорил старик с Акаллой? Ей он точно не сможет ничего выудить. Взаимная неприязнь слишком сильна.

Появление Костиса - храмового стражника и рабыни предвосхитило приход Верховной Жрицы. Ее сопровождали не так много людей: кроме упомянутых - Акара и еще один близкий стражник. Зайдя, Жрица приказала всем, кто находился внутри лечебницы:

- Всем выйти. - Женщины послушно подчинились. Мужчины остались. - Танато, я рада, что ты жив.

Я медленно кивнул в ответ, но не ожидал того, что последовало за этим. Акалла развернулась и ушла со стражниками. Костис остался и подошел ближе, ухмыляясь. Я начал раздражаться. И не только - после такого короткого осмотра мое самочувствие было очень плохим. Разве это отключение?..

- Успокойся, Танато, у тебя будет головная боль, - он сел на кровать и аккуратно передвинул безжизненного пациента.

- Что все это значит?..

- Не беспокойся. Акалла просто в ярости.

В Кносском дворце третье лицо весьма возмущено моим поведением. Ситуация ясна и проста.

— Ты верно поступил, преследуя этого глупца, — сказал он после паузы. — И относительно жреца ты подошел правильно. Я знаю, что они уже нашли не только то, что Акалла сообщила, но и еще больше.

— Я просто хотел выяснить... — палач перебил меня.

— Ты не понимаешь? Все в порядке. Высшая жрица испытывает эмоциональный стресс — ведь кто-то почти убил ее глаза и уши. Она скоро успокоится.

— Этот культ имеет свои корни здесь, в Кноссе.

— Я уже догадываюсь. И Акалла тоже. Тебе предстоит провести расследование по этому делу совместно с храмом Разайи. Разумеется, будь нас в курсе всех своих действий, — я кивнул. Мне было очень не хотелось стать объектом изгнания из Храма Богини-Матери.