Медленный танец

Моя дочь Аннабель достигла того, что иногда называют ужасными двухлетками. Если вы родитель или были родителем в прошлом, вы знаете, насколько это ответственное и в то же время замечательное время. Аннабель обрела дар речи и начала ходить. Вы обнаруживаете, что гоняетесь за шатающимся маленьким человечком, который, кажется, способен передвигаться по земле со скоростью света. Человек, который обладает потрясающим словарным запасом, но использует слово "нет", исключая все остальное.

Был субботний вечер, и я купал свою дочь с помощью мистера Баблза. Это был долгий день. По выходным папа проводил в нашем доме очень много времени. Как отец, я рано вставал вместе с Аннабель.

— Качели,  — сказала она, чтобы начать день.

Это был день, который включал в себя прогулку по парку с его качелями, маленькой каруселью и разнообразными поездками с горок. Ко времени принятия ванны я был почти без сил. Кейт, с которой я был женат пять лет, использовала этот день для уборки дома. Это казалось честной сделкой. Кейт — адвокат в крупной фирме. Она занимается уголовным правом. Она зарабатывает шестизначную сумму, и у нас есть служба уборки, но она привередливый человек, которому нужно, чтобы все было именно так и на своих местах.

Двухлетние дети — неряшливые личности. Разделение труда в нашем доме определенно изменилось, чтобы отразить этот факт. Кейт была матерью, постоянно державшей своего младенца на бедре, но когда ребенок начал вырываться, погоней занялся отец. Этим вечером у Кейт был девичник. В последнее время таких случаев было немало. Я объясняю это необходимостью встретиться с друзьями после того, как меня привязали к младенцу.

— Я выйду на улицу, подожду такси,  — сказала Кейт, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку, пока я купал Аннабель.

Затем Кейт потянулась вперед, чтобы поцеловать нашу дочь. Сделав это, она крепко прижалась ко мне. Я уловил аромат её духов. Это была такая мелочь. У нее была дюжина духов. Я никогда не обращаю внимания, но сейчас все было по-другому. Она никогда раньше не пользовалась этим ароматом. Я знал это, потому что сразу же узнал его. Моя мать умерла, когда мне было пять лет. Автомобильная авария унесла её жизнь холодной зимней ночью. Когда она поцеловала меня на прощание в тот вечер, на ней был парфюм.

Это было воспоминание о запахе. Мощное и безошибочное узнавание. Я не знал, что у Кейт были эти духи, и я знал, что она никогда раньше ими не пользовалась. Я замер и в то же мгновение внимательно посмотрел на нее. На ней было то, что, по-моему, женщины называют автомобильным пальто. Это легкое пальто, скорее похожее на тренч. Оно доходило ей до колен, но открывалось выше талии, открывая вид на черное платье под ним. Пальто скрывало то, что на ней было надето, но не совсем. Мне показалось, что я узнал это платье и, конечно же, туфли-лодочки на 10-сантиметровой шпильке, которые она тоже носила.

— Куда ты идешь сегодня вечером?  — 

спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно небрежнее.

— К Марио,  — сказала она.

Я знал, что у Марио играл Бен Уокер. Бен был чем-то вроде местной знаменитости. У него были амбиции концертирующего пианиста, но он играл на любом концерте, который мог получить. Я знал Бена. К концу вечера он уже играл грустные песни о любви. Женщинам, которые толпились у Марио, нравился Бен и его игра. Хороший друг никогда не пропускал ни одного вечера, когда Бен играл у Марио.

"Марио" был рестораном и баром средней ценовой категории с небольшой танцплощадкой. Бен знал, как сыграть мечтательную танцевальную балладу, но он всегда заканчивал теми медленными песнями о любви, под которые любят танцевать женщины. Мне самому они нравятся, когда я держу свою даму на руках.

"Марио" был из тех мест, где можно было бы ожидать встретить компанию женщин, проводящих вечер вне дома. Я доверял Кейт. Объяснение было разумным. Она была красивой женщиной, в большей степени женщиной, чем можно было бы ожидать от среднестатистически выглядящего мужчины вроде меня. Но она не была кинозвездой, и мы были счастливы вместе в течение пяти лет. Может быть, мы и противоположности во многих отношениях, но мы подходим друг другу.

— Я буду дома около 11:00,  — сказала она.

У меня было по горло дел с Аннабель, и я задвинул все плохие мысли на задворки своего сознания.

Полчаса спустя мы с Аннабель сидели перед телевизором в гостиной и смотрели "Золушку". Я не знаю, как много из этой истории она поняла, но она была вся внимание. Мы смотрели это снова и снова, пока она крепко не заснула. Я выключил телевизор и просто сидел, сжимая в объятиях свою спящую принцессу. Я знаю, я счастливый человек. У меня больше счастья, чем я заслуживаю. У таких парней, как я, в конечном итоге не бывает хорошего дома, красивой жены и такой дочери, как Аннабель.

Мне было семнадцать, когда я пошел в армию, чтобы быть "Всем, кем ты можешь быть".

Однако я был не тем, кого хотела армия. Я хорошо справился с их тестами. У меня был аттестат о среднем образовании и приемлемые, если не впечатляющие оценки. Просто что-то не сходилось. У меня не было проблем с дисциплиной. Физически я был намного выше среднего. И все же в армии для меня не было места. После бейсика они находили мне одну бессмысленную должность за другой.

Наверное, я ожидал, что стану солдатом и буду носить оружие. В армии вместо этого думали "клерк". Но в офисе я был безнадежен. Я не мог ничего подать, чтобы спасти свою жизнь. Они попробовали меня в столовой, но я не умел готовить — меня хватило на полтора дня. Они усадили меня и объяснили, что у меня нет никаких способностей, на самом деле я ни на что не гожусь. Так что было очевидно, что из меня получился бы отличный военный полицейский.

Они были правы. Я 

преуспел в этой работе. На самом деле это была невыполнимая задача, которую можно было выполнить по инструкции. Армия правильно определила, что я был одним из тех уникальных людей, которые могли справиться с этой должностью. Вам требовалось полное отсутствие угрызений совести и очень высокие моральные стандарты. Вам нужно было сосредоточиться на том, чтобы всегда достигать нужного результата, не беспокоясь о том, как вы этого добились.

Свое первое повышение по службе я получил в Ираке за убийство женщины и её детей. Автомобиль пытался врезаться в дорожное заграждение. За рулем была женщина, и я видел, что в машине были дети. Тот факт, что за рулем была женщина, был лишь последней зацепкой — я понял, что это неправильно, как только впервые увидел это. Я наблюдал, как она встает в очередь, и ждал. Когда водитель сделал свой ход, я сделал свой. Шестьдесят бронебойных патронов — это немало, но далеко не то, чего могли бы достичь её пять килограмм взрывчатки.

Моя карьера пошла в гору, но я не верю, что командование одобрило меня. Я знаю, что командующий генерал этого не сделал. Он дал мне знать об этом, когда однажды позвонил мне с проблемой.

— Послушай, сиротливый сукин сын. Я знаю все о том дерьме, которое ты несешь. Но у меня тут проблема, так что реши её,  — сказал он.

У него действительно была проблема. Молодая военнослужащая была изнасилована. Трое насильников были офицерами, все выпускники Вест-Пойнта. Хороший генерал сам устроил настоящий скандал — люди могут потерять своё командование из-за таких ситуаций. На самом деле это не вина командира, но, похоже, это не имеет значения. Хороший командир знает, что вы используете те ресурсы, которые есть в вашем распоряжении.

Тремя покалеченными придурками из Вест-Пойнта позже, вместе с вполне удовлетворенной рядовой, я достиг пика своей армейской карьеры. Я позвонил генералу, чтобы доложить.

— Как мы это назовем?  — спросил он.

— Мы обсуждали, был ли это дружественный огонь или случайный выстрел.

— Ты не знаешь?

— Ну, мой клерк склоняется к случайному выстрелу, вызванному боевым стрессом.

— Женщина удовлетворена?  — спросил он.

— Исключительно так,  — сказал я.

— Итак, что ты хочешь?  — спросил генерал.

— Что ж, мне нужно почетное увольнение для моего человека.

— Ты шутишь? Ты хочешь почетное увольнение для наркомана, который застрелил трех офицеров?

— Борьба со стрессом. У меня перед глазами медицинская справка,  — сказал я.

Я не говорил, что неделю назад отменил личное обвинение этого конкретного врача в вождении в нетрезвом виде. И что это был героин, который употреблял мой мужчина, а не Эм Джей.

— Хорошо, пришли это, но ты уверен насчет девушки?  — спросил он.

— Юная леди может закончить свою службу. Она получит помощь. Армия сильна, как говорится.

Это, казалось, вывело генерала из себя.  — Ты можешь быть полезен, но ты все равно сукин сын,  — сказал он.

— Я никогда не говорил иначе, но, во что бы то ни стало, не стесняйтесь звонить снова. Моя дверь всегда открыта,  — сказал я, когда 

он повесил трубку.

Я потратил десять лет на то, чтобы разобраться с деталями системы безопасности, прежде чем решил покончить с этим. Затем я воспользовался своими ветеранскими льготами и получил двухлетний сертификат общественной безопасности. Я пошел работать на железную дорогу начальником службы безопасности. Однажды ночью мы задержали нескольких парней, пытавшихся вытащить плазменные телевизоры из контейнерных вагонов на железнодорожной станции. Меня вызвали для дачи показаний на их суде. Вот так я познакомился с Кейт. Тогда она была помощником окружного прокурора. Два года спустя мы поженились. Через несколько лет после этого мы стали родителями.

Я уложил Аннабель спать, а потом пошел в нашу спальню. У нас был скромный дом с тремя спальнями, который мы купили, когда только поженились. В те ранние годы деньги были для нас проблемой — Кейт нужно было вернуть кучу студенческих займов.

Я начал искать духи, и вот они были там, в самом центре, на её туалетном столике. Там стояла дюжина флакончиков с духами, но этот был новым. Шкаф в главной спальне большой, но даже в нем едва помещается весь гардероб Кейт. Она была хорошо организована, и я начал его просматривать. Я знал, какое черное платье искал. Она никогда не выбрасывала ничего, что ещё можно было носить. Она не надевала определенного черного платья с тех пор, как мы встречались. Это было очень шикарно, дорого и коротко. Это было её черное платье "Приди трахни меня", которое сочеталось с каблуками, которые были на ней сегодня вечером. Этого платья не было в её шкафу.

На ней не было сережек, когда она была в ванной раньше, но она всегда надевала свои бриллиантовые серьги к этому платью. Я проверил её шкатулку с драгоценностями. Серьги исчезли. Моя жена якобы ушла куда-то с девушками, но была одета для соблазнения.

Мне потребовалось меньше двадцати минут, чтобы найти её. Я никогда не выходил из дома. У меня с собой был только обычный сотовый телефон, предоставленный моим работодателем, но у нее был айфон. Я не хотел прибегать к плану замены в случае утери айфона, поэтому вместо этого я установил "найти мой айфон" на её телефон.

Теперь я открыл свой ноутбук и быстро нашел её телефон. Она была не у Марио, а совсем в другом ресторане. "Винсентис" — заведение чрезвычайно высокого класса, слишком богатое для нашего бюджета. Может быть, моя жена и могла бы себе это позволить, но не я. Немного поискав в "Обзорах улиц", я обнаружил на своем компьютере входную дверь "Винсенти".

Еще не было восьми вечера, но я терпеливый человек. Сразу после 9 часов вечера появилась моя жена. Я сразу узнал этого человека. Судья Леонард Симпель, недавно назначенный на федеральную скамью подсудимых. Я встречался с ним несколько лет назад на окружной республиканской вечеринке, пикнике Четвертого июля, когда он ещё был окружным прокурором. На добрую дюжину лет старше меня, он был на пятнадцать старше Кейт. Но она была там,  

огромная, как сама жизнь, и целовала его, когда они выходили из ресторана.

При нашей первой встрече Симпель сразу же мне не понравился. Он был не более чем подлым политиком. Возможно, он был из тех, кого женщины считают привлекательными, даже красивыми, но у него были бегающие глаза и властные манеры. Более того, вокруг него была аура, о которой другой мужчина сказал бы "высокомерный и слабый". Мне не понравилось, как он смотрел на мою жену, и я сказал ей об этом. Кейт отшутилась от этого.

Кейт не вернулась домой к 11:00. Было 12:30, когда я наблюдал из окна третьей спальни, как она выходила из его "Мерседеса". Мы живем в старой застройке 1970-х годов, где дома поменьше, построенные вокруг тупика. Они припарковались так, чтобы она могла зайти с черного хода. Я ожидал этого. Моя жена — осторожная и дотошная женщина. Она ожидала, что я буду спать, но приготовилась к другому варианту развития событий. Чего она никак не ожидала, так это того, что её невежественный муж раскусил её.

Я лежал в постели, притворяясь спящим, когда она вошла в нашу спальню. Она направилась прямиком к своей шкатулке с драгоценностями. Бриллиантовые серьги были её первой заботой, а затем она зашла в свой гардероб — расширение её гардероба было единственным изменением, которое мы внесли в дом. Должно быть, она переоделась в шкафу, потому что появилась в старом махровом халате. Затем вышел из спальни, чтобы пройти по коридору в ванную. Я услышал, как включился душ.

Выйдя из спальни, я подошел к двери ванной и повернул ручку, но моя всегда осторожная жена заперла дверь. Я бы не хотел застать её за тем, как она смывает улики этой ночью, поэтому вернулся в постель. Когда она в конце концов вошла, то осторожно приподняла одеяло и забралась в постель, прижалась поближе, и я услышал, как она тихо сказала:  — Я люблю тебя.

Расплата будет, но это произойдет не сегодня вечером.

•  •  •

Специальный агент ФБР Томас Макпирс был закаленным ветераном. Разведенный со своей восемнадцатилетней женой и двумя детьми, он приближался к выходу на пенсию. Его выслуга лет принесла ему тихую должность, но обременяла его младшим агентом при партнере Шейле Маркс. Вместе они пересекли полицейский кордон, предъявив свои удостоверения личности.

Шейла улыбнулась, наслаждаясь выражением уважения, которое вызывали удостоверения ФБР.  — Перестаньте улыбаться, агент. В конце концов, человек мертв,  — сказал Макпирс.

Шейла напустила на себя игривый вид. Она была высокой, атлетически сложенной женщиной. Она была невзрачна на вид, но умна и имела военный опыт. Она пронеслась по Квантико, завоевывая почести. Но как полевой агент? Макпирс подумал, что с её габаритами и военной выправкой её лучше бы использовала команда спецназа. Она выглядела соответствующе со своей очень короткой стрижкой.

Определив, кто здесь главный, агенты направились к высокой женщине лет сорока. Конни Бейкер была лейтенантом детективов. Её команда была разбросана по всему району, но она наблюдала за тем, как сотрудники коронера выносили 

тело.

— Я ждала вас,  — сказала она, увидев приближающихся агентов.

— Как у тебя дела, Конни?  — сказал Том.

— Хорошо, а у тебя?

— Бывало и лучше. Это мой новый напарник, Шейла Маркс,  — сказал Том, а затем, взмахнув рукой, добавил:  — лейтенант. Конни Бейкер.

— Приятно с вами познакомиться,  — сказала Шейла.

— И мне,  — сказала Конни Шейле, прежде чем повернуться к Макпирсу,  — жаль слышать о твоем браке.  — Она не сожалела, но это именно то, что от тебя ожидают услышать. Лично Конни считала, что бывшая миссис Макпирс была лошадиной задницей. Уйти от такого человека, как Том, было последним, что Конни когда-либо сделала бы!

— Итак, что у нас здесь?  — спросил Том.

— Один мертвый федеральный судья,  — сказала Конни,  — выглядит как ограбление... Но..."

Два часа спустя "НО" все ещё оставалось на месте. Убийство действующего судьи не было обычным делом, поэтому Том вместе с Конни тщательно осмотрели место происшествия. Кроме того, она была хорошим, надежным следователем. У ФБР не было никаких причин каким-либо образом вмешиваться в её расследование, поэтому Том решил направить своё расследование в другое русло.

Судья Симпель был окружным прокурором и как юрист имел репутацию сурового блюстителя закона и порядка. Возможно, кто-то хотел отомстить, или преступление могло быть связано с незавершенным делом. Том согласился разделить усилия с Конни. Они с Шейлой проверят возможности, которые не связаны с ограблением. Лаборатории ФБР обработают улики, а Конни и местные власти проверят версию ограбления.

Прошло десять дней без какого-либо существенного прогресса. Криминалисты хорошо разобрались в основах преступления. Леонард Симпел был застрелен примерно с пяти футов. Ему буквально выстрелили прямо между глаз. Там была только одна пуля, и она была выпущена из пистолета. Этот пистолет был бесшумным, легко скрываемым и очень мощным — оружие профессионала. Но профессиональный выстрел был бы нанесен со спины или сбоку. Судья был убит, выходя из своей парадной двери около 8:00 вечера, и освещение на крыльце должно было открыть убийце обзор Симпеля. Тот, кто стрелял в Симпеля, хотел, чтобы жертва его увидела.

— Он хотел, чтобы этот человек знал, кто стрелял,  — подумал Том.

Так что это должно было быть что-то вроде мести.  — Но кто и почему?  — Ни один из очевидных подозреваемых не подходит для совершения преступления. Среди них было несколько закоренелых преступников, но их мотивы и доступность не подходили друг другу. Зазвонил его телефон, звонила Конни.

— Мы нашли несколько украденных вещей,  — сказала она.

Так был задержан подозреваемый, торговец метамфетамином по имени Алекс Сломес.

•  •  •

— Я ничего не говорю без своего адвоката,  — начал Слоумс.

— Это прекрасно,  — ответила Конни,  — но это специальный агент Макпирс из ФБР, и у него есть для тебя одноразовое предложение на освобождение из тюрьмы.

Слоумс напрягся при упоминании ФБР, затем, когда до него дошли слова Конни, расслабился.

— Послушать не помешает,  — сказал Слоумс.

Том Макпирс подробно объяснил, что они искали и что готовы были за это отдать.

— Так ты хочешь мне что-то сказать?  — сделал вывод Макпирс.

— Да. У меня нет 

имени, но я могу описать парня, который передал мне товар.

Несколько часов спустя окружной прокурор и адвокат по оказанию юридической помощи подписали сделку, и Алекс Сломес работал с художником по эскизам. Картинка была с хорошей детализацией и совершенно бесполезной. И Конни, и Том поняли это в ту же минуту, как увидели. Ещё час расспросов Сломса, и они были убеждены.

— Это что-то другое,  — сказал Том.

— Можно и так сказать,  — ответила Конни, уставившись на рисунок очевидного многолетнего наркомана. Это было то, чего можно было ожидать, и, следовательно, явно ложная зацепка.

— Что-то не сходится. "Уолтер-38" на улице стоит сколько, тысячу баксов?  — сказал Том.

— Ещё больше. Пистолет явно стоит больше, чем предметы, изъятые у жертвы. Ни один наркоман не поехал бы в пригород, чтобы совершить это преступление, когда у него в руках уже было средство для наркотика,  — сказала Конни.

— Нет, это было сделано кем-то, у кого был мотив. Кто хотел сбить нас с толку и знал, как это сделать,  — предположил Том.

В конце концов, они согласились показать рисунок всем, но присмотреться повнимательнее к жертве и к тому, кто мог желать её смерти.

— Я думаю, это было личное,  — сказал Том Макпирс.

•  •  •

Кейт была встревожена. Дело было не только в том, что ФБР попросило об интервью. Кейт более или менее ожидала этого рано или поздно. Если они не найдут преступника очень быстро, власти попытаются допросить её, потому что она была любовницей Лена Симпеля. Их роман был давним, и после рождения её дочери он стал довольно напряженным.

Кейт любила своего мужа Билла. Он был прекрасным человеком и отличным отцом, но не таким уж замечательным. Он был хорошим уравновешенным человеком, на которого можно было положиться. Лен был красив, богат и могущественен. Но Лен был не из тех, кто женится, и уж точно не из тех, с кем хотелось бы провести свою жизнь или воспитывать детей. Лен также был тщеславен и эгоцентричен. Кейт могла проводить с ним несколько дней за раз, но не все время и уж точно не в качестве супруга. Лена это вполне устраивало. Все, что ему было нужно от женщины,  — это секс и несколько часов в компании раз или два в неделю.

Лен не был Дон Жуаном. Ему нравились женщины, но он предпочитал постоянную девушку, с которой ему было комфортно. Они с Кейт были парой близких друзей с привилегиями. Они испытывали немалую страсть, но не то, что нужно для заключения брака. Смерть Лена сильно ударила по Кейт. Ей было трудно скрыть своё горе от мужа.

Похороны были жестокими. Все продолжали выражать ей свои соболезнования. Старшая сестра Лена Шарло была единственной семьей, которая у него осталась. Официально Шарло была главной скорбящей, но она и все, кто работал с Леном и Кейт, знали об отношениях между известным адвокатом защиты и судьей.

Кейт подумывала о том, чтобы оставить мужа дома, но не смогла придумать ни одной 

уважительной причины, по которой он не должен был бы присутствовать на похоронах вместе с ней. Большинство людей верили, что Билл, по крайней мере, смирился с её отношениями с Леном.

Только её самые близкие подруги знали правду. Она полностью скрывала свою давнюю романтическую связь с могущественным окружным прокурором, а затем судьей от своего заботливого и любящего супруга, но она рассматривала свой обман скорее как защиту Билла. Она защищала его от сурового факта, что он никогда не сможет конкурировать с таким могущественным человеком, как Леонард Симпел, человеком, который брал все, что хотел.

Если бы это зависело от Лена, бедный Билл столкнулся бы с треугольной ситуацией, но это было единственное условие, на котором настаивала Кейт. Билл не должен был ничего знать.

Похороны обострили эту уловку из-за того, что люди продолжали выражать ей своё сочувствие. Даже такой доверчивый человек, как Билл, мог заподозрить, что существовало нечто большее, чем профессиональные отношения. В течение недели после похорон между супругами не было секса, хотя в остальном Билл был таким же теплым и любящим, как всегда. Всего за три дня до этого её муж затащил её в постель и овладел ею с обычной свирепостью. С тех пор секс был почти постоянным. Это было довольно странное поведение для её супруга.

Кейт надеялась, что даже если у Билла и были подозрения, он решил оставить все, что было у них с Леном, позади как у пары. Имело ли на самом деле значение то, чего он не знал? Допрос в ФБР был тревожным, и она чувствовала, что ей нужно сдержать то, что они сделали.

Важно было держать любое расследование подальше от Билла. Ей нужно было поддерживать невежество Билла или, по крайней мере, его способность жить в отрицании. Ей нужно было дать ему душевный покой, которого он заслуживал как её хороший и верный муж.

•  •  •

Специальный агент Макпирс был впечатлен. Адвокатские конторы "Стэндфорд, Прайс, Кларк и Морган" были большими, шикарными и определенно дорогими. Просьба поговорить с миссис Форд осталась без ответа.

— Как насчет Кэтрин Морган?  — сказала Шейла, агент Маркс.

— О, миссис Морган. Я скажу ей, что вы здесь,  — сказала секретарша.

Том Макпирс мог сказать, что его неопытная партнерша сделала свою домашнюю работу и уже делает поспешные выводы. Информация, которой они располагали, указывала на давние сексуальные отношения между высококлассным адвокатом и жертвой, но они были здесь только для того, чтобы провести предварительное собеседование.

— Застегни своё моральное возмущение и убери его со своего лица,  — прошептал Том Шейле.

— Извините, но "МИССИС. Морган"? Действительно? Её муж даже не одобряет использование его имени?  — прошептала она в ответ.

Кейт Морган вышла поприветствовать их. Это была высокая женщина с черными волосами до плеч, одетая в дорогой темно-серый деловой костюм в тонкую полоску, скроенный так, чтобы подчеркнуть её стройную, но округлую фигуру. Не было бы упущением назвать эту женщину красивой. Она провела их в кабинет, который был большим, светлым и 

элегантно обставленным. Когда они уселись в плюшевые кресла вокруг журнального столика, Кейт предложила освежающие напитки и начала говорить, когда они отказались и от кофе, и от чая.

— Я полагаю, вы здесь по поводу убийства Лена,  — сказала Кейт.

— Да, мы слышали, что вы были близкой подругой судьи Симпеля,  — ответил Том.

Тихая улыбка осветила лицо Кейт, когда она сказала:  — Давайте будем честны — я была его любовницей, и это довольно долго, чуть больше восьми лет.

Том был удивлен вопиющей откровенностью этой женщины и её явным отсутствием смущения, но это, безусловно, облегчило ситуацию.

— Что ж, спасибо вам за вашу откровенность,  — сказал Том.

— Я стремлюсь помочь всем, чем могу, и честность кажется наименьшим, что я могу сделать, чтобы помочь. Я надеюсь, вы понимаете, что я была бы признательна за вашу осмотрительность,  — сказала она.

— Конечно, но были ли ваши отношения достоянием общественности?

— О, я в это не верю. При длительных отношениях многие коллеги и друзья узнают или подозревают, но фактическое знание? Я не думаю, что кто-то мог бы сказать наверняка.

— Даже ваш муж?  — спросила Шейла, сарказм едва скрывался в её словах.

Улыбка Кейт стала только шире, и она позволила проявиться своей снисходительности к большому непривлекательному агенту.

— Мой муж — замечательный семьянин, но не очень искушенный. Он бы не понял моих отношений с Леном. Я уверена, что он до недавнего времени не подозревал, что Лен был для меня кем-то иным, кроме бывшего коллеги,  — сказала Кейт, повернувшись к Макпирсу, и продолжила:  — Я бы попросила, чтобы его держали подальше от этого. Он не знает ничего полезного, и я хочу сохранить его рассудок.

— Что могло произойти в последнее время? Что могло его потревожить?  — спросил Том.

— Ну, я подозреваю, что на похоронах. Многие выражали мне соболезнования, признавая, насколько мы с Леном были близки. Мой муж доверчивый, а не глупый.

— Странный способ описать человека, который дослужился до чина в военной полиции, а теперь является начальником службы безопасности железнодорожной станции, охраняющей оборудование и товары на десятки миллионов долларов,  — прокомментировала Шейла, закусив удила.

Как и опасался Том, неопытная Шейла делала поспешные выводы, не имея доказательств. Он протянул руку, удерживая её, и слегка сжал её предплечье.

— Простите мою коллегу,  — сказал Том,  — но её вопрос вполне уместен в данных обстоятельствах.

Кейт, казалось, размышляла:  — Что ж, мой муж — очень способный человек, и да, у него ответственная работа. Но вы недооцениваете его характер. Он семьянин, преданный отец и любящий муж. Я признаю, что глубоко сожалею о том, что так злоупотребила его доверием ко мне.

— Но вы должны понять. Мои отношения с Леном Симпелем были задолго до моего замужества. Он был могущественным человеком. Такому трудно сопротивляться, и он не склонен расставаться с тем, что, по его мнению, принадлежит ему по праву. И все же наши отношения не были глубже искренней дружбы. Он начинал как мой наставник. В значительной степени своим нынешним успехом я обязана его 

помощи и руководству,  — сказала Кейт.

— Но вы не сказали своему мужу и полагаете, что он не знал?  — спросил Том.

— Да, я скрывала от своего мужа информацию о моих отношениях с Леном. Билл — мужчина, которого я люблю. Он мой партнер в исключительном браке. То, что он знал бы о Лене и наших отношениях, никому бы не пошло на пользу. Это причинило бы боль Биллу без всякой причины. Поскольку мои отношения с Леном продолжались и будут продолжаться столько, сколько Лен захочет, рассказывать Биллу о Лене и обо мне было бы бессмысленно.

— Понимаю. Не могли бы вы рассказать нам, где вы были...

— В ту ночь, когда умер Лен, и, вероятно, в самый момент его смерти, я была в ресторане, ожидая Лена. Я уверена, что тамошний персонал сможет подтвердить это для вас. Мы были там завсегдатаями,  — когда она сказала это, глаза Кейт наполнились слезами при воспоминании.  — Прости, я...

— Все в порядке, мы понимаем. Эти обстоятельства никогда не бывают легкими. Но знаете ли вы, где был ваш муж?  — спросил Том.

Кейт начала вытирать глаза носовым платком:  — Да, он был на работе. У него была смена с четырех до полуночи, но он редко уходит раньше 2 часов ночи. Ночью железнодорожная станция занята. Но, пожалуйста, при проверке будьте сдержанны. Было бы несправедливо вовлекать в это моего мужа.

— Я понимаю и ещё раз благодарю вас за вашу откровенность,  — сказал Том.

Когда агенты начали подниматься, Кейт внезапно кое-что вспомнила.  — Вы случайно не знаете, что случилось с часами Лена?  — спросила Кейт.

Том обернулся:  — Часами?

— Да, это был особый подарок, который я преподнесла ему примерно за две недели до его смерти. Это была своего рода годовщина. Мы были вместе восемь лет. Они были из розового золота и очень дорогие. Этого не было среди вещей, которые его сестра нашла после его похорон. Я вроде как предположила, что они были на нем в ту ночь.

— Нет, мы понятия не имели. Полиция обнаружила его кольцо и золотой крестик, но я не думаю, что они знали о часах,  — сказал Том.

— Сестра Лена сказала, что часов не было в его личных вещах, и, насколько мне известно, он начал носить их,  — сказала она.

— Вы можете их описать?

— Ну, это "Ролекс" из розового золота с надписью "С любовью, Кэтрин и Аннабель".

— Я сообщу детективам из отдела убийств, что их, возможно, украли,  — сказал Том.

•  •  •

Том согласился встретиться с Конни на празднике Святого Валентина. Он надел свой лучший костюм, подозревая, что встреча, назначенная на 8:00 вечера, была не совсем деловой.

— Рада, что ты смог прийти,  — сказала Конни.

Она сидела за отдельно стоящим столиком. Это определенно был ресторан для семейных пар. Было ясно, почему судья Симпел выбрал его для своих связей с Кейт Морган, она же миссис Уильям Форд.

Конни была одета для посещения высококлассного ресторана и ещё кое-чего. На ней было черное платье с глубоким V-образным 

вырезом, открывавшим её пышную грудь. Платье также было короче, чем обычно носила бы женщина, приближающаяся к сорока, но это не вызывало смущения. Она сделала прическу и маникюр. Она была красивой женщиной. Слишком чертовски хороша собой — Том напомнил себе, что она, по крайней мере, на дюжину лет моложе его и коллега.

— Перестань ломать голову и сядь!  — спросила Конни.

Том улыбнулся.  — Теперь ты читаешь мысли.

— Мужчины так очевидны в некоторых вещах и в целом такие тупые,  — сказала она.

— Извини, это просто...

— Просто так, мы взрослые люди, одинокие, и это лучший ресторан в городе,  — сказала она.

— Хорошо,  — сказал он, когда подошла официантка.

— Это Тара,  — сказала Конни,  — расскажите агенту Макпирсу то, что вы сказали мне.

Официантка Тара явно немного нервничала:  — Ну, просто они были странной парой. Сначала я этого не поняла. Он был крупным красивым мужчиной и производил впечатление состоятельного человека. Я не удивилась, когда услышала, что люди называют его Судьей. Она была стильной, очень привлекательной и намного моложе. Именно такую женщину вы ожидаете для такого мужчины.

— За исключением того, что они не походили ни на одну пару, испытывающую хоть какую-то привязанность друг к другу. Вы бы почти подумали, что она была платным эскортом, но она явно была не из таких, и на самом деле она была своего рода профессионалом, вероятно, адвокатом,  — сказала Тара, заканчивая свою оценку судьи Симпеля и миссис Морган.

— Когда вы говорите, что они не были нежными, что вы имеете в виду?  — спросил Том.

— Просто все. Они никогда не приходили вместе. Она будет ждать его, и никогда наоборот. Она никогда не прикасалась к нему первой, а когда он прикасался к ней, это было похоже на собственничество. Когда они уходили, он всегда обнимал её одной рукой, как будто она принадлежала ему. Казалось, это заставляло её нервничать. Она носила обручальное кольцо с маленьким бриллиантовым обручальным кольцом. Он носил кольцо, но это было не обручальное. Она явно была замужем, но не за ним.

У Тома мелькнула мысль:  — Вы не заметили, носил ли он часы?

Тара улыбнулась, переходя к своей теме:  — Да, после того, как она отдала это ему. Прямо за этим столом она протянула ему коробку. Это был единственный раз, когда я видела, как они по-настоящему целуются. Он был очень доволен её подарком и надписью на нем.

— Надпись?  — спросила Конни.

— Да, я помню, потому что это было немного странно. Что-то вроде: "От Кэтрин и Аннабель, ваших любящих дам". Помню, мне было интересно, кто такая Аннабель. Я знала, что он называл её Кейт или иногда Котенок.

— Когда она отдала ему часы?  — спросил Том.

Тара сделала паузу, чтобы подумать:  — Должно быть, это было больше трех недель назад. Я помню, что это была пятница. Она была разодета в пух и прах, но гораздо распутнее, чем обычно. Это платье выглядело накрашенным и было настолько коротким и с глубоким вырезом, насколько вы осмелились бы 

надеть, не будучи уличной шлюхой. Она вошла, чтобы дождаться его, вся закутанная в пальто, но когда он пришел, пальто было снято. После десерта достали коробку с часами, и они открыли бутылку лучшего шампанского.

— Прошло две недели, прежде чем она стала ждать, а он так и не появился. Это был не первый раз, когда ей приходилось ждать его, но это был единственный раз, когда она ждала всю ночь, а он так и не появился. На следующий день я увидела в новостях, что он был убит. Я чувствовала себя немного виноватой из-за того, что сказала помощнику официанта, что этот "ублюдок её бросил".

— Спасибо,  — сказала Конни.

Тара посмотрела на них сверху вниз:  — Конечно, в любое время... вы хотите что-нибудь заказать?

— Да, мы остаемся на ужин,  — сказал Том, бросив на Конни взгляд, который говорил:  — Ты мне не отказываешь.

•  •  •

Встреча с ФБР расстроила Кейт больше, чем она показывала. То, как эта женщина-агент смотрела на нее, словно она была каким-то насекомым. Кейт не была лишена значительного чувства вины и стыда, и все же она считала себя хорошим человеком, попавшим в ловушку неблагоприятных обстоятельств. Она была молодым адвокатом, едва закончившим юридическую школу, когда на нее обратил внимание могущественный и харизматичный окружной прокурор Леонард Симпель.

Женщины не отказывали таким мужчинам, как Лен. Кейт была в подчиненном положении. Лен был большим боссом. Он был очень уважаемым прокурором, а она находилась в самом низу служебной лестницы. Ей льстило его внимание, и её физически привлекал его мужской облик. Она не была девственницей, но и не шлюхой тоже. Хотя она старалась держаться подальше от его постели, как только Лен Симпель выбрал её, у нее не было другого выбора, кроме как подчиниться. По крайней мере, так она это себе представляла.

Кейт не ожидала, что их отношения продлятся долго, но в течение трех лет у них все было хорошо. На самом деле это никогда не было достоянием общественности, но большинство людей в офисе знали. Ей давали отборные задания, и к ней хорошо относились, но её отношения с боссом сковывали её.

Билл Форд появился через два года после начала романа с Симпель. Он удовлетворил её потребность в постоянном парне. Он был отчасти прикрытием, отчасти компаньоном. Переспав с боссом два-три раза в неделю, она по-прежнему проводила много одиноких ночей. Сокрытие романа у всех на виду означало, что ей время от времени требовалось официальное свидание. У них с Леном, похоже, были и другие романтические интересы. У них был тайный роман, и ни один из них не рассматривал его как постоянные отношения. Лен не устраивал постоянных встреч, и у Кейт не было желания быть его женой — любовница её вполне устраивала. Ей нужно было от мужа больше, чем может дать такой мужчина, как Лен.

— С нами произошел несчастный случай,  — сказала она. Они были вместе в постели между приступами полового акта.

— О чем ты говоришь?  — спросил 

Лен.

— Я беременна,  — сказала она.

Лен молчал. Его глаза говорили, что это её проблема, которую нужно решить, а не его.

— Я собираюсь выйти замуж за Билла. Мы ещё не спали вместе, но обязательно переспим. Он не узнает, что это не его.

— Так вот как ты хочешь с этим справиться?  — спросил он.

— Да, я не убью нашего ребенка. Я католичка. Грешница — да, но убийца — нет.

Лен пожал плечами и овладел ею сексуально. Больше они никогда об этом не говорили.

Билл был на взводе. Она соблазнила его и позаботилась о том, чтобы презерватив соскользнул. После этого она просто показала ему палочку с тестом на беременность. Он был более чем счастлив поскорее жениться. У него не было семьи. Её родители были разочарованы тем, что не было пышной свадьбы,

Кейт была замужем три месяца, когда начался самый ужасный день в её жизни. Она была на работе, когда почувствовала влагу у себя между ног. Час спустя в больнице врач говорил о чем-то спонтанном. Все, что Кейт знала, это то, что её ребенок был мертв.

Билл был замечательным. Он обнял её и сказал, как сильно он её любит. Планировал похороны ребенка, которого никогда не будет. Он был силен ради нее и настаивал на том, что у них будет большая семья. Каким-то образом его вера поддерживала её. Это было худшее время в её жизни, и именно тогда она влюбилась в своего замечательного мужа.

Роман Кейт с Леном замедлился, но так и не прекратился. Казалось, то, что случилось с Леном, не имело никакого отношения к её браку с Биллом. Она поняла, что любит Билла так, как никогда не смогла бы полюбить Лена, и по правильным причинам. Билл был хорошим человеком и любящим мужем. Лен был богат и могущественен, но совершенно никчемным человеком.

Лен устроил её на работу в лучшую фирму по защите по уголовным делам в штате. Там она преуспела, и два года спустя появилась Аннабель. Она была дочерью Билла во всех отношениях, кроме, возможно, одного. Кейт отказалась проверять отцовство. Ей не нужно было знать, и это было бы предательством по отношению к Биллу. Он всегда будет отцом её детей, несмотря ни на что.

Лен смотрел на вещи по-другому. Он никогда не видел ничего, кроме фотографии Аннабель, но настаивал на том, что она его ребенок. Он укрепил отношения и хотел, чтобы Билл узнал об этом. Кейт отклонила это требование. Билл, милый мужчина, за которым она была замужем, никогда не должен узнать об этом. Он был человеком, который заботился об их ребенке. Лучший отец, какой только мог быть у Аннабелл.

Мысль о том, что агент Маркс могла так небрежно обвинить Билла, была чрезвычайно огорчительной. Кейт практически понимала, что если её любовник будет убит, то подозрение падет на её мужа. Но никто из тех, кто знал её Билла, не мог поверить, что он способен на такое.

Теперь долгом Кейт было 

позаботиться о Билле. Любой ценой она должна защитить его от уродливой правды. Почему он, невинный, должен страдать из-за её грехов? Кейт подняла трубку и сделала телефонный звонок, который, как она надеялась, сохранит её тайну.

•  •  •

Специальный агент Том Макпайс провел четыре ночи на прошлой неделе в постели лейтенанта Конни Бейкер. Несколько раз они действительно обсуждали дело, над которым работали вместе. Но в основном они трахались. Это было здорово. Том понял, что с момента развода он слонялся без дела. Что ему было нужно, так это новая женщина. Конни была именно той женщиной, которая ему была нужна, раскованной и не предъявляющей никаких требований. Он знал, что она надеялась, что их роман к чему-то приведет, но, черт возьми, он тоже надеялся.

— Я просто немного более осторожен,  — подумал он,  — но один раз обжегся, дважды осторожен.

Первый брак Тома Макпайса распался, когда его восемнадцатилетняя жена ушла от него к мужчине помоложе. Однажды он пришел домой и застал её сидящей за кухонным столом с бокалом красного вина и серьезным выражением лица. За её "Нам нужно поговорить!" последовало голословное объяснение, что она несчастлива, а затем она вручила ему пакет документов о разводе.

Через восемнадцать лет она захотела получить все их имущество, половину его пенсии и большую часть его зарплаты на содержание ребенка. У них были мальчик и девочка, оба ещё учились в средней школе. Он был человеком, который обычно очень хорошо контролировал себя. Но тут же он потерял самообладание.

У них был горький развод. К большому удивлению его бывшей жены, их дети предпочли своего отца новому бойфренду. Том теперь получал алименты на ребенка, и её доля в активах составила, в конце концов, менее 30%. Тому крупно повезло, когда его дело было передано очень отзывчивой женщине-судье.

Придя в офис во вторник, он думал о Конни, но ему нужно было разобраться с агентом Маркс. На этот раз Шейла сделала так, как ей было сказано. Изучая алиби Билла Форда, она, по-видимому, вела себя сдержанно. Тома предупредили, чтобы он побыстрее заканчивал и держал в секрете интрижку судьи. Наверху были бы довольны смертью в результате ограбления. Очевидно, за какие-то ниточки потянули. Никто не хотел скандала, за исключением Шейлы.

— Чутье подсказывает мне, что это сделал этот парень, сэр,  — сказала она.

— Не сэр. Том, Мак или агент Макпирс, но не сэр. Вы больше не служите в армии, агент Маркс,  — сказал он чуть более резко, чем намеревался.

— Прости, МАК. Просто он так хорошо подходит. Бывший военный полицейский прошел путь от рядового до капитана. Получил хорошую оценку по ассортименту. Он, безусловно, способен, и у него самые лучшие мотивы.

— И не повредит, если последующий скандал погубит Кэтрин Форд Морган,  — подумал Том. Шейла сразу же невзлюбила эту женщину по имени Морган. Том не мог полностью этого не одобрять. Макпирсу следовало бы критически отнестись к Кейт Морган, но он давно научился отделять личные чувства от 

работы. Более того, он понимал ситуацию, в которой она оказалась. Могущественный мужчина вошел в её жизнь. Конечно, она приняла несколько плохих решений, но пусть те, кто без греха, критикуют.

Он также понимал такую женщину, как Шейла, не очень женственную, о которой офисные остряки за её спиной говорили, что она транссексуалка. Она пришла с чипом на плече.

Не помогло и то, что физически она была более чем достойна половины потерявших форму агентов-мужчин в офисе. Она также посрамила всех женщин-агентов как своими физическими способностями, так и преданностью долгу. Том несколько раз слышал, как она вполголоса разговаривала по своему личному мобильному телефону. Очевидно, у него был любовный интерес, и он решил, что она, вероятно, уволилась из армии, чтобы последовать за ним или за ней. Сотрудники офиса в основном полагали, что это была она, но Маркс держала эту информацию при себе.

— Послушайте, я не хочу быть грубым, но нам нужно нечто большее, чем веский мотив и ваше внутреннее чутье. Так что придумайте способ прижать мистера Форда к ногтю или оправдать его,  — сказал Том.

Три дня спустя Шейла, сияя улыбкой, поставила на свой стол большую коробку с документами.

— Что это?  — спросил Том.

— Записи с камер наблюдения на железнодорожной станции. Они записываются на пленку каждые семь дней,  — сказала она.

— Извините, но я не понимаю,  — сказал Том.

— Поскольку они используют эту устаревшую систему, изображения не стираются. Отпечатки все ещё там, внизу. Лаборанты говорят, что смогут восстановить её на ту ночь, когда мы захотим.

Том улыбнулся и заглянул в коробку:  — Хорошая работа, агент, но сколько у вас там кассет?

— Двадцать семь картриджей с двенадцатичасовой отснятой сжатой лентой на каждом,  — сказала Шейла.

— Что ж, удачи вам и лаборантам. У меня, с другой стороны, жаркое свидание,  — сказал он, рассмеявшись.

На самом деле, он снова встречался с Конни. Это становилось серьезным, и он был наполовину в восторге, наполовину напуган. Он пришел к Конни с местной газетой и намерением, чтобы они выбрали фильм для совместного просмотра. В дверях его встретила Конни, одетая в туфли на каблуках, чулки и больше ничего.

— Я подумал, что мы могли бы посмотреть фильм,  — пробормотал он, запинаясь.

— Прости, малыш, мне нужен мой мужчина, и он нужен мне сейчас,  — сказала она, увлекая его в спальню.

Конни затащила Мака в свою спальню и начала раздевать его. Когда он начал помогать ей, она оттолкнула его руки.

— Это моя работа,  — сказала она.

Снимая каждый предмет одежды, она целовала обнаженную кожу, пока не опустилась на колени и не стянула с него боксеры. Его эрекция стала твердой и нетерпеливой. Она взяла его в руку и поднесла язык, чтобы лизнуть головку в форме гриба.

— Ммм, ты приятный на вкус,  — промурлыкала она, когда её глаза встретились с его.

Взгляд, которым одарила его Конни, был полон чистой похоти. Её глаза говорили ему, как сильно она хотела его. Одним быстрым движением головы она обхватила его своим 

мягким ртом. Он застонал в ответ.

Отстраняясь, она сказала:  — Нет, нет, не так быстро. Я хочу поиграть.

Она оттолкнула его назад, чтобы он лег поперек её кровати, свесив ноги на пол. Стоя на коленях, она боготворила его эрекцию. Она всегда была такой медлительной, и из-за нее он продержался дольше всех. Когда она, наконец, довела его до предела, он, казалось, целую вечность кончал в её горячий ждущий рот. Она жадно проглотила каждую каплю и высосала его член досуха.

Конни вскарабкалась по нему, как по шесту.

— Моя очередь,  — сказала она, прижимаясь своей свежевыбритой киской к его рту.

Он начал ласкать языком её щелочку, думая:  — Боже, она была влажной!

Она зажала его голову между своих ног и прижалась к его рту. Её вкус ошеломил его. От нее пахло духами и сексом. Впервые в своей жизни он почувствовал себя полностью покоренным женщиной. Она трахала его в рот до своего собственного бурного и шумного оргазма.

Мак снова был тверд, когда она скользнула к нему на кровать. Она обхватила рукой его член и расплылась в широкой улыбке.

— Мы должны позаботиться о нем. Смазка стоит на прикроватной тумбочке. Ты трахнешь меня в задницу. Потому что отныне это принадлежит тебе,  — сказала она

После этого они лежали вместе совершенно измученные.

— Ладно, что это было?  — спросил он.

Конни нахмурилась и некоторое время не отвечала. Но он, как хороший следователь, ждал её ответа.

— Я шлюха. Мне нравится секс. Я не собираюсь скрывать от тебя этот факт. Мне нравится, когда мы занимаемся сладкой любовью вместе, но мне нужно нечто большее,  — сказала она.

— Итак, речь шла о том, чтобы показать мне свою другую сторону?  — сказал он.

— Это и чтобы ты знал, что, хотя я и шлюха, я шлюха для одного мужчины. Я не валяю дурака ни с кем, кроме своего собственного мужчины,  — сказала она, поворачиваясь всем телом, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

— Я думаю, именно здесь мне нужно прояснить свои намерения,  — сказал он.

— Примерно так, партнер,  — сказала она.

Он все ещё колебался, но знал, что не собирается отказываться от этой женщины.

Он притянул её к себе и властно поцеловал:  — Я хочу то, что есть у тебя, леди, и если это означает, что мы эксклюзивны, просто скажи мне, где мне подписать.

— Ну, сначала мы должны наполнить твой карандаш грифелем,  — сказала она, начиная ласкать его мужское достоинство.

Она мило рассмеялась, и ему пришлось рассмеяться вместе с ней.

•  •  •

Мак нашел уставшую Шейлу Маркс в офисе.

— Ты определенно не выглядишь так, будто хорошо провела выходные,  — сказал он.

— Да, попробуй как-нибудь просмотреть двадцать семь записей с камер наблюдения, а потом посмотрим, как ты будешь выглядеть,  — ответила она.

Мак рассмеялся:  — У меня нет никакого сочувствия. Ты сама навлекла это на себя.

В ответ Шейла только проворчала.

— Ну?  — спросил он.

— Ну и что! Он есть на пленках. Учитывая ту кучку бездельников, которыми он руководит, если бы его там не было, ничего бы не 

было сделано. Если бы эти железнодорожные охранники шли чуть медленнее, они бы двигались задом наперед.

Мак подавила улыбку:  — Так что, я полагаю, муж этого не делал.

Шейла проворчала в ответ:  — Мог бы кому-нибудь заплатить.

— Что подрывает предположение о том, что судья знал нападавшего. Вот почему мы в первую очередь обратили внимание на мужа.

— Значит, это неудачное ограбление. Мне трудно в это поверить,  — сказала она.

Мак не ответил. У них была только одна зацепка, связанная с продажей драгоценностей. Это казалось неправильным, но ты пошел туда, куда привели тебя улики.

•  •  •

Агент Маркс выпрыгнула из машины перед отелем "Эльдорадо", СРО в бедной части города. Агент Макпирсон действовал медленнее. В конце концов, спешить было некуда.

Конни ждала у гостиничного лифта, когда Шейла взбежала по лестнице.

— Серьезно, Мак, что движет твоим партнером?  — спросила Конни.

— О, я думаю, как обычно,  — сказал он, пожимая плечами.

Шейла казалась почти подавленной с тех пор, как просмотрела записи с железнодорожной станции. Как будто собрать их для возвращения на железную дорогу было личной неудачей с её стороны.

— Ты думаешь, она лесбиянка?

— Может быть, но если это и так, то она играет не там, где работает. Но, честно говоря, я понятия не имею. Никогда не видел, чтобы она бросила второй взгляд на какого-нибудь мужчину или женщину.

— Немного неестественно, тебе не кажется?

— Это бывает по-разному, и все же она терпеть не может такую женщину, как миссис Форд,  — сказал он.

— Что ж, не сбрасывай со счетов ревность. Когда ты женщина, которая выглядит как Шейла Маркс, трудно сочувствовать такой красавице, как Кейт Форд. Наблюдать за тем, как такие женщины, как миссис Форд, жонглируют мужчинами, тяжело для любой женщины,  — сказала Конни.

— И все же, одна женщина-одиночка, которую я знаю, похоже, питает слабость к этой неразборчивой в связях леди.

— У меня есть веские причины. Во-первых, я старше, а во-вторых, я карьеристка и знаю, как легко попасть в неприятную ситуацию на рабочем месте.

— О, это звучит как разговор об опыте.

— Держу пари, большинство женщин, независимо от их внешности, страдали от нежелательного внимания мужчины, занимающего более высокое положение. В случае Морган она стала мишенью очень влиятельного человека в очень уязвимый период своей профессиональной жизни. Как только он овладел ею, она, вероятно, не видела выхода.

Они продолжали разговаривать, поднимаясь по лестнице, тем самым избегая неприятного запаха и риска в лифте.

— Мне жаль Шейлу. Похоже, она из тех, кто любит одиночество,  — сказала Конни.

— Ну, друзей у нее немного. Я слышал, у нее было несколько армейских приятелей. Якобы она с кем-то слушает музыку, но ни о ком не говорит. Она держится особняком,  — сказал Мак.

В комнате, куда они в конце концов вошли, пахло смертью. Коронер упаковывал труп в пакет. Шейла смотрела, как они уносят тело, и её лицо было таким же пустым, как всегда. Бригада судебно-медицинских экспертов делала свою работу, но причина, по которой позвонила Конни, заключалась в том, что 

на маленьком столике, который, очевидно, использовался для двойных целей — приема пищи и приготовления наркотиков.

Два пакета для улик, в одном из которых находился автоматический пистолет, а в другом — золотые часы. Мак поднял пакету с часами. Он едва мог разобрать надпись внутри.

"От любимых Кейт и Аннабель, ваших дам"

— Есть какие-нибудь предположения о причине смерти?  — спросил Мак у Конни.

— Да, похоже на естественные причины. Он ветеран Афганистана, рядовой Сальваторе Марш, вернулся с довольно серьезными проблемами с наркотиками. Где-то он заразился ВИЧ. Последние несколько месяцев он то ложился в больницу, то выписывался из нее. Предполагалось, что он сейчас находится в хосписе, но он выписался. Я думаю, он занимался самолечением. Мы полагаем, что либо болезнь, либо наркотики доконали его,  — сказала Конни.

— Ты собираешься закрыть дело?  — спросил Мак.

— Не вижу смысла в том, чтобы этого не делать. Он соответствует уликам. Не знаю, почему он решил ограбить судью, но у него был пистолет и украденные вещи. Теперь, когда он мертв, был ли в этом замешан кто-то ещё, мы никогда не узнаем.

— Итак, сучка выходит на свободу,  — сказала Шейла. Ни один из них не видел, как она подошла к ним сзади.

— Прикрой это крышкой,  — сказал Мак, поворачиваясь к Шейле Маркс.

— Я думаю, здесь было достаточно боли,  — сказала Конни,  — пора позволить людям двигаться дальше.

Шейла только пожала плечами. Мак почувствовала, что сегодня ей почему-то стало ещё грустнее. Что бы ни носила в себе эта женщина, это было более насущным, чем обычно.

•  •  •

Во вторник вечером в "Марио" было относительно многолюдно, но тогда это был женский вечер. Бен Уокер начал играть песни о любви. Медленная музыка привлекла большинство посетителей на танцпол. Высокая женщина с короткими темными волосами в дальнем углу бара была исключением. Если подойти достаточно близко, то можно было увидеть слезы в уголках её глаз.

— Надеюсь, это не из-за меня, Шейла,  — сказал я, усаживаясь рядом с ней в баре.

Она отвернулась и сказала:  — Нет.

Я не стал настаивать на своем вопросе, но подождал её, как сделал бы хороший друг.

— Я не плачу... просто думаю о Сэл. Я думала, он завязал,  — сказала она.

— Он это сделал, просто недостаточно скоро,  — сказал я.

— Ну, я думаю, теперь ты в безопасности,  — сказала она.

— Записи сработали?

— Как заклинание. Никто даже не взглянул. Я думаю, некоторые люди могут победить систему.

— О, в конце концов система победит, но не в этот раз.

Бармен принес напитки, которые я заказал, и я протянул Шейле её бокал.

— Давай,  — сказал я.  — Выпьем за Сальваторе Марша, который покалечил трех офицеров и убил одного судью. Неплохо для человека, чьи руки слишком сильно дрожали, чтобы держать пистолет.

Она слабо улыбнулась, но чокнулась с моим бокалом и сделала глоток своего мартини с водкой.

— За хорошего товарища,  — сказала она.

И затем, как будто это было запоздалой мыслью:  — Ты не причинишь ей вреда.

Мне не нужно было спрашивать, кто именно.  — Она мать Аннабель. Кроме того,  

она зарабатывает целое состояние. Я думаю, что имею на это некоторое право.

Последнее вызвало у меня первую настоящую улыбку.

— Ты знаешь, когда тебя нет рядом, я скучаю по тебе,  — сказала она, поворачиваясь ко мне и смаргивая слезы.  — Я могла бы даже полюбить тебя, если бы все было по-другому.

— Что, ты хочешь сказать, что не любишь?  — сказал я, притягивая её к себе.

— Ты знаешь, что я имею в виду,  — сказала она со своим застенчивым смешком.

— Серьезно, как я уже много раз говорил. Любовь — это не физический акт. Это все, что мы делаем друг для друга,  — сказал я, чокаясь с ней бокалом и допивая свой первый мартини за вечер.

Мы пили до тех пор, пока Бен не выдохся, а потом я провожал её домой и укладывал в постель. Постель, которую она не делила ни с одним мужчиной после группового изнасилования. В некотором смысле она была самой сильной женщиной, которую я знал. Способная всадить полную обойму из карабина в ноги мужчинам, которые причинили ей боль. Она посадила всех троих в инвалидные кресла на всю жизнь.

— Значит, они больше никогда этого не сделают,  — сказала она.

Но когда ты узнаешь её хорошо, ты понимаешь, что в глубине души она была обиженной маленькой девочкой.

Она была моей маленькой девочкой, моим другом и товарищем. Мы всегда были бы вместе. Секса бы не было, но, в конце концов, для этого у меня была своя личная шлюха.

Я заказал два свежих напитка, и когда их принесли, я поднял свой бокал — За Нас,  — сказал я,  — Крепкую армейскую выпивку.

— Армия сильна,  — ответила она.

— Не хочешь потанцевать?  — спросил я.

Когда она кивнула, я повел свою даму на танцпол.