Непристойное предложение

Сколько я помнил, отношения в семье были очень тёплые.

Отец — безоговорочный лидер и глава, но без тирании и подавления. Просто главный и всё. Бизнесмен и добытчик, генератор идей и реализатор в жизнь их же. Интеллектуал. Весёлый и строгий, без клоунады и суровости. Высокий, со стороны суховатый, всегда корректный и чуточку язвительный консерватор.

Мама — хозяйка и украшение. Спортсменка, но с творческой жилкой. Без энциклопедических знаний, но со знаменитой женской интуицией. Любящая эксперименты и новизну, авангард и абстракцию, но придерживающаяся традиций.

Наверное, со стороны каждый из них личность достаточно странная, с непонятно как уживающимися в одном человеке чертами. Но для меня это просто папа и мама. Лучшие. Кто же я сам? Со стороны себя не описать, но пытаясь быть максимально объективным, вынужден признать, что взял от родителей не лучшие их черты. Папе иногда сложно настоять на своём, даже если он однозначно прав. У мамы таких проблем нет. Она, наоборот, может переломить любого, даже понимая, что ошибается. Хотя о чём это я? Мне кажется, она всегда свято уверена, что её мнение непогрешимо. Лишь отец для неё недостигаемый авторитет. С ним споров не ведётся.

Вот и я такой же. Там, где надо — нерешительный. Там, где не надо — упираюсь рогом. Мечтатель без какой-либо базы.

В детстве это не заботило. Вернее, просто не анализировалось. В юности стало мешать. Застенчивость и неуверенность мешала общению с противоположным полом, а без общения — какие отношения? Пару раз начинал встречаться с девушками, но после пары недель знакомства — всё обрывалось и до финальных фаз не доходило. Спасала, но не слишком, порнография. Тонны и кубометры подобного контента были просмотрены в сети. Что и говорить, в теории после этого, меня можно было считать весьма подкованным. Практически ежедневно, приходя домой и наскоро перекусив, бежал в свою комнату и открывал ноутбук. Доведя себя до максимального накала — мчался в ванную и... В общем понятно. Принимал душ.

В один из таких дней и произошёл случай, посеявший во мне смятение. Всё было как обычно. Возбудившись до максимально возможного градуса, в одних трусах, я рванул в ванную. Дёрнул дверь на себя, качнулся внутрь и словно натолкнулся на стенку. Сегодня ванная комната не была пустой.

Нельзя сказать, чтобы я не замечал женщины в моей маме. Разумеется, это не так. Я признавал её очень красивой и эффектной. Возможно, благодаря юношеским спортивным успехам мамино тело оставалось свежим и молодым. Сорок пять ей дать было совершенно невозможно. Совместное проживание в одной квартире тоже предполагает какие-то условности. Случалось, правда довольно редко, видеть обнажённую нежную кожу в распахнувшемся халате, приятную выпуклость крупной груди, а однажды даже большой розовый сосок. В такие моменты у меня начинала кружиться голова и появлялась боль в паху. Но сегодня всё было совершенно иначе.

Видимо мама принимала ванну. Она уже успела вытереться, отбросить полотенце на верёвку и теперь расчёсывала перед зеркалом свои волосы. Она спокойно глянула на меня, словно я 

каждый день врывался к ней и, не прерывая своего занятия, сказала:

— Закрой дверь, холодно.

Я не подумал даже, что она имеет в виду, настолько был ошарашен открывшемся зрелищем, но так как был уже внутри, то и закрыл дверь за спиной. И стоял, как истукан, молча пялясь на прекраснейшую женщину. Мама уложила последнюю прядь и совершенно не смущаясь, повернулась ко мне. Теперь я видел её полностью. Чудесная бархатная кожа, к которой ещё не успел пристать весенний загар, аристократическая гордая шея, полная грудь с крупными сосками... Это так резко контрастировало с худосочными прелестями одноклассниц! Но я смотрел дальше! Плоский спортивный живот с аккуратным пупком. Не смотря на двойные роды, ни одна лишняя складка не пересекала его. Волнующие изгибы бёдер и вожделенный треугольник коротких кучерявых волос. Видимо все эмоции легко читались мамой на моём лице, потому что она улыбнулась одними уголками губ и заговорщицки подмигнула. Спросила тихим шёпотом:

— Нравится?

Помню, что в ответ быстро-быстро закивал, так, что чуть не отвалилась голова. И снова тихий голос родной женщины словно прокрался в мою голову:

— Хочешь потрогать?

Не веря в происходящее, полыхая лицом, я протянул трясущуюся руку и прикоснулся пальцами к женской груди, прямо к ареоле соска. В тот же момент накопленное возбуждение наконец прорвало плотину, я застонал, потом вскрикнул, ощущая, как долго сдерживаемый поток неконтролируемо хлынул в трусы. Я резко отдёрнул руку, развернулся и выбежал прочь.

Это событие буквально потрясло меня, но следующее было на порядок круче.

Случилось всё в ближайшую субботу. Мы с отцом смотрели баскетбол по телевизору и пили пиво. После моего восемнадцатого дня рождения на пиво запрета не было.

Видимо не привычный к алкоголю, я расклеился больше обычного. Потянуло на задушевный разговор. Вообще мы с отцом были достаточно близки, но в тот раз он просто решил воспользоваться моей откровенностью. Как и любого родителя его интересовали мои отношения с противоположным полом. Вот туда он и направил разговор. Некоторое время я хорохорился, но после ещё одной кружки скис и выложил все свои неуспехи.

— Понимаешь, па, я их боюсь. Я просто не знаю, что с ними делать. Да и вообще, стыдно признаться, но вот мне скоро девятнадцать, а я даже голой женщины не видел ни разу.

Здесь я немного кривил душой, но для примера это сошло. Отец как-то странно посмотрел на меня, потом проговорил:

— Ну, этой беде помочь несложно. Можно проститутку вызвать, но... Знаешь, это всегда риск. Зараза разная и так далее.

Я не знал, что именно «так далее», но приготовился слушать. Явно что-то намечалось.

А отец раздумчиво повертел в руке бутылку и, словно решившись, сказал:

— У нас ведь есть дома женщина. Твоя мать.

Я опешил. Совсем не к этому я готовился.

— Но... Она же моя мама!

Он равнодушно взглянул и буднично продолжал:

— Ну, так что, что мама? Такая же женщина, как другие. Даже лучше. Она тебя знает, ты её знаешь. Родные люди, как-никак.

Я молчал, переваривая 

сказанное, а он, видимо приняв это за согласие, вдруг поднялся от телевизора.

— Знаешь, посиди тут пару минуток.

Отец вышел, оставив меня в недоумении, но действительно, минут через пять вернулся.

— Всё нормально, пойдём.

Я встал и на ватных ногах двинулся за ним. Через полутёмный коридор мы прошли до родительской спальни и папа толкнул дверь.

Внутри было светло, против обыкновения шторы были раздёрнуты. Мать, видимо складывала бельё в шкаф, на большой кровати ещё лежало несколько стопок. Она наклонялась, брала их с покрывала и ловко совала на одну из многочисленных полочек. Наконец последняя наволочка скрылась в недрах шкафа и мама повернулась к нам.

— Знай, Николай,  — без предисловий обратилась она к отцу,  — я всё равно не одобряю твою идею.

Папа поморщился.

— Мы уже всё обговорили, Елизавета,  — строго оборвал он жену.

Признаться, я всё ещё мало что понимал, но как обычно в предвкушении чего-то запретного, у меня закололо в паху.

Мама встала на расстоянии чуть большем вытянутой руки и стала медленно развязывать поясок своего белоснежного махрового халата. При этом у неё было сердитое выражение лица. Наконец узелок был побеждён, поясок упал на пол, а полы слегка распахнулись.

— Стоп!  — отец предупреждающе поднял ладонь и мать замерла.

Папа обошёл её и встал сзади, положив руки на плечи.

— Никогда не раздевай женщину быстро. Наслаждайся каждым моментом и дай насладиться ей. Пусть она понимает, что ты ценишь её, а не пользуешься моментом.

Отец мягко сдвинул ткань и халатик пополз с плеч вниз.

— В своей порнухе ты наверняка всё это видел, сейчас постарайся почувствовать. Вот это грудь. Ложи сюда руки.

Мои влажные ладони накрыли мамины сиськи.

— Не мни их, будь аккуратен. Это гордость любой женщины. Она почувствует даже самое слабое прикосновение.

Мама смотрела на меня в упор, и её губы были плотно сжаты. А я, ободряемый папиными словами, исследовал женщину наощупь.

— Соски не выкручивай, это не поможет. Если они не твердеют и не набухают, значит ты что-то делаешь не так. Меняй тактику.

Но я-то как раз ощущал, что они увеличиваются и твердеют. Странное чувство. Словно мне дали незнакомый музыкальный инструмент, а теперь объясняют азы игры на нём.

— Если сомневаешься, есть простой способ проверить. У женщин при возбуждении обычно потеют подмышки. Сунь туда пальцы и поймёшь.

Он повелительно взял мою руку и провёл по маминой коже от соска до плеча.

— Подними руки, Лиза. А ты потрогай. Чувствуешь?

Признаться, я ничего не ощущал, но кивнул. Отец потянул халат на себя, полностью избавив мать от одежды.

— Теперь иди ниже. Знать бы заранее, можно было её побрить для наглядности.

Я присел перед мамой на корточки. Отец же сам накрыл её большие груди руками и принялся поглаживать.

— Покажи ему, что ты стоишь?

Не меняя выражения лица, мама слегка присела, взялась пальцами за волосы и оттянула их в разные стороны. Прямо перед моим лицом раскрылась сокровенная тайна всякой женщины. Так я это понимал тогда.

— Это — наружные половые губы. Потрогай, какие они 

мягкие. А внутренние ещё мягче и гораздо более чувствительные.

Я трогал и млел.

— Покажи-ка руки,  — потребовал отец.

Ничего не понимая, я оторвался от чудесного действия и поднял ладони.

Отец встал.

— Ложись на кровать,  — обратился он к маме.

Потом взял мои ладони и внимательно осмотрел. Выбрал средний палец на левой руке.

— Вот этим сейчас залезь внутрь. И запомни — никогда не грызи ногти, если хочешь, чтоб у тебя была девушка. Мужчина должен быть ухожен.

Вид, лежащей обнажённой матери, уже наводил пелену на глаза, но я ещё держался. Медленно прилёг между её раздвинутых ног пощекотал промежность. Затем уже сам развёл губы в разные стороны и аккуратно провёл пальцем внутри.

— Ну как?  — спросил отец не спеша раздеваясь,  — Сыро?

— Мммм,  — с сомнением промычал я,  — не очень.

— Тогда возьми и полижи вот тут. Знаешь что это?

Он ткнул пальцем и мать вздрогнула.

Я догадался, но сказать вслух не посмел. К тому же меня смущало само предложение.

— Что замер? Не сомневайся. Если не хочешь работать языком — теряешь половину возможностей. А мать твоя — женщина ухоженная и чистая.

Эти слова словно добавили мне решимости и я неуверенно лизнул розовую дырку. Потом ещё раз. Потом лизнул выше, там, где показывал отец. И наконец, просто зарылся носом в мамкины волосы и принялся страстно вылизывать чудесный твердеющий бугорок.

Отец тем временем тоже избавился от одежды. Я скосил глаза и обомлел. У него был просто огромный налитой член с проступавшими венками. Может и не намного длиннее моего, но вдвое толще и тёмного цвета. Папа также залез на кровать и вдруг перекинул ногу через мать, усевшись ей прямо на груди спиной ко мне. Послышались невнятные звуки, но он подбадривающе произнёс:

— Давай-давай, сынок. Вылизывай, как следует.

А я и так старался вовсю. Пикантности добавляла уверенность, что мать сейчас сосёт тот самый поразивший меня своими размерами член. Я не мог видеть этого. Перед моими глазами была только задница отца, восседающая на расплющенных маминых титьках.

Неожиданно послышалось какое-то чавканье и отец привстал. Оглянулся.

— У тебя гандон-то есть?

Наверное, я являл собой комичное зрелище, ведь из лобка видны были лишь глаза. Тогда я оторвался от маминой дырки и тоже выпрямился.

— Есть. Но, пап... Это ж моя мама...

— А ты мой сын. Пользуйся, пока можно,  — прервал он меня и я откинул сомнения прочь.

Быстро разделся, быстро натянул резинку. Вновь дрожащими пальцами развёл женские волосатые губы и ткнул свой член между ними.

— Не торопись,  — предостерёг отец.

Но меня было уже не остановить. Дорвавшись наконец-то до того, что грезилось лишь в мечтах, я хаотично тыкал женскую плоть налитым членом совершенно ни о чём не думая и даже кажется не слыша. Кончил соответственно очень быстро. Вышел. Снял резинку и сел, задыхаясь.

— Эк, ты,  — огорчённо проговорил отец.

Встал, повернул маму к себе и лёг рядом. Она оглянулась и закинула на него ногу, продемонстрировав мне упругий зад.

— Женщиной надо наслаждаться, а не так — сунул, высунул и побежал.

— Коль,  — мама 

игриво хихикнула.

— Погляди на него, он снова готов.

— Ишь ты! Где мои девятнадцать лет! Ты вот что, возьми в шкафу смазку и пристраивайся сзади. Разберёшься? Сам-то я не очень это люблю, да и Лизе больно, а у тебя хорошо получится.

Всё ещё пребывая как во сне, а достал тюбик с Контексом и намазал свой корень. Отец тем временем легко вошёл в разработанную и увлажнённую мной дыру и принялся двигаться напористо и быстро. Мать слегка размякла. Она уже не сжимала сердито губы и не хмурила свои брови, а двигала бёдрами в унисон с отцом, дыша часто и прерывисто.

Я приблизился. Отец остановился и мать замерла тоже. Папа подмигнул мне и я уверенно взял рукой упругую ягодицу. Оттянул её и выдавил смазку прямо на материн анус. Потом протолкнул её внутрь. Рядом, совсем близко отцовский член был до самых яиц просунут внутрь маминого тела. Я явственно видел как его охватывают мохнатые губы, но для меня сейчас предназначалась другая дырка.

Я прилёг рядом. Поёрзал, прицеливаясь. Родители терпеливо ждали. Взял член в руку, нащупал головкой анус и надавил. Это были совсем другие ощущения. Я неожиданно легко оказался внутри, но только в самом начале, дальше ещё предстояло проникать. Член туго охватывала материна задница, причём как бы со всех сторон. Именно кольцом. Видимо отцу надоело ждать и он возобновил свои движения. Но и я не захотел отставать. Смазка делала своё дело и я навалился на дупло изо всех сил. Через несколько минут мне пришло в голову, что хорошо бы синхронизировать свои движения с отцовскими, а ещё через пару минут мать впервые застонала. Это было так неожиданно, что я остановился.

— Всё хорошо, сынок, продолжай,  — опять ободрил меня отец.

И я продолжил. С этого момента, будто сорвалась какая-то пломба. Я наяривал так, как видел в порно фильмах. Почти полностью доставал член и с силой загонял внутрь. Где-то внутри ощущались толчки, это отец делал то же самое своим огромным болтом с другой стороны. Мать стонала не переставая. В какой-то момент она стала всхлипывать и если бы не уверенные движения отца, я бы право подумал, что мы причиняем ей боль.

Не знаю соображала она что-то или уже нет, но мы с папой перевернули её на другой бок и опять нанизали на свои болты. Она уже не стонала, а тихонечко подвывала, изредка громко вскрикивая. Наконец пронзительно взвизгнув хаотично задёргалась между нами, словно пытаясь от вибрации съехать по кровати на пол. Отец моментально вышел из неё, вскочил на колени и сунул член маме в рот.

— Не останавливайся! Не останавливайся!  — закричал он мне.

Я и так работал со скоростью швейной машинки. Иногда член выскакивал из ануса, но жопа больше не закрывалась и я легко втыкался внутрь вновь. Мать всё дрожжала, издавая какие-то булькающие звуки. Глаза у неё были полуприкрытые и по-моему даже закатившиеся. Наконец отец ткнулся ей в рот и 

не стал вынимать. По его коротким вздрагиваниям я понял, что он кончает тоже. Я же никак не мог. Вроде бы всё сходилось, было очень кайфово, но предвкушения от оргазма не наступало.

Отец вытащил член из материного рта и у неё между губ показалась струйка его спермы. И именно это зрелище добавило недостающую деталь в картинку. Что-то словно ударило, закружилась голова и я понял что извергаюсь в материн анус. Я понимал, что стону, причём не мужественно, а плаксиво, но ничего не мг поделать с навалившимися эмоциями. Член ещё дёргался, выплёвывая капли спермы, а я уже достал его и расслабленный мягкий анус не сразу сжался за ним. Сил не было и я упал щекой на только что вытраханную мной жопу. Так мы и лежали: спокойный и усталый отец, на его бедрах, практически вырванная из реальности мать с измазанным спермой лицом, а на её ягодицах — я, её плачущий сын.