Как я дрочил на маму5. Из книги Сын дрочит на мать

Тётя Люда вернулась от соседки минут через сорок. Она всё прекрасно понимала, но делала вид, что ничего не произошло. Поставила на стол третью бутылку вина. Когда оприходовали и её, подруги отправились курить на балкон. Я уже почти ничего не ел – итак живот был полный, как барабан. Мне теперь сильно захотелось трахаться с тётей Людой, но при маме к ней приставать было нельзя. Не в силах больше терпеть новую пытку, я воспользовался их отсутствием, тихо встал из-за стола, обулся в коридоре и осторожно выскользнул из квартиры.

На улице было темно и безлюдно. На площадке возле дома стояли дорогие, крутые иномарки, среди них лишь изредка попадались скромные отечественные «Жигули». Я прошёл за гаражи, где не так давно меня била ремнём мама. Здесь тоже не было ни кого. Но место было слишком открытое, мне оно не понравилось, и я углубился в заросли кустов и деревьев за последним рядом гаражных строений. Здесь царил полумрак. Узкая пешеходная дорожка тянулась мимо зелёных насаждений дальше, на пустырь. Из моего убежища, было отлично видно, всё пространство пустыря из конца в конец. Это позволяло мне вовремя заметить пешехода и спрятаться за кустами.

Я удовлетворённо хмыкнул и принялся сбрасывать на траву вещи. Вскоре я был совершенно голый, небольшой ветерок ласково обдувал моё тело и мне от этого было вдвойне приятно. Член тут же вскочил, как будто за этот вечер не ложился вовсе. Я принялся с вожделением мастурбировать, вспоминая во всех красочных деталях и подробностях, как не так давно ебал в большое очко свою любимую мамочку. Но, как я ни старался, быстро кончить не получалось.

Видимо, я слишком много выпил вина. Тогда я стал периодически менять места, дрочил и стоя, и согнувшись, и на четвереньках, фантазируя, что меня самого трахает в попку парень или взрослый мужчина. Под конец, устав стоять, я опустился на траву на колени, потом сел на задницу. Кончить не удавалось по прежнему. Я устал, к тому же хотел спать. Движения мои становились вялыми и не эмоциональными. Рука ходила по стволу писюна всё слабее и слабее, пока он не обмяк окончательно. Бросив онанировать, я расслабленно прислонился затылком к дереву и незаметно уснул…

Мама с тётей Людой, вернувшись в зал с балкона, не нашли меня за столом.

– А где Павлик? – встревожилась мама.

– Наверно, пошёл в туалет, – предположила хозяйка. – Не волнуйся, зая, сейчас вернётся.

Подождав немного, мама сходила в туалет и, удивлённая, появилась в зале.

– Там его нету, Люся.

– Ну, значит, он вышел на улицу, – сказала подруга.

– Но как же так? Вокруг незнакомый район, я ему не разрешала покидать квартиру, – проговорила потрясённая мама. – Что же делать, Люся? Нужно его разыскать.

Подруги быстро оделись и вышли на улицу. Где искать они не знали и принялись бесцельно бродить между многоэтажками. Не обнаружив пропавшего во дворе, они робко заглянули за гаражи. Там была сплошная угольная темнота – хоть глаз выколи. Дальше, за гаражами угрожающе чернела лесопосадка, и женщины испуганно отступили.

– Зая, нам туда идти не стоит, – предостерегающе тронула маму тётя Люда. Маму звали Зоя, но подруга почему-то называла её ласково «Заей» и маме это очень нравилось.

В темноте Людмила, вместо руки или спины – куда хотела положить ладонь – нечаянно коснулась маминой пухлой и мягкой попы. Она, точно обжёгшись, тотчас же отдёрнула руку и покраснела. Мама сделал вид, что ничего не заметила, но ей прикосновение подруги очень понравилось. Она согласилась с Людмилой, что идти за гаражи опасно и предложила позвонить в милицию. Выйдя на свет, подруги так и поступили. Мама набрала по сотовому телефону номер 020.

– Дежурный Заводского отдела милиции старший лейтенант Богатько слушает, –послышался в трубке довольно бодрый мужской голос.

– Алло, милиция? – торопливо зачастила в телефон взволнованная, хмельная от выпитого вина мама. – У меня только что пропал сын! Алло, на линии какие-то помехи… Вы меня слышите?

– Что значит пропал? Вы в этом уверены?

– Конечно! И вы ещё спрашиваете, – всплеснула руками мама. – Он ушёл из квартиры и не вернулся! Приезжайте скорее, я сейчас продиктую адрес.

– Подождите. Сколько прошло времени с момента пропажи?

– Сколько? – вопросительно уставилась на Людмилу плохо соображающая после выпивки мама. Подруга недоумённо пожала плечами.

– Минут двадцать или полчаса, – прикинув, сказала в телефонную трубку мама.

В ответ послышался тихий смешок старшего лейтенанта.

– Гражданочка, пока не пройдёт трое суток, можете нас больше не беспокоить по всяким пустякам. Ваш сын, вероятно, просто пошёл погулять, а вы поднимаете панику и готовы уже искать его с собаками!.. Ложитесь спать и выкиньте дурь из головы. Спокойной ночи!

В телефоне послышались короткие гудки. Мама в отчаянии нажала красную кнопку, дав отбой.

– Что он сказал? – с тревогой поинтересовалась Людмила.

– Сказал, что нужно ждать трое суток, а потом уже им звонить, – растерянно сказала мама. – Говорит, что Павлик, вероятно, просто пошёл погулять.

– А что? Вполне возможно, – поддержала версию старшего лейтенанта Богатько Людмила. – Может, ему зачем-нибудь понадобилось на улицу, и сейчас он уже вернулся и ждёт нас под дверью.

Мама в свою очередь согласилась с предположением подруги. Подумала, что хвативший вина Павлик, вероятно, сильно перевозбудился, у него опять встал… и он, воспользовавшись их временным отсутствием, вышел на улицу, чтобы где-нибудь подрочить в тёмном укромном месте. Мама и сама воспылала мгновенной, непреодолимой лесбийской страстью к своей подруге, тем более – масла в огонь подлило невольное прикосновение Людмилы к её попе. Мама окинула женщину обворожительным, многозначащим взглядом, лукаво подмигнула и, взяв под ручку, потащила её к дому.

– Ты права, Люся, пойдём быстрее к тебе и подождём Павлика в квартире. Тем более – нам есть чем с тобой заняться в его отсутствие…

Не знаю, сколько времени я проспал в роще: возможно прилично. Неожиданно меня разбудили какие-то голоса. Открыв глаза, я увидел пьяную дворовую компанию, которая случайно на меня набрела. Испугавшись, я тут же снова зажмурился, делая вид, что сплю. Хулиганистого вида парней было пятеро. Наткнувшись на спящего под деревом голого мальчишку, они опешили.

– Это ещё что такое? – удивлённо протянул невысокий, широкоплечий, мускулистый крепыш со стрижкой «ёжик», видимо, главарь.

– Кемарит… голый, – обступили меня пацаны, разглядывая и удивляясь не меньше верховода.

– Пьяный, наверно, или онанист, – предположил нагловатый, в кепке на глазах, верзила.

– Онанист – это хорошо, – многозначительно усмехнулся главарь компании, наклонился надо мной и начал трясти за плечо. – Эй ты, лох позорный, вставай, приехали! Сейчас мы тебя ебать будем!

От его слов я вздрогнул, открыл глаза и с испугом уставился на парней. Убежать от них я не мог: куда побежишь без одежды? Что они собирались со мной делать – было не ясно. Хорошо, если просто – выебут, как пообещали. А вдруг изобьют или вообще – покалечат?

– Ребята, пустите, меня мама дома ждёт, – принялся жалобно канючить я. Встал на ноги и закрыл двумя ладонями писюн.

– Что закрываешься, как целка? – презрительно глянул на меня верзила в кепке. – Ты почему голый, чувак? Дрочишь на баб или пидор? Признавайся!

– Да, – кивнул я понурой головой, согласный на всё, лишь бы не тронули.

– Что «да»? Дрочишь или пидор? – настаивал верзила.

– А тебе не один хуй, Мурый? – с усмешкой глянул на сообщника главарь, во рту у него при этом ярко вспыхнула золотая фикса. – Не видишь – пассажир надрочил очко и ждёт когда его оприходуют по полной программе… Хочешь в жопу, убогий?

– Хочу, – чуть слышно пролепетал я. В этот момент я и правда сильно захотел, чтобы меня эти парни трахнули по очереди в попку. Стало даже интересно: выдержу ли пятерых? Тем более, я давно уже об этом мечтал – и вот удобный случай, наконец, подвернулся.

– Гляди, пацаны, а он, в натуре, точно – петушок! – засмеялся верховод шайки. Вытащил из ширинки член и поманил меня пальцем. – Иди сюда, дохлый. Отсоси для начала у меня, а мы посмотрим, на что ты способен. Ну, живо стал на колени и зачмокал, не то дам в глаз – больно!

Я предусмотрительно не стал дожидаться, когда главарь осуществит свою угрозу, голый опустился перед ним на колени и принялся с жадностью сосать его налившуюся дурной кровью, большую шляпкообразную залупу. Как ни странно, мне это очень понравилось. Я постепенно возбудился и сам: от его стонов и скольжения хуя во рту мой небольшой писюн сильно напрягся и стал подниматься. Парни, с интересом наблюдавшие за необычной сценой, это заметили.

– Ты гляди, а у него встаёт!

– Натурально – пидор опущенный.

– Надо его – на кукан насадить. Загнать «лысого дурака» под кожу!

Мне было всё равно, что говорили, осклабясь, возбуждённые зрелищем мужского минета парни. Мне было хорошо и это

– главное! Я быстро довёл здоровый, толстый хуй главаря, палкой торчавшего у меня во рту, до высшей точки эрекции.

Мой член тоже стоял так высоко, что ощутимо упирался головкой в живот. Главарь во всю орудовал своим органом в моём рту, посылая палку туда сюда. Причём скорость возрастала, по мере приближения эякуляции. Я с содроганием ожидал извержения его спермы, которая должна была наступить с секунды на секунду. К моему члену тоже подкатывало, хоть я к нему даже не прикасался. Вот главарь увеличил темп ебли до максимума, задрожал всем телом, схватил меня руками за голову и крепко прижал к своему паху.

Его разгорячённый большой хуй глубоко вошёл в моё горло, я закашлял от неожиданности, стал задыхаться, меня чуть не вырвало, изо рта обильно побежала слюна. В этот момент парень громко вскрикнул, дёрнулся что есть силы, воткнул хуй ещё глубже в мою глотку и стал бурно кончать. На меня тоже накатила какая-то сладостная волна и, не смотря на не прекращающийся кашель и текущие изо рта слюни, из моего писюна вдруг с силой брызнула высокая горячая струя белой спермы, обливая мой живот, голые ноги и брюки сексуального партнёра.

Главарь, всё ещё сладострастно постанывая, дождался, пока из его хуя всё стечёт в мой рот, дал мне хорошенько вылизать залупу, удовлетворённо крякнул и спрятал в штаны агрегат. Во время сеанса он даже не спускал брюк. Увидев на них следы моей сдрочки, разозлился, заорал, вылупив как сумасшедший глаза, жестоко ударил кулаком в нос. Я упал, обливаясь кровью, закричал от боли и ужаса. Верзила в кепке, которого звали Мурый, решительно дёрнул главаря за плечо:

– Хилый, не трожь пацанчика! На хрена? Ты получил кайф, а мы? Как его теперь ебать, в кровянке?

Компания дружно поддержала Мурого, и главарь, матерясь, отошёл в сторону. Бить меня больше не стал, хотя руки чесались. Меня перевернули на спину, велели зажать нос пальцами и полежать так некоторое время, пока не остановится кровь. Я так и сделал. Продолжая плакать от боли и жалобно скулить от страха, всё же был им благодарен за то, что спасли меня от кулаков Хилого. За это я готов был дать в попку каждому из них, пусть получат удовольствие. И я – тоже.

Дождавшись, пока у меня прекратила идти кровь из носа, верзила по кличке Мурый приказал мне подойти к нему, спустил брюки вместе с трусами до колен и сунул свой вялый, немытый писюн в мой рот. Я пососал его немного, но он не вставал. Вытащив изо рта, я оттянул кожу с головки и стал возбуждать его языком и губами. Член моментально вскочил, и Мурый стал меня ебать в рот. Ощущения были новые, и мне это тоже понравилось. Не доводя дела до оргазма, верзила развернул меня задом и умело вошёл хуем в мою попку.

Я вскрикнул от боли и неожиданности. Но Мурого разобрало, и он быстро-быстро орудовал во мне своим длинным, вытянувшимся до невозможности хуем. У меня тоже стоял, и я чувствовал, как постепенно подступает оргазм, как и во время минета главарю компании. Острое удовольствие усиливала мысль, что меня трахает в зад парень, как настоящую, голую и покорную, похотливую девчонку-давалку. Я полностью был во власти своего любовника и ощущал себя настоящей девчонкой. И радовался этому, потому что пассивная роль меня больше всего удовлетворяла и возбуждала.

Мурый с удовольствием меня трахал, при этом стонал и корчился, скрежетал зубами и ласково похлопывал ладонью по моим мягким оголённым ягодицам. Я, войдя в роль маленькой шлюшки, соблазнительно вертел попой, тоже стонал, подражая страстным девичьим стонам, называл партнёра «милым» и «любимым». Писюн мой стоял и я быстро надрачивал его правой рукой. Удовольствие было неописуемое. Я уже не просто стонал, а визжал, никого не стесняясь.

Извивался, как маленькая блядь, нанизанный на толстую, горячую, твёрдую, как камень, палку Мурого. Вскоре верзила с громкими криками, конвульсивно дёргаясь всем телом, бурно излился в меня, и я вдруг почувствовал себя слабой, покорной девчонкой, в которую сильный и грубый мужчина-самец выплеснул свою сперму для продолжения своего рода.

Потом меня трахали трое парней – бригада Хилого. Один – в растянутое хуем Мурого очко, и двое, поочерёдно меняясь – в рот. Кайф был ещё улётнее, чем до этого. Наглотавшись до сыта чужой спермы, я отсасывал у них с особым наслаждением, и в попку давал умело – мне это тоже нравилось. Я решил, что это совсем не страшно, и если парни не будут больше меня бить – быть педиком и хуесосом не очень плохо!

Когда все получили свою порцию удовольствия, слив в мой рот или попу лишнюю, давившую на мозги, сперму, главарь по кличке Хилый приблизился ко мне со сжатыми кулаками. Он явно намеревался меня бить, и я, сидя голый на траве, весь мокрый и липкий от сдрочки, которой пацаны меня облили во время ебли, жалобно заплакал и стал просить главаря не делать этого. У меня и без того опух и болел нос, который он мне чуть не сломал вначале.

– За что ты меня? Я ведь сделал всё, что вы хотели, и ещё сделаю, только скажите, – умоляюще глядя снизу вверх на широкоплечего, мускулистого крепыша, говорил я плаксивым голосом.

– За то, что ты пидор опущенный! – зловеще прошипел фиксатый главарь, стоя надо мной и намереваясь врезать ногой по физиономии.

Поняв, что пропал, и он мне сейчас разобьёт лицо или выбьет зубы, я подполз на коленях к Мурому и крепко обхватил тонкими худыми руками его ноги.

– Пожалуйста, заступитесь за меня, я всё-всё для вас сделаю, – взмолился я и принялся униженно целовать его грязные, горькие от пыли кроссовки.

– И верно, Хилый, что пристебался к петушку? – снова вступился за меня верзила в кепке по кличке Мурый. – Он отсосал у нас, очко подставил, – теперь он наш. Можно и дальше использовать, а тебе лишь бы мослами помахать… Правильно я базарю, пацаны? – обратился он за поддержкой к притихшей бригаде.

– Законный базар, Мурый, – охотно согласились парни. – Пусть он теперь нам послужит, этот жопошник… Тем более сосёт классно – не каждая тёлка так умеет.

– Козлы позорные, не по понятиям это, – принялся доказывать взбунтовавшейся бригаде главарь Хилый. – Не просекаете, тему? Так я за базар отвечаю: один раз – не пидорас, да! Потому что опускают ещё не пидора… А во второй – он уже петух, и кто притронется к нему – сам под шконкой закукарекает! Зашквариться хотите? А на кичу попадёте, думаете, там не предъявят? Хуй угадали – там всё про всех знают. Сразу на законном месте возле параши пропишут!

– А откуда ты знаешь, Хил, что пацанчик до твоей елды чистым был, и его перед этим не петушили? – рассудительно парировал Мурый. – Так что и ты, если что, – зашквареный, знай! И в твоих интересах – помалкивать среди братвы о пидоре. Не хочешь его больше ебать – гоняй в сортире Дуньку Кулакову, а мы с пацанами будет этого петушка втихаря пользовать… Ты согласен, убогий, быть нашей пацанкой? – обратился ко мне по блатному верзила в кепке.

– Конечно, согласен, дяденька. Я на всё теперь всегда согласный, только не бейте, – ещё крепче прижался я к его ногам, сиротливо белея в темноте беспомощным голым телом. Я был готов быть их пацанкой, рабом, жопошником, хуесосом, – вообще всем, кем прикажут. И самое удивительное, мне ничуть не было стыдно за своё падение и унижение. Наоборот – я получал огромное удовольствие от всего, что происходило в этот сумасшедший, фантастически сказочный вечер.

Так я потерял неприкосновенную мальчишечью девственность и в одночасье стал похотливой и беспринципной, готовой на всё уличной потаскухой…