Большая перемена - 2

Две недели Сашка не показывался на глаза.

Если раньше я время от времени случайно встречала его у почтового ящика или в районном гастрономчике, то после случая на балконе он как сквозь землю провалился.

Я тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Во-первых, я была в хороших соседских отношениях с его родителями. Мне бы очень не хотелось, чтобы они узнали о том, что произошло. И, самое главное, уголовную ответственность за совращение малолетних еще пока никто не отменял. Зудящей занозой сидела в мозгу совестливая мысль, что все-таки я сделала все неправильно. И нужно было сдержаться, отправив его получать первый сексуальный опыт к сверстницам. Совесть заедала. Когда стало совсем невмоготу, сделала еще одну ошибку – вывалила это все подружке.

— Тоже мне, Лера Кудрявцева с плоскими сиськами! – Светка, как обычно, была обескураживающе пряма. – Ты чего, мать, совсем мозги потеряла?!

— Ой, Свет, не нуди. Самой тошно.

У тебя же, у взрослой дылды, ребенок вот-вот такого же возраста будет! Ты уже должна уметь справляться в таких обстоятельствах. Этот твой Саша, он кто – красавец? Брэд Питт?! Или бриллиантами тебя засыпал?! Первый встречный малолетка попросил поебаться – а ты сразу же ноги раздвинула! Кошмар!!

— Да не трахались мы с ним! Я же тебе рассказывала. И не мой он совсем. Отстань!

— Ну… И слава богу! Остались еще признаки интеллекта! – Светка ругала меня еще минут тридцать.

После такой эмоциональной взбучки я еще раз подумала о том, что случилось, и решила для себя твердо – все, этого больше не повторится. Малолетний мальчик останется навсегда милым соседским ребенком, и не более. Все.

На душе полегчало, произошедшее понемногу забывалось в рутине обычных дней. Лето заканчивалось, а я решила загореть под негритянку. И каждый день решительно реализовывала свое желание.

В душе было интересно смотреть, как контрастными пятнами на загорелом теле белели груди. Не принято у нас загорать без купальников, что уж поделаешь. Еще одно белое пятно – внизу живота. Черный треугольник волос еще сильнее подчеркивал белизну незагоревшей кожи. А сзади? В зеркале отражалась темно-коричневая спина и белые ягодицы.

— Да уж, - подумалось, - Тель-Авив – город контрастов.

Увлеченная разглядыванием в зеркало своего шоколадного загорелого тела, ну и, в придачу, незагорелых его участков, я не сразу среагировала на звонок в дверь.

И кого только черт принес так поздно?! Звонок был настойчивый.

Если Семку разбудят – убью сковородкой! - Подумала я, спешно наматывая на мокрое тело полотенце.

Я рванула к двери с яростным желанием не дать незваному гостю позвонить еще разок. Крик негодования застыл у меня в горле. На пороге стоял Сашка и виновато улыбался.

— Можно к тебе?

Внутренний голос возопил: захлопни дверь без всяких объяснений, вытирайся и ложись спать! Но я, как невменяемая, как зомби открыла дверь пошире, попятилась, переступая босыми ногами, и впустила подростка внутрь.

Сашка прошел внутрь и сел на софу перед телевизором. Несколько минут мы молчали.

— Можно колу?

Я молча пошла к холодильнику, налила булькающего яда из пластиковой бутылки, вернулась в салон и протянула ему стакан. Когда он брал стакан, наши пальцы соприкоснулись. Меня как током пронзило, и я инстинктивно разжала пальцы. Стакан взорвался о плитку пола, осколки метнуло по всему салону, а брызги колы долетели мне аж до шеи. Проклиная все на свете я поплелась в душ.

Когда отмывшись, я снова вышла из ванной, Сашка уже успел собрать крупные стекла, а мелкие метелкой заметал на совок. Щетина метелки жвакала колой, коричневые следы-разводы оставались на светлом полу. Я выхватила совок из его рук и наши пальцы снова соприкоснулись.

Убрав и домыв все, мы решили посидеть немного на балконе, подождать, пока высохнет пол. Сашка сел на качели в углу балкона, а мне ничего не оставалось, как сесть на пластиковый стул напротив него. Еще один стул я пододвинула перед собой и положила на него ноги. Устала. Балкон маленький. Мы сидели близко. Если бы он начал раскачиваться на качелях – он бы меня задевал.

Я закрыла глаза и расслабилась. Несколько минут мы так и сидели, и наслаждались ночной прохладой. В еле слышный шум прибоя врывались гудки нетерпеливых машин. Город без перерыва.

Когда я открыла глаза, то невозможно было не заметить что Сашка с интересом разглядывает меня, закутанную в полотенце, залитую светом луны и неоновой рекламы.

— А у тебя красивые колени, - сказал вдруг он.

— Сама знаю, - пыталась отшутиться я. - У меня еще и пятки красивые.

— Я серьезно.

По выражению его лица я поняла, что он и не пытается шутить.

— Мне так нравится на них смотреть. На колени твои. Когда я это делаю… Смотрю на них… Они мне напоминают, как бы это сказать,… колени моей мамы, или моей старшей сестры. Я обожаю на них смотреть. Просто смотреть. Как ты их сгибаешь, или просто так, вот как сейчас, когда они без движения.

— Да что ж интересного в коленях, - сделала я еще одну попытку перевести все в шутку.

Но он не дал мне продолжить.

— Ты не понимаешь. Они такие прекрасные, что я не могу взгляд отвести. Просто эталон красоты.

Квинтэссенция изысканного эротизма. Я так редко их вижу. Но сейчас, когда они так близко... Очень близко… Я просто не могу наглядеться. У меня внутри аж все замирает. И я представляю колени мамы. Я представляю, как я их трогаю. Ладонью трогаю мамины колени. Я представляю как я их лижу. Языком. Как я облизываю колени моей мамы. У меня просто дыхание останавливается. По-моему, он действительно был близок к обмороку.

Минут пять мы сидели молча, он тяжело и прерывисто втягивал воздух и пялился на мои голые ноги.

— Знаешь, что мне еще нравится у тебя?

— Угу, могу догадаться.

— Нет, я серьезно. Ты не можешь знать.

— Ну, скажи мне.

— Мне еще нравится смотреть… на твои подмышки.

Мальчик сидел напротив и еле дышал. В неоновых отблисках ночи было заметно, что он смертельно бледен. Я испугалась, что он потеряет сознание.

— Мне так нравится смотреть на твои подмышки... Ты просто как статуя греческого античного мастера, с поднятым над головой кувшином. Но я так редко вижу твои подмышки. Только если повезет. Ничего нет красивее.

— Подмышки даже красивее коленок?

— Конечно красивее. Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь!.. Вот если бы ты могла бы мне показать подмышки сейчас – не было бы счастливее человека на свете.

— Ты шутишь.

— Никаких шуток. Просто мечта вечера.

Я подняла руки над головой. Он смотрел на меня и, о боже, по всему его телу как судорога проходила. Он явно наслаждался. Просто кайфовал.

— Не могу я долго сидеть вот так вот хенде хох, - я опустила руки.

— Пожалуйста, еще немного! – умолял Сашка, жестом руки желая приподнять мне руки.

Но до меня он не дотронулся.

— Хорошо ж, - я снова приняла позу кариатиды. Пусть пялится на мои подмышки, если ему так нравится.

— Знаешь, что мне еще нравится?- Заявил Сашка через некоторое время.

— Я боюсь даже предположить.

— Мне нравится смотреть на твои родинки.

Я молчала. Что-то в откровениях мальчика заставило меня заволноваться. Самой задышать глубоко. Но что же, что?

— У тебя столько родинок на руках и на спине. Я никогда не видел, чтобы у женщины было столько родинок. Это просто как звездочки на небе. Просто мечта – увидеть все родинки на твоей спине. Я бы кончиками пальцев прикоснулся бы к ним. Я бы даже боялся обжечься – они же как звездочки и должны быть горячими. Но они такие манящие. Такие влекущие. Это просто мечта моей жизни.

— Ты умеешь взволновать женщину… - Боже, что я говорю, и что он там умеет, что он знает! Ты еще потеки тут при нем, под его лопотание, ужас тихий.

— Твоя спина, загорелая такая, с белой полосочкой от завязки купальника. Вся в родинках, в темных, больших, и маленьких тоже. С прядкой волос, которая спадает на верх спины, нежная шея. И родинки. Много. По всей спине. Сверху до низу. Как я хочу это видеть. Смотреть. Долго. И понимать что не я один владею этой красотой. Что твой бывший муж тоже видел все эти родинки. Что твои любовники лизали твои родинки. Сколько их у тебя было? Десять? Двадцать? И все смотрели на твою спину. И все лизали.

Я повернулась к мальчику спиной. Просто развернулась на стуле и повернулась. Ослабила чуть-чуть полотенце. Край его соскользнул вниз. Я сидела повернувшись к нему голой спиной, прижимая полотенце к груди. Что он там делал сзади – я не видела.

— У тебя столько родинок. Ты такая прекрасная. Дай же мне насмотреться. Вся такая шоколадная. И попа белая.

Я встала и отодвинула стул.

— Бо-о-оже, какая же ты красивая. Со своим загаром. И у тебя попа такая толстая. Тебе надо макароны меньше кушать. Да-да. Кушай меньше макарон – и никто не будет пялится на твою попу. Такую толстую. Какая же она толстая. И красивая. И тоже вся в родинках. Как и спина... Какая же ты вся красивая... Просто сказка какая-то. Я сразу представляю попу моей мамы. Как она переодевается и ее попа торчит. Вот как твоя сейчас. И я так хочу лизнуть ее. Там, где незагорелое. Облизать все родинки. А ты можешь подвигать ею? Потруси немного.

Я сделала, что он просил...

— О-о-о!. Ты просто сказка. Вот это картина!!! Какая срака у тебя! Вся белая. Спина загорелая – а срака белая. И жирная. И трясется. Это так красиво. И как она двигается. Что ты со мной делаешь. Своей белой сракой. Еще, еще, еще. Тряси.

Я отпустила полотенце. Оно упало на пол балкона. Наклонившись, я раздвинула ягодицы.

— Ого-го. Вот это очко! Вот это ты даешь. Да, да. Брить только там нужно и будет лучше видно. Такая белая срака и такое очко! Просто мечта поэта. Да!!!

Я наклонилась еще сильнее.

— Да, да, да. Гладь себя. Гладь свою пизду волосатую, гладь! Теки сучка. Теки себе на пальцы и гладь себя. И очко тоже. Да, так. Пальцем, пальцем, так. Гладь себя. Боже, какая жирная белая срака, вся в родинках. И какое очко! Ты просто красавица. Да. И теки сучка, теки сучка! Быстрее гладь себя! Сильнее! Гладь свою пизду вонючую, гладь!!! Да. Сильнее. Да, да, да, да… У-у!

Тонкой полоской сперма брызнула мне на спину, следующий залп до меня не долетел. Сашка хрипел и стонал сзади меня.

— Ы-ы-ы!!! - Выл он, выдавливая на пол балкона последние капли семени.

Я почувствовала его руку у себя на спине. Всей пятерней он размазал мне сперму по лопатке, по руке, потом провел рукой вниз и растер сперму по попе. И вдруг молча метнулся к выходу.

Я стояла на балконе наклонившись, одинокая в лунном свете, и пальцем втирала удовольствие в низ живота. Натягивала и растягивала теплую волну наслаждения не в силах остановиться. Я ускоряла движения, сосредотачиваясь на одном месте, на милой горошинке страсти. Хотелось мне сегодня так.

Не шлепать ладонью, а именно легонечко, так нежненько этот теребить этот расточек наслаждения. Затаить дыхание и чувствовать как организм волнами реагирует на мои движения, сменить ритм и направление, вернуться, снова сменить, быстрее, и быстрее. Еще. И ах, только б не крикнуть. Ах. Ах…

…

Надо уходить с балкона. Сашкина сперма неприятно стягивала кожу на спине. Быстрее в ванну.

Это еще не конец истории.

Приятно будет узнать ваше мнение bianabiana@rambler. ru