Дырявино счастье...

Дырявино счастье…

Дебелая жопа сладко стонала,

Всегда, когда в свой анал давала,

Давала летом, давала в ненастье,

И в этом давании видела счастье.

В ней были мальчишек, прыщавых, хуйки,

В неё изливался любой старый хер,

Огромные члены созревших мужей,

Бутылку вбивали, и «Жопа налей! »

Звучало в компаниях ёбарей странных,

Любителей жоп и их дыр засраных.

Драли её и в кабинетах,

Где отражалась она на портретах,

Драли в избе, и в садовом домишке,

В дому сумасшедшем огромной елдою,

При малом совсем сексуальном умишке,

И даже дали задроченному местным бабьём

Конишке, что уже перестал быть конём.

Но впёр и он ей, обнимая копытами,

Спустил очень быстро в дырку разрытую.

Дома она ублажала соседа.

Он её драил рукой,

Сиськи больно сжимая при этом,

И приводил иногда таких же слабых в стоячке друзей,

И веселились они, со стаканами стоя, -

Удивляла жопа своей втулкою -

С краснухой вгоняя бутылку: «Жопа налей! »,

Она наливала, качая булками,

Потом ради смеха и просто понта,

Враз принимая сразу по два,

Не уставала давать дыра.

Натёртой трудясь пиздой и работая ртом,

Выменем хуи поднимая, мечтала о том,

Чтобы в дыре с нескончаемым пылом,

Хуёв по двадцать за вечер ходило…

И вот прапор, знакомый, в анальных делах зная толк,

Тайком приволок пышнотелую в полк.

И так из казармы в казарму, плывя на хуях,

Познала всё, что было в мечтах,

И в дырки всадили однажды три члена,

Три хачика - в жопу, в пизду - три чечена,

Её проебав, обозвали засранкой

За кровь, что сочилась из маленькой ранки,

Которую сделал, колено впихав, уходя,

Зам по тылу командира полка…

Потом её тёрли на нарах гаупвахты

И те, кто сидел, и что были при вахте…

Оттуда с забитым в дыру сапогом,

Как прапор сказал,

Её голышом сволокли на вокзал…

Был праздник недельный у всех бомжей,

Жопа помнит в дырах во всех их вонючих ежей.

Потом, опустив меж двух половиц

Сиськи отдали сосать

детишкам ебущихся проводниц,

Оставив сверху лишь обхватанный таз,

Из дырки сделали унитаз,

В него кто хотел, что хотел и сливал,

Кому было надо - туда плевал,

Иногда приводили пьянчугу запойного,

О жопе такой он не мечтал,

Дыру хуём, узловатым, своим прочищал,

Затем, подумав, что с жопою сотворить,

Решили на столбик оградки её насадить…

Сняли менты, и не видя увечий,

Домой повезли, где резвились весь вечер.

Рвали и рот, и пизду, отдавая дань сиськам,

Особо узбек один сильно тискал,

И всё приговаривал: «Ай, какой сиська,

Жалко разорвана жопа и писька,

Так бы в жена взял, такой полный женщин,

Я бы пока на служба ходил,

Мне бы калым приносил весь аил»…

Теперь вновь умыта, в халатике жопа,

Ждёт, когда к обеду начнётся работа –

Придут деды, будут щупать и мять,

Слюнки пускать на толстую блядь,

Прибегут пацанята, чуть не с детсада,

Будут хватать полушария зада.

Хуйки запускать в пизду и ручонки.

Потом придёт подросток – ещё мальчонка,

Хуй у которого вырос такой,

Что уже ему мало радости

Со старой, пухлой иметь дело пиздой,

И как недавно дедок подсказал:

«Чтоб проебать эту добрую тётю,

Надо ей заходить в анал…» , -

Ставит любимую даму раком,

И от засосов, перейдя к настоящему,

Полюбовавшись на гладкую сраку,

Вошедшую в сладостной ебли пору,

Толкает свой дрын в большую дыру…