Фазы Луны

О, если бы ты был моим близким родственником,

прошедшим через все, что я прошла!

Тогда я могла бы выразить свою нежность к тебе на публике,

и никто не осуждал бы меня за это.

О, как прекрасны прикосновения твои, дорогой брат;

они лучше вина, а запах мастей твоих превосходит все ароматы!

Ис 4.8

Новолуние

Монастырь выглядел очень скромно: стены облупившиеся кирпичи, дверь в трапезную кривая и шатающаяся.

Я подозвал одну из монахинь возле входа.

— Где я смогу найти сестру Иринею? - спросил я.

— Лучше спросить у настоятельницы. Иринея обычно работает на огороде в это время. Там она и указала рукой на другую сторону забора.

Спина женщины в безформенном монашеском одежде, склонившейся над грядкой с морковью, не выглядела знакомой.

— Люба? - спросил я. - Это ты?

Она выпрямилась и повернулась ко мне боком. За время, которое мы не виделись, она сильно изменилась. Тонкая сеть морщин покрыла ее потемневшее лицо, губы стали тоньше и немного искривились. А глаза... глаза опустели и наполнились безразличием.

— Так это ты? - прошептала она. - Долгий путь до сюда. Зачем?

— Я уезжаю надолго, возможно. Приехал проститься.

Она повернулась и медленно пошла к маленькому полуразрушенному часовенчику без двери и окон. Я последовал за ней.

— Зачем? - повторила она, оглядываясь. - Мы уже прощались. Затем спросила: - Ты умеешь молиться?

— Нет, но я не для этого здесь.

— Я спрошу настоятельницу, можно ли нам разговаривать.

— И ты все рассказала при исповеди?

— Не все так просто. Я очень боюсь. – Она склонила голову и сжала руки на груди, будто уже читала молитву. – Но важно рассказать все. Теперь я невеста Христова. Но у меня нет сил. Если ты можешь молиться, помолись за мою душу.

Я не мог больше смотреть на нее, на ее жалкую скорбную фигурку, на безнадежно опущенные плечи. Горькая комка подкатила к горлу. Я упал перед ней на колени.

— Прости меня, Люба, прошу…

 

Немесия

Это произошло около года назад. Люба — моя полная сестра (так получилось по отцу), она младше меня всего на несколько лет. Мы уже не такие молодые люди — у всех есть взрослые дети. У Любы была замечательная счастливая семья, любимый муж, двое детей. И внезапно этот «любимый муж» ушел от нее. К другой женщине. Сказал, что больше не хочет проводить свою жизнь в мещанском стиле. Что его новая партнерша талантлива в музыке и даже умеет сочинять стихи. Идиот!

Люба была сокрушена этим разрывом, который пришел для нее полной неожиданностью. Жизнь остановилась. Она надеялась, верила, что все можно как-то исправить, она готова была простить. Но он так и не вернулся, только за своими вещами. А потом потребовал развода. Потом женился и уехал за границу к родственникам новой жены. Конец.

Но Люба не могла привыкнуть к этому положению дел. Работа тоже не помогала, хотя была временная. Все разговоры с ней всегда сводились к ее бывшему Володе, идиоту редкому — как можно оставить такую женщину? У Любы от предков достался особый восточный облик: длинные черные волосы, спускающиеся ниже плеч, прямая осанка с высокой грудью, узкий прямой нос и самое главное, слегка миндалевидные карие глаза.

Когда мы общались с отцом и матерью моей партнерши, долго рассуждали о том, как ей можно помочь. Но ведь что поделаешь? Когда дети выросли и основали свои семьи, можно начать новую жизнь. Особенно, если старая уже разрушена. Важно забыть прошлое и найти нового жизненного партнера.

Я проводил поиск среди своих знакомых в поисках подходящего кандидата. Это сложно, если все твои знакомые за сорок. Или они уже женаты давно, или холостяки со своим укладом. Но мне повезло: я вспомнил одного врача из Хайфы, который живет одиноко и у него мало знакомых и друзей. Его жена ушла от него много лет назад, а он так и не нашел себе пару. Вся его жизнь - это редкие поездки в Москву к друзьям или к его взрослой дочери, которая живет в Италии. Это то, что нужно! А вдруг? Правда, я раньше не сводил людей, но почему бы и нет?

Так возникла мысль встретить их на болгарском курорте в Созополе. После развода мне достался большой дом с садом и бассейном. Там всегда было много места для гостей, поэтому я часто приглашал друзей и родственников провести несколько недель у моря. И Люба, и Леня уже были у меня раньше, но они никогда не пересекались друг с другом. Но теперь я договорился с Леней, чтобы он приехал в начале июля, а Любу я взял с собой, когда сам отправился в Болгарию за неделю до этого. Я надеялся, что две недели вместе будет достаточно для определения своих чувств. Почему я так думал - объяснить сложно.

В аэропорту Варны я, как всегда, арендовал автомобиль, и мы отправились домой. В самолете и во время поездки Люба была молчалива. Она была углублена в свои мысли и не обращала внимания на красивые пейзажи за окном. Я старался развеселить ее разговорами о планах отдыха, о прогулках по окрестностям, о разнообразных вкусных блюдах, которые можно попробовать в местных ресторанах, но большую часть времени она отвечала коротко.

Вечером мы сидели на веранде с видом на бассейн, и я предложил ей попробовать мое любимое красное вино.

— Ты здесь замечательно проводишь время, — сказала она, глядя на играющий свет на поверхности воды. — Было бы замечательно, если бы Володя тоже был здесь. Ему бы это понравилось...

— Люба, пожалуйста, не надо. Есть жизнь без Володи. И она есть рядом с тобой! Открой глаза, вокруг столько прекрасного, что тебе может понравиться. Просто выйди из своей скорлупы!

— Ты не понимаешь, Петя. Мне психолог говорил то же самое, но и он не понимает. Мне очень трудно. Я чувствую себя очень одинокой. Мне грустно. Вот что я испытываю. У меня нет места для радости в жизни.

— Ладно, хорошо. Без радости. Давай допьем вино, а потом мы обновим бассейн — первый заплыв в этом сезоне. Ты умеешь плавать, правда?

— Конечно, умею.

— Иди переодеваться. Увидимся через пять минут.

Я наблюдал за ней, потягивая вино. Люба вышла на веранду в теплый летний вечер и медленно спустилась по ступенькам в бассейн. В голубом свете виднелась ее фигура в купальнике — уже не юная, но все еще стройная с изящными формами бедер и плечей. Узкая шея с первыми признаками старения и небольшими морщинками под подбородком была видна благодаря прическе. Она выглядела мягкой, женственной, уязвимой. Я старался смотреть на нее глазами Лени, предполагаемого жениха.

— Прекрасно, поверьте мне, прекрасно. Этот Володя - полный идиот! - подумал я.

Она немного замедлила, а затем с тихим криком бросилась в воду.

— Ты почему сам не идешь? Размышляешь?

— Нет, я сейчас пойду на гонку с тобой. - И я последовал ее примеру. - Давай-ка соревноваться: кто быстрее. Я даже дам тебе фору в четыре метра.

И мы начали плавать, разбрызгивая руками голубые волны. Она плавает так же хорошо, как и я, поэтому фора не помогла мне нагнать ее.

Когда мы выбрались на берег и отдышались, я заметил, что ее глаза оживились немного, движения стали быстрее и даже на губах появилась улыбка, чего раньше не было никогда.

— Ну может быть дела пойдут лучше, подумал я.

Было уже поздно и я предложил нам обоим отдохнуть до завтра, особенно учитывая то, что за нами был долгий утомительный день путешествия.

— Спокойной ночи, - она поцеловала меня в щеку, как обычно, и направилась в свою спальню.

— Пока, до завтра. Если тебе потребуется что-то, просто позови меня, - ответил я.

Ночь оказалась жаркой, почти тропической, как летом бывает здесь. Полная безветрие. После душа, который немного освежил меня, я вышел на балкон своей спальни на втором этаже, чтобы подышать свежим воздухом. Может быть удалось бы заснуть. Но сон не приходил - из-за жары и влажной задушливости. Огни в саду были выключены и на меня глядели темные силуэты кустов под светом мерцающей луны. Ни единого порыва ветра.

Мне показалось, что я услышал какой-то чужой звук в доме. Воров здесь не было и не бывало, но иногда забредали небольшие дикие животные: ёжики, змеи или бурундуки.

Надев халат, я решил осмотреть дом на всякий случай. У порога спальни Любы я снова услышал неясный звук. Ее комната находилась рядом с моей, но на другом этаже.

Осторожно приоткрыв дверь в ее комнату, чтобы не разбудить ее громким звуком, я заметил ее фигуру под простыней в тусклом свете из окна. Она лицом уткнулась в подушку и крепко ее обнимала. Подушка трепетала, и снова доносились эти шепелявые звуки, которые она пыталась заглушить.

Я подошел и сел рядом на кровать, положив руку на ее голову. Она даже не пошевелилась, не отодвинула лица.

- Моя бедная сестричка, - тихо произнес я. - Как мне помочь тебе? Что у тебя болит?

Наконец она оторвалась от подушки и взглянула на меня. Все было опухшим от слез: нос, губы, даже щеки; под глазами темные круги. Грустное зрелище.

- Душа, душа болит, Петя, - прошептала она, вытирая слезы краем простыни. - Я думала, что когда дети вырастут, нам больше не придется за ними беспокоиться и мы будем жить друг для друга. В любви и согласии. Путешествовать вместе или просто разводить что-то на даче. А где все это? Я хочу ласки и добрых слов... Как мне жить без этого? Знаешь, иногда я уже чувствую себя старой женщиной, да еще хуже: они хоть старые, но все еще стремятся жить. А мне и самой не радостно жить. Ой, как больно...

- Обещаю тебе, сестричка: я сделаю все возможное для тебя, чтобы ты перестала страдать и продолжала жить. Неважно, какие это будет усилия.

— Ты, действительно, поможешь мне?

— Да, конечно. А сейчас попробуй заснуть. Завтра будет новый день, и он обязательно станет лучше, чем сегодня.

— Я постараюсь, правда постараюсь. Поцелуй меня перед сном, как он это делал Владимир?

— А как он это делал?

— В губы.

— Спокойной ночи, малышка. – Я коснулся ее влажных раздутых губ и почувствовал горячий пульсирующий поток крови. Она перекинулась на спину и закрыла глаза. Я вышел из комнаты.

Через час я все еще не спал и вышел в сад, чтобы заглянуть на нее через открытое окно спальни. Она лежала на спине, а грудь слегка поднималась под простыней.

Первая половина дня

Было уже второе полуденное время – самое жаркое время дня. Солнце ушло за дом и веранда оказалась в тени. Но все равно было жарко от раскаленных каменных плит вокруг бассейна. Мы сидели на шезлонгах и наслаждались холодным белым вином, которое было налито в высокие бокалы.

— Все время я чувствую, что моя жизнь не полная, что-то потеряно, - говорила Люба. – Кажется, что сейчас Владимир войдет сюда, улыбнется своей доброй улыбкой и спросит что-нибудь незначительное. И когда я засыпаю или просыпаюсь, мне кажется, что он рядом со мной. Почти ощущается его движение рядом со мной. И я всегда жду его прикосновения, нежного и ласкового, как только он умел это делать. Не осуждай меня за то, что я вчера плакала – я просто не могу сдержаться, когда испытываю такие чувства.

— Зачем мне осуждать тебя? Я в общем-то понимаю тебя. Я понимаю твою тоску и ожидание. Но есть одно, чего я все-таки не могу понять: где твоя здоровая злость? Ведь он не только говорил тебе ласковые слова, но и изменял, и не раз – по моим сведениям. И ты так легко готова простить его?

— Да, я готова, наверное. Мы так прекрасно проводили время вместе, было весело и дружелюбно. Я заботилась о нем, и он о мне. Я была бы счастлива, если бы он вернулся. Готова делать все, стирать носки, убираться и поддерживать чистоту в нашей квартире – все возможное. Но теперь я не желаю делать ничего. Я презираю себя за то, что развела такую пыль, что грязная посуда на кухне уже испускает запах. Нет, я не хочу возвращаться в такой дом.

— Но возможно, он больше никогда не вернется, ты понимаешь? И что ты будешь делать?

— Не знаю, я даже не хочу представлять себя одной. Ведь я всего лишь женщина. Иногда мне нужны ласки; без этого я чувствую себя очень старой и ненужной кому-либо. Мне так одиноко.

Она опять начала плакать. После некоторой паузы я спросил:

— Ты и Володя хорошо подходили друг другу, как муж и жена?

— Да, конечно! Когда он прикасался ко мне, я просто горела от страсти. Прости, что я так откровенна, но я хотела его снова и снова. Я теряла всякий стыд и удовлетворяла его всеми возможными ласками. – Она заметно покраснела и выпила глоток вина.

– Такими какими?

— Ну, думай сам.

— Возможно, оральными или с использованием вибратора?

— Да, так было, - она вздохнула и нервно засмеялась. - Но в последние годы у него стало холоднее, кажется из-за его диабета. Может быть, его дела на стороне тому способствовали.

— А ты ничего не почувствовала? Никаких признаков?

— Ничего подобного. Будто бы слепая. Даже сейчас мне не удается думать о нем плохо. Просто не получается.

— Похоже, ты в жизни удачливее, чем я.

— Почему ты так думаешь? Мне казалось, что твоя жена хорошо относится к тебе.

— Да, в какой-то момент это было правдой, но потом... Все начало меняться постепенно.

— Что именно изменилось?

Я колебался, но было необходимо быть искренним с этим человеком.

— Раньше после любовных утех мы проводили долгие мгновения в объятиях друг друга, ласкали и целовали разные части тела. Мне нравилось, когда она прикасалась ко мне языком. И мне еще больше нравилось делать то же самое ей. А затем я заметил, что она сразу после акта исчезает в ванной комнате, иногда на долгое время, так что уже засыпал без нее. Потом она начала говорить, что я мешаю ей спать. Я храплю или просто двигаюсь и будят ее. И она настояла на том, чтобы мы спали в разных комнатах.

— Возможно, ты действительно мешал ей, это не так важно.

— Я хотел бы верить в это, но я заметил и другие изменения. Она перестала целоваться со мной, всегда отвернута. Как героиня из романа Достоевского. Она утверждала, что у нее менструация или часто испытывает боли и потому не может быть со мной. Или просто не было настроения. Был один случай, когда мы были на юге, и я так сильно ее желал, что колени дрожали. Это было даже за столом с гостями. Но когда мы оказались в номере, она начала истерику и выразила ненависть в свой адрес…

Я понял, что наша близость стала для нее обузой. И я больше не получал удовольствия от этого, потому что все свелось к механическим движениям без настоящей нежности. Возможно, у нее уже был кто-то другой...

— Я понимаю тебя, — шепнула Любовь.

— Не могу сказать, что у меня была совершенно иная жизнь…

— Бедный ты, бедный мой братик, — протянув руку, она ласково погладила меня по щеке. – Ведь ты для меня не чужой человек, я также страдаю за тебя…

Склонившись, она поцеловала меня в губы. Это был поцелуй сестры, нежный и заботливый.

— А как же ты один сейчас? Развелся же уже два года назад?

— Да, были некие "романы". Со женщинами значительно моложе меня. Но все это фальшь. Или я такой подозрительный и кажется мне, что они нужны мне не я, а только деньги? Не знаю, но нет никакой искры. Просто пустой секс со стремлением к страсти - что делало его еще отвратительнее.

— Слушай, конечно я не заменю тебе мужа, но я готова дарить тебе всю свою ласку. Ты согласен?

— Что ты имеешь в виду? — она резким движением руки сбросила пустую бутылку на пол.

— Ты знаешь, — ответил я.

— Да ты понимаешь, что предлагаешь? Ты, наверное, от одиночества просто сошел с ума! Ты идиот?! Мы же брат и сестра. Как тебе взбрело это высказать вслух? А я еще раскрылась перед тобой! – ее лицо просто горело, это было видно даже в полумраке. Глаза горели темным огнем. Она резко поднялась со шезлонга и стремительно вышла.

Мне было ужасно стыдно за вырвавшиеся слова. Я вел себя действительно как идиот. Некая потеря рассудка. Видимо, наши откровенные разговоры перегрузили меня.

Когда я неуверенно постучался в дверь ее комнаты, мне не сразу открыли.

— Прости меня, Любовь, — произнес я тихо, — что-то со мной случилось. Прости...

Она обратила свой взгляд на меня и еле заметно улыбнулась.

 

 

— Хорошо, милый глупыш. Пусть будет так. Принеси-ка ты что-нибудь крепкое, например, коньяк. Нужно успокоить нервы, чтобы легко уснуть.

— Будет сделано, - ответил я уже направляясь к бару.

Мы пили коньяк, глядя друг на друга. Она молчала, и я молчал.

Затем я пожелал ей спокойной ночи.

 

Полнолуние

Я проснулся ранним утром. Еще можно было разглядеть бледное небо – остатки заката. Меня разбудил тихий стук в окно. На балконе моей спальни стояла Люба, завернутая в простыню. В жару летом я всегда сплю голым, а простыня служит защитой от комаров. Я приподнялся на кровати.

— Пойдем освежимся в бассейне, - предложила Люба.

— Сейчас?

— Да, очень жарко.

— Очень романтично. Купаться голыми под луной.

— Да, да. Ночное приключение в стиле Восточных сказок.

Мы спустились к темной воде бассейна. Было очень темно, так как луна была скрыта за облаками. Люба шла впереди и, когда подошла к воде, сняла простыню с себя плавным движением. В темноте я различил контуры ее полных бедер и линию груди. Она медленно вошла в воду. Я тут же следовал ее примеру, оставив свое покрывало на борту. Она проплыла всего несколько метров, а потом вернулась к бортику. Я последовал за ней. Прислонившись спиной к стенке, она повернулась ко мне. Лунный свет осветил ее густые локоны, плечи и верхнюю часть груди, выходившую из-под воды.

Я приблизился к ней. Выражение ее глаз было невозможно увидеть – все затерялось в темноте. Когда я оказался рядом, она взяла мое лицо в руки и поцеловала меня в губы. Поцелуй был мягким, нежным, похожим на поцелуй сестры.

Я положил обе ладони на край воды и приблизился к ее голому телу. Наши груди, животы и бедра тесно соприкасались. Я ощущал дрожь в ее теле, а она, наверное, чувствовала мою возбужденность.

Снова я приблизился к ее губам, и она ответила жарким поцелуем нашего долгожданного желания. Мои руки скользили по ее напряженному телу, пока дыхание становилось все тяжелее.

Она расставила ноги, чтобы впустить меня в себя. Медленно. Она следила за каждым моим движением, закрыв глаза и издаючи слабые стоны удовольствия. Ее руки и ноги обвивали мое тело, а голова была выброшена назад. Вокруг нас в бассейне расходятся серебристые волны. Они становятся все сильнее. Я чувствую ее движения навстречу мне и потом теплые волны внутри ее тела. Она задыхается у меня на плече, и во мне зажигается молния, которая проносится из моего тела в ее глубины.

— Останься внутри меня немного дольше, — шепчет Люба, прижимаясь ко мне. — Ты чудесный...

Когда мы, наконец, отделились друг от друга и вышли из бассейна, у меня тряслись ноги. Это был самый сильный оргазм, который я когда-либо испытывал. Мне казалось, что Люба тоже ощущала то же самое.

Мы долго лежали на моей большой кровати в полной темноте и ласкали друг друга.

— Это судьба, — говорит Люба. — Случилось то, что должно было случиться. Мы оба безумны.

Она перевернулась на спину, и я впервые ясно увидел ее обнаженное тело. Груди были не очень большими, но словно налиты тяжелым материалом. Соски были маленькими и заостренными. Бедра и ноги все еще были стройными, а живот выглядел мягким и нежным, словно пуховая подушка. Я прикоснулся к нему рукой, чтобы проверить свои ощущения.

— Почему ты так смотрится на меня? – она выглядела неловкой.

— Ты выглядишь замечательно, я думаю, что ты что-то делаешь для поддержания формы?

— Не особо. Иногда хожу на тренировки, но это больше для развлечения. А ты еще не расплывался.

Знаешь, мне совсем не хочется спать. После того, как я была с тобой, я почувствовала облегчение и внутреннюю свободу. Я очень благодарна тебе, дорогой, мой брат! Чувствовать твою горячую сперму внутри меня было таким сильным ощущением, которое я никогда раньше не испытывала. Это какая-то особая магия.

— Действительно магия! Ты просто меня очаровала. Когда я смотрю на тебя сейчас, у меня возникает желание быть рядом... Но я чувствую странное чувство в отношении своей жены – будто изменяю ей.

— А ты когда-нибудь уже изменял ей?

— Да, пару раз было.

— С кем?

— В основном с ее подругами. А ты изменяла своему мужу?

— Володе – нет. Но первому мужу довольно часто. Я его и не любила.

— Как это было?

— Обычно. Еще в институте, когда училась. Но все это было очень неудобно: в коридорах, стоя... Потом иногда на природе, где мы отдыхали после работы. У меня был один поклонник там, мы гуляли по полям... Но мне особенно не нравилось – на соломенной куче. Всегда боялась что-то подцепить.

— А дома, когда ты возвращалась?

— Дома все прекращалось. Были не такие возможности и желание продолжать это делать с моей стороны. А где ты обычно встречался со своими любовницами?

— Да, также возникали трудности с местом. Я был в браке, они были замужем. Все происходило скрытно, спешно. И стоя тоже. Один раз я помню, оказался со своей подругой у друга в его загородной сауне. И когда остальные гости ушли, мы остались наедине и зашли в парилку. Мы сняли с себя всю одежду, и при тусклом освещении этой парилки я рассматривал ее блестящее, покрытое потом тело. И мне так хотелось, что я не мог больше сдерживаться. Когда мы наконец вышли в предбанник, я прижал ее к двери и проник в нее стоя. Она просто плакала и царапала меня ногтями по спине. Это было незабываемо. Царапины остались не только у меня на спине, у нее тоже – от самой двери. Последующим обманом нам пришлось объясняться перед своими партнерами.

С одной из подруг я имел долгую связь, потому что это была серьезная любовь. Ее, кстати, звали Люба, как и тебя. Это произошло вскоре после аборта моей жены. Я очень переживал, даже подумывал о разрыве отношений с ней. Но потом я встретил Любу, и это, как ни странно, продлило наш брак.

Мы встречались в арендованной мной квартире. Встречались достаточно часто. Там уже не нужно было скрываться от кого-либо и спешить тоже. Она была холодной женщиной, и растопить ее было не просто.

— Но ты справлялся с этим?

— Да, я заметил, что ей очень нравится, когда я проникаю в нее сзади.

— В задницу?

— Нет, обычным способом. Но это возбуждало ее: она начинала двигаться под моими ударами, прижимая свою попу к моим движениям. Я брал ее груди в руки и полностью обнимал сзади. Мы достигали оргазма таким образом. А потом она сразу переворачивалась на спину, брала сигарету и долго молча курила, глядя в потолок.

Во время моего рассказа Люба приблизилась ко мне и положила колено на мою ногу. Я провел рукой по ее груди и поцеловал ее. Затем мы страстно встретились губами.

— Я хочу тебя, - шепнула она. – Давай попробуем то, о чем ты только что говорил.

Она ощущала, что я уже готов к этому. Без ожидания ответа, она перевернулась на живот и слегка согнула колени. Ее ноги были разведены так, чтобы между ними поместиться моим коленями. Она наклонилась назад и глубоко вздохнула, когда почувствовала меня у своего входа. Я обнял ее сзади и прикоснулся ладонями к ее упругим грудям. С громким стоном я проник в нее. Я видел ее руки, пальцы сильно вцепились в подушку, будто хотели ее распороть.

— Да, да, да! - вырывалось из ее рта.

Я чувствовал, как в ней растет напряжение. Темные волосы разбросались на светлом фоне простыни. Пальцы судорожно сжимались вокруг ярких складок. Наконец, она расслабилась и затрепетала всем телом.

— О-о-о. О-о-о, - выдохнула она из глубины.

И в этот момент все предохранители у меня отключились, и я окунулся в ее лона своим потоком.

Она перевернулась на спину, слегка раздвинула ноги, так что между густых темных волос было видно розовое лоно, усыпанное капельками моей жидкости. Она улыбалась и все еще смотрела в потолок.

И я понял, что она уже не та угнетенная женщина, которая пришла в этот дом лишь два дня назад.

Она поднялась на кровати и шагнула от нее.

— Дорогой, не уходи! – Она повернулась ко мне, и в этот миг стала похожа на античную статую. В лунном свете отчетливо вырисовывались ее изящная и благородная фигура: изгиб шеи и плеч, прямая осанка амазонки, силуэт широких бедер, крепкие ноги, темные волосы, собранные в пучок. – Пожалуйста. Я хочу провести ночь с тобой.

Она улыбнулась.

— В смысле я хочу просыпаться рядом с тобой. Чувствовать твою близость.

— Хорошо, дорогой. Я буду рядом с тобой, как ты хочешь. Я сама этого желаю. Сейчас я вернусь.

После душа я снова упал на кровать и закрыл глаза. Голова слегка кружилась. Была уже поздняя ночь. Ничего особенного не было.

Я проснулся при ярком свете позднего утра. Какие-то обрывки сновидений мелькнули быстро в голове. Или это не сон? Густые черные волосы лежали у меня на животе. Я чувствовал, как губы ласкают мое тело, как все во мне напрягается.

— Боже, - прошептал я, - такого пробуждения у меня никогда еще не было!

Мой член погружался все глубже в ее нежный ротик. Я чувствовал, как шершавый корень ее языка трется о мой кончик. Это сводило меня с ума.

Наконец она выпустила меня из горячего объятия, и повернулась ко мне лицом. Я увидел ее разгоряченные черты, и главное, какая-то непристойность читалась в них, какое-то отчаянное бесстыдство. Такую ее я еще не видел.

— Дорогая, - сказал я, - это потрясающий подарок, - как ты догадалась?

— Мне самой это очень нравится, я почти достигла оргазма, пока лизала тебя - ответила она, смеясь.

— Я тоже хочу поцеловать тебя там, можно?

— Мечтаю об этом. – Она повернулась и легла на спину. Тут я увидел, что ее черный треугольник между ног исчез. Она выбрила все кроме узкой полоски коротких волосков, какие можно увидеть в фильмах определенного содержания.

— Ух ты! – только и смог я вымолвить. Ее нежная интимная зона была полностью открыта моему взгляду, и ее форма была прекрасной.

— Тебе нравится? Правда, так лучше? – спросила она неуверенно.

— Конечно, конечно! Ты действительно молодец. Не каждая решится на это.

Я начал постепенно целовать ее нежную кожу на внутренней стороне бедер. Медленно поднимаясь выше, я вдыхал все сильнее запах ее женственности, запах возбуждения. Наконец, губами коснулся ее полураскрытых губок. Затем их поцеловал. Я медленно провел языком вдоль щели. Она издала слабый стон и раздвинула ноги шире. Я крепко обхватил ее бедра руками и приступил к работе с "бутоном". Я целовал его долгие минуты, мой язык блуждал по ее сладким уголкам. Я погружался все глубже и глубже, периодически всплывая для вдоха. Теперь она стонала без устали. Ее рука толкала мое лицо все дальше и дальше. Когда мой язык уже был устал и больше не мог, я почувствовал, что она достигла предела. Ее спина взгнулась, а ноги сжали мою голову крепче.

— О Боже, Боже! – закричала она громко. – Ой, ой, ой!

Все ее тело тряслось от сладких спазмов, волны одна за другой накатывали. Наконец она подняла мое лицо, покрытое ее соками, и благодарно впилась в меня своими губами.

— Любимый, любимый! – шептала она после поцелуя. – Я так давно об этом мечтала. Это просто божественно…

— Ты слаще меда, моя дорогая.

— Подожди немного: я чуть отдохну, и ты войдешь в меня!

Мое тело жаждало удовлетворения, я стремился к ней, стремился быть внутри неё. И то обстоятельство, что это моя сестра, только добавляло перчинки и усиливало желание.

Она повернула меня на спину и начала опускаться на меня медленно. Её влагалище было теперь очень узким, пропитанным кровью от предыдущего оргазма. Оба мы громко дышали от этой приятной муки. Когда я полностью проник в неё, она немного откинулась назад и бросила голову назад. Я ласкал её груди и сдерживал желание кончить сразу.

Ее вторая струя наступила быстро, я почувствовал ее быстрое приближение по волнам внутри нее, охватывавших мою сущность. Она широко открыла глаза, глядя куда-то вдали, и издала громкий и продолжительный звук и со своим рухнула на меня.

— Я жду тебя, разливайся, наполни меня, пожалуйста!

— Моя дорогая сестричка, я приходи к тебе, иду!

Я обнял ее шею руками и пристыковался поцелуем к ее губам. Наши языки переплелись, и тогда я утопал внутри ее лона, и застонал, и прошептал от сладкой болью.

— Я хочу подарить тебе свою невинность! Прими меня там, где никто не покорил.

Уже несколько дней я испытывал некую жгучую боль в груди и тревогу. Я мыслил только о ней, только видел ее перед собой. Это было как бешенство, любовная лихорадка. Люба также испытывала что-то подобное. Она похудела и как-то потемнела лицом. Мы пили вино, ели очень мало и проводили много времени в постели.

Я откровенно признался, что без сиалиса или виагры меня не хватит надолго. Пришлось запастись обоими препаратами.

Но была еще одна забота: предстоящий приезд «жениха», которого я сам организовал. Теперь все испортится, думал я теперь.

Мысли о том, как мы будем выглядеть перед родственниками, не приходили мне в голову, хотя нужно было думать об этом давно. Я просто отталкивал ее от себя. Это будет ужасно, если кто-то узнает! Эта мысль мучала нас обоих, но говорить об этом не хотелось. Вместо этого я пил вино и любил свою сестричку, а она любила меня и радовалась каждому проведенному часу вместе.

Конечно же, мы осознавали, что это все не продлится долго. И так оно и получилось.

.

 

Последний квартал

Каждый день Люба становилась все молчаливее. Она просто смотрела на меня своими огромными темными глазами, и они становились все более угрюмыми с каждым днем. Наступила ночь, когда ее стоны удовольствия переросли в плач. Тогда я насильно успокоил ее. Но после этого я часто слышал ее тихие всхлипы. Мы не обсуждали это, все было ясно и так. Только однажды она внезапно сказала:

— У нас все кончено! — И затем замолчала надолго. Ее взгляд больше не искал мой. Он пронзал что-то дальше, блуждал рассеянно по вершинам деревьев, по отдаленным горизонтам, не задерживаясь нигде особенно долго. Я видел, что ее привязанность ко мне истощается, что предстоящее расставание отравляет ее жизнь сегодня.

Затем приехал Леня, и это было действительно концом. Мы разделились по разным комнатам. Ее мрачное настроение стало еще сильнее. Все попытки Лены и меня развеселить безуспешно проваливались.

Однажды ночью, когда все спали, она вошла ко мне в спальню и тихо позвала меня. Луна в последней четверти освещала ее запутанные волосы, раскиданные по длинной белой ночной рубашке. Я никогда раньше не видел эту рубашку на ней, потому что мы всегда спали голышом. Она прошла через комнату и села на край кровати, прямая, серьезная, с руками опущенными на колени.

— Я хочу уехать, — сказала она ровным голосом, — не уговаривай. Я все обдумала. Давай придумаем что-то, чтобы объяснить это Лене. Ты поможешь мне?

— Я помогу. Но я не хочу, чтобы ты так уезжала, а что делать со сводной сестрой?

— Тебе нужно понять, что ты уже не ребенок. Когда я думаю о нашей связи, я знаю, что эти дни я никогда не забуду. Это останется со мной до конца моей жизни. Я перешла через все границы, чтобы насладиться тобой. И это было небесным блаженством. — Она замолчала. — Но ведь такие радости с братом приводят в ад, не так ли?

— Ада не существует, — возразил я, — и никто никогда не узнает об этом.

— Но я знаю! Внутри меня уже начинается эта адская мука. Ты обнимаешь меня, а еще неделю назад я трепетала от восторга и любви. А сейчас? Я трепещу от страха, стыда и боли.

— Почему так происходит?

— И ты что, не чувствуешь ничего? Только желание владеть мной?

— Если быть честным, то да, я тоже стесняюсь этой ситуации. Но вероятно, это гораздо слабее, чем у тебя. Когда я смотрю на тебя, все сомнения мгновенно рассеиваются.

— Видишь ли, мы хоть и брат с сестрой, но мы разные. Мне теперь все время снится, как я прихожу к нашему отцу. Он просто смотрит на меня и молчит…

А сейчас я уеду от тебя и буду одинокая. Буду думать и искать выход… Пожалуйста, отпусти меня хорошо?

И я позволил ей уйти. Хотя мне было очень грустно. Лена сказала, что у нее внезапно заболела дочь. Уже в аэропорту я спросил:

— Когда мы увидимся снова?

— Совсем скоро, у отца, когда и ты вернешься. Но так, как было здесь — возможно, никогда.