В шаге от Рая. Часть 16

Алина пришла по тому адресу, который был указан на висячей городской рекламе. Она точно пришла по заданному адресу, где был офис студия Якова Могильного.

Она поднялась по высокому полукруглому у здания крыльцу в пристройке большого многоэтажного жилого дома и постучала в дверь.

Дверь ей открыл человек представившийся Яковом Могильным и сказал ей, что есть на косяке двери звонок и что можно было бы и позвонить.

Он проводил Алину к себе внутрь помещения и закрыл за собой дверь. Закрыл на ключ.

– Что вы хотите? – поинтересовался Яков, сразу предупреждая Алину – Я пока не провожу сеансов. Мне запретили. Может, слышали о том, что тут произошло из новостей по телевизору.

– Нет, я не смотрю часто телевизор – сказала Алина – А вот то, что со мной произошло вас может заинтересовать – она вполне и по взрослому рассудительно ему ответила. Алина подняла на глазах Якова свою и без того не очень длинную юбку и показала перебинтованную свою девичью красивую стройную ему ногу.

– Ну и что это за девичий стриптиз? – тихо и невозмутимо спросил Яков.

Алина сняла бинты, и Яков увидел тройную глубокую рваную на ее ноге рану. Рану от чьих – то когтей. Крови уже не было, но зато хорошо была видна рваная внутренняя плоть девичьей раненой неизвестным каким – то хищным животным ноги.

– Что это? – он спросил ее – Что вы мне это показываете?

– Я просто хочу получить ответы на свои вопросы – ответила ему Алина. И она Якову все рассказала в подробностях. Разве, что только скомкано, как – то из стыда, наверное, рассказала про ее близкую связь с Элоимом.

Яков слушал, не отрываясь весь в подробностях Алинин рассказ. Он был потрясен теми событиями, которые произошли с Алиной в том ее рассказе. Все сходилось и с его теми наблюдениями и тем, что он сам успел увидеть. Ему самому было жутко интересно с научной и мистической стороны этого дела. Жалко Шурика нет рядом, и он куда – то запропастился с субботы на воскресенье. И сегодня его нет, и не звонит. Он обещал все узнать об этом Элоиме, про которого говорит эта к нему пришедшая Алина. Также как и та умершая здесь у него в студии Маргарита Львовна. Он не мог понять, только что может быть общего со старухой и этой молодой школьницей девчонкой. Он просто не мог понять разницу, с какой измеряются пространство и время между мирами.

Но этот Элоим отметился и тогда и сейчас. И эта Изигирь, про которую говорит эта Алина. Он тоже имел возможность ее увидеть и надо сказать порядком струхнул. Но интерес к данной теме остался, и он не давал ему Якову Могильному покоя, ни днем, ни ночью.

***

Миленхирим снова стоял у дома Алины. Он пока не заходил внутрь подъезда. Он слез со второго маршрутного автобуса и стоял у подъезда дома, наблюдая по сторонам, за лающими друг на друга недалеко бродячими собаками и как дети под присмотром мам копаются в детской песочнице, радостно что – то громко лопоча и строя домики из песка.

Миленхирим смотрел, как падают с деревьев последние осенние желтые листья, и думал о своей задаче. Он чувствовал постоянно что – то, что – то все время неладное. Все время что – то происходило, но он даже как ангел не мог определить что. Вот и опять что – то, что возможно связано с его родным братом Элоимом, где – то совсем рядом. Но не рядом с ним. Он чувствовал его. Он чувствовал ментально – астральное энергополе уже на подходе к дому. Оно распространялось и выходило за рамки дозволенного.

Миленхирим поднялся к квартире Алины. – "Видно здесь я ее не застану" – подумал он и решил все же поселиться на сегодня у нее дома.

Он позвонил в дверь квартиры и услышал за дверью чьи – то шаги. Дверь открылась и на пороге стояла в возрасте сорока лет женщина.

Миленхирим спросил Алину, но она удивленно в ответ спросила кто он такой. Это была ее мама, и она видимо Вадика еще не знала. Они расстались с Алиной после того вечера в подъезде дома и мама ее и папа Вадика не видели.

Он должен был войти в дом.

Но надо сразу отметить, что Миленхерим не мог это сделать, так как мог, например, Умбриэль. Становиться невидимым. Проходить сквозь двери и стены и создавать и рассеивать молекулярно свое любое тело. Он был лишен этой благодати в знак наказания за свои перед Отцом провинности и был вынужден селиться в человеческих телах уже несколько сотен лет. Он должен был вернуть в себя все это и получить прощение своего Отца. Но для этого он должен был в знак искупления вернуть своего брата двойника падшего до уровня Инкуба Элоима.

Миленхирим понял, что тут прохода нет, и сделал то, что всегда делал. Он применил гипноз. Да обычный ангельский гипноз, усыпив, маму Алины на время и следом за ней вошел в Алинину квартиру, прямо за ее спиной попутно свернув в Алинину комнату. Отца в это время не было дома. Видимо он был либо на работе, либо еще где. Он прошел в спальню Алины и остался там.

***

– О! Мой ненаглядный Элоим! – пропела ему ласково и нежно на ложе любви Изигирь – лежа на его мужской Инкуба широкой с торчащими сосками груди и целуя ее.

– Я хочу от тебя детей! Я хочу их от тебя любимый мой падший Ангел Божий! – она слизывала с него его холодную черную кровь своим змеиным раздвоенным языком.

– Элоим! – она обратилась снова к нему – Пора завести свою семью! И твоя любовница Изигирь сейчас не против! – Изигирь обняла его, звеня золотом браслетов на своих женских в змеиной чешуе тонких когтистых руках, за шею.

– Я снова готова к нашей любви! Мой Элоим! – сказала громко, но нежно Изигирь Элоиму.

Она, шевеля извивающимся своим длинным хвостом, распахнула свои снова перепончатые крылья. Разбросав снова черные как смоль длинные по изголовью каменного ложа любви, из – под золотого опоясывающего ее голову коронного обруча свои волосы. Она, развернувшись, легла на женскую гибкую спину, и снова раскинула в стороны свои демоницы любовницы женские в чешуе до колен с черными на пальцах когтями ноги, подставляя опять свою ему Суккуба раскрывшуюся настежь для безудержной любви волосатую промежность – Войди же снова в меня! Мой ненаглядный Элоим! Я вся горю от страсти к тебе муж мой! Возьми же меня на этом каменном нашем ложе! Ложе нашей вечной любви! – она выгнулась вверх голым животом, и живота пупком к его зависшему над ней Элоима остроносому лицу, приподымая свою промежность и показывая свои ему половые новые выделения – Я не в силах больше ждать Элоим!

Я вся горю от тебя мой любимый! Возьми же меня! – шипя как змея, шептала сладострастно она ему и ерзала вправо и влево под ним. А он, размахивая и разгоняя кругами в стороны, над ними ползущий туман своими большими такими же, как у Изигири драконьими крыльями, и таким же шевеля над своим ложем любви и порока длинным, как удав хвостом, нюхал ее жадно всю своим острым прямым на своем лице Инкуба носом. От самого в ее Изигири волосатого лобка, разверзнутого как жерло Ада влагалища, до раскачивающейся перед его красивым ангельским лицом до ее полной в постоянном желании необузданного секса женской груди. С ее вечно торчащими вверх возбужденными и твердеющими сосками.

Он, полз медленно вверх по ней, наползая своей широкой зажившей уже от глубоких укусов и царапин, мужской грудью поверх ее женского гибкого, и под ним извивающегося как змея восстановившегося мгновенно от его острых зубов и укусов тела. Касаясь ее своими спадающими из – под, золотой, шипастой короны длинными русыми вьющимися живыми волосами и такими же возбужденными и торчащими твердеющими на груди сосками. Его большой в его волосатом лобке, жаждущий нового безумного и остервенелого с этой сучкой Ада соития член, торчал как металлический стержень, как бешенный аспид задирая плоть по торчащему своему стволу до самой уздечки, бороздя оголенной головкой ложе любви, пополз вместе с ним от основания вьющегося по сторонам Изигири длинного змеиного хвоста и анального отверстия демоницы к раскрытой настежь ее вместе с раскинутыми вширь ногами промежности.

Он готов был вонзиться вновь в бездонное глубокое, наполненное до краев смазкой как лавой, чрево раскрывшегося как кратер вулкана ее влагалища, промеж широко раскинутых под Элоимом женских покрытых змеиной чешуей ног Изигири. Его под тем здоровенным членом, как у быка, мошонка демона бурлила и снова была переполнена демоническим семенем. Размахивая своими большими пятнистыми перепончатыми в прожилках крыльями и размахивая вьющимся, как длинный удав хвостом, он, разгоняя ползущий белый туман на своем каменном ложе любви, Элоим готовился к новому с Изигирью половому слиянию. К новым звериным оргиям дикого звериного секса и запаха струящейся по их телам черной ледяной крови.

Вскоре два необузданных плотскими любовными страстями диких зверя огласили своим ревом и стонами свой покрытый стелющимся живым белым туманом черный лес.