Спор. Часть 5

Вера, полностью утратив контроль над собой, забыла человеческую речь и снова издала долгий пронзительный вопль. Аля, опасаясь задушить его, приближала ладонь к ее трепещущим губам, в попытке успокоить крик, но Вера только отбивалась своими мокрыми губами, зубами и носом. "Поторопись уже, глупышка", – шипела брюнетка, осознавая, что остановить это соитие сложнее, чем поймать летящую артиллерийскую снаряд рукой. Подчиняясь какому-то воображаемому приказу (хотя она не видела и не слышала ничего), блондинка выгнулась в дугу, опираясь на затылок и пятки, и застыла так бездыханно. Слюна текла из ее рта прямо в ноздри, заливала закрытые глаза и стекала по лбу, прилипая к волосам. "Умерла?" – пронеслась мысль у Али. Но Вера внезапно ослабила мышцы и тяжело плюхнулась на кровать так, что пружины запели, а по ее пышному телу пробежали волны. Она широко открыла рот и начала с неистовым свистом вдыхать воздух...

Аля даже не успела оглянуться на Витю. Он обнял ее, поставил на четвереньки и проник так быстро, глубоко и энергично, что она могла бы сорваться с кровати, но бомж крепко удерживал ее за таз. Толстый член проникал в ее влагалище со скоростью, сравнимой только с тем, как он только что двигался в теле Веры. Первые несколько движений Аля пыталась освободиться, но сильные руки стискивали ее талию до боли и покраснения, а фаллос дико наступал на ее внутренности. Он проникал гораздо глубже, чем при первом соитии, и через возбуждение, боль и головокружение Али казалось, что он прикасается к бешено бьющемуся сердцу! Ей даже подумалось, что головка члена скоро выйдет из ее рта!

Прошло несколько минут, Аля немного успокоилась, при этом она сжимала руками простыню, которая ползала по полу. Она прижала свои изящные черные волосы к кровати и не чувствовала боли. Не могла представить, что это жесткое проникновение может быть настолько интенсивным. "Так ты и хотела", проносится у нее в голове безумная мысль, "теперь получай!". "Удержись, удержись", вспыхивает потом, "нет, я не могу, так замечательно... я сойду с ума от удовольствия... удержись до конца... это просто потрясающе". Руки перестали ее поддерживать и она скользит ладонями по влажной простыне, пока она падает со смачным финалом в полете. При падении колено случайно бьет ее в губу и кровь струится по щеке, но Аля уже находится в обмороке...

Витя поднялся и повернулся лицом к Кате. Она смотрит на него словно подсудимый на палача. Никто даже сама Катя не знала, чем она занималась в то время, когда бродяга пронзал ее подруг непристойными предложениями. Они стоят напротив друг друга, а дрожащая рыжеволосая голова находится на уровне его возбужденной груди...

Вздохнув и усевшись на кровать, бомж легко поднимает Катю за подмышки и опускает ее на свой пенис. Катя лишь упирается ногами в кровать. Витя, безумно возбужденный, поднимает и опускает ее как резиновую куклу, при этом проникая до самого конца. Его густая лобковая часть сцепляется с рыжими кудряшками между ее ног, а его мошонка шлепает по ее ягодицам! Скоро Катя также теряет ощущение реальности. Она просто сжимает руки на груди и ладони лица, а ее огненные волосы то становятся дыбом, обнажая виски и делая ее практически лысой, то покрывают всю голову вместе с лицом.

Катя не утратила сознание, нет. Внезапно она словно вышла из своего тела и наблюдала за собой со стороны, при этом сохраняя полную безразличие: "На кровати сидит высокий обнаженный мужчина, размахивая голым телом маленькой рыжей девушки". При этом у Кати не было ни боли, ни наслаждения, ни удивления... Витя подобно мастурбировал свой член, только не своей большой ладонью, а объектом чуть большего размера, который также был теплым и мягким, и обладал странными конечностями, головой и грудью. Поэтому, когда Витя в конце концов закончил, он бросил подвижное тельце на кровать и начал щедро и беспрерывно выливать на него потоки полупрозрачной вязкой жидкости. Часть этих струй попала на лицо, на котором застыла блаженная гримаса; часть – на упругие шары с сосками; часть – на плоский живот; часть – на густую красную шерсть внизу живота. Но чаще всего сперма длинными струями падала на смятую влажную простыню...

... Сколько времени прошло – никто не знает. Может быть, минута, а может быть и два часа. Первой пришла в себя Вера. Некоторое время она с ужасом оглядывалась, рассматривая рядом с собой – Катю, чье тело было покрыто белыми разводами, а лицо – волосами, пропитанными потом и спермой. Затем – Витю, который спал в кресле. И наконец, безобразную груду плоти, которая при ближайшем рассмотрении оказалась ее подругой Альфией Орловой. Она лежала на спине, одну ногу пригнув к окровавленному лицу, а другую вытянув в сторону. Если бы не Витя, эта сцена живо напомнила бы им пробуждение после той ночи в родительском особняке...

– Вера, – прошептала она, касаясь безжизненного тела, – Проснись...

Катя быстро открыла глаза, словно притворяясь спящей. Она мгновенно села на кровати, разгладила свои запутавшиеся волосы и посмотрела сначала на подругу, затем на Витю и провела руками по своему телу. Ее пальцы окутала липкая жидкость. Катя недоумевающе приблизила руку к лицу, вдохнула и вдруг выругалась с облегчением. Затем она попыталась встать, но упала обратно – голова закружилась. Потом, собравшись с силами, она медленно поднялась и начала неустойчиво двигаться к ванной, как ребенок делает первые шаги, держась за мебель.

Вера чуть лучше чувствовала себя. Она легкими пощечинами вернула Алю к жизни. Та также долго осознавала свое положение и то, что произошло здесь; она тоже начала строить матерные фразы, осознавая смысл.

– Не иди в ванную, Катя, – сказала Вера поспешно.

– Я твою Катю ебала в рот, – ответила хозяйка, не понимая смысла фразы. Она смогла дойти до цели гораздо быстрее и прямее, чем предшественница.

Вера торопливо последовала за ней. Как и подругам, ей очень хотелось стать под ласковыми струями воды и смыть грязь и невероятную усталость с тела...

Через полчаса все три женщины были полностью одеты и сидели за маленьким столом, алчно поедая пиццу, которую быстро разогрела горничная. Холодный сок вызывал такое же большое желание: они пили его так, словно находились в пустыне месяц. Витя все еще храпел в кресле. Даже внешне подруги изменились: Аля заклеила разбитую губу пластырем, у Кати появились глубокие синяки под глазами, будто ее избили, и морщины на шее; она уже не выглядела как школьница, а скорее как старуха. Что касается Веры, то она разговаривала хрипло и почти шепотом – голос сорвался. Если говорить об изменениях в их внутреннем мире, то они были намного глубже...

– Что с ним будешь теперь делать? – спросила Катя.

Аля пожала плечами.

– Упускать его нельзя, – вкрадчиво продолжала рыжая.

– Нельзя, – подтвердила Вера.

– Раз так, возьми его к себе на фирму, – раздраженно сказала Аля.

– Исключено, – отрезала блондинка.

– А ты, Аль?

– А смысл?

– Когда муж в отъезде...

– Нет, такого не утаишь. Мне еще как – то надо будет объяснить вот это, – и она показала на губу, – это, – прошлась по пояснице, на которой проступали кровоподтеки от мощных ладоней бомжа, – и еще: почему это моя подруга орала, словно ее режут.

– Прости, Аленька, – прошептала Вера, – но ведь ты же понимаешь...

– Понимаю, да разговоров теперь не оберешься. Надо будет легенду поумнее придумать. Проспимся, отдохнем и придумаем.

– А что, правда... громко было?

– Ленка точно слышала. Ну да она у меня пуганая, по стеночке ходит. А дальше двери толстые. И все равно – здесь больше дом свиданий я устраивать не буду. Хоть сто раз проиграю.

– Девчонки, кстати, о спорах, – вновь заговорила Катя, – Я понимаю – дело ваше, я разбивающая, сбоку – припеку... Ну раз вы его не берете, то я...

– Кем? Моделью?

– Да хоть и моделью...

– Да ты посмотри на него – у него же на лбу крупно написано: "Кадуй".

– Охранником.

– И что у вас охранять? Вертихвосток твоих? И потом – охранник же не столб, он должен уметь хотя бы драться да стрелять.

– Научится.

– Поздно ему учиться.

– Водителем.

– Я же тебе рассказывала его историю. Из него водитель – как из меня космонавт.

– Да какая разница, кем? – раздраженно воскликнула Катя, – Швейцаром, личным секретарем, да хоть уборщиком.

– Конечно, тебе можно устроить роман с уборщиком, никто и слова не скажет, – завистливо прошептала Вера.

– Неправильная формулировка. Не "устроить роман с уборщиком", а "поставить на службу любовника".

– А где он будет жить?

– Как где? У меня!

– А тот ваш... как его?

– А мой тот, как его, пойдет прочь. Зачем он мне теперь нужен?

Подруги молчали, переваривая информацию.

– Да вы не переживайте, девчонки, – весело сказала добившаяся своего Катя, – Будете ко мне приезжать, когда захотите. Никакого ущерба для репутации – поехала в гости к подруге. Одолжу вам его на вечер и все – неделю свободны.

– Мне еще, представь себе, со своим мужем спать надо, – проворчала Аля.

– Ну и спи со своим мужем, – опять обиделась Катя, – Я же для вас стараюсь.

– Прямо мать Тереза.

– Девчонки, – заговорила Катя, согнав с лица свою вечную солнечную улыбку, – Признайтесь же самим себе, что пройдет день – два, синяки заживут, раны затянутся, и вы поймете, что вам хочется делать это снова и снова. Вы подсели на эту историю. Да, первый раз, как это и бывает, самочувствие ужасное. Рвота, головокружение, боли в суставах. Но проходит время, и человек все равно ищет следующую дозу, и не может больше отказаться от этого. Так и мы. Да, сейчас у меня все болит, больно мочиться, больно ходить, кровоподтеки на груди, болят челюсти. Но все это пройдет со временем, а он – указала на спящего бездомного Катя – останется. Мы женщины и нам это просто необходимо.

Может быть не так интенсивно – да, мы немного переборщили сегодня. Но можно делать то же самое постепенно. Думаю после одного раза целую неделю... Хотя кто знает? Может быть и меньше... В общем, насытишься и будешь чувствовать себя удовлетворенной... на какое-то время. У всех нас работа стрессовая, нужно разрядиться, а хорошего мужчину найти сложно. Вот, Вера подтвердит – и Вера грустно кивнула – И нам с Алей нужны новые ощущения, верно, Аля? Итак, девчонки: мы нашли выход. Точнее, я ни при чем – это везение одной и настойчивость другой позволили нам троим получить выигрышный билет. Так что я компенсирую свое неучастие за счет хранения этого билета.

Подруги снова замолчали.

– А если не получится? – спросила Вера.

– У него? – улыбнулась Катя.

– Не захочет.

– Останется там же, где был – на улице. А так – дом, стол, женщины. Да девять из десяти мужчин ничего другого и не хотят.

– Все слишком просто и красиво, – вмешалась Аля, – Поверьте моему опыту: то, что на первый взгляд выглядит просто и красиво, оборачивается сложно и отвратительно.

– Какой риск мы берем?

– Пока не знаю.

– Никакой, – сказала Катя, – У него будет выбор – либо вернуться на улицу, либо делать все, что я скажу. Не бойтесь, девчонки, я возьму все на себя... За исключением расходов – расходы разделим поровну, – и Катя обвела подруг взглядом.

– Ладно, – задумчиво сказала Аля, – попробуем. Только ты сама все сделай, раз ты вызвалась. Мне еще нужно придумать легенду про крикунью для мужа...

– Аля, хватит уже! – Вера даже попыталась повысить голос, но только болезненно схватилась за горло, – Я же извинилась! У меня тоже, знаешь, за это время было восемь звонков, теперь два дня разбираться с этим.

– Прекрасно, – просияла Катя, – я все устрою и сообщу вам...

И подруги, не сговариваясь, посмотрели на обнаженное тело, расслабленное в кресле...