Редкая рыбка. Часть 5

Она засмеялась, вскинула ногу и озорно толкнула его в грудь. Он схватил стопку, взял пальчики в рот. Ева подняла другую ногу и, хохоча, большим пальцем тронула его ухо. Хотелось баловаться, дразнить его.

– Поцелуй меня в попу! – перевернулась на живот, упёрлась коленками в постель, задрала попку.

Правая ягодица почувствовала его влажные губы, а затем и зубы, он слегка покусывал её. Потом его руки раздвинули булочки, язык стал щекочуще ходить меж них, его кончик пытался всунуться в дырочку... это было больше того, что делал, лаская её попку, Ромул. Ева от щекотания захлёбывалась смехом, ягодицы напрягались, сжималась дырочка.

– Ха – ха – ха – а! а – ах – ха – ха – аа – ааа!. .

Эдди, обеими руками разминая булочки, приподнял попку повыше, захватил языком писю, стал лизать – и смех рвался, рвался изо рта Евы, попка вздрагивала, в писю проникала слюна Эдди.

Он коротко хохотнул, простонал:

– О – ооо... мне надо войти!. .

У неё перехватило дух от знакомого жгучего ощущения: большое, округлое с силой разверзло писю, двинулось вглубь. Она прижалась грудками к постели, обеими руками скомкала простыню, вцепилась в неё, чтобы не заскользить по ней от нажима.

Он прекратился – Эдди тянул ствол из писи, и, когда тот снова попёр в неё, Ева, упираясь в постель коленками, поддала навстречу и стала так делать раз за разом, раз за разом, удовольствие нарастало, всё её существо требовало: ещё – ещё – ещё!!! Эдди, издавая звуки, похожие на урчание щенка, убыстрил движения, и они теперь повторялись, не становясь ни чаще, ни реже, член скользил в писе вглубь и назад, вглубь и назад...

Ева заходилась сластью ощущений, страстным восторгом. Но вот почувствовала внутри писи щекочущее излияние. Эдди застыл, потом вобрал глубоко в себя воздух и выдохнул, словно было очень жарко и жара отпустила. Он вынул член, сказал с укором:

– Тебя уже ебали.

– Да, я уже ебалась, – произнесла она просто.

Выпрямилась, стоя коленками на постели, из пончика текла сперма. Эдди взял приготовленную заранее салфетку, аккуратно вытер Еве промежность, при этом к писе прикасаясь очень бережно.

Голенькая уселась, подогнув ноги, он прилёг на бок подле неё, спросил:

– Ромул?

В ней проснулась женщина с характером – лукавая, капризная и осмотрительная. Вспомнилась фраза из книги, Ева произнесла её с вызовом:

– Это что – допрос?

У Эдди широко раскрылись глаза, он сказал, словно самому себе:

– Крошка далеко пойдёт.

Она, помня нагую художницу, закинула руки за голову, потянулась, прогнув спинку, и задала вопрос:

– Мы будем ещё?

– Ну конечно! – Эдди кивнул. – Я буду приезжать к вам и говорить, что заполучил редкую рыбку...

Она требовательно смотрела ему в глаза:

– Сейчас будем ещё?

Он нахмурился, размышляя, и ответил только:

– Хм...

– До трёх часов ещё долго... – произнесла она с ожиданием.

Он, лёжа на боку, приподнял левую ногу, поглядел на член – тот, укоротившийся, прильнул к правой ляжке, головка почти вся упряталась под кожу, как в чехольчик. Эдди улыбнулся и сказал, словно очень довольный членом:

– Ему надо отдохнуть, и он встанет!

– И долго? – спросила она.

В её голосе сквозило разочарование, и Эдди заволновался.

– Я тебе подам кофе в постель, как принцессе, мы с тобой попьём, и он будет готов, – вскочил с кровати, подбежал к шкафчику у стены, достал из него конверт и вернулся. – А ты пока погляди...

Он высыпал из конверта на постель перед нею цветные фотографии и, повернувшись голой попой, хлопнув себя по ней, побежал в кухню варить кофе.

Она стала перебирать снимки. На них были голые женщины и мужчины в позах, которые она уже видела, и теперь, когда она представляла себя на месте той, другой, третьей женщины, – до чего же хотелось снова почувствовать в писе член!

* * *

Эдди, по – прежнему нагишом, вошёл в комнату с подносом, на котором были две чашечки с кофе. Ева сразу же глянула ниже подноса – член свисал сарделькой, и, когда Эдди осторожно, чтобы не расплескать кофе, переступал, приближаясь к кровати, сарделька и яйца качались.

Она сидела на постели, упершись локтем в подушку, Эдди устроился перед ней на боку, опираясь на правую руку. Между ним и Евой уместился поднос, кофе для неё был сильно разбавлен сливками. Эдди отпил из своей чашки чёрный кофе и, глядя, как она, подув, отпивает свой, сказал:

– Мы с тобой – как настоящие любовники в паузе.

– А мы – не настоящие? – спросила она с серьёзным личиком.

Он поднёс чашку ко рту, сделал глоток, любуясь голенькой:

– Делаемся самыми настоящими.

Она взглянула на член – он как будто бы стал побольше.

– Нравится тебе мой кофе? – спросил Эдди. – Сахара достаточно?

Она, не ответив, отхлебнула из чашки.

– Ну, и какие фотки тебе понравились? – он указал взглядом на снимки, разбросанные по постели.

– Разные... – сказала она с ленцой и опять посмотрела на член.

Уселась, согнув ноги в коленях и раздвинув их: показывала тюльпан. Эдди, не отрывая от него взгляда, выпил кофе, обжигаясь и оттого морщась, поставил чашку на поднос и несколько раз лизнул красную нижнюю губу, она отвисла. Ева увидела: член, лежавший у Эдди на ляжке, удлинился, приподнял головку. Эдди всё глядел на влажные лепестки, на розовый зев, произнёс нежным – нежным голосом:

– Она у тебя лакомка... я сейчас...

Вскочив, убрал с кровати поднос с чашками, фотографии и сел на постели на пятки, член опять торчал – большой, оголивший головку. Ева, предвкушая наслаждение, опрокинулась лопатками на подушку, развела ляжки. Эдди подался к ней, впился губами в живот, и вот уже язык полизывает лакомку, покрывая зев слюной, играет с росточком бонбон...

Ей хотелось, чтобы рот присосался к нему:

– Соси конфетку! хи – хи – хи – и...

И Эдди сосал, причмокивал. Потом кончик языка упёрся в каёмку мочеиспускательной дырочки, принялся щекотать её, надраивать – всё тело Евы затрепетало в упоении: дырочка такая чувствительная!

Ноги раскинулись так широко, как нельзя более, руки помогали им, но Эдди сказал:

– Не надо так сильно... упрись стопками и будешь подкидывать попку!

Сам он упёрся в постель левой рукой, нависая над Евой, правой взял член, выдохнул в нетерпении:

– Поводишь по щёлке... и сама воткнёшь?

Она, представив голую художницу под Ромулом, взяла напружиненный член, словно рычаг, отогнула книзу и потёрла головкой меж лепестков – стало, кажется, слаще некуда, и всё равно хотелось обострить, усилить ощущение! Она ввела головку – Эдди двинул низом туловища.

– Да! да – а! – требовала Ева.

Эдди переместил тело над нею немного вперёд, и член, с наклоном войдя в зев, тронул местечком у основания росточек бонбон.

– Да! да! да – аа! – повторяла она, упиваясь остротой удовольствия.

Член быстро скользил вглубь и назад, потирал стенки лакомки и трогал росточек, у Эдди вырывалось:

– Лови! лови! лови – и! – и: – Глотай! глотай!

Радостная, она под эти возгласы упиралась пятками в постель и рьяно подкидывала попку, ловя зевом член, зев глотал, глотал его – она, изнемогая от возбуждения, встанывала.

Потом умолкла, вся растворившись в наслаждении: тело жадно принимало толчки, попка приподнималась им в такт...

Эдди прижался низом живота к её животу, на этот раз не потянув свой поршень назад, пися донцем ощутила струю. Пятки Евы потёрлись о простыню, и ноги расслабились.

– Хорош – шо... – блаженствуя, произнесла она и не могла вспомнить второе слово, которое сказала голая художница, лёжа под Ромулом.

Сейчас Ева точно так же лежала под Эдди, который, чтобы не наваливаться на неё всей своей тяжестью, упирался локтями и коленями в постель. Его член – в разрезе её пончика, два тела – словно одно целое.

* * *

Она пообедала с ним в кухне. Несколько ложек подогретого супа, красная икра, крабы, за которыми последовали грецкие орехи, с чьей скорлупой Эдди расправился щипцами, на десерт – мороженое.

– А рыбку посмотрим в другой раз, – сказал он, подмигнув.

Она, блеснув глазками, прыснула.

Он привёз её домой, на террасу вышла Лина. Ева – спокойная, милая, в кепи с длинным козырьком – держала Эдди за руку. На другой его руке были часы, он показал их Лине:

– Три без трёх минут. Я ещё никогда никого не подвёл!

(с) Игорь Гергенрёдер