Мечта о конце. Часть 1

Кто – то боялся, что Кончится его Мечта.

Я лишь Мечтал, чтобы наступил Конец.

Неизвестный, выживший в концлагере

Я, считай, всю жизнь провёл на свежем воздухе. В любой глухомани, в любых горах мог выжить с одним ножиком. Чему – то научился в детстве, всему остальному – в спецвойсках американской армии.

Промашка вышла в том, что я забыл – середину Канзаса глухоманью не назовёшь. Похоже, весь Канзас – одно большое пшеничное поле. То есть, огромное. С того места, где я прятался в пшеничных стогах, от горизонта до горизонта только и было видно, что пшеницу, пшеницу, пшеницу. Где – то совсем далеко на севере виднелся бугорок – вполне может быть, чья – то ферма. Ну а что – можно и туда, не пофиг ли.

Нынешнее моё положение стало результатом разногласий с хозяином магазина – по поводу того, чьи деньги лежат у него в сейфе. К счастью, я успел смыться с чёрного хода, пока его тридцать второй калибр не начал озвучивать свои веские доводы. Спешный отъезд из городка среди ночи привёл к тому, что через тридцать миль я столкнулся с животным и очутился в кювете вместе с неисправным мотоциклом.

Ровная прерия давала мне бесспорное преимущество – прямая, как стрела, дорога просматривалась на много миль в обе стороны, и я решил, что мигалка шерифской машины даст мне время спрятаться. Я откатил мотоцикл с дороги и полез в гущу зерновых, пока через сотню футов наконец не остановился. Ночью, среди моря злаков, заметить меня было нереально – и, стоя там, я наблюдал, как машина промчалась мимо того места, где я съехал с трассы.

Передний баллон сдох, и на дороге с ним ловить было нечего. Я запустил движок и медленно, пешим ходом, двинулся дальше, в поля. От камеры уже почти ничего не осталось, когда я наконец нашёл ручей, возле которого пшеницы не было. Я заглушил двигатель, надел свою толстую куртку и улёгся спать.

***

Утром я понял, что нахожусь в русле мелкого пересохшего ручья, по берегам которого рос кустарник. Я нашёл подходящее место и положил туда мотоцикл, после чего забросал его собранным вокруг сушняком. Если его и найдут, то хотя бы не сразу.

И сейчас я вглядывался вдаль – туда, где на горизонте виднелось что – то похожее на дом. Прихватив с собой мешок сухих пайков и бутылку воды из кофра, я отправился в неблизкий путь.

Через несколько часов я наконец приблизился к ферме. Там и впрямь было целое хозяйство – большой дом, постройки и здоровенный амбар. Стоя на коленях в траве, я думал, что же я, собственно, собираюсь делать. Просто взять и угнать машину – вряд ли годится. Пока я доеду до конца неумолимо прямой трассы, шериф уже будет поджидать меня в следующем городке. У хозяев будет куча времени, чтоб обзвонить все населённые пункты в обе стороны. К тому же, угнать машину само по себе было непросто – сельская глубинка США, тут даже у престарелых бабулек имелось оружие.

После службы я жил не то чтобы вполне законными средствами и без проблем делился с собой чужим добром, но руки при этом старался ни на кого не поднимать. И уж точно обходился без огнестрела. Оружие – верный способ превратить двухмесячный срок в хату строгого режима, где сокамерники будут не слишком дружелюбны.

Армия научила меня терпеть, поэтому я терпеливо ждал и наблюдал. Солнце жарило вовсю, но для меня, после пары поездок на Ближний Восток, это был детский лепет. Час шёл за часом, и наконец к дому подкатил большой грузовик, из которого вылез довольно рослый мужчина и направился в дом. В основном я смотрел, нет ли где собаки или собак. Пока что лая нигде не было слышно.

Я медленно пошёл вокруг фермы, пока амбар не оказался между мной и домом. Тогда я начал приближаться. Пройдя футов сто, я замер и осмотрелся снова. Наконец я увидел, как грузовик уезжает снова – видимо, мужик приезжал на обед. Таким образом, хозяина дома нет – но, возможно, есть жена и неизвестное количество детей.

Я обошёл амбар кругом. Задняя дверь была закрыта на щеколду, но мой охотничий нож быстро с ней управился. Не то чтобы всю жизнь я провёл на фермах, но внутри амбара я не увидел ничего особенного. Трактор, куча всякой сельскохозяйственной утвари, бочки, вёдра, банки и всякий хлам. В общем, обычное фермерское барахло. На второй этаж вела лестница. Я быстро взобрался по ней и обнаружил себя среди кучи брикетов сена, заполнявших пространство под крышей примерно на треть.

Но теперь я мог выглянуть в окошко в передней стене амбара – обычный просвет с деревянными ставнями, сейчас открытыми. Я видел весь дом и всю дорогу, и, поскольку местность была ровнёхонькая, видел практически всё. Увы – не считая пары строений на горизонте, вдоль дороги ничего не было видно, кроме самой дороги и всё той же пшеницы. Я гадал, где находится ближайший город, и можно ли добраться туда пешком. Главной проблемой была вода, проблемой поменьше была пища. Я мог растянуть припасы на два – три дня и набрать воды из колонки, которую видел сейчас во дворе, но на расстояния, которые открывались сейчас моему взору, мне понадобилось бы по меньшей мере несколько галлонов.

Я устроился поудобнее на сенном брикете, с которого было видно дом. Пока что никаких признаков жены не было. Равно как и всех остальных. Детишки могли быть в школе, но из дома наверняка рано или поздно кто – то должен был выйти.

Никто так и не вышел. С наступлением вечера грузовик приехал обратно, остановился, и я, услышав, как слабо хлопнула дверь, понял, что мужик вошёл в дом. Затем он вдруг вышел с чёрного хода и направился прямо к амбару.

Перед этим я оборудовал себе укрытие в брикетах сена возле задней стены. Из него было видно весь верхний этаж амбара, а также окно. Я услышал, как открывается и закрывается входная дверь амбара. Я ждал.

И ждал. И ждал ещё. Какого чёрта? Чем этот фермер мог так тихо там заниматься? И так долго? Я медленно выбрался из укрытия, следя, чтобы под ногой не скрипнула случайная доска. Вскоре я добрался до люка с лестницей и осторожно выглянул. С моего места фермера нигде не было видно. Двигаясь вокруг люка, я выглянул со всех четырёх сторон. Его там не было – вообще нигде. Что за нахуй? Я слышал, как он входил, но не слышал, как выходил. Наверно, он открыл входную дверь, передумал и вернулся обратно в дом, – а дверь, закрывшись, хлопнула, и я подумал, что он вошёл внутрь.

Я снова вернулся на сеновал, вглядываясь в дом. К счастью, никаких собак до сих пор слышно не было, поэтому с наступлением темноты можно было выбраться на разведку. Может, найду мотоцикл, или велосипед. До того, как стемнеет, оставался ещё час, так что...

Внезапно я услышал шум внизу. Я замер, не смея двинуться на скрипучем полу. Затем услышал, как открывается и закрывается дверь амбара, и увидел, как мужик – лет тридцати – сорока на вид – пошёл к чёрному ходу в дом. Херня какая – то. Что он делал там, внизу, три часа подряд, и, самое главное, где? Вскоре после этого я услышал, как заводится грузовик, и увидел, как он выезжает со двора на дорогу.

До темноты оставалось совсем чуть – чуть, и фонарика у меня не было, поэтому надо было осмотреться при остатках света. Я снова выглянул из люка и осмотрел амбар. Диво дивное – совершенно невозможно было понять, что он мог делать тут всё это время. Явно не чинить свой трактор – толстый слой пыли на нём оставался нетронутым. К тому же, я точно услышал бы лязг и стук. На время я выбросил эту загадку из головы.

Вернувшись к двери амбара, я приоткрыл её и изучил дом. Тьма всё сгущалась, но света в окнах не было. Что ж, пора было что – то делать – не ныкаться же всё время в амбаре. Я вышел во двор, тихонько закрыл за собой дверь и, не скрываясь, подошёл к порогу дома. Взойдя на крылечко, я постучал в дверь. И ещё раз. И ещё. Тишина.

Моя догадка оказалась верной – ну, на данное время. Мужик жил один – вдовец или в разводе, надо полагать. Также из своих сегодняшних наблюдений я вынес, что никаких других машин поблизости не было. А в наши дни редкая жена обходится без собственного авто.