Офисные игры. Лесби ролевые игры Часть 4

Улыбка, улыбка. "Лифчик". И это было сделано. Ее гордость, груди 4 – го размера, торчащие даже без поддержки, увенчанные сморщившимися сосками – вишенками. На этот раз Махмуд протянул вперед обе руки, проведя ими по ее телу от узкой талии до грудей, уложив их в свои ладони. У нее прервалось дыхание, когда он грубо сжал их. Несколько минут он перекатывал ее тяжелые шары в своих руках, делая легкие круговые движения, но не касался ее сосков. Затем он положил руки на соски, резко надавив на всю грудь, и сильно прижал одну ее грудь к другой.

В конце концов, он взял в каждую руку по груди и потянул их вперед и вниз, заставив ее упасть на его колено, разведя ноги. Затем, пристально глядя ей в глаза, он зажал ее нежные бугорки между пальцами. Бессловесный вскрик, стон, спина выгнулась в сторону потолка, после периода ласки боль была тааааак ощутима. Он потянул их еще сильнее, вызвав больше стонов, больше боли, больше удовольствия. Раздвинутые ноги над его коленом, растяжка, заставившая ее половые губы широко раскрыться над ее стрингами – которые уже промокли насквозь – а ее грудь стала краснеть от жестокой процедуры, которой она была подвергнута. Глаза, не мигая, смотрят в его карюю глубину, отрывистое дыхание заставляет приподниматься измученные груди Даши.

В конце концов, ее взгляд вернулся вниз, на руки, которые играли с ее телом... вид был поразительный. Его огромные руки полностью покрывали ее грудь, а цветовой контраст между ее еле загорелой кожей и его темной кожей был такой разительный, что она не могла отвести взгляд. Большие смуглые пальцы размером с сосиску щипали ее нежные соски, которые с каждой секундой становились все более чувствительными. Наблюдая, как они мнут ее нежные бутончики, она удивилась тому, какая податливая у нее грудь, как сильно ее можно мять. И сколько удовольствия это посылает в низ ее тела, прямо в ее жаждущую киску. Она также заметила бугор, выросший у него в штанах, и почувствовала, как одновременно увлажнились и ее рот, и ее киска.

Затем его пальцы снова грубо ухватили ее за соски, заставив ее задохнуться от боли, а он, потянул ее за соски вниз со своего колена, пока она не оказалась перед ним на коленях. "Расстегни ширинку". Снова колебание. Если она сделает это, то в дальнейшем уже будет невозможно отрицать ее соучастие в том, что с ней происходит, ведь в этот раз она уже не была столь беспомощной и могла немного контролировать ситуацию. Однако внезапный грубый шлепок по ее правой груди, призвал ее к действиям, и маленькие белые ручки расстегнули его брюки и вытащили наружу его очень твердый и очень тяжелый темный хуй.

Она ухватилась за его ствол обеими руками и уже почти опустилась на него головой, когда он сказал: "Стоп". От испуга она резко отклонилась назад и увидела, как он открыл выдвижной ящик слева от него и достал оттуда очень знакомый ей моток веревки. Улыбаясь, он подтянул ее к себе так, что она уперлась головой в его бедро, а ее дыхание обдавало теплом его хуй, связал ее запястья, а затем и руки тем же образом, как и неделю назад. Откинувшись в своем кресле назад, он посмотрел сверху вниз на ее красивое лицо прямо у его хуя, прежде чем отдать следующую команду.

"Соси". Эта команда была практически ненужной, настолько она жаждала заполучить определенную часть его тела внутрь любой части своего тела. Ее губы плотно скользнули по его головке, язык лизнул и попытался проникнуть в маленькую щель на ее кончике. Долгий и глухой стон вырвался из него, когда ее рот продолжил свой медленный вояж вниз по его стволу, бархатно нежно впуская в себя такой твердый инструмент.

Хотя она и старалась опуститься своим ртом до конца, как это она сделала неделю назад, стоя на коленях, это казалось невозможным, поэтому вместо этого она стала двигать ртом вверх и вниз, принимая в себя его хуй максимально глубоко. Чем дольше она это делала, тем легче шли дела, хотя ей и мешали связанные руки, но это только сильнее возбуждало ее – и то, какой потрясающий вид открывался ему. Ее темноволосая голова быстро двигалась вверх – вниз, красные губы сочно скользили по его хую, а поскольку ее руки были связаны у нее за спиной, ее порозовевшие груди с натертыми красными сосками прыгали вперед – назад и терлись об его ноги и кресло. Не сумев справиться с искушением, он опустил вниз руки и снова стал грубо мять ее грудь, в то время как она с энтузиазмом у него отсасывала.

Будто развлекаясь, он стал использовать ее груди и соски, как приспособление для того, чтобы заставить ее двигаться то быстрее, то медленнее, как ему хотелось, при этом он стал тянуть их к себе все сильнее и сильнее, вынуждая ее выбирать между тем, чтобы с трудом глотать его хуй все глубже, или медленно усиливавшейся болью в грудях.

Скользя ртом по его члену, она поняла, что его рабочий день уже почти закончен, и хотя он позволил себе сегодня потратить определенное количество рабочего времени на удовольствие, он никогда бы не позволил себе задержаться с уходом домой из – за этого, и в это время, он поднял руки к ее волосам и распустил ее элегантный хвост на затылке, дав ее волосам возможность свободно упасть на элегантный узел, которым были связаны ее руки. Затем проведя своими большими ладонями по изгибам ее тела, он стал насаживать ее рот все дальше и дальше на свой хуй, пока она с его помощью постепенно не приняла его в свою глотку на полную длину.

Он почувствовал, что сперма стала приближаться к выходу, и протянул левую руку, чтобы смять ее грудь, правой продолжая управлять ее ртом, и начав толчки вверх паховой областью. От боли в груди, слезы брызнули из ее глаз, но слишком быстро она оказалась слишком занятой проглатыванием спермы, вливавшейся в ее глотку, чтобы сильно об этом задумываться. В такой позе ей показалось, что его хуй еще дальше проникал в ее глотку, чем когда она была перекинута через стол, а он чувствовал, как пульсировали мышцы ее глотки вокруг его члена, когда он изливал запас своей спермы внутрь ее глотки.

Божественно. Он улыбнулся, глядя вниз, на эту красивую и голодную хуесоску, которая все еще сосала и нежно облизывала его хуй, несмотря на то, он уже медленно уменьшался в размерах у нее во рту. Несмотря на то, что когда она начала работать на него, он подумал, что она могла бы получить удовольствие от его способа заниматься сексом, он не ожидал, что это приведет к такой чудесной находке. Пальцы скользнули вниз для того, чтобы сильно ущипнуть ее соски, а затем, взяв ее за голову, он извлек из нее свой хуй.

Хотя она и смотрела на него умоляюще, стоя на коленях в просящей позе, она даже не предприняла попытки задать тот вопрос, который она задала на прошлой неделе. И хотя она уже знала, просить не имеет никакого смысла, она вся была обращена наверх, к нему. Он улыбнулся. Скоро, скоро. Когда он ее развязал, он снова улыбнулся ей: "Под стол, крошка".

Она вздохнула и полезла под стол, обреченная на еще один вечер мастурбации перед сном. Когда он придвинул свое кресло к столу, она немедленно взяла его хуй в рот, а руками она стала перекатывать его яйца и гладить у него в промежности. В тот день она уже второй раз отсасывала у него до конца, несколько раз он протягивал руки под стол, чтобы еще раз поиграть с ее грудью, однако уже не так грубо, как раньше.

Тем временем этот день подошел к концу, она чувствовала легкое недомогание, она еще никогда не глотала столько спермы за такой короткий промежуток времени, но какая – то часть ее была очень довольна. Перед тем, как одеться, Махмуд снова посадил ее с широко раздвинутыми ногами себе на колено и взял ее соски по очереди себе в рот, активно пососал их и каждый из них прикусил.

Этим вечером, когда она мастурбировала, она так терла свою грудь, что сделала ее еще краснее, чем это сделал он. Она уснула немного более удовлетворенной, чем это было накануне.

Пятница прошла как обычно, затем выходные, и опять на работу в понедельник. Даша начинала ощущать себя сучкой в период течки. Мужчины, проходящие мимо нее по улице, вызывали в ее голове мысли о сексе, каждый из них, и несколько раз она боролась с искушением просто привести домой первого встречного только для того, чтобы лечь под него. Но у нее было ощущение, что той страсти, того возбуждения, ничего из того, что было, она так не получит, и что ей ничего не остается делать, как удовлетворять себя мастурбацией.

И вместо этого она ждала. Ждала Махмуда. Теперь ее нахождение в офисе было больше похоже на какую – то игру. Однажды Ильяс вошел, когда она печатала текст, а Махмуд стоял за ее спиной, запустив руки ей под юбку, она думала, что умрет от смущения, но Ильяс только понимающе ухмыльнулся, и от этого ее лицо залилось яркой краской. Когда Ильяс уже покидал офис, сделав свою работу, Махмуд крайне грубо ухватил ее за грудь. Она только опустила голову вниз, не в силах видеть, как Ильяс смотрит на них краем своего карего глаза, а Махмуд, несомненно, давал Ильясу возможность кидать быстрые взгляды на то, что находится под ее блузкой. Ей было очень стыдно, что Ильяс все знает, хотя она была уверена, что теперь она знает, почему ему так много платят. С того самого понедельника ни одна женщина больше не приходила в офис к Махмуду, и ей стало спокойнее.

Побывав дважды в его кабинете, она уже абсолютно не сомневалась в том, что же там происходило. Но сомневалась, что они принимали его чудесный член в свои киски. Сомневалась, что он вылизывал их. Очевидно, что постоянное наличие в офисе женщины, с которой можно исполнить любой свой каприз, означало, что он больше не нуждался в потоке приходящих женщин... или что – то другое. Она не знала что, и ее совершенно не волновало, как долго продлится то, что они не приходят.

По ночам она теперь читала эротические рассказы и рассматривала эротические сайты, и с каждой ночью эти сайты становились все более извращенными. Она полагала, что если Махмуд ее трахнет, если принесет ей облегчение, ей надо будет делать то, что она ранее не считала возможным вообще. Особенно заводили ее сайты с изображениями межрасовых пар. Воспоминания вида смуглых рук Махмуда на ее белом теле было достаточно, чтобы она начала течь. В среду вечером он наконец снова позвал ее в свой кабинет. В тот раз, явно затеяв какую – то необычную игру, он стоял рядом с новым предметом мебели. Стол, похожий на его собственный, но немного короче, стоял перпендикулярно его столу. Единственным предметом на нем была маленькая подушка. Его улыбка была ярче, чем солнце, и более дьявольская, чем у Макиавелли.