Цена выбора. Часть 8

Еще одна комната, стены обиты обожженным деревом, опять крюки и цепи кругом. Непонятное устройство, из которого торчит штанга с насаженным на нее огромным членом. В центре комнаты странное ложе – с одной стороны доска с тремя дырками, с другой какие – то желоба с шарнирами – свисают широкие ремни. Узкий шкаф у стены – уж наверняка не с конфетами, какая – то доска на козлах. В комнате все те же Андрей и Саша. На лице Теты непроизвольное разочарование, ей очень хочется почувствовать в себе мужчину, а этим она зачем. Увы, Андрей сразу замечает гримаску.

– А не рано ли, кусок мяса, начала носик морщить? Саша, посади – ка ее для начала на "кобылу", пусть подумает о жизни. А то совсем уже страх потеряла, еще и в нас с тобой начнет ножиком тыкать.

Такому приказанию Саша только рад. Так вот для чего козлы с доской. Тету усаживают верхом, связанные руки к кольцу на потолке, ноги – к кольцам на полу. Ребро доски не сточено на острие, но, все же, довольно узкое.

– Какие грузы?

– Пока никаких, не будем совсем уж... . Пойдем, посмотрим, что там дальше на арене. Сиди, кусок мяса, медитируй.

Сначала вроде ничего, неудобно, не более, но это только сначала. Очень скоро Тете начинает казаться, что доска разрежет ее пополам. Это конечно преувеличение, ребра доски закруглены и отшлифованы, ран не будет, но ощущение именно такое. Тета вдруг догадалась, что такое – поставить на пилу и ее пробивает холодом. Вот так же, наверно, сидеть одной в каком – нибудь подвале, разрезать саму себя и медленно сходить с ума. Тета пытается ерзать и быстро понимает, что ерзать еще хуже. Только замереть, закусить губы и ждать.

Думать о жизни, как сказал Андрей. Но что думать. Закончится Круг и она опять станет никем. Принесенной, которая никому здесь особо не нужна. Не нужна Вадиму и Светику и уж тем более не нужна Андрею с Сашей. Они возятся с ней, потому, что она воспитанница их друга. Вернуться к Хозяину, он же простил ее? А если он не примет? Он же сам сказал – пришла пора расставаться.

Вернуться, чтобы еще раз услышать эти слова? Тете приходит в голову мысль, что, может, она тоже виновата, когда решила, что уже имеет право хотеть и не хотеть, когда сама сделала все, чтобы заколдовать Хозяина собой, приблизить к себе. А он, такой сильный и умный, зачем он поддался. Зачем не выпорол ее, не отхлестал по щекам, не поставил на место. Может, вместо удара ножом, надо было упасть на колени, прижаться к ногам, попросить и дальше пороть и воспитывать.

И все звучал и звучал в голове у Теты этот старый заезженный мотив. Звучал, как звучал в миллионах голов до этого и после еще зазвучит в миллионах. Что нажимая, можно только сломать. Что мягкое очень часто бывает сильнее твердого. Что не стоит никуда спешить – поспешив можно опоздать навсегда. Лучше ждать, смотреть, слушать ветер и водопад. Что должно прийти – придет.

Чего не должно, не случится все равно. И плеть может оказаться букетом роз, и букет роз обернется вдруг плетью, сразу не понять. Не стоит и пытаться. Слушать, смотреть, чувствовать... Боль сменится наслаждением или наслаждение болью, опять и опять. В какой точке одно перейдет в другое, в третье? Мягкое в каменное а яркое в холод, в память, в спокойствие... Подскажет старик из деревни у водопада, синий дракон в кабинете Вадима, цепочка на шее, жестокая перчатка дамы в черном...

– Смотри, Саша, она, похоже, действительно медитирует. Какой интересный персонаж. Понимаю Третьего, девочка совсем не простая. Ладно. Уложи ее в кроватку и позови Хрена через часик.

– Господин...

– Ты хочешь поспорить? Или не расслышал?

– Да, господин, слушаюсь.

– Вот – вот. И чтоб со всем старанием.

Саша развязывает Тету и снимает ее с "кобылы". Но только затем, чтобы уложить на странное ложе. Оказывается доска с дырками раскладывается на две половинки, чтоб потом снова сложиться, надежно зафиксировав руки и голову, а в желоба укладываются ноги. К тому же их еще можно сгибать и раздвигать как заблагорассудится. Один ремень захлестывается на талии, другие крепят бедра, колени, щиколотки. Саша срезает с нее остатки лохмотьев. Андрей ставит кресло перед торчащей из колодок головой Теты, поднимает ее за волосы, смотрит в глаза.

Тете очень хочется ответить злым взглядом, но она спохватывается. Даже не потому, что накажут. Просто она снова вспоминает, что не надо спешить, что Андрей, Вадим, Светик, или кто – то еще, часть того же ветра, что и объявление о посадке на междуреченский поезд, дурак лейтенант на вокзале и кусочек картона с голограммой. Пусть несет. Ему виднее, куда.

Андрей достает небольшой тюбик, отворачивает крышечку и умело колет Тету в плечо.

– Не бойся, девочка, это для повышения чувствительности. Ты станешь воспринимать все более ярко и... и вообще не бойся. Все уже позади.

Тета не боится – голос Андрея звучит мягко и спокойно. Да и вообще она уже не боится. Почти.

За ее спиной – обернуться посмотреть нельзя, все тело жестко зафиксировано – Саша чем – то взмахивает, раздается свист. Тета сжимается непроизвольно, ожидая удара. И удар приходит. Только боли нет совсем. Словно огромная, мягкая многопалая рука совсем легко шлепает ее попу еще и еще. Спускается на бедра, поднимается на спину и Тета жмурится от удовольствия. Плети Хозяина, ремень Андрея приносили боль, а эта мягкая метелка (потом Тета узнает, что метелку зовут – флоггер) ласкает, массирует, гладит.

Саша резко раздвигает ноги Теты, закрепленные в желобах и поднимает их выше. Теперь метелка хлещет и по щелке. Это уже чуть больно, но боль сладкая, ее хочется еще и еще. А когда Саша протягивает хвосты между ее ногами, слегка прижимая их рукой, хочется, чтобы хвосты стали бесконечными и бесконечно же тянулись, лаская. И снова по попе, по спине, по бедрам, то чуть сильнее, то совсем поглаживая, то крутясь кольцом, то падая плашмя, накрывая почти все тело, то вскользь. И здесь никто не приказывает ничего считать, да и считать тут нечего. Только просить про себя – еще, еще, пусть никогда не кончается.

Тета слышит, как Саша бросает свой инструмент и с удивлением чувствует на попе его руки. Никакого интереса в них не чувствуется. Саша растирает, массирует ее тело и Тета осознает, как горит уже кожа. И осознает еще, как это тепло под Сашиными руками уходит вглубь, протекает через тело, заполняет его, греет. Саша вновь берется за метелку, и ласкающие удары снова гуляет по телу Теты. И снова руки и снова тепло уходит вглубь.

А это уже не флоггер. Это уже что – то жесткое, и звук от ударов другой. Это уже почти больно, но вся прелесть в этом почти. Когда удар не протыкает насквозь и не приходится сдерживать стон, а только обещает боль. Потом. Может быть. Когда захочется сильнее и еще сильнее. Флоггер гладил и ласкал, а тут уже не мягкая ласка, а зов, на который хочется отозваться и идти следом, куда поведут. Веря, что там, куда приведут, зашумит водопад, зажгутся десятки разноцветных солнц, взлетят огненные птицы и ничего никогда не кончится.

Тета откликается на зов и идет. Вбирает кожей удары плети и они растекаются по всему телу. Оказывается, когда под кожей плещется жидкое тепло, удары уже не обжигают и не ранят кожу. Они проходят вглубь и распадаются там на сотни разноцветных звездочек. Звездочки летают внутри тела, как шарики, касаются кожи изнутри и там, где они касаются, включаются изумительнейшие вибрации. Тело становится легким и, если бы не ремни, взлетело бы. Жаль, что звездочки все же гаснут. А следующего удара так долго ждать. Чаще, Саша, еще чаще. И сильнее.

И Саша будто слышит эту молчаливую просьбу. Удары становятся чаще, и кажется, что плеть уже проходит тело насквозь, вылетая с другой стороны, кажется, что тела вообще уже нет, есть только сгусток вибраций и дрожь в каждой клеточке. Кажется, что сейчас рассыплешься сверкающими осколками...

– Тормози, Саша – голос Андрея.

– Не надо ее в спейс. Рано ей. Ни мы ее реакций не знаем, ни она сама не знает.

Саша послушно замедляет ритм и опять берет флоггер.

Сволочь Андрей, что ему жалко. Ведь еще совсем чуть – чуть и она все поняла бы – Тета уже забыла, что думала всего полчаса назад. И Андрей будто слышит эти мысли.

– Не спеши, девочка. Все у тебя еще будет.

Тета слышит, как за спиной открывается дверь. Андрей кивает вошедшему

– Прости, Володя, что сорвал, компенсирую, очень нужно. Тут у нас одна важная особа, видишь, даже Сашу на нее не пожалел. Постарайся.

И Володя старается. Тета чувствует, как сначала в ее анус вводят легко вибрирующий предмет, потом этот предмет увеличивается в размерах, а еще потом она получает то, о чем мечтала весь день. Член. Но после Сашиной порки, после разноцветных брызг внутри тела, член сначала кажется ей не очень впечатляющим. Тета успевает удивиться, тому, что с ней обращаются как с неодушевленным предметом. У нее ничего не спрашивают, ей, похоже, вообще не интересуются. Однако же ей настолько хорошо от того, что с ней делают, как только вообще может быть, и как ей ни с кем никогда еще не было. Что за секрет в этом сочетании беспомощности, страха и боли? Может прав Хозяин, и, чтобы все получить, надо сначала все отдать? И только умение отдать себя полностью может вызвать ответное желание?