Бессмысленное существование

Почему именно я? Я часто задаю себе этот вопрос. Теперь мне больше нечего делать – только задавать вопросы самому себе. Но я так и не могу понять, за что судьба поместила меня сюда. Как один человек может захотеть сделать такое с другим человеком. Мне надо лишь понять это и смириться со своей участью. Что моя человеческая жизнь окончена, и что моя участь определена раз и навсегда. Но я не могу смириться. Всё это слишком несправедливо. У меня больше нет перспектив. Хотя какие там, к чёрту, перспективы. У меня нет больше жизни. Мою жизнь, жизнь обычного человека, отобрали у меня по чьей – то прихоти, и я абсолютно бессилен с этим что – либо сделать.

Я, пожалуй, мог бы понять – хотя никогда не пойму, – какой проступок я совершил. Если бы я чем – то заслужил такую участь, то хотя бы постарался её принять. Но он сказал мне, – в тот единственный раз, когда я видел его и говорил с ним, – что я ничего такого не сделал и что должен понять это. Что он просто хотел себе нового пленника, чтобы вечно держать его на цепи. Чтобы в полной изоляции и бессильных страданиях уничтожать его жизнь. Он сказал, что видел меня в бассейне, видел после этого в душе. Что ему понравилось моё лицо и тело, и что он назначил меня своей жертвой.

Меня звали Томом. Мне было 22 года, и я был спортсменом. Чемпионом округа по плаванию. Я только что закончил учиться на архитектора и сделал предложение своей девушке. Жизнь была прекрасна. Столько всего было впереди. Столько всего могло произойти через считанные месяцы, но всё это кажется сейчас каким – то другим миром. Другой жизнью.

Ищут ли меня до сих пор, когда прошло столько времени? Я часто думаю, осталось ли от меня хоть что – нибудь в жизни моих друзей, моей девушки, или они уже забыли обо мне. Скоро память обо мне изгладится насовсем. Все свыкнутся с тем, что меня нет и больше не будет. Хотя я жив до сих пор, в плену, совершенно беспомощный. Они будут жить дальше. Будут видеть солнце, есть вкусную еду и наслаждаться всеми остальными благами жизни. Конечно, иногда их будет покалывать чувство утраты оттого, что меня больше нет. Но они будут жить. В отличие от меня.

Моя жизнь навсегда изменилась в тот вечер, когда я вышел из бассейна на тёмную улицу. Я шёл обратно к машине, припаркованной на соседней улице, когда вдруг ощутил укол сквозь джинсы. Я обернулся и рухнул наземь. Я сознавал всё, что происходит, но тело меня не слушалось. Неподвижным, стеклянным взором я видел, как он оттаскивает меня в грузовичок неподалёку и запихивает внутрь.

Мысли вихрем кружились у меня в голове. Что происходит? Куда меня увезут? Кто всё это делает? За что? У меня не было врагов.

Мы ехали всего пару минут. Я нахожусь где – то совсем недалеко от своей прежней жизни. Наверняка смог бы добежать отсюда к своей семье и друзьям. К свободе. Я уверен, что, если бы освободился, узнал бы это место сразу. Он перекинул меня через плечо и понёс к небольшому домику с верандой. Незаметному. Обычному. Остекленевшими глазами я заметил ухоженный садик и услышал, как мяукает кот, после чего мы прошли через заднюю дверь и оказались на кухне. С виду он был вполне обычным человеком, образцовым гражданином.

Мы остановились в коридоре, где он открыл дверь под лестницей. Я обратил внимание, что дверь тяжёлая, явно металлическая.

– Звуконепроницаемая, – пояснил он равнодушно.

Первое слово, которое он произнёс. Голая лампочка освещала череду ступенек, по которым мы начали спускаться. Мои слюни текли ему на плечо, пока я смотрел, как наверху исчезает мой мир.

Мы вошли в подвал, освещённый единственной голой лампочкой. В подвале было пыльно, неприбрано. Пустая комнатка без окон, без всего – с одной лишь побелкой на стенах. Он снял меня с плеча и усадил на красный пластмассовый стул. Отвернувшись от меня, он отошёл в угол, и я наблюдал за его массивным силуэтом до тех пор, пока он не пропал из поля зрения. Я по – прежнему не мог шевелиться, хотя мой мозг изо всех сил приказывал мышцам двинуться хотя бы чуть – чуть.

Он снова появился передо мной, и я понял, что он стоит за стеклом. Попытавшись сфокусировать взгляд, я увидел, что он находится внутри большого стального контейнера с прозрачным окном, занимавшего всю середину комнаты. Он постучал по стеклу и помахал мне рукой, смеясь над моим бессилием, после чего снова исчез.

На этот раз он появился прямо передо мной и уселся на стуле напротив. Я впервые смотрел ему в лицо. Я понятия не имел, кто это. Обычный человек. Около тридцати лед, бородка, крепкое туловище. Ничего особенного. Я не раз мог миновать его на улице. Он сверлил меня глазами. Я знал, что в его руках моя жизнь.

– Я хочу, чтобы ты знал, что я выбирал тебя очень тщательно. Я уже давно искал себе мальчика, и выбрал тебя потому, что мне понравилось твоё лицо и твоё тело. Хоть это всё и не важно, но я решил, что кандидат на роль моего мальчика должен быть симпатичным.

Я смотрел ему в глаза, пытаясь шевельнуть непослушными мышцами безо всякого успеха и понять слова, которые он произносил так спокойно и искренне.

– Это первый и последний раз, когда ты меня видишь, но я хочу, чтобы ты знал, кто сделал с тобой всё это. Я хочу, чтобы ты запомнил моё лицо. Чтобы ты понял, мальчик, что именно я отобрал у тебя твою жизнь. Ты не сделал ничего плохого, ничем это не заслужил. Я просто захотел себе нового мальчика. Я хочу держать тебя в плену до конца твоей жизни. Просто потому, что я так могу.

Я не мог понять, о чём он говорит. Я хотел закричать. Я выдавил из себя какой – то звук, и он засмеялся. Оглядываясь назад, я часто думаю, что я мог сказать бы тогда. О чём спросить. Если бы умолял отпустить себя.

– Пора тебе отправиться в домик. Пора тебе, моему мальчику, встретить свой новый мир. Мир, где ты будешь жить до конца своих дней.

Он снова поднял меня и понёс к стальному контейнеру. Отодвинув тяжёлый люк, он внёс меня внутрь и положил на пол. В страхе я обвёл глазами тусклый металл внутри контейнера, затем снова взглянул на своего похитителя.

Не говоря ни слова, он стянул с меня ботинки и носки. Не останавливаясь, снял футболку – сперва с рук, потом через голову. Тяжело дыша – в возбуждении, подумалось мне – он расстегнул мой ремень и стащил с меня джинсы. В ужасе, не веря, я видел, как он снимает с меня трусы, оставляя меня лежать перед ним совершенно голым. Хмыкнув, он собрал одежду и выкинул её из контейнера, после чего снова обернулся ко мне и, толкнув, перевернул на спину. Я лежал перед ним голый, чувствуя стыд и унижение от собственного бессилия. Голый, на полу, напоказ.

С минуту он пожирал глазами моё обнажённое тело, пока наконец не нагнулся и не поднял что – то с пола.

– Пора одевать тебя, мальчик. Кроме этой одежды, ты не будешь носить ничего, до конца своих дней.

Усмехнувшись, он сел мне на грудь. Я заметил стальной блеск и ощутил на шее непонятный холодок. Он надевал на меня толстый стальной ошейник. Не говоря ни слова, он перевернул меня на бок, и мои глаза заволокло слезами от вспышек сварочного аппарата. Кожей шеи я ощутил сильное жжение, и ошейник навсегда занял своё место.

Затем он приподнял мне правую ногу, и я увидел, как на моей лодыжке смыкается ещё один стальной браслет. Как и ошейник, он заварил его наглухо, и после этого я увидел, как он прикрепляет к нему металлическую цепь. Я почувствовал, как он кладёт мою ногу на что – то и снова начинает сварку, но в этот раз я не понял, что именно он делает.

– Боюсь, мой мальчик, для тебя остался лишь последний предмет.

Я мог лишь лежать лицом вверх, глядя в потолок своей тюрьмы, когда рывок за ошейник приблизил его ко мне. Лежать и чувствовать, как на моей талии смыкается толстая стальная полоса. Я ощутил, как мой пенис заталкивают в какую – то трубку и располагают её между ног, после чего очередной сварочный шов навсегда зафиксировал её на месте.

– Если вдруг тебе интересно, мальчик, то на тебе только что замкнулся стальной и очень крепкий пояс верности. Ты больше никогда не потрогаешь свой член – он заперт у тебя между ног. Надеюсь, ты успел сегодня подрочить, мальчик, потому что больше не сможешь подрочить никогда. Боюсь, в твоём положении я не могу разрешить тебе никаких удовольствий.

Я лежал там, не веря, пока он собирал свои инструменты и выходил наружу. Разве это может быть на самом деле? Я был в шоке и не мог осознать до конца всё, что со мной происходило. Почему он говорил так мягко, но вместе с тем обрекал меня на вечную жизнь без одежды и в плену?

Наконец он снова вошёл в контейнер и встал надо мной, возвышаясь надо мной всем своим телом.

– Ну что же, мальчик, настала пора прощаться. Я буду наблюдать за тобой, кормить и чистить тебя, но ты больше никогда меня не увидишь. Знай, мальчик, что теперь я владею тобой безраздельно, и что свободы тебе отныне больше не видать никогда.

Он мерзко ухмыльнулся мне, после чего отвернулся и вышел из контейнера. Ошеломлённый, я смотрел, как за ним захлопывается дверь, и услышал, как на своё место скользнули засовы, после чего услышал, как вход в мою тюрьму заваривается навсегда.

Прошло несколько часов, пока я наконец смог восстановить контроль над мышцами настолько, чтобы сесть. Чтобы нащупать на своей шее крепкий стальной ошейник, не дававший мне повернуть головы. Чтобы обнаружить тяжёлую стальную цепь, приковавшую мою лодыжку к массивному кольцу в центре контейнера, дававшую мне окружность свободных движений радиусом всего лишь в метр. Чтобы исследовать свой "пояс верности" и осознать всю жестокость этого устройства, навсегда упрятавшего мой член в толстую сталь между ног. Чтобы обследовать тяжёлый стальной контейнер как следует и понять, что сбежать из него невозможно в принципе. Что меня окружает один лишь металл, не считая квадратного окна шириной в метр из мутного стекла, через которое в мой сумрачный и безнадёжный мир сочится тусклый, неверный свет.

Это было много месяцев назад. Не знаю, сколько именно. Через какое – то время я понял, что считать дни бесполезно. Может, год. Не знаю. Год жизни, потраченной зря, проведённой в голом виде, на цепи, в ящике. Никогда не покидая его. Не видя своего похитителя. Не слыша ни единого звука, не видя ничего, кроме своей тусклой тюрьмы. Ни с кем не общаясь, не получая ни малейшей возможности отвлечься от своего бесконечного плена. Постоянно сознавая своё бессмысленное существование бесправной вещи, запертой лишь для развлечения своего хозяина.

Очень скоро я понял, что нахожусь в его полной зависимости. Раз в день он просовывает в лючок под потолком кубик льда, который является моим питьём, и кубик замороженной вязкой массы – мою пищу. Я жадно сосу лёд и съедаю вязкую массу, когда она оттаивает. Ем с рук, чтобы пища не коснулась грязного пола. Наверно, это собачий корм. Он всё время один и тот же.

Я сру и ссу прямо там. На пол, словно животное. Меня невозможно вытащить наружу, чтобы помыть, и мне приходится жить, есть и спать в собственных нечистотах. Лежать в собственном говне, чувствуя, как оно прилипает к телу, забивается между пальцами ног. Облегчение наступает лишь в тот день, когда мою камеру захлёстывает поток холодной воды из поливалки, через люк в потолке. Когда я вижу, как всё говно смывается прочь, и когда мой мир на короткое время становится чистым.

Я воняю мочой и говном. Волосы и борода мои блестят от грязи, грязь покрывает всё тело. Мой рот никогда не покидает вкус собачьего корма, мои вкусовые рецепторы давно отвыкли от настоящей еды и воды, не считая кубиков льда. Я ни разу не видел, что находится за стенами моей тюрьмы, матовое стекло не даёт мне этого сделать. Иногда я вижу движущиеся за окном тени. Я знаю, что он может видеть меня через стекло, прозрачное лишь с одной стороны. Может видеть мои страдания и мою полную изоляцию. Он смотрит, как моя жизнь гибнет напрасно у него на глазах, и я уверен, что это его очень радует. Наверняка он дрочит изо всех сил, наблюдая за мной.

Не знаю, сколько мне удастся так протянуть. Абсолютная скука. Совершенно не о чем и незачем думать. У меня остались только воспоминания, но они причиняют лишь боль, когда я вспоминаю, каково это – быть человеком. Почему именно я? Какая же чудовищная несправедливость. Мой член пытается встать в своей плотной трубке, но я больше никогда не смогу ощутить эякуляцию, потрогать собственный член. Это была бы свобода. Я давно понял, что свобода мне не разрешена ни в каком виде. Я обречён вечно гнить здесь, сидя голышом на цепи, внутри стальной тюрьмы, безо всякого повода.

Страдая там, голый, я часто мечтаю о том, что меня найдут. Что кто – то войдёт в этот подвал, увидит этот грязный кусок плоти и поймёт, что это человек, а не животное. Не кусок мяса, предназначенный лишь для любования через стекло. Я мечтаю, что когда – нибудь обрету свободу. Может быть. Ведь есть же такой шанс. Может, это вы меня и найдёте. Может, я живу в подвале дома, который стоит совсем рядом с вами. Прошу вас, придите и найдите меня. Я прошу вас, умоляю об этом. Пожалуйста, освободите меня.

"A Pointless Existence" by Andy C

Оригинал: . com/stories/chapter. php? storyid=6731&chapterid=22915