Наташка

С трудом разминувшись в узком коридоре c почти двухметровым детиной, я закрыл за ним входную дверь.

– У нас есть минут пять, – сказал я. – Наташка пса выгуливает. Сейчас зайдет.

Малый у тещи на даче.

– А что за собака? Проблем не будет? – озабоченно спросил Вадим.

– Нет. Да это и не пес – песик, полтора кг весом и даже не гавкает.

– Чувак, я это, может не надо, а? С надеждой в голосе спросил Вадик. Дай отбой пока не поздно.

– Надо, Федя, надо. – Напряженно ответил я, нервно хихикнув.

Мы прошли в гостинную. Слева стоял диван два кресла и журналный столик, напротив в углу 40 инчевый LCD "Sony"с прибамбасами.

Вадик притащил из кухни стул. Я сел на него верхом как был – в трусах и в футболке. Вадик за минуту приторочил меня к нему бельевой веревкой.

– Прикинь, всю ночь узлы вязать учился. Как бля, привяжу, бля, хуй отвяжешься. – пытался шутить напарник. – Не ссы, брателла. Все путем.

По моему Вадик не только узлы учил, но и речь крутого пацана попытался освоить. Да видать времени было в обрез и артист чаще заменял феню банальным матом.

Игра игрой, но ощущение полной беспомощности и страха было почти настоящим.

– Последний штрих, – произнес Вадик, заклеивая мне рот скотчем. Не иначе с собой принес, ссука.

Загремела входная дверь. У нас в подъезде, ссука, все двери железные. Грюкают целый день, как пиздец какой – то.

Вадик выхватил из кармана нож – бабочку и сделал лихой жиганский финт. Бабочка на мгновение ожила в его руке, а через долю секунды замерла в ладони острым, как бритва, смертоносным лезвием.

Одним движениемон натянул омоновскую пидорку с прорезями для глаз.

Звонко, по – игрушечному тявкнул мой любимый песик, купленный с пьяну в переходе киевского метро за 200 баксов два года назад.

– Ты где мой – муж – объелся – груш, – позвала Наташка.

Столько лет прошло, а у меня от ее голоса по – прежнему хуй встает. Правда на остальных тоже встает. Но не на голос же, хе – хе. Люблю, ссука.

В коридоре послышался сдавленный вскрик.

Через секунду, пыхтя от напряжения, Вадик втащил отчаянно сопротивляющуюся Наташку. Увидев меня посреди комнаты связанного, со смесью ужаса и мольбы (бровки домиком) в глазах, она обмякла и безучастно опустилась на диван.

Неглупая женщина, глотающая детективы пачками и, безусловно, не пропускающая ни одного криминального сериала, сразу проклюкала злую фишку: Ахтунг – ахтунг. Сопротивление бесполезно.

– Тихо, хозяюшка, не дергайся, – запоздало и почему – то шепотом приказал Вадим.

Его руки ходили ходуном. Да... держать нож у горла ничего не подозревающей женщины – нелегкое испытание, даже для такого законченного циника как он.

Наташка отчаянно закивала головой в знак согласия.

– Что тебе от нас нужно? – прошептала она. – Деньги, ценности. Бери и уходи сейчас же, негодяй.

– Расслабься красавица. Мне твое лавэ до фени. Я сам при бабле. Отмаксаю скока надо. Мне ваша хата нужна на пару часов отсидеться, пока мои пацаны подтянутся. Братва уже в пути.

– Короче, тут такая шняга. – продолжал он. – Я в вашем клоповнике (так оскорбить любимый город, ссука) проездом, типа, из парижу в рио де крыжополь. Оно вам и на хуй не надо знать. Мочить вас не собираюсь, чего и в маске парюсь, чтоб если че ментам, типа, особые приметы. Сечешь? (как будто его стать 195 – 120 не есть самая приметная примета. )

Он присел на угол журнального столика. Столик невнятно возмутился, но выдежал вес гиганта.

Остапа несло.

– Зашел тут рядом пивка попить (у нас пивбар в соседнем доме), – вещал он обращаясь к Наталье, – а тут какие – то козлы мееестные доебались, ни за хуй. В натуре ни за хуй, сам не знаю. Их трое я один. Ну я перо достал, пощекотал их малёха. Не знаю как остальные – один точно кони двинул, бля буду. Тут их с общаги набежало как тараканов. Я – когти. В ваш подъезд нырнул, на этаж взлетел и, это, в первую попавшуюся дверь позвонил. Браток видать тебя ждал, в глазок болезный не глянул, а тут Я. Тут – как – тут. Хе – хе

– Дерзить начал, хе – хе, пришлось к стулу примотать, чтоб не падал, а то не устойчивый он у тебя, сука. Рот заклеил, чтоб песни не орал. Слуха ж у него, сама знаешь, – хуй. Шутка. Бамбарбия киргуду, короче.

– Будешь хорошей девочкой – с тобой мы эту унизительную процедуру пропустим. хе – хе. Пропустим. Каламбур.

– Я вообще – то парень не злой, но резкий. Две ходки нервишки попортили. Хе – хе.

Наташка тупо смотрела на меня абсолютно не понимая, что говорит Вадик.

Ее била мелкая дрожь

– Да не трясись, ты! Всё путем, – сказал Вадик, обращаясь к Наташе.

– Эй, браток, орать не будешь – рот расклею, водовки со мной хряснешь. Или западло тебе со мной водовку кушать?

Я отрицательно помотал головой отвечая сразу на все вопросы: "Hе буду, не западло, и нету водовки – то. Один сплошной коньяк. "

Вадик резко сдернул скотч с лица. Слезы градом покатились из глаз. Ну, сволочь, мог бы и поаккуратнее.

– Эй браток, Водка то в доме есть? (клянусь, так с большой буквы и звучало – Водка).

– Водки нет – есть коньяк, – подала голос Наталья.

– Один хер – неси, что есть, – милостиво разрешил Вадик.

Наташка вскочила и побежала на кухню. Ее суетливо – бестолковыми движениями управлял животный страх. Она металась по маленькой совдеповской кухне в поисках сначала лимона, потом сахара, вилок, тарелок, еще бог знает чего. Вдруг она замерла, как будто из нее враз выпустили весь воздух, не глядя поставила приготовленные выпивку и закуску на поднос, униженно склонив голову просеменила в комнату, и осторожно поставила поднос на столик.

Одинокая пузатенькая хрустальная рюмка граммов на 25, не больше, сиротливо притулилась к благородному соседу – Хеннесси 1. 75 размер ноги, блядь, 120 бакинских за пузырь.

Как линкор и шлюпка.

В пизду – Как линкор и весло от шлюпки.

Кислотно – желтые дольки лимона влажной стайкой замерли на дне изумительного по красоте блюдца времен второй династии Цин.

Элегантным пасьянсом разлеглась геометрически точно нарезанная ветчина, возведенная в офицерский чин каперсами. Блюдо с сыром несло отпечаток напряженной внутренней борьбы порядка и хаоса. Хаос победил. И, в результате, неискушенному зрителю со стороны, могло показаться, что на блюде сражались благородные представители по крайней мере 20 – ти лучших сыроварен Старого света. На самом же деле смертью храбрых пали только 8 бойцов, без которых завтрак эстетствующего сибарита – есть лишь осознанная оскорбленным желудком необходимость.

– A что это за уродский сосуд?! – возмутился Вадик. – Ну – ка, мухой. Нормальная посуда в доме есть?

На столе волшебным образом появились два внушительных стакана.

Вадик не глядя плеснул грамм по 150 в каждый и наполнил рюмку.

– Тост скажу. Короче. За вас хозяева. Чтоб везло вам побольше, а ногами в маргарин встревали – поменьше.

Вадик в один прием осушил стакан, слегка приподняв маску. Привычка пить на халяву благородные напитки прочно закрепилась за ним со времен нашего каштаново – березкинского детства. Протянув клешню Вадик цапнул бутылку, поднес к лицу и близоруко щурясь (во пиздун) по слогам прочитал:

– Хе – не – си. Хуйня французская на постном масле.

– Хотя... – Он прислушался к ощущениям. – На душе потеплело. Надо будет запомнить" Хе – не – си".

Наташка пригубила, вернув рюмку на стол.

– Э, э нет – так не пойдет.

Он опять наполнил свой High Ball наполовину (хронометраж для любителей хорошего коньяка), взял со столика полную рюмку, стукнул их друг о друга на весу и передал рюмку Наташке.

– До дна! Я, сказал!, – голосом В. С. прохрипел мнимый бандит.

Ну вылитый Жеглов в маске.

А я сижу, аки мумия. И что – то так мне хуево на душе от всего этого. Перенервничал, на Наташку больно смотреть... Короче, чуть по ковру ладошкой не захлопал. Камера стоп.

Тут вовремя нарисовался подельник со стаканом и начал неуклюже заливать содержимое внутрь меня, избрав для этого самый неудобный способ – через рот. .

Знает же, ссука, ну не умею я пить алкоголь сразу много. Я умею много, но по чуть – чуть.

Я было приготовился плеваться и хвастаться содержимым желудка,

но коньяк удивительно мягко по дружески обошелся с моим небом, по – приятельски попрощался с языком, сказав персональное "By – by" каждому из вкусовых сосочков, чудом оставшихся в живых после многолетнего употребления табака.

Каайфф.

Продвижение напитка вглубь обеспечила земная гравитация. Совершать глотательные движения я счел кощунством.

Предательски – олигофренская струйка слюны ртутью скользнула на слабую грудь. И все сразу стало хорошо и похуй.

Банкет продолжается!!!

Гляжу Наташка со страху выпила коньяк. В сценнарии этого не было. Если кто помнит "Blind date", то Ким Бейсингер и моя жена – близнецы – сестры.

Вадик с упорством скарабея наполнял емкости.

Цикнув, на было собравшуюся пьяно протестовать Наташку, снова сунул ей полную рюмку

– Ну, за нас. Учись студент!

Еще одна немалая порция моего любимого коньяка исчезла в черной дыре под маской.

Со мной процедура повторилась. Я не возражал. Я плыл еще на первом стакане. На втором я приплыл. Т. е. я был пьян в жопу. И весел.

Режущая острота сомнения в однозначной правильности происходящего, слегка притупилась, но ощущение безусловной необходимости совершаемого действа еще не пришло.

На этой философской ноте, пьяно улыбнувшись своим мыслям, я наткнулся в совершенно бессмысленный Наташкин взгляд. Я перевел взгляд на Вадика и чуть не протрезвел, Вадик был пьян в зюзю. Вот, блядь, алкаш. Они там все в театре водку глушат ведрами, а от одной рюмки – в гааавно. Богема, ети их мать.

– Слышь, брателлла – а? А зовут то тебя как?

– Вася, – тихо ответил я.

– Ух ты! Как верблюда. – раскатисто гоготнул Вадик – бандит.

– Слышь, Васек, а давай видак позырим. Порнуха есть? – поинтересовался Вадик – придурок.

Нету, – отозвался я.

– Не пизди, мудак! – с полоборота завелся Вадик. – Видак есть, тельчик " ну его на хуй" – есть, жена чтоб ебать есть – а порнухи нет. Давай не жмись, чучело.

– На шкафу, как бы нехотя сказал я.

Вадик заглянул на шкаф, достал две кассеты с надписью " Собрание на ликеро – водочном заводе ч. 1, ч. 2 ". Кассеты – современницы раннего Жванецкого я отрыл в куче старого хлама на балконе. Оттуда и название. Навеяло.

Со словами: " Конспираторы хуевы " Вадик воткнул кассету и уставился на экран.

Затем он опять протянул руку, достал из горки бутылку – близнеца на букву Х. Разлил. Наташка опять сомнамбулично выпила. Вадик на сей раз медленно цедил напиток не отрывая взгляд от экрана.

На экране, тем временем, здоровенный негр тыкал длинным, но не стоячим членом в лицо обаятельно – костлявой крашеной блондинки в возрасте между 20 – ю и 50 – ю.

– A че это у нигера не стоит? – подал голос Вадик – эксперт. – Баба вроде ничего, я худых люблю. А еще говорят негры крутые ёбари. Пиздежь (мягкий знак – цитата).

– И пиписка у меня больше. Ты че, Васек, лыбу давишь. ? Не веришь что ли?

Я равнодушен к мужским членам, но увидев Вадятку первый раз голым, я по – сочувствовал той тщедушной девице лет 20, которая прицепившись к нам в баре напросилась на лямур де труа, не сводя с Вадика похотливых глаз. Правда потом выяснилось что девченке уже под сраку лет (В тот день в баре, она отмечала своё 37 – етие, но не уточнила – который год подряд. )

Анекдот в тему характеризующий Вадяткину стать:

В парижский бордель средней руки с кустодиевской Мадам за стойкой, просочился мужичок и попросил женщину.

Через несколько минут девица в соплях и с криками: " Кошмар – кошмар!" выскакивает из комнаты клиента. Клиент не доволен. Кустодиевская Мадам посылает следующего бойца. "Кошмар – кошмар" повторяется. Третья – четвертая – результат тот же.

Мадам, с двенадцати лет зарабатывавшая себе и своим многочисленным марсельским родственникам на луковый суп тем, что помещала средних размеров оранж во влагалище, забиралось на бильярдный стол в портовом кабаке и, напрягая неведомо какие мышцы, выстреливала алжирский фрукт в зрительный зал – встала, повела все еще дивной красоты плечами, и решительно направилась отстаивать честь заведения сама.

Через час, кокетливо поправив парашют, по недоразумению именуемый юбкой, Мадам констатировала:

– Да, девочки. Это конечно "Кошмар".

Но поверьте Большой Берте – это совсем не " Кошмар – Kошмар!!".

Короче, Вадик – классический Кошмар – Кошмар.

В голодное постперестроечное время (Ролей нет, театр в жопе. А работать по – прежнему не хочется... – цитата) Вадик подрабатывал натурщиком в художке. Когда студенты (преимущественно студентки) писали во все глаза обнаженного Вадика – занятия приходилось переносить в актовый зал.

– На, любуйся.

Вадик стянул джинсы и стал разминать свой прибор.

Тут по сценнарию я должен был разозлить добродушного гостя.

– Слышишь братан, имей совесть. Тут же жена моя. И я не пидор, смотреть как ты гусака за шею дергаешь

– Не пидор говоришь? – взвился Вадик. – Так это мы мигом исправим!

Злодейские нотки в его голосе выстроились в безукоризненный звукоряд:

Та – та – та – та... .

Вадик в гневе подскочил ко мне, размахивая змееподобной пипиской.

– Нука, педрила, раскрывай пасть, ссучара!!

– Ты че припух? Э – э – э – э! Я еле увернулся от мечты малолетних рисовальщиц.

– Че, браток, обосрался? – Злобствовал Вадик

– Но вы же обещали не делать нам плохого! – пыталась образумить пьяного бандита моя наивная Натка.

– Знаешь что коза? Не хочешь мужа – вафлера – отсоси сама, а рогач твой проконтролирует. Хе – хе.

– Я баб принципиально насильно не ебу. Не по понятиям. А тебя, гандона пупырчатого, завафлю – не хуй делать.

– У вас, голуби, есть децел времени пока я коня привяжу. Гы – гы.

Раздалось журчание. Казак привязывал коня. Наташка кинулась отвязывать меня, но потеряв равновесие – грохнулась на пол.

– Не надо Наташа. Не зли его – хуже будет. Ну не сдохну же в конце – концов. Но тебя я не позволю ему унижать.

С макиавелиевской улыбкой под (представляю как остоебенившей ему) маской джино – бутылочный Вадик невинно осведомился:

– Нучто голубки, воркуете? Укатал женку, браток? Или сам висячку хряпнешь?

– Ты покойник! Понял! Тронешь ее...

Наташка запечатала мне рот поцелуем, не дав хоть немного побыть Кошевым – Островским и команданте Че в одном бокале.

– Не оскорбляйте его, вы, ничтожество. Вы мизинца его не стоите! Сядьте! Вы, вы...

Вы получите, что хотите! – срываясь на фальцет крикнула она.

Наташка схватила мой нетронутый стакан и залпом выпила. (Ой что будет... )

– Вот это по взрослому, – одобрил Вадик. Иди сюда, несчастье

– Ты уж извини, красавица, я когда бабу ебу – завсегда матюгаюсь. Ничего личного. Фишка такая – иначе хуй не встает. Можешь уши заткнуть чем нибудь. – На глазах добрел Вадик – извращенец.

Наташа взяла член правой рукой и стала несмело, как бы примериваясь его облизывать. От выпитого Вадяткин инструмент никак не вставал.

– Че ты его облизываешь, вафлистка хуева? Глотай! Глубже! Плохо работаешь, тварь ёбаная!

Тексты Вадика были просты и незамысловаты. (Впрочем, я встречал народец с аналогичной фишкой – с фантазией напряг у всех. )

К счастью, миньет у Наташки – любимое занятие. Вобще – то, моя консервативная женушка может часами сосать любимый предмет, пересказывая ему последние новости из интернета, шепчась как с давней подружкой о чем – то очень интимном. Напротив, предмет, прикрепленный с другого конца, – становится досадной помехой, отвлекающей от занимательного процесса дурацкими вопросами, требующими не менее дурацких ответов.

Словом – она впадает в экстатический ступор. На внешние раздражители реагирует вяло.

Иногда мой, далеко не маленький агрегат, чувствует себя в объятиях ее ребристой гортани гораздо уютнее, чем во власти влагалища.

Ее шутка года времен нашей молодости:

– Ты мне просто в рот дашь или в голову ебать будешь?

Ну как же было не влюбиться!

Наташка заглатывала Вадиков шланг, как зонд на приеме у гастроэнтеролога.

Яркие от природы, и такие всегда вкусно припухшие губы, то собирались в невинный бутон, то мгновенно растягивались в одну, почти невидимую линию, скользя по влажному стволу вслед за маленькой ладошкой вниз к паху.

Заговорщицки мне подмигнув, Вадик ухватил Наташку за мои маленькие любимые ушки, и с животным ревом стал натягивать ее голову на свой елдак.

Со стороны это выглядело эпизодом фильма ужасов.

Сначала питоном из материнского чрева (не помню – они живородящие или совсем наоборот) выползал Вадькин член. Затем он бесконечно долго вплывал в гротескно, как у секс шоповской куклы, раскрытый Наташкин рот. Наташкино же горло мерзко раздувалось как у ящерицы. Глаза закрыты. Из – под длиннющих ресниц градом катятся крупные, с горошину, слезы.

Ах как я любил ее в тот момент!!!

Я кусал связанные в коленях локти, изнемогая от желания обхватить это горло ладонями, сжать сильно – сильно, и почуствовать, как мощно ходит пиздатый хуй в хуйне, в общем – то для именно этого, природой не предназначенной.

Резко выдернув член Вадик стал кончать, издавая ржание, раненного в жопу коня, разбрасывая сперму вокруг ведрами.

Обкончал меня специльно, мудила. Но на Наташке ни капли. Я ему строго настрого запретил в неё – на неё. Насколько она любит миньет, настолько же не любит сперму. У каждого своя фишка.

– Класс, браток. Ну тебе браток по жизни повезло. Такой отсос!!!

– Эх зря я ей в рот не слил. Смотри что творит!!!

Я и без его напоминаний во все свои 32 глаза смотрел как отключившаяся Наташка прижала член к лицу и баюкает его как бейсбольную биту.

Моргнул Вадику мол, блядь, развязывать пора. По сценарию он должен был заставить Наташку отсосать у меня.

– Ок пацаны. Всем сидеть. И сидеть тихо. Я поссать – щаз вернусь, – пьяно вякнул Вадятка – вместо хуя рукоятка. – Приду продолжим.

Он поплелся в туалет.

– Натутелька, солнышко мое, ты как?! ! – голосом умирающего Ромео прогундосил я.

– Мне стыдно... – прошептала она, раскачивалась из стороны в сторону. – Прости...

– Ну что же ты, солнце мое. За что? Это все херня. Ты ни в чем не виновата.

Забудем как страшный сон...

– Ты не понял, Вася. Мне стыдно, потому что я кончила. Два раза. Кончила как никогда не кончала. Ни с тобой – ни до тебя...

– Я блядь, да? Это быдло трахает меня в голову на глазах у мужа, а я кончаю так, что внутри все переворачивается.

– Я блядь, Вася, похотливая блядь... Ты не должен меня любить. – причитала она.

– Солнышко мое!. . – пьяные слезы любви и нежности начали свой разбег, рот заполнился ртутью, на душе сладко заныло.

Слюни, сопли. Пьяно в голос рыдающая Наташка, вытирающая мои сопли – слюни. Все смешалось в доме Облонских (это фамилиё наше по батюшке).

На секунду я ослеп и оглух сразу на оба глаза.

– Наточка, милая!!!

Тут зашел Вадик. Увидел наши зареванные лица.

– Вы че ребята? – озадаченно спросил он, выйдя на секунду из образа.

– Развяжи, – сказал я.

– Tипа финита ля? – поинтересовался он.

Я отрицательно помотал головой, – типа все ОК.

A вслух твердо и с нажимом повторил:

– Развяжи

Вадик взял свой страшный нож, который, кстати, все это время мирно покоился среди сыра – сала – чеснока. Я, с грацией беременного двойней гиппо свалился на пол к Наташкиным ногам. (затекли все члены, кроме одного, хе – хе)

– Наташа, милая, сейчас все закончится, он уже уходит. – лепетал я осыпая поцелуями любимое лицо.

– Да хозяева, – погостил и будя. Счаз ребята нарисуются и я свалю, –. Сконфужено оправывался Вадик – Носки, маска, обручальное кольцо.

Наташка молча встала, шагнула на середину комнаты, подхватила пульт, нажала play. В комнате остались двое. – Уютно, по домашнему грассирующий Дассен и танцующая Наташка. Свет погас. Фиолетовый светильник в углу (одна из немногочиленных удач китайских умельцев) лишь подчеркивал сюрреалистичность момента.

Вдруг сплетенные руки – крылья взвились к потолку, увлекая за собой топик, под которым была только отливающая серебром нагая плоть. Она грациозно крутанула над головой топик – лассо и метнула его в обалдевшего Вадика.

Юбка, плененная осенним ветром, закружила по комнате

палым листом замерла на уставшем ковре.

Ноги на каблуках чуть расставлены, тело голодной пантеры изготовившейся к прыжку подалось вперед... Глаза – блюдца – молнии...

– Ну что? Бандит.

– Думаешь покуражился над порядочной женщиной? Унизил, растоптал, испоганил своим мудом ее жизнь?? (пауза)

– Ошибаешься, – она перешла на угрожающий шепот. – Ты вафлил обыкновенную блядь. Ты понял, мразь? (Наташка в прошлом филолог. И где словов таких научилась?)

– Это не ты – это Я, тебя выебала! – ее затрясло

– Ну ты бля пиздец вааще!!!. – Замысловато выразил свой восторг Вадик.

Пружина распрямилась. В одно мгновение Наташка оседлала верхом ошалевшего Вадика, левая рука нежно обвила могучую шею – правая сдернула маску, явив миру красный от смущения классический профиль и не менее рязанский фас.

Вадькин шланг распластался вдоль Наташкиной спины хвостом диковинного животного. Он беспомощно глянул на меня. Я пожал плечами. Я видел, что моя жена явно не в себе и молил бога, чтобы это был только алкоголь. Если она навсегда съехала с катушек – я себя не прощу.

Вдруг она повернулась ко мне и нежно прошелестела:

– Иди сюда, Васенька.

Вася – зомби безмолвно – голгофно приблизился к сумасшедшей парочке. Одной рукой она резко дернула мои трусы до колен. Член звонко щелкнул по животу, замерев в непривычном для него 12 часовом положении. Она схватила его левой рукой. Другой рукой попыталась притянуть голову гиганта к моему хую.

– А теперь соси ты, быдло. Мудак, пидор, говно противотанковое (что бы это значило?)

И тут произошло то, что Вадик потом называл "дурным сном", "один раз – не пидорас", и – "все в жизни нужно попробовать. "

Вадик, прижимая левой рукой Наташку к своему мощному торсу покорно сполз с дивана взялся за мой член и, закрыв глаза, стал сосать неумело, но старательно. Я кончил через секунду. Хотел вытащить, но он так присосался, что я целую вечность кончал ему в рот.

Вадик ошарашенно переводил затравленный взгляд с Наташки на меня.

Здоровенный детина со следами спермы на губах.

Наташка вдруг резко почти без замаха залепила ему пощечину. Даже я оглох от звона.

– А теперь, быдло, быстренько встал и свалил. – голосом старшей камеры № 6, старой лесбиянки по кличке Манюня, скомандовала Наталья.

– Видеть не могу твою обфафленную рожу. Мудак.

Вадик, съежившись до размеров футбольного мяча суетливо на ощупь нашарил трусы, джинсы, шузы – корабли 49 размера. Пятясь задом, не отрывая глаз от Наташки выкатился в прихожую.

Злобно грюкнула входная дверь, недовольно тявкнул, задремавший было песик. Дассен заткнувшись на полуслове, остановил свой велосипед на Елисейских Полях и отправился рвать цветы для любимой девушки.

А на экране, все тот же половобессилый негр истязал велосипедного сложения блондинку, которой к концу фильма было явно ближе к 50 – ти чем к 20 – ти...