Игра. Часть 3

– О – о, так и думал – маленький пенис! – улыбнулся он хитро, показав ровный ряд белых крупных зубов.

Я смутился, украдкой пожав плечами.

Сев на диван, он скинул с себя халат, явив моему взору своё могучее тело и здоровенный, как дубинка, член с обрезанием. Арбен был точно великаном, вылепленным из тёмно – коричневой глины, волосатым и мрачным, как горилла. На груди и плечах багровели растяжки – он тягал веса неимоверной тяжести, представил я, и нутро заныло, засосало под ложечкой. Повлажнели даже глаза, я часто заморгал. Он внезапно посерьёзнел, насупившись, грубо спросил:

– Ты будешь моей сучкой?

– Да... – неуверенно ответил я. Страх одолевал, язык не слушался.

– Не слышу! – напёр он, схватив свой член, будто приструнив его. Наконец освободив его, любовался мной.

– Буду твоей сучкой и вещью, – проговорил я, глядя на его огромный кривой член, подёргивающийся, словно в конвульсии. Шоколадная головка, сухая, словно кожица каштана, со слегка вывороченным отверстием для мочеиспускания, магически притягивала мой взгляд. Я как заворожённый смотрел то на его пенис, то ему в глаза.

– Сучку надо унизить, как положено! – закивал он довольно. – Согласна, девочка моя – бесстыжая шлюшка?

– Угу.

Унижаться мне нравилось, поэтому я испытывал удовольствие, когда он оскорблял.

– Злой армян выдерет белую девочку во все щели и оставит валяться в конче... Подойди, сучка с бритой киской! – поманил он пальцами. – И покажи щель...

Я подошёл и повернулся попкой. Он приподнялся, рывком схватил меня и дал обильно облизать свой средний палец, целиком засунув его мне в рот. Затем придерживая одной рукой меня за живот, мокрым пальцем второй руки осторожно забрался мне в попку. Я вздрогнул, как после укола, вскрикнул. Он держал, издевательски улыбаясь, пихал мне попку, проворачивая, разрабатывая щелку. Мой кончик напрягся и подрагивал. Затем вытащил палец, снова дал мне облизать. Я закрыл глаза, он возразил, мол, сучка должна ничего не упустить. Я ожидал, что вставит мне, но он, прижав меня к своему волосатому горячему вспотевшему телу, неустанно тискал, как девочку, мял ягодицы, сжимая их пальцами, громко дышал мне в ухо, облизывал ореолы моих сосков, чмокал в щёки. Натискавшись, он поставил меня на колени и смачно плюнул мне в лицо. Я зажмурился, слюна отдавала табаком.

– Ну – ну... сучкам нравится, когда харкают, – зло проговорил он. От него исходил какой – то чудовищный неготив и показалось, если ослушаться, то армян убьёт. Он плюнул ещё раз, затем членом принялся стучать мне по губам, носу и щекам.

– Хватит, – взмолился я, нежно взяв его багрово – коричневый орган руками в надежде на то, что даст в рот и скорее кончит.

– Не – ет, – недовольно протянул он. – Наказание!. .

Арбен поднял меня и повернул попкой, заставил встать на раскоряку. Шлёпал так, что я вздрагивал, сжимая губы. Он глядел в зеркало на отражение моего раскрасневшегося лица, с наслаждением наблюдал за моей реакцией.

– Сучке нравится наказание! – невольно завопил я, чтобы только он прекратил. Мои ягодицы покраснели и начали гореть.

– Ах, шлюшке нравится?! – остановился он. – Ладно, пососи, а я пока отдохну.

Он сел на диван и, закурив, наблюдал, как я брал у него в рот. Смотрел со скрытой улыбкой, слегка наклонив голову набок. Арбен вдруг засмеялся, покачав пальцем. Полное невежество по части сосания и лизание члена послужило источником насмешки. Докурив, великан встал и повернулся ко мне задом:

– Лижи дырку.

Я ни разу не лизал анус, но возражать не стал – не хотел, чтобы снова меня отшлёпал. Прильнув к волосатым ягодицам щекой, я пробрался кончиком языка в его большой анус.

– Весь язык... – посоветовал он. – Сучка должна привыкнуть лизать Хозяину анус.

– Хорошо, – и я лизал, тиская пальцами свой расслабленный, будто напуганный стручок.

– Закончили, – удовлетворённо сказал он.

Он положил меня на диван на спину и, прижав руки, быстро имел в рот, а потом засунул так глубоко, что меня едва не стошнило. Отпустив, дал мне отдышаться, и разочаровано заметил:

– Сучке предстоит долго поработать над собой. Ничего, времени будет много.

Краска досады проступила сквозь загар на его щеках, он снова повернул меня к себе попкой и разработал мне анус своим средним пальцем. Затем уложив на спину, высоко поднял мои ноги и плюнул на яички. Наблюдая, как слюна стекает на щелку, он улыбался. Вставил он мне медленно и несмотря на то, что я извивался как червяк, его член зашёл. Навалившись на меня своим потным телом, он дышал мне в ухо и покусывал мочку, целовал, облизывал щёки. Задвигав тазом, прислушался к моему глухому стону, возвещавшему о боли и наслаждение одновременно. Хлопая дико волосатыми яйцами о мои бёдра, рывками загонял член, и мне казалось, что он вот – вот ворвётся мне в живот. В попе у меня свербело, содержимое кишечника рвалось наружу. Я с нетерпением ждал его оргазма, как ждал воды умирающий от жажды. Зазвонил мой сотовый телефон, но я не мог двинуться. Проиграв известную мелодию, аппарат благополучно успокоился.

– Нравится, когда сучку имеют? – спросил он, дыша всё громче, храпя нутром, точно запыхавшийся конь.

– Да, Хозяин, – дрожа, ответил я сквозь стон, обнимая его влажную будто каменную спину.

– Вставай на колени и подними голову, – приказал он, крепко держа свой надувшийся член. – Не закрывай глаза!

Я принял требуемую позу и расслабился. Направив в меня тёмное дуло "пушки", несколько раз выстрелил горячей струёй мне в лицо. Он буквально залил меня. Захлюпало в носу, смутно видел левый глаз, чавкало во рту. В зеркало на шкафу я увидел отражение: темнокожий великан возвышался над маленьким щуплым человеком молочного цвета, золотисто поблёскивало в свете лампы выпростанное на лице семя Арбена. Заставив собрать его целиком на моих губах, прищурился, кое – что восторженно обдумывал. Я выполнил приказ, он затолкнул липкий сгусток мне в рот членом и сказал:

– Проглоти громко и покажи.

Я проглотил, глядя ему в глаза, и открыл рот.

Он довольно кивнул и дал новое указание – встать на диване верх тормашками. Я безропотно исполнил. Прижав мои ноги к стене, он быстро – быстро массировал мой стручок, а затем вдруг остановился. Я облился собственным семенем, но удивительно: желание не прошло, оргазм не случился. Он кратко пояснил хитрость; унижая, к ней прибегал ни раз.

Он привёл меня в уборную, приказал залезть в ванну и умоляюще сложить руки. Я покорно подчинился.

– Умоляй, сучка, не делать этого... – настоял он, ухмыляясь, направляя на меня расслабленный член.

– Умоляю вас, Хозяин, не делайте этого... прошу! – взмолился я, исказившись.

Он помочился мне на живот, на колени и брызнул остатками на стручок, кисло запахло мочой. В жёлтой лужи, стекающей в канализацию, я простоял некоторое время, а он, удовлетворённо улыбаясь во весь рот, глядел на плод своего труда сверкающими глазами.

– Докончи на себя, девочка!

Сев на попу, в которой по – прежнему свербело, я кончил себе на коленки.

Хозяин ушёл в комнату, а я обдумывал минувшее. Использованный, опущенный, точно грязная сучка – шлюшка, но освобождённый и в прекрасном настроение принял душ и вышел.

Смотря телевизор, мы говорили о разном, нашли много общего. Арбен слушал и смотрел много из того, чем увлекался я да мало того, он прочитал те же книги и был в восторге. Работал он на настройке, занимался в спортзале недалеко от восточной окраины города. Арбен – Хозяин и друг – два разных человека. Я всмотрелся в его глаза сейчас и понял, что они могли быть мрачными, как свинцовые тучи, могли метать искры, отливая глянцем, могли становиться холодными, как зимний пейзаж, властными, обжигающими, которыми он притягивал, заставляя покоряться восторженно и самозабвенно. И в них мог вспыхнуть весёлый огонёк настоящего друга.

Приходя к нему домой вечером или ночью, я испытывал по – прежнему противоречивое чувство. Страх и предвкушение моментов терзали сердце, заставляя кровь то леденеть, то бурно кипеть. Моё давнее преклонение перед прежним хозяином воскресло во мне перед столь могучим и суровым его воплощением в новом человеке – Арбене.

Сталкиваясь с колким сарказмом унижений, выполняя приказы нередко абсурдные, глотая его семя и ощущая боль в попке, я жил полной жизнью, вкушая её сочные плоды. Редко навещали отчаяние, одиночество и печаль, а когда всё – таки наведывались, то я спешил к Хозяину, и нутро всегда сладко ныло, я дрожал и был счастлив.