Основной инстинкт. Часть 15

Одна из цветных дуг радуги, о которой мало кто знает, является пятый цвет. Он называется гомосексуализм. Согласно исследованиям сексологов, большинство мужчин имеют склонность к этому цвету. Американский ученый Альфред Кинзи провел опрос двадцати тысяч мужчин и пришел к поразительным выводам: 48 процентов опрошенных испытали хотя бы один контакт с гомосексуальными оттенками в своей жизни, и около 40 процентов из них достигли оргазма в этот момент. В то же время 25 процентов имели несколько таких контактов. Естественно, это не значит, что каждый четвертый мужчина является представителем этого цвета. В большинстве случаев эта склонность тщательно скрывается как от окружающих, так и от самого себя. И хотя примерно 8 процентов мужчин периодически испытывают сексуальное влечение к своему полу, только около 3 процентов признаются себе в гомосексуальных или бисексуальных предпочтениях. К тому же, считается, что ненависть к гомосексуализму, которую демонстрирует большинство мужчин, усиливается пропорционально скрытой склонности.

Однако стоит отметить, что в древней Греции такая ориентация не всегда считалась нетрадиционной. Например, педерастия не только не осуждалась, но и поощрялась. Все боги античности любили юношей. Зевс в образе орла похитил и сделал своим возлюбленным сына троянского царя Ганимеда, любвеобильный Геракл интересовался как женщинами, так и юношами. Другие известные пары - Геракл и Иолай - были известны как любовники. Божественный певец Орфей был покровителем и даже создателем этого образа; после потери своей возлюбленной жены Эвридики он перестал обращать внимание на женщин, но продолжил проявлять интерес к молодым мальчикам, и этот обычай стал популярным.

История происхождения педерастии среди древних греков вызывает споры. Согласно легенде, рассказанной Платоном, вначале существовали двуполые андрогины, кроме мужчин и женщин. Однако боги разделили всех людей пополам, и теперь каждый ищет свою потерянную половинку. Мужчины, являющиеся половинкой прежних андрогинов, предпочитают женщинам, в то время как женщины с андрогинным происхождением испытывают привлечение к мужчинам. Женщины, являющиеся половинкой прежних женщин, не очень интересуются мужчинами и склоняются к другим женщинам. "Однако мужчины, являющиеся половинкой прежних мужчин, чувствуют влечение ко всему мужскому. Это самые сильные и мужественные из юношей и молодых людей... В зрелом возрасте такие мужчины становятся активными в общественной деятельности. Когда они взрослеют, они предпочитают мальчиков, и у них нет естественной склонности к размножению и браку; привычка заставляет их заниматься обоими, но они были бы полностью довольны жизнью со своим партнером без женщин". (Получите русскую виртуальную любовницу - проститутку! - хороший совет)

К счастью, времена изменились, и современное общество считает гомосексуализм ужасным, грязным и отвратительным! Тем не менее, "гей" люди все еще существуют, и число сторонников нетрадиционного секса не только не уменьшается, а увеличивается. Вильям Шекспир и Лорд Байрон, Чайковский и Григ, Жан Марэ и Сергей Эйзенштейн, Элтон Джон и Фредди Меркьюри... Что заставляет этих людей отказаться от интимных отношений с противоположным полом ради такого спорного удовольствия быть пассивными или активными в однополых контактах? Пропагандисты гомосексуализма утверждают, что удовольствие, которое может доставить один мужчина другому, не может быть равным в женском сексе, и после попробовав мужскую ласку, никто не сможет обойтись только женской. Однако, если верить Кинзи, почти половина людей хотя бы раз попробовали. Значит ли это, что каждый второй человек - гей? Конечно нет. Другими словами, привлекательность однополого секса немного преувеличена.

Я долго сомневался, стоит ли признаваться публично, что я вхожу в эту половину. В конце концов, я решил, что из песни слова не выкинешь, и что мой пример как раз доказывает, что гомосексуальный опыт (и даже не один) совсем не обязательно заставляет мужчину менять свою ориентацию. Нет, я не "голубой". Я даже не "би" (хотя, по Фрейду, бисексуальность свойственна всем без исключения, и мужчинам, и женщинам, то есть невозможно быть абсолютным гомо – или абсолютным гетеро –, вопрос в том, в каком именно месте на отрезке между двумя абсолютами находится человек). И всё же, некоторые гомосексуальные ощущения мне знакомы. Впрочем, обо всём по порядку.

Строго говоря, мой первый гомосексуальный контакт состоялся раньше гетеросексуального, а именно в тот день, когда мой старший друг Виталик впервые стянул с меня штаны и взял в руку мой, тогда ещё девственный член. Конечно, между взаимным онанизмом и однополым сексом существует некоторая разница, и я воспринимал это скорее как очередную совместную игру, запретную, но ужасно приятную. И всё же, акт удовлетворения друг друга, уже не является самоудовлетворением, и эту, казалось бы невинную шалость от "настоящего" гомосексуализма отделяет лишь шаг. И этот шаг был сделан.

С каждой нашей встречей Виталик становился всё изощрённее в своих ласках. Уже со второго раза он предложил раздеться и лечь на диван. Дальше – больше. Он уже не просто дрочил мой член. Он прижимался ко мне, тёрся, обхватывал меня ногами. Иногда он садился у меня между ног, прижимал свой член к моему, обхватывал их одной рукой и дрочил сразу оба.

Не стоит судить меня строго. Напомню, что я был всего лишь восьмилетний ребёнок в руках развращённого подростка. Мне было стыдно, но и приятно одновременно. Я смутно понимал, что поступаю дурно, но искушение было слишком велико, и через недельку – другую я уже сам искал очередной встречи с моим растлителем.

Тем временем наши шалости становились всё более рискованными. После нашей шестой или седьмой встречи Виталик уже не просил меня дрочить ему, а делал всё сам. Он теперь всё чаще с самого начала располагался у меня между ног и внимательно наблюдал за процессом вблизи. Иногда фонтанчики моей спермы попадали ему на лицо. Ему это очень нравилось. А потом он стал ловить мои капли ртом. А потом случилось то, что и должно было случиться – он взял в рот. Делал он это поначалу неумело, просто помогая ртом руке, но вскоре освоил эту науку. А ещё чуть позже он стал во время фелляции поглаживать и массировать мой анус, а потом и вовсе стал засовывать мне в задний проход указательный палец и шевелить им там. (Да, был в жизни главного героя и голубой опыт и на это очень интересно посмотреть! – прим. ред. )

Кажется, я к тому времени перешёл в третий класс. Нетрудно оценить опасность, угрожавшую сексуальной ориентации десятилетнего мальчика у которого регулярно отсасывает четырнадцатилетний подросток с явной склонностью к гомосексуализму. Однако, я так и не уступил настойчивым просьбам Виталика сделать и ему так же. Что – то меня удерживало от этого последнего шага. Самое большее, на что я соглашался, это позволить ему засунуть свой член мне между ног. Это его очень заводило, и он быстро кончал.

Я понимал, что то, чем мы занимаемся – это очень стыдно. Я бы умер от стыда, если бы кто – нибудь узнал. Каждый раз, вытирая капли спермы, стекающей по моим ногам, я давал себе слово, что это в последний раз. И всё же... для моей разбуженной раньше времени сексуальности девочки были ещё не доступны, а Виталик был готов предложить свои услуги в любое время. Сила сексуального воздействия была слишком велика, и всё чаще, онанируя в укромном уголке, я в своих фантазиях я представлял себе не кинодив в неглиже, а моего старшего друга, самозабвенно заглатывающего мой перчик.

Постепенный сдвиг моей неокрепшей психики был медленным, но почти неизбежным. Нетрудно представить себе чем всё это для меня должно было кончиться – смена моей сексуальной ориентации была бы, в сущности, делом времени, если бы не случай.

А случилось вот что. Как и следовало ожидать, я был не единственным объектом подрастающего гея. К тому же, я не до конца оправдывал его растущие запросы. Юности свойственна нетерпеливость, и, как выяснилось позже, Виталик принялся приручать соседского Вовика, тихого девятилетнего мальчика с явными признаками умственной отсталости. К тому же Вовик был ребёнком упитанным, можно сказать толстым, и это, наряду с его умственной неполноценностью, делало его предметом шуток и издевательств со стороны сверстников. Со свойственной детям жестокостью они раздевали мальчика, шлёпали его по толстым ягодицам, обзывали "жиртрестом" и больно щипали его за грудь, с хохотом уверяя друг друга, что у Вовика "бабские сиськи". Не удивительно, что ребёнок потянулся к Виталику, который стал ему открыто покровительствовать.

В то время, когда Виталий добился своего у бедного и круглого мальчишки, тот только что закончил первый класс, и его единственным талантом было рисование. Это стало губительным для этой пары. Скандал разразился, когда Вова нарисовал цветными карандашами сцену, из которой родители сразу поняли причину странной привязанности старшего друга к их наследнику с ограниченными возможностями. Отголоски скандала надолго волновали жителей района, предоставляя пищу для фантазий любителям сплетен. Вопрос "где и как Виталий проводил время с Вовой" стал основной темой детских разговоров у забора ближайшего детского сада. Виталий боялся выходить на улицу, а я испытывал ужас при мысли о том, что в результате выяснения обстоятельств наше "неформальное общение" со временем станет известно всем. Кто знает, возможно все было бы забыто постепенно, но через несколько недель после первого скандала разразился второй. Независимый Саша, проживавший в соседнем подъезде, прибежал к нам со словами, что по словам Фомы, восемнадцатилетнего парня из того же подъезда, он видел, как Серый, известный хулиган из соседнего дома на пять этажей выше нас, "пристал" к Виталию на заброшенной стройке два квартала от нашего двора. Это второе сообщение произвело еще большее впечатление, чем первое, и закончилось тем, что родители Виталия вынуждены были отправить своего оскорбленного сына к дальним родственникам и переехать в другую квартиру.

Так, волею судьбы, я был спасён от смены сексуальной ориентации под влиянием развращённого ублюдка, добивавшегося этого всеми своими силами. Кто знает, как бы сложилась моя судьба? Смог ли бы я, десятилетний пацан, и дальше противостоять похотливому натиску четырнадцатилетнего педераста? Вряд ли...

Как бы то ни было, испытание моей стойкости было отложено на несколько лет. За эти годы я окреп и физически и морально, приобрёл определённый опыт в сексе, и был в гораздо большей степени готов к этим испытаниям, чем когда был ребёнком.

Впрочем, кое что из наших с Виталиком "опытов" оказалось не так просто забыть. Самозабвенно онанируя в ванной, я не раз вспоминал, как кончал прямо ему в рот. А ещё... как в этот момент его палец плясал рок – н – ролл в моём заднем проходе. В погоне за острыми ощущениями я не мог не попробовать. И вот, разбирая отцовский инструмент, я наткнулся на молоточек. Никелированная головка была насажена на круглую деревянную полированную ручку длиной сантиметров двадцать и толщиной с палец.

В тот же вечер, принимая ванну, я засунул ручку от этого молоточка себе в задницу. На всю её длину. Не знаю, может быть я действительно предрасположен к гомосексуализму, но мне понравилось! Кончик ручки упирался во что – то, что отзывалось необыкновенно приятными ощущениями в мошонке. Казалось, что я засунул эту деревяшку себе в яйца! Я начал дрочить, и чуть не потерял сознание в горячей ванне! Я вылез из ванны и, горячий и мыльный, встал на четвереньки на коврике перед ванной. Оказалось, что в этой позе давление на эту неведомую доселе точку удовольствия в прямой кишке оказалось самым сильным. Я прогнул спину и задвигал задом, стараясь доставить себе максимум удовольствия. Член едва вмещался в руку, когда я обхватил его своей ладонью. Секунд через десять я кончал так бурно, как, наверное, никогда не кончал раньше. Я запомнил это по тому, как первые брызги закончили свой полёт на моём лице. Мне нестерпимо захотелось узнать, какова на вкус моя сперма. Я вытер подбородок и облизнул руку. Вкус был солоноватый, и совсем не противный, как я боялся.

Я не эксперт в анатомии человека. Я не знаю, что именно вызывает эти новые для меня ощущения в моем заднем проходе. Конечно, постарев, я узнал некоторую информацию о предстательной железе, ее расположении рядом с прямой кишкой и связи с эякуляцией. Но когда мне было десять лет, слово "простата" было чем-то непонятным и далеким от моего понимания. В то время я просто наслаждался тем фактом, что кладу в свою попку ручку любимого молотка и находясь на коленках, дрочил себе долго и удовольственно. Обычно я кончал очень быстро, через десять или пятнадцать секунд. Оргазм был таким мощным, что я едва сдерживал крик в горле. С течением времени я стал использовать этот способ чаще, чтобы добавить больше остроты в свой ежедневный ритуал получения удовольствия от своего задника. Я осознавал, что это особенно порочно и стыдно, намного стыднее, чем просто мастурбация. Но каждый раз, находясь на коленях и ощущая приятные импульсы, которые вызывала ручка молотка при касании особого места глубоко внутри меня, я забывал о своих моральных страданиях и, задерживая рот рукой, обливал плитки пола фонтанами спермы.

Я уже представляю себе тех, кто возмущается при чтении этих строк. Особенно яростными будут реакции тех, у кого скрытая тяга к гомосексуализму самая сильная. Расслабьтесь! Анатомически мы все одинаковы и так устроены, что массаж предстательной железы всегда вызывает эрекцию. Если не верите - спросите у проктологов. Либо еще проще - попробуйте засунуть в свою попку что-нибудь более массивное и длинное и удостоверьтесь сами. Обещаю, что даже самому закоренелому гомофобу это понравится, если он не страдает от импотенции.

Итак, мой первый гомосексуальный опыт закончился исчезновением с моего горизонта разоблачённого соблазнителя и новыми открытиями в области анатомии. Мой анус остался девственным. Однако, я обещал быть честным до конца. За первым последовал второй, потом третий и четвёртый опыты. Строго говоря, хотя второй опыт и закончился вторжением инородного тела в мой задний проход, его нельзя назвать гомосексуальным. Третий случай был просто насилием. А вот на четвёртый я пошёл сознательно, хотя мне очень стыдно об этом упоминать. Впрочем, всё по порядку.

О моем романе с рыжеволосой медсестрой Галиной я уже рассказывал. Эта была удивительная женщина. Именно благодаря ей я понял, что секс это нечто большее чем возня мужа и жены в темноте под одеялом. Анальный секс, групповуха, лесбос... для неё не существовало никаких ограничений. Стесняться она просто не умела. То есть, она просто не понимала значения этого слова. Именно она была той первой учительницей, которая обучила меня всему, что я умею, и что так ценится моими нынешними любовницами. Итак, она была супер! Но я не рассказывал, что же послужило причиной нашего разрыва. Галя любила экспериментировать, так что за год с небольшим, мы перепробовали, кажется, всё, что было изобретено человечеством от Кама Сутры до Чиччолины. Были испробованы, кажется, все позы и способы, включая любовь втроём с юной соседкой Анечкой и "золотого дождя", когда мы писали друг на друга в ванной.

Однажды Галка пришла с работы "на взводе" и с порога заявила, что кое – что придумала, но пока не знает, как мне об этом сказать. Судя по выражению её лица, это "кое – что" было и в самом деле чем – то необычным. После получаса уговоров, сопровождающихся моими заверениями в том, что ни одна её идея не сможет меня шокировать, и что мы должны открыто делиться друг с другом своими самыми сокровенными фантазиями и желаниями, она, наконец, призналась, что ей очень хотелось бы узнать, что чувствуют мужчины во время секса. То есть она хотела почувствовать себя мужчиной. Она предложила поменяться ролями на время. Признавшись, наконец, в своих тайных фантазиях, она перешагнула психологический барьер. Теперь она говорила быстро и убеждённо. Оказалось, что фантазия захватила её полностью. Моё резонное возражение о существовании некоторых анатомических различиях в строении мужского и женского тела было отвергнуто. На свет был извлечён тот самый фаллоимитатор, который Галка с таким успехом использовала в своих упражнениях с Анечкой. Сложная конструкция из трёх розовых фаллосов, двух больших и одного маленького, скреплялись прозрачными силиконовыми трусиками. При этом, один из двух больших отростков находился в её влагалище, а маленький она вставляла в задний проход. Второй из двух больших, тот самый, что подарил столько приятных минут Анечке, теперь предназначался для меня. Я с опаской поглядывал на толстый и длинный инструмент. По величине он намного превосходил привычную мне ручку от молоточка, и у меня были серьёзные сомнения в том, что он может поместиться в прямой кишке. С другой стороны, мой член регулярно бывал в попе моей подружки и помещался он там без труда.

Между тем, Галка не унималась и продолжала настаивать на своей идее. Она придумала план эксперимента, который мне предстояло пройти. Согласно ее концепции, я должен был полностью воплотиться в образ женщины. Так что мне предстояло надеть Галино нижнее белье, юбку и сделать макияж. Сама Галка собиралась надеть брюки и пиджак из моего гардероба и мои трусы. Мы договорились, что она будет называть меня мужским именем, а я буду откликаться на женское. Постепенно эта необычная задумка перестала казаться мне такой странной, поэтому я решил попробовать.

Галка была полна энтузиазма и полезла разыскивать одежду и белье для меня в спальне, а я отправился принять душ (предварительно почистив кишечник). И тут начались первые сложности. Оказалось, что размер одежды Галины значительно отличается от моего. Возникли проблемы с трусиками из тончайшего кружева, которые едва не порвались, когда я попытался их натянуть на свою задницу и разместить в них мой "просыпающийся" орган. Пришлось отказаться от этих трусиков. Юбка была слишком узкой в талии, поэтому я пришел на помощь чулкам с широкими резинками сверху, но без украшений и кружев. Чтобы лифчик застегнулся на моей спине, Галка пришлось добавить пару дополнительных крючков. Блузка была выбрана свободного покроя, но даже она начала трещать подмышками. Юбка пришлась на размер шнурков, чтобы подогнаться по талии, а от туфель я решил отказаться. Впрочем, Галка обещала купить мне новую пару туфель на шпильке (хотя эти планы меня несколько смущали, но уже было поздно отступать).

Пришла очередь макияжа. Несколько уверенных движений карандашом, голубые тени на веки, тушь для ресниц и ярко – красная помада. Я подошёл к зеркалу. Конечно, при ярком освещении, синева небритости, проступающая из – под слоя тонального крема, и волосы, пробивающиеся из – под чулок, сразу выдала бы меня. Однако, приглушенный свет в прихожей заставлял подумать, что на меня из зеркала смотрела вполне миловидная молодая женщина, правда очень высокая и крупная в кости. Я поправил поролоновые подкладки в лифчике и посмотрел на себя сбоку. Да, фигура, конечно, не женская. Хотя мне приходилось видеть женщин и с худшей фигурой.

Впрочем, Галка, похоже была довольна. Я уже видел по её слегка затуманившемуся взгляду и шумному дыханию, что она "завелась" по настоящему. Погладив мой зад, туго обтянутый узкой юбкой, она упорхнула в спальню переодеться. Через пару минут на пороге показался молодой человек в костюме и галстуке. Невысокого роста, худенький. Рыжие волосы зачёсаны назад и собраны сзади в хвост. Никакого макияжа, никаких украшений. Брюки впереди заметно оттопыриваются. Молодой человек представился Григорием и уселся в кресло.

Я ещё не успел придумать себе псевдоним и назвался Маней. Григорий заявил, что будет звать меня Манькой, потому что я – маленькая шлюшка. И ещё, что шлюха должна слушаться "папочку", и для начала должна у него отсосать. По тому, как складывался разговор, я понял, что фантазии Гали были не только транссексуальными, но и садомазохистскими. По видимому, мужское начало ассоциировалось у неё с доминированием, и Галка решила сразу показать, кто здесь хозяин. Впрочем в "Master and Servant" мы с ней уже и до этого играли, меняясь время от времени ролями, и даже привлекая в наши игры Анечку. Я сказал себе: "почему бы и нет?" и опустился на колени перед "папочкой". Григорий позволил расстегнуть ему пиджак и брюки и извлечь из – под мужских трикотажных трусов в синюю полоску толстый розовый член.

Однако, выполнение этой задачи оказалось более сложным, чем я предполагал. Реалистичная резиновая головка покачивалась перед моими глазами, но я не мог заставить себя раскрыть рот. Что-то удерживало меня, не давая преодолеть этот барьер.

– Ты что это, шлюха, будешь сопротивляться? Открывай свой рот, сучка!

Крепкие пальцы схватили меня за волосы и потянули сильно вперед. Член прижался к моим губам. Я раскрыл рот и в последний момент подумал о том, что помада может оставить следы на члене. Это очень возбуждающе – следы помады на члене. Я видел такую картинку много раз. И вот – теперь я сама оставлю следы своей помады на чужом члене, даже если он из резины. Я обхватила его губами и начала двигать головой вверх-вниз, имитируя минет.

Невероятно, но мне это понравилось! Не задумываясь над глубиной своих чувств и не анализируя причины, полностью игнорируя психологический аспект своего удовольствия и сосредоточившись только на физическом, я заявляю: "мне понравилось". И это выразилось в мощной эрекции, которая подняла мою юбку. Я старалась делать все так, как хотела бы, чтобы делали мне, и с удовольствием ощущала, как головка моего члена трется о ткань юбки.

Галка смотрела на меня широко раскрытыми глазами и издали слабые стоны удовольствия. Однако, несмотря на то, что я старательно обсасывала резиновый предмет, он оставался просто куском резины. Два отростка двигались недостаточно активно в двух отверстиях, и мягкая резиновая щетина между двумя большими членами не доставляла достаточного удовольствия клитору "Григория". "Папочка" был недоволен.

– Достаточно! А теперь, шлюшка, иди в спальню, становись раком, задери юбку и жди меня. Если я приду, а ты сделаешь что – то не так – я тебя очень сильно накажу! Поняла, сучка?

– Да, господин, – я начал вспоминать лексикон наших старых садомазохистских игр, – я всё сделаю. Пожалуйста, не наказывайте меня!

Через минуту я уже стоял в коленно – локтевой позе на краю кровати. Юбку я задрал так высоко, что она накрыла мою голову. Я ждал "папочку", размышляя о том, какая пикантная картина предстанет сейчас перед Галкой: две широко расставленные ноги, обтянутые чёрным капроном, а между ними – мошонка. Сказать по правде, было страшно. Эта елда и во рту – то с трудом помещалась, а как её запихать в такую узкую дырочку? Я осторожно пощупал анус рукой и попытался ввести в него указательный палец. Палец вошёл с трудом. Как же мой, по всем меркам немаленький член помещается в попке у Галки?

– Что, поблядушка, уже дрочишь? – "Григорий" вошёл неслышно.

– Что вы, господин, я просто готовилась к встрече с вами, дырочку расширяла.

– Ты дрочила! Ты дрочила без моего разрешения. Запомни раз и навсегда – ничто и никогда нельзя делать без разрешения хозяина, – голос был хриплым от возбуждения, – придётся тебя наказать!

Раздался щелчок скакалки, той самой, что мы не раз использовали раньше. Сделанная из мягкого материала, она не оставляла рубцов. Однако, если бить изо всех сил, удары получались довольно – таки болезненными. Галка одинаково охотно играла как доминирующую, так и подчинённую роль в наших играх. Я же никогда не любил играть роль слуги. Это было больно и совсем меня не возбуждало. Я соглашался только, чтобы доставить удовольствие моей темпераментной подруге и её юной соседке. Теперь же я стоял раком, в чулках, в юбке, натянутой на голову, с замиранием сердца слушал щелчки импровизированной плётки и ждал, что меня сейчас сначала высекут, а потом выебут.

"Григорий" был мастером этой игры. Он проявлял терпение. Концы скакалки легко щелкали в воздухе, не задевая меня, и каждый раз я напрягался в ожидании удара. Волнение нарастало, чувствовалось подобно кипящей сперме в моем теле. И наконец-то я почувствовал, как огненная боль пронзила мои ягодицы, показывая силу удара - Галка решила не сдерживаться на этот раз. Ягодицы жглись, а она продолжала играть, затрещинивая своим инструментом в воздухе. И потом еще один удар и еще один... И внезапно я почувствовал, что наступает оргазм! Я стоял раком, широко раздвигая ноги, то ли дергаясь от боли, то ли замирая в предвкушении ее приближения и чувствовал как горячая сперма поднимается по стеблю.

Я был так близок к конечной точке, когда все это прекратилось. Меня трясло от возбуждения и страха перед тем, что должно было произойти. "Григорий" сказал "милый папочка, папочка, я буду трахать тебя шлюху с вазелином", и поставил головку своего резинового инструмента к моей заднице, сильно нажав. Я издал стон от неожиданности и чуть не упал. Мои опасения оказались напрасными. Фаллос, смазанный вазелином, проник внутрь легко, заполнив всю мою прямую кишку. "Григорий" начал двигаться сильно и резко, засаживая меня на свой стержень на всю его длину. Это было необычное ощущение. Резиновый фаллос был толстым, значительно шире ручки молотка. Он растягивал анус. Было слегка больно, но одновременно приятно. Утолщение на конце фаллоса как-то активировало нервные окончания в глубинах мошонки, и казалось, что он касается яичек изнутри! Меня имели прямо в мое сокровище! Эти ощущения уже были мне знакомы по моим экспериментам с молотком, но теперь они были еще более интенсивными. И мысль о том, что я стою раком как последняя шлюха, раздвигая ноги в чулочках и поднимая юбку до головы, а сильная и доминирующая женщина трахает меня сзади, только усиливала эти ощущения. Я опять почувствовал приближение кипящей спермы. Вот она, под побуждением резких движений резинового фаллоса наполняет яички и начинает искать выход. Она двигается все выше по возбужденному члену. И вот уже на самом верху, готова вырваться. Возбуждение достигло пика. Хотелось так сильно помочь себе рукой, но я боялся потерять равновесие под мощными толчками "папочки". По-моему, я вскрикнул. За мной раздался стон наслаждения от моей партнерши. Сперма выбросилась фонтаном, затем еще и еще. За мной уже в полный голос кричала Галка, насаживая себя все глубже на два резиновых стержня, толкая третий еще дальше в мою задницу. Я упал на кровать. Галка упала на меня, продолжая испытывать оргазмический экстаз. Время остановилось! Я лежал ничком и слушал, как пульсирующие волны пробегали по телу моей возлюбленной, постепенно затихая.

Наконец, она затихла. И сразу же раскалённым угольком зажгло в заднем проходе. Растянутый сфинктер протестовал против беспардонного вторжения, а инородное тело в прямой кишке напоминало по ощущениям позывы к опорожнению кишечника. Я бережно отодвинул обессилившую подругу, осторожно извлёк из себя фаллос и отправился в туалет. Идти было немного больно. Приходилось чуть раскорячивать ноги, и я со смехом подумал о том, что я только что потерял девственность сзади, и даже иду так же, как только что лишённая невинности восьмиклассница. Кровь на туалетной бумаге поумерила мою веселость, хотя теперь сходство со сломанной целкой стало ещё сильнее.

Первый опыт вызвал у Галки такой восторг, что мне с трудом удалось уговорить её подождать несколько дней, чтобы дать зажить трещинкам в моём анусе (она – то, как раз считала, что надо не терять времени и растягивать его всеми способами). Каждый день справляясь о моём здоровье "там", она недвусмысленно давала понять, что обычный секс стал для неё малость пресноват, и она с нетерпением ждёт возможности продолжить наши упражнения.

Дня через четыре или пять настойчивых просьб я уступил. Всё повторилось – и маскарад, и имитация минета, и грубость "папочки", и сцена с наказанием, и необыкновенно мощный одновременный оргазм. Вот только удары скакалкой были сильнее, вторжение бесцеремоннее, да ругательства "папочки" грубее. Похоже, мою подружку всё больше привлекала эта роль. Впрочем, тогда я был не против. Наоборот, я с превеликим удовольствием подставлял задницу и ударам, и резиновому агрегату своей хозяйки.

Вскоре к нашим экспериментам присоединилась и Аня. Как и раньше при наших фетишистских играх, я исполнял роль подчиненного (или, теперь уже, подчиненной), и удовлетворял своих госпожей (точнее, господ: Анечка также оделась в мужской костюм и даже нарисовала себе усики). После издевательств и наказаний меня они обе изнасиловали (так как у нас не было второго фаллоимитатора, они передавали его друг другу). Ане тоже понравилось совращать беззащитную жертву, но еще больше она любила лесбийский секс после насилия. Присутствие Анечки меня смущало. Мне не хотелось делать девочку свидетелем такого унижения, и после нескольких встреч я смог убедить Галю заниматься этим только вдвоем. Мы достигли соглашения и продолжали наши запретные эксперименты, открывая для себя новые ощущения...

Однако, эта радость не продолжалась долго. Галя становилась все грубее, и это уже не было шуткой. Через два месяца я начал сомневаться в своей роли вечного подчиненного и попытался намекнуть на это. Мы прогуливались в парке, и я был уверен, что Галя не будет выкрикивать скандалы при посторонних. И действительно, она с улыбкой заверила меня, что все это игра и не стоит принимать это близко к сердцу. Однако в тот же день наказание было особенно больным. Мне, такой ничтожной шлюшке, не полагалось жаловаться. Галя, похоже, застряла в этой роли.

Кризис нарастал. Сексуальное удовольствие от секса с моей жестокой насильницей все еще превалировало над моральными терзаниями, болью в анальном проходе и страданиями от регулярных наказаний. Однако по мере усиления ее грубости и жестокости наш разрыв становился неизбежным. И вот это случилось.

Я хорошо запомнил эту, ставшую последней, встречу, после которой я понял, что не могу больше терпеть пыток и издевательств моей чересчур темпераментной подруги. Этот вечер запечатлелся в моей памяти во всех деталях. Я даже запомнил все ругательства, которыми меня осыпала моя мучительница:

– Работай хорошо, сука, иначе сделаю из тебя шлюху, – "папочка" развалился в кресле, я, стоя голый на четвереньках делаю ему "минет", – Хочешь стать групповой проституткой для мужиков? Они будут трахать тебя во все дырки, пустят по кругу и зальют спермой. Ты будешь хорошей давалкой, спермоглоткой, поблядушка... Хочешь этого?

– Всё, что скажете, хозяин.

Но "папочка" уже возбужден:

– Нет, лучше я продам тебя женщинам, жестоким женщинам, которые любят унижать других женщин. Ты будешь вылизывать им задницы. Сразу трем, четырем, пяти женщинам, они будут сечь тебя плетками, ты будешь вылизывать их сапоги, они будут использовать тебя в качестве унитаза, шлюха! И будут трахать, трахать тебя в жопу. Она у тебя уже превратилась в рабочую щель, как у шлюхи. А после них тебе туда бревно можно будет засунуть.

"Папочка" берет скакалку:

– Говори, проблядь, будешь послушной?

– Да, хозяин, – отвечаю со стоном, корчась от хлёстких ударов.

– Раздвигай жопу, шлюха.

Я послушно ложусь грудью на линолеумный пол и раздвигаю руками ягодицы. Она права – анус у меня уже давно превратился в рабочую щель, он влажен, расширен и чист. Фаллос входит без труда. Движения "папочки" грубые и резкие, но я к этому уже привык. Она привычными движениями "навинчивается" на два своих отростка и, похоже, скоро будет кончать. Привычно жду наступления долгожданного оргазма. Эрекция как всегда очень сильная, член упирается в пупок. Возбуждение нарастает. Помогать себе руками запрещено – можно заработать ещё плетей, а мне на сегодня хватит. Она упивается наслаждением, по – мужски работая бедрами, насаживая меня всё глубже на резиновый член, осыпая шлепками и оскорблениями. На этот раз "Григорий" кончил первым, полежал некоторое время, потом грубо выдернул из меня фаллос и встал. Мне вставать запрещено. Я по – прежнему возбужден и жду ухода моей мучительницы в ванную, мечтая подрочить. На этот раз она не торопится. Она снимает с себя упряжь, встаёт надо мной:

– Теперь проси, чтобы я поссал тебе рот...

Я повинуюсь, иначе, она меня высечет. Я стою на четвереньках, "папочка" стоит сверху. Теплая, пахучая моча полилась по спине, плечам, шее, ее тепло ощутили ягодицы и бедра.

– И не думай мыться без приказа. Рабыня должна пахнуть мочой господина...

Она треплет меня за ошейник, который я теперь ношу и покачивая бедрами, выходит из комнаты. А я стою на четвереньках (вставать нельзя!), залитый мочой, с членом, торчащим колом, вытираю тряпкой мочу с пола и чувствую, как во мне закипает ярость. Хлопнула дверь ванной – водные процедуры закончены – открылась и закрылась дверь кухни. Эта стерва пошла делать себе кофе! Я встаю, и решительным шагом направляюсь в ванную. Вхожу, захлопываю дверь перед самым носом разгневанной хозяйки. Включаю душ. Сквозь шум воды с улыбкой слушаю её вопли. Неужели она настолько вошла в роль, что думает, что я её боюсь? А это что? Рука натыкается на ошейник. Снимаю, бросаю в угол. Хватит рабства. Член по – прежнему стоит. Сволочь, даже кончить не дала! Ну ладно, сейчас я её проучу! Распахиваю дверь и затаскиваю её вовнутрь. Сразу гашу попытки к сопротивлению ударом в живот. От неожиданности она сгибается пополам. Наматываю волосы на руку и наклоняю её над ванной. На ней халатик, наброшенный на голое тело. Задираю его вверх и сходу, без подготовки вставляю член во всю его длину. Нет, лучше не туда. Вынимаю, передвигаю чуть выше. От постоянного контакта с резиновым фаллосом верхняя дырочка окружена красным колечком. Она разработана не хуже, чем у меня. Вгоняю резким ударом. Она что – то мычит, но уже не сопротивляется. Может быть это хитрость? На всякий случай хватку не ослабляю. Начинаю долбить. Кажется, она начинает подмахивать? Невероятно! Может быть это тоже хитрость? Впрочем, мне уже не важно. Измученный долгим возбуждением, я кончаю очень быстро и с удовольствием. Кончив, вытираю член полами её халата, поворачиваюсь и ухожу. Моя мужская одежда лежит в прихожей. Одеваюсь и выхожу.

– Костя! – она рыдает.

В её голосе такое неподдельное горе, что останавливаюсь и чуть было не возвращаюсь назад. Но вспоминаю запах мочи, с журчанием текущей мне на спину и стекающей тёплой струйкой по животу и бёдрам, и делаю решительный шаг вперёд.

Дня через два она позвонила. Сказала, что часто вспоминает меня, что ей очень понравилось, как я её изнасиловал, что, наверное, она именно этого и хотела, и вообще, что она готова всё начать заново, и если я хочу, она теперь всегда будет рабыней, а я хозяином, а потом она расплакалась. Я довольно холодно сообщил её, что страсть к экспериментам у меня приутихла, и что я не хочу быть ни рабом, ни хозяином, ни насиловать, ни быть изнасилованным. Больше мы не виделись.

Я тоже иногда с теплотой вспоминаю мою неистовую Галку с её неистребимой страстью к экспериментам и ненавистью к серому и пресному сексу. Всё – таки она мне очень многое дала и многому научила. И не её вина, что я, возможно, оказался для неё чересчур закомплексованным типом, не посмевшим броситься с головой в пучину сексуальных экспериментов. Короче, не сошлись характерами, или, точнее, темпераментами.

Так закончился мой второй по счёту эксперимент по определению своего местоположения на отрезке между гомо – и гетеро –. И, хотя это была всего лишь имитация однополого секса, своего рода "виртуальный" гомосексуализм, "целка" была "сломана", "дымоход прочищен" и я потерял свою невинность сзади.

Надо сказать, что этот опыт оставил в душе горький след. Молоток был надолго забыт, да и вообще, я старался не вспоминать о своём "позоре". Только анус ещё с месяц напоминал о нем лёгким пощипыванием после дефекации. Ещё несколько лет отделяло меня от моего третьего по счёту случая "приключения".

Все началось с несчастного случая, произошедшего из-за моей глупости. Мужчины, не пейте за рулем! Ни капли! События, произошедшие со мной, сделали меня настоящим трезвенником за рулем.

Того дня я уже не собирался никуда ехать. Я припарковал свой автомобиль возле дома и приступил к ужину. Купив пиво для ужина, я наслаждался вкусом жигулевского, запивая им свежие пельмени. Я допил вторую бутылку, когда мне позвонил друг Лёха и сообщил, что он наконец-то получил зарплату (он работал электромехаником на корабле) и приглашает меня в ресторан. Мне нужно было только забрать с работы его двоюродную сестру Ирину и ее подругу, а потом зайти за ним и "отмазать" его перед женой.

Ирина работала парикмахером. Мы уже пару раз встречались в компании, хотя отношения между нами оставались на уровне легкого флирта. Но было ясно, что мы друг другу нравимся, и между нами возникали первые признаки возможного страстного романа. Может быть, это уже случилось бы после нашей последней встречи, если бы не присутствие мужа Ирины, ворчливого зануды по имени, которого я даже не помнил. Конечно же, Лёха пригласил Ирину с целью познакомиться с ее подругой Викой - высокой блондинкой, глуповатой, но красивой и преданный. Таким образом, мои планы относительно Ирины можно было осуществить в этот вечер.

Единственная проблема заключалась в том, что парикмахерская, где работали девушки, находилась в одном конце города, Лёха жил в другом конце, а ресторан, который мы выбрали для нашего свидания в этот вечер, находился в третьем конце города. У нас было ограниченное время. Если бы я не выпил пиво, то мог успеть за час. В конце концов, сколько я выпил? Я принял решение, глупость которого я осознал через полчаса. Чтобы быть уверенным, я почистил зубы и купил пачку жвачки.

Взревел мотор, и я понёсся по узким улочкам, объезжая многочисленные ямы. Вот, наконец, более или менее ровный участок. Можно прибавить газу. Откуда взялась эта старушка? Я готов поклясться, что секунду назад её здесь не было. Она вынырнула из – за притормозившего справа автобуса. Нога изо всех сил давит на тормоз. Колёса скользят по мокрому от недавнего дождя асфальту. Машину слегка разворачивает. Руль влево. Кажется, пронесло. Где же старушка? Почему она лежит? Ведь даже удара не было! Бегу к ней. Откуда же сразу столько людей? Ведь только что было пусто. И бабки этой не было. Она, наверное, из автобуса вышла. Ведь даже дети знают, что автобус обходят сзади, а не спереди. Как не из автобуса? Это не остановка? А что это? Я не верю своим глазам. Всё оказывается ещё хуже, чем я предполагал – полустёршиеся, плохо различимые под лужами и грязью, но всё же – полоски "зебры", пешеходного перехода. Автобус остановился, пропуская пешеходов. И первой шла эта бабка, сидящая сейчас на мокром асфальте и растирающая рукой левую ногу, перемежая причитания с проклятиями в мой адрес. Бабуля, да я тебя сейчас в больницу, я тебе всё лечение... я... Сирена. ГАИ или скорая? Скорая. Что с ней, доктор? Зачем рентген? Вы думаете... Давайте помогу. Да нечаянно я, бабка, не ругайся! Что? Документы? Да, сержант, сейчас. Как же вы быстро... Да не надо протокол, зачем? Экспертиза? Какая экспертиза? Да я трезвый. Слушай, сержант, давай по – хорошему договоримся. Почему поздно? Так, куда дышать? Да я же только пива чуть – чуть! Куда поехали? Да вы что?! Погодите! Я же...

И вот я находился в кабинете следователя. Серо-зеленые стены, окрашенные масляной краской, окружали меня. Позади окна располагался письменный стол, за которым сидел человек и писал что-то шариковой ручкой низкого качества. Я занимал место напротив него. Настольная лампа была выключена, и я начал фантазировать о том, как неуютно чувствуют себя подозреваемые под ее ослепительным светом во время бесконечных допросов от безжалостных служителей правосудия. Однако вскоре я осознал, что сам я теперь также подозреваемый. Из глубины души всплыло жаркое чувство панического ужаса при этом осознании. Меня охватил пот, сердце начало бешено колотиться. Все перед глазами потемнело. Следователь, относительно молодой мужчина лет тридцати в неожиданно элегантном костюме, занято что-то писал без поднятия взгляда. Я не мог сконцентрироваться. Всего полчаса назад я ехал на вечеринку, полон мечтаний о предстоящем романе с Ирой, обладательницей пышной груди. А теперь... Моя машина отправлена на штрафную стоянку, а я на допросе... С трудом осознаю, о чем меня спрашивают. Перед глазами слова безжалостного медэксперта корявым почерком – "алкогольное опьянение". От двух бутылок пива? Но ведь за границей это уже давно разрешено.

Имя? Фамилия? Год рождения? Я что-то отвечаю, одновременно лихорадочно ища выход из этой ситуации. Кто у меня знакомый в правоохранительных органах? Бывший одноклассник Сашка... Нет, он всего лишь сотрудник ГАИ, а здесь - уголовный розыск. Я же не преступник! Какая абсурдная мысль! Несколько раз я даю невпопадные ответы. Вспоминается добродушное усатое лицо сотрудника ГАИ, который проверял следы торможения. Потом он сопроводил мой Опель до штрафной стоянки. Моя машина не выглядит великолепно, но она мощная. Я сам занимался ремонтом двигателя, пришлось подшлифовывать клапана. Работа требовала точности. Что? Всего одна бутылка пива. Нет, серьезно! Как можно знать почему? Зачем перед камерой? Вы шутите? Мои ноги подкашиваются, и я прижимаюсь к стене. Чувствую тошноту в горле. Пожалуйста, не нужно меня заключать! Похоже, что сейчас я впервые в жизни потеряю сознание. Успеваю опуститься на стул. Тошнота начинает отступать. Поднимаю глаза и вижу следователя - у него приятное лицо, модная прическа и аккуратные усы, только его глаза какие-то безжизненные. Вспоминаю, что его зовут Олег Иванович. И почему-то он улыбается. За что ты так радуешься, ублюдок? Что? Когда прийти? Завтра? Мне постепенно становится понятно, что меня отпускают. Встаю на хлипкие ноги и медленно двигаюсь к выходу.

С этого дня жизнь моя потекла по принципу: "Плохо... хуже... совсем плохо... ещё хуже... ". Как в том анекдоте: "Я знал, что жизнь полосата, но, жалуясь недавно на невезение, я не знал, что это была белая полоса". Я регулярно посещал следователя и с каждым визитом всё больше укреплялся в мысли, что избежать тюрьмы мне не удастся. Сломанная нога срасталась плохо, сказывался преклонный возраст потерпевшей, так что по прогнозам врачей период временной нетрудоспособности грозил растянуться на пару месяцев. Пропорционально ему удлинялся и срок, который с садистской усмешкой обещал мне "мой" следователь. Он каждый раз прибавлял по году, и в конце концов пообещал мне минимум пять лет общего режима. Он на все лады расписывал ужасы, ожидающие меня на зоне. По его словам, эти пять лет я проведу, в основном, лицом к стене, так как из – за моей смазливой морды, блатные наверняка сделают из меня петуха. При этом он каждый раз добавлял, что всё могло бы быть иначе, если бы в деле не присутствовало заключение медэксперта о моём алкогольном опьянении. "Вот если бы этого листочка бумаги здесь не было, ты получил бы максимум два года условно. "

Воспитанный на телесериалах, типа "Следствие ведут знатоки", я верил в неподкупность стражей порядка и не сразу догадался, что следователь намекает на возможность сделки. А догадавшись наконец, сказал, что умею быть благодарным, и что пошёл бы на всё, что угодно, если бы эта бумажка вдруг потерялась.

– Что ж, это замечательно, – заговорил Олег Иванович вдруг странно ласковым голосом, – я рад, что ты понимаешь, что всё в моих руках, и, надеюсь, не откажешь мне в одной маленькой услуге... интимного характера.

Во время своих слов он положил руку на мое бедро и начал его нежно гладить. Мне было очень удивительно и шокирующе одновременно. Я думал, что следователь может быть коррумпированным и готов был обсудить размер взятки, но я никак не мог предположить, что он является гомосексуалистом и начнет шантажировать меня таким образом... Его рука продолжала ласкать меня между ног. Пальцы ощущали мой член, который реагировал на его прикосновения. Я сидел неподвижно и не смел двигаться. Возможно, он уловил отвращение в моих глазах, потому что внезапно вскочил и с нервными шагами зашагал по кабинету.

- У меня есть право отправить тебя в СИЗО прямо сейчас. И я это сделаю, если будешь упираться. Напишу, что подозреваю тебя в попытке скрыться. А потом я сам лично заставлю "опустить" тебя там, в СИЗО. Подумай хорошенько. Один разок здесь - в чистой квартире, где никто никогда не узнает, или пять лет провести на зоне и представляться всем желающим. - его голос становился все жестче, - У тебя есть время до вечера. В точно восемь часов ты должен явиться по этому адресу. Если нет - сам будешь виноват! В понедельник можешь приходить с вещами. Не бойся так сильно! - он снова начал говорить мягким голосом, - Это не так уж и страшно. Один разок не делает из тебя пидараса! - он хрипло засмеялся.

Преодолевая сложную смесь эмоций, которая состояла из страха перед будущим, ненависти и отвращения к этому человеку, смущения и странного возбуждения, я поднял глаза на своего преследователя. Его жадные глазки скользили по моему телу с такой очевидной похотью, что я involuntarily подрагивал под его взглядом.

– Можешь идти, но имей в виду: если ровно в восемь ты не придёшь – этот пропуск я подписываю в последний раз. Иди, думай!

Я встал, и на подгибающихся ногах поплёлся к выходу. У самой двери я приостановился и обернулся. В глубине души я надеялся на чудо. Вот сейчас он улыбнётся и скажет, что пошутил. Но в бесцветных глазах безжалостного соблазнителя я увидел лишь самодовольную усмешку. Он был уверен, что я приду! Я повернулся, и вышел из кабинета, оставшись один на один с тяжёлым выбором.

День прошёл в тяжелейших душевных муках. Я то соглашался вытерпеть насилие над собой сейчас, чтобы избежать гораздо худшего впоследствии, то верх брало моё уязвлённое самолюбие, и я утешал себя фантазиями о том, что именно я скажу этому развращённому сатиру в понедельник, с возмущением отвергая неприемлемое предложение. А потом снова побеждал инстинкт самосохранения, нашёптывающий мне, что если никто не узнает, так можно будет и забыть об этом сразу же, выйдя из его проклятой квартиры. Я мял в кармане бумажку с адресом. Во мне поселились двое. Один вопрошал с возмущением: "Неужели ты согласишься? Нет, это невозможно. Как же ты сможешь с этим жить потом?" "Но ведь никто не узнает, – нашёптывал голос другого, – или что, лучше потом подставлять задницу зекам на зоне?" "Что угодно, только не это!" – кричал первый. "Пять лет страданий или один вечер позора, о котором, к тому же, никто не узнает. Подумай об этом! Пять лет! А так – условно. Может быть даже удастся от родителей скрыть". "Но разрешить этому сукиному сыну засунуть свой член мне в задницу!" "Ну и что? Что с тобой сделается? От этого не умирают. А вот когда тебя всей зоной трахать будут... "

Я гулял по дорожкам сквера, мучимый сомнениями. В боковой улочке была очередь к алкогольной точке. Мне внезапно захотелось выпить. Я встал в конец очереди и наблюдал за "душманами", как назывались те, кто пролезал без очереди. Скоро нашелся такой человек. Он брал плату за услугу, но я не стал долго торговаться. Через десять минут он уже вышел из шумной толпы с бутылкой водки "Столичная" у груди. Я вернулся в сквер и, спрятавшись за кустами сирени, выпил несколько больших глотков прямо из горла. В животе стало тепло. Я подождал пару минут и еще раз приложился к горлышку. На этот раз вместо спокойного оседания в желудке, водка поднялась обратно и заполнила носоглотку. Я стоял и делал судорожные глотки, пытаясь справиться с тошнотой. Глаза наполнились слезами. Постепенно выпитое успокоилось в желудке и я почувствовал облегчение в голове. Я закрыл бутылку, спрятал ее за пояс джинсов и направился домой.

Алкоголь сделал свое дело - проблема, которая мучила меня, перестала быть выбором между жизнью и смертью. Однако эти два варианта все равно не уходили из моей головы. Мучимый сомнениями, я пришел домой, закрылся в своей комнате и налил себе из начатой бутылки. Я стоял и слушал, как огненная жидкость разливается теплом по груди, уселся в кресло и попытался организовать все аспекты этого дьявольского выбора. Решить проблему таким способом начало казаться все более привлекательным выходом. К тому же никто не узнает об этом. Я буду молчать до конца жизни, а он тем более не будет распространяться о своей сексуальной ориентации. Я налил еще рюмку. Если намазать погуще вазелином, то даже больно не будет. Я посмотрел на часы. Они показывали половину шестого. Если я решусь идти, то нужно выйти к семи. Где находится улица Потемкина? Нужно найти. Если, конечно, я решу идти. Я налил еще водки. Конечно, решение уже было принято к тому моменту, хотя я боялся признаться себе в этом. Я просто искал оправдание для себя. И находил его. Так что оставалось только напиться до бесчувствия и постараться не опоздать.

Без десяти восемь я стоял перед нужным мне домом. Явиться раньше назначенного срока было глупо. Ещё подумает, что мне не терпится. Я прошёл дальше вдоль дома и присел на скамейку. Несмотря на выпитую бутылку водки, я чувствовал себя совершенно трезвым. Надо было ещё выпить. Без пяти восемь. Ещё пять минут, и придётся идти. Нет, я, пожалуй, опоздаю на полчасика. Ничего, потерпит!

Однако, в десять минут девятого я стоял пред обитой чёрным дермантином дверью, и жал на кнопку звонка. Дверь распахнулась, и я увидел перед собой улыбающееся лицо своего совратителя.

– А чего же так долго не заходил? Ты же давно пришёл, я видел. Ну, заходи, заходи.

Я почувствовал, как краска заливает моё лицо. Чуть помешкав, я набрал в лёгкие воздуха и шагнул в прихожую. Дверь позади закрылась, я услышал, как поворачивается ключ.

– Раздевайся, проходи.

"Раздевайся" звучит издевательски. Конечно, мне придётся раздеться. Знал куда шёл. Дрожащими руками расстёгиваю куртку, вешаю на старинную деревянную вешалку. Расшнуровываю кроссовки, стараясь не поворачиваться к хозяину спиной. Зачем я только надел кроссовки. Надо было туфли без шнурков. Их бы я снял, не нагибаясь. Я оборачиваюсь и вижу смеющиеся глаза на холёном, гладко выбритом лице. Конечно же, он заметил моё смущение когда мне пришлось нагнуться. Во мне начал закипать гнев, сменившийся вскоре страхом и острой жалостью к себе.

В комнате царит интимный полумрак. У дивана стоит журнальный столик, красиво сервированный бутылками и бутербродами. Мне просто необходимо выпить! Я сажусь на краешек дивана, и, не дожидаясь приглашения, наливаю себе коньяк. Выпиваю залпом, как водку. Руки продолжают дрожать. Стараюсь скрыть свой страх и смущение, придаю своему лицу выражение полного безразличия к происходящему и поднимаю взгляд на хозяина. И ёжусь от вожделения, горящего в его взгляде. Он развалился в кресле и откровенно рассматривает меня. Его глаза скользят по моей груди, животу, бёдрам, задерживаются между ног, он буквально раздевает меня своими похотливыми глазками.

– Мне кажется, тебе не комфортно. Но не волнуйся, скоро привыкнешь. Позволь мне налить ещё коньяку.

Я аккуратно наливаю себе коньяк, стараясь не разбить рюмку о край стола. Дрожащей рукой приношу рюмку ко рту и выпиваю глоток за раз. Чувствую, как алкоголь начинает действовать. Олег поднимается со стула, наклоняется и кладет руку мне на колено.

– Ты знаешь, у тебя очень привлекательная внешность? У тебя есть девушка? – его лицо совсем близко. Я чувствую запах одеколона.

– Нет постоянной девушки, – я с трудом формирую слова в своей голове.

– Ты считаешь, что любовь может возникнуть только между мужчиной и женщиной? – его голос звучит ласково, пальцы его поглаживают мое бедро и двигаются все выше.

– В принципе, да, я всегда так считал.

– Ты ошибаешься.

Олег нащупывает мой член и начинает его гладить и слегка сжимать. Его лицо все ближе. Кажется, он хочет поцеловать меня. Я не могу этого вынести и отворачиваюсь. Он шепчет ухом:

– Я очень рад, что ты пришел. Не бойся, тебе понравится, я обещаю.

Я молчу. Я слишком пьян, чтобы дать адекватный ответ. В конце концов, зачем вообще отвечать? Ведь я сам пришел к нему, и не важно, что побудило меня сделать это – я пришел быть с ним интимно. Так зачем он затягивает? Пусть уже закончится.

– Давай, я покажу тебе душевую.

Олег разгибается и направляется к двери. Послушно следую за ним. Мне даже хорошо от короткого перерыва.

Ванная комната большая, совсем не такая как в моей квартире-хрущевке. На стенах кафельные плитки, зеркала и блестит хромированная сантехника.

– Ты можешь повесить одежду здесь. Дверь не закрывай.

Он выходит. Это почему это "не запирай"? Впрочем, ослушаться не осмеливаюсь, раздеваюсь, лезу под душ. Скорее помыться и одеться, успеть до его прихода. Хотя, какая разница – минутой раньше, минутой позже. Скорее бы всё это кончилось! Дверь открывается. Пришёл, гад! Я отворачиваюсь, продолжая намыливаться, и спиной чувствую его взгляд, прожигающий меня насквозь. Стою голый перед человеком, пожирающим меня глазами и чувствую, как меня захлёстывает стыд и, почему – то, возбуждение. У меня начинается эрекция. Мыло падает в ванну. Нагибаюсь, смотрю украдкой назад. У него взгляд человека, истекающего слюной. Мою мылом член, который он только что ласкал рукой, и чувствую, как он наливается кровью. Стараюсь отвлечься, думать о чём – то другом – бесполезно! У меня чудовищная эрекция. Член просто упирается в пупок, головка полностью оголилась. Я уже давно закончил мыться, но не могу себя заставить повернуться назад.

– Вот полотенце.

Приходится обернуться. Олег, не отрываясь, смотрит на мою восставшую плоть. В глазах восторг и вожделение. Выхожу из ванны, беру из его рук полотенце, вытираюсь. Он, похоже, готов упасть в обморок. Тянусь за одеждой.

– Это тебе не понадобится. Пойдём.

Так, понятно. Ну что ж, знал, куда шёл. Мы возвращаемся в комнату. Эрекция чуть спала. Впрочем, ненадолго. Он опять начинает пожирать меня глазами, и мой дружок, почему – то, отвечает на это новым приступом мощной эрекции. Мне уже становится на всё наплевать. Стою перед этим сатиром во весь рост, не пытаясь прикрываться, и смотрю, как он жадно меня рассматривает.

– Присядь в кресло и выпей.

Удивительно, я ожидал, что он предложит мне сразу принять сидячую позу, такие страстные глаза у него. Садюсь, наливаю. Я уже очень пьян, но хочу еще больше напиться, чтобы не чувствовать ничего, когда начнется то самое.

– Я тоже приму душ и скоро вернусь.

Этот отдых так желанен, что когда закрывается дверь, я несдержанно смеюсь от радости. Похоже, я ошибся. Мне не следовало приходить сюда. А что если я уйду? Я пьяно хихикаю, представляя разочарованное лицо моего обидчика, когда он вернется из ванной и не найдет меня. Нет, невозможно, моя одежда осталась в ванной. Что же мне делать – бежать голышом?

Сейчас он придет и поставит меня раком для анального секса. А я забыл баночку с вазелином в заднем кармане джинсов в ванной комнате. Чем можно замазать? Ага, вот, бутерброд. Я опускаюсь на четвереньки и прохожу пальцем по бутерброду, смазывая задний проход маслом. Скорее, пока он не вернулся. Успел!

Снова сажусь в кресло. Эрекция прошла. Пенис опал и спокойно лежит на левой ноге. Головка все еще обнажена. Я видел журнал для женщин, под названием "Playgirl". Там были фотографии голых мужчин. Они тоже были без эрекции, но с обнаженными головками. Или они были просто обрезанные?

Дверь в ванную открылась, слышны шаги по паркету от босых ног. Вот начинается!

Он заходит и, к неожиданности моей, не голый. На нем халат для купания. Он ласково улыбается и приближается ко мне очень близко. Кладет руку на мою голову и нежно гладит ее. Другой рукой развязывает пояс халата и расстегивает его полы. Вижу его наполовину опавший член всего в пяти сантиметрах от своего лица. Мне никогда еще не приходилось видеть член так близко. Головка наполовину обнажена. Она уже начала наполняться кровью, но все еще слегка сморщена.

– Открой ротик, – он говорит хриплым шёпотом.

Что? Взять ЭТО в рот?! Да он с ума сошёл! Я уже внутренне подготовился к тому, что мне придётся постоять некоторое время раком, пока он будет обрабатывать меня сзади. Но я не мог и предположить, что он захочет поиметь меня через рот! Нет, я к этому не готов! Я... я... А что я, не знал куда шёл, что ли? Ведь придётся пройти и через это унижение!

– Ну, чего ты? Открывай!

Он весь дрожит от нетерпения. Член растёт, набухает в пяти сантиметрах от моего лица. Его нельзя назвать большим, скорее средний. Толстые синеватые вены змеятся вдоль тёмно – красного ствола. Кожа сдвинулась, полностью обнажив лиловую головку. Теперь она гладкая и блестящая от переполняющей её крови. Но как же заставить себя взять ЭТО в рот?! Член приближается. Пытаюсь отпрянуть, но рука, которая только что гладила мои волосы, крепко держит, не давая отвернуться. Головка касается моих губ. "Всё, отступать поздно! Ты уже пидор!" – мелькает в голове.

– Ну же, открывай! Чего ты?

Олег уже стонет, пытаясь протолкнуть член через мои плотно сжатые губы. Я понимаю, что мне всё равно придётся через это пройти, но ничего не могу с собой поделать. Какая – то сила заставляет меня сжимать зубы, и член только елозит по губам, не входя вовнутрь. Похоже, эта игра его только возбуждает. Он стонет от наслаждения и всё сильнее давит мне на затылок, пытаясь войти. Я мотаю головой, отворачиваюсь, стараясь оттянуть этот момент. Но отступать действительно уже поздно. Я делаю над собой усилие и буквально заставляю себя открыть рот. Почувствовав, что путь свободен, он тут же перестаёт подталкивать. Я сижу с открытым ртом, его головка лежит у меня на языке. Он не торопит события. Я должен всё сделать сам. Я открываю рот шире и беру член полностью в рот. Вопреки ожиданиям, я не чувствую неприятного запаха или вкуса. Член резиново – упругий и тёплый. Я нащупываю языком уздечку. Это, как известно, самое чувствительное место. Провожу по ней языком, потом ещё и ещё раз. Ну что же, если я дошёл до того, что добровольно взял в рот, постараюсь сделать так, чтобы он побыстрее кончил. От мысли о том, что мне придётся глотать чужую сперму, я холодею от ужаса. Впрочем, реакция моего поникшего было дружка оказывается неожиданной. При мысли о кипящей пузырящейся сперме, вливающейся в мой рот, да и вообще о страшном унижении, которому я подвергаюсь, он вдруг начинает шевелиться, приподнимается и вскоре начинает предательски покачиваться в такт моим движениям.

Мне не остаётся другого выбора, кроме как продержаться до конца этого испытания. Передо мной была предстоящая тяжелая и непривычная задача. Я пытаюсь представить себе, что я не вовлечен в это, а кто-то делает мне приятное. Мне нужно делать то, что больше всего бы меня удовлетворило. Я широко открываю рот и глубже вхожу на член, чтобы он касался нёба, тесно обхватывая ствол губами ниже головки и начинаю двигать головой назад, заставляя кожу покрыть головку, затем вперед, оголяя головку и одновременно лаская уздечку языком. А после контакта головкой с нёбом - опять назад. Вперед - назад, вперед - назад. Да, такие движения должны были бы мне понравиться. Сильнее прижимаю губами кожу на стволе члена и поддерживаю ритм. Например, я люблю высокий ритм. Вперед - назад, вперед - назад. Такое бы мне очень понравилось! Не забывать о уздечке! Прочно прижимаю языком головку к нёбу при каждом движении внутрь и так же прочно губами кожу при движении наружу. Вперед - назад, вперед - назад. Что ещё? О, да, я забыл про яйца! Мне нравится, чтобы их немного сжали. Сделаю также, помассирую их немного правой рукой. Вперед - назад, вперед - назад. Стараясь сохранить такой темп, неосознанно делаю слишком глубокие движения. Член проникает глубоко в горло, чуть-чуть болит. Шея устала от необычной работы. Вперед - назад, вперед - назад. Быстрее! Это даже не так противно. Вперед - назад, вперед - назад. Яйца напрягаются под пальцами, становятся плотными и подтягиваются вверх. Чувствую, как по его ногам проходит спазм, потом ещё один. Кажется ему это нравится! Да, я сам возбужден до предела. Мой партнер прижимается ко мне в живот, трется - он наполнен кровью и готов извергнуться от первого прикосновения.

– А я вижу, тебе понравилось!

Чувствую, что и его член раздулся и вибрирует во рту. Вперёд – назад, вперед – назад. Он непроизвольно делает движения навстречу. Вперёд – назад, вперед – назад. Слышу стон наслаждения. Я хорошо делаю свою работу! Нет, так он слишком быстро кончит. Надо его немного помучить! Вынимаю член изо рта, облизываю нижний край его оголённой головки вращательными движениями, а потом начинаю щекотать уздечку. По всему его телу пробегают конвульсии, заканчивающиеся дрожью на самом кончике. Интересно, какова на вкус его сперма? Он не выдерживает пытки, пытается протолкнуть член глубже в рот. Слегка отстраняюсь, продолжая щекотать его языком. Он вдруг тоже отстраняется, я непроизвольно тянусь вслед.

– А ты способный мальчик. А теперь, иди на диван, вот сюда в уголок и подними коленки как можно выше. Ещё выше, к самому лицу. Вот так.

Я понимаю зачем, но уже не протестую. ЭТО должно случиться рано или поздно. Я полностью смирился со своей участью и готов выполнять все приказания. Лежу на диване, согнувшись почти пополам и задрав ноги чуть не к ушам, как он велел, и чувствую очередной прилив возбуждения от сознания своей униженности и полной подчинённости чужой воле. Я не вижу, ЧТО он делает, но знаю, ЧТО должно сейчас произойти и терпеливо жду.

– Раздвинь попу!

Послушно раздвигаю обеими руками ягодицы. Чувствую, как он гладит и массирует мой анус. Пальцы густо смазаны каким – то кремом, он засовывает один из них в задний проход. Смазанный палец входит легко. Сфинктер в первый момент импульсивно сжимается от непрошеного вторжения, но усилием воли я заставляю его расслабиться. Знал же, куда шёл! Он тщательно смазывает мой задний проход снаружи и изнутри. Какая забота! Я напрасно беспокоился. Ну, что теперь? Ага, вот оно началось! Он тянет меня за яйца, регулируя высоту моего заднего прохода для своего удобства. Чувствую прикосновение к анусу его горячей головки. Заставляю себя расслабиться. Прикосновение превращается в давление, которое всё нарастает, но член никак не входит в моё девственное отверстие. Полностью расслабляю мышцы ануса, чувствую, как они начинают растягиваться. Это больно, но терпимо. Он давит, толкает, боль усиливается, сжимаю зубы, чтобы не закричать. И вот, наконец, головка, преодолев сопротивление неразработанных мышц моего заднего прохода, проскальзывает вовнутрь. Чувствую, как толчками входит в меня его член, заполняя собой прямую кишку. Глубже, ещё глубже, и вот его мошонка хлопает по моим ягодицам. Член вошёл полностью. Боль отступает. Он начинает делать фрикции, то вынимая из меня свой член наполовину, то толчком загоняя его обратно. Ощущение сильно отличается от того, что я испытывал когда – либо раньше. Это не ручка от молотка и не пластмассовый фаллоимитатор. Это настоящая живая горячая плоть! Он сильными толчками вгоняет его на всю длину, и я чувствую, как он касается головкой какой – то точки где – то в самых моих глубинах. И каждое это касание отдаётся вниз, в яйца необыкновенно приятным щекотанием. Полное впечатление, что меня трахают прямо в яйца! Сфинктер с трудом переносит состояние своей растянутости и судорожно пытается сжаться. Невозможность сделать это добавляет остроты моим и без того необыкновенным ощущениям. Поникший было из – за боли член вновь восстал, да так, что мне становится немного больно от распирающего его давления. Чувствую, как нарастает приятное щекотание в яйцах и понимаю, что, если ЭТО продлится достаточно долго, я смогу кончить, не касаясь своего дружка.

Впрочем, этого не понадобилось. Он обхватывает мои ноги, прижимает их к себе двумя руками. Берет в руку мой возбужденный член и начинает его стимулировать. Чувствую быстрое приближение оргазма. По всему телу прокатываются спазмы, заканчивающиеся автоматическим сокращением анального сфинктера. Пытаясь сжаться, он нажимает на свой член, доставляя, по-видимому, особое удовольствие. Слышу его стон, который переходит в крик приближающегося оргазма. Или это я кричу? Чувствую горячие потоки, наполняющие прямую кишку изнутри, и одновременно испытываю свое разряжение. Первые брызги заливают грудь и живот, попадают на лицо. Следующие потоки не так сильные, зато очень обильные. Наблюдаю, как мутные потоки заполняют живот и стекают на обивку дивана.

Я трепещу от пережитого волнения и от тяжести, которая на меня навалилась. Опять ощущаю боль в заднем проходе. Смещаюсь назад, чтобы избавиться от внешнего объекта, который теряет свою упругость и становится маленьким и мягким на глазах. Он вынимает его и садится рядом на диван, тяжело дыша. Тело блестит