Сад наслаждений

1. Знакомство

Мы с Людмилой уже почти половину десятка лет вместе, и кажется, мы знаем друг друга вдоль и поперек. Однако иногда я задаюсь вопросом: а может быть, она знает обо мне всё (или почти всё, если говорить только о нас), а я не перестаю удивляться тому, какое волшебное воздействие имеет её тело на меня. Я погружаюсь в стремительное море страсти и с трудом удерживаюсь на поверхности в её горячих объятьях. Бывают мгновения, когда я хочу насладиться избытком чувств и укусить её мягкие бока и ягодицы, чтобы испытать истинную страсть. Но я не делаю этого, потому что эта неожиданная боль будет неприятной для неё и не соответствует такому болезненному переживанию, как глубокое проникновение пениса во влагалище или анус, которое женщина может испытать для достижения экстаза и полного удовлетворения.

То, что произошло в прошлом мае, полностью изменило моё отношение к Людмиле. Секс всегда имеет элемент безумия (или, точнее, благородного безрассудства, которое неотъемлемо сопровождает бесконечное наслаждение), но это не главное. Я даже не предполагал, что желание тела может быть таким сильным и способным полностью поработить человека и его физическое состояние. Людмила смогла это доказать мне, и я ей бесконечно благодарен за это. Наше взаимное влечение стало ещё больше и увереннее мы отказались от скрытых и стыдных ограничений, чтобы полностью сливаться друг с другом! Безусловно, наши души, сердца и тела стали намного ближе, чем прежде.

Как вспоминается, всё началось с того заморского праздника Хэллоуин, который мы отмечали на даче моего старого приятеля. Всем это пришлось очень кстати. Некоторые гости просто хотели повеселиться и перекусить, а другие искали общения. Уже прошло больше года с тех пор, как я и моя бывшая подруга Натали решили расстаться и больше не мучить друг друга после бесконечных сцен. Честно говоря, её непредсказуемость, капризы и притворная глупость уже достали меня, но я все равно пытался перевоспитать её долгое время, пока не убедился, что это бесполезно. Слабость в женщинах всегда отталкивала меня, особенно когда оказывается, что партнерша не такая уж и наивная или глупая. После окончательной ссоры Натали быстро нашла себе нового любовника – женатого мужчину лет сорока, который устроил её на хорошую должность в какой-то муниципальной организации. А я продолжал бродить в одиночестве до того вечера и не особо стремился знакомиться с кем-то новым, так как ещё не отошёл от разочарования в женщинах.

На празднике у друга я сразу обратил внимание на очень привлекательную девушку моего возраста, которая оказалась подругой хозяйки дачи и пришла на вечеринку случайно – ей сообщили всего за два часа до начала. Видимо, ей было скучно провести этот вечер одной и она решила развлечься. Почему Людмила оказалась там, у меня нет ни малейшего представления. А я сам попал на эту вечеринку просто по случайности.

Хотя выглядела она бледной, печальной и усталой, не оценить её потрясающую красоту было невозможно. Крупная, как бы "размеченная" фигура с округлыми формами, чёткий, сильный торс, очень широкий и высокий зад, туго обтянутый черными бриджами: А как шёл под цвет её заплетённых в петли и дуги каштановых волос чудесный фисташковый с розовым свитер, с недлинными рукавами, оголявшими руки по локоть!.. Когда же она подняла свои большие тёмные глаза (как мне показалось тогда, тёмно – карие, как у меня, но на самом деле они были лиловыми) и чуть приоткрыла нежный ротик, обрамлённый сочными губками: В тот миг по моему телу пронёсся ураган, мышцы напряглись, а эрекция была столь стремительной и могучей, что только слепой или вконец пьяный не сумел бы увидеть, как оттопырил брюки мой беснующийся член. Она увидела и: улыбнулась.

Как в тумане, проносится передо мной наша тогдашняя нескладная беседа. Признаюсь, завязать знакомство с девушкой, тем более – красивой и влекущей, для меня не составляет труда, но, как я не раз убеждался, мой откровенный напор смущает и тревожит девушек, а те из них, кто догадывается о моих притязаниях тотчас же и не требует изысков и подчеркнутой галантности, не находят меня достойным парнем. Возможно, на моё "шустрое" поведение повлияла выпитая для храбрости бутылка вина (вообще – то я опасался, что Людмила сочтёт меня пьяницей и никчемным пустоцветом, если я переусердствую в реверансах). Так или иначе, я тоже быстро привлёк её внимание, хотя бы тем, что был самым рослым гостем, а она, замечу, девушка высокая и на празднике превосходила всех размерами и лишь одной долговязой девице уступала ростом.

Мы не много разговаривали. Свет был скоро выключен, хозяйка дачи - подруга моего друга - украсила столы и подоконники большой комнаты светильниками в виде тыкв с горящими свечами, играющей живой и торжественной музыкой. Пары начали танцевать. Кассета содержала большинство медленных композиций, которые были коротки по времени, но энергичные и возбуждающие. Я восхитился хитростью своего друга: он специально дал гостям выпить вина и коньяка, чтобы они расслабились и не придирчиво относились к музыке. В состоянии трезвости гости предпочли бы что-то более простое, например синтезатор с перкуссией.

Я пригласил Людмилу потанцевать, и она согласилась без колебаний. Она выпила не более двух бокалов вина, а я в этот вечер выпил немало и чувствовал, как покраснели мои щеки, хотя я все еще ясно мыслил; остальные приглашенные были уже сильно пьяны. Во время танца я крепко обнял девушку за торс, легонько щипая складочки на ее боках указательным и большим пальцами, а мизинцами массировал нижнюю часть спины над поясницей, там, где начинается "кошачья линия". Я также позволил ей ощутить мою мышечную силу, иногда поднимая ее немного вверх своими руками и потрогать "крылья" на ее бедрах бицепсами. Я плотно обхватил ее бока ладонями, чтобы они чувствовались теснее. Мой эрегированный член не опускался ни на минуту и продолжал прикасаться к ее подвижным бедрам; я пытался приблизиться к ней и коснуться ее живота, замедляя наши движения в танце, но Людмила этого не разрешала. Однако я продолжал пробовать и, наконец, удалось сблизиться с ней и приложить свой "орудие" к ее привлекательному, выпуклому и симпатичному, но упругому животику. Девушка казалась стесненной и неловкой, даже хотела закончить танец, но я не отпускал ее. Впоследствии я узнал, что подобные вещи ее не смущают, и единственное, что может вызвать у нее замешательство - это неблагодарность. Единственное, чего она не прощает. Эта неловкость была всего лишь флиртом.

В комнате стало жарко, так как прогрелась затопленная печка, и часть гостей пошла покурить во двор. Я в то время изредка покуривал, и предложил Людмиле тоже выйти освежиться и побыть на природе. Она была не против, поскольку курила сама, но тоже, как и я, – не больше трёх – пяти сигарет в сутки и преимущественно в компании. Постояв на веранде и болтая о том, о сём, мы довольно скоро вернулись в столовую, – подул сырой холодный ветер, и стало промозгло. В доме было, наоборот, душно; раскрасневшаяся и повеселевшая Людмила сняла свитер, под которым была спортивная зелёная майка, и мы снова ринулись плясать. Народу в комнате почти совсем не было, а музыка гремела здорово; мы больше дурачились, переходя с вальса на разнузданную ламбаду, причём девушка не только подчинялась моим диким выкрутасам в танце, но и баловалась сама. Под конец она обняла мне плечи и довольно сильно постучала своими бёдрами по моим, задевая член. Как бы удостоверившись, что с ним всё в порядке, Людмила засмеялась, но сразу посерьёзнела и сказала, что ей пора домой.

Я обхватил немного грубовато её за шею и шепнул на ухо, что провожу. Она кивнула, и мы расстались с моим приятелем, его подругой и прочими гостями. Людмила надела свитер, а по верх него – темно – синий плащ с капюшоном, повязав шею потрясающей сиреневой косынкой. У неё прекрасный вкус, отметил я про себя, в одежде она очень точно подчеркивает свою сексапильную внешность, что для меня было чрезвычайно важно. Забегая вперёд, скажу, что в дальнейшем, когда мы сблизились и увлеклись экзотикой и неким подобием экстрима для усиления ощущений, наряд, составленный Людмилой для наших любовных игр, всегда оставался неизменным, и я всякий раз не мог не поразиться её безошибочному вкусу.

Уже наступило около восьми вечера. Необходимо было добраться до остановки междугороднего автобуса с дачи, но ближайший рейс был запланирован только на половину десятого. Я всегда придерживаюсь своих решений (особенно, если они были приняты другими людьми), и поэтому я громко заявил, что нет смысла возвращаться на дачу. Людмила спросила, что делать, и я ответил, что мы можем схватить попутку в город (который находился примерно в двадцати километрах от нас). И какова же была удача: первая машина, которой я показал знак стоп с обочины, остановилась! Обычно мне требовалось не менее трех попыток для достижения такого результата. Помню один раз у меня не получилось даже после полусотни попыток, когда мне нужно было срочно вернуться домой со своей той же самой дачи. Но тогда я очень повезло; по ходу разговора выяснилось, что Людмила живет недалеко от меня, рядом с железнодорожной линией, на окраине города.

Прощаясь с ней, я попытался поцеловать ее в губы, но она предложила щеку. Шутя, я сказал, что по русским обычаям требуется три поцелуя. Она засмеялась, но все равно позволила мне это сделать. Однако третий поцелуй не коснулся ее щеки, а стал ближе к шее уха, и языком провел "по дороге" от ушка до корней волос. У Людмилы был высокий и матовый лоб. Она удивилась и показала, что это было неприлично с моей стороны, но я отвечал на все ее слова потоком комплиментов, порой даже не очень удачных. Нет, думал я про себя, такую прекрасную девушку я точно не отпущу – как будто она королева Франции.

Мы стали встречаться регулярно: ходили в кафе, в кино и на вечеринки к друзьям. Я не люблю толпы и дискотеки, поэтому я был настороже: а что, если Людмила захочет пойти туда? Но оказалось, что ей так же, как и мне, не нравится шум и галдеж, связанный с большим количеством людей. Она стеснялась и молчала в больших компаниях. Однако когда мы были наедине, она сразу оживалась и проявляла уверенность; первое время наши отношения сводились только к поцелуям, которые были очень впечатляющими: ее язык был гибким и сильным, и она всегда целовалась со всей страстью и энергией опытной женщины. Я понял, что она очень опытная в этом деле, но это меня не смутило; меня больше интересовало, нет ли у Людмилы кого-то еще.

Однажды, когда мы сидели в кино, – фильм я уже забыл, да он и не мог интересовать обнимавшуюся в темноте молодёжь, – я тесно прижался к её толстому бедру, огладил его и положил между своих бёдер. Людмила как будто недоумевала, но я подхватил её под бок и почти усадил на разбухший член, тут девушка вроде бы успокоилась и поёрзала задом по пенису. Я свёл мои ягодицы вместе до отказа, чтобы максимально напрячь член, и провёл ладонь с тылу, крепко взявшись за промежность Людмилы. Основанием кисти я стал массировать её анус, а сложенными лодочкой пальцами ласкать половые губы. В тот день была оттепель, и моя подруга надела мягкие светлые бриджи, сквозь которые всё хорошо прощупывалось. Я убедился, что на ней очень лёгкие и тонкие трусики, я думал, что она сделала так нарочно, но потом выяснилось, что Людмила просто не любит, когда движению телес что – нибудь мешает; лифчик она перестала носить уже в школе, а трусики носит от случая к случаю, никогда не одевая их, к примеру, под спортивный костюм. К слову, она любит кататься на лыжах, коньках, обожает плавать и путешествовать; всё это, исключая коньки, на которых я вообще не держался толком, нравится и мне. Спорт помогает ей сохранять крепкие и упругие мышцы и гордую осанку, но покушать она тоже любит и никогда особенно себя в этом не ограничивает, благодаря чему её великолепное тело и напоминает фигуры древнегреческих богинь и восточных одалисок.

С моей "удалой атакой" Людмила, после некоторых колебаний, смирилась, а потом стала ритмично двигаться, не отводя глаз от экрана и в целом никак не давая понять, приятно ли ей моё нескромное вмешательство. Я чувствовал, что её отличные крупные половые губы постепенно обмякли и стали нежнее, но бельё оставалось сухим, словно возбуждение совсем не коснулось девушки. Я не меньше пяти минут теребил её чудесную писюню, пока она не заелозила попкой по ладони и, вздохнув, не повернула ко мне насмешливое личико. Так ты ничего не добьёшься, сказала Людмила, слезла с моих бёдер и плюхнулась в кресло, но не убрала мою руку с талии, продолжая время от времени посматривать на меня с загадочной улыбкой.

Во избежание возможного застоя в наших отношениях и не желая потерять мою возлюбленную, я решил проявить свою страсть и энергию. Я начал ласкать Людмилу с такой интенсивностью, что на ее нежных щеках и шее появлялись легкие синяки. Иногда я нападал на нее внезапно, перед самой встречей, чтобы прижимать и гладить ее так сильно, что она чуть не задыхалась. Однако она никогда не протестовала, будто испытывала удовольствие от боли. Наконец-то однажды все должно было разрешиться, поэтому я пригласил Людмилу к себе домой. Моя квартира была недавно отремонтирована, все блестело новизной, а я также убрал до последней пыли и запах воздуха был наполнен притягательными ароматами, как в роскошном палаточном шатре арабского шейха или китайского императора. Полировка пола и тщательное пылесосение ковров заняли мое время, а затем я принялся готовить ужин: нарезал овощи и приготовил салат из них, купил разнообразные сорта сыра и колбасы, отбил четыре куска мяса и поджарил их, достал две бутылки дорогого вина - белого и красного, а также хлебцы и шоколад для чая (кстати, Людмила очень любит шоколад, и это не случайно). Приготовив все заранее, я в нетерпении ходил по квартире, дважды нанося твердый дезодорант с "мужским" ароматом. Короче говоря, я вел себя словно ребенок, пригласивший на свидание взрослую женщину. И на самом деле это была правда: как тогда, так и сейчас рядом со столь прекрасной и величественной женщиной, как Людмила, даже я - высокий мужественный парень - становлюсь робким.

2. Сближение

 

Людмила – необычайно обязательная девушка; поскольку я сам всегда держу обещания и из кожи вон лезу, чтобы добиться желаемого, её симпатия ко мне стала лишь ещё больше. Кроме того, ей понравилось то, что я не лицемерю с ней и ясно даю понять, чего я хочу; её изумительная интуиция ни разу не подводила и верно указывала, как вести себя со мной, я же соединял в себе настойчивость обуреваемого похотью самца и безудержную рьяность поклонника всего прекрасного, что, разумеется, пришлось ей по вкусу: Но об этом я узнал позже.

Моя подруга опоздала лишь на четверть часа. На улице был мороз, – уже стоял декабрь, – и Людмила куталась в красную шубку, а на ноги надела высокие подбитые мехом сапоги. Девушка выглядела абсолютно невозмутимой; обычно она не пользовалась косметикой, но сегодня она дала волю воображению и накрасилась отменно, а на фоне дивной красной шубки её полыхающие губы и оттенённые веки казались ещё более восхитительными. Под шубкой было шикарное черное платье с декольте, открывавшим грудь до половины, и с вырезом до середины спины; на шее Людмилы висела нитка жемчуга, а на правом запястье сидел изящный браслетик. Она навела светло – красный маникюр на острые ноготки и как следует надушилась (у её духов очень сложный и приятный букет, содержащий ванилин, кувшинку, ромашку и еще что – то загадочное). Я мгновенно понял, ещё до того, как мы стали танцевать, что на этот раз под платье она не одела ничего.

Девушка удивленно спросила, зачем это я напялил костюм – "тройку" (я и впрямь сдуру принарядился, как на торжественную церемонию, хорошо, хоть пиджак на спинку стула накинул). Я что – то пробормотал о светских приличиях, а она, смеясь, потянула меня за туго завязанный галстук, так, что спёрло дыхание, и сказала: неужели я не знаю, как надо одеваться у себя дома, если с моей головой, конечно, всё в порядке. Чёрт, ну, разумеется, халат! – осенило меня (я, однако, и после ванны не облачался в халат, не то, чтобы в нём разгуливать, как западноевропейский аристократ девятнадцатого века). Халат? Да зачем вообще всё это! – ткнула меня Людмила пальцем в рубашку, а потом, хохотнув, мерной походкой направилась в комнату. Сорвав ненавистный галстук, я вошёл следом.

Потом мы весело пообедали, наслаждаясь блюдами и вином, отведав моих отбивных (которые были приготовлены на высшем уровне), шутили и радовались. Когда мы съели мясо и овощи, я предложил Людмиле чашку чая, но почувствовал, что немного утомился, и предложил ей немного расслабиться. Она тоже наелась до отказа, и не нужно было уговаривать ее; я включил спокойную музыку и пригласил девушку потанцевать. Мы двигались неуклюже и без согласия; Людмила запыхалась и стала тихо играть музыку, а затем мы замерли посреди комнаты, а я начал целовать ее, аккуратно поддерживая ее тело таким образом, чтобы она не падала. Я несколько раз повторил, что хочу ее очень сильно, что не могу себя контролировать, и внезапно девушка резко выпрямилась и сжала мне плечи, говоря: нужно успокоиться, такое буйство неуместно. Через минуту, придя в себя, Людмила сказала: если ты действительно хочешь быть со мной, и я верю, что так оно и есть, то мне нужна страсть на пределе, а щенячьи игры, которые бывают у некоторых людей, меня не интересуют. Поэтому тебе придется быть терпеливым и доказать, что ты готов быть со мной.

Прежде всего: Людмила распустила волосы и поцеловала меня страстными поцелуями, одновременно проводя рукой по моему "петушку"; затем она без стеснения присела, открыла мою рубашку и развела ширинку в стороны. Видя, как мой член освободился из плена и стал достаточно твердым и длинным, она его потрогала и убедилась в его состоянии. С улыбкой на лице моя подруга выпрямилась и приказала: раздевайся первым. Я понял, что она хочет получить удовольствие за минуты в кинотеатре, когда я ласкал ее, и счел ее желание вполне обоснованным. Однако мне было немного не по себе; стараясь сохранить спокойствие (и эрекцию), я медленно снял одежду и положил руки на грудь, показывая свой возбужденный член подруге. Улыбнувшись, Людмила начала заниматься сама собой, сняла украшения и освободилась от платья всего за несколько секунд, оставшись полностью обнаженной.

Помни, сказала девушка: в том, чтобы быть обнажённым при близком тебе человеке, нет ничего постыдного, это совершенно естественно и необходимо только к этому привыкнуть, так как это важно для раскрепощения истинной сексуальной активности тела, остающейся непознанной для тех, кто не лицезрит тело любимого человека ежедневно, и не только в постели: Я и сам начинал понимать в то время, что эротика и секс – разные вещи, и истинное возбуждение и глубокое переживание и наслаждение может и должен дать только секс, а подменять секс эротикой – своего рода духовный онанизм. Людмила раскрыла мне глаза, и отныне я точно знал, что нагота – не предмет глупых насмешек "негодующих и совестливых" (поистратившихся ханжей и завистливых стариков), а величайшая ипостась красоты и лучший объект для возвышенного искусства. Но, в то же время, голое тело настолько своеобычно в житейском смысле, что остерегаться видеть его и испытывать стеснение, когда обнажаешься сам – вот это и есть настоящая безнравственность или, по крайней мере, извращение.

Перед священнодействием нам нужно помыться, молвила Людмила и попросила показать ей ванную. Эта комната, – моя гордость, замечу, – ей явно приглянулась: там было просторно и всё сверкало чистотой. Я пустил воду и добавил по настоянию девушки жидкого мыла для пены; когда набралась половина ванны, мы с Людмилой, сцепив руки, залезли в воду, которая показалась мне чересчур горячей, о чём я спросил подругу, но она кивнула: сойдёт. В телесных ласках я не новичок, с Натали мы тоже купались вместе и мне известно, как это бывает в воде и то, что в воде ласки энергичнее и более ну, что ли, вязкое и спокойное наступающее вслед за ними блаженство. Действия Людмилы показались мне вначале немного механическими, хотя ласки её были сильны и горячи; я поторопился, протянув ладонь к её междуножью, – она отвела мою руку в сторону и бросила её на крестец. Тогда, установив большой палец на копчике, а средний – на промежности, тремя прочими стал мять и вращать её анус, то забирая внутрь, то поглаживая мякоть ягодиц у заднего прохода. Я обрадовано почувствовал, что сфинктер моей подруги податлив и, следовательно, зад её уже разработан, но при том он не вислый и не дряблый, а подвижный и мускулистый. Итак, мне удалось расслабить тело Людмилы, прибегнув к такому ловкому способу; теперь же нужно было разбередить самое сокровенное.

Во время нашего интимного момента, девушка начала ласкать мои половые органы, которые были возбуждены и готовы к действию. Она нежно покрыла член и яички пеной и аккуратно вспенила их, затем подала мне мыло. Я открыл пробку в ванне и дождался, пока уровень воды опустился достаточно, чтобы видеть ее лобок и ягодицы четко. Я тщательно мыл все необходимые места, лежа на боку, а Людмила согнулась для удобства обоих. Я ласкал ее половые органы и ягодицы обеими руками, стараясь делать это равномерными движениями без лишней спешки. Нам удалось найти ритм и поддерживать возбуждение на одном уровне, не достигая быстрого оргазма. Это было сложно, но мы оба хотели этого. Моя подруга регулярно стрижет и частично бреет волосы на своем лобке так, чтобы оголить половые губы, но всегда оставляет аккуратный треугольник сверху, потому что без волос выглядит неестественно и непривлекательно, как у маленькой девочки. Мы ласкали друг друга страстно и ритмично, но Людмила оставалась спокойной, в то время как я начинал быть слишком возбужденным и чувствовал сладкий предвестник оргазма. Однако я не хотел испытывать его так быстро, и даже девушке хотелось продлить наше блаженство, поэтому мы остановились практически сразу. Посидев минуту, мы вымыли друг друга, стараясь на этот раз не играть с эрогенными зонами. Хотя я не удержался и небрежно провел рукой три раза по ее влагалищу, что привело к желанному нежному вздоху "ох!". С трудом отводя руку, я испытывал глубокую благодарность за это чудесное "ох!". Впереди нас ждал еще весьма интересный опыт:

Насухо вытеревшись полотенцами, мы поспешили в комнату. Я загодя постелил свежее бельё на моём ложе, которое теперь должно было стать уже нашим; Людмила по – хозяйски взбила подушку и подсунула валик под неё и матрас, откинула одеяло, уселась на подушку верхом и, взяв из сумочки расчёску и зеркальце, стала делать причёску. Она не отпускала слишком длинных волос, – до плеч, и хватит, но с её телом и личиком даже стрижка под мальчишку смотрелась бы недурно. Причесавшись, моя подруга раскорячилась, развернув полные бёдра, и призывно махнула мне рукой. Я заменил кончившуюся к тому моменту кассету, поставив блюз, и занялся девушкой. Оглаживая её крутые бока и огромные ягодицы, я начал с полизывания подбородка и шеи, постепенно спускаясь всё ниже, обработал языком соски её пышных грудей и прелестный пупок, а затем, пройдясь по основанию бёдер, я стал, вначале как бы несмело и осторожно, после – настойчиво и энергично лизать её половые губы. Людмила задышала громче и вцепилась пальцами в мои волосы; она бешено спутывала их и устроила на моей голове совершенный кавардак. Я старательно, не менее пятнадцати раз облизал круговыми движениями её губки и перешёл к клитору; бережно извлекши его из впадины, я выгнул его по направлению животу Людмилы и стал проводить по нему языком, не давая опадать, пока он не набух и не стал пунцовым. Тогда я ухватил его губами и начал обсасывать; если в минуту, когда я лизал клитор, девушка издавала нутряные стоны и низко гудела, причмокивая и пыхтя, то сейчас голос её неожиданно стал высоким и тонким, и я услышал пронзительные трели, переходящие в сладострастный визг. Это был почти предел, но я ещё не завершил свой приятный труд; раздвинув половые губы, я стал вертеть языком в глубине влагалища. Под радостные крики Людмилы из влагалища потёк сок, а тело девушки расслабилось и осело; сползши с подушки, моя подруга на четвереньках отодвинулась к моим ногам и, довольно всхрапывая, начала колдовать сама.

Мой пенис слегка подустал ко времени ласок, поэтому девушка, помяв яички, с силой, но нежно стала возбуждать его, на первых порах натягивая и стягивая кожу, а затем, оттянув её к корню члена, прижала одной рукой, а другой быстро подвигала вверх – вниз, после чего взяла головку в рот. Чередуя вращение и насаживание, Людмила добилась того, что пенис стал крайне твёрд и абсолютно неразгибаем; тогда девушка обсосала головку и, взмахивая языком, начала её облизывать. Хорошенько обслюнявив её, Людмила подцепила уздечку и вытворяла с ней такое, что я чуть не завопил от восторга; впоследствии подруга строго говорила мне, что мужчине, какой бы кайф он не испытывал при соитии, не следует распускаться и стонать или кричать, – это недостойно его, девушке же это можно делать, потому, что она всё – таки более слабое создание и, кроме того, ощущения, переживаемые мужчиной при половом акте, не идут в никакое сравнение с тем, что испытывает женщина.

Почти доведя меня до экстаза, Людмила отпустила головку и повернулась к моему лицу попкой; ладонью она продолжала держать член. Её глаза чуть косили от удовольствия, рот был приоткрыт, а ноздри упрямого носика трепетали. Я пошлёпал её по ягодице и тронул промежность, девушка кивнула головой, протяжно застонала и наклонилась к пенису. Атласная цвета сёмги попка Людмилы была в нескольких сантиметрах от моего лица; я установил её так, чтобы ягодицы побольше оттопырились и открылись вожделённые щели. О, что за чудо её попка! С первого же мгновения нашего знакомства я оценил её великолепие и влюбился в неё раз и навсегда.

Здесь я хотел бы отвлечься и подробно указать формы и размеры моей дорогой подруги. Не бывает часа, чтобы я не вспоминал их и не повторял про себя, как заклинание, эти волнующие цифры. При росте сто семьдесят пять сантиметров обычный вес Людмилы составляет шестьдесят девять килограммов; после того, как она бросила курить, она опасалась, что её "разнесёт", и действительно набрала до семидесяти трёх, но затем похудела, а во время нашей летней поездки в Москву от жары и непрерывных прогулок сбросила порядочно и весила только шестьдесят пять. Я не одобрял её попыток стать стройнее, потому, что при её широком и просторном тазе это будет выглядеть не слишком красиво, лучше уж облечь его в плоть и жирок, которого, замечу, на теле Людмилы немного, – мяконькая подушечка вокруг пупка и валики на боках. В целом же она так восхитительна и мощна, что дополнительные килограммы ничуть ей не повредят. Часто, обнимая её, я сравниваю её с горой, называю великаншей и богатыршей, и ей нравится, если я так говорю, а иногда, лаская, в шутку грожу пальцем и притворно гневно запрещаю худеть, и она понимает меня. Грудь у неё большая, но не чрезмерно, и соски ещё упруги и смотрят вверх; объёмы груди, талии и бёдер составляют соответственно девяносто шесть, восемьдесят четыре и сто пять сантиметров; каждая из ягодиц имеет в ширину по двадцать три сантиметра от ануса до наружного края, при этом её попка не просто широка, но и толста и приподнята, а при ходьбе, особенно, когда Людмила торопится, вздрагивает и трясётся так, что оборачивается всякий встречный мужчина. Кожа румяная, с восточной смуглинкой, пушистая и душистая; при возбуждении щёки, животик и попка наливаются краской и становятся горячими.

Итак, я взялся ладонями за ягодицы Людмилы, покачал их, поразмял и стал лизать низ половых губ, перемещаясь в промежность и приближаясь к анусу; подруга же моя в этот момент бойко ездила губами по головке, с шумом втягивая воздух и иногда глухо и жалобно завывая от страсти. Эти нечленораздельные стоны, не прекращавшиеся ни на секунду, настолько впечатлили меня, что я ухватил покрепче бёдра Людмилы и начал, не щадя языка, вылизывать ей попку, проводя языком возле ануса, а потом и трогая его. Попка девушки, как и всё её тело, благоухала клубникой, точнее, клубничным мылом, которым мы намыливались в ванной; в дальнейшем Людмила часто пользовалась для привлечения меня земляничным или малиновым вареньем или сиропом, поливая им свои прелести. Облизывать её в такие минуты было величайшим наслаждением, а то, что чувствовала она, я даже не берусь описать, – выразить это словами невозможно:

Девушка была вне себя, – она сказала позже, что моя тренированность и выдержка её приятно поразили, она призналась, что могла кончить уже в ванной, но пересилила себя, и правильно поступила, так как предстояло ещё самое главное. Расцеловав напоследок попку, я выбрался из – под Людмилы и хотел положить её рядом, но она жадно кинулась мне на шею и одарила настоящей пулемётной очередью поцелуев; потом она облизала рот и глазами попросила меня сделать то же. Мы перемешали нашу слюну, после чего девушка перенесла её часть на мой член и размазала по нему, а я помочил слюной её влагалище. Настала пора забираться в тело Людмилы; она легла, наконец, на спину, и я вошёл в неё. Там, в глубине, было тепло и сочно, пенис ходил свободно на полную длину, но мягко и приятно окаймлялся стенками влагалища. Я сразу же стал двигаться с напором и с высокой скоростью, и подруге это понравилось; каждый толчок сопровождался ласковыми "да!", "ну!", "вот!", "так!", а уж "ох!" и "ах!" сыпались, как из рога изобилия. Голос у Людмилы – звучное и низкое меццо, а в периоды сексуального возбуждения он становится таким вязким и томным, что забываешь обо всём на свете, кроме её тела и предстоящего удовольствия. Постепенно вырывавшиеся из уст девушки слова слились в одно долгое и непрерывное "о – о – о:", а когда мой член затрясся и стал выбрасывать сперму, орошая влагалище Людмилы, "о – о – о:" сменилось вначале на не менее долгое, но более громкое "а – а – а!", в самый последний момент перешедшее в резкое и пронзительное "у – ау!"; когда же всё свершилось, заключительный кошачий визг девушки сменился утробным умиротворённым воркованием на все лады, что – то вроде "у – ы – о – а – ыыххх:", а потом – "умм, гмм, омм:"

Людмила в изнеможении закрыла глаза, провела щёпотью по половым губам и погладила мой иссякший пенис, капризно и весело гримасничая; затем, мурлыкая и курлыкая, обняла мой торс и стала лизать мои соски, порой поднося к ним свои и потирая одни о другие. Я немного сместился вниз и положил палец на попку подруги (она легла на живот), массируя анус. Мы постепенно возбудились вновь (хотя, пожалуй, просто не прошло прежнее возбуждение); Людмила пристально поглядела на меня и перевернула лицом в подушку, а сама села на меня верхом. Её плоть была невероятна тяжела и буквально расплющила меня по кровати; девушка стала елозить по моей спине и заду своей писюней туда – сюда, иногда вскрикивая от наслаждения; она изъездила меня вдоль и поперёк, набаловавшись вдоволь, и затем опять положила на спину. Привстав, она втянула свой солидный живот и аккуратно насадилась на пенис; я стиснул её ягодицы и начал толкать член внутрь, время от времени подбрасывая груди Людмилы. Снизу она казалась ещё больше и толще, мускулы живота исчезли под складками, а щёки припухли, как у хомяка; через несколько минут девушка, не дожидаясь спермоизвержения, слезла с члена и стала яростно мастурбировать его, я же, засунув ей во влагалище два пальца, крутил ими что было силы. Пенис затрепетал в руках Людмилы; она, предвкушая эякуляцию, максимально оттянула кожу и замерла над пурпурной головкой члена.

Струя спермы выстрелила ей в лицо; девушка заколыхалась и ухнула, припадая к головке и жадно всасывая бесперебойно льющуюся сперму; при этом она пальчиком тёрла уздечку, чтобы растормошить меня окончательно, и я действительно едва снова не простонал в голос. Людмила ошалело смотрела на меня, облизывая губы и вытирая испачканный спермой носик. Встряхнув всем телом, она положила кисти рук мне на грудь, похлопала и деловито сказала, что теперь и чаю бы неплохо.

Я встал и собирался надеть трусы, чтобы пойти на кухню за чаем. Однако девушка неожиданно вырвала у меня нижнее белье и заявила, что нет необходимости одеваться, особенно когда рядом такая привлекательная девушка. Она включила музыку громче и начала гулять по комнате без одежды, при этом внимательно рассматривая все вокруг и тихонько напевая. Я приготовил чай и принес поднос с чашками, чайником и сахарницей, разместив его на стуле возле кровати. В то время Людмила стояла у шкафа, перелистывая какую-то книгу о киноискусстве и двигала ягодицами в такт музыке. Это меня так обрадовало, что я подкрался к ней на цыпочках, опустился на колени и поцеловал ее задницу. Людмила сделала губы трубочкой и тихо прошептала "у – у – у", что побудило меня продолжать ласкать ее языком все больше и больше, до тех пор пока не достиг клитора. Моя подруга немного засмеялась от такой неожиданной ласки, а затем пригласила меня к новым утехам. Мне не пришлось долго уговаривать; мой член сразу же возбудился и, приподнявшись, стал еще больше. Я пощекотал половые губы Людмилы и ввел свой член в ее влагалище сзади. У нее среднее расположение вагины, но благодаря ее эластичности мы можем принимать любое положение и получать бесконечное удовольствие. Позиция сзади мне особенно нравится: во-первых, потому что лежать на ее попке безумно приятно, а во-вторых, я могу одновременно ласкать ее передние прелести. Тело Людмилы изгибается и ритмично двигается в таком положении, что только усиливает наше блаженство.

Сейчас подруга не кричала, а лишь сладострастно постанывала и по временам кряхтела; я уже почти завершил свой труд и хотел кончить в неё, но Людмила, предчувствуя оргазм, с оханьем прижала мой пенис, вывела его из влагалища и натянула кожу на головку. Она пробормотала: "не торопись, всё успеем" и развела попку, предлагая войти в анус. Должен признаться, что до того момента мне никогда не приходилось заниматься анальным сексом, – с Натали ничего не вышло, она сопротивлялась и не желала, по – видимому, прочитав где – то, что это очень больно. Что же касается групповых оргий с девушками лёгкого поведения, на которых я с друзьями развлекался в студенческие годы, то из – за нехватки времени мне ни разу не удалось склонить к такому делу ни одну из потаскух. Но Людмила была опытной женщиной; растеребив анус, она понемногу, смачивая отверстие слюной, помогла мне просунуть член поглубже. Кстати, отмечу: пенис мой не весьма большой, хотя, как говорит подруга, "сносный", – в эрегированном состоянии он достигает семнадцати с половиной сантиметров в длину и четыре в поперечнике, однако Людмила в ходе ласк умела доводить его до девятнадцати и четырёх с половиной сантиметров в длину и толщину соответственно. Она говорит, что в принципе неважно, достаточно ли велик пенис, нужно, что бы он был потвёрже, но видеть крупный и налитой член очень здорово, это усиливает возбуждение. Во всяком случае, для анального секса мой член подходит идеально, – боль в попке у моей подруги не бывает слишком большой и всегда кончается полным кайфом, хотя Людмила обыкновенно верещит и морщится, однако ни разу не попеняла мне, что я переусердствовал.

Я проник в ее анальное отверстие, после чего девушка издала тихий стон и упала на кровать. Она немного постанывала, пришла в себя и, будто ничего не произошло, повернулась и начала пить чай. Я хотел поговорить с ней, но она избегала разговора, коротко отвечая: "думай о другом, не отвлекайся от главного." Затем она сказала, что нужно принять душ, и мы отправились в ванную; я помыл ее тело, а она помыла мой половой орган. Людмила достала из сумочки духи и аккуратно нанесла их на свое тело, затем понюхала мой дезодорант и щедро использовала его на моем члене, заднице, груди, шее и подмышках. Мы выпили еще немного вина для расслабления и все началось заново:

В общей сложности у нас было три таких интимных события в этот вечер и ночь. Под конец я не мог достичь оргазма, мой член уже болел и онемел, но Людмила снова и снова доставала его из влагалища, массировала и облизывала, пока не добивалась желаемого результата. Все закончилось около половины четвертого; я был изнеможен и едва стоял на ногах, но хорошо справился и проник в Людмилу, так что она наконец-то, издав последний стон, упала на простыню и прошептала: "все хорошо", а потом медленно склонилась к члену, поцеловала его и уснула на подушке. Я поцеловал ее в интимное место и тоже лег спать; сон тут же овладел нами.

Людмила разбудила меня рано утром своим активным минетом; увидев, что я проснулся, она радостно засмеялась, взяла член в руку и начала двигаться верхом; мы оба быстро кончили и поспешили помыться, в ванной мы опять доставили друг другу оргазм, а потом девушка начала готовиться к своим делам, но на последок она не смогла удержаться и сделала мне минет на скорую руку. Мы расстались в полном восторге и гордости тем, что оба справились. Людмила прошла через двор к автобусной остановке, а я стоял у окна и смотрел на нее; повернувшись, она помахала мне рукой, послала воздушный поцелуй и сделала какой-то жест, похожий на "no pasaran!", видимо, восхищаясь моей выносливостью. Я же был полностью измотан и с некоторой циничной ухмылкой наблюдал, как она шла немного раскачиваясь – точно, я ее хорошенько удовлетворил!

Так всё и началось. Каждый день, исчерпав все силы, мы плюхались вместе в кровать, и Людмила засыпала (при этом её ладонь как бы непроизвольно лежала у меня на пенисе), а я часто размышлял в полудрёме, сравнивая её с бывшей моей любовью. Настолько легка и понятна в обращении, раскрепощена и свободна была Людмила, насколько противоречива, зажата и скучна была Натали, а ведь некогда я считал, что лучшей девушки нет на свете!.. Я бешено ревновал Натали к любому мужчине, став со временем крайне мнительным; с Людмилой же этого, как ни странно, абсолютно не было: я спокойно отнёсся бы к тому, что у неё есть другой парень, мне важно было лишь, чтобы она в нужную минуту оказывалась рядом и забиралась ко мне под бок. Как мне с ней уютно, как прекрасно её тело, как бесподобно алеет между ног выпуклая и тёпленькая писюня: Мне чудилось, что я схожу с ума. Если применимо такое слово, – в языке его не существует, – по аналогии с алкоголизмом, – навязчивым влечением к спиртному, столь же бесконечное влечение к сексу нужно бы назвать сексоголизмом: Правда, есть иное словцо, – сатириаз, но это приложимо к распутнику, а мне вовсе не хотелось никого, кроме моей неземной Людмилы:

3. Секс как мировоззрение

Примерно неделю спустя моя подруга рассказала мне историю своей жизни. Она рано и быстро созрела и расцвела, вполне сформировавшись уже к пятнадцати годам; в классе школы она была самой крупной, развитой и высокой девушкой, при этом очень доверчивой, честной и крайне наивной. Парни, разумеется, ухлёстывали за ней вовсю, но рядом с Людмилой большинство из них казалось мелкотой; подобно почти всем девушкам, росшим в эпоху перестройки и дальнейшего развала страны и обнищания народа, Людмила, наделённая к тому же бесподобными внешними данными, мечтала познакомиться со стильным и богатым мужчиной лет двадцати пяти. Незадолго до окончания школы она нашла себе такого; как она поведала мне, в ту пору единственным желанием многих девчонок было окрутить какого – нибудь "нового русского" (впрочем, это название появилось чуть позже, но суть была той же). У избранника Людмилы было всё: автомобиль, шикарная кирпичная дача в частном секторе, собственная яхта и, самое главное, умение пробивать себе дорогу в жизни, не считаясь, как оно и бывает, с чужими интересами, о чём добрая и милая девушка поначалу не догадывалась. Она старалась не замечать ничего, что портило бы её впечатления о богаче: грубость, низменные рассуждения, изворотливость, отсутствие элементарной культуры и, наконец, дикую жестокость и беспредельную подлость. Душа Людмилы оказалась выше жалкой душонки этого прохвоста; девушка любит читать, слушать сложную и разнообразную музыку, очень любит искусство: Но так уж сильно было влияние царивших в ту пору среди молодёжи взглядов; мне и самому часто приходилось сталкиваться с тем, что красивая, умная, независимая девушка предпочитает такому же привлекательному интеллигентному юноше убогого и зловещего "коммерсанта", настолько неопределённым и шатким было тогда финансовое положение, что для девушки легче было притвориться пустышкой и секс – бомбой, чтобы оказаться рядом с "настоящим мужчиной":

Сначала все было отлично: Людмила жила своей жизнью, училась в университете и не задумывалась о финансовых проблемах и неопределенном будущем. У нее было много денег, и ее будущее казалось ясным: спокойная жизнь в роскошной обстановке. Однако со временем стало понятно, что деньги не всегда могут принести счастье, и если нет взаимопонимания и сердечной привязанности, то никакие богатства не смогут это исправить. Многие девушки считают, что можно простить недостатки богатого любовника – его высокомерие и грубость, игнорировать его хамство и глупость. Но Людмила была другого мнения. Ей постепенно надоела жизнь с этим избалованным богачом, но она была слишком мягкой и доброй, чтобы обращаться с ним так, как он заслуживал. Этот человек в роскошном пиджаке и зеленом галстуке безразлично относился к Людмиле и препятствовал любым попыткам изменить их отношения к лучшему. Людмила рассказала, что даже в сексе он был неудовлетворительным партнером: он никогда не уделял ее интимным местам должного внимания языком или губами, но требовал, чтобы она делала минет целыми днями, часто даже не стараясь его ополоснуть. И когда они занимались традиционным сексом, он недостаточно возбуждал ее интимную область своей ладонью, поэтому ей редко доставляло удовольствие насаживаться на его член. Грубиян с толстым кошельком начал презирать Людмилу (которую для него можно было считать только наложницей), когда выяснилось, что она не интересуется хозяйственными делами. Как будто это имело какое-то значение! Мне и в голову не приходило, что девушке нужно управлять плитой или быть прикованной к утюгу и гладильной доске.

Говоря коротко, положение становилось всё хуже. Но Людмила не хотела идти наперекор судьбе, потому, что поняла спустя недолгое время, что жажда секса овладевает ею всё сильнее: она – эротоманка и не в состоянии выдержать без коитуса больше десяти – пятнадцати часов, в какой бы форме он не производился. Поэтому, когда на третий год её жизни с богачом он неожиданно начал заводить беседы о групповых оргиях в компании, она, не раздумывая долго, согласилась принять в них участие. Однако бизнесмен преследовал совершенно ясную цель: в тот момент его финансовое состояние стало ухудшаться, невидно для посторонних, но всё же – ощутимо; для решения своих проблем он переговорил с крупным партнёром, и тот соблаговолил помочь попавшему в беду собрату, но в качестве услуги склонил его к оргии с участием Людмилы и ещё двух девушек, которых та немного знала, – очень эффектной и развратной Настёны и начинающей, но подающей немалые надежды Оленьки.

Богач, его приятель, ещё один приглашённый предприниматель и три девушки собрались на даче у любовника Людмилы. Парни раздели девушек и, поставив на колени, заставили обсасывать свои пенисы, потом повернули попками к себе и начали заходить сзади то во влагалища, то в анальные отверстия. По словам Людмилы, Настёна была крупная и упитанная деваха с простым лицом и жирненьким телом, а Оленька – молоденькой и стройной, с большой грудью и длинными ногами. Мужчины терзали девушек с яростью, Настёна вопила и взвизгивала, Оленька – кричала и взлаивала, а Людмила вела себя как – то спокойно, – ей это занятие быстро перестало нравиться. Это тянулось не меньше часа, а, может быть, полутора часов; парни измучились, Настёна и Оленька охрипли от ора, а Людмила всё никак не давала понять, что ей хорошо. "А ты говорил, что она у тебя – не профи, а гляди, как здорово держится", – сказал один из гостей любовнику Людмилы. "Давайте её обработаем на все сто", – предложил другой парень.

Людмиле это было совсем не по вкусу, но две другие девушки начали уговаривать ее, заверяя, что она получит невероятное удовольствие и что такое поведение вполне обычно. Они утверждали, что никто не покидает оргию, не попробовав все возможности. Настена решила стать первой и приняла соответствующую позу. Один из парней начал проникать в ее рот, а другой - во влагалище. Затем та же процедура повторилась с Оленькой. После этого Настену и Оленьку помещали между двумя парнями, которые одновременно занимались сексом с ними в анус и влагалище. В конце концов девушек насаживали уже на три члена, а свободная девушка старалась возбуждать свои половые губы и проникать пальцами в анус, подстрекая к этому Людмилу. И наступила очередь Людмилы; она рассказала мне о том, какое странное ощущение испытывается, когда в твое тело проникают сразу три члена, а руки и ноги партнеров крепко обхватывают тебя со всех сторон, при этом две другие девушки фиксируют тебя, чтобы предотвратить соскальзывание членов мужчин. И все это создает такое странное ощущение, будто твоими плотью уже не управляешь сама, и "именно так начинаешь становиться развратной", - заканчивала Людмила свое объяснение.

В общем, как мы с ней подумали, если один парень способен удовлетворить четырех партнерш (пенисом, языком и двумя руками) в один раз, то женщина может проделать то же самое с шестью или даже семью партнерами (два или три члена в роту, один в задницу, один во влагалище и по одной руке для каждого). А если при этом еще постоянно менять партнеров... Так что же переживает человек? "Я никогда не имела дело с более чем тремя за раз, а Настена как-то смогла довести до оргазма четверых, но, как она говорила, это очень трудно, потому что контролировать себя и в то же время наслаждаться практически невозможно. А если не стонешь и не кричишь, как парни узнают, что и ты получаешь удовольствие?" - рассказывала Людмила. Не нужно говорить, что зрелище было фантастическим!..

Рано или поздно, но девушка узнала, зачем её приятель устроил эту сексуальную вакханалию. Она была так поражена, что несколько дней не выходила из дома и то впадала в ступор, то ревела так, что припухли её огромные глаза. "Как он мог так поступить со мной, ведь я же доверилась ему, думала, что он хочет мне сделать приятное и всё это – от чистого сердца, от преданности сексу: Оказывается, даже в таких вещах люди ищут корысть". Боже, как же наивна была тогда Людмила! Конечно, если бы на её месте была бы девушка поглупее и попроще, она бы плюнула и не стала бы противиться, а, возможно, и запила бы со временем. Но не такова была Людмила. Несколько дней в ней боролись друг с другом два сильных чувства – навязчивое стремление снова испробовать вкус оргий и страх потерять остатки былой относительной независимости, превратиться в заурядную потаскуху, хоть и красивую. Она не была порочной девицей, любовь её к сексу безгранична и абсолютно лишена поиска выгоды. Этот случай навсегда поколебал её уверенность в надёжности таких людей, как её приятель; симпатии и уважение совершенно исчезли, когда в один прекрасный день о её похождениях неизвестно каким образом проведали в институте. Разумеется, ей завидовали и осуждали кто потому, что не с ним у ней были такие вещи, кто – из – за явной недоступности Людмилы как любовницы богатого мужчины.

Выяснилось в дальнейшем, что слухи распустил родственник одного из парней, участвовавших в оргии, с которым тот радостно поделился информацией о безудержной похотливости Людмилы (что, в общем – то, правда, хотя ничего дурного в том я не вижу, поскольку, вероятно, сам похотлив сверх всякой меры, чего и не скрываю), а также о её неисправимой порочности (а вот это уже наглая ложь: только лицемер и грязный онанист может сравнивать желание удовлетворить естественную потребность, самое главное, что есть в жизни, и распущенность уровня продажной шлюхи). "Я ни за что на свете не стала бы отдаваться за деньги, не потому, что это якобы безнравственно, – каждый зарабатывает свой кусок хлеба, как может, а потому, что это сродни требованию хозяина дома оплатить обед гостя, который не принёс с собой ничего в подарок или к пиршественному столу", – говорит моя девушка. И я целиком согласен с ней: если бы не навязанные общественными институтами представления о семье, детях и обязанностях женщины перед мужчиной, не вся эта ханжеская мораль, люди бы давно обрели бы счастье, не переплачивая и не тратя душевных и телесных сил на лишнее. Нет, это не очередная "теория стакана воды": за водопровод мы тоже платим: Это, скорее "теория глотка воздуха". За воздух Вы стали бы платить, читатель? Ну, если бы и стали, то всё равно считали бы такой порядок свинством:

Возможно, Людмила могла привыкнуть к мысли о необходимости постоянного участия в различных сексуальных мероприятиях, так как она все больше и больше жаждала интима в любой обстановке и на протяжении всего дня. Однако ее глупый и злобный партнер возомнил, что может свободно распоряжаться ей по своему усмотрению. Кроме того, он изменял ей с разными людьми без ее ведома и часто в его присутствии. Это было очень низкое поведение; Людмила задавала вопрос: "Я понимаю, что ему хотелось иметь других женщин, но почему он не приглашал их к нам и не сообщал мне об этом? Я бы не возражала присоединиться к ним для сексуальных игр с ним, а потом поделиться им с другими. Почему он поступил так?" Возможно, потому что девушка полностью зависела от своего толстого богача в ярко-малиновом пиджаке, и он думал, что может обращаться с ней как со своей игрушкой, и потому что она была умнее и развитее его, и ему не нравилось, что рядом с ней он казался глупцом. Поэтому он решил унизить Людмилу таким образом.

Что произошло после этого, можно только представить. Юридически у девушки и этого богатого мужчины не было никаких связей (к счастью), физически она начала испытывать отвращение к нему, а дружба между ними пропала навсегда. Людмиле удалось избавиться от него, хотя это стоило ей много крови и нервов; однако подонок продолжал клеветать на нее, утверждая перед всеми, что она – опущенная женщина и шлюха. Из-за горя и разочарований Людмила бросила институт и в течение какого-то времени находилась на грани самоубийства или даже психоза. Она уехала к тетке в наш город на целый год, а затем решила задержаться здесь на более длительный срок. Летом того года, когда мы познакомились, она поступила на заочное отделение в местный университет. Личная трагедия привела к тому, что Людмила долгое время не хотела устанавливать отношения с кем-либо. "Никогда больше я не буду искать близости с такими "сильными" людьми, я убедилась, какими они на самом деле", – рассказывала девушка.

Порой жажда наслаждений бывала настолько безудержна, что Людмила, не сумев устоять перед зовом природы, предавалась рукоблудию; она обзавелась набором вибраторов и могла часами ублажать себя, доводя до полнейшего исступления. "Иногда я подумывала о том, что парень вообще не нужен, раз уж так всё хорошо получается у меня самой. Но потом поняла, что ошибаюсь. И тут – то я и встретила тебя! Как это всё – таки чудесно!". С того декабрьского вечера мы с моей девушкой не расставались больше, чем на неделю, когда мне приходилось ездить по заданию начальства в ответственные командировки, и я не мог взять свою подругу с собой. С самого же первого дня, получив удовольствие от соития со мной, Людмила сказала себе, что, похоже, её желание обрести идеального партнёра вполне осуществимо, поэтому она вскоре отринула всякую мысль об измене или сексу втроём и вчетвером. Хотя её бы хватило с лихвой и на целую стайку прочих парней, уж я – то знаю! Но она отказалась от этой затеи, так как мне сразу же удалось привести её к высшему блаженству, которого она из – за грубости и невежества прежних сексуальных партнёров раньше не переживала.

Но и требования её ко мне очень велики. Регулярно, начиная с десяти вечера, баловать её ласками и заходить во все щели, пока не растрачены последние силы, дважды, а то и трижды атаковать её писюню и попку с утра и обязательный минет хотя бы раз в сутки. Пока что наш рекорд первой ночи был перекрыт только один раз, – как – то в Новый год, – после чего потребовалось как следует отдохнуть, поскольку даже трогать измученный член было нестерпимо больно, а отлить – вообще пытка. А моя Людмила только посмеивалась и подзадоривала меня. Моемся мы всегда вместе, и всегда при этом я кончаю в неё, как правило, сзади и непременно в попку. К вибраторам мы тоже иногда прибегаем; Людмила говорит, что, если использовать их периодически, чувство некоторой незавершенности в сексе пропадает, так как наличествует иллюзия двойной и тройной атак её щелей. Обычно мы поступаем так: я провоцирую возбуждение вначале в письке, затем – в попке девушки с помощью вибратора, потом поочередно захожу то во влагалище, то в анус, давая ей при этом время полизать вибратор и познать соки, после чего вновь завожу вибратор в нижние отверстия, вращаю их там и при этом не забываю всовывать член в свободную щель. Затем ложусь на спину, передаю пенис в ладони Людмилы, а сам беру уже два вибратора и терзаю её письку и попку немилосердно. Если же я принимаю позу сверху (что менее подходит для случая с вибраторами), то захожу в анус, выгнув тело Людмилы, а она поочередно то подносит один из двух вибраторов ко рту и сосёт, то мастурбирует писюню, потом начинает это делать вместе. Не так давно мы придумали ещё один фокус: лёжа на чуть приподнятых попках, мы стараемся сочетать обычное движение члена во влагалище и действия анусов, между которыми находится вибратор. Людмила часто также подносит вибраторы к члену и массирует его, трогает яички и промежность, а я в то время верчу и ввинчиваю вибраторы в её щели. Как мы уяснили для себя, важно постоянно менять местонахождение члена, не гнушаясь перед оргазмом позаводить его и в письку, и в попку, – тогда результат превосходит все ожидания, нужно лишь только привыкнуть: Должен сказать, что с годами мой член не только вырос от умелого обращения Людмилы, но и постепенно стал гораздо быстрее отходить от перевозбуждения. Её же писька хоть и стала сочней и мягче от бесчисленных атак, но всё так же упруга и замечательно крепнет и наливается перед коитусом. Эрекция не представляет ни малейшего труда, и способствовало этому в немалой степени то, что Людмила никогда не "спускает на тормозах" секс, требуя нежно, но регулярно, чтобы член всегда набирал силу сам без её ласк, цель которых – закрепить стойкость и длину пениса, и я, поупражнявшись, приучил своего "молодца" вставать в любое время дня и ночи.

Моя возлюбленная младше меня на полгода. По знаку зодиака она родилась в Рыбах, а по японскому гороскопу она Кошка. Её день рождения приходится на тринадцатое марта. Хотя она склонна к сангвиничному темпераменту, но из-за своей сладострастной натуры и комплекции она всегда немного ленива и любит спать. Несмотря на это, она очень аккуратная и всегда выглядит безупречно, как настоящая леди. Восьмого марта каждый год я дарю ей букет из семи роз разных цветов, начиная от белых до темно-пурпурных (мы даже называем этот день "Праздник семи роз"). Роза - её любимый цветок.

В самый день её рождения мы обычно идём в престижный ресторан. Пять лет назад, в первый год нашего знакомства, я устроил для неё особенное празднование: потратил несколько месяцев на то, чтобы заработать нужную сумму и попросил помощи у друзей. Всё прошло замечательно, Людмила смотрела на меня с огромным желанием, что заставляло меня чувствовать себя неловко. Когда мы вернулись домой, она приготовила для меня незабываемое удовольствие с использованием игрушек, и я испытал настоящий экстаз. После этого мы обнимались и ласкали друг друга на свежих простынях после принятия ванны. Людмила загадочно шепнула мне: "То, что мы пережили сегодня, несравнимо с тем подарком, который я хочу подарить тебе в ближайшее время. Пока я не скажу подробностей, но я уверена, что ты останешься доволен".

Через несколько дней Людмила попросила меня прийти позже с работы, чтобы она успела всё приготовить. Она вызвала моё любопытство, поэтому я решил не задерживаться на работе (тем более это был пятничный день) и прогуляться по магазинам для закупки продуктов на завтра. Стоит отметить, что каждый месяц в первую и третью субботу мы проводим особые интимные "пиршества любви", начиная с раннего утра и заканчивая поздним вечером. Поэтому к этому времени мы обычно так утомляемся от наших страстных безумств, что к вечеру появляется аппетит, и даже простейшие макароны солью съедаются с огромным удовольствием. Поэтому я решил запастись продуктами заранее, тем более что нас ждала очередная третья суббота.

Когда я открыл дверь, то сразу почувствовал неистовый аромат благовоний и крепкий запах духов девушки, – видимо, она окатила себя с ног до головы. В доме было темно, из гостиной лилась приятная возбуждающая музыка, – звучал ситар, глубоко стонал какой – то клавишный инструмент, чётко отбивали ударные. Я вошёл в гостиную; на пианино, подоконнике, столе и шкафу стояли лампы, полуприкрытые красными абажурами, отчего их свет стал слабее и таинственнее. Посреди комнаты, озарённый узким лучом от зашторенной верхней лампы, располагался круглый цветастый коврик. Людмила тихо стояла у окна, закутанная в синее покрывало; я остановился у двери, понимая каким – то шестым чувством, что сейчас увижу нечто неописуемое, почему и не стал проходить в комнату к подруге. Та усилила звук магнитофона, шагнула вперёд и грациозно скинула покрывало. У меня перехватило дыхание: столь хороша была она в своём божественном наряде:

На голову Людмила надела широкую шляпку с колокольчиками по краям, уши проколола огромными серьгами – кольцами, на переносице сидели маленькие темные очки. Кожа лица была нежной и матовой, – Людмила втёрла тональный крем, губы изящно накрашены, а щёки мило нарумянены; на шею она повесила жемчужное ожерелье, на плечи набросила прелестную сиреневую косынку, на кисти натянула перчатки. Пупок был проколот сверкающим колечком, а на торсе сидела золотистая анодированная цепочка; ноги до колен скрывали черные сапожки, а, когда она повернулась ко мне попкой, я увидел на левой ягодице небольшую татуировку – сердечко. Этим всё и ограничивалось, и это было бесподобно. Продемонстрировав себя со всех ракурсов, Людмила закурила тонкую сигаретку и стала ритмично извиваться под музыку, стараясь покруче и погибче вскидывать попку и бёдра, показывая свою писюню то так, то эдак. Вдоволь повертевшись, моя подруга повернулась ко мне передом, раскорячилась, затянулась и поднесла дымящуюся сигарету к половым губам, провела по ним фильтром, а затем вставила назад в рот. После, вздёргивая боками, отчего заиграли её толстые складочки, она приблизилась, ухватила меня за брюки и решительно повлекла на коврик. Расстегнув брюки и стянув трусы, она взяла мой стоящий торчок и, по временам пуская дым, начала лизать головку в том месте, где уздечка прижата к мочеиспускательному каналу, а потом – пытаясь забраться в сам канал. Это было и болезненно, и приятно. Затем Людмила погасила сигарету и попросила поднять её и ублажить языком, что я и сделал; она опустилась, взасос поцеловала и снова занялась моим членом; сейчас она втягивала головку по методу "глубокого захвата", так напрягая губы, словно хотела откусить её.

Я полностью раздеваюсь; подруга берет прочный шнурок и обматывает его вокруг основания члена, затем достает ремень от штанов и начинает легкими ударами по мошонке и корню пениса, при этом проводя пальцами по головке. Она делает это в перчатках, что, кстати, придает ей большую ловкость. После игры Людмила освобождает мой возбужденный член и предлагает обработать анус; когда я доводил его до оргазма, она снимает очки и шляпку, прося меня подойти сзади, но пока не вводить пенис в ее тело. Затем она связывает наши торсы мягкой шалью и привязывает нас друг к другу ремешком, предлагая начать акт. Я нападаю то на ее вагину, то на анус, ускоряя темп и сильно засаживая член все глубже, стискивая бедра подруги так сильно, что они покрываются синяками. Людмила кричит и стонет словно безумная, но не осмеливается сопротивляться; я кончаю в нее раз, другой, третий, не вынимая члена и продолжая двигаться внутри ее непрерывно, хотя это было очень трудно. Начиная с громких криков "о-о-а-а" и "у-у-о-о", девушка после второго оргазма переходит на истерический вопль "ы-ы-ы-рьяя-мммья-мя", а ее голова колышется в такт движения пениса. Последний раз она уже не кричит, а жалобно выливает: "а-ы-ым, а-о-омм:".

Людмила падает на коврик, бормочет что-то, высовывает язык и начинает проводить им по губам, щекам, лизать плечи, руки, подмышки, приносит его к своим соскам, кусает и целует их, а затем ложится на спину, притягивая меня к своему животу и шепчет: "Правда классно? Тебе нравится? А я действительно хороша? Я - потрясающая! Я - уникальная девушка! Я - чудо, правда же? Ну скажи, что да, мой котик, мой стройняшка, мой нежненький, мой герой, мой прекрасный мальчик. Ох, как я тебя люблю! А ты меня так же любишь, правда? Тогда целуй меня везде и всюду. Мое тело полностью твое владение, бери его и делай все, что пожелаешь. И пусть это будет нашим единственным законом."

Так я впервые узнал, что такое экстремальные удовольствия, и понял, что Людмила увлечена Кроули и эротической магией. В дальнейшем мы часто проводили время в рискованных и острых наслаждениях; я, в частности, придумал "эротическую кухню", и подруга горячо поддерживала меня во всех начинаниях. Вкратце я опишу, что это такое. Либо мы готовили забавные блюда с откровенным намёком (Людмила научилась под моим руководством кухонным премудростям, ведь раньше, избалованная родителями и роскошной жизнью в качестве наложницы "нового русского", она была белоручкой), либо прилагали разные съедобные вещи к частям тел и неспешно поедали их, лаская при этом эрогенные зоны. Простым изобретением, разработанным мной в считанные минуты, стал ужин "Волшебные стебли". На первое подавались сосиски и куриные яйца с майонезом, на второе – варёные морковки с ванильным кремом, на третье – бананы со сливами. Я придавал сосискам, моркови и бананам форму члена, и Людмила, прыская от восторга, слизывала с них приправы, мяла губками и ела. Один раз она после такого ужина томно проворковала: "Давай мы испечем твою колотушку, я её маслицем помажу, на хлеб положу и скушаю:" Я с изумлением поглядел на неё, а она как расхохочется! Но я действительно позволял ей укладывать свой пенис, как сосиску в закрытый бутерброд, и Людмила самозабвенно его сосала, понемногу едя хлеб. Как она тогда не проглотила мой член, ума не приложу:

Для неё же я выдумал особый "Порносалат": рубленые овощи и яйца (не мои собственные, конечно), с добавлением в них свежей спермы. Подруга жадно хрумкала и пыхтела, кушая это диковинное блюдо; для того же, чтобы раздразнить меня, лила в писюню сироп и сок, где они смешивались с вульвой, и я выпивал всё, балуя её клитор и половые губы языком. Ещё она делала мне из фруктов подобие влагалища, прикладывала к своему родимому, я ел эти штучки, пока мой рот не касался её письки; иногда я по инерции хватал зубами её дивного малыша, так что Людмила истерично кричала и говорила мне: "Нахал! Псих! Дурак! Куда милиция смотрит: Котяра мой свихнутый! Щекотунчик мой золотой:"

Моя возлюбленная всегда украшала себя крупными серьгами, пуговицами или колечками в пупке. Когда-то она даже задумывалась о проколе сосков, клитора или половых губ, чтобы открыть для себя новые грани наслаждения. Однако я после некоторого размышления убедил ее отказаться от этой идеи. Постоянное ношение колечек в таких чувствительных местах может вызвать раздражение, а Людмила точно не смогла бы ими постоянно заниматься, чтобы всегда ощущать приятные ощущения. Но кто знает, что будет со временем - жизнь покажет. В сексе нужно пробовать все! Людмила одевается просто и одновременно элегантно: на официальные мероприятия она выбирает белую рубашку (завязывая ее на животике таким образом, чтобы он был слегка прикрыт) и черные бриджи; если мы идем в ресторан или отмечаем какой-то торжественный случай, то на ней - черное блестящее платье, которое прекрасно сидит на ее пышной фигуре. Когда мы гуляем, она носит мягкие персиковые или светло-синие брючки и черную курточку, под которую надевает короткую майку. Зимой она носит свою шубку или плащ и всегда завязывает на шее сиреневый платок.

Вечерами, когда у нас возникают страстные желания, мы делаем прогулку по центру города, если погода позволяет. И не было случая, чтобы кто-то из проходящих мужчин не взглянул с завистью на меня и с тоской на мою королеву Людмилу - мою Афродиту, словно они желали быть со мной вместо нее.