Полярный. Повесть. (Вторая авторская редакция) или Эротическая повесть

Матросу Вячеславу Шахову,

посвящается...

Счастье не ожидает нас так, как оно ждет конца: военный салют и смерть от пуль. Карточка письма - чернила и перо! Для того чтобы уснуть вечным сном, никто не станет стараться! Марина Цветаева.

ПРОЛОГ

Мурманск провожал нас холодным дождем. Так холодным, что казалось, будто среди острых капель уже были первые полужидкие ледяные кусочки. Мы прибыли на вокзал поздним вечером. Зеленый флотский УАЗ доставил нас прямо к поезду, на платформу. Нас было пятеро: двое матросов - Сергей Трошин и я, мичман Торчин - а также наш командир и старшина второго класса Владимир Трофимов, шофер. Итак, кто же был пятой персоной? Пятая... Это здесь все дело... В отличие от нас, он не закутывался в шаль черной флотской шинели и не ругал бесконечную непогоду и холод Мурманска. Он не удерживал свою кепку рукой, чтобы она не сорвалась, подхваченная ветром, который проникал сквозь нас сразу же после того, как мы покинули салон теплого УАЗа. Он не задыхался от дыхания на краснеющие и застывшие от холода руки, пытаясь немного их согреть. Наш "пятый" лежал спокойно в двухметровом цинковом ящике, покрытом сверху грубыми досками из ели. Его уже ничто не тревожило. Действительно ничто... "ГРУЗ 200". Вот что он был - наш "пятый"... И мы четверо были его "сопровождающими"... Вот самое ужасное задание на Флоте, которое могли только поручить. Хуже ста выходов из очереди. Хуже тысячи ночных постов и караулов. Но мы предложили свою помощь... Мы возили мертвое тело одного из наших товарищей по службе в Москву.

"Сопровождающий" – нейтральное, почти официальное слово. Звучит совсем не пугающе...

ПОМИНАЛЬНАЯ КОМАНДА – это звучит гораздо менее приятно. Но – более точно...

Еще неделю назад никто из нас и в мыслях не держал, что такое может произойти. Всех нас, всю нашу маленькую группу, жутко выбили из колеи случившиеся перед нашими глазами события.

Каждый из нас стал свидетелем этого.

Разница лишь в том, что мы – остались живыми и невредимыми, а двое людей – погибли.

Их смерть была быстрой и ужасной...

Мы совершенно не были к этому готовы.

Все происходящее казалось для нас полным абсурдом, безумием, чьей-то ужасной, глупой и злой шуткой...

Мы этого не предвидели. Мы даже не подозревали, что такое в принципе может случиться...

Не только мы – юные матросы, которые еще не исполнили двадцати лет. Но и наши командиры, наши офицеры, люди с большим жизненным опытом – они тоже были не готовы, они так же, как и мы, были застигнуты врасплох.

Одно дело – слышать о смерти, знать о ней. Совсем другое дело – столкнуться лицом к лицу с ней, почувствовать ее холодное дыхание, ее безжалостную безумность, ее доходящую до безумия простоту и непоправимость.

Мы все глубоко переживали случившееся. Каждый по-своему. Равнодушных среди нас не было и быть не могло.

Так получилось, что мы потеряли одновременно своего лучшего друга и своего самого злобного врага. Но это только начало...

Нет, мы потеряли нечто большее... Но об этом рассказать не так просто...

Когда мы с Сергеем распахнули задние двери УАЗика для того чтобы переместить "цинк" в багажный отсек, грубый деревянный ящик со странным и ужасным содержимым внутри равнодушно смотрел на нас из темного салона.

Я никак не мог заставить себя думать о нем, как о "вещи". Мне никак это не удавалось. Порой, пока мы еще ехали в Мурманск, я бросал на его крышку осторожные, быстрые взгляды и у меня по спине и рукам пробегали мурашки. Сергей вообще всю дорогу глядел только на него, словно зачарованный.

Сергей... Сережа Трошин... Мой друг...

Он пострадал в этой истории больше всех нас вместе взятых. И уж если нам было нелегко – можете себе представить, каково было ему !

Почему ?

Он ведь потерял не просто друга. Он потерял САМОГО ДОРОГОГО ЧЕЛОВЕКА НА ЗЕМЛЕ...

Он лишился не врага. От него ускользнул сам сатана, настоящий демон в человеческом обличии, растоптавший в один миг самое святое и самое дорогое, что у Сергея было.

Я знаю, что Сергей отдал бы все, лишь бы иметь возможность отомстить своему обидчику.

И это еще слабо сказано !

Он вывернул бы его наизнанку, порезал на кусочки, заставил бы умирать долго и мучительно.

Он хотел бы быть его палачом...

Но отомстить мертвому – невозможно...

Мне кажется, именно об этом Сергей думал, когда вперил свой взгляд в деревянный ящик, который мы провожали в последний путь.

Хотя, может быть, я и ошибаюсь. Может быть, он думал о чем – то еще...

Голос мичмана вывел нас обоих из оцепенения.

– Давайте, ребята... Понесли...

Сергей подхватил один край "цинка" и выдвинул его наружу из УАЗика. Я подхватил другой.

Когда мы вдвоем несли его по перрону в багажный вагон – дождь пошел сильнее, а ветер – стих.

Мичман не торопил нас – он знал, как тяжела была наша ноша. Во всех смыслах.

Я шел сзади и наблюдал, как струи воды разбиваются о грубые, еловые доски "цинка", проникая в неплотные швы, где мерцал серый металл. Дождь словно обливал гроб со всех сторон...

Заметил, что черная плащ Сергея уже достаточно промок и странно сверкает под светом вокзальных фонарей. Крупные капли скатываются с его бейсболки и падают ему на спину. Черные ленты с золотистыми якорями колеблются из стороны в сторону при каждом его шаге. Как будто это происходит в замедленной съемке...

Навязчивая мысль...

Хотелось бы щипнуть себя за ухо и проснуться...

Но, к сожалению, это не сон...

Начальник поезда уже ждал нас рядом с багажным вагоном, двери которого были открыты. Внутри вагона темно. Дверной проем – словно вход в пустую пещеру – хранилище гулкого эха, старинное усыпальнице молчаливо и терпеливо ожидающее своего нового "жильца". Огромный квадратный рот, раскрытый в беззвучном вопле...

В руках у начальника поезда мелькнул фонарик. Наш матрос протянул ему какие-то документы. Начальник поезда молча кивнул и, размахнувшись рукой, первым вошел в багажный вагон. Свет от фонарика замелькал по полкам и стеллажам...

Погрузка не заняла у нас много времени...

Начальник поезда остался закрывать и пломбировать двери вагона, а мы вернулись к нашему УАЗику.

Матрос давал Володе Трофимову, нашему шоферу, последние инструкции – он должен был вернуться в часть без нас. Мы же с Сергеем подняли свои рюкзаки, захлопнули задние двери теперь уже пустого салона и также подошли попрощаться.

Володя молча пожал Сергею руку и когда тот отошел в сторону – бросил мне короткий значимый взгляд.

"Присматривай там за ним" – прошептал он одними губами и его слова растворились в шуме холодного, северного дождя.

"Да, конечно" – кивнул я и тоже пожал Володе руку.

УАЗик выпустил облачко белого дыма и уехал, а мы втроем двинулись к своему вагону.

Мичман шагал первым, Сергей и я – за ним.

Мы никуда не спешили, словно не замечая дождя и непогоды. Нам уже даже не было холодно.

Сергей молча шел рядом со мной и лицо у него было каменным и бледным. Ни кровинки...

Его сапоги отбивали шаг по мокрому асфальту перрона как – то особенно громко и четко, а из под тяжелых подошв во все стороны разлетались ослепительные водяные брызги.

* * *

Черная полоса, белая...

Черная, белая...

Черная...

Белая...

Это я считаю полоски на тельняшке Сергея. Он лежит на верхней полке нашего купе, спиной ко мне. Он делает вид, что спит. Я делаю вид, что ему верю. И считаю полоски на нем. Сверху – вниз, снизу – вверх... И опять по новой...

Поезд гремит на стыках часто – часто. Разогнался...

С каждой минутой мы все ближе к Москве.

Тридцать шесть часов пути. Всего лишь...

Я измаялся. Заснуть мне так и не удалось – спать совершенно не хочется. Впереди целая ночь – что я буду делать ? Может, пойти найти нашего пьяного мичмана и присоединиться к нему ?

Нет уж...

Я гляжу на три черные шинели, что аккуратно висят здесь же, рядом с моей полкой. Гляжу на круглые штандартики, пришитые к рукавам, гляжу на погоны. На бескозырки, на ленточки, с золотыми якорями, на офицерскую фуражку мичмана...

Черное, все черное... Как и мои мысли... Как и все вокруг нас...

Ритуальная группа...

Нет, так не подходит!

Решаю выйти в прихожую покурить, хотя курить не особенно хочется. Но лежать в купе и считать узоры на футболке Сергея становится просто невыносимо!

В прихожей, вероятно, холодно. Снимаю свою пиджак и бросаю его на плечи. Он – влажный. Неприятно...

Осторожно выхожу в коридор и медленно закрываю за собой дверь. Сергей даже не шелохнулся на своей полке. Может быть, он действительно заснул?

В прихожей действительно холодно и пахнет отвратительно. Зажигаю "сигаретку". Едкий дым сначала жжет горло. Потом это проходит.

Я подхожу к двери, ведущей наружу, на улицу и смотрю в окно.

Темно. Совсем темно. Ни одного огонька... Только столбы мелькают, очень близко. Выцветшие от дождя, словно скелеты...

Везде, повсюду мне кажутся символы смерти...

За моей спиной внезапно захлопывается дверь прихожей. Я оборачиваюсь.

Сергей...

Так что, все-таки, я не ошибся – он не спал.

Он подходит ко мне, смотрит прямо в глаза. Он так крепко удерживает меня своим взглядом, что я не могу отвернуться, даже моргнуть.

– Андрей, дай закурить... – его голос хриплый и низкий, словно простуженный.

За эти последние дни я уже забыл, как на самом деле звучит его голос...

Я молча лезу в карман пиджака и протягиваю ему пачку. Он выбрасывает оттуда сигарету и поджигает ее от моей. Когда он это делает, его сильные, теплые пальцы сжимают мою ладонь немного крепче, чем нужно было.

И тогда я ощущаю трепет... Я чувствую, как его рука дрожит... И я знаю, что всеми силами он хочет сейчас скрыть это.

– Тебе плохо ?

Это спросил я и сам себе удивился. Я не хотел ничего спрашивать. Тем более – это.

Глупый и банальный вопрос...

Сергей ничего не ответил. Он просто кивнул головой и сполз по стенке, усаживаясь на корточки прямо напротив меня. Я поступил так же.

Теперь уже я сам хочу заглянуть ему в глаза, но он опускает голову и мне это не удается.

Сергей набирает полные легкие дыма, глубоко затягиваясь папиросой, и выдыхает огромное мутное облако прямо мне в лицо. Я зажмуриваюсь – глаза щиплет.

– Извини... – слышу я опять его голос.

– Фигня, не обращай внимания...

– Да, мне плохо... – голос Сергея дрогнул, – Еще немного – и я свихнусь... Нет сил больше терпеть все это...

Я протягиваю руку и глажу его по колючей голове, по затылку. Делаю так, потому что просто не могу этого не делать. Я знаю, что он все поймет правильно и не осудит меня.

– Нельзя, Сереж... Ты же знаешь...

Он смотрит на меня. Это взгляд затравленного зверя. Мне больно от его взгляда...

– Ничего я не знаю ! – почти крик.

И тут его "прорвало"...

Он падает на колени и тыкается головой мне в грудь. Сигарета выскальзывает из его пальцев и летит на грязный пол...

Он долго и страшно рыдает, а я держу его. Держу обеими руками, как маленького, обнимая за плечи. Мне кажется, что если я не буду так крепко держать его – он просто разорвется от горя.

Сколько мы так сидели – я не знаю. Долго. Понемногу он успокаивается. Я поднимаю его голову, вытираю ладонями лицо. Он старается отвести взгляд. Ему неловко за свою слабость.

Слабость ?

Я зажигаю сигарету и подношу ее к его губам.

– Покурите, Сергей...

– Спасибо...

Он кивает и опускается на корточки, прислонившись к стене. Его взгляд устремлен в глубину тамбура, где клубится дым от наших сигарет.

– Никак не могу выбросить из головы этот проклятый ящик, который мы тащим с собой! Он всегда передо мной! – шепчет он слова, но это больше похоже на крик, – Хотел бы я забыть о нем! Хотел бы его не было! Но уже ничего не исправить... Ничего... Почему жизнь такая беда? Почему все всегда против нас? За что мы должны таскать этот чертов ящик, эту смерть? Ведь я обычный парень, такой же как и ты... За что все это нам? За что?

Мне нечего ответить ему. Если бы я знал...

Вокруг нас - мрак и тьма. Мы все еще находимся в холодном, задымленном тамбуре поезда, мчится в Москву. Оба мы погружены в сизый, едкий табачный дым. Мы словно заблудились в тумане. И некому нас вывести отсюда...

Я закрываю глаза...

Странное ощущение раздвоенности. Когда кажется, что ты - уже не сам ты. Нечто большее, незнакомое, далекое... Это страшно. Все чувства наружу вывернуты... Трудно описать эту боль. А безвыходность окружающего мира только усиливает ее...

– Как хорошо, что ты решил поехать со мной, – я ощущаю, как его рука ложится тяжелой на мое плечо и это прикосновение спасает меня от безумия.

Я пытаюсь улыбнуться ему. Улыбка получается слабой.

– Хочешь, я достану водки? – внезапно приходит мне в голову мысль.

– Зачем? Будем пить до потери чувств, как матросы?

– Нет, не для этого...

– Тогда для чего ?

– Помянем...

Окончание фразы застревает у меня в горле. Я не могу этого выговорить. Стараюсь и не могу...

Тут взгляд Сергея проясняется. Из туманного и отрешенного он превращается в острый и жесткий.

– Прости меня ! – это было сказано уже твердым голосом, – Конечно, мы должны помянуть Славика... Как же это я сам не... А где же мы достанем водку ?

– Я найду. Подождешь здесь ?

– Да. Но если хочешь – пойду с тобой.

– Нет. Не нужно. Я сам. Я быстро...

– Ладно.

Я поднимаюсь и иду к двери в вагон. Прежде чем открыть ее, я оборачиваюсь на Сергея. Он стоит у стены и глядит в окно. В ту самую черную пустоту, куда смотрел перед этим я. У меня возникает чувство "дежа вю"... Будто бы Сергей сейчас – это я сам...

Так странно все это...

Но как только я шагнул из тяжелого сумрака тамбура в теплый и светлый коридор вагона – это чувство сразу же исчезло.

Денег у меня в карманах было не так уж много. Но на бутылку должно было хватить. А где достать водку в ночном поезде – всем известно.

Я подошел к купе проводницы, тихонько постучал и дернул дверь.

Она сидела за столом и что – то писала...

Маленькие, озорные глазки. Удивленно приподнятая бровь. На тонких губах – улыбка.

– Тебе чего ?

Голос молодой и задорный, как и она сама.

– Мне бы водки достать. Мы тут с другом...

Ее улыбка становится шире.

– И только – то ? А деньги есть ?

Я протягиваю ей ладонь, на которой лежат три мятых бумажки и мелочь.

– Не густо, морячок ! – она явно заигрывает со мной, без стеснения, – И это все, что ты можешь мне предложить ?

Я испытываю дискомфорт. Хотя, на самом деле, незначительный.

– Мне бы немного водки... Очень нужно...

– А мне бы мужчину... Тоже очень нужно... – она засмеялась.

Я становлюсь ещё более смущенным. Или просто делаю вид, что смущен? Я не уверен...

– В общем, – она встает, – Если придешь ко мне позже, когда все успокоятся – я дам тебе водки. А свои деньги спрячь. Так что скажешь? Придешь или нет?

– Ладно, приду, – я не удивляюсь такому повороту событий. Со мной уже случалось такое в поездах. И не раз.

– Обрати внимание! – она шутливо указывает на меня пальцем и достает из-под сидения бутылку "Русской". – Вот, держи. И не забудь о своем обещании! Можешь привести друга тоже...

Я беру у нее водку и поворачиваюсь к открытой двери, готовясь уйти.

Она легко похлопывает меня по заднице и снова смеется.

– Не перепей, морячок!

Я покраснел и вышел в коридор, крепко держа заветную бутылку обеими руками, словно знамя.

"Ну и черт!" – промелькнула мысль в моей голове, и я поспешно вернулся в тамбур к Сергею.

Он все так же стоял у двери и смотрел в окно.

– Добыл?

– Да. Вот...

Я протягиваю ему водку.

– Нет, – он качает головой, – Ты открывай...

Я снимаю алюминиевую пробку с горлышка. Теперь Сергей осторожно берет бутылку из моих рук. Он глядит на пол.

– Давай выпьем, Андрюха... Давай вспомним нашего товарища...

– За Славика...

– За Славика... – голос Сергея дрогнул, и он первым приложился к бутылке.

Закусывать было нечем.

Я поставил водку в самый угол тамбура, чтобы случайно не опрокинуть.

Мы опять сели на корточки напротив друг друга. Зажгли сигареты.

Стало ли нам легче ? Не знаю. Ну, разве что – совсем немного. Минут десять мы молчали. Только курили и слушали стук колес. Каждый думал о своем. Но в то же время – думали мы об одном и том же. Это было понятно без слов.

– Знаешь, Андрюха, ты молодец... – голос Сергея окреп и стал таким, к которому я привык за наш последний год совместной службы. – Ты заставил меня хоть что – то правильное сделать. А то я уже совсем... Того...

– Я вижу... Мне ведь тоже нелегко...

– Да, нелегко...

Мы опять немного помолчали.

– А где ты водку достал ? – Сергей спросил это с интересом. Или мне показалось ?

– У проводницы... – ответил я и усмехнулся.

Сергей заметил.

– Что такое ? – краешек его губ тоже приподнялся. Совсем чуть – чуть.

– Денег не хватило. Но я договорился, что оставшуюся часть она возьмет натурой. Вернее – "договорилась" она.

– Да ? – Сергей уже улыбался по – настоящему.

– А что было делать ? – я пожал плечами.

– Теперь уж действительно делать нечего. Придется отрабатывать...

Мы тихонько хохотнули в один голос.

– А она хоть хорошенькая ? – щеки у Сергея порозовели и это меня радовало.

– Не знаю... Я не успел заметить... Хлопнула меня по заднице... Представляешь ?

– Представляю. Но твоя задница это пережила ?

– Пережила, – я кивнул.

Тут мы поглядели друг на друга как – то странно и словно очнулись. У обоих в глазах застыл один и тот же вопрос: "Что это с нами ?".

Почему мы смеемся ? Разве сейчас время для шуток ?

Сергей потупился и я видел, что ему стыдно. Стыдно было и мне. Хотя стыд – не совсем то чувство, что мы испытывали. Скорее – неловкость.

Как это возможно? Улыбаться после происшедшего? Говорить о какой-то игривой и развратной проводнице, когда ты сам стал добровольным членом похоронной команды? Ведь багажный вагон совсем рядом...

– Знаешь, Андрей, возьми пожалуйста бутылку и пойдем в наше купе. Здесь холодно... – Сергей прервал мучительную паузу.

– Да, пойдем... – ответил я, кивая головой, взял бутылку и мы поднялись.

* * *

Я открыл дверь в наше купе и уже собирался войти, когда Сергей, следующий за мной, прикоснулся ко мне за плечо.

– Андрей...

Я повернулся к нему.

– Да, Сергей?

– Ты действительно хочешь идти к ней?

Мне не сразу дошло, о ком он говорит. Потом я понял – о проводнице.

– Нет, Сергей. Если честно – совсем не хочу. Но я же обещал...

– Если так, то нет нужды идти никуда, – мне показалось, что в голосе Сергея прозвучала ревность, – Я сам пойду и отдам ей деньги.

– Все это так глупо вышло...

– Не переживай об этом, – он посмотрел мне в глаза, – Иди, я скоро вернусь...

Я отвернулся и вошел в наше пустое купе, а Сергей продолжил свой путь по коридору.

Сначала я снял свою полумокрую шинель и повесил ее на место. Затем повернулся к окну и огляделся.

Верхний свет казался слишком ярким и я его выключил. Вместо этого зажег два ночника. Купе теперь создавало другое впечатление...

Мичман все еще не было. Похоже, он не особенно спешит вернуться к нам. Да и зачем? Я представил себе его состояние после того, как он решит вернуться. Поезд полон офицеров Флота, у него всегда найдется компания. Его присутствие нам clearly было обременительно. А до Москвы еще так далеко...

Я подсел к столику. Поесть, может быть ? Нет, не хочется... Ничего не хочется...

Вернулся Сережа. Так быстро ?

– Ну что ? – тихо спросил я.

– Ничего. Все нормально, – ответил он, закрыл дверь в купе и снял свою шинель.

Я понял, что тема исчерпана.

Сергей сел к столику с другой стороны. Он поглядел сначала на нашу бутылку с выпивкой, потом на меня.

– Разливай, Андрюха...

Я налил в стаканы немного водки и поставил бутылку на место.

Выпили молча.

– Не берет она меня совсем, – Сергей кивнул на бутылку.

Я тоже кивнул. Но дело было не в водке, конечно. Дело было в нас. Если так пойдет дальше, одной бутылкой мы не обойдемся...

Сергей откинулся назад и прислонился к стенке купе. Я же оперся на стол, положив на него локти.

Он смотрит в окно, за которым ничего не видно. А я смотрю на него...

Поезд стучит на стыках рельс, вагон покачивается и поскрипывает.

Сережа... Он такой красивый, в этой своей тельняшке... Но лицо, его лицо...

– Господи... Никто не знает, что это такое... Каково это... Никому этого не объяснишь... – неожиданно заговорил Сергей, – Вот он – живой, совсем рядом, говорит с тобой, смотрит на тебя... А потом... Потом он уже лежит на причале с простреленной головой... И повсюду его кровь... Даже у тебя на лице... Если бы ты видел его глаза, когда он стрелял... Если бы ты только их видел ! Этого никогда не забудешь ! Слышишь ? Никогда !

– Я знаю, Сереж, все я знаю... – у меня щемит сердце – я ведь и сам был не так далеко, когда все это случилось.

– Да ни черта вы все не знаете ! Ни черта... Ни черта... – Сергей зажмуривается и качает головой из стороны в сторону.

Я предполагал, что будет еще один эмоциональный выход Сергея, но ничего подобного не произошло.

Он приложился к бутылке, сделал глоток, вытер рот тыльной стороной ладони и громко вдохнул.

– Ты очень много знаешь, Андрей, очень много... Ты же один из нас... И ты был ТАМ... ТОГДА... Был... Но – не все. Нет, не все тебе известно... Даже тебе. Никто не знает полной правды. Никто и не может ее знать, – он на короткое время задумался, будто принимал какое-то важное решение, а потом уверенно сказал: – Но я знаю ее...

* * *

Как все началось?

Очень просто...

В 199.. году Славику исполнилось 18 лет и в один прекрасный весенний день он обнаружил в почтовом ящике повестку о призыве на активную службу.

Были проводы, друзья, песни и танцы... Была мама, сначала суетливая, стремившаяся угодить всем и успеть все сделать "по правилам", а потом – расстроенная, когда наступило утро следующего дня и нужно было покинуть родной дом и отправиться в военкомат, на сбор. Мама провожала его на несколько часов, Славик – на несколько лет... Ему тоже было грустно – из-за нее. Она останется здесь совсем одна. Его будут кормить, поить, одевать и обувать все это время. А ей придется заботиться только о себе. Справится ли она? Будет ли у нее все хорошо? Кто поможет ей, если возникнут трудности?

На эти вопросы он не знал ответов...

В военкомате он попрощался с ней поцелуем и сел в автобус, как и другие молодые люди – будущие солдаты. Он долго махал ей из окна, пока она не скрылась из виду...

Потом он долго смотрел в окно – прощаясь с родным городом, с любимой Москвой.

Когда теперь он здесь окажется снова ? И что готовит ему его близкое будущее ? Что там будет ?

Впереди предстояла долгая разлука со всеми и с тем, что он любил в своей жизни, чем он дорожил, о чем заботился... И ему было грустно... Впереди у него расстилался путь абсолютно неизвестный ему... И было немного боязно... Впереди его ждала дорога и этот автобус уносил его по этой дороге все дальше и дальше... Куда ? Он понятия не имел...

Вначале – он попал в подмосковный город Железнодорожный, знаменитую "перевалочную базу" всех призывников. Медкомиссии, досмотр, еда сон... И опять по кругу. Здесь Славик пробыл целых три дня. Он и еще человек десять ребят, которых призвали вместе с ним из одного РВК. Три дня, конечно, многовато. Все шутили и говорили, что для них приготовили "что – нибудь особенное". Когда в их комнату отдыха на третий день, сразу после обеда, вошел подтянутый человек во флотской форме и двое матросов вместе с ним, все поняли, "чего они дождались"...

ВМФ.

Военно – Морской Флот.

Три года вместо двух.

Вот тебе и "на"...

Приплыли...

Они всей группой приехали на Ленинградский вокзал и погрузились в поезд "Москва – Никель". Немного оправившись от первого потрясения, ребята принялись утешать друг друга, говоря, что на Флоте ведь существует еще и Морская пехота, а там срок службы – как в Армии, два года.

Это нехитрое утешение сработало на удивление хорошо и настроение у всех вновь улучшилось.

Ехали долго. Двое суток. Зато – весело. Еды, еще домашней, было много. Ее свалили в "общаг" и каждый брал то, что хотел. Травили анекдоты, рассказывали истории, курили в тамбуре, смотрели в окна, на места, где раньше никогда не бывали. Словом – никто не скучал...

Лейтенант Флота и двое матросов молчали о цели этой "маленькой поездки" и о неизвестной судьбе, которая ждала парней.

На третий день, к обеду, "цель" стала ясна.

Это был город Североморск.

Они были встречены холодной, прохладной погодой, мелким дождем и серым небом.

Вот так сразу - из лета в осень... Это было необычно...

Город выглядел серым и унылым, словно спал. Везде были моряки в черных формах. Неудивительно, Североморск был столицей Северного Флота.

Их разместили в одноэтажном бараке. Временно. Здесь им пришлось расстаться со своей гражданской одеждой и прическами... Их вымыли, переодели в синие робы без нашивок, сапоги, черные плащи и белые безшевные фуражки. Вот так - без нашивок на голове. Парни выглядели забавно и странно. Каждому выдали рюкзак с простыми вещами - пальто, штаны, футболки, носки...

Славик пробыл в Североморске около месяца. Успел отправить два письма домой, маме.

Днем приходилось либо рубить огромные куски рыбы для столовой, либо разгружать угольные машины.

Медкомиссии проходили одна за другой. Приезжали "покупатели" из разных отделов и забирали одних или других парней.

Когда в часть приходили морпехи, все с удержанным дыханием молили Бога, чтобы они забрали их с собой.

Славик не просил Бога ни о чем. Возможно, поэтому морпехи не обратили на него особого внимания, хотя он был подходящий по статуре, форме и физическому развитию.

Но разве поймешь, что им нужно ?

К концу месяца знакомых ребят в бараке почти не осталось. Старых разобрали, с новыми Славик просто не успевал знакомиться – они уезжали если не на первый день, то уж точно – на второй.

У Славика постепенно начало складываться впечатление, что он тут один находится дольше всех, что он "самый старый", но это, конечно, было не так – просто так казалось.

"Местные матросы" относились к Славику хорошо и даже – уважительно. Какую бы работу они ему не давали, он выполнял ее честно и упорно, даже когда было очень трудно.

"Этот парень вкалывает как лось, – как то сказал один из старших матросов, самый здоровый, про Славика, – Если кто его пальцем тронет – я тому ебало разобью... "

И Славика никто не "тронул". Ни разу.

В один из совершенно обычных, дождливых, холодных и серых дней, Славика вдруг неожиданно сняли с наряда и приказали идти в барак – собирать вещи. Значит, решил он, дождался...

Так оно и оказалось.

Дневальный передал ему, что он должен явиться с вещами и документами на КПП. И еще – пожелал удачи. Славик пожал ему руку на прощанье – он уже знал, что уходит отсюда насовсем.

За КПП стоял "газик", а около него – лейтенант, "летёха". В форме ВМФ, обычной. Три года ? Три года...

Морская пехота многое потеряла...

"Летёха" был молодой и усатый.

"Матрос Шахов ?" – спросил он Славика и шагнул к нему навстречу, протягивая руку.

"Так точно, товарищ лейтенант".

"Добро. Тогда прыгай в машину. Поедем служить !" – он улыбался.

Славик забросил свой рюкзак на заднее сидение и сел сам. В машине кроме них был еще один матрос – шофер. Славик поздоровался с ним за руку.

"Вперед, в бой!" - приказал "летеха".

Матрос запустил двигатель, и автомобиль быстро понесся по рыхлой дороге.

По дороге "летеха" рассказал Славику о месте его будущего служения. Это была небольшая прибрежная часть в пограничной зоне, рядом с городом Полярный - бывшей столицей Северного Флота. В части состояло всего тридцать человек. Коллектив был небольшим, но дружным. Здесь не было никакого обилия издевательств и нарушений устава. Да, придется служить три года. Но если все будет хорошо, то за это время можно будет уйти в отпуск раз 5-6, то есть примерно полгода.

"Могло быть и хуже", - подумал про себя Славик. "В конце концов, я мог попасть на подводную лодку... Или корабль".

Да, это было возможно... Но так не случилось... А он уже достаточно услышал о лодках и кораблях в Северноморске...

Итак, можно считать что повезло... Как выжившему утопленнику... Ну, почти утопленнику...

"Летеха" сообщил, что здесь не будет никакого отдельного обучения. Военно-прикладное обучение он пройдет на месте, в части. Через месяц состоится присяга и выдача личного оружия... И конечно же - "общее уважение"...

"Но помни, что ты уже провел здесь месяц", - напомнил смеющийся лейтенант. "Ведь время в Северноморске засчитывается в срок службы. Так что осталось совсем немного..."

Это последнее замечание немного расстроило Славика. Оно снова напомнило ему о трех годах службы, а не двух...

До Мурманска они доехали быстро. Во время разговоров и шуток, которые бросали то "летеха", то матрос-водитель, время прошло незаметно.

Они проехали через весь город, который был пронизан непреодолимым запахом рыбы (Мурманск - единственный из северных портов, который не замерзает круглый год), и прибыли на огромный военный причал.

Здесь стояли на якоре огромные корабли – серые, номерные, с вращающимися локаторами, несколько подводных лодок – черных, огромных, тоже номерных, а так же катера, самых разных размеров и назначения.

Они подъехали к небольшому катеру (похожему на пограничный) и вышли из машины. Славик и лейтенант. Матрос – шофер – остался. Оказывается, он служил в Мурманске и был не из их части. Прощание с ним не заняло много времени.

Они вдвоем по трапу поднялись на борт катера. Лейтенант проводил Славика в кают – компанию, положил там свой чемодан и сказал, что поднимется на мостик, доложить капитану, что они прибыли и можно отправляться.

Славик спросил его, долго ли им плыть ?

"Летёха" озорно усмехнулся:

– Запомни, матрос. Плавает – гавно в проруби. А моряки – ходят ! Нет, нам не долго. За полчаса, я думаю, по такой спокойной воде – доберемся.

И он ушел.

Вскоре катер завел машину, они отшвартовались и тронулись в путь. Лейтенанта все не было. Славик не решился выходить на палубу без его разрешения, поэтому наблюдал за дорогой из окна – иллюминатора, которое было открыто.

Порт миновали быстро. Дальше – смотреть было не на что. Они шли широким фарватером, который с двух сторон обступали каменистые сопки с жалкими кусочками зелени. Серо – сизое небо здесь, в Мурманске, нависало даже еще ниже, чем в Североморске и казалось, что оно вот – вот упадет на воду из – за своей тяжести.

Вернулся лейтенант.

Дальше шли молча. Только катер урчал и тарахтел...

Лейтенант о чем – то задумался. Наверное о том, как хорошо было в отпуске и еще о том, что опять начинается служба... Для Славика эта служба действительно только начиналась...

Спустя некоторое время "летёха" покачал головой, словно избавляясь от негативных мыслей, и снова стал более разговорчивым.

Он сообщил, что города Полярный Славик не увидит сегодня – их часть находится немного в стороне от него. Кроме того, несмотря на позднее время, они обязательно получат еду...

Вскоре они прибыли...

Сопка по левую сторону пролива стала более ровной, и Славик заметил на ней террасу, напоминающую гигантскую ступеньку. Именно на этой "ступеньке" располагалась их часть.

Катер замедлил ход и пристыковался к бетонному причалу, следует отметить – довольно длинному. Лейтенант указал, что здесь достаточная глубина, а причал был таким длинным для возможности швартовки как катеров, так и подводных лодок. Он объяснил, что фарватер углублен специально – с правой стороны он значительно мельче...

Когда машинное отделение катера остановилось, они начали готовиться к высадке.

На причале их никто не встречал.

"Не бойся, – сказал лейтенант и подмигнул Славику, – Здесь живут люди... Просто каждый занят своим делом. Сейчас пойдем, доложимся дежурному".

Они попрощались с капитаном, который вышел на палубу проводить их, и спустились на берег по временному трапу.

Катер завел двигатель и отправился обратно. Славик не обратил на него внимания...

Он повернулся и осмотрел ЭТО МЕСТО...

Место, которое станет его домом на долгое время...

"Идем, матрос Шахов", – сказал лейтенант, – Нас ждут важные дела".

И они отправились...

Впереди них, совсем недалеко, была командная точка – двухэтажное здание из кирпича со свежеокрашенным голубым цоколем. От него шла асфальтированная старая дорога вверх по сопке, которая пропадала за склоном. Слева от командной точки находились автомобильные гаражи и еще один безоконный гараж – вероятно, склад. Это было все. Это была ВСЯ ЧАСТЬ...

Славик тоскливо вздохнул – негусто...

Интересно, сколько же здесь живет народу ? Командиров ? Матросов ?

"Не робей, Шахов, – сказал "летёха", заметив его настроение, – это на первый взгляд кажется, что тут пустыня. Потом тебе тут тесно станет, это ты уж мне поверь...

Славик поправил рюкзак на плече и кивнул лейтенанту... Они зашагали быстрее. Через минуту лейтенант уже докладывал дежурному мичману воинской части 954ХХ – Б о своем прибытии из отпуска и о прибытии пополнения – матроса Вячеслава Шахова...

Так все это началось...

В этой части, 954ХХ – Б, Славику впервые выдали черную ленточку к бескозырке с надписью золотом "Северный Флот", а так же погоны к шинели, бушлату, робе и знаки различия – маленькие черно – красные круглые штандарты. Так Славик из обыкновенного "ВМУ" – "Военно – Морское Уёбище" (как выражались "местные" в Североморске) – превратился в настоящего матроса, такого же, как и все остальные.

В этой маленькой части ему предстояло служить полных три года и здесь превратиться из обыкновенного "салаги" в настоящего мужчину. В этой части... Да мало ли что еще ! Кто может знать это наверняка... И Славик не знал тоже...

Как лейтенант и обещал – их покормили. Довольно вкусно. Славик оставил свои вещи у дежурного мичмана, на пульте. Вахтенный проводил его на второй этаж, в кубрик, где давно уже были опущены черные экраны на окна и стоял откровенный храп (все – таки местное время было уже ближе к полуночи), показал на свободную коечку, уже заправленную.

"Занимай, – сказал вахтенный, – Если нужно в гальюн – иди, там, по коридору и направо. А так – спать. Все остальное – завтра. Подъем в 6 утра. Спокойной ночи".

Славик отказывался идти в туалет, поэтому он разобрал свою кровать, снял одежду и лег. Но заснуть ему не удавалось – слишком много новых впечатлений за день. В конце концов, он все-таки заснул...

* * *

Славик сидел в уголке комнаты около окна и наблюдал за проливом. Он пытался написать письмо своей маме. Перед ним на подоконнике лежал чистый лист бумаги и ручка. За окном шел мелкий неприятный дождь. Серое небо, тяжелые облака... Каждый день был такой же, как предыдущий... Где же пропало солнце?

Лето... Это такое слово – ЛЕТО... Смешно... За все время, что он провел здесь на Севере, он видел солнце только три раза... И то всего на несколько минут... Что будет зимой?

Он очень скучал по ночи из-за этого бесконечного полярного дня – ему не хватало ее темноты, загадочности, особой атмосферы... В начале он даже плохо спал из-за этого, несмотря на усталость и тяжелую работу... Несмотря на то, что окна были закрыты непрозрачными черными экранами... Он все равно чувствовал, что за окном светло... Даже сквозь экраны...

Он очень скучал по звездам, их виду, их блеску, их волшебству... Он соскучился по ним так же, как по своей маме, своему городу, своей прошлой жизни, хотя он отлично понимал – прошлая жизнь уже не будет прежней, все изменилось, все стало другим... Потому что изменился сам Славик... И эти изменения продолжались...

Славик взглянул на чистый лист бумаги и взял ручку. О чем он хотел написать? Это же его первое письмо отсюда...

Он начал: "Здравствуй, дорогая мама !"

Что дальше ? Где – то тихо пело радио...

Исчезли солнечные дни и птицы улетели,

И мы с тобой опять одни, неделю за неделей...

Вдвоем с тобой, вдвоем с тобой, остались ты да я,

Любимая, любимая, бесценная моя...

Голоса из прошлой жизни...

Он продолжил:

"Пишу тебе, наконец, из воинской части, где я останусь служить. Место, куда меня привезли, можно описать так: сопки, Баренцево море и наша маленькая воинская часть. Больше ничего. В нескольких километрах отсюда находится город Полярный, бывшая столица Северного Флота, частью которого я теперь стал. На три долгих года. Кем я буду тут и что я буду делать – пока неизвестно. Покажет будущее. Приехать сюда ко мне нельзя – у нас тут пограничная зона. Так что единственный способ увидеть меня – это когда я поеду в отпуск. А это будет не раньше чем через год. Северную природу описывать не буду – ты много раз видела ее и в кино, и по телевизору. И про полярную ночь ты тоже знаешь. Чем тут все занимаются в это время – понятия не имею. Темно, метель, мороз – 45 градусов... Есть красивая вещь – полярные сияния. Они бывают во время полярной зимы. Но не очень хорошо они влияют на здоровье, как мне сказали. Мне еще предстоит все это выяснить. Пока, ведь, у нас лето и полярный день... Климат здесь мокрый и сырой – море рядом... Солнца почти не видим – только тучи, облака, дождь...

Пока я только работаю – дельного ничего не поручают. И я делаю все, что приказывают. В первые дни мне было очень плохо и тоскливо, сейчас вроде понемногу привыкаю... Но как ко всему этому можно привыкнуть – ума не приложу... Однако и здесь кому – то служить надо, что же сделаешь... Гарнизон у нас мизерный, в части всего 30 человек. И больше ни души вокруг – только мы. Примерно через месяц – Присяга. Жалко ты не сможешь приехать – я бы так хотел ! Ну да ладно...

Как только отпустят в увольнение – сфотографируюсь и пришлю тебе фотку, посмотришь на меня. Все таки матросская форма вещь довольно красивая. Я будто бы старше даже в ней стал. И вообще – я очень изменился. Но это – не к худшему. Скорее, наоборот.

Друзей пока не приобрел, но и врагов – тоже. Относятся ко мне нормально, так что не переживай за меня. Просто очень много работы и я очень устаю. И надеяться мне приходится только на себя. Может быть дальше будет чуть полегче... А пока – все так, как есть.

Передай огромный привет всем, кто меня знал.

Пока прощаюсь. Буду писать еще.

Твой сын Слава".

* * *

Славик сидел в кубрике, за столом и пришивал второй погон к своему новому бушлату. Первый он пришил пятнадцать минут назад. Дело не клеилось – он исколол уже все пальцы.

Он не увидел, как кто – то вошел в кубрик и отчетливо произнес: "Матрос Шахов – к замполиту !".

Славик поднял глаза от бушлата, но тот, кто это сказал – уже развернулся к нему спиной и выходил из кубрика.

Он отложил бушлат и поднялся из – за стола. Его вызывали. Интересно, зачем ?

Комната замполита находилась здесь же, на втором этаже. Через десяток секунд Славик уже был перед ее дверью. Он осторожно постучал и толкнул ручку.

– Можно ?

– Да, заходи...

– Матрос Шахов прибыл... – начал он доклад "по форме" и вдруг осекся.

За столом замполита сидел такой же матрос, как и он, только чуть постарше. Он мельком видел его раньше, но не знал, как его зовут.

– Чего растерялся ? – широко и открыто улыбнулся матрос, – Заходи. Меня попросили заполнить на тебя кое – какие документы. Замполита вызвали в штаб. Я иногда помогаю ему.

– Да – да... Я... Ага, я понял... – Славик продолжал стоять, все еще отдавая честь.

– Да опусти ты руку то. .. – улыбка у парня была очаровательная.

– Ой... – Славик словно бы вспомнил о своей руке, которую он все еще прикладывал к бескозырке и опустил ее.

– Ладно, Шахов это фамилия. А зовут – то тебя как ?

– Славик...

– Хм, – усмехнулся матрос и покачал головой, – "Славик"... Вячеслав, значит... А отчество ?

– Андреевич...

Он что – то написал на листке бумаги, который лежал перед ним на столе и опять посмотрел на Славика.

– Меня зовут Сергей. Фамилия Трошин. Я служу уже год. А ты чего стоишь то ?

– А что ? – Славик пожал плечами, словно спрашивая "Что – то не так ?".

– Бери баночку и садись поближе.

– Чего брать ? – Славик чувствовал, что он выглядит как идиот, но он действительно не понимал Сергея.

– Баночку... Табуретку, бери... Дурачок ! – Сергей опять широко улыбнулся. Его улыбка была доброй и теплой.

– Ааа !! – Славик взял одну из табуреток, стоящих у стены и подсел к столу.

И вот в этот самый момент, что – то внутри него "ёкнуло". Он не понял, что это было. Только его охватило какое – то странное чувство – еще незнакомое, совершенно новое и непонятное. Это переживание было похоже на легкую тоску, но оно не было печальным – скорее наоборот. Славик нахмурился – что это с ним происходит ? Если бы жизненного опыта у него было побольше, он бы знал – ЧТО... Но жизненного опыта у него было не так уж много...

– Ну что же, Славик, вот мы и познакомились. Очень приятно, – Сергей привстал и протянул ему через стол руку. Рукопожатие было крепким. – Я присматривался к тебе все эти дни, с тех пор, как ты появился у нас. Мне кажется – ты отличный парень, матрос Шахов.

– И ты... – неожиданно для самого себя проговорил Славик и почему-то запнулся. Сергей, казалось, не заметил этого. Но, конечно же, он все услышал...

– Мы же должны служить вместе еще два года. Можешь называть меня просто Серегой. Я обычный парень без излишних приколов, – он снова широко улыбнулся, – Ты знаешь, что наше местоположение находится в пограничной зоне?

– Кто-то уже говорил мне об этом. Я в курсе...

– Вот и хорошо. Тебе нужно подписать этот документ, – Сергей протянул ему лист бумаги со своим почерком, – Это всего лишь формальность, но все же прочти его перед тем как поставить свою подпись.

Славик взял бумагу и начал читать. "Особый доступ и конфиденциальность... Неразглашение информации... Запрещено покидать территорию без разрешения или указания... Посещение родственников запрещено... Упоминание в письмах и телефонных разговорах запрещено..." – и так далее. Славик читал все это, но в то же время его мысли были о другом. Он думал о Сергее. У этого парня было какое-то особенное воздействие на него... Почему? Славик не мог понять... Но он чувствовал силу этого человека над собой, его авторитет и... притяжение, – да, вот это слово подходит...

Он притворился, что дочитал форму до конца, подписал ее (Сергей подсунул ему ручку) и вернул обратно.

– Вот и все, матрос Шахов. Славик... – улыбка Сергея словно засияла ярким солнцем.

– Можно мне уже уйти? У меня еще одна нашивка должна быть пришита... – сказал Славик и тут же пожалел об этом. Разве он должен был спешить? Разве эта чертова нашивка была так важна? И вообще, он выглядит глупо... Это правда? Что с ним происходит?

Теперь Сергей не просто улыбнулся – он рассмеялся, громко и залихватски. Его смех звучал кристально чисто и настолько заразительно, что Славик тоже улыбнулся.

– Погон ? Ну ты даешь ! – Сергей перестал смеяться, – Ладно, иди, конечно. Думаю, мы с тобой подружимся. Да ты не робей ! Здесь тебя никто из ребят не обидит. В таких крошечных частях, как наша – свои законы. И к "чайникам" отношение особое, не как везде. Чувствуй себя равным среди равных. Все пашут одинаково, как лошади. Так что и ты впрягайся...

– Да я уже...

– Ну вот... А если будут какие проблемы – приходи ко мне, ладно ? Я смотрю, ты держишься как то обособленно. Еще ни с кем не подружился ?

– С тобой вот...

– Ну и хорошо. Ладно, мне тут еще кое – что надо сделать, а ты погоны дошей. После обеда – найдешь меня ? Поговорим, если хочешь..

– Найду ! – кивнул головой Славик и показал Сергею все свои зубы. – Ну я пойду ?

– Да, – Сергей опять протянул ему руку, – Очень приятно было познакомиться с тобой.

– И мне...

Славик бросил на Сергея пристальный взгляд и вышел из кабинета замполита. Сергей смотрел ему вслед, пока дверь за ним не закрылась, только после этого он почему – то покачал головой и вернулся к своей работе...

После обеда они встретились, как и планировали. Славик нашел Сергея около команды, в "курилке".

Весь послеобеденный "час отдыха" они провели там, за разговорами, вместе. Им никто не мешал. Славик рассказал о себе, откуда он, как жил и с кем, рассказал о своих увлечениях и о том, что даже не помышлял попасть служить на Флот – тем более, на три года.

Сергей сообщил ему, что эта эмоция "обиды" скоро исчезнет. Изначально она присутствовала у всех. Просто нужно время, чтобы привыкнуть к новому месту, новой жизни и новым людям. Затем Сергей начал рассказывать о себе.

Он родился в городе Нижний Новгород, который Славик никогда не посещал. Учился в школе и увлекался мотоспортом. Жил с родителями и имел младшего брата. Большую любовь питал кинематографом и путешествиями. Всей семьей они объехали большую часть страны. В Москву он съездил всего несколько раз и там ему не очень понравилось - слишком шумно и переполнено народом. Он очень привязан к своему городу и после службы обязательно вернется туда. Мечтать о "сверхурочной" работе он не ставит - карьера в армии это не его путь. Здесь он помогает замполиту, когда его просят, и занимается автомобилями в гараже. Можно сказать, что он механик № 1... Это забавно...

Во время рассказа Сергея, Славик имел возможность внимательно рассмотреть его. Он был значительно выше его самого, примерно на полголовы. Прекрасная фигура, с обилием мышц на верхней части тела. Впрочем, все "местные" ребята были такими. Как Славик узнал позже, занятия с отягощениями помогали очистить голову от негативных мыслей. У Сергея было очень привлекательное лицо, можно даже сказать красивое. У него короткие темно-русые волосы (как у Славика), ясные голубые глаза (в то время как у Славика они были зелеными), темные брови расставлены широко, крупные и чувственные губы... И еще - УЛЫБКА...

Улыбка Сергея неповторима. Ранее Славик не видел людей с такой улыбкой. Когда Сергей улыбался или смеялся, его глаза излучали солнечные блики, они искрились теплом, которое казалось осязаемым. Улыбка Сергея завораживала, обезоруживала, поднимала настроение... Рядом с ним Славик чувствовал почти полное счастье... От ощущения одиночества не осталось и следа... Сергей просто очаровал его с самой первой их встречи в кабинете замполита...

Только одного не мог понять Славик... Откуда бралось в нем самом странное чувство неловкости и стеснения, когда Сергей был рядом... Он никогда раньше не испытывал неловкости и стеснения перед ребятами. И с другими матросами здесь этого тоже не было... А вот с Сергеем – было...

Слушая рассказ Сергея, Славик решил для себя, что, наверное, это происходит от того, что Сергей – просто особенный человек, "не как все", что он просто очень нравится ему, Славику... Что он ему очень симпатичен, что он – "его человек"... Может, даже, его Друг... Именно так, с "большой буквы"...

Но ведь это...

Нет, ничего это не значит. Ничего плохого, ясно ? Настоящая дружба – странная штука и тут сразу во всем не разберешься...

Славик знал точно только одно – он несказанно рад, что Сережа предложил ему свою дружбу. Еще он знал – что если бы он этой дружбы не предложил, Славик бы сделал все, чтобы ее добиться...

Час с небольшим пролетел незаметно. Они выкурили много сигарет и о многом успели переговорить. Приближался вечерний развод на работы.

– Я хотел сказать тебе еще одно, это очень важно, – сказал Сергей. Теперь он не улыбался. Он был очень серьезен и даже... озабочен. – Понимаешь, в каждой бочке меда обязательно есть ложка дегтя. У нас тут – так же. Скоро тебя обязательно должен вызвать к себе первый заместитель командира части. Для личной беседы...

– И что ? – спросил Славик, но мысли его были далеки от заместителя командира части.

– Это – козел, каких мало. Сам увидишь. У него в штабе Флота есть "своя рука", поэтому он все еще тут. Так вот – держи с ним ухо востро. Этот человек – гавно...

– Все так плохо, как кажется?

– Трудно сказать... Пойдешь к нему – потом расскажешь. И я смогу определить, хорошо это или плохо.

– Хорошо, договорились...

"На прощание", прежде чем они расстались, Сергей крепко обнял Славика за плечи и сказал "Ты замечательный парень. Теперь мы – неразлучные друзья".

Ничего особенного, просто обнялись по-дружески...

Но у Славика от этого "ничего особенного" пробежали мурашки по коже, а по телу пробежала легкая дрожь. Никогда раньше не было такого. А теперь – БЫЛО...

* * *

С этого дня жизнь Славика изменилась. Она наполнилась значением...

ЗДЕСЬ...

Она наполнилась другим человеком... Его Приятелем...

Он никогда не предполагал, что это может быть так важно... И для него лично... Теперь он точно знал – что имеет...

Все свое немногочисленное свободное время они с Сергеем старались проводить вместе.

Сергей помогал ему во многом, объяснял некоторые вещи, учил...

Он был на год старше и Славик всегда слушал его мнение, ему доверял...

Иногда они просто разговаривали, как в первый раз в "курилке"...

И даже когда Славик долго не видел Сергея, он все равно ощущал его невидимое присутствие рядом... Это придавало ему уверенности и помогало справляться с трудностями, которых хватало... Он знал, что Сергей всегда будет рядом, что он не исчезнет и не уйдет...

Это место, эта небольшая воинская часть, все больше нравилось Славику – он даже написал об этом своей маме... И он не жалел о том, что пришлось служить три года вместо двух... Теперь – нет...

И он прекрасно знал ответ – из – за чего, вернее – из – за кого все это происходит...

СЕРГЕЙ – вот был этот ответ...

* * *

После завтрака Славик получил наряд на весь день – он должен был покрасить плац. Работа не слишком трудная, но нудная. Необходимо было освежить всю белую разметку на асфальте перед командой. Ведро краски, кисть и веник, чтобы сметать пыль, ему выдали на складе, в ангаре. Больше ничего и не требовалось.

Этот ангар произвел на Славика какое – то странное впечатление. С виду – обычный сборный ангар из гофрированных алюминиевых листов, ничего особенного. Но когда Славик был там – ему стало как – то не по себе. Он не мог объяснить, почему возникало это чувство. Но оно было сильным. Словом – не понравилось ему это место, вот и всё...

Погода в этот день была ветреная, но сухая. Дул сильный ветер с моря, а в небе стремительно неслись куда – то на север рваные, серые облака.

Когда Славик получал краску, Лешка Аверкин, который ему эту краску выдавал, протянул ему старый, потертый бушлат со словами: "Вот, надень. А то задрыгнешь... ". Славик не стал возражать и взял бушлат, хотя в нем он был похож скорее на чучело, чем на моряка Северного Флота.

Работа у Славика спорилась. Он даже подумал, что закончит ее к обеду, а не к вечеру. Краска сохла быстро, но ужасно воняла. Она лезла в глаза и в нос, въедалась в горло. Курить стало противно – такое же чувство бывает, когда болеешь гриппом.

Чайки у причала раскричались. "Наверное, погода опять поменяется... " – подумал Славик, глядя на их головокружительные воздушные танцы на фоне сошедшего с ума неба.

Но времени на наблюдение за чайками у него не было – нужно было заняться работой.

Как он ни старался, к обеду ему удалось закончить только половину работы. А после обеда, когда он снова надел потрепанный бушлат и взял в руки кисть – произошло одно очень интересное событие.

Славик впервые в жизни увидел подводную лодку.

Она двигалась проливом в надводном положении в сторону Мурманска. Лодка шла беззвучно, разрезая воду как масло. Она была огромная и полностью черная. Только белый трехзначный номер на борту слегка светился.

Славик даже не представлял, что лодки такие гигантские! Он никогда раньше не видел их так близко, и это зрелище произвело на него огромное впечатление.

Казалось, будто лодка – не создание людей, а что-то живое. Да, да – именно живое. Она так гармонично сочеталась с окружающей средой, что словно стала ее частью. Она воплощала силу и мощь. Она вызывала первобытный трепет. Любой человек рядом с ней чувствовал себя ничтожеством...

По ходовому корпусу подводной лодки тянулись ряды выпуклых, круглых люков – ракетные шахты. Славик знал, что это такое. От мысли о том, что рядом находится ядерное оружие, у него по коже пробежали мурашки.

Славик с открытым ртом следил глазами за лодкой, пока она не скрылась за поворотом фарватера.

Так же кричали чайки, так же шумел ветер, так же плескалось море у причала и бежали по небу облака. Но внутри Славика возник странный восторг – будто он только что прокатился на захватывающем и опасном аттракционе.

Как в детстве...

Он нехотя вернулся к работе.

В этот момент из – за сопок показался их зеленый, штабной ГАЗик. Он ехал по дороге навстречу ветру, поэтому Славик вначале увидел его, и лишь потом услышал.

ГАЗик шустро обогнул невысокую сопку и спустившись с небольшой горочки – въехал в часть. Остановился он прямо у входа в команду. Водитель заглушил мотор.

В кабине сидело двое, но кто именно это были – Славику разглядеть не удалось.

Правая дверь ГАЗика распахнулась и оттуда, придерживая фуражку, выпрыгнул на землю замполит. Он бросил на Славика мимолетный взгляд, кивнул ему и скрылся в команде.

Больше ничего не происходило и Славик продолжил красить плац, все еще думая об очаровавшей его подводной лодке.

В кабине ГАЗика, на месте шофера, сидел Сергей Трошин. Он знал, что бликующие лобовые стекла не позволяют рассмотреть его со стороны плаца. Но сам он прекрасно все видел.

Положив руки на колени, Сережа внимательно наблюдал за Славиком.

Вот он макает кисть в банку с краской, сидя на корточках, потом рисует на сером асфальте линию, поверх точно такой же, но уже истёршейся и полинялой. Вот он распрямляется во весь свой немаленький рост и сосредоточенно глядит, что у него получилось.

У него красивое, одухотворенное лицо. Интересно, о чем он сейчас думает ? Или о ком ?

Сергей уже не раз спрашивал себя за последние дни – чем этот парень, обычный в общем – то парень, привлек его ? Или необычный ? Может быть, в том то и дело, что Славик Шахов – необычный человек ? Сергей еще не мог разобраться... Он внимательно прислушивался к себе и не находил ответа...

Но одно было ясно для него - он не мог сдержать свое притяжение к этому парню. Бороться с этим было бесполезно... Потому что его чувства были сильными и росли с каждым днем...

Сергей вышел из автомобиля. Славик, услышав звук закрывающейся двери, обернулся и улыбнулся, увидев Сережу.

- Привет! - крикнул Сергей сквозь шум ветра и помахал рукой. Славик ответил покашливанием.

- Как дела, Слав? - спросил Сергей, подходя ближе.

- Всё нормально, - кивнул Славик, - Скоро закончу... Эй, я видел такое...

И начал оживленно рассказывать Сергею о подводной лодке, иногда указывая на пролив кистью в своей руке.

Сергей внимательно слушал, улыбался и время от времени кивал. А сам он не мог оторвать глаз от Славика...

Он стоял рядом с ним, запрятав руки в карманы халата. А в его сердце разливалась такая сильная и необъяснимая нежность к этому парню, что он жаждал броситься к нему, обнять его прямо здесь и никогда не отпускать...

Славик закончил свой восторженный рассказ и спросил:

- Круто, да, Сережа?

- Да, круто... - Сергей словно вернулся в реальность.

- А вы с замполитом уже приехали? Или нет?

Сергей сделал усилие, чтобы сообразить, что ответить.

- Мы... Ах да... Больше не поедем. Мы были в штабе в Полярном...

- Понятно...

Славик пристально посмотрел на Сергея и отвернул глаза, словно испугавшись.

Заметил ли он что-то?

- Какой-то странный день сегодня,- тихо сказал Славик.- Как будто день, когда всё меняется, происходит что-то важное, о чем мы ещё не знаем... Ты не так думаешь?

– Правда, – задумчиво ответил Сергей, а про себя подумал: "Именно так оно и есть... "

Налетевший внезапно порыв ветра чуть было не сорвал с них обоих пилотки.

– Ого ! – усмехнулся Славик, – Едва не сдуло !

И тут Сергей почувствовал чей – то тяжелый взгляд, обращенный к ним. Кожей почувствовал... Он резко обернулся на команду – угроза исходила оттуда...

В проеме окна второго этажа стоял офицер. Его массивные руки были сложены на груди. На его широком лице застыла странная улыбка. Странная, потому что она не была веселой. Она была хитрой, многозначительной и... злой...

Офицер прищурил глаза и медленно покачал головой из стороны в сторону. Недобрая улыбка стала шире...

"Блядь !" – чуть не сказал вслух Сергей и отвернулся.

Славик тоже смотрел на команду.

– Кто это, Сереж ? – спросил Славик и запахнул свой потрепанный бушлат – ему почему – то вдруг стало по – настоящему холодно.

– Это – Романов... – ответил Сергей и насупился.

– Тот самый ?

– Тот самый...

Сергей больше ничего не сказал.

Он вновь повернул голову и поглядел на ненавистное окно заместителя командира части.

Но там уже никого не было.

 

* * *

 

Был вечер... Обычный, как десятки других...

Славик стоял в баталерке, перед столом и наглаживал свою форму.

В углу на двух длинных скамейках сидели ребята – Лацис, Андрюха Орлов, Сашка Калиничев и Лешка Аверкин... Они просто отдыхали, а Лацис ждал своей очереди, чтобы тоже погладить фланку и гюйс...

У них была гитара... Сашка Калиничев бренчал на ней что – то невразумительное... А вообще – они просто разговаривали... Про все на свете...

Славик внимательно слушал их... Вспоминал Сережку... Снова возвращался к ребятам...

Наконец, он закончил свою работу и освободил место за столом для Лациса, направляясь к двери...

– Не уходи, Слав, – сказал Лешка Аверкин, – присядь с нами...

– Да вы все на гитаре мучаетесь, скучно слушать, – ответил ему Славик с усмешкой и сел рядом с ними, – Поете бы лучше...

– Ага, "поете"... Хор голодных и хромых... Мы же не Алла Пугачева... – сказал Орлов.

– А что, Пугачева? Разве она плохо поет? – подразнил их Славик.

– В том-то и дело, что не плохо... – продолжил Лешка, – Наше пение никуда не годится.

– Ух ты, как самокритично! – улыбнулся Славик. – Так все безнадежно?

– Действительно мало хорошего... – добавил Орлов.

– Ну тогда давайте я спою вам, – предложил Славик. – Из репертуара Пугачевой, может быть?

– А ты можешь? – Сашка Калиничев передал ему гитару, а Андрей Орлов взял вешалку с только что выглаженной формой из рук Славика.

– Если бы не мог, не предложил бы, – ответил Славик и немного настроил гитару. – Ну что, начнем? Хотите лирики?

– Давай! – ответили все одновременно. Глаза ребят просто засветились...

И Славик запел... Гитара ожила в его руках и наполнила комнату музыкой... Он пел громко, "во всю глотку". Эту песню можно было исполнять только так...

Близкие люди – вдруг стали далекими,

Ветер судьбы развеял вас как одуванчик.

Близкие люди – своими прощальными слезами,

Не уничтожайте последнюю надежду на порт.

Близкие люди – вы сильные и справедливые,

Сами себе вы хозяева и палачи.

Только любовь была между нами красивая –

Эта любовь сквозь безлунную полночь кричит...

Близкие люди, ближе не будет,

Друг друга нам не обмануть...

Кончится вьюга и нам друг друга

Можно простить, но уже не вернуть...

Время пройдет и тогда неизвестные "дальние",

Ваши места, между прочим, стесняясь, займут...

Ну а пока... моя жизнь – словно зал ожидания,

Где не живут, только ждут, только ждут, только ждут...

Близкие люди, ближе не будет,

Друг друга нам не обмануть...

Кончится вьюга и нам друг друга

Можно простить, но уже не вернуть...

Он закончил петь, взял последний аккорд и посмотрел на ребят. Они сидели обалдевшие – никто из них не думал, что он так хорошо мог играть на гитаре и петь. Они не ожидали... И еще, конечно, сама песня во всем виновата... Она не могла не тронуть сердце, не могла оставить нормального человека равнодушным и безучастным...

– Ну, Славка, ты даешь ! Тебе же просто цены нет ! Так петь... – первым "очнулся" Лешка Аверкин. – Ты тоже слышал ? Скажи, класс !

Последняя фраза Лешки была обращена не к ребятам и не к нему, а к кому – то, кто стоял, очевидно, за спиной Славика.

Славик обернулся на дверь, все еще сжимая гитару в своих руках.

В проеме двери стоял Сережка...

Лицо его было серьезным и удивленным. А глаза... Глаза... Он смотрел прямо на него...

И этот взгляд всю ночь потом не давал Славику заснуть...

* * *

Первый заместитель командира части так долго не вызывал Славика к себе для "личной беседы", что он уже забыл о том, что эта беседа вообще должна была состояться, и о том, о чем его предупреждал в свое время Сергей.

Но пришел день, когда дежурный передал ему приказ – явиться после завтрака в кабинет заместителя по его требованию. Тогда Славик и вспомнил все...

Сергей в этот день уехал с замполитом в Арктический и должен был вернуться только к вечеру. И странно, но Славик почувствовал себя неуютно из-за полученного "приглашения", а отсутствие Сережи в части создавало у него ощущение незащищенности, словно ему могли причинить вред. Это было не страх, это было чувство опасности, светофор над его головой...

Он понимал, что не может отказаться от этой встречи... Даже если не хочет... Очень...

Его мнение здесь не имело значения... Приказ был дан – и он должен был его выполнить.

Войдя в кабинет заместителя, Славик ощутил бурю негативных предчувствий. Увидев самого Романова (они раньше так близко не сталкивались), Славик сразу понял, что его предчувствия были верны.

Капитан второго ранга Романов сидел за столом, скрестив руки на груди и небрежно откинувшись на спинку кресла. Он ждал Славика. Казалось, у него действительно не было дел – он просто сидел и улыбался. Его улыбка была нахальной и вызывающей. Она являла противоположность улыбке Сережи...

Романов был лысеющим, мужественного вида