Евгений О (часть 2)

Глава пятая

"МАТЕРИ И ЕЕ ДОЧКИ"

О последующем времени, проведенном в клинике, говорить нечего. Евгений постепенно выздоравливал после "стационарного лечения", продолжал посещать занятия и тренинги, его все так же наказывали за малейшее нарушение, а сестры использовали его для своих интимных потребностей. Теперь к регулярным процедурам добавились клизмы, которые делали раз в три-четыре дня и не занимали много времени. К тому же, к груди Евгения прикрепили металлические кольца, на которые могли подвешивать довольно тяжелые грузы в качестве наказания. Это относилось и к его половому органу, хотя проколы на коже практически не применялись.

В течение этого времени двое других пациентов сменили своих соседей. Мама Романа забрала своего ребенка, считая его воспитание завершенным. А жена Олега решилась на операцию и ей предстояло стать женщиной. Прощание с соседями было коротким: пара поцелуев, объятия - они знали, что вряд ли встретятся снова за стенами клиники. Новые пациенты оказались также необычными; один из них, Андрей, был безумно влюблен в свою старшую сестру, которая считалась его опекуном и полностью подчинила себе молодого человека, чтобы избежать инцеста. Она планировала привести брата к послушанию и передать его одной из своих подруг для рабского использования. Они не скрывали этого от Андрея, но он был готов принять любой приказ хозяйки.

Евгений задумался, не ждет ли его что-то подобное, не захочет ли Ира иметь постоянного раба. Но эти мысли оказались удивительно безболезненными. Воля госпожи - ее воля, и выполнение ее должно быть маленькой платой за внимание и подарки, которые она дарит рабу. И то, что Ира решит делать с ним, будет большим счастьем независимо от самого решения. Для него каждая мысль госпожи о его служении - счастье. И Евгений избавился от размышлений о будущем.

И вот наступил день, когда Евгению предстояло покинуть больницу. На левой ягодице его хозяйка-сестра решила сделать татуировку с именем хозяйки и годом окончания обучения. А на его лодыжке был прикреплен тонкий браслет с именем хозяйки и датой. Процедуру провел сам доктор Радек:

– Этот сплав очень прочный, и ты не сможешь его удалить. Хотя, вероятно, тебе этого не захочется. Твой аттестат уже готов, и завтра он будет передан твоей хозяйке. У нас будет небольшое торжество.

Действительно, встреча прошла незаметно: в присутствии двух свидетелей – сестер, Ира получила заверенный документ; Евгений занял свое место у ее ног на четвереньках со всей формой пациента. Поводок и ошейник были аккуратно надеты, символизируя возвращение раба к хозяйке. Теперь его поведение должна контролировать она – своими строгостями или поощрениями. Однако Ира указала старшей сестре, что она все еще может присматривать за рабом и устанавливать правила его поведения. Затем она обняла и поцеловала Евгения, предложила всем выпить шампанского в честь окончания курса. Евгений пил из рук Иры, наслаждаясь этой ситуацией. Затем хозяйка попрощалась с ним:

– Ты отправляешься туда, куда мы обещали. Помни, что все приказы твоей новой хозяйки будут и моими приказами. Напоминать о послушании не нужно, верно? Хорошо:

Незадолго до этого она уехала. Доктор Радек тоже ушел без прощания. Старшая сестра дала Евгению знак встать и следовать за ней. В качестве новой одежды она дала ему легкое хлопковое платье, которое застегнула на спине, а также белые панталоны с кружевами на бедрах и поясе. Больничную одежду сестры забрали, дав ему новую пару детских сандалий. Чувствуя себя неуклюжим в этой непривычной одежде, Евгений пожал плечами, стараясь привыкнуть к ней. Старшая сестра отвела его к зеркалу в коридоре, исправила платье и причесала его в девичью челку:

– Ты выглядишь очень хорошо, можешь мне поверить – сама естественность и подчинение. Теперь поедем. Садись – ка в машину.

Евгений неловко спустился по входной лестнице и уселся в красивую закрытую двухместную машину. Женщина со шрамом на щеке села за руль. Перед ними отворили железные ворота, и петляющая среди холмов песчаная дорога повела вдаль. Некоторое время его теперешняя повелительница молчала, потом, отвлекшись от управления машиной, посмотрела на раба:

– Может быть, сначала тебе не очень понравится у тети Ванды, но придется привыкнуть ко всему, чего она от тебя может потребовать. Вряд ли тебя еще будут использовать таким образом – смею заверить, очень почетным и легким. Ире эта идея очень понравилась. Предупреждаю, Ванда может быть очень жестокой: Тебе не больно сидеть?

Евгений ответил отрицательно – задний проход совершенно зажил, ягодицы тоже не болели от последней порки.

– Это хорошо; нет, все же заботиться о тебе было приятно. Мои хлопоты тебе еще придется искупить, но позже, гораздо позже. Пока проведу небольшой инструктаж. Тетушка Ванда нуждается в рабынях, но обходится рабами, которые выступают в качестве маленьких девочек, ее дочек. Вероятно, сейчас ты будешь единственной "дочуркой". И веди себя соответственно, не забывая полученных в клинике уроков. Я приеду и проверю твои успехи. Кажется, хочешь что – то сказать?

Получив разрешение, Евгений проговорил:

– Как я должен называть вас?

– Ах, это: – шрам от улыбки изогнулся, став менее угрожающим и уродливым. – Можешь называть меня Мэм – саиб. Знаешь, так индийские слуги именовали хозяек. В этом имени есть некая тайна. Но мы уже подъезжаем.

Автомобиль стоял у входа в роскошную виллу, которая выглядела немного запущенной. Хозяйка дома, Мэм-сайб, схватила Евгения за руку и поднялась по лестнице. Она постучала в дверь кольцом, выполненным в форме украшения для волос. Одна половина двери открылась, и из нее появилась худая, но мускулистая женщина, поклонившаяся перед гостями:

– Здравствуйте, мисс Джонс. – Мэм-сайб указала глазами Евгению сесть на колено. – Я привела с собой Женю, как обещала; она хочет познакомиться с тетей и провести у нее некоторое время.

– Хорошо, – ответила домоправительница спокойным голосом и изучающим взглядом. – Я провожу девочку наверх. Вы не будете заходить?

– Приду позже, – Мэм-сайб поцеловала Евгения в щеку и погладила его по ягодицам. – Не скучай, Женя, будь хорошим мальчиком!

Мисс Джонс крепко схватила Евгения за руку и провела его через полупустые и запыленные комнаты на второй этаж виллы, где обстановка была значительно лучше. Одна из дверей привела в детскую спальню: обои с рисунками, множество мягких игрушек и стоявшая в углу кровать говорили о том. Но здесь было некое несоответствие: деревянные прутья по периметру кровати указывали на то, что здесь должен спать очень маленький ребенок, а размер самой кровати свидетельствовал о противоположном. Евгений понял, для кого предназначена эта кровать. Но мисс Джонс совершенно не обратила внимания на удивление "мальчика". Она открыла большой шкаф со штангой для одежды и выбрала одежду для гостя.

– Маленьким детям не следует одеваться так, как большие: Вот что тебе подойдет. Все твоего размера, специально подобрано. Переоденься сам.

Под наблюдением домоправительницы Евгений разделся и натянул на себя детские трусики с цветочками, коричневые колготки, майку и детский же сарафанчик – действительно его размера. Подведя его к зеркалу, мисс Джонс оправила поясок на сарафане и сочла туалет законченным. Где – то вдалеке прозвенел звонок:

– Хозяйка хочет тебя увидеть. Не забудь, что вежливые девочки должны называть ее "тетушка, мэм". Поняла?

– Да: – протянул Евгений.

– Да, мэм! Маленькие девочки должны быть вежливы! И старайся говорить помягче, тоном повыше, иначе звучит некрасиво.

В огромном кабинете, уставленном книгами и шикарной мебелью, их ожидала сама "тетушка Ванда". Это была зрелая женщина лет сорока – сорока пяти, полная и высокая. Длинные светлые волосы и большие голубые глаза дополняли облик "доброй тетушки", которая приветствовала их:

– А, Женечка, здравствуй! Я много слышала о тебе. Раньше ты была очень непослушной, а теперь, кажется, можешь вести себя в обществе.

– Да, тетушка, мэм, – ответил Евгений, стараясь говорить неестественно, почти пискливо. Хозяйка осталась довольна:

– Как тебе нравится наш маленький домик?

– Очень красивый, тетушка, мэм:

– Да, действительно. Здесь много всего для тебя есть – игрушки, книжки, развлечения. Возьми конфетку!

Из рук тетушки Евгений принял леденец, поблагодарив.

– А теперь отдохни с дороги. Мисс Джонс, проводите Женечку в спальню.

В уже знакомой ему комнате предстояло очередное переодевание. Евгений обнаружил, что лечь придется не в деревянную кровать, замеченную ранее, а в стоявшую в углу гигантскую колыбельку, полную теплых одеял и подушечек. И еще он понял, что хочет спать и хочет в туалет.

– Мама, – пожал он насильственно, – не могу я сходить в туалет?

– Не глупи, дорогой, – сказала мисс Джонс с улыбкой, – таким маленьким девочкам можно только использовать горшок! А сейчас тебе нужно лечь спать. Чтобы ничего неприятного не случилось, наденем вот это.

Она достала из шкафа эластичный подгузник на липучках и моментально застегнула его на бедрах Евгения, который был так ошеломлен, что даже не успел удивиться. Мисс Джонс подняла его руки над головой и надела сверху розовую рубашку-распашонку со всеми этими кружевами и завязками, пристегнула ее под подбородком и по поясу. Затем она закрыла волосы Евгения шелковой шапочкой. В руках мисс Джонс скрывалась особая сила. Евгений это понял в полусонном состоянии, когда его подняли на руки, покачали пару раз и положили в колыбель. Он почувствовал, как его укрывают, как аккуратно поправляют подушки и одеяло. Он сопротивлялся сну и боролся со своим естественным желанием справиться с нуждой, но мочевой пузырь был полон, и во время засыпания Евгений почувствовал, как струйка попадает на подгузник.

Он проснулся через несколько часов; мисс Джонс уже находилась возле колыбели. Рядом стояла тетя, которая улыбалась:

– Девочка проснулась и, наверное, голодна. Поднимите ее, мисс Джонс.

Вторая женщина вытащила Евгения из колыбели и заметила влажный подгузник:

– Женечка сделала свою нужду, его нужно переодеть.

С этим согласилась тетя Ванда:

– Да, его рано освободили от пеленок. Слишком рано. Агу-агу, мой маленький! – И она провела указательным пальцем перед лицом Евгения, который уже лежал на столе рядом. Его раздели, подняли и подложили теплую фланелевую ткань снизу, которой теперь были обернуты его бедра. Затем последовала необычная голубая рубашка-распашонка и сандалии, которые тетя сама застегнула на его ногах.

– Теперь, Женечка, наверное, хочет покушать? – Окончательно потерявшийся Евгений не мог противиться и произнес согласительную формулу. Тогда на свет появился рожок с молоком, немедленно поднесенный к его губам:

– Соси, маленькая, приятного аппетита!

И он зачмокал губами, а белая жидкость из рожка протекала в горло, отрезвляя от сна. Скоро Евгений окончательно освободился от действия снотворного и успокоился. Тогда рожок от губ убрали, вместо него появилась большая резиновая соска:

– Чтобы быть послушной девочкой и вести себя тихо, тебе стоит носить в ротике это, если не кушаешь! – Пришлось приоткрыть рот, и туда вставили давно забытый предмет. – Теперь можно и побегать. Поставьте девочку на ножки.

На полу Евгений обнаружил, что толстый слой фланели мешает выпрямить ноги, и он мог перемещаться либо на манер младенца, бегая на полусогнутых ногах под смех и радостные замечания женщин, либо на четвереньках.

– Совсем уже большая девочка! Мисс Джонс, выведите ее погулять в парк. Только наденьте фланелевую рубашку потеплее!

После этих приготовлений Евгений оказался на детской площадке, где находилось немало снарядов. Устроено это было с умыслом. Мисс Джонс следила, чтобы "девочка" как следует занималась, и таким образом "детки" тетушки Ванды поддерживали форму, несмотря на то, что большую часть дня вели пассивный образ жизни. Проследив, чтобы воспитуемая "наигралась" вдоволь, домоправительница отвела Евгения на ужин.

В столовой его усадили на "детский" (только не по размеру) стульчик, позволявший только вертеть головой и шевелить руками и ногами, и накормили с ложечки – впрочем, сытной и почти взрослой пищей. Затем были вечерние игры с кубиками и головоломками в гостиной; за его успехами с умилением наблюдала тетушка Ванда. Потом она лично уложила Евгения в колыбель и предложила посмотреть книжку с картинками. Это оказалось удивительное издание на тему детского секса. Все картинки были либо сделанными на компьютере, либо просто очень реалистичными рисунками. Но рассказывалось в "Крошке Энни" о том, как несколько взрослых мальчиков приучили совсем маленькую девочку к физической любви и как ей это понравилось. Тетушка подолгу растолковывала каждую картинку, и ей удалось достичь соответствующего эффекта: пенис Евгения приподнял распашонку и удостоился внимания женщины.

– Ох, малышка, что тебе такое? Твой пустышка не успокаивает, но может быть сосочек поможет? – Большая грудь закрыла от Евгения все остальное. Он взял соску в рот и начал имитировать те же движения, которые недавно испробовал на бутылочке с молоком. В это время сильные руки тетушки занялись его интимной зоной. При этом она продолжала ласково обращаться к "малышке", пока Евгений не достиг оргазма. Тетушка вытерла его тряпочкой из фланели, вставила в рот ту же резиновую соску и позвала мисс Джонс:

– Нам нужно завернуть Женечку на ночь, чтобы она успокоилась:

– Хорошо, мэм. – Евгения завернули еще одной слоем фланели, затем тонким одеяльцем, и связали получившийся пакет точно так же, как заворачивают новорожденных. Обе женщины были опытными: он почувствовал, что может лишь слегка поворачивать тело, что он абсолютно беспомощен и находится во власти держащей его на руках "тетушки". Но укачивание продолжалось недолго: убедившись в надежности пеленок, хозяйка положила свою жертву в колыбель и сказала мисс Джонс:

– Почитайте Женечке еще немного, чтобы она заснула.

И, качая колыбель одной рукой, горничная продолжала чтение вызывающей книги. Евгений чувствовал возбуждение, чувствовал, как плотная фланель то сжимает, то разжимает его половой орган, как волна страсти охватывает его. И тихий голос мисс Джонс рождал все новые возбуждающие образы, каждое движение колыбели приводило к сладкому напряжению и мучительному неудовлетворению. Затем мисс Джонс наклонилась над ним:

– У тебя все хорошо, Женечка? Сейчас проверим: – и начала гладить ладонью поверхность фланели, как будто расправляя ее. А внутри, в тесном и теплом пространстве, придавленный пенис Евгения стал источником настоящей муки: У него произошла эякуляция в тот момент, когда рука мисс Джонс в очередной раз коснулась холмика в нижней части живота. Сперма оседала внутри, на пеленках, казалось, что это было величайшим облегчением для него. Пенис опускался: но рука мисс Джонс не оставляла своих внешне хаотичных движений: Следующий оргазм пришел не скоро; Евгений пытался закричать, но вытолкнуть особым образом изготовленную соску ему не удавалось. Наслаждение стало настоящей болью, поскольку он бессилен был его удовлетворить. Возбуждение от ритмичных движений, от похабных историй, от давления фланели и от ласк руки сливалось воедино. Помешать, увернуться Евгений не мог, и он исходил спермой, чуть не плача и ощущая себя настоящим младенцем в момент первого сексуального возбуждения. Второй оргазм был последним; больше ему не удалось бы вынести, эрекция и так прекратилась, хотя вялый член и реагировал по – прежнему, и даже сильнее, на все раздражители. Мисс Джонс, похоже, поняла это. Она ограничивалась только раскачиванием колыбели. И Евгений, так и не успокоенный и неудовлетворенный, несмотря на оргазмы, погрузился в беспокойный "мокрый сон", поскольку возбуждение не проходило.

Наутро его распеленали и накормили молоком из рожка, причем хозяйка заметила:

– Смотрите, девочка опять намочила пеленки! Все – таки она не очень хорошо воспитана для такого приличного дома. – Потом тетушка и мисс Джонс вышли, оставив полуодетую "девочку" на столе. Рука Евгения тут же скользнула под распашонку: вероятно, в молоко что – то добавляли, потому что пенис вновь стоял, как будто не было ночных мучений.

Он начал сумасшедшими движениями мастурбировать, но его не дали закончить: в этот же момент в комнату вошли обе дамы, явно подстерегавшие за дверью. Загремел строгий голос хозяйки:

– Посмотрите только! Наша Женечка совсем не умеет вести себя прилично в этом доме. Как можно такое делать, прямо посреди белого дня! – Она ласково шлепнула Евгения по рукам и надела на него трусики, даже не обращая внимания на возбужденный член. – Малышку нужно примерно наказать.

– Да, мэм, – ответил спокойным голосом мисс Джонс.

– Приведите ее ко мне через десять минут: – и тетушка вышла из комнаты.

Домоправительница тихо одела Евгения в футболку и платье, надела накладные ногти и сандалии, после чего повела его в кабинет. Там тетушка Ванда строго посмотрела на свою подопечную:

– Ты очень плохо себя вела и будешь примерно наказана. Сначала тебе нужно понять, что мастурбировать – это плохая привычка. Если старшие разрешат или сами захотят помочь тебе, то можно. А ты ошибочно подумала, что после вчерашнего инцидента ты можешь делать все, что хочешь в этом доме. Подойди-ка сюда. Вот посмотри, что ждет всех непослушных девочек.

Она показала Евгению массивную деревянную палку, очень аккуратно выточенную и специально предназначенную для шлепков, затем приподняла свою юбку и положила его на свою голую ногу таким образом, чтобы лицо Евгения было прижато к ее другой ноге, а руками и ногами он касался пола. Тетушка сняла у него колготки и трусики и несколько раз легко ударила его рукой:

– Можешь заплакать, это поможет. А я буду наказывать. И не забывай вслух считать удары.

То, что произошло после этого, было настоящим испытанием по сравнению с самыми серьезными наказаниями, которые он получал ранее. Удары палкой были аккуратными; тетушка била его с большой силой, и звук шлепков был громким. Евгений вслух подсчитывал удары, пока не почувствовал, что боль от задницы распространяется по всему телу. Тут он почувствовал, что действительно готов заплакать. С каждым последующим ударом числа назывались все тише, а затем раздался всхлип. После тридцатого удара он настояще заплакал, но хозяйка не снижала интенсивность и продолжала напоминать о подсчете, который шел шепотом вместе со слезами и мольбами. Но женщина была безжалостной:

– Напроказила – теперь получай свое! Будешь знать вперед:

Евгений был готов кончить – тренировки в клинике не прошли впустую. Ягодицы вспухли и горели, а тетушка не знала усталости. Ее массивное бедро нисколько не вздрагивало под тяжестью жертвы. И Евгений нашел выход. Поскольку ноги тетушки были широко расставлены, его лицо находилось в непосредственной близости от промежности хозяйки. И "девочка", повернувшись, начала нерешительно поглаживать языком полуобнаженный низ живота. Он отрывался только для подсчета ставших более редкими ударов. Ласки языка понравились его мучительнице, и она чуть – чуть развернула свою жертву. Рот Евгения почти пришел в соприкосновение с половым органом тетушки Ванды. И тут шлепки прекратились. Евгения поставили на ноги со словами:

– Пожалуй, достаточно. Этот этап закончен. Ну, скажи теперь тетушке спасибо!

– Спасибо, тетушка, мэм, – со слезами на глазах прошептала жертва.

– Дай – ка я тебя поцелую, Женечка, – после прикосновения губ к щеке тон снова стал серьезным. – Но мы должны продолжать. Мисс Джонс, поставьте девочку на горох.

В углу действительно был насыпан сухой горох, и Евгений должен был опуститься на колени (колготки ему не надели). При этом нужно было обеими руками удерживать платье над головой. Первые минуты это казалось совсем несложным, но потом боль в коленях усилилась, а руки ослабели. Всякая попытка опустить их немедленно вызывала гневный окрик мисс Джонс:

– Куда это?! Держи руки на голове и платье не выпускай!

Евгений по – настоящему плакал, но при этом отдавал себе отчет, что всякое сопротивление бессмысленно и вызовет только худшее наказание. Кроме того, могучие женщины явно были сильнее своего раба. Повиновение же казалось легким и заманчивым выходом. Это было исполнение приказа хозяйки, что само по себе доставляло огромное удовольствие. Вдобавок мисс Джонс начала охаживать ремнем все еще болевшую попку; поникший было член снова встал. Удары были не сильные, но вполне достаточные, чтобы Евгений кончил, забрызгав спермой пол. Тетушка с наслаждением погладила его по голове:

– Дорогая моя, как тебе нравится это место? Возможно, ты почувствуешь некоторую боль в коленках, но попробуй отвлечься. Мисс Джонс, подайте Женечке свечку.

Евгений почувствовал, что кто-то раздвигает его ягодицы и вводит медицинскую свечу в задний проход. Вскоре он ощутил жжение в анусе, смешанное с болью от гороха. Он простонал:

– Простите меня, мэм! Тетушка, пожалуйста...

Но женщина была непреклонна:

– Женечка, пойми, что это наказание – для твоего блага. Когда я решу, что достаточно, я простлю тебя. Но еще рано.

Помимо других страданий, Евгению пришлось пережить и жжение от свечи. Он отчаянно захотел в туалет и признался в этом со слезами на глазах перед тетушкой. Его послушание и плач наконец-то смягчили хозяйку, и она поднесла "девочке" горшок. Евгений, ощущая неприятные симптомы в анусе, спешно облегчился, не стесняясь присутствия двух женщин. За это он получил вознаграждение:

– Ты осознал свою ошибку, Женечка?

– Да, мэм, я больше так не буду. Простите меня.

– Ну ладно, на сегодня хватит, – теплая рука погладила его по голове. – Мисс Джонс, протрите попку девочки и отведите ее на прогулку.

Следующие дни прошли более спокойно: женщины купали его, кормили и выводили на прогулки, но поводов для наказания больше не возникало. Евгения уже не пеленали на ночь, хотя ему все равно надевали подгузник и заставляли ходить на горшок. Вечерами тетушка читала ему все более провокационные истории, но больше не было нужды терпеть сексуальный голод: по указанию хозяйки делом занималась мисс Джонс. Ее ловкие пальцы и умелые губы доставляли Евгению желанное облегчение. Затем чтение продолжалось, пока не наступала эрекция. Впрочем, такие сеансы были недолгими, иначе Евгений быстро утомлялся. Пару раз его сильно отшлепали рукой, но по сравнению с предыдущим наказанием даже самые сильные шлепки казались отдыхом. Еще раз он оказался в углу, хотя уже не на горохе. Несмотря на боль от свечи в анусе, он получал настоящее удовольствие от этой ситуации, словно снова оказывался в раннем детстве, где все его поступки контролировала взрослая женщина, которая могла и наказать, и побаловать его, полностью управляющая своей "девочкой".

Евгений так и не понял, в самом деле "тетушка Ванда" считает его девочкой или просто играет роль. Очень уж эффектным было это актерство; возможно, оно переходило в настоящее безумие. Мисс Джонс просто подыгрывала хозяйке, хоть и называла его только Женечкой. Но даже если Евгений оказался одним из объектов маниакальной страсти, ничего особенно ужасного он в этом не видел. Сама жертва испытывала огромное удовольствие от полного контроля, а женщина реализовывала гипертрофированный материнский инстинкт, повелевая "ребенком". Обеим сторонам такие взаимоотношения, основанные на добровольном согласии, давали и психологическую, и физическую разрядку, не говоря уже о сексуальных радостях (глядя на "девочку", Ванда неоднократно ласкала себя и постоянно испытывала возбуждение). Так что раб был искренне благодарен старшей сестре, привезшей его сюда; но его роль в доме тетушки еще не подошла к концу.

Однажды Евгения переодели в красивое праздничное платье, сменили белье. При этом мисс Джонс заметила:

– Сегодня у нас будут гости, Женечка; и тетушка тебя с ними познакомит. Так что веди себя прилично, будь хорошей девочкой.

Действительно, к особняку подъехали несколько машин, внизу раздался шум, производимый вошедшими, и вскоре Евгения препроводили в гостиную. Здесь он застал небольшое общество и от удивления даже поклонился с некоторым опозданием. Ведь посмотреть было на что.

Дама в глухом черном платье с вуалеткой была Мэм – саиб. Она улыбнулась, взглянув на растерянность Евгения, но осталась сидеть в кресле у камина. Зато две другие женщины сразу же подошли к нему. Чем – то они были похожи; обе могли бы быть матерями многочисленных семейств, но таковыми, кажется, не являлись. Тетушка Сара и тетушка Марина сразу же познакомились с Женечкой; высокие, массивные дамы (вторая чуть выше и полнее первой), блондинка и брюнетка, они засыпали Женечку вопросами: как ей здесь нравится, какие платьица она любит, хорошая ли она девочка и много ли ест конфет: Потом тетушка Марина предложила познакомить ее с другими девочками и тут же проводила в соседнюю комнату.

В этом месте Евгению ожидали две девушки, такие же послушные, как и он. Молодые люди были превосходно перевоплощены под руководством опытных женщин; им не было и двадцати, но они казались настоящими детьми внешне. "Ирочка" и "Светочка" были примерными ученицами. Одна из них носила волосы в косичках, а другая собрала их в пучок на затылке; "Света" была одета в яркий комбинезон, а "Ира" - в платье с высоким воротником, который скрывал шрам на ее шее. Наконец-то Евгению предоставилась возможность познакомиться с другими рабами, играющими подобные роли. Тетушки с интересом следили за их знакомством и вскоре присели пить чай. Девушки старались подражать разговорам детей - о куклах, игрушках, сладостях и другой ерунде. "Ира" заявила, что у нее есть самая лучшая игрушка, чем у всех остальных, и продемонстрировала свою находку - большеглазую блондинку стандартной формы. Однако ротик куклы был явно использованным, а ее губы хранили следы от недавнего поцелуя. Нельзя было сомневаться в сексуальном предназначении этой игрушки. "Ира" тут же это доказала:

- Тетушка, могу я поиграть с ней?

- Конечно, дорогая, покажи другим девочкам, какая умница ты!

Подняв подол юбки, молодой трансвестит медленно опустил колготки и показал всем свой эрегированный пенис. Тетушки восхитились этим зрелищем, а "Ира", усевшись на полу, принесла губки куклы к своему члену: "Девочка" сладострастно вздыхала и получала удовольствие. И хозяйки, и рабы завелись от этого представления. Рука "тетушки Ванды" скользнула под юбку и начала активно ласкать клитор. Возбуждение нарастало, Евгений сам это ощущал. И тут к нему подошла "Света":

– Мамочка, можно мне помочь Женечке?

– Конечно, очень мило предложить это, моя маленькая, – ответила тетушка Сара.

И тут же жаркие губы коснулись колготок Евгения, не по – детски сильные руки сняли с него трусики, и еще один вздыбленный член предстал взорам окружающих. Но его партнер зря времени не терял и начал медленно ласкать губами новую "игрушку". Евгений прикрыл глаза, забывая об окружающем мире, и весь отдался ласке. Неважно, кто именно ласкал его, важно взаимное удовольствие и общая радость. Когда он кончил, "детские" губы аккуратно облизали всю сперму, а трусики были надеты вновь. Можно было открыть глаза. Все дамы как раз приводили себя в порядок. "Ира" тоже закончила свои игры и ставила куклу на место. "Девочки" удостоились похвал за свою сообразительность, а за столом (усадили их за отдельный столик, на детские стульчики) получили по дополнительной порции сладкого. Дамы восторгались их успехами; Мэм – саиб и еще одна, ранее не замеченная Евгением женщина им вторили.

Незнакомка явно приехала с Мэм – саиб и разговаривала большей частью с ней, почти не поднимая на собравшихся глаз. Это была природная блондинка с аристократическими чертами лица, с изящными губами и белой кожей. Евгений, приглядевшись, узнал в ней одну из сестер клиники доктора Радек. И это тоже было источником радости: он вспоминал не о пытках, а о своем повиновении и улыбался ему. Но тут обед кончился, и "девочек" вновь позвали играть. Почти тут же раздалось предложение "Светы":

– Давайте поиграем в больницу! – Все трое переглянулись и увидели, что хотят одного и того же – снова оказаться в полностью подчиненном положении, стать пациентами госпиталя для рабов, и это будет для них высшим счастьем. Так казалось в тот момент и Евгению.

Сестра долго ждала этого момента. Она раздала "девушкам" белые халаты и маски, а дамы сели в кресла поближе и начали наблюдать. Это был настоящий спектакль.

Пациентом оказался Евгений; двое других врачей внимательно прощупывали его тело. "Ира" подняла его платье, сняла колготки с "Женечки" и уткнулась лицом в его задницу. Язык ловко обходил все складки заднего прохода, и Евгений начал возбуждаться. Затем "доктора" одели свои маски снова и решили начать лечение. Та же сестра привезла портативный клизменный комплект, который был знаком Евгению уже давно, и специальную кровать для пациента. Обнаженную ниже пояса часть Евгения положили на кровать, и "девушки" приступили к делу. Резиновый шланг был вставлен достаточно глубоко, а процедура продолжалась долго. Евгений стал вырываться, его хорошенько привязали, а затем решили "дать наркоз". Повязка, пропитанная эфиром, не имела снотворного действия, но замедлила все его движения и реакции. Его действия стали менее решительными, и боль от клизмы утихла. Когда клизму извлекли, результат был виден сразу. Все улыбались и хвалили "девушек" за успешное "лечение". Евгению дали немного времени отдохнуть; в это время "тетушка Ванда" занялась им и привела его в порядок вместе со своей помощницей мисс Джонс. Они справились достаточно быстро. Процедура была не такой сильной, просто ее провели несколько непрофессионально и поэтому болезненно. Евгений уже мог сидеть, когда "Ира" и "Света" произвели повторный осмотр. Они пришли к выводу, что лечение завершено, но пациент должен постоянно принимать лекарство.

Евгений догадывался, что и эта деталь будет сексуальной. Фантазия "девочек" была не нова: "Света" уложила в горшочек марлевый тампон, пописала у всех на глазах, а мокрую марлю вложили в рот Евгению. В довершение всего он должен был непрерывно сосать соску. Вкус мочи сохранялся во рту постоянно, но к нему Евгений привык и по – прежнему испытывал удовольствие от своего унижения.

После небольшого перерыва общество вернулось в гостиную. Здесь развлечения продолжились; дамы начали пеленание своих подопечных. Все три "девочки" превратились в абсолютно беспомощных младенцев, лишенных всякой свободы движений из – за одеял и фланели. Впрочем, "тетушки" всячески о них заботились: гладили, ласкали, целовали, давали сосать грудь (для этого все обнажились по пояс, открыв поражающих размеров телеса), наконец, ласкали скрытые фланелью пенисы жертв, пока спеленутые "младенцы" не кончили, задыхаясь от возбуждения. Их не спешили освободить: женщины долго сравнивали достоинства и недостатки своих игрушек, но отдать кому – то предпочтение не решились. Евгений, закутанный в пеленки, не мог расслышать всего, но несколько реплик разобрал. И в особенности то, что сказала Мэм – саиб незабываемым резким голосом:

– Видимо, лучшей следует признать ту малышку, в которой наиболее развита способность к подчинению. Именно к подчинению, а не к повиновению. Раб знает, чего и когда хочет госпожа, и действует в соответствии с этим. Точно также и девочка должна на интуитивном уровне опережать свою "мамочку", чувствовать, когда ее слушаться, когда – получать наказание. И так далее. Ведь вы диктуете им права, но значительную часть ситуации контролируют как раз они. Впрочем, нам пора:

Она прощально поцеловала Евгения. Тетушки тоже поцеловали его в щеку и ушли. Их "малышки" были помещены в большие коляски, где и поместился спеленутый "ребенок", и увезены домой. А тетушка Ванда занялась сменой подгузника своей изможденной "девочке". Она была довольна успехами Женечки и еще раз провела показательные выступления.

Теперь были приглашены женщины, которые только задумывались о том, чтобы завести "девочек". И хозяйка решила убедить их в целесообразности этого шага. Евгений должен был произвести наилучшее впечатление: в платьице с оборками, в белом чепчике и тугих колготках, подчеркивающих мужскую фигуру, он сидел в кроватке и, держась за стенки, сосал пустышку и смотрел на гостей. Три женщины, абсолютно разных типажей, пришли к одному выводу: свою агрессию, направленную против мужчин, они должны снимать, управляя послушными "девочками", покорными и нежными. Такие "дети" становились неплохим терапевтическим средством, приносящим положительные эмоции и очищающим.

Старшая из дам, тетушка Ира, сразу же погладила Евгения. Ее пальцы так интенсивно обхватывали член, что подопечный кончил прямо на колготки. Это послужило началом ритуала переодевания. Однако перед тем дамы захотели рассмотреть Евгения во всей красе и примерить на нем свои подарки: "детские" штанишки, комбинезон и ночную рубашку. Несколько раз переодеваясь, Евгений снова возбудился, а легкие ласки мисс Джонс позволили ему кончить. За такое неслушание "девочку" решили наказать. Порядком пошлепали по очереди, перенося с колена на колено. Евгений оставался в состоянии неумолкающего возбуждения. Ведь он еще и сосал грудь у всех гостей, и возбуждение передалось им сильнее всего. В конце концов решили поступить так: три дамы, поставив Евгения во весь рост, шлепали его по заднице и спине, пока голова "девочки" покоилась между ног четвертой "тетушки". Женщины менялись местами, и к концу порки ягодицы Евгения были покрыты синяками, а рот – следами всех женщин, которые тут же прониклись к жертве сочувствием.

Евгению сделали мягкий компресс, потом присыпали ягодицы тальком и аккуратно спеленали. На прощанье тетя Ира, присев у кроватки жертвы, посикала, перелила мочу в рожок и покормила "Женечку". Он не без удовольствия глотал урину, наблюдая, как три женщины готовы кончить от одного вида полностью подчиненного и ставшего девочкой юноши. Они дружно объявили тетушке Ванде, что таких "младенцев" заведут в ближайшее время и будут очень рады получить от нее рекомендации и советы.

Эффект был разительным: его хозяйка преисполнилась самодовольства и стала постоянно заботиться о своем сокровище. Это привело к полному растворению воли Евгения в "материнской" любви. Несколько дней он проводил в колыбели в пеленках, развлекаемый соской, погремушками, грудью тетушки, ее сказками и ловкими пальцами мисс Джонс. Он чувствовал, что утрачивает собственное "я", погружаясь в растительное младенческое существование, и нисколько не переживал из – за этого. Погулять на площадку его выводили на некоторое время, вполне достаточное для сохранения физической формы, а большего Евгений и не желал. Он настолько вернулся назад, что освоился и с подгузниками. Теперь для того, чтобы справить нужду, не следовало бороться с возрастным инстинктом самостоятельности, настроившись, он мог освободить мочевой пузырь, пребывая в пеленках. И даже этот акт стал истинным удовольствием.

Евгений был бы счастлив забыть об окружающем мире и пребывать в этом полуразумном состоянии, отдаваясь инстинкту телесного удовлетворения. Все прочие заботы казались ненужными и ненастоящими, а повсюду была любовь, мягкая, всесторонняя, гармоничная. Иногда, впрочем, тетушка меняла стратегию обращения с ним. Евгений превращался в сравнительно "большую девочку", резвящуюся по всем дому, носящую забавные детские платьица и обувь. При этом в его обязанности входило помогать тетушке с рукодельем и исполнять под руководством мисс Джонс несложные домашние работы. Тогда обычным было вечернее наказание – по существу, легкое, своего рода напоминание о прежнем рабстве.

Однако, на несколько дней тетушка Ванда превратила его в истинную "девочку-рабыню". Она водила его на поводке, кормила из миски на полу и заставляла непрестанно лизать ее ноги и обувь. В эти дни наказания стали более суровыми, вплоть до строгого шлепка ремнем, который вызвал у Евгения ощущение оргазма. Полное сексуальное обслуживание и поедание испражнений обеих женщин были считаемыми естественными. Вероятно, хозяйка была опытной в таких играх, однако ей уже давно наскучили эти забавы. Она сняла ошейник с "девочки", переодела Евгения в подгузник и плотно его завернула.

Это продолжалось достаточно долго, и жизнь за пределами этого дома начала казаться для него нереальной и недоступной, как для других людей. Но однажды Евгений услышал знакомый голос Мэм-сайба. Она вошла и осмотрела колыбель, а затем выразительно поблагодарила тетушку Ванду, закончив так:

– Женечке пора уходить; она достаточно погостила у вас, ее ждут дома. А скоро к вам, наверное, приедет совсем юная леди. И на долго. Ведь вы рады будете ее познакомить?

– Конечно, разумеется, – промурлыкала хозяйка дома. – Женечки мне будет не хватать, но она, конечно же, не моя.

Тетушка громко поцеловала Евгения и прощально попрощалась с ним:

– Счастливого пути тебе, малышка! Ты станешь настоящей взрослой девочкой и возможно забудешь о нас. Но я оставлю тебе маленькую напоминалку. – Она повесила на шею юноши шнурок с резиновым соской. – Когда тебе будет трудно или страшно, возьми его в ротик и пососи его: Тогда ты вспомнишь свою любящую тетушку и свое детство. И все станет гораздо проще.

Мисс Джонс, не говоря ни слова, раздела Евгения и облачила его в ту девичью одежду, в которой он прибыл к тетушке. Затем раб был за руку отведен на крыльцо, где уже ждала открытая машина Мэм – саиб с заведенным двигателем.

История шестая

ЛЕСБИЙСКИЕ ОРГИИ

Автомобиль миновал холмы, вылетел на шоссе и направился к городу. Женщина за рулем молчала, не открывал рта и Евгений, еще полный недавних впечатлений. Его проколотые соски и пенис, казалось, еще хранили тепло фланелевых пеленок, но об этом, вероятно, придется забыть. Недаром Мэм – саиб назвала пребывание у тетушки Ванды только отдыхом перед настоящим рабским существованием. И суровое выражение ее лица только подтверждало серьезность намерений. Евгений шумно вздохнул, и тут же рука женщины опустилась на его промежность и погладила окрепший член.

– Ты многое усвоил, пока был девочкой, – улыбнулась она. – Но сейчас начнутся более суровые испытания. Сейчас поговорим с твоей хозяйкой. Не правда ли, тебе не терпится с ней встретиться?

Образ Иры с неожиданной яркостью преследовал Евгения, пока автомобиль мчался по улицам города и остановился у знакомого подъезда. Мэм – саиб вышла из машины и открыла ему дверцу:

– Что же ты сидишь? Вставай и пошли, хозяйка тебя ждет.

Евгений поначалу не задумывался о том, в какой он одежде. Но проделать путь через весь двор к дому пришлось в образе девочки – таково было пожелание. И он старательно вышагивал в своих белых сандалиях, пригладив непокорные волосы. Женщина с улыбкой наблюдала за его стараниями и в подъезде поздравила с удачным применением навыков. Мэм – саиб оглядела его платье, не нашла никаких недостатков и вошла в лифт. Здесь с ними ехали соседки Иры, впрочем, не признавшие ее прежнего приятеля в одетой по – детски девушке, которую сопровождала строгая тетушка.

Дверь в квартиру была распахнута, Ира с нетерпением ожидала их в гостиной. Евгений мгновенно опустился на колени и облизал пальцы ног своей хозяйки, рассеянно потрепавшей его по голове. Она немедленно предложила гостье присесть, а Евгению приказала встать на все четыре лапы. На его спину положили поднос с напитками, дамы налили шампанское в бокалы и, отпивая, поставили на спину раба, проверяя его устойчивость в качестве столика. Мэм – саиб тем временем рассказывала Ире о достижениях ее подопечного, не скрывая самых неприличных деталей.

– Раб прекрасно освоился с ролью послушной девочки; к тому же он очень послушный младенец, хотя и легко возбудимый. Ему очень понравилось быть у тетушки, она составила подробный отчет о его поведении, но я сомневаюсь, что этот документ будет нужен.

– Действительно, – кивнула Ира, – я сама вижу, насколько хорош Женечка. Но даже в мужском обличье раб он не уступает.

– Как ты думаешь, как его использовать в дальнейшем? – неожиданно серьезно спросила гостья. Евгений даже слегка приподнял голову, так сильно его заинтересовал этот вопрос. Ира, однако же, тоже не осталась равнодушной и долго размышляла, оценивающе глядя на раба.

– Я пока не очень уверена. Планирую устроить его на работу; одна из знакомых очень заинтересована в таком сотруднике. В свободное время Евгений по-прежнему будет служить мне или кому-то еще по моему желанию. Может быть, появятся и более конкретные планы, но пока что:

Мэм – саиб перебила ее:

– Я имею в виду то, что ты не решила, сколько времени будешь его хозяйкой. Возможно, Евгений подходит для более серьезного использования, но как определить, идеальный ли это раб? Мне очень нравится его склонность к подчинению, и я была бы рада взять Евгения себе на какое-то время; конечно, если у тебя нет серьезных планов для него.

– Конечно, ты столько сделала для этого раба, что можешь сколько угодно пользоваться им.

– Ловлю на слове: По первому требованию я его верну, а пока пусть пройдет неплохую дополнительную школу. Будет небесполезно.

Ира согласилась с этим предложением и гостья откланялась, обещав приехать за Евгением завтра. А хозяйка, заперев за ней дверь, вернулась в гостиную и сделала Евгению знак раздеться и голым улечься у ее ног. Она не отрываясь смотрела на раба:

– Вот ты и снова здесь: Конечно, ты уже настоящий раб, но ведь остался и прежний Евгений, интересный и забавный. Просто теперь он подчинен и все его силы (замечу, немалые) волей госпожи направлены в нужное русло. И ты можешь не метаться, а двигаться прямо к цели. – Она вновь надела на него ошейник и натянула поводок. – Знаешь, ведь я ни разу тебя не наказывала собственноручно, всегда через чье – то посредство. И как – то не нуждаюсь в этом: ведь ты достаточно вышколен и не совершаешь ошибок. Этому может только завидовать всякая хозяйка, которая не любит насилие как таковое, которой достаточно подчинения раба. Ведь ты хотел именно такую?

– Конечно, – ответил Евгений. – Ты именно такая, я всегда это знал. Как знал, что есть и другие:

– Да, ты все понимаешь. Наверное, заметил, насколько неравнодушна к тебе Мэм – саиб. А уж ее – то трудная судьба отучила от мужского общества, казалось бы, навсегда. И вот пожалуйста, нашла идеального раба и очарована им. Может, подарить тебя ей?

Евгений не спешил отвечать на насмешливый вопрос хозяйки, потом на поощрительный взгляд откликнулся:

– Мне будет истинным удовольствием исполнить все, что ты пожелаешь, поскольку каждое твое желание для меня важно. Я готов стать подарком для любой другой госпожи, даже навсегда. И это сделает меня счастливым.

– Ты правильно все понял, возможно, слишком хорошо. Но я не хочу расставаться с тобой, потому что нашла идеальную пару для себя. И в то же время мне нужно что-то еще: Тебе же тоже казалось так? И даже если у других хозяек твоя покорность была выше всяких похвал, ты все равно мечтал о возвращении ко мне?

Евгений кивнул. Ему было понятно и близко то, о чем размышляла Ира. Хозяйка это оценила. Вечером Евгений лежал на ее постели возле ног и ласкал ступни хозяйки перед сном для ее расслабления. Здесь он заснул, не получив более интимных ласк. А утром, после того как он съел приготовленный рабом завтрак, Ира ушла. Примерно через час появилась Мэм – саиб и предложила Евгению одеться в девичий костюм. Они вышли из дома; но на улице уже ожидала другая машина, старомодная и закрытая. Евгений занял место на заднем сиденье, а его новая хозяйка тоже села туда. Водительское кресло заняла девушка в черном полувоенном кителе и черных очках, которая никак не отреагировала на их приход, но по знаку Мэм – саиб автомобиль резко тронулся.

Евгению перевязали глаза, чтобы он не видел дороги; когда они вышли из машины, он разглядел ряд коттеджей – возможно, где-то на окраине города. Машина заехала в подземный гараж, а пассажиры поднялись по лестнице к защищенной решеткой двери. Их встретила привлекательная девушка в школьной форме: коричневое платье, белый передник, аккуратная прическа, низкие туфельки. Но платье было очень коротким, на ногах были необычные ажурные чулки, которые не совсем скрывали рубцы. Евгений, опустив взгляд вниз, уверенно предположил, что перед ним одна из рабынь, служащих хозяйке дома. Девушка приветственно поклонилась и взяла плащ у пришедшей. Затем она опустилась на колени и заменила туфли Мэм – саиб на мягкие тапочки, получив от хозяйки рассеянное ласковое прикосновение.

– Евгений, познакомься, это Ниночка. Вы с ней, надеюсь, близко сдружитесь. Поцелуйтесь – ка в знак встречи!

Приказа невозможно было ослушаться, и Евгений ощутил жаркое прикосновение девичьих губ. Давно забытое ощущение из той, прошлой жизни здесь казалось неуместным. Однако все в этом доме было достаточно необычным. Почему бы не быть и поцелуям?

Впрочем, Мэм – саиб тотчас же отвела Евгения в свой кабинет, отличавшийся поразительной обстановкой. Как и в прилегающих комнатах, здесь было огромное количество книжных шкафов, забитых солидными фолиантами. Стоял и компьютер, на котором часто работали. Женщина осмотрела какие – то бумаги на рабочем столе, потом обернулась к Евгению:

– В этом доме несколько иные правила игры, чем в остальном мире. Начну с того, что ты единственное существо мужского пола, которому дозволено здесь постоянно находиться. И придется постоянно носить женскую одежду – ту, что выдаст тебе Нина. Спать будешь в помещении для прислуги, но днем ты обязан находиться здесь или в соседней комнате – на случай, если мне понадобится твоя помощь. Передвигаться можешь как угодно, но сидеть – только на полу или на скамейке возле меня. Еще одна вещь: Я тут где – то приготовила: Ну, с этим потом. Если есть вопросы, можешь их задать, пока мы наедине. Предупреждаю: здесь бывает немало посетительниц, в присутствии которых старайся быть как можно незаметнее – они куда консервативнее меня в некоторых вопросах. Тебе оказана великая честь находиться здесь: Усвоил?

– Да, Мэм.

– Прекрасно. Мне частенько будет требоваться твоя помощь, большей частью в этой работе. Так что тебе придется немало прочесть и понять. Компьютером владеешь, надеюсь?

– Да, и довольно неплохо.

Мэм – саиб вздохнула, словно успокоенная:

– Это все значительно облегчает. – Она звонко нажала на металлический звонок, и в помещение вошла уже знакомая Евгению девушка в рабочей одежде. – Ниночка, отведи его в комнату для проживания и выдай приготовленную одежду. Потом приведи его сюда.

Затем, без добавления чего-либо еще, Мэм – саиб надела на шею Иры второй ошейник, более массивный, с большим количеством металлических элементов и подвешенным колокольчиком:

– Это позволит остальным знать о твоем приближении и иногда хорошо фиксировать твое бездействие. Все, пора.

Нина отвела Евгения обратно в коридор, оттуда по лестнице на второй этаж. Здесь помещения были скромнее, потолки – низкие, а удобства – минимальные. В одной из комнат, где стояла старинная кровать и такой же большой шкаф, видимо, ему и предстояло жить. Девушка забрала его одежду и выдала взамен нечто вроде темно-голубой рубашки, но без каких-либо украшений, за исключением собранных рукавов и высокого воротника, скрывающего ошейник. Наконец-то она посмотрела на одетого Евгения и прошептала, сильно покраснев:

– Скажи: почему она так к тебе относится? Ни мужчина, ни женщина:

Евгений пожал плечами. Он осознавал, что ему нельзя полностью доверять здесь никому, кроме служанки, и его откровения могут быть использованы против него:

– Я не уверен. Мэм – саиб говорила о послушании и подчинении, о хитрости одного и трогательности другого. Возможно, есть еще что-то: Но она сложная женщина.

Нина истерически улыбнулась:

– Мне ли не знать! Я уже сейчас: – – и она всхлипнула. Но тут снизу раздался мелодичный звон колокольчика, и им пришлось быстро вернуться.

Хозяйка приказала девушке приготовить обед на троих, а Евгения внимательно осмотрела. Потом извлекла из ящика стола набор цепочек непонятного назначения и заставила раба задрать платье до плеч. Мэм – саиб закрепила цепочки с помощью специальных клемм на проколотых грудях и члене, соединила с помощью браслетов лодыжки и запястья, проверила прочность конструкции и приказала сделать несколько шагов. Евгений не сразу понял назначение амуниции. Она, конечно, не давала передвигаться совсем свободно, но и не создавала трудностей при перемещении. Однако когда хозяйка провела рукой по его члену, раб тут же оценил практичность металлической сбруи. Все цепочки тут же натянулись, вызывая болезненные ощущения, отчего возбуждение стимулировалось еще больше.

– Очень забавная вещица, – улыбнулась Мэм – саиб. – Это будет твоим парадным нарядом. Сегодня проносишь его весь день, вечером Нина снимет – до особого распоряжения. А сейчас займемся делами.

Она несколько раз сжала член особым образом, отчего эрекция спала, и подвела Евгения к своему рабочему месту, объяснив сущность его занятий – вполне секретарских, как можно было понять. Мэм – саиб вела обширную переписку – прежде всего деловую и во множестве бумаг предстояло разобраться. Кроме того, ей постоянно требовались справки – как из книг, так и из Интернета. Где что разыскать – также следовало знать назубок.

Через некоторое время Евгений осознал, что дом, где его приняли, является своеобразным центром для женщин-садисток со всего мира. Мэм - саиб была серьезной издательницей электронного журнала, она участвовала в различных садо-мазо акциях и редактировала специальную книжную серию. Ее высшее образование по психологии в шведском университете не было напрасным: знание нескольких языков и обширные знания делали ее непобедимой в любом общении. Недавно подчиненный этой женщине, Евгений просто восхищался ей, находя особое наслаждение при мысли о том, как он может быть полезен.

С самого первого дня он работал допоздна, проверяя электронную почту и выбирая цитаты для запланированной статьи о садомазохизме в античной поэзии. Мэм - саиб следила за его успехами, иногда исправляла и критиковала его работу. Они прерывались только на ужин, который подавала хозяйка Ниночка. Евгению, как и Мэм - саиб, пришлось есть на полу (хотя им выдали столовые приборы). Кажется, больше прислуги в доме не было.

После ужина Нина убрала и сообщила об этом Мэм - саиб, которая разрешила девушке отправиться спать. Евгения ждало "развлечение" после работы. По указанию он опустился на колени, широко раздвинул ноги и поднял рубашку. Хозяйка разделась, пристегнула к своим бедрам двусторонний фаллоимитатор (не такой большой, как в клинике, но достаточно впечатляющий) и вставила одну из его половин между ягодиц Евгения. Для раба это было очень болезненно, даже несмотря на его готовность к такому. К тому же женщина безжалостно билась по его спине и заднице маленьким хлыстиком, наподобие плетки для коней. Она достигла оргазма довольно быстро, но не спеша освободила раба от фаллоимитатора. Напротив, она приказала Евгению встать и провела его в комнату для прислуги.

Ниночка, услышав шаги, тут же вскочила и встала по стойке "смирно" у кровати. Под руководством Мэм – саиб она освободила Евгения от металлической сбруи, неопытными пальчиками причиняя боль. Но испытания еще не завершились: вторую половину фаллоимитатора, свисавшую у Евгения между ног, отделили от первой таким образом, что два дилдо связывала короткая металлическая пуповина. Раздвинув ягодицы девушки, хозяйка ввела в ее попку свободную часть, протянув ее между ног Евгения, и рабы оказались стянуты лицом к лицу. На каждого из них был надет кожаный пояс, к которому крепилась вторая цепочка от фаллоимитаторов. Вдобавок, чтобы еще больше помешать им разъединиться, проколотые соски юноши и девушки были также соединены металлическими цепями. Все это вместе было очень тяжело. Мэм – саиб тут же легким толчком уложила рабов на кровать со словами:

– Освободиться, конечно, можно, но лучше не пытайтесь. Пролежите до утра. Тогда я вас освобожу друг от друга, если найдется время. И не вздумайте скулить!

Она вышла, погасив свет. А Евгений лежал, чувствуя дыхание служанки и теплые слезы, бегущие из ее глаз и капающие ему на грудь. Пульсирующая боль в сосках и в заднем проходе мешала уснуть. Легкая попытка передвинуть бедра показала, что лучше лежать неподвижно. Тут Нина всхлипнула и медленно обвила его обеими руками, прошептав:

– Прижмись ко мне поближе: будет гораздо легче: Тогда и натяжение ослабнет:

Евгений последовал ее совету. Он тут же почувствовал, как пенис упирается в низ живота девушки и твердеет. Расширитель в анусе еще больше возбуждал, как и ноющая от ударов спина. С удивлением он отметил, что партнерша так же стремится к слиянию. Ниночка молча раздвинула бедра, затем опустила руки вниз и начал поглаживать член, придвигая его к своей промокшей киске.

- Давай я помогу тебе, - шептала она. - Будь осторожен и не делай резких движений, это может быть очень болезненно. Я начну, а ты просто следуй за мной и повторяй мои действия.

Они медленно положились на бок, и пенис вошел в раскрытую щель. Через тонкую внутреннюю перегородку Евгений чувствовал статичный имитатор фаллоса в заднем проходе его партнерши, и эта соприкосновение еще больше возбуждало их обоих. Нина медленно двигала бедрами вперед-назад, придавая этому нежности особое продолжительное наслаждение. Евгений попытался ускорить движения, но его неосторожность привела к неприятным ощущениям в груди: цепочки, которые сковывали их соски, оказались слишком короткими для комфортного изменения положения. Нина издала стон: по всей видимости, ее соски тоже пострадали от этого. Пытаясь исправить свою ошибку хотя бы частично, Евгений губами нащупал губы девушки и страстно поцеловал их. Для него, мужчины, занимающегося любовью вдвоем с женщиной, это был необычный и экзотический акт, куда более особенный, чем различные фантазии хозяек. И удовольствие, которое они получали от скромных интимных отношений в темноте, было поистине огромным. Даже цепи и напряжение в заднем проходе не препятствовали этому. Ограничение свободы напоминало им о том, что акт любви был выполнением желания хозяйки и совпадал с пожеланиями раба. Нина также чувствовала это: ее учащенное дыхание не оставляло сомнений в ее возбуждении:

- Продолжай! Сильнее! Пусть она знает: Как хорошо!

Она достигла оргазма раньше Евгения, но ее ловкие пальцы продолжали работать с его членом; спазмы были очень сильными, но девушка удерживала его бедра, тем более что фаллоимитаторы в их задних проходах давали им болезненное ощущение. Евгений попытался прикоснуться к своему анусу, чтобы изменить положение, но обнаружил, что тугой кожаный ремень полностью закрывает доступ к его задней дверце. Один конец этого ремня был спрятан на спине Нины, а другой был прикреплен к тяжелому поясу, который Евгений носил благодаря хитрому механизму запирания, от которого невозможно освободиться ночью. Судя по всему, девушка испытывала такие же неудобства:

– Попка болит? Немножко расслабь ноги: и придвинься ко мне. Спину чуть выгни: Как, легче?

– Да, вроде бы не так давит:

– У меня тоже. Хорошо, что тебя там растянули, как я поняла. Иначе приятных ощущений маловато: Спать хочешь?

– Не самое удобное положение, – вздохнул Евгений. Действительно, его пенис, соприкасаясь с подвижными бедрами Нины, снова напрягся, и девушка этому явно способствовала. По крайней мере, ее руки то и дело поглаживали лобок и яички юноши.

– Она хотела бы, чтобы мы повторили еще: Но давай подождем. Расскажи мне лучше что – нибудь. О том, как ты с ней познакомился.

Евгений описал свое пребывание в клинике Радек, а Нина то и дело перебивала его вопросами о привычках и действиях старшей сестры. Особенно тщательно она потребовала описать его первую экзекуцию в личных апартаментах Мэм – саиб. Все устройства и испытания были разобраны так подробно и это сопровождалось такими ласками, что Евгений вновь оказался на пике возбуждения. Молодые люди прервались, чтобы повторить сексуальный эксперимент. На сей раз давление в задних проходах воспринималось как нечто само собой разумеющееся, а полученное удовольствие, утратив привкус новизны, по – прежнему было волнующим и прекрасным.

После оргазма Нина заставила его вернуться к рассказу. О себе она не распространялась, а в ответ на особо настойчивые расспросы только всхлипнула и едва не забилась в рыданиях. Пришла очередь Евгения ее успокаивать – лаская губами и руками где только было возможно. А потом пришел сон:

Пробуждение настало быстро: шум чьих – то шагов раздался в комнате. Евгений вздрогнул и попытался привстать, забыв о цепях. Боль в заднице и стон разбуженной Нины были единственным откликом. Лицом к лицу они лежали, обняв руками друг друга и соприкасаясь самыми интимными частями тела. Без посторонней помощи встать пленники бы не смогли. Это заметила и женщина в темных очках, с нехорошей улыбкой разглядывавшая лежащих.

– Партнеры для любви! – проронила она. – Ну, пора просыпаться:

Молодая дама была очень похожа на ту, которая управляла автомобилем Мэм - саиб: темные очки, полувоенные брюки и рубашка, высокие кожаные сапоги. Образ дополняли дубинка на поясе и плеть в руке. Играя ею, женщина начала освобождать их. Сначала отстегнула ремни и вытащила из задниц фаллоимитаторы.

– Здесь у вас немного нечисто! Придется прибраться:

И перед Евгением предстал стержень, только что извлеченный из ануса девушки. Нине досталось его инструмент пытки.

– Зачем так смотрите? Вылизать полностью!

Оба без колебаний выполнили приказ. Наблюдая за молодыми людьми, сосущими искусственные члены, женщина немного ослабла и даже позволила себе пошутить:

– Теперь вы окончательно соединены и знаете все друг о друге. Вкусно, верно?

Евгений поблагодарил в соответствии с рабским этикетом, Нина последовала его примеру. Фаллоимитаторы были убраны в специальный футляр, а женщина приказала пленникам поцеловаться.

– Да целуйтесь так, чтобы было понятно, как вы передаете друг другу свои ощущения, – говорила она с резким акцентом, делавшим приказы еще более строгими.

Язык Нины начал двигаться внутри его рта, еще сохраняя вкус очищенного дилдо. Евгений не испытывал отвращения, поскольку и Нина получала то же самое, их взаимопроникновение действительно стало полным – насколько возможно для двух рабов.

Жестокая улыбка исказила тонкие губы женщины в форме хаки. Она отстегнула связывавшие их цепи и вставила тяжелые кольца в проколотые соски, которые раскачивались при ходьбе и вызывали странное возбуждение. Затем, приказав Нине одеться и подойти к хозяйке, женщина поставила Евгения на четвереньки и надела на него простую упряжь: вставила в рот стержень, к которому крепилась уздечка, и прикрепила на спине маленькое тонкое седло. Затем женщина села на раба и, шлепнув его по заднице, приказала ему вести ее вниз. Там уже ожидал Мэм - саиб в сопровождении женщины - шофера, очень похожей на его наездницу:

– Ты уже познакомился с Ивонной? А это Клодетта; хотя вам не придется часто встречаться, но лучше об этом знать: А теперь расседлай его, пожалуйста, и позволь одеться. Пора завтракать!

За столом сидела Мэм – саиб и – чуть в стороне от нее – сестры. Нина прислуживала, Евгений ел на полу. Хозяйка занималась отвлеченным разговором, иногда переходя на английский и французский – о состоянии сада, о нужных покупках, о предстоящей загородной поездке и о новой книге по сексологии. При упоминании этого последнего предмета Ивонна фыркнула и разразилась потоком неразборчивых реплик, которые Евгений счел бранными. Хозяйка дома улыбнулась, успокоительно заметив:

– Ты удивительно несдержанна! Мы – то знаем истинную цену этим писаниям, но дураки всегда найдутся. Не переживай:

Завершив трапезу, Мэм – саиб сделала Нине знак убирать со стола и приказала Евгению проследовать в свой кабинет. Сестры занялись своими делами, ему следовало входить в курс своих обязанностей. И он без труда справился: письма, электронная корреспонденция, справки: С сокровищами своей библиотеки Мэм – саиб его постепенно познакомила. Здесь были самые редкие издания, в основном девятнадцатого века, посвященные садомазохизму. В перерывах между занятиями хозяйка позволяла ему читать некоторые из них. Особенный интерес вызвала у Евгения книжка "Гинекократия", посвященная женской власти над одним британским джентльменом. Мэм – саиб похвалила его вкус, заметив, что это одно из самых содержательных описаний мужского рабства. И на это сочинение она сама неоднократно ссылалась и даже начала переводить его на русский, чтобы познакомить публику с образцовой продукцией века Виктории.

Однако еще более захватывающей оказалась коллекция изобразительного искусства Мэм – саиб. Здесь также преобладали английские антикварные предметы - старинные фотографии, открытки и рисунки, демонстрирующие различные способы подчинения, наказания и унижения. Естественно, большое внимание уделялось сюжетам, где главенствовали женщины. "Мужской" раздел был представлен, хотя не так многочисленно. Однако некоторые из старых изображений были настолько возбуждающими, что Евгений ощутил эрекцию при их просмотре. Это не прошло незамеченным.

– Тебе следует напомнить тебе о положении вещей!

Со стола был достанут двусторонний искусственный фаллос, одним концом которого рабу начали заниматься анальным сексом. Мэм – саиб возбудилась от этого и вскоре вставила в свою вагину другую головку члена. Она интенсивно двигала бедрами, все глубже проникая искусственным пенисом в тело раба. Евгений буквально извергался спермой, но этот акт был крайне болезненным и унизительным, действительно напоминающим о его подчиненном положении.

Мэм – саиб часто прибегала к помощи фаллоимитатора, чтобы расслабиться. По ее указанию Евгений поднимал подол своей одежды и опускался на колени на специальной подушке, опираясь локтями о пол. Госпожа приходила сзади, медленно вводила гибкое устройство в его анальное отверстие и начинала двигаться, доставляя себе настоящее удовольствие. Хозяйка обычно кончала немного позже раба, гладя его пенис одной рукой и прижимая его ягодицы к себе другой рукой. Чтобы анальный проход не страдал от частых вторжений, его часто массировали, смазывали различными кремами и промывали. В отличие от других процедур, хозяйка сама проводила эту процедуру в небольшой медицинской комнате, напоминающей кабинет доктора Радека, и вводила тонкий шланг клизмы глубоко в его прямую кишку. Она всегда заботилась о своем удовольствии, так как ей постоянно требовался отдых, не изнуряя раба чрезмерно.

Когда Мэм – саиб отбывала на службу, Евгений продолжал заниматься ее делами; недостатков в его работе обычно не обнаруживали. Ивонна и Клодетта не слишком часто с ним встречались, одна проводила немало времени в саду, вторая – в гараже. Но однажды Евгений, рассматривая серию крайне непристойных картинок, отвлекся и разбил стоявший на полу цветочный горшок. Убрать осколки незаметно ему не удалось; вечером Ивонна подробно рассказала о проступке Мэм – саиб и потребовала примерного наказания. Разрешение тут же последовало. Ивонна заявила:

– Стоит испробовать на нем "цветочный куст". Будет забавно:

Она тут же принесла букет свежих, сильно пахнущих роз и продемонстрировала его Евгению в присутствии всех остальных обитателей дома. Цветы отличались небольшими размерами бутонов и длинными, слегка изогнутыми шипами. Евгения уложили животом на деревянную скамью, Клодетта уселась ему на плечи, а Нина – на лодыжки. Потом Ивонна натянула толстые перчатки, сжала в руках букет и начала стегать раба по спине, ягодицам и бедрам, требуя уважать цветы и ее труд:

– Маленький паскудник! Получай, получай еще:

Шипы оказались не просто острыми, они буквально раздирали коже, добавляя прямо нечеловеческой боли. На его крики мучительница никак не реагировала, пока на спине не осталось ни единого живого места. В эту ночь Евгений не смог заснуть, Нина постоянно делала ему компрессы. Поэтому их в первый раз не связали вместе.

Та ночь была одной из немногих, когда они не занимались любовью. Евгений понемногу узнал – с недомолвками и полуответами – историю своей партнерши. Нина стала когда – то любовницей Мэм – саиб и одержимо влюбилась в старшую женщину, но не смогла ее заинтересовать и удержать. Когда она поняла, что будет оставлена, она не смогла этого вынести и на коленях умоляла любовницу оставить ее при себе – в любом качестве. Так она стала служанкой в особняке – с тайной надеждой вернуть себе расположение умной и очаровательной (несмотря на ее шрам) хозяйки. Мэм – саиб ни разу не наказывала Нину; пару раз это делали сестры – прислужницы. Такое пренебрежение девушка не без оснований считала признаком презрения. С ней общались только по хозяйственным делам, всячески игнорировали, но она надеялась на лучшее и исполняла все приказы Мэм – саиб, испытывая удовольствие только от ее присутствия, от звука голоса, от сна под одной крышей с той, кому она хотела навсегда подчиниться.

– Я без колебаний согласилась бы стать ее служанкой, – прошептала однажды Нина, – и выполняла бы все ее приказы. Но она не нуждается в служанке. Ей нужен раб. И я действительно что-то чувствую к тебе: Какое это прекрасное чувство. И то, что она приближает меня к себе через тебя – тоже прекрасно:

Они никогда не говорили о страсти между ними. У каждого из них был свой объект поклонения, свои приказы, исполнение которых вызывало такое же возбуждение, как самые изощренные ласки. И потому Ев