Зиночка

Утро туманное, утро сырое. Вновь наступило 1 сентября, и Зиночка перешагнула порог родной школы. Блестящие чистые полы, нарядные дети с букетами гладиолусов и георгинов, весёлые, загоревшие за лето лица.

Как и все, Зиночка сегодня была весела и нарядна. На ней была новая жёлтая кофточка, на голове – большой белый бант. Зиночка прошла по школьным коридорам, всем улыбаясь, очень удачно увернулась от хулигана Нефёдова, никогда не упускавшего случая ущипнуть её за попу, и спустилась в полуподвальное помещение, где находился кабинет труда.

Она знала наверняка, что сейчас урока труда нет, но трудовик, мужчина серьёзный и положительный, будет ждать её. Действительно, Егор Васильевич был на месте. "А! Зиночка! Заходи, заходи, голубушка!", – воскликнул он, едва завидев её, и поспешил запереть за ней дверь, попутно вытаскивая из штанов ремень. Зиночка неспешно прошлась по классу, рассматривая знакомую обстановку. На стене появился новый, намалёванный на куске оргалита, лозунг: "Труд и наука – выше этих двух сил нет ничего на земле!". "Про секс опять, как всегда, забыли", – с досадой подумала Зиночка.

Егор Васильевич тем временем уже спустил штаны, лёг животом на верстак и жалобными глазами смотрел на неё. Зиночка подошла к трудовику и связала ему руки за спиной куском коричневого скотча. Затем взяла лежавший рядом ремень, размахнулась, и что есть силы ударила по напряжённым ягодицам трудовика. "Зиночка:", – простонал тот. Она принялась хлестать его сложенным вдвое ремнём. Егор Васильевич закусил себе нижнюю губу и жалобно поскуливал. "Будешь хорошо учиться?", – строго спросила она, шлёпнув ладошкой по покрасневшему заду трудовика. "Бу – у – у – ду:", – простонал он.

Зиночка ударила его ремнём. "А уроки больше не будешь прогуливать?"

Снова увесистый шлепок. – "Не бу – у – у – ду:".

"После работы не забудь убрать инструменты", – напоминал серолицый дебил с висящего на стене плаката.

"Не забудешь убрать инструменты?", – спросила Зиночка и упёрлась острой коленкой трудовику в раздвинутые ягодицы.

"Нет:", – выдохнул Егор Васильевич, и его густое желтоватое семя вылилось на пол.

Звенел звонок. Зиночка развязала трудовику руки, открыла дверь и выскользнула из класса.

Она поднялась на второй этаж и заглянула в учительскую. Там был лишь Мерзоев, физрук, огромный розовощёкий детина с жизнерадостно торчащими в разные стороны усами. Едва завидев Зиночку он громогласно продекламировал: "Зиночка, Зинулечка – писюлечка, популечка!", и раскатисто загоготал. Словно кот, он подскочил к Зиночке, поднял её одной рукой, будто она весила не больше его "адидаски", и понёс её к стоящему в углу кожаному дивану.

"Зайдёт же кто – нибудь", – прошептала Зиночка.

"Ничего!", – заржал Мерзоев, бешено вращая глазами.

Он бросил Зиночку на диван и стянул с неё трусы. Она испуганно смотрела на дверь. Мерзоев спустил тренировочные штаны и вытащил толстый, красный, дымящийся от возбуждения, член. Не прошло и секунды, как он проник в неё и начал мощные движения, словно гигантский поршень. При этом с лица физрука не сходила счастливая улыбка, только глаза стали какими – то пластмассовыми.

"Он похож на коня: – подумала Зиночка – : не забывай убирать инструменты:"

Она вдруг почувствовала, что внутри Мерзоева словно что – то закипает и через мгновение целый поток горячей спермы хлынул в неё, как убежавшее молоко.

"Хорошо!", – пророкотал он, натягивая штаны и выпячивая белоснежные зубы.

Зиночка едва успела надеть трусы и поправить юбку, как дверь отворилась и в учительскую вошла Степанида Григорьевна, директриса.

"Зиночка, – сказала она, – очень хорошо, что Вы здесь. Надо ещё раз протереть актовый зал перед торжественной линейкой. Как раз успеете".

Зиночка послушно кивнула, выскользнула за дверь и направилась в подсобку, к своим веникам, вёдрам и щёткам. Ей вдруг стало невыносимо грустно оттого, что никто даже не вспомнил, что ей сегодня исполнилось 65 лет.