Противники

И когда я научусь отключаться и спокойно засыпать? Все люди нормальные, а здесь жизнь разделена на начало, середину и конец. Пытаюсь закрыть глаза. Но сразу всплывает сегодняшняя партия. Казалось бы, спокойно уснуть после победы... почти победы... он все равно не исчезнет. Что меня мучает? Что?

Включаю свет. Смотрю на положение на шахматной доске. Ну да, все понятно. Если будет умным, то получит мат через восемь ходов, если глупцом окажется, то еще раньше. Он вроде умный парень, так что должен сдаться без доигрывания. Теперь дома он тщательно проанализирует и завтра... нет, уже сегодня... скажет мне тихим голосом: "Сдаюсь". Я получу очко и два тура до конца турнира официально стану "мастером". Какая-то глупая традиция каждый год подтверждать звание.

Проигрываю партию сначала, с первого хода. Защита Нимцовича. Тот парень, который решил со мной состязаться в "нимцовке" - Миша Немцов. Поэтому и запомнил, что у него кликуха "Нимцович". Сделав четвертый ход, рокировкой, я перевожу партию в основную линию варианта Рубинштейна. Много партий я выиграл с помощью этого дебюта. Не знаю, почему его люблю, ведь он не особенно красивый. Просто он приносит мне удачу, поэтому я его люблю.

Вспомнил этого Немцова. В прошлом году играл с ним. Именно после того, как я победил его, стал мастером спорта. Если приложить усилия... да-да, я разгромил его в варианте Найдорфа в "сицилианке". Он выдержал двадцать ходов. Раньше он был совсем другим. Очкастый такой, темноволосый, тощий и неприятный тип. А сейчас... сейчас... наверное, надел контактные линзы и осветлил волосы. Густые черные брови смешно выделяются на фоне почти седых волос. У меня то же самое, но зато все мое, без химии. И ему, наверное, нет семнадцати, а он оделся как мат в два хода пешками.

Вот в чем суть, я уже не обращал внимание на доску, а смотрел на своего противника. Я знал все варианты "Рубика" до десятого хода, а у Немцова, похоже, проблемы начались уже на седьмом. Он начал нервничать, вертеться на стуле. Я подумал: "Малыш, ты уже мой". "На седьмом ходу жизни скончался Нимцович - человек и защита... Плывут пароходы - пиздец Мальчишу".

Седьмым ходом противник захотел рокироваться. Я посмотрел на его руки. Они дрожали - едва не уронил ладью. Он взял ее своими тонкими длинными пальцами, прижал к королю и продолжал раздумывать. А что там думать: "Взялся - ходи", я помню это еще с семи лет, когда первый раз сел за доску. Но его тонкие пальцы обвили короля вокруг вымышленной шеи и перенесли его в безопасное место, как он задумал. Хе-хе, безопасное...

Я откинулся на спинку стула и наблюдал, как ходят фигуры противника Немцова и как он сам не ходит. Он не замечал, что строит смешные гримасы: то своим курносым носом крутит, то вытягивает тонкие алые губки в виде бантика, то мерцают его злющие черные глаза. "Очи-ка-арие, очи жгучие..." - черт, если бы это не было городским первенством, я бы запел! Моя непринужденная поза явно раздражала его. Ню-ню, лучше смотри на доску.

Мне стало его жаль, поэтому я пошел в курилку - у него все равно было время. Я люблю задумываться и выпускать кольца дыма. Сколько замечательных комбинаций рождается в моей голове под треск сигареты! А говорят, что курение вредно... Я начал эту привычку три года назад, в четырнадцать. Быстро привык и уже через пару месяцев не мог играть на турнирах без сигареты. А попробуй курить на глазах у всех в клубе, когда тебе еще нет и пятнадцати лет. В клубе полно доносчиков, они быстро докладывают Мастеру.

Возвращаюсь, чтобы подарить Немцову табачный шлейф. Только в первое апреля можно дарить подарки. Он сделал хитрость! И самую сильную! Он явно обладает гениальностью. Каждый день он становится все сильнее. Митяй, игра закончена, пристегивайся, иначе этот тип устроит тебе неприятности и отнимет то, что тебе принадлежит по праву. Его карие глаза сверкают по-другому. Усмешливо говорит: "Центр оказался моим, пока ты занимался другими делами". Я насмешливо смотрю на него и двигаю пешку на е4, чтобы показать, что центр не только его. Как говорит моя бабушка - всему свое время. Смотрю на него: родился ползать, а куда лезешь?

Состязание глазами продолжается около десяти ходов. За это время Немцов из слабого младенца превращается в зверя. Его тонкие длинные пальцы уверенно берут фигуры и ставят их на новые клетки. Его лицо выглядит важно, как на Доске Почета. Нужно сбить его задор. Немцов увлекается моими физическими признаками и пешкой и не замечает, как я собираюсь атаковать королевское крыло. Сделав только один ход на 34-м ходу, начинаю матовую атаку своим следующим ходом. Его король беззащитен, зверь Немцов больше не зверь: он грызет ногти и спрашивает меня глазами: "Все?" Я также отвечаю: "Да, все, сдавайся".

Он сумасшедший. На сороковом ходу, последнем перед окончанием партии, у него осталось тридцать восемь минут, и он все это время сидит и нагло уставился на меня. Он похоже глядит не просто в глаза, а куда-то дальше. Блин, начал думать стихами! Ладно, понимаю, Корчной был подвергнут психотерапии, когда играл против Карпова, но этот парень точно не мастер гипноза. Ну что же, думай дальше. А я пойду покурю.

Вот так, все вспомнилось в самых мельчайших деталях. Осталось только понять, почему я не могу заснуть. Погасил свет и с трудом закрыл глаза, ощущая их раздражение от табачного дыма. И снова я окунулся в игру Рубинштейна, будь он проклят. Вспоминаю его хитрые ходы (не «Рубика», а Нимцовича), легкое прикосновение пальцев к моей пешке, его нахальное лицо и просящий пощады взгляд, как у бедной собаки. Я уже более десяти лет играю в шахматы, но никогда раньше они не преследовали меня во сне. Ни разу! До этой ночи.

Холодная вода не помогает вернуться к реальности после всех этих фантазий об имени Нимцовича. Хочется быстрее закончить турнир. Городское первенство – это еще не все для меня, только месяц назад я только что закончил школу без троек. Нет, лучше не вспоминать про это – это было страшнее любых детских ругательств.

Бабушка занята на кухне, покуривая «Беломор». Сколько раз я хотел назвать ее "бабушка", но что-то всегда мешало. Она и есть бабка. Но это такое ласковое окончание. Маленькая, как до пупка для меня. И такая круглая, словно головки у пешек в шахматах. Я больше всех на свете люблю ее. За то, что вырастила меня, и за то, что она совсем не похожа на тех бабок, которые пекли Колобка или ждали пирожков Красной Шапочки. Моя бабушка видит мир сквозь свой особый призматический взгляд, который она показывает всем. Кроме меня. "Моя жизнь – это ерунда, самое главное для меня – ты", – сказала она однажды, когда я вернулся избитым другим ребятам. В утешении она способна выразить все одной фразой.

Когда я слышу о том, что у кого-то хорошее воспитание, я не представляю себе, что это значит. Может быть, их учили этикету с самого начала школьных лет? Или запрещали читать вредные книги? Моя бабушка быстро научила меня хорошим манерам – то веником, то ремнем, иногда просто словесно, как ее "Беломор". Она всегда говорила точно по делу. У нее всегда дырявые карманы. Вся ее пенсия уходит на мое здоровье, развитие мышц и развитие мозга.

В третьем классе я взял в библиотеке книгу автора Дрюон. Моя бабушка поймала меня, читающего что-то толстое, и заглянула на страницу, где Гуччо Бальони увлекал свою любовницу на широком поле. "Ты... это... не занимайся слишком активно с девушками. Все они проститутки, шлюхи. Они уже не маленькие девочки, если хочешь знать", - это то, что услышал девятилетний ребенок. Я не понял, но запомнил. У меня было такое воспитание. Хорошее воспитание. Я серьезно.

"Бабушка, я, кажется, вчера еще одну штуку получил."

"Ты просто не порви свое собственное тело. Посмотри на себя, ты выглядишь как скелет с кожей на нем, ты потеряешь все свои мозги."

"Бабушка, некоторые становятся умнее с годами, а ты просто стареешь со временем, а я худею. Не говори мне, что делать, и я не скажу тебе, куда идти. И вообще, я следую не за фигурой, а за фигурами."

"И когда ты будешь играть против Каспарова вместо этого Карпова-кастрата, а? Я, наверное, не доживу до этого..."

"Я не знаю, что ты пьешь от головы, но это точно не помогает тебе. Не беспокойся, тебе придется еще ухаживать за моими внуками", - я закрыл входную дверь.

"Тебе только своих коней с слонами рожать", - услышал я прокуренный голос лифта.

Ха-ха, "рожать". Она выдала! Она прекрасно знает, что у меня нет никого. Однажды год назад я привел девушку из клуба домой. Мы должны были разучить французскую защиту вместе. Это был ее предлог. Я понимал, что она хочет от меня французских страстей, но я не был к этому готов. Она взяла всю инициативу на себя и со мной все было в порядке, но... в самый интимный момент у меня в голове возникла идея с отравленной пешкой. В французской защите есть такая ловушка. Моя "пешка" оказалась в патовом положении, и девушка ушла, разочарованная и с поврежденным самолюбием.

Я не интересовался понятием секса. Один эксперт, во время нашей конфиденциальной беседы, упомянул, что множество талантливых юношей-чемпионов в шахматах потерпели неудачу из-за своего пристрастия к этому занятию. Прочитав о несчастной судьбе Онана в Библии, я решил поставить перед собой обет никогда этим не заниматься. И я действительно не хотел этого! В результате у меня частые поллюции и бабка всегда жалуется: "Опять дрочил? Сам будешь стирать, у меня руки болят". "Бабка, это поллюции", – ответил я виновато. "Займите у меня", – протягивала руку бабка и получала вознаграждение за стирку.

На самом деле, я никогда не стирал. Все делала она, но за определенную плату. Это началось еще со школы, когда я начал хорошо зарабатывать для своего юного возраста. Я играл в парке в быстрые партии с опытными шахматистами. У меня тогда был первый разряд и я имел хорошую реакцию, что в конечном итоге приводило к комфорту в виде чистого нижнего белья. Два года спустя, когда я стал мастером, эти дяденьки, которых я обобрал до последней копейки, изгнали меня оттуда. В прошлом году я снова заглянул в парк. Я вырос, они сначала не узнали меня. В моем кармане были мелочь и десять долларов. Я предложил пожилому седому деду по имени Стасу, которого я помнил с детства, сыграть на мелочь. Он поддался и забрал все мои деньги в свою горсть, а затем спросил, хочу ли я продолжить игру. Я ответил положительно и добавил, что готов поставить десять долларов на свою победу без просмотра шахматной доски. Стас поставил в пять раз больше по этому случаю. Пятьдесят баксов оказались у меня после двадцати ходов. Но на этот раз я не задержался в парке надолго. Я подождал некоторое время, но опытные игроки мгновенно раскрыли меня. Пришлось вежливо отказаться от интересующейся деньгами бабки.

Я подхожу к своему столу. Немцов уже здесь, нетерпеливо постукивая пальцами по поверхности. Садясь, я произношу: "Привет". "Привет", отвечает он. Судья открывает конверт с записанным моим ходом и повторяет его на доске. Немцов задумчиво протягивает руку и смотрит на меня своими глазами, словно проникающими сквозь дыры: "Поздравляю с победой". "Спасибо", отвечаю я. Он задерживает мою руку на мгновение, вызывая у меня вопросительный взгляд. "Не за что, приятного аппетита", говорит он вызывающе. Хитрец! Я быстро ставлю автограф на его бумаге, протягиваю свой листок и аккуратно кладу его в карман: "До свидания, Михаил Немцович. Говорят, кубик Рубика полезная штука - попробуйте". "Иди ты!", - летит в мою спину.

Вот почему в шахматах, в отличие от других видов спорта, оппонент называется противником. Как можно назвать кого-то противником? Не утруждайся, фальшивая болонка, не стоит тебе быть спортивным мастером. И Тропарев что-то делает... Кстати, как он там?

Тропарев появился в нашем клубе неделю после меня и сразу стал моим главным соперником. Когда нужно было выбрать одного игрока от клуба на турнир, Мастер устраивал между нами настоящую битву - десять партий с ограниченным временем. Почти всегда я побеждал единственный доступный билет. Но это не помешало Тропареву стать мастером спорта в прошлом году наравне со мной и даже стать моим другом чуть раньше. Мы веселились над игроками второго разряда вместе, мы критиковали нашего Мастера... всё делали вместе. Я даже поделился с ним тайной о стариках с деньгами в парке третьего разряда и не просил процентов.

Тропарев - боец. Но скучный тип, порой может увести на свою сторону абсолютно ничейную партию на все сто процентов. Он сидит, нудит, изматывает, а ты просто зеваешь и рассматриваешь его лицо весьма безразлично. Почти двадцать лет прошло, а он до сих пор не бреется. У него нежная кожа, всегда румяные щеки. Веселые, живые и зеленые глаза. Ростом ровно два метра (это не про глаза Тропарева), он еще худее меня. Вот такая сухонькая жердь, да умная.

Сейчас эта жердь застряла в позе размышления перед доской, обдумывая безнадежно ничейное окончание партии со слоном и ладьей. Его ничья делала меня единственным лидером турнира. Два первых места получат возможность участия в межзональном турнире в Варшаве. Я уверен, что мы поедем вместе. Впервые заграницей!

Вопреки логике турнира, мне хочется, чтобы он одержал победу над очкариком, который сидит против меня и с самодовольным видом возвышает свою пешку, как будто она превратилась в ферзя. Возможно, это командная солидарность... Честное слово, мне все равно, кто из нас выиграет турнир, главное - чтобы второй занял второе место. Очень серьезных конкурентов не видно. Может быть, только Немцов. Если Тропарев переиграет его в следующем раунде, и я уверен, что он обязательно это сделает, все встанет на свои места.

Оглядываюсь по сторонам. Люди углублены в размышления о судьбе оставшихся отрядов. Все выглядят одинаково: очки на лицах, прыщавый ботанический видок и признаки утомленности. Молодые ребята. Берутся за автомат и отправляются за мухой цеце до Намибии!

А я, конечно же, не конкурирую с ними. Когда кто-то из новых знакомых узнает, что я спортсмен высшей категории, они предлагают разные варианты от бокса до плавания. А я только смеюсь в ответ. Пусть так, мне это нравится.

Между тем, Тропарёв подписывает контракт с очкариком. Для ношения очков необходимо не только быть умным, но и иметь проблемы со зрением. Очкарик видит свою выгоду и обменялся последними ладьями на ничью.

На следующий день Тропарёв зевает от Немцова "линейный мат". Немцов - настоящий мастер. Подхожу, поздравляю его. Он тонет в компании своих одноклубников и даже не благодарит меня. Возвращаюсь к своей шахматной доске и стратегически играю в эндшпиле с разноцветными слонами. Этот турнир мой!

Я нахожу Тропарёва, который заперся в угол:

- Олег, не бросай, я сдам тебе партию послезавтра, и ты станешь вторым. Ведь по дополнительным показателям ты обходишь Нимцовича в случае равенства очков?

- Сдавать партии несправедливо. Черт возьми, я уже десять лет не выигрывал "линейку"!

- Олег, но мы же друзья?

- Мы противники, Мить, мы навсегда противники... У нас еще столько впереди, а ты предлагаешь "сдать"! Я не хочу быть в долгу перед тобой.

- Здесь дело не только в дружбе. Ты не хочешь, чтобы наш клуб занял первые два места? И не хочешь побывать в Варшаве?

- Хочу, но не таким способом.

- Тогда выиграй у меня. Атакуй силой Торре, у тебя она мощная?

Мастер подходит:

- Да, Митяй, пора проиграть партию этому (кивает на красного Тропарёва) невзначай. Пожертвуй пешку ради атаки или качество, и он сам себя победит.

- О чем ты говоришь, Мастер? Я готов, но вот Тропарёв не хочет.

- Пусть он выиграет своим способом. Мастер спорта как безразличный щенок получает "линейку", он даже не успевает сдаться, а теперь показывает свое эго! Будешь играть Торре, Тропарёв, понял меня?

Мы всегда проявляли почтение перед нашим Учителем, никогда не обращаясь к нему по имени или отчеству - всегда "Учитель". Он сделал нас не только отличными шахматистами, но и привил в нас страсть к этой игре, которая не сравнима ни с чем другим. Я и Тропарёв не можем прожить ни дня без шахмат. Мы похожи многим образом: мы оба асексуальны, мы оба питаем глубокое почтение к портрету великомученика Корчного, и мы оба эксперты в "сицилианке". Учитель хорошо понимает, что через год или два прекрасные маргариты уйдут от него в черную дыру коммерческих турниров. В клубе он специально выделяет для нас время позднее вечера и наслаждается громким дуэтом до глубокой ночи.

Ученики превзошли своего Учителя. В свое время он был полон надежд, но в 25 лет, будучи международным мастером, он попался в ловушку подстроенную незаметной блондинкой (он показывал фотографию, когда рассказывал свою историю - предостережение). При разводе блондинка получила квартиру, и Учитель, как это часто бывает среди нашего круга, начал злоупотреблять алкоголем. Его не выпускали за границу. Как-то он признался нам, что случайно пришел в клуб. Он хотел немного подзаработать, набраться формы и быстро уйти. Но тогда мы с Тропарёвым появились и задержали Учителя на целых восемь лет.

Я выкуриваю третью сигарету подряд. Чья-то рука лежит на моем плече. Длинные пальцы.

- Что тебе нужно?

- Димон, извини меня за то, что произошло вчера, хорошо? - черт возьми, почему я всегда смотрю кому-то в глаза, а в то же время отводят свой взгляд?

– Хорошо. И ты тоже, Михаил.

– Да, чуть не забыл, поздравляю с победой! За один тур до конца... Рано мне с тобой соревноваться.

– Спасибо. Куришь?

– Нет, но хочу попробовать.

Задыхается от дыма, скоро захочет рвоту. Тонкий кашель раздается где-то в курилке – уборной. Еле приходит в себя:

– Дмитрий, завтра выходной день, давай сегодня вместе отметим?

Я подскакиваю от неожиданности:

– Что?

– Ну как что? Твою победу, мастера. У меня родственники отсутствуют, может быть, выпьем за общую победу новичков над гамбитами?

– А Тропарева пригласишь?

– Ага, сейчас пойду и приглашу. Вот тебе адрес и номер телефона, приходи около восьми часов, хорошо?

– Ну ладно.

Мог бы просто адрес сказать, а не листочки подсовывать. Память на цифры – наше профессиональное достояние.

Я вообще-то не пью. Разве что бабушкин самогон, да и то по случаю, например, победы в турнире. Кстати, это идея – принести на сходку бутылочку! Иду домой выпрашивать.

– Бабуля, а бабуля, нужна бутыль твоего самогона. Дашь?

– Нашел приблизителя! А куда это ты намереваешься?

– На посиделки, куда ж еще! Кстати, поздравь, я выиграл турнир и через неделю уезжаю в Польшу.

– Ну а мне – что с этого? Денег – то дадут?

– Дадут немного.

– "Немного"! На бутылку хватит?

– Да.

– Ну ладно, будешь должен.

– Кому я должен, всем прощаюсь, – прекращаю торги с помощью поговорки бабушки.

Черт возьми, а ехать – то на другой конец города! Почерк округлый, ровный. Странно, как я этого не заметил, когда ставил свою подпись на его записях.

Дверь открывает фигура в шортах, похожая на узника Освенцима. Пялюсь, не сразу узнавая хозяина посиделок. Немцев в отмазки:

– Димон, как жарко здесь.

– И что за воспитание – гулять полуголым перед всеми людьми?

– И еще никого нет. Проходите.

Происходит торжественная церемония вручения бабкиного первача:

– Позвольте поздравить Вас, уважаемый мастер.

– Благодарю Вас, коллега, – протягивает ответный пакет, – Позвольте мне также поздравить Вас с выигрышем первого в Вашей жизни такого значительного турнира. Примите этот скромный подарок от меня.

– Очень благодарю Вас. Не стоило так делать.

– Нет, дорогой мой.

Я распаковываю подарок. Там маленькая бутылочка.

– Что это, Миша?

– Это попперсы.

– Почти «памперсы». А как их употребляют?

– Их не употребляют. Дай сюда, потом я покажу что с ними делают.

Я выпячиваю губы:

– Вот так, подарили и сразу забрали обратно.

– Я же говорил, потом получишь, – смеется всем ртом.

Почти десять. Половина бутыли первача уже в нас и требует продолжения. Никто так и не пришел. Немцов несколько раз подходит к телефону, а затем грустным голосом сообщает мне, что очередной друг предложил железное оправдание.

– А Тропарев?

– Я его не нашел.

Наполовину пьяные мозги осознают, что Олег не мог быть здесь, так как ушел раньше.

Пустая бутыль скатывается под стол.

– Вот, Дима, сейчас самое время опробовать подарок.

– Это наркотик?

– Нет – нет. Но ты правильно думаешь, его нужно нюхать.

– Не ври, точно не наркотик?

– Я уверяю! – принесет ко мне к носу.

Мой нос ощущает запах нашатырного спирта. Слышу треск в висках... Продолжаю нюхать... похоже, у меня начнется кровотечение из носа...

– Димон, а теперь самое главное. Используй меня!

Два (или даже три?) Немцова сбивают меня своим полным весом. Где-то в далеких уголках моего сознания я осознаю, что нужно встать и уйти, но не могу двигаться. Его язык во мне. О, так вот как они целуются? Мне вдруг хочется подняться... но уже не уходить... а закрыть Мишку своим телом и делать с ним то же самое. И даже больше.

Кровь струится с верхней губы, смешиваясь и растворяясь во мне, оставляя металлический привкус. Мишка спускается ниже, за собой оставляя кровавый след. Его язык достигает пупка... Черт, я... я почти закончу! Резко хватаю его за волосы и направляю его рот на меня. Выливаю всё до последней капли, двигая его голову вверх-вниз. Ещё! Хочу ещё! Он глотает, поднимается на локтях и улыбается: "Димон, возьми меня!"

Он переворачивается на спину и кладет ноги на мои плечи. Мой инструмент не намерен опускаться. Силой проникаю в его тугое отверстие. Не получается сразу. Он помогает, направляет меня. Там так комфортно. Узкое кольцо обволакивает меня, но я продолжаю двигаться все глубже. Защита Нимцовича разрушена, и новоявленный чемпион получает мат после восьми ходов.

Просыпаюсь от поцелуя. Губы отвечают ощущением покалывания и боли.

Мишка сосет меня. Я не хочу кончать. Давай, Мишка, давай вечную партию шахмат!

Но вместо вечного шаха получается цугцванг. Когда ты должен сделать ход, но любой твой ход ведет к поражению. Лишь малейшее движение телом – и Мишкина гортань орошается моим каспаровским выступлением. Блин, как я хотел продлить удовольствие!

- Миш, только по честному? Вчера здесь никто другой не был?

- Ты сообразительный.

- А ты знаешь, что такое соблазнение несовершеннолетнего? И изнасилование?

- Но я же моложе тебя. И раза в два меньше. Так что, кто кого насилует - это вопрос, - он улыбается своим ровным рядом белых зубов.

Черт, хочется его поцеловать, ласкать его до посинения! Он обвивает своим языком мой... Не могу... У меня опять стоит! Но он идет на кухню, чтобы сварить кофе.

Медленно приближаюсь сзади. Подобно тому случаю в прошлый раз в комнате для курения, я положил руку на плечо.

Он подскочил.

- Миша, я еще не удовлетворен.

- Постепенно. Ты все испортил этим своим грубым поведением. У меня сегодня болит поясница.

- Ми-и-иш, может еще разок?

Он взял мой возбужденный член и загнал его до самых границ Нидерландов, продолжая перемешивать кофе. В этот раз мат задержался на двадцать шагов...

- Димон, скоро родственники придут.

- Пойдем ко мне?

- А кто будет дома у тебя?

- Бабушка, больше никого. Она замечательная, ты увидишь!

Он поцеловал меня в нос.

Позвонил домой:

- Привет, бабуля. Я сегодня ночью занимался сексом.

- Знаешь что, ты проклятый придурок, ты забыл позвонить мне со своими девками вчера!

- Извини, бабуля. Можно я не один приду?

- С кем это?

- Тебе он понравится, - и бросил трубку.

Бабушка, с шумом выдыхая едкий дым, указала на Мишку:

- Это ты с ним?

Немцов покраснел.

- Как его зовут?

- Бабуля, его зовут Немцов. Мой партнер по шахматам.

- Я сразу догадалась, что по шахматам, - сколько же яда в этом маленьком человечке!

- Бабуля, ты не матери для меня после этого. Ты мне злобна, - вспомнил старый советский фильм.

Мишка уже не смущается.

Он наливает нам по рюмке. Пока Мишка идет мочиться, я слышу его задумчивые слова:

- Вот одного не понимаю, как так получилось, что из тебя вырос такой уродливый гомосексуалист?

- Не говорите глупости и не будете оскорблять... Тебя я имел в виду, бабуля.

- Как так получилось?

- Видите ли, милая бабуля, оказалось вчера, что мне как и тебе нравятся мужчины. Он - первый. Может быть, и последний. А у тебя сколько было? Ты сама рассказывала, что весь Второй Белорусский фронт тебя заглядывался?

– Кстати, ко мне приставал командир полка, но я его отвергла.

– Ты еще скажи, что у нас в роду и беременных не было! А может… ты и с врагами… это да? Может быть, уже пора вернуться на историческую родину?

– Не нужно мне здесь об этом говорить. Блин, дожила до старости и не знала, что воспитываю педерастию!

– Но ты сама говорила мне, что девочки уже не целки с пеленок, поэтому я послушала твой совет. Ладно, давай пойдем в мою комнату, я хочу показать Немцову свой новый дебют.

– Просто не орите во время окончания партии.

– У тебя классная штука, – Мишка закрыл дверь и поцеловал меня.

– Самая интересная женщина в Центрально-Черноземном районе, – я раздевала Немцова. – Миша, я просто потрясена, я хочу тебя.

– Просто не начинай игру четырьмя конями, ладно?

Лежим и отдыхаем. Звонок. Тропарев:

– Митяй... я подумал, что... Я согласен, играем в Торре. Продержись ходов тридцать для вида.

– Ну как будто я маленький? Все будет сделано профессионально, никто и не подумает иначе.

Немцов озирается по потолку. Предлагаю слепую партию, отдаю ему белые фигуры.

Ферзевые пешки стоят друг напротив друга. На потолке появляется огромная шахматная доска со желто-зелеными клетками. Возможно, перед ним такая же.

– Да, Димон, мы не договорились насчет ставки.

– Если я выиграю, то сыграем еще раз… позже.

– А если проиграешь?

Я теряю положение.

– А чего бы ты хотел?

– Я бы хотел, чтобы завтра Тропарев не пришел к тебе на помощь. Димон, я очень хочу поехать с тобой в Варшаву. Представляешь? Только ты и я?

– Нет, Миша, на это я не соглашусь играть.

– В таком случае, если не выполните, придется уговорить, – звучат злобные низкие тони в его голосе.

– Понял!

Не могу сконцентрироваться, в моей голове крутится его глупое предложение. Конечно, я бы очень хотел быть с Мишкой в Варшаве, но Тропарев этого больше заслуживает, несмотря на его слабую подготовку. Нет, Тропарев будет на втором месте!

– Дима, почему молчишь? Конь f3, я говорю.

– Извини за задержку. Какой это ход?

– Восьмой.

– Миша, сдаюсь, позиция потеряна.

– Врешь! Что желание взять в рот приходит? Ну давайте приступайте к игре.

Игровой автомат готов к работе. Во рту неприятное и щетинистое ощущение. Помню, что нужно также использовать язык. У Миши это получалось так здорово!

– Блин, Димка, какое жжение! Давай минет для дружбы...

Через полчаса, тяжело дыша:

– Димочка, дорогой, возьми меня с собой. Я тебя люблю...

Притворяюсь спящим.

Под утро просыпаюсь от прикосновения. Лижет яички. Отрываясь:

– Димон, не предавай Тропарева, пожалуйста?

– Ты сам сможешь играть сегодня?

– Буду думать о тебе.

– Ага, сколько же наиграешься с такими мыслями.

Тому, кто рано встает, засчитывается фальстарт...

Утром бабка проходит мимо открытых дверей:

– Гомосексуалисты, вы скачки ночью устроили? Какое ипподромное говно нашли.

Тогда скажите, кто на ком ездил, чтобы я знала, на кого ставить?

– Бабка, исчезни, у нас последний тур сегодня. И вообще ложись спать и закрой свое рабочее ухо... А почему ставят на лошадей, а не на людей?

– Такие вы люди... Вы проститутки, а не люди... Не забудь про деньги за работу над желудком, проклятый ублюдок.

Мишка зевает широко, демонстрируя свои безграничные возможности.

Формальное приветствие с Тропарёвым. Исправляю свои черные фигуры. Начинаю, как и положено в Атаке Торре, с ферзевой пешки. Мгновенно отвечаю тем же ходом. Вместо коня на f6, как у Торре, я делаю другой ход. Замечаю удивленный взгляд. Подходит Мастер и видит перед собой ферзевый гамбит во всей красе. Уходит к столу Немцова. Гамбиты у Тропарёва – его слабое место.

Иду закурить. Шансы примерно равны, но Тропарёв выглядит озадаченным.

Только зажигаю зажигалку, Немцов появляется:

– Димон, у меня две лишних пешки. А у тебя?

– Я играю классический гамбит, а мы договаривались играть по правилам Торре.

Целует меня в щеку и спешит обменять лишние пешки на билет в Варшаву.

Митяй, дурак, сдашь партию! Тропарёв – твой друг. Вы уже восемь лет сидите рядом за шахматной доской. Это же так просто – пожертвовать пешку или даже фигуру! Шорт вон на прошлой неделе Тимману целого слона пропустил в выгодном Английском начале, и ничего страшного не случилось. А здесь гамбит, где возможно всё.

Черт, я перебрал с курением, голова кружится. Прохожу мимо стола Немцова. Они только что заканчивали рукопожатие. На доске торжествует Мишкина "сицилианка". Мастер отводит взгляд.

Компания во главе с Мишкиным и моими Мастерами перебирается к нашей доске с Тропарёвым. Пожертвую слона ради двух пешек. Еще двенадцать ходов... и у меня уже три проходные пешки! Тропарёв не может поверить своим глазам: все три располагаются на втором ряду, готовые превратиться в ферзей. Это уже не провал Варшавы, это полное поражение. Ставлю первого ферзя. Второго. Третьего. Висит мат в два хода – и моя бабушка сделает его. Но Тропарёв не сдается, не верит.

Говорю решительным голосом: "Шах и мат!" Тропарёв:

– Поздравляю, – сказал Мастер.

– Поздравляю, – повторил Мишкин Мастер.

– Поздравляю, – добавил Немцов.

Все вместе выкрикивали: «По-здра-вля-ем!»

На лице Немцова отразилась радость, а его значок мастера спорта на рубашке светился, когда я поднял над головой тяжелый кубок. Тропарёва не было видно. Вместо него диплом за третье место получил Мастер. Обязательное фотографирование призеров проходило без участия Тропарёва.

В Варшаву Мишка все чаще приходил в гостиницу поздно. Он проиграл пять партий подряд и не было никаких разговоров о сексе. Боже, как я хотел его!

В результате я занял одиннадцатое место, а Немцов поделил предпоследнее место. Я запомнил Мишку только на набережной Вислы, куда мы выбрались за два часа до отправления поезда. У меня были следы поцелуев на шее - не от меня. Если гей говорит, что он тебя любит, это не значит, что он любит только тебя. И действительно ли он любит?

Следующий подобный турнир состоится в сентябре в Будапеште. Мы поедем втроем из нашего города. Плюс наш... то есть... Олегов Мастер – я теперь играю за клуб Мишкина.

Перед отъездом я сказал:

– Бабушка, Немцов бросил меня.

– Я знаю. Ты будешь страдать два месяца. Он мне сразу не понравился, проклятый гомосексуалист.

– Бабушка, а давай я буду любить только тебя?

– Давай. Только не так шумно, как ночью с этим геем.

– Ты старая жадная баба!

– Приезжай со свежими деньгами, понял?

– Ты старая жадная стерва!

Мастер поселил меня в купе с Тропарёвым. Макаренко был неприятен! Мы молчали. Утром Тропарёв предложил:

– Сразимся в поддавки?

– Я не умею играть в поддавки.

– Я научу тебя.

Это была классная игра, что-то вроде шахмат, но в поддавки. Нужно было брать фигуры обязательно. Тот, у кого оставались фигуры, проигрывал. Последний ходит первым… Великие мастера, например Карпов, предпочитали белотом отдыхать, а мы - простые люди - играли в поддавки. Тропарёв был настоящим виртуозом – за двадцать ходов у него не осталось ни одной фигуры. Я злился. Он смеялся. Мы попробовали карты, но он видел мои карты со своих двух метров роста. Перекур.

В переходе Мастер спрашивает:

– Митяй, я не понимаю, ты делаешь вид или на самом деле ничего не знаешь?

– Наверное, не знаю. А о чем речь?

– Я говорю о том, друг мой, что Немцов всем раскрыл, что переспал с тобой за второе место.

Я остаюсь безмолвным:

– И Тропарёв?

– Он прежде всего.

Бросаю сигарету и ринусь в вагон. Мастер удерживает меня за шиворот:

– Если даже одного пальца тронешь, сразу же проси убежище в Венгрии!

– Обещаю, не трону.

Тропарёв:

– Ещё партию?

– Олег, могу задать вопрос?

Он сразу понимает какой:

– Ну?

– Это правда, что ты знаешь… что Немцов… что я?

– Да.

– Когда?

– Месяц назад, когда ты переехал к ним в клуб.

– И все знают об этом?

– Все знают.

Ну конечно, Тропарёв ни за что бы мне не сказал. Он у нас чересчур порядочный. В отличие от некоторых. Имею в виду себя, с Немцовым потом поговорим.

Но нужно ли? Мне что, ещё что-то не ясно? У гомосексуалистов задница шустрее мозгов. Немцов и так всё прекрасно понимает. Мне хорошо удается скрывать свои эмоции за доской.

Я в номере с Тропарёвым. Немцов в номере с Мастером. Мастер разумный – другого варианта вызвал бы кровопролитие.

Будапешт поражает своей красотой. Долго стоя на мосту, наслаждаюсь видом Парламента. Подо мной быстрый мутный русский Дунай. Нет, не полностью русский – светло-коричневого цвета. Если бы не бабка, прыгнул бы. Но... редкий спортсмен долетит до середины Дуная...

Первая настоящая возможность получить "международного мастера", нужно набрать десять с половиной очков. Турнир по швейцарской системе: лидеры играют только с лидерами. Жребий бросает меня против Немцова уже в первом туре. Мне не до шахмат – в голове такой беспорядок! Но справлюсь с этим в любом состоянии! У меня черные фигуры. Выбираю "Французскую" защиту. В автоматическом режиме играю вариант отравленной пешки. Да-да, именно его. Протокол судьи констатирует сдачу белых на тридцать восьмом ходу. Я его полностью контролировал, просто стер со доски!

Вот на что мне хватило сил. Я прочно закрепился в нижней части рейтинга. Немцов – еще ниже. У Тропарёва началась неудачная игра. Надо ли говорить, что я не стал играть с ним.

По вечерам мы гуляем с Тропарёвым по набережным. Долго стоим на мостах, разглядывая доски, которые видим только мы, в мутных водах Дуная. Я подсказываю ему открытия. Он простил меня. Немцов тусуется в гей-клубах и саунах. Любовь бессмертна, только партнеры меняются. И как я мог любить… то есть… желать его? С ним не то чтобы заниматься сексом, даже быть рядом было бы странно!

Последний турнир. У Тропарёва десять очков. Половина очка отделяет его от звания международного мастера. Я проигрываю свою партию польскому юноше со знанием IQ комнатной температуры и бросаюсь к доске Тропарёва как пуля. Он быстро выходит из гамбита, наложенного на него толстым венгром. Но потом… невероятно… задумывается на полчаса. Следующий ход – еще двадцать минут. Следующий – еще полчаса! Я с Мастером в курилке, не могу даже смотреть на это. И помочь мы не можем, давно потеряли позицию. Мастер уходит в ресторан за сигаретами. Я грызу губы и уставлюсь в окно: «Тропарёв… дорогой… продержись… Ты же можешь... я знаю… можешь… пожалуйста...»

Мастер. В его глазах слезы:

– Митяй, всё! Мадьяр его уничтожил!

– Полностью?

– Нет, но наш флаг уже развешен, осталось только девять ходов и мадьяр имеет преимущество.

Тот, кто играл "на флажке", поймет. Остается очень мало времени и ходов. Как только минутная стрелка касается твоего флажка, ты уже не контролируешь себя. Ты принадлежишь Ей. Упакованная Золушка превращается в грязную рвань: делая ход, ты автоматически смотришь, насколько Она успела поднять красный флаг на твоей стороне часов. По спине пробегает холодок, руки перестают слушаться, а стрелка поднимает красный индикатор все выше и выше. Там он уже горизонтально расположен. Кажется, даже слышишь, как она скребется по флажку. Противник в таких случаях старается играть максимально быстро, чтобы не давать тебе ни секунды на размышление. Даже у меня, опытного игрока в блице, есть страх перед этим.

Еще немного времени, и все рухнет: флажок, партия, международный эксперт. Вокруг царит погребальная тишина. Тропарёв делает следующий ход, его рука трясется, словно у старой женщины перед важным событием, аккуратно и быстро нажимает на кнопку. Флажок остается на месте. Расстроенный противник задумывается над своим следующим ходом, судья записывает позицию, Тропарёв откидывается на спинку стула. Оказывается, что все это время мастер держал мою руку сжатой. Только сейчас мы оба замечаем это.

Позвольте только кому-то сказать мне после этого, что шахматы не являются видом спорта!

Тропарёв встает и немного задевает стол. Флажок падает. Оставалось полсекунды или даже меньше.

Сбежав Немцова больше нет. Идем в наш номер посмотреть, что Тропарёв успел сделать с флажком. Он сам удивлен: "Вы случайно не перепутали? Это моя партия?"

Это была партия Тропарёва. С ферзем, двумя конями и ладьей против ферзя, коня, слона и двух ладей противника. Лишняя башня, черт побери! Уважающие себя сдаются без раздумий.

Отодвигаем шахматную доску до вечера, беру Тропарёва под мышки и веду его гулять по городу.

- Тропарёв, а что, зайдем в турецкие бани? Недалеко отсюда есть одни, Немцов вчера хвалил.

- А они не для "специфической" аудитории... то есть... для геев?

- Зато турецкие. Не переживай, я не оскорблю тебя.

Мы приходим в "Геллерте", самую известную "гей" сауну страны. Люди интересно рассматривают наши новые лица. Или точнее сказать – наши новые кости. А нам все равно – мы рады, счастливы и талантливы! Мы погружаемся в бассейн.

Из парилки выходит довольное лицо Немцова:

- Вот это да! Какая неожиданность, жених и невеста!

Я крепко держу Тропарёва: "Тропарёв, он получит свое, потерпи. Для каждого гея найдется свой проктолог". И Немцову: "Уйди, а то мы не можем ручаться за себя".

– Ох, думаю я, мои дорогие девушки, мои ладьи. Юдит и Жужа Полгар, сестры-близнецы – такие недавние знакомые. Мне так нужно быть здесь с вами... Вокруг столько мужчин, а времени так мало!

Оживают разбросанные фигуры шахматных игроков при услышании знакомых имён. Тропарёв говорит:

– Еще больно тебе будет.

Немцов уходит за ширму у выхода. Тропарёв говорит:

– Ненавижу этого парня!

– Ничего, Тропарёв, на его улице скоро будут похороны...

Я задыхаюсь от хлорки:

– Тропарёв, посмотри на себя. Просто Жужа! Высокая как два метра Жужа!

Тропарёв меня заставляет задыхаться. Глотка наполняется хлоркой - я продолжаю смеяться в воде.

– Итак, кто из нас Жужа? – Тропарёв рад своей победе.

– Стой! Давай уходим отсюда! Быстро!

– Что случилось? – Тропарёв сбит с толку, моргая своими длинными ресницами. – Извини, я же шутил.

– Тихо! Кажется, я нашел выход!

Мы бежим в гостиницу, отталкивая сумасшедших от женского веселья мадьяров. Те, что были в "Геллерте", прячутся по углам, когда мы выбегаем из бассейна и кричим непонятные русские слова.

– Я так и думал! Вот, посмотри. Мадьяр определенно поставил ферзя на е5. Твоя лошадь под угрозой, но это не страшно. Он активирует ладью, ты сдаешь ему коня и сам идешь сюда, понятно?

– Вечный шах?

– Да, Тропарёв! – кричу и обвисаю на шее жирафа.

Подбегает Мастер. Бедняга подумал, что мы делаем из Немцова Зою Космодемьянскую. Не найдя Немцова, он находит нас объятьями.

– Простите.

Тропарёв говорит:

– Да нет, Мастер, это не то! Митяй нашел ничью!

Показываю. Мастер с трепетом в голосе:

– Запомните, ребята, на этой земле есть что-то более важное, чем все эти шахматные фигуры.

Фигуры снимаются со шахматной доски:

– Поставьте друг за друга.

Плачет. Тропарёв тоже. Я моргаю часто – очень часто.

Похоже, что противозачаточный мадьяр даже не проводил анализ и полагался на то, что Тропарёв сдастся без достижения конечного результата. Олежка ничего не забыл (этим мы с Мастером были особенно обеспокоены). Мадьяр сидел, уставший, когда Тропарёв вызвал судью и просил зафиксировать трехкратное повторение ходов.

Я не знаю, кто из нас был самым счастливым, когда у Тропарёва вручали сертификат международного мастера. Но могу точно сказать, кто грыз ногти от зависти.

Обратный путь. Поддавки с Тропарёвым.

– Митяй, а давай заключим взаимовыгодное соглашение? Я научу тебя быть непобедимым в поддавках, а ты поможешь мне усовершенствовать свои дебютные ходы?

– Согласен, а то ты так всю жизнь будешь терять время, ища ферзя. А ещё… ещё я займусь твоей физической подготовкой, ты будешь висеть на турнике по два часа каждый день, понял, червячок?

Легкий шлепок.

– Ну, малыш, сейчас получишь от меня!

Часом позже самый большой недостаток – девственность – был устранен благодаря Тропарёву…

Я оставил активные шахматы и поступил в институт физической культуры на «пед». Каждое утро будильник звонит в шесть. Кто рано встает, тому Тропарёв помогает… Для приведения моего тела в форму и вертикальное положение каланчи требуется всего десять минут. Затем пять круговая пробежка. После этого – тренировка на турнике с гирями. У меня теперь такая же физическая форма как у Тропарёва. Ну не совсем такая же, но уже не такая слабая как раньше. Затем бабушка: «Поручите позолотить ручку, а то вечером вместо ужина будете сосать свои пальцы». Затем я иду в институт, а Тропарёв проводит восемь часов теории. По моей разработанной программе. Прихожу – проверяю. Жизнь прекрасна, независимо от положения, в котором она находится…

Совместная организация хозяйства завершается, когда мы отправляемся с Тропарёвым на турнир. Возможно, это единственный случай в мировой практике шахмат, когда тренер является моложе своего ученика. В обществе людей он называет меня только Мастером. И неудивительно - дома я продолжаю одерживать победы над ним. Особенно в партиях с ограниченным временем.

Бабушка снова задыхается от "беломориной" и заставляет нас присесть на тротуар, подтягивает свои полные щеки руками и запевает свою извечную песню: "Во-о-от, через три недели вы вернетесь, а я буду здесь лежать, слабая и плохо пахнущая". Но на этот раз она произносит другое:

– Во-о-от, вы нашли друг друга и больше не нуждаетесь в моей помощи, старая ханжа...

Я встаю, бросаю свой спортивный рюкзак на плечи Тропарёва и начинаю возмущаться:

– Ну что за чепуха, как это мы не нуждаемся?! А кто будет нас подкалывать, позвольте спросить? Ведь ты, старая ворчунья, получила аванс на три года вперед!

Тропарёв также встает, бросает свой спортивный рюкзак на свободное плечо и делает вывод:

– Успокойся, старая хамка.