Будни Промакашки

Вот ебёт Промакашку один мужик с работы. Как обычно ебёт – просит отсосать, Промакашке лень, да и не нравится мужик ей, сосать ему отказывается, хотя в принципе соснуть какого-нибудь члена она не прочь. Мужик явно разочаровался. Тут ещё она, испытывая брезгливость к этому типу, потребовала в темноте все дела делать. И отказалась даже и раздеваться – так только, трусики приспустила, да платье задрала. Лежит на спине на кровати, презрительно любуется как её мужик с недовольной мордой пытается в неё свой худосочный членик вставить и ворчит, что она не хочет раком вставать перед ним.

Потёрся мужик в ней члеником — обоим от этого ни толку, ни удовольствия.

— Ах ты, дурак, — молвит Промакашка, — Не можешь даму толком обработать. Зря я с тобой связалась. Как я жалею об этом.

— Это ты виновата, Промакашка! – сгрубил в ответ мужик и сразу осёкся, потому что Промакашка очень не любила, когда её зовут Промакашкой! Об этом в их учреждении все знали.

Такая ошибка могла плохо кончиться – Ира могла запросто отказать мужику от своей писечки.

Не то, чтобы писечка её так уж была какой-то особенной, нет. Не бывает никаких особенных женских писечек, все они одинаковы, просто у некоторых дам побольше, у других поменьше. Просто Промакашка была женщиной доступной, давала многим и охотно давала, несмотря на наличие мужа, которого она, однако, любила и ценила. А зачем тогда она давала другим мужикам, она и сама не знала. И ведь было известно, что секс с мужем её вполне устраивал!

Так вот, Промакашка была дамой лёгкой и мужиков долго уговаривать себя не заставляла, но за это требовала, чтобы мужики ей подчинялись во всём, а особенно в том, чтобы никогда не называть её Промакашкой.

Это было, как говаривал один ловкий преступник, хуже, чем преступление, это была ошибка! И наказание за эту ошибку было ожидаемым. Промакашка брезгливо скинула с себя мужика, и стала молча и зло натягивать на себя спущенные было трусики. Уговоры остановиться её не останавливали, такого оскорбления как называние её по её всем известному прозвищу, она от своего мужчины снести не могла.

— Никогда не прощу! – ожесточённо выговаривала она мужику, — Мог ведь, кажется, воздержаться. Ведь даю я тебе, чего же ещё, мог ведь хотя бы из благодарности не называть меня так.

— Ладно, брось … — мужик решительно схватил её за плечо, — Чего поднялась из-за пустяка!

Промакашка попыталась вырваться, но мужика вдруг понесло. Он легко бросил её обратно на постель попкой кверху и так же легко прижал её тельце к кровати, наложив свою руку ей на спину. Другой рукой содрал с неё трусы.

— Ах, ты, курва! – выругался мужик, — Давать мне не хочешь, потаскуха? Так вот тебе!

Он легко и с удовольствием стал хлестать Промакашку по её прелестной белой попке. Хлесь! Хлесь! Хлесь!

Нахлеставшись вволю, он отпустил женщину.

Испуганная Промакашка перенесла экзекуцию молча. Так же молча она молниеносно оделась и выскочила из квартиры. Она почти бежала по улице, а её попка всё горела от наказания.