Дом Борджиа (главы 1-15)

МАРКУС ВАН ХЕЛЛЕР

ДОМ БОРДЖИА

ГРИНЛИФ КЛАССИК, САН-ДИЕГО, США

Вступление

Удивительная история римской семьи Борджиа в эпоху Возрождения интересует нас прежде всего как исследование темных сторон человеческой жизни. Ее связывали с самыми различными грехами: святотатством, кровосмешением, убийствами. Многие из этих обвинений, вероятно, были придуманы политическими противниками этого могущественного клана. Однако, как говорится, нет дыма без огня...

Кто же такие Борджиа? Из этой семьи мы знаем троих:

Родриго, который стал папой Александром VI; его двое незаконнорожденных детей - Чезаре и Лукреция (ведь руководители католической церкви обязуются к неприкосновенности брака). Однако путь этого рода к славе начался еще раньше - в 1455 году, когда один из Борджиа, епископ Алонсо из Валенсии, стал папой римским. Он был уже пожилым человеком и спустя три года умер, но успел назначить своего 25-летнего подмастерья Родриго кардиналом. Позднее сам Родриго стал папой и вошел в историю как самый коррумпированный и развратный из всех Борджиа.

Молодой Родриго, приехав в Рим, оказался энергичным, амбициозным, жестоким и честолюбивым человеком, который благодаря своим интригам стал богатым и влиятельным кардиналом. Его успеху помогло также присутствие множества его возлюбленных - кардинал пользовался большой популярностью у женщин. Папы приходили и уходили, а кардинал Борджиа становился все сильнее, богаче и похотливее. Он не забывал также о своих незаконнорожденных детях, особенно о детях от своей возлюбленной Джованны деи Каттани. У Родриго было с ней четверо признанных детей: Джованни, Чезаре, Лукреция и Джифредо. Старший родился в 1474 году и стал герцогом Гандийским. Второй, появившийся на свет в 1476 году, был любимцем кардинала и через несколько лет получил должность казначея Картахенского собора. В 1480 году появилась на свет золотоволосая девочка Лукреция, которая позднее приобрела плохую репутацию, возможно, несправедливо. Два года спустя родился Джифредо.

В 1492 году скончался папа Иннокентий VIII. Его место занял Родриго Борджиа, который принял имя Александра VI и стал самым старшим кардиналом в возрасте 61 года. Началась нечестная эпоха в истории римского престола. Но был ли он на самом деле таким отвратительным? Угнетателем своей собственной дочери, грешником ужасными нравами, развратником и убийцей? Если это правда, то он очень хорошо таял свои следы. Одно безусловно верно: отец Родриго гордился тем, что имел детей от многочисленных возлюбленных. Это может быть естественным, если бы человеком не был католический священник, кардинал и наконец папа римский. В то время это не было редкостью: почти невозможно найти герцога, графа, барона или церковного деятеля, который не имел любовниц и потомства от них. Однако его отличала только количество сделанных прегрешений, а не их качество, в чем он отличался от своих современников.

Что касается детей Родриго Борджиа, то здесь его безнравственность превышала все пределы. Его любимый сын Чезаре стал известен во всей Европе благодаря своим сексуальным оргиям, грабежам и террору против неугодных ему людей. Вне зависимости от всех церковных традиций, он стал кардиналом уже в юном возрасте, что только усилило его похотливые и кровавые инстинкты. Он возненавидел своего старшего брата Джованни за то, что у него было больше земельных владений. В 1497 году герцог Гандийский исчез, а его безголовое тело нашли в реке Тибр. Судьи полагали, что убийцей был Чезаре, который ревновал брата к сестре. Чезаре стал самым могущественным и ненавистным человеком в Риме. Когда ему требовались деньги, Чезаре просто шантажировал какого-нибудь кардинала или аристократа, используя имя своего отца. По всей Италии он оставлял следы кровопролития.

Что касается Лукреции, то в качестве самого страшного греха ей приписывают кровосмесительные связи с отцом и братьями. Эти обвинения, разумеется, не могут быть подтверждены фактами. Бесспорно одно! отец использовал ее тело для расширения своей власти и влияния. Когда Лукреции едва исполнилось одиннадцать лет, он обручил ее с испанским дворянином, но вскоре нашел дочери более выгодного жениха. В 1493 году мужем Лукреции стал богатый аристократ – итальянец. Через несколько лет его место занял герцог, который вскоре был убит человеком, нанятым Чезаре (по слухам, последний не мог смириться с тем, что его сестра делит брачное ложе с другим).

В 1503 году папа Александр VI умер. А ненавистный Чезаре вскоре был брошен в тюрьму, откуда бежал, но в 1507 году был убит. Лукреция же счастливо жила со своим новым мужем – герцогом Феррарским, занимаясь музыкой и поэзией. При ее дворе творили знаменитый поэт Ариосто и художник Тициан. Лукреция остается загадкой семейства Борджиа. Мы никогда не узнаем, действительно ли она была коварным организатором убийства неугодных людей, оставаясь при этом блестящей и одаренной женщиной. Умерла она в 1519 году – последней из скандально известного дома Борджиа.

Предлагаемый вниманию читателя роман американского писателя Маркуса ван Хеллера – художественный вымысел автора, основанный на подлинных исторических событиях. Написанный в живой, захватывающей манере, он, несомненно, читается с интересом, хотя подчас слишком откровенные описания эротических похождений его героев могут кое – кого шокировать. Как бы то ни было, это произведение представляет нам эпоху Возрождения далеко не в лучших ее проявлениях.

О. А. Тихонов,

Глава 1

Когда Лукреции было всего n лет, кардинал Родриго временами едва сдерживал свое притяжение к этому очаровательному существу. А сейчас, когда девочке исполнилось одиннадцать, он видел в ней уже молодую женщину с привлекательной фигурой и стройными округлостями, напоминающими пушечные ядра.

Конечно же, Родриго осознавал, что его пылающие чувства омрачают его разум. Его дочь, выращенная в глубокой религиозной вере, навряд ли имеет хоть какое-то представление о похотливых лабиринтах мужской страсти.

Тем не менее вокруг нее ощущалась тонкая эротическая атмосфера, которую он не мог объяснить ни своим воображением, ни ее юным возрастом...

Кардинал сидел на бревне во дворе своего дома около Собора Святого Петра, а рядом Лукреция играла со своим братом. Чезаре толкал качели, а она, сидя на доске, как на качелях, требовала от него более сильного размаха.

На лице кардинала Родриго была заметна отцовская улыбка, и любой случайный наблюдатель был бы тронут при виде этого самого занятого и влиятельного кардинала в Риме, отдыхающего со своими детьми.

Но сейчас глаза кардинала видели только раздвинутые ножки дочери и подсвеченные солнцем груди. Они высовывались из тесной блузки и словно манили его взгляд. Он заметил, что она не надела нижнее белье.

– Выше, выше! – кричала Лукреция брату. Даже ее голос звучал женственно – ласковый, приятный и теплый.

Девочка двигалась задом, заставляя качели подниматься все выше и выше. Эти движения возбуждали кардинала. Он видел прекрасные бедра до самого интимного пятнышка. О, эти бедра! Внезапно он почувствовал ее взгляд – ее глаза с немного опущенными ресницами и лукавой улыбкой смотрели на него. Он вздрогнул. Эта маленькая шалунья!

– Лукреция, милая, – сказал он. – Ты не надела нижнего белья?

– Нет, папа. Сегодня так тепло.

– Не в этом дело. Просто неприлично быть голой под тонкой одеждой. Она не может скрыть твое тело.

Ему нравилась такая беседа, с одной стороны, она была отцовской, ведь он, в конце концов, наставлял свою маленькую девочку для ее же блага; с другой – возбуждающей, как всякая беседа с желанной, нетронутой еще женщиной.

– Я думала, это не имеет значения, – капризно сказала Лукреция. – Меня же никто не видит, кроме тебя и Чезаре.

– Родительство и отцовство, моя милая, не превращают мужчин в мраморные статуи.

Господи, да в ней пробудился уже инстинкт женщины, которой не нужен опыт, чтобы знать об эффекте яблока искушения. Родриго взглянул на Чезаре. Сын был старше сестры на два года и так же красив, как она. Мальчик, повидимому, не понимал всего смысла разговора и стремился лишь раскачать Лукрецию сильнее.

– Во дворце Орсини ты всегда должна носить нижнее белье, – сказал кардинал. – Неприлично будет, если учителя станут ухажерами и начнут, глядя на тебя, путать греческий язык с французским.

– Чезаре, я хочу спуститься, – сказала Лукреция. Тот неохотно остановил качели и осторожно опустил сестру на землю. Она посмотрела ему в лицо и широко улыбнулась. Он тоже, ответил улыбкой. Отец почувствовал в ней желание. Чезаре был уже высокий и крепкий подросток. У него, наверное, возникает половое влечение, но не к своей сестре. Жаль, подумал кардинал. Этой ведьмочке брат нравился, хотя виделись они редко из – за его учебы в Перудже. А почему бы не раскрыть глаза Чезаре на сей маленький фрукт, каким является его сестра? Она, конечно, сделает остальное без всякой подсказки. Это верный путь и для его страсти.

– Не желаете ли искупаться в пруду? – предложил кардинал. – Снять одежду и дать солнцу наполнить вас добром?

Лукреция посмотрела на своего брата, тот с недоумением – на отца.

– О, не волнуйтесь, – мягко сказал кардинал, – кусты защитят вас.

Чезаре выглядел растерянным, и сестра схватила его за руки.

– Бедный Чезаре, он пугается. Почему ты так стесняешься, братик?

Интересно было бы узнать, что она задумала, подумал кардинал. А вслух сказал:

– Пощекоти ее, Чезаре, когда на ней не будет ничего, а потом толкни в воду.

Мальчишка все еще испытывал замешательство, но не хотел этого показывать.

– Я заставлю ее умолять о пощаде!

– Смотри только, как она может заставить тебя умолять о пощаде! – пробормотал кардинал скорее самому себе, чем сыну. – Ну идите же уже! – приказал он. – Мне нужно работать.

Дети побежали к пруду. Лукреция, подшучивая над братом озорным смехом, с подрагивающими под рубашкой ягодицами оглядывалась.

Подождав несколько минут, кардинал последовал за ними. Раздвинув кусты, он увидел, что Чезаре уже окунулся в воду, а Лукреция стоит на мраморной площадке и беззастенчиво снимает рубашку через голову.

Глаза Родриго чуть не выпали из орбит – перед ним открылось такое изумительное зрелище. Тело дочери было создано гениальным художником: стройная линия талии плавно перетекала в бедра, которые были похожи на грудь в своей округлости и полноте. Солнце, окрашивая золотистые волосы в серебристый оттенок, делало ее розовую кожу почти прозрачной. На этом фоне большие красные соски и темный треугольник Венеры выглядели очень соблазнительно.

Лукреция пошла вдоль берега, обращая лицо к солнцу и протягивая руки к нему, словно к возлюбленному. Ее упругие ягодицы нежно трогались друг о друга, а длинные и стройные ноги напрягались и расслаблялись с каждым шагом.

Глаза Родриго пожирали ее роскошное тело, ее движения, игру нежных мышц. Она как бы предлагала себя Чезаре, она заводила его, как шлюха, и отец был изумлен. Эта маленькая самка действительно дрожит от желания, глубокого и страстного.

Чезаре тоже наблюдал за каждым еедвижением. Собственная нагота внезапно заставила его осознать наготу этой маленькой соблазнительницы – как женщины, а не как сестры. Он стоял на краю пруда, вода которого была такой чистой, что даже на середине сестра могла бы его видеть, как сейчас он видел ее.

Лукреция повернулась к Чезаре.

– Как приятно быть без одежды, – сказала она. – Я чувствую себя нимфой.

– Давай быстрее, – севшим от волнения голосом ответил Чезаре.

– Почему ты сердишься? – капризно спросила Лукреция.

Быстрым движением окунув ногу, она брызнула водой прямо в глаза брату – Чезаре вскрикнул и отскочил подальше. Эта внезапная атака лишила его чувства стыда.

– Я тебе задам за это! – рассердился он.

Ты в любом случае ей задашь, подумал кардинал. Он завидовал сыну, который видел самую сокровенную часть тела, когда сестра вытянула ногу, чтобы забрызгать его.

– Я тебя не боюсь! – с лукавым смехом Лукреция нырнула в глубину. Чезаре тоже исчез под водой, но девушка появилась на поверхности, ловко увернувшись от брата. Тут же вынырнул и Чезаре, взбешенный тем, что его провели.

– Я тебя отхлещу, как папа сказал, – пригрозил он сестре.

Дразнясь, Лукреция повернулась к нему спиной и изо всех сил поплыла к берегу. Она ухватилась за край мраморной площадки и вскарабкалась на нее. Чезаре тоже достиг берега и схватил сестру за ногу, но получил сильный толчок в плечо. Она же вскочила на ноги и побежала. Отец похотливо следил за дочерью. Она с хохотом бежала вокруг пруда, игриво оглядываясь на Чезаре. Лукреция была уже напротив того места, где прятался отец, когда ее догнал Чезаре. Она увернулась в сторону, на траву, но было уже поздно: брат мускулистыми руками обхватил её за шею и грудь, и она могла лишь беспомощно пинаться и хохотать. Азартная схватка между молодыми телами – его, жилистым, мускулистым, и ее – зрелым, сладострастным – происходила в двух метрах от затаившегося кардинала.

– Теперь я тебя накажу, – заявил Чезаре, оттолкнув сестру к земле.

– О, Чезаре, как грубо и жестоко, – с улыбкой воскликнула Лукреция.

Забыв обо всем на свете, падре Родриго наблюдал за борьбой на траве. Чезаре прижал ногами сестру к земле и громко ударил её по заднице.

Кардинал видел, как Лукреция дернулась и вскрикнула, на её белых ягодицах появился след от удара. Ещё один! Лукреция извивалась и противилась, пока не освободила свою ногу.

Сильными руками Чезаре опять прижал её к земле и несколько раз ударил по заднице.

– О, Чезаре! – вскрикнула девушка.

Он остановился, решив, что поступает слишком жестоко. Лукреция лежала без движения лицом в траву. Чезаре лег рядом.

– Я причинил тебе боль?

Лукреция перевернулась на спину и с улыбкой прокралась под его власть.

– Нет, мне совсем не больно.

– Не дразни меня, а то я ещё тебе нанесу, предупредил изумленный Чезаре.

Лукреция, едва сдерживая трепет, обняла брата за плечи.

– Чезаре, больше не бей меня, хорошо? Из-за этого я чувствую себя странно.

Он посмотрел на сестру. Её близость внезапно стала невыносимым испытанием. Он знал о том, что происходит между мужчиной и женщиной, но никогда не задумывался об этом серьезно. Ведь это было тело его сестры – обнаженное и вызывающее скрытые эмоции. Она вдруг обхватила рукой его шею и поцеловала в губы.

– Боже, – пробормотал кардинал, – какое великое чудо! Одиннадцать лет – и все инстинкты женщины уже проснулись! Чезаре, считай своего отца серьезным соперником.

В паху у него стало горячо, как в печи, а в голове мелькали образы один другого похотливее.

Чезаре ответил на поцелуй, едва понимая происходящее. Просто от прикосновений сестры, ее губ, грудей, голых бедер он чувствовал, что сходит с ума от желания.

Лукреция оторвала губы и посмотрела на брата таким взглядом, которого он раньше не замечал.

"Влезай в нее, Чезаре, не тяни, – мысленно призывал его отец. – Маленькая сучка хочет тебя так сильно, что если ты не поддашься ей, она вцепится в тебя зубами. " Он видел, как Лукреция играет своими бедрами под напрягшимся телом Чезаре, и страстно желал оказаться на ней, готовый отдать за это жизнь.

– О, Чезаре! – нежно повторяла юная соблазнительница. Ее руки конвульсивно сжимали тело брата, скользили по плечам. Глаза Лукреции были закрыты. Кардина видел, как ее груди вздымались под грудью Чезаре, ее бедра омывали его бедра.

– Чезаре, милый, ты знаешь, как делать это? – спросила она, задыхаясь в сладкой истоме. – Ты читал об этом в книгах? – Да, да!

– Давай сделаем это, Чезаре, милый. Я чувствую, что это надо сделать сейчас.

Руки Лукреции, наконец, добрались до твердых ягодиц Чезаре. Она ощущала тяжелый жар на своих бедрах и так отчаянно хотела, чтобы он сделал с ней это. Она прижалась к брату лицом и куснула в шею. Он вскрикнул и еще сильнее прижался к ней бедрами.

Кардиналу невыносимо было видеть неумелое барахтанье сына. Может быть, подумал падре, мне выйти и показать ему, что надо делать? Если он не пронзит ее и не взорвет, как надо, она может превратиться в мужененавистницу. Старец обхватил свое отяжелевшее копье и едва усмирил его, неотрывно следя за руками Лукреции. Какие руки! Они нежно двигались, как будто привыкли к частым ласкам, по спине и ягодицам Чезаре. Ей явно нравилось ощущать его кожу. Эта девочка в любой момент достигнет оргазма, думал кардинал.

Он видел, как Чезаре быстро, но не точно приблизился к ее промежности. Сначала он сделал это слишком низко, словно хотел только легким прикосновением исследовать ее тайну. Но Лукреция, с закрытыми глазами и широко открытым ртом, ловко погрузилась между его ног и оказалась в нужном месте. Чезаре неуверенно продолжал двигаться внутри нее. В порыве страсти Лукреция раздвинула свои ноги.

– Вот так, да! О, Чезаре! – прошептала она и судорожными движениями сводила свое тело к его.

Чезаре неуклюже впивался своим телом между ее бедер. Лукреция издавала неясные звуки и кусала его плечи так сильно, что кардинал заметил следы на загорелой коже своего сына.

Глаза Родриго блестели от удовольствия. Учись-учись! Но ты не познаешь настоящего счастья, пока твой отец не разрушит тебя своим великолепным плотским сокрушением.

Тело Лукреции трепетало от наслаждения. Толчки Чезаре становились все более гладкими и сильными, но кардинал заметил, что сын еще не полностью вошел в нее и, вероятно, не сможет до конца, пока не достигнет оргазма. В порыве страсти Лукреция приподняла колени и бедра, и кардинал заметил отсутствие крови. Чезаре просто раздвинет ее так широко, что когда он сам доберется до нее, шок для девушки будет меньше.

Солнце ярко освещало зеленую траву и два объятых экстазом тела. Замечательный пейзаж соблазна брата и сестры, а отца наблюдающего за ними из-за кустов, подумал кардинал со злорадной усмешкой.

Полные ягодицы Лукреции были прижаты к земле бедрами Чезаре. Она тяжело дышала; вероятно, оргазм был уже близок.

– О, Чезаре, Чезаре, о – о – о – о! – Лукреция вдруг изогнулась так сильно, что почти оторвала брата от земли, ее ягодицы судорожно сжались. Она сделала несколько конвульсивных движений и затихла.

Чезаре остановился, потеряв ритм. Лукреция снова обняла брата за шею, хотя уже без прежней страсти, и прошептала, на этот раз утомленно:

– Чезаре, милый Чезаре!

Казалось, юному любовнику только этого и надо было. Его дыхание участилось, он сжал руками ее тело и, наконец, из него вырвалось:

– Лукреция, Лукреция, а – а – а – а!

Он конвульсивно дернулся, потерял контроль над своими движениями и в изнеможении упал на траву. Лукреция гладила его лицо и плечи, подрагивающие бедра.

– Чезаре, милый, ты сердишься, ты жалеешь, что мы сделали это?

Он не ответил. Сестра обвила его руками и поцеловала в лоб.

– Чезаре, не жалей об этом... Все было так чудесно! Он поднял голову и улыбнулся.

– Вот так лучше, – нежно сказала Лукреция. – Тебе же было хорошо? Мы еще раз сделаем это, прежде чем ты уедешь, не так ли, Чезаре?

Он кивнул, поднялся на ноги, помог ей встать, и оба побежали к пруду.

Кардинал вдруг осознал, что весь вспотел от страсти. Неплохое начало, подумал он. Но им еще многому надо поучиться.

Глава 2

Любовница кардинала Родриго, прелестная Ванноза Каттани спала в своей комнате, выздоравливая от нелепой летней простуды. Кардинал вошел к ней без стука и присел на край кровати. Хотя молодость женщины уже поблекла, она все еще была красива, а в постели просто великолепна. Но Родриго страстно желал свежего тела, новых слов и ощущений. Сейчас он пылал страстью к дочери своей Любовницы. Он наклонился над Ваннозой и поцеловал ее в лоб. Та проснулась и сонно улыбнулась своему покровителю.

– Сегодня вечером я покину тебя, – сказал священник. – Отдохни немного. Нужно что-нибудь?

– Ничего не нужно, Родриго. Чем занимался?

– Занимался детьми.

– Они прекрасные. Мне бы очень хотелось, чтобы они называли меня мамой.

– Это невозможно, дорогая, – возразил кардинал. – Если бы хозяин святого престола услышал это, он потерпел бы неудачу. Подумай о позоре для церкви.

– Ах, Родриго, церковь так лицемерит. Ты - моя церковь.

– Тише, не говори этого никогда. А теперь спокойной ночи, любовь моя. Я пойду почитаю в библиотеке или прогуляюсь.

– Надеюсь, утром мне станет лучше, – сказала она.

– Сладких снов.

Разумеется, кардинала не интересовали ни библиотека, ни вечерняя прогулка. Его юная дочурка все время крутилась в его голове. Сначала он заглянул в комнату Чезаре. Там светились яркие свечи, а сам мальчик лежал на кровати и тупо смотрел в потолок.

– Слишком много думаешь, сынок. Лучше поспи. Нас ждет охота на рассвете.

– Да, папа, я только об этом и думал.

Лжец, подумал кардинал. Ты уже забыл о ней совсем. Твои мысли были только о нежных грудях своей сестры, ты все еще заражен Первым грехопадением. Он поцеловал Чезаре в лоб, задул свечи и вышел из комнаты.

Комната Лукреции находилась в конце коридора. Родриго не мог успокоиться, его сердце билось так быстро. Невольное трепетание возбуждало его предвкушение удовольствия. Старик еще не знал, как он достигнет этого, но он был уверен, что это произойдет сегодня ночью. Осторожно открыв дверь, он увидел горящие свечи в комнате Лукреции, но кровать была пуста. Лукреция сидела на стуле у окна, одетая в тонкую ночную рубашку. Его появление заставило ее вздрогнуть.

– О, папа, я не слышала, как ты вошел.

– Почему ты не спишь? Мешают звезды?

– Такая прелестная ночь, папа, птицы сошли с ума, поют, не умолкая. Посмотри, как загадочны деревья в темноте.

Они стояли рядом возле распахнутого окна. Волнение кардинала усилилось. Боже, да он робеет, как мальчишка. Собравшись с духом, он обнял дочь, девочка прижалась к отцу. Интересно, что она чувствует после близости с братом? Если до сегодняшнего дня она вела себя все более женственно по отношению к отцу, то сейчас, возможно, ее новый опыт отрежет путь всему и всем, кроме Чезаре.

– Ты приятно провела день? – ему удалось сохранить спокойствие в голосе.

– Очень! У меня был чудесный день, папа.

– Чезаре хорошо вел себя с тобой? Она внимательно посмотрела на отца, стараясь разгадать смысл этого странного вопроса.

– Он всегда относится ко мне хорошо, папа. Иногда я думаю, он бы умер ради меня.

– Очень романтичная идея, милочка. А ты бы умерла за него?

– Возможно, папа. Он просто прелесть.

– Ничего, дорогая, со временем ты научишься восхищаться не только своим братом.

– Но, папа, я тебя люблю не меньше, чем Чезаре, – она в безотчетном порыве сжала руки отца и поцеловала его в щеку.

– Мышонок, ты иногда мне кажешься такой взрослой!

– А я часто чувствую себя намного старше, чем Чезаре. Святой отец рассмеялся.

– Ладно, пора спать. Давай я отнесу тебя в кровать. С этими словами он подхватил ее за бедра и вдруг как бы случайно коснулся интимного места.

– О, папа! – вскрикнула Лукреция. А потом добавила, залившись румянцем:

– Я думала, ты меня уронишь.

– Упустить тебя? – он шутливо расширил глаза. – Разве я могу потерять свою прекрасную дочь?

Родриго продолжал нежно гладить девочку, с каждым движением его рука становилась все более решительной. Девочка откинула голову назад, на ее лице появилась улыбка. Тебе это нравится, я возбудил тебя, подумал он. Еще немного, и ты будешь со мной, красавица.

– Раз – два, раз – два! – весело воскликнул отец-священник, кружась вокруг и поднимая и опуская свое драгоценное бремя. Внезапно его рука ощутила влагу и стала скользить легче. Наступил момент, когда больше не нужно было притворяться. Впрочем, он хотел увидеть реакцию своей дочери. Положив ее на кровать, он выпрямился и показал всем видом, что уходит.

– Поцелуй меня перед сном, папа, – прошептала Лукреция дрожащим голосом.

Как только он наклонился над ее прекрасным лицом, девочка обняла его за шею и притянула к себе. Родриго поцеловал ее в губы, и это был уже не тот поцелуй отца и дочери, что раньше. Он притворился, будто потерял равновесие, и упал на постель рядом с ней. Лукреция еще раз поцеловала отца и громко засмеялась.

– Ты маленькая шалунья, – сказал он с легким укоризной.

– Почему шалунья, папа?

– Я видел то, что вы делали с Чезаре сегодня у пруда, – ответил он. – Если бы я был другим отцом, отправил бы тебя в монастырь.

Краска стыда охватила лицо девочки, но спокойный голос отца подарил ей уверенности.

– А ты не возражал, папа? Это было очень грешно?

– В глазах общества — очень грешно. Но не в моих глазах, твоего отца.

– Папа, поцелуй меня еще раз и спокойной ночи. Хотя нет, спокойной может быть любая ночь, только не эта, подумал священник. Родриго страстно поцеловал дочь, затем проник языком в ее рот. Она ответила его поцелуем, и Родриго ощутил, как ее мягкий и влажный язык проникает в его рот. Она двигала им так же ловко, как кобра, передавая свою страсть. Она сосала его язык и ласкала руками его голову и шею. Его руки также знали свое дело – кончиками пальцев он нежно щипал ее до тех пор, пока желанное место не стало влажным. Затем он нашел маленькую чувствительную точку, о которой Чезаре не знал. Мальчик должен об этом узнать подумал священник. Он нежно проводил пальцем по этому островку чувственности, ощущая его увеличение и окаменение. Лукреция начала стонать и извиваться всем телом. "Ох, папа, папа!" – повторяла она и в исступлении засовывала язык в его рот. Он быстро схватил ее рубашку свободной рукой и потянул ее вверх, обнажив мягкий живот и бедра, холмики груди с торчащими сосками.

– Ты красавица! – воскликнул он. – Ты моя красавица!

Кардинал с безумной страстью юноши стал целовать ее всю от шеи до паха. Затем раздвинул бедра лысой головой и начал лизать ее. Лукреция в невыносимом экстазе издавала сладострастные стоны, конвульсивно сжимая его голову своими бедрами.

Кардинал сорвал с девочки рубашку и лихорадочно сбросил свои одежды. Голый, он повернулся к кровати и увидел широко раскрытые глаза дочери. Хотя бы малышка от страха не выбежала из комнаты, подумал падре. Но эта мысль мгновенно улетучилась, когда Родриго заметил, что девочка, как зачарованная, устремила взгляд на его восставшую плоть.

– О, папа, это намного больше, чем у Чезаре. Я боюсь, – прошептала она.

– Не беспокойся, милая, он грозен только с виду. Ты полностью ему подходишь.

Он пробежал губами по шее девочки и сунул язык ей в ухо, щекотал, пока она не задрожала от избытка чувств и не обняла его за шею. Кардинал не спешил. Опытный соблазнитель, он постепенно готовил свою дочь к решающему моменту...

– Лукреция, радость моя, – прошептал он. – Теперь я дам тебе истинное наслаждение. – О, папа, я так этого хочу!

– Сейчас, сейчас, моя милая.

Он сначала нежно, как поцелуем, коснулся ее сокровища, потом чуть раздвинул створки раковины, не пытаясь проникнуть глубже. Но даже этого усилия было достаточно, чтобы Лукреция издала испуганный вопль:

– Мне больно, больно!

– Я сделаю это нежно, милая, – сказал он. – Немножечко потерпи.

Он сунул язык ей в рот, начал лизать ее губы, она ответила тем же. Он входил в нее осторожно, с каждым толчком углубляя проникновение. Это была просто пытка – держать своего молодца на коротком поводке. Им стало жарко, он ощутил пот у нее на груди и под мышками. Я скоро в ней кончу, подумал он, и тут же непроизвольно сделал глубокий удар. Она дико закричала от боли, но Родриго уже не мог совладать с собой.

– Все пройдет скоро, все пройдет, – говорил он настойчиво, прижимаясь губами к ушку дочери.

– О, как это больно, папа! – Лукреции казалось, что эта мука никогда не закончится. Огромная шпилька продолжала проникать в нее все глубже и глубже.

Она сжала глаза, сдерживая слезы, и прикусила губу от невыносимой боли. Так ли это случается с женщинами во время родов? Она не хочет рожать. Никогда!

А кардинал был безумным. Страсть охватывала его все сильнее, из его губ вырывались неприличные слова. Предвкушение близости вызывало искажение на его лице.

– О Боже, какое блаженство! – он задыхался и повторял. Дочка, ты самая замечательная из всех женщин, которых я знаю.

– Папа, мне стало лучше тоже. Еще минуту назад я думала, что умру от боли.

"Боже мой, Ты услышал меня!" – кардинал был полон радости. Ее слова вызывали волну нежности в его душе и одновременно – странный, мучительный порыв, заставивший его сильным ударом засунуть шпильку до предела. Лукреция вскрикнула – от наслаждения или от неожиданного шока.

– О, Лукреция, моя любовь! – стонал он и с силой рухнул на нее. Все исчезло перед его глазами. Среди огня и ярости чувств Родриго едва ощущал податливое тело дочери, лежащей под ним. Лукреции казалось, будто тысячи демонов насилуют ее со всех сторон. И в этот момент она почувствовала, как горячие потоки заливают ее, усиливая наслаждение. Она ждала следующего удара, но отец, перекашиваясь от усталости, опустился рядом.

– Ты быстро учишься, дочка, – сказал он. – Прости меня, я измучен как гребец на галере. Было очень больно для тебя, моя дорогая?

– Да, папа, но боль уже прошла, я счастлива. Она благодарно потерлась щекой о его подбородок, и падре вздрогнул от нежного прикосновения горячей женской руки. Притихший зверек снова ожил. Лукреция взяла его в руку и держала осторожно, как птицу.

– Умница, поласкай его, – сказал с улыбкой кардинал. Лукреция осмелела, все больше возбуждаясь. Ее пальчики двигались живо, словно играя на кларнете. Кардинал осыпал ее поцелуями, спускаясь с холмиков в долину. Лукреция в ответном порыве прикоснулась губами к волосатой груди, стала покусывать соски. Родриго подтолкнул ее вниз. Она все поняла и взяла мягкими губами окрепший стебель. Ах, как ласкали слух кардинала эти возбуждающие всхлипы... Старец изнемогал от наслаждения. Искусные линии нежной спины без единого пятнышка, плавно переходящие в полные ягодицы, роскошные бедра усиливали страсть. Родриго жаждал прижаться к ним, ласкать их, но не мог дотянуться. Он отстранил её и повёрнул к себе спиной. Это был новый, еще неизведанный поворот в их сумасшедшей забаве. Она стояла перед ним на коленях, как жертвенный ягненок в ожидании смертельного удара. А он пальцами раскрыл бутон и с дрожью невероятного желания опять пронзил ее. Лукреция застонала от сладостной боли. Каждый толчок заставлял ее стонать, извиваться, выворачиваться наизнанку. Казалось, этой сладкой пытке не будет конца. Почти теряя сознание, она вдруг почувствовала внутри себя обжигающий взрыв, снежный обвал, приятный и ужасный, невыносимый и желанный, молниеносный и бесконечный. Она закричала и судорожно прижалась к отцу, страстно его лю бя, любя это чувство и страшась его.

Кардинал усилил нападение, заставляя свою жертву визжать от наслаждения снова и снова, пока сам не скрипнул зубами и не впал в конвульсии.

... Лукреция отдыхала, раскинув волосы по подушке. Ее пожилой возлюбленный пришел в себя. Но он вспомнил, что все домочадцы спят, и решил, что у него достаточно времени, чтобы продемонстрировать ей кое-что новенькое.

Глава 3

Кардинал Родриго сидел за огромным столом в библиотеке и размышлял о будущем. Он вспоминал о Каликсто, который положил начало процветанию своей семьи. Дон Альфонсо де Борха, таким образом называвшийся до того момента, как он занял святой престол, был удивительным стариком, и Родриго считал его главной причиной своего успеха. Теперь его целью было вернуть престол своей семье. Многие кардиналы испытывали к нему неприязнь, но он был уверен, что может приобрести их расположение деньгами или земельными владениями. Единственная преграда была в виде Иннокентия III, который упорно цеплялся за свою ослабевшую жизнь. Однажды уже Родриго разочаровался из-за неожиданного выздоровления папы, хотя все полагали, что он не выживет после столь тяжелой болезни.

Под его вялым правлением церковь начала терять силу, достигнутую при его предшественнике Сиксте IV, и это вызывало гнев кардинала Родриго – вероятно, ему придется восстанавливать влияние церкви. Если потребуется! Ведь он открыто признал своих незаконных детей, предоставив его противникам возможность раздуть скандал. Как будто только он один имеет семерых незаконнорожденных детей!

Кардинал механически перелистывал страницы книги, погружаясь в мир фантазий. Став первым среди всех их числа, он немедленно создаст сеть союзов, которые увеличат силу вооруженных сил святого престола, назначит новых кардиналов из своих прихожан, заставит самоуверенных баронов выплачивать налоги, о которых они уже давно забыли. Он очистит Рим от беззакония, грабежей и разбоев, он возродит надежду в сердцах обычных людей... Как прекрасны мечты о власти! Они словно безмерный небесный свод не знают меры и предела. Папский престол так близок, почти осязаем. Осталось только избавиться от стареющего маразматика – папы. Кардинал давно искал возможность избавиться от Иннокентия, но все было безуспешно. Сам папа и его ближайшее окружение обладали поразительным инстинктом выживания и ловко уходили от расставленных ловушек. Однако на этот раз кардинал решил воспользоваться похотью Иннокентия. То, что теперь его не посещали куртизанки, можно объяснить только одним: старец боялся фатального исхода от полового акта. Но он, как смертный из петли, никуда не денется, если его соблазнить.

Несколько часов спустя Родриго с визитом вежливости оказался в покоях папы в Ватикане. Хозяин был настолько плох, что даже не смог встать с кровати. Правда, он нашел в себе силы приподнять руку для приветствия, и улыбнуться.

– Мой дорогой кардинал, я счастлив сказать вам, что сегодня чувствую себя намного лучше.

– Очень приятная новость, Ваше святейшество. С божьей помощью вы скоро окрепнете и будете с нами и телом, и духом.

– Вы так добры. Пусть сбудутся наши надежды! Кардинал сообщил папе последние церковные новости, рассказал о депешах из посольств, особенно от короля Франции, который вздумал заполучить Неаполь. Какой шутник! Завершилась встреча скандальной хроникой, ее папа особенно любил слушать, хотя делал вид, что мало интересуется анекдотами.

– Это, кажется, все, с чем я пришел. Буду молиться о вашем здоровье.

– Уже возле двери, словно что – то вспомнив, кардинал добавил:

– Кстати, Ваше, святейшество, у меня недавно племянница гостила на каникулах. Очень красивая девушка. Она умоляла о вашей аудиенции. Эта кроткая юная душа мечтает хотя бы прикоснуться к ножке вашей кровати, ибо для нее вы воплощаете все великое и божественное.

Глаза у старца оживились.

– Речь идет о девственнице, ей лишь одиннадцать лет, но ум и тело, как у взрослой женщины, – кардинал умело подливал масло в огонь. – Она так увлечена духовностью Вашего святейшества, что сказала мне: "Захочет он – я пойду в монастырь, захочет – утону в бездне похоти, послушно исполню любую его волю". Я даже опасаюсь, как бы столь пылкая страсть не повредила юному созданию.

Отец встал, опираясь на подушки. Приманка, кажется, привлекла его внимание, - Правда, это ребенок Господа. Вы не преувеличиваете, мой дорогой, она действительно выглядит как женщина в таком юном возрасте? - Скромность не позволяет мне описать все ее привлекательности, - ответил кардинал. - Я думаю, Елена Троянская признала бы ее равной. - От этого ты слишком горячишься, - засмеялся отец. - Впрочем, я бы хотел увидеть ее самостоятельно. - Я свяжусь с девушкой. Через несколько дней она будет в Риме. - Замечательно, - бормотал отец. - Назовите мне имя этого ребенка. - Её зовут Лукреция, Ваша святость.

Глава 4

Тем временем Лукреция и её младший брат Джифредо отправлялись на свою учебу во дворец Орсини Монте-Джордано в сопровождении слуг и вооруженных охранников, так как дороги были опасными, особенно в темное время суток. Джифредо был почти на два года младше своей сестры. Судьба подкинула ему серьезную испытание. Несколько лет назад, когда мальчик впервые сел на лошадь, она неожиданно рванулась и понеслась вперед. Бледный как смерть, Джифредо успел ухватиться за поводья, и целых пять минут его жизнь болталась на волоске, пока наставник не догнал бешеного скакуна.

Подобно своему брату и сестре, мальчик выглядел старше своих лет благодаря занятиям борьбой, плаванием и стрельбой из лука. Характер тоже был крепким и решительным.

Лукреция обернулась к брату и приветливо улыбнулась. Он был похож на Чезаре, хотя его нос был более острый и волосы имели рыжеватый оттенок. Мысль о Чезаре снова возбудила в ней желание, и она подумала, как было бы с Джифредо. Конечно, он младше, но уже выглядит как настоящий мужчина. Сладкие воспоминания о последних днях вызвали дрожь по всему ее телу. Уже на закате, очень уставшая, она пересела на лошадь перед Джифредо. Начальник охраны помог ей сесть спереди брата и приказал зажечь фонари. Сразу же появились длинные нечеткие тени на дороге. Лучи отражались на лицах всадников и сверкали на мечах стражников.

Лукреция оправила широкую юбку. Она не надела нижнего белья и сейчас ощущала удовольствие от прикосновения к прохладной коже седла. Джифредо покровительственно держал ее одной рукой за талию, а другой сжимал поводья.

Милый мальчик, если бы он знал, что с ним случилось! Лукреция снова и снова пыталась представить, как она выглядела, стоя перед отцом на четвереньках, как он смог сокрушить ее своим могучим тараном. И каким восторгом все это закончилось! Теперь, когда Лукреция видела, целовала и ощущала в себе это орудие сладкой пытки, она поняла, что хочет его постоянно. Если бы они с Джифредо были одни, она заставила бы его спешиться и овладеть ею прямо здесь, на поле у дороги.

И вдруг счастливая догадка озарила лицо юной греховодницы. А что теперь может им помешать? Ведь их ничто не разделяет с Джифредо – они сидят в одном седле, она даже чувствует ягодицами при каждом движении лошади то место, где прячется его дротик. Теперь надо убрать лишь разделяющую их преграду. ..

Она приподняла сзади юбку, плотнее прижалась к бедрам брата и сразу ощутила маленькое, но явное уплотнение. "Ну, дружок, – подумала она, – ты скоро узнаешь, как приятно обладать своей сестрой". Длинная юбка прикрывала и его ноги, поэтому их сближение не было заметно. Зато с каждым шагом лошади Лукреция удобнее устраивалась на коленях брата, добиваясь все более приятного ощущения,

Джифредо сильнее прижал ее к себе, не совсем понимая, что происходит. Ясно было одно: проказница – сестра умышленно накинула юбку на его нога, и он чувствовал, что юбка – единственное прикрытие ее наготы. Джифредо смущенно огляделся вокруг. При тусклом свете фонарей всадники – призраки спокойно покачивались в седлах и, казалось, мечтали лишь об одном – поскорее выпить и завалиться спать. А Лукреция не обращала внимания на охранников, она поглаживала ногу брата, медленно двигаясь вверх, пока пальцы не остановились на его стебельке. Эта ласка вызвала в нем шок, подобный грозовому разряду, и он невольно отодвинулся. Она не убрала руку и продолжала его ласкать, вызывая возбуждение, которое мальчик не мог сдержать. Он был близок к обмороку. Ведь раньше он даже не испытывал желания мастурбации, о которой слышал от сверстников, даже боялся его, как чего – то ужасного. А тут его красивая сестра, сама Лукреция, повернулась к нему и прошептала:

– Пусть он войдет в меня.

Джифредо замер от неожиданности, покраснев от стыда, и промолвил:

– Не получится. Нас могут увидеть.

– Не беспокойся, никто не смотрит. Я притворюсь, что сплю на гриве лошади.

– Но моя одежда...

– Разрежь штаны ножом. Как только приедем, ты выбросишь их и оденешь другие в темноте.

Сердце Джифредо билось от волнения. Это было совершенно новое для него – делать такое на лошади среди вооруженных людей! Но его сестра предложила это сама, ее уверенность была заразительной, и он не мог отказаться.

– Поторопись! – прошептала Лукреция.

Джифредо осторожно достал свой маленький кинжал со вставками из драгоценных камней и быстро разрезал ткань. Затем подобрался к Лукреции, которая нетерпеливо двигалась в седле.

– О боже, скорее, потерпи! – пробормотала она, чувствуя, что ее брат уже не в себе от возбуждения. Лукреция положила голову на гриву лошади, при этом открывая доступ к себе наполовину. Однако Джифредо чувствовал себя неловко и не знал, что делать дальше. Он, как слепой щенок, все сильнее приставал к ней и не мог найти нужного места. Лукреция терпеливо ждала, пока он нащупает цель. Внезапно она дернулась, и юный всадник почувствовал, что входит в узкую упругую щель, которая сжимала его словно тиски. В бешеном возбуждении он продолжал проникать все глубже в тугое пространство. Ему было скорее больно, чем приятно. Казалось, миллионы острых иголок пронизывали его нежную кожу, но эта боль приносила возбуждающее блаженство. Не осознавая свою ошибку, он продолжал двигаться все глубже в узкий порт. Лукреция даже начала помогать ему, ритмично отвечая на его движения, ловко подстраиваясь к легкому галопу лошади. С каждым мгновением наслаждение росло, Лукреция чувствовала, что желанный момент не за горами. И, прижав лицо к гриве лошади, она наконец ощутила его...

Джифредо, отчаянный мальчишка, совсем потерял власть над собой. В воспаленном мозгу билась только одна мысль: так вот что это такое! Атаки его копья становились все короче и чаще, острее до тошноты, невыносимое и даже пугающее наслаждение усилилось, и, наконец, сквозь судороги и истому внезапно прорвалось облегчение. На несколько секунд Джифредо потерял сознание и едва удержался в седле. Лукреция привстала, как будто после сна. Она успокоила и поблагодарила брата и сделала это так просто и искренне, что чувство стыда сразу покинуло его. Джифредо был рад случившемуся и взволнован новым будущим, которое открыл ему этот день.

Глава 5

Cамым приятным развлечением Иннокентия III с тех пор, как его свалила болезнь, стали воспоминания о прошлых любовных историях. Это единственное, что ему оставалось, ибо врачи запретили святому отцу всякое перенапряжение и на пушечный выстрел не подпускали к спальне фаворитку папы куртизанку Катарину. Увы, несмотря на телесную слабость, чувственность не покинула его, а лежание целый день на спине и необузданное воображение лишь усиливали ее.

Теперь он часто думал о племяннице кардинала Родри – го. Стоило лишь сомкнуть глаза, как перед ним вставали картины одна пикантнее другой. Старец видел себя рядом с прелестной девственницей, готовой со страстью наивной души сделать для него все. И чем выше возносили его грезы, тем больнее и безнадежнее было возвращение к своим хворям и немощам. Грызня за власть, государственные дела, церковные интриги – вся эта мирская суета уже не занимала святого отца. Он молил Бога только об одном: продлить его способность наслаждаться женским телом. Ради этого он терпел назойливых врачей, берег себя.

Иннокентий хлопнул в ладоши и попросил вошедшего слугу принести ягоды винограда. Тот сделал поклон и вскоре вернулся с большим серебряным подносом, наполненным гроздьями янтарного цвета. Старец начал медленно жевать ягоды, сплющивая косточки на пол. Его пальцы ощущали тугую прохладную кожицу виноградных ягод. Упругие гроздья напоминали ему форму Катарины, неприкосновенное тело племянницы кардинала Родриго.

А тот неусыпно заботился о возвращении Лукреции в Рим, ожидая подходящий момент для решительного удара по Иннокентию. Через пару недель она вернулась домой со свитой слуг. У Родриго начался новый период счастливых отношений. В промежутках между наслаждениями он наставлял дочь, готовя ее к встрече с престарелым хозяином святого престола. Во имя блага народа и государства, он уверял Лукрецию, что необходимо избавиться от Иннокентия. Выжми из него все силы, лиши его души, и он отправится к Всевышнему. Старый глупец выдаст последний вздох при одном взгляде на тебя, самую прекрасную женщину Италии – шептал Родриго своей дочери.

В назначенный час Лукреция и ее отец были допущены в покои папы. Он выглядел энергичным, сидел, опираясь на подушки, волосы были аккуратно уложены. Опытный глаз бывалого развратника сразу заметил: здесь есть что-то особенное. Катарина рядом с ней казалась мизерной птичкой.

Лукреция обожгла хозяина сверкающим синим своих больших глаз и слегка наклонила голову.

– Для меня это большая честь иметь аудиенцию у Вашего Святейшества – произнесла она со вспыхивающей трепетом в голосе.

– О, мое дитя! Вы одно из тех очаровательных созданий природы, которые за свою доброту и скромность заслуживают самое высокое почтение, – ответил папа с улыбкой.

– Моя племянница очень взволнована в присутствии наместника Бога, – вмешался Родриго. – Эта встреча была ее мечтой, какое счастье, что она сбылась так скоро.

– Мне трудно говорить, – почти шепотом промолвила Лукреция. – Прошу Ваше святейшество простить меня.

– Дитя мое, подойди и дай мне твои ручки, – сказал Иннокентий ласково. – Не робей. Такая красавица с чистой, набожной душой не должна бояться святого челов ка.

Старик взял ее пальчики своими холодными костяшками. Нежные теплые руки сразу наполнили его ощущением здоровья и активности. Он сразу оценил крепкое тело под платьем и с вожделением уставился на полуоткрытые девичьи груди.

– Ваше святейшество, я должен вас оставить, у меня неотложные дела, – сказал вкрадчиво кардинал. – Надеюсь, моя племянница не очень вас утомит.

– Мой дорогой кардинал, разве это дитя Христа, это трепетное воплощение женственности способно утомить меня? Вы можете располагать своим временем и не беспокоиться – приятнее гостя, чем ваша племянница, у меня еще никогда не было.

Кардинал поклонился и вышел. Он уже не сомневался, что сегодня глава Ватикана проведет свой последний любовный поединок. Жизнь его повисла на волоске. Что же, судьба подарила ему достойный конец! Зато Иннокентий, не чуя опасности, сразу начал расставлять силки.

– Скажи мне, солнышко, тебе действительно только одиннадцать лет?

– Через несколько недель исполнится двенадцать, – кротко ответила Лукреция.

– Дитя мое, ты созрела очень рано, Господь хорошо подготовил тебя как женщину.

Мысленно старец уже раздел ее. Оставалось только заглянуть в глаза красавице, увидеть в них покорность и сладострастие. А в них блеснули бесовские искры. Иннокентий от неожиданности чуть не осенил себя крестом. Но тут на ее лице вспыхнула робкая, невинная улыбка. И святой отец отбросил всякую мысль о происках дьявола. Ты учишься, дитя мое? Не трудно?

– Мои дела просты: желаю научиться различать добро и зло. Я нуждаюсь в вашем совете, вашем мудром слове.

– Дитя мое, что случилось? – Старейшина пожал ее руки еще крепче.

– Святой отец, это ужасно, а... Я не уверена, смогу ли я рассказать...

– Не беспокойся, ты можешь исповедаться мне без страха.

Лукреция была в шоке, она чувствовала, что способна обмануть старика как ребенка.

– Вы должны меня простить, святой отец.

– Не бойся, – ответил он благосклонно. Бог – это любовь. Всем раскаявшимся прощаются их грехи.

– Меня всегда хвалили за то, что я хорошая и послушная девочка. И я старалась не расстраивать людей, верить их словам и просьбам. А недавно я была в гостях. Познакомилась с сыном хозяйки. Он мне очень понравился – веселый, добрый парень. Сначала мы разговаривали о мелочах, а потом он начал говорить такие вещи о мужчинах и женщинах, что у меня просто кружится голова.

По щекам Лукреции текли слезы. Отец с трудом скрывал нетерпение, он начал догадываться о причине.

– Продолжай, девушка. Господь и я с тобой.

– А потом он... повел меня во двор... поцеловал, и я... я верила ему, думала, это правильно... Но когда все закончилось, я осознала свое грехопадение.

Какой счастливчик, подумал старейшина, чувствуя внутри трепет возбуждения.

– Дитя мое, успокойся, – сказал он рыдающей Лукреции, отцовски обнял ее и притянул ближе к себе. – Это действительно ужасно. Коварный молодой человек беззастенчиво воспользовался твоей невинностью. Но молодые девушки склонны преувеличивать серьезность происходящего. Он украл поцелуй с твоих губ – незначительное несчастье!

Как и надеялся престарелый соблазнитель, она запротестовала:

– О нет, святой отец, он добился большего.

– Неужели? Так скажи мне, что он сделал? Лукреция уже сама поверила в придуманную роль и играла с нарастающим вдохновением.

– На мне в жаркий день была лишь длинная, до пят, рубашка. Он поцеловал меня и прижал к себе, я чуть не упала в обморок. Он засунул язык мне в рот и попросил меня сделать то же самое. Потом начал ласкать все тело...

Теперь каждое слово Лукреции вдохновляло на подвиг не только старца, но и его поникшего наперсника былых любовных ристалищ. Он тоже почувствовал явный интерес к разговору.

– Продолжай, дитя мое. Ничего не забудь. Я должен все знать, чтобы молиться за тебя.

– Вначале он ощупал меня через рубашку, а когда дошел до лилии, я ослабела и предложила сесть. Прежде чем я поняла, что происходит, он снял с меня рубашку. Я очень испугалась, все остальное помню, как во сне.

– Что же ты помнишь? Скажи мне, ведь ты исповедуешься. Он всю меня целовал – в губы, шею, плечи, грудь. А потом сунул палец в меня, и я воспылала греховной страстью, хотя было очень больно. Когда он опрокинул меня на спину и лег рядом, я ощутила, что он тоже голый. Я очень испугалась, почувствовав, что он сделает что – то ужасное. Я хотела сопротивляться изо всех сил, но не смогла – мое любопытство стало его союзником. Я особенно грешна, потому что сама раздвинула бедра, помогала ему, когда он, вы знаете, святой отец, что... Я почти потеряла сознание, было больно... Он тяжело дышал и стонал, даже кричал... и потом все кончилось...

О, как восхитительно и наивно это маленькое создание, поразмыслил священник с трогательным видом. И как неосторожно. Неопытный, неуклюжий юноша грубо оторвал цветок, которому нельзя придать цену. Отец погладил Лукрецию по волосам, в уме представляя, как он, покрывая это нежное тело тысячей поцелуев и доводя игру любви до головокружительного экстаза, медленно и глубоко проникнет в святилище. И проник бы, если бы посох не был хрупким и без него нельзя достичь вершины, хоть стоит попробовать. Грех не попытаться, когда такое создание поднимет даже мертвого.

- Мое дитя, не упрекай себя, твоя вина лежит на совести мужчины, который хорошо знал как использовать неопытность девушки. Бог его накажет, а тебя простит. Однако Лукреция казалась безутешной.

- Святой отец, вы так добры ко мне, а я не достойна милосердия. Я не могу очистить свою душу от сильного желания повторить то, что случилось. Оно возникает теперь без моего согласия. Я борюсь с этим, но напрасно.

- Ах вот что, это уже серьезно, - рука Иннокентия осторожно приблизилась к пробудившемуся зверьку, который вдруг напомнил о себе, шевеля простынью. Он был снова сильным и голодным как лев перед охотой. - Ты видела этого подлеца после этого?

- Нет, Ваше Святейшество, я держусь от него подальше, но чувствую неотразимое влечение к мужчинам. - О Боже, я должна выглядеть ужасной грешницей в вашем представлении.

Иннокентий слушал ее и не слышал. Эта дрожащая рука в моей руке так близка, думал он, что я мог бы просто спрятать ее под простыню.

- Не бойся своих чувств, мое дитя, - прошептал он. - В тебе пробудился естественный голос природы, о котором ты раньше не знала. Мы все живем по ее законам.

– Что же я должна делать? – спросила Лукреция и обессиленно положила надушенную голову на его плечо. Глубокий вырез платья оказался прямо перед глазами старика. Он сверху видел ее полные груди, расщелину между ними, рот и вишневые губки на прелестном личике. Какой мучительный, желанный соблазн, какая редкая в его годы удача! Но нельзя же подвергать себя столь чудовищной пытке! Она страшнее запрета врачей. А что враги? Половина из них дураки, половина – неучи и завистники. В конце концов жажда жизни и есть жажда плоти. И мой воробышек, решил папа, уже не успокоится, пока не найдет гнездо. Но – продлись, мгновение!

– Лукреция, не будь столь безутешной. Чтобы преодолеть большое зло, даже Господь рарешает меньшее. Если ты позволишь себе еще только одно соитие – и без какого – либо чувства вины, ты освободишься от порочной страсти, по крайней мере, избавишься от ее наваждения. Пусть не покажется тебе эта рекомендация странной, пути Господни часто неисповедимы. Главное – благая цель. Иначе зло одолеет тебя. Ты либо сойдешь с ума, либо будешь уступать ему опять и опять, пока не превратишься в обычную проститутку.

– Спасибо, святой Отец, вашему совету я последую с легким сердцем. Но кое – что меня пугает.

– Что, дитя мое?

– Я не хотела бы исцеляться с мужчиной, движимым лишь похотью, которая оскорбляет святые цели и мысли. Именно так я вас поняла. Мне нужен чуткий, деликатный человек.

Она подняла голову и многозначительно посмотрела папе в глаза. Каждый подумал свое. Девушка, разумная не по годам, но очень впечатлительная, она действительно воображает, что избавляется от зла. Как роскошно она будет выглядеть голой! С каким самозабвением отдастся безумной страсти ее молодое тело, с вожделением подумал святой отец. Не осталась в долгу и Лукреция. Игра зашла слишком далеко. И теперь юная особа без затей и отцовских наставлений оценивала возможности Иннокентия. Интересно, как поведет себя старик у входа в пещеру, хватит ли у него сил вынести сокровища? В любом случае ее ждало пикантное приключение, а юная женщина начинала понимать в них толк. Лукреция поправила волосы и будто случайно уронила руку прямо на взведенное копье. По всему телу старца пробежала дрожь, в виски кольнули горячие иголки.

– Ты такой святой мужчина, – шептала маленькая хитрость. Он обнял ее и притянул ближе.

– Я изгоню дьявола из тебя, – сказал святой отец с уверенностью и сам поверил в это.

– Я готова на все, – прошептала Лукреция, стараясь прижаться к нему.

– Подожди немного, мое дитя, – спокойно сказал Иннокентий. – Мои помощники находятся в приемной, но для верности запри дверь и потом раздевайся за ширмой и возвращайся.

Лукреция провела рукой по его возбужденному члену, затем поднялась с кровати и закрыла дубовую дверь тяжелым замком. Она медленно разделась, заводя старика. Через щель между ширмой она видела, как святой отец ласкает свое достоинство. Она насмешливо улыбнулась: как же смешны все эти религиозные фантазии о всевышней! Она покажет ему свою силу. С видом беспомощной девушки Лукреция вышла из-за ширмы. Иннокентий жадно оглядел ее. Какие у нее прекрасные формы! Ее высокая шея переходила в гладкие плечи, аппетитные груди выпячивались вперед, словно желали ласк и сжатий. У нее была изящная талия, соблазнительные бедра и нежный белый треугольник между ног – она была прекрасна, словно Венера сама. Святой отец протянул руки.

– Давай полностью отдадимся плотским наслаждениям, – хрипло сказал он. – Пусть наша любовь будет чистой, чтобы грех покинул твое тело.

Лукреция скользнула в объятия старца, и он начал страстно целовать ее груди, касаясь руками ее тела. Когда она засунула свой язык в его рот, то обнаружила, что у святого отца почти нет зубов.

Папа тяжело, прерывисто дышал – и от возбуждения, и от плохих легких, сердце его бешено стучало. Но его фаллос был горяч и тверд, как шомпол. Она обхватила его прохладными руками и, доставляя святому отцу мучительное наслаждение, легонько ласкала его.

– Ради Бога, влезай на кровать! – прохрипел старец. Лукреция быстро скользнула под простыни, не разжимая рук. Ее мгновенно обдало холодом – холодом бескровного, дряхлого старческого тела. Тем удивительнее был контраст с его воспаленной восставшей плотью. Она прижалась к Иннокентию, согревая его, возбуждая до умопомрачения. Несколько минут он исступленно тискал ее свежее, упругое тело. Потом Лукреция пропустила его бедра между ног, приподнялась на колени и подвинула его заждавшееся орудие к своему заветному месту. Папа смотрел, как юная Венера медленно опускалась на ствол, пока он не исчез в святилище наслаждения. Боже, вот она – жизнь, вот забытые ощущения! Папа двинул бедра навстречу ей. Начался танец любви, скольжение по лезвию ножа. Святого отца все больше захватывало и возбуждало зрелище соития, ритмичного погружения в ее влажную, горячую плоть. И Лукреция все сильнее распалялась, обрушиваясь на своего престарелого любовника снова и снова.

В ушах у святого отца гудело. Он жаждал взрыва. А детонатором сегодня и всегда будет Лукреция, прекрасная Лукреция. Отныне он будет держать ее при себе, будет о ней заботиться, наслаждаться ею. Иннокентий чувствовал, что безумно любит этого ребенка с телом женщины. Старец хотел протянуть руки и прижать ее к себе, но сил больше не было. Он закрыл глаза и остро ощутил, как его восставшая плоть раздувается в ней до непомерных размеров. Желание оргазма было нестерпимым, однако желанная разрядка все не наступала.

По поведению, дыханию и стонам Лукреция понимала, что конец приближается, и ускорила темп, полностью поглощенная страстью. В последнем моменте страсти Иннокентий издал стон и схватился ногтями за ее ягодицы. Сквозь затуманенный взгляд он видел лицо девушки с прикусывающими губами и шеей, изогнутой в экстазе. Первые судороги оргазма потрясли его. Он задыхался, пытаясь своими глазами просить помощи у нее - и внезапно все окутала тьма. В этот момент неописуемое наслаждение обрушилось на Лукрецию. И она бессильно упала на неподвижное тело пожилого человека.

Когда Лукреция пришла в себя, Иннокентий лежал рядом бездыханным и безмолвным. Она охвачена ужасом быстро оделась, аккуратно прибрала кровать и тело. Затем она тихо открыла запор, вернулась к постели и издала громкий крик. В комнату сразу ворвались двое слуг. Лукреция указала на кровать.

- Боже, спаси нас! - вскричала она. - Его святейшество потерял сознание во время нашей беседы...

Новость о резком ухудшении здоровья папы быстро распространилась по городу. Врачи объявили, что шансы на выздоровление очень малы. Появилась надежда, когда пришел лекарь, утверждающий, что знает спасительное средство. Он заявил, что нужна молодая кровь. Скептически настроенные ватиканские врачи нашли двух мальчиков, готовых отдать свою кровь за деньги. Но даже это не помогло. На рассвете следующего дня было объявлено о кончине папы Иннокентия III.

Кардинал Родриго не терял времени и организовал выборы нового папы. Даже в течение предписанных церковным уставом девяти дней траура святой отец не нашел времени помолиться за упокой души умершего: спорил, уговаривал, торговался, льстил, чтобы достичь своей цели.

На десятый день кардиналы собрались в соборе Святого Петра и заслушали священную мессу Святого Духа, пролись следовать их заветам. Несколько дней спустя кардинал Родриго Борджиа был избран папой Александром VI. От его назначения выгадали многие кардиналы.

Лукреция была вознаграждена бриллиантовым ожерельем и страстной ночью в постели своего отца. Затем ее послали продолжать учебу под руководством преподавателей, которые оцепенели бы от ужаса, узнав, что эта девочка сотворила с престарелым хозяином Ватикана.

Глава 6

Узнав об избрании отца главой католической церкви, Чезаре вернулся в Рим. Кардинал Родриго надеялся сделать его своим преемником.

Чезаре все никак не мог забыть о своем приключении с сестрой и жаждал повторить его. Снова и снова представляя те незабываемые мгновения, он давал себе слово в следующий раз быть посмелее. Вообще эта нечаянная любовь заставила юношу по – новому взглянуть на женщин на улицах Перуджи; он жадно смотрел на их большие груди и округлые формы под платьями, которые носят крестьянские девушки. Больше всего на свете ему хотелось подойти сзади и обхватить это сокровище...

Его преследовали возбуждающие видения обнаженной

сестры, других женщин, случайно увиденных без одежды. И он до изнеможения терзал свою плоть в тщетной попытке усмирить ее.

В парке родительского дома был заброшенный сарай садовника, где Чезаре как – то обнаружил старые одежды, которые носили слуги. И он решил как – нибудь вечером втайне от отца надеть их, измазать лицо, растрепать волосы и, прихватив заветный кинжал с золотой ручкой, выйти на улицу в поисках женщины. Он понимал, что это рискованная затея. На него самого могут напасть, избить, даже стражники способны на это – по ночам они вели себя, как бандиты. Но наследник кардинала так жаждал погрузить кинжал своей плоти в ножны женского тела, что нередко был готов пренебречь любой опасностью.

В ожидании подходящего момента Чезаре бродил по городу, чаще всего в тех кварталах, где можно было быстро скрыться в случае опасности. Ему привлекли внимание трое пастухов - двое мужчин и одна женщина, которые два вечера подряд возвращались в город со стадом коз. У моста Святого Ангела девушка попрощалась со своими спутниками и перешла через мост, направляясь к своему дому на берегу реки. Мужчины продолжали вести стадо коз, полагая, что их подруга в безопасности.

Сердце юного авантюриста забилось от предвкушения удовольствия. Ничто не должно помешать ему украсть эту девушку на уединенный берег реки, покрытый густыми кустами. У неё было очаровательное лицо и загорелое тело - все её достоинства легко разглядывались сквозь тонкое сельское платье.

Однажды поздним вечером он наконец решился. Переодетый в старую одежду, осторожно вышел из дома, не заперев за собой дверь. Узкие мощеные булыжником улицы привели его к реке. Волнение и тревога охватывали его сердце, он отпрыгивал даже от случайных прохожих. Под мостом он остановился и, опершись на перила, задержал дыхание. Река тихо плыла внизу, колокола собора Святого Ангела звонко звенели. Было ещё не поздно вернуться назад, но в голове Чезаре возник образ соблазнительной пастушки со своей стремительной походкой, и какая-то злая сила заставила его перейти мост, свернуть на берег и спрятаться за перилами. Ему ещё не удалось прийти в себя, как он услышал лёгкие шаги на мосту. Сомнения тут же охватили его, словно укусы сотен пчёл. И если это не она? А если она выберется и поднимет шум? Что произойдет со мной? Что скажет отец? Он был напряжён, словно тетива на луке. Когда девушка оказалась рядом, он одним прыжком выбежал из засады и задавил ей рот, в другой руке блеснул нож.

– Если закричишь, убью, – шепотом пригрозил он. Девушка в ужасе отпрянула, но не издала ни звука. Чезаре удержал ее и подтолкнул к ограде.

– А ну, перелезай на другую сторону, – скомандовал он. – И ни звука!

Она молча перебралась через ограду, вместе с ним молча пошла к реке. "Какая удача!" – обрадовался Чезаре, все решилось так легко. С моста их никто не увидит, с берега тоже. Он подтолкнул свою жертву кинжалом.

– Ложись. Если крикнешь, я перережу тебе горло.

– Чего ты хочешь? – сквозь слезы спросила она. – У меня нет денег. Чезаре почувствовал себя уверенней.

– У тебя есть кое – что дороже золота. Поскорее ложись, и я тебе покажу, что мне надо.

Неожиданно девушка рванулась из его рук и побежала в сторону моста. Но Чезаре догнал ее, зажал рот и приставил кинжал к ребрам.

– Убью! – прошипел он.

Но это предупреждение не возымело, действия. В яростной схватке она ударила его локтем по лицу и вцепилась сильными пальцами в горло. Застигнутый врасплох, Чезаре изо всей силы саданул ей кулаком в живот. Девушка упала, застонав от боли. Чезаре, не теряя времени, кинулся на нее, прижал к земле руки и раздвинул бедра. Девушка вскрикнула от боли и унижения, когда его дубинка пронзила ее. Движения юного насильника были быстрыми, тяжелыми, он торопил приближение этого потрясающего взрыва, ради которого был готов потерять разум. Обессилевшая от удара в живот, девушка не могла сопротивляться, даже когда он отпустил ее руки и сжал бедра, толкая их себе навстречу. В лихорадочной возне прошла какая – то минута, он почувствовал, что теряет контроль над собой. Это были небесные блаженства и адские муки...

Девушка лежала без движения, словно мертвая. Чезаре вынул ее руки из-под себя и уселся рядом. Теперь он испытывал чувство пустоты и мучительные угрызения совести: было ли стоит доводить дело до таких крайностей ради этого необдуманного мгновения? Вдруг он услышал тихое шевеление со стороны девушки и отскочил назад: она пришла в себя и схватила его кинжал, который лежал на песке. – Теперь я тебя убью, – прошипела она полным отвращения голосом. Он предусмотрительно перехватил ее удар, как опытный борец. Схватка продолжалась всего несколько мгновений. Чезаре снова повалил свою жертву на землю одним точным ударом ноги и схватил выпавший нож. Когда она вновь приступила к атаке, он резко выставил вперед руку. Кинжал пронзил ее тело до самой рукоятки. Устрашающие непрозрачные глаза оставались открытыми, сердце перестало биться. Убийца вытер нож о ее платье и аккуратно перекатил тело в воду, уводя его подальше от людского глаза. С моста донеслись шаги и громкие голоса – обеспокоенные родственники начали поиски пропавшей девушки. Чезаре, трепеща от страха, спрятался под мостом, надеясь, что им не придет в голову спуститься и проверить берег. Через полчаса он спокойно вернулся домой. Молодой негодник, которому первая кровь окрасила чистую душу, с увлечением читал сказки до тех пор, пока его не постигло