В позе наслаждения

ЗДРАВСТВУЙТЕ!

Я приветствую вас, находясь в удобной позе. Если вы господин или госпожа, или служанка, я рад приветствовать вас. Если же вы раб, то поклонитесь и слушайте меня. Я расскажу свою историю, по указанию моей почетной и великолепной хозяйки мадам Лоретты, и не осмеливаюсь не подчиниться ей.

Меня зовут Сластена, я домашний слуга мадам Лоретты. Мадам обладает Домом развлечений для знатных господ в Харбаге, где работает множество других рабов, рабынь и свободных проституток. Однако моя основная обязанность - быть при мадам в спальне, и большую часть времени я провожу рядом с ее кроватью. Кроме того, я должен выглядеть привлекательно для других рабов, так как иногда хозяйка награждает меня другими рабами за верную службу. И порой хозяйка развлекается подразумевая баловница кого-то из рабов, манипулируя их их собственными желаниями, а затем может дать разрешение рабу налить мне в рот.

Итак, все началось, когда мне только исполнилось 18 лет. Мое имя было Леня, и я отправился с классом в экскурсию в другой город. Однажды я отошел от группы и пошел прогуляться один. Зашел в бар, купил себе стаканчик мороженого и чашечку кофе, сел за уединенный столик в углу и наслаждался музыкой, наблюдая за посетителями...

Мест было немного, поэтому вскоре ко мне подсела интересная пара - пухлый невысокий мужчина с грубым выражением лица и стройная высокая девушка. Она была одета в черное мини-платье, из-под которого можно было видеть кружевные трусики при ее наклоне. Длинные черные чулки обтягивали ее стройные ноги. Что касается спутника... я не запомнил его наряд до конца, так как обращал внимание только на нее. Они тоже заказали пиво и начали тихо разговаривать на каком-то незнакомом языке. Пытался прислушаться, но так и не смог определить, на каком именно языке они говорят.

Девушка вскоре заметила, что я проявляю интерес к ней, хотя я и не скрывал этого. Она что-то сказала своему спутнику, который угрюмо посмотрел на меня и пробурчал ответ. Девушка начала шутливо мне подмигивать. Она села таким образом, чтобы я мог видеть ее ноги и даже немного раздвинула их, чтобы показать кусочек белья под платьем... Я смотрел на нее с большим интересом, а потом внезапно все исчезло после того, как я выпил глоток кофе – я провалился в темноту.... ..

Я НЕОЖИДАННО БЫЛ ПРИВЛЕЧЕН И УДИВЛЕН!

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что мои руки были связаны за спиной, а сам я.... Это просто невозможно! Такого быть не может! Я лежал лицом вниз на полу трясущегося экипажа у ног этой пары. Вернее: под их ногами. Потому что они использовали меня как подставку для своих ног. Девушка заметила, что я проснулся, и что-то сказала своему спутнику. Он также посмотрел на меня, улыбнулся неприятно и ответил ей. Они продолжали разговаривать, не переставая смотреть на меня. Туфля девушки наступила мне на подбородок, заставив меня открыть рот, а затем она вставила в него свой каблук. Я выразил свое возмущение, но она всунула каблук еще глубже и закричала что-то типа: "Зук! Зук, слак!" Подняв каблук немного вверх без полного извлечения его из моего рта, она повторила то же самое: "Зук, слак!" "Я не понимаю", – прошептал я. Она снова запихнула каблук мне практически в горло, затем опять подняла ногу и повторила: "Зук, слак! Зук!" и несколько раз щелкнула губами. "Зук!" И снова щелкнула. Мне показалось, что я понял ее...

Это было обидно, это было ужасно неприятно, но я ничего не мог сделать! Мне пришлось делать то, что она хотела – я начал облизывать ее каблук... "Слак!" – с невыразимым презрением в голосе произнесла она. Я не видел ничего, кроме пыльной подошвы туфельки надо мной и двигающегося прямо перед моим носом, между моими губами длинного каблучка.... И слышал противный смех мужчины.

Она убрала ногу с моего лица, предварительно придавив мне нос и тут же мужчина сгреб меня за футболку и поставил на ноги. Мне пришлось пригнуться. И тут девушка ловкими движениями расстегнула мои джинсы и рывком стащила их с меня вместе с плавками. "Что вы делаете, не надо!" – попытался я протестовать и тут же получил сильнейшую пощечину. "Хат, слак!" – равнодушным тоном произнес мужчина, деловито развернул меня к себе спиной, толкнул вперед, так что я уперся лбом в противоположную стенку кареты, а животом – о противоположное сиденье. Руки мои оставались связанными у меня за спиной, поэтому я не мог ничего сделать. Я даже не мог пошевелиться, когда почувствовал, как ладони ощупывают мои ягодицы, похлопывают по ним, раздвигают... Неожиданно ногам стало свободнее, я почувствовал, что спущенные джинсы больше не спутывают меня, – их просто разрезали!

Толстяк ударом по внутренней части моих бедер заставил меня расставить ноги пошире, долго щупал мои ягодицы, проводил по ногам... Внезапно я почувствовал раздирающую боль в анальном отверстии – что – то большое и твердое входило в меня все глубже и глубже. Я закричал – и от неожиданности, и от боли, но эта твердая и большая палка вошла в меня глубоко, потом двинулась назад, потом опять вперед... Меня трахали! Этот мужик трахал меня, связанного трахал, на глазах у этой своей подружки! Я кричал и бессильно дергался в попытке освободиться, но все было тщетно, получалось так, что я ему просто подмахивал. И сквозь свои крики, сквозь пелену застилавших мои глаза слез я слышал смех своего насильника и замечания его спутницы, делавшиеся весьма ехидным тоном. Она комментировала мое изнасилование!

"Привет, парень! Привет! Привет!" - кричал мой обидчик и пощечинал меня по ягодицам: "Привет! Привет!"

Наконец, он проник в меня глубоко - глубоко, остановился и я почувствовал, как он дрожит, а его пальцы сжались на моих ягодицах... Он отпустил меня и я упал ничком на пол кареты... Карета продолжала трястись, мы ехали куда-то, я лежал ничком.

Рука женщины зацепилась за мои волосы и потянула вверх. Мне пришлось подняться на колени и уткнуться лицом прямо между ног девушки. Белье у нее уже не было, чулки были слегка опущены на бедра. ТАМ у нее все было выбрито и ЭТО место нагло приближалось ко мне. "Лиз! - окликнула она презрительным тоном. - Лиз, парень!" Я понял ее, но сразу получил жестокий удар то ли ремнем, то ли плетью по спине. Мне пришлось делать то, что она хотела. Моя попа, только что находившаяся во власти ее компаньона, жестоко жглась, связанные руки за спиной сильно болели, но я был вынужден лизать ее между ног. Я лизал и ее вагина становилась все более влажной, там появился слизистый секрет, она стонала, двигала бедрами и, ухватившись за мои волосы, перемещала мою голову из стороны в сторону, направляя движение моего языка и заставляя его проникать глубже... Она застонала и отпустила мою голову. Я снова упал на пол. Сразу же я почувствовал острые каблучки ее туфель на своей спине, а на своих ягодицах - тяжелые подошвы его ботинок. "Податливый", - сказал мужчина с таким же презрением. "Будь послушным", - сказала девушка.

Они заговорили о чем-то на том же неизвестном мне языке... Не прерывая разговора, мужчина, схватив меня крепко за ухо, поднял и поставил перед собой на колени. Его штаны были опущены до половины и вялый пенис свисал на сиденье. Даже в таком состоянии он напоминал спелый банан. И ЭТИМ инструментом он меня оттрахал!? Мужчина легонько ударил меня под подбородок, пальцем указал на свой пенис и лениво сказал: "Действуй, парень". Я подчинился. Я не мог ничего изменить.

Я ласкал губами и языком его член и член под моими губами постепенно распрямлялся. А они говорили, не обращая на меня внимания. Я не понимал, о чем они говорят. Потому что из этого языка я пока выучил только три слова. "Зук" – "соси", "лик" – "лижи" и "слак"... Слак – это я... Карета ехала и тряслась, они разговаривали, я сосал...

Член моего насильника уже практически выпрямился и приобрел такую форму, что мне удавалось облизывать только самую его головку, которая с трудом помещалась в моем рту. Мужчина оттолкнул меня, грубо перевернул спиной к себе и... Я опять закричал от боли. Он снова принялся меня трахать! На этот раз были слышны только мои крики, которые постепенно перешли в сдавленные всхлипы. Он входил в меня и выходил из меня методично, размеренно, всякий раз вызывая жестокую боль во всем моем заду. Мне казалось, что каждая клеточка моих ягодиц, моего ануса, моих кишок отзывается болью на каждое его движение во мне.

Он сделал последнее движение, замер и оттолкнул меня. Я опять упал. На противоположное сиденье, подставив им свой зад, совершенно обессиленный и совершенно неспособный более не то чтобы сопротивляться, а даже кричать и умолять. Пусть делают, что хотят... Пусть... Пусть... Мне уже все равно...

Я почувствовал прикосновение к своим ягодицам, чего – то мягкого. Похоже было, что они что – то рисовали на моей левой ягодице, потом на правой. Мужчина при этом что – то довольно бурчал, а девушка хихикала.

Карета остановилась. Меня схватили за загривок и.... Вышвырнули вон. Я ударился о землю. Дверца кареты за моей спиной захлопнулась, застучали копыта, заскрипели колеса. Карета уехала прочь. Оставляя меня – связанного, изнасилованного, без штанов, в одной футболке. Оставляя меня одного, неизвестно где.

Я оказался в плену у опытного бродяги.

... Я сижу на камне рядом с водой и мою только что выстиранное белье - рубашку и штаны. Это не мое белье. На мне все еще та же футболка, но я разорвал ее и использую как повязку на задницу и чуть-чуть на живот. Завязываю ее веревкой. А белье принадлежит Сгаллену. Он сидит голый на берегу, чешет свой выпавший живот и неопрятную бороду, громко чавкает и обгладывает куриную ножку. Рядом горит костер, который я разожгла, а его лохмотья сохнут на ветвях соседней ивы.

Сгаллен - опытный бродяга, ему около 60 лет, и уже несколько десятилетий он скитается по этой планете. Он подобрал меня на дороге, освободил от веревок, которые связывали мои руки, и забрал с собой. Позднее вечером мы остановились переночевать неподалеку от дороги, и он достал из своей сумки какие-то мази и намазал ими мои руки, ноги и даже задницу... Он долго смеялся, рассматривая рисунки на моих ягодицах...

Он покормил меня, а затем, поняв, что я не понимаю его языка, начал обучать меня. "А - Сгаллен", - сказал он, указывая на себя и повторил это несколько раз. Так началось мое обучение.

... Я сидел на корточках и мыл белье бродяги. Я уже две недели нахожусь вместе со стариком. Он зовет меня Хори, что на его языке означает "кобылка". Я уже достаточно хорошо говорю на этом языке - Сгаллен каждый раз учит меня при каждой возможности. Во время прогулок, перерывов и ночных постоянств... Первые два дня он просто кричал "Э!".

На третий день, вернее, третьей ночью, когда мы уже легли спать, я лежал возле костра, прямо на траве и смотрел на незнакомое мне небо. Сгаллен лежал рядом – так теплее. Мне не спалось, я думал о том, как я сюда попал и что же произошло... Желудок мой тихо урчал – бродяга давал мне раз в день кусок хлеба, но этого было мало, я хотел есть. А Сгаллен не давал. Он жил подаянием, но эти дни мы шли по пустынной дороге – рядом не было ни населенных пунктов, никто по этой дороге не ездил. Поэтому мы питались тем, что было у Сгаллена в котомке.

Желудок урчал. Сгаллен тихо сопел рядом. Решив, что бродяга уснул, я осторожно встал, дотянулся до его котомки, развязал ее, запустил туда руку... Сильный пинок отбросил меня в сторону. Сгаллен стоял на ногах и громко ругаясь принялся меня пинать. Я закричал, закрывая лицо руками, потом попытался обхватить ноги бродяги, он снова отбросил меня в сторону... Но бить больше не стал. Я встал не четвереньки и посмотрел на него снизу вверх, приподняв голову, выгнув спину, демонстрируя полную покорность...

"Ползи сюда!" – приказал Сгаллен. На четвереньках я прополз два шага и остановился прямо перед его ногами. "Не надо... ", – попросил я. Старик опустился передо мной на колени, спустил штаны, вытащил свой короткий, загибающийся член и сказал: "Зук! Соси!" Я сделал это... Потом он развернул меня задом к себе и вошел в меня.

Он оттрахал меня очень быстро, я даже не успел почувствовать ничего. Но по мере сил я старался ему подмахивать, двигал задом и очень громко стонал. Кончив, Сгаллен похлопал меня по ягодицам и сказал: "Ты – настоящая кобылка... " Потом встал, достал из котомки кусок сухаря и кинул мне. Я с радостью съел его. Бродяга улегся, жестом поманил меня к себе, я лег рядом, обнял его руками и ногами, так мы и уснули.

С этой ночи он прозвал меня Кобылкой. Он обучал меня языку и питал меня из своего запаса еды. Я выполнял все его указания. Собирал дрова для костра, разжигал огонь. Стирал его одежду. И каждую ночь мы вступали в половую связь. Быстро, безболезненно. Я старался угодить ему – подмахивал как мог...

... Я сижу на корточках и стираю штаны Сгэлленa. Завтра, по словам странника, мы прибудем в поселение Барвиза. Поэтому ему нужно быть чистым.

Вчера мы встретили группу странников – семерых бродяг идущих из Барвизы на восток навстречу нам. "Эй, старый Сгэллен! – крикнул лидер встречной компании при встрече. – Тебе удалось завести нового друга?"

Лидер был знаком с Сгэлленом уже давно. Это был мускулистый, облысевший мужчина, слой пепла покрывал левую сторону его лица и у него не было левой руки. Но правой он мог легко сломать челюсть. Его компания, состоящая из трех инвалидов, двух женщин и ребенка, боялась Кракена (так назывался лидер).

Сгэллен и Кракен сели у костра, инвалиды присели вокруг них, а женщины с ребенком и я сели в стороне.

Странники начали расспрашивать меня о том, как я оказался вместе со Сгэлленом. Одна из них, не стесняясь меня, мгновенно разделась до пояса и начала кормить ребенка. Другую звали Рэнни, ей было около тридцати лет и несмотря на грязное лицо от пепла, она была достаточно привлекательной. Была бы, если бы не шрам, пересекавший все ее лицо.

"Да. Ты неудачник", – сказала Рэнни, положив руку на мое колено после того, как я рассказал свою историю. – Но теперь ничего не поделаешь". По ее выражению лица можно было видеть, что она не верит всему, что я рассказал. Но я был ей благодарен за то, что она хотя бы выслушала мой несвязный рассказ.

Потом все решили спать. "Иди к Кракену", – сказал мне Сгаллен, а сам взял за руку Ренни и повел ее в кусты. "Удачи тебе, мальчик!" – шепнула мне на уха Ренни, встала и пошла со стариком. А я подошел к Кракену, разлегшемуся возле костра, опустился рядом с ним на колени...

Он протянул свою правую руку, притянул меня к своему паху... Его член был вонючий, грязный, но я взял его в рот, облизал, пососал... И тут он кончил. Прямо в горло мне брызнула его сперма. Давясь, я проглотил соленую, густую жидкость.

Кракен отпустил меня и я попробовал уснуть, однако мне это не удалось – я почувствовал как меня ощупывают чьи – то руки. "Тихо, Кобылка, тихо, – шептал мне в ухо один из кракеновских калек, – тебе будет хорошо... " Я перевернулся на живот и позволил калеке войти в мой зад. Он что – то пыхтел надо мной, что – то бормотал, и наконец кончил. Я не шевелился...

Больше, правда, меня никто не трогал и остаток ночи я провел спокойно. Утром компания Кракена ушла, не попрощавшись. А меня разбудил пинком в бок Сгаллен и сказал стирать его белье.

... Я прополоскал белье и, осторожно ступая по каменистому дну, вернулся на берег. "Поглодай", – бродяга кинул мне обглоданную куриную косточку после того, как я развесил его белье на ветвях ивы. А сам пошел купаться...

Завтра мы будем в селении Барвиза. Вот только, что мне это принесет?

БРОДЯГА ПРОДАЕТ МЕНЯ В ТРАКТИР

 

Когда мы вошли в село, Сгаллен скорым шагом, по хорошо знакомой дороге отправился к сельскому трактиру. Правда, вошел он туда не через главный вход, а через задний двор. Постучался в дверь. Ему открыла дородная пожилая женщина, затем позвала трактирщика. Трактирщик явно не был рад появлению бродяги и что – то резкое сказал ему. Старик заговорил очень быстро, показывал на себя, на меня. Я стоял во дворе, переминаясь с ноги на ногу. Трактирщик знаком приказал мне подойти, а когда я подошел, деловито ощупал мои руки, ноги, ягодицы, заглянул в рот...

"Хорошо", – произнес хозяин трактира. И позволил нам пройти внутрь. "Накорми его", – сказал хозяин трактира женщине, указывая на Сгаллена. "Спасибо, мадам", – льстиво ответил бродяга и толкнул меня к хозяину трактира.

"Иди за мной", – сказал хозяин трактира мне. Я неуверенно посмотрел на Сгаллена, но он уже не обращал внимания на меня и устремился к запахам из кухни.

Я последовал за хозяином трактира.

Он привел меня в маленькую тесную комнатку без окон, где стоял ящик.

"Ты – слуга? – спросил хозяин трактира. – Сгаллен сказал, что зовут тебя Кобылка." Что значит "слуга" я уже знал. Знал, что это значит. Это значит: раб. Бродяга продал меня этому хозяину трактира...

"Да, господин", – ответил я, опустив глаза. – Я – раб".

"Кобылка мне не нравится, – сказал хозяин трактира. – Я буду называть тебя Петушок. Ты похож на Петушка". Он долго рылся в ящике, выбирая тряпье, затем бросил мне мешок из грубого материала. "Прорежь отверстия для головы и рук, вот тебе одежда", – сказал он.

Моего нового хозяина звали Барус. Он был владельцем этого трактира и постоялого двора. Кроме него в этом доме жила его семья – жена (та полноватая женщина, которая встретила нас с бродягой на заднем дворе), старшая дочь – тридцатилетняя несимпатичная Анька, младшая дочь – моя ровесница Ксанна, а также служанка Олиска и конюх Арген.

Когда я оделся в мешковину и привязал ее веревкой, Барус позвал Олиску и сказал ей показать мне все, накормить ("Только не очень – то! – сказал хозяин. – Разоришься тут на вашем прокорме!") и отвести к Аргену. "Пусть пока помогает на конюшне", – сказал Барус.

Олиска кивнула, мотнула мне головой, мол, пошли и пошла впереди. Я поплелся следом. Мы прошли через двор и подошли к конюшне. У входа в конюшню Олиска остановилась, оглянулась, подошла вплотную ко мне и, глядя мне в глаза, полезла пухлой ладошкой под подол моего одеяния. Ее пальцы быстро нащупали то, что она искала. Олиска принялась гладить и щупать мои яички и мой член, который напрягся и распрямился. Я попытался отстраниться, но Олиска нахмурила бровки и сказала: "Стоять, раб". Я замер. "Ой, что там у нас есть..., – протянула Олиска. – Тебе ведь хочется, а? Хочется, раб? Хочешь меня трахнуть, раб?" "Я... я, кушать хочу", – выдавил я из себя. "Будешь хорошим рабом, будешь кушать... " – Олиска продолжала гладить мой член, прижимаясь ко мне всем телом.

Она была толстушкой, эта Олиска и одета была в простую холщовую рубаху и юбку и грудь ее была очень большой.

"Эй, девка, – неожиданно раздался хриплый голос, – ты, это, перестань, давай, это. " Из конюшни вышел горбатый мужичок. Это и был Арген. "А что, я ничего", – сказала Олиска, но отпрянула от меня. – " Раба, вот тебе привела. Хозяин сказал, чтоб он тебе помогал". "Ну, это привела и привела, – ответил Арген. – чего, это, лезть, это". "Так он сам хочет, – сказала Олиска. – Он, может, слаще козы никого не трахал". "А ты, это, слаще козы, что ли? – ухмыльнулся Арген. – Иди, это, давай. А ты, это, – сказал он мне, – заходи, это". "Хозяин сказал, чтоб его покормить еще", – сказала Олиска. "Иди, это, я сам покормлю".

Давно я уже так не ел. Так много и так вкусно. Конюх дал мне полную миску каши и много хлеба. Ложку, правда, не дал, сказал, что рабам не положено. Но я и без ложки съел все, вылизал миску дочиста.

Так началась моя жизнь на постоялом дворе, где я исполнял обязанности раба. Моим временным пристанищем была конюшня, где я ночевал на охапке сена и ел вместе со всеми. Единственное отличие заключалось в том, что каждый вечер хозяйка давала мне порцию каши и кусок хлеба, которые я употреблял, сидя в уголке кухни. А по утрам меня будил Арген, который приходил ко мне и либо сильно шаркал меня под ребра, если был раздражен и недосыпал, либо делал это более щадяще в случае своего хорошего настроения.

Мои обязанности были довольно трудными - на меня возложили самую грязную и тяжелую работу. Я ухаживал за лошадьми постояльцев: чистил их от навоза, доставал им воду, стирал одежду хозяев и занимался другими подобными делами. Однако не могу жаловаться – ни Арген, ни сам хозяин не проявляли ко мне агрессии. Зачем им это было делать? Ведь Олиска всегда была готова на все.

Однажды, когда я занимался вывозкой навоза из конюшни, хозяйка вышла из дома и позвала меня: "Эй, Петушок! Найди мне Олиску!" Я бросил работу и направился к дровяному сараю – я видел, как Олиска туда ушла. Войдя в сарай, первое, что я услышал - это стоны Олиски и тяжелое дыхание Баруса. Подойдя ближе, увидел картину: Олиска стояла лицом к стене, руками опираясь о нее, юбка задрана, а пьяный хозяин занимался с ней интимными делами. Когда Олиска повернула ко мне краснеющее лицо, Барус также обратил на меня внимание. Но они не прекратили своих действий до тех пор, пока Барус не закончил. "Чего тебе?" - спросил хозяин, натягивая штаны. "Хозяйка искала Олиску", – ответил я ему. "А, ну ладно", – сказал Барус. Олиска приодела юбку и пошла к хозяйке. Их не смутило то, что я стал свидетелем их поступков. Ведь я был всего лишь рабом, бесполезным существом...

Вся моя жизнь проходила на заднем дворе. Барус держал трактир и был здесь самым главным. Его жена хозяйничала на кухне, где ей помогала Ксанна. Анька стояла за стойкой трактира, а Олиска обслуживала посетителей и постояльцев. Мне входить в дом было строго запрещено. Только, как я уже сказал, затем, чтобы поужинать на кухне. Да и в самом деле – я был ужасно грязен и мои босые ноги постоянно были в конском навозе... Я – то к этому запаху уже привык, но вот хозяйка считала, что мой запах не понравится постояльцам.

После того раза Олиска больше ко мне не приставала, хотя не упускала случая ущипнуть меня за ягодицу или задрать у меня на глазах юбку, демонстрируя свою здоровую задницу (белья она категорически не признавала). Впрочем, свои естественные надобности она тоже справляла, нимало не смущаясь меня.

Спокойно я прожил примерно месяц. Если, конечно, это можно назвать спокойно... Наверное, можно. Мой статус определился, я был рабом. Правда, мне до сих пор было непонятно, как я сюда попал, что это за место. Но я приспособился. Я ухаживал за лошадьми постояльцев, делал всю работу, научился не обращать внимания на Олискины щипки, научился не вызывать раздражения Ксанны (эта девчонка, похоже испытывала наслаждение от того, что помыкала мной и громко кричала и хлестала меня по щекам, если я делал что – то из того, что ей не нравилось). Я очень быстро учился...

Хозяйка относилась ко мне нормально – как к вещи. А вот Анька... Скоро я стал замечать на себе ее долгие взгляды. И взгляды эти были достаточно странными – в них было какое – то заискивание, какая – то просьба... Вообще, к Аньке в этой семье относились не очень хорошо, хотя она и была старшей. Дело в том, что Барус не был ей родным отцом, она родилась, когда Баруса на два года забирали на работы в графский замок...

Да, я провел месяц в спокойствии... Но потом, в одну ночь, когда все успокоились и я устроился поудобнее в углу конюшни, дверь неожиданно открылась и передо мной появились две женские фигуры. "Эй, раб, где ты? – сказала Ксанна. – Подойди сюда, бесчестная тварь!" Я быстро вышел из угла и подошел к двери. Рядом с Ксанной стояла Анька, опустив глаза.

"Да, хозяйка", – ответил я. "Используй ее, раб, – сказала Ксанна, указывая на Аньку, – используй ее так же, как ты обращаешься с козой!" "Я..., – запутался я, – я не... " "Не бойся, раб, – Ксанна засмеялась, – она этого хочет. Анька мазохистка и ей нравится быть униженной. " Анька полностью разделась и осталась абсолютно обнаженной... Она опустилась на четвереньки и посмотрела на меня сверху вниз. "Пользуйся мной, раб, – сказала она, – пользуйся мной, Петушок, как с шлюхой, как со скотиной или сука" Она ползла ко мне на четвереньках и начала целовать мои ноги, затем поставила мою ступню на свою голову. "Ну! – нетерпеливо окликнула Ксанна, – используй ее, раб!" "Я... я не умею этого делать, хозяйка, – пробормотал я, – я никогда раньше... " "Ты никогда не занимался этим? – удивилась Ксанна. – Ты лжешь, раб!" Я стоял с опущенными глазами. "Хорошо, тогда я должна научить тебя". Она подошла ко мне и сильно толкнула меня, затем положила руки на мои плечи и заставила лечь на спину. "Эй, скотина! – сказала Ксанна Аньке, – делай минет ему!" А сама она задрала юбку, сняла трусики и села на мое лицо. "Лизни меня, раб!" Я принялся лизать и сосать ее ТАМ, она двигалась на мне и мое лицо покрывалось липкой, несносной влагой. В то же время я ощущал, как Анька губами и языком ласкает мой член. "Я научу тебя этому, раб, ты будешь заниматься этим хорошо", – повторяла Ксанна. Она встала. "Эй, скотина, присоединяйся к своему козлу!" Анька послушно ползла ко мне и начала целовать меня в губы... А Ксанна заняла ее место, села верхом, взяла мой член и начала прыгать. Через несколько секунд волна удовольствия накрыла меня и я испытал оргазм... Ксанна продолжила подпрыгивать на моем опавшем члене еще некоторое время, потом громко фыркнула и встала. "Вставай, Анька, – сказала она сердито, – этот проклятый ублюдок кончил". И она ударила меня по животу. Больно. Я согнулся и застонал. Ксанна еще несколько раз ударила меня, в то время как Анька одевалась, и они ушли...

МЕНЯ ИМЕЮТ РАБЫ

"Вставай, ублюдок!" Пинок под ребра разбудил меня – Арген с утра явно был не в духе. "Вставай, к нам гости пожаловали!" Я торопливо оправил свою мешковину и выбежал встречать... Таких гостей мне еще видеть не приходилось. До сих пор на постоялом дворе Баруса останавливались люди простые – купцы или просто путешественники... Теперь же во двор въезжала карета... Сопровождали ее три... всадницы, а правил каретой самый настоящий кучер – в черной бархатной ливрее. А на запятках кареты стояли два... Два раба. Они были полуголые, только на бедрах у них имелись узкие полоски ткани, и на лицах имелись маски. Карета остановилась, я взял под уздцы лошадей. Рабы спрыгнули с запяток кареты, опустились прямо в грязь перед её дверцами и один из них распахнул дверцы. И из кареты вышла высокая черноволосая женщина в длинном черном платье. За собой на цепи она вывела полуголого мужчину – толстого, наголо выбритого, но одетого все – таки вчерные кожаные штаны. Она вышла, осмотрелась. Рабы между тем продолжали стоять на коленях, а тот, которого вывели из кареты на цепи, стоял рядом с ней на четвереньках...

"Рад вас приветствовать, уважаемая госпожа". – низко поклонившись сказал Барус (встречать гостей вышли все – и Анька, и Ксанна, и Олиска). "Моя гостиница – к вашим услугам". "Естественно, – холодно ответила женщина и, повернувшись к свои спутницам сказала – Мы здесь остановимся". Рабы тут же подбежали к всадницам и подставили свои спины для того, чтобы те спешились. "Так, человек, – продолжала женщина, – четыре комнаты для меня и моих подруг". "Слушаю, госпожа, – ответил Барус, – а для вашего кучера?" Женщина рассмеялась коротким негромким смешком. "Это мой муж, он будет ночевать у меня". "Слушаю, госпожа – Барус опять поклонился, – еще чего – нибудь изволите?" В это время я и Арген разнуздывали лошадей кареты. Кучер просто стоял в стороне... Зато тот раб, которого женщина держала на цепи, постянно оглядывался, будто что – то искал и тихонько поскуливал... "Застоялся, маленький, – сказала женщина и спросила Баруса – у тебя есть раб для развлечений?" При этих словах раб на цепочке навострил уши и с интересом посмотрел на Баруса. "Нет, госпожа", – растерянно пробормотал мой хозяин. "Ну и дыра!" – воскликнула одна из спутниц женщины, а раб зарычал и тут же жалобно посмотрел на свою хозяйку... "Нету здесь развлечений, малыш, – сказала женщина и продолжила, обращаясь к хозяину. – Так придумай что – нибудь! Видишь. Мой маленький застоялся!" "Есть! – радостно закричал Барус, – есть у меня раб. Зовут Петушок!" И указал прямо на меня. Я замер в ожидании... "Этот? – с сомнением сказала женщина. – Наверное, вшивый?" Но "маленький" уже нетерпеливо дергал тазом. "Ну, ладно, – сказала женщина. – Иди, возьми его. Только осторожнее!" И отпустила цепочку. Раб вскочил на ноги и вприпрыжку подбежал ко мне, цепь волочилась за ним по земле... Я не успел сделать ни шагу, как он схватил меня за руки, рывком повернул к себе спиной, толкнул так, что я упал на четвереньки, задрал подол моей одежды...

"После этого привяжешь его у входа", - произнесла женщина, минуя нас. И в этот момент я снова ощутил почти забытую боль. Опять меня использовали! Я вскрикнул, но никто не обратил на это внимания. Раб продолжал свое дело, а окружающие занимались своими делами, словно две собачки любились прямо здесь, во дворе! Но я – человек! Я попытался освободиться, но он был сильным и продолжал свое дело... Без слов, только изредка рыча. Я кричал и стонал, но скоро боль исчезла и даже появилось... Появилось ощущение какого-то удовольствия - мои стоны боли постепенно стали стонами наслаждения... Я повернул голову и заметил взгляд Аньки на себе, она пристально следила за нами, облизывая губы. "Эй, Анька", - раздался голос Ксанны из дверей. "Иди обслуживай гостей!" Анька испуганно подскочила, бросила последний взгляд на нас и пошла внутрь дома. А раб продолжал свою работу. Наконец, он закончил и отпустил меня. Я упал без сил на землю. К нам подошла Ксанна, взяла раба за цепь и повела его к входу. А меня пнули и сказали: "Чего разлегся, Петушок? Иди работать!" Раб послушно пошел за Ксанной, ползая на четвереньках. А я встал, приладил свою одежду и отправился в конюшню.

Во мне кипело возмущение: меня только что использовали, словно самую последнюю скотину. Меня трахнули как животное перед всеми, рабом на ошейнике. Когда меня изнасиловали в карете или когда бродяга имел меня - все было по-другому, я использовался, но все-таки оставался человеком. А сейчас меня трахнули как собаку и никому не было дела до того, что я чувствую или думаю; меня трахнули и все - иди работать!

Я чистил щеткой лошадей и, закусив губы, плакал. От боли и унижения. До сих пор мое положение казалось мне каким – то страшным сном, а теперь мне воочию доказали, что я – раб, вещь, я – ничто....

"Эй, раб – раздалось от дверей, – ты где?" Я вышел из стойла. У дверей конюшни стояли те два раба. Они по – прежнему были в масках. "Иди сюда, раб" – сказал один из них и я не понял, кто. Я подошел к ним. "Как он воняет! – сказал один, – и какой он грязный! Его только Цепному и трахать". "Другого – то нет, Грызун, – возразил другой и снова обратился ко мне, – Тебя часто трахают?" "Нет", – коротко ответил я. Я был возмущен – сами рабы, а разговаривают со мной, как будто господа! "Значит, не заразный, – сказал раб и снова обратился к другому, – ну, что, Грызун?" "Ладно, – ответил Грызун, – только не здесь, Шиш. Воняет больно" "Ладно, – согласился Шиш и обратился ко мне, – пошли во двор, раб. "

"Не хочу, – сказал я, – Не хочу и все. " И повернулся, чтобы идти в глубь конюшни. Далеко уйти я не успел, они набросились на меня сзади, повалили, несколько раз я получил по лицу. "Он еще спорить будет, грязный раб! – сказал кто – то из них, – шлюшка вонючая!" Они были гораздо сильнее меня – взрослые, мускулистые. Один взял меня за ноги, другой – за руки и они выволокли меня во двор, оттащили к сараю. Я пытался вырваться, но у меня ничего не получалось. Пощечина! Еще пощечина! "Не дергайся, тварь!" Я перестал сопротивляться. Я лег на спину, раздвинул ноги. Грызун заставил меня подогнуть колени и вонзил член в мой зад... А Шиш сел мне на грудь и вогнал член в мой рот... Я закрыл глаза и позволил делать со мной то, что они хотят. Они валяли меня как тряпичную куклу. То ставили на четвереньки, то опять опрокидывали на спину... Их руки мяли мою грудь, мои ягодицы, щипали мои бедра... Первым кончил Грызун, его сперма залила мне все лицо.... Шиш еще некоторое время терзал мою попу, потом вынул из меня свой аппарат и тоже кончил, мне на ягодицы... Несмотря на боль во всем теле, я сразу же поднялся на ноги – я помнил, что сказала Ксанна... И я знал, что если я еще раз позволю себе... Что она изобьет меня...

Да, я не обычный человек, я как раб... И только что меня использовали как раба... И мне нужно вести себя так, будто ничего не произошло... Мне не просто трахали задницу и рот, они использовали меня, как дырку в доске... Я был оттрахан другими рабами...

Оба усталых раба сидели в удобных позах и тяжело дышали. Раньше я никогда не общался с другими рабами или имел опыт таких же вещей, которые принадлежали кому-то еще... В Барвизе были люди более состоятельные, самый богатый из них был мой хозяин, только он мог позволить себе иметь раба. И вот я познакомился со своими сородичами... И они использовали меня... Потому что я - еще ниже их...

– Ну его можно было бы приодеть и помыть, – промолвил Грызун после короткого перерыва.

– Да, – согласился Шиш. – Но кто ему здесь нужен?

– Эй вы! – на пороге гостиницы появилась одна из женщин, приехавших на лошадях. – Чего разлеглись?

Рабы резко вскочили и ползком подошли к женщине. Я пошел в конюшню...

Весь день я занимался обычной работой и больше ничего не видел. Но когда я пришел на ужин, то обнаружил, что на кухне нет никого, кроме Аньки... "А где все?" – невинно спросил я. "Гостей обслуживают, – ухмыльнулась Анька. – И слышала, что тебя хотят сделать рабом для удовольствий. Будешь ходить в платье и радовать гостей". "А почему бы тебе самой не сделать это?" – буркнул я раздраженно. Меня только что использовали рабы... К тому же я помнил, что Ксанна говорила о такой возможности в конюшне.... Почему бы и нет? Ведь она сама этого хочет... Значит, меня вряд ли накажут... "Мне нельзя, – вздохнула Анька. – Я дочь хозяйки..." "Тогда я использовал тебя!" - сказал я. Подошел к ней и грубо, как Олиска делала со мной, ущипнул Аньку за грудь. Она замерла. Тогда я прижал ее к стене и поцеловал в губы.

Она не сопротивлялась и ответила на мой поцелуй, потом сама задрала подол платья, спустила трусики и повернулась ко мне спиной.. "Еби меня, раб, еби... " – прошептала она, схватила меня горячей ладошкой за член и ввела его в себя... И начала энергично дергать задом, быстро... "Еби меня, раб, еби.... " – повторяла она задыхающимся шепотом... И я начал ее трахать, быстрее и быстрее... Мне это доставляло удовольствие, это действительно было приятно, я чувствовал, как к кончику моего члена подкатывает наслаждение... Но в тот момент, когда извержение началось, удар хлыста ожег мой зад. И удары посыпались резко, часто, больно – на зад, на спину, на голову. Я закричал, оторвался от Аньки... Рядом с нами стояла разьяренная... одна из приехавших сегодня амазонок. С хлыстом в руке. Она не прекратила избивать меня, когда я упал на пол, прикрывая руками голову, но схватила за волосы Аньку, не успевшую даже поправить подол и хлестала нас обоих. "Ублюдок! – кричала она, – как ты смеешь, раб трахать женщину! А ты, проститутка, как ты смеешь давать рабу!" И хлестала. Я тщетно прикрывался руками. Анька рядом со мной выла и пыталась схватить амазонку за ноги, что – то крича про то, что не виновата, что я ее насиловал и тем самым вызывала у амазонки еще большую ярость.

Наконец избиение прекратилось. Я осторожно приоткрыл глаза и увидел, как из – за спины амазонки выглядывают едва ли не перепуганный Крокус. "Ты! – амазонка ткнула в Крокуса кончиком хлыста. Этот раб оттрахал свободную женщину, твою дочь. Его надо примерно наказать, чтобы он знал свое место!" "Да, госпожа! – испуганно ответил Крокус, я его сейчас.... " "Нет, наказание ему определю я, – сказала амазонка. – Грызун! Шиш! Сюда!"

Внезапно, рабы появились и сразу же исполнили приказ амазонки, связав мои руки за спиной и вытаскив меня на двор. Весьма молчаливо семья моего хозяина наблюдала за происходящим. К ним присоединились еще две амазонки, которые тихо обсуждали что-то. Они бросили меня на колени посреди двора... И вот тут Грызун вывел из конюшни коня.

"Теперь ты, раб, – произнесла амазонка, играя с хлыстом, – удовлетвори моего Орлика. Ползи к нему!" И на меня опять обрушились удары, я вскрикнул от боли и потом.... потом я ползал на коленях к жеребцу, которого держали под уздцы Грызун и Шиш. Я забрался под живот жеребца... "Ну! – строго сказала амазонка. – Возьми в рот, раб! Чтобы запомнил свое место и больше не осмелился приставать к свободным женщинам!" Я закрыл глаза и высунув язык, коснулся яйца коня. Член жеребца сразу стал возбуждаться, конь заорал и поднял задние ноги. "Соси, раб!" – закричала амазонка. "Возьми в рот, Петушок! Давай!" – добавила Ксанна смехом. И по моей попе опять летели удары хлыста. "Нет! Пожалуйста! Я все сделаю!" – закричал я и, совершенно ошалев от боли, взял конский член в рот. Мне пришлось разинуть рот как можно шире, чтобы большая головка конского члена поместилась. Я начал делать минет, а конь нетерпеливо проникал своим членом... Когда конская сперма попала мне в рот, я быстро отстранился от члена, выбрался из-под ног жеребца и... меня наполнило тошнотой... Амазонка немедленно обрушила на меня новую порцию ударов... Я потерял сознание от боли...

Проснувшись от холодной влаги ночью, я лежал, скорее всего – неподвижно, на земле около крыльца главного входа. У меня все еще были связанные за спиной руки, которые очень опухли. Вокруг шеи обвивалась веревка, другой конец которой был привязан к балке. К этой же балке была прикреплена цепь Цепного раба, который первым оттрахал меня. Здесь же находились четыре борзых собаки, привязанные к тому же месту, что и карета. Из-за приоткрытой двери просачивался свет и доносилась музыка. Я со стоном повернулся и попытался встать, но ягодицы ужасно болели и я опять сел на колени. Интересно, что будет со мной дальше?

"Болит?" – неожиданно подал голос Цепной. Голос его был неожиданно добродушен и даже приятен на слух. "Болит", – сглотнув слюну, кивнул я. "Бывает, – сказал Цепной. – Рабская доля такая. Ты откуда?" Меня чертовски удивило, как это он со мной разговаривает таким мирным тоном, будто ничего не случилось... "А что? – удивился в ответ Цепной. – И что такого? Ну, оттрахал я тебя, ну Грызун с Шишем тебя оттрахали. Ну и что? Нам же Госпожа разрешила!" Это прозвучало в его устах таким вполне понятным объяснением, что... Я вздохнул. И воспользовавшись случаем я решил расспросить Цепного – что же все – таки произошло, где я очутился и как мне отсюда выбраться....

В ОШЕЙНИКЕ И НА ЦЕПИ...

У меня на шее прочно закреплен тяжелый бронзовый ошейник. Ошейник никак невозможно снять – он заклепан намертво, поэтому руки и ноги мои свободны. Вернее, свободны только ноги, обеими руками я придерживаю на плече тяжелый мешок с... Я не знаю с чем мешок, там что – то тяжелое и твердое. Мой ошейник соединен стальной цепью с ошейником моего соседа справа – стройного темнокожего юноши чуть постарше меня. Он тоже тащит на плече мешок. А через звенья цепи, соединяющей ошейники, пропущена еще одна цепь, которая соединяет пары рабов в длинный караван. Это караван рабов.

На цепи возле крыльца гостиницы Баруса я просидел двое суток. Меня не поили и не кормили. А потом появился хозяин с каким – то толстым маленьким человечком, человечек приказал мне встать, ощупал руки, ноги, долго мял ягодицы, цокая языком, помял в руке мой член, заглянул в рот... Потом отсчитал Барусу десять медных монет, взял меня за цепь и вывел со двора. Мне надели ошейник и прицепили к каравану...

Мы продолжаем наше путешествие уже третий день. Этот длинный караван состоит из примерно полусотни рабов и рабынь, которые связаны цепью, двигаясь в одной колонне. Я не могу точно сказать, сколько нас здесь. Я вижу только своего соседа справа, а перед нами – спины и ягодицы тех, кто идет впереди. Почти у всех нет одежды, за исключением некоторых лоскутов материи, которые прикрывают бедра либо рабов, либо рабынь.

Передо мной идет девушка, а ее соседом – высокий и широкоплечий мужчина. Спина мужчины покрыта рубцами, а на правой ягодице девушки видна татуировка синей розы. Даже при цепи на ее шее она идет таким образом, что мое усталое воображение начинает строить эротические фантазии. Мой член всю дорогу находится в возбужденном состоянии... Я смогу подрочить его на перерыве... До позавчерашней ночи я не знал, какое удовольствие приносит мастурбация. Я просто не представлял этого. Но когда мы остановились в темноте на перерыве, я заметил, как тот раб, который шел справа от меня, занимается этим. Я решил попробовать... Мне это понравилось. Теперь я делаю это на каждом перерыве.

Нас не освобождают от цепи и ошейников даже на перерыве... Но у нас свободные руки... И если хочется, мы можем дотянуться до соседа или даже лечь на него. Но залезть на идущую впереди меня рабыню я даже не пробовал – это место уже занято, каждую ночь я наблюдаю, как тот раб, который идет с ней в паре, занимается сексом с ней. Она подставляет ему свою задницу, а он двигается на ней ритмично... Я смотрю на это и мастурбирую... Это разрешено.

А вчера раб, который всегда следует за мной, попытался меня трахнуть. Я уже почти засыпал, когда почувствовал его присутствие сзади, он массировал мои ягодицы и пытался вставить свой член между ними. Я сопротивлялся, оттолкнул его – мне совсем не хотелось, чтобы какой-то раб меня изнасиловал, я этого не желаю! На шум прибежал напарник нашего хозяина или охранник (мне еще непонятно, кто из них кто) и начал бить плетью того раба... Или точнее, он бил нас обоих, но так как раб был сверху, то получил больше всех. Больше этот раб меня больше не трогает.

Я нахожусь на чужой планете. Это не Земля. Хотя этот мир местные жители тоже называют Землей. Но это – чужой для меня мир. Я не знаю, как я сюда попал – возможно, те, кто сидел со мной в баре, а потом насиловал в карете, просто опоили меня чем – то или подсыпали что – то в мой кофе, а потом загрузили в корабль и привезли сюда.... Так рассуждал Цепной, рассказывая мне об этом мире. Может быть той парочке я просто приглянулся... Среди здешней элиты встречается много извращенцев. Они часто бывают на Земле... Кое – кто, между прочим, давно уже организовал постоянную поставку рабов и рабынь с Земли на эту планету. Это очень выгодно. Но я попал сюда случайно.

Это – рабовладельческий мир. И я здесь – в качестве раба. Похоже, это – моя судьба. Бежать отсюда некуда. И никто мне не поможет, даже если бы захотел. Но никто и не захочет.

Цепной стал рабом по доброй воле. Он тоже жил на Земле, был преуспевающим бизнесменом, а потом однажды, обкурившись марихуаны пришел в бордель и подписал контракт на то, чтобы стать рабом. Ему так захотелось. И его сразу же переправили в этот мир. Когда он сообразил, что он сделал, было поздно. Он смирился. Здесь много городов и много стран, и много разных обычаев. Есть города, где хозяевами являются мужчины. Но я стал рабом в стране, где царит матриархат. Мужчины здесь – низшие существа. Даже свободные мужчины. Поэтому мой прежний хозяин так раболепствовал перед той Госпожой. Поэтому муж той Госпожи служил у неё кучером. И я – раб ниже даже рабыни... Потому что она – женщина, а я – мужчина. И поэтому я был наказан той амазонкой... В других местах бывает иначе, но я – здесь... И всё равно я – раб... А даже там, где хозяевами являются мужчины, раб есть раб. Вещь, с которой можно поступать так, как заблагорассудится.

Я – забытый человек... В моем случае даже нет необходимости в именовании.... Никто не знает, какой будет наша судьба, что задумал хозяин этого каравана... Он имеет полную свободу действий. Ведь мы – обреченные рабы.

Мой товарищ по несчастью, темнокожий раб, был продан в рабство самой своей невестой. Он пытался завоевать сердце своей возлюбленной на деревенской свадьбе подруги невесты.... И на следующий день его супруга – его жена - продала его хозяину каравана. Теперь у него уже нет имени, также как и у меня. Здесь это нормально. Женщины управляют этой страной. Мужчины вынуждены заниматься самыми презренными делами и выполнять самую грязную работу. Женщины царят над всем...

Я шагаю по пыльной дороге без обуви, несу тяжелый груз на своих плечах, а на шее у меня ошейник, соединенный цепью с соседом справа... Передо мной идет голая рабыня... На ее правой ягодице виднеется татуировка в виде розы...

Мы идем без остановки, не слишком быстро, но когда наступает темнота, ноги усталые. За нами следуют трое – человек, который нас купил, и двое его охранников. Они ездят верхом на лошадях и используют плети для подгонки тех, кто спотыкается или замедляет шаг.

Нас кормят один раз в день, когда мы останавливаемся на ночлег. Раздают большие куски хлеба, щедро посыпанные солью, и бросают всем большой мешок с водой.. Охранники следят, чтобы все выпили свою долю – хозяин заботится о том, чтобы все рабы дошли живыми.

Мы не знаем, какая участь нас ждет и что с нами собираются делать. Над нами можно злоупотребить по желанию – мы рабы. В этой стране даже из мужчин делают рабынь – такие случаи происходят часто. Ведь при власти женщин гомосексуализм развит настолько, что женщина имеет право отказаться от секса с мужчиной, а раб – нет. Если раб привлекателен, то его ожидает именно такая участь. Но те, кто не является рабами для удовольствия, завидуют им. Ведь на других работах гораздо сложнее.

Когда наш караван проходит через какое – нибудь селение... Почти никто не обращает на нас внимания. Только дети стоят кучками у края дороги, кидают в нас грязью, что – то кричат ( я еще не знаю многих слов). Это обычное дело. Ну, рабы и рабы, ну, гонят и гонят...

"Я бы хотел стать рабом для наслаждений, – горячо шепчет мне на ухо мой темнокожий сосед вечерами, – рабов для наслаждений кормят хорошо, и работать не надо, подмахивай только умело. А ты бы хотел быть рабом у мужчины или у женщины?"

Здесь всё бывает по разному. Можно стать рабом у женщины, чтобы твоя хозяйка относилась к тебе как к мужчине. Но хозяйка может решить, что ты не раб, а рабыня. И точно так же может поступать хозяин – мужчина. Это их право. А мы – рабы.

Ошейник тяжелый, мы идем по пыльной дороге, я тащу на плече мешок моего хозяина... Что я могу сделать? Сбежать? Куда?

... Ночью я лежу на спине и мастурбирую свой член. Мой темнокожий сосед делает то же самое, но я стараюсь делать это тихо, а он громко вздыхает и постанывает. Вообще, все рабы нашего каравана делают это... И в ночной тишине слышны сопение, стоны и вздохи... А от костра наших охранников раздаются стоны тех, кого трахают наши хозяева. Каждый вечер они отбирают себе тех, кто будет услаждать их сегодня. Меня еще не выбирали ни разу. Моего соседа – тоже. Он по этому поводу расстраивается, а я – нет. Мой зад только – только забыл боль от того, как меня оттрахали в Барвизе...

При воспоминании о том, как меня трахали, как скотски со мной обошлись, я кончаю и капельки спермы капают мне на живот. Мой сосед, уже весь вне себя от возбуждения придвигается ко мне ближе, его член оказывается возле самой моей щеки, он продолжает дрочить и струйка спермы ударяет мне в лицо.. Я отворачиваюсь, но молчу... Пусть себе насладится... В конце концов, он тоже раб.

В результате нашего путешествия мы достигли города Хевроши в пятый день. Проходя через Рабские ворота, мы столкнулись с ленивыми стражниками, которые безразлично беседовали о нас. При подходе к окраине города нам удалось избавиться от тюков, которые были привязаны к трём сильным рабам, и они начали переносить их на склад. Нашу группу отпустили чуть дальше, где мы остановились перед небольшим каменным зданием. Встречать владельца нашего каравана пришло двое людей: худощавый лысый мужчина в красной одежде и высокий стройный раб... Он был одет в короткое черное женское платье и туфли на высоких каблуках. У него была плетка семихвостка в руке. На его шее был кожаный ошейник, а по бедру до щиколотки обнаженной левой ноги виднелась причудливая синяя татуировка... Это был раб - это можно было определить по его эрегированному члену. Но у него также была обильная женская грудь...

Нам приказали остановиться и освободили от цепей. Затем, одного за другим, начали снимать ошейники. Лысый мужчина делал записи в своём свитке, а раб рисовал номер на левой лопатке кисточкой и использовал хлыст для отправки нас в сарай. Я не знал чисел местных цифр, поэтому стал самостоятельно подсчитывать. И выяснилось, что я - двадцать шестой номер. Хлыст оставил следы на моей заднице, и я поспешил проникнуть в сарай. Вскоре дверь закрылась за нами, захлопнувшись, и мы остались там.

В сарае было темно и тесно - едва можно было сесть на пол и скрестить ноги. Лучше всего было стоять. Прямо передо мной стояла рабыня с розой на ягодице.

Внезапно я почувствовал, что тот раб, который пробовал меня оттрахать на привале, прижимается ко мне сзади и пытается раздвинуть мои ягодицы. Я попытался его отпихнуть, но он сжал мои ягодицы с такой силой, что я вскрикнул. "Стой тихо, Двадцать Шестой, здесь нет охранников, чтобы тебя защитить, – заговорил он, – я тебе кости переломаю". Он толкнул меня вперед так, что я прижался передом к рабыне... И вдруг она изогнулась так и вставила мой член в себя... В тот же момент раб, стоявший сзади, воткнул в меня член. Я застонал, дернулся и получилось так, что и мой член начал двигаться в рабыне. Получилось так, что раб трахал меня, а я трахал рабыню... И всё это происходило посреди сарая, полного голых рабов... Вдруг тот, кто трахал меня тоже дернулся и застонал от боли. Я понял, что кто – то начал трахать его самого.

Это был какой – то страшный сон – сарай, в котором стояли рабы и рабыни и трахались друг с другом, цепочкой. Время от времени цепочки рассыпались – когда кто – то кончал. Так, когда я кончил, рабыня оторвалась от меня, но её тут же развернул спиной к себе раб, стоявший перед ней, и некоторое время мы упирались грудью друг в друга и смотрели друг другу в глаза, а нас трахали лицом друг к другу.

Я не помню точно, сколько времени это продолжалось. Мой зад побывал во власти трех или четырех рабов, при этом один раз я тоже трахнул какого – то раба... Но постепенно всё успокоилось. Усталость брала свое. Ноги подкашивались, глаза закрывались... Мы заснули вповалку, прислонившись друг к другу, навалившись друг на друга... Это уже никого не волновало.

На рассвете дверь распахнулась, и раб в грубой одежде начал нас будить криками, пинками и ударами хлыста. С трудом открыв глаза из-за яркого света, мы поспешили выбраться на улицу.

"Здесь ваш завтрак, животные", - сказал раб, указывая хлыстом на деревянное корыто рядом со стайней. "А потом что будет?" - спросил мой спутник с темной кожей и тут же получил пощечину хлыстом. "Ты всегда должен обращаться ко мне как "Госпожа", ничтожество!" - бросил раб. "Потом вас помоют и приведут на аукцион. Мой хозяин не хочет тратить деньги на ваше питание и обучение. Понятно? Ешьте, животные! Быстрее, быстрее! Кто не успеет, останется голодным!"

Рабы бросились к корыту. "Ты что сидишь, Двадцать Шестой?" - подтолкнула меня рабыня с цветочком и тоже побежала к корыту. Я последовал за ней... Голые рабы и рабыни, стоя на коленях, глотали мутную кашу - воду с хлебными крошками, отрубями и прочими добавками... Такую пищу я раньше готовил для свиней в одном из заведений... Мне стало тошно, и опустившись на колени, я присоединился к рабам... После дня и ночи голода эта отвратительная пища показалась... ну не сказать что вкусной, но вполне приемлемой... За нашими спинами толпились те, кому не хватило места у корыта.... После четырех глотков меня охватил рвотный позыв... От этой жидкости, от шумного поедания рабов, от запаха необитаемых тел... Меня оттолкнули, мое место заняла пышногрудая и полноватая рабыня. Я отвернулся и вырвало. Лежа на земле лицом вниз, мне стало немного легче. "Хватит! Становитесь в строй!" - раздался крик раба, который разгонял нас от корыта, размахивая хлыстом. "Становитесь парами!" Он пнул и бил рабов хлыстом, чтобы мы выстроились в колонну, и повел за угол стайни. Там нас поставили в один ряд, а два голых раба начали поливать нас водой из шлангов. Сначала вода была прохладной, но через некоторое время наши тела привыкли... И это было так приятно: омыться после такого долгого времени. Смыть себя от грязи, спермы, мочи. Вероятно, все рабы испытывали такие же ощущения, все плескались и наслаждались... "Мойся, раб! - закричала рабыня с цветочком на заднице и облила меня горстью воды. - Мойся чаще, раб должен быть всегда чист!"

Снова пинками, бранью и хлыстом нас заставили построиться в колонну по двое и погнали... Шли мы недолго, какими – то переулками мимо каменных домов, нас завели в просторное помещение. И оставили. Тонкая перегородка отделяла нас от какого – то зала, где шумели люди и играла музыка...

Это была аукционная зала. Здесь оптовые торговцы рабами продают только что пригнанный товар. Здесь самое главное – показать телосложение раба и постараться его продать побыстрее. Обычными покупателями на таких аукционах являютя мелкооптовые перекупщики, которые отбирают себе рабов по вкусу, а потом уже занимаются их обучением, подготовкой и перепродают намного дороже. В розницу. В работорговле – строгое разделение труда... Хотя на таких аукционах иногда покупают и по одному рабу или рабыне... Какие – нибудь небогатые горожане, старые сластолюбцы или ремесленники, которые ищут помощника в работе и постоянную куклу для развлечений после работы. В хороший дом отсюда не попасть – необученные рабы знатным господам не нужны. А вот в плохой дом попасть можно. Цены здесь ниже.

"Как же так можно? – шепотом возмущался мой темнокожий спутник (теперь я мог называть его Двадцать Пятый) – Продавать необученных рабов? Ведь из меня можно сделать такого замечательного раба для наслаждений и получить за меня огромный доход!" "Молчи, дурак, – оборвала его Двадцать Четвертая – та рабыня с розочкой на ягодице – ты раб и не тебе решать... Я была такой чудесной рабыней для наслаждений, но надоела хозяину и он продал меня за три сольдо".

За стеной раздавался шум зала. Владелец выводил нас группами по десять человек... Мы стояли, ожидая своей очереди. Зал шумел, свистел и смеялся... "Идем!" – махнул рукой хозяин, которого мы называли Мастером.. Осторожно мы вышли на ярко освещенную сцену, сжимаясь от света, направленного на нас. Кто был в зале, нам не было видно.. Но нас было хорошо видно со всех сторон. "Продаются группа – семь рабов и три рабыни" – отчетливо произнес Мастер.

Подчиняясь указаниям, мы поворачивались спиной к залу, боком, опускались на колени и делали полукруг по сцене.

"Я хочу приобрести этого парня, Тридцать пятого, – вдруг отчетливо прозвучал голос. – Мне нужен пастушок". Тридцать пятый – это мой спутник темнокожий парень. Я взглянул на него боком глазом. Было видно, что он разочарован. Ведь он мечтал быть рабом для развлечений, а ему предстояло стать пастухом... Да, его будут иметь грязные пастухи, такие же рабы, как и он...

Его продали за четыре сольдо. Пышнотелую Тридцать восьмую купила некая женщина за пять сольдо. А нас, оставшихся шесть рабов и двух рабынь купил бордель. Мастер так и сказал: "Проданы за двадцать сольдо борделю "Райские уголки"...

МЕНЯ ОБУЧАЮТ В БОРДЕЛЕ

"Раз, два, три, четыре... Раз, два, три, четыре, пять... Двигайся, Лизунок! Раз – два, три – четыре, пять! Задница вперед! Раз – два, три – четыре, пять!" Раздается свист хлыста, звук удара по обнаженному телу, короткий вскрик. "Раз – два, три – четыре, пять!"

Лизунок – это я. Так меня прозвал мой новый Хозяин – мастер Корп. Он владеет борделем "Райские уголки". "Раз – два, три – четыре, пять! Раскрой ноги! Раз=два, три – четыре, пять!" Раскрой ноги – это та самая с розочкой на ягодице... Раз – два, три – четыре, пять... Я стою голый на коленях и усердно двигаю задницей – вперед, назад, вправо, влево, затем по кругу и снова – вперед, назад... три – четыре – пять... В таком положении стоят полтора десятка новых рабов и рабынь этого борделя... Мы отрабатываем движения на коленях... Раз – два – три – четыре – пять... Нас кормят здесь три раза в день. Кормят обильной и питательной едой. Мастер Корп считает, что формы его рабов должны быть округлыми, а кожа нежной. Поэтому после каждого приема пищи мы принимаем ванну – мыться все вместе в большом бассейне с теплой водой, а потом мажемся дешевым кремом. А после – на обучение. Раз – два – три – четыре – пять... Мастер Корп считает, что чем лучше раб или рабыня обучены, тем выше их цена, тем больше клиентов приходит. Раз – два – три – четыре – пять. Обучением руководит Ванесса.

Она – свободная женщина. Кажется, она даже родственница Мастеру Корпу. Мы находимся в полном её распоряжении. Её задача – сделать из нас вполне обученных шлюх, которые будут пользоваться спросом и приносить Мастеру Корпу прибыль. Нас обучают движению в различных позах, брать в рот так, чтобы не кусать клиента, массажу, даже стонам. Стоны, как сказала Ванесса, увеличивают удовольствие и ускоряют оргазм у клиента. А чем быстрее клиент кончит, тем быстрее ты сможешь заняться следующим. А значит, тем большую прибыль получит хозяин.

Первую неделю после нашего прибытия в бордель нас на ночь сгоняли в одну общую камеру – "для новеньких". Там было тесно и спали мы вповалку, но... Но не было никакого секса, хотя Соска постоянно прижималась ко мне всем телом и засыпала у меня на плече. Не думаю, что она чего – то хотела, скорее всего – тоже нет. Просто так было теплее и... как – то уютнее. Вся наша энергия уходила на упражнения под командованием Ванессы и на ночь мы просто отключались, просто засыпали вповалку. Но так было только в первую неделю. Через неделю Ванесса сказала, что пришла пора отрабатывать нашу кормежку. И тем же вечером мы узнали, что это такое. В борделе "Райские кущи" имелся специальный зал – большой, уставленный пальмами в кадках и другими растениями, а между ними находились специальные станки. После обычных занятий нас всех, новеньких рабов привели в этот зал и каждого привязали к станку в разных углах зала. Я не видел, как привязывали других. Меня привязали так, что я стоял на четвереньках уперевшись в станок животом, широко расставив ноги, выпятив попу. Попу мне смазали какой – то влажной и жирной мазью. На глаза мне надели повязку, а рот заткнули кляпом. "Теперь можешь спать", – хохотнула Ванесса, следившая за тем, как меня привязывают...

Это помещение специально создано для клиентов, желающих отдохнуть и развлечься в борделе. Здесь им предоставляется возможность поговорить о своих делах и насладиться интимными утехами с рабами и рабынями, расположенными по всему залу. Каждый может выбрать то, что ему по вкусу – сексуальное наказание или что-то еще.

Так происходит каждый день. Днем мы проходим обучение и тренировки, а ночью нас привязывают в этом зале. Клиенты Мастера Корпа могут использовать нас так, как им угодно и когда им угодно, за что они щедро платят.

Первое время я чувствовал себя очень неудобно. Несмотря на смазку, каждый раз мне было больно, когда без предупреждения кто-то (я не видел, кто) начинал меня проникать. Иногда это случалось даже ночью, когда я уже успокаивался и готовился заснуть – острая боль пронзала меня в задницу... Я не мог двигаться в такой ситуации и только стонал от боли. Потом наступало утро, нас освобождали, кормили, мыли и снова начиналось обучение.

Однако через несколько недель я привык. Я действительно спал ночью... Когда меня не трогали, я глубоко спал... Когда меня использовали и занимались со мной – я находился в полусне. Сколько раз это происходило, я уже не считал. Ведь это не имело значения. Нужно было только спать, а утром нас покормят, помоемся и продолжим обучение. Мы должны старательно тренироваться, чтобы угодить Ванессе... Раз – два – три – четыре – пять...

Я – УЛИЧНАЯ КОМПАНЬОНКА

"Привет, красавчик! Хочешь хорошо провести время? Можешь выбрать меня или моего друга. Или же обоих вместе?" Девушка изгибается соблазнительно передо мной, едва прикрывая свое декольте пышными формами под короткой красной туникой. Ее ноги облачены в черные чулки и на высоких каблуках. Я сам одет в черную тунику на бретелях и хожу без чулок, так как они не предусмотрены для меня. Но я тщательно накрашен, мои волосы завиты и приковывают взгляды. Я намазал плечи и руки благовониями, чтобы излучать приятный аромат. Прогуливаюсь по бульвару неподалеку от девушки, сексуально покачивая бедрами. Мастер Корп поручил ей быть старшей нашей улице. Мы работаем в сфере интимных услуг. Матрос, который обратился к девушке, мрачно смотрит на нее и на меня, что-то бормочет и проходит мимо.

Этот день должен был наступить раньше или позже. Мастер Корп осмотрел каждого нового работника индивидуально. После месяца обучения мы теперь обязаны приносить прибыль хозяину. Нас выстроили в учебном классе, среди тренажеров, и приказали опуститься на колени. Хозяин прошел мимо нас, затем сел в кресло. Ванесса уважительно подняла нижнюю часть его одежды. Затем каждому из нас нужно было по очереди ползти на коленях к хозяину и поцеловать его орган.

После того как мы завершили ритуал, в комнату вошло шестеро рабочих. Высоких, сильных и голых. И начали использовать нас сексуально. Мастер Корп оставался в своем кресле, две рабыни лизали его орган, а хозяин следил за нами и решал, куда отправить нас дальше. Меня и Соску отправили на улицу.

"Не желаете развлечься, сэр?" – это уже обращение к невысокому старому скромно одетому прохожему, в глазах которого я заметил некоторый интерес ко мне. Каждый день мы должны приносить хозяину деньги, все заработанные деньги. И если принесем мало или Ванесса решит, что мы принесли мало, нас накажут. Поэтому я стараюсь работать.

"Не желаете развлечься, сэр?" Он остановился, осмотрел меня и сказал: "Давайте. Только недалеко и быстро".

Мы зашли в ближайший переулок. Я опустился перед ним на колени, расстегнул его штаны и приступил к облизыванию его органа. Скоро он начал тяжело дышать, двигал тазом и кончил в мой рот. Я проглотил его сперму. Отвращение отразившись на его лице, он поискал в кармане и бросил мне одну монетку из меди. "Спасибо, сэр", – сказал я, встал и отправился обратно на улицу. Не желаете развлечься, сэр?