Ночные терзания

Мы познакомились с Лизой прямо на стадионе "Уэбли", когда я после матча вышел один из нашей раздевалки и отправился в близлежащее кафе. Там и произошла наша встреча, которой суждено было перерасти в нечто большее, чем просто мимолетный роман.

Hужно сказать, что не только у меня, но почти у всех профессиональных спортсменов существует некий комплекс в вопросах, касающихся отношений с женщинами. Мы, с одной стороны, боимся заводить серьезные отношения, с другой – мы люди избалованные деньгами и вниманием общества, и в силу этого все мы хотим жениться либо на миллионершах, либо на победительницах конкурса красоты. А это, конечно, далеко не у всех получается, будь ты хоть трижды чемпионом Европы... Вот отсюда и все наши комплексы.

Однако, в нашем с Лизой случае все обошлось как нельзя лучше. Hаша взаимное чувство быстро перерасло в любовь, а когда речь зашла о браке, все вообще оказалось как нельзя лучше. Так иногда бывает. Там, где ты не ожидаешь препятствий, вдруг неожиданно вырастают непреодолимые преграды, а там,, где ждешь неминуемого подвоха, все вдруг оказывается гладко.

Короче говоря, не прошло и нескольких месяцев, как я стал счастливым обладателем юной и прекрасной супруги. Лиза жила в Лондоне одна, а от матери получала щедрое вспомоществование. Также, испросив позволения миссис Блай, своей матери, на брак со мной, Лиза спустя неделю получила вместе с очередным чеком и письмо, в котором наш союз благословлялся. Письмо было написано таким образом, что из него явственно следовало: выходи замуж, дочка, я очень рада и поздравляю. Hадеюсь, ты сама понимаешь, что денежный чек это последний, поскольку в противном случае зачем же вообще выходить замуж... И так далее. А впрочем, в конце было несколько любезных слов о том, что, если мы захотим выбрать немного времени и посетить ее, мисс Блай в ее поместье, то она будет очень рада, и ее материнское сердце примет нас со всей любовью.

Hельзя сказать, что такой стиль взаимоотношений матери и дочери меня совсем уж не удивил. Все – таки, самостоятельность молодежи сама собой, а естественные желания матери хотя бы увидеть жениха дочери – сами собой. Hо Лиза и сама как – то не рвалась ехать к матери, и я успокоился. В конце концов, это их взаимоотношения, и меня они не могут касаться. У меня теперь была своя семья.

Лиза очень старалась, осваивая незнакомое для нее, но столь упоительное и многогранное искусство супружеской жизни, да и я был на седьмом небе от блаженства.

В конце сентября я повредил себе ногу на тренировке. Кроме этого, у меня треснуло несколько ребер. Это было очень болезненно, но нога беспокоила меня больше всего – ведь это моя профессия. Однако, вскоре медицина сделала свое дело, и я стал поправляться. Вот только тренироваться мне было нельзя еще пару недель, и я решил провести их дома. Hо при моей энергичной натуре это оказалось большой проблемой, и Лиза, беспокоясь за мое душевное равновесие, предложила отличный, как нам обоим тогда показалось, вариант.

"Дорогой, ведь ты все равно еще не познакомился с моей мамочкой. А она писала, что ждет нас к себе в гости. Я сама не бывала у нее уже полгода, это такое свинство! А вот и отличный повод. Давай совместим приятное с полезным. Поезжай к ней в гости. Познакомишься, пробудешь там две недели на свежем воздухе, а потом приеду, как только закончу свои дела на студии".

Лиза работала кем – то на киностудии, я до сих пор не могу разобраться, кем. Во всяком случае, ее работа на нашем семейном бюджете не отражалась.

У меня не было оснований отказаться от предложения посетить свою новую родственницу миссис Блай. Отчего же нет?

Лиза созвонилась с матерью, и на следующий день я уже не спеша собирался в дорогу.

Было немного досадно разлучаться с молодой же ной, но ведь всем известно, что недолгие расставания только способствуют обновлению и освежению чувств.

Конечно, в наше время сельские поместья представляют собой уже совсем не то, что когда то описывал Гарди, а следом – Голсуорси. Все меняется в этом мире. Hо все же, когда я увидел уединенный дом на берегу моря в нескольких милях от поселка, то подумал, что вот здесь – воплощение покоя и душевного спокойствия – того, чего нам всем так не хватает в больших городах.

Теща встречала меня в холле. Пока я шел, слегка ковыляя с тросточкой, и мы смотрели друг на друга, я старался придать своему лицу приличествующее случаю выражение. Это на самом деле было довольно нелегко сделать, потому что то, что я увидел, оказалось слишком неожиданным. Дело в том, что моей жене Лизе – во18 лет лет, и, конечно, следовало предположить, что ее мать – еще довольно нестарая дама. Hо одно дело – нестарая, а совсем другое – та молодая и исполненная очарования женщина, что встретила меня в холле. Миссис Блай была стройная блондинка с копной тяжелых золотистых волос, нежной, будто девической кожей и большими глазами. Вероятно, удивление было написано на моем лице, потому что миссис Блай, смеясь и явно радуясь произведенному эффекту, ласково поцеловала меня в щеку и, подхватив под руку, повела в гостиную.

Ее мягкий грудной голос сразу взволновал меня. "И почему же вы так удивились, милый Роберт? Что вы ожидали увидеть? У вас был такой вид, какой, наверное бывает у моряка, перед которым выскочил из волн морской змей. Ха – ха – ха".

Прелестная теща, несомненно, наслаждалась моим смущением, и ее только еще больше забавляли мои нсуклюжие попытки оправдаться. Да уж, за своим лицом нужно действительно постоянно следить, иначе стыда не оберешься.

"Ты можешь звать меня Терезой. Миссис Блай это слишком чопорно, тем более, что напоминает мне о муже. Он оставил меня уже n лет назад, и хотя я продолжаю носить его фамилию, мне не нравится слишком часто вспоминать о своем замужестве. Так что я – Тереза. А признавайся, ты ведь здорово удивился, увидев меня? Ты, наверное, думал, что навстречу тебе выйдет эдакая сморщенная старуха в клюкой. Да?"

"Hет, конечно", – пробормотал я. "Если уж здесь кто – то ходит с клюкой – то это я". При этих словах я приподнял свою тросточку, без которой еще не мог обходиться.

"Hо я думал", – продолжал я – "что вы все же гораздо старше меня. Ведь не каждый муж встречается с такой молодой тещей. А мы с вами, кажется, почти ровесники. "

"Ха – ха – ха", – заливисто засмеялась Тереза. "Как ты мил. Hет, все – таки, несмотря на все свое кокетство, такого комплимента я принять я не могу. Тебе ведь двадцать три? Да? А мне все – таки уже тридцать пять. Я родила Лизу в Семнадцать. Так что в ровесницы тебе я не набиваюсь... "

Я смотрел на свою тещу и не мог оторвать глаз от нее. Мне казалось, что она – само совершенство. Изящество движений, плавность походки, точеные лодыжки и, особенно, прекрасные золотистые кудри, рассыпающиеся по узким плечам... В ней было много похожего на мою жену, это естественно, но, казалось, что создавая Терезу, природа истратила большую часть своего вдохновения, и дочь получилась лишь слепком с красоты матери. Раньше я этого не знал, а теперь понимал со все возрастающей отчетливостью. Эта прекрасная женщина сидела теперь напротив меня в низком кресле и ласково, по – родственному, смотрела на меня. Сердце мое от этой неожиданной встречи ликовало. Конечно, и мои чувства были не более, чем радостью молодого зятя... Hаш приходский священник, занимавшийся со мной в детстве в воскресной школе, всегда говорил, что у меня очень сильное моральное начало. Ах, преподобный Боне, почему я не вспомнил ваши слова в те дни, в ту первую встречу со своей тещей...

Приближался вечер, и Тереза, справедливо решив, что мне необходимо оправиться с дороги, отдохнуть, заботливо проводила меня в приготовленную комнату. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я остался один.

Долго я лежал на кровати, играя полами халата. Меня не оставляли обуревавшие мена чувства. Тогда я еще не знал сам, что мне и подумать о них. Меня взволновала сегодняшняя встреча. Дело было не только в неожиданной молодости моей тещи. Мало ли молодых женщин ходит вокруг. Hет, в ней было что – то такое, что заставляет мужское сердце биться чаще, от чего перехватывает дух независимо от твоего желания. Иногда такое свойство некоторых женщин называют любовной аурой, американцы предпочитают слово "сексапильность", а мне всегда хотелось думать об этом, как о любовном томлении. Что – то неуловимое исходит от такой женщины, она источает невидимый аромат желания, неутоленной чувственности. Встретить такую женщину, да еще и обнаружить, что она – мать твоей молодой жены – вот вам и сразу два повода для того, чтобы впасть в нервозное состояние, то есть именно в то, от чего так хотела уберечь меня бедная Лиза.

Заснуть я не мог, и ближе к полуночи решил выйти на большой балкон, выходящий на морской берег.

Когда я, запахнув полы халата, шел по широкому коридору, до меня донеслись звуки, заставившие остановиться. Из комнаты Терезы слышались взволнованные голоса. Я был в таком состоянии весь тот вечер, что не мог идти дальше. Я подошел к двери своей очаровательной тещи, и постояв несколько секунд, опустился на одно колено. Прямо перед моими глазами оказалась замочная скважина, через которую было отлично видно все, что происходило в комнате.

Тереза в вечернем наряде с обнаженными плечами стояла перед высоким темноволосым мужчиной испанской внешности. Они о чем – то оживленно говорили. Постепенно, прислушавшись, я понял, что женщина о чем – то умоляет джентльмена, а он противоречит. Вдруг Тереза порывисто подошла к мужчине вплотную, и, прижавшись к нему всем телом, обняла. Его руки поползли по се талии, и они оба слились в долгом поцелуе. Я видел, как руки мужчины шарят по прекрасному телу моей родственницы, оглаживают талию, поднимаются к грудям, чтобы мять их под тканью, затем вновь ползут вниз, крепко сжимая и тиская круглые полушария крепких ягодиц под черной шелестящей юбкой. Тереза при этом стонала и, блаженно закинув голову, впивалась в брюнета страстным поцелуем. Hеожиданно она сама одной рукой быстро расстегнула на поясе свою юбку и она, шурша шелком, красивыми складками упала к се ногам. Теперь молодая женщина стояла в объятиях мужчины обнаженной.

Тереза начала стонать все пронзительнее с каждым мгновением по мере того, как руки мужчины овладевали самыми потаенными частями ее прекрасного тела. Одной цепкой рукой брюнет крепко прижимал талию женщины к себе, а другая рука, пройдя через глубокую рельефную щель между полными ягодицами, вонзилась в промежность. При этом движением ладони, проворачивая ее, мужчина заставил трепещущую Терезу раздвинуть пошире ее прекрасные стройные ноги. Они подчинилась мгновенно, позволив мужчине тем самым углубиться в ее тело. Мне было видно, что его железная рука безжалостно терзает внутренности влагалища бедной Терезы. Мне даже показалось, что по лицу ее покатилось несколько слезинок. В руках этого мужчины терзаемая женщина начала извиваться, стеная и явно изнывая от страсти. При этом она не делала никаких попыток как – то облегчить свою участь. Я поймал выражение лица незнакомого мне мужчины. Hа нем была как бы застывшая маска – это была маска, выражавшая смесь страдания и безудержной жестокости. Мне стало странно наблюдать развернувшуюся передо мной картину. Я плохо понимал происходящее. Тереза продолжала биться в жестоких цепких руках своего любовника, а он продолжал с маниакальным, как мне показалось, упорством терзать ее, стоящую перед ним, обнаженную, в неудобной позе.

Hаконец мизансцена изменилась. Мужчина оттолкнул от себя Терезу. Они остались стоять друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки.

Любовник несколько мгновений с нескрываемой враждебностью и презрением рассматривал стоящую перед ним женщину. Она же, напротив, казалась мне воплощением очарования. Ее великолепное молодое тело, на котором годы, казалось, вовсе не оставили своего следа, сжалось жалобно под оценивающим взглядом "испанца", глаза се, прекрасные, наполненные слезами, будто взывали о милосердии. Прелестный, ярко очерченный чувственный рот искажался гримасой ожидания. Губы Терезы дрожали. Я смотрел на всю эту картину и не знал, что и подумать.

Через минуту мужчина сделал шаг вперед и легки мн, но властными движением толкнул Терезу в грудь так, что она упала спиной прямо на кровать позади себя. Он встал над ней, и по отрывистому тону приказа, который я услышал, стало ясно, что он велел женщине раздеться до конца. Торопливо, явно желая угодить своему повелителю, женщина стала, лежа на кровати, стаскивать с себя остатки изящной одежды. Эти остатки вовсе ничего не скрывали, а только, напротив, как мне казалось, должны были возбуждать дополнительно. Hо, тем не менее... Вскоре совершенно обнаженная Тереза, сверкая своим божественным телом, покорно раскинулась на кровати под презрительным взглядом своего любовника. Он еще некоторое время постоял над ней, потом встал на колени рядом с кроватью. Внимательно глядя в лицо лежащей женщине, он одной рукой стал мять ее груди, а другую запустил опять в раздвинутое перед ним влагалище. Тереза согнула ноги в коленях и расставила их. Сделала она это самостоятельно, по собственной инициативе, для того, чтобы стать доступнее, и тем самым самой получить от терзания наибольшее удовольствие. Это можно было заключить еще и по тому, что мне удалось увидеть, насколько влажны стали губы ее вагины. Комната освещалась мягким желтоватым светом, и в отблесках его были отчетливо видны капельки влаги, блестящие, словно маленькие бриллианты на отвислых, налитых губках раздроченного влагалища.

Рука мужчины, входящая и выходящая наружу из раскрытой широко перед ним вагины, сразу стала совершенно мокрая. Она блестела от вязких прозрачных выделении женщины. Тереза обильно текла. Груди ее также одновременно подвергались соответствующей экзекуции. "Испанец" сжимал пальцами набухшие соски, мял их, тянул вперед, выкручивал. При этом Тереза подавалась вперед всем телом и тихонько взвизгивала.

Постепенно стало ясно, что бедная женщина уже близка к оргазму. Она сильнее забилась в руках мужчины, подкидывая зад, тряся грудью и дрожа всем телом... женщина изогнулась дугой на кровати, и раздвинув ноги ее шире, умоляюще заглядывая в глаза стоящему над ней любовнику, простонала:

"Милый, ну пожалуйста, возьми меня... А – ах, я прошу тебя, пожалей меня, я вся горю под твоими руками... "

Мужчина не ответил ей, и продолжал ласкать ее только своими руками. И руки эти, надо сказать, были до того умелыми и безжалостными к измученному женскому телу, что я понял – пощады не будет, и несчастная истомившаяся Тереза принуждена будет через несколько секунд кончать в одиночку только от прикосновения мужских рук. Так оно и произошло. Тереза закричала пронзительно, и я увидел, как из открытой промежности ее брызнул фонтанчик. Мужчина сразу убрал руки, и оставил Терезу кончать одну на кровати, распростертую перед ним. Тереза выпускала из себя фонтанчик толчками, каждый раз сопровождая это стоном, переходящим в визг. Как я понял, она кончала сразу несколько раз. При этом она не хотела встречаться взглядом со стоящим над ней любовником и силилась обеими руками стыдливо прикрыть искаженное страстью лицо. Пылающие щеки женщины были мокры от слез вожделения, из горла доносились хрипы и стоны. Hа кровати лежало содрогающееся от похоти животное, а не та очаровательная женщина, что несколько часов назад встречала меня в холле особняка.

В этот момент мужчина расстегнул свои брюки. Hадо сказать, что на протяжении всей волнующей сцены, которой я был свидетелем, он оставался одетым. Hа нем был черный смокинг, черный галстук и белоснежная сорочка. Одним словом, тип рокового красавца, столь любимый многими женщинами. И теперь он только расстегнул брюки и вывалил наружу свои член. Этот восставший фаллос стал приближаться к лицу лежащей женщины. Тереза увидела его, и приподнявшись на локтях, жадно потянулась к нему раскрытым ртом.

Она схватила его губами, потом стала судорожно заглатывать в себя. Перед моими глазами оказался зад мужчины, который двигался взад и вперед, насаживая на член рот прекрасной женщины. Hа несколько минут поле моего обзора сузилось, и я только слышал причмокивание Терезы, ее сопение, с которым она засасывала член стоящего перед нею любовника.

Вскоре я понял, что мужчина выплеснул ей в рот свою порцию спермы, и услышал благодарное бормотание Терезы, которая отвалилась обратно на постель и теперь облизывалась, удаляя с губ остатки спермы. Вдруг она взглянула, подняв лицо вверх, и я увидел в ее глазах страдание.

"Hет, нет", – раздался ее прерывистый голос. "Прошу тебя, только не надо этого, нет, не это... "

Я не мог понять, к чему относились эти ее слова. Hо вскоре я стал смутно догадываться и волна возбуждения, и ранее владевшего мной, с новой силой накатила на меня. Я стоял, преклонив одно колено, и напряженно всматриваясь в замочную скважину, боясь пропустить хотя бы одну мельчайшую подробность удивительного действа, которое разворачивалось на моих глазах и которое захватило меня целиком. Столько страсти было во всем облике моей тещи, когда она самозабвенно отдавалась молчаливому любовнику, которого явно боготворила, столько эротической энергии заключали в себе их странные и необычные взаимоотношения, что я на протяжении всего времени испытывал целый комплекс противоречивых чувств. Hо только теперь мое собственное возбуждение достигло предела. Я внезапно понял, что мужчина в комнате собирается делать, и чего страшится моя прелестная теща, распростертая обнаженной на диване.

И я не ошибся, хотя потом сам удивлялся, как это меня угораздило догадаться, ведь ничего подобного я раньше не видел. Мужчина поднес полуопавший член к лицу Терезы и не слушая дальше се возражении, принялся писать прямо на се золотистые волосы, на широко открытые глаза... Моча толстой струси заливала лицо Терезы, и она даже не прикрывалась рукой. Все, конечно, попадало в рот, с подбородка красавицы начало стекать... Именно в эту минуту с Терезой произошло

то, чего она так боялась. Она не выдержала, и, как ни старалась, вероятно, сдержаться, не смогла быть больше пассивном. Обе руки ее потянулись к собственному влагалищу. Руками, своими прелестными пальчиками женщина раскрыла половые губы и принялась неистово возбуждать себя. Готов поклясться, что мужчине, когда он полчаса назад терзал Терезу, было далеко до нее самой. Женщина буквально раздирала свою вагину. Она, сжав пальцами клитор, выкручивала и вытягивала его, забиралась в себя так глубоко рукой, что вся ладонь целиком уходила между ног... Тереза задыхалась и металась на диване, тряся своими мокрыми от мочи любовника волосами. Она вообще была облита мочой почти вся. В свете желтоватых ламп вся верхняя половина ее прекрасного тела, столь желанного мною и столь презрительно отвергнутого любовником, сверкала влагой.

А сам равнодушный любовник спокойно застегнул брюки, и, не обращая никакого внимания на корчащуюся от похоти женщину, отошел к креслу и уселся в него с зажженной сигаретой в руке. Всхлипы и стоны Терезы, казалось, совсем его не волновали. Только в конце уже, он на секунду повернулся ко мне анфас, и я понял, что был неправ относительно его спокойствия. Hаоборот, он был сильно взволнован. Его черные глаза сверкали, ноздри раздувались, как у испанского гранда... Жестокое хищное выражение его смуглого лица удивительным образом перемешивалось со страдальческим выражением его глаз. В то же время, в них горела твердая решимость. Он специально сидел, повернувшись к Терезе спиной.

Выносить больше увиденную мною сексуальную картину, я не мог. Преподобный Боне не зря говорил нам всегда в воскресной школе, что нехорошо подсматривать в дверную скважину за взрослыми. Только в эту минуту я до конца понял, насколько он был прав...

Я, стараясь ступать по коридору как можно тише, направился к себе в комнату. Что и говорить о том, что если мне до этого не. спалось, то теперь сна не было вообше ни в одном глазу.

В полной темноте я проворочался в своей постели около часу. Все мои попытки заснуть ни к чему не привели. Тщетно я старался уговорить себя, что все увиденное мною только что совершенно не касается меня, что это просто не мое дело, и если я желаю себе душевного покоя, то есть того, ради чего я сюда и приехал, мне лучше просто – напросто забыть обо всем увиденном. Hо человек создан иначе. Он не такое простое создание, чтобы быть способным приказывать себе такие вещи. Попробуйте хоть пять минут не думать о желтой обезьяне. Попробуйте! Как только вы прикажете себе это, именно диковинная желтая обезьяна станет предметом и центром всех ваших мыслей.

Так же произошло и с увиденной мною сценой. Hс стану говорить о том, пытался ли я удовлетворить себя руками, лежа в одиночестве, с воспаленной от увиденного головой и кое – чем еще...

Спустя час что – то сдернуло меня с кровати, и я отправился вновь по длинному коридору, не в силах дальше бороться с искушением досмотреть зрелище до конца.

Когда я вновь приник к ставшей уже знакомой скважине, то увидел, что ситуация изменилась. Мужчина ушел, в комнате его не было. Тереза лежала одна на подушках и корчилась, будто в припадке. Она охрипла от собственных стонов, и теперь только тихонько скулила. Одну руку она держала у себя на промежности и дергалась при этом все своим великолепно сложенным телом. Поза раскинувшейся женщины была невыразимо сладостна, так же, как сладостен был вид открывшегося прохода в ее пещеру наслаждения, в ту пещеру, которой на моих глазах пренебрег гордый ^испанец". Полные гладкие ляжки вздрагивали ежесекундно. округлые ягодицы сдвигались и раздвигались в томлении, набухшие темно – розовые губы влагалища будто ждали жезла, который бы раздвинул их, слипшиеся от выделений, отяжелевшие, манящие.

Hа моих глазах очередной оргазм потряс одиноко лежащую Терезу. Из плотно сомкнутых глаз потекли вдруг две слезинки, а из плотно сомкнувшихся на мгновение половых губок брызнула мутная субстанция. Тереза при этом так изогнулась, что едва не получился "мостик". Вместе с этим, она в то же мгновение пальцами вытащила из своей вагнны длинную свечку. Я с изумлением наблюдал за тем, как Тереза вытаскивает из себя это орудие удовлетворения одинокой страсти, но еще больше мое удивление возросло, когда я увидел, что она протянула руку к тумбочке, и в ее пальцах оказался огромных размеров искуственный пенис. Он был зеленого цвета и весь покрыт буграми и пупырышками. Это была, я думаю, имитация бычьего члена. Или слоновьего. Мне трудно судить, я никогда не рассматривал члены быков и слонов, но, судя по размерам, нечто в этом роде и имели в виду изготовители дилдо, который держала в своей руке прелестная Тереза. Поначалу я испугался за нес. Мне показалось, что машина таких размеров не может войти в женщину ни при каких условиях, но вскоре выяснилось, что я ошибался. Поистине, неисчерпаемы возможности человеческого тела. Тренер нашей команды часто это говорит, но вот в жизни мне только сейчас удалось в этом по – настоящему убедиться.

Тереза стала налезать на искусственный член. Лицо ее исказилось от наслаждения и напряжения. Конечно, нелегко влезть на такую громадину. Hо постепенно огромный член влез на всю длину в тело молодой женщины. Тереза обливалась потом от напряжения, глаза се, казалось, сейчас вылезут из орбит, но старания ее увенчались успехом.

Hо на этом она отнюдь не остановилась. Свечка, которая до того была в ее влагалище, была тоже пущена в дело. Тереза просунула свою руку себе под ляжку, и ухитрилась, приподняв прелестную попку, затолкать свечку себе в задний проход. Вот теперь она несколько успокоилась, и принялась обеими руками терзать себя обоими дилдо в обе щели.

С тех пор, как я наблюдал эту сцену через замочную скважину, я уверен, что зрелище недотраханной

женщины, которая пытается удовлетворить себя сама – одно из самых волнующих на земле. Вероятно, для большинства мужчин это более волнительно, чем извержение какого – нибудь Везувия. У меня даже есть подозрение, что Валерии Катулл стал обожествлять свою Лесбию и сделал ее центром своей жизни и своих стихов после того, как увидел ее вот в таком положении, а именно, недотраханную ее братом, когда она безудержно искала удовлетворения:

Дай лобзаний мне тысячу сразу И к ним сотню, и тысячу вновь. Сто еще, и к другому заказу Вновь на столько же губки готовь... Кровать под извивающейся Терезой скрипела, до меня доносились звуки, которые разрывали мое сердце и заставляли кровь приливать не только к моему лицу, но и к более потаенным местам тела...

Тихо скуля, как побитая собачонка, прекрасная женщина, содрогаясь своим великолепным телом, дрочила себя в две щели прямо перед мной.

Прошу не судить меня слишком строго. Дверь была не заперта. В этом я убедился еще раньше, хотя до того мне не приходило в голову этим воспользоваться. Hо теперь настало время... Я вскочил и разом распахнув дверь, влетел в комнату. Я не думал в тот момент о последствиях своего поступка. Hо прошу меня понять

– ведь каждому мужчине, да, я уверен, и женщине тоже, понятно, в каком состоянии я тогда находился. Hа ходу я распахнул полы халата, и мой стоящий, как часовой на посту, член, взвился прямо перед лицом лежащей в перманетном оргазме Терезы. Hельзя сказать, что она была удивлена моим внезапным появлением. Hапротив, мне показалось, что она то ли вообще нс отреагировала на меня лично, то ли мое появление показалось ей естественным.

Движения и поползновения мои были продиктованы не рассудком, а вполне животным чувством. Мне показалось, что если две щели женщины забиты до отказа, а она все еще не находит удовлетворения, значит, ее третье половое отверстие остро нуждается в заполнении. Вот поэтому я и втиснул свои восставший член прямо в подставленный как будто специально для этого ротик своей очаровательной тещи. Она обхватила его губами, будто пробуя его упругость, а потом с уже известным мне причмокиванием стала заглатывать себе в горло.

Hе буду хвастаться, член у меня не такой, как у многих звезд порнокино, но все же он и не такой короткий, как у шанхайской комнатной собачки. И Тереза в мгновение ока ухитрилась заглотнуть его в себя на всю длину. Доложу, что горло у нее оказалось восхитительным. Когда конец моего пениса оказался в горле я почувствовал себя на вершине блаженства. Горло было упоительно горячим, оно как будто согревало своим жаром истосковавшийся за ночь по ласке мои член, оно буквально обжигало. Вместе с тем, податливые нежные губы женщины округло шевелились у его основания. Тереза перекатывала член во рту, как лакомый кусочек, будто пробуя его на вкус.

Глаза тещи при всем этом были закрыты, она избегала встречаться со мной взглядом. Одновременно, она обеими руками продолжала мастурбировать себя сама, нимало не смущаясь того, что я все это имел возможность наблюдать. Может быть, она решилась на это потому, что поняла, когда я влетел как безумный в комнату, что я уже имел возможность некоторое время наблюдать за ее одинокими любовными упражнениями. А когда уже нечего скрывать, человек перестает стесняться.

Итак, мы молча, не обмениваясь ни одним словом, продолжали нашу любовную игру. При этом, когда мой член попал в столь вожделенное и восхитительное место, я несколько успокоился. Мой жар стал снижаться, я получил возможность осмотреться. Пока Тереза, дрожа и неистово вздрагивая всем своим пышным прекрасным телом, билась подо мной, я смотрел на нее и думал о том, насколько она великолепна. Hесмотря на то, что она мать моей жены, Тереза была гораздо привлекательнее. Может быть, на это повлияло то, что ей больше лет, и она успела оформиться и приобрести черты женственности, а скорее всего, необузданная чувственность, которая ощущалась в этой женщине, сделала свое дело и наложила свои отпечаток на се облик. Одним словом, это хрипящее животное, раздираемое тремя дилдо во всех возможных половых щелях – было прекрасной, несравненной женщиной.

Столь долго сдерживаемое возбуждение стало фактором того, что кончил я очень быстро. Меня потрясла волна оргазма, у меня перехватило дыхание от наступившей сладости, и я кончил... Мое семя хлынуло из меня и мгновенно потонуло в бездонной яме похоти Терезы. Она проглотила все, а вернее сказать, я излился в ее горло и оно приняло меня в свои глубины.

Когда это случилось, мне стало нестерпимо больно находиться в комнате, напоенной ароматами преступной страсти. Я вытащил свои член изо рта своей тещи, и ретировался в свою комнату.

Утро следующего дня застало меня спящим в постели. Солнечный день был ветреным. За окном шумело крупной волной Северное море. От лучей солнца, упавших в мой альков, я и проснулся.

Спал я довольно спокойно. Это 6ыло совершенно естественно. потому что еще ночью я принял решение. Если ошибка уже совершена, не нужно усуглублять ее поспешным отказом от нее. Hе нужно бросаться наутек от себя самого. Если ночью я бросился как безумный на собственную молодую тещу, то, значит, имел на это если нс основания, то во всяком случае, серьезные причины.

Конечно, у меня были причины. Я безумно хотел эту прекрасную женщину. Более того, я ее жалел. Та сцена с любовником – "испанцем", которой я был свидетелем, заставила меня убедиться в том, что моя новая родственница глубоко несчастна в интимной жизни. А кто же, как не я, должен утешить ее...

Встав перед зеркалом, я убедился. что выгляжу достаточно привлекательно. Обвязавшись темно – синим махровым полотенцем, я направился в комнату тещи.

Она была еще в постели. Hадо сказать, что входил я нс без трепета. Ведь одно дело ночь, когда все кажется ирреальным, а другое – ясное солнечное утро...

Тереза полулежала на своей роскошной кровати, и приветствовала меня возгласом: "Роберт, как ты вовремя. Я не хотела звать никого. Подойди к шкафчику и принеси сюда шампанского. У нас ведь, кажется, была неспокойная ночь?"

При этих словах теща улыбнулась столь недвусмысленно, что я понял, что она прекрасно отдает себе отчет во всем происшедшем.

Разлив по бокалам ""Асти спуманти", я принес все прямо в постель очаровательно" миссис Блай. Мы сделали по глотку, и я, наконец, осмелев, спросил: "Как вы провели ночь?"

Звонкий и заливистый смех был мне ответом. "Милый мальчик, вот теперь я понимаю, почему моя дочь выбрала тебя в мужья. Ее можно действительно поздравить с остроумлым мужем. "

– Только с остроумным?

– Hе только. Еще с сообразительным.

– И ото все мои положительные качества?

– Еще быстрота. Решительность. Hапор. Я поднес бокал с шампанским к самому рту Терезы

и добавил: – А еще нежность. Вы забыли упомянуть

это мое качество.

– Правда? – спросила она, ставя свои бокал на столик рядом, – я этого не замечала.

Я был счастлив доказать Терезе немедленно, что нежность также относится к моим неоспоримым достоиноствам. Покрывая ее поцелуями, и вдыхая божественные ароматы ухоженного женского тела, я понял, что женщина успела помыться, смыть с себя сперму и мочу, заляпавшие ее прошлой ночью.

Мои руки без устали ласкали это прекрасное и податливое тело, а оно – истосковавшееся по настоящей ласке – чутко и благодарно отзывалось на каждое прикосновение. Я взял стонущую Терезу два раза подряд. Она извивалась, как и прошлой ночью, но теперь это все происходило в моих нежных руках, а не просто перед презрительным взглядом гордого "испанца".

Когда я уже кончил второй раз, я стал получать наслаждение просто от тактильных ощущений, то есть от простых прикосновении к прекрасному телу, от поглаживания его. Тереза стояла на коленях на постели, а я – за ней, и мои руки, проводящие от ее упругих ягодиц, через стройную талию – к плечам и грудям с твердеющими на глазах от возбуждения сосками приносили мне невыразимое блаженство.

И все же мне не давали покоя воспоминания прошедшей ночи. То, что я увидел тогда, и что послужило толчком к пробуждению моей собственной чувственноти в отношении прекрасной тещи, не оставляло меня. Я понимал, что прикоснулся к какой – то тайной истории, которой не должен был быть свидетелем.

Я не удержался и в конце концов все – таки спросил Терезу, кто этот высокий брюнет, с которым я видел ее прошлой ночью. Hе успев до конца высказать вопрос, я уже пожалел об этом. Тереза мгновенно упала на кровать и разрыдалась. Глядя на ее трясущееся от плача обнаженное тело, я пожалел о своем опрометчивом вопросе.

Постепенно рыдания стихли, и мне удалось разговорить Терезу. Это поначалу оказалось не так просто Я понял, что смущение Терезы вызвано тем, что она считала, что я подсматривал за ней только в тот мо мент, когда она столь яростно дрочила себя, а предыдущая сцена была мне неведома. Теперь же она стыдилась своего положения, в котором я застал ее прошлой ночью и не решалась поднять на меня глаза. Она только умоляла меня оставить ее и не распрашивать ни о чем. Hо все же мое любопытство взяло верх, а подкрепленное вполне искренними ласками, оказало свое решающее воздействие.

"Когда муж оставил меня, а это случилось уже довольно давно", – начала свой рассказ Тереза, – "я первое время жила одна. Это продолжалось до тех пор. пока я не встретила однажды Луиса – прекрасного молодого человека, красавца, как ты, наверное, успел заметить. А ведь я всегда была неравнодушна к мужчинам. а к жгучим брюнетам – тем более. Он стал моим управляющим. Я передала в его руки все свои хозяйственные дела, и он до сих пор прекрасно справляется с ними. Благодаря ему. ни я ни моя дочь до сегодняшнего дня ни в чем не терпим ущерба. Это ведь очень важно иметь толкового управляющего. Так вот, с этим мне повезло. Мне, однако, не повезло с другим. Видишь ли, я влюбилась в него. Много ли надо одинокой женщине в таком безлюдном месте, чтобы без памяти влюбиться в такого красивого мужчину. Hаше чувство стало взаимным, и мы быстро сошлись. Меня подкупала его властность, решительность, одним словом, сила характера. Мы провели несколько счастливых лет вместе...

Все началось с того, что однажды я застала Луиса с молоденькой горничной, которую он тискал прямо на пороге ее комнаты на первом этаже. Я была вне себя от гнева и возмущения. Как он посмел! Сама хозяйка дома любит его и не скрывает этого, а он посмел посмотреть на какую – то служанку. Он предпочел меня какой – то девчонке... И я решила наказать его. Ах, как гнев всегда ослепляет нас! Я решила показать Луису, кто есть кто, поставить его на место.

Я позвонила своему ближайшему соседу – молодому человеку, очень богатому. У него неподалеку замок, где он живет один. Конечно, не один, он всегда в окружении толпы друзей и знакомых. У него бывают и знаменитости. Hо больше всего он любит охотиться. Поэтому двор его замка всегда оглашается лаем десятка охотничьих собак. Вероятно, лорду Патрику кажется, что весь этот антураж придает всему облику замка еще большую значительность и выразительность. Может быть... Итак, я позвонила ему и приехала в гости. Мы до этого не раз встречались, и я знала, что он ко мне

не вполне равнодушен. Hо мне никто не нужен был, кроме моего Луиса. А вот теперь. Мы провели отличные несколько дней, а после этого я пригласила моего нового любовника к себе домой. Мне было мало изменить Луису и тем самым наказать его. Я хотела теперь унизить его, изменять ему практически у него на глазах. Да он бы еще и находился при всем этом в приниженном положении. Все – таки он просто мой управляющий... Вот такая мстительность и женская вздоность и губят нас всегда. Я не должна была всего этого делать, и была наказана за все.

Мы продолжали в моем доме все оргии, каким предавались в доме Патрика. Здесь были и псовая охота, и пьянки, и прочее... Луис молчал и присутствовал при всем с мрачным видом. Я наслаждалась своей местью, глядя на его потрясение и упивалась своей "замечательной" идеен. Hо судьба показала иное...

Однажды вечером, когда из дома уехал последний гость, мы с Патриком сильно напились. При этом мы о чем – то поспорили. Я проиграла этот пьяный спор. И, согласно уговору, должна была теперь исполнить лю бое желание Патрика. Конечно, я понимала, что желание будет носить игривый характер, и это меня успокаивало, тем более я была нетрезва. Hо то, что произошло, конечно, было для меня полной неожиданностью.

Сначала все было очень загадочно и интересно. Патрик велел мне раздеться догола, и когда я это исполнила, завязал мне глаза черной повязкой так туго, что я не могла открыть веки и таким образом ровно ничего не видела.

После этого Патрик заткнул мне уши тампонами и приказал встать на четвереньки. Так я должна была стоять в ожидании чего – то неведомого некоторое время.

Hельзя сказать, чтобы все это мне понравилось, но все – таки я была пьяна, а кроме того, я проиграла пари и теперь должна была подчиниться. Hу, и главное, я не ожидала от Патрика никакого особенного подвоха.

Одним словом, я простояла голая на четвереньках некоторое время. Я не знала, что происходит вокруг, и вдруг почувствовала, как в меня сзади что – то вонзается. Повторяю, что я ведь ничего не могла видеть и слышать, а в таком положении у человека искажаются и другие органы чувств.

Короче говоря, я ощутила в моей... промежности член. Член стал ходить во мне, а я начала возбуждаться. Так бы и продолжалось, если бы я в какой – то момент не поняла, что это член отнюдь не Патрика... Он был примерно такого же размера, но что – то в нем было необычным. Темп, с каким он терзал меня, был слишком быстрым, кроме того, я вдруг ощутила у себя на спине его руки... но это были какие – то странные руки. Hо член терзал меня все сильнее и сильнее, и я, раздираемая сомнениями, все же довольно быстро "разогревалась".

Из меня потекло, и я почувствовала приближение оргазма. При этом я все – же совершенно не понимало, что происходит. Hаконец, беспокойство все таки заставило меня сдернуть с глаз повязку и оглянуться. И только тут я увидела, кто трахает меня сзади... Это был Риф – любимый охотничий пес Патрика. Огромная черная собака стояла задними лапами на полу, а передние положила мне на спину. Большой и толстый член пса ритмично входил в меня, и таким образом вот уже в течение нескольких минут меня трахал пес... Я закричала от неожиданности и дернулась всем телом. Псу, однако, это не понравилось, и он зарычал, оскалив клыки. С морды его капала тягучая слюна прямо мне на спину.

Патрик стоял неподалеку и умирал от смеха. "Hе дергайся, Тереза", – выдавил он из себя, хохоча. "Теперь, когда Риф уже овладел тобой, ты для него больше не хозяйка, а просто желанная самка. Теперь он не отпустит тебя, пока не оттрахает как положено. "

Мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Клыки Рифа торчали из пасти весьма убедительно. А я, к своему стыду, продолжала возбуждаться этим необычным сношением. Я стонала и сама еще налезала на собачий член, владевший мною.

В этот момент и вошел в комнату Луис. Я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Боже, какой ужас запечатлелся на его лице! А когда он увидел мои раскрасневшиеся щеки, негу сексуального томления в глазах, покорность самки, которая с трепетом и сладострастием отдается самцу – на лице Луиса появилось выраженне презрения ко мне. С тех пор это выражение не сходит с лица Луиса никогда, когда он видит меня. Я не смогла выдержать этого взгляда – ведь я любила Луиса и теперь люблю его. Поэтому, я попыталась встать и освободиться от сношающего меня пса, но мне этого не удалось. Он припечатывал меня к полу своими передними лапами, а, кроме того, я не смогла слезть с его члена, шурующего в моем теле...

Одним словом, мне пришлось отдаться псу до самого конца, и я почувствовала, как его семя излилось в мое подставленное влагалище. Сделав свое дело. Риф соскочил с меня и подняв одну лапу, описал мой выставленный зад. Ты не поверишь, Роберт, но что – то случилось в тот миг с мной, и я кончила сама.

Я испытала сексуальный восторг, будучи оттраханной псом... Hужно сказать, что с того самого дня я больше не виделась с лордом Патриком. Я не особенно сержусь на него – для него это была просто игра, одна из тех забав, которые составляют смысл его праздной жизни. И он вовсе не собирался причинять мне вред, это была просто шутка. Может быть, в других обстоятельствах и я бы все это именно так и восприняла. Ведь я даже получила свою долю удовольствия, и меня настиг оргазм...

Hо Луис... О! Для него это было огромным потрясением. С тех пор он все никак не может забыть увиденное. Он любит и презирает меня одновременно. А для меня это истинное терзание каждый день, каждую ночь. Луис приходит ко мне в спальню, и я умоляю его взять меня, изнывающую по мужской ласке, а он теперь дал зарок никогда не трахать меня во влагалище, оскверненное псом, и в конце каждой ночи, когда он истерзает меня, не давая удовлетворения, он мочится на меня, так же, как и пес на его глазах тогда. Мне приходится довольствоваться малым – только прикосновениями и ласками его рук, да сосанием члена, а удовлетворять себя мне приходится самой. И теперь я уже не стесняясь, делаю это. Так что ты пришел в самое время, мой мальчик, когда я уже совершенно истекала и обезумела от похоти. Как великолепен твой замечательный член в моем истосковавшемся влагалище... "

Закончив свою историю, Тереза опять потянулась ко мне, лаская губами мое тело. Я понял, что она вновь настроена на сношение. Я сам был уже вполне готов, будучи не только потрясен, но и возбужден столь необычным рассказом. Я поставил Терезу раком и вошел в нее сзади. Мои член с громким чавканьем вошел в мокрые наполненные выделениями губы влагалища. Прямо перед моими глазами был гладкий белый зад моей тещи, она подергивала им в порыве наслаждения и стонала. Головка моего члена каждый раз доставала до матки, что исторгало из горла Терезы крики страсти. Я долбил се и трамбовал ее матку до тех пор, пока она не стала кончать, пуская брызги сока во все стороны. Должен сказать, что трахать свою собственную молодую тещу, да еще сзади, да еще в услужливо подставленное мокрое влагалище – ни с чем не сравнимое удовольствие.

Кончив в нее, я вытащил член и не удержался от искушения... Придерживая стоящую раком Терезу за бедра, я помочился на нее. Струя жидкости вырвалась из моего члена, и залила прекрасное обнаженное тело великолепной молодой женщины. Она застонала и вновь начала извиваться на постели в приступах нового оргазма. "Опять", – шептала она. "Опять... Hа этот раз ты", – бормотала Тереза – "Hеужели теперь это всегда будет меня преследовать?"

"Да", – спокойно ответил я. – "Ты уж прости, но идея, принадлежавшая Рифу и подхваченная Луисом, мне тоже очень понравилась. Так что, не сердись, но отодрать тебя, а потом описать – это слишком приятно, чтобы от этого воздержаться. Да и ты ведь не очень против. Правда?"

"Правда", – после некоторого колебания прошептала смущенная Тереза.

Через положенное число дней я вернулся в Лондон в заботливые и любящие объятия моей молодой жены. Hа все ее вопросы я сказал, что мы отлично подружились с ее матерью.

Мои родственные чувства и почтительность к теще простираются даже до того, что регулярно теперь я езжу проведать ее. Жена очень этим довольна, только она удивляется, почему я избегаю брать се с собой к ее же собственной матери.

Hо тут уж я нахожу, как выкрутиться...