Жертвы страсти или Рабыня страсти фильм

Когда все было уже готово, мы спустили ее в подвал. Я аккуратно связал ее руки и поднял тело вверх через блок. В ее глазах отразился страх, ноги дрожали, платье прилипло к ее телу.

Мы уселись в кресла, я налил "Золотое Кольцо" в стаканы, мы молча выпили.

– Раздень ее, Макс, – сказал я.

Макс медленно расстегнул три кнопки на ее груди и снял платье. Бюстгальтера не было. Это меня заинтересовало:

– Убери пластырь.

Макс освободил ее губы. Ее ноги оставались слегка согнутыми, Макс уже прикоснулся к внутренней стороне ее бедра. Затем он надавил на лобок, и она вскрикнула и откинулась назад. Макс ухмыльнулся и погладил ее по щеке. У него уже было напряжение. Она видела это.

Я размышлял о том, почему она не надела бюстгальтер.

– Кеша, почему так? – спросила она, – Зачем вы это делаете?

Я не мог удержаться от улыбки.

– А как бы вы хотели, чтобы мы с Максом остались после уроков в классе и сказали вам: "Жанна Павловна, мы решили развлечься с вами на этом выходном дне, потому что вы обладаете особым очарованием, ваш вид возбуждает нас, когда вы ведете занятия, когда наклоняетесь, когда носите короткую юбку и имеете прекрасную грудь. Мы знаем, что вы не замужем, и мы – странные ребята – странно любим вас... "?

Капли пота стекали уже до ее груди и скатывались в ложбинку. Макс уже подошел к ящику, а она все еще смотрела на меня. Он быстро снял ее трусики сзади и резко ввел в ее анус искусственный фаллоимитатор, предварительно смазанный вазелином. В ее глазах слезы уступили место только изумлению.

– Вас еще никто так не баловал? – сказал Макс, улыбаясь и проводя пальцем по ее губам.

Я курил, когда она заметила вибромассажер в руке Макса. И она испугалась, что если все произойдет слишком быстро, то их обнаружат. Не прошло и минуты, как конвульсии начали трясти ее тело, а ноги страстно сжимали руку Макса под его изумленным взглядом и спокойными глазами Кеши.

– Продолжайте, – сказал я. Макс ударил ее по щеке, потом схватил за волосы и за грудь. Он нежно бил ее по чувствительным местам, и она со страхом осознала наступление новых приятных спазмов. Сок уже стекал по ее бедрам, и когда она увидела движущуюся руку в джинсах, полностью погрузилась в этот вихрь.

Мы продолжали курить. Ее тело лежало безучастно на полу. Волосы разметались.

Макс поднялся и приподвинул кресло ближе. Затем он посадил ее на него, она открыла глаза, и ее ресницы задрожали. Теперь он привязывал ее руки к подлокотникам ремнями, раздвигал широко ноги и привязывал их к ножкам кресла. Она смотрела на меня.

– Хотите уйти? – спросил я. Она молчала.

Макс ввел оголенный конец телефонного провода в ее вагину, затем сел рядом со мной и взял старый аппарат с ручкой. Жанна вскрикнула, когда он несколько раз повернул ручку – было не больно, а скорее щекотно и вызывало такие...

– Сильнее, – сказал я.

Макс начал крутить быстрее, она двигала тазом и задергалась: – Боже, вы безумцы... Перестаньте, пожалуйста... я прошу тебя, Кеша... ой... ох... а... я... прошу...

– Что вы хотите сейчас? – закричал я.

– Нет, не надо...

– Сильнее, Макс.

– А... а... – Она неустанно двигалась, пытаясь облегчить неприятное зудение внизу, которое заставляло ее мучиться.

– Чего ты хочешь? Ну! – Макс неистово вертелся.

– Примите меня насильно, – закричала она, – быстрее.

Я подошел и развязал свои джинсы. Мой возбужденный член был рядом с ее лицом, она потянулась губами, но не смогла достать...

– Еще ближе, ну ближе, о... ох... – стонала она.

Макс прекратил крутиться, когда мой член окажется в ее рту. Внезапно у нее начался оргазм, и он выскочил из нее, струя попала сначала на щеку, потом на закрытые веки и брови...

Я сел в кресло без джинсов. Ее голова откинулась назад, лицо покрытое спермой слегка дрожало. Рот был приоткрыт.

Макс подошел и положил ее кисть руки в тиски, затем начал медленно сдавливать пальцы. Она очнулась и удивленно посмотрела на него. В следующую секунду острая боль заставила ее вскрикнуть.

– Чего вы хотите? Что? Что? Я все сделаю, только не причиняйте боль!

Макс остановился и посмотрел на меня.

– Мы хотели бы услышать от вас, Жанна Павловна, что произошло с пятнадцатилетним Леней месяц назад.

– Ничего.

– Не заставляйте нас причинять вам боль.

– Пожалуйста, я расскажу.

– Мы слушаем.

– Я попросила его остаться после уроков, потому что он не выполнил домашнее задание...

– Подробности не торопитесь. Отвяжите ей правую руку.

– Леня, я ему сказала...

– Во что вы были одеты?

– На мне была короткая черная юбка в обтяжку и белая кофточка с вырезами на груди и спине, – она глядела на мой возрастающий член.

– Вы знали, что он самый беззащитный в классе? – спросил я.

– Да.

– Ты имеешь в виду, что его мать работает уборщицей в нашей школе?

– Да.

Он боится всего, особенно учителей?

– Да, я поняла, я спросила, почему он не сделал домашнее задание, но он молчал.

Я поднялась и пошла закрыть дверь в класс. Я чувствовала, что он следит за мной, наблюдает за моим ходом, смотрит на задницу и ноги. Когда я вернулась и села перед ним, я осторожно перекрестила ноги так, чтобы юбка приподнялась и стали видны резинки чулок.

– Подойди ближе. – Он подошел.

– Ну скажи мне уже, почему ты не сделал домашку?

_ Вечером у нас были гости.

– И что? Мог бы делать домашку в своей комнате.

– У нас только одна комната.

– Так после того как гости уйдут?

– Он остался на ночь.

– Кто остался?

– Гость мамы.

– И он остался у вас на ночь?

– Да.

– Где же он спал? – Леня молчал. Я ударила его по щеке. – Ну?

– Он спал с мамой в одной кровати.

– А где твоя кровать?

– В другом конце комнаты.

– Ты слышал, что они делали ночью? Скажи! – Я ударила его по щеке два раза.

– Да.

– Что они делали?

– Он залез на маму сверху и начал двигаться, кровать скрипела...

– И все?

– Мама стонала.

– А он?

– Он тяжело дышал и хрипел...

Я раздвинула ноги в стороны, расстегнула одну пуговицу на кофточке. У него губы дрожали, он начал потеть.

– Что произошло потом? Быстрее!

– Потом мама встала на четвереньки, а он подошел сзади...

– И что случилось?

– Он начал двигаться ягодицами.

– Зачем? Расскажи, зачем?

– Не знаю точно.

– Знаешь! – Я схватила его за щеку ногтями и стала вращать кожей. Он закричал.

– Ему было приятно, – с трудом выдохнул он.

– А ей?

– Возможно, и ей было приятно.

– Правильно.

– Зачем? Ну, скажи уже! – Я несколько раз сильно ударила его каблуком по щиколотке. – Говори.

– Потому что она издавала стоны и говорила: "Еще, еще, дорогой", а потом просила: "Глубже, глубже, сильнее..."

– А ты что делал в это время?

Он молчал, стоял, покраснев. Я наступила ему каблуком на сандалию. – Ну?

– Я мастурбировал.

Покажи как!

– Я не могу. – Он замолчал.

Я ударила его каблуком по пальцам ноги.

– Не стоит.

Я схватила его за брюки.

– Снимай штаны!

Он не двигался, я сильно ударила его в живот, он согнулся и застонал. Потом начал стягивать штаны. У него был достаточно большой член. Я взяла его в руку и обнажила головку.

– Тебе нравлюсь?

– Да.

– Очень?

– Да.

– Ты мастурбируешь по ночам?

– Да.

– О чем думаешь в это время?

– О тебе. – Вот так? И что же ты себе представляешь, а?

– Что ты приходишь на урок в класс и потом перед всеми снимаешь юбку, – он тяжело дышал.

– И что?

– Потом снимаешь и трусики...

– Ты знаешь, какие трусики я ношу?

– Да, я подглядывал, когда ты стояла с директором на лестнице.

– А в чем я остаюсь?

– В чулках и кофточке.

– Продолжай.

– Ну, ты ходишь...

– Не ври!

– Бьешь нас линейкой.

– Всех?

– Меня.

– А потом?

– Садишься на парту передо мной, раздвигаешь ноги и проводишь рукой по груди и ногам, а еще...

– Ублюдок! – Я сильно ударила его ногой вбок. Он упал, я начала пинать его, он вскрикивал, его член был возбужденным и покраснел, я схватила его за него и ущипнула. Он заплакал. – Встань, ну!

– Откуда ты знаешь, где мне проводить рукой?

– Увидел по видео.

– Мастурбируй. Быстро, – видимо, мой голос дрожал, сок уже проникал сквозь влажные трусики. – Мастурбируй, ну, быстрее!!

Он начал двигать рукой и смотреть на мои ноги, его лицо исказилось. Я расстегнула кофточку, грудь выскочила. Он ошарашенно замер, рука начала двигаться быстрее.

– Подойди сюда ближе. Ты делал это с женщинами?

– Что делал?

– Внизу, между ног, вот здесь? – я расстегнула юбку, подняла ее до талии, отодвинула трусики в сторону.

– Нет, – он казался готовым упасть. Я взяла его за волосы и притянула к своей интимной области. Его нос провалился между половых губ, его нос был холодным.

– Языком, давай, – он начал лизать. – Выше, вот здесь.

Через минуту наступили спазмы, искры, свечение... по-моему я сильно сжала ноги так, что он задыхался. Я рвала его волосы...

Она дрожала, глаза почти закрылись, лицо покрылось пятнами.

– Ну... – сказал я, и она пальчиками свободной правой руки вошла туда, схватила его и почти безумно двигалась...

– Что произошло дальше? – сказал я, но она уже не слышала меня и не видела...

– Еще несколько раз, потом била его... ох... заставила его раздеться... била ногами... ай! потом лизала анус... долго, заставляла совать туда язычок... я постоянно кончала... потом била его по щекам, чтобы он не рассказывал никому...

– Мы проходили мимо и услышали его крики. Мы знали, что вы были в классе вдвоем, – но она меня не слушала. – Это повторялось еще раз? – крикнул я.

– Да. Да, – ее пальцы блестели и двигались со сумасшедшей скоростью, иногда полностью скрываясь внутри.

– Часто?

– Почти каждый день...

– И до сих пор?

– Да... ох... да... да... ооо! – брови изумленно поднялись, губы скривились, она падала в медленно открывающуюся сверкающую пропасть, тело в ремнях забилось, соски напряженно вздрагивали, она была чертовски прекрасна сейчас.

Макс внезапно вскочил, сорвал ремни с рук и ног, и безжалостно опрокинул ее на пол, уперев зад вверх, разведя ноги. Грубо и методично он начал свое дело. Я слышал ее приглушенные стоны, видел, как она похотливо двигает ягодицами в его направлении, слюна капает из ее открытого рта, а ее волосы темнеют от пота. Она выглядела как обезумевшая кошка, и меня одолевала желание задушить ее.

"Во мне", - кричала она пронзительно, но Макс кончил на нее спокойно и безразлично. Потом я схватил плетку и ударил ее по ягодицам. Она дернулась и замерла, продолжая всхлипывать. Что-то внутри меня застыло.

"Хватит", - сказал я Максу. "Пойдем". Мы направились к шкафу, где находилась дверь в душевую комнату. На столе уже были приготовлены бутерброды и бутылка водки. "Закройте дверь", - добавил я и мы вышли из комнаты.

"Ты был прав", - сказал Макс.

"Время покажет", - ответил я, глядя в его глаза. Когда я закрывал дверь, они были спокойными и внимательными. Я не сомневался, что он заметил мои легкие дрожащие пальцы.

Макс часто останавливался у меня. Его родители погибли пять лет назад, и теперь он жил с двадцатичетырехлетней сестрой в двухкомнатной квартире со смежными комнатами. Но их жизни не удавалось объединиться на этих 32 квадратных метрах. Ее вечеринки были только ее, а после них должны были быть только ее ночи. Для меня это было спасительное убежище – моя однашка на четвертом этаже хорошего дома по улице Кирова. Отец работал третий год в Пакистане, а мать помогала ему в торговом представительстве. В школе все завидовали моим шмоткам, но я сам иногда завидовал своему свободному времени.

Мы с Максимом были хорошими ребятами, которые никогда не знакомились с какой-либо Ленюлей до этого вечера...

Год подходил к концу спокойно и мирно, приближались летние каникулы, голос Жанны Павловны всегда вызывал интерес как у меня, так и у Максима, а также у всех остальных. Но я беспокоился за Максима - он всегда так смущался, что Люба Нечаева начинала думать, что это из-за нее.

30-го нас отпустили, а 2-го мы с Максимом решили отправиться из города на байдарках. Однако по понятным причинам Люба пригласила нас на вечеринку. Мы только что обсуждали этот вопрос, когда Жанна Павловна прошла мимо нас по коридору. Я был поражен. Всегда поражался, когда видел ее ходьбу. Это вызвало у меня грусть.

Обычно я строго следую принципу не пить плохие напитки и много. Только однажды я сделал исключение для себя, именно в этот вечер у Любы. Мы пили все, пока жизнь не превратилась перед нами в огни игровых автоматов. Мы были счастливы, Максим обнимал Любу, а я уже смирился с тем, что мне придется вернуться домой одному.

- Идиот! Идиот!! - закричала на кухне Люба. Вышел Максим, и я понял, что пора возвращаться на исходную точку.

На свежем воздухе в прохладе ночи я спросил ее, что заставило ее изменить свое отношение к нему?

- Как мне теперь припоминается, я сказал ей следующее: "Мадам, вы не хотите стать любовницей моего дружелюбного пса?" Вот и все.

- Что ты имел в виду под псом?

- Речь шла о моей собаке Чери.

- Тогда она правильно тебя поняла.

Тем временем мы спокойно двигались к проспекту, чтобы вызвать такси и уехать из этого места, но игровые барабаны начали крутиться быстрее, лампочки вспыхивали как стоп-сигналы, и удар не был такой большой неожиданностью. Но настоящей неожиданностью стало то, что огромное бесчувственное тело Максима уже тащили в "девятку".

К Жанне приехала ее сестра Лия с мужем. Она была немного старше, и всем, что происходило в жизни Жанны, она обязана своей уникальной сестре. Даже их семья была особенной. "Вадим очень оригинален", говорила Лия ей перед свадьбой. Жанна не привлекалась этой оригинальностью, но любила видеть в сестре воплощение своих фантазий. Период безудержного восхищения закончился два года назад и уступил место деловому партнерству, благодаря которому жизнь стала более интересной и запоминающейся.

И теперь, утром после страстной ночи, когда они занимались любовью и потом приняли вместе ванну, кофе на террасе дачи казался особенно ароматным; среди хвойных деревьев, лучей солнца и запахов окружающей природы, царил полный спокойствия покой.

Вадим вышел на завтрак полностью обнаженным.

– Не беспокойся, дорогая, со временем его привычки уже не так сильно делят нас. В конце концов, мы проиграли эту битву.

– От чего же? – Вадим положил руку на ногу Жанне и начал ее ласкать.

– Ого, ты меняешься прямо на глазах. Жанна оказывает на тебя неотразимое влияние. Поехали, Жанна, верни его обратно к нам.

Вадим все больше возбуждался. У него встал. Он схватил Жанну за талию и сильно потолкнул ее на стол. Затем он окунул руку в сметану и одновременным движением проник туда, где до этого момента побывал только язык и искусственная имитация.

Перед глазами была чашка кофе, удары были резкими, Лия смотрела на это зрелище с удовольствием, в животе появилось возбуждение, Вадим издал зверский рык, стало жарко внутри нее, она куснула палец - это было так необычно...

Вадим уже отдыхал и пил кофе, Жанна все еще лежала на столе, охваченная судорогами. Ее лицо было бледным, и Лия обеспокоенно посмотрела на нее.

– Пойдемте вниз?

Жанна, сжав зубы, кивнула. В комнате она быстро обула мягкие высокие кожаные ботинки выше колена и лайковые трусики с прорезями. Лия надела что-то похожее на ремни. Они спустились в подвал. Макс все еще висел со вчерашнего вечера.

– Привет, красавчик, – проворковала Лия, голова Макса дернулась, она ущипнула его.

– Отойди, – только и сказала Жанна... Она стегала и стегала, хлыст свистел, Лия просила остановиться, но она видела дергающееся тело, пока хлыст не выпал у нее из рук, и на коленях она судорожно ловила лоно, чтобы помочь Лие вставить туда вибратор...

Вот они сидят сейчас в креслах перед безжизненным Максом и пьют коктейли. Жанна шутит:

– Видимо, он уже не интересуется женщинами?

– Мы это проверим, – Лия берет шприц и грациозной походкой приближается к Максу. Плотно обтягивающие ее ремни скрипят. Макс уже знал, что после укола он безумно захочет женщину, он будет бесноваться в оковах и брызгать спермой на медленно извивающиеся перед ним два женских тела.

– Когда мне говорят: "она представительница прекрасного пола!", внутри я улыбаюсь, хотя я не самый страстный поклонник Ким Бэсинджер. Когда мне говорят: "это – физическая страсть!", я могу усмехнуться... Это нечто, что нельзя освоить, это дар. Но когда мне говорят: "вот настоящая любовь", я замираю, словно перед неизведанностью.

Когда я вижу израненного Макса, двух смеющихся женщин с хлыстами и приветливого мужчину рядом с ними, я думаю: "Вот истинные ценители тайны". Мне легче. Меня не бьют. Я – сладость. Пока меня только внимательно изучают, слов не произнося.

Каждый день, обычно утром, появляется эта женщина. Она слабо различает, как она кладет пищу, а затем садится на прозрачный контейнер и испражняется в него. Это ее жидкость, другую ей не дают. Потом она спрашивает: "Куда пойти сегодня?"

- Как дела у Макса?

- Не беспокойся. Присядь - он наклоняется и уже не видно его любовника...

- Я хочу его увидеть! - но она просто усмехается и делает инъекцию. Уходя, она указывает на резиновую куклу, лежащую на кровати:

- Береги ее! - ее изящная задница медленно двигается за закрывающейся дверью. Эта задница сводит его с ума, она стоит перед его глазами до вечера, пока он потеет и стонет над резиновым изображением, и даже когда он забывается, он возбужден, ничто не может принести успокоения... Он представляет прошлое лето на даче своего брата под Санкт-Петербургом.

Брату 25, и месяц назад он женился на очаровательной блондинке с прекрасным телосложением.

В первый вечер Кэш случайно заглянул в гостиную через темную террасу. Ее юбка была поднята, грудь лежала на столе, а брат, опустив светлые брюки, занимался любовью с ней у огня камина в заднее отверстие. Ее губы улыбались блаженству, внезапно он дернулся, она мгновенно повернулась и схватила его губами, чтобы все поглотить. Ритуал.

Только через неделю он понял, что это не было случайной сценой. Вечером у всех троих были коктейли в руках, как обычно, на экране происходило изящное соединение... Татьяна поднимается, медленно расстегивает кофту и сбрасывает ее, ее грудь дрожит и колеблется, когда она приближается к Сергею. Встав на колени и изгибаясь, она раздевает его брюки, его половой член выскакивает на свободу, она ласкает ствол так, чтобы и это, и ее безупречная задница были хорошо видны... Куча светлых волос поднимается и опускается, брат стонет, Кэш уходит...

– Парень стесняется мастурбировать перед нами, – говорит она и продолжает. Брат сжимает ее голову.

Утром за чаем супруги улыбаются.

– Серж.

– Я внимательно слушаю.

– Твоя жена очаровательна. У нее привлекательная безумная сторона. И я думаю, что освобожу вас от своего общества немедленно, если она не проявит этого и по отношению ко мне.

Татьяна повернулась к мужу и улыбнулась.

– Мы обсудим это, – сказал Серж.

– Не буду мешать. – Я поднялся. Через десять минут он вернулся один.

– Ну что ж, – сказал он, – всегда, когда она будет не против.

Я пошел в спальню.

Она лежала на кровати. Темные чулки, черная изящность и то, что она перелистывала журнал – это все, что я заметил, моя рука расстегивала ширинку брюк. Она положила журнал в сторону, приветливо посмотрела на меня, исправила волосы, подошла и опустилась передо мной на колени, взяла в руки и, светясь голубыми глазами, произнесла нежно:

– Ты мне нравишься.

– Я знаю.

– Запомни одно, всегда кончать в рот и делать все по моему желанию.

– Я буду стараться.

– Не допускай ошибок, иначе я буду тебя наказывать.

Ее язык коснулся меня, он неожиданно сжался.

– Не беспокойся, – сказала она, и я погрузился в ее сладкую глубину рта. Немного шершавый язычок обходил головку, затем притискивал ее к небу, все длилось недолго. Она глотала несколько раз, и она была прекрасна в этот момент. После этого она облизала мои яйца и опустилась на пол у моих ног...

Следующим аспектом ее сексуальных предпочтений была ее задняя дырочка. В общем, ее сексуальные интересы были следующими (по убывающей): оральный секс для парня, анальный секс, наблюдение за мастурбацией мужчин, кунилингус, использование вибратора в заднице, и последним интересовал член как орган вагинального секса.

Теперь мне даже кажется, что оральный секс, самоудовлетворение и кунилингус были для нее наиболее возбуждающими. Она буквально замолкала, когда вы проникали между ее языком и небом. Она предпочитала активный оральный секс со стороны мужчины, при этом ее голова должна была быть неподвижной, а ваш член двигаться и доставлять ей удовольствие, в то время как она держала руки на ваших ягодицах. Ей особенно нравилось использовать пальцы в вашем анусе. В это время она не ласкала сама себя. Для нее это был полноценный половой акт, и она достигала настоящего оргазма, иногда раньше вас, иногда позже. Что касается мастурбации, то она меня утомляла. Мне приходилось мастурбировать все время: пока Серж был занят рыбалкой или охотой, спал, пил чай, читал газету или рассказывал анекдоты. В это время она делала стриптиз для меня. Она стояла передо мной на коленях, и я отдавал ей команды. Например: подними юбку, повернись, сними трусики, наклонись, а теперь их сними, введи палец туда, двигай им, еще раз, еще раз, повернись, стань на колени, ласкай губы, расстегни блузку, трогай соски... Я быстро подходил и кончал на ее грудь. Когда теплая струя касалась ее груди, она достигала оргазма, прикусывая губы и распределяя сперму по своему телу. После этого Серж вставал и легко подталкивал ее вперед для завершения акта. Я наблюдал за ее лицом. Оно было таким выразительным, что можно было подумать: ударь ее по щеке прямо сейчас и спроси имя – она не сможет ответить...

Я только один раз проник в ее вагину – когда она дремала – и она сказала: не трать время зря, используй язык. Все это время я не двигался в ее рту без разрешения или не дрочил перед ней, чтобы ощутить ее тесный вход. Я проводил время между ее разведенными ногами, целуя и лаская ее.

Она меня очаровала. 30 секунд - и она уже испытывала оргазм, а если я продолжал ласкать ее, то она находилась в состоянии продолжительного экстаза, в котором она сначала теряла рассудок, а затем так сильно дергалась, что я беспокоился не только за свое здоровье, но и за ее безопасность - она могла случайно ударить меня или укусить... Этот оргазм не прекращался до тех пор, пока я не прекратил лизать. У нее было два недостатка: она царапала мне спину до кровавых ран (потом мне пришлось носить рубашку), и она издавала дикие крики. К счастью, наша дача находилась в удаленном месте, иначе местные жители бы посещали нас каждые десять минут для спасения этой бедной женщины. Позже я просто ставил ее на четвереньки, опускал ее грудь и лицо на подушку - крик становился значительно тише, раздвигал ее ноги и целовал. Она уже не могла дотянуться до меня руками.

Иногда, когда мы лежали в постели, она просила ввести что-то в ее анус. Обычно я брал длинный огурец, потому что ей не нравились искусственные фаллосы. Я старался делать это медленно и аккуратно. Но она кричала: "Сильнее! Трахни меня сильнее..." Я позволял себе быть более грубым, и она теряла сознание, тогда я накидывался на нее, сжимал ее груди и двигался со страстным удовольствием между ними до самой последней судороги, направляя поток в ее полуоткрытый ротик.

Она проводила со мной больше времени, чем со Сержем. Видимо, он был рад отдохнуть с простыми жительницами деревни. Она была прикреплена ко мне и просила рассказать ей о моей первой женщине. В принципе я рассказывал ей все, за исключением того факта, что это была моя родная тетка - сестра мамы. Она приезжала к нам в гости несколько раз в год и была очень привлекательной. Мне было n, а ей 34, и я безумно мастурбировал. В этот раз они работали, а она принимала утренний душ. У меня в туалете была дырка в стене, через которую я все видел, но я сидел на унитазе и продолжал мастурбировать. Тем временем она тихо вышла и открыла дверь в туалет, которую я забыл закрыть. Перед ее глазами предстала потрясающая картина: ее любимый племянник со спущенными штанами дрочил уже почти взрослый член, приставив его к дырке.

– Кеша, через пять минут в зале разговоримся.

Я ожидал, что она будет выговаривать или издеваться надо мной и стоял с опущенной головой посреди комнаты. Ужасно было то, что член все еще стоял, я бессилен был сделать что-то с этим и осталось только прикрыть руками штаны. Внезапно она прошла мимо меня. Шелест шелкового халата обтягивал ее фигуру. Она уселась на диван напротив меня.

– Сколько времени ты этим занимаешься? – ласково спросила она. Я покраснел до корней волос, наверное.

– Давно.

– Хорошо. Это твое дело, но я надеюсь, ты понимаешь, что подглядывание за обнаженными женщинами также нехорошо, как и подглядывание в принципе?

Я кивнул.

– Тем более использовать их таким образом для своих целей?

– Да.

– Я решила установить равновесие. Я хочу, чтобы ты был на моем месте и почувствовал, как мне было. Раздевайся.

Я стоял.

– Я хочу видеть тебя голым, чтобы ты понял. Ну же.

Я не шевелился. Ужасный стыд окаменел во мне. Мне пришлось раздеться перед взрослой женщиной! И к тому же, когда у меня стоял и когда я желал ее больше всего на свете!

Она медленно направилась к окну, халат обтягивал ее и нога приобретала гладкую изящную форму, бедра покачивались, талия изгибалась и передавала движение и форму другой половине зада и другой ноги. Я проглотил слюну. Шелк халата так плотно прилипал к ее телу, что было заметно отсутствие трусиков. Я почувствовал, как вспотел мгновенно. Мой член словно хотел лопнуть. Она стояла спиной ко мне, скрестив руки на груди.

– Ты обидел меня и снова обижаешь...

Да, это так. Я начал снимать рубашку. Она не двигалась, глядя в окно, я уже снимал брюки, затем плавки с влажным пятном. Оставалось прикрыться руками. Она повернулась и улыбаясь прошла мимо, на диван.

– Кеша, ты на что смотришь в туалете, когда смотрел на меня? – я практически не мог произнести слова.

– Может быть, на волосы, – она спросила мягким голосом, – на глаза, уши? Руки?

– Нет.

– Тогда на что?

– На грудь, потом на живот, на ноги и затем между ног...

– Понятно. И мне нужно видеть то, что у тебя есть между ног. Опусти руки.

Я опустил руки, она улыбнулась.

– Было ли у тебя когда-нибудь отношение с женщиной?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я люблю вас.

– Это слишком. Давай скажем так: ты меня желаешь? Хочешь?

Я покачал головой.

– Ты когда-нибудь видел это?

Я молчал.

– Видел?

– Да, признаюсь я. Это было невыносимо для меня. Я был весь покрасневший, а она спокойно сидела на диване и перекинула одну ногу через другую.

– Где?

– В порнофильме.

– И только там?

Я запнулся:

– И однажды в лесу, у озера, когда мы все вместе ездили купаться.

– Кто все?

– Я, мой брат, мама с папой и их друзья – дядя Слава и тетя Лена.

– Расскажи как это было?

Я молчал, разглядывая узоры на ковре под ногами и стараясь не думать о ее ногах.

– Прошу тебя рассказать.

– Ну, мы все купались вместе. Мама все время смеялась с тетей Леной. Вдруг дядя Слава нырнул под воду и задержался там на долго. Тетя Лена при этом раскрыла глаза так широко и вскрикнула, а потом выбежала на берег. Когда дядя Слава вышел за ней, было видно, что у него стоял. Он стоял перед ней, раздвинув ноги и что-то говорил, а она лежала и слушала его с улыбкой... Мама и папа поплыли к берегу, я пошел с ними. Мы все легли и закрыли глаза полотенцами и газетами. Лена встала и пошла в лес, кожа на ее спине дрожала, Слава последовал за ней. Когда они отошли на сто метров от нас, она сняла лифчик и оглянулась на Славу. Мой брат купался, родители дремали, и я пошел следом за ними в лес. Мне было любопытно, зачем они туда пошли.

Когда я подошел, то за деревьями увидел два загорелых тела. И внезапно до меня дошло, что это они, только обнаженные. Я тихо приблизился. Они целовались как-то необычно, сильно и продолжительно. Затем тетя Лена повернулась к нему спиной, наклонилась вперед и обхватила руками ствол дерева. У дяди Славы был такой огромный, по крайней мере, мне так показалось. Она все больше прогибалась. Он подошел ближе и вдруг вошел в нее сзади, точно находясь где-то в ее ягодицах, и он начал скрываться где-то глубоко внутри. Спина у тети Лены изогнулась еще сильнее, ее ногти задели кору дерева, глаза закрылись. Слава продолжал двигаться и толкать его, а она всхлипывала от удовольствия, а он все продолжал двигаться и двигаться. Я повернулся и ушел со слезами...

На берегу брат сказал, что они любят друг друга.

Я взглянул на тетю. Ее глаза были полуприкрытыми, губы обесцвечены, по ним скользил язычок.

– Так ты знаешь, как именно двигать, куда он спрятался?

– Не до конца.

– Что ж, в таком случае придется тебе самому искать, – и я не мог назвать ее голос спокойным. Она откинулась на спинку дивана и раздвинула ноги. Пол халата соскользнул вниз, и открылось между ними удивительное черное пространство.

– Подойди сюда, опустишься на колени, – я подошел и встал. Мое лицо оказалось между ее ногами.

– Закрой глаза.

Я закрыл глаза. В этот момент она подняла ноги и поставила ступни на край дивана, я медленно приближался к чему-то горячему. Губами я провожал по поверхности этого места целования и лизания. Она издала стон. Сверху начала вытекать жидкость. Я слизывал ее. Через несколько минут она простонала:

– Ищи выше, это не то...

Я удивился и воткнул нос в мягкое, горячее, влажное и погружающееся внутрь. Я потерял голову и поглощал все себе. Я потерял чувство окружающего меня. Вдруг ее ноги сильно сжали мне голову, а пальцы сильно заселены в моих волосах, тело дернулось и ударило меня по губам. Я отстранился. В следующий миг она настолько прижала меня к этому месту, что я почти задохнулся. Она трепетала, бьющая меня ногами по голове. Я испугался, что она разозлилась и попытался освободиться. Но она ухватилась своими ногтями за задний участок моей головы, и я закричал от боли. Мои зубы коснулись чего-то твердого и выпуклого. Она вскрикнула, изогнулась до предела, мы упали на бок, а затем на пол. Она не отпускала меня, просто теперь я был на спине, а она сидела на моем лице.

– Облизывай его.

Я не понимаю.

– Облизывай... и... и, я сказала... а... облизывай, слышишь?!

Теперь она стонала громче. Я поймал его, и не отпускал, хоть она и пыталась вырваться... Внезапно воздух стал свежим, свет ударил мне в лицо, мой член стал влажным и горячим. Он был где-то внутри. Я открыл глаза: она сидела на мне и двигала тазом. Ничего не понимая, я закричал и потерялся от удовольствия.

В то время как я рассказывал это, Татьяна несколько раз достигала оргазма при помощи пальцев. Лежа на спине, она смотрела на меня с безумными глазами, ее ноги поднимались к бледному лицу.

– Ну же, возьми меня уже туда, где ошибся, Кэш, прошу тебя, быстрее!

Я осознал, что не смогу этого сделать. Она открыла глаза.

– Быстро найди Сержа – прошипела она сквозь зубы.

Еще не до конца понимая, где он мог быть, я нашел его на сеновале. Он курил и пил пиво.

– Серж, твоя жена хочет видеть тебя немедленно. Обязательно.

– Вот так?

– Я не в состоянии.

Он встал:

– Не уходи. У нас есть о чем поговорить.

Всегда приятно пить на сене, когда никто не мешает, когда ничего не лезет в голову, всегда, когда ты один и все еще достаточно молод для этой жизни...

– Что заставило ее так рассердиться? – спросил Серж через сорок минут.

– Мне пришла мысль о том, какой она могла быть моей первой женщиной.

Он быстро посмотрел на меня, взял банку пива, открыл и опустошил ее без перерыва.

– Ты не глупый, это стало ясно еще при твоем рождении. Ты был очень спокойным ребенком.

Голуби шептались тихо.

– Это ее слабость, старик, – сказал он.

– А я сам – слабая струна.

– Ну это мы проверим, обещаю.

– Сегодня вечером?

– Угадал, – и в его глазах появился холодный блеск.

– Продавщица?

Его глаза спокойно извлекали из меня душу.

– Надеюсь, ты осознаешь, что сейчас придется сделать. Ты согласился.

– Еще одна слабая нить? – я опустил веки. – Я хочу поспать.

– И покушай. До вечера.

Я возвращался к столу с пакетом английского нижнего белья.

– Зачем? – брат заканчивал чай с коньяком. – Возможно, ты и прав.

Еще я взял: кисточки, узкую черную шелковую повязку, гель, пару искусственных фаллоимитаторов, бутылку муската "Лоэл", плеть, пачку "Карлтона".

– Тебя пригласит Кэш, – сказал ей Серж.

Мы врываемся в магазин. Среди неяркого света за прилавком – блондинка, которая нужна. Никого больше нет. Серж хватает ее за волосы и опрокидывает на пол. Крики и глухой стук. Я накидываю крючок на дверь и выключаю свет. Я знаю, что Серж сейчас связывает ей руки проволокой. Я медленно опускаюсь на пол вдоль стены, открываю пачку и зажигаю. Помещение небольшое, вещей мало, она – то и была здесь всего раза два, по-моему, покупала мыло. Серж выходит из-за прилавка. Я поднимаюсь и беру замок с гвоздя, открываю крючок и вступаю в темноту, дверь за мной закрывается. Я надеваю замок снаружи. Щелчок. Затягиваюсь, чтобы Татьяна меня обнаружила. Ее силуэт выделяется на фоне ветвей, черный бархат ночи касается ее щеки, взамен она отдает возбужденный блеск глаз... Я обнимаю ее за талию и шепчу:

– Как на первом свидании?

Вдруг я прижимаю ее к дереву и сильно давлю на грудь. Она не дышит. Я целую шею, а рукой делаю очень больно. Она стонет. Я отталкиваю ее. Теперь ее дыхание жадное, эти поцелуи и боль теперь, когда...

- Снимите джинсы, - она предлагает.

- Давайте пойдем, я возьму ее за шею и поведу вокруг магазина, туда, где находится дом продавщицы - блондинки, которая еще не подозревает, что мы также ждем ее.

В комнате тишина, занавески опущены, вино разлито. Продавщица привязана к спинке кровати. Она все еще в платье, испугана, руки и ноги горят.

Серж и Татьяна устроились за столом. Я беру стул и сажусь рядом с постелью. Мне нравится то, как она выглядит.

- Нам хотелось бы узнать твое имя? - моя рука легко касается ее ноги. - Ну?

- Т... Тома.

- Тебе нравятся персики, Тома?

Мир медленно раскрывается перед парнями с персиками:

- Д... да...

- А мужчины?

Она чувствует, что платье уже не прикрывает ее ноги; его рука медленно раздвигает их и сгибает в коленях. И внезапно, нежность его кисти ощущается на ее груди.

- Мужчины, Тома? Мужчины? Ты расскажешь мне? Правда?

Серж встает и схватывает ее за волосы:

- Любишь мужчин, сука?

- Да, - она выдыхает потрясенно.

Серж садится и допивает бокал. Я ласкаю ее пальцы на ногах. Затем кладу шершавый персик на ее приоткрытые сухие губы.

- Кусай его, Тома, быстрее, еще быстрее!

Она жадно глотает теплые кусочки.

- Что ты любишь делать с мужчинами? - спрашиваю я на ее ухо. - Вот так?

Я указываю на них. Серж, стоя на коленях, ласкает языком внутреннюю часть ноги Татьяны; ее глаза закрыты, пальцы становятся бледными.

- Тогда просто подожди, - шепчу я прямо в ухо. Я отступаю от ее уха и беру плетку.

- Нам нравимся мы тебе? Тома, не молчи. Скажи "нет"!

Ее живот дрожит от удара плеткой.

– Скажи "нет"! Ну, скажи, что отказываешься!!

Я наношу удары, пока не услышу крики Татьяны, пронизывающие воздух. Я останавливаюсь и приходу в порядок ее расшатанные волосы:

– Ты так прекрасна и мне очень нравишься.

Татьяна уже лежит на четвереньках, а он ласкает ее сзади.

– Тебе это нравится? – спрашиваю я, видя, как сердце Татьяны бешено колотится от возбуждения.

Медленно закрываю ей глаза черным шелковым платком, затем выдавливаю гель на ее живот. Она лежит передо мной и гель дрожит. Она ничего не видит, но чувствует, как гель погружается все ниже... Вложив одну из игрушек, которую мы принесли с собой, в ее руки. Ее рука дрожит от неожиданности и новых ощущений. Я опускаюсь на пол, складывая руки за головой, закрывая глаза и слыша ее стоны. Позже меня уже не удивляют ее крики испуга и удовольствия под телом Сержа, хотя вначале он движется нежно, внезапно сильный толчок, затем медленно, потом снова... так он лучше ощущает трепет стенок... Но когда она открывает глаза и видит полупьяный взгляд женщины, играющей себя между широко раскрытыми ногами, что-то внутри неожиданно разворачивается, она старается поглотить его как можно глубже. Татьяна видит, как ноги дергаются в спазмах, из сосков вытекают плотные капли, она кричит, струя ударяет ее и она для первый раз так безнадежно опускается...

Она приходит в себя через несколько часов, одетая в роскошное английское белье. Вставая, она сначала не узнает свое отражение в зеркале.

Дверь открывается и входит светловолосый мужчина. В нем все же есть что-то отталкивающее. Я лежу на кровати со стремительной эрекцией и поэтому пытаюсь прикрыться уголком простыни. Он расставляет стул передо мной и садится.

– Позволь мне спросить, кто из них двоих тебе более симпатичен: моя супруга или Жанна? О ком именно ты здесь думаешь?

Я внутренне стараюсь не развивать эту мысль.

– Моя жена. Жанна – это уязвленное самолюбие и все остальное. Ладно. Вставай. Они сами разберутся.

"Макс?" – размышляю я, находясь в обитом деревом коридоре.

В полумраке он ведет меня на самое светлое место посреди зала. Меня хорошо видно со всех сторон, особенно с кресел, где они обе находятся. Я пытаюсь прикрыться, но смешно что-либо скрыть.

Жанна в прозрачной короткой накидке и черных чулках. Второй наряд состоит из жакета и чулок. В углу клубится дым от сигареты, у всех гостей есть коктейли.

– Итак, – говорит Лия, – с кем из нас ты бы хотел заняться любовью?

Она подходит ко мне и двумя пальцами поочередно снимает мои руки.

– Красавчик, – она берется за головку, несколько светлых капель стекают по ее искусным пальчикам. – Вредно так долго быть возбужденным, ты знаешь? Кто из нас больше тебе нравится. Не хочешь огорчать меня. Тебе нравится то, как я люблю.

Она оборачивается:

– Спроси его или ее. Выбирай меня, это утешит их.

Под прикрытыми веками Жанны прячется то, от чего можно сойти с ума.

– Ну что ж, я покажу, что умею, – Лия опускается на корточки и широко разводит ноги... ее пальцы скользят между губок, голова откидывается назад, каждое движение вызывает реакцию ее тела. В тишине слышно ее дыхание. Ее ноги передвигаются и она опускается на колени, спина изгибается и полузакрытыми глазами она ползет к Вадиму. Губы касаются его твердого члена, язык поднимается вверх, а потом его полностью заполняет вздрагивающий орган Вадима... Кажется, что от этого зрелища глазам становится жарко. Жанна поднимается, а пламя камина выстраивает ее фигуру.

Она приближается ко мне, и ее рука спускается с плеча на мою грудь, затем на живот. Она внимательно следит за этим движением.

– Все это тебе, – улыбаясь, она говорит и уходит из моего поля зрения.

Ее нога ложится на плечо сидящего Вадима, его язык уже внутри нее, и искры прикосновений соединяются с ее страстью.

– Ох, – она полностью погружена в это и забывает о мужчине, который все быстрее движется в ней... И ей приятно то, что она медленно думает о том, о ком хочет думать.

Я наблюдаю, как ее ягодицы то сжимаются, то поднимаются вверх. Сзади видны ее полные груди по бокам от влажной спины. Она извивается, только его член остается неподвижным. Я уже слышу знакомые стоны.

– Ай! – вскрикивает она, ее волосы дрожат, и я хочу полностью погрузиться в нее. Лия толкает меня сзади, снова и снова, пока я ощущаю головкой члена ложбинку между лопатками Жанны. Даже самая малейшая пытка была бы для меня меньшим страданием: передо мной ее перевернутое лицо, волосы, усыпанные каплями пота, рот приоткрытый, струйка слюны текущая по щеке. Я едва касаюсь ее двигающегося тела одной точкой. Лия держит мои руки за спиной. Кажется, что Жанна не ощущает меня, не замечает напряженного призыва... Но вдруг она делает движение спиной и сильно притискивается к нему, и моя струя вплетается в ее волосы. Я неистово дрожу всем телом, а затем падаю на колени перед ее дрожащими ягодицами, чтобы на время задержать это мгновение.

Впервые за три дня мне дают одежду и выводят на солнце. На террасе на удобных плетеных стульях сидят двое женщин и один мужчина в ярко-белых костюмах.

– Доброе утро, Кеша, – приветствует Жанна Павловна. – Как ты себя чувствуешь? Похоже, твоя лихорадка проходит, и мы можем уже пить чай все вместе. Разрешите представить, это моя сестра Лия и ее муж Вадим. А вот один из моих учеников – Иннокентий.

Лия улыбается милым образом, Вадим протягивает руку. Я сажусь за столик и осознаю, что лучше пока не поднимать тему Макса.

– Знаете, мы встретились с ними знакомыми около трех ночи на одной из пустых улиц. По всей видимости, они так отмечали конец учебного года. Но кто же это был, Кеша?

– Сейчас я пытаюсь вспомнить.

– Ну что же, это было очень приятно, – говорит Лия.

– Может быть, пора перейти на более легкие напитки? – добавляет Вадим со смехом.

– Видимо да. И поскольку Кеша живет один (в отличие от Максима), мы решили взять его с собой на дачу, пока он не поправится. Кажется, теперь у него уже нет температуры.

Я пытаюсь улыбнуться и демонстрировать, что я не намерен расследовать...

– А сегодня мы отвезем его домой..., – я киваю головой, подтверждая свою согласность.

Однако после чашки чая с молоком я ощущаю состояние сильного опьянения и приближаюсь к комнате, где приходится провести следующие три дня.

Прощаясь в мыслях с гостеприимным домом, в 12 часов точно я открываю дверь в гостиную, чтобы отправиться домой.

И там я видел руку Вадима, обнажившую бедро Жанны и притягивающую его к себе; их губы и языки соединились в одно движение. И ее руку, которая ласкала пенис.

Смутно осознавая свое заблуждение, я отступил в тень и тихо ушел.

Через полчаса, после ожидания, чтобы меня пригласили, я отправляюсь в "девятке" с дружной компанией. На лице Жанны нет никаких признаков сомнений, а у меня чувство ревности давит на меня, если говорить откровенно.

Макс не смог объяснить ничего конкретного о прошлой неделе. Я застал его в квартире Люби, который клялся, что никогда не покидал ее.

– Кеша, я влюблен. И я говорю об этом перед ней без стеснения. Думаешь, в кого? – в моем сердце возник холодок.

– В кого? – спросил я.

– В нее, – он указал пальцем на Любу. – Только в нее!

– Тебе нужно принять душ.

– Я уже принимал.

– Помнишь подвал?

– Какой?

– Дачу?

– Прими к сведению – я влюблен!

– И очень пьян.

– Один факт не исключает другого.

Дальше разговаривать было бессмысленно, мне оставалось только поздравить и уйти. Белые костюмы, обнаженная нога, руки, двое людей, прижатых друг к другу – все это было передо мной.

Мне не понадобился лифт, я спешил по ступенькам и, задыхаясь, повторял и повторял слова этой песни: Я хочу ненавидеть тебя. Мне нравится ненавидеть тебя.

Дверь была открыта, она сказала:

– Вот и Кэш. Проходи.

И они улыбнулись мне мило.