Я живу до последнего вздоха

Буду писать частями, иначе я просто лопну от похоти.

Недавно я понял, что без настоящего греха нет настоящего покаяния, и поэтому, я начинаю этот нескромный рассказ…

Страх (любой) – сам по себе – мало что объясняет, а ведь тогда «я купался в грехе, весь был во власти плоти, до угара. Мои духовные потенции сникали, но этого я не чувствовал. Нужен был с в е т, и этот свет осветил потемки…»

Итак!

Девочка, ты знаешь, я получил наследство, построил своими руками небольшой загородный дом, квартиру в городе мы с женой сдали сводным (по матери) брату и сестре. Настоящее имя молодой женщины я называть не хочу, для меня она – ЗК – задастая киска, в знак моей первой влюбленности в родную племянницу, о которой я тебе уже рассказал.

Впрочем, не так давно мы виделись с ней. Оленька приезжала с подругой на презентацию моей книги. И хотя она была в маске, — я видел ее глаза, которые, как когда-то, искрились… Да, тут все обоюдно, как в поединке! Спрессованная, компактная динамичная история страсти детей в самом прозаическом антураже, однако, видно угодно судьбе, чтобы «новая Оленька» явилась на свидание с прежней.

Поначалу ЗК ничем не выдавала себя, вела себя обыкновенно, местами почтительно, и приблизительно через год, мы прониклись к ней, к ее инагородности и пригласили в наш загородный дом погостить, чтобы скромно отметить ее двадцативосьмилетние.

Внешность ЗК – заурядная, чтобы описать ее достаточно двух слов жены: «Корявая девочка! » Да, невзрачная, незаметная, неэффектная, роста она ниже среднего, с покатыми плечами, короткими ногами, с объемным, как у пони, задом, маленькими, уродливыми ступнями, но – зато с тяжёлыми, длинными, ниже пояса тёмными, как вода омута, волосами – и глазами – внимательными, как у лисички. К тому же ЗК обожает театр. Она не пропускает ни одной премьеры. Она: образованная, начитанная молодая особа, и незамужняя, и нерожавшая, которая, кстати, прекрасно рисует, профессионально фотографирует, пишет стихи, рецензии, (боже) она, с ее конституцией, преподает танго, свободно разговаривает, как пишет, на трёх языках, включая китайский, и она – руководитель отдела иностранной строительной компании…

Словом, девочка, ты понимаешь: два красных диплома – не шутка!

Клянусь, я не был ей очарован. В силу своей мужской природы, я мало обращаю внимания на некрасивых женщин. Но однажды… я предложил ей прочитать свою пьесу «Крыса», которую некогда играли в известном тебе театре. Коротко: мать и дочь – делят любовника, дочь «залетает», а мать – трансформируется в монстра, гигантскую чёрную крысу. Словом, кошмарный сон, который буквально пронизан аллюзией Цветаевского «Крысолова»: «Стар и давен город Гаммельн,

Словом скромен, делом строг,

Верен в малом, верен в главном:

Гаммельн — славный городок! » ЗК мгновенно проглотила пьесу и вывела необычный, любопытный анализ. Суди сама. Цитирую, но по памяти: «У женщины много социальных ролей: «жена», «мать», «дочь», «сестра», «подруга», «любовница», так вот лучшие женщины прекрасные сразу во всех ролях в отношениях с мужчиной, самые незабываемые и незаменимые. Та, которая только в роли жены, легко заменяется, появлением любовницы».

В ФБ (с ней) началась интенсивная переписка и даже, порой, по ночам, потому что постоянно говорили о сексе. И чем дальше, тем сложнее к эротическому Эвересту. «Чтобы достигнуть предельной высоты, с которой можно воспарить в небеса, важно возбудить не только тело, но и специфические зоны мозга. Но подчиняясь первобытным рефлексам и получая самые низменные радости, партнёры упускают из вида важность высшей нервной деятельности для получения подлинного человеческого экстаза. Получается, что удовлетворения животной потребности позволяет достигать ворот рая, но так и не выходить за пределы. И чтобы использовать возможности сознания для обретения крыльев во время акта любви, пребывая в горизонтальном положении, стоит подумать о высоком…»

Духовность оргазма был её… незыблемый жизненный принцип.

Итак, постепенно от намеков, умствований, эвфемизмов, мы перешли к шуточкам и некоторым своим предпочтениям в сексе, но до этого взаимодействия с малознакомой молодой женщиной, (об этом непременно нужно сказать особо), у меня было довольно длительное половое воздержание. После окончания пятилетнего романа, о котором я тебе уже рассказывал, я дал зарок – и держал его (sic) десять лет!

Ангел мой, ЗК знала невероятные тонкости секса, о которых, в ту пору, я даже не подозревал. К примеру, хотя я думаю, что это всего лишь одно из многочисленных, сексологических, чисто профессиональных обобщений: «Почему у мужчин нет проблем в достижении оргазма, а есть особое состояние психики, при котором сексуальное блаженство превращается из телесного ощущения в эмоциональное переживание. Если спросить мужчину, по каким признакам он догадывается о наступлении оргазма, он наверняка ответит, что главное свидетельство качественного сексуального контакта – это эякуляция – процесс излияния спермы. Другими словами, в мочеполовой системе мужчины есть одно чудесное местечко – семенной бугорок. Стимуляция пениса достигает предела, семенная жидкость, которая вырабатывается простатой и семенными пузырьками, извергается наружу. И в момент протекания по набухшему в процессе возбуждения семенному бугорку возникает очень приятное ощущение».

— Но при чём здесь оргазм как результат работы всей нервной системы человека? – спросил я её.

— Ни при чём, — ответила она. — Получается, что у мужчин нет проблем с оргазмом просто потому, что большинство из них не способно отличить щекотку в области семенного бугорка от парения души в облаках.

«…не способно отличить щекотку в области семенного бугорка от парения души в облаках».

А! Девочка! Как тебе «такое» высказывание?!

И правда твоя: очевидным стало… нарастающее, как шторм, взаимное увлечение. Я недвусмысленно, я уже хотел эту ведьму! И ЗК, конечно же, поняла это, когда сама выразила это взаимное притяжение, единственно верным глаголом ЕБАТЬСЯ!

Вот тут бы мне и сбежать. Обратно. В свою незримую келью.

Но забрезжил сюжет. Я понял – прочувствовал, что в лесу бродит медведь. К тому же, чтобы хоть как-нибудь погасить свою невероятную страсть, я вернулся к жене как к любовнице.

Ангел мой, ты знаешь сама, что отполированные слова не в силах отразить полный объем душевных переживаний. И мне не хотелось жалкого подражания кровному родству, хотелось тайной музыки, щекотки восторга, тошной ярости, замаскированной похоти, настоя счастья, вскипающего в мозгу сладкой влажностью; хотелось зыбкого, древнего огня свободы общения, хотелось нравиться и видеть в себе продолжение жизни, чувствовать эликсир счастья – угол агонии, как приятную, предумышленную антифонию греха, логическое противоречие…

ЗК стала навещать нас систематически: случались романтические посиделки при свечах, беседы, обеды, совместные выходы на люди, также просмотры фильмов и чтение книг, обмен мнениями, споры, дискуссии, танцы, купание в заливе, совместные игры в волейбол, бадминтон – иногда по ночам… Жене нравились, и моя неожиданная окрылённость, и моё, прежде угасшее, мужское внимание к ней…

Девочка, пойми, когда жене исполнилось пятьдесят два года, она пересохла – обычное дело. А теперь представь, что стало с мужчиной, который имел жену – утром, вечером, и непременно днем — КАЖДЫЙ ДЕНЬ! Я любил жену – очень ее хотел, от безысходности замучил себя мастурбацией, заговаривался… Но, когда дошло до слуховых галлюцинаций, я не выдержал, каюсь, и разболтал всё, как есть, подругам жены, которые были намного моложе ее. И, как ни странно, девочки мне посочувствовали, и сложилась коллективная женщина, но одна скоро вышла замуж, другая уехала к сыну в Штаты, с третьей случился настоящий, пятилетний роман, хотя она также была замужем, но главное (напоминаю) я вернулся к жене, я брал ее в изобилии каждый раз, когда ЗК ночевала за стенкой. Я брал жену шумно, настойчиво, показательно… Я будто дразнил, и себя, и жену, и, естественно, Задастую Киску. Утром при встрече, я вызывающе смотрел на нее, будто спрашивал, надсмехался: «Как тебе, мм?.. » И в ответ – улыбка, приветливый взгляд, кокетливый жест одобрения…

А по существу, мой ангел, — ты правильно думаешь, — мы породнились! Мы ссорились с ЗК постоянно, только что не дрались. Меня бесили ее апломб и начитанность. Я раскрывал ей символизм Андреева, утонченность романов Кафки, Бальзака, Гюго, Камю, рассказывал о скрытых подтекстах «Мастера», фильмах Тарковского и Феллини, она же, будто в отместку, парадируя меня, негромко, но со знанием дела, рассуждала о творчестве Джоне Фаулзе, относительно новом романе Донны Тартт «Щегол», о французском фильме Жана-Клода Бриссо «Ангелы возмездия», и (сука!) раскрыла мне целую палитру фильмов Педро Альмодовара, в особенности его психологический триллер снятый по мотивам бульварной повести ужасов «Тарантул» Тьерри Жонке «Ко́жа, в кото́рой я живу́», о котором я даже не слышал!

Да, у нас были совместные просмотры, но я физически не мог слишком долго выносить бесчисленных сериалов жены, точно так же, как она мои фильмы. А тут – Задастая Киска, которая, кстати, не отходила от меня ни на шаг. Я колю дрова. Ей хотелось того же. Я в гараж, она за мной, точно на привязи. Я к компьютеру, она тут как тут, и шарила ЗК, между прочим, в этих делах на порядок лучше меня. Другими словами, вовремя ее визитов к нам, я был напрочь лишен личного пространства, своего – сводного времени. Однако секрета здесь нет. Младший брат ей не компания, родная мать далеко, к тому же ее воспитывал отчим, хотя был и есть родной отец, о котором она узнала недавно от бабушки. Поддавшись на наши уговоры, ЗК разыскала отца через интернет. Оказалось, что он жив – здоров, что у него другая семья и, кроме нее, две уже взрослых дочери.

«Честно, я ни на что не претендую, и мне ничего не надо. Просто хотела с вами познакомиться и вас увидеть, вот — нашла в „Одноклассниках“. Хотела бы просто пообщаться с вами и познакомиться ближе. Знаю, что скорей всего эта информация как снег на голову, и что столько лет прошло. Но хотелось бы знать о вас побольше, да и вообще, познакомиться хотя бы. Извините ещё раз за резкое вторжение… Я очень долго думала, писать вам или нет, но всё же, как видите, решилась. Заранее спасибо за ваш ответ, каким бы он ни был. С уважением…»

Девочка, ты поняла?.. Это подлинное, документальное письмо дочери, адресованное родному отцу на Сахалин, на которое тот, хотя и ответил, но общения не получилось от слова совсем из-за жены и двух его дочерей. Можно ли их осуждать, я не знаю, тем более что о существовании ЗК отец, как выяснилось, услышал впервые.

Даже для меня с женой это был страшный стресс, и мы… теперь уже втроем, как могли, пытались вместе его пережить, поэтому, думаю, неудивительно, что я невольно стал играть роль отца.

Я – актёр! Могу, если надо, прикинуться! Однако даже, когда мы оставались с ЗК наедине, бесед на тему секса мы не вели. Лишь однажды, когда я предложил прокомментировать пьесу «Крыса», ЗК вывела, как всегда свою, сугубо личную формулу: «В детстве просто ненавидела вечерние новости, они были предвестниками того, что меня заставят идти спать, показывая на время в телевизоре, пока идет заставка, отсчитывающая секунды до 21:00! Враг моего детства, блин…» — Прости, но я как не очень тебя понял…

— Да, блин!.. Я спать, а родители… ну, сам понимаешь… ебаться. ЗК произнесла это слово на воздух впервые, и мне удалось зафиксировать движение ее розовых, влажных губ – медленно, как в рапиде: «е» рождало улыбку и переводилось как «да», дальнейшее «а» раскрылось в долгое «а-а», и в лоне это открытости, мелькнул, как у кошечки, маленький язычок, которым ЗК облизнула верхнюю губу, и на «ться» она привычно, по-женски перекинула тяжелый хвост своих длинных волос себе за спину, чиркнув, притом, меня по глазам… После небольшой паузы, я спросил: — Ты хотела подсмотреть это стрёмное действие?

— Стрёмно – это когда во время жаркого секса музыка затихает на несколько секунд и на всю квартиру слышится звук хлюпающей вагины. твоей матери…

— Полагаю, ты была слишком маленькой, и вряд ли что-то для себя поняла.

— Я поняла, когда у меня ни с того ни сего намокли трусики. И я… потекла в одном месте, когда прочла твою «Крысу».

— Эээ, погоди, в каком, в каком это месте?..

— Ты знаешь – в каком.

— Предположим…

— А вообще – твоя пьеса-загадка, — перебила она меня, — в ней перемешаны явь и сон, сон и явь. Пьеса — фантасмагория, где три женские сущности попадают в мутный лабиринт подсознания и тонут в нём до тех пор, пока не проснутся. А проснулись ли? И возможно ли отделить себя от искушений, которые тянутся за тобой, как крысиный хвост?.. Ответом стало мое немое изумление. Мозг и душа – полыхали. Ведь самая сложная задача для мужчины – убедить женщину отбросить стеснительность и принять участие в эротических экспериментах, которые предусматривают, или мастурбацию, или половой акт открыто и безо всякого стеснения. В браке, порой, и то через какое-то время, пожалуй, такое возможно, да и то… далеко не для всех. Но ЗК не была замужем. Или – была?..

Мы спорили – спорили часто не для того, чтобы что-то доказать, а для того, чтобы только переспорить друг друга, перекричать. И жене «вся эта хуета-маета до смерти надоела», и она прогнала нас, да, переселила нас выше – под крышу, где мы, наконец, могли наговаривать друг на друга страшные обвинения или выворачивать наизнанку свирепые факты истории, а, главное, смотреть любое кино.

И я – быстренько перетащил вторую плазму на чердак и там, где «истина, как капли дождевые ложится в реку жизни мягко, еле слышно, с едва заметной рябью», мы вполне себе уютно устроились, впрочем, невинно – на двух различных матрасиках, неспешно попивая золотистое, ароматное вино, сделанное из своих яблок.

Незаметно в наш садик взошла на царство безмятежная осень. Мы, как водится, с грустью провожали к южным житницам стаи перелетных птиц. ЗК, прибираясь на мансардном этаже, который она давно присвоили себе, отыскала старенький телескоп. Мы собрали его, и по вечерам, после ужина отправлялись на экскурсию к звездам. У жены, как ни странно, никаких подозрений или ревности не возникало, порукой тому была и есть наша ошеломительная разница в возрасте, но также и по другой причине, о которой я уже неоднократно упоминал. Звезды, планеты, да и весь бессонный, космический сад, который щедро раскинулся над нашими головами, для ЗК оказался абсолютно неисследованным. И мне это давало, пусть слабое, но преимущество. Так однажды я настроил телескоп на Юпитер, и когда ЗК впервые увидела четыре самых ярких его спутника – изумлению и детскому ее восторгу не было, казалось, предела. Зато на день своего рождения, я получил нежданный подарок – личную, именную звезду, официально зарегистрированную на мое имя.

Но вот наступила зима, явились морозы, да что в том, когда дом наполнен старыми, добрыми книгами, а в поленнице – сухие дрова. Встречи одна за другой несли в себе, казалось, радость и счастье. Я привык, ЗК мне уже не казалась висложопой, приземистой бабой, которой суждено выживать в условиях суровых северных будней в схватке с волками. Я понял, что она обожала секс и могла говорить о нём бесконечно. Мне стали нравиться её сальные шуточки, матерок и размер груди. Ножи ЗК я находил чуть полноватыми, но зато в них была своя принципиальная прелесть как отсутствие традиционной, общепринятой красоты. Да и что такое красота, как последний критерий, по которому выбираешь жену. Я бы мог согласиться, что слово «красота» – синоним слова «опасность». Но боже, как я ошибся!

Я не святой. Я изменял жене, ты знаешь, по необходимости. Но если внимательно присмотреться, то у подавляющего большинства пар – любви нет, а есть унылое сосуществование. Многие тянут семейную лямку лишь потому, что «так принято», «кому-то удобно» — особенно женщины, которые врастают в своих мужей, как сорняки. И это при том, что женщина – главная в сексе.

Ангел мой, да я мог с любовницей пять раз подряд – и не потому, что для меня это обычное дело, а потому что она сама так захотела! Однажды ты назвала мой дом «честный», а я начал строить его, лишь потому, что мне негде было встречаться с любовницей, которая жила несчастной, недотраханной зверушкой со своим алкашом мужем! И здесь мы с ней сняли своё первое порно, отбросив сомнения, не жертвуя – наслаждались!

Девочка, я знаю, ты ждешь допинг. Да я и сам сгораю от нетерпения, как можно скорее растормошить твою, а заодно и свою похоть. Однако это древнейшее, сильнейшее, всепоглощающее чувство нельзя, невозможно как следует разъяснить без мотивации. Порой, мне кажется, что именно похоть заставляет вращаться планету между двумя магнитами – «совестью» и «чувством долга». У Фридриха Ницше есть фраза: «Даже у Бога есть свой ад – его любовь к людям! » И художнику должно не только преумножать красоту, но знать – как, из чего прорастает уродство; Бог послал мне Задастую Киску, ибо Он видел и определил предел моего отчаяния!

Итак, прошел год моего порицания самого себя!

Увернуться не удалось. ЗК по-прежнему приезжала на выходные, и была такая же видимость благопристойности и миролюбия. Но еще была – переписка. Я переписывался с ЗК – круглосуточно. И постепенно приоткрылся ее внутренний, возбуждающий мир, который миром назвать нельзя. ЗК была буквально нашпигована противоречиями.

Ангел мой, помнишь мои откровения от лица молоденькой, чувственной девушки, которая впервые получила оргазм при мастурбации? Так вот – это были воспоминания – Alter ego (а́льтер э́го; в переводе с лат. — «другое я»). Эви (ЗК сама выбрала себе это имя) училась далеко не в советской шкoле, в которой царили иные порядки. Всё в этой эротической фантастической шкoле, так или иначе, но было пронизано эманацией сексуальных отношений, которые не порицались, а наоборот – всячески поощрялись.

Жаль, у меня не сохранились эти ее многочисленные фантазии, но вот к примеру: «Иногда отношения разрушаются из-за того, что мы не понимаем, что возбуждает партнера. Дело в разных типах сексуального влечения. Психолог Сандра Перто уверена: это не трагедия, а, скорее, повод получше узнать друг друга. Она называет десять типов либидо, и объясняет, что каждый из них значит, поскольку в нашей культуре больше всего ценится тип, знакомый нам по многочисленным примерам из рекламы и фильмов, — эротический. Его представители занимаются сексом часто и с удовольствием, любят эксперименты и разнообразие».

Девочки, в этой ее шкoле, были все, как одна озабочены. Учителя следили за тем, чтобы девочки учились правильно мастурбировать, и, разумеется, в любом месте, и чаще всего прямо вовремя занятий. Сцена у шкoльного гинеколога – меня просто убила. Это был не врач, куда там, это был самый настоящий сексуальный маньяк! Завуч – женщина с богатым, чувственным опытом. Вот один из ее монологов: «Вы цените эмоциональную привязанность выше сексуальной «боеспособности». Ваши жалобы чаще всего связаны с тем, что партнер не уделяет внимания вашим чувствам и во время секса поглощен своими ощущениями. Подумайте о своих отношениях в целом: если партнер демонстрирует заботу и нежность другими способами, возможно, для него это просто привычнее».

Минуя многое – перехожу к персонажу «отец». Его тип мы часто встречаем в фильмах в идеализированном виде, для которого характерны: неприкрытая страсть и желание постоянно пробовать новое; «эротик» нетерпелив, быстро устает от однообразия, часто открывает более деликатные способы получить удовольствие, изучая наглядно тело своей дочери (Эви), её эрогенные зоны, ищет новые способы стимуляции – и добивается вознаграждения.

Эви спит с отцом, игнорируя мать. Она использует сексуальное удовлетворение как способ снять напряжение. Она стремитесь к максимальному удовольствию, часто, невзирая на потребности партнера. Эви, как ребенок, капризничает, осознавая свою власть над отцом, что, в конечном счете, приносит больше радости…

Я, разумеется, играл с ЗК в эти «безумные» игры. И вот (начинается блядский кусок) представь: отдышливый, влажный вечер, подсвеченный высокими летними звездами небосклон; накануне я приобрел комплект для игры в бадминтон со светящимся при ударе воланом; жена уснула под очередной сериал; мы вышли с ЗК в сад – размяться. Одета она была в короткую плиссированную юбочку, на ногах фирменные, дорогие кроссовки, а под просторной блузкой с широким вырезом на плечах, под тканью отчетливо выделялись два возбужденных «клювика». Мужской взгляд сразу обрабатывает такую информацию в свою пользу, тем более, что лимит доверия и отрешенность от стереотипов – застыли на своей предельной отметке, другими словами, на ту минуту, не было для нас, ни запрещенных тем, ни слов, которыми мы могли и хотели их выражать. — «Посели меня к себе в душу», — ЗК взглянула на меня через капроновую сетку ракеты.

— Что?.. Ты о чём?

— Хм! – ЗК всегда язвительно хмыкала, когда я демонстрировал свою «неполноценность». – Ты не слышал об Ольге Милош из Гродно?

— Нет… ЗК прочла стихотворение целиком: Я устала — бездомной кошкой.

Буду верить тебе. И слушать.

И грустить иногда. Немножко.

Под оранжевым абажуром

Я колечком свернусь на кресле.

Буду думать, глаза зажмурив,

что нам, в общем, неплохо вместе.

Буду молча глядеть в окошко

На седые от снега крыши.

Я, конечно, всего лишь кошка.

И мне хочется просто выжить…

В этом мире снегов и вьюги,

Где совсем нелегко бродячим.

Коль не выйдет с меня подруги,

Буду просто твоей удачей.

Посели меня к себе в душу.

Ну, хотя б на чердачной выси.

Буду верить тебе. И слушать.

И любить тебя. Больше жизни… Впервые я поцеловал ЗК в губы. И это был не простой поцелуй, а самый… подробный, изощренный французский поцелуй, а можно сказать куннилингус, кумбитмака, ламбитус, настоящий «сон рыбака», с задиранием юбки и забегами щупальцев в лобковые заросли, причем, обоюдные.

Ангел мой, надо ли говорить, что я возбудился? Эрекция была непреодолимой, ужасающей силы. И, может поэтому, или чему-то еще, но игра расстроилась, тем более что обещанного в инструкции свечения волана не состоялось. С первой минуты, я понял, чем этот матч кончиться, когда мой взгляд был маниакально сосредоточен на обнаженных, накаченных ножках танцорки и ее чертовых ягодицах. Ведь с каждым новым подскоком, юбка ЗК приподнималась, наполняясь воздухом, но не как спасительный парашют, а как предатель и вор моей нравственности, моего простоватого, бесхитростного уклада деревенского обывателя, ведь где-то на вершине скачка беспрестанно мелькали ее, то ли красные, то ли бардовые, и черт его знает какие там еще стринги.

Реплик не было. В тиши слышался только яростный свист лески до той минуты, пока на лоджии не вспыхнул свет, приоткрылось окно, и жена позвала к чаю.

После многочисленных, потных подскоков в саду, пришлось принять душ. ЗК ушла в дом, а я решил охладиться в обливочной. Ты не раз видела это небольшое строение, приспособленное специально для того, чтобы окачиваться в нем после парной. Но, девочка, представь мое состояние: меня колотило и совсем не от холода, — вечер был изумительным, ласковым, теплым, — мне трясло от вожделения! Я, как похотливое животное, которому показали петлю, уже не мог успокоиться. Я с остервенением бросал на свое разгоряченное тело один таз с холодной водой за другим, но видимо, это был как раз тот случай, когда вода не гасила пламя, а вопреки обстоятельствам, разжигало его все сильнее. Я, точно баран, воззрился на свой эрегированный член – и решительно не понимал: что делать, куда бежать?

Ведь все мои нравственные наработки, устои, молитвенные правила – улетучились! Я с краской стыда на лице вспоминаю сейчас свои высокоморальные увещевания, которыми я якобы пытался урезонить ЗК, когда она позволяла себе лишнее, к примеру ее искренний, подробный рассказ о ее лесбийской связи со взрослой женщиной сразу после окончания университета. Да и шкoльница Эви, как плод ее воображения, не сулил ничего ободряющего. И мне тогда померещилось, что настал момент, когда ЗК мне открылась, во всем доверилась; из демона, как мне казалось, она превратилась в обычную девочку, малыша с большими и жутко выразительными глазами.

«Я, я, я, — стучал в моём воспаленном мозгу молоточек по наковальне самым отчаянным образом, — я, я, я… предлагал ей возвыситься, читать книги добротолюбия, житие святых, хотя она и сама не была лишена благочестия…»

Однако теперь – уже я был утопающим.

Голое – мокрое, вздыбленное, жалкое моё существо, казалось, вопило, металось под звездами, не зная, куда пристроить блудняк…

С осатаневшим, должно быть, лицом, я вошел дом при своем…

Мирно, но достаточно громко вещал телевизор. Доктор Брагин раскручивал свою очередную интрижку. ЗК в пижаме, с влажными, распученными волосами, неторопливо прихлёбывала чай из кружки. Не обращая на меня внимания, она стояла ко мне спиной…

Ангел мой, остановлюсь на минуту, чтобы дальнейшее было понятным: ведь ты была у нас в доме, и, наверное, помнишь, что кухня и гостиная – граничат между собой, так? Вспомни, в гостиную можно войти через высокий арочный вход, однако рядом, в несущей стене дома, проделана другая, широкая, пологая арка, основанием которой служит горизонтальная плоскость на высоте, примерно, полутора метров, ну, что-то вроде… барной стойки.

Так вот за ней, а точнее, перед ней – теперь, как я уже сказал, расположилась босоногая Задастая Киска, а рядом-то… буквально на расстоянии локтя… жена – полусидит на диване и безмятежно смотрит свой любимый сериал «Склифосовский». Мы, а значит и ты, видим лишь ее белокурый затылок и кадры из телефильма.

Итак!

Дальнейшее, без преувеличения, происходит, точно как в фантазийном, психоделическом порносне.

(sic)

Правой рукой, я ставлю свою кружку с чаем рядом с кружкой ЗК, а левой обнимаю ее за талию, глажу по волосам, ниже – касаюсь, оглаживая под тканью тугие эллипсы ягодиц.

ЗК, не поворачивая головы, пьет чай.

Мои пальцы, очерчивая линию не слишком тугой пижамной резинки, постепенно добираются до горячего, точно хлеб, обнаженного тела.

ЗК, не поворачивая головы, пьет чай.

Я слегка приспускаю пижаму ЗК с левого бока, она сопротивляется, возвращая пижаму не прежнее место, при этом поворачивает ко мне лицо, выражая эмоциональное немое: «Ты чтооо?! »

Я судорожно, стуча зубами, о край кружки глотаю кипяток, однако решительно перехватываю инициативу и насильно пристраиваю правую руку ЗК к своему до крайности возбужденному члену.

Глаза ЗК округлились, она делает слабую попытку вернуть руку обратно, но я удерживаю ее, а приспустив штаны, вывешиваю член и мошонку наружу.

Дыхание ЗК участилось, когда она осторожно ощупывает мой челн от головки до паха кончиками своих нежных пальчиков, и, наконец, добирается до мошонки, и, будто взвешивая, приютила в ладони всю ее тяжесть.

Но тут жена неожиданно рассмеялась после очередной репризы актера. А мы наигранно и очевидно фальшивыми голосами поддержали его, походу уронив несколько одобрительных реплик. Однако используя замешательство и громкость работающего телевизора, я уткнулся в жгучие воображение, ароматные волосы ЗК, а, перекочевав назад, решительно сдернул пижамные штанишки ее до колен, подлез под рубашечку и обхватил две голубки ладонями снизу.

Ангел мой, каюсь, я грешный человек, но такого наслаждения я не испытывал никогда! Я массировал, смаковал единичку ЗК, пропуская набухшие сосцы между пальцами, слегка оттягивал их круговыми движениями, и видимо скоро добился своего: ЗК вдруг привстав на цыпочки, раздвинула ноги на ширину плеч и мой взбесившийся чёлн, получил горячий прием, и, рассекая вульву посередине, вошел в нее, будто в маслянистую воду до самого клитора…

Думаю, если бы жена сейчас оглянулась, она бы попросту умерла от разрыва сердца, потому что в моё сердце, будто кто-то вложил раскаленные угли. Я забыл обо всем. ЗК оседлала мой член, который двигался у нее между ног, точно глянцевый поршень машины.

«Оленька – Оленька! Со мной опять была моя порочная, тайная страсть! О, это было то самое «парение души в облаках»! Я лишь мельком взглянул на божницу, и мне показалось, будто где-то, за гранью чего-то, открылись незримые, золотистые окна, и с музыкой ветра, рояльными обрывками фраз, церковного пения, в дом ворвались окрыленные, мои прежние любови. Они, как почтовые голуби, кружились, колебля вокруг меня воздух ладана своими упругими, прозрачными крыльями, и я различал их по голосам. — Смотрите, смотрите, как постарел полубог!

— Ах, оставьте, мы не за этим явились!

— Он просто не сдержан в любви – вот и все!

— А мне было с ним хорошо!

— И мне!

— И мне!

— И мне! Я понял, что они мне помогут защитить жену и мою новую пассию. Я любил и хотел, как мужчина, их всех. Я воспринимал своих возлюбленных, всех до единой, как особого рода стихи. В наше страшное время, к сожалению, попрана верность, любовь, благородное, рыцарское расположение к женщине, но я старался изо всех сил их в себе сохранить. Я грешил, но и каялся одновременно, а, по сути, впал в прелесть. Да, ну и что? Я все равно просил, умолял Доброго, Милосердного Бога о счастье, которого хотел для себя получить. И теперь – я держал в руках молодую, сильную жизнь – и любил – любил – любил – любил – любил так, как в день казни – бесстрашно, бессовестно, беззаветно!

Кончил я вулканически, как потом мне написала в ФБ ЗК: «Ты залил меня до ушей! »

Не допив чай, я извинился и, поднявшись наверх, в свою комнату, опрокинулся в черный, как гроб, удушающий сон. Проснулся среди ночи, когда внизу, вроде, все стихло. Открыл ноутбук, читаю: «Эй, ты! Ты почему сбежал? Мы, с мaмoй ждали тебя, веселились…» Я представил, как (после всего) ЗК положила на грудь жене свою голову, как она, улыбаясь, обнимает целуют ей щеки… И дальше… читаю: «Мы – семья, а не бульки на воде. И не смей убегать. Эви любит своего ненасытного папочку. Эви хочет ЕБАТЬСЯ с папочкой часто-часто. Эви будет ЕБАТЬСЯ с папочкой, и только с ним…»

Клацнули зубы. Челюсти сомкнулись. Я проглочен. Я в утробе у дьявола.

Утром я не посмел взглянуть жене в глаза, когда они к завтраку, веселые, жизнерадостные, насобирали большое, овальное блюдо клубники. «Вот, — подумалось мне, — теперь у тебя есть жена, есть дочь, и спишь ты с обеими (сукин сын), как в дурном, кинологическом сне. Сбылось пророчество, следуя которому жена скоро-скоро должна превратиться в огромную, зловредную крысу. Видимо, правильно сказано классиком: «Бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться! »

Ну, конечно, разумеется, это была чистой воды измена, тут нечего думать!

Однако меня занимало другое: абьюзер, его признаки, биполярное расстройство психики, раздвоение личности, другими словами, ЗК неожиданно стала моим зеркальным, причем полным, уродливым отражением и даже втройне превосходила его прототип.

Я поднялся к себе в кабинет и открыл справочник. Для создания тульпы (или попыток создания) чаще всего используется классическая и проверенная схема:

1. Создание характера

2. Создание визуального образа

3. Создание wonderland

4. Визуализация тульпы и беседы с ней

5. Перенос тульпы в реальный мир Тульпа, мой Ангел, это стабильная самовнушенная осознанная визуализация, способная к самостоятельным мыслям и действиям, обладающая собственным сознанием. Что характерно, создается она совершенно осознанно, путем целенаправленных действий в течение долгого времени, и позволяет задавать начальный характер и форму по вашему усмотрению. Wonderland – переводится как волшебная страна или страна чудес. О, я допускаю, что человек – модифицированное высшей разумной силой животное, которому, скорей всего, действительно уготована новая, иная духовная реальность на каком-то следующем этапе развития. Однако пока я нахожусь в физическом теле, мной управляют чувства и в том числе – скотская похоть.

1. Создание характера энергетического демона ЗК, (для ясности) я пока опущу.

2. Визуальный образ – очевидная инфа в оболочке девочки-подростка; здесь, и ломка голоса, и характерные черты подросткового эгоизма, и половое созревание, и тайное влечение к взрослому, раскрепощенному сексу.

3. И, разумеется, для всех этих качеств необходимы условия: новое имя, среда обитания, в которой невозможное абсолютно возможно. Для шкoльницы такая страна чудес – волшебная шкoла, в которой отец и муж просто обязан любить, а значит совокупляться с женой и дочерью по закону.

4. Мои бесчисленные письма, круглосуточная переписка с ЗК – визуализация несуществующей Эви – верный, проверенный способ материализации или превращения демона в живую, осмысленную девочку.

5. И наконец «перенос тульпы в реальный мир» сложился в приказ: «Мы – семья, не смей убегать. Эви любит, хочет ЕБАТЬСЯ с папочкой часто-часто! »

Увлеченный записками, я не заметил как моей спиной, шурша свободной, размашистой юбкой, вошла ЗК, и со словами: «Пока мама не видит», — бухнулась в плетеное кресло-качалку, которое и сейчас стоит напротив меня.

ЗК с ногами забралась в кресло и, задрав юбку, совершенно бесстыдно раскинула в стороны ноги, обнажив свой «сад наслаждений». Я замер, когда ЗК пальчиками медленно (подчеркиваю: медленно) приподняла и расправила, точно шелковый занавес, лепестки полового цветка – и также медленно – очаровательно раскрыла их для меня.

Напоказ, точно в порнографическом фильме, видимо под моим пристальным взглядом я наблюдал, как и без того к возбужденному клитору, приливала кровь. Я опустился пред ЗК на колени, поцеловал в рот, а, приподняв маечку, обсосал, облизал поочередно соски, добавил губами несколько нежных и медленных прикосновений – животу, ногам, целуя и облизывая их, и только после этого приблизился к вульве. — Молю тебя, папочка, не торопись! Дождись… Я еще раз поцеловал ЗК в губы, но уже с языком, и – почувствовал благоухание, аромат молодой вульвы, когда прильнул губами к губам.

Девочка, доложу тебе, такой тип вульвы встречается редко. Чаще всего он обусловлен особой генетикой: его представители обладают почти безграничным влечением, которое им трудно контролировать. В то же время это может быть связано с эмоциональной уязвимостью: для таких… ДЕВОЧЕК любой сексуальный отклик от других возвышает, поддерживает их самооценку. И, на тот момент, мы понимали такое без слов, и ценили это в себе, стараясь быть честными.

Я сыграл, как по нотам. ЗК начала дышать глубже. Я ощутил, как она сама подтянула меня к себе. — Вот и настало твое и мое время. Да, папочка?..

— Да.

— Концентрируйся на мочеиспускательном канале, проведи по нему расслабленным языком… И не волнуйся, пока ласкаешь, проникни пальцами во влагалище и стимулируй – здесь. Она погрузила мой указательный палец в себя, нащупала им ребристый, небольшой бугорок… — Да, папочка, здесь… изогни палец, стимулируй круговыми движениями, угу, и… погладь – пригласи, будто говоришь про себя: иди ко мне, девочка, иди ко мне, моя сучка, иди… ЗК трепетала от возрастающего вожделения. — Сказать тебе, что я ощущаю?

— Да.

— Я ощущаю легкие покалывания, они очень, очень-очень приятны… Кажется, что я хочу в туалет, но это обманчивое ощущение… Ой, папочкаааа мой!.. продолжай… и не волнуйся за маму, она смотрит все подряд свои новости и печет нам блины. В детстве, когда мoя мaмa пекла блины, я таскала у нее штучки две-три в процессе приготовления…

— Я понимаю. Молчи…

— Мне эти стыренные блинчики казались вкуснее тех, которые ели все уже за столом, официально макая в варенье… Ой – ой! Папа, папочка, я… я просто… фигею, держи меня, чтобы я не взлетела!

— Держу…

— А… знаешь что дальше?.. ЗК обхватила мою голову ладонями и крепко прижала к себе. — Остановись. Стоп. Достаточно. Теперь перейди к клитору и останься в моей памяти на всю жизнь… Мне ничего от тебя больше не нужно! Я наслаждался, урчал, продолжал стимулировать клитор ЗК, пока не ощутил четких сокращений тазовых мышц. ЗК затряслась, когда я прислонил язык к головке клитора… — Замер! Не шевелись… Я притаился – и ждал, пока она не вернется ко мне из своей, какой-то неведомой, далёкой нирваны… — Аауфф! — она выпустила воздух из легких. — Пушка в твоих руках! Уффф! Папочка, будь аккуратен! И через обломок секунды… — Ой-ой-ой! Кажется, моя сучка родит для папочки чертика! В одно мгновение, накаченные бедра ЗК схлопнулись, точно раковина с драгоценным жемчугом. Жаль, что я не успел убрать голову вовремя.

Ангел мой, я пишу тебе и только тебе – эксклюзивные письма, но, будто переживаю заново эмоциональную, и не только головную, эрекцию. Скажем, если девушки ежемесячно страдают от менструации, то мужчины «освободились» от этой повинности. Однако это не значит, что у них не жизнь, а сказка. В подростковом возрасте мaльчики могут страдать от преждевременной эякуляции, а во взрослом от эмоциональной эрекции. А знаешь что это такое? Эмоциональная эрекция — это следствие и реакция организма на определенные ощущения и сексуальное напряжение, и теперь я почти задыхался, вдыхая, буквально, весь «аромат женщины».

Клитор оказался под носом, язык во влагалище, но я продолжал им работать даже в обморочном состоянии. ЗК сжимала мою голову с каждым мгновением все сильнее. Я пыхтел, однако хотел этой муки, а дальше… не знаю, найду ли слова…

Дочка, оттолкнув мою голову, в угаре оргазма заставила меня подняться, встать на ноги, сама достала мой «каменный» член, облизала его и мошонку… — Выеби меня в рот!

— Что?!

— Выеби Эви в рот, — приказала она. – Эви, глупышка, ослушалась, провинилась, сделала папочке больно…

— Как?..

— Так!.. ЗК решительно взяла мои руки в свои, обхватила ими свою голову, — и насадила ее на мой член до гортани. А, чтобы избавить меня от смущения, ЗК, точно кошка, вцепилась до крови в мои обнаженные ягодицы и – заставила меня изнасиловать ее в рот.

Я раскачивался, точно маятник старинных часов. Но вместо тиканья, я слушал всхлипывания и частое, прерывистое дыхание Эви. — Эви, крошка, я тебя обожаю.

— Да, папочка, я тебя тоже… люблю… Не беспокойся за мaмoчку. Эви вас никому не отдаст. Мы будет с тобой ЕБАТЬСЯ до абсолютно счастья. Ты красивый, огромный – сексуальный красавец. Ебешь Эви в рот – хорошо. Мы доверяем друг другу и знаем все наши с тобой заморочки. Так?

— Так, моя девочка, так…

— Я гиперсексуальна. До потери пульса люблю…

— Люблю…

— Ненаглядный мой… ёбарь… делает много приятного, но зная то, что я люблю больше всего, делает это до смешного редко.

— Чего ты просишь?

— Шепчи мне в ушко, называй меня шлюхой, кусай за шею, сделай мне больно, впейся ногтями в задницу, ударь меня где-нибудь… втихаря, пока мама не видит.

— Она не поймет.

— Ничего. Единично. Ты просто делай это со мной… и всё, сколько влезет, сколько захочешь… Будь неожиданным, выеби хоть раз против воли. Да, попочка?

— Да, дочка, да. Ей нравились моя задница. — Ты доволен?

— Да…

— Я выгляжу красиво и сексуально?

— Да, до предела.

— Секса с другой тебе не захочется. С другими… я так не кончала. Будь живее как-то, да?.. Изобретательнее, чтобы я не грустила… Хоп!.. Я брызнул ей на лицо. — Папочка промахнулся. Ничего. Поправим…

— Эй, где вы там? Завтракать! – послышался снизу голос жены. ЗК прошмыгнула у меня под рукой, а я, как был, так и остался стоять со спущенными брюками перед свидетельством о венчании, читая: «ГОСПОДИ БОЖЕ НАШ, СЛАВОЮ И ЧЕСТИЮ ВЕНЧАЙ ИХ». ***

— Девочка, я сам не всегда понимаю, зачем я пишу эту… хуйню (другого слова не подберу). Наверное потому, что хочу избавиться навсегда от собственных демонов, направляя их тебе. Умоляю: будь осторожна!

— Может, не читать? Раз так опасно?

— Можно и так; каждый решает сам… Однако каждая история имеет финал, хотим мы его или нет…

— Просто ты пишешь про своих демонов, направленных на меня и предупреждаешь об осторожности. Страшновато становится.

— Да? А мне?.. Я ничего не могу с этим поделать! Я живу с ними, и молюсь за них: они – разучились… Ты понимаешь?.. ***

Очарован? Нет! Обозлен! И совесть меня не мучила, не смущала – сбежала к тому, кто богаче. С появление ЗК мне показали меня с подветренной стороны для того, чтобы охотиться стало удобнее.

Втроем мы мотались по театрам и ресторанам, многие из театральной тусовки нас знали и уже слишком давно, а некоторые, кто понастырнее, интересовались: «Кто с вами ходит в обнимку? Что за притча?.. бла-бла-бла…» Впрочем, спрашивали так – безобидно, поверхностно, как всегда полушутя. Ну и мы… полушутя отвечали, де, дочка нашлась… бла-бла-бла… Но кого-то это устраивало, в особенности ЗК.

Ангел мой, не скажу наверное, что крутилось у ЗК в ее головном адро́нном колла́йдере – какие такие фантазии; то ли, как ты говоришь «особая игра ума», то ли многоуровневая многоходовка, то ли комбинация астральных чисел: честно признаюсь, мне безразлично! Важно, что пришлая сучка, ну, просто бешено, неудержимо заводила меня на секс, а плюшки доставались жене. И все как бы были довольны.

О да, я жесток и расчетлив, будто Пушкинский Герман, но между тем, разумеется, я отчетливо осознавал своё духовное падение! Для меня будто с грохотом отличной чугунной решетки Летнего сада – распахнулась вся ширь моей теневой, гнусной сущность, за которой мне вздумалось наблюдать.

«Орфей спускается в ад! – думалось мне». Да только Эвридики с ним не было. Будь я моложе, я бы не взглянул на ЗК. Мужским вниманием она, увы, не владела. И сколько мы с женой не пытались ее приободрить, разъясняя, что внешность не так уж важна, что ко всему прочему есть вкус, интеллект, искренняя улыбка, остроумие, непосредственный, внутренний свет, наконец, женственность как искусство: без толку. При свете дня ЗК пряталась в ракушку своего одиночества, и лишь в словесном поединке со мной, она открывалась до первопричины.

ЗК хотелось быть девочкой, окруженной заботой, лаской, вниманием. Ей, как любому ребенку, нравилось получать подарки, различные знаки внимания – в сущности копеечные, вроде разноцветных надувных шариков или какой-нибудь идиотской чашки с китайским рисунком. Однако рассказанные, часто вымышленные мною истории о моих любовных похождениях, ее заводили на секс и тормошили фантазию. Переписываясь, мы играли: она медсестра – я озабоченный, больной на всю голову yчитeль астрономии; она проститутка – я сутенер… Но потом ЗК выбрала себе имя – ЭВИ, я меня сделала ПА. И это случилось абсолютно без повода.

Сказать, что я жил свободно, я не могу. Я не спал, ну, или почти. Мне нужны были доводы. Я искал выход. Я упивался мужским ренессансом, возрождением своих сексуальных потенций. Меня обжигали, восторгали воспоминания, новые, революционные для меня ощущения. Мне хотелось драйва, одухотворенности, безумного безотчетного секса с распущенной, до невозможного, Эви! А проще сказать, мне хотелось узаконить разврат, и я выдумал – сочинил беременность!

Полнота чувств — ключ к наслаждению. Я думал: «Отчего нет? Пусть так! Родиться ребенок, наш несмышленыш, как подтверждение того, что мы добрые любовники! Ведь с появлением малыша, секс узаконится, и можно очиститься, не врать себе, стать ответственным, уверенно смотреть в будущее, чтобы ожидать от других внимания к своим потребностям. Отзывчивым любовникам следует понимать, что заботиться о своих ощущениях – важно, однако должен быть результат – цель, которую оправдают любые средства. Мужчины моего склада чаще всего склоны испытывать постоянное беспокойство из-за своей сексуальной продуктивности: быстрее, выше, сильнее — секс похож на олимпийское соревнование. Ключ к гармонии — в том, чтобы уделять больше внимания чувственной, возможно, изощренной стороне секса, а не только тому, как тебя будут оценивать, приглушенные в себе нравственные оправдания. Низменный сексуальный спрос, может быть связан с эмоциональной сферой или генетической предрасположенностью. У одних влечение может быть сниженным в норме постоянно, у других оно снижается постепенно в ходе отношений. Для партнера такой расклад может быть непонятным и болезненным, и он будет искать причину в себе. Равнодушным любовникам стоит больше исследовать свою чувственную сферу, расцвечивать физическую страсть с различных сторон близости, — думал я. По Стивену Снайдеру «сексуальное я», как двухлетний ребенок, эгоистичен, невосприимчив к логическим аргументам, но зато ведет себя очень искреннее. «Сексуально я» отлично чувствует, что ему нравится, а что не нравится, и прямо, без обиняков, как ребенок, заявляет об этом. Однако у «сексуального я» очень ограниченный словарный запас: обычно лишь «да» или «нет», так что самое сложное – понять, что именно и почему оно нам говорит. Беда в том, что людям эта честность обычно претит. Мы не пытаемся услышать или разобраться, а стараемся заставить свою сексуальность делать то, что велят приличные, общепринятые обстоятельства. Роман с Оленькой некогда раскрыл мою тайную кладовую сексуальных импульсов. Я хотел и брал Оленьку помимо своей воли уже потому, что мне нравилось слышать «да». Мой ребенок во мне не пропал. Я это понял, когда встретил другого ребенка, а точнее, другую – девочку. Ведь, если во время секса вдруг пропадает настроение или ослабевает эрекция, это четкий сигнал «нет». Я испытал его на себе, когда потерял в жене любовницу, а ЗК, играючи, вернула мне осознание своей сексуальной экстравагантности, пусть даже порочной».

Вот так, таким образом, я подвел базу и «бухнул» свой план о будущей беременности ЗК в переписке.

Девочка, лично ты – что бы ты выбрала с учетом своего «сексуального я»?

Категоричное «нет»?.. А почему?.. Тебе мало адского вожделения? Здравого смысла? Условий, необходимых для создания полноценной семьи? Понять свои запросы и реализовать их – большая ответственность: согласись.

Но впрочем, ты, безусловно, права.

Сексуальная жизнь подчиняется специфическим ритуалам. Они прислужники необычных фантазий. Из-за того, что сексуальные потребности редко встречают понимание у других, настроение пустить ЗК в свой эротический мир – позволить ей осмысленно знакомиться со мной между желаниями и возможностями – великий соблазн! А, возвращаясь к анализу сущностных характеристик «карманного демона», к ее таинственной Эви, берусь утверждать, что ни психология, ни товарищ Фрэйд, ни генетическое наследство – абсолютно тут ни при чем. Но есть вопрос исключительной энергетики!

ЗК работает и зарабатывает. Она сама вправе строит свой быт. Она решает: впускать или не впускает в себя уставшую энергию. Сильной женщине хочется власти – грубой, жесткой – и такой привлекательной для состоявшей самочки. Пусть с ней будет хоть грязный, но брутальный «сантехник», но который без слов и лишних реверансов берет ее, как тварь, как обычную суку. И всё понятно – она в паутине страстей! Или, как и я, на любовном наркотике – эликсире от старости и повседневной хандры! А если так, то совесть молчит, она как бы на время уходит отставку, оставляя границы «внутреннего государства» открытыми настежь. «Грязный секс», выражая себя «грязными словами», отличный показатель энергичной, ухарской и опрометчивой силы.

Говорю открыто, как на духу, я давно воспринимаю жизнь, как исследование, как подбор изумляющих воображение фактов, поступков, событий, контаминацию образов творческих реляций… А если короче: я получил решительный отказ от ЗК – по форме и содержанию, который уложился в слова: «Я буду рожать, однако, не от «папочки-ловеласа», а от своего – законного мужа, и в положенное для меня время! »

И что с того, что я мучился, стенал, гадал, прикидывал, строил расчеты, включив в себе мелодию откровенности?.. (sic) Ответ до смешного оказался простым на все мои модуляции и ухищрения.

Я знаю, девочка, знаю! Ты поступила бы также, будь ты на месте ЗК. Ребенок – новая жизнь – слишком серьезная причина космологического порядка, чтобы ее подгонять под обстоятельства какой-то там похоти. Влечение может быть архи сильным, и мы не испытываем проблем с тем, чтобы доставить партнеру удовольствие, но есть (всегда будет) дистанция. Часто это связано со стрессом и эмоциональными проблемами в любой семье. Отвлекающие факторы могут подорвать включенность в процесс. Осознанная сексуальность не сводится только к одному, определенному психотипу. Всегда есть и будут различия между интровертами. Разнообразие не только умножает жизнь, но и украшает ее. Однако сексуальная жизнь не становится менее насыщенной, если она перешла на пониженные обороты из-за партнера: согласна?

Вот… И я безумствовал! Заблокировал каналы связи, сказал: «ЗК, иди ты к лучшему! » Помню, — порядком напился, — как Челентано в известном кино, кинулся колоть дрова посреди ночи. Жена обозвала мудаком… И хорошо, что были путевки на Валаам, и мы благополучно отчалили на целых пять дней!

На теплоходе – ночью под одеялом, как вор, я не выдержал, открыл-таки почту, читаю: Здравствуй… па.

Хотя, я не знаю, могу ли я так тебя называть сейчас.

Я проснулась рано утром в госпитале, а на столике лежала от тебя телеграмма, наверное, мисс Хэндингтон принесла вчера, когда я уже спала. Мне вчера дали очень сильное лекарство, и я ничего не помню. Помню, что вчера только было очень холодно и дикая головная боль с подкатывающей тошнотой, не могли мне дать заснуть.

Я не могу понять, почему ты сдал меня в приют. Ты меня больше не любишь? Я тебе больше не нужна? Только я не понимаю почему. И, кажется, что все на этом свете потеряло смысл. Мне очень больно и одиноко с тех пор, как ты, не сказав, ни слова улетел. Хоть ты в письме и говоришь, что вернешься. Наверное.

Самое главное, чтобы ты вернулся тем, старым па. Потому что «новый» и отчужденный мне не нужен. Новый – старый и злой, агрессивный и не ласковый. А мне нужен тот, родной па. С добрыми глазами и большим сердцем, который называл меня малышом, укладывал спать, ругал, если я провинилась, но быстро отходил. И мы быстро мирились. Мне нужен тот старый па, который принимал и любил меня, а не искал во мне изъяны.

Я, надеюсь, что эту телеграмму мисс Хэндингтон согласиться отправить, потому что мне выходить нельзя – у меня постельный режим и постоянные головные боли. Врачи говорят, что это нервное истощение. И надо лечиться, и что это не шутки. И что больше серьезных потрясений, я могу не перенести, как перенес бы это другой организм.

Я только хочу знать одно, вернешься ты или нет? И если да, то когда? У меня больше нет сил, быть сильной. Мне нужна защита и любовь.

Но ты помни, что даже если ты решил отказаться от меня, то я все равно тебя люблю… и обнимаю как могу, до хруста. Твоя дочь. Не скрою, обрадовался, подумал: «Ух, хитрожопая тварь – прожженная, ушлая сука: бьёт без промаха ниже пояса, и не боится, ни Бога, ни черта!.. »

Но, ангел мой – девочка, читай и суди дальше сама… Дневники из комода.

День 1. Отъезд.

Утро. Проснулась от того, что квартире холодно и очень пахнет осенью. Никак не встать. Клонит в сон. Ужасно хочется накрыться с головой и спать дальше. Кот под боком – уже проснулся и корябается своим шершавым языком, выпрашивая еду. Мол, хватит спать – меня кормить пора. Но встать никак. Вырываю у утра еще пол часика на сон, уже все равно, что, если опоздаю на работу – там все равно ничего нового и интересного. В 7-00 еле-еле стаскиваю себя с кровати… тащусь на кухню. Кормлю оголодавшего за ночь кота. Мурашки. По всему телу. Холодно. Нет сил варить кофе – стакан воды – душ. Горячий душ. Таблетка солпадеина. Все практически на автопилоте. Умыться, одеться, собраться – выйти на работу… последнее время до метро катаюсь на троллейбусе. Совсем обленилась. Никакой экономии. Вышла. Тут же замерзла, ветра нет, но воздух уже промерзает, его по крупинкам забирает себе осень. Ни души. Практически. Думаю о них. О матери и об отце. Валаам. Ладога. Отключенный телефон. Будет ли связь? Целая неделя – это вечность. Мысли путаются и примерзают к черепной коробке. Застывают. Кажется, уже можно доставать куртку. Хорошо, что шарф повязала, хоть шею не дует. Забыла выпить таблетку – надо сказать матери, что выпила, будет ругаться. Троллейбус. Две остановки. Метро. Двадцатиминутный чуткий сон, чтобы не проехать остановку. Никак не согреться. Урывками, на мгновенье, впадая в беспамятство, засыпая под стук колес, оказываюсь на чердаке. Ночь. Дождь. Прохлада. Колючий белый шерстяной платок, накрученный на горло по указанию матери и пропитавшийся мятным запахом от мази. Глоток воды… И опять метро. Господи, как хочется спать. Спать на чердаке или внизу, под бурчащий телевизор – не важно. Лишь бы там – с ними. Мысли носятся, как разбушевавшейся буйвол на корриде. Связь, будет ли связь. И Ладога, она же такая непредсказуемая… Нарвская. Выхожу. Прячу руки в карманы, чтобы согреться. Как хочется их проводить…нет, не смогу, заплачу. А нельзя. Но хочется… хочется не проводить, а поехать с ними. И неважно куда. Ладно, будем ждать звонка от матери. Надеюсь, она спала сегодня ночь нормально. Отец в 6 утра прислал сообщение – не спит… не успела ответить ему, буквально опоздала на 4 минутки… их украл сон. Скоро 19 сентября… что делать? Господи, как же хочется спать. Нет, это бред сумасшедшего, надо взять себя в руки и осилить этот рабочий день. Выстоять. Выдержать. А тренировки? Сейчас мне точно на них не хочется идти. Посмотрим, что будет вечером. Снова троллейбус. Две остановки. Работа. Быстрей- быстрей до офиса. Холод. Надо же, я даже не опоздала. Странно. Вот как бывает… обжигающий кофе.

Рабочий день. Отца нет в скайпе. Спит. Жалко. Пытаюсь войти в рабочий ритм. Поглядываю в скайп, перечитываю нашу с ним переписку. Жду, когда вдруг он «загорится зелененьким». Отвечаю на рабочие письма. Пью кофе и ем корку хлеба. Сыр пропал- стух. А больше ничего нет. Как быстро летят выходные. Мгновенно. Заснул в пятницу, проснулся в воскресенье – где, блядь, суббота?.. Измотана. Надо скачать фильмов побольше, для совместного просмотра… блин, еще целая неделя. А если в выходные не получится? Нет, я не могу и не хочу об этом думать. Никак не можно больше думать об этом. Надо поработать. Ну, или хотя бы сделать вид. Открываю вёрд… пишу этот бред, якобы работаю. «По синему морю, к зеленой земле, плывууу я на белом своем корабле…» — бляяяяядь, что за хуйня крутится в моей голове. Что за…аааааааааааааааааа, блин. Понедельник, заканчивайся. Ты мне не нравишься.

10-19…папа в скайпе! Ура…. Пообщались… комок в горле. Родные мои. Как же хочется к вам. Сил нет. Господи, сделай так, чтобы мы обязательно втроем куда-нибудь поехали… Надо работать. Надо работать. Надо работать. На-до, сука, ра-бо-тать! Блин… душат слезы. Математика не идет. Контракты тоже. Кофе – надо выпить кофе. ***

Мне 30 лет…ТРИД-ЦАТЬ… но проблема вся в том, что я не ощущаю себя на этот возврат от слова совсем. Меня порой это сбивает с толку, нет, не то, что я не чувствую себя взрослой бабой, а в том, что уже тридцать, даже не 28, а 30… это мешает. К рою пчел – мыслей, прилетают шмели и начинается оргия… моя голова, не просто улей, а сука, целая пасека, где по хрену всем: оса ты, пчела или шмель… главное, летать, жужжать, летать и, блядь, жужжать…

…ток-это упорядоченное движение одинаково заряженных частиц. Со шкoлы, епт, помню…вот нахрена мне это в голове? Или что проникновение атомов или молекул одного вещества между атомами или молекулами другого, это – диффузия! Ёкарный бабай, вот зачем мне это, на кой в моей голове?? Нет, блядь, хранится – хрен вычеркнешь. А когда это еще смешивается с мыслями о семье, их поездке, следующих выходных, работе, доме, мужиках… пиздец. Гудешь на пасеке такой, твою мать, что кажется единственный выход – контрольный в голову.

Невыносимо хочется домой. Под одеяло. Укрыться с головой. И проспать все эти пять дней. Час дня… рабочий день в самом разгаре – без шансов слинять… в голову лезет одна херня… чушь, бред… ненавижу себя…

Все уехали. Отчалили. В доме – другие. А меня как будто жгутом вяжут. Вот тем самым, которым перевязывают руку, когда кровь из вены сдаешь – резиновым таким. Только сейчас не руку, а все тело… как резиновый удав. Начинает болеть голова. Я понимаю, что всему виной я сама… и только сама. И тот злосчастный год. Проклятый день. Ненавижу себя. Если бы не он… сейчас все было бы иначе… но жизнь не терпит сослагательного наклонения и имеем то, что имеем. Виновата сама… и никто другой. Теперь пожинаю плоды. Теперь мучаюсь. Как себе простить это? Как вычеркнуть из памяти несуществующий день? Господи, спаси и сохрани… ведь я прекрасно понимаю… если бы не так, то было бы иначе. И сейчас катились бы вместе в Уткину заводь… что еще зимой не было никаких шансов на восстановление прежнего общения… что все летело в тар-тарары … привет- привет – пока-пока… квартиродатель –квартиросъемщик… и больше ничего. Господи, один ты только ведаешь, как мне дался этот год… каких мучений он мне стоил. Я даже до храма не могла дойти, просто стояла в крещенские морозы, уткнувшись лбом в каменные стены Тихвинского храма и хотела окоченеть насмерть…. И если бы не апрель – никто не знает, как оно было бы сейчас… Господи… прости и сохрани, рабу свою грешную. Услышал, наверное, ты меня… мои искренние молитвы и …нет, какие молитвы, я и молиться-то не умею, мольбы, самые обычные мольбы смертного, не умеющего совладать с собой… спаси, Господи, за все. Плачу. Горько плачу. И плачУ. Только не отнимай их у меня… пожалуйста. Больше такого года я не переживу. Дай нам сил и здоровья, Боже, обязательно куда-нибудь съездить еще… пожалуйста… можно как в детстве было, когда выпрашиваешь один дорогой подарок, якобы за все праздники, которые впереди… вот, можно так сейчас? Мне никаких подарков не надо больше, только дай сил и здоровья, и взаимной любви нам, и, хотя бы маленькое путешествие.

Опять кофе. Только уже холодный. Остыл. Сладкий холодный кофе. Но хотя бы не сладкий чай – та еще мерзость. Курить. Надо у кого-нибудь попросить сигарету.

Позвонила мать. Выезжают. С Богом, мои любимые. Я мысленно с вами.

Отец в скайпе…

13-31 ушел… главное, чтобы выключил и спрятал комп… папочка, мой… такой дурной и любимый… немного отпустило… жечь в груди перестало, но хочется дико спать. ***

13-41 таблетка солпадеина. Жалкие потуги поработать… кстати, надо бы заправить наконец-таки постель дома… а то сплю как бомж. ***

Заебалась работой — и секса, сука, не надо… а вы уже в зале ожидания, мои хорошие. Люблю вас безумно.

Позвонила мать. Уже закусывают… мои ж вы хорошие. Любимые и самые сладкие.

В 19:00 отчаливают. Ещё созвонимся. Работа … а мне стало все равно. Работаю, как могу и что могу. Полтора часа считали экономику по предстоящему контракту. Шеф потерял. Вопрошает, где я типа шляюсь целый день. Да работаю я, гад, работаю. Чтоб ты мог хлеб с маслицем и икоркой покушать, ептеть. Ношусь с 4 этажа на 8. Посади всех в один кабинет и будет тебе щастье, гандон штопанный. Даже на обед не успела сегодня. А он: где шляешься?.. Совсем охуел. А мне стало все равно. Страшное, но вместе с тем, сладкое ощущение… свободы. Хожу спокойная, как удав, только что сожравший кролика. А и по хер. Выше головы не прыгнешь, а всех денег не заработаешь, хоть и пашешь тут за семерых, трусы дымятся.

Стакан воды. В животе урчит. Полчаса до конца дня. И домой. Житель Олимпа опять недоволен. Мало того, что я подключила свои связи для работы, нет, так ему опять все не так. Да и хер с тобой. Стою, слушаю его — по хрену мороз. Завтра. Все остальное завтра. Надоел ты и твоя работа. Нет, не надоела. Стало просто все равно. По крайней мере, сегодня. А завтра будет день и новая пища.

17:00 домой. ***

Маршрутка. Метро. Трясусь в вагоне. Какой-то тип чуркистанской национальности уступил место. Наши сидят. А этот уступил. Сижу. Довольная. Всегда сажусь, когда уступают. Мне это не претит, а радует. Возмущаются пусть феминистки. А я нормальная. Я девочка и хочу сидеть. Странно несётся время. Только села – уже скоро выходить. Мистика какая-то. Надо не забыть купить еду коту, а то он мне простит. Посмотрит так, как будто в его лоток сходила по нужде. Не забудь купить еды. И себе тоже. Но хотя у меня ещё есть мамина картошка, заботливо сложённая мне на прокорм. Чтоб не померла совсем. ***

Магазин. Корм коту. Хлеб… дорога домой. Вот-вот хлынет дождь. Успеваю. Звонок из Владивостока. Недолгий разговор. Дом. Парадная. Квартира. Кормежка котейки. Горланю песню. Жду звонка. 19-00 телефон молчит. Пишу СМС. Молчит. Звоню отцу… берет трубку. Ну, слава Богу – на связи. Разговариваю с мaмoй. Радостная. Смеется. Запускали шарики и пили шампанское. Да-да, я помню… мои хорошие. Спокойной дороги вам, милые мои.

Вынужденно готовлю поесть. Омлет. Салат. Ничего не меняется. Фоном идут «Сватьи», пережевываю еду. На душе грустно, но спокойно. Ванна. Смотрю интервью с Меньшовой. Греюсь. Ставлю чайник, хоть чтобы чем-то заняться. Растворяю кофе 3 в 1. Гадость гадостью, но пью. Клонит в сон.

21-25 пришла СМС от папы. Ложатся. Ну и я заодно. Легла. Опять постель не заправила. Ненавижу это делать. Все. Спать. ***

День 2. Здравствуй, Валаам.

05-35 просыпаюсь. Таблетка. Туалет. «Воротник». Еще поспать. Как они там, мои родные. Тревожный сон.

6-00 звенит будильник. Отключаю. Надо полежать.

07-00 опять будильник, все надо точно вставать. Холодно. Автопилот продолжает работать. Кот с упоением жрет… вот бы мне так с утра научиться есть. А не на ночь. Почти одновременно приходят СМС от матери и отца. Уже подходят к острову. Штиль. Тепло. Позавтракали. Ну и славно. Добрались – молодцы. Отвечаю маме. Отцу боязно, мало ли, где там он с телефоном сейчас. Звонит. Смешной такой. Немного сонный и радостный. Все хорошо. Стоит на палубе. Уууу … как я хочу к вам. Поговорили. Попрощались. Собираюсь. Выхожу. Троллейбус, метро – все на своих местах. Села. Полчаса есть подремать. Хочется прислониться к чему-нибудь. Моя остановка. Выхожу. Сегодня теплее. Не знаю, зачем покупаю капучино и кусочек пиццы. Троллейбус. Дорога в офис. Опоздала.

9-00. Ну и фиг с ним. Усталость шлейфом тянется со вчерашнего дня.

Офис. Недопитый кофе и не съеденный до конца несчастный кусок теста. Работать не хочется. Читаю новости. Представляю, как там красиво на Валааме, лишь бы не простыли. Не заболели.

Надо хотя бы начать рабочий день. Постараться. ***

«И нет нам покоя, гори, но живи. Погоня, погоня, погоня, погоня, в горячей кровииии…» еще бы, ептеть, что еще можно петь на моей работе? С утра головомойка. Кровопийцы.

Кофе. Письма. Ответы. Расчеты. Понеслось… ***

Блин. Тошнит уже от этого кофе. Не могу больше пить его. На столе такой срач: бумаги, ручки, карандаши, стиплеры, калькуляторы… блин, дома кровать не застелена. Отцу бы это точно не понравилось. Интересно, что сейчас они делают? Где идут? О чем слушают? Не мерзнут ли? Только вторник. Втор-ник. Дует по ногам. Нещадно дует. Приходится подбирать их под себя. ***

11-20 пришла СМС от мамы… скоро едут в Кижи. Как жаль, что меня нет рядом с вами. Хорошей дороги, родные. Целую. Обнимаю.

Сижу и глупо улыбаюсь. Вот дура, ей богу. Соскучилась уже. Как долго еще до конца рабочего дня. Очень долго. Сейчас бы завалиться в кровать с книгой. И ни о чем не думать. Или посмотреть что-нибудь ненавязчивое. Поспать. ***

Как же мне их не хватает. Интересно, как люди находят друг друга среди миллионов других людей? Как понимают, что нужны друг другу? Я помню нашу первую встречу как сейчас. Закрываю глаза. Прошло два года с того момента. Два. Вроде бы не так много, но мне порой кажется, что знаю их всю жизнь. А порой, кажется, что совсем не знаю. Столько всего неразгаданного и непонятого, и что еще нас ждет? Что ждет?

Мне кажется, что мы только сейчас приходим к каким-то семейным отношениям. Новым. Никому ранее не знакомым. К тому, чего раньше каждому из нас не хватало. Становится все иначе. Мы учимся. Каждый своему. Учимся любить иначе и принимать друг друга. Это труд. Бесконечный труд. Во мне живет такой комочек. Он белого цвета. И в зависимости от обстоятельств и чувств, меняется в цвете и в размере. Это любовь. Острая такая, глубокая, очень чувствительная ко всему, но не похожая ни на какие прошлые. Настолько сильная, что иногда охватывает страх от переживаний. Как закалялась сталь… любовью. Но, наверное, самое главное в этом то, что они рядом, а если они рядом, то все хорошо. ***

Холодно. Сейчас бы в сауну. Погреться. Чтоб семь потов сошло. Интересно, как им Кижи? Все ли там у них благополучно…

12-55 обедать или не обедать, хочу или не хочу… прислушиваюсь. В животе таблетка солпадеина. Не сходить сейчас в столовую, значит, опять проебать дневной прием. Но что-то пока не хочется особо есть. Сожрала банан. Люблю зеленые бананы. Идти или не идти обедать – вот, ептеть, насущный вопрос… перечитала вышенаписанное… фигня какая-то.

Пообедала. Плюнула на все и пошла есть. Два часа… впереди еще трииии…

16-50… вы наверное в Кижах. Я совсем замордовалась уже. Не мозг, а холодец. Хочется лечь. Голова пустая. Считаю минуты и секунды до старта. Домой. Домой. Домой. Лечь и не двигаться.

Шла с работы до метро пешком. На проводе Владивосток. Метро. Полчаса ходу и снова пешком с Владивостоком. Дом. Кормежка кота – все идет по кругу. С подругой перенесли встречу. Нет сил ни у нее, ни у меня. Завтра встречаюсь с Мишей. Обещала. Надо еще заехать на квартиру, давно там не появлялась, пора. Может Миша отвезет. Голова трещит. Что-то мать молчит… как они? Пишу СМС. Все хорошо. Но я волнуюсь. Чего-то она немного суховата в ответах. Стараюсь себя не накручивать. Очень стараюсь, но не думать об этом совсем не могу. На ужин как всегда: омлет и салат… сегодня съела все. Странно. И какой-то необычный омлет вышел, не такой, как всегда. Ем. Смотрю «Сватьи». Надо скачать фильмов. Достаю примерный список. Поставила на загрузку. Как же хочется уже увидеть родителей. В голове полный бред. Таблетка. Постель так и не заправлена. Бомжую. Кот все никак не наестся, все выпрашивает и выпрашивает. И жалко, и перекармливать нельзя. Даю немного хряпок, как родители говорят. Бесполезно провожу вечер… понемногу начинает клонить в сон.

23-30 пора ложиться. Думаю о них… все, спать-спать-спать… Миша на связи, общаемся. Ржем. Все, отрубаюсь. Спокойной ночи, мои хорошие. *** День 3. И где же Кижи?

06-00 опять не встать… как так-то ложусь уже чуть ли не в десять, а выспаться не могу.

7-00 будильник. Полежать еще пять минут.

07-30… все больше никак уже нельзя. И так, опаздываю. День начинается. Утро, как и все предыдущие. Кормление. Умыться. Одеться. Выйти. Троллейбус. Метро. Мысли о всякой ерунде. Мысли о них. Работа. Чашка кофе, пирожок с рисом. Мать звонит!!! ААА… блин. Все хорошо, идут на Кижи. Долго как-то идут. Как будто в Африке эти Кижи. Радостная. В 17 будут там, в 20 обратно… поболтали немного. Завтра позвонит. Ах, мои ж вы хорошие, скорее приезжайте уже. Ребенок скучает и мучается. Вот даже настроение поднялось, а стоило только им выйти на связь… наркотическая зависимость. Сигарета. Голова совсем не хочет работать. Но надо… хотя бы для начала разобрать почту. Надо поработать. ***

Кофе. Очередная чашка. Думаю, идти ли обедать. Вы там, где-то в сердце ладожского озера… идете на Кижи. Я здесь, в самом пекле – цитадели зла, епт. Безудержно хочется броситься к вам и обнимать, обнимать, обнимать… чтобы косточки хрустели.

Среда. Сегодня только среда. Отец на связь больше не выходил. И это странное мамино: «… и тебе привет от, как ты говоришь, папы» и не понятно, нравится тебе это или нет, смирилась или просто делаешь вид… ну, в самом деле, где логика? Если ты мать, значит, он – отец. Мама, папа… сами говорите, покупай машину, будешь родителей катать, и, что ж мне – Игорем его звать? Фух… идти обедать или не идти?.. Наверное, надо сходить.

13-33 пообедала. Теперь хочу спать.

Как меня все достало. Работа ради работы. Сделай то, не знаю чего. Лишь бы не дай Бог не просидела просто так рабочие минуты…аааа…дайте мне двустволку и я выскажу вам свое мнение.

14-55 в северной столице…

16-55 заебалась…тошнота у горла. Солпадеин…5 минут до старта.

Домой- домой, в 20 встреча. Душ. Переодеться.

Все как обычно: метро, дом. Страдающие голодные глаза кота. Душ. Ожидание. Ужин. Кино. Романтика. Я на каком-то распутье. Не понимаю, что я чувствую… но посмотрим. Двенадцать ночи. Дом. Кровать. Опять без постельного белья. Как себя заставить? Все, спать. Одолели мысли, а что, если Маликова останется у них на выходные и я не смогу приехать?.. нет, все, спать, спать, спать *** День 4. Ожидание.

Нет смысла, наверное, повторять все утренние манипуляции. Только что встала – стащила себя за шкварник в 7-30… четверг! Дорога домой — как там мой котята?.. Не замерзли ли, не укачало ли? Сегодня мать должна позвонить. От отца пришла СМС – привет. И все? Ни Алешка, ни Аленка… ни привет. Задумалась. Может не стоит накручивать? Может он просто больше ничего не успел написать? Или не хотел? Нет, буду думать, что просто не мог… так лучше. Папочка… как ты там у меня, интересно. Отвечать ничего не стала. Сообщение пришло 12 минут назад, мало ли… вдруг уже не один. Таблетка. Стакан воды. Троллейбус. Метро. Работа. ЧЕТВЕРГ!!! Сегодня надо дойти на дыхательную, уже столько пропустила…

Офис. Кофе. Только подумала о вас, звонок!!! Ура. Мои хорошие идут с Кижей. Мамочка… веселая, счастливая… только что-то отец там молчит, обычно что-то в трубку кричит… странно. Сегодня вечером выдвигаются в сторону дома. Утром в пятницу приедут, а, значит, есть вероятность, что мы увидимся уже вечером…и все выходные наши! Господи, сделай так, чтобы так и было… пожалуйста. Ну да, я знаю, прости, на все твоя воля… но пусть твоя воля совпадет с моим желанием, пожалуйстаааа…. Мои хорошие. Замечательные. Как я соскучилась. Так, если в пятницу поеду, надо заказать пирог в «Штолле», мать сказала – хочет с мясом. Ух! Я вас жду, родные. Очень жду. Даже не представляете, как. ***

Начальство выносит мозг. Перевирает всю информацию. О Господи! Как достало. 12 дня… до конца рабочего дня, как до луны пешком. Хочу в отпуск. Сил больше не остается. Ненавижу такое состояние, когда и делать на работе ничего не хочется, и страдаешь от безделья. Хочу физический труд. Хочу красить пол на палубе. Полоть. Копать. Да что угодно. Мозг работать отказывается. ***

Аааааааааааааааааа, блядь…. Это невозможное что-то….. просто, сука, пиздец. Идиот. Хуйло, блин, ебнутое. Еще орать он будет на меня.

Схема передвижения проста. Хотя, сейчас дыхательная. Пора, пора.

Метро. Магазин. Дом. Сегодня мои берут курс на дом. Ура. Ужин. Кот. Кровать без постели. Ни петь, ни рисовать. Ни сил, ни желания… лечь пластом и не двигаться. Закачала фильмы. Готово.

Все. Спать. *** День 5-ый, приезд.

Утро и все до кучи без изменений. Наверное, можно с закрытыми глазами уже все делать. Привычка дело такое. Где мои козявки?

Дорога на работу – урванное подрёмывание. Стук колес. Поеду – не поеду? Как там они? Надо не забыть положить денег на карту, уже квартплату надо оплачивать, все руки не доходят. Автобус. Остановка. Сбербанк. Звонок от матери. Фух, приехали! Ура!!!))) Завтра с утра – к ним! И настроение – блеск. Мои ж вы хорошие. Так, надо успеть, все сделать. Собраться. Заказать пирог. Постараться доработать этот несчастный день.

Офис. Кофе. Сигарета. Надоело. Оплата квартиры, телефона, интернета. Еще надо на новую квартиру съездить. Забрать квитки. Проверить… как все успеть?.. Работа не работается… *** Встретились. ЗК, как обычно, приехала на все выходные. Были, и подарки, и поцелуи, и слезы, и посиделки, и бесконечные разговоры о том о сём и, само собой, планы…

Но правда ты, наверное, поняла, что в скором времени кровная мать с мужем и отчимом ЗК вот-вот должны перебраться в Питер, поскольку строительство их новой квартиры, практически завершено. Мы с женой даже обрадовались такому повороту событий. Нам хотелось сдать дочь с рук на руки. Ведь, если честно, мы порядком устали от постоянного сочинительства квартирантки. Надуманность предлогов ошеломляла. Удлиненные ресницы, подложенные в бюстгальтер накладки – чушь в сравнении с другими ее причудами. И вот – Пуш Ап, как некий жизненный принцип уже возведен на престол безусловного обладания нами. Хотя в слух говорилось другое, ЗК требовала взаимности. Она исподволь, незаметно стала навязывать нам свое видение мира. Особенно это стало заметно, когда мы неожиданно поняли, что ЗК ревнует нас к нашим друзьям и не только. — Совсем не хочется быть марионеткой в чьих-то умелых руках, — разразилась монологом ЗК после того, как мы тяпнули с ней в гараже шалопаевки. — А мать знатно умеет манипулировать теми, кто любит ее, а, значит, априори слабее потому, что зачастую идет на компромиссы в ущерб себе. Это совсем невыгодная игра с заранее известным итогом. И, пожалуй, и дальше все будет по ее правилам, если бы она не смухлевала — вытащила не ту карту. Только она, как профессиональный шулер, вывернется. Ты приучил ее к здоровому такому, махровому эгоизму, который, порой, так застилает ей глаза, что страшно становится. Вдобавок ко всему, она настолько погрязла в своих комплексах, что тут вообще ничего не сказать. Но это ее не оправдывает. Это, знаешь, как оправдаться что ты говно, потому что ты родился в год срущего оленя в день, когда были магнитные бури… Па, ну, смешно же — ведь так себе оправдание. Отсюда вся ее агрессия, нападки — все это понятно. Только легче от этого не становится. Она постоянно обзывает мою мать, обвиняя ее в том, что та кичится своей верой и все, мол, напоказ, а сама — разве лучше? Верует не веруя. Едет к иконе, а потом: за нас за всех помолилась. Разве это не показушность? Лишь бы себя в ярком свете выставить, Господи, прости. Сдать назад – не получалось. Я распробовал в ЗК женщину. И каждый раз, когда она… что-то говорила, — я смотрел на ее рот и губы и вновь оказывался во власти недавнего наваждения. Четыре буквы, одно слово,

Но сколько в нем заключено:

Басистый голос, взгляд с любовью,

И сильное, могучее плечо.

И сединой блестит макушка,

И ломит спину иногда,

Но ясный ум, мудры все речи,

И жизненными линиями изрезана рука.

Порой, суров и строг бывает,

Но также нежен и раним,

Обидчив, романтичен, нежен,

И как за каменной стеной за ним.

Имен у слова – очень много,

И отчеств, и фамилий, наконец,

Но есть одно – для всех родное,

Для всех одно – ОТЕЦ… «Осанна в вышних! – думалось мне. — Распутная, бесчулочная Эви утопилась в священных водах Ладожского овала; похоть пошла с нею на дно…» Казалось, что общий обман, как безумие, в прошлом, однако: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом».

Я запретил ЗК раскачивать ситуацию, дал ей твердо понять, что мы, я и она, заигрались, и предложил организовать встречу с ее родителями. ЗК наотрез отказалась, не объясняя причины. ***

Привет, па…

мне постоянно хочется что-то сказать, но сама не знаю что…

а еще, самое печальное, хочется замкнуться, отключить телефон, взять отпуск, и просто уехать… очень далеко, где нет связи с внешним миром, и где сам мир – другой, куда-нибудь на необитаемый остров… борюсь из последних сил, чтобы не накрыться панцирем… *** Но что значит «я запретил»? Как будто я имею реальную власть и моральное право что-то ей ЗАПРЕЩАТЬ в то время, когда я в себе НИЧЕГО не могу запретить!

Скрепя сердце, я вновь поднял «тему ребенка». Блин!.. Да, я хотел от ЗК близости. Я хотел присвоить ее себе как вещь до конца, сделать ее своей наложницей, шлюхой, копилкой мерзостей, которые, точно осы роились у меня в голове, чтобы только как можно чаще получать свою пайку греховного увеселения… Но однажды, когда я в очередной раз долбил пальцами ее вульву на мансарде, ЗК неожиданно потеряла сознание, и мне пришлось на руках спустить ее вниз, где она тут же уснула на коленях жены. Впрочем, как ни в чем не бывало, ЗК скоро пришла в себя, и мне пришлось отвезти ее в город по просьбе жены.

Пока что слегка, провоцируя финальную фазу наших с ней отношений, жена, наконец, ощутила некоторую угрозу семейному благополучию, и попросила ЗК (временно) нас оставить в покое. Тем более что родители ЗК уже окончательно переехали… ***

Привет, па!

честно, не знаю, что происходит со мной: то ли в организме, то ли в душе, то ли в голове, а может и везде сразу, но состояние не стояния. Все окрасилось серыми тонами: ни петь, ни рисовать. Каторга. Нет ни радости, ни эмоций.

Просто дико плохо, нет желания что-то делать. Как будто кто-то высосал все позитивное без остатка. Ощущаю себя просто оболочкой кожаной не более того. И не знаю, что и как будет дальше. Я сделала много шагов навстречу (жене), я пыталась что-то исправить, притом, что даже была не виновата. Но ничего — пустота и тишина. Нелепые звонки или СМС-ка раз в сутки, да и то, так — как бы между прочим. Будет нечестно сказать, что я не жду от нее извинений, жду, но мне даже не нужны слова — пусть это будут действия. Ну, или хотя бы: «Когда приедешь к нам? », наверное, это значило бы, что прости, все ок. И было бы легче, правда. Не скажу, что все бы встало на свои места, но хотя бы свет в конце тоннеля появился.

Сейчас я, порой, ловлю себя на мысли антипатии. Понимаешь? Я не знаю, о чем с ней говорить, я не знаю, как реагировать на ее смех и вскользь брошенные фразы. Как вообще быть — не понимаю. Оставляю как есть, пытаюсь ждать изменений, как у моря погоды; словно высушенная земля жду дождя. Но с каждым ждем все суше и суше. А в сухой земле ничего не растет, только погибает. Даже самый- самый любящий человек не может бесконечно только отдавать. Рано или поздно ресурсы заканчиваются. Наверное, мне не суждено иметь семью: маму, папу. Конечно, И*** — да, есть. И она меня любит. Но я не могу ей ответить тем же. Это не те семейные отношения, которые заставляют человека за семью рвать и метать. С вашей семьей тоже не срастается, как бы я этого не хотела. Мать (имярек) никогда не признает, ну, или хотя бы назовет меня дочкой: во- первых, чужая кровь, во-вторых, ревность, как ржа, разъедающая все, что попадается на пути. Жить с таким человеком можно только из-за большой любви, иначе как можно под таким гнетом выдержать ***цать лет, да еще и мужику — не иначе, как только по огромной любви. А если любовь ушла? Ушла — потому что приходилось только отдавать. И нет однозначной и общей инструкции по эксплуатации, потому что даже самая прочная конструкция в минуту может сломаться.

Видя все это, живя столько лет в мучениях, не имея семьи, наверное, исподволь я оберегаю как бы себя, поэтому до сих пор не замужем. Мозг не обманешь. Психологию тоже. И, казалось бы, уже 30 лет — пора все забыть, всех простить и строить свою семью. Но простить, не значит, с той же радостью и любовью обнимать заново. Вот, который день существую на автопилоте. А ничего не хочется от слова совсем.

Как, когда, чем это закончится одному Богу известно. Но, знаешь, закончилось бы уже хоть чем-нибудь, жить в подвешенном состоянии — невозможно. Прости за сопли.

Обнимаю. Твоя девочка – Эви… У меня появилось какое-то… шизофреническое, обостренное чувство реальности. Хотелось драйва, экспрессии, извращенного подсознанием тайного секса. ЗК – на удалёке, но всегда была и есть Эви – нереальная, фантастическая, киношная кукла, как девушка из фильма Романа Полански «Горькая луна», то есть… не умная – неуёмная в нас скотская страсть «в миллион киловольт»!

Я, как наркоман, вдруг стал прозревать – видеть иную… параллельность души. Я стал замечать прекрасное в обыденных мелочах: в том, как падает свет на траву после дождя… И многое другое.

Конечно, девочка, я уверен, что такое сочетание двух характеров есть родство – энергетическое соитие демонов, хоть такое сравнение не мою пользу. Однако как объяснить, что вкус еды стал другим, воздух слаще, воздушнее, секс – божественным: мне хотелось этого волшебного ада до бесконечности! Я будто припадочный – полусумасшедший маньяк, лихорадочно выписывал одну за другой сцены романа «Оленька, или Завтра было вчера». ЗК, разумеется, знала – и безжалостно подливала бензин в мой, было угасший, «костер». *** …выбежав во двор, девочка запнулась о ковер, и чуть было не проехала носом, но вовремя ухватилась за косяк и удержалась. — Эви, крикнул отец, когда ты научишься смотреть под ноги! Ингвар стоял у машины с букетиком васильков и какими-то свертками. Сделав вид, что не слышит нравоучений отца, Эви, перепрыгивая через несколько ступеней, бросилась к нему, повисла на шее и неожиданно обвила ногами, сцепив их у него за его спиной. — Папочка, родной… — она целовала его лицо, ухватив своими ладошками. Ты приехал, наконец-то… Отец освободился от свертков, подхватил дочь, скрестив ладони под ее задом. — Эвелин! — послышалось сзади. – Немедленно слезь, прекрати! Негоже девочке висеть в таком положении на мужчине, даже если этот мужчина твой отец… Заговорщики переглянулись. — Когда она успела вернуться? — спросила она шепотом у отца, еще крепче обнимая его за шею. Он пожал плечами и аккуратно поставил дочь на паркет. — Пап, это мне? – спросила она, поднимая свертки.

— Ну, а кому же, любимая, — улыбаясь, отец и протянул дочери васильки. Эви хмыкнула в сторону экономки и унеслась к себе распаковывать вещи. — Уважаемая, миссис … — твердо процедил сквозь зубы Ингвар, — впредь я прошу не высказываться, что годно, а что не годно делать мне и моей дочери. Я сам ее одерну, если она будет делать что-то запрещенное. А сейчас, пожалуйста, коли вы уже в состоянии…

— Но, сэр,- попробовала она возразить хозяину,- девочке через два месяца будет восемнадцать лет, а она бегает в юбочках, которые едва ее прикрывают, к тому же виснет на вас, как ленивец на лианах. Это недопустимо, и возмутительно, сэр…

— Ужин! – жестко отрезал Ингвар. – Пожалуйста… И закончим на этом. Экономка с властью установила поднос на стол и осуждающе посмотрела на патрона. Он промолчал и указал прислуге на дверь. — Мистер, Ингвар, — остановилась в дверях экономка. — Конечно, не мое дело, но вам не следует вести себя так с девочкой. Она вполне себе на уме, и это может пагубно сказаться на ее воспитании, и вообще, вызвать осуждение в обществе… Экономка как бы слегка подправила свой соблазнительный кливидж, и хотела продолжить, но Ингвар поднял палец вверх, останавливая ее фонетическое излияние. — Вы правы, — сказал он. Экономка даже опешила. — Эви – моя дочь, и не ваше дело, как мне вести себя с ней. Ваша задача держать дом в порядке, иногда готовить еду. Вы получаете жалование именно за услуги по дому. И пусть каждый занимается своим делом.

— Да, сэр, но мне кажется, что вы относитесь к дочери, не просто как к дочери, а потому что у вас постоянной женщины нет…

— Вы… вы на что намекаете? — профессор облокотился на мраморную столешницу и, вдруг, ни с того ни сего покраснел. Экономка нагло улыбнулась и не спеша подошла к хозяину на расстояние шепота. — Почему нет?.. Если есть желание – достаточно позвонить в колокольчик… Она взяла его правую руку в свою, положила себе на грудь, а распахнув полы капота, неожиданно подхватила хозяина снизу. — Дело осталось за малым… Ингвар замер, не двигался. Он удивленно смотрел на блестящие, расширенные до предела, зрачки экономки будто видел ее впервые. Женщина опустилась пред ним на колени, а, вытаскивая из брюк член, она от усердия слегка приоткрыла накрашенный ярко красной помадой рот и хищно провела языком по возбуждающей её плоти от мошонки до паха. — Не надо, пожалуйста… — Ингвар машинально, чуть-чуть толкнул экономку, однако не смог срыть желания. Похоть судорогой пробежала по всему его телу… — Я взрослая женщина, Игвар, и многое… умею и хочу дать вам как мужчине.

— Да, понимаю…

— Так-то лучше, чем созерцание голой задницы вашей дочери? Профессор рассвирепел, хотел оттолкнуть служанку, но та только крепче обвила его руками за ноги, активно продолжая свое дело. Ингвар забылся. Стоя, опершись на столешницу, он смотрел на экономку и на то, как она умело работает языком. Однако раза, брошенная в сторону его дочери, злила его, коробила… Но и удовольствие было прекрасным. Он схватил экономку за волосы и рывком оттащил в подсобку. Схватив ее там за горло, он прошипел: «Если я еще раз услышу, хоть что-то подобное про свою дочь, вы никогда не появитесь в моем доме! » Развернув ее спиной к себе, он силой нагнул и задрал ей подол. Профессор вымещал злость с такой силой, что на полках тряслись банки со всем содержимым. Лоно женщины оказалось настолько влажным, что не составляло никакого труда наказывать ее в таком положении. Ингвар грубо, с чувством хватал ее, то за шею, то за волосы, а двигаясь, точно механический баран, шипел ей на ухо о том, что никто не смеет косо смотреть на его дочь. Под конец, он прижал ее к себе и так сильно подался вперед, что с верхней полки – грохнулась банка с мукой!

Ингвар с отвращением запахнул юбками обсыпанный, точно инеем, голый зад экономки… Шикнул: «Приберите – здесь! » А выйдя из кладовки, столкнулся в проеме… — Эви?.. Ты?! Дрожа всем телом, девочка, стояла под дверью… *** Девочка, позволь, я угадаю одно из твоих любимейших произведений Ремарка. Так вот – если слитно прочитать заглавие и первое слово романа, то получится – «Триумфальная арка – женщина! Однако ЗК выражала свой эротизм в совершенно идиотском формате. Когда ее, как дикую лошадь, несло, то без удержу, без тормозов. К примеру, ЗК не терпела намеков. Ее конек, а я бы сказал, страсть – вульгаризмы, как своеобразный прорыв в анатомическое пространство. И жена, как третий игрок, думаю, играла для нее «бравную» роль, то есть жена это, и опасность, и запрет, и риск, который подхлестывает воображение.

Сексуальное желание – вожделение – похоть, по ее мнению, сочетали в себе, и фантазии, и наслаждение, а в целом миг, как некий приступ абсолютного счастья. У ЗК были свои, специфические образы прямолинейного, порой, чудовищного эротизма. «Сербский фильм» я едва смог досмотрел до конца, а для ЗК – нет, хотя это явный треш-стрим. Умышленно или нет, однако ЗК развращала мой ум. Она вполне себе сознательно подбирала для меня порно сайты, на которые я раньше не заходил, и, не потому что я не хотел, а потому что я про них элементарно не знал. Конечно, если отвлечься от предрассудков и защитных реакций, то быстро обнаружится, что многие мужчины порно не любят, хотя и утверждают обратное, а женщины, наоборот, — любят, но тщательно это скрывают. В ЗК нет разрыва между истиной сексуальность и ее выражением. ЗК – порнушное, нецензурное совершенство в себе, с уничижительным, порой, с нацистским оттенком вороной, убийственной стали. — Эротика там, — рассуждала она, — где ее, либо запрещают, либо считают неприличной – в особенности, когда мы этого меньше всего ожидаем. Эротика, как прекрасные цветы, прорастает из навоза запретов, из внушенных заповедей, нарушений, бессознательных снов и кошмарных фантазий. Мы всегда касаемся области, тесно связанной с эротикой, когда говорим о деталях, например, я говорю: «Парус на горизонте! » И все понимают, что речь идет о парусной шхуне и, возможно, пиратской. (Кстати, ЗК обожала пиратское аниме – порно.) Это умение помогает нашему взгляду, начав с деталей, достроить целого…

Итак, ночи стали темнее, на мансарде прохладнее. ЗК перекочевала на второй этаж, где наши комнаты, практически, рядом. Сторож соснул, а я – скунс, подлый лис, эдакий граф Нулин, с замиранием сердца, тёпленький, наполненный до краёв похотью, пробираюсь, как говорится, в чужой курятник.

«О, зачем – зачем так о-ча-ро-вательна молодая, обнаженная женщина?! Отчего пьяный гам в голове, который сокрушает скалу, подобно морской волне, мою волю? Я вновь и вновь будто погружаюсь в пучину, на чудовищную глубину, где дышится с трудом. Таинственный, призрачный лунный свет, под ним серебристая кожа, светлые полоски от лифчика на фоне загара, пятирублевые припухлости на груди с торчащими вертикально соками – и пересохшие губы. Зачем это?.. – спрашиваю я себя до сих пор. — Что можно подарить женщине, кроме тепла? И что можно подарить больше? Неужели мой разум не в силах совладать с чувствами? Ведь есть же обязанности, порицание себя, супружеский долг, наконец! Зачем где-то в далеком космосе в это мгновение рождаются миллиарды новых созвездий, но при этом одновременно гаснут другие? К чему безумие, которое называет космической сингулярностью? Теория каких-то струн – для кого? Зачем плотный, окутанный облаками мир с его континентами, морями, океанами, с безжизненными скалами, с его городами, бесчисленными поселками, домами, в которых живут «муравьиные братья», вращаясь, несется неведомо куда в пустоте? И что я такое, если не в силах заставить себя не желать женщину, которая, я уверен, лишь развлекается, как пить дать не любит меня? »

Я присел на кровать. Оглаживая бёдра, плоский живот, плечи, лицо, чуть вздернутый нос, тонкие, казалось, посиневшие от холода губы, густые черные, как змеи, волосы – причудливо спадали с подушки на простыни. Колючий на ощупь, коротко остриженный треугольничек между ног – раскрылся, согревая нутром пальцы… И вдруг – автозамена: та же кровать, та же комната, но только залитая, сквозь цветной тюль, полуденным ярким светом…

Лили – бесподобная моя девочка, похожая на порно звезду! Маленький, почти детский рот, улыбка, обрамленная алыми губками, складывалась в уютную лодочку, которая щедро принимала меня каждый раз для совместного эротического путешествия. Спина с изящным, как у виолы, изгибом. Матовые ягодицы, которые хотелось царапать, лизать и надкусывать. Байковые округлые бедра, стройные ноги, маленькие, как у японки, ступни, которым невероятно шли босоножки – составляли единый божественный инструмент, на котором хотелось играть любую мелодию страсти, но когда Лили поднимала ресницы, казалось, встает солнце!

О, добрая, щедрая моя кормилица! Я обожал – обожал золотые лобковые завитки! Я растлевал, размежевывал шелковистые лепестки лилии языком, упираясь в душистую мякоть, неспешно поднимался вверх, расцеловывая каждый сантиметр от клитора до ароматного подбородка. Однако стоило мне хоть немного расслабиться, Лили занимала позицию сверху. Закинув руки за голову, кокетка слегка откидывала корпус назад и беззастенчиво скользила – медленно скользила клитором по всей длине члена от головки до паха. По отрешенному, как у йога, лицу я понимал, что Лили как бы нет дома. Девчонка будто проваливалась в некий – сугубо свой энергетический портал. А по тому, как часто сокращались ее тазобедренные мышцы, я ощущал вместе с ней, как оргазм следует за оргазмом без числа…

Насладившись, Лили меняла позицию. Она упиралась руками у моего изголовья и наклонялась вперед. Роскошные, медовые груди свисали, свешивались надо мной, точно две прохладные дыни. Лили водила сосками с нежно розовой ареолой по моим глазам и лицу, доводя нас обоих до дрожи, до судорог в коленях и пальцах. И я не выдерживаю: поочередно хватаюсь губами, оттягиваю, мусолю сладостные бугорочки в то время, когда руками я раздвигаю ягодицы Лили, будто две половины спелого яблока, и без особых усилий влетаю в распаренную – жутко влажную баню заветного лона, но только частично – туда и обратно – несколько раз до тех пор, пока количество сока можно было не только почувствовать, но и расслышать!

Ангел мой – девочка, что мы себе думали в пещерных изворотах души, честно скажу, я не помню! Голова, как космос, до чрезвычайности странный и страшно темный объект!

Дрожа всем телом от возбуждения, Лили добровольно казнила себя, насаживаясь на мой кол до предела, а, совмещая безостановочные «простые движения», она в экстазе целовала в губы меня как мужчина, влажным зевком заключив мои губы в свои. Затем Лили нарочно протискивала в мой рот свой чудесный язык как раз в тот момент, когда мой… солдафон буквально разрывал ее изнутри обильным оргазмом.

Я мог распялить Лили, где хотел: на берегу ночного озера, на жесткой траве обширной поляны среди стрекоз и лесных колокольчиков, в машине, на пляже в палатке, на подоконнике, в кухне, возле горячей плиты. Лили заводилась, лишь стоило ей сесть в машину. Ее возбуждали запах бензина, пота, мозоли на моих пальцах. Гонка по ночному шоссе превращала Лили в раскрепощенную, неудержимую суку: добраться до места без смачного «отсоса» нам не удавалось ни разу. Я снимал видео, и мы веселились, развлекались как дети…

— Знаешь, как кончить самой во время минета? – спросила ЗК.

— Нет. Расскажи.

— Показываю: сажусь на ногу… и начинаю стопой стимулировать клитор, сжимая мышцы тазового дна. Видишь?..

— Угу.

— Это просто… Я прекрасно могу стимулировать внутреннюю часть клитора, как мне самой хочется. Но, — если приноровиться и делать это с тобой, — образуется прочная нейронная связь между твоим и моим мозгом… Помнится, я спросил у ЗК: откуда у нее такие виртуозные навыки в оральном искусстве? Она ответила, что случился очередной конфликт с отчимом, она сбежала из дома в ночь и практически голой. Где-то под фонарем познакомилась с женатым таксистом. Мужик снял для нее квартиру и пользовал её как проститутку. А чтобы не залетела – натаскивал студетку на минетах. «Куда было деваться? Мужик кормил, поил, содержал, подвозил на занятия в универ, ну и – практиковалась…» — Я обожаю твой хуй – он такой… папочка!

— А я обожаю твою пизду – она такая…

— И не надейся. Домой не пущу. Буду тебя – так мучить.

ЗК развела бедра и в наглую водила головкой члена по влажному клитору. — «Шелковый водоворот».

— Это еще что?..

— Не знаешь?..

ЗК набрала в рот слюны и, обильно смочив головку члена, полностью погрузила в ее рот – плавно стала водить языком вокруг, затем подключила руки: одна пошла сверху вниз и за ней сразу другая, — так что мне показалось, что у ЗК не две руки, а целая сотня. Вращение языком вокруг головки и беспрерывное движения рук в совокупности не прекращались. ЗК будто влезала вверх по канату. Однако добавляя вертикальные движения головой, она опускалась с каждым разом ниже и обратно, концентрируясь на головке, закручивала и закручивала ее языком… Синхронность движений, возбудили меня мгновенно. У меня перехватило дыхание: «Очумительный водоворот, похоже на сказку! » ЗК целовала меня с полным ртом моей спермы.

Правда состояла в том, что мы переживали экстаз, когда наши усилия совмещались – происходила настоящая буря эмоций. Для женщины (я заметил давно) поцелуи намного важнее секса. Стараясь разжечь сексуальное влечение, иной поцелуй мог передать партнерше так называемую тестостероновую бомбу, в некоторой степени изменять женский гормональный фон, и стимулировать к формированию глубокой эмоциональной привязанности. Подобный эффект оказывает не только непосредственное участие в данном процессе, но и созерцание фотографий, на которых изображены целующиеся люди. ЗК традиционно придавала поцелуям большое значение и выражала в них суть наших с ней отношений. — Что скажешь, папочка, не противно?

— Нет.

— Хочу увидеть, как ты ебёшь маму. Мечтаю держать тебя за мошонку, когда ты будешь в нее кончать. Я обезумил. Когда был с женой, я не хотел, но мысленно видел пред собой ЗК. Я хотел ее. Я – хотел! *** Май месяц – от глагола «маяться», наверное, думала Кира, сидя на кровати и опустив голову на колени. Дома было невыносимо душно, просто не продохнуть. Распахнутое окно не спасало. На дворе стоял удушающий зной и ни намека на хотя бы грибной дождик. Кошка носилась по квартире с вытаращенными глазами и непонятными исходившими от нее звуками, в провальной попытке поймать залетевшую муху. «Вот бы мне так! » — прыгать, скакать, и ни о чем больше не думать. Киру одолевали мысли, выворачивающие душу наизнанку. Ссора с матерью ее угнетала. Она не находила себе места и не знала, чем заняться, чтобы отвлечься. Ее мучили мысли несправедливости и нелепых обстоятельств. «Почему? За что? Чем все это кончится? » — минорный настрой истязал ее уже несколько дней. В который раз она задумалась над тем, что нельзя, пожалуй, так крепко привязываться к людям. Позволять им пускать корни у тебя внутри. Не все побеги зацветут в итоге. Это не первая черная полоса, словно только что вспаханная плугом, появляющаяся в их семейном кругу, но, тем не менее, давившая на психику не меньше, чем предыдущие. «Эмпатия – будь она неладна! » — сказала вслух девушка и с силой дернула себя за волосы, стараясь возможно причинить себе физическую боль, чтобы заглушить душевную. «Дура! » — пронеслось в голове. Только относилось это к ней самой или к матери, она понять не сумела: кошка, словно разъяренная фурия, со всей прыти и острыми как лезвие когтями, пронеслась по пухленьким бедрам Киры, оставляя за собой алые, сочащиеся штрихи. «Твою мать», — подумала Кира и, взяв бутылку «Платины» со стола, залпом махнула полбутылки. Кошка, словно почувствовав свою вину, урча, запрыгнула на кровать, а потеряв муху из вида, она вопросительно уставилась на хозяйку. «Что? » — спросила Кира у кошки. «Ты задница пушистая» — констатировала она и, подхватив на руки зверька, уткнулась в ее мохнатое пузо. Та замурчала еще усерднее, чем прежде. «Вот бы так хоть когда-нибудь уткнуться в мать или в отца» — слезы непроизвольно окропили ее лицо. Но это было недостижимо, — голубая мечта.

Мать такой роскоши никогда не позволяла, считая все это нелепыми телячьими нежностями. Мол, взрослая уже, выросла, чего пристаешь. Она скорее могла нахамить в ответ или просто отстраниться, но никогда в ответ не позволяла себе нежностей. С отцом все было с одной стороны проще, с другой – много труднее. Мать просто не позволяла проявлять хоть какой-то улыбки в его сторону, не то, чтобы обнять и поцеловать… Одним словом, ей жутко не хватало тепла и человечности, понимания. И дело совсем не в том, что у нее не было мужчины, как упорно считала мать (упорно сватавшая ее за любого встречного и пытающаяся положить ее в кровать к мужику, пусть даже и совсем не любимого). Для Киры это было унижением. Она прекрасно знала, что дело не в сексе и уж тем более не с первым встречным. Ей нужна была семья: мама, папа, совместные праздники, поездки, ужины, разговоры, где не приходилось бы контролировать любое хорошее слово в сторону отца. Разговоры, где она имела бы свое собственное мнение, а не мнение матери, которое априори не смелость обсуждаться, потому что только оно верное и она знает, как лучше. А уж попробуй, поспорь! Отхватишь «леща» покруче, чем от любого борца сумо. У матери вдобавок была еще очень тяжелая рука – такой кирзовый сапог, прапорщик, да что там – генерал, которому не дай Боже что-то сказать наперекор. Отец, наоборот, был «лаптем»: мягким, добрым, наивным и обидчивым, но быстро отходчивым. Бородатый толстячок – Дед Мороз. Жил под колпаком у жены- генерала, точнее сказать, служил, выполняя все прихоти и приказы. Наверное, это и есть настоящая любовь. *** Вот, девочка, собственно и финал моей жутко нелепой исповеди.

Будь ЗК Кирой или Эви, — как блажь или случайность, — их имена, образы, их поступки, в данном контексте, абсолютно ничего не меняют. У ЗК – больная душа, которая расплескалась, утратив в себе сокровенное в детстве, где с ней случилось… что-то… по-настоящему страшное. Мне про такое судить нелегко. И не нужно.

Однако в этой истории мне открылось вполне, что я – не герой – герой витийствует – витает над грешной землей в заоблачных высях на крыльях, сотканных из будущих дней, а я… я… так себе – человечек… Но все же, я понял, что мне, как Орфею, осталось одно: «Не оглядывайся: живи, мудрей от первого до последнего вздоха…» PS Привета, мама.

Нудно и долго писать СМС, поэтому, пишу в почту, так как ты уже умеешь ей пользоваться. Я, правда, не могу отменить эту поездку на Валаам! Она спланирована слишком давно. Я не хочу, чтобы меня делили. Я сама могу принимать решения. А сейчас получается, что я выгляжу свиньей, дома такая ситуация и я сваливаю, и я больше чем уверена, что это сделалось специально. Мол, посмотрите, какой я (он) хороший, а она (я) такая… Маме плохо, а она… все равно уезжает! У меня много планов, работы, каких-то своих, творческих амбиций (радио, статьи итд), и на все нужно время и силы, а никакая работа без отдыха не бывает продуктивной. У меня пока нет возможностей куда-то выезжать отдыхать, и я отдыхаю за городом. И не только отдыхаю, но и помогаю. И они для меня уже не чужие люди. Как для тебя Света, Настя и другие. Ты же зовешь их сестра, Настя-крестница, дочь. И я все это, и понимаю, и принимаю. ЛК многие называю мамой. Хотя в той семье тоже не все просто: у всех «свои скелеты в шкафу». Не обижайся на то, что и как я их зову. У нас не было никогда откровенного разговора о прошлом, я не понимала, вообще наших отношений. А семья человеку нужна. Я к ним прибилась. И, наверное, хорошо, что этот скандал сегодня возник. Потому что можно сойти с ума, каждый думает со своей колокольни. Но что нужно испытывать и понимать, когда человек тебе пишет: «Я влюблен в собственную дочь, как в женщину! » Это приемлемо? Это допустимо? Каждый раз, как получаю СМС от него, меня как будто в дерьмо окунают. Я не хочу больше в нем вариться и жить в этом. Пойми меня правильно, что и к тебе я после этого не могу прикоснуться, потому что чувствую виноватой себя перед тобой, как будто украла у тебя мужа, мужчину, жизнь… чувствую себя грязной и опущенной после разговоров с ним по отношению к тебе. Как я могу такая запачканная прикоснуться к тебе чистой? Это не шутки все. Этот ад, наверное, никогда не закончится. А кроме как адом, это иначе нельзя назвать. Самое что ни есть пепелище, где больше ничего не может вырасти. Это я про отчима сейчас и про себя. Он сжег сам все своими руками, все то, доброе, что я испытывала к нему. Я не хочу больше иметь с ним ничего общего, этот человек уже никогда не изменится. У него своя правда – пусть и живет ею, я ничего и никому не хочу доказывать. Я давно могла устроить свою личную жизнь, давно. Пусть тернистыми путями, разводами, итд… с Владом, с Эдуардом ли – это не важно. Но это были бы мои ошибки, моя жизнь, мои шаги, за которые несла бы сама ответственность. Он же распоряжался мой как своей собственностью и сейчас поступает точно так же. Все. Баста. Мне абсолютно все равно, что с ним будет дальше. И, слава Богу, что я не отказалась от съема квартиры, с вами я жить в одной квартире не могу из-за него, и хотя бы из-за того, что уже давно привыкла жить отдельно. Я хочу жить и радоваться, а не постоянно мучиться, искать где-то пристанище и курить как лошадь. Я хочу семью, мужа, детей. А не постоянно выяснять что-то, находиться в разборках и скандалах. Время, когда меня нужно было содержать прошло. И сейчас только тебе решать, как жить с ним дальше, но его для меня не существует. И к бабке ходить не надо, давай начистоту, он приехал сюда ради меня, на что-то надеясь. Надеясь на то, что я увижу в нем мужчину! Это нормальный человек? Он приехал сюда за прошлым, которого давно уже нет. И никогда уже не будет. Какой нормальный отец напишет такое дочери? Не пахнет тут отцовством, ни в каком месте. У меня один отец – А***. И я его обязательно найду. Мне даже не надо общения с ним, я просто хочу посмотреть на него со стороны и просто увидеть его хотя бы на фотографии, узнать, кем работает и чем занимается. Просто знать свои гены. Больше мне ничего не надо, и уж тем более хотелось бы увидеть Елену Васильевну, просто, безо всяких требований и претензий. Я хочу знать свою родословную и свой род – от и до. Знать древо. Но, ладно, это все лирика – не это главное. Главное то, что человек, который сейчас бьет себя лаптем в грудь и кричит, что я для него дочь – обманывает сам себя и не хочет признавать очевидной правды, потому что она касается его и очерняет его. Вот скажи, как я себя должна чувствовать перед тобой в этом случае? Да мне кроме как сбежать куда-то ничего не хочется, потому что вот это, действительно пошло, грязно, мерзко… а не какая-то там переписка. Я не хочу больше вонять дерьмом, опускаться до его похоти. Я уже прошла через это и расплачивалась очень долго и дорого, и до сих пор шлейф тянется. И если бы, как он говорит, он все отмолил, когда покрестился, он никогда бы после этого не слал мне подобных СМС. Ведь, когда я еще в апреле приезжала, он тянул ко мне свои похотливые ручонки. Но когда я дала ему отпор, он начал срываться, устраивать скандалы, — и так было всегда, на протяжении всех этих лет!

И да, ИМ и ЛК в один голос твердят, что я должна быть с тобой, я твоя опора и поддержка. И что ты сейчас самый незащищенный участник всех разборок. И что надо во всем разобраться и понять, простить друг друга. И я прошу, пожалуйста, не высказывать в отношении этой семьи что-то плохое. Да, они не святые, но они старше, опытнее… могут подсказать. Сколько я испытывала угрызений совести, мучилась, что не могу забыть и понять, почему ты так тогда поступила (что стало известно сегодня), а они просто говорили со мной, мы пытались разобраться… они хорошие. У меня два города: Лесозаводск и Петербург, больше у меня нет городов. Владивосток – мираж, фальшь, грязь. Я ненавижу его. Я тебя не предавала никогда. Просто было много неясного и непонятного. В чем надо было разобраться, понять, осмыслить… Я люблю тебя. И это главное. Но этого человека подле себя я видеть больше не хочу и не верю ни единому слову больше. Снимай деньги, попробуй слиться с городом – он лечит, поверь. И очень сильно. Съезди в Летний сад, погуляй по Невскому, да где угодно… зайди в любую кафешку и купи что захочешь не задумываясь о цене. Прежде люби себя. Живи для себя. Будь собой. Хватит жить под гнетом этого упыря. К бабке ходить не надо: он терроризируем тебя через меня, и меня через тебя, называя все это пафосно – любовью к семье, которой на самом деле, тут и не пахнет. Тут только привычка – тупая привычка и, якобы, устаканенная жизнь. Он знает, что отпор ты ему дать не можешь. Значит, стрелять теперь буду я. За нас двоих. И стрелять буду метко, не смотря на свое плохое зрение. Из дробовика. Больше в обиду ни себя, ни тебя не дам. И ты не давай себя размазывать – это губит только тебя саму. Морально, физически, такие, как он, не тонут и с ними ничего не случается: вот она крыса, которой придавили хвост, именно поэтому она скалится и визжит. В общем, не придумывай ерунды по поводу бело***цев…

Я тебя люблю. И рядом: целую — обнимаю… Чувства – неправильные рассказы «Я живу до последнего вздоха» Буду писать частями, иначе я просто лопну от похоти.

Недавно я понял, что без настоящего греха нет настоящего покаяния, и поэтому, я начинаю этот нескромный рассказ…

Страх (любой) – сам по себе – мало что объясняет, а ведь тогда «я купался в грехе, весь был во власти плоти, до угара. Мои духовные потенции сникали, но этого я не чувствовал. Нужен был с в е т, и этот свет осветил потемки…»

Итак!

Девочка, ты знаешь, я получил наследство, построил своими руками небольшой загородный дом, квартиру в городе мы с женой сдали сводным (по матери) брату и сестре. Настоящее имя молодой женщины я называть не хочу, для меня она – ЗК – задастая киска, в знак моей первой влюбленности в родную племянницу, о которой я тебе уже рассказал.

Впрочем, не так давно мы виделись с ней. Оленька приезжала с подругой на презентацию моей книги. И хотя она была в маске, — я видел ее глаза, которые, как когда-то, искрились… Да, тут все обоюдно, как в поединке! Спрессованная, компактная динамичная история страсти детей в самом прозаическом антураже, однако, видно угодно судьбе, чтобы «новая Оленька» явилась на свидание с прежней.

Поначалу ЗК ничем не выдавала себя, вела себя обыкновенно, местами почтительно, и приблизительно через год, мы прониклись к ней, к ее инагородности и пригласили в наш загородный дом погостить, чтобы скромно отметить ее двадцативосьмилетние.

Внешность ЗК – заурядная, чтобы описать ее достаточно двух слов жены: «Корявая девочка! » Да, невзрачная, незаметная, неэффектная, роста она ниже среднего, с покатыми плечами, короткими ногами, с объемным, как у пони, задом, маленькими, уродливыми ступнями, но – зато с тяжёлыми, длинными, ниже пояса тёмными, как вода омута, волосами – и глазами – внимательными, как у лисички. К тому же ЗК обожает театр. Она не пропускает ни одной премьеры. Она: образованная, начитанная молодая особа, и незамужняя, и нерожавшая, которая, кстати, прекрасно рисует, профессионально фотографирует, пишет стихи, рецензии, (боже) она, с ее конституцией, преподает танго, свободно разговаривает, как пишет, на трёх языках, включая китайский, и она – руководитель отдела иностранной строительной компании…

Словом, девочка, ты понимаешь: два красных диплома – не шутка!

Клянусь, я не был ей очарован. В силу своей мужской природы, я мало обращаю внимания на некрасивых женщин. Но однажды… я предложил ей прочитать свою пьесу «Крыса», которую некогда играли в известном тебе театре. Коротко: мать и дочь – делят любовника, дочь «залетает», а мать – трансформируется в монстра, гигантскую чёрную крысу. Словом, кошмарный сон, который буквально пронизан аллюзией Цветаевского «Крысолова»: «Стар и давен город Гаммельн,

Словом скромен, делом строг,

Верен в малом, верен в главном:

Гаммельн — славный городок! » ЗК мгновенно проглотила пьесу и вывела необычный, любопытный анализ. Суди сама. Цитирую, но по памяти: «У женщины много социальных ролей: «жена», «мать», «дочь», «сестра», «подруга», «любовница», так вот лучшие женщины прекрасные сразу во всех ролях в отношениях с мужчиной, самые незабываемые и незаменимые. Та, которая только в роли жены, легко заменяется, появлением любовницы».

В ФБ (с ней) началась интенсивная переписка и даже, порой, по ночам, потому что постоянно говорили о сексе. И чем дальше, тем сложнее к эротическому Эвересту. «Чтобы достигнуть предельной высоты, с которой можно воспарить в небеса, важно возбудить не только тело, но и специфические зоны мозга. Но подчиняясь первобытным рефлексам и получая самые низменные радости, партнёры упускают из вида важность высшей нервной деятельности для получения подлинного человеческого экстаза. Получается, что удовлетворения животной потребности позволяет достигать ворот рая, но так и не выходить за пределы. И чтобы использовать возможности сознания для обретения крыльев во время акта любви, пребывая в горизонтальном положении, стоит подумать о высоком…»

Духовность оргазма был её… незыблемый жизненный принцип.

Итак, постепенно от намеков, умствований, эвфемизмов, мы перешли к шуточкам и некоторым своим предпочтениям в сексе, но до этого взаимодействия с малознакомой молодой женщиной, (об этом непременно нужно сказать особо), у меня было довольно длительное половое воздержание. После окончания пятилетнего романа, о котором я тебе уже рассказывал, я дал зарок – и держал его (sic) десять лет!

Ангел мой, ЗК знала невероятные тонкости секса, о которых, в ту пору, я даже не подозревал. К примеру, хотя я думаю, что это всего лишь одно из многочисленных, сексологических, чисто профессиональных обобщений: «Почему у мужчин нет проблем в достижении оргазма, а есть особое состояние психики, при котором сексуальное блаженство превращается из телесного ощущения в эмоциональное переживание. Если спросить мужчину, по каким признакам он догадывается о наступлении оргазма, он наверняка ответит, что главное свидетельство качественного сексуального контакта – это эякуляция – процесс излияния спермы. Другими словами, в мочеполовой системе мужчины есть одно чудесное местечко – семенной бугорок. Стимуляция пениса достигает предела, семенная жидкость, которая вырабатывается простатой и семенными пузырьками, извергается наружу. И в момент протекания по набухшему в процессе возбуждения семенному бугорку возникает очень приятное ощущение».

— Но при чём здесь оргазм как результат работы всей нервной системы человека? – спросил я её.

— Ни при чём, — ответила она. — Получается, что у мужчин нет проблем с оргазмом просто потому, что большинство из них не способно отличить щекотку в области семенного бугорка от парения души в облаках.

«…не способно отличить щекотку в области семенного бугорка от парения души в облаках».

А! Девочка! Как тебе «такое» высказывание?!

И правда твоя: очевидным стало… нарастающее, как шторм, взаимное увлечение. Я недвусмысленно, я уже хотел эту ведьму! И ЗК, конечно же, поняла это, когда сама выразила это взаимное притяжение, единственно верным глаголом ЕБАТЬСЯ!

Вот тут бы мне и сбежать. Обратно. В свою незримую келью.

Но забрезжил сюжет. Я понял – прочувствовал, что в лесу бродит медведь. К тому же, чтобы хоть как-нибудь погасить свою невероятную страсть, я вернулся к жене как к любовнице.

Ангел мой, ты знаешь сама, что отполированные слова не в силах отразить полный объем душевных переживаний. И мне не хотелось жалкого подражания кровному родству, хотелось тайной музыки, щекотки восторга, тошной ярости, замаскированной похоти, настоя счастья, вскипающего в мозгу сладкой влажностью; хотелось зыбкого, древнего огня свободы общения, хотелось нравиться и видеть в себе продолжение жизни, чувствовать эликсир счастья – угол агонии, как приятную, предумышленную антифонию греха, логическое противоречие…

ЗК стала навещать нас систематически: случались романтические посиделки при свечах, беседы, обеды, совместные выходы на люди, также просмотры фильмов и чтение книг, обмен мнениями, споры, дискуссии, танцы, купание в заливе, совместные игры в волейбол, бадминтон – иногда по ночам… Жене нравились, и моя неожиданная окрылённость, и моё, прежде угасшее, мужское внимание к ней…

Девочка, пойми, когда жене исполнилось пятьдесят два года, она пересохла – обычное дело. А теперь представь, что стало с мужчиной, который имел жену – утром, вечером, и непременно днем — КАЖДЫЙ ДЕНЬ! Я любил жену – очень ее хотел, от безысходности замучил себя мастурбацией, заговаривался… Но, когда дошло до слуховых галлюцинаций, я не выдержал, каюсь, и разболтал всё, как есть, подругам жены, которые были намного моложе ее. И, как ни странно, девочки мне посочувствовали, и сложилась коллективная женщина, но одна скоро вышла замуж, другая уехала к сыну в Штаты, с третьей случился настоящий, пятилетний роман, хотя она также была замужем, но главное (напоминаю) я вернулся к жене, я брал ее в изобилии каждый раз, когда ЗК ночевала за стенкой. Я брал жену шумно, настойчиво, показательно… Я будто дразнил, и себя, и жену, и, естественно, Задастую Киску. Утром при встрече, я вызывающе смотрел на нее, будто спрашивал, надсмехался: «Как тебе, мм?.. » И в ответ – улыбка, приветливый взгляд, кокетливый жест одобрения…

А по существу, мой ангел, — ты правильно думаешь, — мы породнились! Мы ссорились с ЗК постоянно, только что не дрались. Меня бесили ее апломб и начитанность. Я раскрывал ей символизм Андреева, утонченность романов Кафки, Бальзака, Гюго, Камю, рассказывал о скрытых подтекстах «Мастера», фильмах Тарковского и Феллини, она же, будто в отместку, парадируя меня, негромко, но со знанием дела, рассуждала о творчестве Джоне Фаулзе, относительно новом романе Донны Тартт «Щегол», о французском фильме Жана-Клода Бриссо «Ангелы возмездия», и (сука!) раскрыла мне целую палитру фильмов Педро Альмодовара, в особенности его психологический триллер снятый по мотивам бульварной повести ужасов «Тарантул» Тьерри Жонке «Ко́жа, в кото́рой я живу́», о котором я даже не слышал!

Да, у нас были совместные просмотры, но я физически не мог слишком долго выносить бесчисленных сериалов жены, точно так же, как она мои фильмы. А тут – Задастая Киска, которая, кстати, не отходила от меня ни на шаг. Я колю дрова. Ей хотелось того же. Я в гараж, она за мной, точно на привязи. Я к компьютеру, она тут как тут, и шарила ЗК, между прочим, в этих делах на порядок лучше меня. Другими словами, вовремя ее визитов к нам, я был напрочь лишен личного пространства, своего – сводного времени. Однако секрета здесь нет. Младший брат ей не компания, родная мать далеко, к тому же ее воспитывал отчим, хотя был и есть родной отец, о котором она узнала недавно от бабушки. Поддавшись на наши уговоры, ЗК разыскала отца через интернет. Оказалось, что он жив – здоров, что у него другая семья и, кроме нее, две уже взрослых дочери.

«Честно, я ни на что не претендую, и мне ничего не надо. Просто хотела с вами познакомиться и вас увидеть, вот — нашла в „Одноклассниках“. Хотела бы просто пообщаться с вами и познакомиться ближе. Знаю, что скорей всего эта информация как снег на голову, и что столько лет прошло. Но хотелось бы знать о вас побольше, да и вообще, познакомиться хотя бы. Извините ещё раз за резкое вторжение… Я очень долго думала, писать вам или нет, но всё же, как видите, решилась. Заранее спасибо за ваш ответ, каким бы он ни был. С уважением…»

Девочка, ты поняла?.. Это подлинное, документальное письмо дочери, адресованное родному отцу на Сахалин, на которое тот, хотя и ответил, но общения не получилось от слова совсем из-за жены и двух его дочерей. Можно ли их осуждать, я не знаю, тем более что о существовании ЗК отец, как выяснилось, услышал впервые.

Даже для меня с женой это был страшный стресс, и мы… теперь уже втроем, как могли, пытались вместе его пережить, поэтому, думаю, неудивительно, что я невольно стал играть роль отца.

Я – актёр! Могу, если надо, прикинуться! Однако даже, когда мы оставались с ЗК наедине, бесед на тему секса мы не вели. Лишь однажды, когда я предложил прокомментировать пьесу «Крыса», ЗК вывела, как всегда свою, сугубо личную формулу: «В детстве просто ненавидела вечерние новости, они были предвестниками того, что меня заставят идти спать, показывая на время в телевизоре, пока идет заставка, отсчитывающая секунды до 21:00! Враг моего детства, блин…» — Прости, но я как не очень тебя понял…

— Да, блин!.. Я спать, а родители… ну, сам понимаешь… ебаться. ЗК произнесла это слово на воздух впервые, и мне удалось зафиксировать движение ее розовых, влажных губ – медленно, как в рапиде: «е» рождало улыбку и переводилось как «да», дальнейшее «а» раскрылось в долгое «а-а», и в лоне это открытости, мелькнул, как у кошечки, маленький язычок, которым ЗК облизнула верхнюю губу, и на «ться» она привычно, по-женски перекинула тяжелый хвост своих длинных волос себе за спину, чиркнув, притом, меня по глазам… После небольшой паузы, я спросил: — Ты хотела подсмотреть это стрёмное действие?

— Стрёмно – это когда во время жаркого секса музыка затихает на несколько секунд и на всю квартиру слышится звук хлюпающей вагины. твоей матери…

— Полагаю, ты была слишком маленькой, и вряд ли что-то для себя поняла.

— Я поняла, когда у меня ни с того ни сего намокли трусики. И я… потекла в одном месте, когда прочла твою «Крысу».

— Эээ, погоди, в каком, в каком это месте?..

— Ты знаешь – в каком.

— Предположим…

— А вообще – твоя пьеса-загадка, — перебила она меня, — в ней перемешаны явь и сон, сон и явь. Пьеса — фантасмагория, где три женские сущности попадают в мутный лабиринт подсознания и тонут в нём до тех пор, пока не проснутся. А проснулись ли? И возможно ли отделить себя от искушений, которые тянутся за тобой, как крысиный хвост?.. Ответом стало мое немое изумление. Мозг и душа – полыхали. Ведь самая сложная задача для мужчины – убедить женщину отбросить стеснительность и принять участие в эротических экспериментах, которые предусматривают, или мастурбацию, или половой акт открыто и безо всякого стеснения. В браке, порой, и то через какое-то время, пожалуй, такое возможно, да и то… далеко не для всех. Но ЗК не была замужем. Или – была?..

Мы спорили – спорили часто не для того, чтобы что-то доказать, а для того, чтобы только переспорить друг друга, перекричать. И жене «вся эта хуета-маета до смерти надоела», и она прогнала нас, да, переселила нас выше – под крышу, где мы, наконец, могли наговаривать друг на друга страшные обвинения или выворачивать наизнанку свирепые факты истории, а, главное, смотреть любое кино.

И я – быстренько перетащил вторую плазму на чердак и там, где «истина, как капли дождевые ложится в реку жизни мягко, еле слышно, с едва заметной рябью», мы вполне себе уютно устроились, впрочем, невинно – на двух различных матрасиках, неспешно попивая золотистое, ароматное вино, сделанное из своих яблок.

Незаметно в наш садик взошла на царство безмятежная осень. Мы, как водится, с грустью провожали к южным житницам стаи перелетных птиц. ЗК, прибираясь на мансардном этаже, который она давно присвоили себе, отыскала старенький телескоп. Мы собрали его, и по вечерам, после ужина отправлялись на экскурсию к звездам. У жены, как ни странно, никаких подозрений или ревности не возникало, порукой тому была и есть наша ошеломительная разница в возрасте, но также и по другой причине, о которой я уже неоднократно упоминал. Звезды, планеты, да и весь бессонный, космический сад, который щедро раскинулся над нашими головами, для ЗК оказался абсолютно неисследованным. И мне это давало, пусть слабое, но преимущество. Так однажды я настроил телескоп на Юпитер, и когда ЗК впервые увидела четыре самых ярких его спутника – изумлению и детскому ее восторгу не было, казалось, предела. Зато на день своего рождения, я получил нежданный подарок – личную, именную звезду, официально зарегистрированную на мое имя.

Но вот наступила зима, явились морозы, да что в том, когда дом наполнен старыми, добрыми книгами, а в поленнице – сухие дрова. Встречи одна за другой несли в себе, казалось, радость и счастье. Я привык, ЗК мне уже не казалась висложопой, приземистой бабой, которой суждено выживать в условиях суровых северных будней в схватке с волками. Я понял, что она обожала секс и могла говорить о нём бесконечно. Мне стали нравиться её сальные шуточки, матерок и размер груди. Ножи ЗК я находил чуть полноватыми, но зато в них была своя принципиальная прелесть как отсутствие традиционной, общепринятой красоты. Да и что такое красота, как последний критерий, по которому выбираешь жену. Я бы мог согласиться, что слово «красота» – синоним слова «опасность». Но боже, как я ошибся!

Я не святой. Я изменял жене, ты знаешь, по необходимости. Но если внимательно присмотреться, то у подавляющего большинства пар – любви нет, а есть унылое сосуществование. Многие тянут семейную лямку лишь потому, что «так принято», «кому-то удобно» — особенно женщины, которые врастают в своих мужей, как сорняки. И это при том, что женщина – главная в сексе.

Ангел мой, да я мог с любовницей пять раз подряд – и не потому, что для меня это обычное дело, а потому что она сама так захотела! Однажды ты назвала мой дом «честный», а я начал строить его, лишь потому, что мне негде было встречаться с любовницей, которая жила несчастной, недотраханной зверушкой со своим алкашом мужем! И здесь мы с ней сняли своё первое порно, отбросив сомнения, не жертвуя – наслаждались!

Девочка, я знаю, ты ждешь допинг. Да я и сам сгораю от нетерпения, как можно скорее растормошить твою, а заодно и свою похоть. Однако это древнейшее, сильнейшее, всепоглощающее чувство нельзя, невозможно как следует разъяснить без мотивации. Порой, мне кажется, что именно похоть заставляет вращаться планету между двумя магнитами – «совестью» и «чувством долга». У Фридриха Ницше есть фраза: «Даже у Бога есть свой ад – его любовь к людям! » И художнику должно не только преумножать красоту, но знать – как, из чего прорастает уродство; Бог послал мне Задастую Киску, ибо Он видел и определил предел моего отчаяния!

Итак, прошел год моего порицания самого себя!

Увернуться не удалось. ЗК по-прежнему приезжала на выходные, и была такая же видимость благопристойности и миролюбия. Но еще была – переписка. Я переписывался с ЗК – круглосуточно. И постепенно приоткрылся ее внутренний, возбуждающий мир, который миром назвать нельзя. ЗК была буквально нашпигована противоречиями.

Ангел мой, помнишь мои откровения от лица молоденькой, чувственной девушки, которая впервые получила оргазм при мастурбации? Так вот – это были воспоминания – Alter ego (а́льтер э́го; в переводе с лат. — «другое я»). Эви (ЗК сама выбрала себе это имя) училась далеко не в советской шкoле, в которой царили иные порядки. Всё в этой эротической фантастической шкoле, так или иначе, но было пронизано эманацией сексуальных отношений, которые не порицались, а наоборот – всячески поощрялись.

Жаль, у меня не сохранились эти ее многочисленные фантазии, но вот к примеру: «Иногда отношения разрушаются из-за того, что мы не понимаем, что возбуждает партнера. Дело в разных типах сексуального влечения. Психолог Сандра Перто уверена: это не трагедия, а, скорее, повод получше узнать друг друга. Она называет десять типов либидо, и объясняет, что каждый из них значит, поскольку в нашей культуре больше всего ценится тип, знакомый нам по многочисленным примерам из рекламы и фильмов, — эротический. Его представители занимаются сексом часто и с удовольствием, любят эксперименты и разнообразие».

Девочки, в этой ее шкoле, были все, как одна озабочены. Учителя следили за тем, чтобы девочки учились правильно мастурбировать, и, разумеется, в любом месте, и чаще всего прямо вовремя занятий. Сцена у шкoльного гинеколога – меня просто убила. Это был не врач, куда там, это был самый настоящий сексуальный маньяк! Завуч – женщина с богатым, чувственным опытом. Вот один из ее монологов: «Вы цените эмоциональную привязанность выше сексуальной «боеспособности». Ваши жалобы чаще всего связаны с тем, что партнер не уделяет внимания вашим чувствам и во время секса поглощен своими ощущениями. Подумайте о своих отношениях в целом: если партнер демонстрирует заботу и нежность другими способами, возможно, для него это просто привычнее».

Минуя многое – перехожу к персонажу «отец». Его тип мы часто встречаем в фильмах в идеализированном виде, для которого характерны: неприкрытая страсть и желание постоянно пробовать новое; «эротик» нетерпелив, быстро устает от однообразия, часто открывает более деликатные способы получить удовольствие, изучая наглядно тело своей дочери (Эви), её эрогенные зоны, ищет новые способы стимуляции – и добивается вознаграждения.

Эви спит с отцом, игнорируя мать. Она использует сексуальное удовлетворение как способ снять напряжение. Она стремитесь к максимальному удовольствию, часто, невзирая на потребности партнера. Эви, как ребенок, капризничает, осознавая свою власть над отцом, что, в конечном счете, приносит больше радости…

Я, разумеется, играл с ЗК в эти «безумные» игры. И вот (начинается блядский кусок) представь: отдышливый, влажный вечер, подсвеченный высокими летними звездами небосклон; накануне я приобрел комплект для игры в бадминтон со светящимся при ударе воланом; жена уснула под очередной сериал; мы вышли с ЗК в сад – размяться. Одета она была в короткую плиссированную юбочку, на ногах фирменные, дорогие кроссовки, а под просторной блузкой с широким вырезом на плечах, под тканью отчетливо выделялись два возбужденных «клювика». Мужской взгляд сразу обрабатывает такую информацию в свою пользу, тем более, что лимит доверия и отрешенность от стереотипов – застыли на своей предельной отметке, другими словами, на ту минуту, не было для нас, ни запрещенных тем, ни слов, которыми мы могли и хотели их выражать. — «Посели меня к себе в душу», — ЗК взглянула на меня через капроновую сетку ракеты.

— Что?.. Ты о чём?

— Хм! – ЗК всегда язвительно хмыкала, когда я демонстрировал свою «неполноценность». – Ты не слышал об Ольге Милош из Гродно?

— Нет… ЗК прочла стихотворение целиком: Я устала — бездомной кошкой.

Буду верить тебе. И слушать.

И грустить иногда. Немножко.

Под оранжевым абажуром

Я колечком свернусь на кресле.

Буду думать, глаза зажмурив,

что нам, в общем, неплохо вместе.

Буду молча глядеть в окошко

На седые от снега крыши.

Я, конечно, всего лишь кошка.

И мне хочется просто выжить…

В этом мире снегов и вьюги,

Где совсем нелегко бродячим.

Коль не выйдет с меня подруги,

Буду просто твоей удачей.

Посели меня к себе в душу.

Ну, хотя б на чердачной выси.

Буду верить тебе. И слушать.

И любить тебя. Больше жизни… Впервые я поцеловал ЗК в губы. И это был не простой поцелуй, а самый… подробный, изощренный французский поцелуй, а можно сказать куннилингус, кумбитмака, ламбитус, настоящий «сон рыбака», с задиранием юбки и забегами щупальцев в лобковые заросли, причем, обоюдные.

Ангел мой, надо ли говорить, что я возбудился? Эрекция была непреодолимой, ужасающей силы. И, может поэтому, или чему-то еще, но игра расстроилась, тем более что обещанного в инструкции свечения волана не состоялось. С первой минуты, я понял, чем этот матч кончиться, когда мой взгляд был маниакально сосредоточен на обнаженных, накаченных ножках танцорки и ее чертовых ягодицах. Ведь с каждым новым подскоком, юбка ЗК приподнималась, наполняясь воздухом, но не как спасительный парашют, а как предатель и вор моей нравственности, моего простоватого, бесхитростного уклада деревенского обывателя, ведь где-то на вершине скачка беспрестанно мелькали ее, то ли красные, то ли бардовые, и черт его знает какие там еще стринги.

Реплик не было. В тиши слышался только яростный свист лески до той минуты, пока на лоджии не вспыхнул свет, приоткрылось окно, и жена позвала к чаю.

После многочисленных, потных подскоков в саду, пришлось принять душ. ЗК ушла в дом, а я решил охладиться в обливочной. Ты не раз видела это небольшое строение, приспособленное специально для того, чтобы окачиваться в нем после парной. Но, девочка, представь мое состояние: меня колотило и совсем не от холода, — вечер был изумительным, ласковым, теплым, — мне трясло от вожделения! Я, как похотливое животное, которому показали петлю, уже не мог успокоиться. Я с остервенением бросал на свое разгоряченное тело один таз с холодной водой за другим, но видимо, это был как раз тот случай, когда вода не гасила пламя, а вопреки обстоятельствам, разжигало его все сильнее. Я, точно баран, воззрился на свой эрегированный член – и решительно не понимал: что делать, куда бежать?

Ведь все мои нравственные наработки, устои, молитвенные правила – улетучились! Я с краской стыда на лице вспоминаю сейчас свои высокоморальные увещевания, которыми я якобы пытался урезонить ЗК, когда она позволяла себе лишнее, к примеру ее искренний, подробный рассказ о ее лесбийской связи со взрослой женщиной сразу после окончания университета. Да и шкoльница Эви, как плод ее воображения, не сулил ничего ободряющего. И мне тогда померещилось, что настал момент, когда ЗК мне открылась, во всем доверилась; из демона, как мне казалось, она превратилась в обычную девочку, малыша с большими и жутко выразительными глазами.

«Я, я, я, — стучал в моём воспаленном мозгу молоточек по наковальне самым отчаянным образом, — я, я, я… предлагал ей возвыситься, читать книги добротолюбия, житие святых, хотя она и сама не была лишена благочестия…»

Однако теперь – уже я был утопающим.

Голое – мокрое, вздыбленное, жалкое моё существо, казалось, вопило, металось под звездами, не зная, куда пристроить блудняк…

С осатаневшим, должно быть, лицом, я вошел дом при своем…

Мирно, но достаточно громко вещал телевизор. Доктор Брагин раскручивал свою очередную интрижку. ЗК в пижаме, с влажными, распученными волосами, неторопливо прихлёбывала чай из кружки. Не обращая на меня внимания, она стояла ко мне спиной…

Ангел мой, остановлюсь на минуту, чтобы дальнейшее было понятным: ведь ты была у нас в доме, и, наверное, помнишь, что кухня и гостиная – граничат между собой, так? Вспомни, в гостиную можно войти через высокий арочный вход, однако рядом, в несущей стене дома, проделана другая, широкая, пологая арка, основанием которой служит горизонтальная плоскость на высоте, примерно, полутора метров, ну, что-то вроде… барной стойки.

Так вот за ней, а точнее, перед ней – теперь, как я уже сказал, расположилась босоногая Задастая Киска, а рядом-то… буквально на расстоянии локтя… жена – полусидит на диване и безмятежно смотрит свой любимый сериал «Склифосовский». Мы, а значит и ты, видим лишь ее белокурый затылок и кадры из телефильма.

Итак!

Дальнейшее, без преувеличения, происходит, точно как в фантазийном, психоделическом порносне.

(sic)

Правой рукой, я ставлю свою кружку с чаем рядом с кружкой ЗК, а левой обнимаю ее за талию, глажу по волосам, ниже – касаюсь, оглаживая под тканью тугие эллипсы ягодиц.

ЗК, не поворачивая головы, пьет чай.

Мои пальцы, очерчивая линию не слишком тугой пижамной резинки, постепенно добираются до горячего, точно хлеб, обнаженного тела.

ЗК, не поворачивая головы, пьет чай.

Я слегка приспускаю пижаму ЗК с левого бока, она сопротивляется, возвращая пижаму не прежнее место, при этом поворачивает ко мне лицо, выражая эмоциональное немое: «Ты чтооо?! »

Я судорожно, стуча зубами, о край кружки глотаю кипяток, однако решительно перехватываю инициативу и насильно пристраиваю правую руку ЗК к своему до крайности возбужденному члену.

Глаза ЗК округлились, она делает слабую попытку вернуть руку обратно, но я удерживаю ее, а приспустив штаны, вывешиваю член и мошонку наружу.

Дыхание ЗК участилось, когда она осторожно ощупывает мой челн от головки до паха кончиками своих нежных пальчиков, и, наконец, добирается до мошонки, и, будто взвешивая, приютила в ладони всю ее тяжесть.

Но тут жена неожиданно рассмеялась после очередной репризы актера. А мы наигранно и очевидно фальшивыми голосами поддержали его, походу уронив несколько одобрительных реплик. Однако используя замешательство и громкость работающего телевизора, я уткнулся в жгучие воображение, ароматные волосы ЗК, а, перекочевав назад, решительно сдернул пижамные штанишки ее до колен, подлез под рубашечку и обхватил две голубки ладонями снизу.

Ангел мой, каюсь, я грешный человек, но такого наслаждения я не испытывал никогда! Я массировал, смаковал единичку ЗК, пропуская набухшие сосцы между пальцами, слегка оттягивал их круговыми движениями, и видимо скоро добился своего: ЗК вдруг привстав на цыпочки, раздвинула ноги на ширину плеч и мой взбесившийся чёлн, получил горячий прием, и, рассекая вульву посередине, вошел в нее, будто в маслянистую воду до самого клитора…

Думаю, если бы жена сейчас оглянулась, она бы попросту умерла от разрыва сердца, потому что в моё сердце, будто кто-то вложил раскаленные угли. Я забыл обо всем. ЗК оседлала мой член, который двигался у нее между ног, точно глянцевый поршень машины.

«Оленька – Оленька! Со мной опять была моя порочная, тайная страсть! О, это было то самое «парение души в облаках»! Я лишь мельком взглянул на божницу, и мне показалось, будто где-то, за гранью чего-то, открылись незримые, золотистые окна, и с музыкой ветра, рояльными обрывками фраз, церковного пения, в дом ворвались окрыленные, мои прежние любови. Они, как почтовые голуби, кружились, колебля вокруг меня воздух ладана своими упругими, прозрачными крыльями, и я различал их по голосам. — Смотрите, смотрите, как постарел полубог!

— Ах, оставьте, мы не за этим явились!

— Он просто не сдержан в любви – вот и все!

— А мне было с ним хорошо!

— И мне!

— И мне!

— И мне! Я понял, что они мне помогут защитить жену и мою новую пассию. Я любил и хотел, как мужчина, их всех. Я воспринимал своих возлюбленных, всех до единой, как особого рода стихи. В наше страшное время, к сожалению, попрана верность, любовь, благородное, рыцарское расположение к женщине, но я старался изо всех сил их в себе сохранить. Я грешил, но и каялся одновременно, а, по сути, впал в прелесть. Да, ну и что? Я все равно просил, умолял Доброго, Милосердного Бога о счастье, которого хотел для себя получить. И теперь – я держал в руках молодую, сильную жизнь – и любил – любил – любил – любил – любил так, как в день казни – бесстрашно, бессовестно, беззаветно!

Кончил я вулканически, как потом мне написала в ФБ ЗК: «Ты залил меня до ушей! »

Не допив чай, я извинился и, поднявшись наверх, в свою комнату, опрокинулся в черный, как гроб, удушающий сон. Проснулся среди ночи, когда внизу, вроде, все стихло. Открыл ноутбук, читаю: «Эй, ты! Ты почему сбежал? Мы, с мaмoй ждали тебя, веселились…» Я представил, как (после всего) ЗК положила на грудь жене свою голову, как она, улыбаясь, обнимает целуют ей щеки… И дальше… читаю: «Мы – семья, а не бульки на воде. И не смей убегать. Эви любит своего ненасытного папочку. Эви хочет ЕБАТЬСЯ с папочкой часто-часто. Эви будет ЕБАТЬСЯ с папочкой, и только с ним…»

Клацнули зубы. Челюсти сомкнулись. Я проглочен. Я в утробе у дьявола.

Утром я не посмел взглянуть жене в глаза, когда они к завтраку, веселые, жизнерадостные, насобирали большое, овальное блюдо клубники. «Вот, — подумалось мне, — теперь у тебя есть жена, есть дочь, и спишь ты с обеими (сукин сын), как в дурном, кинологическом сне. Сбылось пророчество, следуя которому жена скоро-скоро должна превратиться в огромную, зловредную крысу. Видимо, правильно сказано классиком: «Бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться! »

Ну, конечно, разумеется, это была чистой воды измена, тут нечего думать!

Однако меня занимало другое: абьюзер, его признаки, биполярное расстройство психики, раздвоение личности, другими словами, ЗК неожиданно стала моим зеркальным, причем полным, уродливым отражением и даже втройне превосходила его прототип.

Я поднялся к себе в кабинет и открыл справочник. Для создания тульпы (или попыток создания) чаще всего используется классическая и проверенная схема:

1. Создание характера

2. Создание визуального образа

3. Создание wonderland

4. Визуализация тульпы и беседы с ней

5. Перенос тульпы в реальный мир Тульпа, мой Ангел, это стабильная самовнушенная осознанная визуализация, способная к самостоятельным мыслям и действиям, обладающая собственным сознанием. Что характерно, создается она совершенно осознанно, путем целенаправленных действий в течение долгого времени, и позволяет задавать начальный характер и форму по вашему усмотрению. Wonderland – переводится как волшебная страна или страна чудес. О, я допускаю, что человек – модифицированное высшей разумной силой животное, которому, скорей всего, действительно уготована новая, иная духовная реальность на каком-то следующем этапе развития. Однако пока я нахожусь в физическом теле, мной управляют чувства и в том числе – скотская похоть.

1. Создание характера энергетического демона ЗК, (для ясности) я пока опущу.

2. Визуальный образ – очевидная инфа в оболочке девочки-подростка; здесь, и ломка голоса, и характерные черты подросткового эгоизма, и половое созревание, и тайное влечение к взрослому, раскрепощенному сексу.

3. И, разумеется, для всех этих качеств необходимы условия: новое имя, среда обитания, в которой невозможное абсолютно возможно. Для шкoльницы такая страна чудес – волшебная шкoла, в которой отец и муж просто обязан любить, а значит совокупляться с женой и дочерью по закону.

4. Мои бесчисленные письма, круглосуточная переписка с ЗК – визуализация несуществующей Эви – верный, проверенный способ материализации или превращения демона в живую, осмысленную девочку.

5. И наконец «перенос тульпы в реальный мир» сложился в приказ: «Мы – семья, не смей убегать. Эви любит, хочет ЕБАТЬСЯ с папочкой часто-часто! »

Увлеченный записками, я не заметил как моей спиной, шурша свободной, размашистой юбкой, вошла ЗК, и со словами: «Пока мама не видит», — бухнулась в плетеное кресло-качалку, которое и сейчас стоит напротив меня.

ЗК с ногами забралась в кресло и, задрав юбку, совершенно бесстыдно раскинула в стороны ноги, обнажив свой «сад наслаждений». Я замер, когда ЗК пальчиками медленно (подчеркиваю: медленно) приподняла и расправила, точно шелковый занавес, лепестки полового цветка – и также медленно – очаровательно раскрыла их для меня.

Напоказ, точно в порнографическом фильме, видимо под моим пристальным взглядом я наблюдал, как и без того к возбужденному клитору, приливала кровь. Я опустился пред ЗК на колени, поцеловал в рот, а, приподняв маечку, обсосал, облизал поочередно соски, добавил губами несколько нежных и медленных прикосновений – животу, ногам, целуя и облизывая их, и только после этого приблизился к вульве. — Молю тебя, папочка, не торопись! Дождись… Я еще раз поцеловал ЗК в губы, но уже с языком, и – почувствовал благоухание, аромат молодой вульвы, когда прильнул губами к губам.

Девочка, доложу тебе, такой тип вульвы встречается редко. Чаще всего он обусловлен особой генетикой: его представители обладают почти безграничным влечением, которое им трудно контролировать. В то же время это может быть связано с эмоциональной уязвимостью: для таких… ДЕВОЧЕК любой сексуальный отклик от других возвышает, поддерживает их самооценку. И, на тот момент, мы понимали такое без слов, и ценили это в себе, стараясь быть честными.

Я сыграл, как по нотам. ЗК начала дышать глубже. Я ощутил, как она сама подтянула меня к себе. — Вот и настало твое и мое время. Да, папочка?..

— Да.

— Концентрируйся на мочеиспускательном канале, проведи по нему расслабленным языком… И не волнуйся, пока ласкаешь, проникни пальцами во влагалище и стимулируй – здесь. Она погрузила мой указательный палец в себя, нащупала им ребристый, небольшой бугорок… — Да, папочка, здесь… изогни палец, стимулируй круговыми движениями, угу, и… погладь – пригласи, будто говоришь про себя: иди ко мне, девочка, иди ко мне, моя сучка, иди… ЗК трепетала от возрастающего вожделения. — Сказать тебе, что я ощущаю?

— Да.

— Я ощущаю легкие покалывания, они очень, очень-очень приятны… Кажется, что я хочу в туалет, но это обманчивое ощущение… Ой, папочкаааа мой!.. продолжай… и не волнуйся за маму, она смотрит все подряд свои новости и печет нам блины. В детстве, когда мoя мaмa пекла блины, я таскала у нее штучки две-три в процессе приготовления…

— Я понимаю. Молчи…

— Мне эти стыренные блинчики казались вкуснее тех, которые ели все уже за столом, официально макая в варенье… Ой – ой! Папа, папочка, я… я просто… фигею, держи меня, чтобы я не взлетела!

— Держу…

— А… знаешь что дальше?.. ЗК обхватила мою голову ладонями и крепко прижала к себе. — Остановись. Стоп. Достаточно. Теперь перейди к клитору и останься в моей памяти на всю жизнь… Мне ничего от тебя больше не нужно! Я наслаждался, урчал, продолжал стимулировать клитор ЗК, пока не ощутил четких сокращений тазовых мышц. ЗК затряслась, когда я прислонил язык к головке клитора… — Замер! Не шевелись… Я притаился – и ждал, пока она не вернется ко мне из своей, какой-то неведомой, далёкой нирваны… — Аауфф! — она выпустила воздух из легких. — Пушка в твоих руках! Уффф! Папочка, будь аккуратен! И через обломок секунды… — Ой-ой-ой! Кажется, моя сучка родит для папочки чертика! В одно мгновение, накаченные бедра ЗК схлопнулись, точно раковина с драгоценным жемчугом. Жаль, что я не успел убрать голову вовремя.

Ангел мой, я пишу тебе и только тебе – эксклюзивные письма, но, будто переживаю заново эмоциональную, и не только головную, эрекцию. Скажем, если девушки ежемесячно страдают от менструации, то мужчины «освободились» от этой повинности. Однако это не значит, что у них не жизнь, а сказка. В подростковом возрасте мaльчики могут страдать от преждевременной эякуляции, а во взрослом от эмоциональной эрекции. А знаешь что это такое? Эмоциональная эрекция — это следствие и реакция организма на определенные ощущения и сексуальное напряжение, и теперь я почти задыхался, вдыхая, буквально, весь «аромат женщины».

Клитор оказался под носом, язык во влагалище, но я продолжал им работать даже в обморочном состоянии. ЗК сжимала мою голову с каждым мгновением все сильнее. Я пыхтел, однако хотел этой муки, а дальше… не знаю, найду ли слова…

Дочка, оттолкнув мою голову, в угаре оргазма заставила меня подняться, встать на ноги, сама достала мой «каменный» член, облизала его и мошонку… — Выеби меня в рот!

— Что?!

— Выеби Эви в рот, — приказала она. – Эви, глупышка, ослушалась, провинилась, сделала папочке больно…

— Как?..

— Так!.. ЗК решительно взяла мои руки в свои, обхватила ими свою голову, — и насадила ее на мой член до гортани. А, чтобы избавить меня от смущения, ЗК, точно кошка, вцепилась до крови в мои обнаженные ягодицы и – заставила меня изнасиловать ее в рот.

Я раскачивался, точно маятник старинных часов. Но вместо тиканья, я слушал всхлипывания и частое, прерывистое дыхание Эви. — Эви, крошка, я тебя обожаю.

— Да, папочка, я тебя тоже… люблю… Не беспокойся за мaмoчку. Эви вас никому не отдаст. Мы будет с тобой ЕБАТЬСЯ до абсолютно счастья. Ты красивый, огромный – сексуальный красавец. Ебешь Эви в рот – хорошо. Мы доверяем друг другу и знаем все наши с тобой заморочки. Так?

— Так, моя девочка, так…

— Я гиперсексуальна. До потери пульса люблю…

— Люблю…

— Ненаглядный мой… ёбарь… делает много приятного, но зная то, что я люблю больше всего, делает это до смешного редко.

— Чего ты просишь?

— Шепчи мне в ушко, называй меня шлюхой, кусай за шею, сделай мне больно, впейся ногтями в задницу, ударь меня где-нибудь… втихаря, пока мама не видит.

— Она не поймет.

— Ничего. Единично. Ты просто делай это со мной… и всё, сколько влезет, сколько захочешь… Будь неожиданным, выеби хоть раз против воли. Да, попочка?

— Да, дочка, да. Ей нравились моя задница. — Ты доволен?

— Да…

— Я выгляжу красиво и сексуально?

— Да, до предела.

— Секса с другой тебе не захочется. С другими… я так не кончала. Будь живее как-то, да?.. Изобретательнее, чтобы я не грустила… Хоп!.. Я брызнул ей на лицо. — Папочка промахнулся. Ничего. Поправим…

— Эй, где вы там? Завтракать! – послышался снизу голос жены. ЗК прошмыгнула у меня под рукой, а я, как был, так и остался стоять со спущенными брюками перед свидетельством о венчании, читая: «ГОСПОДИ БОЖЕ НАШ, СЛАВОЮ И ЧЕСТИЮ ВЕНЧАЙ ИХ». ***

— Девочка, я сам не всегда понимаю, зачем я пишу эту… хуйню (другого слова не подберу). Наверное потому, что хочу избавиться навсегда от собственных демонов, направляя их тебе. Умоляю: будь осторожна!

— Может, не читать? Раз так опасно?

— Можно и так; каждый решает сам… Однако каждая история имеет финал, хотим мы его или нет…

— Просто ты пишешь про своих демонов, направленных на меня и предупреждаешь об осторожности. Страшновато становится.

— Да? А мне?.. Я ничего не могу с этим поделать! Я живу с ними, и молюсь за них: они – разучились… Ты понимаешь?.. ***

Очарован? Нет! Обозлен! И совесть меня не мучила, не смущала – сбежала к тому, кто богаче. С появление ЗК мне показали меня с подветренной стороны для того, чтобы охотиться стало удобнее.

Втроем мы мотались по театрам и ресторанам, многие из театральной тусовки нас знали и уже слишком давно, а некоторые, кто понастырнее, интересовались: «Кто с вами ходит в обнимку? Что за притча?.. бла-бла-бла…» Впрочем, спрашивали так – безобидно, поверхностно, как всегда полушутя. Ну и мы… полушутя отвечали, де, дочка нашлась… бла-бла-бла… Но кого-то это устраивало, в особенности ЗК.

Ангел мой, не скажу наверное, что крутилось у ЗК в ее головном адро́нном колла́йдере – какие такие фантазии; то ли, как ты говоришь «особая игра ума», то ли многоуровневая многоходовка, то ли комбинация астральных чисел: честно признаюсь, мне безразлично! Важно, что пришлая сучка, ну, просто бешено, неудержимо заводила меня на секс, а плюшки доставались жене. И все как бы были довольны.

О да, я жесток и расчетлив, будто Пушкинский Герман, но между тем, разумеется, я отчетливо осознавал своё духовное падение! Для меня будто с грохотом отличной чугунной решетки Летнего сада – распахнулась вся ширь моей теневой, гнусной сущность, за которой мне вздумалось наблюдать.

«Орфей спускается в ад! – думалось мне». Да только Эвридики с ним не было. Будь я моложе, я бы не взглянул на ЗК. Мужским вниманием она, увы, не владела. И сколько мы с женой не пытались ее приободрить, разъясняя, что внешность не так уж важна, что ко всему прочему есть вкус, интеллект, искренняя улыбка, остроумие, непосредственный, внутренний свет, наконец, женственность как искусство: без толку. При свете дня ЗК пряталась в ракушку своего одиночества, и лишь в словесном поединке со мной, она открывалась до первопричины.

ЗК хотелось быть девочкой, окруженной заботой, лаской, вниманием. Ей, как любому ребенку, нравилось получать подарки, различные знаки внимания – в сущности копеечные, вроде разноцветных надувных шариков или какой-нибудь идиотской чашки с китайским рисунком. Однако рассказанные, часто вымышленные мною истории о моих любовных похождениях, ее заводили на секс и тормошили фантазию. Переписываясь, мы играли: она медсестра – я озабоченный, больной на всю голову yчитeль астрономии; она проститутка – я сутенер… Но потом ЗК выбрала себе имя – ЭВИ, я меня сделала ПА. И это случилось абсолютно без повода.

Сказать, что я жил свободно, я не могу. Я не спал, ну, или почти. Мне нужны были доводы. Я искал выход. Я упивался мужским ренессансом, возрождением своих сексуальных потенций. Меня обжигали, восторгали воспоминания, новые, революционные для меня ощущения. Мне хотелось драйва, одухотворенности, безумного безотчетного секса с распущенной, до невозможного, Эви! А проще сказать, мне хотелось узаконить разврат, и я выдумал – сочинил беременность!

Полнота чувств — ключ к наслаждению. Я думал: «Отчего нет? Пусть так! Родиться ребенок, наш несмышленыш, как подтверждение того, что мы добрые любовники! Ведь с появлением малыша, секс узаконится, и можно очиститься, не врать себе, стать ответственным, уверенно смотреть в будущее, чтобы ожидать от других внимания к своим потребностям. Отзывчивым любовникам следует понимать, что заботиться о своих ощущениях – важно, однако должен быть результат – цель, которую оправдают любые средства. Мужчины моего склада чаще всего склоны испытывать постоянное беспокойство из-за своей сексуальной продуктивности: быстрее, выше, сильнее — секс похож на олимпийское соревнование. Ключ к гармонии — в том, чтобы уделять больше внимания чувственной, возможно, изощренной стороне секса, а не только тому, как тебя будут оценивать, приглушенные в себе нравственные оправдания. Низменный сексуальный спрос, может быть связан с эмоциональной сферой или генетической предрасположенностью. У одних влечение может быть сниженным в норме постоянно, у других оно снижается постепенно в ходе отношений. Для партнера такой расклад может быть непонятным и болезненным, и он будет искать причину в себе. Равнодушным любовникам стоит больше исследовать свою чувственную сферу, расцвечивать физическую страсть с различных сторон близости, — думал я. По Стивену Снайдеру «сексуальное я», как двухлетний ребенок, эгоистичен, невосприимчив к логическим аргументам, но зато ведет себя очень искреннее. «Сексуально я» отлично чувствует, что ему нравится, а что не нравится, и прямо, без обиняков, как ребенок, заявляет об этом. Однако у «сексуального я» очень ограниченный словарный запас: обычно лишь «да» или «нет», так что самое сложное – понять, что именно и почему оно нам говорит. Беда в том, что людям эта честность обычно претит. Мы не пытаемся услышать или разобраться, а стараемся заставить свою сексуальность делать то, что велят приличные, общепринятые обстоятельства. Роман с Оленькой некогда раскрыл мою тайную кладовую сексуальных импульсов. Я хотел и брал Оленьку помимо своей воли уже потому, что мне нравилось слышать «да». Мой ребенок во мне не пропал. Я это понял, когда встретил другого ребенка, а точнее, другую – девочку. Ведь, если во время секса вдруг пропадает настроение или ослабевает эрекция, это четкий сигнал «нет». Я испытал его на себе, когда потерял в жене любовницу, а ЗК, играючи, вернула мне осознание своей сексуальной экстравагантности, пусть даже порочной».

Вот так, таким образом, я подвел базу и «бухнул» свой план о будущей беременности ЗК в переписке.

Девочка, лично ты – что бы ты выбрала с учетом своего «сексуального я»?

Категоричное «нет»?.. А почему?.. Тебе мало адского вожделения? Здравого смысла? Условий, необходимых для создания полноценной семьи? Понять свои запросы и реализовать их – большая ответственность: согласись.

Но впрочем, ты, безусловно, права.

Сексуальная жизнь подчиняется специфическим ритуалам. Они прислужники необычных фантазий. Из-за того, что сексуальные потребности редко встречают понимание у других, настроение пустить ЗК в свой эротический мир – позволить ей осмысленно знакомиться со мной между желаниями и возможностями – великий соблазн! А, возвращаясь к анализу сущностных характеристик «карманного демона», к ее таинственной Эви, берусь утверждать, что ни психология, ни товарищ Фрэйд, ни генетическое наследство – абсолютно тут ни при чем. Но есть вопрос исключительной энергетики!

ЗК работает и зарабатывает. Она сама вправе строит свой быт. Она решает: впускать или не впускает в себя уставшую энергию. Сильной женщине хочется власти – грубой, жесткой – и такой привлекательной для состоявшей самочки. Пусть с ней будет хоть грязный, но брутальный «сантехник», но который без слов и лишних реверансов берет ее, как тварь, как обычную суку. И всё понятно – она в паутине страстей! Или, как и я, на любовном наркотике – эликсире от старости и повседневной хандры! А если так, то совесть молчит, она как бы на время уходит отставку, оставляя границы «внутреннего государства» открытыми настежь. «Грязный секс», выражая себя «грязными словами», отличный показатель энергичной, ухарской и опрометчивой силы.

Говорю открыто, как на духу, я давно воспринимаю жизнь, как исследование, как подбор изумляющих воображение фактов, поступков, событий, контаминацию образов творческих реляций… А если короче: я получил решительный отказ от ЗК – по форме и содержанию, который уложился в слова: «Я буду рожать, однако, не от «папочки-ловеласа», а от своего – законного мужа, и в положенное для меня время! »

И что с того, что я мучился, стенал, гадал, прикидывал, строил расчеты, включив в себе мелодию откровенности?.. (sic) Ответ до смешного оказался простым на все мои модуляции и ухищрения.

Я знаю, девочка, знаю! Ты поступила бы также, будь ты на месте ЗК. Ребенок – новая жизнь – слишком серьезная причина космологического порядка, чтобы ее подгонять под обстоятельства какой-то там похоти. Влечение может быть архи сильным, и мы не испытываем проблем с тем, чтобы доставить партнеру удовольствие, но есть (всегда будет) дистанция. Часто это связано со стрессом и эмоциональными проблемами в любой семье. Отвлекающие факторы могут подорвать включенность в процесс. Осознанная сексуальность не сводится только к одному, определенному психотипу. Всегда есть и будут различия между интровертами. Разнообразие не только умножает жизнь, но и украшает ее. Однако сексуальная жизнь не становится менее насыщенной, если она перешла на пониженные обороты из-за партнера: согласна?

Вот… И я безумствовал! Заблокировал каналы связи, сказал: «ЗК, иди ты к лучшему! » Помню, — порядком напился, — как Челентано в известном кино, кинулся колоть дрова посреди ночи. Жена обозвала мудаком… И хорошо, что были путевки на Валаам, и мы благополучно отчалили на целых пять дней!

На теплоходе – ночью под одеялом, как вор, я не выдержал, открыл-таки почту, читаю: Здравствуй… па.

Хотя, я не знаю, могу ли я так тебя называть сейчас.

Я проснулась рано утром в госпитале, а на столике лежала от тебя телеграмма, наверное, мисс Хэндингтон принесла вчера, когда я уже спала. Мне вчера дали очень сильное лекарство, и я ничего не помню. Помню, что вчера только было очень холодно и дикая головная боль с подкатывающей тошнотой, не могли мне дать заснуть.

Я не могу понять, почему ты сдал меня в приют. Ты меня больше не любишь? Я тебе больше не нужна? Только я не понимаю почему. И, кажется, что все на этом свете потеряло смысл. Мне очень больно и одиноко с тех пор, как ты, не сказав, ни слова улетел. Хоть ты в письме и говоришь, что вернешься. Наверное.

Самое главное, чтобы ты вернулся тем, старым па. Потому что «новый» и отчужденный мне не нужен. Новый – старый и злой, агрессивный и не ласковый. А мне нужен тот, родной па. С добрыми глазами и большим сердцем, который называл меня малышом, укладывал спать, ругал, если я провинилась, но быстро отходил. И мы быстро мирились. Мне нужен тот старый па, который принимал и любил меня, а не искал во мне изъяны.

Я, надеюсь, что эту телеграмму мисс Хэндингтон согласиться отправить, потому что мне выходить нельзя – у меня постельный режим и постоянные головные боли. Врачи говорят, что это нервное истощение. И надо лечиться, и что это не шутки. И что больше серьезных потрясений, я могу не перенести, как перенес бы это другой организм.

Я только хочу знать одно, вернешься ты или нет? И если да, то когда? У меня больше нет сил, быть сильной. Мне нужна защита и любовь.

Но ты помни, что даже если ты решил отказаться от меня, то я все равно тебя люблю… и обнимаю как могу, до хруста. Твоя дочь. Не скрою, обрадовался, подумал: «Ух, хитрожопая тварь – прожженная, ушлая сука: бьёт без промаха ниже пояса, и не боится, ни Бога, ни черта!.. »

Но, ангел мой – девочка, читай и суди дальше сама… Дневники из комода.

День 1. Отъезд.

Утро. Проснулась от того, что квартире холодно и очень пахнет осенью. Никак не встать. Клонит в сон. Ужасно хочется накрыться с головой и спать дальше. Кот под боком – уже проснулся и корябается своим шершавым языком, выпрашивая еду. Мол, хватит спать – меня кормить пора. Но встать никак. Вырываю у утра еще пол часика на сон, уже все равно, что, если опоздаю на работу – там все равно ничего нового и интересного. В 7-00 еле-еле стаскиваю себя с кровати… тащусь на кухню. Кормлю оголодавшего за ночь кота. Мурашки. По всему телу. Холодно. Нет сил варить кофе – стакан воды – душ. Горячий душ. Таблетка солпадеина. Все практически на автопилоте. Умыться, одеться, собраться – выйти на работу… последнее время до метро катаюсь на троллейбусе. Совсем обленилась. Никакой экономии. Вышла. Тут же замерзла, ветра нет, но воздух уже промерзает, его по крупинкам забирает себе осень. Ни души. Практически. Думаю о них. О матери и об отце. Валаам. Ладога. Отключенный телефон. Будет ли связь? Целая неделя – это вечность. Мысли путаются и примерзают к черепной коробке. Застывают. Кажется, уже можно доставать куртку. Хорошо, что шарф повязала, хоть шею не дует. Забыла выпить таблетку – надо сказать матери, что выпила, будет ругаться. Троллейбус. Две остановки. Метро. Двадцатиминутный чуткий сон, чтобы не проехать остановку. Никак не согреться. Урывками, на мгновенье, впадая в беспамятство, засыпая под стук колес, оказываюсь на чердаке. Ночь. Дождь. Прохлада. Колючий белый шерстяной платок, накрученный на горло по указанию матери и пропитавшийся мятным запахом от мази. Глоток воды… И опять метро. Господи, как хочется спать. Спать на чердаке или внизу, под бурчащий телевизор – не важно. Лишь бы там – с ними. Мысли носятся, как разбушевавшейся буйвол на корриде. Связь, будет ли связь. И Ладога, она же такая непредсказуемая… Нарвская. Выхожу. Прячу руки в карманы, чтобы согреться. Как хочется их проводить…нет, не смогу, заплачу. А нельзя. Но хочется… хочется не проводить, а поехать с ними. И неважно куда. Ладно, будем ждать звонка от матери. Надеюсь, она спала сегодня ночь нормально. Отец в 6 утра прислал сообщение – не спит… не успела ответить ему, буквально опоздала на 4 минутки… их украл сон. Скоро 19 сентября… что делать? Господи, как же хочется спать. Нет, это бред сумасшедшего, надо взять себя в руки и осилить этот рабочий день. Выстоять. Выдержать. А тренировки? Сейчас мне точно на них не хочется идти. Посмотрим, что будет вечером. Снова троллейбус. Две остановки. Работа. Быстрей- быстрей до офиса. Холод. Надо же, я даже не опоздала. Странно. Вот как бывает… обжигающий кофе.

Рабочий день. Отца нет в скайпе. Спит. Жалко. Пытаюсь войти в рабочий ритм. Поглядываю в скайп, перечитываю нашу с ним переписку. Жду, когда вдруг он «загорится зелененьким». Отвечаю на рабочие письма. Пью кофе и ем корку хлеба. Сыр пропал- стух. А больше ничего нет. Как быстро летят выходные. Мгновенно. Заснул в пятницу, проснулся в воскресенье – где, блядь, суббота?.. Измотана. Надо скачать фильмов побольше, для совместного просмотра… блин, еще целая неделя. А если в выходные не получится? Нет, я не могу и не хочу об этом думать. Никак не можно больше думать об этом. Надо поработать. Ну, или хотя бы сделать вид. Открываю вёрд… пишу этот бред, якобы работаю. «По синему морю, к зеленой земле, плывууу я на белом своем корабле…» — бляяяяядь, что за хуйня крутится в моей голове. Что за…аааааааааааааааааа, блин. Понедельник, заканчивайся. Ты мне не нравишься.

10-19…папа в скайпе! Ура…. Пообщались… комок в горле. Родные мои. Как же хочется к вам. Сил нет. Господи, сделай так, чтобы мы обязательно втроем куда-нибудь поехали… Надо работать. Надо работать. Надо работать. На-до, сука, ра-бо-тать! Блин… душат слезы. Математика не идет. Контракты тоже. Кофе – надо выпить кофе. ***

Мне 30 лет…ТРИД-ЦАТЬ… но проблема вся в том, что я не ощущаю себя на этот возврат от слова совсем. Меня порой это сбивает с толку, нет, не то, что я не чувствую себя взрослой бабой, а в том, что уже тридцать, даже не 28, а 30… это мешает. К рою пчел – мыслей, прилетают шмели и начинается оргия… моя голова, не просто улей, а сука, целая пасека, где по хрену всем: оса ты, пчела или шмель… главное, летать, жужжать, летать и, блядь, жужжать…

…ток-это упорядоченное движение одинаково заряженных частиц. Со шкoлы, епт, помню…вот нахрена мне это в голове? Или что проникновение атомов или молекул одного вещества между атомами или молекулами другого, это – диффузия! Ёкарный бабай, вот зачем мне это, на кой в моей голове?? Нет, блядь, хранится – хрен вычеркнешь. А когда это еще смешивается с мыслями о семье, их поездке, следующих выходных, работе, доме, мужиках… пиздец. Гудешь на пасеке такой, твою мать, что кажется единственный выход – контрольный в голову.

Невыносимо хочется домой. Под одеяло. Укрыться с головой. И проспать все эти пять дней. Час дня… рабочий день в самом разгаре – без шансов слинять… в голову лезет одна херня… чушь, бред… ненавижу себя…

Все уехали. Отчалили. В доме – другие. А меня как будто жгутом вяжут. Вот тем самым, которым перевязывают руку, когда кровь из вены сдаешь – резиновым таким. Только сейчас не руку, а все тело… как резиновый удав. Начинает болеть голова. Я понимаю, что всему виной я сама… и только сама. И тот злосчастный год. Проклятый день. Ненавижу себя. Если бы не он… сейчас все было бы иначе… но жизнь не терпит сослагательного наклонения и имеем то, что имеем. Виновата сама… и никто другой. Теперь пожинаю плоды. Теперь мучаюсь. Как себе простить это? Как вычеркнуть из памяти несуществующий день? Господи, спаси и сохрани… ведь я прекрасно понимаю… если бы не так, то было бы иначе. И сейчас катились бы вместе в Уткину заводь… что еще зимой не было никаких шансов на восстановление прежнего общения… что все летело в тар-тарары … привет- привет – пока-пока… квартиродатель –квартиросъемщик… и больше ничего. Господи, один ты только ведаешь, как мне дался этот год… каких мучений он мне стоил. Я даже до храма не могла дойти, просто стояла в крещенские морозы, уткнувшись лбом в каменные стены Тихвинского храма и хотела окоченеть насмерть…. И если бы не апрель – никто не знает, как оно было бы сейчас… Господи… прости и сохрани, рабу свою грешную. Услышал, наверное, ты меня… мои искренние молитвы и …нет, какие молитвы, я и молиться-то не умею, мольбы, самые обычные мольбы смертного, не умеющего совладать с собой… спаси, Господи, за все. Плачу. Горько плачу. И плачУ. Только не отнимай их у меня… пожалуйста. Больше такого года я не переживу. Дай нам сил и здоровья, Боже, обязательно куда-нибудь съездить еще… пожалуйста… можно как в детстве было, когда выпрашиваешь один дорогой подарок, якобы за все праздники, которые впереди… вот, можно так сейчас? Мне никаких подарков не надо больше, только дай сил и здоровья, и взаимной любви нам, и, хотя бы маленькое путешествие.

Опять кофе. Только уже холодный. Остыл. Сладкий холодный кофе. Но хотя бы не сладкий чай – та еще мерзость. Курить. Надо у кого-нибудь попросить сигарету.

Позвонила мать. Выезжают. С Богом, мои любимые. Я мысленно с вами.

Отец в скайпе…

13-31 ушел… главное, чтобы выключил и спрятал комп… папочка, мой… такой дурной и любимый… немного отпустило… жечь в груди перестало, но хочется дико спать. ***

13-41 таблетка солпадеина. Жалкие потуги поработать… кстати, надо бы заправить наконец-таки постель дома… а то сплю как бомж. ***

Заебалась работой — и секса, сука, не надо… а вы уже в зале ожидания, мои хорошие. Люблю вас безумно.

Позвонила мать. Уже закусывают… мои ж вы хорошие. Любимые и самые сладкие.

В 19:00 отчаливают. Ещё созвонимся. Работа … а мне стало все равно. Работаю, как могу и что могу. Полтора часа считали экономику по предстоящему контракту. Шеф потерял. Вопрошает, где я типа шляюсь целый день. Да работаю я, гад, работаю. Чтоб ты мог хлеб с маслицем и икоркой покушать, ептеть. Ношусь с 4 этажа на 8. Посади всех в один кабинет и будет тебе щастье, гандон штопанный. Даже на обед не успела сегодня. А он: где шляешься?.. Совсем охуел. А мне стало все равно. Страшное, но вместе с тем, сладкое ощущение… свободы. Хожу спокойная, как удав, только что сожравший кролика. А и по хер. Выше головы не прыгнешь, а всех денег не заработаешь, хоть и пашешь тут за семерых, трусы дымятся.

Стакан воды. В животе урчит. Полчаса до конца дня. И домой. Житель Олимпа опять недоволен. Мало того, что я подключила свои связи для работы, нет, так ему опять все не так. Да и хер с тобой. Стою, слушаю его — по хрену мороз. Завтра. Все остальное завтра. Надоел ты и твоя работа. Нет, не надоела. Стало просто все равно. По крайней мере, сегодня. А завтра будет день и новая пища.

17:00 домой. ***

Маршрутка. Метро. Трясусь в вагоне. Какой-то тип чуркистанской национальности уступил место. Наши сидят. А этот уступил. Сижу. Довольная. Всегда сажусь, когда уступают. Мне это не претит, а радует. Возмущаются пусть феминистки. А я нормальная. Я девочка и хочу сидеть. Странно несётся время. Только села – уже скоро выходить. Мистика какая-то. Надо не забыть купить еду коту, а то он мне простит. Посмотрит так, как будто в его лоток сходила по нужде. Не забудь купить еды. И себе тоже. Но хотя у меня ещё есть мамина картошка, заботливо сложённая мне на прокорм. Чтоб не померла совсем. ***

Магазин. Корм коту. Хлеб… дорога домой. Вот-вот хлынет дождь. Успеваю. Звонок из Владивостока. Недолгий разговор. Дом. Парадная. Квартира. Кормежка котейки. Горланю песню. Жду звонка. 19-00 телефон молчит. Пишу СМС. Молчит. Звоню отцу… берет трубку. Ну, слава Богу – на связи. Разговариваю с мaмoй. Радостная. Смеется. Запускали шарики и пили шампанское. Да-да, я помню… мои хорошие. Спокойной дороги вам, милые мои.

Вынужденно готовлю поесть. Омлет. Салат. Ничего не меняется. Фоном идут «Сватьи», пережевываю еду. На душе грустно, но спокойно. Ванна. Смотрю интервью с Меньшовой. Греюсь. Ставлю чайник, хоть чтобы чем-то заняться. Растворяю кофе 3 в 1. Гадость гадостью, но пью. Клонит в сон.

21-25 пришла СМС от папы. Ложатся. Ну и я заодно. Легла. Опять постель не заправила. Ненавижу это делать. Все. Спать. ***

День 2. Здравствуй, Валаам.

05-35 просыпаюсь. Таблетка. Туалет. «Воротник». Еще поспать. Как они там, мои родные. Тревожный сон.

6-00 звенит будильник. Отключаю. Надо полежать.

07-00 опять будильник, все надо точно вставать. Холодно. Автопилот продолжает работать. Кот с упоением жрет… вот бы мне так с утра научиться есть. А не на ночь. Почти одновременно приходят СМС от матери и отца. Уже подходят к острову. Штиль. Тепло. Позавтракали. Ну и славно. Добрались – молодцы. Отвечаю маме. Отцу боязно, мало ли, где там он с телефоном сейчас. Звонит. Смешной такой. Немного сонный и радостный. Все хорошо. Стоит на палубе. Уууу … как я хочу к вам. Поговорили. Попрощались. Собираюсь. Выхожу. Троллейбус, метро – все на своих местах. Села. Полчаса есть подремать. Хочется прислониться к чему-нибудь. Моя остановка. Выхожу. Сегодня теплее. Не знаю, зачем покупаю капучино и кусочек пиццы. Троллейбус. Дорога в офис. Опоздала.

9-00. Ну и фиг с ним. Усталость шлейфом тянется со вчерашнего дня.

Офис. Недопитый кофе и не съеденный до конца несчастный кусок теста. Работать не хочется. Читаю новости. Представляю, как там красиво на Валааме, лишь бы не простыли. Не заболели.

Надо хотя бы начать рабочий день. Постараться. ***

«И нет нам покоя, гори, но живи. Погоня, погоня, погоня, погоня, в горячей кровииии…» еще бы, ептеть, что еще можно петь на моей работе? С утра головомойка. Кровопийцы.

Кофе. Письма. Ответы. Расчеты. Понеслось… ***

Блин. Тошнит уже от этого кофе. Не могу больше пить его. На столе такой срач: бумаги, ручки, карандаши, стиплеры, калькуляторы… блин, дома кровать не застелена. Отцу бы это точно не понравилось. Интересно, что сейчас они делают? Где идут? О чем слушают? Не мерзнут ли? Только вторник. Втор-ник. Дует по ногам. Нещадно дует. Приходится подбирать их под себя. ***

11-20 пришла СМС от мамы… скоро едут в Кижи. Как жаль, что меня нет рядом с вами. Хорошей дороги, родные. Целую. Обнимаю.

Сижу и глупо улыбаюсь. Вот дура, ей богу. Соскучилась уже. Как долго еще до конца рабочего дня. Очень долго. Сейчас бы завалиться в кровать с книгой. И ни о чем не думать. Или посмотреть что-нибудь ненавязчивое. Поспать. ***

Как же мне их не хватает. Интересно, как люди находят друг друга среди миллионов других людей? Как понимают, что нужны друг другу? Я помню нашу первую встречу как сейчас. Закрываю глаза. Прошло два года с того момента. Два. Вроде бы не так много, но мне порой кажется, что знаю их всю жизнь. А порой, кажется, что совсем не знаю. Столько всего неразгаданного и непонятого, и что еще нас ждет? Что ждет?

Мне кажется, что мы только сейчас приходим к каким-то семейным отношениям. Новым. Никому ранее не знакомым. К тому, чего раньше каждому из нас не хватало. Становится все иначе. Мы учимся. Каждый своему. Учимся любить иначе и принимать друг друга. Это труд. Бесконечный труд. Во мне живет такой комочек. Он белого цвета. И в зависимости от обстоятельств и чувств, меняется в цвете и в размере. Это любовь. Острая такая, глубокая, очень чувствительная ко всему, но не похожая ни на какие прошлые. Настолько сильная, что иногда охватывает страх от переживаний. Как закалялась сталь… любовью. Но, наверное, самое главное в этом то, что они рядом, а если они рядом, то все хорошо. ***

Холодно. Сейчас бы в сауну. Погреться. Чтоб семь потов сошло. Интересно, как им Кижи? Все ли там у них благополучно…

12-55 обедать или не обедать, хочу или не хочу… прислушиваюсь. В животе таблетка солпадеина. Не сходить сейчас в столовую, значит, опять проебать дневной прием. Но что-то пока не хочется особо есть. Сожрала банан. Люблю зеленые бананы. Идти или не идти обедать – вот, ептеть, насущный вопрос… перечитала вышенаписанное… фигня какая-то.

Пообедала. Плюнула на все и пошла есть. Два часа… впереди еще трииии…

16-50… вы наверное в Кижах. Я совсем замордовалась уже. Не мозг, а холодец. Хочется лечь. Голова пустая. Считаю минуты и секунды до старта. Домой. Домой. Домой. Лечь и не двигаться.

Шла с работы до метро пешком. На проводе Владивосток. Метро. Полчаса ходу и снова пешком с Владивостоком. Дом. Кормежка кота – все идет по кругу. С подругой перенесли встречу. Нет сил ни у нее, ни у меня. Завтра встречаюсь с Мишей. Обещала. Надо еще заехать на квартиру, давно там не появлялась, пора. Может Миша отвезет. Голова трещит. Что-то мать молчит… как они? Пишу СМС. Все хорошо. Но я волнуюсь. Чего-то она немного суховата в ответах. Стараюсь себя не накручивать. Очень стараюсь, но не думать об этом совсем не могу. На ужин как всегда: омлет и салат… сегодня съела все. Странно. И какой-то необычный омлет вышел, не такой, как всегда. Ем. Смотрю «Сватьи». Надо скачать фильмов. Достаю примерный список. Поставила на загрузку. Как же хочется уже увидеть родителей. В голове полный бред. Таблетка. Постель так и не заправлена. Бомжую. Кот все никак не наестся, все выпрашивает и выпрашивает. И жалко, и перекармливать нельзя. Даю немного хряпок, как родители говорят. Бесполезно провожу вечер… понемногу начинает клонить в сон.

23-30 пора ложиться. Думаю о них… все, спать-спать-спать… Миша на связи, общаемся. Ржем. Все, отрубаюсь. Спокойной ночи, мои хорошие. *** День 3. И где же Кижи?

06-00 опять не встать… как так-то ложусь уже чуть ли не в десять, а выспаться не могу.

7-00 будильник. Полежать еще пять минут.

07-30… все больше никак уже нельзя. И так, опаздываю. День начинается. Утро, как и все предыдущие. Кормление. Умыться. Одеться. Выйти. Троллейбус. Метро. Мысли о всякой ерунде. Мысли о них. Работа. Чашка кофе, пирожок с рисом. Мать звонит!!! ААА… блин. Все хорошо, идут на Кижи. Долго как-то идут. Как будто в Африке эти Кижи. Радостная. В 17 будут там, в 20 обратно… поболтали немного. Завтра позвонит. Ах, мои ж вы хорошие, скорее приезжайте уже. Ребенок скучает и мучается. Вот даже настроение поднялось, а стоило только им выйти на связь… наркотическая зависимость. Сигарета. Голова совсем не хочет работать. Но надо… хотя бы для начала разобрать почту. Надо поработать. ***

Кофе. Очередная чашка. Думаю, идти ли обедать. Вы там, где-то в сердце ладожского озера… идете на Кижи. Я здесь, в самом пекле – цитадели зла, епт. Безудержно хочется броситься к вам и обнимать, обнимать, обнимать… чтобы косточки хрустели.

Среда. Сегодня только среда. Отец на связь больше не выходил. И это странное мамино: «… и тебе привет от, как ты говоришь, папы» и не понятно, нравится тебе это или нет, смирилась или просто делаешь вид… ну, в самом деле, где логика? Если ты мать, значит, он – отец. Мама, папа… сами говорите, покупай машину, будешь родителей катать, и, что ж мне – Игорем его звать? Фух… идти обедать или не идти?.. Наверное, надо сходить.

13-33 пообедала. Теперь хочу спать.

Как меня все достало. Работа ради работы. Сделай то, не знаю чего. Лишь бы не дай Бог не просидела просто так рабочие минуты…аааа…дайте мне двустволку и я выскажу вам свое мнение.

14-55 в северной столице…

16-55 заебалась…тошнота у горла. Солпадеин…5 минут до старта.

Домой- домой, в 20 встреча. Душ. Переодеться.

Все как обычно: метро, дом. Страдающие голодные глаза кота. Душ. Ожидание. Ужин. Кино. Романтика. Я на каком-то распутье. Не понимаю, что я чувствую… но посмотрим. Двенадцать ночи. Дом. Кровать. Опять без постельного белья. Как себя заставить? Все, спать. Одолели мысли, а что, если Маликова останется у них на выходные и я не смогу приехать?.. нет, все, спать, спать, спать *** День 4. Ожидание.

Нет смысла, наверное, повторять все утренние манипуляции. Только что встала – стащила себя за шкварник в 7-30… четверг! Дорога домой — как там мой котята?.. Не замерзли ли, не укачало ли? Сегодня мать должна позвонить. От отца пришла СМС – привет. И все? Ни Алешка, ни Аленка… ни привет. Задумалась. Может не стоит накручивать? Может он просто больше ничего не успел написать? Или не хотел? Нет, буду думать, что просто не мог… так лучше. Папочка… как ты там у меня, интересно. Отвечать ничего не стала. Сообщение пришло 12 минут назад, мало ли… вдруг уже не один. Таблетка. Стакан воды. Троллейбус. Метро. Работа. ЧЕТВЕРГ!!! Сегодня надо дойти на дыхательную, уже столько пропустила…

Офис. Кофе. Только подумала о вас, звонок!!! Ура. Мои хорошие идут с Кижей. Мамочка… веселая, счастливая… только что-то отец там молчит, обычно что-то в трубку кричит… странно. Сегодня вечером выдвигаются в сторону дома. Утром в пятницу приедут, а, значит, есть вероятность, что мы увидимся уже вечером…и все выходные наши! Господи, сделай так, чтобы так и было… пожалуйста. Ну да, я знаю, прости, на все твоя воля… но пусть твоя воля совпадет с моим желанием, пожалуйстаааа…. Мои хорошие. Замечательные. Как я соскучилась. Так, если в пятницу поеду, надо заказать пирог в «Штолле», мать сказала – хочет с мясом. Ух! Я вас жду, родные. Очень жду. Даже не представляете, как. ***

Начальство выносит мозг. Перевирает всю информацию. О Господи! Как достало. 12 дня… до конца рабочего дня, как до луны пешком. Хочу в отпуск. Сил больше не остается. Ненавижу такое состояние, когда и делать на работе ничего не хочется, и страдаешь от безделья. Хочу физический труд. Хочу красить пол на палубе. Полоть. Копать. Да что угодно. Мозг работать отказывается. ***

Аааааааааааааааааа, блядь…. Это невозможное что-то….. просто, сука, пиздец. Идиот. Хуйло, блин, ебнутое. Еще орать он будет на меня.

Схема передвижения проста. Хотя, сейчас дыхательная. Пора, пора.

Метро. Магазин. Дом. Сегодня мои берут курс на дом. Ура. Ужин. Кот. Кровать без постели. Ни петь, ни рисовать. Ни сил, ни желания… лечь пластом и не двигаться. Закачала фильмы. Готово.

Все. Спать. *** День 5-ый, приезд.

Утро и все до кучи без изменений. Наверное, можно с закрытыми глазами уже все делать. Привычка дело такое. Где мои козявки?

Дорога на работу – урванное подрёмывание. Стук колес. Поеду – не поеду? Как там они? Надо не забыть положить денег на карту, уже квартплату надо оплачивать, все руки не доходят. Автобус. Остановка. Сбербанк. Звонок от матери. Фух, приехали! Ура!!!))) Завтра с утра – к ним! И настроение – блеск. Мои ж вы хорошие. Так, надо успеть, все сделать. Собраться. Заказать пирог. Постараться доработать этот несчастный день.

Офис. Кофе. Сигарета. Надоело. Оплата квартиры, телефона, интернета. Еще надо на новую квартиру съездить. Забрать квитки. Проверить… как все успеть?.. Работа не работается… *** Встретились. ЗК, как обычно, приехала на все выходные. Были, и подарки, и поцелуи, и слезы, и посиделки, и бесконечные разговоры о том о сём и, само собой, планы…

Но правда ты, наверное, поняла, что в скором времени кровная мать с мужем и отчимом ЗК вот-вот должны перебраться в Питер, поскольку строительство их новой квартиры, практически завершено. Мы с женой даже обрадовались такому повороту событий. Нам хотелось сдать дочь с рук на руки. Ведь, если честно, мы порядком устали от постоянного сочинительства квартирантки. Надуманность предлогов ошеломляла. Удлиненные ресницы, подложенные в бюстгальтер накладки – чушь в сравнении с другими ее причудами. И вот – Пуш Ап, как некий жизненный принцип уже возведен на престол безусловного обладания нами. Хотя в слух говорилось другое, ЗК требовала взаимности. Она исподволь, незаметно стала навязывать нам свое видение мира. Особенно это стало заметно, когда мы неожиданно поняли, что ЗК ревнует нас к нашим друзьям и не только. — Совсем не хочется быть марионеткой в чьих-то умелых руках, — разразилась монологом ЗК после того, как мы тяпнули с ней в гараже шалопаевки. — А мать знатно умеет манипулировать теми, кто любит ее, а, значит, априори слабее потому, что зачастую идет на компромиссы в ущерб себе. Это совсем невыгодная игра с заранее известным итогом. И, пожалуй, и дальше все будет по ее правилам, если бы она не смухлевала — вытащила не ту карту. Только она, как профессиональный шулер, вывернется. Ты приучил ее к здоровому такому, махровому эгоизму, который, порой, так застилает ей глаза, что страшно становится. Вдобавок ко всему, она настолько погрязла в своих комплексах, что тут вообще ничего не сказать. Но это ее не оправдывает. Это, знаешь, как оправдаться что ты говно, потому что ты родился в год срущего оленя в день, когда были магнитные бури… Па, ну, смешно же — ведь так себе оправдание. Отсюда вся ее агрессия, нападки — все это понятно. Только легче от этого не становится. Она постоянно обзывает мою мать, обвиняя ее в том, что та кичится своей верой и все, мол, напоказ, а сама — разве лучше? Верует не веруя. Едет к иконе, а потом: за нас за всех помолилась. Разве это не показушность? Лишь бы себя в ярком свете выставить, Господи, прости. Сдать назад – не получалось. Я распробовал в ЗК женщину. И каждый раз, когда она… что-то говорила, — я смотрел на ее рот и губы и вновь оказывался во власти недавнего наваждения. Четыре буквы, одно слово,

Но сколько в нем заключено:

Басистый голос, взгляд с любовью,

И сильное, могучее плечо.

И сединой блестит макушка,

И ломит спину иногда,

Но ясный ум, мудры все речи,

И жизненными линиями изрезана рука.

Порой, суров и строг бывает,

Но также нежен и раним,

Обидчив, романтичен, нежен,

И как за каменной стеной за ним.

Имен у слова – очень много,

И отчеств, и фамилий, наконец,

Но есть одно – для всех родное,

Для всех одно – ОТЕЦ… «Осанна в вышних! – думалось мне. — Распутная, бесчулочная Эви утопилась в священных водах Ладожского овала; похоть пошла с нею на дно…» Казалось, что общий обман, как безумие, в прошлом, однако: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом».

Я запретил ЗК раскачивать ситуацию, дал ей твердо понять, что мы, я и она, заигрались, и предложил организовать встречу с ее родителями. ЗК наотрез отказалась, не объясняя причины. ***

Привет, па…

мне постоянно хочется что-то сказать, но сама не знаю что…

а еще, самое печальное, хочется замкнуться, отключить телефон, взять отпуск, и просто уехать… очень далеко, где нет связи с внешним миром, и где сам мир – другой, куда-нибудь на необитаемый остров… борюсь из последних сил, чтобы не накрыться панцирем… *** Но что значит «я запретил»? Как будто я имею реальную власть и моральное право что-то ей ЗАПРЕЩАТЬ в то время, когда я в себе НИЧЕГО не могу запретить!

Скрепя сердце, я вновь поднял «тему ребенка». Блин!.. Да, я хотел от ЗК близости. Я хотел присвоить ее себе как вещь до конца, сделать ее своей наложницей, шлюхой, копилкой мерзостей, которые, точно осы роились у меня в голове, чтобы только как можно чаще получать свою пайку греховного увеселения… Но однажды, когда я в очередной раз долбил пальцами ее вульву на мансарде, ЗК неожиданно потеряла сознание, и мне пришлось на руках спустить ее вниз, где она тут же уснула на коленях жены. Впрочем, как ни в чем не бывало, ЗК скоро пришла в себя, и мне пришлось отвезти ее в город по просьбе жены.

Пока что слегка, провоцируя финальную фазу наших с ней отношений, жена, наконец, ощутила некоторую угрозу семейному благополучию, и попросила ЗК (временно) нас оставить в покое. Тем более что родители ЗК уже окончательно переехали… ***

Привет, па!

честно, не знаю, что происходит со мной: то ли в организме, то ли в душе, то ли в голове, а может и везде сразу, но состояние не стояния. Все окрасилось серыми тонами: ни петь, ни рисовать. Каторга. Нет ни радости, ни эмоций.

Просто дико плохо, нет желания что-то делать. Как будто кто-то высосал все позитивное без остатка. Ощущаю себя просто оболочкой кожаной не более того. И не знаю, что и как будет дальше. Я сделала много шагов навстречу (жене), я пыталась что-то исправить, притом, что даже была не виновата. Но ничего — пустота и тишина. Нелепые звонки или СМС-ка раз в сутки, да и то, так — как бы между прочим. Будет нечестно сказать, что я не жду от нее извинений, жду, но мне даже не нужны слова — пусть это будут действия. Ну, или хотя бы: «Когда приедешь к нам? », наверное, это значило бы, что прости, все ок. И было бы легче, правда. Не скажу, что все бы встало на свои места, но хотя бы свет в конце тоннеля появился.

Сейчас я, порой, ловлю себя на мысли антипатии. Понимаешь? Я не знаю, о чем с ней говорить, я не знаю, как реагировать на ее смех и вскользь брошенные фразы. Как вообще быть — не понимаю. Оставляю как есть, пытаюсь ждать изменений, как у моря погоды; словно высушенная земля жду дождя. Но с каждым ждем все суше и суше. А в сухой земле ничего не растет, только погибает. Даже самый- самый любящий человек не может бесконечно только отдавать. Рано или поздно ресурсы заканчиваются. Наверное, мне не суждено иметь семью: маму, папу. Конечно, И*** — да, есть. И она меня любит. Но я не могу ей ответить тем же. Это не те семейные отношения, которые заставляют человека за семью рвать и метать. С вашей семьей тоже не срастается, как бы я этого не хотела. Мать (имярек) никогда не признает, ну, или хотя бы назовет меня дочкой: во- первых, чужая кровь, во-вторых, ревность, как ржа, разъедающая все, что попадается на пути. Жить с таким человеком можно только из-за большой любви, иначе как можно под таким гнетом выдержать ***цать лет, да еще и мужику — не иначе, как только по огромной любви. А если любовь ушла? Ушла — потому что приходилось только отдавать. И нет однозначной и общей инструкции по эксплуатации, потому что даже самая прочная конструкция в минуту может сломаться.

Видя все это, живя столько лет в мучениях, не имея семьи, наверное, исподволь я оберегаю как бы себя, поэтому до сих пор не замужем. Мозг не обманешь. Психологию тоже. И, казалось бы, уже 30 лет — пора все забыть, всех простить и строить свою семью. Но простить, не значит, с той же радостью и любовью обнимать заново. Вот, который день существую на автопилоте. А ничего не хочется от слова совсем.

Как, когда, чем это закончится одному Богу известно. Но, знаешь, закончилось бы уже хоть чем-нибудь, жить в подвешенном состоянии — невозможно. Прости за сопли.

Обнимаю. Твоя девочка – Эви… У меня появилось какое-то… шизофреническое, обостренное чувство реальности. Хотелось драйва, экспрессии, извращенного подсознанием тайного секса. ЗК – на удалёке, но всегда была и есть Эви – нереальная, фантастическая, киношная кукла, как девушка из фильма Романа Полански «Горькая луна», то есть… не умная – неуёмная в нас скотская страсть «в миллион киловольт»!

Я, как наркоман, вдруг стал прозревать – видеть иную… параллельность души. Я стал замечать прекрасное в обыденных мелочах: в том, как падает свет на траву после дождя… И многое другое.

Конечно, девочка, я уверен, что такое сочетание двух характеров есть родство – энергетическое соитие демонов, хоть такое сравнение не мою пользу. Однако как объяснить, что вкус еды стал другим, воздух слаще, воздушнее, секс – божественным: мне хотелось этого волшебного ада до бесконечности! Я будто припадочный – полусумасшедший маньяк, лихорадочно выписывал одну за другой сцены романа «Оленька, или Завтра было вчера». ЗК, разумеется, знала – и безжалостно подливала бензин в мой, было угасший, «костер». *** …выбежав во двор, девочка запнулась о ковер, и чуть было не проехала носом, но вовремя ухватилась за косяк и удержалась. — Эви, крикнул отец, когда ты научишься смотреть под ноги! Ингвар стоял у машины с букетиком васильков и какими-то свертками. Сделав вид, что не слышит нравоучений отца, Эви, перепрыгивая через несколько ступеней, бросилась к нему, повисла на шее и неожиданно обвила ногами, сцепив их у него за его спиной. — Папочка, родной… — она целовала его лицо, ухватив своими ладошками. Ты приехал, наконец-то… Отец освободился от свертков, подхватил дочь, скрестив ладони под ее задом. — Эвелин! — послышалось сзади. – Немедленно слезь, прекрати! Негоже девочке висеть в таком положении на мужчине, даже если этот мужчина твой отец… Заговорщики переглянулись. — Когда она успела вернуться? — спросила она шепотом у отца, еще крепче обнимая его за шею. Он пожал плечами и аккуратно поставил дочь на паркет. — Пап, это мне? – спросила она, поднимая свертки.

— Ну, а кому же, любимая, — улыбаясь, отец и протянул дочери васильки. Эви хмыкнула в сторону экономки и унеслась к себе распаковывать вещи. — Уважаемая, миссис … — твердо процедил сквозь зубы Ингвар, — впредь я прошу не высказываться, что годно, а что не годно делать мне и моей дочери. Я сам ее одерну, если она будет делать что-то запрещенное. А сейчас, пожалуйста, коли вы уже в состоянии…

— Но, сэр,- попробовала она возразить хозяину,- девочке через два месяца будет восемнадцать лет, а она бегает в юбочках, которые едва ее прикрывают, к тому же виснет на вас, как ленивец на лианах. Это недопустимо, и возмутительно, сэр…

— Ужин! – жестко отрезал Ингвар. – Пожалуйста… И закончим на этом. Экономка с властью установила поднос на стол и осуждающе посмотрела на патрона. Он промолчал и указал прислуге на дверь. — Мистер, Ингвар, — остановилась в дверях экономка. — Конечно, не мое дело, но вам не следует вести себя так с девочкой. Она вполне себе на уме, и это может пагубно сказаться на ее воспитании, и вообще, вызвать осуждение в обществе… Экономка как бы слегка подправила свой соблазнительный кливидж, и хотела продолжить, но Ингвар поднял палец вверх, останавливая ее фонетическое излияние. — Вы правы, — сказал он. Экономка даже опешила. — Эви – моя дочь, и не ваше дело, как мне вести себя с ней. Ваша задача держать дом в порядке, иногда готовить еду. Вы получаете жалование именно за услуги по дому. И пусть каждый занимается своим делом.

— Да, сэр, но мне кажется, что вы относитесь к дочери, не просто как к дочери, а потому что у вас постоянной женщины нет…

— Вы… вы на что намекаете? — профессор облокотился на мраморную столешницу и, вдруг, ни с того ни сего покраснел. Экономка нагло улыбнулась и не спеша подошла к хозяину на расстояние шепота. — Почему нет?.. Если есть желание – достаточно позвонить в колокольчик… Она взяла его правую руку в свою, положила себе на грудь, а распахнув полы капота, неожиданно подхватила хозяина снизу. — Дело осталось за малым… Ингвар замер, не двигался. Он удивленно смотрел на блестящие, расширенные до предела, зрачки экономки будто видел ее впервые. Женщина опустилась пред ним на колени, а, вытаскивая из брюк член, она от усердия слегка приоткрыла накрашенный ярко красной помадой рот и хищно провела языком по возбуждающей её плоти от мошонки до паха. — Не надо, пожалуйста… — Ингвар машинально, чуть-чуть толкнул экономку, однако не смог срыть желания. Похоть судорогой пробежала по всему его телу… — Я взрослая женщина, Игвар, и многое… умею и хочу дать вам как мужчине.

— Да, понимаю…

— Так-то лучше, чем созерцание голой задницы вашей дочери? Профессор рассвирепел, хотел оттолкнуть служанку, но та только крепче обвила его руками за ноги, активно продолжая свое дело. Ингвар забылся. Стоя, опершись на столешницу, он смотрел на экономку и на то, как она умело работает языком. Однако раза, брошенная в сторону его дочери, злила его, коробила… Но и удовольствие было прекрасным. Он схватил экономку за волосы и рывком оттащил в подсобку. Схватив ее там за горло, он прошипел: «Если я еще раз услышу, хоть что-то подобное про свою дочь, вы никогда не появитесь в моем доме! » Развернув ее спиной к себе, он силой нагнул и задрал ей подол. Профессор вымещал злость с такой силой, что на полках тряслись банки со всем содержимым. Лоно женщины оказалось настолько влажным, что не составляло никакого труда наказывать ее в таком положении. Ингвар грубо, с чувством хватал ее, то за шею, то за волосы, а двигаясь, точно механический баран, шипел ей на ухо о том, что никто не смеет косо смотреть на его дочь. Под конец, он прижал ее к себе и так сильно подался вперед, что с верхней полки – грохнулась банка с мукой!

Ингвар с отвращением запахнул юбками обсыпанный, точно инеем, голый зад экономки… Шикнул: «Приберите – здесь! » А выйдя из кладовки, столкнулся в проеме… — Эви?.. Ты?! Дрожа всем телом, девочка, стояла под дверью… *** Девочка, позволь, я угадаю одно из твоих любимейших произведений Ремарка. Так вот – если слитно прочитать заглавие и первое слово романа, то получится – «Триумфальная арка – женщина! Однако ЗК выражала свой эротизм в совершенно идиотском формате. Когда ее, как дикую лошадь, несло, то без удержу, без тормозов. К примеру, ЗК не терпела намеков. Ее конек, а я бы сказал, страсть – вульгаризмы, как своеобразный прорыв в анатомическое пространство. И жена, как третий игрок, думаю, играла для нее «бравную» роль, то есть жена это, и опасность, и запрет, и риск, который подхлестывает воображение.

Сексуальное желание – вожделение – похоть, по ее мнению, сочетали в себе, и фантазии, и наслаждение, а в целом миг, как некий приступ абсолютного счастья. У ЗК были свои, специфические образы прямолинейного, порой, чудовищного эротизма. «Сербский фильм» я едва смог досмотрел до конца, а для ЗК – нет, хотя это явный треш-стрим. Умышленно или нет, однако ЗК развращала мой ум. Она вполне себе сознательно подбирала для меня порно сайты, на которые я раньше не заходил, и, не потому что я не хотел, а потому что я про них элементарно не знал. Конечно, если отвлечься от предрассудков и защитных реакций, то быстро обнаружится, что многие мужчины порно не любят, хотя и утверждают обратное, а женщины, наоборот, — любят, но тщательно это скрывают. В ЗК нет разрыва между истиной сексуальность и ее выражением. ЗК – порнушное, нецензурное совершенство в себе, с уничижительным, порой, с нацистским оттенком вороной, убийственной стали. — Эротика там, — рассуждала она, — где ее, либо запрещают, либо считают неприличной – в особенности, когда мы этого меньше всего ожидаем. Эротика, как прекрасные цветы, прорастает из навоза запретов, из внушенных заповедей, нарушений, бессознательных снов и кошмарных фантазий. Мы всегда касаемся области, тесно связанной с эротикой, когда говорим о деталях, например, я говорю: «Парус на горизонте! » И все понимают, что речь идет о парусной шхуне и, возможно, пиратской. (Кстати, ЗК обожала пиратское аниме – порно.) Это умение помогает нашему взгляду, начав с деталей, достроить целого…

Итак, ночи стали темнее, на мансарде прохладнее. ЗК перекочевала на второй этаж, где наши комнаты, практически, рядом. Сторож соснул, а я – скунс, подлый лис, эдакий граф Нулин, с замиранием сердца, тёпленький, наполненный до краёв похотью, пробираюсь, как говорится, в чужой курятник.

«О, зачем – зачем так о-ча-ро-вательна молодая, обнаженная женщина?! Отчего пьяный гам в голове, который сокрушает скалу, подобно морской волне, мою волю? Я вновь и вновь будто погружаюсь в пучину, на чудовищную глубину, где дышится с трудом. Таинственный, призрачный лунный свет, под ним серебристая кожа, светлые полоски от лифчика на фоне загара, пятирублевые припухлости на груди с торчащими вертикально соками – и пересохшие губы. Зачем это?.. – спрашиваю я себя до сих пор. — Что можно подарить женщине, кроме тепла? И что можно подарить больше? Неужели мой разум не в силах совладать с чувствами? Ведь есть же обязанности, порицание себя, супружеский долг, наконец! Зачем где-то в далеком космосе в это мгновение рождаются миллиарды новых созвездий, но при этом одновременно гаснут другие? К чему безумие, которое называет космической сингулярностью? Теория каких-то струн – для кого? Зачем плотный, окутанный облаками мир с его континентами, морями, океанами, с безжизненными скалами, с его городами, бесчисленными поселками, домами, в которых живут «муравьиные братья», вращаясь, несется неведомо куда в пустоте? И что я такое, если не в силах заставить себя не желать женщину, которая, я уверен, лишь развлекается, как пить дать не любит меня? »

Я присел на кровать. Оглаживая бёдра, плоский живот, плечи, лицо, чуть вздернутый нос, тонкие, казалось, посиневшие от холода губы, густые черные, как змеи, волосы – причудливо спадали с подушки на простыни. Колючий на ощупь, коротко остриженный треугольничек между ног – раскрылся, согревая нутром пальцы… И вдруг – автозамена: та же кровать, та же комната, но только залитая, сквозь цветной тюль, полуденным ярким светом…

Лили – бесподобная моя девочка, похожая на порно звезду! Маленький, почти детский рот, улыбка, обрамленная алыми губками, складывалась в уютную лодочку, которая щедро принимала меня каждый раз для совместного эротического путешествия. Спина с изящным, как у виолы, изгибом. Матовые ягодицы, которые хотелось царапать, лизать и надкусывать. Байковые округлые бедра, стройные ноги, маленькие, как у японки, ступни, которым невероятно шли босоножки – составляли единый божественный инструмент, на котором хотелось играть любую мелодию страсти, но когда Лили поднимала ресницы, казалось, встает солнце!

О, добрая, щедрая моя кормилица! Я обожал – обожал золотые лобковые завитки! Я растлевал, размежевывал шелковистые лепестки лилии языком, упираясь в душистую мякоть, неспешно поднимался вверх, расцеловывая каждый сантиметр от клитора до ароматного подбородка. Однако стоило мне хоть немного расслабиться, Лили занимала позицию сверху. Закинув руки за голову, кокетка слегка откидывала корпус назад и беззастенчиво скользила – медленно скользила клитором по всей длине члена от головки до паха. По отрешенному, как у йога, лицу я понимал, что Лили как бы нет дома. Девчонка будто проваливалась в некий – сугубо свой энергетический портал. А по тому, как часто сокращались ее тазобедренные мышцы, я ощущал вместе с ней, как оргазм следует за оргазмом без числа…

Насладившись, Лили меняла позицию. Она упиралась руками у моего изголовья и наклонялась вперед. Роскошные, медовые груди свисали, свешивались надо мной, точно две прохладные дыни. Лили водила сосками с нежно розовой ареолой по моим глазам и лицу, доводя нас обоих до дрожи, до судорог в коленях и пальцах. И я не выдерживаю: поочередно хватаюсь губами, оттягиваю, мусолю сладостные бугорочки в то время, когда руками я раздвигаю ягодицы Лили, будто две половины спелого яблока, и без особых усилий влетаю в распаренную – жутко влажную баню заветного лона, но только частично – туда и обратно – несколько раз до тех пор, пока количество сока можно было не только почувствовать, но и расслышать!

Ангел мой – девочка, что мы себе думали в пещерных изворотах души, честно скажу, я не помню! Голова, как космос, до чрезвычайности странный и страшно темный объект!

Дрожа всем телом от возбуждения, Лили добровольно казнила себя, насаживаясь на мой кол до предела, а, совмещая безостановочные «простые движения», она в экстазе целовала в губы меня как мужчина, влажным зевком заключив мои губы в свои. Затем Лили нарочно протискивала в мой рот свой чудесный язык как раз в тот момент, когда мой… солдафон буквально разрывал ее изнутри обильным оргазмом.

Я мог распялить Лили, где хотел: на берегу ночного озера, на жесткой траве обширной поляны среди стрекоз и лесных колокольчиков, в машине, на пляже в палатке, на подоконнике, в кухне, возле горячей плиты. Лили заводилась, лишь стоило ей сесть в машину. Ее возбуждали запах бензина, пота, мозоли на моих пальцах. Гонка по ночному шоссе превращала Лили в раскрепощенную, неудержимую суку: добраться до места без смачного «отсоса» нам не удавалось ни разу. Я снимал видео, и мы веселились, развлекались как дети…

— Знаешь, как кончить самой во время минета? – спросила ЗК.

— Нет. Расскажи.

— Показываю: сажусь на ногу… и начинаю стопой стимулировать клитор, сжимая мышцы тазового дна. Видишь?..

— Угу.

— Это просто… Я прекрасно могу стимулировать внутреннюю часть клитора, как мне самой хочется. Но, — если приноровиться и делать это с тобой, — образуется прочная нейронная связь между твоим и моим мозгом… Помнится, я спросил у ЗК: откуда у нее такие виртуозные навыки в оральном искусстве? Она ответила, что случился очередной конфликт с отчимом, она сбежала из дома в ночь и практически голой. Где-то под фонарем познакомилась с женатым таксистом. Мужик снял для нее квартиру и пользовал её как проститутку. А чтобы не залетела – натаскивал студетку на минетах. «Куда было деваться? Мужик кормил, поил, содержал, подвозил на занятия в универ, ну и – практиковалась…» — Я обожаю твой хуй – он такой… папочка!

— А я обожаю твою пизду – она такая…

— И не надейся. Домой не пущу. Буду тебя – так мучить.

ЗК развела бедра и в наглую водила головкой члена по влажному клитору. — «Шелковый водоворот».

— Это еще что?..

— Не знаешь?..

ЗК набрала в рот слюны и, обильно смочив головку члена, полностью погрузила в ее рот – плавно стала водить языком вокруг, затем подключила руки: одна пошла сверху вниз и за ней сразу другая, — так что мне показалось, что у ЗК не две руки, а целая сотня. Вращение языком вокруг головки и беспрерывное движения рук в совокупности не прекращались. ЗК будто влезала вверх по канату. Однако добавляя вертикальные движения головой, она опускалась с каждым разом ниже и обратно, концентрируясь на головке, закручивала и закручивала ее языком… Синхронность движений, возбудили меня мгновенно. У меня перехватило дыхание: «Очумительный водоворот, похоже на сказку! » ЗК целовала меня с полным ртом моей спермы.

Правда состояла в том, что мы переживали экстаз, когда наши усилия совмещались – происходила настоящая буря эмоций. Для женщины (я заметил давно) поцелуи намного важнее секса. Стараясь разжечь сексуальное влечение, иной поцелуй мог передать партнерше так называемую тестостероновую бомбу, в некоторой степени изменять женский гормональный фон, и стимулировать к формированию глубокой эмоциональной привязанности. Подобный эффект оказывает не только непосредственное участие в данном процессе, но и созерцание фотографий, на которых изображены целующиеся люди. ЗК традиционно придавала поцелуям большое значение и выражала в них суть наших с ней отношений. — Что скажешь, папочка, не противно?

— Нет.

— Хочу увидеть, как ты ебёшь маму. Мечтаю держать тебя за мошонку, когда ты будешь в нее кончать. Я обезумил. Когда был с женой, я не хотел, но мысленно видел пред собой ЗК. Я хотел ее. Я – хотел! *** Май месяц – от глагола «маяться», наверное, думала Кира, сидя на кровати и опустив голову на колени. Дома было невыносимо душно, просто не продохнуть. Распахнутое окно не спасало. На дворе стоял удушающий зной и ни намека на хотя бы грибной дождик. Кошка носилась по квартире с вытаращенными глазами и непонятными исходившими от нее звуками, в провальной попытке поймать залетевшую муху. «Вот бы мне так! » — прыгать, скакать, и ни о чем больше не думать. Киру одолевали мысли, выворачивающие душу наизнанку. Ссора с матерью ее угнетала. Она не находила себе места и не знала, чем заняться, чтобы отвлечься. Ее мучили мысли несправедливости и нелепых обстоятельств. «Почему? За что? Чем все это кончится? » — минорный настрой истязал ее уже несколько дней. В который раз она задумалась над тем, что нельзя, пожалуй, так крепко привязываться к людям. Позволять им пускать корни у тебя внутри. Не все побеги зацветут в итоге. Это не первая черная полоса, словно только что вспаханная плугом, появляющаяся в их семейном кругу, но, тем не менее, давившая на психику не меньше, чем предыдущие. «Эмпатия – будь она неладна! » — сказала вслух девушка и с силой дернула себя за волосы, стараясь возможно причинить себе физическую боль, чтобы заглушить душевную. «Дура! » — пронеслось в голове. Только относилось это к ней самой или к матери, она понять не сумела: кошка, словно разъяренная фурия, со всей прыти и острыми как лезвие когтями, пронеслась по пухленьким бедрам Киры, оставляя за собой алые, сочащиеся штрихи. «Твою мать», — подумала Кира и, взяв бутылку «Платины» со стола, залпом махнула полбутылки. Кошка, словно почувствовав свою вину, урча, запрыгнула на кровать, а потеряв муху из вида, она вопросительно уставилась на хозяйку. «Что? » — спросила Кира у кошки. «Ты задница пушистая» — констатировала она и, подхватив на руки зверька, уткнулась в ее мохнатое пузо. Та замурчала еще усерднее, чем прежде. «Вот бы так хоть когда-нибудь уткнуться в мать или в отца» — слезы непроизвольно окропили ее лицо. Но это было недостижимо, — голубая мечта.

Мать такой роскоши никогда не позволяла, считая все это нелепыми телячьими нежностями. Мол, взрослая уже, выросла, чего пристаешь. Она скорее могла нахамить в ответ или просто отстраниться, но никогда в ответ не позволяла себе нежностей. С отцом все было с одной стороны проще, с другой – много труднее. Мать просто не позволяла проявлять хоть какой-то улыбки в его сторону, не то, чтобы обнять и поцеловать… Одним словом, ей жутко не хватало тепла и человечности, понимания. И дело совсем не в том, что у нее не было мужчины, как упорно считала мать (упорно сватавшая ее за любого встречного и пытающаяся положить ее в кровать к мужику, пусть даже и совсем не любимого). Для Киры это было унижением. Она прекрасно знала, что дело не в сексе и уж тем более не с первым встречным. Ей нужна была семья: мама, папа, совместные праздники, поездки, ужины, разговоры, где не приходилось бы контролировать любое хорошее слово в сторону отца. Разговоры, где она имела бы свое собственное мнение, а не мнение матери, которое априори не смелость обсуждаться, потому что только оно верное и она знает, как лучше. А уж попробуй, поспорь! Отхватишь «леща» покруче, чем от любого борца сумо. У матери вдобавок была еще очень тяжелая рука – такой кирзовый сапог, прапорщик, да что там – генерал, которому не дай Боже что-то сказать наперекор. Отец, наоборот, был «лаптем»: мягким, добрым, наивным и обидчивым, но быстро отходчивым. Бородатый толстячок – Дед Мороз. Жил под колпаком у жены- генерала, точнее сказать, служил, выполняя все прихоти и приказы. Наверное, это и есть настоящая любовь. *** Вот, девочка, собственно и финал моей жутко нелепой исповеди.

Будь ЗК Кирой или Эви, — как блажь или случайность, — их имена, образы, их поступки, в данном контексте, абсолютно ничего не меняют. У ЗК – больная душа, которая расплескалась, утратив в себе сокровенное в детстве, где с ней случилось… что-то… по-настоящему страшное. Мне про такое судить нелегко. И не нужно.

Однако в этой истории мне открылось вполне, что я – не герой – герой витийствует – витает над грешной землей в заоблачных высях на крыльях, сотканных из будущих дней, а я… я… так себе – человечек… Но все же, я понял, что мне, как Орфею, осталось одно: «Не оглядывайся: живи, мудрей от первого до последнего вздоха…» PS Привета, мама.

Нудно и долго писать СМС, поэтому, пишу в почту, так как ты уже умеешь ей пользоваться. Я, правда, не могу отменить эту поездку на Валаам! Она спланирована слишком давно. Я не хочу, чтобы меня делили. Я сама могу принимать решения. А сейчас получается, что я выгляжу свиньей, дома такая ситуация и я сваливаю, и я больше чем уверена, что это сделалось специально. Мол, посмотрите, какой я (он) хороший, а она (я) такая… Маме плохо, а она… все равно уезжает! У меня много планов, работы, каких-то своих, творческих амбиций (радио, статьи итд), и на все нужно время и силы, а никакая работа без отдыха не бывает продуктивной. У меня пока нет возможностей куда-то выезжать отдыхать, и я отдыхаю за городом. И не только отдыхаю, но и помогаю. И они для меня уже не чужие люди. Как для тебя Света, Настя и другие. Ты же зовешь их сестра, Настя-крестница, дочь. И я все это, и понимаю, и принимаю. ЛК многие называю мамой. Хотя в той семье тоже не все просто: у всех «свои скелеты в шкафу». Не обижайся на то, что и как я их зову. У нас не было никогда откровенного разговора о прошлом, я не понимала, вообще наших отношений. А семья человеку нужна. Я к ним прибилась. И, наверное, хорошо, что этот скандал сегодня возник. Потому что можно сойти с ума, каждый думает со своей колокольни. Но что нужно испытывать и понимать, когда человек тебе пишет: «Я влюблен в собственную дочь, как в женщину! » Это приемлемо? Это допустимо? Каждый раз, как получаю СМС от него, меня как будто в дерьмо окунают. Я не хочу больше в нем вариться и жить в этом. Пойми меня правильно, что и к тебе я после этого не могу прикоснуться, потому что чувствую виноватой себя перед тобой, как будто украла у тебя мужа, мужчину, жизнь… чувствую себя грязной и опущенной после разговоров с ним по отношению к тебе. Как я могу такая запачканная прикоснуться к тебе чистой? Это не шутки все. Этот ад, наверное, никогда не закончится. А кроме как адом, это иначе нельзя назвать. Самое что ни есть пепелище, где больше ничего не может вырасти. Это я про отчима сейчас и про себя. Он сжег сам все своими руками, все то, доброе, что я испытывала к нему. Я не хочу больше иметь с ним ничего общего, этот человек уже никогда не изменится. У него своя правда – пусть и живет ею, я ничего и никому не хочу доказывать. Я давно могла устроить свою личную жизнь, давно. Пусть тернистыми путями, разводами, итд… с Владом, с Эдуардом ли – это не важно. Но это были бы мои ошибки, моя жизнь, мои шаги, за которые несла бы сама ответственность. Он же распоряжался мой как своей собственностью и сейчас поступает точно так же. Все. Баста. Мне абсолютно все равно, что с ним будет дальше. И, слава Богу, что я не отказалась от съема квартиры, с вами я жить в одной квартире не могу из-за него, и хотя бы из-за того, что уже давно привыкла жить отдельно. Я хочу жить и радоваться, а не постоянно мучиться, искать где-то пристанище и курить как лошадь. Я хочу семью, мужа, детей. А не постоянно выяснять что-то, находиться в разборках и скандалах. Время, когда меня нужно было содержать прошло. И сейчас только тебе решать, как жить с ним дальше, но его для меня не существует. И к бабке ходить не надо, давай начистоту, он приехал сюда ради меня, на что-то надеясь. Надеясь на то, что я увижу в нем мужчину! Это нормальный человек? Он приехал сюда за прошлым, которого давно уже нет. И никогда уже не будет. Какой нормальный отец напишет такое дочери? Не пахнет тут отцовством, ни в каком месте. У меня один отец – А***. И я его обязательно найду. Мне даже не надо общения с ним, я просто хочу посмотреть на него со стороны и просто увидеть его хотя бы на фотографии, узнать, кем работает и чем занимается. Просто знать свои гены. Больше мне ничего не надо, и уж тем более хотелось бы увидеть Елену Васильевну, просто, безо всяких требований и претензий. Я хочу знать свою родословную и свой род – от и до. Знать древо. Но, ладно, это все лирика – не это главное. Главное то, что человек, который сейчас бьет себя лаптем в грудь и кричит, что я для него дочь – обманывает сам себя и не хочет признавать очевидной правды, потому что она касается его и очерняет его. Вот скажи, как я себя должна чувствовать перед тобой в этом случае? Да мне кроме как сбежать куда-то ничего не хочется, потому что вот это, действительно пошло, грязно, мерзко… а не какая-то там переписка. Я не хочу больше вонять дерьмом, опускаться до его похоти. Я уже прошла через это и расплачивалась очень долго и дорого, и до сих пор шлейф тянется. И если бы, как он говорит, он все отмолил, когда покрестился, он никогда бы после этого не слал мне подобных СМС. Ведь, когда я еще в апреле приезжала, он тянул ко мне свои похотливые ручонки. Но когда я дала ему отпор, он начал срываться, устраивать скандалы, — и так было всегда, на протяжении всех этих лет!

И да, ИМ и ЛК в один голос твердят, что я должна быть с тобой, я твоя опора и поддержка. И что ты сейчас самый незащищенный участник всех разборок. И что надо во всем разобраться и понять, простить друг друга. И я прошу, пожалуйста, не высказывать в отношении этой семьи что-то плохое. Да, они не святые, но они старше, опытнее… могут подсказать. Сколько я испытывала угрызений совести, мучилась, что не могу забыть и понять, почему ты так тогда поступила (что стало известно сегодня), а они просто говорили со мной, мы пытались разобраться… они хорошие. У меня два города: Лесозаводск и Петербург, больше у меня нет городов. Владивосток – мираж, фальшь, грязь. Я ненавижу его. Я тебя не предавала никогда. Просто было много неясного и непонятного. В чем надо было разобраться, понять, осмыслить… Я люблю тебя. И это главное. Но этого человека подле себя я видеть больше не хочу и не верю ни единому слову больше. Снимай деньги, попробуй слиться с городом – он лечит, поверь. И очень сильно. Съезди в Летний сад, погуляй по Невскому, да где угодно… зайди в любую кафешку и купи что захочешь не задумываясь о цене. Прежде люби себя. Живи для себя. Будь собой. Хватит жить под гнетом этого упыря. К бабке ходить не надо: он терроризируем тебя через меня, и меня через тебя, называя все это пафосно – любовью к семье, которой на самом деле, тут и не пахнет. Тут только привычка – тупая привычка и, якобы, устаканенная жизнь. Он знает, что отпор ты ему дать не можешь. Значит, стрелять теперь буду я. За нас двоих. И стрелять буду метко, не смотря на свое плохое зрение. Из дробовика. Больше в обиду ни себя, ни тебя не дам. И ты не давай себя размазывать – это губит только тебя саму. Морально, физически, такие, как он, не тонут и с ними ничего не случается: вот она крыса, которой придавили хвост, именно поэтому она скалится и визжит. В общем, не придумывай ерунды по поводу бело***цев…

Я тебя люблю. И рядом: целую — обнимаю…