Фотографируя Натали

Для меня это было типичное открытие нью-йоркской галереи. Людской гул сталкивался и отдавался эхом от твердых белых поверхностей, а произведения искусства отскакивали от стен в беззвучном крике Мунка. Я был на нью-йоркской арт-сцене уже почти тридцать лет, и, хотя лица и места менялись с годами, основная атмосфера открытия каким-то образом оставалась прежней. С бесплатным бокалом каберне в руке я прогуливался по галерее с высокими потолками, разделяя взглядом толпу на голодающих художников и богатых меценатов.

Я осматривал большое пространство в четырнадцатый раз, опрокинув бокал с вином в свою тарелку, когда увидел её поверх края своего бокала. Она величественно вошла в галерею, и моё внимание было приковано к её внезапному присутствию и целеустремленности. Она уверенно зашагала, описав быструю дугу сквозь толпу на галерее, и подошла к владельцу, которого обняла как старого друга. Меня сразу же потянуло к ней.

Сейчас на Манхэттене гораздо больше красивых женщин, чем раньше. Они повсюду: на каждом углу улицы и в каждом районе. Через некоторое время человек привыкает к преобладанию красоты и начинает воспринимать это как нечто обыденное. Поэтому я всегда заинтригован датчиками, которые срабатывают в моем мозгу, когда я вижу красивую женщину, которая привлекает моё внимание сильнее, чем большинство других. Это какая-то невысказанная атмосфера или поза, которая выделяет определенных женщин. Возможно, дело в их уверенном поведении или потустороннем обаянии. На самом деле я никогда не мог понять, в чем дело. Но некоторые женщины привлекают меня на интуитивном уровне, который выходит за рамки приятной внешности и красивого тела.

Она была высокой и обладала стройным телосложением модели. Её сапоги на высоких каблуках добавляли пару сантиметров к её длинному гибкому телу. Её длинные волнистые волосы были каштановыми и разделены на прямой пробор. Они спускались ей ниже плеч и соблазнительно подпрыгивали при ходьбе. У нее было сильное и напряженное лицо с глубоко посаженными карими глазами и четко очерченной структурой костей. Она была красива в каком-то германском смысле. Её кожа была бледной и светилась ровным люминесцентным блеском.

На ней была короткая джинсовая куртка поверх белой блузки и струящаяся сиреневая шелковая юбка, которая покачивалась вместе с её телом при ходьбе. Я не мог не заметить дерзкую круглую попку, которая соблазнительно подергивалась под тонкой тканью. Я поймал себя на том, что задаюсь вопросом, какие трусики на ней были, если таковые вообще были. Она пробыла в галерее меньше минуты. Как у меня могли возникнуть такие сокровенные мысли?

Она двигалась и стояла с грацией танцовщицы. Она вступила с Марио, владельцем галереи, в интенсивный обмен репликами, уперев руки в бедра и выпятив гордую попку под разумным углом. Тонкий шелк облегал её маленькую упругую попку, а затем свободно распахнулся чуть выше колен.

Я чувствовал её соблазнительную силу, когда кружился по комнате, подчиняясь её гравитационному притяжению, и наблюдал за ней под разными углами и с разных точек зрения. Мне хотелось обхватить её ягодицы и размять 

булочки через тонкий шелк. Я внезапно понял, что вступаю в ту эротически заряженную зону, на которую иногда натыкаюсь, и я сделал глоток вина, откашлялся и снова начал кружиться, мой взгляд никогда не отклонялся далеко от этой пронзительной красоты.

— Как дела, Оззи?  — услышал я.

Голос моего давнего приятеля Брайана вернул меня в реальный мир.

— Привет, Брай. Не так уж что слишком классно, братан. Но, возможно, ты смог бы мне помочь.

Брайан ухмыльнулся мне с понимающим видом.

— Кто она такая?  — спросил он.

— Неужели я настолько прозрачен?  — пробормотал я.

— Большую часть времени, это именно так. Итак, чем я могу помочь?

— Видишь молодую леди, разговаривающую с Марио?

Я мотнул головой в их сторону. Брайан быстро огляделся и широко улыбнулся мне.

— Господи, Оззи. Ты знаешь, как их выбирать.

— Просвети меня.

Брайан бросил на меня озадаченный взгляд и продолжил.

— Её зовут Натали. Она скульптор, бывшая модель, вечная студентка, предприниматель. И ещё пожирательница мужчин. Судя по тому, что я слышал, она невероятно сексуальна.

— Господи, она прекрасна, Бри. Ты должен представить меня ей,  — взмолился я своим самым обольстительным голосом.

— Не уверен, что она в твоем вкусе, или наоборот. Ты достаточно взрослый, чтобы годиться ей в отцы. Но если представится возможность, я направлю её в твою сторону. Утром ты можешь возненавидеть меня за это,  — пошутил Брайан.

— Я воспользуюсь своим шансом. Спасибо.

Я понял, что это ни к чему не приведет, несмотря на наши остроумные реплики, поэтому я вернулся к своему бокалу. Но в середине бессмысленного разговора с арт-дилером я почувствовал похлопывание по плечу и обернувшись, увидел широко улыбающегося Брайана и очаровательную Натали рядом с ним.

— Оззи, я хотел познакомить тебя с Натали. Она очень хороший скульптор. А Оззи — известный фотограф-портретист. Возможно, ты видела кое-что из его работ.

Натали знойно улыбнулась и протянула руку. Я был ошеломлен.

— Не могу сказать, что у меня есть талант в этом, но я люблю фотографировать,  — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Брайан, не говоря ни слова, поклонился, и внезапно мы оказались лицом к лицу. Я взял её за руку и почувствовал её тонкое, но сильное пожатие. Её кожа была теплой, а её рука задержалась на секунду дольше, чем следовало после нашего рукопожатия. Я потерялся в её глубоких глазах и улыбнулся в ответ.

— Мне очень приятно, Натали. Приятно познакомиться.

Она улыбнулась, и я побрел вперед.

— Я не мог не заметить вашего появления раньше. Вы совершенно сногсшибательны, если не возражаете, если я буду откровенен. И честен,  — добавил я.

Она бросила на меня озадаченный взгляд. Иногда красота женщины издалека не бросается в глаза при ближайшем рассмотрении. Натали была полной противоположностью. Как только я оказался в пределах её досягаемости, разговаривая с ней на близком расстоянии, меня привлекло её сильное физическое присутствие и опьяняющие глаза. Со своей внутренней стороны она была ещё красивее и соблазнительнее.

Я узнал, что она прибалтийского происхождения, бывшая балерина, ставшая моделью, ставшая художницей.  

У нее был характерный восточноевропейский акцент, который я находил чрезвычайно сексуальным. Она была студенткой, владела небольшим модным бизнесом, писала художественную литературу и была разносторонней женщиной эпохи Возрождения. Как только с общими представлениями было покончено, мы поговорили о нашем искусстве; она — о своих скульптурных проектах, а я — о своей фотографии. В то время как портретная фотография — это мой хлеб с маслом, и я всегда оплачивал счета, черно-белая художественная фотография по-прежнему является тем, что поддерживает меня и приносит мне наибольшее удовольствие.

Я был осторожен, чтобы не отнимать у нее слишком много времени. Но когда мы расстались, я дал ей свою визитку и сказал, чтобы она заглянула на мой сайт. Она улыбнулась и сказала, как приятно было познакомиться со мной, затем повернулась и ушла. Я наблюдал, как её идеальная маленькая покачивающаяся попка растворяется в толпе, и вздохнул. Я решил, что на этом история заканчивается: приятная беседа с красивой молодой женщиной вдвое моложе меня. Некоторое время спустя я вышел и направился в ночь Челси, прекрасно зная, кого бы я хотел иметь под рукой.

•  •  •

Я был изрядно удивлен, когда через несколько дней поднял трубку, а на другом конце провода была Натали.

"Привет, Оззи. Надеюсь, я вам не помешала. Послушайте, сегодня днем я просматривала ваш веб-сайт и... что ж, у меня есть к вам предложение".

Я не был уверен, как на это реагировать, поэтому ждал, пока она продолжит.

— Прямо сейчас я работаю над проектом, и мне нужна помощь в съемке.

— Натали, я был бы рад помочь. Если у вас есть какие-то фрагменты, которые вам нужно отснять, это было бы моей привилегией.

Мое сердце бешено колотилось от того факта, что эта красивая молодая леди обращалась ко мне. В тот момент я и представить себе не мог, что меня ждет.

— Что ж, спасибо тебе. Но это не совсем готовые работы, с которыми мне нужна помощь. Позвольте мне объяснить. Прямо сейчас я работаю над новой коллекцией, посвященной человеческому телу. В основном мои скульптуры слабо основаны на контурах тела, в абстрактном и преувеличенном масштабе. И что мне нужно, так это... ну, это немного смущает, но... что мне нужно, так это чтобы кто-нибудь сфотографировал меня. Крупным планом и предпочтительно черно-белое фото.

Последовала пауза.

— Думайте о них как о художественных или эротических обнаженных натурах.

Я затаил дыхание и понадеялся, что она это не услышала. Я делал все возможное, чтобы сохранить самообладание. Она продолжила.

— Моё намерение состоит в том, чтобы использовать эти фотографии в качестве основы для этого скульптурного проекта; скульптуры, основанные на человеческом теле, но в таком масштабе и измерении, что истинное вдохновение будет несколько трудно, но не невозможно обнаружить. В этом есть смысл?

— Да, это так. И для меня большая честь, когда меня об этом спрашивают. Но я должен сказать, что это не тот вид фотографии, которым я обычно занимаюсь. Я имею в виду, что, вероятно, есть много талантливых 

фотографов, которые более квалифицированы и опытны в такого рода вещах. Откровенно говоря, я практически не фотографировался в жанре ню.

Что, черт возьми, я делал? Пытаешься отговорить её от этого? Но это то, что слетело с моих губ, и я ждал ответа.

— Ну, вообще-то, именно поэтому я и хочу, чтобы вы меня сфотографировали. Во-первых, по вашему сайту я вижу, насколько вы талантливы, какой у вас острый глаз и насколько вы чувствительны к освещению и теням. Во-вторых, мне не нужен кто-то, у кого есть предвзятые представления о том, как фотографировать обнаженную натуру. И, наконец, я хочу быть очень вовлеченным в режиссуру съемок и подумал, что мы найдем хороший баланс с точки зрения того, как получить от съемок то, что я хочу.

Трудно было спорить с подобной логикой. Я тихо вздохнул с облегчением и согласился на её просьбу.

— Но мне было бы трудно взимать с вас плату за то, что в конечном итоге может оказаться большим экспериментом. Позвольте мне предложить свои услуги в знак дружбы, и мы посмотрим, как это сработает.

— Это звучит замечательно. Я уверен, мы найдем какой-нибудь способ отплатить вам за вашу доброту. Благодарю вас. Итак, у вас есть студия, которая могла бы поработать над этим проектом?

— Моя студия находится в Нижнем Ист-Сайде, и в ней есть большой эркер, выходящий на север, с подоконником, покрытым матрасом. И у меня есть реквизит — стулья, кровать, стол,  — который можно использовать творчески. Я уверен, мы сможем с этим разобраться.

— У вас есть макрообъектив?  — спросила она.

— Есть и очень хороший.

Я почти слышал, как она улыбается по телефону. Мы обсудили логистику и договорились встретиться в следующий четверг во второй половине дня. Я повесил трубку в оцепенении. Я не мог поверить, что буду фотографировать это прелестное создание в своей студии, одинокое и обнаженное. Это было слишком сложно переварить, и я позволил всей идее просочиться в течение следующих нескольких дней, занимаясь своими обычными делами.

На протяжении многих лет я упорно трудился, чтобы поддерживать себя в форме. Когда мне перевалило за пятьдесят вскоре после моего второго развода, я стал ещё усерднее работать над поддержанием своего жилистого телосложения. Мой интерес к сексу, конечно, не ослабел с течением времени, и я действительно нахожу, что мой аппетит к противоположному полу, особенно к молодым женщинам, стал ещё более ненасытным в мои средние годы. Я брею голову, но оставляю аккуратную белую бороду и вполне убедил себя, что в недостатке фолликулов виноват избыток тестостерона. Я делаю все возможное, чтобы поддерживать внешний вид, соответствующий типу фотографии, которой я занимаюсь, и типу клиентов, которых я обычно привлекаю.

Хотя на протяжении многих лет я немного занимался эротической фотографией, это составляло ничтожный процент от объема моей работы. Но фотография есть фотография, и я подумал, что мои навыки работы с людьми и их телами, пусть и одетыми, пригодятся. И, конечно, моё знакомство со светом в 

моей студии во многом помогло бы создать идеальную атмосферу для съемки того типа, который, по-видимому, был ей нужен. Следующую неделю я провел с нарастающим нетерпением относительно того, к чему все это приведет.

•  •  •

В четверг днем я слонялся по студии, пытаясь придать ей хоть какой-то художественный колорит. Просто хотелось, чтобы первое впечатление у Натали было хорошим. Я расставил вещи так, как, по моему мнению, они должны быть, а затем оставил их производить то впечатление, какое они могут произвести. Я не хотел этого признавать, но я невероятно нервничал из-за её предстоящего визита и не был уверен, правильно ли я истолковал её сигналы.

Я была одет в выцветшие обтягивающие джинсы и белую дизайнерскую футболку без обуви. По какой-то причине я всегда фотографировал без обуви, каким-то образом чувствуя, что это связывает меня с объектом съемки,  — это одна из тех странных особенностей, которые могут не иметь особого смысла ни для кого, кроме меня.

Я подготовил свои фотоаппараты, как сделал бы это для любой приглашенной модели, и занимался мелочами, пока не услышал звонок домофона. Я ответил, подождал подходящее время и затем открыл дверь, когда Натали поднималась по последнему пролету лестницы. Она улыбнулась и прошла мимо меня в студию. Я полюбовался видом сзади, когда она вошла. На ней были обтягивающие джинсы и свитер безразмерного размера, скрывавшие её достоинства, но таким образом, что это дразнило и соблазняло. Она вошла, встала, уперев руки в бока, и широко улыбнулась, обозревая происходящее.

— Очень мило, Оззи. Именно так, как я себе это представляла.

Я улыбнулся себе под нос и легонько положил руку ей на спину, ведя её во внутреннее святилище. Я замахал руками, представляя свой отсек с подсветкой и различный реквизит. Она одобрительно кивнула и посмотрела мне прямо в глаза.

— Все идеально. Дай мне несколько минут, чтобы собраться, и мы начнем.

— Ты не возражаешь, если я включу какую-нибудь тихую музыку?  — спросил я.

— Это было бы здорово,  — бросила она через плечо, направляясь в ванную.

Я включил микс Пьера Бенсузана, установил громкость так, чтобы он звучал фоном, и занялся собой, ожидая её возвращения. Я почистил линзы (еще раз) и перезагрузил компьютер, но все это было нервным усилием и было бы совершенно незаметно для любого, кто наблюдал бы за происходящим, имея представление. Я чувствовал смущение и стыд за свою нервозность, но был обуздан одной мыслью о том, что должно было произойти.

Я смахивал несколько крошек с подушки, когда дверь ванной открылась и появилась Натали. Я старался не пялиться, но в этот момент я был совершенно безнадежен. На ней был тонкий красный атласный халат, и она была босиком. Я попытался вернуть себя к реальности и осознать, что это, в конце концов, всего лишь очередной проект по исследованию света и формы, оттенков и теней.

— Итак, с чего бы ты хотела начать, Натали?

Не говоря ни слова, она побрела к залитому небесным светом заливу; мягкий 

северный свет касался её фигуры. Она стояла у окна, повернувшись ко мне спиной. Я видел, как она опустила взгляд, а затем развязала завязку на халате. Затем она протянула руку и сбросила халат со своих плеч. Оно на секунду упало на изгиб её торчащей попки, затем быстро упало на пол шелковой кучей, открыв её полностью обнаженное тело в мягком свете. Я стоял, завороженный её фигурой, её обликом и её шелковистой кожей.

Я повидал немало женщин, обнаженных и не очень, и за эти годы сфотографировал несколько изысканных дам, хотя и одетых. Ничто не подготовило меня к благоговейному трепету при виде такой нежной красоты, выставленной напоказ таким будничным образом. Я откашлялся и попытался обдумать свой следующий шаг. Но прежде чем я успел что-то предложить, вмешалась Натали.

— Почему бы нам не начать здесь, на подоконнике? Начни издалека и проложи себе путь внутрь,  — сказала она.

Я мог видеть мягкий изгиб её левой груди, когда она слегка повернулась, чтобы сказать своё слово. Попытался заглянуть ей в глаза, когда она повернулась, но мне было трудно удержаться, чтобы не засмотреться на чудесную форму её ног, спины и задницы. У Наты было абсолютно восхитительное тело. Её кожа была бледной, но гладкой, ноги стройными. Её попка была круглой, тугой и идеально сочеталась с бедрами и ногами. Её попка поднималась к тонкой талии, которая расширялась к северу, переходя в заостренную спину, обрамленную квадратными плечами и ниспадающей волной длинных каштановых волос.

— Звучит как план,  — съязвил я, понимая, что мой голос звучит обескураженно.  — Почему бы тебе не остаться стоять, чтобы начать фотосессию?

Я поднес видоискатель камеры к глазу и начал снимать. Без колебаний сделал столько снимков, сколько мне было нужно. Было так много всего, что можно было сфотографировать, и так много мимолетных возможностей под определенным углом, видом или освещением. У меня сразу возникло ощущение, что Ната позировала раньше, поскольку она не проявляла никаких стеснений и, казалось, чувствовала себя абсолютно комфортно, будучи обнаженной. Она явно гордилась своим телом, что было вполне заслуженно. Я решил, что всегда могу отредактировать нежелательные кадры, но не желая упускать открывающиеся передо мной возможности. Постепенно подобрался поближе и начал фотографировать её лицо и голову.

— Я знаю, что ты не просила портретов или снимков лица, но позволь мне начать с этого и двигаться дальше,  — сказал я.

Она согласилась с едва заметной улыбкой, когда я обошел вокруг её верхней части туловища, снимая её выразительное лицо. Я велел ей смотреть в одну сторону, потом в другую, смотреть вверх, вниз, смотреть в камеру или в сторону. Она легко следовала указаниям, и мы постепенно начали чувствовать себя комфортно друг с другом.

— Почему бы тебе не привести свои волосы в порядок на минуту или две? Красиво и свободно.

Она схватила заколку, небрежно закрутила волосы так, чтобы они были подняты наверх, но пряди торчали тут и там. Это обнажало изящную линию её головы 

и плеч, и я воспользовался возможностью сфотографировать её сзади и сбоку, запечатлев длинный изгиб её шеи, гордый подбородок, подчеркнутый случайными прядями волнистых локонов. Она была так прекрасна; даже её уши были очаровательны.

— Положи руки на голову, Натали. Пожалуйста,  — проинструктировал я.

Когда Натали закинула руки за голову, я прицелился сзади, делая снимки в профиль выпуклости её правой груди. Её сосок попал в видоискатель и застыл на фоне её кожи цвета слоновой кости. Её груди были круглыми и твердыми, с ареолами среднего размера, подчеркнутыми длинными бледно-розовыми сосками. Они гордо возвышались над кончиками её прелестных грудей, и я знал, что они будут в центре внимания многих зрителей. Я сделал все возможное, чтобы сохранить своё профессиональное поведение, когда эта нежная красавица открыла мне свои сексуальные формы.

Потратил ещё десять минут, просто фотографируя её, стоящую у окна; мягкий северный свет играл с её изящными формами. В какой-то момент она посмотрела на меня через плечо, а затем наклонилась вперед, положив руки на подушку сиденья у окна и слегка раздвинув ноги. Её взгляд подсказывал, что мне лучше воспользоваться этой позой, что я и сделал. Я опустился на колени и начал сосредотачиваться на области между её ног, затем развернулся, чтобы полюбоваться её нежными грудями.

— Я сейчас собираюсь прилечь, Оззи,  — сказала она, наклоняясь вперед, развернувшись и положив свою попку на край подушки.

Она распустила волосы, тряхнула головой, чтобы распустить их, а затем подняла руки над головой, позволив своим грудям соблазнительно свисать под поднятыми руками. Я щелкал как сумасшедший, обводя её фигуру и тщательно фокусируясь своим телеобъективом. Я схватил камеру с макрообъективом и снова сфокусировался на её напряженных сосках; свет мягко отражался от её упругих изгибов и торчащих кончиков. Опустился на колени и сфотографировал профиль её грудей, их форму, определяемую кожей и гравитацией.

— Очень мило, Натали. Очень мило. Наверняка ты уже делала это раньше раз или два,  — предположил я.

Она не ответила; просто улыбнулась и выгнула спину, выставив свои груди вперед, на свет. Затем она откинулась назад, опираясь на локти, поставила ступни прямо на пол и слегка раздвинула ноги, слегка выгнув спину, чтобы показать свои ягодицы. Я присвистнул себе под нос, наклоняясь, чтобы получить вид, который подчеркивал бы нежную выпуклость её груди. Сверху у нее был небольшой пучок волос, а снизу она была чисто выбрита и мясистая. Возвышение её холмика плавно поднималось вверх от плоского живота. В нежном северном свете стала видна складка её киски, и мой палец на спусковом крючке заработал сильнее. Я увеличил изображение, чтобы крупным планом запечатлеть эту эротическую демонстрацию её самого сокровенного достояния.

Она могла видеть, насколько я был очарован этой позой, поэтому она протянула вниз одну руку и раздвинула губы двумя пальцами, открывая свой влажный кусочек для дальнейшего осмотра. Я не мог поверить, что сцена запечатлелась в моем видоискателе. Её губы были нежно-розовыми, округлыми и полными и слегка блестели в 

послеполуденном свете. Я приблизил изображение поближе и восхитился её влажной гладкостью, которая уже была очевидна. Я был так близко, что мог поклясться, что ощущаю тонкий аромат её тела. У меня от этого закружилась голова.