Мой ребёнок

Ивонн — большой специалист по планированию.

С самого раннего возраста у неё был план того, какой будет её жизнь. Какой будет её карьера, за кого она выйдет замуж, сколько у неё будет детей, и где она будет жить. У неё действительно был план на всё это.

Я не знал о её планах в отношении меня, пока мне не исполнилось четырнадцать лет.

Она была на два месяца старше меня, но я знал её буквально всю свою жизнь. Её мать и моя мать были подругами ещё со школы. Её родители жили в квартале от нас, и мы проводили много времени, бегая в гости друг к другу.

Позже я узнал от своей матери, что Ивонн в возрасте пяти лет подошла к ней и с большим достоинством и убедительностью сказала, что мы с ней поженимся, когда оба закончим колледж.

Наконец-то я был посвящен в её планы на мой 14-й день рождения.

Мы были в моей спальне, играли в видеоигры и болтали всякие глупости.

По мере развития наших тел, мои чувства к Ивонн начали перерастать из дружеских в более похотливые.

Но я не осмеливался действовать смелее по отношению к ней, по двум причинам. Во-первых, потому что я не хотел портить нашу дружбу, а во-вторых, потому что я видел, что она сделала с нашим одноклассником Джеффом, когда он попытался дотронуться до её груди.

Я не буду вдаваться в подробности, но остаток дня Джефф ходил как нагадивший в штаны Джон Уэйн. Ивонн, в случае необходимости, могла быть довольно убедительной.

В какой-то момент мы дошли до той стадии, когда наши родители начали беспокоиться о том, что мы запирались одни в моей или в её комнате. А затем это беспокойство внезапно прекратилось, когда мне было около 13 лет.

Гораздо позже я узнал, что Ивонна решительно положила конец этой подозрительности. Она собрала наших матерей вместе и поболтала с ними. Это выглядело примерно так:

— Почему для вас стало проблемой, что мы с Филом находимся одни в его или моей спальне?  — прямо спросила она.

— Ну, милая,  — сказала её мать,  — когда вы становитесь старше, ваши тела меняются и...

— Ты думаешь, у нас может быть секс?  — прервала её Ивонн.

Это несколько сбило взрослых с толку.

— Ммм... Ну... Мы просто не хотим, чтобы случилось то, что может...

Они так мямлили почти минуту. Наконец Ивонн не выдержала:

— Здесь всё написано,  — она протянула собранию свой ежедневник, с планами на 10 лет.

Зная её склонность к планированию, я купил на её 13-летие в подарок десять ежедневников. Она потратила множество дней на то, чтобы наполнять их при каждом удобном случае.

Однажды мне удалось мельком взглянуть на эти страницы... Она делала загадочные, совершенно непонятные пометки и использовала символы, которые ничего для меня не значили.

Озадаченная мать взяла дневник и посмотрела на дочь.

— Ну, и на что мне смотреть?  — спросила она.

Ивонн забрала дневник, пролистала страницы, а затем вернула его, указав на конкретную запись.

— 18-й день рождения Фила,  — прочла 

мама Ивонны.  — И что?

— Смотри дальше,  — скомандовала Ивонн.

Матери посмотрели на страницу. Они видели дату, видели, что она написала "Фил, 18-лет". Внизу было приписано что-то, похожее на математическую формулу — "V, возведенный в квадрат с проходящей через него линией".

Теперь они обе смотрели на неё ещё более озадаченно.

— И что это значит?  — спросила моя мать.

Ивонн тяжело вздохнула от её непонятливости.

— Это означает, что в 18-й день рождения Фила мы с ним потеряем девственность... Друг с другом.

Понятия не имею почему, но это успокоило наших мам. И с тех пор ни у кого из родителей не возникало вопросов и подозрений, если мы оставались наедине.

Итак, вернёмся к моему 14-летию.

Как я уже сказал, мы были в моей спальне и играли в игру "гонки", которую Ивонн подарила мне на день рождения. Пока я разыгрывал свой ход, она лениво листала свой неизменный и вездесущий ежедневник.

— Кого ты предпочитаешь — Сюзанну или Сьюзен?  — спросила она.

— Мне не нравится Сюзанна, она избалованная девчонка. И я не знаю никого по имени Сьюзен,  — сказал я озадаченно.

— Нет, не девочки, я имела в виду — имена?  — ответила она.

— Почему мне нужно выбирать между именами?  — поинтересовался я.

— Это для нашего первого ребенка. Если это будет девочка... Если это будет мальчик, я больше склоняюсь к Джеймсу. Хотя Роберт мне тоже нравится.

Я разбил свою гоночную машину!

— Это, что — такой хитрый способ сбить меня с толку,  — обиделся я.

Она подняла на меня глаза от своей книги приподняв бровку.

— Я не пытаюсь сбить тебя. Это нормальный вопрос о нашем будущем.

Я уставился на неё, разинув рот.

— Ты хочешь уже сейчас выбрать имя для нашего первого ребенка?  — недоверчиво спросил я.

— Ммм-хм... Ну... Ну, да,  — призналась она, удивлённо поживая плечами.  — Что здесь такого особенного?

Я продолжал молча смотреть на неё. Не находя слов...

Она посмотрела на меня склонив голову набок и улыбнулась.

— Я знала это с тех пор, как мне было 5 лет. Я уже тогда знала, что мы с тобой поженимся. Почему тебя удивляет, что у нас будут дети?

— Э... Извини... А я имею какое-то право голоса в этих твоих грандиозных проектах?  — спросил я довольно раздраженно.

— Конечно, имеешь,  — ответила она.  — Поэтому я тебя и спрашиваю. Ты предпочитаешь Сюзанну или Сьюзен?

Люди говорят, что человек строит планы, а бог над ними смеётся. Что ж, в случае с Ивонной, Вселенная поняла — с этой девочкой ей ничего не светит. Она плюнула, махнула рукой и сказала:

— Чёрт с тобой! Делай что хочешь!

И отложила свои прямые обязанности на потом...

Какие обязанности? Как "какие" — делать людям пакости.

Как и планировалось, мы оба потеряли девственность в мой 18-й день рождения. Удивительно, но мои родители даже забронировали нам номер люкс в отеле в качестве подарка. В конце концов, у них было несколько лет, чтобы смириться с этой идеей. Да и в любом случае, к этому времени мы уже были помолвлены.

Мы поженились, как только окончили колледж. Моя специальность 

была чисто инженерной, а её — маркетинг и коммуникации. План Ивонны состоял в том, что с такой профессией ей будет легче уходить с работы и снова возвращаться на неё, когда она будет рожать наших детей.

А я, со своей специальностью, найду приличную, хорошо оплачиваемую работу и сделаю успешную карьеру, чтобы обеспечивать нашу семью.

Даже мне, когда я перечитываю это планы, кажется, что какая-то часть моей анатомии и психики делает меня ведомым, и позволяет Ивонн планировать мою жизнь. В некотором смысле это правда...

Вы должны учитывать, что в большинстве случаев планы, которые строит Ивонн, составляются после долгого обсуждения. С тех пор как в мой 14-й день рождения мне было объявлено о нашей свадьбе, что, признаюсь, немного ошеломило меня, все важные решения в нашей жизни принимались после обсуждения между нами. Понимаете? Повторю — с четырнадцати лет.

Мы, вероятно, общаемся больше и лучше, чем большинство супружеских пар. Просто Ивонн любит всё планировать заранее.

Честно говоря, я пришёл к выводу, что это освобождает меня от многих обязанностей и многих недоразумений. Мы может быть и остаемся спонтанными в некоторые моменты, но важные решения о нашей жизни и дорогах, которыми мы пойдём, уже приняты, и мы можем расслабиться и наслаждаться путешествием.

Были времена, когда даже планы Ивонн по той или иной причине менялись. Например — когда я упал с машины и сломал ногу. А это означало, что лыжный отпуск, который мы запланировали в прошлом году, пришлось отложить.

Но в целом всё в нашей жизни шло так, как и ожидалось.

Самое лучшее в наших отношениях — это то, насколько защищенным я чувствовал себя в них. Я всегда знал, безо всяких сомнений, что Ивонна любит меня, а я люблю её.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что я чувствую к ней именно любовь. Но как только пришло понимание, это стало озарением.

•  •  •

Примерно через год после того, как мы поженились, одна из её подруг с работы пригласила нас на вечеринку. В течение вечера я болтал с разными людьми, и мы оба танцевали как друг с другом, так и с другими гостями, и я как бы отдалился от Ивонн.

Я не волновался. Она никогда не давала мне повода думать, что сделает что-то, чего я бы не одобрил. И она умела постоять за себя.

В конце концов, я увидел, что она сидит с группой женщин, хихикающих, как школьницы. Все они выглядели так, словно выпили более чем достаточно. Я насторожился и начал подходить к ней.

Когда я приблизился, я услышал, как одна из других девушек громко сказала:

— Давай, Ивонн, теперь твоя очередь. Мы рассказали тебе наши секреты. Выкладывай и ты!

Я немного задержался, желая услышать, что она скажет.

Она огляделась, но не заметила меня, так как я спрятался за большим фикусом.

— Хорошо,  — сказала она,  — но лучше не заходить далеко. Фил этого не знает.

Они все согласились, а я начал нервничать.

— Я кое с кем встречалась,  — сказала она.

Мой мир пошатнулся.

Женщины ахнули.

— У тебя 

роман?  — спросила одна из девушек, наполовину в ужасе, наполовину с тем, что можно было бы описать как восторг.

— Что?! Нет!!  — ответила Ивонна.  — Почему, черт возьми, ты так думаешь?!

— Да потому, что ты только что сказала, что встречаешься с кем-то.

— Я имела в виду психотерапевта. Сексопатолога, если быть точным.

— С сексопатологом?  — спросила другая девушка.  — А что, разве Фил не...

— Что "не"..? А! Вон ты о чём! Нет, он абсолютно нормальный,  — отрезала Ивонн.  — Мы прекрасно проводим время в спальне. Но поскольку мы оба были девственниками, когда встретились, я хотела дать ему что-то дополнительное, что-то новое и интересное. Я не хочу, чтобы ему было скучно со мной. Поэтому я подумала, что если я обращусь к психотерапевтам, они могли бы помочь мне внести в нашу жизнь некоторое разнообразие.

— А этот терапевт, он дает тебе "инструкции"?  — похотливо спросила первая девушка.

— Он?... Это она, и я думаю, ей около шестидесяти лет. Мы разговариваем. Она отсылает меня к книгам и описывает упражнения, которые я могу выполнять. Вы знаете, что такое "упражнения Кегеля"?... Кроме того, она дала мне ссылки на обучающие видеоролики, с некоторыми позами и приёмчиками, которые я планирую попробовать.

— Уф...  — я глубоко вздохнул.

— Ха! Значит, для Фила ты просто сексуальный объект?  — спросила вторая девушка, эмансипированная Дженис.  — А как же твоя индивидуальность? В конце концов, как твоё эго?!

— Ой, отвали, Дженис. Фил не просил меня делать это. Он ни разу не пожаловался на нашу сексуальную жизнь и всегда... Всегда следит за тем, чтобы я была довольна... Он меня ласкает, тискает и возбуждает до, во время и после того, как мы трахнемся. И делает это так долго, сколько я ему позволю. И он никогда ни в чём мне не отказывает. Ни в жизни, ни в постели. Вы понимаете меня,  — "Ни в чём".

— Так он тебе и?...  — намекнула Дженис.

— Что — "и"?

— Он целует тебя?... Там?

— Да. Он целует меня "там". И делает "там" многое другое.

— Боже, Ивонн, на кой чёрт тебе ещё и психологи?

— Я решила сделать это для нас. Чтобы мы не теряли интереса друг к другу. Хотя интерес Фила ко мне в спальне со временем только набирает обороты. Но надо же думать и о будущем. В любом случае, ты спросила, я ответила. Теперь очередь кого-то другого.

— Он... Э-э... Он давит тебя так долго, как ты захочешь? И когда захочешь?  — спросила Дженис.

— Да. В любой момент, в любом месте и с любой продолжительностью. А теперь мы можем сменить тему?

— Могу я одолжить его у тебя на некоторое время?  — спросила подруга.

Ивонна рассмеялась:

— Отвали. Он только мой!

Через несколько минут я подошел к группе. Ивонн бросила на меня один взгляд и все поняла. Я никогда не пойму, как ей это удаётся, но она может читать меня, как раскрытую книгу.

— Большое спасибо вам, сучки,  — сказала она в шутку, но только наполовину.  — Теперь 

он всё знает. Он, должно быть, подслушал наш разговор.

Все девушки посмотрели на меня, а Дженис покраснела.

У меня в голове промелькнуло несколько пошлых комментариев, но я остановился на том, который, по моему мнению, был самым безопасным:

— Дженис, я должен перед тобой извиниться, но у меня язык только для одной женщины.

Дженис покраснела сильнее. А Ивонн ехидно улыбнулась.

Позже, дома, Ивонна сказала:

— Мне жаль, что ты это узнал. Я хотела, чтобы это было сюрпризом... Как много ты услышал?

— Я приблизился как раз в тот момент, когда ты сказала, что встречаешься с кем-то.

— О-о-о-о, держу пари, что это заставило твою задницу дернуться,  — сказала она, ухмыляясь.

— Как нос кролика,  — ответил я.  — К счастью, идентификация пришла быстро.

Она подошла и обняла меня.

— Мне очень жаль. Я никогда не хотела причинить тебе боль. Даже на секунду. Я должна признать, что сформулировала это так нарочно. Просто, чтобы пощекотать девушек. Если бы я знала, что ты находишься в пределах слышимости, я бы так не сказала.

— Все в порядке, радость моя. Это напомнило мне, как много ты для меня значишь. Эта секунда доказала мне, как плохо было бы для меня потерять тебя.

— Это никогда не входило в мои намерения,  — сказала она, глядя мне в глаза.

— Я знаю.

•  •  •

Беременность была запланирована, Ивонн хотела ребенка поздней весной, она не хотела вынашивать дитя все лето, поэтому мы запланировали зачатие на конец сентября или начало октября.

К счастью, мы оба были абсолютно фертильны, и через две недели после того, как мы перестали предохраняться, она радостно показала мне две полоски теста на беременность.

Я посещал столько дородовых занятий, сколько мог. А поскольку Ивонн была специалистом планирования, я посещал все!

План состоял также в том, чтобы я присутствовал в палате во время родов.

У меня был выбор — быть рядом с Ивонной, или ждать внизу, в фойе, чтобы поприветствовать там нашу дочь.

Кстати, мы выяснили пол Сюзанны, ещё тогда, когда она была эмбрионом. Это дало нам возможность спланировать и подготовить детскую комнату.

Я решил проявить "мужество" и быть в отделении вместе с Ивонной.

Я не слишком щепетилен, но беспокоился, что вид того, как она выталкивает человека из своего влагалища, может вызвать у меня какие-то воспоминания, о которых я мог бы пожалеть в дальнейшей жизни. Но ничего такого не произошло. Я отлично справился.

Ивонн тоже справилась великолепно. Она прошла весь процесс без эпидуральной анестезии и без приема каких-либо сильных обезболивающих. Её единственным обезболивающим средством был газ "Энтонокс", который, должен признать, подействовал забавно. Я нечасто видел её пьяной. Но во время родов она была совершенно не в себе.

Я думал, что анестезия понадобится и мне. Потому, что она исцарапала мне всю ладонь и вывернула все мои пальцы.

Но вот ребенок появился на свет, и пуповина была перерезана. Врачи понесли девочку через всю комнату, чтобы сделать то, что они там делают, с новорожденным, прежде чем завернуть его в пелёнки.

Мне было странно, но медсестра 

казалась нерешительной, когда подошла ко мне со свертком "новой жизни".

— Передай привет па-пе,  — натянуто улыбаясь, сказала она.

Я посмотрел на этого прекрасного ребенка, на её теплые карие глаза, мягкие каштановые кудри на голове, и любовь, которую я почувствовал, затмила всё, что я когда-либо чувствовал раньше. Моё сердце наполнилось гордостью и радостью...

И тут же разбилось вдребезги.

Ребенок, которого мне только что передали, который только что появился на свет от моей жены, моей любовницы, моей второй половинки, был тёмной расы. Её отцом мог быть кто угодно, только не я.

Я осторожно передал девочку обратно медсестре, не доверяя себе. Просто боялся сказать или сделать что-нибудь неподобающее. И, даже не взглянув на Ивонну, вышел из комнаты.

Проходя через зал ожидания, мимо двух пар родителей, которые с тревогой ждали результатов, я проигнорировала их вопросы. Я даже не уверен, что слышал их.

Доктор последовал за мной. Когда я вышел из приемной, он мягко взял меня за руку и повел в небольшую консультационную комнату.

Я слышал, как он что-то мне говорил, но не мог понять, что он произносит. В ушах шумело и мысли путались.

Он попробовал ещё раз:

— Я так понимаю, вы собираетесь оспорить отцовство?  — бесстрастно спросил он.

— А как ты думаешь?  — зарычал я.

Теперь во мне начинал закипать гнев.

— Тогда было бы желательно, чтобы я сделал сравнение ДНК как можно скорее,  — сказал он.

— Зачем?  — удивился я.  — Разве цвета кожи ребёнка недостаточно?

— Для юридических целей — нет.

Он полез в ящик стола и достал тампон.

Я позволил ему взять мазок со щеки, а затем покинул больницу.

У меня зазвонил телефон. Это была Ивонна, но я отклонил звонок. Он зазвонил снова, и снова был отклонён. Он зазвонил в третий раз, я изменил настройки, чтобы отправлять все звонки на голосовую почту. Я не хотел его выключать совсем — мне нужно было составить кое-какие собственные планы.

Заехав домой, я собрал чемодан, которого хватило бы примерно на неделю, и взял свой ноутбук. Я понятия не имел, куда иду, но знал, что не могу здесь оставаться. Я как раз грузил всё в свой форд, когда подъехала машина её отца.

— Фил!  — крикнул он.  — Подожди минутку...

Я проигнорировал его, сел в свою машину и уехал. Я думаю, он пытался последовать за мной, но я езжу намного быстрее, чем он, и вскоре потерял его в пробке. Мой телефон пиликал, как в видеоигре, сообщая мне, что у меня все больше и больше сообщений. Я проигнорировал это.

После часа бесцельной езды я заметил мотель и, убедившись, что мою машину не видно с проезжей части, забронировал себе номер на неделю.

Мне не нужно было звонить на работу, я уже был в отпуске по уходу за ребенком и должен был вернуться только через неделю, так что это не было проблемой.

Я хотел бы сказать, что я начал строить планы. Что я перевел деньги, опустошил свой сберегательный счет, обналичил свои 401k, но я не сделал ничего из этого.  

Я просто упал на кровать в комнате и заплакал.

Такой уровень эмоций придавил меня как грузовик. Выплакавшись я сидел, оцепенело уставившись в стену. Я был совершенно ошеломлен. Говорят, что муж узнаёт об этом последним. Зачем она мне изменяла? Когда это произошло? Как и с кем?

Учитывая, что вся беременность была тщательно спланирована, я не мог поверить, что это была случайность. Должно быть, она планировала всё это сделать заранее. Чтобы подарить мне ребенка от другого мужчины.

С какой целью?

Неужели она ненавидела меня так сильно, что хотела уничтожить?

Или она думала, что я просто должен буду принять чужого ребенка, как если бы он был моим собственным?

Она хотела, чтобы я воспитывал ребенка другого мужчины, как хороший маленький рогоносец?

Что ж, если таков был её план, то она меня совсем не знала.

Каким бы красивым ни был ребенок, если бы он не был моим, я не хотел иметь ни с ним, ни с ней ничего общего. Эта мысль пронзила меня ещё одной вспышкой боли.

Когда медсестра вручила мне этот маленький сверток, и я встретился взглядом с этими прекрасными карими глазками, я растерялся. Облик этой маленькой девочки крепко впечатался в моё сознание. И теперь... Теперь я потерял не только женщину, которой доверял и любил всю свою жизнь, но и ребенка, которого знал лишь мгновение, но также любил с мучительной болью.

Мой телефон снова запищал, я получил сообщение.

"Папа, я скучаю по тебе, пожалуйста, вернись!" Там была фотография, и я снова смотрел в эти прекрасные карие глаза.

Я швырнул свой телефон в стену и промахнулся.

Блядь! Я даже этого не мог сделать правильно!

"Труба" с глухим стуком врезалась в мягкое изголовье кровати и упала на ложе. Лицо этого прекрасного ребенка продолжало смотреть на меня.

Я выключил к чёрту телефон и свернулся калачиком в кресле.

•  •  •

Ночь прошла в аду. Меня преследовали кошмары. Я видел, как малышка, которую мы собирались назвать Сюзанной, протянула ручку ко мне и говорила: "Папа! Папа!". Я потянулся к ней, но меня оттолкнул в сторону огромный чернокожий мужчина. Он поднял её, а затем повернулся, чтобы сказать мне: "Это моя дочь, а не твоя". Затем он посмотрел на женщину, стоявшую в стороне. Я тоже посмотрел туда и узнал Ивонну. "И это моя женщина",  — сказал он, смеясь.

Проснувшись в холодном поту, я долго лежал, глядя в обшарпанный потолок моего номера.

Надо было что-то делать, пока я не убил себя.

Я вышел в аптеку и купил коробочку Бенадрила. Это то, что мне сейчас было нужно. Мне нужно было забвение.

Вернувшись в свою комнату, я принял четыре таблетки, запил их водой из раковины и рухнул на кровать.

Был десятый час следующего утра, когда я снова вынырнул на поверхность. Я проспал целых 12 часов, и хотя у меня немного болела голова от вчерашних мыслей, но я почувствовал себя лучше.

Приняв душ и переодевшись, я решил, что слишком долго жалел себя, и теперь мне необходимо начать думать. Моя старая жизнь 

закончилась, и нужно двигаться дальше, строить планы на свою новую жизнь. Первым шагом было то, что мне нужно было подать на развод.

Мне даже в голову не приходило, что я мог бы остаться с Ивонной и растить Сюзанну, как своего ребёнка. И это независимо от того, насколько сильно маленькая девочка запала мне в сердце.

Дело было не только в том, что Ивонн была неверна, и даже не в том, что у неё был ребенок от другого мужчины. Дело было в том, что это спланировано заранее. Холодно, расчетливо и жестоко, чтобы причинить мне максимальную боль и унижение. Я ни за что не мог бы остаться с кем-то, кто так поступил со мной.

Как она могла утверждать, что любит меня?!

Я взял свой телефон и увидел ещё больше сообщений и звонков, которые я пропустил. Опасаясь очередной засады с фотографиями, я удалил все СМС и голосовые сообщения, поступившие с номеров Ивонн и её родителей. Я прослушал первое голосовое сообщение от моей матери и был ещё более разочарован, услышав, как она просит меня поговорить с женой. Она сказала, что Ивонн может всё объяснить. Я не дослушал сообщение до конца. Моё чувство предательства усилилось, и я удалил остальные сообщения. Затем я методично заблокировал все их номера.

Я нашел местного семейного адвоката, женщину по имени Сибил Кросс, у которой был офис в 4 кварталах от мотеля, в котором я остановился. У неё нашлось свободное время сразу после обеда, так что я решил пройтись пешком.

Мой желудок больше не мог сопротивляться голодным спазмам, но ему пришлось довольствоваться сэндвичем, который я купил в гастрономе по дороге.

Я подошёл к стойке администратора и сказал секретарше, что у меня назначена встреча.

Меня сразу же провели в кабинет.

— Добрый день,  — сказала Кросс.  — Я правильно поняла сообщение? Вы хотите развестись?  — сказала она, грустно улыбаясь.

Я кивнул.

Осторожно, стараясь в очередной раз не сорваться, я объяснил ситуацию. Я показал ей фотографии Ивонны, а затем Сюзанны.

— Какой позор,  — сказала Сибил. И потом добавила — Она такая милашка.

По какой-то непонятной причине это вызвало во мне прилив гордости. Но затем, воспоминание о большом чернокожем мужчине из моего сна всплыло в моей голове, и этот мимолётный прилив превратился в жгучую боль.

— Я должна сказать вам, что мы живем в штате "без вины". И вы не можете подать заявление на основании супружеской измены. Вы подписали свидетельство о рождении?  — спросила она.

Я отрицательно покачал головой.

— И даже в этом случае суд потребует доказательства. И прежде всего результаты исследования ДНК, которые докажут, что она не ваша дочь. Врачи взяли у вас образец для анализа?

Я кивнул.

Мы поговорили о финансах. Поскольку на моем телефоне была доступна вся информация из моего банка, я смог сообщить Сибил все необходимые детали, и она объяснила мне, что мне нужно было сделать.

Мы сделали это тут же, за исключением обналичивания моего 401k.

Мне также нужно было как можно скорее связаться с 

моим отделом кадров и изменить такие вещи, как бенефициары для страховки и т. д.

— Даже без алиментов, ваша жена всё равно получит 50% вашего имущества, а поскольку в настоящее время она не может работать, велика вероятность того, что вы будете на крючке для получения алиментов, по крайней мере, в течение пары лет,  — объяснила мне Кросс.

— Мне все равно,  — ответил я.

— Вы уверены, что нет никакого способа, которым вы могли бы...

— Нет.

— Вы разговаривали с ней с тех пор, как...

— Нет.

— Я думаю, было бы неплохо, если бы вы поговорили...

— Нет!

Сибилла посмотрела на меня с сочувствием.

— Я знаю, что ты сейчас проходишь через ад,  — посочувствовала мне Сибил, отбросив официоз.  — Поверь мне, я была на твоём месте. И я обещаю тебе, что ты выйдешь из этой ситуации и выживешь. Да, с потерями, скорбью и мукой. Но, после всего произошедшего, ты станешь мудрее и спокойней.

— Когда самое ближайшее время, в которое вы можете подать документы?  — спросил я.

— Я могу сделать это сегодня днем, и поскольку у меня есть сервер обработки в штате, я могу получить ответ из секретариата суда завтра. Вы знаете, где она сейчас?

Я посмотрел на свой телефон и открыл приложение Gооglе Марs. Я видел, что Ивонна была дома.

И тут меня осенило. Я мог видеть, где она была, это означало, что она могла видеть, где я был. Она знала, где я был, и, очевидно, ей было всё равно. Я ожидал, что она уже привела своего любовника в наш дом, возможно, даже в нашу постель.

— Она находится по своему домашнему адресу,  — сказал я, выключая телефон.

Чёрт! Мне нужно было поменять место для жизни.

Выйдя из адвокатской конторы, я отправился в мотель и увидел, как мой отец стучит в дверь моей комнаты.

Я обошел здание сзади, подошел к тому месту, где оставил свою машину, и просто уехал. Я оставил свой чемодан в номере, но в нем не было ничего, что я не мог бы заменить. К счастью, я положил свой ноутбук в багажник своей машины. Номера в мотелях, как известно, небезопасны.

Я купил сотовый телефон с предоплатой и позвонил своему адвокату, оставив сообщение, чтобы дать ей мой новый номер. У моего телефона я вынул батарейку, чтобы меня снова не поймали. Я купил кое-что самое необходимое — туалетные принадлежности, нижнее белье, несколько футболок и пару джинсов, затем я нашел другой мотель и устроился на ночь.

На следующий день мне позвонила мой адвокат.

— Вашу жену обслужили сегодня утром,  — сказала она.  — Она просила поговорить с вами.

— Нет.

— Я действительно думаю, что это в ваших же интересах...

— Какая часть "нет" не ясна!" — крикнул я в трубку.

Наступила тишина.

— Послушайте меня внимательно, я видела...

Я повесил трубку.

Она перезвонила, но я проигнорировал звонок.

Я вернулся в свой мотель и загрузил компьютер.

Там были десятки электронных писем: от Ивонны, от моих родителей, от её родителей, каждое с уведомлениями о доставке и прочтении. Я 

удалил их все.

Немного подумав, я отправил Ивонне электронное письмо:

"Yvоnnе.

Мне нужно забрать остальные мои вещи из дома.

Пожалуйста, просто позволь мне забрать свои вещи, и я уйду с твоего пути, чтобы ты и твоя новая семья могли продолжать свои планы.

Мне было бы слишком больно говорить с тобой, поэтому я умоляю тебя просто дать мне час. Один час. Съезди к твоим родителям или что-то в этом роде, чтобы позволить мне собрать свои вещи и уйти с тем небольшим достоинством, которое у меня осталось.

Если ты в состоянии сделать для меня эту маленькую вещь, пожалуйста, дай мне знать, когда я смогу прийти к тебе домой.

Люблю тебя всегда.

Фил".

В моём почтовом ящике, в настройке писем для Ивонн, стоит автоматическая концовка "Люблю тебя всегда. Фил".

Я рефлекторно закрыл на этом своё электронное письмо и отправил его. Чуть позже я осознал нелепость такой концовки, но не стал возвращаться и изменять что-то, поняв, что не смогу этого вынести. Я всё ещё действительно любил её.

Ответ последовал почти мгновенно

"Завтра в 10 утра".

Это было всё, что она написала.

•  •  •

Я нервничал, когда утром подходил к дому.

Снаружи не было машин, и она оставила дверь гаража широко открытой. Предположительно, чтобы показать, что там тоже не было машин.

Я наблюдал в течение нескольких минут, но не заметил никакого движения, и поэтому решил стиснуть зубы. Вопреки всякому здравомыслию, я надеялся, что она проявит ко мне хоть какое-то сострадание и позволит мне сделать то, что я хотел.

Я открыл входную дверь, но в гостиной было пусто. Положив ключи от дома на столик в прихожей (они мне больше не понадобятся), я прошёл дальше в комнату и столкнулся лицом к лицу с Ивонной.

— Привет, дорогой,  — мягко сказала она.

Я развернулся, чтобы уйти, но натолкнулся на своего отца, загородившего дверь. Меня подло блокировали!

— Прекрати истерить Фил,  — начал он — тебе нужно...

Ярость захлестнула меня, я сжал кулаки и отступил, чтобы ударить его.

Моя мать встала передо мной с Сюзанной на руках.

— Фил, сынок, прекрати. Поверь своей матери, это не то, чем кажется. Пусть Ивонн всё объяснит. Дай ей минуту. Всего одну минуту.

Я взглянул на Сюзанну. Девочка безмятежно посмотрела на меня и засунула кулачок в рот. Эти мягкие карие глаза!

А потом она ударила меня прямо в сердце, протянув ко мне крошечную пухлую ручку.

— Она прекрасна,  — сказала моя мать, передавая её мне.

Я рефлекторно принял ребёнка.

— Но она же...

— Прекрати болтать, сын. Прекрати прямо сейчас, пока ты не сказал что-то, о чем потом пожалеешь,  — прервал меня отец.

Я пристально посмотрел на него и настырно продолжил, с вызовом в голосе:

— Она ребенок другого мужчины.

— Нет,  — мягко сказала Ивонна позади меня.  — Нет, это не так.

Я повернулся к ней лицом, с Сюзанной на руках. Ивонн указала рукой:

— Проходи, садись, и я все объясню.

Побежденный, я сел за стол, где лежало несколько бумаг.

— Ты когда-нибудь слышал об атавизме?  — спросила она.

Я согласно покивал. Ивонн продолжила:

— Это когда внезапно проявляется генетическая 

черта, которая дремала какое-то время, возможно, в течение нескольких поколений. Иногда это называют "возвратом назад".

— Она, что — чем-то больна?  — спросил я, с беспокойством.

Ивонна улыбнулась:

— Нет. Она совершенно здорова.

Жена ласково поглядела на малышку. Потом обратилась ко мне:

— Около 140 лет назад моя пра-пра-пра-пра-прабабушка устроила скандал в обществе. Она вышла замуж за человека по имени Джошуа Грин. У меня здесь есть их фотография.

Она протянула мне компьютерную распечатку фотографии поразительной женщины. Та выглядела довольно сурово, стоя рядом с высоким, элегантно выглядящим чернокожим мужчиной. Похоже, это была свадебная фотография.

— С тех пор их дети женились только на партнерах европейской расы. И их потомство также выбирало европеоидов. Из поколения в поколение цвет кожи нашей семьи становился все светлее и светлее, пока мы не стали такими, какими ты видишь нас сейчас... Тем не менее, мы всё ещё несем гены темной кожи в нашей ДНК. Это редко, но иногда случается, что ген проявляется у ребенка, и независимо от цвета кожи родителей ребенок рождается либо похожим на мулата, либо даже больше похожим на представителя племени Зулу.

Я смотрел на неё, пытаясь осознать то, что она только что мне сказала. Эта сухая и академическая лекция так свойственна Ивонн. Но... Может ли это быть правдой? Или это была какая-то тщательно продуманная история, просто чтобы попытаться заставить меня поверить...

— Я понимаю твои сомнения. Я сама только на днях узнала все эти подробности из истории нашей семьи. Но у меня есть отчет о ДНК из больницы. Я знаю, что доктор настоял на том, чтобы взять у тебя материал для анализа перед уходом. Я прочла результат. Впрочем, я знала это и без всякой проверки. Понимаю,  — для тебя это гораздо сложнее. Я могу только представить,  — через что тебе пришлось пройти за последние несколько дней.

— Но прежде чем ты откроешь конверт,  — сказала она,  — или мы откроем конверт вместе, я хочу, чтобы ты посмотрел на Сюзанну. Посмотри на прекрасного ребенка, которого мы сделали, и открой своё сердце. Я знаю, что если ты сделаешь это, то узнаешь правду.

Я оторвал взгляд от Ивонны и посмотрел на девочку. И снова я был колдовски очарован этими глазами, этими прекрасными большими карими глазами, и моё сердце переполнилось любовью к этой прекрасной маленькой леди.

— О, Боже мой,  — прошептал я,  — что я наделал?

Ивонн обошла стол и обняла меня. Каким-то образом моей маме удалось забрать у меня Сюзанну, и я вцепился в жену. Я не мог говорить, но я пытался извиниться снова и снова. За то, что бросил её, за то, что сомневался в ней.

Все это время Ивонн держала меня в руках и нежно укачивала, успокаивая.

— Тебе не за что извиняться,  — сказала она.  — У тебя был шок. Я и сама была в шоке. И я не знаю никого, кто увидел бы Сюзанну и не подумал бы то же, что и ты. Наши родители думали так 

же. Это было только до тех пор, пока не вернулись результаты анализа ДНК, и я смогла предъявить им доказательства.

— Ты, должно быть, чувствовала себя такой брошенной,  — прошептал я.  — Как я мог так поступить с тобой?

Она улыбнулась.

— Сразу после того, как ты ушёл,  — сказала она,  — медсёстры принесли мне Сюзанну. Я все ещё была под кайфом от "газа"... И я смотрела на неё и удивлялась, как это тебе удалось. Как удалось тебе сделать так, что я забеременела цветным ребенком. Я подумала, что у тебя роман с чернокожей женщиной,  — Ивонн посмеялась.

— Но...  — начал я.

— Я знаю,  — сказала она.  — Я была под кайфом, измучена и испытала шок. Это была мимолетная мысль, но она была. Я не могу винить тебя за то, что ты подумал... Ну... То, что подумал. Мне просто больно от той боли, которую ты чувствуешь.

— Боже! Я все испортил! Это должен быть самый счастливый день в нашей жизни, а я превратил его в...

Иви твёрдо сказала:

— Ты ничего не сделал плохого. Это было просто то, что произошло. Я не могу сказать, что нам повезло. Но в тоже время я думаю, что нам очень повезло... Посмотри на вон ту красивую девушку? Как мы можем назвать это несчастьем?

Я посмотрел через комнату туда, где моя мать тихо сидела, укачивая нашего ребенка.

— Каждый раз, когда я её вижу, она улыбается. Она когда-нибудь плачет?  — спросил я

— Плачет ли она когда-нибудь?!  — переспросила Ивонна.  — О-о, да! У этой барышни пара таких легких, которыми можно гордиться.

Я улыбнулся.

Она протянула мне результаты анализа ДНК.

— Прочти это,  — потребовала она.

Я вскрыл конверт и вытащил листок бумаги.

Там было две колонки. В левой колонке были результаты Сюзанны, а в правой — мои.

Я не понял всех этих цифр, но там была одна строчка, которая рассказала всю историю.

Вероятность отцовства 99,9%!

Адвокат Сибил надрала мне задницу за то, что я повесил трубку, а затем не ответил на её звонок. И это прежде чем отозвать заявление о разводе, пожелать нам удачи и прислать мне свой счет.

Я осторожно держал на руках свою прекрасную дочь. Детка безмятежно спала и не подозревала — какие страсти крутились вокруг неё. Слёзы потекли у меня из глаз.

Ивонн вопросительно вскинула бровки.

— Ив... Я чуть не потерял это сокровище,  — прошептал я.  — Я её так люблю...

Ивонна тихо обняла меня. А я нежно поцеловал её в губы. А потом бережно поцеловал Сюзанну в лобик. Она умиротворённо вздохнула и продолжила заниматься своим главным делом — спать и расти.