Двенадцать дней Рождества

13 декабря: Возвращение домой

По мере того как снегопад усиливался, добавляя ещё один слой белизны на и без того покрытый снегом участок проселочной дороги, Кристмас надела перчатки, шляпу и с разочарованным вздохом открыла дверцу машины. Её кроссовки не были предназначены для внезапного холодного мокрого снега, в котором они увязали, когда она выходила из машины. Мокрый холод проник сквозь её тонкие носки, когда она поплелась к задней части автомобиля и посмотрела на спущенное колесо. Блядь.

Взглянув в обе стороны на дорогу, она увидела только нетронутый белый снег, насколько позволяла ограниченная видимость. В отчаянии она вернулась в салон, включила отопление и достала телефон. Нет сигнала. Блядь. Что-ж так не везет, подумала она, чертова квартира всего в нескольких милях от города.

Она включила аварийную сигнализацию и стала смотреть, как падает снег, осматривая дорогу, надеясь, что кто-нибудь её увидит и остановится. Она должна была предвидеть, должна была быть более подготовленной. Все те времена, те уроки взросления в суровых зимах Верхнего полуострова вернулись к ней, и она почувствовала себя глупо.

«Всегда имей аварийный комплект, запаску и домкрат»,  — сказал голос её отца. «В какой-то момент ты окажешься в затруднительном положении. Это неизбежно».

Рождество, однако. Какое-то время она отсутствовала, живя в более теплом климате юга и посещая школу. Она не была готова, но долгий обратный путь на север проходил так гладко. Естественно, её удача закончилась всего в часе езды от города.

Фары разбивали кружащийся снег, направляясь к городу. Кристмас быстро выскочила из машины, снова промочив ноги и замахала руками приближающемуся грузовику, крича сквозь ветер. Грузовик начал замедляться, затем остановился. Она поблагодарила бога за маленькую доброту незнакомцев и похрустела по снегу. Дверца грузовика открылась, и оттуда вышел плотно закутанный человек, лучше подготовленный, в тяжелых зимних ботинках. Он направился к ней.

Подойдя достаточно близко, он одернул свой шарф и сказал: «Крис? Это ты? »

Кристмас почувствовал облегчение. Не незнакомец. Даже лучше.

"Томми!" — воскликнула она и обняла его. "Слава Богу!"

— У тебя проблемы, да?  — сказал Томми, возвращая объятие.

"Спустило колесо".

Томми покачал головой и сказал: «Менять слишком долго. Я тороплюсь».

Кристмас закатила глаза и сказала: «А ты сможешь отвезти меня в город? »

— Садись,  — сказал Томми. «Я позвоню Хэнку, когда мы будем подъезжать, и он сможет отбуксировать машину».

"Спасибо!"

Кристмас вернулась к машине, взяла свою сумку, заперла её и пошла к грузовику. Отапливаемая кабина порадовала. Томми открыл свой борт, сел, закрыл его и снял шарф. Грузовик с грохотом вылетел обратно на дорогу.

— Возвращаешься домой?  — нерешительно спросил Томми.

Кристмас кивнул и сказал: «Да. Впервые за четыре года. Как твои дела? »

Томми пожал плечами: «Хорошо, я полагаю. Не могу жаловаться. Ты говорила со своим братом? »

«Мы общались все время,  — ответил Кристмас,  — однажды он даже заходил ко мне в школу».

«Рад снова тебя видеть,  — усмехнулся Томми,  — город просто не был бы прежним без рождественского танца на Северном полюсе от городского талисмана! »

Она ударила его по плечу и рассмеялась. «Ну, не рассчитывай на это снова.  

Это Лестер виноват в том, что добавил спиртное в коктейль».

— А в следующем году?

«Как будете просить» снова пожала плечами Кристмас.

«Ну, считай, что это твоя первая просьба со стороны сверстников по возвращении»,  — сказал он, смеясь в ответ.

«Не рассчитывай на это».

Когда они въехали в город, она узнала его, как и не отсутствовала четыре года. Городская жизнь не сильно изменилась, как это принято в маленьких городках. Все те же знакомые имена и места были там, все ещё занимаясь теми же делами, что и четыре года назад. Они прошли мимо таблички с надписью: «Добро пожаловать в Рождество! Где каждый день — Рождество! »

Это было смешно, подумала она, но всегда испытывала легкое удовлетворение, когда видела название города, в честь которого она была названа, родившаяся в день, в честь которого был назван город. Это была одна из маленьких странностей жизни, но это была её странность. Город тоже любил эту маленькую странность и любил её за это.

Томми высадил её у дверей её дома, дома, где её брат жил в одиночестве.

— Я позову Хэнка за твоей машиной. Ключи?  — сказал Томми.

Кристмас порылся в кармане пальто и протянул ему ключ от машины.

«Еще раз спасибо, Томми. Скажи Хэнку, что я договорюсь с ним завтра, если ты не против».

Томми покачал головой и сказал: «Ты знаешь, что он скажет».

Кристмас знала. Хэнк говорил: «Я не могу брать за это плату с городского талисмана», но Кристмас настаивала и все равно платила ему.

«Тогда просто скажи ему, что я сказала спасибо»,  — сказала она и вышла из грузовика.

Томми отсалютовал ей и уехал. Кристмас подошла к дому и вошла внутрь. Дом казался темным и тихим.

"Брэд?" — позвала она.

Нет ответа. Она повесила пальто в прихожей и прошла в темную гостиную. Занавески были задернуты, и в комнате была почти кромешная тьма, но отфильтрованного света было достаточно, чтобы она могла видеть и ощущать людей в комнате. Рождественская елка вдруг ожила светом, разбрасывая по комнате разноцветные брызги. Из динамиков доносились звуки гимнов, останавливая её.

Там был Брэд на диване вместе с двумя соседями, Блэкли, а две её старые лучшие подруги, Лия и Саша, стояли за диваном. Все они широко улыбались и кричали: «Счастливого Рождества! »

Брэд встал с дивана, когда Кристмас расплылась в улыбке, её горло сжалось. Брат подхватил её и закружил, пока она визжала, затем поставил на ноги и поцеловал в щеку, крепко обняв.

«Добро пожаловать домой»,  — прошептал он, его рука коснулась её задницы, вне поля зрения собравшихся.

Она покраснела от прикосновения и почувствовала легкое горячее возбуждение. Это было давно. Брэд отпустил её, и каждый из соседей, а затем и её друзья, приветствовали её объятиями. Было хорошо быть дома.

•  •  •

В свежих носках и тапочках Кристмас сидела с Сашей и Лией на диване, пока Брэд болтал с мистером Блейкли. Миссис Блейкли тем временем подала печенье и пунш.

— Ты собираешься остаться на Новый год, верно?  — спросила Лия.

Кристмас кивнула и сказала: «Да. Наверное, даже 

дольше. Я закончила школу, поэтому мне нужно сейчас начинать искать работу".

«Что ты собираешься делать с этим причудливым дипломом? » — спросил Саша.

— Не так уж и фантастично,  — сказал Кристмас, пожимая плечами. «Думаю, я напишу ещё. Может быть, попробовать устроиться в газету? Я не знаю».

«Может быть, ты напишешь мне любовное стихотворение,  — сказала Саша, взглянув на Брэда,  — Поможешь мне завоевать определенное сердце? »

Кристмас рассмеялся и сказала: «Это ледяное сердце. Я не думаю, что в каком-либо языке найдутся слова, способные завоевать его».

Внутри был лишь легкий порыв ревности, но это был её секрет, её и Брэда.

— Полагаю,  — сказал Саша. «Ты уверена, что он не гей? Он даже не смотрит на меня».

Она привела в порядок свои волосы и покачала сиськами с дерзкой ухмылкой, когда Брэд посмотрел в их сторону. Он даже не заметил флирта.

— Почти уверена,  — сказал Кристмас.  — Почему бы тебе не спросить его?

Саша покачала головой и сказала: «Наверное, невежливо».

Маленькая вечеринка продолжалась несколько часов, но, в конце концов, Брэд проводил соседей, и все девушки обменялись ещё большими объятиями. Наконец она осталась наедине со своим братом.

"Попкорн и дрянные праздничные фильмы?" — спросила она, лукаво улыбнувшись.

"Точно!" согласился Брэд.

Вскоре камин запылал, и Кристмас закуталась в одеяло, одетая в нелепую праздничную пижаму. Единственный свет исходил от мерцающей елки и телевизора. Брэд лежал позади нее на диване, обняв её за талию и одеяло накрыло их двоих. Его лицо было зарыто в её волосы, и она могла чувствовать его твердый член против своей задницы.

"Скучал по мне?" — с придыханием спросила Кристмас, когда её рука коснулась его члена.

— Ты понятия не имеешь как,  — сказал он, целуя её в шею.

«Мои соседки по комнате все спрашивали о тебе»,  — сказала она, когда рука Брэда переместилась с её талии на её грудь, лапая ладонью через топ. «Им было так любопытно, что мой парень навестил меня всего один раз».

Брэд зарычал и сказал: «Я бы приходил чаще, если бы ты мне позволила».

«Они все шутили о том, как сильно ты меня трахал»,  — прошептала она, поднимая руку и касаясь его щеки, пока он ткнулся носом в её шею. «Они хотели одолжить тебя».

Брэд застонал и потерся о нее своим членом, сжав её грудь.

«Я знаю, почему ты это сделала,  — сказал он,  — не хотела делиться. Я скучал по тебе, Крис».

— Я тоже скучала по тебе,  — сказала она и повернулась, положив руку ему на шею и притянув к себе, нежно прижавшись губами к его губам.

Жар его поцелуя растопил её, тоска по нему возросла, горяча, интенсивность этого вызвала слезы на её глазах, когда их губы встретились, слились. Брэд откинул её волосы назад, так же страстно желая её, но остановился и вытер слезу пальцем.

«Я просто... мне нужно было время, понимаешь? Чтобы все обдумать. Тогда я была не в лучшем состоянии».

Брэд кивнул и сказал: «Ни один из нас не был. Мне очень жаль, если я... »

Она остановила его, качая головой: «Это не ты.  

Я хотела этого. Я все ещё хочу. Мне просто нужно было решить это самой».

"И?" — спросил он, его рука вернулась к её бедру, играя с штанами пижамы.

Она снова поцеловала его, более сильно, страстно, давно сдерживаемое желание выразилось в жажде простого действия. Не было нужды в словах. Никакие слова не могли сказать, что она имела в виду. Пока в этом не было необходимости. На данный момент были только треск огня и низкий гул гимнов в телевизоре, только ощущение его губ и его близость, нежность. Было бы так легко прямо сейчас, подумала она, сдаться ему, отдаться самой себе. Она хотела. Боже, как она хотела, но не было времени.

Она вырвалась и погладила его по щеке, изучая его глаза, темные и мягкие, в них плясали отблески огня, словно пламя желания, которое, как она знала, только и ждало её слова, любого согласия, которое он мог принять. Он бы тоже, она знала. Он получит её прямо здесь, и она была мокрой от этого, у нее практически сочилась киска, чтобы почувствовать это, но она не дала ему этого согласия. Вместо этого она одарила его дразнящей ухмылкой.

"Что?" — спросил он при взгляде.

"Готов к твоему первому подарку?" спросила она.

«Если я смогу развернуть тот подарок, что лежит передо мной, это единственное что мне нужно».

Она покачала головой и сказала: «Еще нет», и посмотрела на его слегка разочарованное выражение, плохо скрытое, а затем продолжила: «Я собираюсь сделать это особенным для тебя. Мы сыграем в небольшую игру».

"Покер на раздевание?" — спросил он, ухмыляясь.

Она закатила глаза и объяснила: «Нет. Я буду дарить тебе подарки каждый день до Рождества. Эта игра называется «Двенадцать дней в Рождестве».

Его улыбка стала шире, и он сказал: «Это звучит намного лучше, чем покер на раздевание».

"День первый", сказала она, и её рука скользнула в его пижамные штаны, где она нашла его член и начала его гладить.

Брэд застонал и полузакрыл глаза. Кристмас соскользнула с дивана, оставив тепло одеяла, и спустила штаны. Член её брата высвободился, дергаясь и подпрыгивая в свете камина. Хихикая, она взяла дурацкую рождественскую шапку с дальнего столика, надела её себе на голову и посмотрела на него со своего коленопреклоненного положения.

«Я была очень непослушной,  — прошептала она,  — и не собираюсь останавливаться».

— Пожалуйста, не останавливайся,  — выдохнул Брэд.

Она лизнула всю длину его члена, заставив его радостно застонать, когда её язык покрыл его нижнюю часть, щекоча его головку кончиком. Кристмас обхватила его губами и медленно, с любовью пососала его головку, наблюдая за ним. Она могла видеть отрешенный взгляд в его глазах, когда он отдавался удовольствию, и ей это нравилось. Долгое время она ласкала его член, массируя чувствительную головку губами, позволяя ручейкам слюны стекать по стволу.

Когда она почувствовала, как дернулся его член, она медленно проглотила его весь, влажно скользя губами по нему, покрывая его, пока её губы не коснулись его промежности. Брэд застонал, затрясся и положил руку ей 

на голову, стараясь не сбить настрой.

«Боже мой,  — выдохнул он,  — я так скучал поэтому».

Кристмас стонала вокруг его члена и продолжала медленно, любовно поклоняться ему. Каждый раз, когда она чувствовала, как он дергается, она отпускала всасывание его члена и позволяла возбуждению пройти. Удовлетворенная тем, что он не кончил, она вернулась к работе, облизывая, сося, намереваясь сделать ему самый долгий, самый влажный минет, какой только могла, прежде чем у него больше не хватит выносливости, чтобы продержаться ещё мгновение. У нее болели колени, и Джордж Бейли собирался произнести идеальное поздравление по телевизору. Рождество внезапно подняло её сосание до уровня голодной, отчаянной шлюхи, и Брэд не удержался.

"Блядь!" — выдохнул он, и Кристмас поняла, что она точно рассчитала время.

«Ну, тогда можешь проглотить, и все растворится... » — сказал телевизор, и Кристмас начала глотать подарок брата.

Она мычала и глотала, стонала и сосала, извлекая каждую каплю, которую могла, из его острого члена.

«Бля... блядь... блядь... » — задыхался Брэд, корчась от приятной муки, пока его сестра осушала его член.

Она держала его и сосала до тех пор, пока его яйца не опустели, затем поднялась глотнуть воздуха, сделала глоток и снова начала сосать.

«О, черт,  — простонал Брэд и сказал,  — я... Господи, я не могу... »

Кристмас посмотрела на него с его полувозбужденным членом во рту и подняла одну бровь, когда снова проглотила его длину.

«О, черт возьми»,  — вздохнул Брэд и расслабился на диване. "Продолжай, я скоро опять кончу".

Кристмас улыбнулась вокруг его члена.

•  •  •

14 декабря: Марси

Проснуться с влажным прикосновением языка брата к её киске было, пожалуй, лучшим приветствием, который могла придумать Кристмас. Она играла во сне и позволяла ему лизать и сосать её, в то время как его руки скользнули под верх пижамы, чтобы коснуться её груди. Однако, когда он сомкнул губы вокруг её клитора и начал водить вокруг него языком маленькими кругами, игра прекратилась. Она прижалась к нему своей киской и счастливо вздохнула, хихикая, пока он приближал её к идеальному утреннему оргазму. Затем оргазм обрушился, и она вздрогнула, её ноги легонько пнули, когда удовольствие привело её в чувство.

Ее рука нашла его руку, все ещё под рубашкой, и накрыла её. Было что-то такое эротичное в том, чтобы чувствовать его руку на её груди, накрывать её своей рукой через слой ткани, держать её там, пока он нежно сжимает её. Он продолжал медленно лизать вверх и вниз её пизду, очевидно, в настроении ответить на долгое и роскошное оральное удовольствие, которое она доставила ему прошлой ночью. Момент был идеальным, и она не могла передать его словами, поэтому она только тихо застонала и наслаждалась долгим, тщательным кунилингусом.

Снова доведя её до экстаза, Брэд подошел к её телу и поцеловал её, разделив полученное от нее вознаграждение. Его голый член, твердый и горячий, прижимался к её киске. Всего лишь малейший намек на согласие, и он втолкнет его в нее, наполнит её и трахнет. Он будет заниматься с ней любовью 

медленно, знала она, чувствуя настроение. Для нее самой было пыткой не дать ему добро, но сейчас было не время. Это разрушило бы наращивание, и тогда она позволила бы ему трахать её каждый день. Вместо этого она прервала поцелуй и обхватила его ягодицу, сомкнув ноги.

«Мне это понравилось,  — сказала она. "Спасибо".

— В любое время,  — сказал он хриплым голосом, взволнованным, но немного раздраженным тем, что ему отказали.

«Мне нужно принять душ,  — сказала она,  — и я сделаю это одна. Сегодня мне нужно пойти куда-нибудь с девочками».

Брэд отпустил её, глядя на свой член, потом на нее умоляющим взглядом.

Она дразняще покачала головой и сказала: «Ты мне нравишься таким. Моя игра, мои правила. Не смей опустошать эти шары в одиночку».

Брэд застонал, когда она встала и потянулась, тряся волосами и давая ему заманчивый вид на свою попку, когда она наклонилась, чтобы подобрать штаны от пижамы. Она бросила их ему, потом сорвала с себя рубашку, стоя голой перед ним, потом бросила ему одежду.

— Постирай, будь добр, а?  — спросила она и побежала в душ.

•  •  •

Когда она была одета, Кристмас прокралась в прачечную, где Брэд складывал одежду в стиральную машину. Она скользнула позади него и обвила руками его талию, уткнувшись носом ему в затылок. Её рука переместилась вниз, в его пижамные штаны, и нашла полутвердый член.

Брэд застонал, когда она нежно погладила его член, и через несколько мгновений он снова стал твердым. Она продолжила гладить его, обхватив ладошкой всю его длину, деликатно дергая его вверх и вниз.

«Когда я вернусь домой, я снова смогу отсосать тебе»,  — прошептала она. «Ты мог бы позволить своей младшей сестренке сосать твой член, как маленький грязный извращенец. Тебе это нравится? »

"Ага..."

«Ты мог бы поставить меня на колени и снова засунуть свой большой член прямо мне в рот».

"Да!"

Она гладила его быстрее. «Ты мог бы трахнуть мой рот очень сильно, как пизду, раз я так сильно тебя дразню. Ты хочешь этого? Ты хочешь задушить меня членом и заставить делать это для тебя, пока ты не кончишь? »

"Блядь!"

"Кончи для меня", умоляла она, прижавшись грудью к его спине. «Кончи для своей младшей сестры, и ты сможешь это сделать. Ты можешь использовать мой рот как пизду для своего члена».

Пенис Брэда дернулся, и он застонал, кончая ей в руку, в свои штаны, когда он прислонился к стиральной машине. Кристмас убрала руку и лизнула её, наблюдая, как он медленно поворачивается.

«Тебе нужно ещё кое-что постирать»,  — сказала она, посасывая палец. «Я буду дома позже».

Брэд ахнул, а затем сказал: «Что... насчет твоей машины? »

— Я возьму твою,  — сказала она, ухмыляясь.  — Ты не против, да?

Он покачал головой. Она наклонилась и поцеловала его в губы.

«Не вноси себя в список «хороших». Мне нужно, чтобы ты был действительно непослушным, хорошо? »

Он кивнул, сглотнув, и смотрел, как она выходит за дверь, его ключи позвякивали в её руке.

•  •  •

Кристмас отметила, что за последние четыре года главная улица города выросла, прогуливаясь по 

тротуару с Сашей и Лией. Многие из тех же старых предприятий, которые были созданы десятилетиями, стояли рядом с более новыми. Она отметила, что некоторые из них были со знакомыми названиями корпораций, которые присутствовали в большом городе. Магазин стоял рядом с известными брендами и располагался через дорогу от семейного кафе и кофе-бара. У них двоих, казалось, тоже было здоровое соперничество, поскольку у каждого магазина была собственная вывеска, утверждающая, что они могут производить свои собственные «изюминки» в любимых напитках покупателей.

Кристмас видел, что на каждом втором фонарном столбе висели плакаты, рекламирующие праздничные мероприятия этого года. Средняя школа должна была поставить спектакль «Рождественская песнь в прозе», а школа танцев, которую посетило Рождество, ставила «Щелкунчика». Затем было ежегодное театрализованное представление, сбор средств в пользу Программы рождественских стипендий, которая предоставляла стипендии для колледжа.

— Что ты наденешь на конкурс?  — спросила Саша, когда они проходили мимо магазина «Колумбия» и толкнули двери «Одетого Дианой».

«Я не знала, что подписалась»,  — ответил Кристмас.

Диана Сэнсбери, которая все ещё шила одежду, вместе со своей дочерью у кассы поспешила вокруг прилавка, чтобы заключить Кристмас в объятия.

«Я слышала, что ты вернулась,  — сказала она, целуя её в обе щеки,  — и я уже получила твое платье! »

"Мое платье?" — спросил Кристмас.

«Для конкурса»,  — объяснила Диана. «Я немного адаптирую его, если тебе нужно, но в этом году ты собьешь их с ног! »

Она перевела взгляд с Саши на Лию, потом снова на Диану и снова сказала: «Я не знала, что подписалась».

«Я записала тебя, когда ты сказала мне, что вернешься»,  — ухмыльнувшись, сказала Лия.

— Как... заботливо с твоей стороны,  — сказал Кристмас, поморщившись.

«Знаешь, это предрешено на всегда, что ты будешь участвовать. Как ты можешь этого не сделать? » — спросила Саша.

Кристмас вздохнула и сказала: «Кажется, я знаю, что будет на мне надето. Могу я это увидеть? »

Диана взяла её за руку и потащила в заднюю часть, где стояли вешалки с заготовками и готовой одеждой. Она прошла мимо стеллажей и открыла шкаф в задней части, затем вернулась с платьем на вешалке и положила его на стол. Платье было великолепным, мерцающее зеленым, похожим на атлас. Кристмас могла сказать, что оно будет облегающим, а декольте опасно низким.

"Это немного... сексуально. Не так ли?" спросила она.

Диана просияла и кивнула головой, говоря: «Как я и сказала. Ты их сшибешь насмерть! »

"Должна ли я примерить его?"

"Конечно!" Диана закудахтала и вручила ей платье, а затем указала на раздевалку сзади.

Кристмас взял платье в комнату и переоделась. В зеркале она покраснела от того, насколько это сексуально. У платья с открытой спиной был асимметричный вырез, одна сторона которого поддерживалась тонким ремешком. Каждая сторона была прикреплена к атласному колье, которое надевалось на её шею. Оно плотно облегало её фигуру, демонстрируя пышное декольте, и было длинным с одной стороны, а её правая нога была обнажена ниже бедра. маленькие блестки блестели под светом. Она должна была признать, что это действительно было великолепно.

Она вышла из 

раздевалки под одобрительный свист Дианы, которая немедленно приступила к снятию мерок, намереваясь сделать все идеально. Как только она была удовлетворена, Кристмас вернулась и снова переоделась, а затем вернула платье.

"Это красиво", сказала она.  — Что я тебе за это должен?

Диана усмехнулась и сказала: «Я не могу брать с тебя плату за то, что ты хвастаешься моей работой. Как кто-то может выставить счет девушке по имени Рождество в городе под названием Рождество во время Рождества? Это нечестиво».

Кристмас, привыкшая к этой линии рассуждений горожан, спросила: «Какое пожертвование было бы уместным сделать? »

«Приюту всегда нужна помощь,  — сказала Диана,  — всем этим маленьким бездомным собачкам, и в это время года».

Она грустно покачала головой.

— Я тебя поняла,  — согласилась Кристмас.

Диана показала за свою спину, где она обнаружила Сашу и Лию, просматривающих стеллажи.

— Платье получило твое одобрение, миссис Клаус?  — пошутила Саша.

«Эй, я не просила об этом»,  — сказала Кристмас.

«Почему мои родители не могли назвать меня Рудольф? » — с тоской спросила Лия.

«Это не привело бы тебя к платьям»,  — сказала Кристмас. «Город бы просто привязал тебя к саням и заставил везти Санту по Мейну в канун Рождества».

«Не странно ли, что я нахожу это немного захватывающим? » — спросила Лия.

«Это зависит от твоей испорченности. У тебя в этой фантазии красный нос? Если да, то это вполне законно»,  — добавила Саша.

Лия подняла желтое платье и подняла брови.

— Если хочешь выглядеть как банан,  — сказала Саша, и Лия вздохнула, ставя платье обратно на вешалку.

«Почему мы вообще беспокоимся? » спросила она. «В любом случае, никто из нас не собирается собирать больше пожертвований, чем на Рождество. Первый конкурс городского талисмана? Это безнадежно».

— Не рассчитывай на это,  — раздался сзади ехидный голос.

Все трое повернулись к высокой блондинке. Её зеленые глаза блестели, под стать маленьким мерцающим серьгам в виде рождественских венков, которые она носила. Её пальто было в классическую клетку, которая подходила к её сумочке, а её зимние ботинки были черными стегаными нейлоновыми ботильонами. Кристмас не могла не чувствовать себя немного оскорбленной тем, что человек носит пару ботинок за 1300 долларов по снегу, но ведь это была всего лишь Марси.

— Привет, Марси,  — холодно сказала Кристмас.

— Талисман,  — насмешливо сказала Марси.

«Ты не можешь купить конкурс, Марси,  — сказала Саша.

— Все можно купить,  — парировала Марси, ухмыляясь.

«Кроме Брэда»,  — сказала Лия, и Кристмас была доволна, когда это замечание вызвало смущенный румянец на щеках Марси.

Марси пришла в себя и махнула рукой, отмахиваясь от джеба, и сказала: «Вы трое можете просто откланяться. Как только все увидят, что CJ сделал для меня, свет погаснет».

Она дьявольски подмигнула им.

— Итак, ты пошла к самому дорогому портному в городе,  — сказала Саша,  — и это гарантирует тебе победу? Ты ведь помнишь, что и то, кто на самом деле в платье, тоже имеет значение, верно?

«Вот почему я против этого»,  — сказала Марси, взмахивая волосами.

«Как бы то ни было,  — парировала Лия,  — Рождество заполнит твой чулок! »

Несмотря на соперничество, всем четверым пришлось посмеяться над нелепой шуткой.

«Жаль, что шутки 

не помогут тебе собрать пожертвования»,  — сказала Марси, снова примеряя своё стервозное лицо.

— Что ты вообще делаешь здесь с нами, крестьянами? спросила Саша: «Разве это место не слишком дешевое для таких, как ты? »

Марси пожала плечами и сказала: «СиДжей не делает перчатки, а перчатки Дианы очень милые. Я покупаю их все, чтобы пожертвовать их церкви Святой Марии».

"Щедрость или списание налогов?" — спросила Саша.

Марси проигнорировала её и сказала: «Только не надейся, Кристмас. Я бы так не хотела, чтобы ты разочаровалась».

Она направилась к стойке, почти видимое облако стервозности тянулось за ней.

«Вот оно, настоящее воплощение рождественского настроения»,  — сказала Лия.

Кристмас пожала плечами и сказала: «Пусть она развлекается».

•  •  •

Кристмас вернулась домой с многочисленными сумками для покупок и обнаружила свою машину на подъездной дорожке. По пути она заметила, что щетки стеклоочистителей были заменены, а по кругу установлены новые шины. Она была вымыта, и в углу окна виднелась свежая наклейка о замене масла. Она покачала головой и вошла внутрь.

Она нашла Брэда в его кабинете, том самом, что раньше принадлежал их отцу, просматривающего отчеты о том, что выглядело как инвестиции. Он был на ногах и поцеловал её в тот момент, когда она вошла в дверь. Кристмас растворился в нем, тихо мурлыча, когда его язык исследовал её рот. Как бы чудесно это ни было, она отстранилась.

«Пока ты снова не напрягся, не мог бы ты помочь мне принести несколько сумок? » — спросила она, покраснев.

— Слишком поздно,  — сказал Брэд. «Мне было тяжело какое-то время».

Он снова потянулся к ней, но она отскочила, смеясь, и сказала: «Нет! Сначала сумки, а потом мне нужно немного поработать».

"О? Есть блестящая идея?" спросил он.

«У меня всегда есть блестящая идея»,  — сказала она, возвращаясь к машине.

Брэд помог ей затащить сумки в дом, а затем поднял их по лестнице в её неиспользуемую спальню. Как только он поставил их, он снова кинулся на нее, но она опять увернулась.

«Ты не должен осквернять меня,  — сказала она,  — только после сегодняшнего фестиваля огней. И то, только если ты совершенный джентльмен».

— Похоже, это обречено на провал,  — сказал он, нахмурившись.  — Я думал, ты знаешь меня лучше.

«Убирайся,  — приказала она,  — у меня в голове есть слова, которые нужно записать».

"Грязные слова?" спросил он.

"Других я и не знаю?"

— Как пожелаете, миледи,  — сказал он, снимая с бантом воображаемый чепец.

— Не то чтобы по-джентльменски,  — сказала она, закатывая глаза.

Брэд закрыл дверь. Кристмас взяла свой ноутбук на кровать и откинулась на подушки, вдыхая и давая волю своему воображению. Тот факт, что она действительно хотела, чтобы он прижал её к кровати и трахнул, идеально подходил к рассказу, который был у нее в голове. Она дала статье предварительное название, которое, как она уже знала, приживется. «Двенадцать дней в Рождестве»,  — напечатала она и хихикнула.

Писать было в радость. Это было одновременно и её исповедью, и её фантазиями, что доставляло ей трепет, когда она рассказывала о своем собственном соблазнении. Для её читателей, конечно, это была 

эротическая фантазия, как и все её рассказы. Знание того, что это правда, она держала при себе, но именно эта правда заставила его продаваться. Другая работа, хотя и все ещё сексуальная, никогда не была так хороша, как романтизированная публикация соблазнения её собственного брата.

•  •  •

«Это был секрет, из-за которого всем было весело»,  — подумала Кристмас, держа Брэда за руку и направляясь к рождественской зелени, чтобы зажечь елку и городскую площадь. Никто не подумал о Брэде, держащем за руку свою младшую сестру. Для них это было мило, по-семейному, жест, которого можно было ожидать от двух осиротевших брата и сестры, которые были близки и ещё больше сблизились из-за безвременной потери. Тем не менее, когда их пальцы переплелись сквозь перчатки, Кристмас могла почувствовать, что это такое, и это было романтично.

Она небрежно взмахнула рукой, взявшись за руку со своим братом, пока они шли по заснеженному тротуару к Грину. Для остального города они все ещё были теми двумя грустными детьми, Брэду всего девятнадцать, а Кристмасу семнадцать, плачущими и напуганными после аварии на лодке, в которой погибли их родители. Они выглядели мило, но Кристмас знала, что, когда дверь будет закрыта, она будет спать не в своей кровати.

Это было сексуально, и это было озорно, но это было и что-то более глубокое. Она провела четыре года, думая об этом, вдали от Брэда, вдали от города, пытаясь разобраться в путанице. Она встречалась с мальчиками, спала с ними, смотрела им в глаза и пыталась проникнуть в их души, но настоящей глубины не было, все не так. Она вцепилась в руку Брэда и подмигнула ему, на что он ответил.

Саша и Лия уже ждали на краю Кристмас-Грин, где стояла большая елка, ожидая, когда её зажгут и начнутся две недели веселья. В течение этих недель будет наплыв посетителей, приезжих, желающих разделить дух сезона, в честь которого был назван город. Они ходили по магазинам и пили, ловили ледяную рыбу или катались на санях. Они съезжали с крутых холмов и набивали карманы местного бизнеса. Однако за несколько дней до Рождества большинство из них уже уедет.

Все три девушки обменялись привычными поцелуями в щеку, а затем Саша и Лия, краснея, поцеловали Брэда. Вместе, в шапках и пальто, с шарфами на шее, они посмотрели на гигантское дерево.

«Кому ты собираешься сделать пожертвование на конкурсе, Брэд? » — спросила Саша с ноткой надежды в голосе.

«О, я полагаю, мне просто нужно посмотреть состав»,  — уклончиво сказал он.

«Ты не можешь просто отдать его своей сестре. Это похоже на измену. Верно? » — спросила Лия.

«Я не знал, что ты записалась»,  — сказал Брэд Кристмас.

«Я тоже не знала до сегодняшнего дня»,  — сказала она, бросив на Лию взгляд, в котором была усмешка.

«Ты же не пожертвуешь этой... суке»,  — сказала Саша.

Брэд сузил глаза, и Саша сказала: «Не Крис, ты придурок. Марси».

«О,  — сказал Брэд, закатив глаза,  — я бы не стал мочиться на Марси, даже если бы она была 

в огне».

«Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь помочился на Марси. Если бы она была в огне, это было бы просто бонусом»,  — сказала Лия.

"Действительно чувствуется дух Рождества, да?" — пошутил Брэд.

«Думаю, это было немного грубо, а? Извини, Кристмас»,  — отозвалась Лия.

«Что бы мир делал без богатых сучек? » — спросила Кристмас. «Нам не над кем было бы гордиться своим превосходством».

Она вырвала руку из руки Брэда и сказала: «Я скоро вернусь».

Саша быстро заняла её место, взяла Брэда под руку и сказала: «Попу оторвала, место потеряла! »

Она хлопнула глазами по Брэду, который только покачал головой.

Кристмас пересекла край Грина и обняла Хэнка, закутанного в клетчатое пальто.

«Привет, малыш,  — радостно сказал он, посмеиваясь,  — как хорошо, что ты вернулась».

«Спасибо, что починил машину,  — сказала она,  — и все остальное. Это было слишком мило».

— Ничего особенного,  — сказал Хэнк,  — и даже не думай оплачивать счет.

— Не говори так, блядь,  — сказала она, рассмеявшись,  — если мне ещё раз предстоит услышать Рождество в Рождество в Рождество, я собираюсь... наверное, я буду жить с этим, но это не значит, что мне это должно нравиться».

"Вау! Рот бы тебе помыть, девочка!" Хэнк ласково отчитал её: «Твой папа прихлопнул бы тебя за такие слова».

«Я зайду в церковь Святой Марии и попрошу прощения»,  — сказала она, а затем добавила: «Я просто хотела поблагодарить тебя».

Хэнк кивнул, приподнял шляпу, а затем сказал: «Я получу свои деньги за тебя на конкурсе в этом году. С нетерпением жду того платья, о котором болтала Диана».

«Все, кроме меня, знали, что я это делаю? » спросила она.

"Конечно", сказал Хэнк, посмеиваясь, "Ты должна была знать лучше, тех двух гарпий с которыми ты общаешься".

«Я возвращаюсь к своим гарпиям. Увидимся на Полюсе? »

— Я выпью после, ага.

Кристмас поцеловала его в щеку и вернулась к своим друзьям.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся?  — спросила Саша, предлагая ей Брэда.

— Ты можешь оставить его себе,  — сказала Кристмас. «Он немного молод для меня».

— Ты слышишь это любимый?  — сказала Саша. «Городской талисман только что подарил мне тебя на Рождество».

Брэд только усмехнулся и сказал: «Я думаю, что город отменил рабство по договору довольно давно».

— Жалко,  — проворчала Саша,  — я бы позволила тебе разматывать меня каждую ночь.

Она подмигнула ему. Брэд не ответил на приглашение, но позволил ей продолжать цепляться за его руку.

Громкоговоритель прорезал воздух, громко возвещая: «Счастливого Рождества! »

От собравшейся толпы последовал ответный ответ. С улицы доносились звуки колядок. Все взгляды обратились на звук. Вдалеке приближалась процессия, детский хор церкви Святой Марии, и каждый из них держал свечу. За ними шли сани, красные и освещенные, запряженные упряжкой северных оленей. Дети в толпе, многие водрузившиеся на плечи взрослых, возбужденно хлопали или аплодировали. Дальше в тылу шла барабанная линейка из средней школы, отбивая такт колядникам, маршируя в ногу.

Автомобиль шерифа медленно катил позади, фары были заменены на красный и зеленый. Процессия медленно продвигалась по Грину, останавливаясь перед темным деревом. Свет в машине погас, и мэр Тинсли, одетый в костюм Санты, слез 

с саней с веселым возгласом: «Хо-хо-хо! »

Он сделал вид, что расхаживает с мешком, который поставил под деревом. Колядовщики разошлись по обеим сторонам дерева, заканчивая свою песню. Когда он затих, Санта взял в руку пульт, показал его толпе и заявил: «Время Рождества... пришло! »

Он щелкнул пультом, и дерево вспыхнуло, наполнив Зелень ярким цветом. Вдоль Грина мерцали гирлянды мягко-белым светом, а затем вниз по улицам ночь наполнялась новыми огнями, висевшими между фонарными столбами и висевшими на фасадах магазинов. Ратуша во главе Зеленого сияла гигантским венком. Толпа взорвалась аплодисментами. Кристмас вцепилась своей рукой в свободную руку Брэда, а другой взяла руку Лии. Они переглянулись, и Кристмас почему-то покраснела.

Пока пели колядовщики, родители с маленькими детьми выстроились в очередь, и Санта вручил каждому ребенку подарок. Каждый взрослый из присутствовавших мог вспомнить, как когда-то именно они стояли в этой очереди, держали за руку родителя и получали подарок. Пройдут годы, и те дети, которые останутся, однажды встанут в один ряд со своими собственными. Так было в Рождество на Рождество. Брэд многозначительно сжал руку сестры, и она почувствовала слезы на глазах, задаваясь вопросом, будет ли она когда-нибудь снова стоять в этой очереди.

Это казалось невозможным. Секрет этого не позволял. Но когда она взглянула на Брэда и увидела зеркальный туман в его собственных глазах, она поняла, что не променяет его на стояние в очереди. Она сжала его руку в ответ, зная, что он получит сообщение. По традиции, они ждали, пока очередь не опустеет. Обычно в этот момент мэр желает им всем спокойной ночи. Однако голос из динамиков радостно спросил: «А где же наш праздничный талисман? Рождественская песнь? »

«Боже мой»,  — простонала Кристмас, пока все оглядывались в поисках её.

Лия оттащила её от Брэда, который лишь глупо усмехнулся, вместо того чтобы избавиться от смущения. Смеясь, Лия вытащила её вперед, где Санта взял её за руку и ещё раз объявил: «Рождество... уже здесь! »

Она неохотно помахала толпе, когда они приветствовали её. Стоя в стороне, и молча убивая её взглядом, она увидела Марси. Она не ликовала.

•  •  •

«Северный полюс», известный местным просто как «Полюс», был не единственным баром в городе. Однако он отличался самой большой открытой площадкой и отличной сценой для проведения мероприятий. Это сделало его идеальным для проведения ежегодного театрализованного представления, а также танцев, костюмированных балов и весенних вечеринок. Дамы вместе с Брэдом протолкнулись через двери и обнаружили, что место уже заполнено другими местными жителями и посетителями.

Оживленный кантри вырвался из современной системы объемного звучания, и Саша начала передвигаться к бару с Лией и Кристмас на буксире, оставив Брэда позади. Он уселся с некоторыми местными жителями и быстро заговорил. Кристмас стоял в очереди в баре, наблюдая за возбужденной праздничной толпой. Когда она была в последний раз, ей не разрешалось пить по закону. Атмосфера казалась другой.

В двадцать четыре года, когда он жила в кампусе колледжа на юге, барная сцена была ей знакома.  

Как и в колледже, местные жители собирались вместе, а приезжие рассаживались небольшими группами. Были и пары, рассаженные вместе. Некоторых из них она узнала, как ежегодных посетителей, которых тепло встретили. В углу комнаты, с темном облаком над головой, сидели Марси, Джулия, Кэрри и Джейсон. Кристмас вежливо кивнул небольшой группе городских зажиточных, но получила в ответ лишь усмешку.

Несмотря на то, что она ничего не сделала ей и отсутствовала четыре года, Марси все ещё держалась за эту пожизненную ненависть. Некоторые вещи никогда не менялись. Подошла их очередь в баре, и Кристмас отвернулся от толпы заносчивых богачек и увидел за барной стойкой Келлер Миллер.

"Крис?" спросил он.  — Слышал, ты вернулся. Мерри... ты знаешь. он ухмыльнулся.

«Привет, Кел. Твой отец ушел на пенсию? » спросила она.

Он покачал головой: «Нет. Он никогда не уйдет на пенсию. Просто теперь он чаще дает мне работу бармена.

Кристмас оглянулась через плечо, просканировала и обнаружила Миллера-старшего на танцполе, покачивающегося с десятилетние вдовой.

— Ни хрена себе. Сказала она.

Келлер кивнул и сказал: «Что будешь? »

«Что-нибудь праздничное налей. Только не говорите мне эту чушь «твои деньги здесь ни к чему, талисман»,  — сказала она, вытаскивая бумажник.

«Ты шутишь? Меня бы прибили за то, что я не пробил чек, даже ради тебя».

— Спасибо, Кел.

«Приближается один красноносый северный олень»,  — сказал Келлер и начал микшировать.

Несколько мгновений спустя, с напитком в руке, Кристмас обнаружила, что ходит по кругу, её обнимают, целуют, а иногда и ощупывают горожане. Она смотрела, как Саша снова пытается заставить Брэда танцевать с ней. В конце концов, он уступил медленной песне. Саша буквально светилась, но пока они качались. Она увидела на себе взгляд Брэда и подмигнула ему. Пусть Саша танцует.

•  •  •

Пламя камина отбрасывало мерцающие тени по гостиной, Кристмас задернула шторы. Брэд отложил кочергу и поманил её к дивану, где завернул их в одеяло и обнял её. Их носы соприкоснулись, уткнувшись носом в свет костра и сияние дерева.

«Был ли я достаточным джентльменом для тебя? » — спросил Брэд.

— Целеустремленный, не так ли?  — пошутила она и погладила его по щеке.

«Трудно не признать. Ты слишком великолепен».

Кристмас молчала, потом нежно поцеловав его, затем оторвалась и спросила: «Ты когда-нибудь хотел стоять в очереди? »

«В очереди? Например, в очереди за подарками на фестивале? » спросил он.

Она кивнула, сказав: «Ты тоже об этом думал, не так ли? »

Он сделал паузу, кивнул и сказал: «Просто вспомнил, когда это были мы».

«Мы потеряли часть того очарования Рождеством? » спросила она.

«Мое увлечение Рождеством по-прежнему сильно»,  — сказал он и скользнул рукой ей за пояс, дразня её кожу.

"Праздник".

«Ни за что. Это практически невозможно, когда ты буквально живешь в Рождество»,  — сказал он.

— Думаешь, ты хочешь детей? Спросила она.

Он пожал плечами и ответил: «Если бы мне пришлось выбирать между детьми и тобой, то нет».

— Ты милый,  — сказала она и снова поцеловала его, её рука скользнула вверх по его щеке, скользнув по его темным волосам.

Собственная рука Брэда снова двинулась, стягивая её пижамные штаны и 

скользя между её ног, его пальцы прослеживали тепло её тела, когда она раздвигала для него ноги. Она тихо замурлыкала в его рот от нежного прикосновения, дразня его затылок, играя с маленькими волосками, пока их языки играли.

"ты должен отнести меня наверх", сказала она, задыхаясь.

Брэд поправился, обнял её за талию, и, когда он встал, она обвила его ногами. Кристмас осыпал его шею легкими поцелуями, когда он нес её, держа руки на её ягодицах, вверх по ступенькам в спальню. Его сила, способная нести её на такое расстояние, заставила её стать мокрой от мыслей о той же самой силе, которая использовалась, чтобы прижать её и трахнуть. Боже, почему она настаивала на том, чтобы дразнить их обоих? Ради глупой рождественской игры?

Нет, не только это. Это все ещё был маленький ноющий намек на неуверенность. Несмотря на то, что он возбуждал её, зная, что он может сделать с ней, получать от этого удовольствие, она должна была быть уверена, что это правильно для них обоих. Был этот 1% неопределенности, и казалось, что игра решит её. Это, да и сама игра была невероятно горячей.

Брэд уложил её на кровать и агрессивно дернул за попку. Она взвизгнула и почувствовала прилив желания при маленьком спектакле животного доминирования. Как бы ей ни хотелось разыграть игру, она нашла показ настолько чертовски сексуальным, что если бы он просто стянул её трусики в сторону и взял её, она бы не возражала. Однако он этого не сделал. Она могла видеть в нем то же желание, но он не стал бы этого делать, не стал бы преодолевать этот барьер без её согласия.

Однако это не помешало ему стянуть с нее трусики и втиснуться ртом между её ног. Прожорливый, он сосал и лизал её, выпивая из нее, как будто она была самой жизнью. Она вздрогнула, выгнула спину и завизжала, когда он попал в идеальное место. Он чувствовал это в ней, знал, что это правильно, и продолжал это делать. Его руки сжали её бедра, держа её на месте, когда она извивалась на его языке, и это казалось правильным, таким правильным и совершенным.

Ее кулаки сжимали простыни, когда он рычал в нее, посылая приятные вибрации в маленький комок нервов. Звук мокрого хлюпанья, и не только его языка, звучал в темноте сексуально. Она задохнулась, когда его старания над ней подняла её на вершину экстаза, а затем произошел тот захватывающий плотский взрыв, который заставил её сжать собственную грудь, когда её разум разлетелся вдребезги от его интенсивности. Потерявшись в волне, она потянула его, приподняв над собой.

Кристмас толкнула его на спину и прижалась ртом к его члену, его стон удовольствия только подстегнул её. Положив голову на подушку, он глубоко вздохнул, когда она приложила все усилия, чтобы сделать ему так же хорошо, как он сделал для нее. Когда она сочла его достаточно твердым и влажным для своей цели,  

она взобралась на него сверху. Она стянула рубашку через голову, отбросив её в сторону, и развела колени по обе стороны от его бедер. Его руки лежали на ней, направляя её к своему члену, потребность быть внутри нее почти болезненно отразилась на его лице.

Однако это была не та игра, что она задумала, как бы ей самой этого ни хотелось. Вместо этого она поймала его член между губами своей киски, двигая ею вперед и назад вдоль его длины, покрывая его ствол своим возбуждением. Она запрокинула голову и оседлала его таким образом, медленно покачиваясь взад-вперед вдоль его члена, издавая легкий вздох каждый раз, когда его головка ударялась о её клитор. Блядь! Это была пытка самого приятного рода. Одна из его рук скользнула вверх по её животу, ладонь лаская, медленно ползла, пока не взяла её за грудь.

Взад-вперед, взад-вперед, она ритмично скользила, пока не почувствовала, как его ноющий член дергается и готов кончить. Его хватка стала крепче, и она посмотрела на него сверху вниз, и только лунный свет освещал ей его лицо, его потребность в ней. Она могла быть слепой и все ещё чувствовать это так же сильно, подумала она, и тогда это случилось. Её ритм, её танец на его коленях довели его до предела, и он застонал, когда кончил, обрызгивая её киску и свой живот своей спермой. Тем не менее она продолжала двигаться на нем, доя его, а через мгновение уже последовала за ним собственным оргазмом. Её бедра качались, дергались, а тело дрожало, когда он держал её в темноте.

•  •  •

15 декабря: Семинар

... Он держал меня руками в тот момент, когда мои лучшие подруги вышли за дверь. Нет, это было не совсем так. Он был похотливым зверем. Мой брат так сильно прижал меня к двери, что я задохнулась. Его большие руки вцепились в мои джинсы, разрывая их и расстегивая пуговицу. Я чувствовала, как он трется о мою задницу.

Блядь! Это было чувственно, и моя киска хлестала. Его рот прижался к моему, его язык требовал, чтобы я ответила взаимностью, и я ответила. Только слишком счастливо. Он вырвался ровно настолько, чтобы стянуть с меня порванные джинсы. Я не носила трусиков. Да, я была заранее готова к этому, готова к нему. Они не могли уйти ещё достаточно далеко.

Он стянул с себя штаны, когда встал. А потом мы снова переплелись, наши губы сомкнулись. Его руки легли на мою задницу, и я застонала в его поцелуе, когда он поднял меня и насадил на свой хуй. Они едва сели в машину, а он уже был глубоко в моей пизде, трахая меня у двери так сильно, что я услышала, как венок упал на крыльцо. Это только сделало его ещё более горячим.

Мои руки обвились вокруг его шеи, я держала его во время энергичной ебли, толстый член моего брата таранил моё влагалище, когда я тяжело дышала,  

как измученная жаждой собака. Вот кем я себя чувствовала — сукой. Сукой, которую он ебал, чтобы утолить годы голода, через которые я заставила его пройти. Все эти ночи грязных фото по смс, секстинг, секс по телефону, пока я была в школе. Поддразнивание сделало именно то, что я хотела.

Всю дорогу домой я думала об этом, мечтала об этом, и теперь это было все, о чем я терла свою киску столько ночей. Он насаживал меня вверх и вниз на своем члене, получая удовольствие от всех этих поддразниваний. Но удовольствие было и моим, как раз как я мечтала. Моя киска страстно желала этого, ей было больно ощущать его ствол в себе, силу и энергию, которого я так жаждала.

Я трахалась с парнями в колледже, было даже несколько забавных. Я даже рассказывала ему о некоторых из них. Однако ничего подобного не было. Ни один из них не мог сравниться со свирепостью, с которой мой собственный брат трахал меня. Ни один из них не подходил мне, как он был идеально создан для меня. Его толчки стали замедляться, хотя его дыхание участилось, теперь горячее и прерывистое на моей шее. Он собирался кончить. Мой брат собирался залить сперму в меня.

Это произошло быстро, как молния, первая горячая струя его кровосмесительного семени залила мою гостеприимную киску. Я ахнула, игриво укусив его за шею, а затем второй выстрел вызвал полное осознание происходящего. Было жарко, и было мокро. Это заставило меня так чертовски сильно оргазмировать. Как ему удавалось удержать меня сквозь спазмы и дерганья моего тела, я не могла понять. Единственное, о чем я могла думать, это табуированная эякуляция, излившаяся в меня, засеявшая меня, может быть, даже оплодотворившая меня.

Эта мысль была одновременно пугающей и захватывающей. Я отдалась ему беззащитной, позволив ему наполнить меня. Скоро я смогу гулять по нашему родному городу, неся на руках его ребенка. Что я скажу? То, что я залетела в колледже, скорее всего. Я буду растить ребенка своего собственного брата, все время точно зная, кто это, живя во лжи, даже когда я позволю ему продолжать трахать меня по его желанию. Тогда что я скажу им в следующий раз, когда это произойдет? Потому что, когда он хмыкнул и влил в меня свою сперму, я поняла, что будет следующий раз, и следующий, и следующий. Я принадлежала моему горячему брату.

•  •  •

Кристмас сохранила документ и глубоко вздохнула, сопротивляясь желанию прикоснуться к себе. Итак, её возвращение домой произошло не совсем так, но она была уверена, что её читатели простят маленькую ложь. Так было всегда. Как правило, она была довольно последовательным писателем, идущим от начала до конца. На этот раз, однако, она позволила своему воображению прыгать, следуя собственным фантазиям. Это было необычно, но ей казалось правильным сделать это таким образом.

Она проверила время на ноутбуке. Она писала все утро, и дело медленно приближалось к полудню. Её пребывание 

в кабинете длилось всего два часа. Этого времени было более чем достаточно. Она отложила ноутбук и разделась, затем накинула пушистый халат.

Тихо выйдя из своей комнаты, она прислушалась, затем последовала за звуком телевизора в гостиную, где заметила Бреда, дремавшего на диване. Он был идеальной жертвой. Она подкралась к дивану и потянулась к его шортам. Прежде чем он успел прийти в себя и понять, что происходит, она дернула их вниз и наделась своим ртом на его член.

— А? Что за...  — пробормотал он и чуть не упал.

Однако вид его сестры, бешено пожирающей его хуй, быстро расслабил его обратно на диване со стоном, и его рука легла ей на голову.

«Боже,  — выдохнул он,  — я думаю, ты писала что-то горячее? »

Кристмас мурлыкала вокруг его члена, который быстро твердел под её искусным минетом.

«Думаю, мне нужно посмотреть, что ты пишешь там каждый день»,  — сказал он, затем вздохнул и продолжил наслаждаться фантастическим отсосом.

Она лизала и сосала, покрывая его член влажным блеском, пока её рука нежно сжимала его яйца. Её маленькая фантазия, все ещё игравшая в её голове, заставила её киску отчаянно нуждаться в нем. Тем не менее, она дразнила себя, ожидая подходящего момента. Это не могло произойти достаточно скоро. Брэд, тем не менее, кончал, и быстро. Она вонзила его член себе в горло, плотно прижавшись губами к его основанию, приняв его первый выстрел спермы прямо в глотку.

Брэд дрожал на диване, наполняя её, выпуская в нее струю спермы за струей. Кристмас задавалась вопросом, когда она стала такой шлюхой, потому что ей это нравилось. Ощущение этих горячих взрывов кровосмесительного семени, покрывающих её горло, только сделало её ещё более горячей, непослушной, и она обнаружила, что жаждет вернуться к ноутбуку и написать интенсивную сцену минета. Может быть, что-то со спермой на лице.

Именно тогда она поняла, что хочет себе так же. В конце концов, она никогда не делала этого для него, и идея была сексуальной и развратной. На что это будет похоже? Насколько горячо и грязно было бы принять полную порцию спермы её брата на лицо, может быть, даже позволить ему снять это на видео? Она могла бы продолжить сосать его член, пока он смотрел, на залитое спермой лицо сестры. Черт возьми, она так возбудилась! Может быть, дразнить себя в течение нескольких дней было неудачным решением. Она этого хотела этого.

Член Брэда был истощен, но она продолжала сосать его, намереваясь получить все, что могла. Оставалось ещё несколько капель. Она быстро справилась с этим, и наконец отпустив его, снова борясь с желанием приласкать себя. Она хотела остаться на этом высоком уровне, быть возбужденной для сегодняшнего подарка.

Она встала, сбросила халат, чтобы ещё больше подразнить Брэда, и была в восторге от его взгляда с открытым ртом. Она громко потянулась, игриво покачивая бедрами из стороны в сторону. Он потянулся к ней, но она оттолкнула его руку и накинула халат ему 

на голову. К тому времени, когда он снял его, она исчезла.

•  •  •

На самом деле мастерская представляла собой сарай на окраине города, где каждый год собирались добровольцы, чтобы собрать подарочные наборы. Весь год горожане и благотворительные лица со всего мира присылали подарки, которые собирались в пакеты и затем отправлялись семьям в соседние города. Все усилия потребовали такого рода логистического планирования и организации, которые требовали кого-то с деньгами и умом. Этим человеком был Эрнест Гейл, отец Марси.

Гейл заработал своё состояние благодаря своей автотранспортной компании, которая позже расширилась до региональных перевозок по северо-востоку Соединенных Штатов. Кристмас, как и все в городе, узнала его с первого взгляда. У старика не было ничего, кроме приятного слова, чтобы сказать кому-либо, и он сам был в мастерской каждый день, прямо рядом с добровольцами. Как ему удалось воспитать такую девочку, как Марси, Кристмас не могла понять, но она предполагала, что Марси была просто его маленькой девочкой. Он обнял её на Рождество, когда она приехала.

"Как ты девочка?" — спросил он своим глубоким, грубым тоном.

«Отлично, мистер Гейл».

«Напомни мне поблагодарить твоего брата за торговый совет. Он очень хорошо мне помог».

Кристмас кивнула, соглашаясь, хотя на самом деле она не знала, о чем идет речь. Способности Брэда к деньгам и числам не были тем, что она получила. Это было делом их матери. Она получила способности от их отца.

"Где я могу помочь?" спросила она.

Старик огляделся, заметил Марси и подозвал её. Богатая девушка закончила упаковывать коробку и подошла, явно недовольная черной работой, но не могла отказать своему отцу.

«Кристмас пришла помочь нам. Почему бы тебе не показать ей все? »

Марси кивнула и сказала: «Пойдем, талисман», щелкнув пальцами.

Кристмас стиснула зубы и последовала за ней. Марси подвела её к большой куче товаров, разделенной на две стопки.

«Я думаю, игрушки для домашних животных идеально подойдут тебе»,  — ухмыльнулась Марси. «Игрушек для людей намного больше, так что этот отдел не успеваем обрабатывать. Ты видишь две стопки,  — сказала она, повышая голос, как будто наставляя ребенка,  — одна для котят, а другая для собачек. Просто положи одну игрушку и одну вкусняшку на каждую в коробку, запечатай её, а потом наклей маленькую наклейку с нужным животным. Ты сможешь это сделать? »

«Это кажется очень сложным, но я думаю, что справлюсь».

— Хорошая девочка,  — сказала Марси и погладила её по голове.

Кристмас взяла собачью игрушку в форме кости, вручила ей и сказала: «Похоже, это подходящий подарок для сучки. Похоже, тебе не помешала бы хорошая кость».

Марси нахмурилась, покраснела, затем сжала губы и пошла прочь. Довольная собой, Кристмас начала упаковывать маленькие коробки. Работа была скучной, но приятной. В конце концов, бездомные животные тоже нуждались в рождественском поздравлении.

•  •  •

После четырех часов упаковки коробок ей казалось, что почти ничего не изменилось в больших кучах. Однако две большие стопки готовых упаковок говорили об обратном. Она долго потягивалась, а затем нашла Эрнеста.

— Мистер Гейл,  — сказала она.

Он повернулся.

«Могу ли я купить небольшую 

стопку подарков для приюта? Я должна отблагодарить Диану за то, что она сшила мне платье»,  — объяснила она.

«Правильно, дорогая,  — сказал здоровяк, кивнув,  — вот что я тебе скажу. Поработай ещё час, и все, что ты за это время соберешь, ты сможешь взять бесплатно. Тебя это устраивает? »

— Спасибо,  — сказала она и вернулась к кучам.

В конце часа Келлен Миллер помог ей упаковать готовые посылки и погрузить их в один из полуприцепов мистера Гейла. Затем они погрузили то, что она сделала, в её машину.

— Скажи, Крис,  — сказал Келлен, неловко потирая затылок. Кристмас знало, что он хочет сказать. Рано или поздно, это должно было случиться.

— Я имею в виду, как ты думаешь, если ты ещё не идешь с кем-то,  — пробормотал Келлен,  — может быть, ты хочешь быть моим партнером на танцах?

Она наклонилась и поцеловала его в щеку, сказав: «Ты милый, Кел. Если бы я собиралась с кем-то, это был бы ты. Я просто.. ». она сделала паузу.

Как ей быть? Как правильно сказать ему «нет»?

Она продолжила: «Я рассталась недавно с парнем которого любила и не хочу начинать новые отношения прямо сейчас. Ты меня понимаешь, верно? »

Келлен кивнул, мило покраснев, и сказал: «Да. О, да. Я понимаю тебя».

«Ты можешь получить один танец,  — быстро добавила она,  — после конкурса».

"Да! Это замечательно, Крис", согласился он.

«Спасибо за помошь с коробками»,  — сказала она.

Он кивнул, и Кристмас сел в машину. Она поехала в приют, который также служил ветеринарным кабинетом. Внутри она обнаружила за столом миссис Уинслоу. Жена ветеринара подняла глаза и улыбнулась ей, когда та вошла.

«Посмотрите на нее, какая ты стала взрослая»,  — сказала женщина, обогнув стол и обняв её. «Что тебя привело к нам? Хочешь приютить кого нибудь? »

Кристмас ответил на объятия и сказал: «Нет. Я принесла кое-какие подарки для приюта. От мистера Гейла».

«Благослови бог этого человека. Это так мило», сказала женщина, тронутая, «Позволь мне помочь тебе занести их. Дейл сейчас ходит и кормит».

Они вдвоем затащили коробки и поставили их в маленьком вестибюле.

«Может ты зайдешь и поможешь раздать их, когда мы устроим «Выбор питомца»? » — спросила миссис Уинслоу.

"С радостью!" согласилось Кристмас.

•  •  •

Пока она ехала домой, она позвонила Брэду.

— Есть планы на ужин? Спросила она.

"Никаких".

«Я куплю что-нибудь на вынос и принесу на ужин. Хорошо? » спросила она.

"Ты лучшая!"

— Я знаю. Может быть, ты поблагодаришь меня позже?  — дразнила она.

"С удовольствием".

Она принесла домой обед, и они съели его в маленькой столовой, но пока они обедали, Кристмас смотрела на пустые стулья и вспоминала. Семь лет, но ни один из них не прошел без этого чувства недостающих кусочков, других, которые должны были быть за этим столом. Никогда ещё не было так очевидно, как в это время года, когда так много людей собирались семьями, что у них с Брэдом больше нет никого. Они были друг у друга и два пустых места за столом.

"Опять нахлынули воспоминанья?" — спросил Брэд, откладывая еду в сторону, догадываясь о её чувствах по выражению 

её лица.

— Мы можем пойти к ним завтра?  — спросила она, глядя на стулья.

— Конечно,  — сказал он и обогнув стол, поцеловал её в голову. «Давай возьмем венок в городе и поедем, когда захочешь».

Она кивнула, сжимая его руку.

— Спасибо, что поддержал,  — сказала она.

Она тихо убрала остатки еды с помощью Брэда, и какое-то время они вместе лежали на диване и смотрели праздничные передачи. К вечеру она наконец нарушила молчание.

«Знаешь,  — сказала она,  — сегодня вечером у меня был для тебя действительно потрясающий подарок. Если ты не против, я бы хотела, чтобы ты по обнимал меня ещё немного».

Он прижал её крепче и сказал: «Все, что хочешь. Если ты хочешь лежать не двигаясь, пока мы не постареем и не поседеем, меня это вполне устраивает».

В тишине они лежали при свете костра, но тишина не была неловкой, подумала она. Это было идеально.

•  •  •

16 декабря: посещение

Дорога до городского кладбища была недолгой, и Хэнк периодически очищал дорогу от снега. «Это так похоже на Хэнка»,  — подумала она, пока Брэд вел машину. Несмотря на то, что дорога использовалась редко, он учитывал тот факт, что люди могут захотеть выехать, чтобы посмотреть на надгробия. Она считала, что, хотя большой город был приятным приключением, на самом деле не было ничего лучше маленького городка. Даже если в нем была Марси Гейл.

Брэд подвел машину к воротам кладбища, где закончилась расчищенная дорога, и они вдвоем вышли из машины. «Холод кажется подходящим для такого места»,  — подумала Кристмас, держа Брэда за руку и ступая по снегу. Мы хотели бы, чтобы наши близкие лежали в тепле и уюте, а при посещении хотели, чтобы было тоскливо и грустно. По крайней мере, так, по её мнению, должно было быть.

В одной руке она держала рождественский венок, и они шли среди заснеженных надгробий, столетних и более историй, тех, что превратили город в то, чем он является сегодня. Каждый из них, как она и Брэд, были частью этого мира. Это было похоже на мастерскую Санты, только здесь делали миру свою работу и свои слова, такие дары, которые придут им на смену, как и все здесь, в холодной земле.

Они нашли участки своих родителей, бок о бок.

«Эйлин и Марк Кэрол,  — читали они,  — никогда не забываются и всегда лелеются в Рождество».

На вершине общего надгробия, не столь потрепанного, как все остальные, росла пуансеттия, свежая, зелено-красная. Любимеца их мамы. Кристмас задалась вопросом, кто положил его туда. Она положила венок к основанию камня и молча стояла с Брэдом, переплетя руки.

«Счастливого Рождества, папа, мама,  — сказала она в тишине,  — я только что вернулась из школы. Хотела бы я, чтобы вы спустились посмотреть на меня. Юг сильно отличается от здешних мест. Вы представляете Рождество без снега? Это было уже не Рождество. Во всяком случае, не то же самое. Я застряла на дороге, возвращаясь, но Томми Миллер остановился и помог мне добраться домой. Я знаю, что ты, вероятно,  

разочарованы тем, что я не была готова, но Хэнк позаботился о том, чтобы теперь у меня в багажнике была новая запаска и домкрат. Брэд по-прежнему хорошо обо мне заботится. Я ему очень благодарна».

Брэд обнял её за плечи и держал, пока она всхлипывала, вытирая глаза.

«Без вас, ребята, Рождество никогда не бывает прежним. Я просто надеюсь, что у вас на небесах есть огромная елка, такая как здесь, и что это.. ». она боролась, задыхаясь, «и что это похоже на Рождество»".

Слезы лопнули, быстро остывая на ветру. Она уткнулась лицом в грудь Брэда, и её сердце переполняло чувство благодарности за то, что его руки обнимают её, защищая. Он не сказал ни слова, а это как раз то, что ей было нужно.

•  •  •

17 декабря: Фестиваль деревьев

Хотя её страсти поутихли в течение дня, после посещения могил их родителей, Кристмас снова вспыхнула к следующему утру. Она проснулась раньше Брэда, не желая расставаться с теплым одеялом. Часы на прикроватной тумбочке показывали только восемь. Без срочной необходимости вставать и ходить, она позволила себе насладиться обнимающими её руками Брэда и мягким вздохом его дыхания на её шее.

Не в первый раз она хотела, чтобы это не было запретно. Если два человека были согласны, счастливы в своих отношениях, что в этом плохого? Альтернативный образ жизни получал поддержку и признание во всем мире. Инцест, однако не поддерживался. Это было ещё под запретом.

Сама она не нашла ничего такого уж грязного в ощущении его обнаженной груди против нее или чего-то плохого в его руке, обнимающей её, прижимающей её к себе и заставляющей чувствовать себя в безопасности и любимой. Это было красиво, и это было мило. Если бы он был кем-то другим, никто, наблюдавший за ними двумя в этот момент, не подумал бы об этом. Но это был секрет, который мог разрушить их жизнь.

Тот же самый секрет, его природа, делало его горячим и сексуальным. Это была странная раздвоенность. То, что она хотела видеть нормальным, потеряло бы часть своей эротики, если бы было нормальным. Впрочем, это была её жизнь. В этом не было ничего нормального. Они не считали нормальных людей живым воплощением духа города только из-за своего имени. Нормальные люди не влюблялись в своего брата. Нормальные люди не писали эротические фантазии об этом, чтобы продать незнакомцам, маскируясь под вымышленным именем.

Она пошевелилась, перевернулась и сдвинула руку Брэда, разбудив его в процессе. Сонно он одарил её усталой улыбкой, которую она поцеловала и прижалась ближе. Его рука вернулась к ней, и она наслаждалась моментом, нежно целуя его в утренней тишине. В конце концов, однако, им пришлось проснуться и встать.

— Я иду в душ,  — прошептала она, как будто нормальный голос каким-то образом разрушил бы магию.

— Хочешь компанию?  — спросил Брэд, скользя рукой по её спине.

«Да, но я не могу. Если ты поедешь со мной, мы опоздаем. Сегодня вечером,  — сказала она,  — я должна тебе кое-какие 

подарки, так как я была немного ленива последние несколько ночей».

«Не наговаривай на себя»,  — сказал Брэд. «У тебя есть сердце, и это только часть того, что делает тебя красивой».

Она снова поцеловала его и откинула одеяло, застонав от холода. Хотя холод был просто частью дома, она думала, что жизнь на юге, безусловно, имеет свои преимущества.

•  •  •

Рождественская елочная роща представляла собой расчищенный участок земли в центре города, недалеко от Кристмас-Грин. Всех, кто хотел принять участие в ежегодном фестивале деревьев, приглашали, платя городу плату, а затем получая елку для украшения. Завтра ночью все эти деревья будут освещены и выставлены на всеобщее обозрение, как лес света и радости.

Пел хор Святой Марии, а посетители отдавали свои голоса за победителя. Этот победитель сфотографируется со своим деревом, которое затем будет добавлено в городские записи. Фотографии столетней давности были выставлены в Зале славы, который находился рядом с мэрией. Это был предмет местной гордости, который медленно оцифровывался и добавлялся на городской веб-сайт, чтобы поделиться им со всем миром. В канун Нового года они сжигали деревья в соответствии с ещё одной ежегодной традицией, одним из тех многих дней, которые сделали город Рождества тем, чем он был.

Брэд тащил сани, набитые коробками с украшениями и фонарями, по снегу к их участку. Саша, Лия и Кристмас несли коробку. Припарковав сани у их голого дерева, Брэд пошел за лестницей, оставив девочек распаковывать коробки и раскладывать вещи на ближайшем брезенте.

Через несколько участков Кристмас заметил Марси и её друзей, которые уже были заняты украшением. В основном их усилия заключались в том, чтобы Джейсон украшал их елку, в то время как три девушки сплетничали и иногда что-то ему вручали. Кристмас покачала головой и удивилась верности Джейсона стервозным девчонкам. Она надеялась, что он хотя бы переспал с одной из них, учитывая все усилия, которые он приложил к ним.

Естественно, елка Марси была увенчана великолепным (и, вероятно, дорогим) ангелом из слоновой кости, который, безусловно, посрамил бы её верную, обветренную золотую звезду. Конечно, дерево Марси было ещё и самым высоким.

«Вероятно, Джейсон пошел и срубил эту большую елку в одиночку»,  — сказала Лия, проследив за её взглядом, когда она посмотрела на ангела из слоновой кости.

«Я предполагаю, что они привязали к нему упряжь и заставили его тащить её назад, а Марси хлестала его, как северного оленя»,  — добавила Саша.

Марси заметила, как они смотрят, и одарила их высокомерной ухмылкой, наклонилась, слепила снежок и бросила его. Немного не добросила. Кристмас быстро сделала свой собственный, запустила его в ответ. Марси пришлось уклониться. Третий ударил Сашу по плечу, брошенный Юлей. Лия влепила Кэрри снежок, который попал ей прямо в грудь.

Через несколько секунд они были втянуты в битву снежками, в которой все прятались за деревьями и кричали. Кристмас увернулась, пригнулась и бросила, попав Джулии в спину, но поймав удар Кэрри по плечу, пока она отвлекалась. Она закричала, когда внимание всех трех противников 

было обращено на нее. Умело уворачиваясь, она услышала, как Брэд вскрикнул от удивления, когда снежок Марси попал ему в лицо.

Шквал снега сразу прекратился. Марси выглядела смущенной и кричала: «Прости, Брэд! » из далека. Брэд поставил лестницу и вытер лицо, но без ответа помахал рукой.

«Черт возьми,  — сказал он, смеясь,  — стоит оставить вас троих одних на десять минут, и вы начнете войну».

«Марси начала это,  — заныла Лия,  — мы просто защищали свой замок».

Брэд раздвинул лестницу и сказал: «Начнем! »

Лия держала ему лестницу, пока он поднимался, а Саша протянула вверх первую гирлянду огней. Он закрепил конец на верхушке дерева. Кристмас крутила её вокруг елки, пока не кончилась веревка. Она обрезала конец, а затем Брэд передвинул лестницу и прикрепил вторую веревку к первой и продолжил процесс.

Весь процесс занял пару часов, но в конце концов Брэд был удовлетворен тем, что все освещение было правильно расположено и надежно закреплено. Пока девочки занимались нижней частью дерева, развешивая украшения, Брэд работал над верхней частью, пока каждая из них по очереди держала для него лестницу. Наконец он увенчал его старой золотой звездой. Эта маленькая деталь восходит к первым годам, когда их семья переехала в город, и это была такая же традиция, как и все остальные.

Когда все было готово, Брэд включил свет в розетку на их участке и наблюдал, как все это оживает. Он отступил, держась за руки Кристмас и Сашу, а Лия держала другую руку Саши. Молча оценили нарядную елку и остались довольные. Конечно, роскошное дерево Марси, казалось, затмевало все остальные. Кристмас не могла не думать, что рядом с ней их собственное выглядело как уцененное рождественское специальное предложение Чарли Брауна.

•  •  •

Член Брэда подпрыгнул при виде его сестры в рождественском красном нижнем белье, ползающей по полу гостиной, как кошка, в то время как огонь танцевал позади нее. После целого дня, проведенного на улице, когда они украшали елку и гуляли по городу с Сашей и Лией, эта жара была более чем кстати. Ещё горячее была девушка в красном, которая теперь скользила руками вверх по его ногам к поясу брюк.

«Теперь этот подарок, я хотел бы разворачивать каждый день»,  — заметил он.

Кристмас дернула штаны и снял их. Брэд вышел из них и смотрел, как она с широко раскрытыми глазами гладит его член. Нижнее белье было куплено перед выпуском из школы, и оно делало Кристмас невероятно сексуальной. По реакции члена её брата она могла сказать, что он чувствовал то же самое.

— У тебя есть телефон? Спросила она.

Он наклонился к дивану и поднял его.

«Я хочу, чтобы ты записал это»,  — сказала она.

— Ты уверена? Это... опасно,  — сказал он.

«Сколько моих голых фотографий у тебя на нем? » — спросила она, ухмыляясь.

«Нет. Я храню их на диске компьютера. Ну, знаешь, для... потомков».

«Я искренне сомневаюсь, что наших детей заинтересуют мои обнаженные фото»,  — засмеялась она. «Просто признайся, что ты дрочил на них. Так будет честней».

«Хорошо,  — сказал он,  — я 

дрочил. Много раз».

«Снимай меня»,  — повторила она.

Он кивнул и включил запись. Кристмас лизнул его член по всей длине, глядя в камеру. Она осыпала его легкими поцелуями, играя губами. Брэд крепко держал телефон, наклонившись к ней, пока она медленно лизала и целовала его. Вскоре она сосала головку, а затем глотала её, медленно водя языком по ней, глядя в камеру.

Своим ртом она поклонялась ему, как своему Богу, занимаясь любовью с его эрекцией всем, что у нее было. Её полуприкрытые глаза выражали чистую радость от происходящего, а также едва скрываемое вожделение к нему. Она взяла его глубоко, держала там, массировала его головку своим горлом, заставляя его пенис дергаться. Она не считала время, просто наслаждалась, доставляя ему удовольствие, ощущая его горячую, сексуальную длину. Его рычание и стоны были подобны грязной музыке, которая гипнотизировала, пробуждала это первобытное желание удовлетворить его.

Ее искусное сосание продолжалось долгое время, пока Брэд записывал это и пока она не почувствовала, как он сдерживает свой оргазм. Она увеличила усилия, сосала его быстрее, стонала, как голодная шлюха. Влажный звук её рта вокруг его члена казался громким в тихой комнате. Наконец, он не смог сдержаться. Кристмас вытащила член изо рта и влажно погладил его, а затем он ахнул, когда первый взрыв спермы брызнул на её лицо. Она вздрогнула от этого и горячо застонала, затем поймала вторую струю на язык. Третья накрыла её губы.

«Боже как сексуально,  — вздохнул Брэд,  — Блядь, ты такая горячая, Крис! »

Она позволила ему излиться на её лицо, раскрасневшееся и горячее от её первого кровосмесительного камшота. Она снова сомкнула губы вокруг его члена и осушила его, отполировав его дочиста, глядя в камеру с потеками спермы, украшающими её лицо.

После того, как она осушила его, она зачерпнула пальцами сперму со своего лица и шумно пососала их на камеру, говоря с придыханием между сосками: «Я люблю сперму моего брата. Я хочу сосать член моего брата каждый день».

•  •  •

Для города с населением чуть более 5000 человек на Рождество было удивительно много бездомных животных. Кристмас, Саша и Лия были мокрыми и грязными в задней части приюта, помогая мыть и сушить собак. Это было похоже на конвейер. Пока Кристмас и Лия купали собак, Саша вытирала готовых полотенцем, а затем передавала его миссис Уинслоу, которая подошла к возбужденным животным с феном. Сделав это, они подошли к мистеру Уинслоу, который поклонился каждой из них.

Когда она мыла собак, Кристмас почувствовала небольшое удовлетворение, наблюдая, как Марси с трудом надевает бантики на кошек. Богатая девушка, явно испытывавшая отвращение к тому, что ей приходится делать это из года в год, к счастью, мало что могла сказать по этому поводу. Мистер Гейл и слышать не хотел, чтобы она пропустила это. Кристмас знала, что Марси тоже уехала учиться в Северный Мичиган, и удивлялась, почему она не приехала после того, как закончилась бы вся работа, которую она ненавидела. Вероятно, это тоже 

имело какое-то отношение к её отцу.

Прямо сейчас у Марси были особые проблемы с дерзкой кошкой, которая была совсем не в восторге от банта и шипела на Марси из-за её неоднократных попыток надеть его ей на шею. Кристмас закончила полоскать своего нынешнего пса, дружелюбного зверька, и передала его Саше. Веселый пёс вилял хвостом, пока она вытирала его полотенцем, а затем отправила к фену, что ему не очень понравилось.

Весь процесс занял утро, после чего четыре девушки закончили украшать приют для прибывающих посетителей. Кристмас поставила стопку подарков для животных рядом с входной дверью, через которую люди проходили, а затем брали подарки, чтобы подарить их животным. Это было глупо, и это было мило, как и большинство вещей в Рождестве на Рождество.

Выбор питомца был ещё одной известной традицией, столь же популярной в этом районе. За месяц до мероприятия миссис Уинслоу рекламировала его на городском веб-сайте и даже ездила в близлежащие города, чтобы расклеивать листовки. Она думала, что приверженность этой женщины размещению домашних животных в домах достойна восхищения. Сама Кристмас много лет сопротивлялась неоднократным попыткам миссис Уинслоу заставить её взять питомца.

Сразу после девяти, двери приюта открылись для публики, и Кристмас уже могла сказать, что реклама миссис Уинслоу удалась. По меньшей мере две дюжины машин уже ждали снаружи. Лия и Кристмас стояли у дверей и приветствовали одиноких людей, пары и родителей с детьми, как местных, так и приезжих. Каждый из них получил подарок, и либо Марси, либо Джулия, либо Кэрри проводили их к задней части приюта.

Звуки счастливого лая собак доносились до них на входе в течение всего дня. Миссис Уинслоу иногда заполняла документы за столом с пристроенными животными, а затем новый владелец уходил со спасенным домашним питомцем. Каждый раз, когда это случалось, Кристмас ощущала небольшое сияние и краткий укол печали. Проведя все утро среди всех собак, трудно было не любить их всех. Каждый год, когда она делала это, было также трудно не забрать домой ни одного. Счастливое виляние хвостов, когда собак выносили или уводили на поводках, с бантиками и игрушками во рту, или веселое мяуканье кошек, было ещё одной небольшой причиной, по которой она полюбила этот дом.

Мероприятие продолжалось до раннего вечера, прежде чем наплыв людей утих. Приют отправил тридцать животных в новые дома, и миссис Уинслоу была в восторге. Даже Марси выглядела довольной результатом. Миссис Уинслоу, прежде чем закрыть приют на ночь, подписала документы на ещё одного питомца, и Кристмас наблюдала, как Марси ушла с беспокойной кошкой.

«Думаю, одна проблемная киска притягивает другую такую же»,  — пробормотала Лия, и Саша хихикнула.

Все трое ушли вместе и поехали обратно в город. Они встретились с Брэдом в городе, чтобы быстро пообедать, а затем пошли по Мейну в Рождественскую елку, чтобы зажечь свою елку. Когда они болтали и кивали прохожим вдоль тротуаров, падал легкий снежок. Весь город горел яркими красками и жизнью. Посетители 

и местные жители, старые друзья и новые, прогуливались по тротуарам и обедали в ресторанах. Через витрины она увидела очереди скупщиков подарков, поддерживающих город покупками.

Сколько бы раз она ни шла по этой улице, в летнюю жару, под весенним дождем, в прохладу осени или в холод зимы, она чувствовала тепло и приглашение. В остальном мире может быть хаос, точно так же, как в большом городе были столпотворение и огромные расстояния, но здесь, в Рождестве, была дружба и... семья.

— Вы же знаете, что я люблю вас, девчата?  — выпалила она и взяла Сашу и Лию за руки, затем посмотрела через плечо на Брэда и сказала: «Тебя я тоже люблю».

Он ухмыльнулся. Все трое размахивали руками взад-вперед.

«Да,  — сказала Саша,  — в Рождестве нет ничего лучше Рождества, особенно когда ты проводишь его вместе с Рождеством».

"Мы что, собираемся пойти потрахаться все вместе сейчас?" — спросила Лия.

«Я не так сильно тебя люблю,  — сказала Кристмас,  — но я позволю тебе сделать мне кунилингус».

«Этим разговором вы трое растопите снег»,  — вмешался Брэд.

Кристмас показала ему язык. Они вошли в Сhristmаs Тrее Grоvе, где Брэд отказался зажечь их елку без надлежащей барабанной дроби. Они смягчились и смотрели, как он включает свет, а затем хлопали, когда елка загорелась в темноте вместе с остальными.

Они шли среди деревьев, глядя на работы всех остальных участников. Фестиваль деревьев собрал довольно много людей и продолжал привлекать все больше прохожих, когда они гуляли по городу и наслаждались праздничной атмосферой. Под каждым деревом в землю был вмонтирован автомат для продажи билетов. Пока они шли, каждый из них выбрал свой любимый. Наконец они подошли к дереву Марси. Кристмас предположила, что на самом деле это была елка Джейсона, учитывая, что он проделал большую часть работы, но результат был великолепен. Она сняла билет, отметив, что многие из них уже взяты.

"Вы не можешь!" задохнулась от возмущения Саша.

"Что такого?" сказала Кристмас: «Я имею в виду, посмотри на эту елку. Это как пламя ракеты рядом со свечой! »

«Ты сделаешь самомнение Марси больше, чем её грудь»,  — заныла Лия.

«У нее не такие большие сиськи»,  — сказал Кристмас. «Я почти уверена, что её эго уже больше их».

«Но её дурацкое лицо будет висеть в Зале славы миллион лет. Ты действительно хочешь, чтобы это стало твоим вкладом в историю? » — спросила Лия.

— Если честно, то она этого заслуживает,  — сказал Кристмас, пожимая плечами.

Они продолжали идти, бросая билеты в коробку для подсчета. Наконец, они расстались на ночь, и Кристмас поехал домой с Брэдом. Работа с животными большую часть дня отняла у нее силы, и она дремала на плече Брэда, на многоместном сиденье его грузовика. Дома он нес её по дорожке, пока она устало хихикала, и даже по лестнице, где уложил её в постель. Она уснула ещё до того, как он выключил свет.

•  •  •

19 декабря: Плавающее украшение

Брэд стоял перед дверью спальни, преграждая ей путь утром.

«Ты не покинешь эту комнату, пока я не доведу 

тебя до оргазма»,  — сказал он, ухмыляясь.

«Это адское требование», сказала она, ухмыляясь в ответ, «Хорошо, но тебе придется лучше поработать своим языком. Мне нужен дополнительный стимул для получения экстаза».

Она взвизгнула, когда он перекинул её через плечо и положил спиной на кровать. Бесполезно, подумала она, но весело. Брэд лег на спину, а Кристмас забралась на него сверху, прижав свою горячую киску к его рту. Его руки накрыли её зад, схватив за щеки и потянув вниз. Его язык легко скользнул сквозь влажность её щели, заставив её задохнуться от удовольствия.

"Хороша ли на вкус твоя младшая сестра?" — поддразнила она, медленно покачиваясь на его языке.

Брэд напевал ей, пока она использовала его, обхватив её грудь одной рукой и прислонив другую к стене для равновесия. Её ноги дрожали, когда она поднялась и закрыла глаза, сосредоточившись на ритме, позволяя наслаждению нарастать. Черт, его язык был чертовски волшебным. Он держал её и терся о её клитор, вырывая её оргазм в яростном порыве задыхающегося экстаза, от которого она дрожала в наслаждении. Даже после того, как все закончилось, он не отходил от нее, и у нее не хватило силы воли отказать ему во втором раунде.

Всего через два дня в городе состоится Рождественский парад, эффектная демонстрация нарядов и музыки. В то время как рождественские парады были обычным явлением, город привлекал немало людей только из-за своего названия. Только в этот день приток посетителей почти удваивался, прежде чем он уменьшится в дни, предшествующие Сочельнику. Сама Кристмас вместе с другими девушками, участвующими в конкурсе, оказалась на платформе в своем платье, своего рода превью перед самим конкурсом.

Всю последнюю неделю другие волонтеры продвигались вперед на конкурсах, но работа, казалось, никогда не заканчивалась. Кристмас застала Сашу и Лею уже за работой на одной из платформ. Саша прикрепляла отрезок длинной мишуры по краю одной платформы, стоявшей на плоском прицепе. Лия тем временем стояла на вершине, прикрепляя сверкающие звезды. Сбоку стояла выставка рождественских фигурок, которые должны были быть установлены на вершине в конце.

"Смотрите, кто решила появиться!" — сказала Саша, вставая и толкая её в спину.

«Извини,  — извинился Кристмас,  — я проспала».

«Ты можешь помочь мне наслоить эту мишуру»,  — сказала Саша, протягивая ей степлер и кусок мишуры.

На другом конце амбара Кристмас увидел, как Марси и её друзья работают над массивным светящимся памятником праздничному настроению. Гигантская платформа была построена на длинном трейлере, который, вероятно, предоставил мистер Гейл для своей маленькой девочки. Они покрыли огромную вещь сверкающим красным и зеленым цветом с золотыми и серебряными прожилками. Наверху ожидали установки три стула, которые Кристмас могла назвать только тронами. Один из них, естественно, был гораздо более сложным, чем два других.

Кристмас уже могла догадаться, кто будет сидеть на этом троне. Однако Джейсона она не видела и представляла, как он стоит рядом с тремя женщинами, ожидая, когда можно будет обслужить их. Вокруг амбара стояли ещё две платформы для других конкурсанток, каждая из 

которых была оборудована для трех женщин.

«Что ты представляешь на конкурсе? » — спросила Саша, пока они работали.

— Ничего особенного,  — ответила Кристмас.

«Танцуешь? Поешь? Ты не играешь на музыкальных инструментах».

«Крис не обязательно танцевать или петь»,  — крикнула Лия. «Она просто машет рукой и выигрывает».

«Я написала стихотворение,  — сказала она,  — и мне не гарантирована победа. Вам двоим нужно прекратить это. У вас длинная череда поклонников. Вы сами виноваты, что зациклились на тех, которых у вас не может быть».

— Что вообще с твоим братом?  — спросила Саша. «Он супер красавчик, но он даже не проявляет ни малейшего интереса к кому-либо. Женщине или мужчине».

Кристмас пожал плечами, выстрелила скобой в платформу и сказала: «Обсуждение сексуальной жизни моего брата не входит в число моих приоритетов».

Когда она это сказала, она почувствовала прилив жара, вспомнив ощущение его языка, заставившее её кончить совсем недавно.

«Я слышала, что Келлен Миллер пригласил тебя на танцы,  — сказала Саша,  — и что ты ему отказала».

— Когда ты это услышала?  — спросила Кристмас.

«Он хандрит уже пару дней,  — объяснила Саша.

«Я не готова встречаться или связываться с кем-либо, а это то, чего хочет Келлен»,  — сказала Кристмас, а затем спросила: «С кем ты собираешься на танцы? »

— Я иду одна,  — грустно сказала Саша. «Если это будет не Брэд, то я просто умру в одиночестве. Горе мне»,  — сокрушалась она.

Слова ужалили Кристмас. Не то чтобы она могла изменить свои собственные чувства, или чувства Брэда, и чувства Саши. Просто... обидно знать, что она, была той, кто мешает её подруге быть счастливой.

"А ты?" перевела вопрос Саша Лие.

— Кристин Маркс,  — сказала она.

"Действительно?" — сказала Кристмас. "Я думала, что она и Лиз были чем-то вроде парой?"

«Не больше, чем на год. Мы, лесбиянки, довольно маленькое племя в Рождестве, так что у меня нет длинной очереди поклонников».

— А как же Меган?  — спросила Кристмас.

Лия покачала головой. «Переехала в Нью-Йорк. Знаешь,  — размышляла она,  — может быть, нам стоит создать маленькую женскую коммуну. Поскольку нас всего пятеро, и мы все равно были друг с другом, это не было бы слишком странно?"

— Все, что ты делаешь, странно,  — сказала Саша.

«Ничего странного в том, что может сделать этот язык», сказала Лия, ухмыляясь.

— Поверю тебе на слово,  — смеясь, сказала Саша.

«А ты, Крис? Не хочешь размять свои лесбийские ножки? » — пошутила Лия.

«Прости, дорогая. Мне нравятся мои любовники грубоватые, мускулистые, темноволосые и с разной сантехникой»,  — сказала Кристмас.

— Как Брэд,  — мечтательно вздохнула Саша.

Как ты права, подумала Кристмас, пряча румянец.

•  •  •

Сделав перерыв только на обед, девушки закончили работу ближе к вечеру. Они снова встретились с Брэдом за ужином в городе перед объявлением победителя Фестиваля деревьев. На улицах было ещё больше людей, чем накануне вечером, как в магазинах так и в ресторанах. Им удалось найти столик на четверых в Lехingtоn's, престижном итальянском ресторане, который стал любимцем горожан с тех пор, как Брюс Лексингтон и его жена переехали сюда десять лет назад.

Пока они ждали свою еду, Кристмас почувствовала руку Брэда на своей 

ноге под столом. Саша и Лия подшучивали над своими предположениями о победителе Фестиваля елок, но Кристмас вдруг стало очень жарко. Рука Брэда смело скользнула ей между ног, и она раздвинула их, бросив на него взгляд, но не сделав ничего, чтобы остановить его. Наоборот её тело, казалось, хотело побудить его опасным прикосновениям её киски.

Его пальцы прижались к её киске сквозь джинсы, и она почувствовала, как румянец заливает её щеки. Блин! Она слишком долго дразнила их обоих. Он становится нетерпеливым и рискованным. Она пыталась игнорировать его и притворилась, что слушает Сашу и Лею, но действия брата, трущего её киску на публике, не облегчало её задачу. В конце концов ей пришлось встать и извиниться.

"Ты в порядке?" — спросил Брэд с намеком на улыбку на лице.  — Ты выглядишь немного покрасневшей.

«Я в порядке. Просто немного жарко».

Она плеснула холодной водой на лицо в туалете и на минуту вздохнула. Будь он проклят, подумала она. Это было опасно и жестоко, но она не могла сдержать возбужденный трепет в животе от риска. Однако слишком рискованно. Собравшись, она вернулась к столу. Брэд больше не пытался её дразнить.

После ужина, когда солнце садилось, они вчетвером стояли в Кристмас-Грин. Массивное городское дерево было зажжено и красиво переливалось, пели гимны, когда люди собирались для получения результатов. Неподалеку Кристмас заметила Марси, которая держала и гладила кошку на руках. На животном был маленький свитер. Видимо, они преодолели свои разногласия.

По пути к елке мэр Тинсли, одетый в костюм Санты, остановился рядом с Кристмас. Она вздохнула, уже зная, что произойдет. Пришло время показать талисман.

«Может ли Санта убедить тебя прочитать результаты? » — спросил он, ухмыляясь.

— Как я могу отказаться?  — саркастически спросила она.

Тинсли взял её руку в рукавицу, и они вышли вперед толпы, которая хлопала ей и насвистывала. Марси стояла безучастно.

"Хо-хо-хо!" Тинсли рассмеялся: «Счастливого Рождества! »

Толпа сделала обычный ответ.

«Фестиваль деревьев,  — сказал он,  — уходит своими корнями в основание города,  — он сделал паузу, чтобы позволить себе посмеяться над каламбуром,  — в этом году я рад сообщить, что мы получили рекордное пожертвование в размере 9800 долларов!"

Толпа снова зааплодировала, и к ним присоединилась Кристмас.

«Уже более ста лет город Рождества отмечает праздник конкурсом света. Мы счастливы быть городом традиций и иметь соседей, которые любят его почти так же сильно, как люди, которые здесь живут. участник вкладывает любовь и заботу в своё дерево, добавив свой уникальный свет к дереву других. Чтобы объявить победившую работу, у нас есть тезка нашего города, Кристмас!"

Кристмас взволновала толпу и вызвала новые аплодисменты. Интересно, как быстро эти аплодисменты превратились бы в насмешки, если бы они узнали бы правду о них? Она отбросила эту мысль и подняла конверт с записью. Тинсли отстегнул свой микрофон и прикрепил его к её пальто.

«Победитель Фестиваля деревьев в этом году.. ». она сделала паузу, открыла конверт, прочитала его и взволнованно объявила: «Марси Гейл! »

Собравшаяся толпа зааплодировала, и Марси повернулась, чтобы помахать, держа кошку в 

одной руке. Кристмас вернула микрофон мэру.

«Спасибо, Кристмас,  — сказал он,  — и поздравляю, Марси! Если ты сделаешь фото со своей елкой, мы увекоыкчим её в Зале славы. Пока стоит Рождество, твои усилия будут освещать праздники».

Больше похоже на усилия Джейсона, подумала Кристмас, но не озвучила этого. Вместо этого она улизнула, чтобы присоединиться к Брэду и девочкам.

— Молодец,  — сказал Брэд.

— Вдохновляет,  — заметила Саша.

«У меня на глазах выступили слезы»,  — добавила Лия.

«О, помолчи»,  — сказала Кристмас.

Вместе они смотрели, как Марси уходит, чтобы сфотографироваться с деревом.

•  •  •

Кристмас легла спать обнаженной, наблюдая, как глаза Брэда следят за ней, когда она скользнула под одеяло. Она зевнула и прижалась к нему спиной, дразняще покачивая задницей на его члене.

— Спокойной ночи,  — сказала она и закрыла глаза.

Мгновение спустя свет выключился, и рука Брэда обняла её. Через секунду рука уже скользила по её коже.

— Ты был очень непослушным сегодня вечером,  — сказала она в темноту.

Он усмехнулся и продолжал блуждать, пока не нашел одну из её грудей и не обхватил её.

«Это было опасно»,  — сказала она. «Мы не можем этого делать прилюдно».

«Иногда трудно удержаться», сказал он ей на ухо, целуя в шею.

«Я могу простить тебя, потому что ты милый»,  — сказала она и повернулась, чтобы поцеловать его.

Воспоминание о том, как его пальцы так нагло вжимались в её пизду в ресторане, держало её в возбуждении весь вечер. Она сняла его руку со своего бедра и переместила её к своей киске, раздвинув для него ноги, побуждая его прикоснуться к ней. Его пальцы ласкали её складки, находили их влажными и теплыми. Ощущение заставило его зарычать ей в рот, пока он тер её киску.

Кристмас счастливо замурлыкала и провела пальцами по его волосам. Его прикосновения были искусными и мягкими, вызывая её возбуждение и заставляя её прижиматься к его пальцам своей киской. Её скользкий мед покрывал их, позволяя ему легко вталкивать пальцы в её влагалище. Она приятно пискнула при их входе и выгнула спину. Отпустив его рот, она легла на спину и позволила ему поиграть с ней.

Рот Брэда нашел её грудь, и его язык слегка коснулся одного из её сосков, а затем отбил в нем ритм, от которого у нее все покалывало. Время от времени он сосал его ртом, в то время как его пальцы впивались в её пизду, толкая вверх и к её матке, заставляя её брыкаться от этого ощущения. Затем он вытаскивал их обратно и тер её клитор, продолжая играть с её грудью.

«Да.. ». она тихо простонала, когда его пальцы вошли в нее, наполняя её, открывая её для его прикосновений.

Теперь Брэд легко вводил и вытаскивал их, трение усиливало ощущения. Его рука крепко терлась о её клитор, когда он двигал ими внутрь и наружу быстрее, сильнее, все время следя за её соском. Её дыхание было прерывистым, перемежающимся лихорадочным хихиканьем, по мере того как удовольствие усиливалось, пока это не превратилось в волну горячего желания, с которым 

она не могла бороться.

Ее рука ослабила хватку на простыне и нашла его член, держала его, гладила, а затем сжимала, кончая. Он поцеловал её снова, сильно, словно высасывая из нее удовольствие, пока её тело дергалось, все время продолжая приятно поглаживать её киску. Будь он проклят за то, что он так хорош в этом, подумала она. Как она собиралась продержаться ещё целых четыре ночи?

•  •  •

20 декабря: Рождественские Олимпийские игры.

Брэд и Кристмас рано утром прибыли на тщательно обустроенную Рождественскую олимпийскую площадку недалеко от города. Глупое соревнование пошло на пользу как местным жителям, так и приезжим. Для местных жителей призы были чисто почетными. Городские рейтинги и рекорды были зарегистрированы чуть более пятидесяти лет назад, в них перечислены победители таких соревнований, как катание на санях, лыжные гонки, гонки на коньках, соревнования по лепке снеговиков и другие глупые виды спорта. Посетителям они вручили призы в виде подарочных сертификатов для местных предприятий, что побудило их вкладывать дополнительные средства в местную экономику.

Кристмас записалась на гонки на санках и коньках, а затем приняла горячий шоколад от Гарри Линкмана, который накрыл стол с закусками и горячими напитками. Первый круг гонщиков тащился вверх по крутому склону горы Рождества, немногим более высокого холма, но самого большого в городе. Взяв свои салазки, она выступила в паре с одной из когорт Марси, Джулией, в первой гонке. Они расположились на стартовой линии. У подножия холма она увидела Брэда и мэра Тинсли с секундомерами в руках.

Томми Миллер, самый младший из мальчиков Миллеров и её дорожный спаситель, стоял, готовый начать обратный отсчет. Мэр взмахнул красным флагом, демонстрируя готовность. Кристмас туго натянула шарф на лицо и нахлобучила шляпу, затем опустила руки в перчатках в снег. Томми сосчитал до пяти, а затем дунул в свой свисток. Гонщики показали себя с лучшей стороны, с шумом помчавшись вниз по склону. Вытянув ноги вперед, Кристмас откинулся назад, и санки набрали скорость. Подтаявший снег сегодня была идеальным, и смазанное дно санок легко скользило по нему, подпрыгивая на неровностях, пока она держала ремни.

Санки Джулии закрутились, когда они перепрыгивали через большую кучу плотно утрамбованного снега, но она оправилась, и они прибыли почти на секунду позже. Кристмас наклонился ещё дальше, но недооценила, насколько далеко. Сани налетели на ещё одну большую кочку, и она с воплем перевернулась назад, отбросив её на несколько футов вниз по склону, когда санки умчались прочь без седока. Она слышала, как Джулия хихикала над её несчастьем. Серия стонов донеслась до нее сверху и снизу, затем хор аплодисментов, когда она встала на ноги и помахала рукой.

Еще одна волна аплодисментов сопровождала пересечение Джулией финишной черты. Марси, Джейсон и Кэрри окружили её, поздравляя с победой. Кристмас спустилась с холма, взяла санки и направилась к ней. Нехотя она протянула руку.

"Хороший финиш", сказала она.

Джулия посмотрела на её руку, потом пожала, но ничего не сказала. Честь оказана, Кристмас побрела обратно,  

чтобы встать с остальными наблюдателями. Саша протянула ей какао.

— Ты не собираешься спускаться?  — спросила Кристмас.

«Я записалась в конце».

Кристмас ушла и какое-то время наблюдала, как дети лепят снеговиков, потом поймала второй круг фигуристов и затем вернулся к санкам. Лия выиграла второй раунд. Конкуренция сокращалась до тех пор, пока Джулия не закончила с призом, обойдя Марси и закрепив за собой место в рейтинге города за год.

Сразу после обеда Кристмас встретился с Марси в гонке на коньках через озеро. Этот заезд вывел бы одного из них в полуфинал. Они обменялись рукопожатием у стартового берега и стали ждать. Прозвучал свисток, и они вдвоем оттолкнулись. Согнув колени и наклонившись вперед, Кристмас скользила по замерзшему озеру. Она уже знала по прошлым годам, что победа Марси практически гарантирована. Хотя сама она была хорошей бегуньей, у нее никогда не было такой сноровки, как у Марси.

Марси быстро взяла на себя инициативу, а затем вырвалась вперед. Она поднажала, а Марси запыхтела, просто для вида, бросив на нее быстрый взгляд и ухмыльнувшись под шлемом. Кристмас съежился и толкнула сильнее, ускорившись, но все же отставая.

Показав своё превосходство, Марси затем сделала прием, который как Кристмас знала, может быть катастрофическим с того момента, как она увидела его начало. Марси должна была знать это, но она чувствовала себя высокомерной и неприкасаемой.

"Нет!" — крикнула она, но Марси уже сделала это.

Она сделала сальхов, оторвавшись от заднего внутреннего края одного конька, намереваясь приземлиться на задний внешний край другого. Это было эффектно и глупо. Это была Марси. Марси выполнила прыжок идеально, и если бы это было соревнование по фигурному катанию, она бы заработала несколько баллов. Приземление, однако, привело к громкому треску, из-за которого Кристмас остановился. Марси взвизгнула, а затем Марси исчезла.

Кристмас успела только моргнуть, как девушка прошла сквозь лед. Она слышала крики и вопли с обоих берегов. Она быстро села, потянула за шнурки и сбросила коньки. Она поползла на животе к дыре, через которую исчезла Марси.

"Крис!" она слышала крики Брэда, Саши и Лии.

Она подошла к дыре с бешено колотящимся сердцем, быстро огляделась, затем глубоко вдохнула. Она не жила в зимнем городке и не училась тому, что делать, когда проваливаешься под лед, и этого не случалось, пока она была жила. Тем не менее старые уроки вернулись, те самые уроки, которые Марси должна была усвоить. Она только надеялась, что Марси лучше запомнила рассказы о холодовом шоке, чем о том, что нельзя прыгать по ледяному озеру на тяжелых коньках.

Приготовившись к шоку, она нырнула в полынью. Замерзшая вода была обжигающей и парализующей, её тело говорило ей дышать чаще, когда её кровяное давление и адреналин подскакивали. Она боролась с реакцией умственным усилием, посмотрела туда, где сквозь дыру во льду падал солнечный свет. Марси, надо отдать ей должное, не запаниковала так сильно, как думала Кристмас. Она пыталась подняться, но коньки делали это трудным, почти невозможным. Однако 

снять их было также нереально.

Кристмас прикинула, что с тех пор, как она ушла под воду, прошло около минуты, а это означало, что шок от холода только начал проходить. Все равно времени было мало. Всего лишь небольшое падение температуры тела, и они окажутся в реальной опасности. Она оттолкнулась ногой, потянулась к Марси и схватила её за руку, дергая вверх. Вместе они выныривали к поверхности, пока не достигли её. Погрузившись в воду, она подтолкнула Марси вверх, её мускулы хотели сжаться. Марси карабкалась по льду, откатываясь и трясясь.

Кристмас вынырнула на поверхность и задохнулась, вцепившись в лед, а затем Марси помогала вытащить её. Все тело Марси дрожало. Кристмас, которой было ненамного лучше, отталкивала её от дыры, пока она не почувствовала себя уверенной, что им больше не грозит опасность провалиться обратно. Она подняла Марси на ноги и потащила к берегу, где парамедики уже выбирались на лед.

Двое из них взяли по одной девушке, набросили на них одеяла и погнали к машине скорой помощи, чтобы снять с них одежду и начать их согревать. Брэд и её друзья что-то говорили, но это был просто шум. Черт возьми, но она никогда не чувствовала себя так холодно. Мгновение спустя она уже была в машине скорой помощи, и их обоих раздевали. Машина тронулась с ревом сирен, уносясь прочь.

•  •  •

Кристмас подумала, что даже пребывание в замерзшем озере, было предпочтительнее, чем молча лежать в постели рядом с Марси. Положительным моментом, и это было большим преимуществом, было то, что она наконец-то стала благословенно теплой. Успешно предотвратив гипотермию, она теперь делила комнату с Марси, чьи зубы все ещё рефлекторно стучали. Это был единственный звук в палате, и он слышался уже несколько минут, пока медсестёр не было.

— Крис,  — наконец сказала Марси.

— Ты действительно только что назвала моё имя?  — спросила Кристмас.

— Я... знаю, что могу быть стервой,  — тихо сказала Марси.

— Я этого не говорила,  — ответила Кристмас.

— Просто... спасибо,  — сказала Марси.

«Ну, я не могла претендовать на победу по умолчанию»,  — сказала Кристмас. "Поэтому, пожалуйста".

«Возможно, они прицепят тебе за это чертову медаль»,  — с горечью сказала Марси.

Кристмас возмутилась, а потом сорвалась.

— Что, черт возьми, у тебя вообще творится в голове? Сплюнула она.

«Как я уже сказала, я могу быть стервой. Ты просто... все тебя любят»,  — сказала Марси. «Они любят тебя за твое имя и за то, что ты... » — она замолчала и закрыла рот.

«Я что? Бедная маленькая девочка-сирота? У меня нет денег, и я все ещё нравлюсь им? » — спросила Кристмас.

Марси молчала.

«Знаешь,  — сказала Кристмас,  — я не просила, чтобы меня назвали чертовой Кристмас. Какое глупое имя. Особенно в городе, помешанном на Рождестве. имя. Да, из-за этого ко мне относятся по-особенному, но ты когда-нибудь видела, как я пытаюсь добиться признания пользуясь этим? Я избегаю этого. Какая бы ни была твоя ревность или... Я не знаю, что это такое. Это не из-за меня. Это все ты сама, дорогая.

Марси 

с минуту молчала, пока Кристмас кипела от злости, её краткий гнев остыл.

— Я это заслужила,  — наконец сказала Марси. "Мне жаль".

— Извинения, блядь, приняты,  — сказала Кристмас.

Мгновение спустя Марси рассмеялась, а затем к ней присоединилось Кристмас.

— Между прочим, неплохой сальхов,  — сказала Кристмас, когда хихиканье стихло.

•  •  •

Выйдя из городской больницы, Саша, Лия и Брэд встретили Кристмас. Джулия, Джейсон и Кэрри тоже ждали Марси. Каждого из них обняла их группа, но по какому-то негласному соглашению они стояли лицом друг к другу. Кристмас сделал первый шаг, Марси — второй, а потом они обнялись. Удивленные взгляды отразились на лицах всех остальных.

— Счастливого Рождества, Крис,  — сказала Марси, когда они оторвались.

— Она только что назвала твое имя?  — прошептала Лия и поймала Сашу за локоть.

— Тебе тоже,  — сказала Кристмас, и их пути разошлись.

Когда она присоединилась к Брэду и девочкам, он сказал: «Думаю, рождественские чудеса действительно случаются».

"Я предполагаю, что они делаются", согласился Кристмас.

— Значит, ты не собираешься пустить на нас все льдинки?  — спросила Саша.

«Как всегда тепло и дружелюбно,  — заметила Кристмас,  — но, если вы не возражаете, я проведу всю ночь перед чертовым камином».

— Мы тоже будем там,  — сказала Лия, не терпя возражений.

«Это был самый глупый и смелый поступок, который я когда-либо видела»,  — сказала Саша. «О тебе снова говорят в городе».

— Фантастика,  — сказала Кристмас, поморщившись.

•  •  •

21 декабря: Рождественский парад

Меньше всего Кристмас хотела снова замерзнуть, но, поскольку они с Марси благополучно пережили плавание, она полагала, что несколько часов с девочками не убьют её. Было странно спать в собственной постели, в одиночестве. Однако странным было и то, что она вошла в старую комнату её родителей, чтобы разбудить Сашу и Лию, которые настояли на том, чтобы остаться на всю ночь.

В каком-то смысле это было удобно, поскольку троица должна была сделать прическу для парада и следующего ночного представления. Однако она скучала по ощущению сна рядом с теплом Брэда, и не только из-за холода. Теперь она прокралась в комнату перед рассветом и скользнула под одеяло между подругами. Они обе застонали от беспокойства, а затем завизжали, когда она отдернула одеяло, и утренний холод заставил их проснуться.

"Нет!" закричала Саша: «Рано! »

— Ещё пять минут,  — пробормотала Лия, вслепую нащупывая одеяло.

«Вставайте,  — потребовала Кристмас,  — быстро примите душ, а потом пришло время стать великолепными».

Они обе драматически вздохнули, но медленно поднялись с кровати.

•  •  •

Атмосфера подготовки к утру с двумя подругами навеяла воспоминания о комнате, которую она делила с девочками в колледже. Был приятный стеб и слишком много тел в ванной. Несмотря на то, что было ещё рано, казалось, времени на подготовку не было. Пока Лия и Саша готовили кофе, Кристмас тихонько пробрался в комнату Брэда и поцеловал его.

Он потянул её к себе в постель, и на мгновение она позволила ему удержать её и снова поцеловать. Однако его руки блуждали по её телу, и она знала, что, если он продолжит, она будет сосать его, а её подруги будут ждать внизу.  

Кроме того, она опоздает на их встречу.

"Прекрати это!" — сказала она, вырвавшись.  — Позже! Я должна сделать себя красивой.

«Слишком поздно для этого. Ты родился такой»,  — сказал он.

«Лесть доставит тебя куда угодно. Увидимся в городе, на платформе».

Она быстро закрыла дверь, спустилась и приняла от Лии горячий кофе.

•  •  •

У каждого парикмахера в городе был полный аврал в это утро, и приходилось работать с двенадцатью конкурсантками. Пока ей делали прическу, Кристмас задавалась вопросом, есть ли у Марси собственный стилист или кто-то в этом роде. В конце укладки она была влюблена в результаты. Её черные волосы блестели как никогда, гладкие, как шелк. Золотые локоны Саши были мило завиты вниз, в то время как огненно-рыжие локоны Лии были выпрямлены, но заканчивались очаровательными упругими локонами.

Они втроем выдержали холод и пошли по Мэйн к «Одетому Дианой», где они взяли свои готовые платья, прежде чем отправиться в амбар с платформами для парада. В этом месте кипела деятельность, все платформы были вытащены из амбара и выстроены в ряды, прикрепленные к грузовикам. Перед приготовлением они баловались быстрыми закусками и горячими напитками.

Пока все трое ели, к ним подошла Марси вместе с Джулией и Кэрри. «Даже стервозные девчонки могут выглядеть потрясающе с правильным стилем»,  — подумала Кристмас, принимая во внимание блондинку Марси, каштановую Джулию и черную Кэрри. Кристмас отложила тарелку.

«Крис,  — кротко сказала Марси,  — я... я хочу, чтобы вы взяли нашу платформу. Вы трое».

"Почему?" — спросила Кристмас с искренним любопытством.

«То, что ты сделала для меня,  — сказала Марси,  — эти коньки тянули меня под воду. Если бы ты не нырнула, я не знаю, выжила ли я. Я хвасталась, и я была глупа. Я просто думаю... знаешь,  — она улыбнулась, но тепло,  — городской талисман должен быть на этой платформе.

Кристмас покачала головой и сказала: «Спасибо, но я не могу. Вы, девчата, потрудились над этой штукой. Дело не в том, у кого лучше платформа. А она лучшая. Дело в городе и времени года. Меня не волнует, на какой платформе я еду. Я просто хочу быть частью того, что у всех нас здесь есть».

На мгновение воцарилась тишина, а затем Кэрри спросила: «Почему ты такая черт... хорошая? »

— Это подарок,  — вмешалась Лия.

«Рождественский подарок»,  — добавил Саша.

«Спасибо»,  — сказала Марси, и это было самое искреннее, что Кристмас когда-либо слышал от нее.

Все трое ушли.

— Не знаю, нравится ли мне это,  — сказал Саша. «Я не могу привыкнуть к милой Марси».

«Я почти надеюсь, что это ненадолго»,  — сказала Лия. «Если Марси сможет превратиться в милую девушку, это значит, что когда-нибудь я стану натуралом. Ничего хорошего это не сулит».

«Все эти годы,  — сказал Кристмас,  — и все, что нам нужно было сделать, это спасти её от смерти, чтобы заслужить её одобрение. Жизнь могла бы быть намного проще, если бы мы только знали это».

•  •  •

Всю свою жизнь Кристмас стояла рядом с Сашей и Лией на улицах. Она была частью толпы, наблюдая за проезжающими парадными платформами, глядя на девушек сверху,  

когда они махали толпе. На них были великолепные платья красного, зеленого и золотого цветов. У них были украшения, которые блестели на зимнем солнце. Все это время она ждала своего собственного шанса стать одной из них.

Потом она уехала. Саша и Лия были частью этого в те годы, когда её не было. Они прислали ей фотографии. Саша была королевой театрализованного представления в течение одного из тех лет. Сегодня была её очередь кататься на платформе. В сексуальном блестящем зеленом платье и с меховой накидкой Кристмас поднялась по ступенькам на вершину платформы, чтобы присоединиться к Лее и Саше.

Они сели на верх, а грузовик с грохотом по траве выехал на главную дорогу и прополз по улице к исходной позиции в очереди. Они смотрели, как другие делают то же самое, большая платформа Марси шла сзади. Как только все машины выстроились в линию, между ними выстроились различные части школьного оркестра. Во главе процессии мэр Тинсли в своих санях ждал сигнала.

Откуда-то из работающей линии пришел сигнал. Барабанная дробь впереди доносилась до них на повозке, и Кристмас смотрела, как двигаются сани Санты. Погонщик погнал оленей, барабаны отбивали такт, и через мгновение их платформа медленно поползла вперед. Вдалеке в Рождестве можно было увидеть улицы, заполненные зрителями, как горожанами, так и приезжими.

Их работа не была сложной. Все трое просто стояли и махали толпе, которая приветствовала, свистела и хлопала. Платформы медленно катились по улицам, а Тинсли кричал свой глупый смех впереди. Кристмас не могла не почувствовать себя принцессой, стоящей высоко над толпой и воплощающей детскую фантазию. Внизу она могла видеть множество маленьких девочек там, где она когда-то стояла, смотрящих на нее с той же мечтой в глазах, с широко открытыми ртами и улыбающимися, когда они махали ей в ответ.

Процессия петляла по улицам, переполненная со всех сторон. С её точки зрения казалось, что все жители ближайших пяти городов вышли на небольшой парад, и, возможно, так оно и было. Когда платформа, наконец, оторвалась от последней улицы и начала обратный путь к амбару, его верх был усыпан цветами, которые подбрасывали прохожие. Кристмас наклонилась и подняла два из них. Первый она заправилась Саше в декольте.

«Хотела бы я, чтобы твоя мама видела, как невероятно великолепно ты здесь выглядишь»,  — сказала она.

На глазах у её подруги были слезы, когда она сказала: «Твоя тоже».

Она повернулась к Лии, спрятала второй цветок в платье и сказала: «Надеюсь, ты найдешь любовь, которую заслуживаешь, и что они никогда не забудут, какая ты красивая».

Лия притянула её к себе и обняла, сказав: «Почему ты такая чертовски хорошая? »

Кристмас рассмеялся и обнял её в ответ.

•  •  •

Они вернули свои платья Диане после парада, прежде чем отправиться в «Северный полюс». Там они встретили Брэда, который уже помогал готовиться к конкурсу на следующий вечер. В акустической системе играли гимны, а двери были заперты. Внутри атмосфера была напряженной, но праздничной. Келлен и Томми 

Миллер были с ними под бдительным присмотром их отца, который руководил работой, удобно устроившись за столом.

Пока они работали вместе, развешивая гирлянду вокруг дверного проема, Кристмас пробормотала Брэду: «Ты не возражаешь, если девочки останутся снова? Я просто очень хочу, чтобы сегодня вечером со мной были все, кого я люблю. Ты скоро получишь свой подарок, я обещаю».

«Крис, это наш дом, а не мой. Тебе не нужно моё разрешение»,  — сказал он, ухмыляясь.

"Ты лучший".

Украшение длилось несколько часов, и ещё дольше его отвлекли танцы и выпивка. Когда они вернулись домой, Кристмас снова перенеслась в прошлое, когда они сидели у камина и смотрели праздничные представления в свете елочных огней. На каминной полке фотография её семьи, все они, стояли рядом с цветами. Сегодня она не чувствовала себя одинокой.

•  •  •

22 декабря: Театрализованное представление

Детские фантазии о том, чтобы быть королевой театрализованного представления, вернулись, как и фантазии о том, чтобы быть на платформе накануне. Двенадцать женщин, представляющих традиционные Двенадцать дней Рождества, и каждая из них поделилась своей мечтой. Некоторые из них, вроде Саши и Марси, уже были королевами. Это была ещё одна глупая традиция и ещё одна причина, по которой на Рождество не было места лучше Рождества.

Со своей прической и в великолепном платье Кристмас добавила к своим волосам небольшой красный бант. Она была не из тех, кто зацикливался на своей внешности. Она была хорошенькой, может быть, даже красивой. Однако сегодня вечером, когда она посмотрела на себя в платье, ей было жарко. Она вышла из раздевалки и присоединилась к другим девушкам, каждая из которых была столь же великолепна, а может быть, и прекраснее, подумала она.

«Честно говоря», сказала Марси, оглядывая её, «Диана убила моего стилиста этим. Боже, я попрошу CJ вернуть мои деньги».

— Не торопись,  — сказала Кристмас, улыбаясь. «Все, что он сделал, это сделал платье. Важно то, кто в платье, а ты выглядишь как заготовка для королевы».

«Каждая из нас тоже», сказала Лия, глядя на других девушек.

— Это люди, Лия,  — сказал Саша,  — не все, что выставлено, можно есть в буфете.

«Пусть девушка мечтает о Рождестве»,  — сказала Лия, надувшись.

Они слонялись за сценой, пока из-за угла не появился Келлен Миллер.

"Все готовы?" — спросил он и получил дюжину кивков.

Из динамиков заиграла праздничная музыка, и вошли девушки. Свистом и аплодисментами, стоячими овациями толпы встретили очередь из дюжины женщин. «Северный полюс» был большим местом, но все же вмещал немногим более двухсот человек. Камеры, расставленные по комнате, также транслировали событие другим, кто хотел посмотреть, а Томми Миллер управлял веб-сайтом для пожертвований в Фонд ученых. Рождество перешло в эпоху цифровых технологий.

Королева прошлого года, Марси, вывела девушек через сцену. Они сделали реверанс и мило позировали для толпы, пока те аплодировали. Потом они разошлись по шестеро, и на сцену вышла Саша.

Она открывала вечер сексуальным исполнением «Я видел, как мама целует Санта-Клауса», которое было достаточно знойным, чтобы растопить сосульки над дверным проемом снаружи. Кристмас любила этот голос.  

Саша всегда была музыкальной, в то время как Лия была их художницей, а Кристмас — писательницей. Все трое питались творчеством друг друга, и она полагала, что так будет всегда.

Марси была следующей в своем дорогом бархатном платье. Облегающее платье представляло собой русалку в рождественско-красном цвете с белым мехом. Платье сжимало её груди в восхитительную, провокационную долину, от которой, вероятно, текли слюнки по всей комнате. Она выглядела так, будто должна быть на национальной сцене, а не в каком-нибудь захолустном городке, как этот.

Пока играла скрипичная музыка, Марси танцевала и кружилась, согревая ночь давно отработанными движениями. Кристмас не продолжила уроки танцев в детстве, которые Марси посещала вместе с ней. То, как ей удавалось двигаться в таком обтягивающем платье, само по себе было рождественским чудом, не говоря уже о каблуках. Однако Марси чувствовала музыку так, как будто она была её частью, и в конце выступления раздались бурные аплодисменты.

После этого пришла Лия, удивив всех невероятным актом художественной магии. Когда она это сделала, толпа и сцена вздохнули. Казалось бы, из ниоткуда она достала свернутую афишу, на которой летом была изображена мэрия. Она встряхнула бумагу, и она вспыхнула огненным шаром, заставившим всех отступить.

Однако бумага не пострадала и теперь показывала ту же местность весной. Она снова перевернула его, и в огненном порыве он превратился в осень, а затем снова в зиму. Она щелкнула его, свернула обратно в трубку, а потом они смотрели, как она скомкала его в шар и подбросила в воздух. Шар взорвался шквалом снежинок, и она поклонилась толпе. Послышался шокированный ропот, а затем громкие аплодисменты. Кристмас не мог объяснить ни одного мгновения, как это было сделано.

— Ты полна сюрпризов,  — пробормотала она, когда Лия встала рядом с ней.

С довольной улыбкой Лия только подмигнула ей. Затем Джулия села за пианино, а Кэрри присоединилась к ней, чтобы спеть. Они обе посмотрели на Сашу и жестом пригласили её присоединиться к ним. Смущенная, покрасневшая, Саша вышла, чтобы встать с ними. Кэрри какое-то время тихо говорила с ней, Саша кивала, а потом Джулия начала играть. Контральто Саши подхватило «Голубое Рождество» Элвиса Пресли, и публика застучала ногами. Кэрри присоединилась к припеву для Мартины Макбрайд, её меццо-сопрано исполняла средние и верхние ноты так, что толпа вовремя аплодировала.

Затем они вдвоем исполнили рождественскую песню, которая не оставила в доме ни капли сухости. Затем они вернули их кокетливым дуэтом «Что ты делаешь в канун Нового года? »

Кристмас почти не хотела следить за спектаклем, уверенная, что по сравнению с этим она разобьется и сгорит. Как ни странно, именно Марси пришла ей на помощь, вышагивая к микрофону, как настоящая королева.

«Прежде чем мы выведем следующую участницу, я надеюсь, вы все простите меня за то, что я нашла минутку, чтобы сказать что-то»,  — сказала она.

Из толпы донесся ропот и кивки.

«Сегодня вечером я многим обязана кому-то, к кому я не была добра на протяжении многих лет.  

Несмотря на это, она из тех, кто вмешался, не думая о себе, когда я навлекла на себя неприятности»,  — она протянула руку Кристмас, которая вышла на сцену, взяв её руку, а Марси продолжила: «Если бы не Кристмас, меня, вероятно, не было бы здесь сегодня вечером. Я просто хотела сказать спасибо перед всеми присутствующими. Спасибо. тебя за то, что ты есть».

Кристмас обняла её, и толпа снова зааплодировала. Тогда Марси отошла в сторону, и Кристмас взял микрофон. Она посмотрела на толпу, теперь притихшую, все смотрели на нее, ожидая.

«Почти семь лет назад,  — начала она,  — все здесь приняли нас, моего брата и меня. Все вы поддержали нас. За это я всегда буду вам благодарна. Я никогда не смогу отплатить вам за доброту и за ваши прекрасные сердца. Единственное, что я умею делать, это писать слова, так что сегодня вечером, я написала несколько строк для вас.

Собравшиеся зашевелились и ждали. Затем началось Рождество.

Есть город Кристмас и все его знают.

Все любят его, и я понимаю,

Что ни на что я его не сменяю.

Когда мягким снегом его засыпает.

Она сделала паузу и поманила со сцены Лию и Сашу, которые подошли, чтобы присоединиться к ней, держа её за руки. Она посмотрела на лица в толпе, собравшейся так плотно, что каждый из них сосредоточился на её словах. Это были лица соседей и друзей. В те дни, после аварии, каждый из них приходил в дом. Они принесли еду и воду, одежду и подарки. Иногда это было просто доброе слово или вопрос. Как дела? Они сделали это, не подумав, и сделали это по простой причине, и именно по этой причине это место всегда будет домом. Они сделали это, потому что в Рождество люди так и поступали. Она продолжила.

Где дружба окрепнет и в трудные дни.

Дух дружбы нам пути освещает.

Как улицу Мейн украшают огни

И тихо над нами мерцают.

В городе праздник не долг у нас.

Но мы всей душой ощущаем.

Не даром наш город зовется Кристмас.

И мы каждый день принимаем.

В толпе раздался ропот и хихиканье, согласие, но большинство молчало, а глаза были затуманены.

В Кристмасе ты никогда не один.

Ведь в этом большая награда.

Ведь городе этом ты будешь любим

И семьи всегда будут рядом.

Куда б ни пошел на распутье дорог

Я помню о доме, любимом родном.

Хоть может мне грустно, и я одинок

Она остановилась, посмотрела вниз и задохнулась. Подруги сжали ей руки, и она нашла в себе силы кончить.

Ведь Кристмас всегда будет домом.

Последовавшая тишина была такой же оглушительной, как и последовавшие за ней аплодисменты. Слова, сказанные от всего сердца, выраженные всей тяжестью всего, что она чувствовала, любовь и благодарность, которые у нее были, тронули их всех. Даже Марси, великолепная в своем красном платье, промокнула глаза.

•  •  •

В течение часа после спектакля Саша и Кэрри утомляли свои голоса, а Юля снова играла на рояле. В конце были подведены окончательные итоги пожертвований Рождественских ученых, и мэр Тинсли вышел на 

сцену в костюме Санты, чтобы объявить результат.

«Для меня большая честь каждый год видеть таланты всех прекрасных дам»,  — сказал он и сделал паузу для дальнейших аплодисментов. «Каждый год пожертвования, которые вы все делаете, идут на то, чтобы отправить наших молодых людей в мир. Каким бы ни был их путь,  — он посмотрел в сторону Кристмас, а затем поправил:  — Неважно, каким путем они блуждают. Рождество всегда будет дома.

За этим последовали новые аплодисменты, заставив Кристмас покраснеть, когда он повторил её слова. Аплодисменты стихли, и он продолжил: «Королева рождественского театрализованного представления этого года — это... Кристмас в прозе! »

Снова раздались аплодисменты, уже громче. Ноги топали по полу, и они скандировали её имя, хлопая в ладоши, когда она присоединилась к мэру. Марси тоже присоединилась к ней, сняв тиару и передав её Кристмас. Она обняла Марси, обняла мэра, а затем сделала реверанс перед толпой, прежде чем отступить, чтобы присоединиться к другим девушкам.

Все девушки поздравили её, а затем растворились в толпе, когда из динамиков снова заиграла музыка. Верная своему слову, Кристмас нашла Келлен Миллер, который выпил с ней перед тем, как пригласить её на первый танец. Брэд танцевал с Марси и Лией с её парнем, в то время как Саша и Кэрри внезапно стали довольно дружелюбными, кружась под звуки музыки.

Она поцеловала Келлена в щеку и выпила ещё, прежде чем отойти в сторону, чтобы отдышаться. Она смотрела, как партнеры меняются: Лия танцует с Томми Миллером, Марси и Келлен объединяются в пары, а Саша уносит Брэда прочь. Играла омела, и все танцоры медленно раскачивались под нее. Пока играла музыка, Кристмас наблюдал, как Саша смотрит Брэду в глаза, пылая страстью всей жизни.

Она знала, что не имеет права ревновать. Но сегодня должна была быть ночь. Сегодня вечером она прекратит дразнить и сдастся. Все сыграно идеально. Она была королевой, а сегодня он будет её королем. Ей было горячо для него, так горячо, что она едва могла это вынести. Теперь, когда представление закончилось, ей больше всего хотелось пойти с ним домой.

Вместо этого она смотрела на его руки на бедрах Саши, на его улыбку, когда он смотрел ей в глаза, чувствуя радость праздника. Саша была великолепна в своем сексуальном платье, и Кристмас никого не могла обвинить в том, что она смотрела на Брэда. Но потом Саша наклонился, когда песня закончилась. Она наклонилась и поцеловала его, прижавшись губами к его губам и плотно прижавшись к нему всем телом в приглашении. На лице Брэда отразилось удивление, шок, но он не отстранился.

Кристмас задохнулось. Момент длился всего несколько секунд, а затем Брэд отстранился, но в эти секунды казалось, что её ударили. Не Брэдом и не Сашей, а холодной реальностью того, что пока они здесь, в этом месте, то что между ними есть, всегда будет тайной. Она попятилась, ударилась о стену, огляделась в изумлении. Брэд мягко оттолкнул Сашу и посмотрел в её 

сторону. Кристмас повернулся и побежал по заднему коридору.

"Крис!" Голос Брэда эхом разнесся по коридору, громкий шепот в тишине этого места.

Кристмас прислонилась к стене, недоумевая, что она делает. Брэд присоединился к ней, взял её за руки, держивая её.

— Эй, извини,  — сказал он. «Я не знал, что она собирается это сделать. Ты же знаешь, какой она всегда была».

Она покачала головой и сказала: «Я знаю. Дело не в этом. Это... это мы. Этот город. Брэд, я не знаю, что делать. когда-нибудь... не может быть, как в те дни на юге, понимаешь?

Брэд молчал, а потом сказал: «Я знаю. Что ты хочешь, чтобы я сделал, Крис? Что бы ты ни потребовала, я сделаю это. Ты хочешь, чтобы я вышел туда и сказал всему городу, что люблю тебя? Что я влюблен в свою сестру? »

Они услышали резкий вздох внизу, в конце зала, и когда они повернули испуганные лица в ту сторону, там была Саша, зажавшая рот рукой и с выражением полного потрясения на лице.

— Дерьмо,  — прошипела Кристмас, а Саша развернулась и побежала.

"Саша!" — крикнула она ей вдогонку и побежала следом.

Она догнала её в дверях, где её подруга замерла, как будто увидела привидение. Она невидящим взглядом смотрела в переполненный зал, где играла музыка и танцевали люди. Они продолжали, не обращая внимания на то, как только что изменился весь её мир. Кристмас взяла её за руку и развернула.

— Саша,  — прошипела она с явным ужасом на лице,  — нам нужно поговорить.

«Крис? Что... что я... что ты.. ». пробормотала она.

"Не здесь. Пожалуйста!"

Саша медленно кивнул.

«Завтра. Ты и Лия. Я все тебе расскажу. Пожалуйста, только... ничего не говори»,  — взмолилась Кристмас.

— Я... я не буду,  — сказала она.

Ни с кем не прощаясь, Саша прошла сквозь толпу и ушла, растворившись в ночи.

— Она в порядке?  — спросила Лия, появившись рядом с Кристмас.

«Надеюсь,  — сказала Кристмас,  — Лия, завтра утром ты должна привести её, хорошо? »

Лия пожала плечами и сказала: «Конечно», а затем продолжила танцевать.

Брэд присоединился к сестре.

— Она будет в порядке? Спросил он.

Кристмас пожала плечами и сказала: «Думаю, я готова уйти».

— Хорошая идея,  — согласился Брэд.

Они попрощались, уйдя вместе и приехав домой на разных машинах. Брэд впустил их, и Кристмас переоделась из платья.

«Знаешь,  — грустно сказала она,  — я очень надеялась, что ты снимешь это с меня сегодня вечером, но я лучше просто буду лежать здесь в темноте и быть несчастной».

Он устало улыбнулся и сказал: «Ты можешь лежать здесь в темноте, но я не позволю тебе быть несчастным. Давай поговорим об этом. Нет смысла притворяться, что этого не происходит».

Они так и сделали, лежа без сна в темноте и разговаривая о будущем. Однако первым шагом был разговор о прошлом.

•  •  •

23 декабря: безопасность

Кристмас сидела между двумя подругами на диване в гостиной. В очаге потрескивал огонь.

«Я хотела сказать вам обоим, потому что вы значите для меня больше, чем кто-либо, кроме моего брата. Есть кое-что, что я скрывала, секрет, который вам 

пора узнать. Я не знаю, что ждет меня в будущем. Я не знаю, что вы подумаете обо мне после сегодняшнего дня, но мне важно сказать вам правду».

«Ну, ты не стала относиться ко мне иначе после того, как я сказала тебе, что я лесбиянка, так что, если ты не серийный убийца, думаю, я справлюсь»,  — сказала Лия.

«Все в порядке, Крис. Какой бы ни была причина, я знаю, что это важно для тебя»,  — сказал Саша.

Кристмас помолчала, подыскивая слова, а потом начала.

«Когда ты растешь в таком городе, как Рождество, ты вырастаешь с чувством безопасности. Плохие вещи случаются редко. Иногда случается небольшая авария, а иногда люди заболевают. Такова жизнь в маленьком городке. Вы это знаете».

«Затем происходит что-то, чего никто не ожидает. Ты была со мной, Саша, в тот день, когда шериф Берк подошел к двери. Он выглядел испуганным и плакал. Ты смотрела на меня, и я видела, что ты знала также, что одна из этих вещей случилась, и это случилось со мной, точно так же, как это случилось с тобой. Ты обняла меня, прежде чем он сказал хоть слово, и я помню, что ты сказала.

«Я здесь, и я люблю тебя,  — сказал Саша, вспоминая,  — потому что ты была рядом со мной, когда моя мама... »

— Верно,  — сказала Кристмас, сжимая её руку, а затем продолжила:  — Когда кто-то умирает в Рождество, это потому, что он стар или заболел, как твоя мама. Люди не умирают от ужасных несчастных случаев, и они не умирают, чтобы его не убили. Шериф Берк, вероятно, провел большую часть своей карьеры без того, чтобы передать то сообщение, которое он имел в тот день. »

— Беги домой, Саша,  — сказал он мне,  — сказала Саша.

«И я помню, ты покачала головой и сказала ему, сказала шерифу всех людей, что ты этого не сделаешь,  — сказала Кристмас,  — и ты держала меня за руку, прямо как сейчас».

Вся боль того дня вернулась к ним обоим, и хотя Лии не было рядом, она чувствовала, как она исходит от них, и это разбило ей сердце.

«Я позвонила Брэду»,  — сказала ей Кристмас, как будто она никогда не слышала этой истории, но это не имело значения. Это была та история, которую нужно было рассказать с самого начала и от всего сердца. Она продолжила: «И когда он приехал, Берк рассказал нам об аварии».

Она сделала паузу, её горло сжалось при воспоминании о боли, а затем сказала: «Я вспомнила, что ты сказала мне, когда это случилось с тобой, что в тот момент все это нереально. Это слова. Ты слышишь их, но их влияние не ощущается. Ещё нет. Ты была прав. Странно, что вместо того, чтобы что-то почувствовать, когда он произнес эти слова, я сначала подумал об этом, подумал о том, что ты мне сказала.

«Тогда ты обняла меня, и я услышала, как ты начала плакать. Позже ты сказала мне, что тебе было больно, потому 

что ты понимала, как мне будет больно. Я любила тебя за это и всегда буду любить. Твои собственные слезы вызвали мои слезы. Они сделали это реальным. И я действительно думаю, что именно тогда началось моё исцеление".

— На самом деле этого никогда не бывает,  — тихо сказал Саша,  — это всегда там.

Кристмас кивнула и сказала: «Я точно не знаю, как долго я оставалась в своей комнате. Я помню, что, когда я была голодна, одна из вас была там. Брэд, ты, Лия. Что-то случается с тобой, когда вы скорбите, особенно когда отрицаете смерть. Все сыро. Все фильтры, которые вы создаете в своей жизни, те вещи, которым вы учитесь, как быть вежливым, как относиться к другим, все это просто исчезает. Все, что имеет значение, это твоя эгоистичная боль, обида, гнев».

«Это было в те дни, когда я написала «Теряя лето», и мне больше никогда не удавалось запечатлеть что-либо на странице, подобной этой. Это потому, что в вашей жизни нет другого момента, когда вы почувствуете эту необузданную эмоцию, когда вы без оговорок».

«Молния в бутылке»,  — сказала Лия, и Кристмас кивнул.

«Мы пропустили мой день рождения в том году, хотя вы все хотели, чтобы он у меня был,  — продолжала Кристмас,  — но как вы можете праздновать жизнь, ещё один год, когда над вами висит смерть, и все, что у вас есть в вашем сердце,  — это гнев? Затем гнев начал угасать, и меня охватила печаль».

Саша понимающе кивнула и сказала: «Ты никогда не будешь прежней».

Кристмас согласилась, кивнув, и продолжила: «Два самых сильных человека в моей жизни были забраны. Я думала, что если это могло случиться с ними, то это могло случиться с кем угодно. Это могло случиться со мной. Это могло случиться с Брэдом, и тогда я была бы одна».

«Это было невинно, когда я впервые подошла к его кровати. Я сказала ему, что не чувствую себя в безопасности, что боюсь. Он обнял меня и сказал, что все в порядке, что он позаботится обо мне. Я почувствовала себя в безопасности. Тогда я была эгоистом, но вот что с вами делает горе. Вы становитесь слепы к другим людям. Ваша собственная боль имеет значение, и вы просто не думаете о том, через что проходят другие люди».

«Я не думал о нем и его боли. Тогда я не подумала, что он проходил через это точно так же. У него был свой собственный гнев, и у него была своя боль. найти в себе силы идти дальше и заботиться о сестре. Недобрая реальность только что свалила ответственность родителя, брата, сестры и опекуна на девятнадцатилетнего мальчика, только что окончившего школу".

«Он был, есть, все ещё сильнее, чем я когда-либо буду в этом смысле. Даже сквозь мои слезы и мои истерики никогда не было и намека на гнев. Это всегда была безопасность, всегда уверенность, хотя теперь я знаю, что он не чувствовал этого.  

Он был напуган до чертиков. Но он никогда не позволял мне увидеть это. Он был безопасностью, моей безопасностью.

«Ночью я приходила к нему, и он держал меня. Он снова и снова говорил мне, что у нас все будет хорошо. Все будет хорошо. Он никогда не оставит меня. Это происходило в течение нескольких месяцев. Мы были просто братом и сестрой, каждый из нас страдал, и мы оба находили некоторое утешение в другом. Это не было равной мерой, потому что я была эгоистом, но если вы спроси его, он будет отрицать это ".

«Это было после того, как мы вернулись в школу, в выпускном классе, когда это чувство безопасности превратилось в другое чувство. Он быстро перешел к изучению всего, что мог, о бизнесе нашей матери, и вскоре он получил лицензию, забрав её. клиентов, находя своих. Я начала принимать тот факт, что наши родители никогда не вернутся домой, но я все ещё боялась».

«Я думаю, что, взяв на себя её бизнес, это был его способ показать мне, что мы собираемся пройти через это. Это сработало. Однако он всегда останавливался ради меня. Ничто другое не становилось важным. Только я и то, что мне было нужно».

«Это было примерно в то время, когда я начала чувствовать себя виноватой, я думаю, за то, что была эгоистом. Я дала ему прочитать «Потерянное лето» и наблюдала, как он плакал над этим. Это была красота, сказал он, все, что он хотел знать о том, что я действительно чувствовала, что никогда не говорила ему, никогда никому не говорила».

«Затем он сказал мне, что был благодарен мне. Он сохранил силу и видимость, но что-то в этой маленькой истории заставило все это отпасть. Мой эгоизм, моя потребность в безопасности заставили его быть сильным. "Теперь это сломалось. Я поняла. Даже когда он плакал, выпуская наружу все свои подавленные эмоции, я чувствовала себя в безопасности. Если бы у него хватило сил сдержать эту боль, ту боль, которую я чувствовала за эти месяцы, тогда ничего не было бы".

Теперь Лия открыто плакала, пока Кристмас рассказывала им эту историю. Саша была на грани, но она поняла и сама справилась с этой потерей.

«Это был первый раз, когда я поцеловала его,  — прошептала Кристмас, воспоминание о его губах на её губах было таким ярким, даже через годы,  — это была не его идея. Он никогда не заставлял меня что-либо делать. Я не знала что сделать, чтобы утешить его. Я, опять же, тоже была эгоистичной. Я хотела чувствовать это утешение, чувствовать... что-нибудь, что-то. Это не было страстно, и это не было сексуально. Это было не что иное, как взаимная потребность чувствовать себя любимыми, иметь что-то в наших сердцах, кроме боли».

«Мы никогда не говорили об этом. Мы не задавали друг другу этот вопрос, потому что не чувствовали, что он нам нужен. Это казалось... естественным, верно. С тех пор 

поцелуй в постели стал нормой, но это все ещё не было желанием, по крайней мере, не сексуальным. Поцелуи никогда не длились дольше одного момента, пока однажды ночью они не стали другими. Однажды ночью он отстранился, но я хотела большего.

«Внутри у меня все ещё было горячо. Я поцеловала его во второй раз, потом в третий. Я просунула руку ему под рубашку и просто почувствовала его сердце в груди. Одним движением. Он просто позволил мне прикоснуться к нему, чтобы почувствовать его. Сердцебиение было быстрым, но ровным, как и у меня. В ту ночь, когда мы спали, и его рука была вокруг меня, я думаю, все и случилось, когда это чувство безопасности превратилось во что-то другое".

«К тому времени, когда я выпустилась, эти ночные поцелуи стали голодными. К его чести, он никогда не пытался прикоснуться ко мне, если только я не подошла к нему первой.... Когда он это сделал, это было наэлектризовано. Я могла чувствовать его собственную потребность в том, как он прикасался ко мне, как мы целовались. Это не было похоже на сексуальные истории, которые люди пишут. Это не происходило в течение нескольких дней или часов. Поначалу это даже не было сексом».

«Сначала я не была уверена, в какой колледж я пойду. Я даже не была уверена, хочу ли я вообще поступать. Потом мы получили письмо. Сайты с историями, на которых я разместила его. Он хотел научить меня. Уехать из Рождества, оставить Брэда, вас двоих, было почти такой же пугающей идеей, как потерять наших родителей».

«В ту ночь, когда пришло письмо, поцелуи и прикосновения пошли дальше. Мне было жарко, и я лежала на нем в его постели. Мы не говорили об этом, не обсуждали. затем я снял свою одежду, а затем потянула его. Это было медленно и было жарко, все в этом казалось естественным и правильным. Я чувствовала, что я хочу любви, и принадлежу ему».

«Я чувствовала себя красивой и защищенной, когда он занимался со мной любовью, а затем ещё раз, когда это произошло на следующий день. После третьего раза я начала сомневаться в себе. Я только что занималась сексом с моим братом, и мне это нравилось. Но ко мне вернулось чувство эгоизма. Разве я его соблазнила? Была ли это моя вина? Что я с ним делала? Тогда-то я и решила принять предложение и уйти. Я не знаю, что ещё делать. Я только знала, что, если я останусь, я никогда не смогу разобраться.

«Возможно, на самом деле это была моя первая ясная и ответственная мысль после аварии. Всего через несколько дней я собрала вещи в машину и уехала. Это я сделала с ним, с человеком, который дал мне эту безопасность после аварии».

Я провела четыре года вдали от этого места. Однажды он пришел ко мне, когда я ему позволила. Как будто и не прошло это время. Все в 

нем было именно тем, что мне было нужно, чего я хотела, и мы провели эти дни вместе, открыто исследуя отношения, которые были полностью табуированы дома. В кампусе я выдавала его за своего парня. Ничто в жизни не казалось таким совершенным, как в эти несколько дней. Я была счастлива, по-настоящему счастлива как не чувствовала себя с тех пор, как были живы наши родители.

«Я прошла остальную часть школы, чтобы быть уверенной, и теперь я люблю его. Я люблю его так, что даже в своих лучших проявлениях я не смогла бы описать словами. Я люблю его за его силу и за его доброту, за его слезы и за его огромное сердце. Остальной мир скажет, что мы больны и что это неправильно, но для меня это они больны и неправы, потому что думают, что то, что у нас есть, неприемлемо».

«Я не знаю, как выглядит выход из этого положения, но я точно знаю, что отдам все на свете, чтобы удержать его. Я откажусь от этого города и даже от вас двоих, хотя это было бы тяжело. Я умоляю вас, пожалуйста, пока сохраните мою тайну. Вы сделаете это?

— Да,  — сказала Саша.

— Конечно,  — согласилась Лия.

Кристмас расплакалась.

•  •  •

24 декабря: Жаркая ночь в Рождество

Они строили планы в течение всего дня в канун Рождества. Была жизнь вне Рождества, и это была жизнь, которую они хотели... должны были прожить. Саша и Лия тоже не позволили бы ей сделать это одной.

— В самом деле, что я здесь без вас, ребята?  — спросила Лия. «В этом мире есть любовь и ко мне. И есть много вещей, которые можно рисовать и раскрашивать».

Кристмас посмотрела на Сашу и сказала: «Прости, Саша. Я действительно сожалею».

Саша покачала головой и улыбнулась, говоря: «Я не могу тебя винить. Кроме того, теперь, когда я знаю, всегда есть шанс на секс втроем, верно? »

Она соблазнительно ухмыльнулась так, что Кристмас задумался, нет ли у нее бисексуальных наклонностей, потому что эта улыбка возбуждала её.

"Ты же не собираешься трахаться с ним и бросить меня!" перебила Лия: «Это нечестно! »

«Ну, тогда нам придется отправиться куда-нибудь, где нас никто не узнает, так что, я полагаю, все возможно»,  — сказаал Кристмас, улыбаясь в ответ.

Брэд вошел в комнату, и все трое обратили на него свои хищные ухмылки.

"Что?" спросил он.

— Просто планирую твой следующий сердечный приступ,  — сказала Саша, подмигивая.

— Я просто... пойду отсюда,  — сказал он и вышел из комнаты.

Саша и Лия встали, чтобы уйти, ещё раз обнявшись.

"Ты будешь завтра на Рождество?" — спросила Кристмас.

— Угу,  — сказала Саша.

Кристмас проводила их за дверь и смотрела, как они уходят, затем закрыла её и заперла. Она нашла Брэда в его спальне, он мирно складывал белье. Она стояла в дверях и смотрела.

«Я могла бы к этому привыкнуть»,  — сказала она.

"Смотришь, как я складываю одежду?"

«Нет,  — сказала она, подходя,  — иметь тебя в нашей комнате и в нашем доме».

Она обняла его за талию и поцеловала.

«Мы 

играли в одну игру. Помнишь? » спросила она.

«Двенадцать дней в Рождестве»,  — сказал он, ухмыляясь.

«По моим подсчетам, я должна тебе несколько дней. Я не ожидала, что утону в замерзшем озере, буду охвачена горем, слишком устану, чтобы двигаться, или вдруг Саша обнаружит, что я влюблена в своего брата".

— Ты мне ничего не должна,  — сказал он. «Если бы ты никогда не хотела, чтобы я снова прикасался к тебе, я бы все равно любил тебя».

«Именно поэтому я хочу, чтобы ты снова прикасался ко мне. Много раз. Давай покончим с этой игрой, хорошо? » — дразняще спросила она, стягивая его рубашку через голову.

Он поднял её и усадил на кровать, затем стянул с нее рубашку и швырнул её, как будто это его оскорбило. Кристмас натянула джинсы, возилась с пуговицей, внезапно впадая в отчаяние. Она слишком долго дразнила себя. Теперь ей это было необходимо.

Она смотрела, как он снимает штаны, когда она вылезала из своих, а затем он ползал по ней, пока она ползала по кровати. Она стонала от голодного желания, когда он целовал её, дни сдерживаемого возбуждения заставляли его мускулы вибрировать, когда он держался на кулаках и пожирал её губы.

— Ты мне нужен,  — прошипела она.  — Боже, ты мне чертовски нужен!

Он был готов, и она была готова уже несколько дней. Она раздвинула ноги, отдавшись наконец собственному желанию. Брэд сосал её грудь и сжимал в кулаке свой член, водя горячей головкой по её сочащейся пизде, возбуждая себя и ещё больше дразня её. Теперь настала её очередь почувствовать то же, что и он, все эти ночи, её тело рядом с ним, но неспособное утолить его похоть.

Только, это была не просто похоть, а глубже. Он переместил свой рот обратно к её уху, поцеловал её в шею, затем обнял её. Его член вдавливался в её пизду, медленно раздвигая её нежные складки и заставляя её ахнуть. Она закрыла глаза, снова ахнула, когда он скользнул в нее, ощущение его горячей, твердой длины так идеально подходило ей.

— Я люблю тебя,  — прошептал он ей на ухо и толкнулся глубже.

Кристмас тряслась, дергалась на его члене, когда ощущение, что её киска открывается для него, вызвало волну безумного удовольствия через её тело. Два года, подумала она. Два года с тех пор, как он пришел в школу, с тех пор, как последний раз ебал её. Все было так же красиво, как она помнила. Его жар против нее, когда он начал двигаться медленно, глубоко, его тело погрузилось в нее, заставило её сердце набухнуть.

Это было правильно. Она снова поцеловала его, горячая слеза скатилась по её щеке, когда её руки обвили его шею и притянули к себе. Она отдалась полностью, принадлежа ему, телом и сердцем. Она была права. Ожидание, игра, все было правильно. Она была уверена.

— Я люблю тебя,  — прошипела она.

Брэд делал ей глубокие, медленные толчки, его бедра мягко покачивались в такт движениям её тела. Кристмас 

цеплялась за него, их языки играли, его руки держали её в своих безопасных объятиях. Она знала, что здесь её место. Не в городе, а с ним. Место не имело значения, только мужчина, её мужчина. Её безопасность. После стольких лет сомнений и волнений, размышлений о том, что ждет её в будущем, теперь она знала.

Ее будущее было с ним, с Сашей, с Лией. Это было будущее, в котором любовь значила больше, чем то, с кем она была, и больше, чем то, где она была. Это было будущее дружбы, где каждый из них был свободен быть тем, кем он был, и прежде всего она и Брэд. Его темп ускорился, и Кристмас вонзила ногти ему в плечо, откинув голову назад и выгнув спину, когда он взял её.

— Еще...  — прошипела она.

Он дал ей это, отодвигая и кормя её своим членом длинными, глубокими движениями, от которых она задыхалась и фейерверки взрывались в её голове с каждым глубоким толчком. Одна из его рук легла на её задницу, а затем он держал её, притягивая её тело к себе, как будто не мог проникнуть достаточно глубоко. Она дрожала, тряслась, шла за ним, но он был неумолим.

Его хватка была крепка на ней, как будто он боялся, что она исчезнет, как будто удерживание её рядом с ним действительно сделало бы их одним целым. Она хотела этого, хотела его, увереннее в этом, чем во всем в своей жизни. «Я принадлежу моему любимому брату»,  — подумала она и снова пришла за ним.

•  •  •

Новый год

Дом был продан быстро, несмотря на сезон, и теперь пора было уезжать. Саша, Лия и Кристмас в последний раз прошлись по Главной улице, тихо впитывая её, сжигая в своих воспоминаниях то место, которое всегда будет домом. Она знала, что они вернутся, потому что это был дом. Никто из них не мог устоять перед притяжением заснеженных улиц и традиций. В конце концов, у Лии и Саши все ещё была настоящая семья, к которой они могли вернуться. И её родители были здесь. Её матери понадобятся свежие цветы.

Сама Кристмас, хотя она никогда не раскроет секрет городу, была бы счастлива надеть маску и притвориться ненадолго, может быть, раз в год. На самом деле она никогда не покинет город, в честь которого была названа, родилась в день, в честь которого был назван этот город. Потому что это была одна из маленьких странностей жизни, но это была её странность, и город любил её и она любила его за это.

Они втроем прошли мимо мэрии, где Джерри, ремонтник, у которого, несмотря на все годы её знакомства, не было фамилии, прикрутил к двери новую табличку. Они поднялись по ступенькам, когда он закончил подниматься, и он вежливо кивнул им.

«Отличная работа, Крис»,  — сказал он и вошел внутрь.

Они подошли и прочитали табличку. Тщательно вылепленный из бронзы, струящейся цепочкой, и теперь постоянной частью города стали 

слова, её слова.

Есть город Кристмас и все его знают.

Все любят его, и я понимаю,

Что ни на что я его не сменяю...