Субъективность

Во многом из того что случилось я виню себя. Возможно, что моей вины и не было, но основу для конца брака создало моё прошлое.

Встретив Джоан, я знал, что у нее ограниченный опыт общения с мужчинами. Она ни в коем случае не была девственницей, но, включая меня, могла пересчитать своих любовников по пальцам правой руки плохого учителя труда. А я? Вам пришлось бы снять оба ботинка и добавить к этому целый двор, полный свиней.

Честно говоря, это было частью того, что привлекло меня в ней. Джоан была хорошенькой, со стройным телослом, милыми маленькими сиськами, прекрасными темными глазами и черными коротко подстриженными волосами, но ни в коем случае не сногсшибательной. Однако в ней была какая-то милая серьезность, тот тип, который иногда стирается мирской суетой. Когда мы познакомились, сразу после окончания колледжа, я искал кого-то, похожего на нее, кого-то, кто отвергает тот образ жизни, который веду я.

Не то чтобы я стыдился того времени. В старших классах я считал себя игроком, но поступив в колледж, я понял, что в лучшем случае играю во второстепенных лигах. Моя девушка на первом курсе, Рейчел, открыла мне совершенно новый мир. Рейчел была сексом на палочке, как по своим физическим данным, так и по аппетиту. Когда мы решили, что нам лучше остаться в качестве друзей с существенными привилегиями, то стали ведомыми друг для друга, и в результате у каждого из нас было невероятное количество сексуальных приключений.

Когда колледж закончился, я подумал, что все может измениться. Не изменилось. Зеленоглазая блондинка-бомба хотела продолжать веселиться, а я решил, что пора остепениться. На самом деле именно она познакомила меня с Джоан, своей подругой из дома. Если у нас с Рейчел были не самые лучшие результаты в учебе из-за внеклассной деятельности, то Джоан была полной противоположностью.

Я знаю, что Джоан иногда беспокоилась, что она — мой второй выбор, что если бы мог, я был бы с Рейчел. Это, конечно, неправда. Они — разные, и хотя я люблю свою лучшую подругу, и у меня остались прекрасные воспоминания о нашей романтической любви, когда мы были первокурсниками, я глубоко влюблен в Джоан. Она так и не смогла полностью избавиться от ревности, но со временем её беспокойство уменьшилось. Рейчел и Джоан были случайными подругами в родном городе, но благодаря мне стали очень близки. Это облегчило всякую зависть, после того как Рейчел избавилась от фазы дикого ребенка.

Я бы солгал, если бы сказал, что не испытывал некоторого волнения, помогая своей девушке, потом невесте, потом жене развивать свою сексуальность. Формировал ли я её в соответствии со своими вкусами? Да, немного. Но ей, похоже, нравился этот аспект наших отношений, и когда она хотела попробовать то, что не всегда интересовало меня, я все равно охотно соглашался.

Когда мы лежали в постели, Джоан любила обсуждать нашу сексуальную жизнь до того, как мы стали парой. Её это очень возбуждало. У нее 

было сравнительно немного историй, но она цеплялась за мои. Просила рассказывать ей о женщинах, с которыми я был раньше, о том, что мы делали вместе, обо всем этом. После чего выбирала из моих рассказов то, что хотела бы попробовать, и мы включали это в ротацию.

Я любил Джоан всем сердцем. Она была милой и любящей, отличной женой и другом на протяжении большей части нашего брака. У нее было причудливое чувство юмора и глубокий, часто чрезмерный, аналитический ум. Все то время, что она провела в колледже, на самом деле окупилось, как в плане её интеллекта, так и в плане карьеры. Она — специалист по количественному анализу, одна из тех финансовых аналитиков, что полагаются на количественный анализ и умение программировать, чтобы понять, какие акции покупать и продавать, и очень, очень хороша в этом. Джоан зарабатывала для своих боссов много денег, что означало, что она, естественно, зарабатывала больше чем я.

К сожалению, чрезмерно аналитический ум приводил к тому, что иногда она применяла интеллектуальный анализ не к тому, что не следовало. У меня был все тот же список «твердых нет», что и в колледже,  — границы, которые я, находясь в отношениях, не переступал в сексуальном плане. Я был готов практически на все, лишь бы были только я и она. Не хотел никаких других любовников, ни для кого из нас. Об этом мы говорили до свадьбы, и тогда она полностью согласилась, но после пяти лет совместной жизни и трех лет брака из них начала сопротивляться.

— Просто не понимаю, в чем дело, Пол. Ты делал это и раньше, учась в колледже.

Я вздохнул. Я очень устал от этой дискуссии. Вот уже третий раз за несколько месяцев, когда мы проходим через это.

— Да, и, как я постоянно подчеркиваю, это было, когда я был холост.

Моя жена закатила глаза и сделала пальцами воздушные кавычки.

— «Холост». Твои отношения с Рейч были чем угодно, только не холостячеством. Вам не мешало быть вместе и одновременно ещё с четырьмя разными людьми, и ты отправлял её из бара в сопровождении ещё пары десятков.

Это правда. Наша подруга фигурировала в ряде моих историй того времени, и мне нравились эти эпизоды.

— Типа того? Но есть причина, по которой мы с ней перестали встречаться после первого курса, и почему я женился на тебе! Раньше мы уже говорили об этом. Говорили много раз! Мои ответы не изменились, так почему ты продолжаешь задавать те же вопросы?

Она размахивала руками в воздухе, становясь все более оживленной.

— Потому что я ничего такого не делала! Вы, ребята, делали, рассказывали о больших приключениях, которые были у вас, и при этом чертовски горячих. Я же чувствую, что все пропустила.

Я вздохнул.

— Милая, понимаю. Правда. Но есть много такого, что... что тоже было не так уж весело. Не говорю о том дерьме, что происходило, потому что это было действительно дерьмово. Например, когда Рейчел 

чуть не снесло крышу, когда я подцепил одну ухажерку. Или... или когда мы разбили кое-кому сердце, потому что не знали, что они серьезнее, чем мы. Иногда было очень весело, но то, что есть у нас, намного лучше.

С ворчанием она сказала:

— Ну, не знаю.

— Я понимаю, Джоан. Но фантазии...  — Я вздохнул.  — Иногда лучше, чтобы они оставались просто фантазиями.

Я ей сочувствовал. На самом деле сочувствовал. Но она не понимала, о чем просит: если поделиться кем-то, кого любишь и кому предан, то это меняет ситуацию. Именно поэтому мы с Рейч и расстались, Джоан это знала, но, похоже, не понимала.

Она отвернулась от меня.

— Что, если этого уже недостаточно?

На моей шее зашевелились волоски. Это что-то новенькое.

— Что это значит?

— Что, если я хочу пойти и...  — Она покачала головой, затем её темные глаза пристально посмотрели на меня.  — Нет, не «что если». Я хочу пойти и устроить несколько собственных приключений.

Мои глаза выпучились.

— Что? Нет! Не просто нет, а, «черт возьми, нет! »

Ее красивое лицо превратилось в ухмылку. Это тоже было нечто новенькое, и мне оно совсем не понравилось.

— О, ты думаешь, что раз уж мы женаты, то я тебе принадлежу? Что ты можешь диктовать, что мне делать со своим телом?

— Нет! Но ведь мы женаты! Мы дали обет! «Отказаться от всех», ты помнишь его? Я люблю тебя, и думал, что ты тоже любишь меня!

Выражение её лица смягчилось.

— Я действительно люблю тебя, Пол, и очень сильно. Хочу провести с тобой всю свою жизнь. И не осуждаю тебя за все то, что ты делал в колледже. Но это отстой, что я не могу сделать то же самое только из-за какого-то листка бумаги.

Я не мог поверить в то, что слышу.

— Для тебя это и все? Наш брак! Просто бумажка?

— Нет! Нет, это просто... слушай, да, мы дали клятвы. Клятвы, которые... они как договор между нами. И если кто-то из нас недоволен условиями, мы можем изменить этот контракт, пока не станем довольными.

Я не мог поверить в это дерьмо.

— Так ты что, хочешь переписать наши клятвы? «Отказаться от всех, кроме как Джоан пойдет и найдет себе какого-нибудь незнакомца?  — Я фыркнул.  — Да ни хрена.

— Я бы никогда..!  — Она раздраженно покачала головой.  — Слушай, я много думала об этом. Я хочу... Мне необходимо это сделать, Пол. Но не хочу разрушать наш брак.

— Ты думала об этом «много»? Почему?  — Моя кровь похолодела, и за ней последовал мой голос.  — Кто?

— Все не так, Пол! Я не... Не изменяла тебе. Даже ни с кем по-настоящему не общалась. Но... но я знаю, что мужчины смотрят на меня. Что... что я могу добиться успеха для себя, если постараюсь. Есть кое-кто, к кому...  — Она отвела взгляд.  — К кому пойду, когда получу разрешение от тебя.

— Ну, это «когда» — то же самое, что «когда ад замерзнет», Джоан. Я никогда не смогу смириться с этим.  — 

Я усмехнулся.  — И «добиться успеха для себя»? Что тогда, блядь, означает со мной? Просто ограниченно хорошо?

Джоан ахнула:

— Нет! Нет, вовсе нет! Я люблю тебя, и ты такой замечательный, Пол! Но у меня... у меня нет... Я хочу, мне нужны эти переживания. Те, что были у тебя. Ты всегда говорил мне, что... что дело не столько в «лучше», сколько в «по-другому». Я хочу испытать это «другое».

К черту все.

— Нет. Я на это не пойду. С меня хватит разговоров об этом. Если сделаешь это сама, между нами все кончено. Возможно, мы уже закончили. Я встал, собираясь уходить.

— Пол, подожди, пожалуйста! Я просто...  — Она потянулась в сумочку и достала сложенный лист бумаги.  — Я хочу это сделать, детка. Но хочу, чтобы все было честно...

Она с умоляющим выражением на лице подняла руку, чтобы остановить меня.  — Пожалуйста, выслушай меня. Это может быть хорошо для нас.

Она положила бумагу на наш кухонный стол и раскрыла её.

Контракт. Она составила гребаный контракт. На полном серьезе. Она на самом деле хочет изменить наши гребаные свадебные клятвы.

Я просто смотрел в шоке, когда она вновь заговорила.

— Я не хочу, чтобы все было асимметрично, Пол. Хочу, чтобы каждый из нас мог получать удовольствие. И все ещё хочу, чтобы были правила, как в нашей клятве, я просто хочу их расширить.

Она придвинула ко мне бумагу.

Там была полная чушь. Куча правил, таких как осторожность, не приводить «друга» домой, «партнерство» только с теми «друзьями», кто не был нашими настоящими друзьями или коллегами, использование презервативов, прием душе перед возвращением домой, целый дурацкий контрольный список, который можно было бы озаглавить: «Как завести роман, притворяясь, что у тебя романа нет». Внизу было место для моей подписи и дата. Она уже подписалась и поставила дату за три дня до сегодня.

В частности над одним пунктом я посмеялся, сказав с усмешкой:

— «Не допускается неуважительное отношение к супругу». Слишком поздно, Джоан! Все это уже неуважительно.

Она тихо сказала:

— Я не хочу, чтобы кто-то подумал, что друг говорит плохо об одном из нас.

— «Друг». Да, потому что когда я думаю о друзьях, я...

Она взорвалась.

— Да, друг, Пол! Ничего больше! Даже не такие «друзья»...  — опять эти чертовы кавычки,  — какими были вы с Рейчел! Я не собираюсь тебя заменить, просто хочу повеселиться, так же как и ты!

Теперь меня трясло от ярости.

— Тогда тебе не следовало выходить замуж! Ты не должна была клясться в верности!

Она вскочила.

— Наши клятвы совершенно субъективны! Не зря же не все пары произносят одинаковые клятвы! Некоторые добавляют или убирают «повиноваться», некоторые пишут свои собственные, люди делают то, что подходит им. Мы можем выбрать те, которые хотим, и позже можем их изменить, если они не подходят!

Все, хватит. С меня довольно.

— Они чертовски работают, Джоан. Для меня, по крайней мере. Если они не работают для тебя...  — Я покачал головой.  — Тогда просто убирайся нахуй. Я дам тебе развод, если 

ты этого хочешь. Но не стану этого делать.

Она стукнула по столу.

— Это не то, чего я хочу!  — Джоан встала, пылая от гнева.  — Я собираюсь повеселиться, Пол. Подпиши эти чертовы поправки или хотя бы поговори со мной о том, как мы можем их изменить, чтобы было удобно тебе. Ты можешь пойти и повеселиться с...

— Я, блядь, не хочу!

Ее настроение изменилось в мгновение ока, гнев сменился чем-то, что заставило меня встревожиться ещё больше. Она надела своё лицо количественного аналитика, говорщее, что она подсчитала цифры и все должно быть именно так, и с холодком сказала:

— Ну, а я хочу и собираюсь. Я собираюсь пригласить кого-нибудь на свидание. Собираюсь пойти и повеселиться, и тебе тоже следует. Только сначала я хочу договориться о правилах. Давай просто пройдем по ним, ладно? Я люблю тебя, и хочу, чтобы это приключение произошло с тобой.

Чертова наглость этой женщины.

Не говоря больше ни слова, я выскочил из дома. Она звала меня, но с таким же успехом могла разговаривать со стеной.

Я сел в машину и тронулся. Мне нужно было с кем-то поговорить, и я точно знал, с кем.

•  •  •

— Я оборву её крошечные сиськи.

Меня пробил смех, в котором я нуждался, но Рейчел не засмеялась вместе со мной.

— Я, блядь, серьезно, Пол. Не могу поверить, что она сделала это дерьмо.

Мы сидели за барной стойкой нашего любимого пивного заведения со времен колледжа, каждый потягивал пиво.

— Мы оба.  — Это было так разочаровывающе, настолько не в духе женщины, которую, как мне казалось, я знал.  — Я просто не знаю, что делать. Имею в виду, что она явно планирует это сделать. Часть меня говорит: «К черту, давай просто разведемся». Другая же возражает: «Вроде как она права, ты же... ».

Рейчел перебила:

— Нет! Это чушь! Да, тогда у нас было чертовски вечелое время. Но у нас все ещё была светлая линия, за которую мы не заходили; именно поэтому у нас ничего не получилось, потому что...

Она отвела взгляд, пытаясь избежать моего лица и отголоска болезненного воспоминания, вытравленного на нем.

— Потому что мы оба знаем, что есть разница. Иметь друга, которого любишь, и делить его с кем-то еще — это одно. Делить же подругу или супруга — это другое. Другое. Некоторые вещи...

Она покачала головой и посмотрела на меня.

— Тьфу, тупая чертова мозгоклюйка Джоан. Некоторые вещи нельзя просто так взять и пережить. Ты не можешь сказать своему сердцу, что они не имеют значения. Я знаю, что есть люди, которым это подходит, ту, кто может иметь открытый брак, или свинг, или что угодно.  — Она засмеялась.  — Черт, с некоторыми из них мы оба трахались.

Тут я тоже засмеялся.

— Но мы с тобой оба знаем, что для тебя это не сработает. У меня тоже вот не сработало. И я не думаю, что это сработает для нее, когда ты начнешь трахать кого-то ещё.

Я хихикнул.

— Да, не думаю, что это ей понравится.  — Я 

недовольно склонила голову.  — Мне это тоже не нравится. Не хочу трахаться ни с кем другим. Ты права, Рейч. Я не могу вот так включаться и выключаться, только не с женой. Это просто... это другое ощущение. Какой смысл давать клятвы, если не хочешь их выполнять? Если у нее будет секс с кем-то ещё, я думаю, на этом все и закончится. Мы закончим.

Рейчел похлопала меня по плечу.

— Она ещё этого не сделала. Ты ведь знаешь, что она тебя любит, и может видеть, насколько ты расстроен. Пусть сегодня все успокоится. Завтра в течение дня я ей позвоню. Ты же сможешь поговорить с ней об этом после работы, когда у вас обоих будет время все обдумать.

Она допила своё пиво.

— Давай, чувак. Пойдем, поиграем в бильярд и попробуем отвлечься от этого дерьма.

Она надрала мне задницу. Как всегда.

•  •  •

В доме было темно; Джоан уже легла. Я стоял в гостиной, пытаясь решить, где буду спать этой ночью. Мы никогда не ссорились настолько сильно, чтобы я не хотел спать рядом с ней. Я все ещё хотел этого, даже будучи на нее зол. Но также я не хотел, чтобы она думала, будто я принял её идиотские поправки.

Я вздохнул и пошел в свою спальню, стараясь вести себя тихо, пока чистил зубы и готовился ко сну, а затем скользнул в постель рядом с женой. Она спала, но я пристроился позади нее и обнял. Не хотел, чтобы это был наш конец, но если придется, то хотел провести ещё хотя бы одну ночь, обнимая её во сне.

Утром она ушла до того, как я проснулся. Оставила свой контракт, поправки, как это ни называй, на столе с запиской.

Я люблю тебя всем сердцем. Пожалуйста, подпиши его и давай пройдем через это, чтобы у нас вместе было новое приключение.

Первоначально у меня было инстинктивное жевание его сджечь, а вместе с ним, возможно, и весь проклятый дом. Вместо этого я его сфотографировал и отправил Рейчел, чтобы у нее было более чем просто моё смутное воспоминание о том, что там написано. д больше я смотрел на него, тем больше понимал, чего пытается добиться моя жена, и тем больше злился.

В моей голове начал формироваться план. Если она не захочет прислушаться к голосу разума, что ж, тогда я покажу ей, что к некоторым вещам нельзя применять интеллектуальный анализ.

Работа была как работ. Я не мог сосредоточиться. Надеялся, что Рейчел сегодня удастся поговорить с Джоан и заставить её образумиться. Если же нет... Я прокрутил в голове несколько сценариев того, что буду делать, если случится худшее. Они варьировались от попыток найти способ с этим смириться, до сжигания всего дотла и засыпания земли солью. Я был почти уверен, что все будет ближе к последнему варианту, но в данный момент работал с гипотезами. Мне требовалось поговорить с ней и узнать, не пришла ли она в себя.

Я улизнул пораньше и 

отправился в спортзал, чтобы было на чем сосредоточиться.

Чуть больше часа спустя я был потным и уставшим. Бег плюс тяжести помогли мне отвлечься в данный момент, но все, чем они был,  — это отвлечением. И когда заканчивал разминку, всякий покой, который я мог временно найти в упражнениях, был развеян сообщением от Рейчел:

Я пыталась. Прости. Она не хочет слушать. Если захочешь пообщаться после разговора с ней, напиши.

Я принял душ в спортзале. Даже это меня раздражало; я вспомнил, что в её дурацком маленьком контрольном списке есть пункт о том, что нужно мыться перед возвращением домой, и подумал, что она принимает душ после тренировки совсем другого рода. У меня свело живот.

•  •  •

Когда вошел в дверь, Джоан уже была там, сидела за кухонным столом с приготовленным для нас ужином. Готовила она хорошо, но редко прилагала к этому усилия; обычно мы просто заказывали еду на дом. Я не знал, почему она так расстаралась. Другая тактика, чтобы заставить меня согласиться? Извинение за то, что так поступила? Или извинение за что-то другое, за то, чего я не могу простить?

Ее улыбка казалась искренней и непринужденной.

— Я рада, что ты дома. Пойдем, детка. Давай поедим. Это вкусно и остро.

Мы ели в тишине. Такое было не так уж редко; мы оба — гурманы, и нам нравится наслаждаться едой. Обычно это была довольная тишина двух людей, наслаждающихся едой и обществом друг друга, достаточно комфортная друг для друга, чтобы не наполнять воздух ненужными словами. Но сейчас было не то. Я думаю, она пыталась показать мне, что мы все ещё остаемся «нами», что её маленькие поправки ничего не изменят. Но сделала прямо противоположное, и по мере того как напряжение в комнате нарастало, она, наконец, это поняла.

Джоан нарушила тишину:

— Сегодня я говорила с Рейчел.

— Знаю.

Я положил столовые приборы по обе стороны от тарелки. Все равно ужин был испорчен.

Она молча кивнула.

— Тогда, наверное, ты также знаешь, что она не изменила моего мнения. Я не злюсь, что ты с ней разговаривал, но мне слегка обидно, что ты пытался втянуть её во все это. Это должно быть только между нами.

Хорошо что я перестал есть, а то бы моё фырканье забрызгало соусом от спагетти всю скатерть.

— Да, только ты, я и те парни, которых ты планируешь трахать.

Ее разочарование было очевидным.

— Ты понимаешь, о чем я. Эти люди... с кем бы мы ни решили быть, в поправках четко сказано, что это не должны быть те, кого мы уже знаем. Я хотела, чтобы мы были осторожны, но не сможем этого сделать, если...

— Ну и дела, мне чертовски жаль, если я заставил тебя чувствовать себя неловко. Как же я необдуманно поступил. Я должен был быть просто милым маленьким куколдом, верно?

Глаз Джоан дернулся.

— Если этого хочешь. Я тебя не принуждаю. Я ясно дала понять, что хочу, чтобы ты пошел и повеселился. Но если ты...

— Ты думала,  

что меня это убедит? Оскорбляешь меня? Пытаешься отрезать меня от моей лучшей подруги? Хорошо, что ты не занимаешься продажами, дорогая. Ты, блядь, отстойна в этом.

Она зарычала:

— Ладно, а как тебе такая тактика ведения переговоров: я назначила себе свидание в субботу вечером. Если к тому времени ты не подпишешь поправки, я буду считать себя вправе делать с ним все что захочу, включая доставку его сюда. Я не хочу причинять тебе боль, Пол, но ты чертовски упрям и жаден в этом вопросе, и с меня хватит твоего лицемерного дерьма.

Я медленно встал.

— С тебя хватит. С тебя. Хватит. Ты — гребаная сука!

Я швырнул свой бокал с вином в стену. Она едва вздрогнула, когда он разбился.

— Ты только что сказала мне, что через три дня пойдешь на свидание с каким-то другим парнем! А если я не соглашусь, ты собираешься, что? Приведешь его домой и трахнешь в нашей постели? Попытаешься заставить меня смотреть?

— Ничего из этого я делать не хочу. Но сделаю, если ты не подпишешь поправки или не придумаешь изменения, с которыми я смогу жить.

Я покачал головой.

— С которыми ты сможешь жить. Я...  — Я посмотрел на нее.  — Нет, знаешь что? Я больше даже не узнаю тебя. Нет смысла об этом говорить.

Я схватил ключи и направился к своей машине, затем написал Рейчел.

Когда пришел, она уже сидела в баре с пивом для меня.

— У меня было предчувствие, что мы вернемся сюда.  — Она вздохнула.  — Прости. Я пыталась, но... Пол, все очень плохо. Это Даг и Лиза снова и снова.

— Черт.  — Даг был одним из наших приятелей по бегу; он не был так уж близок с Рейчел или со мной, как мы с ней, но у него было такое же отношение к гедонизму, как и у нас, и к тому, где проходят границы. В выпускном классе он влюбился в милую младшеклассницу по имени Лиза и решил стать первым бегуном, который выбыл из нашего маленького сексуального марафона. К сожалению, Лиза изменилась, после того как они некоторое время были вместе. Изменилась, понял я сейчас, как изменилась Джоан. В итоге она переспала за спиной у Дага и разбила ему сердце. Он так и не смог узнать почему, кроме того, что она чувствовала, что ей нужно испытать то же, что и ему.

Рейчел кивнула.

— У меня было много времени подумать об этом и... прости, я думаю, что, по крайней мере, частично виновата и перед Джоан, и перед Лизой.  — Она сделала глоток пива.  — Я говорила о наших веселых временах. Знаю, что ты тоже, но это было... это разные вещи, когда парень рассказывает о своей истории девушке и когда это делает девушка. Трудно вписать себя в историю, если у тебя нет аналогичного опыта за её пределами, понимаешь?

— Типа того?

— Проблема в том, что это как... знаешь, как говорят не обращать слишком много внимания на то, что 

люди показывают в соцсетях? Не судить по тому, что ты там видишь?

Я кивнул.

— Да.  — Не сравнивать свою жизнь с их роликами.

— Ага.

Рейчел отставила пиво и рассеянно начала отклеивать этикетку.

— Я делала это с Джоан. С Лизой, наверное, тоже. Не показывала им ничего, кроме ролика. Например, когда говоришь с Джоан в постели о том, что ты делал, о чем ты говоришь? О веселых вещах, верно? О том, что тебя действительно заводило, или о том, что, как ты думал, заведет её.

Я кивнул, поняв, к чему она клонит.

Она продолжила:

— О скучном опыте не говоришь. Не говоришь о тех, кто был приличным, но не отличным, или о тех, кто слегка разочаровал. Можешь рассказать и о плохих, но даже они в основном оказываются либо смешными, либо безопасными, потому что ты ведь их пережил, так?

Я усмехнулся.

— И что, раз она думает, что все это было забавой и играми, это все оправдывает? Я имею в виду, даже если бы это действительно было так, это, черт возьми, ни хрена не оправдывает.

Ее голос был наполнен сожалением.

— Нет, но может заставить её подумать, что стоит рискнуть.

Мы сидели в тишине некоторое время и пили.

— Она уже назначила дату. В субботу.

Рейчел положила руку мне на плечо.

— О, черт, Пол. Мне так жаль.

Моя рука легла на её руку, а мои глаза затуманились.

— Да. Да, мне тоже.  — Я покачал головой.  — Я... Я не могу оставаться с ней. Даже если бы она одумалась и отменила все это, я не смогу этого сделать. То, что она решила, что можно зайти так далеко... Это настолько неуважительно. Ко мне, к нашим клятвам, ко всему этому. Я не могу оставаться. Мы разводимся. Завтра я первым делом позвоню адвокату.

Ее лицо вытянулось.

— Боже, лучше бы я никогда не знакомила вас. Прости. Мне очень, очень жаль. Я понятия не имела, что она способна на такое. Я говорила ей... Боже, я сказала ей раньше, когда мы говорили, что она потеряет тебя, независимо от того, как это произойдет. Ты либо с ней разведешься, либо сделаешь то, что она хочет, и в итоге тебя заберет другая. Не могу поверить, что такая умная женщина может быть такой тупой.

Я сделал ещё глоток.

— Это потому, что она настолько умная, ты же знаешь, да?  — Она подняла бровь.  — Я гарантирую, что она подошла к этому, как к любому другому анализу рисков. У нее на ноутбуке должна быть электронная таблица, в которую она внесла все переменные, которые только могла придумать, и свои оценки: насколько легко, по её мнению, будет найти парня, как весело, по её мнению, это будет, какие поправки и насколько все это меня разозлят. А затем решила, как она будет подходить к вопросу, основываясь на этом.

Рейчел вздохнула.

— Это на нее похоже.

— Да. Жаль, что все её оценки — полный отстой. «Мусор на входе — всегда мусор на выходе», верно? Но она 

собирается идти вперед, потому что уверена, что я уступлю. А когда я не уступлю, то уверен, что она попытается утешиться тем, что результат будет в пределах погрешности или ещё каким-нибудь дерьмом.

Моя кружка опустела, поэтому я подал знак бармену.

— Тебе нужно где-то остановиться на ночь?

Все было настолько хуево. Мой брак был фактически закончен. Я собирался развестись с Джоан. И, вероятно, испортить себе жизнь на ближайшие несколько лет. Но...

— Нет. Я ценю это, но собираюсь довести дело до конца. Мне придется... между нами все кончено. Но мне нужно преподать ей урок. И для этого, ну, она не должна знать, что между нами все кончено.

Никогда раньше я ничего не скрывал от Джоан. Может быть, если бы делал это, нас бы здесь не было.

— Месть? Правда? Это на тебя не похоже, Пол.

Я мог лишь пожать плечами.

— Да, но и на Джоан это тоже не похоже. И это... ладно, в этом будет элемент мести. Не буду лгать. Я зол, и я собираюсь причинить ей боль. Но я имел в виду именно то, что сказал: ей нужно преподать урок. Несколько уроков, вообще-то. Этакий последний подарок от меня ей, как и моя месть ей.

Она наклонилась вперед, положив руки на барную стойку, пытаясь встретиться со мной взглядом.

— Ну, теперь я заинтригована.

Я громко рассмеялся.

— Надеялся, что ты будешь заинтригована. Но... послушай, то, что я запланировал, если ты будешь вовлечена, она тебе не простит ни за что.

— Ну, тогда это идеально, так как я никогда не прощу её за то, что она так поступила с тобой.

Она положила руку мне на спину и погладила, проявление товарищества со стороны верного друга. Просто дала мне понять, что я не один. Мелочи действительно имеют наибольшее значение.

— Теперь скажи, что мы собираемся делать.

Я изложил ей все. Она поочередно забавлялась, удивлялась и с нетерпением ждала начала.

•  •  •

Немного протрезвев, я поехал домой и снова столкнулся с решением предыдущей ночи: спать рядом с женой или одному? Я с тоской посмотрел на лестницу, ведущую в нашу спальню; там было так много счастливых воспоминаний. Но теперь это и все, чем они были. Повесив голову, я направился в гостевую спальню на нижнем этаже.

Утром Джоан снова не было. Я плакал, совсем немного, о том, через что она заставила нас пройти. Ещё больше я плакал из-за того, через что мне предстояло провести её. После прошлой ночи я не мог вернуться. Не будет возврата и для нее после сегодняшней ночи.

Я написал жене:

Подумай ещё немного. У меня есть некоторые изменения, на которые, я думаю, ты можешь согласиться. Встретимся дома в шесть часов за ужином и обсуждением? Люблю тебя.

Мне было больно писать эти два последних слова, даже если на данный момент они и были правдой. Она ответила почти мгновенно:

Спасибо! Я люблю тебя! Увидимся вечером!

Я позвонил на работу, сказавшись больным. Хотел дать себе немного времени, чтобы морально подготовиться 

и привести в порядок дом. Затем написал Рейчел:

Начинаем. Увидимся в четыре.

У нашего дома была открытая планировка. Из гостиной легко можно было попасть на кухню, в столовую и в прихожую. Я немного передвинул мебель, отрегулировал освещение — все, что было необходимо для сегодняшнего подарка. Рейчел приехала в четыре часа, и мы обсудили все тонкости плана. Затем быстро перекусили и немного выпили; нам понадобится энергия и крепкие нервы.

Когда моя жена открыла дверь, её обычное приветствие оборвалось на: «Пол, я..! », а затем криком. Посреди нашей гостиной и на виду у входной двери я заставил Рейчел перегнуться через подлокотник нашего дивана и с силой долбился сзади в её киску. Мы оба были полностью обнажены. Её большие сиськи подпрыгивали, когда мои бедра врезались в нее опять и опять, и когда вошла Джоан, она начала громко стонать. Рэйч всегда любила устраивать хорошее шоу.

Я хрюкнул:

— Эй... уфф... милая. Просто... ммф... секунду.

Моя жена смотрела на нас, пытаясь понять, что происходит.

— Оооо, блядь, Джоджо, спасибо... оох!.. за то что дала мне ещё одну... аах! попытку!

Было невероятно трудно не рассмеяться, когда Рейчел сказала это.

Большую часть последних пятнадцати минут она провела, поддерживая у меня эрекцию, прежде чем мы быстро заняли свои позиции, услышав, как хлопнула дверь машины Джоан. Мы ожидали, что она будет ошеломлена, открыв дверь, но не были уверены, надолго ли. И хотели, чтобы наше шоу имело хороший, большой финал для нашей аудитории из одного человека.

— Блядь, Рейч! Твоя... аах!.. твоя киска... это гребаное волшебство... лучшее, что у меня когда-либо было!

У Джоан отвисла челюсть. Затем её глаза загорелись ненавистью.

— Ты — ублю..!

Рэйчел застонала:

— Заткнись... аах!.. сука! Позволь нашему мужчине...

Ооо, вот это укол. Выражение лица Джоан перешло от ненависти к желанию убивать.

— ... аах!  — вишенка на торте!

Джоан сердито зашагала вперед в гостиную, но было уже поздно.

— Блядь, я люблю тебя, Рейч!  — Я в последний раз вошел в её смазанную пизду и опорожнился, поток спермы полностью заполнил её. Моя коллега по сексу кончила с громким, бессловесным криком удовольствия, её киска — и да, она была лучшей из всех, что у меня когда-либо были — выдоила меня досуха.

Джоан остановила своё продвижение вперед, парализованная воплем баньши, которую осеменял её муж. Тело Рейч содрогалось, когда она кончала,  — ритмичный танец экстаза. Когда танец закончился, она упала вперед, на диван и застонала:

— Люблю тебя... оооо... я тоже люблю тебя, малыш.

По красивому, обмякшему лицу Джоан текли слезы. Её худшие кошмары, все в одной ужасной картине: её муж говорит другой женщине, её лучшей подруге, что любит её. Лучшая подруга отвечает взаимностью. Они трахаются на её глазах, на глазах его жены! Её муж кончает в другую женщину!

Мой член выскользнул из Рейчел, покрытый её соками и моей спермой.

— Добро пожаловать домой, Джоан. Хочешь поговорить об этих поправках сейчас? Думаю, у тебя есть идея, как бы я хотел их изменить.

Джоан бессильно опустилась на стул рядом с собой 

и начала рыдать. Это разбило мне сердце. Но этого было ещё недостаточно.

Я склонился над лежащей Рейчел и поцеловал её плечо, не сводя глаз с Джоан. Нежная демонстрация привязанности и связи, которая была зарезервирована для нее и только для нее в течение полудесятка лет.

— Эй, секси. Почему бы тебе не поблагодарить мою жену за то, что она открыла наш брак?

Ухмылка Рейчел принадлежала камышовой кошке.

— Мммм, конечно, любовь моя.

Я помог ей встать на ноги, все ещё дрожавшие от последовавших за оргазмом спазмов. Её лицо повернулось к моему, но глаза не отрывались от Джоан, когда она поцеловала меня; не глубокий страстный поцелуй, не тот, который подарила бы тому, с кем только что трахалась. Это был поцелуй двух людей, которые были настолько близки, что страсть подразумевалась. Он лишь намекал на то, чем они будут делиться позже. Поцелуй любовницы.

Моя тигрица скользнула к своей добыче.

— Спасибо тебе большое, Джоджо. Я бы никогда не смогла снова быть с Полом, если бы ты просто сдержала свою клятву. Никогда бы не смогла почувствовать...  — Легкая дрожь заставила её активы слегка покачиваться, подчеркивая различия между её телом и телом Джоан,  — ... всю ту сперму, которую он может влить в меня. Её так много!

Ее рука скользнула между ног и вынула немного наших смешанных соков, капающих с кончиков пальцев.

— Это приятно, не так ли? То, как пульсирует его член, когда он вот-вот кончит? То, как он смотрит на тебя, словно ты — единственная в его мире? Я так рада, что теперь мы можем делиться этим.

Глаза Джоан расширились.

— Пожалуйста, не надо...

Глаза Рейчел вспыхнули.

— О, может быть, нам стоит поделиться и этим!  — Она провела пальцами перед лицом Джоан.  — Не хочешь попробовать?

Джоан отвернулась, зажав рот, и Рейчел пожала плечами.

— Тебе же хуже.

Она поднесла пальцы ко рту и шумно пососала их.

— Ммммм, так вкусно! Ты все упускаешь.

На её лице промелькнуло задумчивое выражение.

— Ну, конечно, ты же недолго будешь скучать.

— Что?  — Глаза моей жены, расширенные от замешательства и страха, метнулись к ней.

Рейчел согнулась в талии, приблизив своё лицо к лицу Джоан.

— Моя киска, шлюха. Отныне член твоего мужа будет иметь такой вкус каждую ночь. Когда будешь сосать его, станешь чувствовать мой вкус. Если он будет трахать тебя, то только после того, как войдет в меня.

Повернув шею ближе к Джоан, она спросила:

— Тебе нравятся мои духи? Надеюсь, что да. Твои подушки будут пахнуть ими. Каждая, и каждую. Ночь.

Она поцеловала мою жену в щеку, и маленькая испуганная женщина, в которую я был влюблен, вздрогнула.

Рейчел выпрямилась и погладила Джоан по голове.

— Все будет замечательно! Я так рада поделиться им с тобой.

Подразумевалось, что мной владеет Рейчел; она помечала свою территорию, и Джоан ничуть не скучала по этому поводу. Из её киски вытекло немного спермы и капнуло на кафель. Маленький, влажный звук снова заставил Джоан вздрогнуть. Рейчел рассмеялась.

— Какая расточительность! Ну, там, откуда это взялось,  

ещё много.

Джоан была явно, основательно сломлена. Этого достаточно; нет причин продолжать. Рейчел посмотрела на меня. Я лишь слегка покачал головой, и она почти незаметно кивнула.

— О, я бы хотела остаться на ужин. Но завтра у меня ранний день, и я знаю, что если останусь, то Пол просто не даст мне спать всю ночь. Ты ведь не будешь против этого, правда, Джоджо? Я имею в виду, что у тебя в субботу свидание, так что, не тебе жаловаться.

Она подошла ко мне, обвила руками мою шею и поцеловала ещё раз, а затем прошептала:

— Позже позвони мне.

Джоан молча смотрела в пространство, потрясенная, пока мы с Рейчел одевались. Когда за нашей подругой захлопнулась дверь, я тихо сказал:

— Теперь ты поняла. Это не то, что ты можешь просто объяснить рационально. Я не смог бы жить с тем, что ты мне изменяешь, как бы ты это ни обставляла. Так же, как ты не сможешь жить с тем, что сделал я.

Женщина, чье сердце я когда-то надеялся никогда не разбить, молча кивнула.

Я сел на диван напротив её кресла. Не настолько близко, чтобы прикоснуться; мы никогда больше не будем близки в любом важном смысле. Мой голос был тихим от грусти. Смирился. Последний подарок для моей жены — сказать ей правду с нежностью вместо гнева.

— Свадебные клятвы субъективны. Они имеют значение как раз потому, что субъективны. Это то, что мы даем только любимому человеку, и они говорят: «Ты получишь это от меня, и ни от кого другого. Я буду этим для тебя, и ни для кого другого» — Моё зрение затуманилось из-за слез.  — Ты не можешь просто изменить их, потому что хочешь чего-то нового. Это — не контракты, в которые можно вносить поправки. Это — клятвы, которые нужно выполнять.

Кольцо так легко соскользнуло с моего пальца.

— Я бы любил тебя до конца наших дней. Сдержал бы все клятвы. Я был бы твоим и ничьим ещё, лучше или хуже, богаче или беднее, в болезни и в здравии. Но ты просто не смогла оставить всех остальных.

Символ нашего брака упал на стеклянный кофейный столик, и его звук стал колокольным звоном, возвещающим о конце нашей любви. Я покинул наш дом под звуки жалобных рыданий Джоан.

Мои вещи уже были собраны и лежали в машине. Пока ехал, написал Рейчел СМС:

Все готово. Поговорим завтра.

Она предложила мне остановиться у нее, но я не смог. Это было бы слишком. Мне требовалось отвлечься от всего.

•  •  •

Джоан обслужили дома. Не было причин смущать её ещё больше, чем я уже сделал. Я не сказал никому, кроме Рейч, почему мы разводимся на самом деле, и полагал, что Джоан тоже. Заявление было подано по причине непримиримых разногласий, и это было достаточно близко к правде. Она не стала спорить со мной ни по этому поводу, ни по условиям. Я был справедлив к нам обоим. Это было настолько полюбовно, насколько вообще возможно.

В течение 

следующих нескольких недель мы с Рейчел были дружны, но и только. Она была моей лучшей подругой, и это не изменилось. Но то, как мы общались, случайные прикосновения, похлопывания по плечу, объятия, в основном прекратились. В них снова вплелись воспоминания о том, какими мы были в студенчестве, и какими были в последний вечер в моем доме. Нам обоим нужно было разобраться в том, что все это значит, а я не мог этого сделать, пока переживал конец своего брака.

Через пару месяцев после той ночи мы вместе сидели в баре; за последнее время мы бывали там чаще чем за пять предыдущих лет вместе взятых. Это была, своего рода нейтральная территория. Дело не в том, что мы не доверяли себе, оставаясь наедине в её или моей квартире, а в том, что я ещё не был готов исследовать новую и неизведанную территорию наших отношений. Я не был уверен в том, какой будет их форма теперь, когда исчезли основные сдерживающие факторы, и мне была невыносима мысль о том, что я могу потерять и её, если мы захотим разного.

— Я пойду.

Когда я сошел с табурета, на её лице появилась маленькая, почти застенчивая улыбка.

— Я бы хотела, чтобы ты остался.

У нее был длинный день; мы говорили о некоторых проблемах на работе, которые были у нее, но я думал, что мы привели её голову в порядок.

— Конечно. Ты хотела поговорить о чем-то еще?

Она тихонько засмеялась.

— «Поговорить» — это не тот глагол, который бы я хотела, но можем начать и с этого.

Она посмотрела на меня с той обезоруживающей улыбкой, в которую я влюбился много лет назад. Той, которая позже убедила меня, что мы должны попробовать то, чего, я был уверен, пробовать не стоит. Той, что не смогла убедить ни одного из нас, что между нами все хорошо.

— Рейч...  — Я знал, чего она хочет, по крайней мере, на ближайшие несколько часов. Я тоже этого хотел. Прошло два месяца, и пребывание с ней пробудило дремлющие воспоминания, которые часть меня отчаянно хотела пережить заново. Но я не мог стать частью того, чем мы были до того, как я женился на Джоан.

Она подняла руку.

— Пожалуйста, Пол, просто выслушай меня.

Я кивнул.

— Я... если причина твоего нежелания в том, что ты все ещё слишком сильно страдаешь из-за Джоан, я понимаю. Я откажусь от этого прямо сейчас. Это так?

Небольшое покачивание моей головы вызвало с её стороны вздох облегчения.

— Хорошо. Я собираюсь пойти на хитрость и предположить, что это не потому, что ты не хочешь трахать меня.

Я фыркнул.

— Это довольно прочная конечность. Нет, это потому что...  — Я вздохнул.  — То, что было у нас после свидания, было здорово, но оно уже не то, чего я хочу. Я не говорю, что тогда я не чувствовал с тобой близости, но это не то... это не то же самое. И мне нужно знать,  

что если мы будем вместе, то это будет то, к чему стремимся мы оба. Своего рода обязательства. Такие, какие были у нас... какие были у нас до того, как мы все испортили, когда встречались.

Рэйчел посмотрела на свою бутылку, лицо осунувшееся и печальное.

— Это я все испортила.

— Нет, Рейч, для танго нужны двое. Я...

Она огрызнулась:

— Да, но это я вызвала этот гребаный танец, и мы оба это знаем. Я была так уверена, что мы сможем привести другую пару, поменяться, и все будет хорошо. Это ведь по-взрослому, верно?

Она печально покачала головой.

— Тогда я была так уверена, что все знаю. Была абсолютно уверена в том, что мы оба справимся с этим. Но потом не смогла.

— Я тоже не смог.

Всякий кайф, оставшийся у меня от пива, был смыт болезненным воспоминанием о том, как мы изменились.

— Да, но ты хоть пытался. Пытался держать себя в руках ради меня. Ради нас. Я психанула и ушла. «Я всегда буду любить тебя, но мы должны остаться просто друзьями». Разбила твое сердце. Разбила своё. И я все ещё... все еще!.. не могу остаться в стороне. Но я спрятала это за тем, что мы просто друзья.

Она посмотрела на меня.

— Джоан права. Она знала. Знала, что мы были не просто друзьями, после того как перестали встречаться, что мы просто притворялись, чтобы продолжать делать то, что делали, не причиняя друг другу боли. Хотела бы я, чтобы Бог дал мне достаточно сил, чтобы остановиться. Я бы хотела перестать притворяться, что я какая-то гребаная сексуально искушенная, когда мы закончили колледж, чтобы я сделала все что нужно, дабы признать, чего я хочу на самом деле. Потому что теперь мы снова друзья, которые могут стать друзьями с привилегиями, и я не знаю, как вернуть нас туда, где мы были раньше. А я хочу этого, Пол. Так сильно этого хочу.

Я поцеловал её. Это не было сознательным выбором, не было это и последствием пива. Это потому, что теперь все открыто. Мы оба знаем, что оплакивали нашу любовь, даже когда притворялись, что она сменилась лишь дружбой. Но мы оплакивали то, что только спало, а не умерло.

Это был поцелуй, который мы разделили в ту ночь, когда устроили шоу для Джоан; поцелуй любовников. Тот, который мы разыграли... нет, метод действовал потому, что был вызван чем-то, что мы оба все ещё чувствовали. Она прервала поцелуй первой, но лишь для того, чтобы сказать:

— Моя квартира ближе.

•  •  •

По дороге к её квартире мы были в восторге, но с оттенком болезненной тревоги. Никто из нас не знал, к чему это приведет, станет ли это ужасной ошибкой или началом чего-то прекрасного. Но нам нужно было знать, уничтожит ли это нас или дополнит: одно из двух.

Мы даже не успели войти в дверь, как уже начали сбрасывать одежду; я знаю, что оторвал пуговицу на её блузке, и она не 

была более мягкой с моей одеждой. Мы не дошли до её кровати. Когда оба остались без рубашек, я толкнул её на диван. Она упала на него спиной и широко раздвинула ноги. Я встал между ними, задрал её юбку и почти сорвал трусики: их ткань была пропитана её соками. Эти ярко-зеленые глаза были полны восторженного предвкушения; она знала, как мне нравится эта роль, и моё удовольствие означало, что я потратил много усилий, чтобы добиться успеха.

В другую ночь я мог бы дразнить её, прокладывать путь по её бедрам, нежно целуя бугорок. Сегодня ничего этого не было. Я хотел попробовать на вкус свою подругу — девушку?  — впервые за полдесятилетия. Мускусный аромат Рейчел стал моим миром, когда я погрузил своё лицо в её красивую, подстриженную щелку. Я отчаянно хотел почувствовать её вкус, а она отчаянно хотела, чтобы её попробовали.

Ее пальцы запутались в моих волосах, когда я погрузил свой язык между её надувшимися половыми губами и глубоко внутрь нее. Тихие вздохи и возбужденные ахи моей возлюбленной были музыкой, которую издают ангелы. Я обхватил её попку руками, удерживая её на месте, и даже если бы она захотела вырваться, то не смогла бы. Я не собирался позволить ей уйти от меня снова. Я пировал на этой сочной белокурой богине, и с моего подбородка капали её сладкие соки.

— О, черт, Пол!

Когда мой язык начал ласкать её клитор, я почувствовал, что она начала дрожать. Я удвоил свои усилия, и они не остались без вознаграждения. Её стоны достигли крещендо, а затем внезапно оборвались, задушенный вздох стал зеркальным отражением внезапного паралича её тела. На мгновение она превратилась в алебастровую статую — произведение искусства,  — а затем вновь ожила, застонала, когда была удовлетворена её потребность.

Я хихикнул, вибрация заставила её подпрыгнуть, и продолжил.

— Пожалуйста! Нет, я..!

Но мы оба знали, что я не остановлюсь. Мне нравилась эта игра, да и нам обоим: сколько раз я смогу её возбудить, прежде чем она потеряет сознание. В ту ночь мы запросто побили наш рекорд.

Я отнес её в кровать и прижимал к себе, пока она приходила в себя. Мы нежно поцеловались, возобновляя любовные отношения, которые закончились, когда мы были ещё детьми. В её глазах стояли слезы, на лице смешались благодарность и сожаление. Её голос был чуть выше, чем шепот:

— И почему я отказалась от этого?

Я снова поцеловал её и погладил по волосам.

— Потому что я не был достаточно настойчив, чтобы бороться за тебя тогда, бороться за нас. И не был достаточно хорошим другом, чтобы увидеть, наскольк ты была несчастна после, когда продолжала настаивать, что хочешь остаться играть на поле.

Я пересел к ней, встав на колени между её ног.

— Но теперь вижу. И хочу нас.

Мой член был в моей руке, головка касалась её губ.

— Скажи мне, чего хочешь ты.

Она прикусила губу и застонала:

— Тебя.

Я слегка надавил, и она зашипела:

— Уссс!

Я вошел в 

нее на всю длину, мои предыдущие манипуляции открыли мою любовницу для моего грубого проникновения.

— Блядь, Пол!!! Нас! Я хочу нас!

— Посмотри на меня.  — Её глаза остановились на моих. Я выскользнул из нее и снова вошел, быстро и сильно.  — Это моё. Только моё.

Она кивнула, глаза затуманены вожделением.

— Ты — моя.

Она снова быстро кивнула.

— Твой. Твоя. Только твоя. Всегда. Твоя.

Она шептала, произнося нецензурную песнь для мужчины, которому отдала своё тело.

— Ты! М... мой, люблю... аах... люблю тебя! Мой!!

Ее слова стали почти гортанными звуками, когда темп наших движений ускорился, когда она притянула меня к себе и обхватила ногами.

— Мой! Моя любовь! Соскучилась по этому! Ты мне нужен!

Скрипя зубами, я простонал:

— Черт! Я люблю тебя, Рейч! Всегда... унфф... всегда буду... теперь твоим!

Я снова почувствовал, как она дрожит, и понял, что долго не протяну.

— Г... где?

Когда оргазм снова начал захватывать её, временно овладевая тем, что было моим, она ахнула:

— Наполни меня!

Это было слишком, все было слишком. Слишком много времени друг без друга, слишком много усилий по отрицанию того, кем мы были друг для друга, слишком много тоски, накопленной в этот момент. Я прижал свою любовницу к кровати своим телом, опустошая себя в нее, моё семя брызнуло на её шейку матки, в то время как я со стоном произносил её имя.

Она выгнулась один раз, затем застыла; даже если бы её и не придавило моим весом, она не смогла бы пошевелиться. Из её горла вырвался всхлип радости и триумфа, когда сквозь нее прокатился оргазм. Я обнивал её, пока она дрожала и ахала, шепча слова любви, которые, как мне казалось, я никогда не смогу сказать ей снова.

После этого мы лежали вместе, её тело прижалось к моему боку, а голова лежала на моем плече. Она наклонилась и поцеловала меня в шею.

— Мммм, ты намного агрессивнее, чем был раньше.

Я повернул к ней голову и поцеловал эти сочные красные губы.

— Теперь я знаю, чего хочу. Я знаю, на что готов пойти, чтобы это получить.

В её груди раздался низкий горловой смешок.

— Мне это нравится. Может быть, не каждый раз, но...  — Она опять поцеловала меня в шею.  — Мне нравится, что я — то, чего ты хочешь.

Она замолчала на мгновение, размышляя.

— Чего... чего ты действительно хочешь? Я знаю, мы сказали «мы», но что это значит? Ты... ты просто хочешь ещё раз попробовать? С нами?

Я затаился на мгновение. Не хотел её спугнуть. Но я только что сказал ей, что знаю, чего хочу, и знаю, на что готов пойти, чтобы это получить.

— Нет. Нет, я хочу обязательств, Рейчел. Не просто, чтобы мы «попробовали ещё раз».

Она приподнялась на локте и с беспокойством посмотрела на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу тебя. Хочу, чтобы мы вместе были. Я люблю тебя. Все это, та ночь вместе, наши попытки бороться с этим, все только что, это... Я никогда не хотел 

не быть с тобой. Никогда не хотел, чтобы мы вообще расстались.

Я повернулся на бок, чтобы посмотреть на нее.

— Чего я хочу, так это... Я хочу закончить свой развод. Пока это длится, я хочу, чтобы мы были уверены, что это то, чего хочешь ты, а не просто всплеск, не взгляд на прошлое в розовых очках. И если это то, чего ты хочешь, то на следующий день после развода я...  — я рассмеялся.

Она улыбнулась, жемчужно-белая вспышка красоты.

— Что?!

— Ты моя, да?

Она смущенно кивнула.

— Да. Да, это так. Это было непросто...

Я поцеловал её.

— Тогда я собираюсь сделать это официально. Я возьму эту руку...  — я взял её левую руку в свою,  — и надену на нее кольцо.  — Я поцеловал её руку.  — А потом, немного погодя, когда ты будешь готова, я надену на нее ещё одно кольцо.  — Я опять её поцеловал.

В её глазах блестели счастливые слезы. Она кивнула, едва ли в силах говорить, её голос был тоненьким кваканьем.

— Да.

Потом громче. Уверенно.

— Да. Да. Это то, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты был моим. Хочу быть твоей. Я — твоя, и хочу, чтобы все об этом знали.

Она толкнула меня на спину и оседлала меня, смеясь с восхитительной греховностью. Её тяжелые груди были так близки к моему рту.

— И я собираюсь сделать так, чтобы ты никогда, никогда об этом не забывал.

Ее половые губы скользили взад и вперед по моему стволу, полностью возвращая меня к жизни. Её глаза были дикими и наполненными изумрудным пламенем.

— Сделай так, чтобы ты тоже никогда не забывал, что ты — мой.

•  •  •

На следующей неделе мы съехались. Слишком быстро? Возможно. Рейчел же думала, что слишком запоздало.

— Это то, что должно было случиться много лет назад, но не случилось. Я не позволю, чтобы прошел ещё хоть день, когда я не буду делить свою жизнь с тобой.

Что я мог на это сказать?

Мы были очень счастливы. Я беспокоился, что мы слишком изменились со времен колледжа или что мы не настолько совместимы, как нам казалось. Эти опасения полностью развеялись в течение следующих шести месяцев. Наши жизни слились воедино; частично это было связано с тем, что у нас были одни и те же друзья, и все они в те времена считали нас идиотами. Частично это было связано с тем, что мы всегда интересовались одним и тем же. И отчасти, не буду врать, это был впечатляющий, невероятный, умопомрачительный секс. Мы всегда были в нем хороши, а годы разлуки сделали нас обоих более искусными и более голодными друг к другу.

Когда приближалась дата нашего последнего судебного заседания, со мной связалась Джоан. Она хотела поговорить. Я подумывал проигнорировать её просьбу. Но потом решил, что в нашу последнюю встречу она вообще не разговаривала, и я был ей обязан. Мы встретились на нейтральной территории, в парке рядом с её домом.

Она выглядела уставшей. Немного более измученной. Та чудесная милая искренность 

улетучилась, и в этом свою роль сыграл я. Честно говоря, было больно. Она встала, когда я подошел.

— Привет, Пол. Спасибо, что пришел.  — Она обняла меня, и я почувствовал небольшой укол.

— Конечно. Я подумал... ну, я подумал, что ты должна иметь возможность сказать то, что тебе нужно.

Мы сели на скамейку, достаточно далеко друг от друга, чтобы случайно не соприкоснуться.

Она опустила глаза.

— Я хотела попросить прощения. Я сожалею обо всем этом. Ты прав. И... и... я не была честна.

— Знаю.

Она внезапно подняла голову.

— Что?

— Я понял это за день до... ну, до того. Я...

Я посмотрел на облака.

— Правила. Поправки. Неважно. Они были составлены так, что...  — Я подался вперед, ожидая найти немного гнева в своем сердце, а вместо этого нашел лишь печаль.  — Все правила были разработаны, чтобы сделать одно из двух. Первый набор был создан для того, чтобы мне было сложнее создать пару с кем-то. Вот почему там было правило «никто из наших знакомых», потому что ты знала, что...

Я усмехнулся.

— Ты знала, что у меня много предыдущих, эээ, контактов, которые могли бы мне помочь. Не приглашать людей с нашей работы или из нашего близкого круга друзей, конечно, это имело смысл. Но совсем никого из наших знакомых? Этого не было. К тому же, ты подписала контракт заранее. Ты заранее назначила кому-то свидание...

Я покачал головой.

— Ты складывала колоду.

Она кивнула, затем тихо призналась:

— Так и есть. Я не могла выдержать... Не хотела причинять тебе боль, но знала, что так все и будет. Но я также... Я также...  — Она остановилась, тихонько заплакав.  — Я знала, что тоже не выдержу. Что делить тебя... это для меня слишком.

Ее голос звучал совершенно опустошенно, словно все внутри съело горе.

— Это было слишком для меня.

Я втянул воздух между зубами.

— Значит, план состоял в том, чтобы найти пару свиданий, устроить себе приключение, а потом умолять меня снова закрыть брак, прежде чем я смогу сделать то же самое? Ты бы развлекалась, и это не имело бы значения, потому что я уже получил своё в колледже? И ты решила, что я просто буду благодарен за то, что все не стало хуже чем было?

— ... Да.

Я оценил её честность, по крайней мере в этом, и кивнул.

— Вот почему я и сделал то, что сделал. Отчасти потому, что был зол, но отчасти потому... потому что тебе требовалось понять. На самом деле ощутить, что ты планировала сделать со мной. Тебе нужно было увидеть, как можно полнее, что бы я представлял в своей голове каждый вечер дома в ожидании тебя. Насколько жестоко было так поступить со мной.

— Я знаю. Знаю это сейчас. Я не... Я знала, что это причинит тебе боль, но думала...  — Она запнулась. Не было хорошего способа закончить это предложение так, чтобы не выглядеть полной задницей.

— Вот почему в другом наборе было все о том, как вести роман как 

можно более «чистоплотно». Чтобы ты чувствовала себя менее виноватой.

Теперь начал подступать гнев.

— Нет! Они были предназначены для того, чтобы тебе было не так больно!

Она выглядела потрясенной, как будто я совершенно не понимал.

Сквозь стиснутые зубы я сказал:

— Нет. Мне. Было бы. Ты ничего не могла сделать, чтобы мне было не так больно. Вообще делать это причиняло боль, а уж гадать о том, что происходит, было бы ещё больнее. Эти правила были не для меня. Как и первый набор, они были только для тебя.

Она открыла рот, чтобы возразить, но я наставил на нее палец и прорычал:

— Так и есть. Ты, если хочешь, можешь продолжать себе лгать, но это — единственный человек, которому ты можешь лгать. Правила были придуманы не для того, чтобы мне было менее больно, а для того, чтобы ты чувствовала себя менее виноватой. Если бы ты приходила домой чистой и вовремя, и следила за тем, чтобы меня не называли куколдом, тогда ты могла бы чувствовать себя лучше из-за того, что позволила трахнуть себя другому мужчине, хотя должна была вместо этого быть дома со мной, и что ты в ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ мере сделала меня куколдом!

Ее хмурый взгляд сказал все. Это было проявление вины, но новой и свежей вины. В глубине души она знала, для чего на самом деле нужны эти правила. Просто не хотела себе в этом признаваться. Она смотрела в землю, когда на глаза навернулись слезы, не в силах встретить мой взгляд.

— Прости. Мне так жаль. Я не должна была...  — всхлипывала она.  — Я была такой чертовски глупой, Пол. Я не хотела причинить тебе боль, не думала, что это действительно будет...

Она с шипением втянула воздух и подняла лицо, чтобы посмотреть на меня, как будто это отняло у нее все силы.

— Я всегда буду сожалеть о том, что сделала.

Я подумывал о том, чтобы рассказать ей о нас с Рейчел. Думал об этом, но... нет. Не хотел тыкать её лицом в это. Она и так скоро об этом узнает через наших общих друзей. Но также я не собирался и лгать ей. Не собирался говорить, что сожалею о её поступке, это могло бы сделать меня подлецом, потому что я на самом деле любил её, когда мы были женаты, и с радостью провел бы с ней остаток жизни. Но то, что у меня сейчас есть с Рейчел, и то, что, как я знал, будет у нас в будущем? Я никак не мог честно сказать, что сожалею о конце своего брака.

Я встал.

— Я любил тебя, Джоан. Маленькая часть меня все ещё тебя любит и всегда будет любить. Но ты так сильно ранила меня всем этим, что я не хочу больше никогда тебя видеть. Но надеюсь, что у тебя будет хорошая жизнь.

Моя жена рыдала на скамейке в парке под ярким полуденным солнцем, пока я уходил.

Свое обещание Рейчел я сдержал.  

На следующий же день после окончательного развода я пригласил её на романтический вечер и сделал предложение. К сожалению, она не была очень удивлена. Через шесть месяцев мы поженились. Мы написали свои собственные клятвы; да, они были такими же субъективными, как и любой другой набор клятв, но именно это и делало их особенными: они были нашими. И мы друг у друга — до конца наших дней.