Гришка

Звонки в дороге — обыденное дело, а когда мельком увидел, что звонит Колян, бывший одноклассник, вообще расплылся в улыбке...

От непривычно печального и глухого голоса друга, машина как-то сама резко свернула на обочину со включёнными аварийками.

— Юрик, ты наверно не знаешь... Александр Григорьевич умер... Рак...

Я почему-то считал, что слёзы давно уже выплаканы все, но они всё падали и падали на руль крупными каплями обиды и какой-то невероятной несправедливости... Не помню, когда замолчал телефон, но чувствовал, как под взрослым мясом, на полочке детства образовалась леденящая дыра, и воспоминания, пёстрыми осенними листьями пытались затянуть, заткнуть эту воронку...

ВЫТРИ. Вытри сейчас же... После уроков... придёшь в физкабинет, и мы с тобой поговорим... на ЭТУ тему...

И спокойные, могучие шаги носителя "гласа Всевышнего" и свидетеля моего греха увели по дощатому коридору.

— ГРИШКА!!!  — Эта мысль, заполнив меня всего, пригвоздила к полу абсолютно реальным электрошоком. А надо было действовать. И действовать очень быстро: На ярко-голубой стене второго этажа сельской школы горели три огненно-рыжих "весёлых буквы", размером с ладошку и совсем не относящихся к слову МИР.

— Ну зачем, зачем же я это сделал?! (матерно мыслить у нас в 4-м классе навыков ещё не было)

Пока бегал за мелом и тряпкой (а что ещё можно найти в классе?), там уже собралась гогочущая толпа, пестрящая фартуками, бантами кремплиновыми штанами и пионерскими галстуками. Идеальной зачистки не получилось. Пока тёр, мысль была одна: "Дёрнуло же меня принести этот крем в школу!" А крем был обувной, красный, найденный на развалинах старого деревянного сельмага с пацанами во время очередного "похода за сокровищами".

Там в основном мы наковыривали мелочь, которая тратилась тут же на газировку, мороженое и сигареты "Донские" (6 коп. пачка), которые мы держали в "штабе" — в камышах на речке.

Во время очередного "похода" Серёга нашёл даже старинный утюг: просто железная болванка с ручкой, которая разогревалась на печке перед употреблением. Тут же обнаружилось, что при удачном броске он лихо втыкался в картонную стенку магазина. Или дверь...

В самый разгар соревнований эта дверь открылась, и уже пущенным снарядом был сражён Сова — самый конченый ябеда, которого мы с собой никогда не брали. Первым нашим чувством было удивление от гулкого звука, который издал его череп при встрече с утюгом, будто это была не голова, а пустой глобус. Болванка прошла по касательной и, срикошетив, отлетела в сторону. Не успели мы перевести дух, как включилась такая сирена!.. На его "лечение — задабривание" была потрачена вся наша "казна", но всё равно ремня дома получили все, даже оказывавшие "медпомощь ранеТому". Сдал крыса!

Но вернёмся к Гришке. Он был физик. Холеричная, экспрессивная и насквозь саркастическая его натура пёрла из всего: походки, разговора, манеры вести уроки (когда мы доросли до его предмета). Крупная голова с лицом актёра Каневского (а кто тогда не смотрел "Знатоков" по единственному каналу!), обрамлённая буйным смоляным каракулем и рано проклюнувшейся тонзурой венчала могучее двухметровое тело с мохнатыми ручищами. Он 

просто ИЗЛУЧАЛ инфернальность.

Эта, на первый взгляд заурядная кличка происходила из его отчества. Так сложилось, что Гришек среди нас не было, и это слово нам было синонимом "атаса", "шухера" и внушало благоговейный трепет.

Ходили слухи, что особо отмороженных он "мочил" у себя в физкабинете, но это вряд ли. Ему достаточно было сжать губы, выпучить глаза и молча погрозить сосиской-пальцем перед харей ошалевшего оппонента, чтоб тот всё понял, и бычить-перечить желания не возникало ни у кого. Не миновала и меня сия карающая десница.

Это было где-то во втором-третьем классах. Мы "искали очкИ". Потом так и не вспомнили, кому первому эта дурь в башку стукнула, мне, или Серёге: Ты выбираешь объект, и с диким криком: "Где мои очкИ!!!?" — хватаешь его, точнее её за письку.

С ума сошёл весь класс. Слабая половина от короткого шока перешла в контратаку, да ещё и группами,  — их то было 24, а нас всего 11! Но "разгул страстей" продолжался меньше месяца. Как-то, во время "поиска очков" у зажатой в углу парты отличницы Насти, её смех растерянно оборвался, и она, сделавшись пунцовой, подняла округлившиеся глаза поверх моей головы. Тут же какая-то неведомая сила больно ухватила меня за вихор на макушке и повела в угол. Рыпаться было невозможно и, не ко времени проснувшееся либидо, тихо пукнув, осело в пятках.

Оглянулся... Гришка! Стоя уже в дверях, он добил меня контрольным из глаз и трижды резко тряханул стволом-пальцем...

А после попадалова с настенными росписями я свалил по-тихому из школы,  — очень не хотелось бесед "На ЭТУ тему", а физик и не настаивал. Только пару неделек при встречах ехидно подмигивал правым глазом, растягивая губы в мефистофельской ухмылке,  — кодировал! Да на пионерских линейках, пока все стояли, он энергично вышагивал вдоль наших рядов, резко останавливался и менял траекторию. А мне, под дрожь коленок всё казалось, что он сейчас возьмёт слово...

В дальнейшем, увлёкшись радиолюбительством, мы с Коляном стали его "правой рукой". Мы росли, были косяки и посущественней, свидетелем которых он был, но "разбор полётов" проходил за закрытыми дверями физкабинета. Повзрослев, мы поняли одну вещь: это был Настоящий Мужик, педагог от Бога, кстати, муж нашей классной, обаятельной блондинки, и, как ни странно, тоже физика, так же приложившей руку к нашему воспитанию...

К мерному цоканью "аварийки" примешался какой-то посторонний стук... Шелест опустившегося стекла и прохлада с обочины немного освежила лицо.

— С Вами всё в порядке?  — лицо гайца выражало смущённое удивление.

— Всё нормально, командир, просто умер друг,  — сморозил я... А у самого откликнулось: "Кто-то украл у меня кусочек детства..."