Феминизированный куколд. Часть 4

Я вернулся к обыску дома в поисках наших паспортов и наличных, но ничего не нашел. Теперь я знал, почему меня оставили свободно бродить по особняку — Кайл, очевидно, держал все секреты запертым где-то в сейфе. Я подумывал о том, чтобы украсть что-нибудь из его одежды и сбежать, но, не имея возможности выбраться из страны, какой в этом был бы смысл? Власти были у Кайла в кармане, и прошло бы совсем немного времени, прежде чем полиция поймала бы меня и отправила обратно в тюрьму... оставив Шерри беззащитной в его лапах.

Я все ещё не мог поверить, как Алекса одурачила меня. Она действительно плакала. Как она это сделала?

Было время обеда, прежде чем я увидел их снова. Я все ещё обыскивал дом — перепробовав все остальные спальни, я вернулся в комнату Кайла, чтобы ещё раз все осмотреть. На этот раз, однако, я был настороже, прислушиваясь к звуку шагов. Я закрыл ящик и небрежно стоял у кровати, когда они вошли. Алекса вошла первой, самодовольно улыбаясь, все ещё в своей майке и розовой юбке, и неся связку полотенец. Шерри, стоявшая позади нее, выглядела прекрасно в зеленом летнем платье... но на её лице было мрачное выражение, и через плечо у нее была спортивная сумка.

"Мы пришли к решению",  — натянуто сказала Шерри. "Мы собираемся дать тебе то, что ты хочешь".

Я нахмурился и взглянул на Алексу, которая начала расстилать полотенца на кровати. "Чего я хочу?"

"Мы с Алексой разговаривали",  — сказала мне Шерри, вмешиваясь. "После того, что мы видели, и того, что ты мне сказал... ну. Ясно, что я не собираюсь возвращать мужчину, за которого вышла замуж—"

Мой мозг пытался наверстать упущенное. Но я — мужчина, за которого ты вышла замуж, я хотел сказать. Я только притворяюсь такой! Потом я спохватился. Не так ли? Я замешкался на секунду, и это было ошибкой.

"Этот человека больше нет и теперь у меня есть Кайл",  — сказала Шерри. "Но ты все ещё мой муж. Даже если я не совсем понимаю эти... твои желания, я все равно обязана сделать так, чтобы ты был счастлив. Ты не можешь продолжать вести эту двойную жизнь".

"Двойная жизнь?" — прохрипел я. О Боже... она имеет в виду переодеться женщиной! "Шерри, я клянусь тебе—"

Я отвел глаза от Алексы, что было ошибкой. Она внезапно схватила меня за руки и дернула назад, выводя из равновесия. Затем Шерри схватила меня за лодыжки. Сначала я не пытался бороться. Я был больше всего ошеломлен — что, черт возьми, они пытались сделать?

Затем я почувствовал, как что-то сомкнулось вокруг моего запястья. Я тупо уставился на обитый блестящей сталью наручник и ведущую от него цепь. Цепочка вела к верхнему углу кровати с этой стороны и перекидывалась через край, и когда Алекса потянула меня за руку, я услышал щелчок трещотки. Когда она отпустила мою руку, я не смог её отдернуть.

Это внезапно стало серьезным.

"Подожди",  — сказал я. "Остановись!" Но она уже 

схватила меня за другую руку и тянула её к таким же наручникам с другой стороны. Она была подтянутой и почти такого же роста, как я, и, стоя надо мной на коленях, у нее было гораздо больше рычагов воздействия, чем у меня, лежащего на спине. Она туго натянула руку без каких-либо проблем и я оказался на кровати в форме буквы "Y". Пока я пытался бороться с Алексой, я почувствовал, как другая пара рук — Шерри — оттягивает мои лодыжки к нижним углам кровати и на них тоже смыкаются кандалы.

Я понятия не имел, что происходит. Предполагалось, что у Кайла должно быть приспособление для бондажа, встроенное в его чудовищную кровать, но какого черта они использовали его на мне? В каком-то смысле я не слишком волновался. Я не доверял Алексе, но Шерри была с ней, и Шерри не причинила бы мне вреда.

Пока я боролся и тяжело дышал, Шерри вытянула мои ноги так, что я оказался в форме буквы "Х". И благодаря трещоткам, как только цепи были натянуты, я не мог снова вытянуть свои конечности назад.

Алекса внезапно оседлала мою голову, по одному великолепному загорелому бедру с обеих сторон. "Откройся",  — сказала она певучим голосом.

По глупости я открыл рот, чтобы возразить. Она засунула в него что-то твердое, а затем больно приподняла мою голову, чтобы застегнуть его сзади. Я исследовал форму своим языком. На этот раз не мяч. Мой рот был приоткрыт чем-то, на ощупь похожим на твердое резиновое кольцо, из-за чего я не мог произнести ни слова, а моя челюсть была широко раскрыта. Я мог высунуть язык посередине и дышать просто отлично, но когда я попытался протестовать, получилось лишь невнятное мычание. Алекса ухмыльнулась, слезла с меня и достала ножницы из сумки, которую принесла Шерри. Затем она забралась на кровать между моих ног и нацелила сверкающие лезвия мне в пах.

О Боже! Боже, нет! Только не это! Я вдруг понял, почему они застелили кровать полотенцами.

Алекса начала с того, что отрезала пояс моих жокейских шорт и стянула с меня ткань, оставив меня обнаженным. Мой член лежал мягкий и сморщенный у меня между ног. Алекса провела по нему холодным металлом лезвий, заставив меня напрячься в панике и умолять сквозь кляп. "Что ты думаешь?" — небрежно спросила она Шерри. "Он такая маленький, что ему, наверное, лучше без него".

Шерри подошла ближе к кровати. "Нам не нужно заходить так далеко",  — сказала она, к моему облегчению. Затем она встретилась со мной взглядом, и её голос был холодным и разочарованным. "Не волнуйся, Том. Мы собираемся дать тебе именно то, что ты хочешь. Все, о чем ты когда-либо мечтал".

Она выбежала из комнаты. Алекса усмехнулась, сделала резкие движения ножницами, затем спрыгнула с кровати и убрала их. Мне стало немного легче дышать, но я все ещё не понимал, что происходит. О чем, черт возьми, говорила Шерри? Все, о чем я когда-либо мечтал?!

"Бедный 

Том",  — прошептала Алекса мне на ухо. "Мчусь на выручку подвергшейся жестокому обращению подружке". Она приложила тыльную сторону ладони ко лбу. "О, нет! Я потеряла ребенка, и теперь я не нравлюсь моему парню, и... это просто... так...  — Её глаза наполнились слезами. А затем, так же быстро, она сморгнула их и одарила меня жестокой усмешкой. "Три года в театральной школе, ты идиот". Она погладила свой сочный, подтянутый животик. "Как будто это тело когда-либо было беременным! Располнеть вместе с ребенком? Я оставлю это твоей жене, спасибо. Только Кайл не избавится от нее... О, нет. Он будет держать её при себе годами, Том, выжимая ребенка за ребенком, просто чтобы позабавить его. А тем временем я буду оставаться подтянутой, идеальной и именно там, где мне и следует быть: в его постели".

Я думал, меня сейчас вырвет. В этот момент вернулась Шерри с миской в руках. Я мог видеть, как от него поднимается пар. Какого черта? Они принесли мне еду?

Шерри поставила миску на стол, и я увидел, что она полна горячей воды. В воде, от которой шел пар, стоял горшочек с чем-то похожим на мед. Шерри помешивала его деревянной палочкой. Я пытался спросить, что происходит, но сумел лишь издать сдавленный стон. Я не понял — они собирались намазать меня медом и слизывать его? Неужели Шерри думала, что я хочу Алексу, и она собиралась разделить меня с ней? Я представил, как они вдвоем слизывают мед с моего члена, и это была пьянящая мысль... но им не пришлось бы связывать меня, чтобы сделать это со мной. И Алекса даже близко не проявила бы такого энтузиазма.

Шерри поставила кастрюлю на кровать, продолжая помешивать. Её глаза сверкали в моих — она была в ярости! А потом она взяла деревянную палочку и намазала небольшое количество золотистой мази на моё бедро.

Я втянул воздух через отверстие во рту. Эта штука была горячей! Такой горячей, что чуть не ошпарил меня. Шерри разгладила липкую массу, намазывая её на мои темные волоски на ногах.

Затем Алекса шлепнула что-то поверх нее — что-то похоже на блестящую бумагу. Бумага? Это было почти как...

"Правильно, Том",  — сказала Шерри. "Мы собираемся дать тебе то, что ты хочешь. Мы собираемся превратить тебя в женщину".

Мои глаза расширились. Что?! Но это было не то, чего я хотел! Я отчаянно замотал головой.

"О, расслабься",  — сказала Шерри. "Алекса и Кайл открыли мне глаза. Теперь я вижу, как ты годами все отрицал. Шпионил за мной дома, вместо того чтобы заниматься со мной любовью. Переодевается в тюрьме, вероятно, будучи чьей—то,  — её голос сорвался,  — чьей-то тюремной женой. А потом переодеваться в одежду и парик бедняжки Алексы".

О Боже. Теперь я понял, почему она была так зла. Алекса раздражала её, говоря, что я, вероятно, переодевался годами в тайне от Шерри.

Я уже чувствовал, как воск остывает и твердеет, как он сжимается и натягивает мою кожу. Я снова покачал головой.  

Даже с кляпом во рту я хотел ясно дать понять, что я этого не хотел. "МММФННН!" — крикнул я. "ММФФННН!"

Алекса мило улыбнулась. "Все в порядке, Том. Мы знаем, что тебе нужно это отрицать. Мы знаем, что тебе нужно притвориться, что ты этого не хочешь. Вот почему мы тебя связали. Ты должен идти вперед, а не прятать свои потребности. Мы знаем, что это твоя мечта. Сегодня утром мы увидели тебя настоящую, всю в серебряных блестках".

Шерри потянулась к краю полоски бумаги. Мои глаза вылезли из орбит. "ММФФФНН! ММННН! ММНННН!"

Шерри с жалостью посмотрела на меня. А потом резко дернула.

Боль. Боль, какой я никогда не испытывал. Она затопила мою ногу и так сильно ударила меня в живот, что я весь выгнулся, как будто меня ударили туда, мои руки напряглись в своих цепях. Я закричал через дырку во рту, уверенный, что она начисто содрала с меня кожу.

"О, повзрослей",  — сказала Алекса. "Женщины проходят через это постоянно".

Тяжело дыша, я посмотрел вниз на свою ногу. Там, где был воск, был чистый, гладкий участок кожи. Пульсирующая боль ощущалась так, как будто она прошила всю мою ногу, но пластырь был пугающе маленьким. Если бы они сделали это не обеих ногах одновременно... мой разум был бы разорван на части. Я не могу этого вынести!

"Я помогу тебе",  — сказала Алекса и намазала кусочек воска на мою другую ногу.

Я брыкался, извивался и стонал, чтобы они прекратили, но Шерри просто свирепо смотрела на меня, нанося ещё воска. "Да, да",  — сказала она. "я знаю. Тебе ненавистна сама идея стать женщиной. Ты большой сильный мужчина. Да, да. Мы сделаем это, и тогда ты сможешь наслаждаться этим".

Алекса оторвала свою первую полоску бумаги, и я снова закричал. "Если ты думаешь, что это плохо,  — сказала она с ухмылкой,  — подожди, пока мы не займемся твоими яйцами".

Я мгновенно замолчал. Она пошутила... она должна была пошутить... да?

Она не шутила.

Сначала они удалили воском каждый волосок с передней части моих ног, полосу за мучительной полосой. Затем небольшое количество волос на моей груди и подмышках. И, наконец, мои яйца. Пока Алекса держала мой сморщенный член в стороне, они растянули мои яйца так, чтобы кожа была как можно более натянутой, и вырвали волосы там тоже. Я кричал, рыдал и умолял, но это ничего не изменило.

Когда я стал полностью гладким спереди, они перевернули меня на кровать, используя вес обоих своих тел, чтобы удерживать меня, пока они отстегивали и снова пристегивали мои запястья, а затем лодыжки. Затем они обработали тыльную сторону моих ног и ягодицы, в то время как покрасневшая, сверхчувствительная кожа спереди болезненно царапалась о полотенца.

Когда они снова перевернули меня, я был уже не в силах сопротивляться. Я никогда не чувствовал себя таким полностью обнаженным, да ещё под взглядами двух разгневанных, мстительных женщин. И я была действительно, абсолютно обнажен ниже шеи — каждый волосок исчез с моего тела. Я недоверчиво посмотрел 

вниз. Мои ноги были красными и болели, но это пройдет... и когда это пройдет, у меня будут совершенно гладкие ноги. У меня никогда не было большой мускулатуры, поэтому с их мягкими изгибами они уже больше походили на женские ноги, чем на мужские. И мои ступни на самом деле были того же размера, что и у Шерри, в соответствии с моим миниатюрным ростом. Если не обращать внимания на член, я внезапно стал выглядеть очень женственно от талии и ниже. Я почувствовал, как горячее унижение пропитывает меня насквозь. Как бы я когда-нибудь снова пошел в спортзал, или поплавал, или отправился на пляж? Все бы подумали, что я какая-то трансвеститка!

Я переводил взгляд с лица Шерри на лицо Алексы, пытаясь придумать, как я мог бы остановить их — как я мог бы заставить их понять, что я этого не хотел. Я увидел ухмыляющуюся мне Алексу за спиной Шерри. Она прекрасно все подстроила, убедив Шерри, что я был кем-то вроде тайного трансвестита, который просто не мог признаться в своих страстях. Но хуже всего было то... то, что Шерри искренне думала, что помогает мне.

Ослепительный свет внезапно ударил мне в глаза, и я крепко зажмурился. Когда я приоткрыл их, чтобы немного заглянуть, я увидел, что Алекса принесла настольную лампу и расположила её так, чтобы она светила прямо мне в лицо. Я снова закрыл глаза.

"Не двигайся",  — сказала Шерри. "Или это будет ещё больнее".

Больно?! Что они ещё собирались со мной сделать?

Я почувствовал, как они оба положили руки мне на лоб, прижимая меня к кровати, чтобы я не мог сдвинуться ни на сантиметр. Я почувствовал, как они растягивают кожу над моим глазом, а затем — ОУ! Боль была не такой сильной, как при эпиляции воском, но за ней последовала ещё одна и ещё.

Они выщипывали мои брови, придавая им нежные, женственные линии. Я снова начал брыкаться. Моё тело — это одно, но, по крайней мере, его можно было прикрыть одеждой, пока волосы отрастут заново. Но вот что — все будут пялиться на меня, когда я выйду!

Но поскольку двое из них держали меня, а также наручники, у меня не было никаких шансов. Я лежал там со слезящимися глазами, пока они выщипывали волосок за волоском, работая над каждой бровью. Казалось, это продолжалось вечно.

"Я надеюсь, это заставит вас оценить то, что мы должны делать, чтобы оставаться красивыми для вас, мужчин",  — свирепо сказала Шерри в какой-то момент. "А здесь — ты помнишь это?" Она подняла тюбик с прозрачным гелем. Я покачал головой. "Это то, что я использовал однажды после того, как ты сказал, какими сексуальными были пухлые губы той кинозвезды. Что ж, теперь ты можешь попробовать это!"

У меня было смутное воспоминание об этом разговоре. Я мог бы сказать, несколькими годами ранее и после слишком большого количества вина, что у одной актрисы были губы, которые вызывали у мужчин... ну, нечистые мысли.  

Но я не хотел, чтобы Шерри меняла себя, чтобы попытаться конкурировать! Это то, что она сделала? Теперь, когда я подумал об этом, её губы, казалось, стали больше и сексуальнее в течение нескольких недель вскоре после того разговора.

"Предполагается, что ты используешь совсем немного",  — с горечью сказала Шерри. "Всего лишь капельку этого средства".

"Но он действительно хочет выглядеть как сексуальная женщина",  — сказала Алекса. "Не жалей для него".

Теперь я перестал умолять их остановиться, зная, что это ни к чему хорошему не приведет. Пальцы Шерри оторвали мои губы от кляпа и втерли в них гель — много геля. К моему удивлению, вкус у него был не ужасный. Что-то вроде имбиря. Может быть, эта штука, чем бы она ни была, была не так плоха, как помнила Шерри.

"Теперь, пока это работает..." — сказала Шерри. И она вытащила из спортивной сумки то, что я узнал,  — триммер для волос.

Что?! Только не мои волосы! Как бы это сделало меня больше похожей на женщину?

"Так будет легче надеть парики",  — сказала Алекса, прочитав выражение моего лица.

Парики?!

Шерри начала брить мне голову, и я долго и громко стонал сквозь кляп. Они лишали меня индивидуальности, низводили меня до... чего? Я даже не знал. Это не заняло много времени, потому что она не пыталась сделать ничего сложного или креативного — она побрила меня, как морского пехотинца в учебном лагере, уложив мои волосы в короткий пушок по всему телу. И с каждой проходящей секундой я чувствовал что-то ещё, в дополнение к растущей прохладе на моей коже головы. Мои губы начали покалывать и гореть, и это становилось все хуже. К тому времени, как Шерри закончила меня брить, они чувствовали себя так, словно были в огне.

"Вот",  — сказала Шерри, отступая от кровати, чтобы взглянуть. "Как чистый холст". К моему удивлению, она сняла с меня наручники, а затем потащила меня, голого, в ванную комнату в номере. "Иди в душ". Она сунула мне бутылку с белой жидкостью. "Вотри это повсюду. Это поможет остановить жжение".

Я не могу этого объяснить, но я чувствовал себя... беспомощным. Даже сейчас, когда меня не сдерживали, я чувствовал себя слабым и бессильным. Я оглянулся на кровать, и полотенца были покрыты волосами. И когда я увидел себя в зеркале, я чуть не расплакался. На меня смотрел лысый безволосый урод, больше похожий на инопланетянина, чем на человека. Я не выглядел женщиной, но и мужчиной тоже не выглядел. Они заманили меня в ловушку между этими двумя сущностями.

"Давай",  — сказала Алекса, подталкивая меня. "В душ".

Я должен был ударить её. Мне следовало кричать и прокричать сквозь кляп до тех пор, пока я бы не дал понять Шерри, что на самом деле ничего этого не хочу. Но я не мог. Казалось, во мне не осталось ни капли борьбы — вид самого себя был слишком шокирующим. Я вдруг понял, почему заключенным бреют головы и почему это делают в армии. Это обесчеловечивает вас,  

ломает вас. Делает вас готовым к тому, чтобы вас переделали в кого-то другого.

Я, спотыкаясь, поплелся в душ. Вода обжигала мою кожу, но через несколько минут, казалось, действительно успокоила её. И когда я начал пользоваться увлажняющим кремом, это было похоже на чистый рай. Я нетерпеливо втер его в свои воспаленные яйца, а затем принялся за ноги, проводя ладонями вверх и вниз по недавно ставшей гладкой коже. Это было откровением. Все было таким чувствительным и таким гладким! Это было почти—

Я замер.

Это было почти возбуждающе — проводить руками по собственным ногам. Они чувствовали себя такими женственными. Это было так, как будто я имел дело с чьим-то другим телом.

Я, спотыкаясь, вышел из ванной, испытывая отвращение к самому себе. Алекса и Шерри были там, чтобы проводить меня к стулу.

"Теперь..." — сказала Шерри. "Давай сделаем так, чтобы ты выглядела хорошенькой".

Хорошенькая?! Но я знал, что было слишком поздно. Я не мог оставаться таким, какой я был, и была часть меня — совсем крошечная часть,  — которой на самом деле было любопытно, как я буду выглядеть, когда они закончат. Так что я сидел там, все ещё с кляпом во рту, но почти беззвучно, пока они шли на работу.

Шерри сначала сделала мне глаза, напугав меня тем, что поднесла карандаши прямо к моим глазам. Я был уверен, что женщинам и близко не было так неудобно, когда они это делали. Затем она нанесла тени для век и тушь для ресниц, а также что-то вроде тонального крема на мой подбородок и щеки, чтобы скрыть темную щетину. Тем временем я почувствовал, как Алекса приклеивает что-то к моим ногтям и красит ногти на ногах.

Наконец, они оторвали мои губы от кляпа и нанесли помаду и подводку, затем блеск. Жжение в моих губах отступило до покалывания, но они все ещё ощущались... по-другому.

"А теперь последний штрих",  — сказала Алекса. И она надела мне на голову тот же парик, который я носил раньше, позволив длинным темным локонам струиться по моим щекам. Теперь, когда моя голова была выбрита, он сидел гораздо лучше. Боже, на кого я похож? Но они тщательно расположили стул лицом к зеркалу, так что я не мог видеть.

"Вот",  — сказала Шерри. "Теперь встань".

Я встал, и ощущение того, как мои свежевымытые воском яйца касаются моих бедер, вызвало дрожь во мне. Все было таким чужим. Это больше не было похоже на моё тело. Смотреть на себя сверху вниз было на самом деле неприятно. С моими гладкими ногами только вид моего члена напоминал мне, что я мужчина.

Шерри наклонилась и похлопала по одной из моих ног, пока я медленно не поднял её. Она надела мне на лодыжку что-то похожее на женские трусики, черные. Я тупо поднял другую ногу, двигаясь как во сне.

"Это сделано специально",  — натянуто сказала Шерри. "Создан для таких мужчин, как ты".

Такие мужчины, как я? Но я не был—

Шерри скользнула ими вверх по моим бедрам 

и натянула их поверх моих бедер. Я ахнул от того, какой мягкой и шелковистой была на ощупь ткань — так непохожая на колючее, плотное мужское нижнее белье. Она подсунула мой член снизу, а затем позволила резинке застегнуть трусики на место. Я ахнул. Спереди на трусиках была какая-то подкладка. Я осторожно прикоснулся к внешней стороне передней панели. Боже, она была мягкой, совсем как женская киска на ощупь сквозь ткань — там даже была вмятина, как будто материал был туго натянут на половые губки. Но, несмотря на мягкость, набивка была жесткой, и это удерживало мой член и яйца прижатыми в сторону, уютно устроившись подо мной. Если бы у меня встал, это не было бы заметно — и я даже не был уверен, что у меня получится встать — моему члену не было места, чтобы выпрямиться.

Алекса наклеила мне на грудь два Y-образных пластыря, по одному на каждую из моих плоских, тощих грудных мышц. Я издал вопросительный стон сквозь кляп — она что, снова пыталась натереть меня воском? Там не осталось ни единого волоска!

Но Алекса только ухмыльнулась и отклеила защитную бумагу, и я поняла, что это не липкий пластырь. Это оказался двусторонний скотч. Они собирались приклеить что-то к моей груди. С замиранием сердца я понял, что именно.

И действительно, Шерри достала две трепещущие искусственные груди. Это не было похоже на резиновые вещи из магазина шуток, которые я носил в тюрьме. Они действительно выглядели настоящими, с синтетической кожей, которая имела текстуру и блеск настоящей вещи, точно соответствуя тону моей кожи.

Когда две женщины приблизились ко мне и прижали их к моей груди, я снова начал сопротивляться, но они прижали меня к двери шкафа, холодное зеркало прижалось к моей спине, и крепко прижали их к ленте. Когда я посмотрел вниз, у меня была идеальная, подпрыгивающая грудь. Конечно, была очевидная линия, где они соединялись с моим телом, но это не делало иллюзию менее тревожащей. Со спрятанным членом, торчащими грудями и голыми ногами я действительно выглядел как женщина. И снова я почувствовал эту перемену внутри себя — физический сдвиг, лишающий меня душевных сил. Я действительно чувствовал, что становлюсь кем-то другим, и у этого нового человека не было уверенности Тома или его воли к борьбе. Когда они натянули на меня бюстгальтер пуш-ап и застегнули его за спиной, эффект был пугающе реалистичным — только линия в верхней части моей груди, где они соприкасались с моей кожей, выдавала это. И снова я была поражен тем, какой шелковистой и гладкой была ткань бюстгальтера на ощупь, каким гладким было его прикосновение к моей коже. Почему у парней не было такого нижнего белья?

Вместе Шерри и Алекса развернули прозрачные черные подтяжки на моих бедрах. Я никогда раньше не чувствовал мягкого касания нейлона на своей обнаженной коже, и это было невероятно. Чулки преобразили мои ноги, превратив их в великолепно гладкие, идеальной длины — я не мог 

перестать поглаживать их пальцами. Затем темно-синее облегающее платье с вырезом спереди. Последним штрихом стала пара блестящих туфель с открытым носком на массивном 8-сантиметровом каблуке.

"Мы заставим тебя привыкнуть к этому",  — сказала Алекса лениво-удовлетворенным голосом. "А потом мы перейдем на более высокие и тонкие каблуки". Шерри побрызгала духами мне за оба уха, и поскольку я не могл закрыть рот, то вдохнула немного их, заставив меня кашлять и задыхаться. Они взяли меня за руки, чтобы я не упал, и развернули лицом к зеркалу.

Хотел бы я сказать, что я кричал. Я кричал внутри, я знаю это. Но я вообще не издал ни звука, потому что шок от этого просто высосал весь воздух из моих легких. Пока вы сами этого не сделали — или это не сделали с вами,  — вы не сможете понять.

Я посмотрел в зеркало, и отражение было не моим.

Я почувствовал, как Алекса отстегнула кляп и вытащила его из моего ноющего рта. Это не имело никакого значения, потому что я все равно не мог говорить.

Человек в зеркале явно был женщиной. Не трансвестит. Даже не транссексуал. Тип телосложения просто не подходил мужчине.

Я всегда была тощим. Когда мои приятели в подростковом возрасте набирали мышечную массу, я оставался худым, с почти плоскими грудными мышцами и подтянутыми, но стройными руками и ногами. И я был невысоким для парня, всего лишь того же роста, что и моя жена, и ниже её, когда она носила каблуки. Эти вещи всегда заставляли меня чувствовать себя неловко, но я никогда не ассоциировала их с женственностью... до сих пор. Теперь я понял, что моя генетика дала мне тело, которому не хватало того, что мгновенно заставляет нас думать "мужчина", когда мы смотрим на кого-то,  — роста и мускулистой массы. Искусственная грудь выглядела бы именно так — фальшиво — на ком-то вроде Кайла. На мне они выглядели так, как будто дополняли мой естественный силуэт.

Мое лицо было таким же большим потрясением. Теперь у меня были длинные, сочные темные волосы, мягкими волнами ниспадающие вокруг лица, подчеркивающие более резкие углы подбородка. Мои брови были выщипаны до изящных женских дуг, а мои глаза... Боже, мои глаза казались огромными! Они немного поколдовали с тенями для век и подводкой для глаз, чтобы подчеркнуть их, и теперь они были большими жидкими лужами. Женственная и... ранимая.

Они нанесли лишь легкий румянец на мои щеки, и это придало мне очерченные скулы, отчего я выглядел ещё более хрупкой. От моей темной щетины не осталось и следа — я с удивлением погладил подбородок, а затем обратил внимание на свои руки. У меня были длинные вишнево-красные накладные ногти, и они хорошо смотрелись на моих тонких пальцах. У меня всегда были маленькие руки — я вспомнил огромную ладонь Кайла, казавшуюся карликовой по сравнению с моей, когда я впервые пожал ему руку, казалось, много лет назад, ещё в Америке. Раньше я никогда по-настоящему не признавался себе, что мои 

руки выглядят женственно... но теперь, когда ногти были на месте, этого нельзя было отрицать.

Я коснулся своих губ и застонал в смятении. Теперь я знал, что это был за гель, который Шерри втирала в них,  — какое-то воспалительное средство, предназначенное для того, чтобы они набухли. У меня были губы, похожие на атласные подушки, полные и мягкие. Хуже того, из-за того, что они распухли, пока я держал кляп на месте, на самом деле они имели слегка округлую форму. Даже когда я закрывал рот, они никогда не закрывались полностью — это было так, как будто я постоянно поджимал губы. А ярко-красная помада и влажный блеск только усиливали эффект. Глядя на себя в зеркало, было невозможно не подумать о минете.

У платья был высокий вырез, который прикрывал верхушки моих новых грудей — удобно скрывая место, где они соединялись с моим телом, но у него также был вырез, который обнажал ложбинку между грудями. Со скрытым соединением иллюзия была ошеломляющей — никто бы не поверил, что плоть не была частью меня. Я прикоснулся к обнаженной "коже" моей новой груди, ожидая, что она будет холодной, но она была теплой от тепла моего тела, и я была потрясен тем, насколько реалистично это ощущалось. И, с помощью бюстгальтера пуш-ап, они очень красиво дополняли платье.

Платье облегало мою задницу и заканчивалось только на середине бедер в чулках. Мои ноги выглядели потрясающе. С них исчез каждый волосок. Мерцающий нейлон был темным там, где они сужались, и светлым на изгибах, подчеркивая их форму. Высокие каблуки делали мои ноги ещё длиннее, а красный лак для ногтей на пальцах ног довершал эффект. Они выглядели хорошо. Я действительно почувствовал, как дернулся мой член. Боже мой, я возбуждаюсь, глядя на свои собственные ноги!

Они разобрали меня, а потом создали заново. Не просто как женщину, но и как сексуальную девчонку. Я думал, что было унизительно разгуливать в своих жокейских шортах, в то время как все остальные были одеты, но это был совершенно новый уровень — моё платье было намного более откровенным, чем у Шерри, и в некотором смысле даже сексуальнее, чем наряд Алексы. Каждый раз, когда я видел себя, я краснел от того, как были видны моё упругое декольте и стройные бедра. И мы были в Сан-Реландо, где местные женоненавистники относились к женщинам как к сексуальным объектам, даже если они одевались консервативно. Я чувствовал себя незащищенным и уязвимым и... что-то ещё. Борьба покинула меня, моя сила осталась в моем мужском теле. Я чувствовал себя... слабой.

"Она хорошо выглядит",  — сказала Шерри.

Она?!

"Я думаю, ей нужно имя",  — сказала Алекса. "Тэмми. Как насчет Тэмми?"

Я увидел, как Шерри ухмыльнулась. "Тэмми". Она наклонилась ближе ко мне. "Вот так, Тэмми. Ты получил то, что хотел. Доволен?"

Я в смятении повернулся к ней. Мне хотелось орать и визжать. Я хотел сказать ей "Нет"! Конечно, я не счастлив! Что ты со мной сделала?!

Но потом я увидел выражение 

её лица. Боль и гнев все ещё были там, но они немного смягчились. К ним присоединилась гордость — она искренне думала, что сделала для меня что-то хорошее, и сделать это было для нее, по крайней мере, так же тяжело, как и для меня. Собирался ли я сейчас сказать ей, что она была неправа, что она заставила меня пройти через ад?

Позади моей жены я увидел, как Алекса посмотрела мне в глаза и медленно покачала головой. Если бы я сказал Шерри правду — и если бы я смог заставить её поверить мне,  — она была бы так же зла на Алексу, как и я. На секунду у меня возник образ того, как мы объединяемся против нее, чтобы отомстить, и это было почти непреодолимо.

Но это была бы недолгая победа. Алекса рассказала бы Кайлу, и я бы прямиком вернулся в тюрьму... навсегда. Черт, зная Кайла, он, вероятно, отправил бы меня в мужскую тюрьму, переодевшись женщиной, и представьте, с какими ужасами я бы тогда столкнулся?

Моим единственным шансом было подыграть, заставить Алексу думать, что я подчинился и был сломлен. Затем найти наши паспорта, немного наличных и мчаться в аэропорт с Шерри.

"Да",  — прошептал я.

"Что это, Тэмми?" спросила Алекса. "Я тебя не слышу".

"Да",  — сказал я срывающимся голосом. "Это именно то, чего я хотел".

"ХотелА!"

"Да",  — повторил я. "Это именно то, чего я хотелА".

"Из тебя получается красивая женщина",  — сказала Шерри, и она сказала это с таким искренним одобрением, что я действительно гордился, пока не поймал себя на этом.

"Пойдем и покажем Кайлу",  — сказала Алекса. "Он уже должен быть дома".

Это вырвало меня из моих мыслей. Кайл?! О, Боже, нет! Почему—то я предполагал, что это временное явление — по крайней мере, макияж, парик и грудь. Я начал пятиться, но Алекса схватила меня за одну руку, а Шерри — за другую, и они поддержали меня между собой, почти вытащив из двери и потащив по коридору. Мне было трудно даже ходить на высоких каблуках, так что о том, чтобы вырваться и убежать, не могло быть и речи — и даже если бы я могла бегать, какой от этого был бы толк? Эти двое знали — или думали, что знают,  — что для меня лучше, и были вполне готовы связать меня, чтобы дать мне это, если им понадобится.

Они повели меня вниз по лестнице к двери, через которую я ещё не проходил. По тому, как Алекса постучала и подождала, я понял, что это, должно быть, внутреннее святилище Кайла — место, куда даже им не разрешалось входить без приглашения.

Несколько секунд спустя Кайл открыл дверь. Он увидел меня... и ухмыльнулся. Я поник под его пристальным взглядом, моя кожа покраснела под макияжем.

"Детка,  — сказал он Алексе, "ты превзошла саму себя". Он оглядел меня с ног до головы. "Кто бы мог подумать, что из этого бесполезного куколда получится такая прекрасная женщина?"

"У нас есть для него новое имя",  — с гордостью сказала Алекса. "Тэмми.  

Поздоровайся, Тэмми".

Я покраснел и попытался сверкнуть взглядом, но не смог этого сделать. Я чувствовал себя... слабой. Как Том, я бы тоже уставился на Кайла, но как Тэмми... Я не могла встретиться с ним взглядом.

"У меня есть звонок, на который я должен ответить",  — сказал Кайл. "Но входи. Мы можем совместить наши дела".