Падение Аделины. Часть 11

— Глупости не говори! Никакая ты не психичка, просто начинает пробуждаться твоя настоящая натура, которую очень сильно подавляли детские страхи и комплексы.

— Лучше бы не пробуждалась. Знаете, как стыдно после того, что было.

— Помнишь ты рассказывала про вашу соседку, которая со всей округи кошек подкармливает, и сама с собой разговаривает? Вот! Она тоже в своё время, наверное, так думала, пока окончательно не свихнулась. Каждый человек должен любить и быть любимым. Это такая же необходимость, как еда и воздух. А ты скоро будешь, и сама наслаждаться новой жизнью с мужем по-настоящему, а не бегать в ванную комнату мастурбировать,  — Аделина густо покраснела на этих словах и посмотрела на сидящего напротив усатого азера, надеясь, что он не слыхал тихой и вкрадчивой речи Арсения Петровича,  — и муж будет любить тебя ещё больше.

— Мы и так с Арсеном любим друг друга,  — возразила Аделина.

— Да я же не спорю. Конечно любите. Но ведь ты сама призналась, что последнее время больше удовольствия получаешь, да и Арсен другими глазами на тебя смотрит. Значит всё не зря. Работают упражнения по раскрытию чувственной женщины в тебе.

— Вы хотите сказать я должна снова с вами..?  — Аделина изумленно уставилась на Арсения Петровича, не в силах произнести последнего слова.

Арсению Петровичу очень нравилось, куда повернул их разговор. Значит армянка всё не может забыть их трах. Но все же она постарался говорить ровным и безэмоциональным тоном, играя роль профессионального психолога.

— Почему ты спросила? Ты чувствуешь потребность в этом?

— Нет, просто...  — Аделина снова стушевалась, не зная, что ответить.

— Ну если прямо сильно захочешь, скажи. Придумаем, что сделать,  — усмехнулся Арсений Петрович,  — но я имел ввиду немного другое. Вспомни, что я говорил? Когда женщина ощущает себя желанной?

— Когда чувствует мужские взгляды на себе, но это...

— Голодные взгляды,  — перебил её Арсений Петрович,  — Раздевающие. Изучающие. Вожделеющие. Вот тебе новая задача. Мы уже довольно долго здесь сидим. Скажи, от кого ты успела уловить такие взгляды? Только не придумывай, что не обращаешь внимания на такое. Все женщины это чувствуют, только некоторые стараются скрыть.

— Нууу,  — Аделина оглянулась, проведя взглядом по залу, почему-то не хотелось признаваться, но глаза сами возвращались к усачу, буравящему её наглым взглядом,  — Не знаю. Может быть вон тот бармен. Он постоянно смотрит в нашу сторону.

Тут мужчина в голос расхохотался. Отсмеявшись попросил покрасневшую Аделину перестать обманывать его и себя, поскольку только слепой бы не заметил, как она переглядывается с мужчиной, сидящим чуть позади него.

— Понравился?

— Нет. Это совсем другое. Он не так смотрит на меня.

Аделина, слышавшая, о чем говорили азербайджанцы за соседним столиком была уверена, что усатый смотрит на неё скорее презрительно, чем с вожделением, но Арсения Петровича было не переубедить. К тому же теперь уже было поздно признаваться, что она понимает их речь. И она не стала спорить, ожидая, что он скажет дальше.

А мужчина оглядел одежду армянки критическим взглядом. Для 

этого даже не постеснялся и заглянул под стол, вызвав новое смущение у неё. Несмотря на откровенные разговоры, она часто стеснялась, находясь рядом с ним. Уж очень неожиданно ему могло прийти в голову вытереть большим пальцем каплю соуса на её губе, отряхнуть пыль или соринку на ягодицах, да так, что задница начинала колыхаться от шлепка его крупной лапищи. Или вот как сейчас. Заглянул под стол, рассматривая ножки, скрытые красивым красным платьем, и разочарованно протянул:

— Платье слишком длинное. Чулки или колготки?

— Чулки,  — призналась Аделина, опустив глаза в стол.

— Ну, хоть что-то,  — почему-то обрадовался Арсений Петрович,  — Трусики нужно снять!

— Что? Я не буду. Тут полный зал людей!  — возмутилась Аделина.

— Не здесь же. В туалете снимешь. Просвечивают сквозь платье. И твоё декольте: оно слишком скромное, как у школьницы. Сделай с ним что-нибудь.

Хоть указание мужчины до сих пор казалось Аделине излишне провокационным, но теперь хотя бы не вызывало такого внутреннего протеста. Зачем их снимать? Но, с другой стороны, никто и не заметит, что под платьем стало одним элементом одежды меньше. Она понимала, что Арсений Петрович опять проводит какую-то тренировку её решительности и смелости. Задав вопрос, она конечно же, получит исчерпывающий и логичный ответ, для чего ей это нужно сделать. Поэтому решила просто спросить:

— Сейчас?

— Да. Но не сразу. Сейчас встанешь и... ну в сумочке можешь чего-нибудь поискать или туфли поправить. Он должен отчетливо тебя разглядеть, и на обратном пути понять, что изменилось. Я увижу по его реакции. Надеюсь, у тебя получится. Вот такое тебе первое задание. Если не справишься — накажу.

Аделина постаралась. Краем глаза она видела, как троица за соседним столиком прекратила разговаривать и замерла, рассматривая её пышный зад, когда женщина склонилась над стулом, ковыряясь в содержимом дамской сумки. Она даже специально путь выпятила попку, чувствуя, как тонкие лямки микротрусиков, которыми она собиралась порадовать мужа, впиваются в ягодицы. Надеясь, что этого было невозможно не заметить, она, не торопясь и чуть покачивая бёдрами, двинулась в сторону туалета.

Когда она, вернувшись, села на место, тут же услышала одобрительные слова:

— Молодец! Но немного переигрываешь. Мне не нужно, чтобы тут мужики весь пол слюной залили. Официанты поскользнутся и убьются нафиг. Кто отвечать будет?

Арсений Петрович, судя по лицу был явно доволен, когда, возвратившаяся из туалета, Аделина ещё какое-то на время переступала с ноги на ногу, снова склонившись над сумочкой и выпятив зад. Пока мужчины с соседних столиков пялились на неё и некоторые даже смогли понять, что изменилось, Арсений с удовольствием наблюдал аппетитную грудь, которая теперь предстала в лучшем ракурсе, более сексуальном чем прежде. Армянка постаралась и сделала всё как он ей сказал.

— Ну как? Я справилась?  — спросила уверенная в себе Аделина.

Женщина уже слышала за спиной, что троица друзей спорит в трусах армянка или без. Было странное ощущение одновременно стыда и безбашенной радости. Она справилась! А ведь всегда была вероятность, что мужики просто 

не обратят внимания или не разглядят в неярком свете исчезнувшую полоску, стягивающую ягодицы.

— Давай!  — вместо ответа Арсений Петрович протянул руку.

Аделина снова покраснела. Было стыдно от того, что после длинного дня трусики были слегка влажными и, наверное, сейчас пахли. Но, всё же, переложила из кулачка смятый и почти невесомый клочок красной материи. Но Арсений Петрович никак не отреагировал, убрав их в карман и дав расслабиться Аделине.

— И что дальше?  — спросила Аделина.

— А дальше танцы!  — уверенно сказал мужчина.

Аделина оглянулась. Небольшой пятачок зала, на котором отсутствовали столики, сейчас представлял из себя танцпол. Танцующих было немного. Какой-то пьяный мужик раскачивался в такт музыке, да два джигита скакали вокруг русской дамы лет сорока, которая двигалась в танце, не обращая на них внимания. Причём дама была совсем из другой компании. Неподалёку расположились несколько военных. Видимо обмывали новое звание, поскольку перед одним из них, на дне стопки лежали звёздочки с погон. Виновник торжества был сильно пьян и уставившись в шашлык слушал очередной тост, а его пассия, обиженная невниманием, ушла на танцпол, чтобы заставить мужа ревновать.

Вот туда-то и отправилась Аделина, какое-то время поупиравшись в надежде что Арсений Петрович составит ей компанию. Но в его планы это не входило. Поэтому он сказал, что это второе и очень важное для неё задание. А сам отправился в туалет.

Возвращаясь обратно, Арсений Петрович мысленно улыбнулся. Он не сомневался, что троица азеров с соседнего столика рванёт на танцпол, увидев, что Аделина осталась без присмотра. Хотя склонялся к тому, что этих южных парней, разгоряченных спиртным, не смутило бы даже и его присутствие, но для надежности решил всё же исчезнуть с поля зрения. Сейчас же он понял, что добился даже большего, чем хотел. И троица азеров, и та парочка, которая была здесь раньше, теперь уже крутились вокруг испуганно озирающейся Аделины. Она не могла найти взглядом своего сопровождающего.

Жена офицера, оставшаяся без внимания, подняла взгляд, оглядела ненавидящим взглядом фигуру Аделины и стала танцевать гораздо активнее. Но увы, она не могла сравниться с армянской красавицей ни грацией форм, ни плавностью движений. Аделина отлично чувствовала музыку, а её тело, казалось, было создано для чувственных танцев, притягивая взгляды. При этом ей даже не нужно было выводить каких-то особенных движений, обтянутая платьем гитарообразная фигура делала всё сама.

Тут же к заполняющемуся танцполу двинулись и другие отдыхающие, сделав небольшой пятачок зала очень тесным и заставляя танцующих людей плотнее прижиматься друг к другу. Теперь мужчинам стало гораздо проще «случайно» коснуться женского тела, прикрываясь теснотой. А Аделина всё не могла прийти к решению, вернуться к своему столику или сперва дождаться появления её учителя и его одобрительного кивка. Она пока не могла понять в чём именно заключается задание и сколько времени она должна уворачиваться от наглых мужчин, танцующих рядом, всё пытающихся оказаться с нею вплотную. И именно в те моменты, когда она пыталась высмотреть в зале кафе 

Арсения Петровича эти разгоряченные самцы, умудрялись пристроиться к её заду или провести рукой по её телу. Поэтому Аделина бросила это бесполезное занятие и перенесла внимание на танцпол. Правда сильно это ей не помогло. Слишком много становилось людей для этого небольшого места. Её притёрли со всех сторон, и она оказалась почти в центре извивающихся тел. Аделина почувствовала, что к её заду снова кто-то прижимается. Причем в этот раз даже ощутила твердость слегка напряженного члена. Резко развернулась к наглецу лицом и оказалась вплотную в тому самому усатому азеру, который не отпрянул, а наоборот прижался грудью к её груди и обдав её запахом шашлыка, лука и водки спросил:

— Где твой муж?

— Чего? Кто? Муж? Дома,  — из-за громкой музыки приходилось практически кричать, но и то, слышно было плохо.

А мужик, прижавшись к ней ещё плотнее практически уперся своим горбатым носом в ухо и продолжил:

— Нэт! Нэ который дома. Другой! Который здэсь!

— Это не муж,  — крикнула Аделина в ответ, не до конца понимая зачем она вообще разговаривает с этим человеком, которого только что собиралась грубо отпихнуть от себя,  — Он просто знакомый. Не знаю. Вышел куда-то!

— Харашо!  — почему-то обрадовался азер, щекоча усами ухо, но так и не отстраняясь,  — Харашо атдыхаем! Любишь да?

Пока Аделина пыталась уловить в этом потоке слов какой-то смысл, азербайджанец и вовсе схватил её за талию и принялся тереться о неё, изображая танцевальные движения.

— Нет!  — попыталась оттолкнуть его Аделина, но он лишь немного отодвинулся, продолжая раскачиваться перед ней и даже иногда задевая оттопыривающимися штанами.

На нем были не жесткие джинсы, а какие-то тонкие брюки, которые почти не скрывали наливающегося органа.

— Эй! Чего злая? Я Мустафа!  — нисколько не расстроился азер.

Аделина, в это время, почувствовала новое прикосновение позади и оглянулась. Но, в этот раз, прикосновение действительно было случайным. Два друга усатого сейчас крутились вокруг немолодой русской тётки и похоже та принимала ухаживания молодых кавказцев гораздо спокойнее, чем она сама. На её лице появилось игривое выражение, и она, как будто бы пытаясь оттолкнуть одного из ухажеров, так активно крутила задницей и прижималась к другому, что сразу же складывалось впечатление, что отталкивает она его только для вида.

— Зачэм без мужа здэсь? Отдыхать да?  — не унимался Мустафа, снова обращая на себя внимание.

— Нет! Деловая встреча. По работе,  — постаралась сделать строгий вид Аделина.

— После встреча нэ ухади. Работа кончится — отдохнуть нада. Да? Харашо? Я с табой буду!  — уверенно сказал усатый не терпящим возражений тоном.

Аделина кипела от возмущения. За кого он её принимает? В этот момент краем глаза она увидела Арсения Петровича, который усаживался за столик. Она тут же окончательно оттолкнула наглого азера и направилась к столику, даже не удостоив его ответом. Тот попытался схватить её за руку и что-то ещё сказать, но слишком громкая музыка не дала ей услышать. Она просто выдернула руку и не обращая внимания на других мужчин, которые явно 

специально пытались перекрыть ей дорогу и облапать, пока она протискивалась мимо, вышла из этой толпы.

Арсений Петрович словно и не заметил, насколько Аделина взбешена. Он абсолютно спокойно продолжил общаться с нею, расспрашивая о работе и насколько она держится за своё место в магазине. Аделина несколько раз порывалась пожаловаться на наглых мужчин, но собеседник отмахивался от этого, как от чего-то незначительного. Сразу же вспомнился Арсен, который очень трепетно относился ко всем просьбам и жалобам Аделины, всегда внимательно выслушивая и пытаясь решить её проблемы.

На танцполе, тем временем, начиналась заварушка. Вышла русская компания военных и совсем недипломатично стала оттеснять горящих страстью горцев сначала от своей подруги, а потом и просто выпихивать плечами на край. Вроде бы явно никого и не толкали, но стоя плечом к плечу просто не давали протиснуться в свой круг чужим мужчинам, куда легко пропускали женское население. Кавказцам это явно не нравилось, но и бросаться на шестерых крепких мужиков, ещё и военных не хотелось. Одним из первых танцпол покинул тот самый усатый азербайджанец. Он хоть и казался самым дерзким в своей компании, видимо быстро смог оценить расклад сил. А вот два его друга и ещё несколько мужчин всё настойчивее пытались толкаться с вояками. Пока неявно, но градус напряженности рос.

— А зачем вам мои трусики?  — вдруг вспомнила Аделина.

В первый момент просто поддалась импульсу и положила их в протянутую руку, а сейчас пыталась понять, что именно он планирует делать с ними.

— Сейчас увидишь,  — заулыбался тот и кивнул на соседний столик, куда уже подходил азербайджанец.

На пустой чистой тарелке, прямо перед ним красовались аккуратно разложенные миниатюрные красные трусики. У азера глаза на лоб полезли от удивления. Он тут же оглядел зал и конечно же остановил взгляд на Аделине, безмолвно разевающей рот в попытке выразить своё отношение к происходящему.

— Арсений Петрович! Что вы наделали? Он же не знает, что это вы! Он же подумает, что это я... для него трусики снимала!

— Ну да! Так и подумает.

— Но нельзя же так! Я сейчас пойду и всё ему расскажу!

— Почему нельзя? Иди если хочешь. А что именно ты ему расскажешь?

Аделина, готовая плакать от обиды, переводила взгляд с Арсения Петровича на усатого азера. А азербайджанец поднял с тарелки трусики, поднёс к лицу, вдыхая запах, и лучезарно улыбнулся армянской красавице, обнажая крепкие белые зубы.

— Он предлагал мне остаться с ним после встречи с вами. Что он теперь подумает?  — в отчаянии сказала Аделина.

— Подумает, что ты не против. Но только ты решаешь, что и с кем ты можешь позволить себе. Пора уже тебе учиться управлять своей жизнью. Выключи психологию жертвы. Сейчас будешь учиться сама управлять мужчинами. А то взяла моду жаловаться, что не хочешь, а мужики всё равно трахают тебя.

Аделина открыла было рот, чтобы возмутиться, но вспомнив, как жаловалась Арсению Петровичу после массажиста и Сергея, так и осталась, не зная, как 

защититься от обидных, но в чем-то справедливых слов.

— И что делать?  — дрожащим голосом спросила она.

— Во-первых перестать трястись и успокоиться. Потом посмотри на него и улыбнись.

— А он не подумает..?

— Теперь оближи губы,  — перебил он её,  — Не отворачивайся. Продолжай смотреть ему прямо в глаза. Всё. Достаточно. Пошли.

— Куда?

— Я кабинку снял. Надоело в толпе сидеть.

— А если он...

— Что он? Ты это для себя делала, а не для него. Выпрямься, расправь плечи и, не оборачиваясь, иди за мной.

Аделина так и сделала, представляя, как выглядит сейчас в красивом платье с довольно глубоким декольте. Почему-то стоило, расправив плечи, принять горделивый вид, как неуверенное состояние стало улетучиваться, и она даже напрягла ягодицы и попыталась ставить ступни по одной линии, зная, что в таком случае её походка становится более женственной. Ещё вчера не стала бы этого делать, но в голове стучали слова Арсения Петровича, что сейчас она учится уверенности в себе.

Кабинка представляла из себя небольшой закуток, отгороженный от общего зала плотной шторой. Посередине стоял небольшой столик и два диванчика. Шустрый официант быстро перенес посуду на новое место.

— Как потанцевала?

— Ужасно! Там пьяные мужики. Они постоянно лезли. Жалко тебя не было, ты бы увидел.

— Я видел, мне показалось, что тебе очень понравилось. Особенно, когда обнималась с этим усатым, которому ты трусики оставила.

— Чтооо? Нет! Я не обнималась с ним и вообще... это ведь вы всё!

— Не важно! Расскажи лучше, что ты чувствовала? О чем думала? Кстати, как его зовут?

— Мустафа. Да ничего особенного. Просто пыталась оттолкнуть, когда он лез ко мне.

— О! Даже познакомилась уже? Молодец! Он тебя трогал где-то? Пытался облапать?

— Нет. Просто за талию обнимал, но...  — Аделина покраснела, и всё же выдавила,  — У него, кажется, стоял и упирался иногда.

— Чего?  — Арсений Петрович сделал непонимающий вид.

— Ну там! Стоял и тыкался, понимаете?  — глядя на выражение лица собеседника, всё же добавила,  — Член встал и в меня упирался.

— Понравилось? Хотелось бы, чтобы не только на талии руки держал? Член хороший? Больше, чем у мужа? Хотела бы попробовать?

— Нет, конечно!  — голос Аделины кипел от возмущения,  — Мне без разницы, какой у него. Я только Арсена люблю.

— Мы же договорились не врать друг-другу,  — Арсений Петрович сменил тон с доброжелательного на строгий,  — Сколько можно? Посмотри мне в глаза и подумай хорошенько, над тем, что произошло сейчас. Вспомни как на тебя смотрят эти мужчины, и скажи правду мне. В этом нет ничего постыдного.

Аделина задумалась, сначала посмотрела через занавес и увидела стол за которым сидели те самые азербайджанцы. Мустафа смотрел в сторону их кабины как будто пытаясь что-то разглядеть в небольшую щель от неплотно закрытой занавески. Они столкнулись взглядами и тут она снова ощутила те самые чувства, которые испытывала в шумном зале. Низ живота набряк, и она понимала, что далеко не так спокойна, как пытается показать. Всё же она не верила своим 

ощущениям или не хотела в это верить. Но сказать Арсению что она действительно возбудилась от всего происходящего с ней было стыдно. Несмотря на интим, который между ними произошел, признать, что её возбуждают похотливые взгляды других мужчин, это уже слишком, но не сказать совсем — он не поверит.

— Ну может немного — сказала она, глядя ему в глаза с милой невинной улыбкой, решив немного слукавить.

— Немного говоришь, куда ты это смотрела? Ааа, наш темпераментный друг,  — сказал Арсений, повернувшись и увидев горца, который продолжал смотреть в их сторону, его друзья всё также пропадали на танцполе, поэтому не могли помешать. И у Арсения возник новый план действий.

— Так значит ты говоришь немного, сейчас мы это проверим, проведём небольшой эксперимент, а ты попытайся всё же разобраться в своих чувствах и эмоциях,  — сказал Арсений и положил ладонь на колено Аделины.

Она сидела, положив правую ногу на левую и накрыв её подолом платья. Это выглядело очень скромно. Не было видно ничего кроме её декольте, которое она поправила, зайдя в кабинку, и лодыжек в туфлях. Но даже так она выглядела соблазнительно. Её увесистую грудь не так просто было упрятать, также, как и бёдра привлекали внимание, независимо от скромности позы или одежды. Арсению давно уже не терпелось трахнуть эту, мнящую себя скромницей, сучку. Но это слишком просто, он хотел большего падения армянки, так чтобы она ощутила себя настоящей шлюхой.

В этот самый момент зашёл молодой официант. На вид ему было меньше двадцати лет. Кавказской внешности. Он поинтересовался что будут заказывать гости их ресторана. Арсений наблюдал за тем как он, смущаясь, посматривает на Аделину, и его акцент говорил о том, что он недавно в городе и ещё не очень хорошо владеет русским языком. Возможно от этого или от того, что он впервые видит кавказскую девушку со взрослым русским мужчиной, он очень стеснялся.

— Нам фруктовую нарезку и лучшего красного вина, которое у вас тут есть,  — после этих слов рука Арсения смахнула подол платья с колена и снова вернулась на своё место,  — чтобы я им так же наслаждался, как и красотой этой женщины. Не правда ли, она прекрасна?