Дождь на её параде (Кунилингус золотой дождь)

— Черт возьми, тебя трудно выследить.

Я хмыкнул. Я не оглядывался — в этом не было необходимости: она все еще пользовалась теми же духами.

Не зная, что еще делать, я продолжал насаживать наживку на крючок.

Она устроилась не совсем рядом со мной, свесив свои стройные ноги с края пирса.

— Так как у тебя дела?

Я протянул руку и выключил дешевое радио, которое взял с собой на рыбалку. Я пожал плечами. Я держал два крючка между губами и на самом деле не хотел начинать болтать, пока они были там. Я уже ловил один из них в мочку уха раньше, когда начинал заниматься морским рыболовством, и знал, какой этот рыбий ублюдок попытается выплюнуть их обратно. Это почти заставило меня пожалеть рыбу.

— Так вот чем ты сейчас занимаешься?  — с жалостью спросила она, оглядываясь по сторонам.

Я мог понять, почему она не выглядела впечатленной. Пирс использовался рыболовецким флотом, и вокруг в кучах лежали снасти и снаряжение. Я видел, как рыболовецкие судна убывали на лов, когда взошло солнце. Мне нравилось смотреть, как они уходят, и обычно я махал им на удачу. По крайней мере, я думал, что это на удачу, они, возможно, думали по-другому и весело кричали мне, чтобы я отвалил, когда они махали в ответ. Я ничего не слышал из-за грохота их двигателей.

Я на мгновение снял крючки.  — В значительной степени. Я люблю рыбу.

Она посмотрела на меня с сочувствием. Я не хотел ее сочувствия, но это не беспокоило меня так сильно, как могло бы когда-то.

— Джейк,  — начала она, но затем вынуждена была остановиться, когда я бросил леску щелчком. Рыбе нравились тени, которые отбрасывал пирс в это время дня.

— Джейк,  — снова начала она. Я порылся в старой армейской сумке, которую использовал для рыболовных снастей и всякой всячины. Крякнув от удовольствия, я вытащил фляжку и две пластиковые кружки. Я налил в них кофе и протянул одну ей. Мне не нравилась эта сука, но моя мама не воспитывала мальчиков, которые были невежливы с посетителями.

Рейн взяла чашку, стараясь не касаться ее больше, чем кончиками пальцев.

— Раньше ты не была такой привередливой,  — заметил я.

— Ну, если тебе не нужно валяться в грязи, зачем тебе это нужно?

— Я думал, тебе нравится валяться в грязи. Во всяком случае, насколько я видел. Мне показалось, что тебе нравится пачкаться с этим ублюдком, пачкать мою кровать и все такое.

Ее лицо побледнело. Интересно, почему? По прошествии пяти лет, какая разница?

— Ты видел нас? Ты знал?

Я кивнул, плавно подводя черту.

— Я никогда не хотела, чтобы ты узнал об этом таким образом,  — сказала она. Она говорила искренне, но ведь она была обманщицей, и ложь была для нее образом жизни.

— Каким способом ты предпочитаешь, чтобы я узнал, что ты мошенница?  — спросил я с искренним любопытством.

Она отряхнула юбку, словно заметила на ней несколько крошек, и задумалась, что сказать. Я усмехнулся. Я не собирался говорить ей, что 

она сидела прямо на высохших остатках внутренностей улова, который я сделал вчера. Я всегда потрошил рыбу прямо там и бросал внутренности обратно, чтобы накормить рыбу, которая была слишком мудрой для моей соблазнительной приманки и крючка. Кровь и кишки я оставлял сушиться на солнце. На фоне черной просмоленной поверхности ничего не было видно. Я прикинул, что десять минут тепла ее тела должны впитать эти остатки прямо в заднюю части ее причудливой юбки.

— Ну,  — начала она.  — Я надеялась, что мы могли бы поговорить. Ты, Джеймс и я, вместе.

— Ты действительно думала, что мне будет хорошо и удобно говорить с этим сукиным сыном? Должно быть, мое искреннее изумление было очевидным. Она нахмурилась.

— Мы могли бы цивилизованно поговорить и все уладить как следует.

— Сначала ему пришлось бы надрать себе задницу моим ботинком,  — предложил я.  — Этот хорек — законченная развратная пизда! Я предпочел бы не дышать одним воздухом с ним. Мне больше всего стыдно, что мы оба дышим одним кислородом.

— Джейк!  — вздохнула она. Этот вздох был таким знакомым. Обычно это предвещало мольбу ко мне быть разумным или долгое молчание, чтобы научить меня той или иной чепухе.

— Что? Этот скользкий угорь воспользовался моей щедростью, смазал маслом мою жену и подсунул ее прямо под себя, а мою семью — рядом с ней. Затем он украл мою компанию прямо из-под меня. Он пизда — больная, покрытая оспой, слизистая старая пизда. И ты подумала, что мы могли бы посидеть и выпить чаю или еще чего-нибудь? Он украл твои мозги вместе с твоими клятвами?

Я покачал головой.

— Черт. Теперь ты заставляешь меня нервничать. Пять лет я был довольно счастлив. А потом вы все снова появитесь. Черт! Что ты хочешь, Рейн? Я не дам тебе денег! Я тебе ни хрена не дам! Ты уже забрала все, что у меня было. Ты потратила их, и теперь не можешь смириться с этим?

Она посмотрела на меня с жалостью.

— Джейк, я пришла не просить у тебя денег. Я имею в виду... Она махнула рукой на окрестности и меня, сидящего прямо посреди них, как бы объясняя.

— Так почему ты здесь?

— Джейк, ты сбежал. Я не знала, куда ты ушел и зачем. Ты даже не оставил записки или чего-нибудь в этом роде. Ты взял немного одежды и всякой всячины, и все.

Одежда и кое-какие мелочи. Всякая всячина. Шансы были лучше, чем она думала.

— Нет, я не просто сбежал, как ты мило выразилась. Я обдумал свои варианты, решил, что хочу сделать, и сделал это. Не было никакого бегства. Ты говоришь так, будто я испугался или кто-то меня прогнал. Черт, мне это не нравится, но теперь, когда тебя нет в кадре, мне нужно было думать только о том, чего я хочу.

— Я думал оставить записку, но, думаю, там было бы просто написано: "Дорогая Рейн, ты обманщица, лживая, вороватая шлюха. Дерьмовой жизни тебе. Пока."

Но я 

действительно не хотел тратить столько бумаги.

— Я никогда не была воровкой!  — возмущенно заявила Рейн. Я засмеялся, так как она не стала отрицать остальное. Что ж, у меня были доказательства этого. После того, как он обманул меня и украл мою компанию, я вышел и был несколько разбит в своем возмущении и боли, в то время как он пошел ко мне домой, чтобы трахнуть мою жену. Когда я обнаружил их на месте преступления, чувство горькой абсолютной ярости боролось с подавляющим мрачным поражением, и я просто ушел. Альтернативой были две могилы и пожизненное заключение или электрический стул.

— Да? Тогда как получилось, что вы с долбаным хуем теперь владеете бизнесом моей семьи? Бизнес, в котором я работал и потел почти двадцать лет. Он никогда не был твоим, и все же каким-то образом он оказывается в твоих руках. Должно быть, это чертова магия!

У нее хватило такта выглядеть смущенной.

— Я в этом не участвовала,  — сказала она.  — Это был Джеймс. Это был просто бизнес.

— Нет. Это было не то дело, в которое я бы ввязался. У него были секреты. Секреты, которые знали только два человека, и я был одним из них. Ты была другой. Поэтому, прежде чем ты продолжишь говорить о том, что это не имеет к тебе никакого отношения, почему бы тебе не объяснить, как он узнал об этих секретах как раз вовремя, чтобы устроить мне засаду на заседании совета директоров и проголосовать против меня. Ты была единственной, кто знал об этом. Черт, это были секретные голоса, которые он использовал.

Она снова побледнела. Это не шло к ее белокурой внешности. От этого она выглядела бледной и больной.

— Послушай, я пришла сюда не для того, чтобы говорить об этом,  — пробормотала она, пытаясь сохранить достоинство.

У меня было пять лет, прежде чем она появилась на моем пирсе, достаточно времени, чтобы все прояснить в моей голове. Я представляю, как большинство пар, столкнувшихся с одним и тем же сценарием, не имея времени на раздумья, в конечном итоге кричат, плачут, брызгают слюной и ищут правильные слова-перемежаемые долгими паузами, когда они пытаются контролировать эмоции достаточно, чтобы не ударить физически. Какое-то время я наслаждался тишиной и одиночеством.

— Так почему ты здесь?  — Спросил я. По леске пробежала дрожь, и я дёрнул, чувствуя, как стержень внезапно ожил, и наслаждаясь волной возбуждения, которая пробежала по мне. Это была та часть, которую не рыбаки никогда не понимали-радость от того, что они идут за двенадцатифунтовой рыбой на леске с шестифунтовым разрывным напряжением и должны играть рыбой взад и вперед, наматывая леску и позволяя ей снова закончиться, когда это необходимо, чтобы утомить существо достаточно, чтобы вытащить его на берег. Это, и остаться наедине со своими мыслями-это было то, чего я сейчас не понимал.

— Что ты делаешь? Она взвизгнула, когда я вскочил и начал играть с рыбой, удочка сильно дергалась, когда я 

пытался направить улов влево и вправо. Она поднялась на ноги, и краем глаза я увидел, что ее юбка на мгновение прилипла к пирсу. Она разгладила её по задней части бедер и почувствовала... липкость. Потом она начала вертеться, пытаясь разглядеть, что у нее на юбке.

Я проигнорировал ее выходки и сосредоточился исключительно на битве. Ладно, это не совсем так: я ловил рыбу в этом доке в течение пяти лет и обычно получал приличный улов к концу дня, поэтому я оперировал только мышечной памятью. Это дало мне время подумать.

Я мог представить себе рыбу под поверхностью, которую тянуло в направлении, в котором она не хотела идти, инстинктивно борющуюся до неизбежного истощения и капитуляции.

Я думаю, из Рейн вышла бы хорошая рыбачка. Она играла со мной на протяжении всего нашего брака, и она вернулась, чтобы попытаться сделать то же самое снова.

Она подняла свою метафорическую удочку в воздух, точно знала, где прячется ее рыба, и собиралась запустить приманку в воду.

— Это касается Кэрри и Джона,  — сказала она почти непринужденно. Никогда не позволяйте рыбе увидеть внезапное движение. Просто раскачивайте приманку и ждите клёва.

— А что насчет них?

— Джейк, они скучают по тебе, твои дети скучают по тебе.

— Они могут навестить меня здесь, если захотят. Взгляд, который она бросила на мою одежду и обстановку, объяснил, что это не тот вариант, который она хотела бы рассмотреть.

— Они хотят, чтобы ты был большей частью их жизни,  — продолжала она, как будто я ничего не говорил. Значит, это была заранее подготовленная речь.

— Им нужно больше стабильности, и им нужно, чтобы ты был рядом. Но если ты не можешь играть такую большую роль, как тебе хотелось бы, тогда мы должны найти другой способ обеспечить это.

Продолжая бороться со своей рыбой, я почти ощущал во рту вкус приманки и тщательно спрятанного в ней крючка. Это был сюрреалистический момент.

— А что может быть "по-другому"?

— Мы подумали, что Джеймс мог бы их усыновить, подумай об этом. В этом есть смысл. Он рядом с ними каждый день, и вместе он и я — родители, в которых они нуждаются. Это касается детей, Джейк, а не нас с тобой или Джеймса и меня. Речь идет исключительно о детях. Доверься мне. Я их мать и хочу для них только лучшего.

— Какую оценку Кэрри получила по естественным наукам в прошлом семестре? Спросил я. После бомбы, которую она только что сбросила, это, казалось, не имело никакого значения, но у меня было достаточно причин, чтобы спросить.

— Что?

— Ты ее мама, и так близка, и все такое. Я подумал, может, ты захочешь похвастаться передо мной ее отметками. Покажи мне, какую хорошую работу вы оба делаете.

— Послушай, я не хочу говорить об учебе детей. У них обоих все очень хорошо. Так что тебе не о чем беспокоиться.

— Нет, я не волнуюсь. Они умные дети.

— Да, именно об этом 

я и говорю. Но что помогло бы Джеймсу, так это усыновить их и взять на себя утомительную часть ухода за ними.

— Взять на себя управление? Взять на себя управление от кого? Я думал, что ты заботишься обо всем этом.

— Ну, я, конечно. Я просто имела в виду ту часть, которую ты бы делал, если бы был с ними.

— В этом нет никакого смысла,  — запротестовал я.  — Меня там нет, так кто же сейчас этим занимается?

— Э-э, Джеймс. Он это делает. Он хороший человек.

— Он скользкая пизда. Мы уже договорились об этом.

— Нет, мы этого не делали. И перестань его так называть,  — потребовала она.

— Итак, если он делает все то, что я сделал бы, если бы был там, зачем ему нужно усыновлять моих детей, чтобы продолжать это делать? Черт возьми, женщина! В этом нет никакого смысла!

Она выглядела очень раскрасневшейся. Я подумал, не заболела ли она или что-то в этом роде. Я надеялся на это.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Это запах рыбы. Он очень сильный.

— Я ничего не чувствую. Может быть, тебе это только кажется.

— Нет... Я имею в виду, что мне это не кажется. Он очень мощный.

— Может быть, это из-за того дерьма, в котором ты сидела.

— Послушай, Джеймс — успешный, уважаемый человек, который является прекрасным примером подражания для детей. В то время как ты... Я уверена, что ты делаешь все, что в твоих силах, но давай посмотрим правде в глаза — это не так уж много. У тебя ничего нет. Грубо говоря, ты — никто. Джеймс хочет помочь, и у меня в сумке чек на пять тысяч. Возьми их. Используй это, чтобы снова прийти в себя. Дай своим детям и себе шанс продвинуться в жизни.

— Что ж, я, конечно, ценю твое щедрое предложение, но я счастлив здесь, прямо здесь, с моей приманкой и удочкой. Все, что я хочу прямо сейчас. Я не нуждаюсь и не хочу продавать своих детей.

Моя рыба была почти готова. Промежутки между внезапными вибрациями становились все длиннее и длиннее. Но я не был глуп. Я знал, что всегда была последняя отчаянная попытка, когда рыба чувствовала, как сачок проносится под ней.

В то время как она продолжала бороться, чтобы убрать беспорядок с задней части своей юбки, бормоча о том, что я не предупредил ее, прежде чем она села в дерьмо, я присел и быстрым, отработанным движением подцепил свою добычу сачком. Как я и ожидал, он содрогнулся в последней судороге, когда я поднял её на причал, окатив Рейн водой и слизью. Она вскрикнула и запрыгала, пытаясь отскочить. Каблук одной из ее туфель сломался. Вы можете ходить в них и даже танцевать в них, но вы не можете прыгать в них по неровному бетону и ожидать, что они останутся целыми.

Она споткнулась и чуть не упала в море. Я поймал ее и снова поставил на ноги.

— 

Зачем ты это сделал? Посмотри на мой костюм, он испорчен.

— Я ничего не сделал. Это сделала рыба. Я не могу заставить рыбу делать то, что ты хочешь. Рыбы делают только то, что им говорят инстинкты.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Это был момент Кодака. Я полагаю, что эквивалентом будет "время селфи" для нового поколения. Это была ее проверенная тактика, чтобы растопить мое сердце.

Я наклонился вперед и вытер ее.

— У тебя там есть немного морской воды,  — услужливо сказал я.  — Так о чем ты там бормотала до того, как я заполучил эту подлую рыбу? Я охотился за ней все лето. Теперь она моя.

Я ловко вытащил крючок из пасти рыбы и крепко держал её обеими руками.

— Хочешь поцеловать её перед уходом?  — спросил я и протянул её ей. Рыба открывала и закрывала рот, задыхаясь. Я предполагаю, что это должно было выглядеть так, как будто она угрожала съесть ее. Она вскрикнула и отпрянула назад.

Ухмыляясь, я поднес её к краю пирса и позволил ей мягко скользнуть через мои руки обратно в море.

Когда я обернулся, она смотрела на меня как на сумасшедшего.

— Почему ты её отпустил? Ты мог бы получить из неё хорошую еду.

Я показал свое отвращение к этой идее.  — Я не буду есть эту штуку. Она отвратительная на вкус. Терпеть не могу этот вкус.

— Но ты потратил весь день на её поимку.

— Ну и что? Этим летом она четыре раза сидела у меня на крючке и каждый раз удирала. Это стало личным.

Я включил радио, достал телефон и набрал один из сохраненных номеров.

— Я закончил.

Я выключил радио и убрал телефон.

— Я еду домой. Закаты здесь очень красивые, но я предлагаю тебе убраться отсюда, пока не стемнело. Здесь живут какие-то темные люди. Из тебя получилась бы хорошая добыча.

Я взял свою удочку и пошел прочь. Я услышала писк тревоги и стук одного высокого каблука.

— Подожди, пожалуйста. Мой телефон не работает.

— Здесь не сработает. Никакого сигнала. Я солгал. Это не сработало бы, пока мое "радио" было "выключено".

— Но твой сработал.

— Спутниковый телефон,  — сказал я с невозмутимым лицом.

— О, тогда я могу воспользоваться им?

— Нет, батарея сдохла.

— Но тогда как мне заказать такси для себя?

Я подумал об этом, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— Думаю, твоё лучшее решение — это дымовой сигнал. Здесь полно вещей, которые можно сжечь. Конечно, огонь привлекает плохих людей, о которых я предупреждал.

— У меня нет спичек,  — жалобно сказала она.

Я чуть не расхохотался. Либо за последние несколько лет у нее развилось более острое чувство юмора, либо она стала бесполезной вещью, которой всегда притворялась, что не является. Я все еще не был уверен, что именно.

— О черт,  — пробормотала я, услышав шум машины. Мое веселье подходило к концу. А может, и нет...

Лимузин остановился рядом со мной. Водитель, одетая в элегантную белую рубашку и короткую серую юбку, вышла из машины, надев фуражку.  

Она открыла мне заднюю дверцу, взяла удочку и наживку, чтобы разобрать ее и сложить в багажник. Она делала это так часто, что все было упаковано за считанные секунды.

Я заметила лицо Рейн. Удивление было главным выражением, хотя недоверие появилось почти сразу. Я не мог устоять.

— Роза, что я тебе говорил насчет длины этой юбки? Предполагалось, что это униформа, черт возьми!

— Простите, сэр,  — извинилась Роза со своим очаровательным английским акцентом.  — Я забыла.

Она осторожно взяла пояс и несколько раз перевернула его, приподняв и без того высокий подол еще на три дюйма и обнажив почти все свои великолепные бедра.

Я нарисовал пальцем круги, и она послушно повернулась, чтобы я мог видеть ее задницу. Нахально, она показала немного больше, чем следовало.

Я театрально вздохнул.

— Роза, ты должна помнить все мои инструкции!

— Да, сэр,  — коротко отдала она честь.  — Хотите ли вы, чтобы я лежала у вас на коленях сейчас или предпочтете позже, сэр?

Дерзкая маленькая сучка пыталась сыграть со мной в мою собственную игру.

— Сейчас у меня нет времени. Придется довольствоваться тем, что есть. Над капотом, я думаю.

Ее глаза, в которых несколько мгновений назад плясал скрытый смех, расширились при моих словах, а затем закрылись.

— Да, сэр! Она повернулась и наклонилась над капотом, затем задрала юбку за спину, обнажив очень красивые розовые трусики. Черт, она была в игре.

Ну... Я шлепнул ее по правой щеке её прекрасной попки. Она не сильно раскачивалась. У нее была очень тугая попка. Я услышал, как Рейн ахнула.

— Один. Спасибо, сэр, пожалуйста, можно мне еще?

Я шлепнула её по другой щеке, чуть сильнее.

— Два, благодарю вас, сэр. Пожалуйста, можно мне еще один?

Когда мы дошли до десяти, я начал потеть, и не от усилий. Роза слегка дрожала и очень часто дышала. Черт, на этих трусиках было маленькое мокрое пятно, которое расширялось.

— Десять, спасибо, сэр. Пожалуйста, можно мне еще один?

— Теперь, Роза, ты знаешь, что я могу дать тебе только десять. Это есть в руководстве компании.

Черт, я забыл сохранить акцент. Ну что ж. Моя бывшая могла бы сделать из этого свои собственные выводы.

— Я знаю, сэр. Но пункт седьмой подраздела три предусматривает, что если во время наказания происходит второй проступок, то сразу же после этого может быть применено дополнительное наказание.

Она сняла фуражку и бросила ее на пол, обнажив копну блестящих золотисто-рыжих кудрей. Мне нравился этот цвет.

— Упс. Извините, сэр. Полагаю, за это мне тоже придется понести наказание.

Я очень быстро дал ей еще десять ударов, а затем прижал руку между ее бедер, обнаружив, что материал намного влажнее, чем был. Я очень быстро пошевелил кончиками пальцев, и она издала задыхающийся стон, а затем слегка вскрикнула. Это не был огромный оргазм, но я надеялся, что он был приятным для нее.

Она действительно была моим шофером, но порка была всего лишь маленькой игрой, в которую мы с ней время от времени играли. Я не 

ожидал, что она будет играть в нее перед моей бывшей женой, хотя должен признать, что это сделало ее еще более забавной. И она действительно была очень мокрой.

Через пару секунд она повернулась, благодарно сжала мою руку, затем взяла свою фуражку, надела ее и встала у двери, готовая закрыть ее, когда я сяду.

Я сделал это со вздохом.  — Спасибо, Роза. Домой, пожалуйста. Мне действительно нужно принять душ.

— Да, сэр, я предупрежу Алисию, что вы уже в пути.

— Идеально.

Она начала закрывать дверь, и тут Рейн, которая стояла с таким широко открытым ртом, что я мог видеть пломбы на ее задних зубах, внезапно вскрикнула и прыгнула вперед.

— Подожди, это твоя машина?  — Ахнула она.

— Это его рабочая машина,  — прошептала Роза, зная, что я отчетливо ее слышу. В этот момент я понял, что она узнала мою бывшую по фотографии, которую я приколол к доске для игры в дартс на задней двери моего кабинета,  — и играла с ней почти так же хорошо, как я играл с этой рыбкой раньше. Когда на фотографии появлялось слишком много дырок, один из сотрудников распечатывал другую и заменял ее. Я стал очень хорошо играть в дартс.

— "Ламборджини", на которой он ездит в клубы, или "Мерседес Спорт", когда ездит по винным фермам. Он позволяет мне водить его в качестве особого удовольствия. Но мне не разрешают водить "Феррари". Только он водит эту машину.

— Ты его девушка?  — ахнула Рейн, все еще в шоке.

Роза была так же шокирована.

— Боже милостивый, нет, мадам! Я его шофер. Было бы неприлично, если бы я также была его девушкой.

Рейн посмотрела на нее с очень старомодным выражением лица, но у нее были более неотложные дела на уме.

— Меня нужно подбросить до города. Я поеду с вами.

Роза издала тихий звук огорчения. Я посмотрел на нее.

— Сэр, э-э-э... запах леди проникнет в машину. Вытащить его было бы почти невозможно. Микаэла с меня живьем шкуру спустит, сэр. Пожалуйста!

— Ага. Она права, Рейн. Те рыбьи потроха, которые ты намазала на задницу, испортят кожу сидений. Извини. Тебе придется идти пешком.

— О, благодарю вас, сэр. Это такое облегчение. Микаэла не была бы так мила, если бы отшлепала меня, как ты,  — Роза испытывала искреннее облегчение.

— Подожди,  — взвизгнула Рейн.  — Дай мне подумать, пожалуйста.

— Ты могла бы снять эту штуку,  — предложила Роза.  — Но тебе придется оставить её здесь. От этого запаха мы все полезли бы на стену.

— Что? Я не оставлю её здесь. Это уникальное дизайнерское творение...

— Нет. Это подделка. Это сделано в Китае. Это видно по тому, как они прикрепили маленькие пуговицы на талии.

Рейн уставился на нее.

— Откуда тебе это знать?"

— Я получил первое место в Оксфорде по дизайну. Одежда была моей первой любовью.

— А теперь ты шофер.

— Машины были моей второй любовью. Они получили повышение в моих симпатиях после того, как сэр нанял меня. А теперь снимай юбку и 

садись, или я уеду и оставлю тебя. Сэр может отшлепать меня позже за это.

Рейн немного поторопила события. Пуговицы, о которых упоминала Роза, были хитрыми мелочами, которые нужно было расстегнуть.

— Микаэла — его девушка?  — прошептала Рейн.

— Конечно, нет. Она его механик. Ха, она хотела бы быть его девушкой.

— Женщина-автомеханик. Не так уж много таких вокруг.

— Она начинала не механиком. Она итальянка. Она училась на последнем курсе инженерного факультета в Риме, когда сэр нашел ее, а также работала моделью для Рrаdа и Vаlеntinо. Они были убиты горем, когда Микаэла ушла, чтобы присоединиться к сэру.

— Это уже занимает гораздо больше времени чем нужно — лениво проворчал я. Мне действительно нравилось слушать Роуз. Мне нравился ее акцент. Именно она убедила меня воспользоваться голосовым тренером. Первоначально это было удобно для деловых сделок. К этому времени это стало нормой, и я редко отступал от нее, хотя мне нравилось расслабляться в разговорной речи моего детства, когда появилась Рейн.

— Извините, сэр! Я услышала разрыв ткани и потрясенный визг Рейн. Роза просто взяла юбку за пояс и тянула вниз, пока она не разорвалась.

Я с некоторым интересом посмотрел, как руки Розы метнулись к блузке Рейн и начали расстегивать ее. Трусики Рейн были черными и очень маленькими. Мне нравилось смотреть на ее пухлую маленькую верблюжью лапку. Что я могу сказать? Тело Рейн было таким же бесстыдным, как и ее мораль.

— Отвали, сука,  — прошипела Рейн.  — Это парижский оригинал.

— О, пожалуйста, ближе всего эта штука подобралась к Парижу, когда контейнеровоз из Мумбаи проплывал через Средиземное море. Неужели ты ничего не понимаешь в одежде?

— Отвали!

— Ты не сядешь в мою машину, в машину сэра, в этой вонючей тряпке. О, к черту все это.

Мой интерес достиг пика, когда я увидел, как Роза разорвала блузку, стянула ее через руки, а затем бросила поверх юбки. Это был интересный вид, поскольку борьба заставляла сиськи моей бывшей жены дрожать в ее маленьком черном лифчике.

— Обувь!  — потребовала Роза, как самый симпатичный маленький чиновник ТSА, которого вы когда-либо видели.

Туфли были в куче вместе с тряпками, которые были одеждой, и все это было выброшено в мусор.

— Залезай, приказала Роза, и Рейн поспешила подчинится, прежде чем она могла потерять нижнее белье перед сумасшедшей англичанкой в ее дурацкой фуражке. Она благоразумно не сказала ничего подобного вслух.

— Сэр, разрешите ехать немного быстрее. Эта... леди... Алисия хотела, чтобы мы были вовремя: у нее на уме это суфле, и если мы опоздаем, и оно рухнет...

Я содрогнулся при мысли о смятении Алисии.

— Иди на это. Если нас поймают копы... ну, по крайней мере, мы можем показать Алисии штраф за превышение скорости в качестве доказательства того, что мы действительно пытались.

— Алисия — твоя девушка?  — спросила Рейн.

— Нет, Алисия — мой шеф-повар.

— Тоже из Рима, я полагаю.

Я улыбнулся этой мысли.  — Нет, она из Австралии. Хотя она провела некоторое время в Риме, когда получала свою 

третью звезду Мишлен.

— И я полагаю, она работала моделью для Дольче и Габаны? Сарказм и недоверие боролись за господство в ее голосе.

Я услышала, как Роза пытается подавить смешок, и ей пришлось присоединиться.

— Нет, она не фотомодель,  — сказал я, когда взял себя в руки.

— Она действительно сделала этот разворот для "Плейбоя", сэр,  — вмешалась Роза.  — Конечно, это считается.

Мне пришлось согласиться. Алисия была моделью. Это считалось

Рот Рейн очень хорошо имитировал старого сома.

— Микаэла была той, кто моделировал для Дольче и Габана в ее ранние дни,  — закончила Роза.

— Механик... Рот все еще имитировал рыбу.

— Да. Ее отец был дизайнером в семье Ламборджини,  — объяснил я.  — А потом для братьев Мимран. Он брал ее с собой на работу. Работа над автомобилями хранит для нее много прекрасных воспоминаний.

— Но она не твой шофер.

— Господи, нет. Мой акцент теперь был среднеатлантическим, с большим количеством британских речевых паттернов. Мне это понравилось.  — Когда Сhrуslеr купил компанию, отец Микаэлы был вынужден уйти на пенсию. Она винит в этом американскую автомобильную промышленность, и ее не увидели бы за рулем лимузина, даже если бы я ей заплатил. Поэтому я плачу ей за то, чтобы она была моим механиком. Она любит эти машины, как детей, но никогда не будет водить их.

Я слышал, как Роуз тихо разговаривает с дискретным телефоном Вluеtооth, установленным над ее ухом и скрытым волосами.

— Сэр, Рейчел говорит, что Алисия в слезах и у нее очень громкая истерика, потому что суфле испортились, и у нее нет времени приготовить новое еще до того, как мы вернемся домой.

— Скажи ей, чтобы она сообщила шеф-повару, что если ее суфле действительно испортились, она уволена.

— 24 часа, сэр?

— Да, это суфле, а не стейки из единорога.

— Я думаю, что они, вероятно, вкуснее единорогов, сэр.

— Даже если это так.

— Рейчел говорит, что Алисия теперь очень счастлива.

— Превосходно.

Рейн смотрел на меня так, словно я превратился в змею.

— Кто ты такой?

— Что значит "кто я"? Ты же меня знаешь. Я все еще я. Я снова погрузился в речь своей юности: юности, когда я встретил удивительно красивую женщину в колледже, женщину, которая дразнила меня за мою манеру говорить, но, тем не менее, любила меня, женщину, которая вышла за меня замуж и родила мне двоих детей, в то время как я работал так усердно, как только мог для них, женщину, которая связалась с мужчиной с более высоким статусом, чем я, а затем сговорилась с ним, чтобы отнять у меня все, женщину, которая эффектно провалилась в этом честолюбии.

— Ты уволил шеф-повара, отмеченного звездой Мишлен, и она очень рада этому? Ты, должно быть, чудовище, если она рада, что ее уволили.

Спереди я услышала хихиканье Розы. Я собирался поговорить с ней об этом. Я не мог допустить, чтобы мои сотрудники подслушивали и...

— Она счастлива, потому что теперь будет трахаться с сэром целый день. У Розы всегда 

была склонность говорить слишком много. Я решил, что следует наказать её еще больше. Я сказал об этом Розе. Она, казалось, была очень взволнована, услышав это.

— Но ты ее уволил,  — вмешалась Рейн.

— Пожалуйста, сэр! О, пожалуйста, могу я объяснить?  — взмолилась Роза.

— Хорошо,  — сказал я.

— Сэр не может спать с работником. Это было бы очень плохо, и люди могли бы сказать, что он преследует своих сотрудниц. Сэр никогда бы так не поступил и никогда бы не позволил его сотрудницам приставать к нему. Но если кого-то уволили и случилось так, что она все еще живет в доме и сумела пробраться к нему в постель, то кто может плакать о преследовании?

— Вот почему Алисия так рада, что ее уволили. Хотя и не так счастлива, как будет завтра утром.

— Но он отшлепал тебя прямо у меня на глазах. Это нападение.

— Это часть моего контракта, поэтому, когда я облажаюсь, я знаю последствия.

— Ты что, дура, что допустила, чтобы это было частью трудового договора?  — спросила Рейн, кипя от этой мысли.

— Как ты смеешь?  — прошипела в ответ Роза.  — Ты не представляешь, как трудно мне пришлось вести переговоры, чтобы внести этот пункт.

"... О..." Я думаю, что Рейн была в состоянии перегрузки.

К счастью, мы подъехали к моим воротам.

Две изысканные дамы у ворот широко улыбнулись. Я улыбнулся в ответ. Одетые в темно-синюю униформу, юбки до середины бедер и тщательно скроенные куртки, они выглядели так, словно только что вышли из женского общества. На самом деле, они обе могли убить человека четырнадцатью различными способами, и это было без использования незаметных пистолетов, которые каждая из них носила рядом с левой грудью, и меньшей модели, которая каким-то образом была привязана к бедру под юбкой. Я осматривал последние кобуры в нескольких очень приятных случаях и все еще не понимал, как они держатся. Но я знал, как им нравилось мое недоумение и частые расследования, чтобы попытаться разгадать тайну.

Следуя заведенному порядку, я опустил стекло, и Эбигейл просунула голову, чтобы осмотреть салон машины. Она посмотрела на Рейн.

— Миссис Фонтейн проверяли на наличие оружия, сэр?

Я посмотрела на Рейн. Она была одета в черный лифчик и трусики. Не было похоже, чтобы где-то у нее могло быть оружие, но на самом деле ее не проверяли...

— Пока нет, Эби.

— Да, сэр,  — она сунула руку под куртку.  — Миссис Фонтейн, будьте добры, немедленно выйдите из машины!

Лаура, ее напарница у ворот, бесшумно скользнула к другой двери и по указанию Эби рывком открыла дверь, так что Рейн оказалась на виду у них обоих. Ни один из них никогда не рисковал моей безопасностью, и она тоже держала руку на рукоятке своего пистолета.

Глаза Рейн были огромными. Она посмотрела на меня. Я оглянулся.

— Миссис Фонтейн. Вон из машины! Сейчас же! Тон Эби стал гораздо более властным. Я надеялся, что перестрелки не будет.

Рейн выскочила из машины, как будто ее ударили. Лора направила 

ее в сторожку.

Я погладила Эби по щеке.  — Спасибо, дорогая.

Она уткнулась носом в мою ладонь.

— Всегда рада, сэр,  — прошептала она.

— Я думаю, что лучше всего будет остаться без связи с внешним миром.

Она кивнула.

Проверка безопасности Рейн не заняла много времени, хотя, вероятно, она была более интенсивной, чем обыск тела, которому подвергалось большинство посетителей. Моя служба безопасности также видела фотографию с воткнутыми в нее дротиками.

Она появилась через несколько минут, раскрасневшаяся и растрепанная, пытаясь одновременно поправить лифчик и трусики.

Лора сунула голову в машину.  — Никакого оружия или подслушивающих устройств, сэр. Она чиста. Хотя, возможно, не так сильно, как до проверки. Ей стало немного жарко... Мы конфисковали ее телефон, как вы и просили.

— Ты уверен, что она чиста?  — поддразнил я ее.

— Сэр,  — в ее голосе прозвучала обида и огорчение, что я могу усомниться в ее профессионализме, но я заметил огонек в ее глазах.  — Мы всегда делаем тщательную работу. Мы проверили везде.

— Везде?

— Дважды, сэр.

— Хорошая работа. Я с нетерпением жду, когда уволю вас обоих.

Ее глаза расширились от удовольствия, но потом она погрустнела.

— Вы не можете уволить нас, пока Шивон и Шина не вернутся из Японии и не займут другую смену.

— К черту все ежегодные отпуска. Я был глуп, позволив им все четыре недели отпуска, только чтобы улететь в чужие края и бросить меня,  — заявил я.

— Ты дал им ключи от своего дома там, так что я не думаю, что ты можешь слишком много жаловаться.

Я обхватил ее щеку, и она уткнулась носом в мою ладонь, так же, как и Эби. Это было то, что они видели, как мы с Рейчел делаем, и маленький жест любви распространился среди сотрудников быстрее, чем президент Трамп потянулся к телефону, чтобы написать в твиттере после того, как всплыл его ежедневный скандал.

Эй, это сделало всех нас счастливыми. Всем моим сотрудникам очень хорошо платили, но, похоже, они не оставались со мной и не наслаждались моими маленькими слабостями только из-за денег. Конечно, им нравилась зарплата, но им также очень нравилась работа, жизнь, путешествия, встречи и приветствия с богатыми и общение со знаменитыми. Это был веселый способ жить.

По какой-то причине, которую я никогда не мог понять, я им действительно нравился. Рейчел присоединилась ко мне первой, когда я спонтанно предложил ей свой новый дом в качестве укрытия от папарацци после инцидента на вечеринке, на которую меня пригласили-вероятно, случайно. Я вспомнил, как покраснел, выпалив приглашение в момент невероятно глупой импульсивности, но, к моему удивлению, актриса обдумала мое предложение, оглядывая меня, а затем кивнула. Она осталась в доме в одной из гостевых комнат на ночь, которая стала еще одной ночью. Затем, в один волшебный вечер, она присоединилась ко мне в моей постели, и мы оба нашли много удовольствия вместе. Должно быть, я сделал что-то правильно, так как каким-то образом она все еще была там и на следующую ночь, и 

на следующую, и на следующую после этого. В конце концов, все последующие ночи превратились в недели. Постепенно она взяла на себя управление моим домом, когда не была на съемочной площадке или на репетициях, и привлекла ко мне остальных, просто заявив, что они-то, что мне нужно, и я должен просто смириться с этим.

Мне действительно нравилась Рейчел, на самом деле я любил ее, и ее увольняли чаще, чем кого-либо другого,  — никто из них не возражал. Я думаю, что она очень, очень тщательно проверяла всех девушек, которых приводила. Делайте из этого, что хотите. Я знаю, что много думал об этом. А потом я просто чертовски наслаждался этим.

Как следствие, из-за того, что я был изгнанным рогоносцем, когда мои дети были вне моей досягаемости, я нашел большую, разнообразную и любящую семью.

Конечно, тот факт, что у меня в голове было несколько изобретений, когда меня вышвырнули из семейного бизнеса из-за моей изменяющей, лживой жены и ее любимого мудака, которая забрала у меня все, очень помог мне встать на ноги. В течение года после того, как я впервые поселился в картонной коробке, имея в качестве компаньонов только пронзающую живот боль предательства и желание отомстить, я зарегистрировал двадцать семь патентов и выдал лицензии на них нескольким очень счастливым компаниям. Это предательство, эта кража моей жизни, и время, проведенное в той старой коробке из-под стиральной машины-бросили мой разум в водоворот новаторских идей. Они вылились в цунами изобретательности. У меня не было денег, чтобы на самом деле зарегистрировать патенты, но адвокат, который всегда имел дело с моей компанией, был предан мне и работал на беспроигрышной, бесплатной основе. Его фирма оформила для меня документы, установив, что патенты принадлежат компании, в которой я был единственным акционером, с условием, что я заплачу им после получения моих первых платежей. У него была не только преданность, но и вера в меня.

В свою очередь, в течение следующих трех лет я сделал его и его фирму очень богатыми, и в процессе этого сам стал сказочно богатым.

Мило, да?

Моей первоочередной задачей было снова увидеть своих детей. Крупное пожертвование в их школу позволило это сделать, хотя в очередной раз именно Рэйчел вела переговоры и обеспечила это для меня. Когда она расплылась в своей всемирно известной улыбке, такой знакомой с серебряного экрана, люди растаяли во всех направлениях и бросились исполнять ее малейшую прихоть.

На самом деле не было судебного приказа, который удерживал бы меня от моих детей, так что это не было незаконным, но моя неверная бывшая жена и ее муж-придурок могли бы получить его в течение часа, если бы знали, а затем использовали детей, чтобы преследовать меня за деньги или что-то еще, что они могли выжать из этого лимона. Дети договорились никогда не говорить обо мне. Они были так рады меня видеть, что Кэрри и Джон пообещали бы мне луну, чтобы мои 

визиты продолжались. Я никогда не забирал их из школьных помещений, но у них внезапно появилась целая куча внеклассных спортивных и культурных мероприятий, на которые они подписались. Меня не удивило, когда Рейн и Придурок согласились на все их просьбы. Они были просто счастливы, что им не нужно было ничего делать, кроме как забирать их из школы поздно вечером. Через некоторое время даже это было отложено на услужливых соседей и родителей друзей Кэрри и Джона.

Когда я спросил свою жену, какие отметки получила Кэрри, я знал, каков будет ответ. Я присутствовал на церемонии вручения призов, которую школа проводила в конце каждого семестра. Я был там. Они не были. Она понятия не имела, что и как делают дети. Дети подумали, что это была самая забавная вещь, которую они когда-либо видели, когда я появился в маскировке в первые несколько раз, опасаясь, что Рейн может появиться неожиданно. На самом деле они так сильно смеялись, что их посадил под стражу благонамеренный учитель за то, что они "высмеивали" бедного инвалида. Им это нравилось.

Я больше не утруждал себя маскировкой, зная, что у Рейн и ублюдка были гораздо более важные дела в их деловых и социальных календарях, чем забота о ее детях. Моих детях.

Машина подъехала к дому и въехала в простой гараж, пустой, если не считать нескольких инструментов и канистр с маслом. Дверь за нами закрылась, и я вздохнул от удовольствия. Я любил свой гараж.

Рейн вскрикнула, когда машина внезапно начала снижаться после того, как Роуз нажала кнопку на приборной панели. Пол гаража плавно и бесшумно опустился, и, достигнув дна, Роуз выгнала нас из лифта и плавно припарковалась в специально отведенном месте.

Микаэла выглянула из-под капота "Мустанга", и на ее красивом лице сияла приветственная улыбка. Улыбка исчезла, когда она увидела моего пассажира.

Роза быстро выскочила и открыла мне дверь, напомнив, что она вмешалась в мои дела и в соответствии со своим контрактом...

Я согласился назначить ее наказание на этот вечер. Когда я это сказал, ее глаза закрылись, а ноги слегка подкашивались. Я обхватила ее щеку, чтобы уткнуться носом, и повел Рейн в пассажирский лифт. Она продолжала открывать двери, выглядывая поближе, когда заметила еще одну классическую машину.

— Это "Роллс-Ройс"?  — спросила она, широко раскрыв глаза.

— Да, Мик Джаггер продал его мне, сказал, что он слишком стар для всего этого дерьма. Теперь он дедушка, и ему это не нужно.

Она снова посмотрела на меня, как на инопланетянина.

— Как... когда... что... Ты не мог выиграть в лотерею, мы бы услышали.

— Следишь за мной, да? Не хочешь, чтобы я встал на ноги, пока ты не вонзишь в меня когти, да?

Она покраснела.

— Нет, я... беспокоилась о твоем благополучии.

— Все в порядке? Твоя забота может свести человека в могилу. Пожалуйста, не беспокойся больше обо мне. Мне это не нужно. Не хочу я этого.

— Почему ты так говоришь?

— Я говорю так, как мне 

нравится. Я действительно приношу свои извинения, если это не доставляет тебе удовольствия, и в этом случае, пожалуйста, отвали и не позволяй двери ударить тебя по толстой, покачивающейся заднице на выходе.

Она замолчала, пытаясь понять, что я сказал, несмотря на разнообразие акцентов, которые я вставил. Я сделала мысленную пометку послать еще один букет цветов своему голосовому тренеру. Она была лучшей в своем деле.

Наконец мы добрались до дома. Дверь лифта открылась, и Рейчел тихо стояла там, сложив руки перед собой, ожидая меня.

Я взял ее за руки и просто смотрел на нее, пока она не покраснела.

— Твои волосы немного рыжее. Мне это нравится.

— Благодарю вас, сэр. Мне это было нужно для той последней новой роли, но если она тебе понравится...

— Ты знаешь, что в тебе нет ничего, что мне не нравилось бы. Каждый дюйм идеален.

Она легонько шлепнула меня по руке, как бы показывая, что мне не следует говорить такие вещи, но, если я буду настаивать, она не слишком расстроится. Мне это нравилось. Она заставила меня улыбнуться, и когда она улыбнулась, мир озарился при виде ямочки на ее щеке.

Рейчел часто уезжала по работе, но, когда мы снова собирались вместе, мне всегда казалось, что ее не было больше одного дня. Когда ее не было, каждый день казался месяцем.

Я притянул ее к себе, чтобы обнять всем телом, и поцеловал в губы.

— Я скучал по тебе. Могу я тебя уволить?

— Вы были на рыбалке, сэр, так что я уверена, что вы не могли так сильно скучать по мне. И нет, ты не можешь. Ты уже уволил Алисию, и она так счастлива, что немного поплакала у меня на плече. Ты ей нужен. Ты можешь уволить меня завтра.

На этот раз я поцеловал ее как следует. Она с энтузиазмом присоединилась к поцелую, а затем отступила с неодобрительным взглядом.

— Сэр! Вы не можете так поступить с сотрудником. Я могла бы донести на вас за это.

— М-м-м,  — сказала я пренебрежительно.  — Ты мое сердце на полную ставку. Доложи немедленно. Посмотрим, не все ли мне равно.

— Веди себя прилично,  — сказала она, еще раз шлепнув меня по руке, и на ее прекрасных губах появилась скрытная усмешка. Ей, казалось, нравилась идея, что она была моим постоянным сердцем.

У нас с Рейчел были странные отношения. Она присоединялась ко мне, когда хотела, обычно между фильмами, но не всегда. Я предположил, что могут быть и другие мужчины, и папарацци связали ее со всеми, от вице-президента до прошлогоднего победителя "Инди". Если верить всем отчетам, она встречалась с четырнадцатью парнями одновременно, каждый вечер встречалась по крайней мере с тремя из них и спала со всеми мужчинами и женщинами в каждом фильме, в котором когда-либо снималась. Один репортёр перепутал ее с одним из персонажей, которых она играла, и, по сути, привел ее к безумным лесбийским отношениям с самой собой.

Все это было очень забавно, и 

ни одно из этих сообщений не тронуло моего сердца. Нет, я не отрезал себя эмоционально от всех женщин. Мы с Рейчел никогда ничего друг другу не обещали и, думаю, никогда не пообещаем. Я бы женился на ней в одно мгновение, но я думаю, что где-то в ее прошлом она пострадала так же сильно, как и я. Я не спрашивал, и она тоже. Мы были довольны тем, что у нас было, и, хотя она надолго уезжала, она часто звонила мне и девочкам и оставалась в нашей жизни на расстоянии. Это сработало. Я понятия не имею, почему она начала называть меня сэром, а себя экономкой, хотя я думаю, что последнее давало ей ощущение обоснованности-жизненно важной стабильности в ее жизни-где она могла быть нормальной и безопасной в мире, где ей приходилось месяцами притворяться кем угодно, от древней королевы до мастера-вора и шпиона.

Она была экономкой и поэтому решила, что должна называть меня "сэр". Остальные с готовностью и большим энтузиазмом восприняли мой новый титул.

Сначала я подумал, что эта слегка покорная потребность в такой сильной женщине была репетицией для роли, которую она придумала, но она отмахнулась от этой идеи.

— Нет, сэр. Для этого не нужно никакой актерской игры.

Пока ее не было, я ежедневно увольнял других девушек, и в этот день их повышали до подружек. Если бы у меня было какое-то мероприятие или вечеринка, на которую я должен был пойти, они бы стали моими партнерами, или мы остались бы дома, как мы с Алисией собирались в тот вечер.

По какой-то странной причине Алисия питала слабость к пицце, которую она могла бы приготовить с закрытыми глазами. Ей нравился весь ритуал заказа, получения его от девушки, которая его доставила, а затем обмена ей со мной из коробки. Я думаю, что это пришло из счастливого детства в Аделаиде, или Сиднее, или Перте-где-то там, во всяком случае, где-то на этом континенте.

Увольнение персонала перед тем, как переспать с ними, также было идеей Рейчел. Это началось как глупая идея, но быстро укоренилось, и, возможно, это действительно придало вещам четкий статус: необходимость уволить моего вечернего компаньона после организации замены, если это необходимо, очертила мои привилегии и обязанности. Я знал, как далеко могу зайти в эмоциональном плане со своими изысканными сотрудниками, и в то же время дать им понять, что спать с боссом-это ни-ни. Они могли спать только со своим парнем, которым я мог стать только после того, как их уволили. Каждая из них знала, что мы были исключительными в нашей группе по соображениям безопасности. Они работали на заманчивую цель, которая становилась все более заманчивой по мере того, как я становился богаче с каждым днем. Безопасность всех нас зависела от каждой из них. Никто из них, казалось, не хотел, чтобы её уволили на постоянной основе, и знал, что, если они встретят кого-то особенного, им придется только 

уйти в отставку. Я ценил их больше, чем деньги, и позаботился о том, чтобы нам всем было очень весело-во многих новых местах. Когда бы я ни путешествовал, мы все отправлялись вместе.

Когда Рейчел посмотрела на Рейн, я слегка повернулся.

— Рейн, это...

— Это ты... В кино... Ты — Рейчел...

— Да, я знаю, дорогая. Я была ей с самого рождения. И я тоже знаю, кто ты. Ты бывшая жена сэра. Ты хоть представляешь, в каком опасном положении ты сейчас находишься?

Она повернулась ко мне.  — А почему она полуголая?

Я объяснил насчет ее платья. Рейчел внимательно посмотрела на меня, и я понял, что мы обсудим это немного позже.

— Подожди там!  — приказала она Рейн.  — Просто... Пожалуйста! Не снимай больше никакой одежды!

Она коснулась телефона у уха.

— Алисия, подойди ко входу. Пожалуйста, захвати с собой халат для гостей. О, и с этого момента ты уволена, так что поторопись! Прежде чем мне придется выколоть себе глаза,  — закончила она со вздохом и подняла бровь на Рейн.

— Рэйчел,  — предупредил я.  — Веди себя хорошо. Рейн пришла предложить мне немного денег.

Она изумленно уставилась на меня.  — Сколько? Для чего?

— Пять штук. Хочет купить у меня моих детей.

Я увидел опасный блеск в глазах моей маленькой рыжеволосой девочки. Она знала, как сильно я люблю своих детей и как усердно работаю, чтобы проводить с ними время.

— Ты хочешь купить его детей?  — прошипела она Рейн.

Моя бывшая жена немного отодвинулась. Рейчел была красива и обладала самой нежной и любящей натурой. Однако это была Рейчел в режиме полной защиты. Даже я был немного напуган.

— Ты так мало думаешь о своих детях? Спросила она.  — Они тоже твои дети, но это все, что, по-твоему, они стоят, по две с половиной штуки каждый? Если бы они у меня были, я бы не продала своих детей и за сто миллионов. Но ты ценишь их ценой поездки в Диснейленд?

— Нет, все не так,  — заныла Рейн.  — Мы пытались ему помочь. Мы знали, что у него их нет... Ну, мы думали, что у него нет денег, и знали, что он слишком горд, поэтому мы подумали...

— Это была лучшая ложь, которую ты смогла придумать?  — недоверчиво спросила Рейчел.  — Да ладно тебе, ты уже придумывала раньше кое-что получше, когда изменяла ему. Атрофировались ли твои мышцы лжи?

— Как...

— Рейчел знает о нас все. Каждую мелочь.

— Ой.

— Я думаю, что ты перенесла битву за равенство женщин на сорок лет назад,  — сказала Рейчел.  — Все в одиночку. Я слышала много дерьма, происходящего между идиотами, особенно в моем бизнесе, который, к сожалению, полон самодовольных идиотов. Но ты затмеваешь каждого из них в мерзости, лжи, нытье, обмане, эгоизме, воровстве...

Она замолчала и повернулась ко мне, ее глаза блестели от непролитых слез. Я понял, что она любит меня и хочет моего счастья. Я чувствовал то же самое, но знал, что это ничего не изменит. Ей нужна была свобода, а мне 

нужно было, чтобы она была счастлива.

— Детка, ты в порядке?  — прошептала она.  — Как ты ее не задушил?

— У меня было искушение, но тогда я был бы в тюрьме и заперт вдали от своей семьи, и, самое главное, от тебя! Я крепко прижимал ее к себе, когда услышал широкий австралийский голос с акцентом.

— Ой! Опусти эту мерзкую девку! Ты уволил меня, а не ее! На красивом лице Алисии появилась широкая улыбка... и тут она увидела Рейн.  — О, я думаю, это тебе нужен халат. Надень его. Ты же не хочешь афишировать эту полноту. В кулинарии и макияже я всегда придерживаюсь аксиомы, что меньше — это больше, но в твоём случае, я думаю, больше — это просто... больше. Наверное, слишком много, черт возьми, на самом деле. Так что надень это и прикрой своё дерьмо.

Я не мог сдержать тихое хихиканье, мышцы моего живота подергивались, давая Рэйчел понять, что со мной все в порядке. Я обернулся и увидела Алисию, протягивающую Рейн халат.

Ее богатый австралийский говор немного смягчился за годы, проведенные во Франции, а затем работая на меня, но он вышел богатым и полным, когда она оскорбила мою бывшую. Рейн с опустошенным видом влезла в халат.

Я мог понять почему. Сравнивать Рейн с Алисией было все равно, что сравнивать французского бульдога с чистокровным афганцем с точки зрения красоты. Обе — собаки (хотя Рейн-сука), и обе могли бы быть привлекательными (если бы бульдог был кем-то другим, кроме Рейн) и преданными (не Рейн)... ладно, это сравнение не сработало ни на каком уровне.

Алисия была высокой и стройной, но с удивительно большой грудью. Черты ее лица были нежными и тонкими, и она выглядела как молодая хрупкая супермодель. С блестящими светлыми волосами, падающими блестящим водопадом на подол ее короткой юбки-волосы, которые обычно были свободно собраны в пучок под ее поварской шляпой,  — она выглядела как идеальная дебютантка-подросток. Невинность и чистота сочились из каждой ее поры. Однако, когда она открывала рот, ее голос звучал как у портовой крысы, из-за огромного количества ругательств, которые из него вырывались. Контраст между ее изящной фигурой и чертами лица, а также ее чрезвычайно отвратительным словарным запасом никогда не переставал меня забавлять, и мне действительно нравилось быть ее парнем, когда ее увольняли.

Она поцеловала меня, и уставилась на Рейн.  — Тебе пришлось подцепить какую-то гребаную жалкую бродячую шлюху, вместо того, чтобы прийти домой и трахнуть меня? О чем ты только думал? Мои прекрасные суфле! Я приготовила гребаный шоколад и чили, которые ты так любишь. Ты бездумная пизда!

Действительно, мне очень нравились ее творения. Сейчас это довольно распространено, но тогда смесь шоколада и чили была такой экзотической и новой. Мне не нужна была экзотика, мне просто нужны были ее суфле. Я печально посмотрел на нее.

Она смягчилась, когда я обнял и поцеловал ее, пробуя на вкус ее язык и помаду.  — Я приготовлю еще немного на завтрак, для всех 

нас, хорошо?  — спросила она.

Микаэла вступила в драку, подойдя к нашей маленькой группе с лестницы гаража.

— Ой, кто заставил лимузин пахнуть рыбой? Не очень хорошая свежая рыба, заметьте.  — Или ужасная старая вонючая рыба. Зачем ты ходишь ловить рыбу, когда у тебя целый рыболовецкий флот?

Микаэла, для которой было придумано слово "бомба", была самой сутью клише маленькой, но пышной, вечно плодородной итальянской красоты. Ее английский всегда ухудшался, когда она раздражалась или волновалась, что, как правило, делало её речь очень интересной.

— Пахнет так, будто ты возил какую-то старую шлюху. Это старая пута — она? Зачем ты привел ее сюда? Почему бы не оставить ее в глухом переулке, где ее могут найти рыбаки?

Я подавила приступ смеха. Сегодня мои девочки переходили в режим тотальной войны ради меня. Я догадался, что Роза рассказала о частном бизнесе, который моя бывшая жена обсуждала со мной в машине. Это означало, что перед сном моему английскому шоферу придется понести двойное наказание, решил я. Она это заслужила.

Мои подозрения подтвердились, когда вошли Аби и Лора в сопровождении Кэролайн, моей секретарши. Каждая из них теперь стояла вокруг меня и моей бывшей, все они успокаивающе похлопывали меня или сжимали руку.

— Блокировка действует, сэр. Никто не войдет и не выйдет до завтра,  — заявила Эби.  — Я взяла на себя смелость поместить вашего... друга в ореховую комнату.

Я услышал, как Микаэла пробормотала что-то вроде: -... надо вернуть путу в переулок...

Блокировка была захватывающей по двум причинам: во-первых, у нас никогда раньше не было блокировки дома, главным образом потому, что у нас не было ничего, что могло бы это сделать. Это не входило в её обязанности по обеспечению безопасности. Во-вторых, Рейн, по-видимому, намеренно изолировали в моем доме, и теперь ее поместили в комнату рядом с моей. Неужели они ожидали, что я проскользну в ее комнату ночью?

Алисия уловила мое недоумение и догадалась о причине.

— Ни единого гребаного шанса, приятель. Ты мой парень, пока не наймешь меня снова, так что убери свои мысли с ее жирной задницы на мои сиськи, хорошо? И если у тебя хорошие мысли, мы можем попытаться немного свести этих двоих вместе, и я на самом деле имею в виду траханье сисек, пока я щекочу твои яйца и сосу твой член. До тех пор...

Ах, теперь я понял. Алисия сделает все возможное, чтобы Рейн точно знала, что она выбросила. Я предполагал, что сегодня вечером буду в прекрасном настроении. Я почувствовал, как мой член слегка приподнялся при этой мысли. Алисия была щедрой любовницей, которая, когда ее увольняли, всегда изо всех сил старалась превратить меня в лужу. По крайней мере, я думал, что она всегда старалась изо всех сил. Что, если бы она сдерживалась?.. Господи, она могла бы убить меня своей добротой.

Ну что ж, это лучше, чем удар по прикладу ржавым мечом, как говаривал мой папа. Да, для меня это тоже не имело смысла.

Рейн 

не выглядела счастливой.

— Я не могу остаться. Что подумает мой муж?

— Он, наверное, думает: "Grаziе Diо, я не должен спать рядом со старой леди, пахнущей рыбой,  — вежливо сказала Микаэла.

Я рассмеялся.

— Кэролайн,  — сказал я. Высокая, стройная, темнокожая красавица с классическими чертами лица и ярко-зелеными глазами, почти вытянулась по стойке "смирно".

— Да, сэр?

Я улыбнулся ей. Несмотря на свою красоту и поразительный ум, она всегда нервничала в моем обществе, как антилопа, слишком близко подобравшаяся к хищнику. За исключением того случая, когда я ее увольнял, тогда добыча превратилась в хищника, и она превращалась в пантеру, которая кралась в мою спальню и долго и усердно пировала на моем беспомощном теле.

У каждой из моих девочек был свой ум, тело и дух, и все они, казалось, были счастливы посвятить все это мне и друг другу. Я понятия не имел, почему. Любая из моих девяти дам могла и часто имела в прошлом огромную славу, огромное жалованье, орды подчиненных-или даже, в случае Шивон, небольшие армии.

Каким-то образом Рэйчел нашла восемь замечательных, красивых женщин, которым в жизни было скучно, они страдали, им угрожали, они были несчастны или их не ценили, собрала их вместе и спаяла в почти непроницаемую семью вокруг одного разбитого мужчины. Они были моим щитом, и теперь я был скалой в их сердцевине. Это никогда не должно было сработать, но каким-то образом это сработало.

— Кэролайн, пожалуйста, введи протокол Эсхатоса.

Ее глаза расширились, а затем широкая улыбка появилась на ее щедром рту, на мгновение показав идеальные зубы. По моему посоху пробежала волна возбуждения.

Рейчел повернулась ко мне и взяла меня за руки.

— Наконец-то,  — прошептала она.

Кэролайн исчезла.

— Роза,  — позвал я. Рыжеволосая повернулась и посмотрела на меня.  — Явись в мою комнату для наказания. Подожди там, пока я не приду. Будь терпелива!

Она знала, что это значит. Она будет стоять на коленях на коврике в конце кровати, не имея возможности даже прикоснуться к себе, поскольку ее предвкушение и возбуждение росли.

Я поцеловал Алисию, которая вздохнула.

— Эта гребаная шлюха снова была непослушной?

Я кивнул.

— Мы вместе отшлепаем ее по заднице?

Я снова кивнул. Она вздрогнула.

— Боже, как я люблю эту гребаную работу,  — прошептала она и повысила голос.

— Роза, ты позорная маленькая сучка. Двойной десерт для вас сегодня вечером!

Пицца-достаточно для всех-прибыла, ее принесла Челси, обычная девушка-курьер. Аби и Лора пропустили ее, сделав ставку на то, что Рейн не понимает, что дом на самом деле не был заблокирован. Я думаю, Челси любила доставлять мне еду; мало того, что она всегда получала действительно большие чаевые, было еще и удовольствие видеть, как множество изысканно красивых женщин взволнованно принимали у нее доставку и награждали ее поцелуем. Если Челси не была любопытной до того, как начала доставлять нам еду, то теперь она определенно была любопытной.

Мы с Алисией сели на диван и некоторое время смотрели последний эпизод австралийского мыла. Я думал, что это полная чушь, но был 

счастлив поделиться с ней этим маленьким вкусом ее родины, пока мы ели. Насколько я мог судить, сюжет не продвинулся вперед в десяти эпизодах с тех пор, как я в последний раз увольнял Алисию, и я пришел к выводу, что если программа хоть немного похожа на реальность, то Австралия должна быть набита самыми тупыми, самыми приземленными людьми, которых только можно себе представить. Я никогда там не был и понятия не имел, но я держал в уме, что если Алисия была более представительной, то это должно было быть дико захватывающее место и стоило длительного посещения. Я знал, что у нас есть несколько патентов, выданных австралийским компаниям, и подумал, что, возможно, я мог бы взять своих сотрудников в командировку туда в АСJ Nео, который у меня был в постоянной аренде. Я решил дождаться возвращения Шины и Шивон из отпуска, а затем поставить вопрос на голосование.

Когда мы закончили обыскивать коробку с пиццей, я взял Алисию на руки-то, что она любила, так как это заставляло ее чувствовать себя молодой и нежной,  — и отнес ее в свою спальню.

Роза ждала нас.

Согласно протоколу, она была в полной форме, вплоть до фуражки. Стоя на коленях на толстом белом ковре, положив руки на бедра, ее грудь поднималась и опускалась, а дыхание становилось все быстрее и быстрее в предвкушении, она выглядела как мечта извращенца. Моя мечта. Ну, один из моих снов. У меня хорошее воображение, и я много мечтаю.

— После вас, сэр,  — сказала Алисия с легким реверансом. Она, должно быть, практиковалась в этом, так как я никогда не видел этого раньше.  — Хотя, если позволите...

Она шагнула вперед, взяла подол юбки Розы, натянула его на изящную маленькую попку и аккуратно сложила вокруг талии.

— Что мне с тобой делать, Роза? Ты продолжаешь нарушать правила. Мой разочарованный вздох был чертовски хорошей актерской работой, если вы спросите меня.

— Прошу прощения, сэр. На самом деле это так! Я исправлюсь. Пожалуйста, не увольняй меня,  — ее голос дрожал, и ей удалось выдавить настоящую слезу, вернув мои актерские навыки на их законное место в самом низу кучи.

— Это причинит тебе больше боли, чем мне, Роза.

Я очень ловко шлепнул по одной щеке, потом по другой, подождал на мгновение дольше, чем ожидал, а затем сделал это снова. Я кивнул Алисии.

— Ты плохая маленькая сучка, не так ли?  — прорычала она и начала шлёпать по заднице Розы. В промежутках между шлепками она терла обиженное место, а затем скользила пальцами между щеками, чтобы потереть растущее влажное пятно на трусиках английской девушки.

— Не думаю, что это достаточное наказание,  — заметил я.  — Похоже, тебе это слишком нравится. Хм, что же делать? Что же делать?

— Ты должен заставить эту непослушную маленькую пизду сосать твой член в качестве извинения,  — предложила Алисия.  — Но только для того, чтобы сделать тебе приятно и жестким для меня. У меня там внизу есть бассейн с 

брызгами и зуд, который нужно хорошенько почесать-и под этим я подразумеваю трахаться, пока твоя сперма не выстрелит из моих ушей. Так ты собираешься кончить в меня?

Она опустила свои серебристо-белые трусики и действительно выглядела очень влажной. Она схватила Роуз за волосы и подвела ее ко мне, ползая на коленях.

— Расстегни ему ремень!  — приказала она.

Роза поспешила завершить задание дрожащими руками. Она продолжала облизывать губы и кусать их, делая их пухлыми и очень привлекательными для поцелуев, но сегодня никаких поцелуев для Розы, уговаривал я себя. Она была очень непослушной девочкой! Она посмотрела моему члену в глаз, а затем посмотрела на меня, ее губы приоткрылись, а глаза сияли.

Ох, к черту это, подумал я, отбрасывая свой запрет на поцелуи. Я наклонился и крепко поцеловал ее. Она радостно застонала, и когда я снова выпрямился, она пропылесосила мой член в рот, словно решив слиться с ним. Алисия пару раз шлепнула ее, чтобы подбодрить, и Роза застонала чуть громче, двигая губами взад-вперед и одновременно вращая языком под головкой. Затем она подалась вперед, и я погрузился в ее горло.

— Господи,  — воскликнул я в восторге.

— Не заставляй его, блядь, брызгать тебе в рот, ты, помешанная на сексе шлюха!  — предупредила Алисия.  — Сегодня он мой парень, и я получаю всю сперму. Поняла?

Роза попыталась кивнуть и одновременно высосать из меня душу через мой член. И австралийская блондинка, и я знали, что рыжая беспечно проигнорирует все предупреждения и попытается заставить меня кончить ей в рот, независимо от того, на что она согласилась. Вот кем была Роза.

Я почувствовал, как напряглась моя мошонка, и эта боль пронзила мой пах.  — Я собирался это сделать...

— Роза!  — взвизгнула Алисия в тревоге, опускаясь на колени рядом с рыжей и борясь с ней за обладание моим членом, и они обе счастливо захихикали. Их губы были повсюду, а руки все гладили и гладили...

Я кончил, и они обе высунули языки, когда я поочередно эякулировал между ними. Когда я закончил и, пошатываясь, вернулся, чтобы сесть на кровать, они обе начали пытаться украсть мою сперму изо рта друг друга, смеясь так сильно, что не могли проглотить.

На противоположной стене висело зеркало в полный рост, и я уловил в нем движение, Потирая лицо, как будто устал, я посмотрел сквозь пальцы, чтобы увидеть Рейн и Рейчел прямо за дверью. Я закрыл ее, так что они, должно быть, открыли ее снова. Интересно, что у Рейчел на уме? Я надеялся, что она не собирается, чтобы я трахнул своего бывшую! Этого не должно было случиться!

Я небрежно отошел в сторону и пересек комнату, приблизившись к двери. Алисия и Роза закончили плеваться слюной и спермой и теперь очень уютно устроились на ковре. Я услышала шепот снаружи и наклонила голову, прислушиваясь.

— Да, каждую ночь. Почему бы и нет? Это был голос Рейчел.

— Ну, раньше мы занимались сексом каждую ночь, но у нас не было 

оргий! Рейн казалась обеспокоенной, расстроенной...  — Ты ревнуешь?

— О, нет — это просто Роза. Она всеобщая любимица, и девочки редко возражают против ее участия. Она такая добросердечная и добрая, и ей просто нравится, когда ее шлепают. Ну, отшлепали, съели, трахнули и... На самом деле она просто обожает все, что связано с сексом. Но она щедра до предела, предана до последней степени и так много дает своим партнерам, что, когда она хочет присоединиться, никто не отказывается от предложения. Конечно, это не будет продолжаться всю ночь. Она знает, что сегодня вечер Алисии, поэтому изящно откланяется и оставит их вдвоем. Алисия получит достаточно оргазмов, чтобы быть счастливой, пока ее снова не уволят.

— Джейк может трахать так долго?

— Тебе следовало бы это знать,  — рассмеялась Рейчел.  — Я уверена, что он доставил тебе тысячи оргазмов, пока ты не вышла из себя. Как тебе это удается? Ты все еще получаешь весь секс, который тебе нужен?

Последовала долгая пауза.

— Ну, Джеймс стареет...

— Он моложе Джейка.

Рейн, казалось, не слышал этого.

— И, конечно, дела заставляют его быть таким занятым...

— Джейк заработал сегодня миллион долларов на торговле с японцами. Он сделал это за полчаса до того, как принесли пиццу. Как сравнивается с ним Джеймс?

— Слушай, давай сменим тему. Я хотела спросить, почему ты здесь? Я имею в виду, что ты кинозвезда...

— Я также экономка Джейка, его домоправительница... и даже больше, я думаю. Я помогаю Джейку следить за тем, чтобы его жизнь шла своим чередом...

— Как я поступаю с Джеймсом?

Последовала долгая пауза, которая продолжалась и продолжалась.

— Нет! На самом деле это совсем не то, что ты делаешь с Джеймсом. Это было бы похоже на то, как кто-то с калейдоскопом сравнивает себя с Хабблом. Я помогаю ему и девочкам сосредоточиться, если хочешь. Я старшая сестра девочек, и я экономка Джейка, доверенное лицо, близкий друг и...

Скажи "жена", мысленно убеждал я. Скажи "жена"!

— Любящий партнер,  — закончила Рейчел. Я слегка обмяк. Я знал, где мы стоим друг с другом, но не мог не желать большего. Но все было в порядке. Того, что у нас было, было достаточно.

— Сегодня ты не получишь много любви,  — ехидно заметила Рейн.

— Ах, завтра днем он собирается меня уволить. Я сделаю себя для него как можно красивее. Во-первых, у нас открытие новой выставки в "Уитни" с Первой леди и ее детьми, а затем, пока мы будем в Нью-Йорке, мы будем наслаждаться ужином и танцами в "Лаво". Наконец-то мы вернёмся сюда на чудесную ночь.

Ее голос стал мечтательным. Мне нравилось, когда она была такой романтичной со мной.

— Хм. Ловить красные глаза-это не мое представление о романтическом вечере, стоящем в вечной очереди, чтобы быть упакованным вместе, как сардины.

Рейчел рассмеялась.

— О, моя дорогая, мы никогда не стоим в очередях и упаковываем вещи, как сардины, только когда находимся в спальной секции самолета.

Я услышала недоверие в голосе Рейн, когда она прокомментировала:

— 

Какая спальная секция?

— В задней части самолета, где стоит большая мягкая кровать. О, сколько раз он заставлял меня так сильно кончать на этой кровати.

— Я никогда не слышала о самолете с кроватью.

— Ну, это его самолет, так что он может оборудовать его так, как захочет, я полагаю.

Я улыбнулся. Рейчел так тонко троллила её.

Молчание было долгим.

— Зная Джейка, он, вероятно, заснет на тебе завтра после сегодняшней возни,  — Рейн снова перешла в ехидный режим, пытаясь отступить и перегруппироваться.  — Один оргазм, и спать. Это Джейк.

Рейчел рассмеялась.

— О, дорогая, если это все, что ты могла из него вытянуть, я могу это понять. Но ты должна понять, что то, что ты видишь здесь сегодня вечером,  — это его обычная вечерняя рутина. Это даже не повлияет на его выносливость. Завтра моя очередь, и я знаю, что послезавтра буду ходить очень осторожно. Я не могу дождаться!

— Хотя... наверное, он немного замедляется,  — задумчиво заметила она.  — За последний месяц он уволил всех нас девятерых одновременно только один раз. Я думаю, что поговорю с Алисией и посмотрю, сможет ли она немного улучшить его диету. Возможно, он немного не в себе. И он должен быть в хорошей форме, когда Шивон и Шина вернутся из дома отдыха Джейка в Хигашинарусе.

— Китай?  — переспросила Рейн, и в ее голосе снова прозвучало недоумение.

— Япония,  — объяснила Рейчел.  — Это самая красивая деревня в горах северной Японии. Девочки любят кататься там на лыжах.

— Но в этом нет никакого смысла. Должно быть, я сплю! Рейн, казалось, была на грани обморока, что никогда не было приятным зрелищем. Я решил пойти в более красивое место и немного понаблюдать за Алисией с Розой.

Когда я, наконец, сел на край кровати, Роза получила три быстрых шлепка от Алисии, поцелуй от каждого из нас, и была отправлена в свою собственную кровать... очень счастливая зайка.

Когда Алисия оседлала меня и впервые за эту ночь скользнула моим членом в ее горячие, гостеприимные глубины, я услышал прощальный выстрел Розы, когда она вышла из комнаты.

— Спокойной ночи, Рейчел. Была сегодня в трущобах?  — многозначительно спросила она. Затем она хихикнула:

— Уникальный дизайнерский лейбл, ха. Миссис Фонтейн, ты такая забавная.

Я услышал, как ее смех исчез вдали, но потом я почти ничего не слышал, кроме быстрого, возбужденного сердцебиения моей высокой блондинки, когда Алисия притянула мою голову к своему декольте, что означало, что эти великолепные сиськи закрывали мои уши. Я счастливо покатал ее на моторной лодке, а затем перешел в долгий и медленный режим, который мой шеф-повар обожала больше всего. Двадцать минут спустя она издала еще одну серию резких, лающих криков, которые сигнализировали о четвертом сильном оргазме для нее, и опустилась на меня сверху. Между нами двумя мы выпустили много жидкости, большая часть которой теперь была внутри нее, хотя она щедро пожертвовала изрядную часть на мой живот и бедра, а также слой пота, который был единственным,  

что нас разделяло. Мы решили перебраться на сухую сторону кровати, чтобы уютно устроиться и поспать.

Алисия разбудила меня как раз вовремя веселым и сердечным шестьдесят девятым сеансом, радостно смеясь, когда я пришел в себя, брызгая слюной, с ее вульвой, прижатой к моему носу. Быстрый шлепок привел все в порядок, так что мы оба могли дышать достаточно, чтобы громко закричать, когда мы кончили еще раз, высокая блондинка объявила, что я восхитителен, но мог бы съесть еще несколько апельсинов. Так хорошо иметь диетолога, которому часто нужно брать образцы, чтобы ее работа была в порядке.

Я отомстил за удушающую шутку с будильником, дождавшись, пока она почистит зубы, а затем внезапно наклонил ее над раковиной и держал ее беспомощной в этом положении для последнего сеанса перед завтраком. Черт, даже после всех наших игр прошлой ночью, она была так напряжена, что мне потребовалась вся моя сила воли — и попытка вычислить простые числа от нуля до пятисот, задом наперед-чтобы удержаться, пока она не закончит первой. Я сказал ей, что, поскольку она устроила беспорядок, она может стереть зубную пасту с зеркала. Она выплюнула это там в шоке, когда я сделал свой неожиданный вход. Она драматично вздохнула, но затем довольно радостно принялась за дело, пока я принимал душ.

Когда она тоже была чистой, с небольшим захватом задницы в душе, чтобы все было интересно, мы оделись, и я снова нанял ее, чтобы она могла приготовить обещанные суфле на завтрак.

За завтраком все дамы и я восторженно поблагодарили Алисию за невероятно легкие творения, хотя Рейн одним глазом следила за моим шеф-поваром, когда она хромала по кухне, пытаясь держать бедра раздвинутыми, когда она двигалась. Однако широкая улыбка на ее лице предупредила всех, что она была более чем счастлива получить травму. Она сносила поддразнивания других с апломбом и несколькими отборными ругательствами, обещая им, что с интересом ответит на поддразнивания в следующий раз, когда их пезды будут забиты, как гребаный гвоздь в дерево. Это убедило меня, что она была сама по себе счастлива и очень довольна своим временем безработицы. Мне было важно, чтобы все девочки были счастливы настолько, насколько я могу их сделать.

Когда мы закончили и наслаждались свежемолотым кофе, каждый из нас со своим любимым вкусом, я приступил к делу.

— Кэролайн?  — сказал я, и она вытянулась по стойке "смирно", оставаясь сидеть, отчего ее большие груди восхитительно закачались. Я сделал мысленную пометку делать это почаще.  — Эсхатос действует?

Она посмотрела на часы.  — Да, сэр, оно вступило в силу девятнадцать минут назад.

— Все прошло гладко?

Она рефлекторно прикоснулась к наушнику.  — Да, сэр. Все шло по плану, с удивительно небольшим сопротивлением.

Я улыбнулся в ответ.

— Ты сделала всё исключительно хорошо. Я очень доволен. Но завтра мне придется тебя уволить.

Никогда не думайте, что черные женщины не краснеют. Несмотря на это, ее улыбка стала очень широкой, и я почувствовал желание попробовать эти красивые губы.

— О, благодарю 

вас, сэр.

Ну что ж, придется подождать до завтра. Если не... Я решил быть немного неуместным со своей секретаршей, когда мы пришли в офис на утренний рабочий час. Ей всегда это нравилось. Она всегда рассказывала Рэйчел о том, что я сделал, а затем ругала меня наедине, пока я не целовал ее достаточно, чтобы она забыла, что говорила. Жизнь была хороша.

— Что на самом деле означает "Эсхатос"?  — спросила Лора, наливая еще по чашке себе и Алисии.

— Это имеет несколько значений,  — сказал я,  — Но в данном случае это означает конец.

— О, конечно,  — сказала Лора с улыбкой.  — Уместно.

Так оно и было.

Рейчел коснулась моей руки.

— Я так взволнована. Их спальни готовы для них, и я организую передачу записей и зарегистрирую их в этом районе к концу утра.

— Еще девок для твоего гарема?  — презрительно спросила Рейн.

— Нет,  — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Момент настал, и я был полон решимости наслаждаться каждым его мгновением.  — Моих детей.

— У тебя ещё есть дети? Когда это произошло?

— Когда ты вытолкнула их в мир,  — ответил я.

Она уставилась на меня.  — Что ты имеешь в виду?

— Кэрри и Джон. Они переедут сюда жить.

Она уставилась на меня, а затем поднялась на ноги.

— Только через мой труп!

В глазах Эби появилось возбужденное выражение.

— О, сэр, могу я...

— Прости, Эби, не в этот раз. Я не думаю, что она это имела в виду.

Рейн внезапно поняла, что имела в виду Эби, и сделал пару шагов назад.

— Дети не останутся здесь,  — заявила она, хотя ее голос немного дрожал.

— Ну, если не здесь, то где? Они должны где-то жить.

— Они живут со мной и Джеймсом.

— Как я уже сказал, им нужно где-то жить.

— Они живут в моем доме!

— Но у тебя нет дома.

Она уставилась на меня. Затем она покачала головой.

— В твоих словах нет никакого смысла.

— У тебя нет собственного дома. Он был возвращен банком в соответствии с приказом о банкротстве.

Ее рот открылся, и из него вырвался тихий писк. Затем она снова закрыла его.

— Послушай, в твоих словах нет никакого смысла. Я собираюсь позвонить Джеймсу и разобраться с этой ерундой. Дети не приедут сюда — они останутся там, где они есть! В моем доме!

Кэролайн тут же протянула ей мобильный телефон, который она откуда-то достала, хотя в таком обтягивающем платье, как на ней, я понятия не имел, где она его хранила. Я погрузился в эту приятную мысль, когда Рейн ткнула пальцем в маленький экран.

— Шейла, соедини меня с Джеймсом... Что значит, он здесь больше не работает? Конечно, он тут работает! Ему принадлежит вся компания. А теперь соедини меня... Это чушь собачья! Совет директоров ни за что не проголосует за это... Мы не банкроты, так что не говори мне, что мы в долгах... Не говори мне, что не следует говорить, когда я говорю о своей компании. Как ты смеешь? Ты 

просто... Нет, не вешай трубку!

Она уставилась на телефон, потом на меня.

— Она повесила трубку. Я наняла эту суку, а она просто повесила трубку.

— Ну, ты становишься немного агрессивной,  — предположил я. Девушки согласно кивнули.

— Как будто какой-то захолустной путане не заплатили,  — весело сказала Микаэла. Роза хихикнула, а Лора громко рассмеялась.

Я обхватил щеку Микаэлы, и она уткнулась носом в мою руку, а затем поцеловала подушечку моего большого пальца. Черт, мне нравилось, когда девочки так делали.

— Но она сказала, что Джеймса вывели из здания,  — она казалась ошеломленной.

— Полагаю, новые владельцы не хотели, чтобы на них работал долбаный член,  — рискнул я.

— Я не понимаю, что происходит.

— Я упоминал о банкротстве? Я думал, что знаю. Сказал я. Девочки заверили меня, что с памятью у меня все в порядке.

— Как мы можем быть банкротами?

— Ну, если вы с Джеймсом больше не работаете, тогда, я думаю, вы не сможете покрыть те экстравагантные овердрафты и кредиты, которые вы проворачивали. Без нормального генерального директора и финансового директора у руля, компания стоит не так много. Я полагаю, что банк занервничал и подал заявление о банкротстве на директоров компании, а также на саму компанию.

— Но почему... если... как...  — Она стала похожа на сома, которого я поймал накануне.  — Мы работаем с этим банком уже много лет. Зачем им это делать? Как им удалось сделать это так быстро?

— Возможно, президент банка невзлюбил вас,  — предположила Рейчел. Алисия разразилась лающим смехом.

— Но президент банка — дядя Джеймса, он бы этого не сделал!

— Нет, банк ему не принадлежит. Больше нет,  — вставила Кэролайн. Она проверила свой планшет.  — Нет. Он не владеет им уже больше года.

— Так кто же это делает, и почему они сделали это с нами? В глазах Рейн стояли слезы разочарования.

— Дай-ка, я проверю,  — сказала Кэролайн, еще раз постучав по планшету.  — Ооо. Оказывается, сэр владеет банком.

Она посмотрела на меня с широкой улыбкой на лице. О, я так собирался уволить ее завтра, маленькое финансовое чудо, которым она была.

— Подумать только,  — пробормотала Лора.

— Ну, я никогда...  — удивленно сказала Роза.

— Кто бы, блядь, мог подумать?

— Финансовые махинации, я полагаю.  — Эби внесла свой вклад.

— Что-то гниет в Дании, как старая рыба,  — неправильно процитировала Микаэла, которая, очевидно, не собиралась отпускать это.

— Ты!  — закричала Рейн, которой удалось, наконец, понять.  — Ты сделал это!

— Ну, ты же знаешь, что говорят о вещах, которые лучше подавать холодными,  — пробормотала Рейчел. Рейн уставилась на нее.

— Что говорят?  — спросил я, наклоняясь и крепко целуя ее.

— Э-э, подожди... Не делай этого, это против правил. Я забыла. Что я такого сказала? Рейчел казалась немного взволнованной, что меня обрадовало.

— Ты не заберешь моих детей!  — закричала Рейн, указывая на меня дрожащим от волнения пальцем.

— Рейн,  — рассудительно сказал я.  — Ты безработная, без гроша в кармане и бездомная. Ублюдок так же разорен, и ему также грозит расследование со стороны налогового инспектора. С другой стороны,  

у меня прекрасный дом, очень удобный банковский счет, и я полностью занят с первоклассным доходом. Кроме того, суд принял во внимание все время, которое я провел с детьми за последние четыре года, с показаниями под присягой из их школы, чтобы поддержать меня, и объявил, что я являюсь родителем-опекуном до дальнейшего уведомления.

— Ты проводил время с детьми? Но они ничего не говорили...

— Ну, если ты пытаешься настроить их против их отца, просто чтобы твой изменяющий любовник мог притвориться, что он достаточно мужчина, чтобы на самом деле стать отцом детей, чего ты ожидаешь? Глаза Рейчел опасно сверкнули. Она, казалось, очень поддерживала меня в этом вопросе. Интересно, хотела бы она иметь собственного ребенка? Было, о чем подумать.

— Ты думаешь, твои дети недостаточно умны, чтобы понять твою ложь? Она закончила, и я благодарно сжал ее руку.

— Мне нужно идти,  — сказала Рейн, поворачиваясь по кругу и дико озираясь.  — Мне нужно их увидеть.

— Ну, если ты хочешь их увидеть,  — прокомментировал я.  — Ты должна просто оставаться там, где ты есть. Они сейчас в воздухе и скоро должны быть с нами...

— Сорок восемь минут, сэр, плюс-минус пара минут, в зависимости от дорожного движения,  — Кэролайн снова продемонстрировала свой блестящий ум. Она была ассистентом профессора экономики, когда Рейчел встретила ее, пытаясь противостоять системе, которая была скрыто и тонко женоненавистнической и расистской в глубине души, и неуклонно теряла позиции. Пребывание со мной не только дало ей возможность в полной мере использовать свои деловые таланты, но и дало ей место, где ей не нужно было постоянно бороться, чтобы оставаться на одном уровне. Здесь у нее была семья, которая любила и поддерживала ее во всех отношениях.

— Но куда я пойду?  — взвыла Рейн.  — Куда пойдёт Джеймс? Что я буду делать?

Я собирался забить последний гвоздь в гроб своей мести и сказать ей, что она может отвалить и умереть! Рейчел положила руку мне на плечо.

— Джеймс, по всей вероятности, сядет в тюрьму. Кэролайн внимательно изучила счета компании, и, по ее оценке, "заимствования", которые он делал со счетов, вероятно, расстроят как налогового инспектора, так и окружного прокурора. Что касается тебя? Возможно, сэр мог бы нанять тебя.

Я посмотрел на нее, ошеломленный и изумленный — не так-то просто сделать это с одним лицом.

— Нам нужен кто-то, кто будет поддерживать эту собственность в надлежащем состоянии,  — спокойно сказала Рейчел.

— Вознаграждение не было бы большим, и на самом деле не было бы намного больше, чем карманные деньги. Тем не менее, эта должность предлагала бы комнату и питание — комната в западном крыле, рядом с детьми, была бы доступна.

Спальни девочек находились в восточном крыле, рядом с моей.

— Ты хочешь, чтобы я стала уборщицей?  — выдохнула Рейн.

— Я не хочу, чтобы ты кем-то была,  — ответила Рейчел.  — Тем не менее, есть открытая вакансия, и ты, кажется, подходишь по всем статьям как человек, у которого нет настоящего таланта ни 

к чему другому.

— Я должна поддерживать свое положение в обществе,  — запротестовала Рейн.

— Положение бездомной с мужем, которого отправляют в тюрьму? Кто-то без дохода, без основных или движимых активов, и даже без одежды, кроме трусиков и лифчика, которые ты носила вчера,  — эта позиция?

Рейн снова проделала то же самое с рыбным ртом. У нее это получалось очень хорошо.

— У меня есть...

— Ничего. У тебя вообще ничего нет. У тебя ничего нет, у тебя нет перспектив, и тебе некуда идти. Такова реальность. Таким образом, ты можешь принять должность уборщицы и няни для своих детей, или ты можешь уйти. Все зависит от тебя.

О, Рейчел, ты отомстила за меня — отомстила гораздо слаще, чем я мог себе представить. Мне не терпелось уволить ее и выразить свою признательность самым милым образом.

— Думаю, у меня нет особого выбора,  — наконец сказала Рейн.

— Хорошо, решено.

— Рейн, мне нужно, чтобы ты пошла со мной в офис,  — заявила Кэролайн.  — Тебе нужно подписать заявление о приеме на работу и многие другие формы, прежде чем ты устроишься.

— Какие формы?

— Бланки, которые запрещают говорить кому-либо что-либо о частной и деловой жизни сэра, что повлечет за собой очень суровое наказание, в которых подробно описываются последствия попытки украсть детей сэра или что-либо еще, принадлежащее сэру, поддержание протоколов безопасности в любое время и, наконец, контракт с подробным описанием твоих обязанностей, твоих льгот и суммы твоей оплаты.

— Я должна стать рабыней?

— Раб — это такое эмоциональное слово,  — заметила Кэролайн.  — Лучше им не пользоваться.

— Рабыня... пута без оплаты. Есть ли разница?  — громко прошептала Микаэла. Кэролайн пристально посмотрела на нее, и маленькая итальянка покраснела и поспешила извиняющимся жестом обнять мою секретаршу.

— Это вопрос истории и гордости,  — прошептала темноволосая девушка.

— Si, каписко.

Кэролайн поцеловала ее в знак прощения, и мой мистер вскочил, чтобы посмотреть, что происходит. Когда девушки целуются друг с другом-это мужское дело. Я не могу этого объяснить. Это похоже на влечение, нужно быть мужчиной, чтобы понять это.

Я встал, и девушки начали расходиться по своим рабочим местам.

Рейн все еще выглядела ошеломленной и повернулась ко мне, Кэролайн терпеливо ждала ее.

— Итак, теперь, когда ты перевернул мой мир с ног на голову, ты мой босс. Я все поняла. Ты хотел отомстить, и теперь у тебя есть это в избытке. Я хотела стать знаменитостью — или, по крайней мере, кем-то с высоким социальным статусом, а теперь я бедная уборщица. В то время как ты из ничего превратился...

Она махнула рукой, указывая на дом и девочек, когда они уходили.

— Ко всему прочему, ты, конечно, показал мне моё место. У меня даже нет человека, ради которого я тебя бросила.

— Не забудь про то, что ты украла у меня все одновременно,  — сказал я.

— Наверное, я должна радоваться, что меня по крайней мере время от времени будут увольнять,  — сказала она с горьким смехом.

— Рейн, ты женщина, которую я любил и на которой 

женился. Ты мать моих детей. Я слишком уважаю тебя, чтобы когда-либо сделать это! У тебя есть гарантированная занятость.

Я улыбнулся, немного противно.

— Я никогда не уволю тебя. Никогда!