Десять писем. Часть IV. На распутье (дневник Элли). Глава Дневник проститутки

Поток различных событий! И вызывают и пугают! Вечером вчера наконец-то собралась отдохнуть и задуматься! Но забудьте об этом! Пришел Рэд, сердитый, чем-то недовольный, расстроенный.

— Поужинаем?

— Потом. — Он тяжело опустился на диван, помолчал и добавил:

— Только что видел француза.

— Анри Ландаля?

— Его, его.

— Ну и что?

— Что... что... Если он не лжет, то наши поиски украденного яйца бессмысленны.

— Но в чем дело?

— Он знает, что документы Ришара не существуют. Он сам их уничтожил. Эту информацию имеет также компания Хаяси. И мы тоже. И вот. Столько пережить! Столько неприятностей, страданий и преступлений, и все напрасно!... Теряешь голову! А может он лжет!... Нет, похоже нет. У него есть пароль - "Хиросима-33"... у него есть какая-то информация. А если документы у него в кармане? И он увезет их во Францию!... Рэд подпрыгнул на диване. — Вот, стало даже жарко. Может быть, он меня обманывает?

— Нужно проверить все еще раз и как можно более тщательно, — возразила я.

— Придется.

— Я хотела бы сама встретиться с ним и поговорить. В госпитале он оставил на меня очень хорошее впечатление. Решительный, благородный такой...

— Ты не влюбилась ли? Он спрашивал у меня о тебе...

— Прекрати! Кроме того, я обязательно хочу найти человека с рассеченным подбородком. Он не зря оказал мне эту услугу. И дважды! Чем больше я об этом думаю...

— Подожди, расскажи мне подробности о нем.

— Ты все знаешь сам! И гораздо больше, чем я. Например, до сих пор я совсем не понимаю, как тебе удалось такое проделать!

— Ах... Ты права. Просто не было случая... В общем, я искал тебя. Долго, безнадежно, отчаянно.

— Да, но сам ты тогда...

— Правильно!... Я уже говорил тебе, что чуть не сошел с ума, бешено катаясь по подвалам "конторы по вербовке". Я помню, что был избит до крови и все мысли были только о том, где же ты и что с тобой. Мне стало известно, что Хаяси ни перед чем не остановится. На его магнитофоне не попался пароль "мирных людей", но он точно знал, что ты сообщила мне эту информацию. И вот он обезобразил мне щеку раскаленным железом. Зато сам получил то, что заслуживал, когда мне удалось вырваться из рук его подручных. Не понимаю, как он выжил после такого удара! Эти японцы живучи как кошки.

— Есть ли информация о его местонахождении?

— Пока нет... Вот дело. Он допустил ошибку с магнитофоном.

— Какую?

— Он предложил послушать запись моему начальнику, хвастаясь, что он уже нейтрализовал меня.

— Действительно?

— Да, но часть наших разговоров, особенно то, о чем мы говорили громко, я сообщал начальнику и я почти уверен, что в какой-то форме японцы могут нас подслушивать. В этом искусстве их пока никто не превзошел. Но мы с тобой ничего особенного не говорили вслух. Но об этом я докладывал начальнику, уверяя его, что начинаю извлекать из тебя информацию.

— И что же?

— Итак, начальник разбил магнитофон, дал Хаяси пощечину и приказал сразу доставить меня к нему, иначе он уничтожит всю его контору. Хаяси должен был подчиниться. Я же поклялся начальнику, что выроюсь из-под земли и приведу ему бумаги инженера Ришара. Он создал для меня все условия для работы. Даже устроил меня в японскую полицию, чтобы иметь повсюду доступ. Но ты исчезла без следа.

— Я сама не имела понятия, где я.

— Конечно! А я искал, искал... Всю контору Хаяси перерыл.

— А, что ты, как-то раз говорил мне о двойнике Хаяси.

— О двойнике?... А... Это было в том подвале, когда я свалил Хаяси ударом на пол и когда меня опять схватили, мне показалось, что в дверях я увидел испуганное лицо... Хаяси! Я зажмурил глаза, думая, что у меня начались галлюцинации, а когда вновь открыл их, в дверях уже никого не было, а побитого Хаяси бережно поднимали с пола его подручные. Я теперь уверен, что мне все это померещилось тогда.

— Странно об этом мне когда-то говорила и Мария. Вернее проговорилась. Да, а как же ты Марию встретил?

— Совершенно случайно, и очень обрадовался ей.

— Еще бы!

— Да нет, совсем не то! Я думал, что только через нее я могу узнать где ты. Она ведь агент Хаяси. Кому же как не ей знать все! Искал я ее так же очень долго. Как в воду канула. Два месяца о ней ни слуху ни духу! С ума можно было сойти — никого и ничего!

— А куда же она девалась?

— Так вот послушай! Встретил я ее на бульваре с каким-то французом. Свалилась она откуда-то как снег на голову. Ну, ты знаешь, что она тоже работала над тем же, что и мы с тобой, только с другого конца. Я стал выслеживать их и уже через пару дней узнал, что француз тоже ищет бумаги Ришара, имеет кой-какие сведения, а Мария обхаживала его. А еще через несколько дней я выяснил, что Мария была во Франции по заданию Хаяси с документами на имя Марсель и, что там же наши перехватили ее и она работает на нас тайно...

— Неужели это правда?

— Боже его знает! Известно, что она является секретным агентом нашей разведки, но у нее были связи и с немцами... Но это не важно. Я усилил слежку за ней и французом, чтобы поймать тебя. Без тебя я бессилен. Ришар — твой отец, ты должен сам решить, что делать.

— Вот как! Ты в курсе дела...

— Именно. Я обнаружил предполагаемую встречу этого француза с кем-то в кафе. Знаешь, как все закончилось? Оказалось, что на встречу должен был прийти Хаяси. Он пришел, но так получилось, что француз был ранен, а Мария была арестована. А Хаяси заметил меня и убежал. Тогда мне не удалось сделать с ним ничего.

Он был под присмотром полиции. Но тут ко мне подвернулся юный американец. Мне удалось его убедить сказать комиссару полиции то, что я хотел услышать. После некоторых формальностей Марию освободили. Даже не пришлось звонить боссу, подчиненному Марии. Я бы мог воспользоваться этим в крайнем случае. Вот так.

— И что дальше?

— Потом я отвез ее к себе. Признаю, я был уверен, что она знает, где ты и...

— Не забудь, что у нее большой клитор, — прервала я его... — Без лишних слов, ты спал с ней?!

— Хм... Как сказать... Элли, это не самое главное!

— Я не ревную, но хочу все знать. Я заметила, что ты желал ее еще тогда, когда ты избивал ее в моей комнате. Ты помнишь! У Хаяси!

— Ладно! Я спал с ней. Но не думай, что я влюбился. Даже во время секса я думал о тебе. Верь или нет! Ты для меня всегда была и будет любимой!

— Но и ты с ней спускал?

— Ты ничего не смыслишь! Я употреблял ее как жеребец кобылу. Задует он ей вот такой...  — Рэд согнул правую руку в локте и помахал ею,  — спустит, слезет с нее и тут же забудет о ней. Ни какой привязанности, симпатии. Понимаешь?

— Да... Но у тебя он тоже не меньше, чем у жеребца,  — сказала я, поглаживая «его» поверх брюк.

— Надеюсь, что ты меня любишь не только за это?

— Спрашиваешь! Но и... за это тоже. Но ты, пожалуйста, продолжай, я слушаю.

— Хорошо, а ты гладь... Приятно... Я уже несколько дней хочу... Сегодня я буду ночевать у тебя. Как ты?

— Конечно!... Но продолжай.

— Так вот. Я избил эту Марию-Марсель-Секс-вамп, ласкал, вновь избивал, но никакого толку. Побои только возбуждали ее, она дразнила меня, но ничего выпытать я у нее толком не мог. Было только ясно, что она выполняла какой-то приказ Хаяси и тот решил с ней расправиться. Она остерегалась его. Призналась она мне и в том, что как кошка влюбилась в этого француза.

— А она имела с ним сношение?

— Вот этого я не знаю. Думаю, что конечно да... Я пошел на отчаянный шаг, пообещав ей помочь организовать побег француза из госпиталя. Мы разработали план пробега, наводили справки о состоянии Ландаля, готовили людей, машину... И вот лишь только тогда, когда Мария сказала, что ты находишься в том же госпитале.

— Откуда же она могла знать это?

— Да черт ее знает! Да мне и в голову не приходило тогда спросить ее об этом. А действительно странно, странно... Доступ в те палаты закрыт для всех. Даже наши ничего не знают о том, кто там, в этих палатах. А Мария знала все, что там делает француз, и даже знала, что он сам готовиться бежать.

— Как это могло произойти?

— Попроси ее об этом! Вчера, перед выполнением нашего плана, она вдруг сказала: "Давай подождем еще пару дней". Я не ответил ей ничего, а вечером она исчезла. Только на следующий день она заявила мне, что француз уже убежал, а ты начала значительно поправляться. Я стал расспрашивать ее, откуда она узнала все это, но ничего...

— Это странно! Очень странно!... У тебя уже встает... крупный.

— Не особо напрягайся... У нас еще много времени.

— Продолжай!

— Да... Было очень важно освободить тебя. Но как? Француз сбежал после убийства полицейского врача. Охрана была усилена. Тебе полностью запретили доступ. Были подозрения в адрес твоей сиделки, которая помогала ему.

— Ах, Кито! Замечательная девушка! Я так переживала за нее!

— Да, после того, как она убежала из госпиталя, был почти панический страх. Мария отказалась помогать мне с организацией твоего побега. Ее помощь была бы очень полезной. Босс помог, он заверил нашего консула в том, что ты моя скрытая помощница, и что тебя нужно освободить без помощи французского консула, которые очень заинтересованы в тебе как дочери Ришара. После серьезного давления министерство иностранных дел выдало распоряжение о твоем освобождении, а дело Одэ решили замять.

— Я не знала об этих подробностях!

— Итак, я приехал в госпиталь на бронированной машине с дюжиной наёмных убийц, готовых на все! У меня уже есть опыт - распоряжение одно, а исполнение - другое... Да, как же прошло это с человеком? Ты помнишь? С раздробленным подбородком...

— В то утро пришел врач и потребовал одеться быстрее. Он не отвечал на вопросы, только спешил меня. Я наделась, помогаясь новой сиделкой, и пошла за ним. На лестничной площадке нас догнал человек в белом халате с белой шапочкой на голове. Я вздрогнула, увидев шрам на его подбородке. Он быстро и незаметно передал мне записку. Моему провожатому доктору он поклонился, обменявшись с ним несколькими словами и незначительными фразами, а затем быстро прошел по длинному боковому коридору. В это время я прочитала записку: "Не торопитесь, тяните время любой ценой! Следуйте за мной!" В моей голове потемнело, колени задрожали, но я собралась с силами и пошла вместе с врачом, сказав:

— Доктор, не могу! Разрешите в туалет!

Он сделал жест досады рукой и процедил сквозь зубы:

— Только скорей! Как можно скорей!

Ноги у меня подкашивались, когда я добралась до туалетной комнаты и заперла за собой на крючок дверь. Почти без сил опустилась на сиденье, старалась собраться и с силами, и с мыслями... И писяла! И очень сильно! Я чуть не уписялась, когда читала записку. Два или три раза дежурный врач стучал кулаком в дверь, дергал ее, кричал, и когда я вышла, он рванул меня за руку и приказал почти бегом идти впереди него. Пройдя несколько шагов, я вновь увидела его...

— Со шрамом на подбородке?

— Да. Он 

пересекал наш путь, направляясь к двери, ведущей, как я потом узнала, в какой-то другой, глухой коридор. Открывая дверь, он многозначительно взглянул на меня. Не долго думая, я ускорила шаги, немного забежала вперед и, поравнявшись с дверью, в которую прошел неизвестный со шрамом, быстро скользнул в тот глухой коридор. В ту же секунду за мной защелкнулась на задвижку дверь и неизвестный, подталкивая меня вперед, прошептал несколько слов:

— «Есть приказ о вашем освобождении, но вас хотят увезти отсюда. Главное выиграть время... Хотя бы несколько минут. Запритесь в этой туалетной комнате. »

Он указал мне на дверь, а сам поспешил дальше.

— Благодарю вас,  — бросила я ему вдогонку и, запирая за собой дверь я уже слышала треск с силой открываемой двери в глухой коридор. Затем...

— После того как ты опять пописяла?

— Что ты! Мне уже было не до этого! Я прислушалась к топоту нескольких пар ног, пробегавших мимо туалета и ненадолго передохнула. Спустя минуту, я услышала опять тот же топот, но уже менее энергичный. Люди, по-видимому, останавливались возле каждого помещения, осматривали его и двигались дальше. И еще через несколько секунд кто-то рванул дверь, защелка легко слетела и грубая рука дежурного врача схватила меня, дернула и потащила в вестибюль.

— Он тебя просто с сиденья сорвал?

— Да, но я все еще была одета в трусы. Я только немного приподняла платье сзади, чтобы создать видимость.

— Какое выдающееся представление! Ха-ха-ха! А что, если бы он увидел? — Рэд кивнул на мою руку, которая продолжала ласкать его член.

— Перестань!... Ну так вот...

— Подожди! Расстегни мне брюки и погрузи свои пальчики внутрь... Вот так. Молодец!... Продолжай.

— Мы быстро прошли через вестибюль и вышли на двор. У подъезда стояла скорая помощь, окруженная несколькими людьми.

— Садись! — крикнул какой-то человек с званиями и дал знак открыть ворота.

— Я вырвалась из рук дежурного врача и бросилась бежать по двору. Несколько человек побежали за мной. Кто-то кричал...

— Безумная! Поймайте ее!

В этот момент я споткнулась о что-то и упала. В падении услышала резкий металлический звук, который наполнил весь двор и заглушил возгласы присутствующих. Как потом выяснилось, это ваш автомобиль сбил половину ворот, которую охранник еще не успел открыть, и ворвался на территорию. Кто-то поднял меня, но в этой суматохе я сразу успокоилась... Возможно, инстинктивно...

— Тебе действительно повезло, что мы прибыли всего за 20-30 секунд! А приказ, с которым мы приехали, был бы полезен только для двух туалетов, где ты нас ждала. Ха-ха-ха!... Нужно найти этого человека. Все это не случайно!

Рэд задумчиво смотрел на мою руку, которая все еще нежно ласкала его возбужденный член.

— Да, пора уезжать, — сказал он..

— Ты уже говорил об этом, но...

— Погоди! Я долго думал и еще надеялся на этого француза.

— Почему-то и меня он интересует.  

Ты не сердись, Рэд, но мне очень хочется с ним встретиться. И быть может, нам это будет полезно.

— Хорошо. Попытайся и ты вытянуть у него все, что можно. Только смотри не ложись под него!  — шутливо добавил он.

— Не буду,  — в тон ему ответила я, разве только захочется помять ему яйца... Вот так!

— Ой, больно же! Что ты делаешь!

— Чтоб ты не говорил глупостей!

— Попробую тебе устроить встречу с ним после дела.

— Опять?

— Нам нужны деньги.

— У нас ... их уже достаточно. А мои нервы не железные.

— Это последнее дело. А если... Исси — двоюродный брат Одэ.

— Хорошо, но мое чувство мести давно уже насытилось, и я устала.

— Как раз в этом и состоит одна из причин того, что нам надо уезжать отсюда! Послушай! Вашим консульством ты восстановлена в правах и получила наследство. Больше тебе здесь делать нечего. Почти все деньги мы израсходовали на бесплодные поиски. Босс уже не верит мне. В полиции ждут предлога, как освободиться от меня. Наши «дела» дают нам некоторые средства, но...

— За такие «дела» недолго опять угодить...

— К этому я и веду разговор! Пока в полиции нет ни одной ниточки. Уж я то знаю! Но они могут появиться. Пора кончать. Согласен и Исси — последний из родственников Одэ. И у него кое-что есть. После тебе придется только панику создать и сейчас же уйти. После этого организую тебе встречу с французом, а потом уедем.

— В Америку?

— Да, в Филадельфию. Там ты отдохнешь вволю! Там ты и поможешь состряпать одно дельце.

— Об этом Ричардсе, о котором ты говорил...

— Да, именно о нем! Я дал ему обещание, что он не забудет меня!... Я был акционером его компании и женился на его старшей дочери. Он мошеннически отнял у меня долю в компании. Обманул меня, суд принял его сторону, а дочь он выдал замуж за сенатора.

— Уверен, что успел ее испытать!

— Конечно... Не упускаю таких возможностей. Она кричала и визжала так громко, что пришлось увести ее в пустую виллу и там окончательно "завершить" дело...

Рэд сладко потянулся и указал на свой член, уже стоящий в моих руках.

— Ты ее также мучил, как меня? Или все сразу?

— Понимаешь, есть парни, которые получают удовольствие от лишения девственности. И мне это по душе. Но я люблю делать это медленно и продолжительно. И очень нравится слушать девушку плачущую и кричащую подо мной.

— Рэд, это жестоко!

— Но и приятно! Вот в чем дело!

— И как долго ты ее мучил?

— Мне удалось провести с ней несколько дней с перерывами. Первый раз был в их доме, в гостиной. Помню, был жаркий день, никого кроме нас не было. Мне удалось снять ее трусики и посадить ее сверху на меня. Я пристроился к ее девственной плеве,

и около часа она стонала, трепетала, плакала, кричала и пыталась убежать.

— А ты?

— Я крепко держал ее и продолжал надавливать на ее плеву. В конце концов, от этой борьбы и возни я кончил. Она была мокрая, но она не получила оргазма. Через два дня мы ушли гулять в лес. Там я занимался с ней дважды примерно по часу. Она почти все время кричала и плакала. Я дважды кончил, продолжая давить на ее плеву, но без разрывов

— Рэд, это ужасно! Ты же не представляешь ее мучение!

— Да, но она сама согласилась через три дня после этого поехать со мной на пустую виллу, ключ от которой уже был у меня. Думаешь, она не знала, что ее там ждет? И ехала туда веселая, радостная и возбужденная... И там позволила себя раздеть без малейшего колебания... Так что еще неизвестно, что она испытывала!

— И опять?

— Да. Она стонала, выла, билась, визжала, рыдала... И так два часа. Один раз я спустил, не разрывая плевы, а во второй раз так и не выдержал... Надел все-таки на «него»... Но зато и она спустила. Элли, а ты не очень!... Видишь какой он! Чувствует, что скоро будет у тебя в животе!... Хочешь?

— Давно уже! Так что же с этим Ричардсом?

— Сенатор устроил ему какой-то скандальчик. Надо будет узнать поподробнее. Но у меня есть планчик, от выполнения которого Ричардсу не поздоровиться. У него есть еще младшая дочь. Попробуем устроить тебя гувернанткой туда. И сама отдохнешь и мне окажешь содействие. И денег будет достаточно.

— А младшую дочку Ричардса ты тоже думаешь... надеть на «него»?

— И если удастся, и если ты не будешь возражать, то...

— Только в моем присутствии, хорошо?

— Ладно... А пока... Я тоже хочу. У меня уже кажется и яйца начинают болеть... Раздевайся...

— Рэд... А! Рэд... Я тоже хочу, чтобы ты меня... как жеребец кобылу.

— На четвереньках?

— Как захочешь...

Ночь пролетела незаметно. Ласки сменялись обсуждением разных планов, разговоры уступали место новым объятиям...

— Ричардса заставим дать деньги на продолжение розысков бумаг Ришара!  — убежденно говорил Рэд.

— А что, если они вообще не существуют!

— Понимаешь, фактов нет, но есть интуиция, и она меня никогда не подводила. И я не привык отступать. Но сейчас нужно немного отойти в сторону, проанализировать ситуацию, как следует подготовиться и затем снова двигаться вперед, схватывая цель обеими руками! Надеюсь получить большую поддержку, помимо своего начальника. Он хороший парень, но боится идти до конца на свой страх и риск.

В эту ночь я впервые разрешила Рэду проникнуть в меня почти полностью своим гигантским членом. Он осторожно проделал это, прижался к моей матке и полчаса лежал неподвижно. Я ужасно кричала и плакала от невыносимой боли, но терпела... К боли добавилось новое острое наслаждение, которое хотелось продлить... В разговоре с Рэдом в ту ночь отразилась сложная жизненная ситуация в Токио за последние несколько месяцев, и я решила записать этот разговор в дневник слово в слово и теперь он будет со мной на перекрестке. Скоро начнется долгое путешествие. Но мы надеемся на то, что судьба скажет нам.

Дорогая Кэт!

Кажется, я была права, когда решила постепенно вытащить у Элли эту часть ее дневника... И абсолютно потрясена! И ничего не могу понять! Прошу тебя особенно внимательно прочитать эту часть ее дневника — "На перекрестке" и хорошенько подумать. Подумай сама! Совпадение фамилий Ричардсов, конечно, в Америке таких много, но... Две дочери. Тоже совпадение. Муж моей сестры — сенатор. Тоже совпадение? И еще. Когда я была маленькой девочкой, я стала свидетельницей какого-то скандала со своей старшей сестрой. Кто-то ухаживал за ней, кто-то стремился получить ее руку, но отец сделал ему что-то неприятное, и он больше не появлялся. Все это помню смутно, неясно... но... это тоже совпадение? Мне кажется, что я узнала бы того высокого, мощного мужчину, который ухаживал за моей сестрой, хотя прошло уже много лет.

Вообще Кэт, это очень и очень загадочно. Как ты думаешь? Спросить Элли? Пока я не решаюсь это сделать. Не знаю, что и думать.

От тебя уже несколько дней нет писем, и я скучаю по ним. Надеюсь получу сегодня.

Боб уже приехал. С ним была еще два раза. И можешь себе представить? Ни одного раза под ним не кончила! Не знаю, от чего это могло быть? Все ведь нормально. И орган у него хороший, и мне приятно с ним, но вот — не получается! Правда делает это он не долго. Может все-таки от этого?

Ах, если бы с этим Анри! Мне кажется, что под ним я раза три бы кончила! А вот с Рэдом я бы побоялась...

Сегодня в полдень у нас был Дик. Он так печально смотрел на меня. И я ему еще раньше все сказала: и то, что ко мне приезжает мой жених, Боб, и то, что мы не сможем с ним больше видеться. Слушая меня, он молча кивал головой, но на глазах у него были слезы. Но, я кивнула ему головой на сад и пошла туда, не оглядываясь. Вскоре я услышала за собой его не смелые и такие робкие шаги. Я остановилась и кивнула ему. О, Кэт, ты бы видела, как радостно заблестели у него глаза, когда я обняла его и поцеловала в губы.

Ну, что дальше было, ты, конечно, догадываешься.

Сначала он был гораздо ... более нерешителен и неуверен, чем раньше и все пытливо заглядывал мне в глаза, но когда я сама сняла с себя трусики и начала расстегивать его брюки, он стал прежним Диком.

День был жарким, мы забрались в тенистое место и принялись сжимать и мять друг друга в объятиях, как после долгой разлуки. Потом я легла на 

спину и позволила ему начать. Но, вот что странно, Кэт. Очень странно! Я почти сразу тут же кончила под ним! Непонятно! Но мне хотелось еще, и я просила его продолжать. А потом еще раз кончила и так сладко, сладко! Просто невероятно и необъяснимо. Ведь у него он имеет только 12—13 см. Правда, на этот раз он входил глубже, так как я сильно прижимала свои колени к своей груди. Раньше я этого не делала, стеснялась. После второго раза я позволила Дику тоже кончить, себе на живот, а потом мы еще долго и молча целовались.

Я нахожусь в полном недоумении. Что, по-твоему, может быть причиной этого?

Послезавтра Дик снова придет. И я уверена, что закончу с ним. А с Бобом я не знаю, завершится ли что-то между нами в будущем или нет. Но я также ошеломлена твоим описанием связи с Джоном. Когда я его читала и представляла себе все это живо, почти сама испытала оргазм. Однако представить, как мне удалось бы принять Джона со всей его толщиной в задницу, я не могу даже вообразить. Не знаю, если бы Боб или Дик попросили меня об этом сейчас, я бы отказала! В любом случае.

Но мы еще поговорим об этом подробнее при встрече.

Сейчас я приступаю к переписке последней записной книжки Анри Ландаля - "Иллюзия" - и постараюсь закончить ее как можно скорее, потому что у нас скоро заканчиваются занятия и времени на все будет очень мало из-за свадьбы.

Я отправлю тебе эту записку вместе со всей перепиской. Но помни, что я никогда не забываю о тебе.

Твоя Мэгг.

Иллюзия.

Записи Анри Ландаля.

На меня сегодня выпал удивительный день! Смогу ли я вспомнить все подробности этого особенного дня? Это обязательно! И как можно более точно.

Итак, накануне этого дня я снова, уже несколько раз, расспрашивал Марсель о ее работе, которая по-прежнему остается для меня загадкой, и о ее намерениях. Она отвечала таким образом, что можно было ей верить или нет. Но когда мы коснулись вопроса об инженере Ришаре, она неожиданно заинтересовалась и сообщила мне интересную деталь. Оказывается, ей стало известно случайно, что инженер Ришар часто посещал один дом в Иокогаме перед катастрофой в Хиросиме. И она сумела узнать адрес этого дома. Я слушал это сообщение с напряжением и на этот раз не задавал ей вопросы о том, откуда она узнала эти сведения. Главное было понять все на месте. Может быть, мы найдем какую-то нить? Это неожиданное сообщение Марсель изменило мои планы на очень насыщенный день.

Утром этого изумительного дня я собирался нанести визит в дом госпожи 

Ямато, в котором жил мой отец с моей сестрой. Я решил с ее позволения перерыть весь дом в надежде найти хоть какой-нибудь след исчезнувшей сестры, а так же расспросить саму хозяйку о том, что ей известно о бумагах Ришара.

Но после сообщения Марсель я решил сперва съездить в Иокогаму, надеясь к обеду вернуться и после обеда побывать у Ямато-сан.

В Иокогаму можно было отправиться на комфортабельном пароходике, но, экономя время, я добрался туда электричкой. После довольно больших поисков я нашел указанную улицу на самой окраине города, вблизи берега. Это была очень дикая улица, расположенная в стороне проезжих магистралей и мне не было видно ни экипажей, ни авто, и даже прохожих не было заметно. Я нашел дом N6 и постучал в дверь.

— Вам кого угодно?  — спросил открывший мне дверь коренастый японец.

— Мне нужно видеть «мирных людей».

— Я вас не понимаю. Все мы люди мирные.

— Да, но Хиросима 33...

— О, Хиросима! Да, да... ужасно! Но вы пройдите, пожалуйста.

Мы вошли в просторную со вкусом обставленную комнату и по его приглашению я сел у письменного стола, за который уселся сам хозяин.

— Так чем же я могу вам помочь, и кто вы?

Задавая мне вопросы он открыл ящик письменного стола, заглянул в него и перевел на меня свой внимательный взгляд.

— Я Жерар Ришар, сын...

— Так, знаю,  — перебил он меня,  — пойдемте со мной.

Немного недоумевая, я поднялся со стула, на который только что сел и пошел за ним. Мы вышли на улицу и прошли несколько кварталов в сторону от берега, но не в направлении к городу. На углу каких-то улиц японец попросил меня подождать, зашел в будку телефона-автомата, через минуту мы вновь продолжали путь. Мы шли теперь медленно, и японец систематически поглядывал на часы, как будто соразмеряя свои шаги со временем. Напротив какого-то кафе мы остановились. Несмотря на довольно ранний час, в кафе было оживленно. У его дверей люди сновали туда и сюда.

"Сегодня нет рабочего дня, это воскресенье", - вспомнил я, и мое внимание привлекла знакомо выглядящая фигура пожилого человека, который стоял рядом с деревянным заборчиком неподалеку от нас. Он опирался на зонтик и казалось, что пристально наблюдал за нами. "Где-то я его уже видел? - напряженно размышлял я. - Те же очки, скругленные плечи, напряженная и подозрительная поза, словно он хочет что-то сделать, но колеблется... Ах, это же господин Руа! Мсье Руа! Но как это возможно?..."

- "Сейчас!" - прервал мои размышления японский человек и посмотрел на часы.

Большая темная закрытая машина появилась из-за угла и остановилась рядом с нами.

- "Прошу вас", - пригласил меня японский человек, открывая дверь автомобиля.

Вскарабкавшись в машину, я быстро бросил взгляд на Руа, который все еще стоял неподалеку. Машина уже тронулась с места, но я успел заметить, как Руа пристально следил глазами за нашим автомобилем.

Был видимо озадачен происходящим, я не сразу понял, что японский человек, сопровождающий меня, остался на тротуаре, а рядом со мной сидел другой человек. Занятый своими мыслями, я попытался открыть шторку заднего окна машины, чтобы вновь увидеть Руа, но представительный японец рядом со мной легко отстранил мою руку.

- "Вы Жерар Ришар?"

- "Да."

- "Вас интересуют документы вашего отца - инженера Ришара?"

- "Да."

- "У меня есть задание доставить вас в штаб и там все объяснят по этому поводу. И позвольте предупредить вас: вы не должны пытаться подвинуть шторки на окнах. То есть стремиться узнать куда мы едем. При любой попытке выяснить наш маршрут, он будет прерван и навсегда."

Сказано все это было ясно и корректно, но, все же, напрягая все свое внимание, я пытался определить, хотя бы приблизительно, направление нашего движения. Но после нескольких поворотов я должен был признать полную бессмысленность своих усилий. Редкие остановки, видимо на перекрестках, сменялись длинными перегонами, на которых машина развивала большую скорость, а затем ее движения стали замедлять, вновь появились небольшие задержки, и, наконец, ход машины резко уменьшился. Шторы на окнах машины сразу как-то потемнели и вслед за тем на них смутно отпечатались блики электроламп. Машина въехала в какое-то помещение.

— Прибыли,  — сказал мой спутник.

Машина мягко остановилась, и кто-то открыл дверцу. Выйдя из машины, я окинул взглядом просторное помещение с низким потолком и с сетью боковых коридоров, довольно скромно освещенное. Там и сям поблескивали кузова различных марок машин. Шныряли взад и вперед люди, но никакого шума не было слышно.

Сопровождающий меня слегка притронулся к моему локтю и кивнул на низкую,... но широкую дверь, расположенную как мне показалось в наружной стене помещения. Но это было не так. Мы вошли в коридор, спустились по лестнице вниз, а затем, после нескольких поворотов попали в длинный, хорошо освещенный, со многими ответвлениями коридор. Изредка встречающиеся люди носили небольшие, закрывающие только верхнюю часть лица маски.

Сопровождающий меня японец остановился у одной из дверей, оббитых стальными листами, поднял руку и прикоснулся перстнем, сверкавшем на его безымянном пальце, к какому-то месту в верхней части двери. Последняя почти тотчас же открылась, мы прошли еще две хорошо обставленные комнаты и, наконец, вошли в просто обставленный деловой кабинет.

— Просите присесть, — предложил мой проводник и сразу же вышел через небольшую дверку, которую я сначала не заметил, в другую комнату.

Через некоторое время в кабинет вошли четверо японцев. Один из них был достаточно высокий, хорошо сложенный пожилой мужчина с задумчивыми глазами. Он приветливо кивнул мне головой и жестом пригласил сесть. У двоих других японцев были маски, закрывавшие верхнюю часть лица. Один из них имел глубокий шрам на подбородке. По приглашению первого они также молча уселись за стол. Мой проводник тоже присел.

— Вы Жерар Ришар? — обратился ко мне старший японец, внимательно всматриваясь в меня.

— Да.

— Вы ищете бумаги и чертежи вашего отца?

— Да.

— Вы не найдете их. И лучше было бы для вас навсегда забыть о их существовании.

Он остановил мой протестующий жест рукой.

— Надеюсь, вы поймете все сейчас, — продолжал он. — Вы сын инженера Ришара и только поэтому, на наш взгляд, имеете право узнать некоторую информацию, которая представляет большую важность. Да, формулы Ришара существуют. Вы знаете, что они связаны с оружием, которое было впервые применено в августе 1945 года. Эти формулы находятся в надежных руках. Он завещал их нам и мы не дадим им уйти из наших рук. Его формулы живут у нас, развиваются и уже представляют такую мощь, что делает взрыв мощью Хиросимы очень малозначительным по сравнению с этим. И это не зависит от способов и методов использования этих формул. В наших руках эта мощь должна служить только для достижения мира. Это высшая цель нашего сообщества, целью которого ваш отец безоговорочно служил. И вы как его сын можете узнать об этом. Мы так решили.

Он сделал паузу, и я невольно передохнул от того напряженного внимания, с которым я слушал его, стараясь не пропустить ни одного слова, совершенно необычного и неожиданного для меня вступления.

— Но не больше,  — продолжал он,  — вы не только сын великого ученого Ришара, но и разведчик правительства Франции! Не волнуйтесь!  — продолжал он, заметив, как я вздрогнул при этих словах.

Он сделал еще одну небольшую паузу и продолжил:

— Формулы Ришара весьма интересуют наше правительство, но не для мира, а для войны. Оно их иметь не будет. Правда оно нащупывает другие пути овладения этими секретами, но это не то. По сути, лишь две великие державы более или менее во всей полноте владеют величайшими секретами нашей эпохи. Мирные цели одной из них, расположенной к западу от нас, близки нам и лишь Всевышний знает, не применим ли мы в решающий час наше могущество на его стороне. Военные замыслы другой державы, расположенной к востоку от нас, вызывают ужас и негодование. Ее разведка вот уже несколько лет настойчиво стремиться нащупать нити, ведущие к тайне Ришаровских формул. Зачем? А только для того, чтобы не допустить овладения ими правительством какой-либо другой страны, в том числе и нашей. К нашему стыду японская разведка помогает американской и, хотя при этом японская преследует и собственные цели, но они так же далеки от мира, как и цели Америки. Вы конкурируете с другими разведками и все с одинаковым «успехом».

Невольным кивком я подтвердил известную всем истину.

— В поисках нашей тайны вы не играете самостоятельной роли. Да, да! Не удивляйтесь! По распоряжению, например, некоего Хаяси, организация которого примыкает к японской разведке, но не имеет доли самостоятельности, вы должны были быть уничтожены еще перед вашим отправлением из Франции, в Марселе. В память отца мы решили вас спасти. Наш человек, рискуя многим, это сделал... Еще раз не удивляйтесь! Вы многого не знаете... Да и мы...  — японец окинул взглядом сидевших молча людей в масках,  — мы не сумели 

Мы предвидели и предотвратили новую, отважную и хитрую попытку организации Хаяси уничтожить вас в кафе, принадлежащем одному из его приближенных. К счастью, полицейский наряд, которого мы отправили в это кафе, прибыл вовремя и помешал окончательно расправиться с вами. Но то, что вы остались живыми, можно благодарить только Высшую Силу! Только Ее! Удар ножом не оказался смертельным. За это мы не берем заслугу. Однако вы были задержаны полицией, а не попали в подвалы "конторы Хаяси", где даже легкое ранение не давало бы вам шанса выбраться. Мы все-таки оказали вам определенную косвенную поддержку при побеге из госпиталя.

- Так значит и Кито тоже?! - недоумевающе вырвалось у меня.

- Она находится в полной безопасности,- мягко отвернулся он от моего вопроса и продолжил:

- Американская разведка стремится использовать вас и извлечь из ваших успехов и возможностей максимальную выгоду для себя. В Марселе они были против вашей ликвидации. Это соответствует нашим намерениям - не допустить вашего убийства там. За вами также следит немецкая разведка.

- "Значит, Руа идет за мной вслед?" - промелькнула у меня мысль.

- Но на что вы можете рассчитывать в таких условиях? - продолжал японец. - Предположим, что вам "повезло" и вы получили какую-то часть нашей тайны. Вы действительно думаете, что смогли бы унести эту тайну с собой хотя бы на несколько кварталов? И все это при условии, что каждый ваш шаг будет прослежен первоклассными агентами лучших разведок мира, а также нашими людьми, которые готовы предпринять любые меры, чтобы отнять у вас похищенную нами тайну - святое святых нашей организации - даже если она запрятана глубоко в вашей памяти! Абсурд!... Мы просим вас запомнить следующее...

В этом месте спокойный неторопливый голос японца зазвучал не громким, но как сталь твердыми нотками:

— Всякого, кто сделает первые шаги по пути раскрытия нашей тайны, мы уничтожим! Это касается и вас. Никто этих еще первых шагов не сделал. И это хорошо.

После небольшой паузы, он продолжал уже более мягким тоном, почти отеческим тоном:

— Мы решили, как видите сказать вам очень много, и думаем дать вам совет. Немедленно отбросьте в сторону всякую мысль о поисках тех тайн, которые составляют основу могущества нашей организации. Уходите с разведывательной службы, или, если пожелаете остаться на ней, решительно откажитесь от розысков того, что найти вам никогда не удастся... В противном случае, никто и никогда не позавидует вашей участи. Более того, мы призываем вас все тщательно обдумать, взвесить, воодушевиться светлой памятью вашего отца и... вступить в ряды нашей могущественной организации! Мы полагаем, что несколько месяцев для обдумывания вам будет достаточно.

Он замолчал. Я сидел совершенно подавленный и ошеломленный. Все услышанное поднимало перед моим мысленным взором какие-то громадные, неведомые мне силы, ставило передо мной вопросы 

исключительной важности, будило потребность действовать и по-настоящему во всем разобраться.

— Вы имеете что-либо сказать?  — перебил сумбурный ход моих мыслей вопрос японца.

— Нет... Впрочем, да! Я хотел бы вам выразить признательность за то, что такой большой важности сообщение, которое я с полным вниманием выслушал. Вашего доверия я постараюсь быть достойным. Но мне действительно необходимо время...

— Вас никто не торопит.

— Я хотел бы привлечь ваше внимание к одному маленькому факту.

— Говорите, разберемся!

— Когда мы садились в машину в Иокогаме, я заметил на тротуаре Руа, который...

Люди за столом обменялись быстрыми взглядами.

— Вы уверены, что это был господин Руа?

— Я думаю, что не ошибся.

— Пожалуйста, опишите его внешность более точно. Особенно одежду. Его лицо кажется нам знакомым.

Я старательно описал фигуру немецкого агента французского происхождения, и один из замаскированных японцев подробно записал все, что я сказал, после чего ушел.

— Жаль, что вы не сообщили об этом сразу на месте ему, — сказал японец и кивнул на человека, который меня сопровождал в машине. — Но это ничего. Мы очень благодарны за ваш отчет. Господин Руа прибыл в Токио на прошлой неделе, но в Иокогаме... А вы не заметили его возле дома N6?

— Нет.

— Хорошо... Но все равно! — он обратился к японцу, который меня сопровождал. — Прикажите закрыть дом N6 немедленно и не пускать никого в течение часа.

— Будет сделано!

— Сейчас же отправляйтесь и проводите господина Ришара. Орида будет с вами.

Старый японец дал мне дружелюбный поклон, я ответил ему, а затем вежливо поклонился молчавшему японцу со шрамом на подбородке. Встреча завершилась. Снова бесконечные коридоры, темное огромное помещение и мы снова мчались на автомобиле с опущенными шторами. Рядом с водителем сидел другой худощавый японец, которого я не знал.

— «Очевидно, это Орида», подумал я. «Какое благо следует за благом. Руа безусловно преследовал меня не столько лично, сколько организацию "мирных людей". Но с помощью последней я, кажется, смогу избавиться от Руа». Только теперь я вспомнил две вещи, о которых я мог бы узнать в штабе и которые совсем мне не пришли в голову.

— Извините, что прервал ваши мысли,  — обратился я к своему спутнику, убедившись в том, что он далеко не рядовой член организации.  — Но сожалею, что в штабе я забыл сказать... сообщить...

— Пожалуйста, пожалуйста!

— Мне стала известна одна из тайн — «Хиросима 33. Рыба ушла... »

— Хорошо, не продолжайте.  — После минутного молчания, видно обдумывая, мой спутник продолжал:  — Могу, пожалуй, сказать вам следующее. Эта формула имеет весьма важное значение для нашей организации, и она касается не столько настоящего, сколько будущего. Вам могу посоветовать, никогда не пытаться расшифровать ее. Практически это совершенно немыслимая вещь. И нас абсолютно не беспокоит то обстоятельство, что эта формула известна, кроме вас, еще и американской и японской разведкам.

— Еще один вопрос.

— Пожалуйста.

— Где моя сестра?

— Я вас понимаю, но единственное, что я лично в праве вам сообщить,  

это только то, что она в Японии.

— Благодарю вас! Больше мне ничего не нужно.

Всю оставшуюся дорогу мы молчали, погруженные в свои мысли. Машина начала все чаще задерживаться, видимо на перекрестках, а затем, ее ход замедлился, шофер слегка затормозил и Орида выпрыгнул из нее на ходу. В след за тем, машина сделала поворот и через несколько секунд остановилась. В последние секунды мой спутник сказал:

— Желаю вам найти верный компас на жизненном пути! До свидания!

Едва я вышел из машины, как последняя, рванувшись вперед, была уже далеко впереди. По привычке, я пытался заметить ее номер, но за те несколько секунд, в течение которых она исчезла вдали, ее номерной знак на металлической пластине, успел два раза изменить свое значение на моих глазах!

— «Чистая работа! » — с восторгом подумал я и, оглядевшись по сторонам, зашел в кафе наскоро пообедав.

Там я попытался было записать в свою тетрадь основные мысли старшего японца, но отложил это занятие на более позднее время, так как надо было торопиться с возвращением в Токио, где я должен еще был побывать у Ямато-сан.

Сообщение о том, что моя сестра жива и находиться где-то здесь, в Японии, наполнило меня чувством такого восторга, что все вокруг показалось мне каким-то приветливым, радостным, и даже оглушившим меня впечатлением от необычной поездки в таинственный штаб как-то потускнело.

Через час я уже сидел в переполненном вагоне, мчавшегося в Токио электропоезда. За 10 минут до прихода поезда в город, я прошел весь вагон, направляясь в сторону тормозной площадки. На предпоследней от выхода скамейке я заметил между сидевшими на ней, мсье Руа. Бросившего на меня поверх газеты и сквозь свои очки, настороженный взгляд. Руа старательно изменил свою наружность, но теперь я безошибочно знал, что это ни кто иной, как Руа. Безразличным видом я прошел мимо него и тут же, у самого выхода увидел Орида, просматривавшего какой-то журнал.

— «Руа в надежных руках,  — подумал я.  — Но от какого хвоста следует избавиться побыстрее. Не вести же их обоих Ямато-сан, а затем к себе на квартиру. В прочем, Руа уже несомненно успел выследить мое место жительство... Что ж, завтра же переменим его! » В невероятной сутолоке в часы пик громадного токийского вокзала, в его лабиринте переходов, коридоров, лифтов, мостиков, туннелей, в его регулируемых и нерегулируемых людских потоках мне не составляло большого труда оторваться от настырного преследователя и я, не теряя ни минуты, отправился на южную часть города. Когда, наконец, я пересек весь огромный город и добрался до домика Ямато-сан, где когда-то жил отец с моей сестрой, солнце уже закатилось за горизонт и наступили сумерки. Пожилая Ямато-сан долго глядела на меня, приговаривала как бы про себя:

— Да, да... это он... молодой Ришар! О господин, ищите Элли, вашу сестру! Она жива и думает о вас!

Путанно, поминутно сбиваясь, она рассказала об обстоятельствах похищения Элли, но сообщить что-либо такое, что могло навести меня 

на ее след, не могла. Она показала мне комнаты, в которых проживал мой отец, но первый же осмотр их показал полную бессмысленность их тщательного осмотра. Все было на виду. Что же касается стен, пола, то и они и даже потолок, как сообщила Ямато-сан, были дважды тщательно ощупаны и осмотрены какими-то людьми, прибывшими в сопровождении полицейских.

— Но я кое-что сберегла для вас!

Она на минуточку отлучилась и, вернувшись, вручила мне сверток старой одежды.

— Вот все что осталось. Два раза они что-то искали. Но я их обманула. Было кое-что и в платье Элли, но оно исчезло вместе с ней.

Ничего больше не узнав, я поблагодарил Ямато-сан, попрощался с ней, пообещав еще раз зайти поговорить о разных деталях, интересовавших меня, заторопился на свою квартиру. Сумерки сгустились и надо было постараться выбраться из этих пустынных мест до наступления темноты. Быстро удаляясь от домика Ямато-сан, я по профессиональной привычке ощупывал врученный мне сверток. «Ага! Так оно и есть! » В наглухо застегнутом кармане серого пиджака я нащупал какую-то бумагу. Это был мятый конверт с надписью, которую я лишь с трудом разобрал в наступившей темноте: «Моему сыну или дочери». И подпись — «Франсуа Ришар». Сунув драгоценный конверт в карман, я зашагал дальше. Город я успел уже изучить и, пробираясь узенькими улочками, я не боялся заблудиться. Выбравшись в более спокойный район, я пошел более медленным шагом, высматривая какой-нибудь транспорт. Завидев рикшу с велосипедом, я окликнул ... его, сел в коляску и приказал вести себя к центру. Проехав несколько кварталов, я обратил внимание на странную суматоху у высокого сумрачного вида дома, к которому мы приближались. К нему оставалось не более 50 метров, как вдруг раздался глухой взрыв, по-видимому, в подворотне этого дома и все заволокло дымом. Послышались свистки, завыла сирена полицейской машины.

— Мисс Динамит! — в испуге закричал велосипедист, бросив свой рикша и быстро скрывшись.

Меня охватило беспокойство. Я не желал попадать в какие-либо неприятности. Пакет, который я держал в боковом кармане, горячил мое сердце, и я стремился как можно скорее вернуться домой. Я вылез из коляски и поспешил на тротуар, намереваясь свернуть в первый попавшийся переулок.

Внезапно из дымного облака выскочила женщина и столкнулась со мной с такой силой, что я уронил пакет. Я выругался, но затем окаменел при виде этой женщины. У нее была маска, но волосы... Эти волосы я видел наяву днем и снились мне по ночам. Я делал все возможное, чтобы отыскать эту загадочную женщину из больницы. Но все было тщетно! И теперь она стояла передо мной! Глаза ее проглядывали сквозь прорезь маски, и я не мог оторвать от них свой взгляд.

— Вы?! — с трудом проговорил я.

Она сразу узнала меня, схватила за руку и потащила меня в узкий переулок, прошептав:

— Нельзя терять ни секунды! Здесь опасно!

— Что здесь происходит? — спросил я на ходу. — И почему вы выглядите таким образом?

Мне было несколько неловко, и мой голос звучал тревожно.

— Не здесь... Потом все объясню... А сейчас... Поторопимся...

Мы быстро продолжали путь и уже пройдя всего 30-40 метров, она остановилась и прошептала:

— Теперь недалеко... Вон там за углом... Она не успела закончить. Прямо на нее шагал полицейский. Мне даже показалось, что за ним пряталось что-то темное...

Я колебался всего несколько секунд, а потом моя загадочная незнакомка сняла свою маску и прижала свои теплые губы к моей щеке. Полицейские были уже рядом.

— Но ты меня не любишь, милый,  — капризно произнесла незнакомка. Полицейские переглянулись.

— Стойте!  — приказал один из них.  — Кто вы такие?

— Я сотрудник посольства, а это моя супруга,  — слетело с моих губ.

— Документы!  — потребовал тот же полицейский, а другой расстегнул кобуру и положил руку на пистолет.

Я предъявил свой французский паспорт и визу. Внимательно осмотрев их при помощи карманного фонарика, полисмен вернул их мне.

— А ваши?

— Но это моя супруга! Она не обязана носить с собой документы!

— Успокойтесь, господин! Но в виду чрезвычайных обстоятельств мы вынуждены задержать вашу спутницу, как и всех женщин в этом районе, для точного установления их личности. Произошло ограбление посреднической конторы господина Иссии. Это работа «Мисс Динамит» и так как...

Он не успел договорить. Внезапно на них обоих очутились мешки, искусственно наброшенных на них какими-то тенями, неслышно приблизившихся к ним сзади.

— Скорее!  — рванула меня за руку незнакомка, не дав мне возможности проследить за исходом схватки, завязавшейся на мостовой.

— Не беспокойтесь! Они их свяжут!

В этом я тоже, пожалуй, не сомневался и поспешил за незнакомкой.

— Здесь должна быть моя машина!

Действительно за углом стояла маленькая машина — джипп.

— Садитесь за руль. У меня болит рука.

— Вы ранены?  — с тревогой спросил я.

Я с восхищением взглянул на нее.

— Значит, вы...

— Да. Мисс Динамит,  — спокойно заключила она.

Фантастическая ночь пролетела для меня как в угаре. Сначала бешенная гонка в джипе по кривым и темным улицам. Потом роскошный номер первоклассного отеля, мягкий полусвет, пушистые ковры, низенькая широкая кровать, лучистое вино и прелестная незнакомка в моих объятиях. Я знал, что в жизни бывает всякое, но такое... Все мои волнения и тревоги остались где-то далеко позади. От ошеломившей меня поездке в Иокогаму, от забот по розыску моей сестры ни осталось и следа. Без конца покрывал я поцелуями полуобнаженное тело желанной женщины, которая возбужденно смеялась, болтала как шаловливая девчонка и сама игриво подставляла мне свои одурманившие меня голые груди. Кто бы мог подумать, что эта милая девчонка несколько часов тому назад участвовала в каком-то крупном криминального характера деле.

— Кто ты? Скажи, как тебя зовут?

Но она только смеялась и ерошила волосы у меня на голове.

— Погоди, все узнаешь, милый...

Она ласкалась, как кошечка и я забывал все свои вопросы и сомнения.

— Я буду звать тебя Диной... уменьшительным... Дина. Можно?

— Хорошо, Анри. Ну, поцелуй еще раз свою Дину.

Медленно не отрываясь от ее губ, я стащил с нее остатки одежды, оставив только 

беленькую рубашонку и, оторвавшись от нее, торопливо разделся сам. Голый я лег с ней рядом на тахту. Она, взглянув на мой, готовый к бою член, стыдливо улыбнулась. Я привлек ее к себе. Лежа на боку, мы тискали друг друга в объятиях, целуясь в захлеб. Не забывал я и о ее теле, или нежно и страстно пробегая по ее спине, талии и ягодицам, чувствуя как все ее горячее, прекрасное тело, сладострастно потягиваясь, тянется ко мне. Сначала «он» уперся в ее шелковистые волосики, и слегка вздрагивая, стремился продвинуться дальше. «Его» давление заставило приподнять ее одну ногу, которой она сразу нежно обняла мое бедро... «Он» сразу воспользовался случаем и тотчас же скользнул вдоль влажных губ и дальше, под ее ягодиц в ее теплый упругий живот и тесно прижался к моему. Любопытные пальчики ее руки блуждали по моей спине, пояснице и как бы натягивали меня на нее. Похоть властно требовала удовлетворения. Замирая в поцелуях, лаская друг друга во рту языком, я чувствовал, как ее маленький «язычок» в другом, не менее горячем «рту» вздрагивая, прижимался к шейке моего члена. Желание половой близости было настолько велико, что обычное совокупление не могло в полной мере удовлетворить его. Я это чувствовал и был в этом уверен. Страсть, охватившая ее тело, была не меньше моей. Мне хотелось чего-то особенного необычного, чего-то захватывающего, сладостно изнуряющего. И тут я вспомнил совокупление в весьма нескромной позе, с моей маленькой Кито. Мне сейчас же захотелось повторить эту экстравагантную позу в еще более бесстыдном варианте.

— Я очень хочу тебя, Дина... А ты?

— Да...

— Я хочу очень сильного наслаждения и прошу тебя лечь так, как я хочу...

— Как?

— Я покажу... Вот так... На подушке...

Я положил Дину на спину и подсунул ей под голову маленькую подушку. Две большие подушки я положил ей под задницу так, что последнее оказалось поднято почти вертикально вверх, а ее ноги повисли над ее грудью...

— О, нет!... Что ты...  — вяло протестовала она.  — И я не понимаю...

— Милая погоди... Я очень так хочу...

Торопливо я повернулся к ней спиной и, обняв ее задницу своими бедрами, сделал попытку соединиться. После нескольких неловких усилий мне удалось вдвинуть головку члена в ее зияющее отверстие, и опустился на согнутые руки и грудь... И кажется, покраснел от стыда... Необъяснимое чувство наслаждения охватило меня. Эксгибиционизм обострял его чувства. Да, эксгибиционизм! Мои напряженные, большие яйца касались ее венерического холмика, шелковистых волосиков на нем и мягко прижимались к ним и все это, и все, что было вокруг видели глаза Дины... Я физически чувствовал на своих ягодицах, и на всем остальном обжигающий взгляд ее чудесных глаз... Неудобная неестественная поза таила в ... себе неизведанную остроту наслаждения. Уткнувшись лицом в постель, опираясь на нее грудью и руками, я сильно изгибал поясницу, которая, как ее задница были высоко расположены над нашими головами, самое сладостное соединение я 

не мог видеть, но зато его могла видеть Дина и, конечно, его видели ее глазки, что я сразу же почувствовал. Не смотря на сильный изгиб ее поясниц и давление моих бедер на ее ноги, она ответила мне чуть заметным движением своей поясницы. Неестественно отогнутый назад член входил все глубже. Страстная Дина, раздвинув бедра и согнув ноги в коленях, старалась надавить пятками на мою поясницу. При этом член входил все глубже и глубже... Минутами мы прерывали свои движения, очень утомленные, но лишь до того, чтобы, передохнув и приловчившись, еще теснее слиться в этой совершенно исключительной позе. Через некоторое время наши движения стали ритмичней, плавней, напряжение и ослабление мускулов наших поясниц иногда стало происходить в унисон, одновременно. Чудовищно бесстыдный вид, открывавшейся глазам Дины, очевидно, безмерно ее возбуждал. Ее бедра и ягодицы сладостно трепетали, во влагалище начались сладострастные спазмы. Далеко позади себя я слышал ее прерывистое дыхание, сопение, приглушенные стоны. Изредка, приподняв голову я хватал широко открытым ртом воздух, а затем, вновь уткнувшись лицом в постель, подбивая кулаками подушку под ее зад, и уже совсем неестественно прогибая свою поясницу и раздвигая в противоположные стороны свои бедра, я вновь принимался с жадностью совокупляться. Наши бедра мешали нам, заставляя наши мускулы до предела до боли напрягаться, чтобы только соединиться до предела. Это было изнурительно и чудовищно сладостно... Ее влагалище все плотнее и сильнее охватывало мой член, доводя страсть до апогея. Иногда я наталкивался на ее матку, и, исторгая позади себя сладостные крики, а затем вновь натирал ее, упиваясь похотливыми, жалобными стонами Дины... Сильные спазмы ее влагалища и конвульсивные подергивания всего ее тела вызывали тотчас же и мой ответный, долгосдерживаемый оргазм. С невероятным и неописуемым наслаждением, задыхаясь, я спускал долго и обильно... А Дина жалобно кричала, охватывая своим влагалищем, судорожно сжимавшим мой член... Оргазм у меня и у Дины был необычайно сильным. Удовлетворение было бесподобным... До предела утомленный, мне кое-как удалось сползти с ее задницы и лечь рядом. Дина продолжала оставаться в той же позе, не в силах сползти с подушек, лежавших под ее ягодицами. Я помаленьку ее освободил от неестественной позы, нежно поцеловал и почти мгновенно заснул.

Я не знаю, сколько времени я спал. Внезапно разбудил меня громкий крик. Я сразу открыл глаза и попытался быстро осмыслить и оценить новую обстановку, в которой я оказался. Мое внимание привлекла Дина, сидевшая на ковре в раскрытом халате и с ужасом рассматривавшая разорванную фотокарточку и конверт, лежащие у ее ног. Я поднялся на локти, чтобы задать ей вопросы, но тут замок щелкнул, дверь открылась и в комнату вошел Ред. За его спиной стояла Марсель.

— Я же тебе говорила, что она здесь! — шепотом произнесла Марсель. — Я видела их джип и подумала, что у них одно направление – только сюда!

Ред молча посмотрел на испуганное лицо Дины, а потом медленно повернулся ко мне. Его рука начала двигаться в кармане. Марсель успела схватить его за руку, но это было уже поздно! Из-под пальцев Реда прогремел выстрел, и мне показалось, что пуля задела мои волосы. В любом случае, они задрожали... Я инстинктивно свалился на подушку и замер. Атаковать противника, который был вооружен пистолетом, с такого расстояния было безрассудно. В комнате раздался двойной пронзительный крик. Дина потеряла сознание и упала на ковер, а Марсель бросилась ко мне.

— Не двигайся! — рявкнул Ред, удерживая ее за плечо.

Я напряженно следил за каждым движением Реда сквозь полузакрытые веки. Сжимая пистолет в кармане, он медленно приблизился к без сознания лежавшей Дине... Еще один шаг и я готов был броситься на него как пружина, но тут глаза Реда упали на фотокарточку, которая лежала на ковре. Он наклонился, поднял ее и какое-то время бессмысленно смотрел на нее. Затем он перевернул картинку, прочитал что-то на обороте, быстро вернул ее лицом вверх и вгляделся в нее... И тут он начал безумно хохотать! Его смех заполнил всю комнату, заглушая разговор и шаги, доносившиеся из коридора сквозь полуприкрытую дверь.

— Это ты виновата, ревнивая сука!

Марсель вздрогнула от этого рева Реда и попятилась в угол. Со скрюченными пальцами Ред двинулся на Марсель, которая с посеревшим лицом прижалась в угол.

— Не подходи...  — одними губами прошептала она.  — Не подходи! Или...

В руках Марсель блеснул револьвер. Страшные пальцы Реда приближались к шее Марсель. Но внезапно, быстрее мысли, грянул выстрел, и в ту же секунду с глухим хлопком погасла висячая лампа. Кто-то рванул дверь и в осветившемся с коридора проеме я заметил силуэты каких-то входящих людей и гибкую фигуру Марсель, юркнувшую в коридор.

— Кто здесь стрелял?!  — крикнул кто-то и зажег карманный фонарик, в свете которого стала видна фигура Реда, отшвырявшего от двери каких-то людей, бешено ему сопротивляющихся.

Вырваться в коридор все же Реду удалось, но на его плечах и руках повисло трое довольно решительно настроенных людей. Видимо Ред понял, что его жертва ушла, и немного успокоился, вернулся в сопровождении двух полисменов и коридорного в комнату. Пользуясь суматохой, я кое-как успел одеться и, сидя на тахте, одевал ботинки. Зажгли бра, и в комнате стало светлей.

— Живой!!  — заорал Ред, едва вступив на порог, и бросился было ко мне, но его удержали полицейские.

— Да отвяжитесь вы!  — рванулся от них Ред так, что оба полисмена отскочили от него на несколько шагов, а старший полисмен, осматривавший Дину, вскочил и выхватил пистолет.

— Вот вам!

Ред отвернул лацкан пиджака и показал удивленным и присмиревшим полисменам какой-то значок.

- И это ещё не всё! - Ред передал какой-то документ главному полисмену.

- Понятно. Прошу прощения...

- Ей нужно отдохнуть! - перебил Ред полисмена и вместе с ними осторожно перенес Дину на тахту, с которой я уже успел встать.

- А ты, парень, извини меня! - обратился ко мне Ред. - Откуда же мне было знать...

Вбежал ещё один запыхавшийся полисмен:

- Ушла!... Исчезла!...

- И хорошо! Она уже больше не нужна, - перебил его Ред, увлажняя водой Дине виски и обрызгивая ей лицо. Вбежавший с недоумением посмотрел на него.

- Это наш, - в пол голоса развеял его сомнения старший полисмен.

- А что здесь произошло? - спросил он у Реда.

- Мелочи! Семейный скандал. Но всё под контролем.

- А кто бежал?

- Одна ревнивая девушка. Из-за неё всё это случилось. Не беспокойтесь! Теперь я сам разберусь... До свидания! Спасибо за работу!

Полисмены, поклонившись Реду, ушли, а за ними вышел и коридорный, успевший всё убрать на ковре и подмести пол.

- Ред, дай мне, пожалуйста, воды, - прозвучал удивительно нежный голос Дины. Но... этот голос был обращён не ко мне, а к Реду. Ред бросился к графину, а у меня тоскливо заныло сердце.

- "Как всё это объяснить? В каких они отношениях?..." - думал я, не зная, что делать и совсем не понимая таких странных перемен в настроении бешеного Реда.

- Ну что, парень? - снова обратился он ко мне на "ты". - Я ... рад, что всё закончилось хорошо. Завтра приходи сюда вечером. Поговорим. А сейчас видишь сам: я её напугал. Но кто мог знать? Ей теперь нужен полный покой. Я сам буду рядом с ней.

— «Вежливо выпроваживает,  — подумал я,  — Но как же она? »

А Дина с трудом, приподнявшись на локоть, взглянула на меня каким-то по истине странным взглядом, вздрогнула и бессильно опустилась на подушку.

— Я счастлива, Ред, что ты не ранил его,  — прошептала она. Завтра пусть приходит.

— Но дорогая я же не знал!

— «Все ясно,  — горько подумал я,  — меня использовали, как игрушку»..

Стиснув зубы, я сдержанно поклонился и, не оглядываясь, быстро вышел. Закрывая за собой дверь, я услышал брошенное мне вдогонку:

— Да, ты не обижайся парень!

Только лишь в вестибюле я хватился конверта. Его не было в кармане.

— «Так это она мой разорвала и разглядывала какие-то фото!... Но что же там такого ужасного? »

Я бросился обратно к лифту, но нашел в себе силы сдержать этот порыв. Я не был в состоянии вновь видеть прекрасную Дину и рядом с ней сумасшедшего Реда.

— «Завтра заберу конверт»,  — решил я.

Забылся я тяжелым сном. Но спал я не долго. Сильные, свежие, неизгладимые впечатления, необычайных и для ночи, рано разбудили меня. Позавтракав и совершив небольшую прогулку, я уселся за свои записки и провел за ними почти целый день, занес в них я, кажется, все. После этого почувствовал я себя немного легче. Как будто часть тяжелого груза свалилась с плеч. В утренних газетах я с интересом прочел описание ограбления конторы какого-то Иссии. Сообщалось, что задержали двух женщин, подозреваемых в участии в этом деле. Сообщалось, что: «Два полисмена, проведшие несколько часов во дворе соседнего дома, с заткнутыми 

Как будто захлопнулась дверь ветра, и давно забытые воспоминания ворвались в мою память. События, переплетаясь друг с другом, образовали запутанную нить, которую я пытался разгадать. Женщины, узнаваемые только по тряпкам на головах и мешкам из брезента, были связаны веревками к столбам ограды. Они рассказали о своей встрече с женщиной-«Мисс Динамит», которая пришла в сопровождении французского посольского работника по имени Анри. Правда, фамилию этого человека они не помнили. В результате нападения их сообщников на полицейских, те были парализованы и не могли сопротивляться. На очной ставке полицейские колебались при опознании одной из задержанных женщин, объясняя это темнотой ночи. Расследование ее дела будет проведено как можно быстрее после протеста германского консула против ее ареста как иностранного гражданина. Газеты также сообщали о представлении французскому консулу в связи с неким Анри, чье поведение явно указывало на его связь с разыскиваемой «Мисс Динамит». В описании внешности этого француза от полицейских не было ничего нового. На последней странице объявлялось: "В районе взрыва конторы господина Иссии найден пакет со старой одеждой. Справки по адресу 17-й полицейского участка". Мои мысли кружились все быстрее и быстрее. Какую стратегию следует выбрать после этого переплетения событий? Искать документы Ришара? Они, вероятно, уже не существовали, как и сам он. А что насчет моих страстных чувств к этой прекрасной француженке? Они тоже казались всего лишь иллюзиями. Вместо этого перед моим взором возникала картинка моей маленькой Кито. Где она сейчас? Я осознал, что только "мирные люди" смогут указать мне путь к ее местонахождению. Но что, если... Нет, я должен еще раз внимательно обдумать все, что было сказано в штабе. Взвесить каждую деталь и оценить ситуацию объективно. Решение, если оно придется принять, не должно быть неполным или неоднозначным. Или... Или... Значит, я должен рассмотреть все аспекты трезво и смело принять правильное решение.

Гром небесный! Как же это случилось? как в этом разобраться? Вчера вечером, собравшись с духом, я позвонил Дине, попросив позволения взять у нее забытый, как я вежливо выразился, конверт. Дина тотчас же без малейшего колебания, попросила меня зайти к ней немедля. И вот я у нее. Она одна. Печально и с каким-то не то страхом, не то недоумением взглянула она на меня так, что я даже оторопел.

— Вот конверт. Возьми,  — тихо проговорила она, обращаясь ко мне по-прежнему на «ты».

— Благодарю.

Я положил конверт в карман.

— Нет, взгляни сейчас же, что там!

Я немедленно вынул почему-то задрожавшими пальцами конверт, извлек из него фотокарточку и взглянул на нее. Еще ничего не сообразив, я почувствовал, что произошло что-то страшное. На фотографии я сразу узнал себя, снятым тогда, когда я был еще школьником и рядом с собой маленькую сестру. На обратной стороне фотокарточки рукой отца было написано:

«Жерар и Элли, Марсель 1939 г. »

Я вертел в руках карточку и напряженно думал:

«Марсель... Жерар и Элли. Да... но что же здесь»... Я снова всмотрелся на фото. Рядом со мной сидела девочка с 

очень знакомым лицом. Очень! Мой растерянный взгляд остановился на лице Дины... Боги небесные! Ведь это же Элли! Но, неужели Элли?! Не веря своим глазам, я еще раз сравнил фото с оригиналом. Последние следы исчезли.

— Элли! Сестра!!

— Жерар!!...

Неужели такое бывает в жизни? И почему это случилось со мной? А может и не случилось и это тоже всего лишь мираж? Но все кажется проходит в этом лучшем из миров, прошло и первое острое впечатление, вернее потрясение, прошли и слезы и тяжелые вздохи и в конце концов, кое-как упокоившись мы засыпали друг друга бесчисленными вопросами. Понемногу перед нашими умственными взорами возникали картины нашего недавнего прошлого. На перебой друг другу мы спешили рассказать как можно больше о себе и узнать как можно больше о другом.

— То, что мы сделали, дорогая Элли, на самом деле не имеет особого значения, — успокаивал я ее и себя в тот момент, когда она внезапно задумалась и загадочно посмотрела на меня. Она покраснела, словно что-то вспомнила.

— Ты так думаешь?

— Конечно! Ведь мы не знали об этом и ни в чем не виноваты. Помнишь ли ты пример из Библии?...

Я запнулся, забыв о том, кто именно совокупляется со своей сестрой по библейским преданиям.

— Да, но это же было указано в Библии... И к тому же говорится, что они были наказаны за этот грех.

— Да, но у них были дети! — придумал я.

— А ты думаешь у нас... — она прикусила губу и улыбнулась лукаво.

— Ох, Элли. Я так сильно люблю тебя! — Я схватил ее руку и страстно поцеловал. — И не жалею ни о чем! — добавил я.

— Ричард! Что ты говоришь! Прекрати сейчас же!

Когда Рэд пришел, он застал нас во время беседы, и мы приветствовали его как долгожданного старого друга.

Вернувшись домой, я был спокойным и довольным, с восстановленным душевным равновесием. Засыпая, я уже с удовольствием вспоминал подробности наших интимных моментов с Элли и, помимо некоторой ревности к Рэду, чувствовал сильное возбуждение своего члена, что не позволяло мне скоро уснуть.

Прошло несколько дней. Таким образом, Элли и Рэд отправляются в Америку, в Филадельфию. Я решил передать Элли все свои записки, чтобы она сохранила их для меня. Я хотел, чтобы она внимательно прочла и поняла причину моего решения остаться в Японии. Мне казалось, что мы будем двигаться по новому пути вместе с ней. Я был первым из нас готов к этому шагу. Сознание перед отцом, моя любовь к Кито все это подталкивало меня к этому.

Вчера вечером позвонила Элли. Ред уехал на два дня в Осаку, и она приглашает меня к ужину. Через час я был у нее. И на этот раз мы не могли наговориться, все новые и новые детали, события всплывали в памяти, все новые и новые предположения на будущее всплывали в наших головах и требовали обсуждение.

Мы сидели ... рядом на широком диване,  

и я по-дружески обнял ее за талию. Постепенно моя рука стала чувствовать... женщину, упругое тонкое тело женщины, которой я уже обладал раз... Мой член начал напрягаться. Элли, очевидно, заметила это и, почувствовала возле себя возбуждающегося самца, тихонько отодвинулась.

— Не надо, Ришар...

— Элли...

— Что?

— Как тебе сказать... Я не жалею, что тот раз так случилось...

— Перестань! Разве можно так?

— Ответь мне на один вопрос.

— Ну?

— Элли... тебе было тогда приятно?

— Не говори про глупости.

— Элли... Было? Скажи, дорогая, тебе было сладко?

— Ну, было. И что же из этого?

— Очень?

— Сам знаешь...

— Элли, ты спустила?

Я поглаживал ее талию и прижимал к себе. Элли наклонила головку, но бросив взгляд на мой член, который оттопыривал брюки отвернула ее в сторону.

— Элли, ответь.

— Что?  — ее голос стал совсем тихим.

— Ты спустила?

Я взял ее руку и положил на свой член. Она нерешительно отдернула руку, но чуть отдвинувшись от меня тихо проговорила:

— Ришар, мы сделали очень дурно.

— Элли, да ничего плохого мы не совершили! Мы испытали с тобой величайшее наслаждение и только.

— Но ведь я же твоя сестра!

— Ну и что же? Если половая близость дает нам такую радость, то зачем ее отвергать? Это все только условности.

— Ты задумался?

— Да, так оно и есть. Мы провели замечательное время вместе. Такого удовольствия я еще не испытывал.

— С кем еще?

— С разными людьми.

— Например?

— В последнее время с Марселем, с Кито...

— Ришар, расскажи мне подробности.

— Конечно! Я с радостью поделюсь! Кстати, у меня все записано.

— Покажешь свои записи?

— Конечно. Я думал об этом. Я думаю, что будет лучше, если ты возьмешь мои записи с собой в спокойную Америку, сохранишь их для меня и сама поразмыслишь над ними.

— Так ты записал и наши встречи?

— Да, и это тоже.

— Интересно...

— А первую часть своих записей я оставлю во Франции. Я спрячу их там.

— А я смогу их прочитать?

— Да. За это ты должна рассказать мне о себе.

— У меня все записано в дневнике. Ты можешь прочитать его.

— А как был твой первый опыт?

— Все, абсолютно все! А у тебя?

— Можешь не сомневаться в моих записях. Я записал все подробности. А то, что было до школы и во время школы, мы можем прочитать вместе, когда у меня будут старые записи.

— Но расскажешь хотя бы немного сейчас?

Элли задумчиво и игриво посмотрела на меня.

— Ты такая проказница!

Я поцеловал ее в щеку с жаром. Она обняла меня за шею, и я страстно целовал ее губы... долго... Она без сопротивления позволяла мне ласкать ее груди.

— Прекрати, — прошептала она. — Расскажи лучше...

— Элли... я хочу... А ты?

— Может быть это не следует делать... Расскажи лучше...

— Хорошо. Но будет приятнее рассказывать, если... если мы будем ближе друг к другу... Хочешь?

— Ты не сможешь говорить в таком случае...

— Элли... взгляни!

Я погладил свой член,  

контуры которого рельефно обрисовывались на моих тонких брюках.

— Уже видела... Жерар, а может быть не нужно? И я хочу, чтобы ты рассказывал о Жанне...

— Нашей маленькой кузине?

— Да. Я помню, что ты был в нее влюблен.

— Это была моя первая любовь, если не считать кое-что еще... Мне было тогда лет 14, а ей...

— Двенадцать.

— Да, да. Лет 12 с лишним. А почему ты о ней вспомнила?

— Она же была моей подружкой, и мы с ней всем делились... Но я чувствовала, что она мне не все говорит. Она признавалась в поцелуях и объятиях с тобой, но о большем ничего не говорила. А я была уверена, что...

— И ты была права Элли. Я с ней совокуплялся.

— Нет, в самом деле?

— Конечно! И она глупенькая такая горячая была...

— Жерар...

— Что?

Элли наклонилась к моему уху и чуть слышно прошептала:

— Я ей завидовала...

Я вновь впился в ее губы... Она осторожно оттолкнула меня.

— Расскажи...

— Хорошо, Элли...

— Ну, что тебе?

— Я буду так сидеть, как сижу, ты приляг на подушки... откинься на спинку... Вот так... А ножки положи на мои... Так. Я их буду ласкать...

— Зачем это?... Ну, хорошо... Хватит! Рассказывай.

Я почувствовал, как ее ножка мягко легла на мой член и я с удовольствием потянулся и прижал рукой ее ножки еще теснее к себе.

— Ну, что ты?

— С Жанной я действительно начал целоваться и обниматься, как только она приехала к нам в начале летних каникул. Ты тогда была совсем маленькой...

— Я уже помню о том, как она рассказывала, как вы искали укромные уголки... А потом?

— Потом... Я гладил ее между ног... У нее в тот момент там не было волос... Вот здесь.

Я проник рукой между плотно сжатыми бедрами Элли и легонько коснулся лобка.

— Ришар, остановись!... А она? Делала то же самое с тобой?

— Я сам клал ее руку или держал ее рукой свои штаны... тренировался таким образом... А через несколько дней после этого, когда мы однажды вечером стояли под верандой, я расстегнул свои штаны и положил ей руку туда...

— А она? Отодвинула?

— Нет. Я целовал ее, а она сама держала свою руку на моем члене и, конечно же, чувствовала его возбуждение... Точно так же как и ты... сейчас чувствуешь своей горячей ножкой... Правда, Элли?

— Ты опять начинаешь?

— Элли...

— Что еще у тебя есть на уме?

— Милая Элли... Я только расстегну штаны... и прижмусь к твоей ножке...

— Ришар, ты такой непослушный... Что ты делаешь?... Это же неприлично...

— Вот и все... чувствуешь?

— Продолжай!

— И вот я направил руку Жанны, сжал ее ладонь и пальцы вокруг своего члена, и когда, наконец, она сама сжала его своей милой ручкой, я начал мастурбировать...

— Ты уже знал об этом?

— Конечно, а знаешь, кто научил меня.

— Мальчишки, правильно?

— Помнишь, у нас была горничная, такая высокая, красивая блондинка.

— Сюзанна?

— Вот она!

— И что было потом?

— Она очень любила мастурбировать меня.

— 

Невозможно! Я помню, она была такой скромной, застенчивой. Всегда ходила с опущенными глазами и краснела при каждом удобном или неудобном случае!... Когда это произошло?

— Год до Жанны. Мне было около 13 лет, а Сюзанне 16 или 17 лет, наверное. Я помню, что мой член уже тогда был встал, хотя я был еще ребенком.

— Ришар...

— А ты бы знала, Элли, с каким искусством Сюзанна искала и находила многочисленные удобные пути, чтобы хоть немного побыть вместе.

— И она сама начала?

— Да. Целоваться, пожалуй, мы начали вместе, а трогать половые органы начала она. Часто, когда никого не было ... в соседних комнатах, а я сидел в кабинете за уроками, она тихонько заходила ко мне, расстегивала брюки, я откидывался на спинку стула, вытягивал под стол ноги и уже ничего не соображал. А она... делала мне и при этом сама сильно возбуждалась...

Рассказывая это я поглаживал кончиком пальца, набухший, как бугорок, покрытый тонкой тканью ее трусиков.

— Ришар, перестань... Что ты делаешь?... А Сюзанна что?

— Когда дома никого не было, она учила меня онанировать ее, что доставляло и мне и ей огромное удовольствие...

— А... большего ты с ней не имел?

— Нет, но она рассказывала мне подробно, как это делается, но со мной она занималась только онанированием. От ее искусной ручки я начал впервые спускать.

— А она?

— Сюзанна любила лежать на диване, приподняв ноги и все время говорила, как ей делать...  — «Немного выше... медленнее... сильней, чуточку быстрей... вот уже приближается... Ришар скорее... сейчас спущу... еще... Ришар... я спускаю... спускаю-ю-ю... » И это было чаще всего днем и редко вечером. Я склонялся над ней, стоял у дивана и любовался тем, как она, задыхаясь, краснела, вздрагивала, вытягивалась, как при последних ее криках сильно увлажнялись, и без того мокрые ее половые части... Конечно, я с ней очень хорошо изучил это, и то, как спускают девушки... Элли... А у тебя тоже очень мокро...

— Ты виноват! Если бы ты не прикасался... все это не произошло бы... Но что насчет тебя? Как же ты в этом участвовал?

— Сюзанна часто ласкала мой половой орган. Она игриво трогала его. После того, как она доводила меня до оргазма, она хотела то же самое от меня. Было очень просто, потому что я возбуждался, онанируя ее, и вероятно, сам смог бы кончить... Иногда после моего оргазма, Сюзанна брала мой половой орган в рот на пару движений и... все... Я исполнял ей минет и затем обессиленно рухался на ней, чтобы отдохнуть...

— Ришар, ты был таким безудержным...

— Элли, у тебя губы стали пухлыми... И клитор... напряженным...

— Прекрати... А что насчет Жанны?

— Мне приходилось мастурбировать Жанну около двух месяцев, пока она не начала кончать на моих пальцах. Но уже до этого я научил ее мастурбировать саму себя и кончал в ее руку.

— Где же это вы делали? Я никогда не видела...

— И в комнате, и в лесу... почти каждый вечер, когда ты уходила спать, мы карабкались на чердак...

— Ришар, а когда ты с ней?...

— В конце лета.

— Элли, прости меня, я сниму твои трусики.

— Зачем? Так хорошо...

— Элли, пойми... я не могу...

— Не будь таким праведным... Не тяни. Будь осторожен... Вот так! Сиди спокойно! Продолжай... Кстати, а Сюзанна?

— Я продолжал отношения с Сюзанной, но реже. Она начала встречаться с одним клерком, но она знала все о моих делах с Жанной и даже научила меня тому, как начать интимную связь с Жанной. Правда, я сам очень этого хотел. Но Сюзанна помогала мне в этом. Она часто устраивала такие обстоятельства, чтобы мы оставались наедине с Жанной и она следила за нами. И конечно же, наблюдала за нами...

— Просто невероятно! Я и догадываться не могла бы! Ну...

— Помню, как-то раз мы остались вчетвером дома. Сюзанна мне сказала, чтобы я действовал смелее и так как она советовала мне, а тебя увела купаться на реку. Как только вы ушли мы с Жанной начали ласкать и мять друг друга за половые органы. Потом улеглись на диван. Жанна разрешила снять с себя трусики, я спустил до колен с себя брюки и пытался лечь на нее. Она изворачивалась, сталкивала меня с себя, но после долгой возни все-таки пустила меня между своих ножек. Когда я дотронулся членом до ее голеньких половых органов, она затихла, отвернула лицо в сторону, сама немножко согнула ножки в коленях, приподняла их и стала ждать...

— Ришар! Ты опять? Сядь спокойно!

— Элли, милая... Он, кажется, никогда не стоял так как сейчас..

— Вот еще!... А прошлый раз уже позабыл?

— Элли, я безумно хочу... Я только притронусь до нее... и все... и буду рассказывать...

Я повернулся на бок, и мой член уперся в волосики ее нежного треугольника.

— Ришар, не смей больше! Лежи спокойнее! Дальше?...

— Дальше?... Я взял в руку свой горячий члени начал его головкой раздвигать красные, влажные губки Жанны, нащупывая дырочку...

— И... нашел?

Бедро Элли вздрогнуло.

— Да... и я нажал членом... вот так! Чувствуешь?

— Ришар перестань же... прошу тебя...

— А Жанна начала визжать и пыталась вновь столкнуть меня, но не очень сильно и ножки свои продолжала держать раздвинутыми, а свою маленькую попку приподнятой... И я чувствовал кончиком члена такую сладость, что чуть было не спустил... Такую сладость, как сейчас чувствую... Элли...

— Ришар, как тебе не стыдно... А она была еще незнакома с опытом?

— Ну конечно! Как ты можешь подумать такое! Я, следуя советам Сюзанны, замедлился, контролировал себя... А потом снова начал двигаться... раз... другой... Жанна вновь производила пронзительные звуки... Затем я приложился и продолжал давить...

— Ришар, прекрати... прошу тебя!

— Что-то ограничивало головку члена... Он напрягся... изогнулся... и с мощью вошел в дрожащее и кричащее тело Жанны...

— Ришар, милый... что же ты делаешь... такой твердый... и горячий.

Элли сама подняла свои ножки над моими бедрами, и пенис скользнул еще глубже в ее организм...

—

А Жанна продолжала издавать высокие звуки… настолько длинные… Элли, дорогая, я полагаю, что Жанна кричала так же, как и ты… в первый раз… Правда?

— Продолжай рассказывать… милый… и не спрашивай… у меня нет сил отвечать… я стыдливая и… очень приятно... милый... когда ты делаешь это... Ой! Что ты делаешь?

— Я... я достал матку...

— У тебя большой, будь осторожнее... вот так... А у Жанны... ты доставал?

— Матку?

— Да...

— Это было уже после этого... когда ставил ее на четвереньки, как посоветовала Сюзанна. Тогда доставал... Жанна кричала, но... выносила... и... разрешала...

— Ришар, милый... я не знаю, но я хочу кончить... можно?

— Кончай, дорогая... я буду проникать в твою матку... осторожно… вот так...

— Ох… Ришар… Что ты делаешь?.. Милый… я не могу больше выдержать… не могу-у-у-у!.. я… я кончаю-ю-ю-ю! Милый!.. Как-то невероятно плавно, плавно и может быть даже лениво, но очень приятно и обильно Элли испытывала оргазм, сохраняя позу.

Я прижал член к матке, но не двигался, наслаждаясь нежными изгибами ее тела и приятными судорогами ее влагалища... Элли продолжала кончать довольно долго и вскоре все стало очень влажным у нее. Я замедлялся, хотел продлить это блаженство.

— Ришар, а ты?

— Элли я еще хочу.

— Я, кажется, тоже не прочь. Но немного погодя. Знаешь, как это необыкновенно хорошо стало... Даже стыдно... И я так скоро... Ришар, может быть ты вынь его... на минутку... А? А я отдохну...

Делать это мне совсем не хотелось, но я извлек член из ее горячего тела, залюбовавшись широко открытым отверстием, которое медленно смыкалось вслед за отнятым из его объятий моим половым органом... Я лег рядом с сестрой и начал покрывать ее щечки, губы, шею благодарными, но жаждущими еще большего поцелуями.

— Ришар, милый... мы опять нехорошо сделали...

— Элли, как ты можешь так говорить? Ведь это чарующе прекрасно! Неужели ты не испытываешь этого?

— Это стыдно... И у тебя какой-то ... длинный и уж... очень как-то сладостно... я впервые так быстро спустила...

— А у Реда не длиннее?

— Нет. Пожалуй, такой же, но у него толще... Понимаешь? И все-таки, почему-то от тебя я спускаю быстрее и сильнее... Не знаю почему. И стыднее и слаже...

Эта изумительная, упоительная ночь пролетела быстро, как сказочный сон. Рассказывая друг другу подробности нашей интимной жизни, мы вновь соединились надолго, до полного самозабвения. Второй раз Элли спустила, стоя подо мной на четвереньках. На этот раз я спустил вместе с ней. После этого усталые и довольные мы проспали с сестрой до утра. К утру возобновили еще раз. Это было самым длинным по времени и самым бесстыжим по манере его совершения совокуплением. Дело доходило до маленького ануса, хотя и не в полной мере принявшего в себя мой член. Кажется, что я никогда не удовлетворял так полно свою похоть. И такое же признание сделала и она мне...

Итак, заканчиваю эту часть записок и, как договорились, передаю Элли вместе с ее прочитанными дневниками. Есть о ком задуматься и о чем обоим намедленно обсудить. Есть что-то такое, что нужно попытаться понять и есть такие вещи и цели, которые необходимо достичь любыми способами!

P. S.

Дорогая Кэт!

Вот и все. Посылаю тебе сразу все переписанные три тетради. Ответь на все вопросы из этого письма обязательно и как можно скорее. И напиши свои мысли по поводу "этого" и "совпадений" в "На распутье" и так далее.

Мне очень впечатление от Анри (Жерара) и Элли! Оказывается он - не Анри, а Жерар! И он... брат Элли! Понимаешь? И все-таки мне он нравится все больше...

А Элли дала мне это фото. Очень красивое! Так бы его поцеловала!

Элли снова спрашивала, хотела бы я увидеть Жерара? Конечно, я сказала, что очень.

— Может ты его и уведешь,  — медленно сказала она, загадочно взглянув на меня.

— А теперь,  — продолжала она,  — ты узнала многое о другой жизни, жизни полной опасностей и страстей, неспокойной и притягательной!... И если захочешь, сможешь выбрать ее... Я скоро уеду очень далеко. Хотела бы поехать вместе?

— Куда? Как?

— Подумай немного сама, а потом еще поговорим подробнее.

Все это кажется странным! Что ты думаешь? Такие неясные разговоры, недоговорки...

Но правда ли все то, что написано в "На распутье", относится ко мне? Я даже не хочу такого допускать! Ужас! Но все равно как-то неспокойно. Но нужно подождать.

А пока столько мыслей и эмоций, и возбуждения от предстоящей свадьбы, от скорой встречи с тобой, от будущей новой жизни... Да, если бы на месте Боба был... Жерар! Ох, как это было бы замечательно! Ты пишешь, что он тебе тоже очень понравился. Я только думаю, что ты хотела бы, чтобы он тебя... взял сзади. Верно?

Вот прочтешь, как он делал это с сестрой, ты его обожать будешь. Я только не знаю, как мне с Элли? Так хочется расспросить ее с Жераром о том, как он делал ей, о том, что она чувствовала под ним, но сейчас я как-то стесняюсь говорить с ней об этом. Как я тебе уже говорила, половых сношений с нею я уже давно не имела и нет подходящего случая поговорить с ней в интимной обстановке. Я чувствую, что она с кем-то удовлетворяется, когда часто уезжает куда-то. Ну, и я тоже. Так или иначе, но между нами возникала какая-то стена и разделила нас душевно. Может быть это временно, а может быть... Я даже не знаю, что может быть. Все так загадочно и не понятно...

С Диком я опять была в саду. Он мне положительно нравиться. Я уже не скрываю от него то, что спускаю под ним. И уже разговариваю с ним. Понимаешь? Раньше мы все делали молча, отворачиваясь друг от друга и закрывали глаза даже, а теперь разговариваем об 

«этом. »

Так вот. Вчера я опять была с ним в саду. Он лежал на мне, поддерживая себя на локтях. У меня ноги совсем чуточку были согнуты в коленях, и он так смешно изгибался, стараясь задвинуть туда весь свой маленький горячий член...

— О мисс...  — жалобно говорил он.

— Ну, что тебе?

— Если бы я мог вас попросить...

— Ну, что? Говори!

— Если бы вы ноги подняли...

— А зачем тебе это?

— О, мисс...

— Тебе так не нравиться?

— Нет нравиться, но...

— Если нравиться, то так и делай!

Минуты две он тужился, напрягался, силясь вогнать мне по глубже свой член. Его лоб вспотел, а ресницы закрытых глаз вздрагивали.

— Дик, почему ты закрываешь глаза?

— Простите, мисс...

— Тебе неудобно? Зачем тогда так делать?

— Извините, но...

— Мне не видно, чувствуешь ли ты себя комфортно. Открой глаза! Вот так. Смотри на меня, а не вниз. Теперь я вижу... Нравится ли тебе?

— Да, мисс...

— Почему было это сказать?

— Не знаю, мисс...

Я не сдержалась и подняла ноги.

— О, мисс..

Член Дика проник глубже, и он приблизился ко мне.

— Не позволяй себе ложиться, или я выгоню!

— Простите, мисс... А как вы?

— Что со мной? Я еще не достигла оргазма. А ты продолжай... продолжай... так... так...

Я схватила свои ноги за колени и начала ритмично прижимать их к груди...

О Кэт, если бы ты видела Дика в этот момент! Рот полуоткрыт, зубы стиснуты, волосы прилипли к лбу от пота, а глаза стали узкими из-за напряжения. Он казался мне таким милым и прекрасным! Почти как боженька! Я даже улыбнулась ему.

— О, мисс... как вы?

Я сильнее прижала колени к груди и почувствовала, как его горячие яйца легонько прикасаются к заднему отверстию! Каждый раз, когда он двигался во мне, стараясь проникнуть поглубже.

Не знаю, достигал ли он шейки матки или нет, но мы делали все возможное для этого. Я раздвинула колени в стороны и сильно прижимала их к себе, почти до подмышек...

Ох, Кэт! Даже теперь стыдно... И я задумалась: "Как бы Анри отреагировал, если бы увидел меня в таком положении?"... И в глубине души это вызывает такое сладкое сжатие...

— Знаешь, Дик, - едва произнесла я - кажется, скоро кончу...

— О, мисс... Я... я...

— И ты... не смей!... Ожидай меня! Иначе... я тебя... отстегаю... и смотри же. Раньше меня не смей!... В другой раз не... не дам... и изобью-ю-ю... глу-у-у-бже-е-е... так... так...

— Извините, мисс, но... я чувствую, что... вы... уже... Да?... Пожалуйста, скажите...

— Еще немножко... Вот так! Так!... Ты прелесть! Вот сейчас уж... Кон... чаю... Слышишь?... Кон... ча... ю-ю-ю-ю...

В этот миг я не чувствовала, как у меня болят ноги, поясница и руки от такой ненормальной позы...

Потом я разрешила кончить мне на живот. Ты заешь, Кэт, он такой послушный! Мне 

будет очень жаль с ним расстаться! Впрочем, не так уж и обязательно это расставание. Будем встречаться реже, может быть и очень редко, но все же видеться будем.

Мы еще долго валялись с ним на траве, обнимались и целовались. Под конец я чуть не довела его до слез, расспрашивая его о том, кого он имел до меня. И представь себе! Мой невинный Дик оказался маленьким Анри-Жераром! Чуть не плача, он признался мне, что уже год как совокупляется со своей младшей сестрой. Ты только вообрази себе Кэт такое! Вот откуда у него такая опытность!...

— Сколько же ей лет?  — спросила я.

— Скоро будет тринадцать. Она на год моложе меня.

— И она тоже кончает?

— О мисс...

— Ну говори же!

— Да...

Дик обещал познакомить меня ... с ней. А Дика, кажется, я все больше люблю. Он мне рассказывал кое-какие подробности, от которых мой клитор опять стал твердым, он рассказывал, как однажды ночью он, даже от страха, стоял голый возле кровати, на которой спала сестренка с матерью. Сестренка выпятила свой зад и в течение целого часа или больше они оба, замирая от страха, осторожно совокуплялись. При этом он кончил один раз, а сестренка, эта малышка, успела два раза! И при этом они еле-еле двигались и почти не дышали от страха, опасаясь разбудить маму. А потом он рассказал, как они вместе, спрятавшись за забор, наблюдали во дворе одного фермера совокупление жеребца с кобылой. Это их так растревожило, что они как пьяные, бродили целый час в поисках уединенного местечка. Был воскресный день, родители были дома, в парке и на реке было много гуляющих и, наконец, они зашли в свой школьный двор и, молча, не сговариваясь, направились в глубь двора, где находился ватерклозет. Они заперлись вместе в одной из кабин. Сестра от волнения видимо захотела писять. А потом они начали возиться. Сперва делали они это стоя друг перед другом, что было очень неудобно и член все время выскальзывал. Потом он приподнял ей одну ногу, стало немного лучше, но все же не так как хотелось.

В тихом шепоте сестренка спросила: "Может быть, как они?". Она покраснела от стеснения.

Дик не сразу понял ее вопрос и спросил: "Как они?".

Сестренка только кивнула головой и Дик вспомнил жеребца и кобылу, которых он видел недавно. Это привело его в состояние изумления.

Это был первый раз в жизни Дика, когда он занимался этим сзади. Сестренка наклонилась над сидением, а он делал это ей сзади. И на этот раз она испытала двойной оргазм.

Их нарушила школьница, которая забежала в соседнюю кабину. Они подождали, не прекращая своих действий, пока она закончит мочиться. Школьница задержалась долго, а Дик почувствовал нетерпение со стороны своей сестренки и продолжил свои действия не обращая больше внимания на школьницу. Возможно, она подслушивала...

Дик уточнил, что это произошло за два месяца до того, как он спал со своей сестрой в кровати, о чем он только что написал. Он признался, что после того, как они много раз занимались этим, сестренка была готова делать это на четвереньках.

Кэт, ни Дик, ни Боб так не поступали со мной! А я хочу... Как я бы наслаждалась ощущением горячего самца на своей спине! Мне очень нравится этот идея! Жду твоего письма с нетерпением, как всегда. Скоро увидимся.

Твоя Мэг.

В отеле "Эксельсиор"

После кратковременного ливня наступил унылый дождь, который казалось не прекратится. Плотная серая туча закрыла все небо, не оставляя и следа яркого полуденного солнца. Ицида лениво стучала зонтиком по подоконнику и раздраженно глядела в окно. Такая погода вызывала только грусть.

— И все мои планы о прогулке на катере рассеялись как дым,  — продолжала она, оборачиваясь назад.

— К вечеру проясниться,  — не переставая работать на машинке, заметила Амина.

— Сомнительно... А мне никто не звонил?

— Нет.

Дверь без стука отворилась, и в комнату вошел Хаяси в сопровождении Сигимицу. По-видимому, оба оставили в вестибюле отеля свою мокрую верхнюю одежду. Легкий грим и своеобразная прическа, несколько сглаживали сходство двойника с оригиналом. Этой же цели служило и иного цвета и покроя одежда Сигимицу.

— Так. Ясно. Для морских прогулок погода подкачала?  — проговорил Хаяси, приветствуя девушек и многозначительно поглядывая на Ициду.

— Побаиваюсь, что сегодня встреча не состоится,  — сказала Ицида.

— Жаль. Надо поторопиться.

— Как в Бенрвиле?

— Место осмотрели. Заброшенный колодец в глубине сада. А сад — целый лес. Накануне Элли получит телеграмму от Реда: «Сегодня в десять часов вечера жду тебя в саду пансионата у заброшенного колодца. Дело неожиданное и срочное. Ред». Там ее будет поджидать Сигимицу.

— А шум?

— Ни малейшего!

— Нож...  — вставил Сигимицу.

— А если она что-либо заподозрит?

— В одиннадцать я вызываю ее на срочный разговор на междугороднюю. По пути ее встретит Сигимицу.

— А если...

— Сигимицу проникнет ночью в ее комнату... Это крайний случай. Останутся следы и Сигимицу должен будет срочно выехать. А если колодец, то может пройти порядочно времени, пока примутся за розыски.

— Гм... А Ред?

— С ним несколько позже. Я ему сам покажу копии некоторых их писем, за подлинники которых он должен будет вручить нам порядочную сумму. За эти письма он пойдет и на грабеж и на убийство и на, что угодно. Значит, деньги он добудет. В назначенный день, вернее ночь, у портовых складов его будет поджидать Мацуда. Обстановка там будет тоже подходящая. Там есть, где можно незаметно притаиться Сигимицу и Генри. Мацуда получит доллары и передаст Реду письма...

— Как?... Оригиналы?...

— Не спеши!... Сигимицу и Генри появятся на сцене, устранят Реда... Втроем справятся! К тому же, я буду рядом.

— Ред очень подозрителен,  — заметила Ицида.

Да, но письма! Для него они ценны безгранично! Связь с «Мисс Динамит» — это непрерывная

кара!

— А что насчет Мэг?

— Ее муж готов заплатить хорошую сумму за копии писем и, предполагаю, он сам ее устранит. Таким образом, мы покончим с этой для нас самой опасной группой. Вот так. Ты, Ицида, заканчивая работу с ЦРУ...

— Почти все уже готово, только встреча...

— Вот именно! И кстати спроси, возможно ли изъять письмо Кэт Микферсон к Мэг? Мы тоже можем получить несколько вещей от них.

— Я подумаю.

— Хорошо. Это конечно не Мэгинские письма, но все же... А в конце ее писем есть что-то и для нас.

— О Руа?

— Ты уже читала? Этого предателя заинтересовали "мирные люди".

— Интересно, что они с ним сделают?

— Не будем гадать. Узнаем на месте. И если он в Японии, то у тебя, Сигимицу, будет... работа...

— И гонорар тоже,  — добавил двойник Хаяси.

— Конечно. Важно знать, что он там смог разузнать?

— Вряд ли он узнал, где может быть штаб,  — предположила Ицида.

— Конечно! Наши попытки также ни к чему не приводили. И мы начнем опять с Йокогамы... Но все же интересно, как Руа туда попал? Но самое главное не это.

— Что же?

— Безусловное существование бумаг Ришара! Теперь нет сомнений! Нужно найти путь к ним. И, кажется, хорошо то, что молодой Ришар остался в живых.

— А как именно?

— Думаю, что он приближается к их организации или может быть уже там. Нужно использовать этого Ришара в качестве нашей живой ниточки. Зацепиться за него.

— Может быть и Марию?

— Здесь разговор иной... Поразмыслить придется.

— Но кто бы мог подумать, что Мария, Секс-Вамп работает на «мирных людей»!

— Да... Их организация очень сильна.

— Секс-Вамп надо ликвидировать,  — процедил сквозь зубы Сигимицу.

— Верно, но сперва попробуем использовать для нашей организации. Все равно, захочет она того или нет. Но это дело будущего. А пока побыстрее закончим все дела здесь и приготовимся к отъезду.

— Все вместе?

— Я и Ицида вылетим с восточного аэродрома, Амина и Сигимицу с южного. Дату установим этими днями. Все наши бумаги, документы, Амида с Сигимицу отправят послезавтра воздушной почтой на имя Окара.

— Хорошо.

— Вот и все. А сейчас... мы с Сигимицу примем ванну. Обедать будем здесь.

— Ванна то одна,  — заметила Ицида.

— Сперва Сигимицу, а я за ним. Так?

— Мне безразлично. Я могу и к себе...

— Нет, нет! Ступай, ступай! А после обеда отправишься к себе... Амина, надо белье и простыни ему вынуть из шкафа.

— Слушаю.

Амина поспешно юркнула в соседнюю комнату, которая была соединена с ванной, а за Аминой удалился туда же и Сигимицу.

— А дождь все льет,  — проговорила Ицида, подходя к окну.

— Ничего, рано или поздно кончится.

Хаяси подошел вплотную к Ициде и обнял за талию.

— А я доволен тобой Ицида.

— Я рада.

Рука Хаяси скользнула ниже и плотно ощупала выгнутые навстречу его пальцам изящные ягодицы Ициды. Позади них, тотчас показалась и тотчас скрылась Амина. Через минуту с шумом захлопнула двери ванной и, громко стуча каблуками, вновь появилась на пороге 

Комнаты, сделав осторожный взгляд на тех, кто стоял у окна. Хаяси стоял рядом, отвернувшись от окна и одной рукой занимался делами Ициды внизу живота. Ицида все еще стояла лицом к окну, но с сильно изогнутыми коленями.

Хаяси спокойно посмотрел на Амину.

— Простите, господин Акамура, — пробормотала она, опустив глаза, — вы уже прочитали десятое письмо.

— Да. Напечатайте его без изменений.

Не поднимая глаз, Амина подошла к печатной машинке.

— Пойдем!...

Хаяси потащил Ициду в соседнюю спальню рядом с ванной комнатой. Амина поспешно уселась за печатной машинкой и ее пальцы бегали по клавишам, но темп работы был значительно замедленным, с длинными паузами. Она пристально слушала равномерное скрипение кровати, а потом наступило молчание. Тихий и страстный торопливый шепот Ициды, просящей и умоляющей о чем-то...

Не выдержав, Амина подошла к двери и прислушалась к замочной скважине. Перед ее глазами предстала впечатляющая сцена.

На кровати лежал Хаяси на спине с полуспущенными брюками. Ицида стояла на коленях перед его ногами, обеими руками держа его половой орган, головка которого находилась в ее рту. Хаяси одновременно раздвигал Ициде платье, большими пальцами обоих рук расширяя уже широкое отверстие перед его глазами. Он прижимал его губами, пытаясь захватить язычок, выглядывающий из него.

Отодвинувшись от двери, Амина вернулась к печатной машинке. С трудом начала переписывать десятое письмо...