Откровения Федюни. Сюрприз с придыханием

ОТКРОВЕНИЯ ФЕДЮНИ 1. Сюрприз с придыханием «Как упоительны в России вечера…»

Но уверяю вас, летний вечер на Сицилии – тоже чудесен. Сладко вздремнув после вкуснейшего маминого ужина, ужасно приятно оторвать голову от мягкой и пушистой подушки и, ещё не расставшись со сладким теплом постели, завернуться в ласкающий своей мягкостью плед и перебраться на террасу с бокалом коньяка и сигареткой. Теперь до ужина можно наслаждаться вечерним преображением себя и окружающего мира. Солнце начало уже свой неспешный закатный путь в бескрайнее, убегающее вдаль и переливающееся лазурью и сталью море. Небо, слегка огорчаясь прощанием с солнцем, начинает окрашиваться в самые причудливые тона. Возвышающийся над округой Эриче, погружаясь в тень, становится похожим на волшебный сказочный замок, где бродят феи, а по мощёным улицам разъезжают в дорогих доспехах знатные рыцари. В бокале солнечные лучики танцуют вечерний фокстрот с солнечным Мортелем. А вокруг, растёкшийся по склону почти до самого берега Вальдериче начинает пробуждаться от дневного ленивого оцепенения, щедро рассыпая по округе яркие и не очень огоньки и всех тональностей звуки вечернего городка. Здорово! Приятно! Классно! Лучшего момента, пожалуй, невозможно и пожелать себе самому! Настоящая идиллия! Но именно в такие моменты незатейливого счастья всегда что-то случается, что не даёт им продлиться вечно. Задёргался мобильник и крякнул WhatsApp. Я не отягощаюсь персональными звуками, поэтому всякое сообщение для меня – загадка. Но в этом есть своя прелесть. «Кто бы это мог быть в это время? Вряд ли кто-то из итальянцев. Суббота – святое время безделья. Значит кто-то из Москвы», проползла по мозгам ленивая «мудрая» мысль. Так не хотелось напрягаться и тянуться за телефоном, но любопытство взяло верх над ленью… «Марина? » — Привет Дорогой! Скучаю! Вся горю и теку! Аня тоже шлёт тебе твёрдый Привет! (смайлик улыбка) Ты очень ей понравился, особенно твой ротик! Он такой сексуальный! (три «подмига»). Когда мы снова заполучим тебя? (две строчки «поцелуйчиков» и «сердечек»). Пока я читал, и мой мозг пытался хоть что-либо осознать, Марина вдогонку прислала несколько картинок. Открыв их, я сразу потерял всю благость моего настроения, а из всех потайных уголков моего сознания и моего эго сразу начали выползать, как воскресшие мертвецы из могил и схронов, все воспоминания, переживания и ощущения моего последнего дня в Москве. Я до сих пор так и не понял, что это было – наша последняя безумная встреча накануне моего отъезда. Что произошло? Что сделала Маринка? Что я испытал? И вообще… Был замечательный июньский день. Тоже суббота ровно неделю назад. А кажется, прошла целая вечность…

Москва блистала зеленью, куполами и своим неугомонным драйвом. Я ждал Марину в Жан-Жаке на Никитском. Уютно устроившись за столиком на улице, и преисполненный сладкими ожиданиями я баловал себя приятно охлаждённым Шардоне, не спеша закуривая его вкусной сигареткой. Не оригинально, конечно, но до ужаса приятно. За несколько месяцев нашего тесного знакомства это место стало постоянной точкой наших встреч. Маринино агентство засело на Скатёрном переулке, а Марио арендует для нашего представительства уютный небольшой офис на Калашном. Так что, нам с Мариной оказалось очень удобно назначать свидания в Жан-Жаке, как раз на полпути от меня к ней. Мы вместе решили, смеясь, что это очень демократично и практично. Я специально нарушил традицию и взял билет до Палермо не на пятницу, а на воскресенье, что оказалось гораздо удобнее, и чему несказанно была рада моя сестрёнка Лиза, которая с подружкой Машей летели к нашим родителям на каникулы. И теперь мы летим втроём. Марина просила меня остаться на её день рождения, который как раз выпадал на эту мою последнюю субботу в Москве. Я не смог отказать, да и не хотел. Выбрать достойный, интересный и желанный подарок для Марины для меня оказалось непосильной задачкой. Моей фантазии и знания её вкусов не хватило ни на что. Поэтому, по совету Лизы, остановился на цветах. Небольшой плотно сложенный букет разноцветных роз: белые, слоновой кости, лавандовые и пурпурные, лежал на столе и приятно дополнял натюрморт с Шардоне. Букет радовал меня и придавал мне романтического вдохновения и уверенности в себе. Девочки–флористы хорошо постарались не только с букетом, но и с упаковкой. Они собрали его в какую-то очень нежную то ли ткань, то ли бумагу, столь приятную глазу и на ощупь, что решительно не хотелось выпускать его из рук и расставаться с ним. Марина пленила меня с первого нашего знакомства. Как-то раз, в один из моих осенних приездов в Москву, я медленно тёк от Арбата по Калашному, возвращаясь с деловой встречи в наш московский офис. Октябрь выдался на славу, и я наслаждался прелым осенним воздухом, ласкающим меня ещё тёплым, но уже сонным солнцем и весёлым танцем осеннего разноцветия листвы, поднимаемой с тротуара бессмысленными движениями дворника таджика. Меня всё радовало, я был доволен проведёнными переговорами и радовался жизни. Напротив входа в наш подъезд моё внимание привлекла симпатичная Минька, похожая на божью коровку, только цвета сливочного шоколада. Я притормозил и, улыбаясь, залюбовался ею. Я даже закурил, чтобы потянуть время и продлить себе удовольствие. Чем больше я смотрел на машинку, тем больше мне начинало казаться, что она тоже улыбается мне и подмигивает своими круглыми фарами–глазками. Дверь нашего подъезда отворилась и на улицу выплыла симпатичная девушка с гордо-довольным выражением лица. Она являла собой образец деловой юной дамы, всем своим видом излучая полную удовлетворённость от свершённого бизнес подвига. Весь её образ был старательно продуман и подобран, и вся она была преисполнена чувством глубочайшего собственного достоинства. «Наверное, кто-нибудь из наших клиентов или что-то в этом роде», подумал я, «надеюсь, Виктор не поддался на стандартные женские приёмы, и свершившаяся договорённость – в нашу пользу. Хотя…, выражение её лица вызывает некоторые опасения… Ну, да разберёмся». Девушки в таком образе, как правило, не вызывают желания ни с ними познакомиться, ни тем более их самих. В них есть что-то холодное и невозбуждающее. Хотя, надо отдать должное, данный экземпляр был по-настоящему безупречен и красив в своей деловой строгости и неприступности. Собранные в продуманно небрежно растрёпанную луковичку каштановые волосы. Самого нежного оттенка розового строгая блузка и идеально сидящий трендовый деловой костюм благородного серого. Обувь и все полагающиеся деловой девушке аксессуары. Всё было прелестно. Но желания не вызывало… Я уже докурил и собрался отправиться в офис, чтобы первым делом узнать у Виктора цель и результат её визита. Но не удержался, я же всё-таки самец, и притормозил, чтобы оценить её сзади. (Женские Попки – моя самая большая слабость, наверное.) Тут-то меня и сразило наповал. Девушка переходила переулок и направлялась прямо к Мини, которой я только что любовался. Она, не сомневаюсь, точно знала, что я смотрю ей вслед, поэтому шла неспешно, давая мне время рассмотреть её прелести и явно осознавая, что они не могут оставить равнодушным мужика. И она была на сто процентов права! Хорошо сложенная и красиво одетая фигура померкли перед прелестями её Задницы. До этого раза я ещё не встречал столь аппетитной попки. Приталенный пиджак прикрывал лишь поясницу, а ниже… !!! Ниже начиналось услада глаз и причина стремительной спонтанной эрекции. Две половинки этой попки, как-бы обёрнутые в мягкую и тонкую шерсть брюк, были по форме двух почти идеальных шариков, упругих, подвижных и заставляющих терять голову. При каждом шаге ткань брюк слегка натягивалась. И одна из половинок попки представала во всей своей красе. Сначала она наливалась упругой округлостью, а затем, когда подходил черёд красоваться другой половинки, перекатывалась, убегая вслед за ногой, давая брюкам и любующимся слегка расслабиться. Я забыл обо всём и ел глазами эту задницу. С каждым её шагом я всё глубже погружался в пучину неуёмного желания её заполучить. В штанах пылал пожар, и пенис бился в истерике. Не знаю, какой был у меня вид, думаю идиотский. Доплыв до машины, девушка обернулась, посмотрела прямо мне в лицо, не упустив из внимания состояние моих брюк ниже пояса, и как-то снисходительно-многообещающе улыбнулась. Я впал в полное оцепенение, за исключением буянящего пениса, и лишь великим усилием воли смог изобразить на лице что-то подобие улыбки. Вполне удовлетворившись произведённым впечатлением, девушка юркнула в свою «божью коровку» и без промедления укатила куда-то по своим важным делам. Позже Марина мне рассказывала, что обернувшись тогда, она увидела потерявшего голову возбуждённого истукана. Эта картина маслом доставила ей настоящее удовольствие, и весь остаток дня она провела в приподнятом настроении. В следующий раз мы с Мариной встретились на нашем новогоднем корпоративе, где Виктор, директор нашего московского офиса, и представил нас друг другу. Марина окончательно и бесповоротно покорила меня. Когда она не в образе, Марина становится безумно очаровательной девчонкой. Мне нравится в ней всё: бездонные глаза цвета виски, бархатная кожа цвета кофе с молоком, её манеры, голос, шёлковые вьющиеся волосы и чертинка во всём её существе. Меня приводит в восторг её лицо слегка угловатое из-за выступающих скул, её почти всегда открытый довольно широкий лоб и всегда хорошо продуманные небрежные причёски. Мне нравятся её брови, довольно тонкие, но густые, разлетающиеся как крылья птицы в бреющем полёте. Меня очаровывает и возбуждает её хулиганский и всегда стремительный образ, неизменно создающий впечатление, что она вот-вот сорвётся с места и полетит куда-то реализовывать очередную безумную идею. Меня возбуждают её глаза, всегда хитро-задумчивые. Глядя в них, кажется, будто она хочет что-то сказать тебе очень важное, но сомневается, стоит ли это делать. Мне нравится в ней всё! Что-то мне подсказывает, что я тоже ей симпатичен. Мы как-то быстро нашли общий язык и без оглядки отправились в путешествие сексуального наслаждения. Мне нравятся наши отношения. Я не лезу в подробности её жизни за пределами наших встреч, не задаю лишних и неудобных вопросов и тихо, а порой и бурно, радуюсь моему маленькому счастью. Марина же не требует от меня ничего слишком. Честно говоря, я получаю огромное удовольствие от любого общения с Мариной, будь то ничего не значащая болтовня в кафе, прогулки по вечерней Москве или походы на тусовки и культурные мероприятия. Но самое главное: любая наша встреча к нашей обоюдной радости заканчивается улётным, безудержным, доводящим меня до исступления сексом. И не важно, с чего мы начали, все наши встречи столь прекрасны, что после них я ещё несколько дней нахожусь в блаженном тумане. Я ждал и наслаждался своим ожиданием и предвкушением…

Меня радовало всё: я сам, свежий, отдохнувший и приятно пахнущий, слегка возбуждённый и уже готовый на сексуальные подвиги, мой букет для Марины, приятно прохладное вино, послеполуденная летняя Москва, неспешно протекающая перед моим взором и наполняющая жаркий воздух запахами живущего города. В этот час в субботу она затормаживает свой бег, впадая в какое-то сонно-ленивое состояние, и как-бы готовится, набираясь сил, к безумному драйву субботней ночи. Лёгкое волнение предвкушения нашей встречи щекотало в груди, местами даже перехватывая дыхание. Я почему-то был уверен, что сегодня мы хорошенько потрахаемся перед мои отъездом в Италию. Ведь Марина сама попросила меня встретиться, значит, у неё всё свербит, и меня точно ждёт счастье нескольких безумных часов с Мариной. Я увидел Марину ещё на другой стороне бульвара. Она шла ко мне, наполняя весь бульвар своим очарованием. И с каждым её шагом моё возбуждение в груди и в штанах росло и накалялось. Марина шла лёгкой, слегка размашистой походкой вполне довольной жизнью и свободной от забот и всяких печалек девушки. Перед переходом она остановилась, ожидая марширующего зелёного человечка. В этот миг Марина явила себя во всей своей красе проезжающей и проходящей мимо глазеющей Москве. Она осознавала свою прелесть, и от этого её аккуратные губки были слегка подёрнуты едва заметной застенчиво-хитрой улыбкой. Тёмные очки скрывали глаза, но не нужно было быть слишком проницательным, чтобы догадаться, что Марина наслаждается производимым впечатлением и с удовольствием разглядывает проезжающих, проходящих и пялящихся на неё из разных кафе исходящих слюной желания мужиков. Лёгкий послеполуденный ветерок, забавлявшийся на бульваре с прохожими и листвой, тоже обратил на Марину внимание и решил внести свою посильную лепту в возбуждающий эффект её образа. Для начала он разворошил её каштановые волосы, придав им должный беспорядок, наполнил их солнечным светом и заставил сверкать и искриться как золотая корона на достойной милой головке. Затем он спустился ниже и начал обнимать Марину за плечи, за талию, прижиматься к упругим грудям. Белая лёгкая блузка сразу подхватила это баловство и облепила Маринин стан, проявив все её прелести. Было видно всё. Все изгибы, выпуклости и линии тела. Упругие, небольшие, но сочные округлости груди, приподнятые бюзиком, поднимались и опускались при каждом вздохе, заставляя мужиков качать головой в такт их движениям. Небольшой, аккуратный и упругий животик, обнятый тонкой тканью блузки, манил к себе, вызывая желание его погладить и приникнуть к нему губами. А ниже ветерок устроил самое настоящее хулиганство, заставившее, уверен, многие члены зашевелиться и напомнить о себе их хозяевам. Мягкая льняная юбка оказалась хорошей подружкой ветерка–безобразника. Она быстро включилась в игру и плотно-плотно прижалась к Марининому лобку, обхватив слегка расставленные ноги. Две четкие линии очерчивали лобок, плавно уходящий вниз и заканчивающийся возбудительным бугорком. Только ленивый или импотент не фантазирует, глядя на эту картину, о том, как там внизу горячо и сладко. И то, как притормаживали катящиеся по бульвару всякие авто, было ясно, что с активностью и потенцией в Москве всё в порядке. Все любовались Мариной и радовали её самолюбие. Я был преисполнен гордости за себя самого. Ведь мне выпало счастье не только любоваться этой прелестью, но и вкушать её сладость. Я всё сильнее и сильнее возбуждался от вида Марины и от чувства собственного превосходства над остальными только пускающими слюни самцами. Даже выпитое залпом ещё не согревшееся вино не охладило мой пыл и пожар между ног. Пришлось ещё закурить, но и это совсем не помогло. На светофоре засуетился зелёный человечек, и Марина шагнула навстречу мне. Внутри всё подпрыгнуло, сделало сальто в четыре оборота и подняло меня на ноги. Я вспотевшей рукой схватил букет и стоял с идиотским видом первоклассника первого сентября, расплывшись счастливой улыбкой, и мысленно считал шаги, приближавшие ко мне Марину. И вот Она, мило улыбаясь сквозь тёмные очки, подошла совсем близко, и я ощутил тепло её дыхания и знакомый, всегда возбуждающий меня аромат духов. Не знаю, какими духами она пользуется, но в этом аромате собрана вся прелесть и вся похоть мира, от жаркого Востока, до изысканного Парижа. Марина остановилась совсем рядом и, ничего не говоря, обняла меня за шею, слегка прижалась ко мне и едва дотронулась своим губами моего сразу пересохшего от вожделения рта. Её чуть влажные, упруго-мягкие, всегда сладкие на вкус губы неизменно приводят меня в неописуемый восторг. Всякий поцелуй Марины мгновенно заставляет трепетать все фибры моей «души». Вот и в этот раз у меня в паху разлилась приятная ломота, а пенис в левой штанине радостно начал изображать из себя Александрийский столп. Естественно, ему удалось обратить на себя внимание Марины. Она чуть отступила, приподняла тёмные очки и со знанием дела оценила степень радости моего члена. Удовлетворившись увиденной демонстрацией нашей бесконечной радости, Марина слегка приподняла правую бровь и, лукаво посмотрев на меня, промурлыкала: — Федя! Вы с приятелем настоящие джентльмены! Вы так галантны – всегда встаёте при моём появлении! Услышав похвалу, пенис начал изо всех сил здороваться со своей любовью, пытаясь разодрать шорты и ринуться к ней в объятия во всей своей обнажённости. Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и немного охладить его пыл. — С днём рождения! – ласково прохрипел я пересохшим от возбуждения голосом и коряво протянул Марине мой торжественный букет. Заценив по достоинству букет, чему я был несказанно рад, Марина грациозно устроилась на диванчике и, потянув меня за руку, усадила рядом, по-прежнему мило-загадочно улыбаясь. Нарисовался официант, молодой парень весьма приятной наружности и хороших манер. Я повторил Шардонэ, а Марина заказала себе мятный лимонад, посокрушавшись, что за рулём. — Но мы наверстаем упущенное дома. Поэтому не будем слишком рассиживаться, а только слегка переведём дух. Я всё-таки потрудилась сутра, улыбаясь и сняв очки, ласково проговорила Марина. Она прекрасно знала и, ещё подходя, заметила, что творится у меня в душе и в штанах. Знала и то, что летом под шорты я не одеваю бельё. Взглянув на вздувшуюся штанину, она загадочно улыбнулась и проворно придвинулась ко мне поближе. В следующую секунду Марина грациозно закинула мне на ногу свою ножку, положив её прямиком на разрывающийся восторгом и желанием пенис. Шторм желания промчался по всему телу так, что я содрогнулся. Марина прищурилась и улыбнулась:

— «Вижу, что и вы хотите поскорее отправиться дальше». С этими словами она закурила и свободной рукой обняла меня за шею так, что её пальчики оказались прямо у меня на губах. Марина – великая искусительница прекрасно знает, как я люблю целовать её руки. В них нет ничего необычного. Но мне нравится ощущать губами и языком бархатную гладь её кожи, посасывать и облизывать тонкие и живые пальчики, полируя языком упругие ноготки. Я с упоением взялся ласкать и целовать Маринины пальчики, прикрыв от наслаждения глаза и не обращая внимания на сидящих за столиками и проходящих мимо. Наконец, почувствовав по напряжению моего члена, что через пару минут я могу потерять от наслаждения голову, Марина тихо убрала руку, поискала глазами официанта и, найдя его стоящим с подносом у входа в кафе, улыбнулась ему своей коронной непосредственной, почти детской улыбкой. Видимо, парень некоторое время уже наблюдал за нами, держа наготове наши напитки, поэтому нарисовался перед Мариной сразу же, как только она проявила свой интерес. Заполучив свой любимый мятный лимонад со льдом, Марина поудобнее устроилась и, казалось, полностью погрузилась в него. Лишь местами она как-то уж очень загадочно улыбалась и приподнимала одну бровь. Но она хранила молчание и смотрела куда-то сквозь бушующую зелень бульвара. Я воспользовался передышкой, жадно прильнул к свеже-холодному вину и стал уговаривать член тоже успокоиться и не растрачивать свои силы и эмоции раньше времени. Я пообещал ему массу удовольствий чуть позже, когда мы доберёмся к Марине. Ну да он и сам знал это не хуже меня. Меня отпустило, напряжение внизу живота и в паху спало, и пенис, довольный собой и перспективой, тоже расслабился и уютно устроился в штанах. Почувствовав по спавшей упругости члена, что наше первое возбуждение от встречи спало, Марина аккуратно сняла свою ножку с меня и, по-прежнему глядя куда-то вдаль, тихо сказала своим всегда волнующем меня удивительным голосом с бархатной хрипотцой: — Мне грустно, что ты уезжаешь. Мне нравится с тобой, и мне будет тебя не хватать. Когда ты снова приедешь? — Пока не знаю. Но как только, так сразу. Всё зависит от планов и желаний шефа. Ты видела Марио. Он серьёзный парень и любит держать руку на пульсе всего, что касается его бизнеса. А в России особенно. Так что у нас есть очень большие шансы увидеться очень скоро. — Спасибо за чудный букет. Ты всегда умеешь доставить мне удовольствие. У меня сегодня именинный девичник, но девчонки начнут собираться к семи. У нас есть масса времени насладиться друг другом. Поехали, не будем терять драгоценное время. Это предложение Марины привело меня в восторг, и я вскочил как ошпаренный. -Я готов!!!! Марина нежно взяла мен за руку и посадила обратно. — Остынь, улыбнувшись, сказала она, дай мне хотя бы допить. Мы быстренько допили, всё, что нам успел донести расторопный парнишка официант, расплатились, оставив на радости неплохие чаевые, и отправились к Марининой Миньке, припаркованной на другой стороне бульвара. Мне нравится кататься с Мариной вне зависимости, кто за рулём, и на чём мы едем. Сегодня была очередь Марины, и я мог хорошенько расслабиться и набраться сил. Ведь всегда приятно быть на высоте. Меня ждала красивая дорога по Ленинградке до Сокола, к Марине домой. Но самым большим украшением этой дороги были Маринины ножки, которые как-то по особенному сексуально двигались, когда она, сосредоточившись на дороге, плавно и бережно везла наши тела навстречу удовольствию. Мы загрузились в машину и покатили. День уже перевалил на вечерний путь, и мы наслаждались близостью друг к другу, Релакс Радио и просторной красотой московских улиц. Летом вторая половина субботнего дня особенно располагает к прогулкам на машине. Деловой и хозяйственный люб уже давно свалил из города, а мажоры ещё не вышли на свою охоту. Было прекрасно всё: Марина, погода, Москва, машина. И я полностью погрузился в сладостное предвкушение того, что ждёт меня впереди… Заехав во двор «сталинки», Марина лихо с первого раза припарковалась на своё излюбленное место. Без всяких слов, быстро, но без суеты шкoльников, у которых выдалось пару часиков по причине похода родителей в театр, мы покинули оазис дорожного наслаждения и отправились навстречу величайшему удовольствию секса с Мариной. Уже в лифте я не сдержался и, слегка прижав Марину к стенке, стал жадно целовать её шею, плечи, волосы, вдыхая умопомрачительный аромат розы с пачули. Этот запах сводит меня с ума. Марина не сопротивлялась, слегка ласкала меня, запустив руки в мою шевелюру, но ненавязчиво не допускала меня прильнуть к её сладким губкам. Она подогревала меня, но не давала разгореться пожару раньше времени. Она хорошо знает, чем это может кончиться. Однажды в самом начале нашего знакомства, когда Марина ещё плохо знала меня, я не смог сдержать порыв своей страсти, накинулся на неё как голодный тигр прямо в лифте. И, остановив лифт между этажами, мы занялись сексом прямо в нём. Это был полный улёт. Но Марина попросила больше так не делать, опасаясь породить массу разговоров и сплетен в доме. Слава Богу, в лифтах у неё в доме ещё нет камер. Я понимал Марину и старался держать себя в руках, но ничего вообще не делать я не мог: меня всего распирало от желания до трясучки в коленях. Только дверь квартиры закрылась за нами, я не стал больше сдерживаться и набросился на Марину как варвар на сокровища. Во мне всё взорвалось! Марина не стала больше испытывать моего терпения, подалась мне навстречу, обняла меня и прижалась ко мне всем своим нежным и упругим телом. Удивительным образом её лобок упёрся прямо в мой докрасна раскалённый член. Мы слились в страстном поцелуе, и наши языки пустились в бешенный любовный танец внутри соединившихся губ и ртов. Я задыхался от страсти и удовольствия. Мои руки не требовали моего участия и сами ласкали Марину, гуляя по её телу, то забираясь под блузку, ощущая прохладную нежность её спины, то спускались ниже, радостно забирались под юбку, приподнимая её, и, скользя по приятным на ощупь колготкам, добирались до упругой полюбившейся мне попы. Обхватив ладонями обе круглейшие половинки, я наслаждался счастьем держать их в своих руках и чувствовал, как они аппетитно поджимаются и расслабляются при каждом новом па наших целующихся языков. Что творилось в это время у меня в штанах и в моей груди не трудно догадаться: всё выпрыгивало отовсюду, переполненное страстью, желанием и возбуждением. Сердцу не хватало места в груди, а члену в штанах. Я полностью лишился чувства реальности и погрузился в Марину, в ощущение её сладости и радости нашей близости. Начав задыхаться то ли от возбуждения, то ли от моего напора, Марина оторвалась от моих губ, нежно, но твёрдо отстранила меня и, переведя дух, тихо прошептала: — Надо чего-нибудь хлебнуть. В холодильнике есть вино. С этими словами она легонько подтолкнула меня в сторону кухни, а сама пошла в комнату. Не возможно было оторвать глаз от её слегка покачивающейся попки. Вожделенно вздохнув, я отправился на кухню. В холодильнике я нашёл приятный сюрприз – моё любимое Rose di Adele. «Удивительная чуткость со стороны Марины», подумал я, «может, начинают зарождаться какие-то серьёзные чувства? Но подумаю об этом потом, сейчас нет сил шевелить мозгами, всё кипит, бурлит и требует продолжения банкета…. » Я достал хорошо охлаждённую бутылку, захватил ведёрко, накидав туда льда, и торжественно отправился к Марине. Внутри меня всё поднималось и опускалось, как в самолёте, когда попадаешь в воздушные ямы. Это прелестное, хорошо знакомое чувство предвкушения желанного секса с желанным партнёром. Торжественно внеся в комнату винный набор, я остановился на пороге, залюбовавшись Мариной. Она сидела, поджав ноги, на своём любимом белом диване, мечтательно теребя локоны шелковистых волос. На столике перед диваном в ожидании моего возвращения стояли два бокала и ваза с живописным ассорти из винограда и шоколада. При моём появлении Марина подняла глаза и так сексуально улыбнулась, облизав свои яркие губы, что я чуть не бросил свою драгоценную ношу и не кинулся на неё, сдирая на ходу шорты, которые от возбуждения члена стали плотно облегать мои ягодицы. Но надо было держать марку… Я налил вино, подал бокал Марине и сел радом. Войдя в комнату, я заметил, что колготки исчезли, обнажив всю прелесть её загорелых, стройных и одновременно спортивных ножек. Аккуратные ноготочки на ногах были покрыты глубоко бордово-коричневым лаком. «С днём рождения! » — как можно торжественнее и ласковее произнёс я, поднимая бокал. Вино в бокале радостно и призывно заиграло в лучах врывающегося через открытую балконную дверь солнечного света. «Как хочется действительно хлебнуть, чтобы немного остудить пожар в груди и в члене», промелькнула мысль. Но я всегда старался и стараюсь быть галантным, насколько это позволяет моё воспитание. Я взял Маринину тёплую руку и, заглянув в её глаза цвета виски, нежно поцеловал кончики пальцев. Мне показалось, что я встретил в её глазах удовольствие, желание и радость. Это меня приободрило, и я довольный собой таки отпил искрящегося вина, которого требовало всё моё естество. Я почувствовал его отменный вкус, и как приятная прохлада освежает, но отнюдь не гасит пожар желания, до краёв переполняющий меня. Марина слегка пригубила бокал, поставила его на столик, повернулась ко мне, положила мне руку на щеку и стала нежно поглаживать её отменную выбритость. Я закрыл глаза от удовольствия, предвкушая ласки, которые меня ждут. Я почти уверен, что Марина в этом деле самая большая искусница из всех девушек, которых я когда-либо встречал. Но тут мои мечтания прервал звонок в дверь. Я открыл глаза и посмотрел на Марину. Неужели кто-то из девчонок приехал раньше? – задумчиво пробормотала Марина, изобразив всем своим видом искреннее изумление. Она притянула меня к себе, ласково чмокнула в нос, глубоко вздохнула и пошла в прихожую. Я же остался наедине со своими, вдруг посетившими меня, опасениями, что сегодня нас с «приятелем» ждёт большой облом, и мне придётся завтра улетать домой, так и не насладившись по-настоящему обществом Марины. Когда я снова вернусь, не известно… Я прислушался и услышал некоторую возню в прихожей и приглушённый разговор двух женских голосов. Я слышал Марину, но что она говорит, разобрать не мог. Это ещё больше начало меня нервировать. Потом зашлёпали по полу две пары босых ног, и в комнате снова появилась улыбающаяся Марина. Следом за ней вошла весьма симпатичная девушка. Девчушка была молода, щупленькая, с довольно коротко постриженными и выкрашенными в платиновый цвет слегка взъерошенными волосами. Фигурка у неё была приятной, а грудь моего любимого размера, примерно 70В. Одета она была в миленькое летнее платье мини, слегка расклешённое снизу. Оригинальный принт из кружочков разного цвета придавал её образу особый задор, а открытые выше колен хорошо загорелые ножки вызывали здоровое возбуждение. Но самым впечатляющим в этой девочки были голубые глаза, смотрящие прямо на тебя как-то по-детски нахально. Она была очаровательна! Подойдя ко мне и положив мне на плечо руку, Марина проворковала:

— Вот, это и есть мой ненасытный Федюня. -Аня, — довольно высоким, но с каким-то очаровательным надломом голосом произнесло создание, смотря мне прямо в глаза вызывающей голубизной обрамлённых огромными накладными ресницами глаз. При этом она изобразила очаровательный книксен. Меня позабавила картина, и я решил продолжить предложенную Аней игру. Я встал с дивана, слегка склонился, взял её тоненькую ручку и приложился к ней губами. Было приятно: кожа нежная, рука тёплая и пахнет иранской розой.

На этом приятная забавная церемония знакомства была завершена. Было забавно и мило. И лишь одна мысль омрачала моё сознание. Я сожалел, что вместо безумства секса с Мариной мне придётся вести светскую беседу с её подружкой и уехать на сухую обратно на Сицилию. Марина достала ещё один бокал, я наполнил его, и мы выпили за Маринин день рождения, потом за Марину, потом просто за здоровье всех, всех, всех и за мир во всём мире. «Хорошо, что вино холодное», подумал я, «это поможет мне быстрее остудить мой пыл и успокоить член, который предательски выпирал сквозь шорты». Я заметил, что Анна успела обратить на моего приятеля внимание и отметить его состояние, слегка приподняв одну бровь во время книксена. От этого мне становилось как-то неловко, и я постарался сесть так, чтобы пенис не так выдавал моё ещё не прошедшее возбуждение. Мы начали болтать ни о чём, потягивая вино, и я уже начал подумывать о том, чтобы собраться с духом и попрощаться с Мариной, оставив её в обществе Анны дожидаться остальных девчонок и готовиться к их девчачьей вечеринке. У Марины зазвенел мобильник, и она, взглянув на экран и закатив глаза, демонстрируя недовольство, вышла из комнаты. Повисло некоторое молчание, но мы с Анной нашли тему для разговора. Я с удовольствием начал рассказывать ей о прелестях отдыха на Сицилии. Это самая выигрышная тема. Девушки любят красивые места, куда можно съездить покрасоваться на пляже. Поэтому в любой момент в любой компании можно занять всех рассказами о прелестях Сицилии, которую я хорошо знаю и люблю. Разговор у Марины, видимо, начал затягиваться. Анна сидела на другом конце дивана, положив ногу на ногу и попивая с явным удовольствием вино, слушая мои расказни и задавая пустые вопросы для поддержания разговора. Я же, болтая, имел хорошую возможность разглядеть эту девочку. Анна была хорошо сложенной девчонкой лет 20 — 25 на мой взгляд. Я всегда с трудом определяю возраст, но выглядела Анна шикарно, а в глазах уже не было щенячьего выражения подростка. Её мягкое платье струилось по телу, выгодно подчёркивая его прелести и очерчивая почти идеальную грудь. На ней не было бюзика, и сквозь платье едва проступали соски, которые неумолимо притягивали мое внимание. Руки, шея, лицо, торчащие, надо признать весьма красивые, коленки, всё отливало бронзой качественного загара и дышало здоровьем и энергией. Она казалась похожей на заведённую пружину, которая в любой момент может расправиться и запустить, одному Богу известный, механизм. Признаюсь, её вид вызывал животный интерес, переходящий в желание. Но я пришёл к Марине и нечего распускать слюни. Это не хорошо. Но с природой самца не поспоришь, в голове всё ярче и ярче начинало шевелиться желание потрахаться с ними двумя одновременно. Тем более что однажды я уже пробовал с двумя девочками, и мне это понравилось. Как и у Марины у Анны были безупречно ухожены руки и ноги, а макияж был даже чересчур тщательным. Но мне это гораздо больше нравится, чем лень некоторых европеек, которые часто, по-моему, даже забывают умываться, выходя из дома по утрам. Привычка же наших делать лицо практически при любых обстоятельствах вызывает у меня искренне восхищение. Но мой взгляд всё время уходил от её лица и спускался туда, где платье образовывало зовущую ложбинку внизу живота. Эти возбуждающие и зовущие складочки, обещающие прелестное мохнатое или гладко выбритое, или забавно постриженное царство её киски. Какая она? Какой форы? Какая на вкус? Я даже прикрыл глаза, рисуя себе картинку, как я мог бы головой опуститься у Ани между ног и вкусить радость и нектар её свежей киски, лаская её половые губы и проникая языком в самые потаённые уголки её влагалища, подбираясь к возбуждённому клитору, чтобы увидеть и почувствовать безудержный экстаз, увидеть, как она будет содрогаться и извиваться в наслаждении от каждого прикосновения моего проворного язычка к нему…. Анна допив вино в своём бокале, легко встала и налила себе ещё. В её движениях была какая-то нарочитая грациозность. Было непривычно видеть и любоваться ею после Марины, которая всегда, даже в офисе в деловом костюме, сохраняла во всех своих движениях и повадках мальчишеский задор, некоторую небрежность и очаровательное хулиганство. Аня же напротив всем своим видом демонстрировала женственность и лёгкое кокетство. Налив себе и мне ещё вина, Аня вернулась на диван и устроилась совсем рядом со мной. Она подняла бокал и, ничего не говоря, лишь загадочно улыбаясь, чокнулась со мной. По комнате разнёсся звон хрусталя, придавая ситуации какую-то особую праздничность. Звон бокалов всегда поднимает мне настроение. Вот и в этот раз меня охватило возбуждение и необъяснимая радость праздника. Мне стало хорошо, легко, я расслабился, а моё буйное воображение начало рисовать красочные картинки нашего предстоящего секса на троих. Я почему-то вдруг уверился, что это произойдёт, и что это будет умопомрачительно.

Пригубив вино, Анна поставила свой бокал и откинулась на спинку дивана. Моему взору предстало её тело почти во всех, весьма прелестных, подробностях. Мягкая ткань её цветастого летнего платья растеклась по упругим формам, повторяя все изгибы и очертания фигуры, давая возможность наслаждаться красотой её юного тела. Аня прекрасно знала все свои достоинства и умело пользовалась ими, двигаясь и садясь так, чтобы точёные формы её тела были видны и подчёркивались то мягко ложащейся, то натягивающейся тканью платья.

Я почувствовал новый прилив возбуждения. «Чертовка», — с удовольствием подумал я и скосил глаз на свой пенис, который радостно напрягся в штанах, выражая своё полное согласие с моим мнением.

Думаю, для Ани не осталось незамеченным то, что мой член начал предательски надуваться. И Аня совершенно невинно и неожиданно положила руку мне на ногу именно так, что кончики пальчиков улеглись прямо на почти уже одеревеневший член. Она широко улыбнулась. Видимо, ей понравилось настроение моего верного приятеля и помощника. Аня перевела свой лукавый взгляд с пениса мне в глаза. Не отрывая глаз и продолжая улыбаться, она прошлась кончиками пальцев по пенису так, как здоровается баянист с клавишами перед тем, как начать играть любимую мелодию. Член напрягся и замер, вздыбив штанину. От паха по всему телу разлилась приятная ломота возбуждения и переполнившего желания. — Ого, — хихикнула Анна. Правой рукой Анна облокотилась на спинку дивана и запустила пальцы в мою шевелюру. По всему телу побежали мурашки удовольствия. Левой же рукой Анна продолжала играть с моим членом, то нежно постукивая поочерёдно всеми пальчиками по возбуждённой головке, то как бы безразлично водя по нему указательным пальцем. Я взглянул туда, где Анна развлекалась с моим членом, и с ужасом увидел, что на шортах, там, где заканчивается головка, появилось мокрое пятнышко. «Плохо дело», — подумал я, — «так и недолго кончить, не дождавшись самого интересного». Я собрал все остатки своей воли и начал уговаривать свой пенис успокоиться и подождать. Лучший способ – подумать о работе. Мои уговоры увенчались успехом, и пенис немного сдулся и обмяк. Аня удивлённо посмотрела сначала на член, а потом мне в глаза. — Что-то не так? – спросила она, изобразив на своём личике глубокое недоумение. — Всё хорошо, — еле прошептал я, — оттягиваю момент. Видишь, он уже начал пускать слюни. Аня искренне расхохоталась, убрала с моего пениса руку и грациозно приложилась губками к вину. Поставив бокал, она легко и нежно провела указательным пальчиком по моей щеке, подбородку, добралась до моих губ и чуть надавила на них. Я не удержался и начал его тихонько целовать. Аня не убрала руку. Напротив, я почувствовал, как она вся напряглась. Это напряжение удовольствия стало для меня сигналом одобрения. Я принялся целовать пальчики Ани с усердием и удовольствием. По тому, как Аня начала другой рукой сжимать мой затылок, я понял, что мои ласки нравятся ей. Я перешёл к более откровенным действиям, сам получая от этого искренне наслаждение. Гладкая кожа Аниных пальчиков, приправленная ароматом чистоты и парфюма, свела на нет все мои усилия остудить член. Я снова начал возбуждаться и стал посасывать, облизывать и покусывать её пальчики все вместе и по-отдельности. Аня с удовольствием помогала мне. Она то прижимала пальчики или ладонь к моим губам, то слегка засовывала пальчики мне в рот, давая мне возможность обсосать каждый из них. Пенис опять не на шутку оживился. Я снова забеспокоился, что могу опозориться и обкончаться. Но оторваться от Аниной руки я был не в состоянии. Я закрыл от наслаждения глаза и полностью погрузился в мечты о продолжении, не выпуская изо рта пальчики Ани… Внезапно как гром средь ясного неба в мои мечты ворвался хорошо знакомый и всегда волнующий и возбуждающий меня голос Марины. Но на этот раз эффект был диаметрально противоположный. Я по-настоящему очканул, как мальчишка, застуканый в душе с дрочкой. Вместо всплеска возбуждения и желания через всё тело пробежал страх. Пенис тоже не на шутку испугался, сразу сдулся и спрятался поближе к яйцам под защиту мошонки. Я не знал, как Марина отреагирует на наше с Анной «безобразие», и это меня страшило. — Ого! – услышал я прямо над собой то ли удивлённый, то ли радостный, но отнюдь не сердитый голос Марины. — Да вы, я вижу, не теряли время даром. От удивления и робкой радости, что возможно, пронесло, я открыл глаза и увидел склонившееся надо мной улыбающееся лицо Марины. Её хорошо знакомые и полюбившиеся мне губы были в нескольких сантиметрах от моих глаз.

У Марины удивительный рот. Почти ровная полоска ярких от природы губ, когда они сжаты, придаёт её выражению вид обиженной девочки. Когда же Марина улыбается, уголки губ слегка приподнимаются вверх, делая выражение хитрым, если не сказать насмешливым. Я обожаю Маринин рот, Маринины губы. Я обожаю их целовать. Но то, что они вытворяют, заполучив в свою власть член, просто бесподобно. Это самые упругие, сильные и, в тоже время, нежные губы, с которыми приходилось знакомиться моему пенису. Это настоящая спермовыжималка и оргазмомашина. Вместе с озорным язычком они всегда доводят меня до умопомрачения: мы с пенисом полностью теряем контроль над собой и только лишь следуем желаниям и ласкам Марины. Марина знает все самые чувствительные точки на члене и вокруг него, знает или чувствует, когда его лучше обнять, а когда пройтись язычком по тыльной стороне от головки до основания, когда прижать и как заставить член радостно плескаться спермой, орошая всё окружающее пространство, либо аккуратно сочиться, наполняя рот Марины. Всё ей подвластно, и именно она определяет судьбу и время нашего оргазма. Ехидно улыбаясь, Марина чмокнула меня в кончик носа и грациозно придиванилась рядом. Без всяких слов она запустила свою руку мне в шевелюру туда, где уже хозяйничала рука Анны. Кстати, Анна и не собиралась убирать её при появлении Марины. «Ничего себе подружки», подумал я, но не стал углубляться в рефлексию. Близость их тел, две нежные девичьи руки у меня в волосах, явно не забывающие ласкать друг друга, как-то расслабили и успокоили меня. Оправившись от шока, я с ужасом понял, что крепко сжимаю во рту указательный палец Ани. Аня не сопротивлялась, а с лукавым прищуром наблюдала за моими душевными метаниями и за тем, как я, весь напрягшись, вцепился губами и сосал его. Я поспешил отпустить пальчик Ани. Аня спокойно вынула свой пальчик у меня изо рта и демонстративно, нарочито и весьма сексуально облизала его. При этом хитрая улыбка не сходила ни с её, ни с Марининых губ. Вытерла руку Анна об мои шорты в районе паха там, где позорно спрятался член. Страх скандала ещё не покинул нас с пенисом, и мы продолжали находиться в состоянии тревожного оцепенения. — Полагаю, ты далеко зашёл в своих мыслях, пока я была занята делом, — нарушила недолгую тишину Марина. — Знаю, какой ты фантазёр.

— Эээ… Ммм… — только и смог я выдавить из себя в ответ. Анна разразилась громким смехом, который с удовольствием поддержала Марина. Меня охватила смесь чувств: облегчение, радость, смущение и любопытство. Насмеявшись, Марина отпила немного вина и, приблизив своё лицо ко мне на расстояние детского поцелуя, нежно промурлыкала:

— А ты рисковый парень. Я ведь могла и рассердиться. Такая выходка, да ещё в мой день рождения. Но тебе крупно повезло: ты угадал мои желания. Будем считать, что ты уже начал делать мне подарок. Они как-то загадочно переглянулись с Анной, и от этого по всему телу поползли холодящие душу опасения какого-то коварства с их стороны. Для меня Марина в таком амплуа была полной неожиданностью, и я не знал, как реагировать. — Хочешь по-настоящему порадовать меня? – ласково, но как-то слишком серьёзно спросила Марина, проводя пальчиком мне по щеке. — А то! – радостно прохрипел я пересохшим от возбуждения и переживаний голосом, с надеждой, что жизнь налаживается, и что мне может светить большое удовольствие. Пенис тоже как-то стал приходить в себя и потихоньку подавать признаки жизни. Марина довольно улыбнулась. Аня же с нескрываемым любопытством наблюдала за нашим диалогом. — Вот и чудненько! Пошалим…. – сказала Марина. – Но у меня будет одно условие. Ты же мне не откажешь, особенно в мой праздник?

-Разве я тебе когда-нибудь отказывал? – уже оправившись, и в свою очередь с долей нахальства спросил я.

— Нет, но сегодня особый случай, – ласково-строго и торжественно продолжила Марина. – Ты должен мне пообещать, что любую мою прихоть ты выполнишь. Ничего неисполнимого. Ты прекрасно знаешь, что я дорожу нашими отношениями, но сегодня твой отказ будет означать наше прощание, как бы грустно мне от этого ни было. Я так хочу, и сегодня будет именно так. Согласен? Марина театрально глубоко вздохнула и посмотрела мне в глаза каким-то диким, похотливым, но решительным взглядом. Я задумался, нет ли здесь какого подвоха. За время нашего знакомства Марина не показалась мне какой-то неадекватной. Аня также не вызвала у меня каких-либо опасений. И я решился. — Хорошо дорогая. Ты – это всегда сплошное удовольствие. Уверен, ты придумала что-то классное. Но уж очень ты сегодня какая-то строгая и торжественная. Меня малёк напрягает. — Прелестно! – хором радостно отреагировали на моё согласие девчонки, оставив без всякого внимания моё замечание, и захлопали в ладошки. Тут же в моей и в их руках оказались бокалы с вином. И мы выпили в очередной раз за Маринин день рождения. Меня всё больше и больше охватывало ощущение, что у них уже заранее был приготовлен какой-то «коварный» план. Но я предпочёл думать, что, в любом случае, кроме удовольствия и наслаждения от ласк двух милых девочек мне ничего не грозит. «Ну, может, они захотят попробовать что-то более откровенное или какие-нибудь необычные позы. Что ж, это даже интересно. Что ещё можно придумать? Вроде мы с Мариной попробовали всё. Ну а с двумя сразу, так об этом можно только мечтать. И чего она ставит условия? Я и так всегда согласен на всё», подвёл я итог своим размышлениям. После такой медитации я взбодрился и погрузился в сладкие фантазии о том, что такого придумала эта бестия. Пенис поддержал моё настроение, как-то оживился, приободрился и стал прихорашиваться. Наверное, он тоже начал подумывать о встрече с парой прекрасных ротиков и сладких писичек…. Не знаю, что у него было в тот момент на уме, но по всему было понятно, что его фантазии не менее красочные… Добившись столь экстремистским способом моего согласия, девчонки, не сговариваясь, придвинулись ко мне ещё ближе и прижались своими жаркими телами. Прикосновение их тел вызвало бурю восторга у меня в груди и в сущности пениса. Начал разгораться огонь и мы оба напряглись в ожидании счастья. Марина снова выдала каждому его бокал, и мы дружно выпили за Маринино здоровье и за то, чтобы сегодняшний день и весь следующий год подарили Марине только удовольствия. Мы добрались уже до третьей бутылки, и всё вокруг начинало становиться всё радужней и радужней. Я совсем забыл о своих страхах и опасениях и отпустил все тормоза. Не в состоянии больше совладать с собой я, обняв девчонок, добрался до двух аппетитных поп и начал наглаживать их, вкладывая в свои движения максимум ласки, и испытывая неизгладимое удовольствие от упругости этих соблазнительных задниц. Лёгкое платье Анны и мягкая юбка Марины позволяли мне беспрепятственно путешествовать по четырём ягодицам, то поднимаясь к изумительным изгибам спины, то скользить руками по натянутой ткани трусиков в том месте, где они прятали ложбинку между половинками попы. Я ощущал, что девочкам нравится моя идея. Попки благодарно подёргивались, сжимались и расслаблялись, вторя движениям моего путешествия. Я окончательно уверился, что счастье началось, и добавил в движения рук больше откровения. Подставляя свои задницы моим ласкам, девчонки стали медленно, прикрыв глаза, прямо перед моим носом сближаться лицами, чуть приоткрыв рты и учащая дыхание. Я чувствовал, что похоть начинает вырываться наружу из этих молодых тел. Я с интересом возбуждённо наблюдал, что будет дальше, не убирая рук с их поп. Лица Марины и Анны вплотную приблизились друг к другу, девчонки прикрыли глаза и начали всё чаще и чаще облизывать губы. Наконец они добрались друг до друга и чувственно поцеловались, слегка соприкоснувшись кончиками губ. Это было начало, и это было невероятно эстетично! Отстранившись друг от друга, девочки одновременно облизнулись, слизывая первую сладкую росу поцелуя. Выдержав небольшую паузу, они слились уже в страстном и долгом поцелуе по-взрослому. То, что они вытворяли, было восхитительно. Первый раз в жизни я на расстоянии носа наблюдал, как страстно целуются девочки. И первый раз в жизни я возбудился от созерцания этого сексуального зрелища в исполнении двух сладких ротиков и соблазнительных язычков. От переполнивших меня впечатлений я даже забыл об их задницах и замер, любуясь новой для меня эстетикой. Стоило большого труда не примкнуть к ним и не ворваться в водоворот их страсти. И не меньшего труда мне стоило уговорить член быть благоразумным и не вылить в штаны весь свой восторг. Приоткрыв свои ротики, Марина и Анна слились в страстном перекрестии ртов. Они отрывались друг от друга и, поменяв перекрестие, снова полностью смыкали открытые рты. Девчонки страстно целовали, посасывали, прикусывали и облизывали губы друг друга. Маринин розовый и любимый мною язычок чуть вылезал наружу, нежно касался губ подруги, проходил по ним, оставляя сладко-влажный след, делал круг вокруг рта, забегал на подбородок и стремительно направлялся прямо в рот Анны. Анна же жадно начинала его посасывать, облизывать своим не менее привлекательным, но более ярким язычком. Отпуская изо рта Маринин язычок, Анна начинала жадно его целовать и снова обхватывала, сжимая в кольце губ. Потом всё то же самое повторялось, но девочки менялись ролями. И мне казалось, что они могут этим заниматься бесконечно. Подружки прижимались лицами друг к другу, нежно целовали шеи, носы, глаза друг друга и снова погружались в безумную страстную оргию ртов и языков. Всё это сопровождалось возбуждающими постанываниями, сопениями, причмокиваниями и вздохами. По тому, как они впивались руками в мои волосы, как они практически вжимались в меня, было и дураку понятно, что их возбуждение начинает выплёскиваться через край, и что они уже сгорают от желания слиться в объятиях, начать ласкать друг друга ещё сильнее и больше и довести друг друга до бурного оргазма, дав волю всем своим желаниям. Как я их понимал и радовался за них!!! Я радовался и за нас с пенисом, мы были просто уверенны, что всё их возбуждение и вся их страсть скоро выльются на меня, и они набросятся на меня с ласками, минетом и всеми прочими радостными продолжениями. Марина уже начала ёрзать на диване и уже сама с силой тереться попкой о мою руку. Я успел уже изучить Марину в сексе и понял, что её возбуждение подходит к точке кипения. Я был уверен, что её киска уже взмокла и начала требовать серьёзного внимания к собственной персоне. Пенис полностью согласился с моими мыслями и, что есть сил, набух, выражая свою пионерскую готовность предложить Марининой писичке свою головку и «душу». Я уже было хотел помочь Марине, запустить руку в трусики, начать ласкать пальчиком щелку между ягодицами, подбираясь к сладкому анусу, и предложить девчонкам перейти к следующему номеру программы – тройственному союзу. Но Марина остановила в полёте мой порыв. Она внезапно оторвалась от Ани, откинулась на спинку дивана и шумно выдохнула, почти простонала. Она счастливо посмотрела на Аню, потом на меня и, притянув к себе, крепко поцеловала меня в губы. Меня бросило в жар от ощущения, что целуюсь сразу с ними двумя. Это было новое, но очень приятное и возбуждающее ощущение. Марина же взяла Анну за руку и потянула за собой, вставая. Поднявшись, девчонки приложились к вину, ещё раз чмокнулись, поцеловались и обратили на меня свои лукавые и немного замутнённые от возбуждения, удовольствия и вина взоры. — Мы совсем про тебя забыли, — томно произнесла Марина, наигранно застенчиво улыбаясь и упустив глазки. – Ты себе не представляешь, как это было здорово! Но прости, прости… Девчонки, нежно держась за руки как влюблённая парочка, стояли передо мной и возбуждали меня своим видом, своими взглядами и моими фантазиями. Они были для меня сексуальной эстетики чистейшим образцом. Такие красивые, опрятные, ухоженные, но растрёпанные от переполнявшего их сексуального возбуждения и растекавшегося по их телам желания. Они стояли между мной и открытым окном, в которое светило перевалившее на закат ласковое Московское солнышко. Летние блузка, юбка и платье девочек слегка просвечивали под падающим на них сзади солнечным светом, обозначая прелестные силуэты тел. Я наслаждался ими. Но больше всего мой взор притягивал вид двух пар красивых ног. Солнечный свет, как бы отражаясь от пола, забирался под юбку Марины и платье Ани, подсвечивая изнутри и прорисовывая контур вожделенного места, где заканчиваются ноги и прячутся две вожделенные киски. Мне казалось, что я начинаю чётко различать их контуры, что вижу, как похотливо они намокают, и даже слышу, как две раззадоренные киски между ног зовут меня прильнуть к ним губами. Это зрелище не может оставить равнодушным ни одного мужчину, способного наслаждаться женской красотой. Я еле дышал, чтобы не вылить всю сперму, которая набралась в члене и уже начинала прочищать себе дорогу. Но это мне едва удавалось: на шортах появилось свежее мокрое пятно, предательски свидетельствующее, что мой член снова начал сочиться и не ровен час, вот-вот из него польётся моя «душа». Марина отпустила руку Анны и начала медленно расстёгивать молнию на юбке. Анна же грациозно полуприсела на журнальный столик, стоящий посреди комнаты. Я радовался как ребёнок и одновременно изнывал от желания прыгнуть на обеих граций и слиться с ними в буйстве страсти. Но Марина вела спектакль, и я изо всех сил старался следовать её желаниям, не давая воли своей инициативе. Ведь я обещал. Аня налила себе вина, мы уже доканчивали третью бутылку, эротично отпила пару глотков и, не отпуская из рук бокал, стала с интересом и нескрываемым желанием секса наблюдать за происходящим. Юбка Марины бесшумно скользнула по бёдрам и с мягким шелестом приземлилась к её ногам. У меня перехватило дыхание. В ореоле солнечного света Марина застыла на мгновение, чтобы дать мне налюбоваться её красотой и полностью потерять голову и самообладание от нахлынувшего желания. Было ощущение, что свет исходит от самой Марины, а его источник находится прямо в растрёпанных волосах. Легкая белая рубашка Марины, получив свободу от юбки, расправилась и слегка волновалась от движения толи воздуха, то ли от наших страсти и желания. Края рубашки заканчивались там, где начинались ноги. Контраст загорелых ног с белоснежностью блузки и выступающего из-под неё маленького треугольничка трусиков, облегающих Маринину киску, создавал образ, достойный Рафаэля. Я на мгновение забыл о своих желаниях и просто наслаждался красотой увиденного. Спустя пару мгновений Марина, переступив через лежащую у её ног юбку, подошла ко мне, ножкой развела в стороны мои ноги и, войдя в пространство между ними, подошла вплотную. Моё лицо оказалось прямо на уровне края рубашки, и сердце бешено забилось, ведь там была она, Маринина влажная похотливая киска. Марина нежно положила мне на плечи руки и слегка потянула к себе, придав нужное направление выражению моих желаний. Мне не нужно было долго объяснять. Я всем своим телом ринулся навстречу Марине, с наслаждением обнял Марину за попку и с нежной страстью уткнулся лицом в Маринины трусики. Марина вздрогнула, её упругий лобок подался навстречу, а руки с силой прижали мои плечи к ногам. Я почувствовал наполненный жаждой удовольствия жар, исходящий от тела Марины, моё лицо ощутило приятную мягкость тонкого хлопка на передней вставке Марининых трусиков. Мои губы начали самозабвенно прижиматься к проступающей через трусики фигурной стрижке на лобке. Я знал, что там выстрижена аккуратная лилия из темных волосиков. Марина постоянно носит эту причёску, а тело вокруг неё хорошего загара, и на нём нет ни одного светлого участка кожи. Я глубоко вдохнул аромат Марининого парфюма и переполненный пьяным счастьем сглотнул наполнившие весь мой рот слюни удовольствия. Я целовал и целовал трусики, мой язык жадно гулял по краю трусиков, забираясь в складочку, где лобок переходит в ноги, и облизывал ноги Марины вдоль всего края трусиков до верхней их части. Марина иногда подрагивала, а у меня в груди сердце стучало, как ударный молот. Пережив первый всплеск эмоций от долгожданного доступа к телу, когда сердце немного угомонилось, я наполнился блаженной радостью. Мой язык перестал скакать по Марининым трусикам и телу, а руки перестали сжимать её ягодицы и начали их гладить. Марина почувствовала, что от агрессивной страсти я перешёл к нежным ласкам, тоже расслабилась, ослабила руки на моих плечах и чуть подалась назад, давая больший простор моему языку. Поцеловав в очередной раз Маринин лобок, я отправился языком в путешествие в промежность туда, где под трусиками пряталась писечка – волшебница, кудесница и предмет обожания моего и члена. Уходя вглубь, я понял, что прокладки нет. Трусики чуть-чуть замялись в щёлку между половыми губами, повторяя их форму. Я отправился языком за трусиками в овраг половой щёлки и с удовольствием почувствовал, что трусики уже повлажнели. «Марина потекла! Это великолепно! », радостно проползла мысль через мою затуманенную голову. Я продолжал работать языком по трусикам Марины и вокруг них и чувствовал, что Маринино возбуждение нарастает: она начала выгибаться вперёд, подставляя мне для ласки лобок и укутанную трусиками киску. Мои руки уже залезли под трусики на попке, и пальцы с наслаждением гуляли по краю складочки, где сходились ягодицы, не залезая вглубь, оставляя это удовольствие на потом. Марина убрала с моих плеч руки, достала мои руки у себя из трусиков и, положив их на пояс, лёгким движением дала мне понять, что она хочет, чтобы я, наконец, снял с неё трусики и доставил больше удовольствия её киске. Я с радостью и со всей проворностью, на которую я только способен, стал спускать Маринины трусики, радуясь и наслаждаясь открывающемуся виду. Я, не отрывая глаз от представшей во всей красе киски, спустил трусики до пола, и Марина легко вышла из них. Я знал, что на трусиках осталась часть Марининого сока. Я поднял трусики и жадно слизнул остатки прозрачного, слегка тягучего сока с того места, где они ещё не потеряли тепло складочек писечки. Я обожаю Маринин сок. Эта прозрачная влага, практически без вкуса и запаха, на молекулярном уровне, по-моему, пропитана сексом и является лучшим в мире афродизиаком. Одна только мысль об этом нектаре уже приводит меня в состояние лёгкого возбуждения. И сейчас, слизнув несколько капель сока, мы с пенисом испытали восторг странника пустыни, наконец добравшегося до оазиса и утолившего жажду. Марина знает мою любовь, и поэтому спокойно стояла и гладила меня по голове, ожидая, пока я вылизываю её соки с трусиков. Я отложил трусики и с благодарностью посмотрел Марине в глаза. В ответ она также благодарно и нежно улыбнулась мне. Потом, взяв меня за руку, Марина заставила меня встать с дивана и обняла меня за талию, спустила руки на мою задницу и прижалась лобком к моему качественно возбуждённому члену. Я от восторга издал звук, отдалённо напоминающий что-то среднее между мурлыканием кота и рокотом жаждущего самку орангутанга. Изрекать что-то членораздельное я был не в состоянии. Мой рассудок полностью перешёл в бардачное состояние и был не способен что-либо формулировать. Только желание, чувство, похоть, наслаждение и животная страсть. Марина нежно прижалась к моим пышущим желанием губам, чуть приоткрыв рот и пройдясь язычком по ним. Меня снова посетило ощущение, что я целуюсь сразу с двумя: Мариной и Анной. Перед глазами всплыла картина их страстных поцелуев. Я взглянул на Аню. Она по-прежнему полусидела на журнальном столике. Её глаза были полуприкрыты, а одна рука была засунута между ног под платье туда, где живёт пока ещё не знакомая мне кудесница. Было отчётливо видно, что руке явно есть, чем там заняться, и она не теряет время даром. «Не надо», — промелькнула у меня в голове мысль. – «Подожди, мой язычок и мой пенис доставят тебе больше удовольствия, чем рука». Как будто услышав мои мысли, Анна влажно посмотрела на меня, достала от своей писечки руку и смачно обсосала каждый пальчик. На меня нахлынула новая сильная волна страстного возбуждения. Я понял, что обожая и наслаждаясь Мариной, я жажду попробовать на вкус и это создание. В ней было что-то сумасшедше влекущее. Не впиваясь в меня страстным поцелуем, Марина отстранилась, даже слегка оттолкнула меня и села на диван так, что её киска и край попы оказались на краю. Рубашка облегала прелестной формы небольшую грудь. Там, где рубашка расходилась, проглядывал довольно плоский животик, переходящий в твёрдый загорелый упругий лобок. В самом низу прямо по верхнему кончику киски на нём красовалась хорошо знакомая мне лилия из жёстких аккуратно и ровно подстриженных волосиков. Я обожаю играться губами, целовать и обсасывать этот волосатый цветочек. Далее венцом божественного творения предстала киска. Большие половые губы Марины были крупными, гладко выбритыми и хорошо прятали лепестки малых губ. Отдалённо они напоминали по форме попу, такие же ровные и округлые со щелочкой посредине, наполненной блестящей полоской нектара страсти. Я обожаю Маринину киску. И всегда с нескончаемым удовольствием готов её целовать, лизать, вылизывать и покусывать, переходя от внешних бугорков к спрятанным розовым лепесткам. Я обожаю Маринин клитор, дырочку влагалища и, конечно, попу с глянцевым в небольшую складочку по кругу анусом. Это всё сплошной восторг!!! Марина развела ноги и протянула ко мне руки, приглашая приникнуть к моим любимым подружкам. Ни минуты не колеблясь, я опустился на колени и погрузил лицо Марине в промежность. Я поцеловал жёсткую стрижку на лобке, потом не спеша прошёлся языком по впадине между половых губ от лобка вниз к попке, тщательно слизав просочившийся наружу сок. С жадностью облизав губы и размазав по рту всё слизанное, я с благодарностью поцеловал Марину в мохнатку лилии и начал своё неспешное языковое путешествие по Марининым прелестям. Я с ненасытностью вылизывал всей поверхностью языка округлые большие половые губы Марины, впадинки между губами и основанием ног, я изрядно обслюнявил, целуя, стрижку на лобке и всё вокруг. Вылизав «до блеска» всё снаружи, я запустил язык в щёлочку между бугорками губ и добрался до нежных лепестков малых губ. Мой язык самозабвенно скользил по полной сладкого и возбуждающего Марининого сока лодочке между губами, жадно слизывая его, чуть запуская край языка во влагалище и играя с клитором. Лепестки малых губ расправились и вышли очаровательным соцветием наружу. Я отстранился и залюбовался великолепным зрелищем вагины, набухшей от желания и от работы моего языка. Марина легонько простонала, опёрлась локтями о диван и поставила мне свои ножки на плечи, слегка прижав к себе, требуя продолжения. Я с удовольствием и нескрываемой готовностью вернулся в лоно вожделенной и обожаемой мной писечки. Я уткнулся носом прямо во вход во влагалище и отправил язык на встречу с анусом. У Марины он был великолепен, как и все остальные части тела. Почувствовав кончик моего языка, анус приветственно сжался на мгновение, но тут же под настойчивым нажимом языка расслабился, давая знать, что искренне рад встрече с ним. Мой язык с радостью устремился внутрь. Почувствовав гладкую поверхность Марининого ануса, перемежающуюся сладкими складочками, я начал с рвением вылизывать анус и всё вокруг него. Постепенно мы начали расширять поле деятельности и снова возвращаться к сладкой киске, к входу во влагалище. Это удивительной приятности ощущение – вылизывать анус с киской, проникая языком поочерёдно в две сладкие дырочки. От удовольствия я начинал терять голову и погружаться в туман. Сознание растворялось, в глазах, в мыслях и в душе была только Марина с её бесподобной писечкой и сладостным анусом. Марина начинала всё больше и больше подстанывать. Наконец она схватила меня обеими руками за кудри и требовательно подтянула так, чтобы я, в конце концов, серьёзно занялся клитором. Я с радостью подчинился её желанию и впился губами в сладкий и ярко выраженный Маринин клитор. Эта очаровательная пимпочка, радостно вылезающая из губ мне навстречу, всегда радует меня собой. И общение с ним всегда заканчивается Марининым оргазмом. Марина всегда тянет до последнего, не пуская меня к нему и откладывая момент высшего возбуждения. А я всегда следую её желанием. Я хорошо уяснил, что когда Марина отправляет меня на встречу с ним, значит, возбуждение начинает зашкаливать, и Марина скоро перейдёт в новое измерение удовольствия. Когда Марина доходит дот экстаза, а это она может проделывать многократно за время нашей встречи, она начинает извиваться, её пробивают небольшие судороги, а киска переполняется соком. Я всегда с радостью жду этот момент, припадаю к дырочке влагалища губами как ребёнок к груди матери и стараюсь не упустить ни одну каплю, жадно слизывая «плещущий» Маринин нектар. Пенис при этом начинает тоже биться в конвульсиях. Думаю, он ругается на меня, требуя права погрузиться в писечку Марины и тоже насладиться её сладким соком, не забыв при этом внести и свою лепту в увлажнение киски. Вот и теперь Марина, как только я добрался до клитора и начал целовать и облизывать его, стала ёрзать, подёргиваться и издавать более громкие звуки неопределённого характера. Через несколько мгновений она напряглась, с неконтролируемой силой прижала меня к себе соскользнувшими с моих плеч ногами, выгнулась и вцепилась руками в край дивана. Ещё через мгновения она почти перешла на крик и начала извиваться, прижимая меня всей силой свои ног и елозя киской по всему моему лицу. Я был в восторге как всегда. Я вылизывал Маринино междуножье, причмокивая и шлёпая языком от удовольствия. Я вычерпывал из Марининой киски всё, что подходило, смакуя и постанывая от удовольствия как сомелье, пригубивший бокал дорогого изысканного вина. Марина ещё раз напряглась, выгнулась как пружина, шумно выдохнула, расслабилась и растеклась на диване. Я же продолжал вылизывать и вылизывать Маринины киску, анус и ямочки по бокам от киски. Через пару минут Марина приподнялась на руках, сняла с меня ноги и оторвала от себя мою голову. Я неохотно поддался и уселся на коленях перед Мариной, любуясь её прелестью, и то и дело целуя поочерёдно Маринины коленки.

Наконец Марина села, нагнулась ко мне и с умопомрачительной нежностью облизала мне рот. — Гениально! – в голос прошептала Марина. – Я в восторге!

Марина взяла меня своими тёплыми и слегка взмокшими от возбуждения руками за лицо и, хитро глядя мен в глаза, промурлыкала: — Ты супер! Спасибо тебе дорогой! А теперь я хочу сделать тебе приятный сюрприз. Мне кажется, ты давно о нём мечтал. Тебе будет приятно, и это будет ещё один твой подарок нам обоим на мой день рождения. Мой рассудок был настолько затуманен Марининым телом, желанием и возбуждением, что я совершенно не осознал суть её слов. В этот момент я был готов на любые эксперименты и был рад исполнить любое Маринино желание. — О! Да! – прохрипел я в ответ. Я не слышал своего голоса и не видел ничего вокруг. Для меня лишь существовала Маринина прелесть и пожар желания, полыхавший в моём теле и в моём сознании. Пенис подсачивался и рвался наружу. Не говоря ни слова, Марина обняла своим губами мой рот, и мы слились в настоящем страстном поцелуе. У меня по-настоящему закружилась голова, и я начал уплывать в мир грёз и параллельной реальности, где существуют только Марина, секс и удовольствие. Целоваться «в засос» с Марина бесподобно. Её губы всегда такие вкусные, сладко-солёные и ароматные. А язык Марины вытворяет такие pas, что кажется, он живёт свой собственной жизнью, и ему глубоко плевать, что мы по этому поводу думаем. Язык у Марины довольно длинный и упругий, немного шершавый, но удивительно мягкий и проворный. Марина может добраться до любого уголка у меня во рту. Когда она запускает свой язык вглубь и начинает ласкать верхнее и заднее нёба, рассудок меня покидает окончательно. Я полностью теряю себя и растворяюсь в наслаждении. Такое впечатление, что именно там находится главная моя эрогенная зона. В эти моменты я непроизвольно обхватываю Маринин язык своими губами, то сжимая их покрепче, то ослабляя хватку, как это делает её анус, когда уже мой язык забирается в него. Полагаю, Марине нравится это. Как только она чувствует, что я начинаю сжимать её язык, она сначала медленно, а потом быстрее, и снова медленнее высвобождает, и снова отправляет его в объятия моих губ и дальше в рот. Эта форма ласк ужасно заводит и возбуждает меня. Мне порой приходит мысль, что, наверное, Марина получает такое же удовольствие во время минета, обхватывая губами пенис и отправляя его в рот так, чтобы головка упиралась и тёрлась об её нёбо. Но что меня всегда смущает, так это то, что Марину почему-то забавляет моя пристрастность к такому удовольствию и моя реакция на шалости её языка у меня во рту. Она всегда после этих страстных поцелуев, пока я перевожу дух, смотрит на меня каким-то хитрым взглядом. Я пытался пару раз спрашивать Марину, что её веселит. Но она всякий раз отшучивалась. Она вообще большая хитрованка, выдумщица и фантазёрка. Поэтому я предпочитаю списывать хитринку в её глазах на природную весёлость и жизнерадостность. Как бы там ни было, мы с удовольствием каждый раз целуемся в засос, и Марина всегда доводит меня до исступления. Доведя в очередной раз меня до состояния близкого к умопомрачению, Марина остановилась, оторвалась от меня и с загадочным видом провела пальчиком по моим губам. — Иди ко мне, — ласково сказала Марина негромким голосом, расставила пошире ноги и потянула меня за плечи к себе. Я решил, что она снова приглашает меня прильнуть к писечке и во второй раз доставить ей удовольствия моим язычком. За довольно короткое время нашего знакомства я успел понять, что ей очень нравится, когда я вылизываю у неё между ножек и в попке. Я знаю, что она сильно заводится, когда целую лобок и ножки, особенно ступни. И надо признать, что эти ласки лучше и чаще доводят её до оргазма, нежели посещение влагалища пенисом. Тем более стоит признать, что мы с моим членом не относимся к долгоиграющим самцам. Мой член на столько возбуждается в прелюдии, что взрывается фонтаном буквально через пару минут с момента встречи с любимой киской. Но зато никто из девочек никогда не жаловался, что мы выдавливаем из себя две жалкие капли. Как зверь на долгожданную добычу я устремился головой Марине в промежность. Но она затормозила мой порыв на полпути:

— Не сейчас. С этими словами она развернула меня за плечи и потянула к себе спиной. Я развернулся и придвинулся вплотную к дивану, где, разведя ноги, сидела Марина. Она нежно взяла меня обеими руками за подбородок и прижала голову к своему лобку. Затылком я почувствовал его жар и упругость, а на шее ощутил приятную влагу подтекающей киски. Я нежно прижался к Марине и закрыл глаза от удовольствия. Марина стянула с меня поло и нежно гладила мою грудь своими волшебными руками. Вдруг в моём расплавившемся от удовольствия мозгу промелькнула мысль об Анне, и я открыл глаза. Аня по-прежнему полусидела на журнальном столике, её глаза были прикрыты, одной рукой она опиралась на стол, а другая снова орудовала в промежности. Что она там делала, я не видел, так как собранное между ног платье закрывала мне всю прелесть происходящего. Но по выражению лица я понял, что Аня не теряла времени даром и здорово завела сама себя, пока мы с Мариной наслаждались друг другом. — А теперь закрой глаза расслабься и доверься мне. Я подарю тебе незабываемое удовольствие, — неожиданно прошептала мне на ухо Марина. С этими словами Марина накрыла моё лицо полами своей рубашки и для чистоты эффекта положила сверху мне на глаза свои тёплые и ласковые руки. Мне было приятно, и я не сопротивлялся… — Давай, он готов, — задорно, явно обращаясь к Ане, сказала Марина. В ответ я услышал легкий приглушённый смешок Анны.

Я обрадовался словам Марины и реакции Ани, так как моё воображение наивно не предложило мне ничего кроме мысли о том, что сейчас меня ждёт классный минет от Анны. Я облизнулся, поудобнее расположился у Марины между ног и уже потянулся руками к шортам, чтобы расстегнуть их и наконец-то выпустить из заточения пенис навстречу сладкому ротику Ани. Но Марина довольно резко затормозила мой порыв, обхватив мои руки своими ножками и прижав их к дивану. Я не стал сопротивляться. Я расслабился и начал представлять, что вот сейчас Анна подходит и опускается на колени у меня между ног. Что вот-вот своими тонкими пальчиками она расстегнёт ширинку и нежно достанет изнеможённый желанием член. Потом она начнёт его ласкать своими губами, языком, руками. А я с закрытыми глазами буду таять от удовольствия и представлять, как выглядит Анна, склонившаяся над моим пенисом и готовящая его разразиться бурным фонтаном спермы. Я даже представил себе, как перед взрывом Марина тоже опустится на колени поближе к своему дружку, и девчонки вдвоём будут жадно лизать пенис и ловить плещущуюся из головки сперму, глотая её и размазывая по своим лицам. Я был в восторге от своих фантазий и от предвкушений. Я почувствовал, как подошла Анна, ножкой раздвинула мои ноги пошире и мягко вошла между них, как круизный лайнер входит в гавань. Я ждал, что Анна сейчас опустится на колени и нежно с любовью начнёт заниматься моим пенисом, который затаился в сладостном ожидании прекрасного. Но этого не происходило. «Чего она ждёт? – подумал я, – Ну давай, познакомь мой член с твоими умелыми ручками и нежным ротиком, и мы в благодарность напоим тебя сладким муссом». Но тут я услышал радостный и весёлый голос Марины:

— А теперь сюрпрайз! Дорогой, Ты будешь в восторге! С этими словами она убрала руки с моих глаз и как театральный занавес развела в стороны полы рубашки, закрывавшие моё лицо. В моих мечтах я уже представил, что увижу раздетую Аню во всей её девичьей красе, готовую насадиться на мой член своей киской или погрузить его в объятия своих губ. А может наоборот, она изнасилует меня, не раздеваясь, лишь дав мне стянуть с неё тёплые от исходящей жаром писечки и влажные от начавшего сочиться из неё сока желания трусики. Я был готов к любому варианту, лишь бы заполучить Анну, а затем и Марина, не сомневаюсь, подключится. Она ведь была уже достаточно заведена, я чувствовал это по сильной влажности её киски, которая прижималась к моей шее и по подрагиванию прелестных Марининых ножек. Моя голова была слегка сжата ляжечками, но мне это нравилось. Я с радостью открыл глаза. Но то, что предстало моему взору, было такой же неожиданностью, как лосось в кустах черники. Я был в шоке. Пенис тоже крайне удивился и застыл в штанах, не зная, что делать, но не теряя при этом своего боевого настроя. Анна стояла в одном шаге передо мной, приподняв передний край своего платьица. Трусиков на ней уже не было, они небрежно валялись на полу около столика, где она ещё недавно так сексуально мастурбировала. Её стройные, наполненные силой, спортивные ножки отливали качественным ровным загаром. Они были хороши и эротичны. И всё в Ане было прекрасно и аппетитно.

Но, о ужас! Мои мечты об Аниной сладкой писечке, которую я рассчитывал приласкать своим язычком и по-настоящему познакомить с моим членом, были в мгновение ока разорваны в клочья. Вместо возбуждающей моё воображение хозяйки промежности на меня ехидно смотрел член, нагло торчащий из-под приподнятого платья. Катастрофа!!! Я в состоянии полного борделя мыслей и чувств поднял глаза и встретился взглядами с Анной. Её взгляд изменился с момента нашего разговора на диване. Тогда я видел кокетливую девочку с хитринкой и любопытством во взгляде. Теперь же её серо-голубые глаза были наполнены какой-то дерзостью, рвущимися наружу похотью и сексуальной решимостью. Я поднял вопросительно брови, и Анна, улыбнувшись, утвердительно кивнула мне в ответ. Да, она оказалась трансом! Мне стало не по себе. Меня переполнили самые противоречивые чувства и ощущения: досада и разочарование, растерянность и удивление, обида на Марину и злость на Анну, что она в один миг разрушила все мои мечты. Но больше всего я разозлился на себя, что я мачо не смог заметить ничего, что выдало бы Анну. Она действительно выглядела полноценной девушкой, двигалась, говорила, смотрела, пила вино и кокетничала, всё делала по-девчачьи натурально. Её формы не вызвали у меня сомнений! Разве что слишком правильная грудь? Но удовольствие от созерцания этих двух загорелых шариков и мысли о том, как их будет приятно сжимать, гладить и целовать, полностью затуманили мой разум. А на мужские коленки Анны и на по-мужски выступающий кадык, теперь я уже хорошо увидел это, я вообще не обратил внимания. Слишком уж понравился и возбудил меня её образ в целом. Да я и меньше всего ожидал встретить у Марины такую подругу или такого друга, не знаю уж теперь. Я оказался в полной растерянности и совершено не понимал, что мы втроём будем дальше делать… Но постепенно приходя в себя от случившегося со мной стресса, я родил гениальную мысль: «наверное, Марина хочет, чтобы мы её трахнули вдвоём сразу с двух сторон. Вот почему у неё был такой загадочный вид. Что ж, это даже интересно. Такого со мной ещё не было». Подумав так, я слегка успокоился. Мой пенис снова зашевелился, робко поддерживая моё умозаключение. Я собрался с духом и решил рассмотреть ехидно уставившийся на меня Анин пенис. Он мне понравился, и эта мысль испугала меня. Я был всегда равнодушен к членам и считаю себя состоявшимся самцом нормальной ориентации, знающим толк в наслаждении женщинами. Я и члены? Фу! Чужие члены никогда меня не интересовали и не привлекали моего внимания. Это, конечно, не относится к моему собственному. Мой пенис – предмет постоянной заботы и ухода. Я с ранних лет проявлял к нему особо чуткое внимание, изучал его со всех сторон, старался ему угодить и всячески оберегал от различных неприятностей. Одним словом, мой пенис купался и купается в моей любви и платит мне тем же, практически никогда не подводя меня и не ставя в положение несостоявшегося любовника. Сколько я наслушался рассказов о неудачах в самый ответственный момент от приятелей и подружек! Поэтому всегда благодарю мой собственный член за «ответственное» поведение. К своему стыду через несколько мгновений я понял, что с любопытством и какой-то незнакомой мне заинтересованностью рассматриваю член Анны. Это был нормальный возбуждённый член среднего размера. Я отметил с некоторым удовольствием, что он похож на мой. Пенис у Анны был прямой и торчал практически перпендикулярно лобку, чуть задрав вверх головку как курносый носик. Анна приподняла платье достаточно высоко, так что я мог видеть её лобок почти полностью. У основания пениса выглядывал небольшой стриженый кустик жёстких тёмных кудрявых волос. Всё остальное вокруг было начисто выбрито. Белых следов от трусиков не было, видимо Анна загорала в солярии голышом. Мне это понравилось: обожаю загорелое тело, особенно в интимной зоне. Я смотрел на Анин пенис снизу вверх и видел все подробности тыльной его стороны. Венчала член набухшая и расправившаяся от возбуждения головка, уже избавившаяся от серых оттенков и лоснящаяся тёмно-розовым блеском. Вид этой головки вызвал в моём больном воображении самые дурацкие ассоциации. Мне она напомнила Маринин ротик, ласково обнимающий член. В моём воображении всплыла картина одного из самых любимых мною моментов, когда Марина насаживается своим ротиком на мой член, захватывая лишь его головку, и начинает губами и языком охаживать его. Потом она забирает в свою собственность всё его тело, посвящает ему всю ласку своих губ и языка, доводит нас с пенисом до наивысшей точки возбуждения, завершающегося бурным потоком семени, которое она с удовольствием глотает. Головка Аниного члена была классной формы. От впадинки, где находится дырочка для выражения полного пенисного восторга, начиналась уже слегка натянутая уздечка, переходящая в шарфик из обычно закрывающей головку плоти. Анин член ещё не настолько увеличился, чтобы полностью расправить и натянуть крайнюю плоть. Было, куда расти. Меня эта мысль позабавила, и я признал, что Анин пенис может спокойно поконкурировать по размеру с моим. Далее шло собственно тело члена. Он был ровный, без изгибов. От головки до основания по всей длине уже вздулся семяизвергающий канал, образовав упругий хребет. Очень эрогенная зона! Марина во время минета, желая усилить эффект семяизвержения, часто начинает надавливать на него языком или немного пережимать губами или даже зубами. Это имеет неизменное действие: пенис начинает дёргаться, радоваться, собирать в себе как можно больше спермы и, наконец, благодатным фонтаном орошать её рот, лицо и всё, что попадётся под раздачу. Кожа на теле члена, в отличие от головки, была бархатисто-гладкой и немного светлее, чем цвет Аниного лобка. Вдоль хребта спермоизвергателя, от головки к основанию, по пенису шла более темная полоса. У моего члена есть такая же, и я часто развлекаюсь, когда девушки обращают на неё внимание, заявляя, что это «разметка для языка». Сквозь уже лоснящуюся от возбуждения, но ещё бархатную кожу Аниного пениса проступали чуть вздувшиеся разного размера и толщины сосудики, создавая свой особенный неповторимый узор. Ну и конечно у самого основания под пенисом висели яйца. Будет неправильно сказать, что они висели. Мошонка от возбуждения собралась в тугой мешочек, сморщившись, потемнев и собрав два яйца почти в идеальный шарик. Вся поверхность мошонки была покрыта редкой и тонкой порослью. Волосики торчали из складок, завивались или просто торчали во все стороны. Анна стояла передо мной со слегка расставленными ногами, и сзади яйца подсвечивались солнечным светом так, что каждый волосок на них превращался в маленький солнечный лучик, а все вместе они создавали ореол вокруг яиц. Складывалось впечатление, что член выходит и расправляется всей своей красотой из солнечного облака. Это облако – мошонка как бы почило на двух половинках начинающейся сзади них задницы. Меня так смутило столь эстетичное восприятие чужого члена, что я испугался своих мыслей и забеспокоился о своём сексуальном здоровье. — Федя, Аня хочет, чтобы ты поцеловал её дружочка, — ласково, но с какой-то зверской настойчивостью негромко прозвучал у меня над головой голос Марины. Я присел от того, что успокоившая меня мысль была вероломно разрушена предложением Марины. Но что меня по-настоящему испугало и обескуражило, так это то, что Маринино предложение не разозлило, не оскорбило меня, а скорее заинтриговало. Я даже почувствовал небольшой трепет в груди, который всегда присутствует в предвкушении особого удовольствия и очень напоминает ощущения при резком снижении высоты при полёте на самолёте. Но я на столько испугался своей готовности реализовать Маринину идею, что почти прокричал в ответ:

— Ты с ума сошла! Я? Член? В рот! Никогда!!! Мне было искренне страшно и стыдно за себя от мысли, что, на самом деле, я готов это сделать, и даже, наверное, хочу этого. Анин член начал меня манить, хотя и пугал неизведанностью ощущений. К тому же я с юности считал себя настоящим покорителем женских сердец и прелестей. Я искренне считаю, что я всегда на высоте, что нравлюсь девушкам и женщинам на столько, что уговорить их на близость для меня не составляет никакого труда. А все свои, слава Богу и пенису, нечастые неудачи на этом поприще я обычно списываю на внешние обстоятельства или на полную неготовность девушки к любви, искренне при этом жалея её. Считая себя настоящим мега самцом, я достаточно снисходительно всегда относился к гомосексуалистам, немного жалел их и считал «не от мира сего». Я искренне не понимал, как можно не то что влюбиться, а просто заниматься сексом мужчине с мужчиной. Это же не интересно. Да и что в этом может быть приятного: волосатые ноги и руки, колючие щеки, всякое отсутствие женских возбуждающих запахов, лишённость сладкой писечки, в которую можно уткнуться, залезть языком и насладиться её вкусом, вылизывая из неё сладкий сок, одно присутствие которого в киске приводит в невообразимо сильное возбуждение. Члены же, кроме моего собственного, я считал чем-то недостойным того, чтобы к ним прикасаться, не говоря уж о большем. И вот сейчас девушка, которая последние месяцы является главным и единственным объектом моих фантазий и желаний, делает мне предложение отсосать у транса, который стоит передо мной и нагло мило улыбается, выставив перед моим носом свой возбуждённый член. Но ужас положения был в том, что мне уже начинали нравиться предложение, идея и уставившийся на меня член. «Неужели я скрытый голубой или бисексуал? », ужасная мысль обдала меня холодом. Я непроизвольно замотал головой вслед за внутренней попыткой отогнать эту катастрофическую мысль от себя. Марина решила, что я решил посопротивляться, подняла за подбородок моё лицо к себе и, глядя мне в глаза строго-хитрым, но ласковым взглядом, капризно сказала: — Прикинь, Ань, он обещал исполнять сегодня все мои желания. А теперь кобенится. Как жалко! Ты же сам этого хочешь. А изображаешь из себя ханжу. Расслабься и получи удовольствие. А то я потом буду плакать, потеряв тебя. Но я это сделаю. Меня привели в шок Маринины слова, «она что, читает мои мысли? »

Чтобы не терять лицо и окончательно отогнать от себя желание попробовать на вкус Анин член, я скорчил самую выразительную гримасу, которая должна была выражать моё недовольство, мою обиду, моё неприятие предложения и заставить Марину сжалиться и, рассмеявшись, сказать, что она пошутила.

Но вместо этого Марина наклонилась ко мне, накрыв мои плечи водопадом своих шелковистых волос, и нежно поцеловала меня в губы, но без продолжения. — Не делай вид, что ты против. Я знаю, ты давно уже созрел. С этими словами Марина распрямилась, ещё крепче обняла моё лицо своими уже нагревшимися и чуть вспотевшими от возбуждения руками, положив мне на плечи ноги, слегка прижала меня к дивану, давая понять, что настроена исключительно решительно на осуществление своей идеи.

Увидев Маринины действия, Анна хихикнула и, чуть согнув колени, чтобы член оказался прямо на уровне моего рта, стала, слегка выгнувшись, приближать свой член ко мне. Мы встретились с Анной взглядами. В её глазах я прочитал нескрываемое желание и возбуждение. Это меня как-то взбодрило, успокоило и почти освободило от сомнений. А мысль, вот так запросто расстаться с Мариной, совсем меня не радовала. Но я чувствовал, что если мы и не расстанемся с Мариной, то её капризы на долго омрачат наши отношения. Я решился и приготовился к новым познаниям. «В конце концов, подумал я, близкое знакомство с Аниным членом даст мне бесценный опыт, а обстановка, в которой я чуть-чуть побуду гомиком, достаточно конфиденциальная. Не думаю, что Марина пойдёт разносить по свету, что я сосал Анин член. Немного риска и я буду знать, что ощущают женщины, делая минет. Это даст мне большое преимущество и позволит быть ещё лучше в сексе. Уверен, Марина вылизала не одну киску своих подруг, чтобы знать, что чувствуют мужчины, делая куни. Уж очень умело она мне всегда помогает и как будто читает мои мысли, что и как я хочу полизать в тот или иной момент». Аня уже вплотную приблизила свой пенис к моему лицу, и я увидел, как в дырочке пениса собралась прозрачная тягучая влага сильного возбуждения. Я всё-таки прикрыл глаза. И в этот момент Он уткнулся в мои плотно сжатые губы. Прикосновение Аниного члена к моим губам длилось несколько мгновений, и Анна почти сразу убрала его. Наверное, она боялась моей неадекватной реакции. Всё-таки было всем ясно, что для меня это было в первый раз. Первое тактильное знакомство с Аниным членом было похоже на детский поцелуй, когда уже хотящие, но ещё не созревшие подростки пробуют целоваться в первый раз. Они соединяют губы и тут же, испугавшись содеянного, отстраняются друг от друга. Я почувствовал, что на губах осталась небольшая капля влаги с пениса Анны. Неприязни не было, а любопытство взяло верх, и я облизнулся. Кроме тягучести, похожей на тягучесть слюней я ничего не почувствовал, ни вкуса, ни запаха. Но, что меня сильно удивило, осознание Аниного сока из пениса у себя на губах вызвало всплеск возбуждения. Даже пенис дёрнулся в штанах. Мне было непонятно и стыдно одновременно. — Да ты гурман! – расхохоталась Марина, увидев, как я облизнулся после первого скромного знакомства с Аниным членом. Я открыл глаза и увидел, как Анна уже выпрямившись, стояла передо мной с полузакрытыми глазами, а её дыхание не двузначно говорило о её желании продолжения. — Ты возбудил Анечку как никто другой. Я такого ещё не видела, — продолжала ликовать Марина. – Я требую продолжения! А теперь открой свой шаловливый эротичный ротик и прими Его во всей его прелести. С этими словами, думая, что я опять буду сопротивляться, Марина слегка нажала пальчиками на мой подбородок, помогая мне открыть рот. Моё сопротивление было не сильным. Я приоткрыл пошире рот и, уже не закрывая глаз, стал смотреть, как Анна, поняв Маринины слова и действия как приглашение, снова слегка согнула колени и начала приближаться ко мне. Её член уверенно и нагло нацелился в мой открытый рот. Я смотрел на Анну снизу вверх и к своему удивлению и ужасу получал эстетическое удовольствие. Видимо, вино и возбуждение сыграли свою роль, я отбросил свои сомнения и окончательно решился на продолжение этого безумного эксперимента. Когда член уже приблизился ко мне вплотную, я всё-таки закрыл глаза. В следующий момент я почувствовал, как гладкая, упругая и тёплая плоть коснулась моих губ. — Будь аккуратен, не порань мaльчика зубами, — ласково прошептала мне на ухо Марина, — сожми губки в колечко, чтобы Он не поцарапался, как ты это делаешь с моим язычком. Ты испытаешь незабываемое наслаждение. Я подчинился, понимая, что Марина на сто процентов знает, что и как нужно делать, года член входит тебе в рот. Я слега сжал губы и прикрыл ими зубы, как советовала Марина. Я чувствовал, как головка начала медленно протискиваться сквозь кольцо моих губ. Ощущения были приятные. Гладкая кожа головки приятно ласкала теплотой и упругостью. Когда головка вошла в рот, и мои губы соскочили на тело члена. Я ощутил бархатистость его кожи и налитую твёрдость его «характера». Марина, думаю, внимательно наблюдая за процессом введения меня в минет, чуть сжала мой рот. Из-за этого мои губы плотнее обхватили член, и он перестал скользить по губам. Но я явно чувствовал, что Анин пенис продолжает погружаться глубже в рот. Я понял, что обхватив его плотнее, я стал помогать ему расправлять рубашку и двигаться внутрь. Через мгновение пенис, уже полностью расправив свои одежды. Ощущение тела пениса, бархатного и бугристого, доставило мне доселе неизведанное удовольствие и привело к ещё большему возбуждению. И вот головка уперлась в моё верхнее нёбо и начала скользить по нему вглубь. Меня передёрнуло от переполнившего меня удовольствия. Я обожаю, когда Маринин язык гуляет по моему верхнему нёбу. Но движение по нему головки разгорячённого и наполненного пениса подарило мне новое, признаюсь, гораздо более чувственное удовольствие. Губами я чувствовал, как член продолжает твердеть и увеличиваться в диаметре. Это странным образом возбуждало меня самого и вело к аналогичному поведению моего собственного члена, который и так уже страдал от тесноты штанов. Анна остановилась и стала вынимать пенис у меня изо рта. Обратный ход был е менее возбуждающим, и таким же приятным. Почти вынув пенис, Аня остановилась, оставив во рту у меня лишь головку, шумно выдохнула и снова начала наполнять мой рот своим членом. Во второй заход она это делала уже более уверенно и решительно. Я же, прочувствовав первое удовольствие, окончательно избавился от шока и начал, можно сказать, наслаждаться процессом. Анна тоже расслабилась, почувствовала, что я принял игру и начала челночить пенисом с бóльшим вдохновением. Она то почти полностью вынимала его у меня изо рта, то отправляла его вглубь, с каждым разом всё дальше и дальше почти в самое горло. Наше с Анной возбуждение как бы вошло в унисон, и я снова начал терять чувство реальности, всё больше и больше отдаваясь новым, но странным образом столь приятным ощущениям. По тому, как Марина всё сильнее и сильнее начала прижиматься и елозить своей киской у меня на шее, я понял, что и она начинает возбуждаться от происходящего. «Вуайеристка! », с определённой долей ехидства подумал я про Марину.

Как будто услышав в очередной раз мои мысли, Марина отпустила моё лицо и обняла руками Анну за задницу. В следующий момент она начала подмахивать Аней, загоняя её член с каждым разом всё глубже и жёстче мне в рот. Но, как ни странно, меня это не смутило. Наоборот, моё возбуждение продолжало расти, а пенис начал сочиться ещё откровеннее. На шортах начало образовываться и расползаться предательское пятно. Я чувствовал новый вкус у себя во рту от Аниного пениса. Мне трудно его сравнить с чем-либо, но он мне понравился. Наполненность рта Аниным членом, его проникновение сквозь губы и скольжение по моему рту вызывали во мне новые формы и оттенки удовольствия и возбуждения. Мне страшно в этом признаться, но мне не хотелось выпускать Анин член из объятия своих губ и расставаться с ним. Наше общее возбуждение приближалось к апогею. Анна обхватила руками мою голову, и они уже вдвоём начали почти грубо трахать меня в рот. Я потерял последние сомнения и страх и полностью подчинился этому новому для меня сексуальному удовольствию. Я открыл глаза и видел, как Анин лобок с маленькой причёской, напрягшись, то приближался, то отдалялся от моего лица. Эта картина меня восхитила до перехватывания дыхания. Совершенно возбудившись и увлёкшись, в один момент, девчонки воткнули мне Анин пенис глубоко в рот так, что добрались до горла. Всё внутри меня рванулось наружу, меня скрутило, а из глаз брызнули слёзы. Но Аня так быстро среагировала и рванулась назад, что, слава Богу, меня не стошнило. Более того, я испытал какое-то непонятное удовольствие от того, что член вошёл в меня так глубоко. Откашлявшись, я глубоко вдохнул и почувствовал себя лучше. Когда я отдышался, то услышал сбивающийся Маринин полуголос:

— Супер! В следующий раз постарайся расслабить и разложить язык, чтобы открыть горло. Член войдёт как по маслу. Я понял, Марина в двух шагах от оргазма. Я постарался расслабиться и воспользоваться Марининым дельным советом. Мне уже бессознательно хотелось снова почувствовать Анин пенис у себя во рту на всю его приятную не слишком большую длину. «О ужас! Что со мной происходит! », промелькнула стесняющаяся мысль. Но тут Анин член как свежий поток по руслу реки ринулся в самую глубину моего открытого рта. Он быстро дошёл почти прямо в горло. У меня получилось, и я упёрся носом прямо в Анин лобок. Он вошёл на всю длину, к счастью, он не гигант. На удивление на этот раз это не вызвало тошнотного рефлекса. Напротив, осознание, что Анин член вошёл в меня полностью, ощущение головки у самого горла и полной заполненности рта членом вызвало у меня невероятный восторг. Я вздрогнул и сам неожиданно ещё сильнее прижался к Анне, стараясь ещё глубже насадиться на её член. Мой собственный пенис каменел до ломоты и рвал штаны. Мои губы и нос почувствовали приятно щекочущую жесткость Аниной стрижки на лобке. Я вдохнул и почувствовал новый волнующий аромат: смесь парфюма с каким-то очень сексуальным запахом, отдалённо напоминающим едва уловимый, будоражащий мозг аромат возбуждённой Марининой писи. Я застыл, переполненный двойным наслаждением от Аниного пениса, наполнившего весь мой рот, и от её интимного аромата. Похоже, Анна поняла мой восторг и застыла, дав мне насладиться новыми ощущениями. Потом она взяла в руки мою голову и, задержав её, оторвалась от меня и полностью вынула свой член изо рта. Я непроизвольно хватал воздух губами, стараясь вновь и вновь почувствовать Анин член, а заодно и продышаться. Марина перегнулась через меня и начала, причмокивая, нежно вылизывать Анин пенис. — Надо полизать его, это вкусно и очень нравится Ане, — тихо и измождённо произнесла Марина, то ли для себя, то ли обращаясь ко мне. Я уже полностью потерял себя, весь растворился в Анином члене и с удовольствием последовал Марининым советам и пожеланиям. Мне хотелось всё новых и новых ощущений. Я с готовностью и с радостью лизнул головку Аниного пениса, который снова с готовностью приблизился ко мне. Марина нежно приподняла за головку член, и я прошёлся языком по «разметке» на нём от яиц до головки, не забыв лизнуть и Маринины пальчики. Приятная гладкость кожи изрядно обслюнявленного мною и Мариной Аниного члена, постоянно встречающиеся на пути языка бугорки набухших венок и этот новый смешанный, влекущий аромат вызвали у меня непреодолимое желание лизать и лизать его, не переставая. Я лизал пенис, облизывал головку вмести с Мариниными пальчиками, залезая языком в дырочку и извлекая из неё тягучий сок. Я доставал каплю за каплей и размазывал их по губам, и меня это радовало и возбуждало. Марина всё также нежно перехватила пенис Ани ниже и полностью расправила рубашку. Я понял сигнал и отправил свой язык в круговое путешествие под краем головки, то и дело теребя языком попадавшуюся мне на пути натянутую уздечку. Анин член возбудился до своего апогея, все складочки расправились, все венки взбугрились, и пенис начал подёргиваться под моим языком, давая понять, что ему всё это нравится. Я получал огромное удовольствие. И мне хотелось, чтобы Анна тоже испытывала его. Марина явно жаждала нашего обоюдного оргазма и вертела Аниным членом, подставляя мне под язык всё новые и новые его местечки. Дав мне хорошенько вылизать член, Марина отправила меня полизать Анины яйца. Не могу сказать, что они доставили мне такое же удовольствие, как пенис, но я старательно вылизал и их. Марина, взяв в ладошку, приподняла мешочек с яйцами и отправила меня под них. Я, наконец, попробовал на вкус шов от пениса до задницы, который всегда у меня самого вызывал огромный интерес. Моё лицо, Анины пенис, яйца и лобок были все покрыты моими слюнями. Первый раз в жизни у меня было такое слюноотделение. Складывалось впечатление, что то, что не мог выплеснуть мой член, выливалось через рот. Мой язык, мои губы уже начали болеть: впервые им пришлось испытать такую физическую нагрузку. «Да, вылизывать Маринину киску и сладкую попку гораздо легче», промелькнула у меня в голове ехидная мыслишка. Наконец я сдался и в изнеможении оторвался от Ани и откинулся назад, положив голову на мокрую Маринину киску. Марина тоже, возбуждённая и радостная откинулась на диван, свесив свои ножки с моих плеч. Анна же продолжала стоять перед нами во всей своей красе с нацеленным на меня блестящим членом. Было видно, что её потрясывает от возбуждения. Наступила небольшая передышка. Все молчали и смотрели друг на друга сальными похотливыми глазами. Слышно было лишь, сливающееся воедино, тяжёлое дыхание, доведённой сексом почти до исступления троицы. — Вина! – то ли прохрипела, то ли простонала Марина.

— Угу! – вторил я ей нечленораздельно. Ближе всех была Анна. Она повернулась и неуверенной походкой отправилась к столику с вином. Со спины Анна была столь же привлекательна, как и спереди. Её ягодицы упруго шевелились при каждом её шаге. Но было видно, что эти шаги ей даются с трудом. Уверен, она с большим удовольствием бы растянулась на диване, наслаждаясь полученным удовольствием, надеюсь, от моего неумелого незаконченного минета. Я в изнеможении смотрел на Анну, бессильно наслаждаясь её задницей и послевкусием её члена. В груди всё щекотало, а мой собственный член, устав дёргаться, просто торчал колом, упираясь в штанину и пуская слюни. Анна добралась до столика и, слегка нагнувшись и опершись одной рукой о столик, стала наливам всем вино. Я испытал новый прилив восторга. Анина задница чуть разошлась, представив манящую глубину щёлки между половинками. Мне безумно захотелось уткнуться туда носом и вылизать ещё и её анус. От возбуждения я даже сильнее вжался шеей в Маринину промежность. Это не осталось незамеченным, и Марина в знак согласия с моими эмоциями слегка сжала своими бёдрами мою голову. А может, ей просто тоже понравился вид Аниной задницы. Любуясь новой попой, я понял, что она при внимательном рассмотрении выдаёт в Анне мaльчика. Она была всё-таки мужская. Бёдра у Анны были более прямые, вздёрнутость попы была чуть выше, чем у девушки, а складочки под попой расходились в стороны более горизонтально. Но это было столь несущественно, что чтобы понять это, нужно было знать, на что обращать внимание и что искать. К тому же я знаю много девичьих поп и фигур, которые здорово смахивают на мужские. Так что, если не знать, что спереди у Анны торчит пенис, эти особенности попы и бёдер не могут быть существенными и точно свидетельствовать о её мужском происхождении. Умудрившись взять сразу три бокала, Анна развернулась и двинулась обратно в нашу сторону. Я любовался, что по-прежнему слегка смущало меня, Аниным слегка расслабившимся, немного сдувшимся и чуть опустившим головку членом. При каждом шаге Анны член приветливо покачивался, вызывая всё сильнее и сильнее желание снова припасть к нему губами и почувствовать его новый для меня возбуждающий вкус во рту. Добравшись до нас, Анна одарила каждого его порцией божественного напитка и рухнула на диван. Наступила блаженная тишина, наполненная незримым и неслышным, но прекрасно чуемым духом сексуального возбуждения. Мы молча наслаждались вином и каждый своими мыслями, ощущениями и переживаниями. Вино хорошо освежало рот и помогло языку и губам расслабиться и остудиться. Мой член тоже немного успокоился, ослабил давления на шорты и прилёг на ногу весь в слюнях, горячий и готовый вновь напрячься, по возможности освободиться от штанов и ринуться в какую-нибудь дырочку или щёлочку. Мы тихо допили вино. Марина одной рукой начала нежно копаться у меня в шевелюре. Другой рукой она снова занялась Аниным членом. Я воспрял духом и начал потихоньку целовать и полизывать лежащие на моих плечах Маринины ляжки, поворачивая голову то вправо, то влево. Марина расслабила ноги, а движения её руки у меня в волосах стали более напряжёнными. Я понял, что Марина снова начинает заводиться. Это меня порадовало и придало новые эротические силы. Мой член снова проснулся и начал наливаться похотью. Анна поднялась с дивана и встала перед нами. Марина, обняв её за задницу и начала слегка притягивать к нам. Анна приблизилась совсем вплотную, и Марина с жадностью, наклонившись надо мной и свесив мне на лицо свои аппетитные небольшие груди, приникла губами к Аниному члену. Прямо у меня перед лицом Марина начала делать Анне гораздо более умелый минет. Я прекрасно видел, как Анин член, надуваясь, то медленно, то рывками погружается в Маринин рот. Я наслаждался видом, как её губы обхватывают пенис, как бы стараясь выжать из него соки. Я прекрасно знал, что ощущала в этот момент Анна, а мой пенис начал от ревности опять хулиганить и возмущаться измене. Иногда Марина выпускала изо рта пенис и жадно начинала лизать и целовать его по всей поверхности, от головки до яиц. Несколько раз она, причмокивая, полностью втянула в рот Анину мошонку, и было видно, как она играет во рту Аниными яйцами. Анна начала постанывать, а когда Марина выпустила яйца и насадилась ртом на Анин пенис, та начала подмахивать. Мне хорошо было видно, как Анино тело начинала пробирать лёгкая дрожь. Марина от возбуждения так стиснула ногами мою голову, что затрещали уши. И тут я понял, что больше не в силах просто смотреть на это безумно сексуальное зрелище, на Анин член, страстно обсасываемый Мариной, на Анины глянцево-загорелые ноги, потрясываемые возбуждением на расстоянии двух языков перед носом. Я вырвался из объятий Марининых ляжек, освободил от них плечи, рванулся всем телом вперёд, обхватил руками Анины ноги и приник к ним губами. Я начал страстно и безудержно целовать и лизать их. Анна одной рукой держала Марину за голову и трахала её в рот со всё увеличивающимся темпом. Другую же она запустила мне в волосы, крепко схватила хорошую прядь и с такой силой прижала меня к себе, что мой язык прямо-таки расплющился на её коленке. Общее возбуждение нарастало с каждой минутой: я вылизывал Анины ноги, Марина смачно отсасывала Анин член, а Анну всю трясло. Но при этом она одной рукой методично насаживала Марину на свой пенис, а другой крепко держала меня за волосы, не давая мне оторвать язык от её ног. Наконец Анна на столько погрузилась в сексуальный астрал, что потеряла всякую координацию движений. Дрожь в её ногах усилилась, руки ослабли, и она стала что-то лепетать, шумно дыша. Она была в двух шагах от оргазма. Тут Марина оторвалась от Аниного пениса и, положив мне на голову свои ладошки, освободила мои волосы от Аниной хватки и оттянула меня от неё. Я с радостью привалился к дивану у Марины между ног. Мой язык и губы начали вспухать от близкого знакомства с Аниными ножками. Воцарилась тишина томления, нарушаемая лишь нашим дружным шумным возбуждённым дыханием и щебетанием птиц, доносившимся из открытого окна. Нам всем надо было перевести дух. Наше дыхание выровнялось и затихло, Аня перестала дрожать, а Марина совсем расслабилась. Я по-прежнему почти лежал на полу, привалившись спиной к дивану и ощущая головой тепло Марининой влажной киски. Анин член чуть расслабился и ехидно слегка склонил голову, на которой жемчужиной в свете вечернего солнца сверкала проступившая капелька тягучего предвестника спермы. Я, честно говоря, с большим удовольствием смотрел на эту живописную картину снизу вверх. Но меня не покидала тревога от того, что мне это нравилось: Анна, её фигура, её пенис и весь её образ. Меня страшило, что меня возбуждало смотреть на все эти прелести снизу вверх. Мы встретились с Аней взглядами. Она широко улыбнулась и медленно опустилась на колени. Теперь уже её член снова оказался прямо передо мной. Я видел совсем близко выступившую из дырочки пениса капельку и чувствовал приятную жаркую нежность Аниных ног, которые прижимались к моему телу, как бы обхватывая его по бокам. Я почти лежал на полу, и чтобы окончательно не сползти на ковёр, опирался на локти. Мне безумно хотелось обнять и прижать Анну. Но руки были заняты поддерживанием моего тела, отяжелевшего от возбуждения и стучащей в голову спермы. Аня, продолжая смотреть на меня и ласково широко улыбаться, нежно взяла в руку свой член и нацелила его на меня. Я понял, что она зовёт меня к нему, и с готовностью разомкнул и облизал губы. Анна тут же резким движением вставила свой пенис мне в рот на всю его длину. Я уже получил первый опыт и вовремя приготовился. Анин пенис уперся почти в горло, и я испытал новый прилив наслаждения и всплеск возбуждения. Толкнув его перу раз в меня так, что я упёрся снова носом в лобковую стрижку, Аня слегка подвынула член, давая мне возможность вдохнуть и заняться им. Я, насмотревшись на Маринины экзерсисы с пенисом Анны, и вспоминая свой восторг от Марининых минетов, постарался уже более умело повторить урок и обласкать Аниного дружка. Анна, стоя на коленях и держа мою голову руками, помогала мне, то подставляя, то отстраняя свой член от моих губ. Получая Анин член в рот, в этот раз я усердно сосал его. Когда он был неглубоко, мой язык находил дырочку головки и тыкался в неё, стараясь залезть как можно глубже. Кончиком языка я теребил уздечку, что, похоже, доставляло удовольствие нам обоим. Я старался залезть и лизнуть языком везде, где только мог. Когда же Анна, придерживая мою голову, вынимала член изо рта, я неудержимо принимался вылизывать его от головки до яичек. Я попробовал, как это делала Марина, снова запихнуть в рот всю Анину мошонку. Ощущение во рту увесистого мешочка, с перекатывающимися внутри яичками и покрытого мягкой редкой растительностью, на этот раз доставило мне большее удовольствие. А выпустив изо рта Анины яйца, я уже с наслаждением начал облизывать мошонку и стараться лизнуть промежность с шовчиком. Марина увидела мои потуги и, нежно взяв за краешек кожи, подняла мошонку, открывая для меня простор деятельности у Анны между ног. Было не очень удобно, но я залез туда языком на столько, на сколько позволяла его длина. По тому, как Анна шумно задышала и напряглась, я понял, что мой язык между ног под яйцами доставляет ей удовольствие. Я, кстати, и сам исключительно люблю ощущать чей-нибудь язык у себя под яйцами. Я увлёкся попытками достать языком самые дальние уголки Аниного междуножья. Но тут Марина отпустила мошонку, и Анины яйца плюхнулись прямо мне на нос, повиснув на нём как на седле. От неожиданности я даже вздрогнул, и почувствовал, как мой член тоже растерялся и от этого не сдержался и выпустил из себя серьёзную каплю. Тяжесть Аниных яиц удивила меня. Не думал, что яйца такие тяжёлые. Анна слегка отклонилась назад, стянув с моего носа свои яйца. Марина, не теряя ни секунды, тут же наклонилась и страстно впилась мне в рот. Меня снова охватили радость и удовольствие от Марининого поцелуя. За сегодняшний вечер я слишком увлёкся новыми ощущениями и совсем забыл о тех удовольствиях, которые я ожидал от встречи. Маринин язык проворно забрался ко мне в рот и стал играться им, как детишки в песочнице. Марина прошлась своим языком по моемý, переметнулась на верхнее нёбо и хорошенько вылизала его. Я с удовольствием осознал, что ощущения от Марининого языка во рту отличаются от Аниного пениса. И что меня особенно порадовало и вдохновило, я не потерял любовь к ним, и они по-прежнему вызывают во всём моём существе особое возбуждение. Я снова вернулся к привычному и радостному для меня удовольствию – целоваться с Мариной. Я вдохновился, расслабился и с готовностью ответил Марине взаимностью. Наши губы и языки слились воедино и начали безудержно ласкать друг друга. Языки встречались, обнимались и облизывали друг друга то у меня, то у Марины. Мы целовали, сжимали, обсасывали губы друг друга. Я полулежал на полу, а Марина, нагнувшись на меня сверху, практически накрыла меня своим телом, обдавая ароматом и жаром страсти. Я осознал, что я начинаю распаляться до точки невозврата, после которой я перестану контролировать себя, а главное, контролировать поведение моего члена. Я предчувствовал, что всё это закончится фонтаном спермы, сдержать который я уже не смогу. Я хотел сказать это Марине, но она не отпускала меня, продолжая целовать. Я что-то промычал, но мои потуги остались без внимания. Я понял, что мне остаётся только полностью расслабиться, отдаться в руки судьбы и получать максимум наслаждения, не думая о том моменте, когда я выплесну всю свою страсть и обессилено расползусь по полу. Я полностью отпустил тормоза, и всепроникающий туман секса как природного явления стал полностью поглощать меня, уводя далеко от собственного сознания. Сквозь забытье откуда-то издалека ворвался одновременно требовательный и молящий голос Ани: — Дай его мне! Марина тут же с готовностью оторвалась от меня. Я непроизвольно хватанул воздуха и вздохнул полной грудью. Но сразу же заполучил в рот Анин член. Такая быстрая смена диспозиций окончательно отключила мой мозг. Я страстно обхватил губами Анин пенис и уже старался не давать ему покинуть мой рот. Смешение вкусов Марины и Анны было бесконечно приятным меланжем. Я наслаждался им! Мой пенис окончательно отбился от рук и, не имея возможности вырваться из шорт, напрягался, что есть мочи. Настал тот момент, когда малейшее прикосновение к нему вызовет взрыв, и всё накопившееся за сегодняшний день мгновенно выплеснется, забрызгивая всё на своём пути. Но это уже было и не важно. Я держал во рту Анин член и совершенно не хотел расставаться с ним. Мне хотелось, чтобы он оставался там вечно. Я перестал быть собой и лишь наслаждался Мариной, Анной и Аниным членом во рту… Через какое-то мгновение я почувствовал, что Анин член стал ещё твёрже, Анна вся напряглась, начала постанывать, а её движения стали более резкими. Я прекрасно знаю, что это прелюдия к оргазму. Думаю, любой мужик безошибочно скажет, что за этим последует. Меня вдруг испугала мысль, что Анна разразится фонтаном спермы прямо мне в рот. Я не был уверен, что мне это понравится. Частенько девушки, делая минет, не позволяли мне кончать в рот, говоря, что это противно, и что сперма совершенно не вкусная. Хотя многие, в том числе и Марина, требуют, чтобы я обязательно кончал не вынимая. При этом они обязательно стараются не потерять ни одной капли спермы, глотая её, причмокивая и облизываясь, как кошки у блюдца со сметаной. Охваченный паникой, я хотел было выпихнуть Анин член изо рта. Однако Анна не дала мне этого сделать, крепко держа мою голову своими руками так, чтобы пенис уверенно на половину оставался у меня во рту. Полулёжа на полу и опираясь на руки, я не имел больших возможностей применить грубую мужскую силу и отпихнуть Анну с её сладким, страшным и желающим кончить мне в рот пенисом. А может, стоит быть откровенным и признать, что возбуждение и сила сексуального тумана превосходили все мои страхи и сомнения. Пару раз дёрнувшись, я расслабился и дал полную свободу действий Анне, лишь крепче обняв Анин пенис губами. Я всем своим нутром чувствовал, что Анна подходит к кульминации удовольствий и уже бессознательно вовсю трахает меня в рот. Её член, упругий и изрядно обслюнявленный, легко скользил во рту, каждый раз упираясь мне в нёбо. Я заразился возбуждением Анны и сам начал чувствовать, что во мне всё начинает наполняться восторгом, в груди начало щемить от наслаждения, мой собственный пенис окончательно окаменел, а за лобком начало поламывать. Я тоже был готов кончить… Марина тоже разгорячилась и по-своему присоединилась к нашей оргии. Я почувствовал затылком, как между моей головой и Марининой писечкой проскользнула её рука. Я почувствовал по характерным движениям руки, что Марина начала мастурбировать. Для удобства она скрестила у меня на груди свои ножки. Теперь уже я потерял всякую возможность сопротивляться и не быть окончательно оттраханным Аней в рот. Мы все втроём превратились в один клубок оргазма и сексуального помешательства… Аня в голос простонала, воткнула мне в рот свой член до упора, помогая себе и мне руками, и застыла. Затем комнату наполнил нечленораздельный звук, похожий то ли на мычание, то ли на рык пантеры. Аня сильно сжала мою голову руками. Её пенис дёрнулся у меня во рту и выплеснул первую порцию тёплой густой жидкости почти прямо мне в горло. Я лишь кое-как успел чуть дёрнуться назад, чтобы не захлебнуться. Анна ослабила хватку, и мне это удалось. Пенис продолжал дёргаться у меня во рту, выливая в меня всё новые и новые порции спермы. Я чувствовал, как она стекает и растекается по всем уголкам рта. От ощущения и вкуса Аниной спермы и от сознания того, что Анна мне кончила в рот, я поплыл. Мой собственный пенис полностью наполнился спермой, его ломило и распирало. Мой рот был наполнен густой сладковатой на вкус спермой, а Анин член, немного сдувшись, уютно устроился во рту и не проявлял больше никакой самодеятельности. Анна не спешила вынимать его, но перестала сжимать мою голову, лишь нежно гуляла пальцами у меня в волосах. Она глубоко и шумно дышала и лишь иногда слабо подпихивала в рот свой уже приятно помягчевший член. Она не спешила и давала мне право решать, как долго оставаться с её членом во рту и что делать со спущенной спермой. Она уже прошла пик возбуждения и наслаждалась ощущениями, которые переполняют любого мужчину после того, как его член явил миру фонтан своего счастья. Моё же возбуждение зашкаливало. Я, испытывая лёгкое чувство стыда, никак не мог решить, что же делать с наполнившей рот спермой. В конце концов, я принял сторону любительниц спермы и решился. Я её сглотнул… Это было новое для меня ощущение. Сперма с лёгкостью проскочила внутрь, оставляя во рту сладко-терпкое послевкусие. Ничего необычного, но найти вкусовое сравнение я до сих пор не могу. Этот вкус стоит особняком и не приемлет никакого сравнения. Сперма так быстро проскочила, а остатки практически без следа растворились во рту. И вроде бы ничего. Но, наверное, именно осознания спермы у тебя внутри, а может что-то другое, вызвало и продолжает вызывать восторг и всякий раз исключительное возбуждение. Вот и в этот первый раз я вместе с проглоченной спермой наполнился каким-то новым незнакомым мне удовольствием. И пенис от этого удовольствия возбудился до немыслимого накала, как будто Анина сперма, пройдя через меня, влилась новым потоком в уже переполнявшую мой пенис собственную сперму. Я, ошарашенный своим новым чувственным приобретением, расслабил хватку рта. Аня, почувствовав это и поняв, что весь её фонтан спермы остался во мне, аккуратно вынула свой член. Довольно улыбаясь и мурча, она опустила свою попку и уселась на меня верхом. Её ягодицы мягко приземлились аккурат на мой изнывающий торчащий член. Как только пенис почувствовал её тело, он мгновенно открыл все чакры, и море уже моей собственной спермы потекло прямо в штаны. Меня всего передёрнуло, и было ощущение, что вместе со спермой из меня вышли все силы. Я застонал, мои руки затряслись, и обессиленный, кончая под Анной, я сполз под неё и распластался на ковре. Сперма текла из моего члена, как мне показалось, нескончаемой рекой, растекаясь по ноге тёплым удовольствием и стыдом одновременно. Сасно! – довольно изрекла Анна и, откинувшись назад, улеглась у меня между ног. Отсасывая в первый раз в жизни, я совершенно потерял связь с реальностью и не заметил, когда Марина убрала с меня свои ножки. Теперь их не было, я не видел ни их, ни Марины. Но, лёжа на мягком полу, я слышал вверху на диване её возбуждённое дыхание и ощущал ритмичное и не очень ёрзание на нём. «Всё хорошо, подумалось мне, Марина здесь и мастурбирует». Эта мысль доставила мне удовольствие, и я опять впал в забытье. Вскоре сверху зазвучала Марина. Она издала несколько крико-стонов и всё затихло. Через секунду на меня сверху свалилась обессиленная Маринина ножка. Она почти плюхнулась мне прямо на лицо. Я инстинктивно поцеловал розовую подушечку под большим пальцем. Она оказалась ближе всего к моим губам. Никакой реакции сверху не последовало. «Значит, Марина кончила», — обрадовался я. Но для верности лизнул под пальчиками. Снова ноль эффекта. Марина была в отключке после оргазма. Мы всё втроём пережили вместе и каждый по отдельности вой собственный и, возможно, неповторимый оргазм. И теперь наступил момент тишины и общего тихого блаженства… Я не понимал ничего. Я испытывал наслаждение от сладко-терпкого послевкусия во рту, от воспоминаний об Анином члене. Меня переполняло какое-то странное возбуждение от сделанного мною минета. И в то же время я был в полной растерянности. Как я мог дойти до этого? Что это? Эксперимент или скрытые желания? А может я теперь гомик? От всех переполнявших меня чувств и мыслей я окончательно ослаб и, закрыв глаза, почти ушёл в астрал… Первой зашевелилась Анна. Она неуверенными движениями поднялась и отправилась в ванну. Я, не открывая глаз, услышал, как она поцеловала Марину. Марина слезла с дивана и спросила:

— Вина?

— Угу, промычал я. Я открыл глаза и, собрав все силы, уселся на полу, привалившись к дивану. Марина в изрядно помятой юбке и растерзанной блузке кое-как добралась до столика с вином и, вернувшись, приземлилась на пол рядом со мной с двумя бокалами. Мы молча сделали по глотку уже изрядно согревшегося, но продолжающего радовать своей свежестью, вина. Мне не хотелось, да и нечего было сказать. Я был полностью потерян, зависнув между шоком и удовольствием. Марина первая нарушила молчание.

— Спасибо, дорогой. Это было здорово. Я так возбудилась, глядя на вас. По-моему, ты тоже…

Помолчав, она добавила ласково-хитрым голосом:

— Я же говорила, тебе понравится. Я промолчал в ответ, занявшись бокалом вина. Мне было страшно признаваться, что я получил безумное удовольствие, которое я ещё никогда не получал. А говорить, что я недоволен, мне не хотелось. Марину всё равно не проведёшь. Она очень чутко улавливает все мои настроения. Марина посмотрела мне в глаза, ласково потрепала меня по волосам и нежно поцеловала в губы. Лёгкая прохлада её губ порадовала меня. Но в этот раз ощущение было какое-то новое. Мне было приятно, но впервые я почувствовал такое истощение, что не мне не захотелось, как обычно, броситься на неё и слиться в страстном долгом поцелуе. Мне было просто приятно. Я молча поцеловал её таким же нежным, но не страстным, а благодарным поцелуем. Марина улыбнулась и пощупала мои пропитавшиеся спермой шорты. Отняв руку от шорт, она посмотрела на влагу от моей уже остывшей спермы, оставшуюся на пальцах. Затем Марина прикрыла глаза, демонстрируя наслаждение, и тщательно слизала с пальцев следы спермы. Мне показалось, что она сделала это специально, чтобы подбодрить меня и продемонстрировать, что она по-прежнему хочет меня. Потом она довольно улыбнулась, молча встала и ушла из комнаты. Я остался один со своим переживаниями, ощущениями, сомнениями и растерянностями. Я допил вино и тупо смотрел в окно на деревья во дворе, ласково освещаемые уже начавшим свой вечерний путь солнцем. Я не знал и не понимал, что произошло, и что будет дальше. Вошла Анна. Она была одета в Маринин шёлковый халатик, который облегал и струился по её точёной фигурке. Если бы я только что не сделал ей минет, я бы восхитился красотой девичьего стана и лица. Но теперь я знал, что скрывается за полами халатика. С ужасом и злостью я признался себе, что мне понравилось то, что произошло. — Ванна свободна, — непринуждённо, как это говорят давнему сексуальному партнёру, сказала Анна, и, усевшись на край стола, налила себе вино. — Спасибо! Ты мастер! – добавила она, то ли с издёвкой, то ли с искренней благодарностью. Я окончательно перестал понимать себя и всё происходящее вокруг. Встав, я решил, что лучшее – это пойти освежиться. Да и отмыть себя от собственной спермы тоже не помешает. Иначе она высохнет, и придётся потом потратить усилия, чтобы отчиститься. Я глупо улыбнулся Анне и отправился в ванную.

Отмыв с себя сперму и приняв довольно прохладный душ, я понял, что в моей душе и голове от этого ничего не поменялось. Я продолжал находиться в полной прострации. И никаких перспектив на прояснение. Всё те же метания между удовольствием и стыдом. Я обмотал нижнюю часть тела полотенцем. Надевать шорты, изрядно уделанные спермой, мне не хотелось. Когда мы вдвоём с Мариной, я с удовольствием расхаживаю по квартире голышом. Но сейчас у меня появилось какое-то стеснение… Выйдя из ванной и вернувшись в комнату, я обнаружил девчонок, сидящих с ногами на диване и пьющих вино, заедая его конфетами. Марина тоже переоделась в мою любимую сорочку. И теперь картина напоминала вечер двух сестёр или подружек, уютно устроившись после трудового дня выпить по бокалу вина и поболтать. — Иди к нам, — весело и ласково прожурчал голос Марина. Она подняла одной рукой бокал жестом, заменяющим тост, а другой похлопала по дивану между ней и Анной. Я поймал себя на мысли, что нахожусь в таком состоянии, что ничего не хочу: ни секса, ни ласки, ни болтовни. Я вылил из бутылки всё оставшееся вино в бокал и залпом выпил его. Собравшись с мыслями и с духом, я промямлил голосом, который я у себя не слышал с тех пор, как ещё подростком признавался в любви своей троюродной кузине:

— Мне надо… я, пожалуй, поеду. Девчонки одновременно скорчили обиженные гримаски. Но было явно видно, что это не серьёзно. — Наверное, да. У тебя сегодня был стресс, хотя и компенсированный огромным удовольствие. Похоже, ты совсем лишился сил, — ласково сказала Марина, вставая с дивана. Она подошла ко мне, такая красивая и грациозная, но катастрофично не вызывающая у меня в данный момент никаких чувств, кроме доселе неведанного мне смущения. Обняв меня руками за шею, Марина снова очень нежно поцеловала меня в губы, едва коснувшись их своими влажными, упруго-мягкими и всегда такими желанными губами. Чуть отстранившись от моего лица, но не убирая рук, Марина со всей возможной нежностью сказала:

— Я вызову такси. Пойдём, что-нибудь найдём взамен орошённых шорт. С этими словами она взяла меня за руку и потянула за собой из комнаты. — Пока! — выдавил я из себя, обернувшись к Анне, и сделал совершенно неуклюжее движение, которое должно было изображать дружеское помахивание рукой на прощание. Получилось что-то похожее на приветствие коммунистических вождей с трибуны из политических приколов. — До скорого, — как мне показалось, довольно ехидно ответила Анна и, не вставая с дивана, помахала мне полупустым бокалом. А может, это было не ехидство, а радость и удовольствие? Я уже совсем запутался в своих мыслях и ощущениях. Чтобы больше не позориться, я решительно направился за Мариной в другую комнату. Всё-таки с Мариной мне привычней и спокойней… Она стала как-то родней за время нашего знакомства… и мне с ней было гораздо проще. Я знаю и уверен, что мы нравимся друг другу, что возбуждаем друг друга. Она легка в общении, и было несколько ситуаций, не очень приятных, в которых мы поддержали друг друга. В общем, с ней спокойнее и комфортнее. Мысли об Анне и о том, что Марина сотворила со мной, и как я на это пошёл, вызывали у меня столько противоречивых чувств и эмоций, что мне хотелось как можно быстрее исчезнуть и забыть сегодняшний день. Марина достала из шкафа мой костюм для гольфа. Недавно Виктор организовал нам важную поездку в гольф-клуб «Целеево». Я попросил Марину поехать с нами, мне всегда приятно появляться на разных тусовках в обществе Марины. Марина очень ответственно подошла к этому мероприятию, и мы потратили целый день в магазинах, покупая себе наряды, соответствующие событию и месту. Всё прошло великолепно. Мы, а особенно Марина, произвели на всех должное впечатление и, честно говоря, благодаря Марине, я завёл хорошие знакомства и решил несколько вопросов для Марио, за что получил хорошую премию. До поездки в гольф-клуб и после мы провели две ночи у Марины, так что мой наряд так у неё и остался. Сегодня он очень пригодился. Я быстренько переоделся прямо в комнате. Переодеваясь, я обрадовался, подсмотрев, что Марина по-прежнему с удовольствием смотрит на меня в неглиже. Эта мысль придала мне сил и немного уверенности в завтрашнем дне. Даже пенис изобразил некоторую приподнятость, слегка избавившись от конфуза из-за фонтана спермы в штаны.

Слегка приободрившись, я постарался как можно нежнее обнять Марину. Непроизвольно мои руки оказались у неё на попе. Я с радостью почувствовал, что желание Марины снова возвращается ко мне. «Значит, не всё так плохо», радостно подумал я, притянул её к себе и приник губами к её губам. Марина с радостью ответила мне. Думаю, она тоже порадовалась тому, что я начинаю возвращаться в своё обычное сексуально-возбуждённое состояние. Мы прижались друг к другу, и Маринин лобок упёрся в мой член. К моей величайшей радости реакция была адекватной, пенис стал расправляться и радостно набухать. Марина тоже почувствовала это и с ещё большей страстью прижалась ко мне всем телом и губами, на которых ещё ощущались остатки испытанного ей оргазма. Я снова ощутил её игривый язычок у меня во рту и уже начал заводиться по-настоящему. Но, как только Маринин язычок коснулся моего нёба, коварные воспоминания об Анином члене нахлынули на меня. Я испугался всплывшей перед глазами картины, и мой испуг тут же передался члену, который не преминул сразу же ослабнуть и скиснуть. Марина оторвалась от меня и слегка отстранилась. Я увидел её завораживающие глаза, на этот раз полные недоумения, смешанного с лёгким разочарованием и проблесками испуга. Разлётные брови её приподнялись, делая выражение лица ещё более капризным. У меня перехватило дыхание от перспективы объяснять ей, что произошло. Это было выше моих сил и могло привести к неприятному финалу нашей встречи. А мне этого так не хотелось… Меня спасла смс-ка от такси. Приехала вызванная Мариной машина. Я с облегчением и плохо скрываемой радостью крепко обнял Марину, нежно поцеловал её в губы, собрав перед расставанием всю их сладость и нежность, и извиняющимся тоном пролепетал:

— Ты прелесть, но мне нужно побыть одному. У меня выдался странный денёк. Да и утром самолёт. Ещё раз с Днём рожденья! Обожаю! Я выскользнул из объятий Марины и как испуганный заяц выскочил из комнаты, сунул ноги в макасы и вышмыгнул из квартиры, гонимый самым странным в моей жизни смешением чувств, мыслей, сомнений и ощущений. Меня переполняло возбуждение непонятного мне свойства. То ли страх, то ли тревога, и всё это вперемешку с удовольствием. Выйдя из лифта, я наткнулся на консьержку – строгую даму неопределённого возраста. Почему то она мне представлялась yчитeльницей или библиотекаршей. Мы встретились глазами и поздоровались. — Такси вас уже ждёт, — как всегда ласково-строго обратилась ко мне Ираида Ивановна. Ничего не значащая любезность, особенно учитывая, что я уже хорошо примелькался в этом доме, и ко мне начали относиться как к своему и соседи, и консьержка Ираида Ивановна. Но в этот раз её взгляд показался мне каким-то особенно пронзительно-испытующим, а голос строго-насмешливым. В моём сильно воспалённом от событий сегодняшнего дня мозгу промелькнула безумная, с точки зрения нормального человека, мысль: «она всё знает, и теперь мне не избежать порицания и всеобщего презрения. А все соседи будут жалеть меня или издеваться надо мной». Душа ушла в пятки, захотелось превратиться в маленькое облако пара и растаять без следа. Я в первый раз за последние лет двадцать залился краской. Видимо, безумие в глазах, нетвёрдость движений и пунцовость моего лица вызвали у Ираиды Ивановны искренне беспокойство. — Фёдор Александрович! Вы хорошо себя чувствуете? Почему Мариночка отпустила Вас в таком состоянии? Летом тоже можно здорово простудиться. Хотите, я вам порекомендую хорошее лекарство? Действует безотказно! – искренне начала причитать Ираида Ивановна. От её заботы мне стало ещё хуже. Я вообразил себе, что она таким образом издевается надо мной. Но собрав всю волю в кулак и приняв исключительно любезный вид, я смог таки выдавить из себя самым вежливым, но совершенно хрипящим голосом:

— Спасибо Ираида Ивановна, всё хорошо, просто мне нужно очень спешить! Спасибо! Вы так любезны! С этими словами я решительно отправился на выход, еле сдерживая себя, чтобы не пуститься галопом. Выскочив на улицу, я с жадностью вдохнул уже не жаркий, но ещё светлый и прозрачный воздух Московского вечерья. Я тряхнул головой и как будто сбросил с себя непосильный груз. Мне полегчало, и я с удовольствием посмотрел на клонящееся к закату солнце и освещённые мягким солнечным светом липы во дворе. «Всё хорошо! Всё хорошо! Всё отлично! », — мысленно начал приводить себя в порядок. Прямо перед подъездом стояла белая Шкода «Фаэтон». «Хорошая компания», — отметил я. Около машины курил с безразличным видом шофёр. Это был ни чем не примечательный русского вида мужчина лет сорока пяти, с хорошо выбритой лысой головой, в обычных джинсах и желтой поло, с небольшим брюшком, свойственным большинству водителей. «Отлично», — промелькнула мысль, — «дорога будет спокойной». Я уже собрался юркнуть на заднее сиденье, чтобы уютно разместившись, постараться забыть сегодняшние переживания и метания моей души. Но тут водитель, докурив, обратил на меня внимание и, открыв заднюю дверь машины, весьма вежливо бархатно-грубоватым голосом обратился ко мне:

— Добрый вечер! Вы Фёдор? О, ужас! Зачем он это сделал. Моё больное воображение начало стучать в виски и заставлять клокотать грудь. И в его глазах, и в его голосе я тоже обнаружил осведомлённость о событиях моей сегодняшней жизни и какую-то издёвку. «Что, и он тоже? Он тоже в курсе? » — стучало у меня в мозгу, — «у меня что, на лице написано, что меня оттрахали в рот? Или остались какие-то следы Аниной спермы? Ужас! ». От этой мысли я похолодел, а ладони взмокли холодным потом.

«Соберись! Чушь! Я полчаса провёл в ванной, смывая с себя всё! » Мне удалось совладать с собой, хотя я почувствовал, что отступившая от лица краска благодаря свежему воздуху, снова покрывает мой нос, мои щёки и уши. — Да! Большой Тишинский, 12, — прохрипел я пересохшим ртом.

— Ок! – невозмутимо-любезно, без всяких эмоций ответил шофёр, аккуратно закрыл за мной дверцу, поудобней устроился на своём сиденье и мягко, без рывков и суеты двинулся по указанному адресу. Мягкая манера езды моего таксиста, ненавязчивая негромкая музыка «Радио Релакс», вечерняя Москва, проплывающая за окном, и уют на заднем ряду машины начали меня потихоньку успокаивать. Смятение мыслей и чувств стало отступать, мозг остановился. Я устроился поудобней и просто смотрел в окно. Это тупое созерцание пробегающих мимо улиц, домов, машин, людей хорошо знакомо людям, пережившим сильное потрясение или критическую ситуацию. Ты смотришь, но никак не реагируешь на окружающую действительность. Полная прострация! Я уже почти ушёл в астрал, как в кармане протрещала череда кряканий WatsApa. Я машинально достал телефон и открыл WhatsApp. Это было несколько сообщений от Марины. Не в силах что-либо думать и как-либо реагировать, я просто и как-то безразлично открыл их.

— Наш тебе приветик! – было написано в первом сообщении, сопровождённом четырьмя смайликами: два поцелуйчика и две подмигивающие рожицы. Реакции никакой.

Я открыл следующее: сэлфи с двумя расплывшимися в улыбке личиками Марины и Анны, прижавшимися щеками друг к другу. «Симпатяги», — довольно безразлично отметил я про себя.

Следующая фотография вызвала у меня лишь саркастическую ухмылку. Это была фотография, где Анна на коленях, уткнувшись головой у Марины между ног, явно вылизывает её киску. Не испытав никаких чувств, я перешёл к следующему и последнему из присланных сэлфи. На фотографии, явно сделанной Анной сверху вниз, всё её пространство занимал Анин член и Маринино лицо. Член анны был возбуждённым, разбухшая головка сияла блеском, отполированная сначала мной, а затем без сомнений Мариной. В этот раз я увидел Анин пенис сверху. И снова я с ужасом понял, что он мне нравится. Он нравился своей бархатной кожей тела, воротник из крайней плоти уютно окутывал пурпурно-сероватую головку. А у основания члена на лобке виднелась небольшая ямочка, такая же симпатичная, как бывает на щеках. Красоту картины, несомненно, дополняла Марина. Её глаза были наполнены хитростью, пробивающейся через туман блаженства. Волосы были сильно растрёпаны и беспорядочно обрамляли картинку, как модернистская рамка отлично сделанную фотографию. Было понятно, что перед этим кадром у Марины в волосах погуляли руки Анны, они обнимались и страстно целовались. Рот Марины был открыт, а яркая блестящая полоска верхней губы образовывала арку, в которую устремил свой порыв Анин член. Язык был полностью высунут, и Анин пенис удобно лежал на нём, готовый ринуться дальше в рот. Увидев это фотографию, я понял, что я погиб. Мой собственный член начал надуваться, расчищая себе пространство в брюках, одетых без нижнего белья. В паху начало разливаться сладостное напряжение, а в груди начало учащать свой ритм сердце. Я явно почувствовал во рту вкус Аниного болта, её яичек и волосков на них. Рот снова наполнился ещё более возбудившим меня сладковато-горьким вкусом её спермы. Я пришёл в ужас от своей реакции и судорожно засунул телефон в карман. Мне стало страшно и обидно, что я перестал контролировать себя. Но самое ужасное – моё возбуждение совсем не на те картинки, которые должны возбуждать настоящего мужчину. Мне почему-то стало горько и стыдно. Я закрыл глаза и хотел как можно быстрее избавиться от нахлынувшего возбуждения, от переполнявших меня страданий и снова погрузиться в блаженное и безразличное созерцание картины за окном. Но, как только я закрыл глаза, моё совсем отбившееся от рук воображение нарисовало мне Анин пенис с его надувшимися венками по всей длине, с его расправившейся и налитой головкой, готовой выплеснуть всё накопившееся, её яйца с пупырышками и волосками. На меня снова нахлынули тактильные ощущения Аниного пениса во рту, вкус её спермы, еле уловимый, но безумно возбуждающий и сексуальный запах её члена, обильно смоченного моей слюной и пустившего первый капли сока. От этих воспоминаний, от обиды и непонимания самого себя я непроизвольно застонал. — С вами всё в порядке? – вежливо отозвался на мой стон водитель. Его появление в водовороте моих мыслей и страданий произвело благоприятный эффект. Меня как бы вырвало из тьмы сознания и подсознания, я открыл глаза и с искренней благодарностью ответил ему, что всё хорошо, и что я благодарен ему за внимание. Моя благодарность была как никогда искренней. Я спросил у водителя, не одолжит ли он мне сигаретку. Он с готовностью протянул мне пачку «Кэмела» и зажигалку. Приоткрыв окно, я с удовольствием закурил. Я давно не курил в этот вечер, и от первого облака крепкого табачного дыма у меня перехватило дыхание так, что я чуть не раскашлялся. Я подавил порыв кашля и, отдышавшись, сделал вторую затяжку. Крепкая сигарета как бы прочистила мне голову и вырвала из тумана нахлынувших ощущений и сумрака потерявшего себя сознания. Глаза как будто шире открылись, к табаку примешался освежающий воздух вечернего города, мой член стал расслабляться, и я почувствовал, что начинаю обретать себя. Я с удовольствием докурил и подумал, что вот оно ещё одно подтверждение тому, что сигареты помогают справляться со стрессом. «Это факт», — сделал я вывод, чувствуя, что и в этот раз выкуренная сигарета вернула меня к жизни. Через несколько минут мы плавно подрулили к дому, где я вырос и где сейчас царствует моя сестрёнка. Я, испытывая глубокую благодарность к водителю за спокойную езду и спасшую меня сигарету, не скупясь, заплатил ему двойную цену. Водитель рассыпался в благодарностях и предложил мне забрать с собой сигареты. Я с удовольствием сделал это, ещё раз поблагодарив его. Машина мягко укатила, а я отправился домой. Ощущение было такое, как будто я всю ночь трахался, не единожды кончив при этом. Было странно, ведь кончил то я лишь один раз, да и то в штаны… Добравшись до своей квартиры, я залпом выпил бокал коньяку и рухнул на кровать, изнеможённый от себя самого. Я смутно понимал, что сам себя изнacилoвал и оттрахал своими мыслями, страхами и попытками понять, что со мной происходит. Коньяк быстро начал своё расслабляющее действие. И через несколько мгновений я уже начал погружаться в сон утомлённого человека, я начал терять связь с реальностью, и лишь побаливали челюсти и язык с непривычки. Последняя мысль, посетившая меня прежде, чем я отключился: «минет требует тренировки»… Сон был глубоким, но тяжёлым. Всю ночь меня мучил кошмар: я пытался объяснить Виктору, родителям, водителю такси, консьержке Ираиде и ещё многим незнакомым мне людям, что я не пидор, что со мной всё в порядке, и что у меня пытливый ум, и я всё должен проверить на собственном опыте. Все смотрели на меня с ехидством или с сожалением, но ничего не говорили. Периодически в мой сон врывалась картинка с двумя расплывчатыми смеющимися лицами Марины и Анна, сопровождаемая их задорным хохотом. Утром я проснулся помятым, учитывая, что мне пришлось вставать в пять часов, чтобы успеть собраться и отправиться в аэропорт. Проснувшись, я понял, что моё сознание окутано плотным туманом непонимания и прострации. Я решил не насиловать себя и отвлечься на более актуальные вопросы. Приняв душ, позавтракав и собрав мой немногочисленный командировочный скарб, я обратил внимание на пачку сигарет, подаренную водителем. Машина ещё не пришла, и я решил попробовать повторить вчерашний трюк с прочищением мозгов. Я закурил. Крепкий дым снова ударил по лёгким и в голову. Произошла некоторая встряска мозгов. Но радикального эффекта не последовало. Это меня немного огорчило. Позвонили из такси и сказали, что машина приехала. Я позвонил сестрёнке Лизе, которая с пятницы зависла у подружки Маши двумя этажами выше. К счастью девочки уже встали и собрались, и радостно оповестили меня, что бегут. Я был уверен, что минут десять у меня есть, поэтому налил себе для настроения коньячку и закурил ещё сигаретку. Коньяк и сигарета привели меня в благостное расположения духа. Вскоре на пороге появились счастливые, хотя и сонные девчонки. И мы дружной компанией отправились в аэропорт. Лиза с подружкой летели со мной на Сицилию на каникулы к нашим родителям. У нас был ранний рейс до Палермо. Всю дорогу до аэропорта мы полудремали, весь полёт девчонки либо спали, либо домогались до симпатичного стюарда. А на пути из аэропорта домой в Вальдериче они полностью поглотили внимание папы, рассказывая ему наперебой все новости их студенческой жизни и успехов. Я же всё время боролся с накатывавшими мыслями о произошедшем со мной, занимая себя то книжкой, то составлением отчёта для Марио. Но туман не рассеивался, и я сейчас не смогу воспроизвести события моего путешествия из Москвы в Вальдериче. Говорят, родные стены лечат и помогают. Видимо, это так и есть. Добравшись до родительского дома на Сицилии, который за десять прошедших лет стал мне родным, я почувствовал, что начинаю, наконец, расслабляться, а туман в голове и смятение чувств начинают рассеиваться. Это меня искренне порадовало. Всё было восхитительно, мама прелестна, отец очарователен, а Лиза с Машей очень милы. Мы хорошо выпили за обедом, и мысли о моём последнем дне в Москве совсем отступили. Я прекрасно провёл безмятежный день, счастливо забрался вечером в любимую постель и заснул лёгким и безмятежным сном. Утром мне предстояло отправиться в Палермо на работу. Встав пораньше, заботливо привычно разбуженный мамой и запахом отличного кофе, я осознал, что практически пришёл в своё обычное приподнятое и весёлое состояние. Отлично позавтракав, я с удовольствием сел в свой красно-белый пятисотый Фиат и отправился в Палермо навстречу восходящему солнцу. Утро мне нравилось. Я надел солнцезащитные очки, включил радио, приоткрыл окно и покатил по свободному шоссе, наслаждаясь солнцем, хорошей дорогой и болтовнёй вперемешку с музыкальной белибердой, которую предлагало Radio Kiss Kiss. Я погрузился в размышления об отчёте, который я должен представить сегодня Марио, и о том, как я потрачу причитающуюся мне за удачное решение важного вопроса премию. Полтора часа езды пролетели незаметно. И вот я уже припарковался на моём любимом месте в просторном дворе старинного здания почти в самом центре Палермо. Наш офис небольшой, но место весьма престижное. Всё было прекрасно, и моё настроение сутра радовало меня. Но…

Но по мере приближения к дверям офиса ко мне стали возвращаться беспокойство и волнение. Моё настроение не преминуло начать омрачаться. Так тучи постепенно наползают на Эриче и накрывают его, принося на узенькие улочки сумрак и холодную влагу и растворяя в себе пестроту дневной суеты и праздника нескончаемого потока туристов. Ко мне вернулось уже охватывавшее меня глупое ощущение, что все окружающие знают о моём субботнем приключении в Москве. Особенно трагична была мысль об осведомлённости нашего офиса. В голове усиливающимся рокотом начала стучать мысль, что как только я войду в офис, все начнут хихикать, подбадривать меня и плоско шутить. Я до того дал волю воображению, что первые шаги в офис я делал уже почти взмокший от страха и на ватных ногах. Было ещё довольно рано, и в холле никого не было. Лишь всегда жизнерадостная София – секретарь офиса. София — славная девчушка 18 лет, какая-то дальняя родственница Марио из Сиракуз. Как всегда непосредственно уверенная в себе, в меру вызывающе одетая, София приветливо помахала мне из конца коридора. Я искренне порадовался её ничего не значащему приветствию, облегчённо вздохнул и прошмыгнул в свой кабинет. Отдышавшись и взяв кое-как себя в руки, хотя сердце по-прежнему трусливо выскакивало из груди, я отправился к Софии, по-приятельски поздоровался и вручил ей небольшую хохломскую безделушку. Гжель и Хохлома – беспроигрышный вариант сувенира для европейских женщин и девушек всех возрастов. Мужчинам же непременно я привожу водку разных достойных сортов и калибров. Я знаю, что София любит всякие побрякушки, и в это раз я привёз для неё наборный браслет с современной хохломской росписью. Она была в восторге. Мы мило поболтали о природе, о погоде и об очередной забастовке уборщиков в Неаполе. София сделала мне свой фирменный кофе с добавлением только её известных специй, и я, практически успокоившийся, отправился восвояси готовить отчёт и ждать, когда меня позовёт Марио. В Софии я не обнаружил никакого скрытого любопытства, а в её поведении чего-либо необычного. Она, как всегда, зависала между банкой энергетика, инстаграмом и наушниками. И ей, как казалось, было абсолютно безразлично, что происходит в офисе. Да и я не представлял для неё никакого интереса: какой-то мужик, один из многих, хотя и симпатичный, как она сама не раз говорила мне, не проявляя при этом ни каких признаков заинтересованности. Но так как я довольно близок с Марио, она всегда демонстрирует любезность и радушие в отношении меня. Уверен, она умная девочка и делает это лишь для своего собственного спокойствия, так, на всякий случай, чтобы не иметь проблем с Марио. К своему кабинету я уже подходил совершенно бодрым уверенным шагом. «Слава Богу! День задался! » — подумал я и вдохновенно принялся за подготовку отчёта. Вскоре начали подтягиваться члены нашей команды. Нас у Марио немного, но все по-своему яркие и шумные. Так что, когда собирается весь офис, состоящий из пятнадцати человек, складывается впечатление, что ты находишься в толпе человек из пятидесяти. Каждый из сотрудников, появляющийся в офисе, первым делом вваливался ко мне в кабинет, чтобы выразить радость от моего возвращения, получить желанный сувенир из России и законно застрять у меня с расспросами и обменом новостями, удачно оттягивая всегда чуть раздражающий момент начала рабочего дня. Каждый раз, возвращаясь из Москвы, кроме впечатлений я везу целый мешок подарков и сувениров для каждого члена нашей команды, включая курьера и хозяйку офиса сеньору Луизу, следящую за нашим уютом и, особенно, за нашим хорошим поведением. Я в душе искренне радовался, предвкушая встречу со всеми моими сослуживцами, бестолковую болтовню с ними, глупые и остроумные шутки и всякие разные знаки внимания. Вообще меня радовала возможность снова погрузиться в привычную мне карусель жизни нашего офиса и окончательно избавиться от всех мыслей и ощущений, которые то и дело беспокоили меня вместе с воспоминаниями о последнем дне, проведённом в компании Марины самым необычным и неожиданным для меня образом. Но, «о ужас! », каждый новый человек, радостно нарисовывающийся в моём кабинете, не отдалял меня от моих «страданий» по пережитому. Напротив, мне казалось, что каждый из них, бросаясь ко мне в объятия, старается получше меня разглядеть и сгорает от любопытства, спросить, как это было, зная уже сам факт, но жаждущий деталей. Безумный страх стал овладевать мною, я начал покрываться испариной, в моих движениях появилась не свойственная мне застенчивость, а в рассказах о Москве сбивчивость и напускное безразличие. Я чувствовал, что настораживаю всех своим поведением, хотя изо всех сил старался быть радостным и непринуждённым. Но, видимо, мне это плохо удавалось. Коллеги начинали сами как-то смущаться и, получив долгожданный сувенир, стали быстро ретироваться из моего кабинета. Я начал метаться по замкнутому кругу: навязчивая идея всеобщей осведомлённости о моём сексуальном приключении делали меня странным, моё странное поведение заставляло коллег настораживаться и внимательно вглядываться в меня, их внимательность и настороженность вводили меня в ещё большую нервозность. Я начал чувствовать, что ни чем хорошим этот понедельник не кончится. Ближе к полудню подъехала машина Марио. Он, как и все остальные, первым делом зашёл ко мне и радостно протянул мне руку. -Молодчина, Фед! Ты гордость нашей фирмы и наш лучший эмиссар! — торжественно произнёс Марио так, чтобы его слова были слышны всему офису в открытую дверь моего кабинета. Марио любит пафосные похвалы своих работников. Но вместо приличествующей декларации Марио радости и гордости, меня охватил ужас: «неужели он уже в курсе и таким образом издевается надо мной? Это катастрофа! » — промелькнуло и заискрилось коротким замыканием в моём расстроенном сознании. Я тут же взмок и протянул влажную реку Марио. Потупив глаза, я промямлил: «я старался…». Марио крепко сжал мою руку, он всегда в хорошей форме в свои 50, и очень внимательно посмотрел мне прямо в глаза. В его взгляде я увидел тревогу и отеческую жалость. Это полностью меня деморализовало, и я начал нести какую-то чушь о том, как я старался выполнить его просьбу и готов был на всё, чтобы решить поставленную задачу. Марио слушал меня, смотрел на меня и машинально качал головой. Мне показалось, что мы так стояли вечность. Наконец Марио видимо надоело слушать мой бред, он отпустил мою руку и дружески похлопал меня по плечу. — Разбирайся с мыслями и, как будешь готов, заходи ко мне с отчётом, — как-то особенно ласково сказал Марио и вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Я рухнул в кресло и испытал ощущение полного истощения. Сердце еле шевелилось, а в мозгу стучала, прыгала и резвилась лишь одна мысль: «он всё знает и смотрит на тебя теперь другими глазами». Я облокотился на стол, обхватил голову руками и готов был расплакаться как мальчишка, которого только что поймали за какой-то озорной выходкой, и которого неминуемо ждёт всеобщее публичное порицание. Но вместо того, чтобы собрать мысли, проанализировать ситуацию и прийти к какому-нибудь разумному выводу, моё воспалённое от стресса сознание включило мне калейдоскоп картинок. Перед глазами стали всплывать Маринина промежность, покачивающиеся ягодицы Анны, её набухший член, Маринины груди, её квартира и Анна, стоящая надо мной с возбуждённым членом с блестящей каплей, выступившей из головки. Мой рот наполнился вкусом Марининой киски, которую я так люблю вылизывать. Но на этот раз к нему явно примешивались будоражащие мое сексуальное эго нотки Аниной спермы. Эти вкусовые фантазии возбудили меня вопреки моей воле. Мой собственный пенис, вместо того, чтобы залезть поглубже в мошонку и сопереживать со мной, начал радостно подёргиваться и наливаться силой. Это непроизвольное сексуальное возбуждение ещё больше усугубило моё психическое состояние, и я начал уверенными шагами приближаться к истерике. Я изо всех сил пытался забыть всё, что произошло у Марины. Я старался снова и снова выжечь из себя все ощущения, посетившие меня, и в особенности неизгладимое удовольствие от совершённого сексуального эксперимента. Я изо всех сил пытался вернуть себя уговорами, объяснениями и прочими способами в моё привычное и удобное сексуально-эмоциональное состояние. Ведь я «Мачо» — покоритель женских сердец и стопроцентный ценитель секса с женщинами. Но моё нутро, мой член, моё возбуждённое воображение снова и снова возвращали меня к картинкам Анны и Марины. Эти картинки вызывали томление и ломоту сексуальной похоти, разливающиеся по всему телу. Да ещё этот предатель – мой член, всегда бывший мне верным другом и надёжным спутником во всех моих похождениях, вдруг перекрасился в цвета радуги и стал прыгать от возбуждения лишь при одной мысли об Анином пенисе. Эта внутренняя битва, усиленная придуманными и взращёнными мною страхами осведомлённости поголовно всех окружающих о моём приключении, довели меня до иступлённого состояния. Я сидел за столом у себя в кабинете, уткнувшись лицом в ладони. Я не мог ни о чём думать. Куча бумаг и переполненный информацией комп не могли вернуть меня хоть в какое-то удобоваримое состояние. Я никак не мог сосредоточиться и всё-таки навести порядок в делах, собраться с мыслями, привести себя в должное состояние и подготовиться к отчёту перед Марио. Я мог лишь тупо твердить: «это бред, я этого не хочу, у меня всё в порядке, я нормальный». Но толку от этих заклинаний было как от козла молока. Вдруг я ощутил нежное прикосновение к моей голове. Это было такое нежное поглаживание, которое напомнило мне руку моей мамы, когда она пыталась успокоить меня в минуты детского горя. Женская рука погладила меня по голове, а потом нежно ласково приложилась к моему покрытому испариной переживаний лбу. Я вновь почувствовал давно забытую детскую грусть, смешанную с благодарностью, и захотел уткнуться лицом в эту вкусно пахнущую жасмином ладонь и расплакаться. Но я услышал ласковый голос синьоры Луизы: — Фэдор! Поездки в Москву тебя окончательно доконают! Я всегда говорила, что командировки в эту вашу северную страну равносильны подвигу! Зачем она это сказала? Слова Луизы наполнили меня непреодолимым ужасом. Сердце бешено запрыгало в груди, а в голове молнией сверкнула мысль: «это конец, они всё знают! » Но Луиза как будто прочитала мои мысли и следующая произнесённая ею тирада как-то сразу облегчила мои страдания. — Ваш климат, толчея, суматоха и сумасшедший ритм жизни неминуемо вредят здоровью нормального человека! Бедный Фэдор! Жестокосердый Марио! Эксплуататор! До чего довёл мaльчика! Я поднял на Луизу глаза. И сразу же утонул в её ласковом материнском взгляде, полном искреннего сострадания и неподдельного негодования на Марио. Добрые слова Луизы удивительным образом освободили меня от мною самим нагнанного на себя страха разоблачения. С меня и с моего сознания как будто спала пелена, и мир раскрасился новыми красками. Такие же ощущения я испытывал, когда мучительная многочасовая подростковая головная боль вдруг отступал от маминой ласки, и я возвращался в реальную, не затуманенную болью жизнь. Захотелось расправиться и вздохнуть полной грудью. Я с благодарностью смотрел на Луизу, любовался её красивым, хотя и уже подёрнутым возрастом лицом. И какая-то лёгкость вперемешку с благодарностью и счастьем стали наполнять меня. Нервное напряжение последних часов стало отступать и я явно почувствовал прохладу покрывавшей всё моё тело испарины. Нешуточно возбудившийся в штанах член перестал меня злить и раздражать. Я даже испытал некоторое удовольствие от его напряжённости, проникающей глубоко в пах. Прыгающие перед глазами картинки Марины, её промежности, Аниного члена как-то отступили и рассеялись. Мой взгляд прочистился как после порции таурина. Я увидел свой кабинет, солнце, застенчиво блуждающее по кедровым шкафам, по старинному паркету на полу, по картинкам и фотографиям, развешанным по стенам. Мне безумно захотелось пить и расцеловать синьору Луизу. Я всегда был воспитанным мaльчиком, и поэтому лишь нежно и благодарно поцеловал Луизе руку, которая только что своим теплом и нежностью в пару минут буквально вернула меня к жизни. — Мальчик мой, у тебя жар. Думаю, ты здорово застудился в России или в самолёте. Или ты опять ехал в Палермо с открытыми окнами? – по-матерински строго прозвучали слова Луизы. Она покачала головой и сокрушённо вздохнула. — Ну что мне с тобой делать? Ты весь отдаёшься служению Марио, а он совершенно тебя не жалеет! Ладно, сейчас принесу тебе нашу семейную микстуру. Это лучшее средство от всех недугов. С этими словами Луиза выплыла из моего кабинета. Именно выплыла. Она всегда так мягко и бесшумно ходит, сохраняя безупречную осанку, что язык не поворачивается сказать «идёт», а именно «плывёт». Никто в нашей компании не знает, ни из чего, ни как делается микстура семьи Джурдини. Но все безоговорочно и с огромным удовольствием её принимают, когда Луиза начинает кого-нибудь лечить. Не знаю, самоубеждение ли это, но микстура удивительным образом помогает всем. При этом вкус у микстуры изумительный. Мы долго пытались выпытать у Луизы секрет этого волшебного зелья. Но она – кремень. Ни то чтобы рецепт, но даже ингредиенты она не выдала нам, несмотря на все наши уговоры и уловки. И даже строгий почти приказ Марио не возымел никакого действия. Так что нам остаётся лишь наслаждаться вкусом удивительной микстуры семьи Джурдини и теряться в догадках. Правда мы единодушно пришли к выводу, устроив всеобщую дегустацию, что в основе этого прекрасного зелья лежит домашнее вино и куча всяких трав. Но это самое большое наше достижение. В конце концов, мы бросили затею с расшифровкой семейного секрета Луизы. Я очень люблю эту микстуру, и обещание Луизы полечить меня ей придало мне силы, подпитанные приятным ожиданием. И вообще после общения с Луизой мне как-то стало легче и спокойнее. Я с удовольствием откинулся на кресле, заложил руки за голову и подставил лицо лучам ласкового солнышка, подобравшегося к этому моменту как раз к моей персоне. Удивительным образом мой мозг полностью отключился, и я в полной прострации качался на кресле, жмурясь и почти мурлыкая от удовольствия. У меня в кабинете слегка затемнённые стёкла, поэтому даже в самые жаркие июльские дни солнечные лучи, попадающие ко мне в кабинет, остаются мягкими и приятными, теряя всю ярость раскалённого лета. Через некоторое время, не знаю, сколько я проблаженствовал в бездумной неге, в кабинет снова вплыла сеньора Луиза, торжественно неся перед собой старинный полулитровый медицинский сосуд коричневого стекла и большую столовую ложку. Я как ребёнок воспрянул и чуть ли не подпрыгнул с кресла от предвкушения ещё одного удовольствия, особенно радостного после моих утренних мук. — Тебе, мой мaльчик, сегодня положено три ложки! Ты слишком устал! С этими словами Луиза величественно поставила сосуд на мой стол, не спеша совершила обряд его открывания и благоговейно налила мне первую ложку. Я как маленький мальчишка весь подался вперёд, открыл рот, высунул язык и приготовился вкусить Луизину благодать. Быстро проглотив три столовых ложки микстуры, я почувствовал себя ещё лучше. По всему телу разлилось доброе тепло, а душа наполнилась спокойствием, благодарностью к Луизе и любовью ко всем и ко всему меня окружающему. Я блаженно закрыл глаза и сладко облизнулся, улыбаясь как чеширский кот. — Вижу, тебе уже лучше, — улыбаясь, произнесла Луиза, — это хорошо, значит, не всё так плохо, как я подумала. Луиза по-матерински приложила к моему лбу тыльную сторону ладони и удовлетворённо цокнула языком. — Да и жар спал, — уже совсем довольным голосом констатировала синьора Луиза, — осталось теперь отправить тебя домой и дать тебе хорошенько отдохнуть, выспаться и набраться сил. Я открыл глаза и полный недоумения посмотрел на Луизу. — Я по дороге зашла к Марио и велела ему дать тебе недельный отпуск, — торжественно и безапелляционно продолжила Луиза. Её слова, а вернее картина того, как синьора Луиза отчитывает Марио, весьма развеселили меня. Мы все прекрасно знаем, что Луизе на фирме позволено всё: она может командовать, кем хочет, и отчитывать, кого хочет, даже Марио. При этом все, включая шефа, принимают это безоговорочно и даже с радостью. Ведь синьора Луиза – наш настоящий ангел-хранитель. Сколько раз она нас спасала от болезней, конфликтов и, честно говоря, даже от разъярённых клиентов. Мы все просто молимся на неё и готовы безропотно выполнять все её требования и указания. И Марио, не будучи исключением, всегда с радостью подчиняется ей. — Да, да, он понял все свои ошибки и обещал дать тебе небольшой отдых, тем более что он счастлив, как ты решил какой-то его вопрос в Москве, — доложила Луиза весьма довольным и гордым голосом. Нас прервал звонок по телефону. Это был Марио. Он как будто слышал нас и ждал, пока Луиза закончит. — Фед, как ты? – услышал я из трубки самый дружелюбный вариант голоса Марио. Пока я собирался с мыслями и открывал рот, он не дождался и продолжил свой монолог:

— Луиза мне сказала, что ты плохо себя чувствуешь, да я и сам видел утром, что ты не «ок». Я тебе очень благодарен, за твою работу. Молодчина! То, что тебе удалось провернуть в Москве в этот раз, заслуживает исключительной благодарности. Так что мы сделаем следующее. Премию тебе сегодня переведут, отчёт о командировке не горит, результат лучше всякого отчёта. Я даю тебе неделю отпуска для восстановления сил. К тому же в августе тебе снова придётся отправиться в Москву. У тебя будет ещё одно очень важное и деликатное задание. Езжай домой, можешь прямо сейчас. В следующий понедельник жду тебя в офисе. А пока отдыхай. Привет семье! С этими словами Марио повесил трубку, даже не дав мне проронить ни слова. Марио вообще предпочитает свои монологи любого вида диалогам. Больше всего он даёт своим собеседникам говорить только тогда, когда слушает отчёт или какую-либо презентацию. Во всех остальных случаях он предпочитает получать от сотрудников краткие утвердительные ответы, типа «да», «хорошо», «понял», «сделаю» и так далее. Я положил трубку и ошарашенно уставился на Луизу, которая уже успела уютно расположиться в кресле и самодовольно наблюдала за мной, пока я слушал Марио. — Это Он? – с любопытством поинтересовалась Луиза, когда я положил трубку.

— Как ты догадалась? – вырвалось у меня.

— Хм, только Марио может позвонить, долго говорить и, не дав ни малейшего шанса что-либо вставить, повесить трубку, — хитро улыбаясь, ответила Луиза, — не трудно было догадаться по твоему выражению лица.

— Да, это Он, и он отправил меня на неделю в отпуск! Луиза! Не перестаю поражаться, как ты умудряешься всеми нами командовать, ни разу не повысив голос и не сказав ни одного сердитого слова! Ты чудо! – вырвалось из меня. И все мои слова были искренними.

— Я вас всех просто очень люблю! – ласково и негромко, немного смущаясь, проворковала Луиза и поднялась, чтобы удалиться, унося с собой волшебную микстуру. Меня обуяла такая сильная и непреодолимая любовь к этой синьоре, что я выскочил из-за стола, кинулся к ней, обнял её и прижался, как это мы делаем в детстве, прижимаясь к мaмe. Луиза действительно для всей нашей компании как мама. Все это признают, пользуются этим и бесконечно любят Луизу. В ответ на мой порыв, Луиза нежно погладила меня по голове, взяла двумя руками мою голову, наклонила к себе и мягко поцеловала в лоб. — Езжай, отдыхай, мой мaльчик, — сказала Луиза, отстранилась от меня, подошла к столу, взяла микстуру и торжественно поплыла с ней из моего кабинета в своё царство. Кстати, Луизина комната для нас большая тайна и непререкаемый запрет. Никому не разрешено туда заходить. И мы все каждый раз во время очередной вечеринки фантазируем, какие секреты у неё там хранятся, и какие она там готовит волшебства. Но никому и никогда не пришло в голову нарушить Луизин запрет на посещение её комнаты: мы все её слишком любим, чтобы обижать.

События последнего часа окончательно расслабили меня, и я вернулся в обычное свое слегка приподнятое игривое состояние, совершенно забыв об утренних переживаниях и о фантазиях, посещавших и мучавших меня сегодня. Мне до того стало хорошо, что я отправился в кабинет к Ромине, приятной, молодой и сексуально сформировавшейся во всех отношениях девушки. Я театрально застенчиво заглянул к ней в кабинет и, встретив приветливую улыбку, просочился внутрь, заперев за собой дверь. У нас с Роминой был не то чтобы роман, а скорее прочная сексуальная дружба. Ромина – наш PR-щик, и надо отметить, специалист высшего разряда. У Марио вообще нет плохих специалистов (про себя скромно промолчу). Они просто не выдерживают его перфекционизма и отказываются от работы ещё на этапе собеседования. Так вот Ромина – приятной южной красоты девушка. Она не высока, фигуриста и ужасно аппетитна. И при этом обладает утончёнными, яркими и необычными чертами лица и какой-то врождённой грациозностью, что довольно редко для сицилианок. Сказывается наличие в ней восточной крови. Её прадед по матери приехал на Сицилию из Сирии. Ромина принадлежит к одной из самых уважаемых семей на Сицилии, занимающей почётное место в ряду лучших производителей вина в Италии. Но не это важно. Важно то, что я абсолютно не могу равнодушно смотреть на Ромину, особенно сзади. И это происходит с самого начала её появление в компании. Её зад гипнотизирует меня и лишает разума. Силуэт Ромининой задницы восхитителен. Фигура у Ромины представляет собой ярко выраженную форму песочных часов. Но без излишеств. Её слегка покатые, но не обвислые плечи, переходят в красиво оформленные руки, заканчивающиеся тонкими, но не слишком длинными и глубоко сексуальными пальцами. Когда я их целую, или когда она прикасается ими ко мне, а особенно к моему члену, через всё моё тело пробегает сомн мурашек, добегающих до члена и заставляющих его каменеть. От подмышек линия Ромининого тела практически идеальна, без единой складки или бугорка, даже в обтягивающих блузках или водолазках, и даже тогда, когда на ней бюстгальтер. Сказывается умеренная любовь к фитнесу. После ярко очерченной талии начинает разворачиваться взгляду предмет моего вожделения. Её бёдра образуют абсолютно правильный овал, начинаясь прямо от талии и легкой правильной линией переходя в стройные ноги. По Ромининым бёдрам хочется бесконечно водить руками, к ними хочется прижиматься, их хочется целовать. Сама же задница, оформленная столь аппетитными бёдрами, представляет собой прекрасный образец прелестной красоты. Также плавно, как бёдра от талии, задница начинает свой выгиб прямо от поясницы, в центре которой находится соблазнительная ямочка, в которую я непременно забираюсь языком, когда Ромина лежит на животе, подставив мне для ласк попу. Своего наибольшей округлости задницы достигает именно там, где начинается анус. Ягодицы этой сицилийско-восточной попки всегда плотно сомкнуты. И когда начинаешь их целовать, постепенно пробираясь языком в тугую щёлку между ними, стараясь добраться языком до ануса и почувствовать глянец его стенок, то усилие, которое приходится прилагать, распаляет и приводит в ещё большее сексуальное возбуждение. Доходит до того, что лежа на животе этим заниматься становится невозможно. Пенис так деревенеет от возбуждения, что уложить его никак не удаётся и приходится вставать на колени. Ромина прекрасно знает мою слабость и, по-моему, специально носит обтягивающие брюки, джинсы и юбки. А если мы оказываемся где-нибудь вместе, всегда идёт и встаёт впереди меня. При этом даже когда стоит, она слегка двигает ягодицами, чтобы они играли под обтягивающей их тканью, приводя меня в смятение и заставляя мой член, забыв все правила поведения, прыгать и скакать от восторга, ставя часто меня в самое неловкое положение. Несколько раз из-за этой задницы и безответственного поведения моего пениса я чуть не сорвал важные переговоры. Каждый раз, когда мой взор падает на её попу, пенис начинает наполняться восторгом, вздымает мои штаны и заставляет переползти моё сознание из головы в мошонку, вызывая томительную ломоту в животе и глупое выражение лица. Если мы одни, и нас ждёт бурный вечер или безумная ночь, то это состояние – прелестная прелюдия к сладострастному сексу, доставляющая лишь удовольствие и вызывающая возбуждённое напряжение по всему телу. Увы, часто то же самое происходит в совершенно неподобающей моменту обстановке: на совещании, на важном деловом коктейле или на какой-нибудь презентации, которые, кстати, Ромина проводит блестяще. К счастью, за три года, что Ромина работает у нас и дразнит меня своим задом при каждом удобном случае, я научился справляться со своим возбуждением и безобразным поведением моего члена. Скорее сказать, я нашёл способ отвлекаться. Я применяю всю силу своей воли, не смотрю на задницу и думаю о работе. Это мне удаётся с трудом, но тем не менее. Все в компании знают о нашей, так сказать, дружбе. Это не возбраняется, но и публичная демонстрация отношений между сотрудниками особо не приветствуется. Просочившись к Ромине в кабинет, я запер за собой дверь. Я подошёл к её столу, обошёл её сзади и обнял, положив руки на её упругие груди, ещё не кормившей девушки. Я почувствовал, как груди под моими руками напряглись, она глубоко вдохнула, приподняв их навстречу моим рукам. При этом тонкая белоснежная сатиновая блузка критически натянулась на груди, вот-вот готовая потерять, по крайней мере, верхнюю пуговичку. Ромина откинулась на кресле, закинула назад голову, закрыла глаза и подставила мне свой рот под поцелуй, слегка разомкнув губы. У Ромины очень красивый рот. Не часто в моей жизни встречались и встречаются рты такой необычной красоты. Когда губы сомкнуты, они представляют собой отчётливую форму домика, не пагоды, а именно домика. Нижняя губа, не слишком пухлая образует практически ровную полоску в форме валика, верхняя же губа от очень узких краешков резко утолщается к середине, так что верхний её край уходит вверх к носу. Результат умопомрачительный. Губы получаются одновременно чёткими, с хорошо очерченной линией, в меру пухлые, но без выверта. При этом они всегда такие упруго-мягкие, тёплые, и ужасно вкусные. На всей поверхности губ практически нет складочек, лишь одна чёткая бороздка посредине нижней губы, а на верхней губе также посредине, небольшой бугорок. Как будто специально придуманный природой, чтобы улечься в ложбинку на нижней губе. Я очень люблю целоваться с Роминой, играться с её губами, облизывать их, покусывать и посасывать. Слегка приоткрытый же рот Ромин приобретает форму вагины с практически идеальными краями, в которую сразу и непременно хочется залезть языком или членом. Как вишенка на торте, дополнением к красоте губ всегда служат два ряда блестящих белых зубов, чуть выступающих из-за линии губ, вид которых придает девчонке какое-то сексуально-хищническое выражение. Кстати минет в исполнении Ромины — один из лучших. Предвкушение сладости первого за последние три месяца поцелуя с Роминой заставило сердце участиться. Я затаил дыхание и почувствовал, как в моих брюках начинается движение, делающее их тесными и лишними. Мне даже показалось, что я почувствовал шевеление волосков у себя на лобке. По всему телу, от сердца, до паха, разлилось физическое проявление вожделения. Но я задержался в своём порыве приникнуть к губам Рамины, наслаждаясь красотой её лица. С закрытыми глазами её лицо становится ещё более завораживающим, с него уходит деловитость, полностью обнажая его природную красоту. Над сексуальным ртом доминирует большой тонкий нос с горбинкой, заканчивающийся выступающей перегородкой между ноздрями и вздёрнутыми крылышками. Тонкость носа, плавность линии выступающей на его конце перегородки всё время приводят меня в восторг и вызывают непреодолимое желание их облизать и укусить. Я это делаю постоянно, естественно в рамках разумного. Ромину эта моя странность забавляет, и она часто засовывает мне в рот свой нос, когда мы играемся в постели. Её восточные миндалевидные глаза, чуть-чуть выпуклые и необычайно карие, приковывают взгляд и рождают смешанные чувства восторга и стеснения. Они прекрасны и глубоки. Густые чёрные брови, расходящиеся крыльями грифона и почти сросшиеся посредине, смуглая матово-бархатистая кожа, довольно большой ровный лоб, обрамлённый шикарной копной слегка волнистых чёрных волос…. Всё это придаёт Ромине сексуально-демонический образ, от которого невозможно отвести взгляд. Мне повезло! Я могу не только любоваться этой необычной красотой, я имею доступ к ней в буквальном смысле этого слова… На минутку задержавшись, чтобы полюбоваться, я медленно склонился над Роминой и слегка дотронулся своими губами её рта. Это лёгкое прикосновение заставило Ромину непроизвольно дёрнуться, её рот открылся ещё шире, а язык ринулся навстречу моим губам. Я крепче сжал в руках её грудь и прижался ртом к её губам. Мои чуть вытянутые губы провалились в бездну её открытого рта. Я не разжимал пока рта, и Роминин язык ласкал мои губы, пробирался внутрь и, уперевшись в стену зубов, начинал судорожно метаться по пространству между губами и зубами. Я же жадно и самозабвенно пытался поймать и обхватить своими губами этот сумасшедший язычок. Наконец я настолько распалился, что сдерживать себя я уже не мог. Я открыл рот, запустил туда радостно ринувшийся Роминин язык. Во рту он встретился с моим. И началась одна из самых сладких минут моей жизни за последние несколько дней. Её шустрый язычок играл и обнимался с моим, мои губы чувствовали упругую мягкость Ромининых, сдобренную легким привкусом ежевики. Мы впились друг в друга, затаив дыхание. Нам просто некогда было дышать: мы наслаждались друг другом. Наконец мы разомкнулись, чуть не задохнувшись. Я отстранился, снова любуясь Роминой. Она же, придя немного в себя после нашего поцелуя, отпустила ручки кресла, в которые она вцепилась, когда мы начали целоваться, завела руки за спинку кресла и быстро нащупала хорошо возбуждённый член у меня в штанах. Пальцы Ромины радостно начали гулять по нему, ощупывая и лаская каждый бугорок и каждый уголок напряжённой плоти. Настал мой черёд, и на этот раз уже меня передёрнуло от удовольствия. Моя реакция на Роминины прикосновения не осталась ею незамеченной. Ромина резко развернулась на своём офисном кресле, её груди выскользнули из моих рук. Всё произошло так быстро, и в мгновение ока она обхватила меня руками и прижала к себе. Мой возбуждённо вздыбившийся в штанах член упёрся прямо в её не менее возбуждённую грудь. Мы в унисон разразились стоном блаженства. Нас уже ни что не могло остановить после нескольких месяцев вынужденного воздержания друг от друга. Я трясущимися руками начал пытаться расстегнуть Роминину блузку, чтобы добраться до её вздымающихся от тяжёлого возбуждённого дыхания молодых грудей. Ромина же торопливыми, но уверенными и ловкими движениями начала расстёгивать ремень на моих брюках и с каждой минутой приближать блаженное мгновение освобождения члена от оков одежды. Ромина справилась быстрее, и её губы жадно обхватили мой член. Меня снова пронзила волна дрожи наслаждения. Я испустил то ли стон то ли глубокий выдох, переполненный удовольствием и благодарностью. Ромина со всей силой прижала меня к себе за ягодицы, и мой член полностью вошёл её в рот. Я ещё сильнее застонал от блаженства. У Ромины напрочь отсутствует обратный рефлекс. Она всегда и с удовольствием полностью заглатывает мой член, иногда даже слегка сжимая его зубами, когда пенис достигает задней точки её рта. В этом лёгком покусывании есть что-то безумно сексуальное и возбуждающее. Несколько раз от этого я моментально кончил Ромине прямо в горло. Но знаю, ей это не очень нравится. Поэтому стараюсь сдерживаться. От возбуждения я обхватил Ромину за голову и начал судорожно трахать её в рот, всё ускоряя и ускоряя темп. Мне казалось, что если я остановлюсь, волшебство в миг закончится. Я ничего не мог с собой поделать. Ромина поняла, что я теряю голову и контроль над собой. Она упёрлась руками мне в живот и заставила остановиться. Я отпустил Роминину голову и, тяжело дыша, слегка выгнулся вперёд, выставив член и уперевшись руками в собственную задницу. Ромина благодарно причмокнула и искусно занялась моим членом. Придерживая меня одной рукой, чтобы я снова не начал дёргаться и безудержно пихать ей пенис в рот, другой рукой Ромина оттянула к лобку рубашку, и её язык начал радостно исследовать всю плоть моего члена. На кончике члена появилась тягучая капелька, которую Ромина тут же слизала, довольно облизнувшись. Затем её игривый язычок обошёл и облизал всю набухшую головку пениса со всех сторон и во всех направлениях. Удовлетворившись головкой и облизав её как леденец, Ромина отправила свой язычок под край шляпки головки. Как только он оказался там и добрался до уздечки, теребя её и вылизывая все потаённые уголки, я задрожал и начал терять твёрдость ног. По-моему это самая эрогенная зона. Я посмотрел на Ромину сквозь пелену возбуждения и увидел, что она, не выпуская член изо рта, довольно улыбается. Не знаю, своему ли удовольствию, либо моему зашкаливающему возбуждению. Ромина отпустила мой член, приподняла его, слега прижала его за головку к лобку и начала нежно, но настойчиво вылизывать его от мошонки до головки. Градус моего возбуждения стал неуклонно расти. Ромина должна быть титулована Мисс Сицилийский Минет! Она облизывала мой член с нескрываемым удовольствием, причмокивая каждый раз, когда поднявшись языком до головки и облизав её снизу там, где начинается уздечка. Ромина иногда отрывалась от члена, откровенно любуясь им. С каждым новым прикосновением к члену её шаловливого и умелого язычка меня пробивал разряд, а где-то глубоко в паху, где проходит шовчик от яичек к анусу, с каждой минутой росло напряжение, разливающееся по всему животу снизу вверх. И без того уже достаточно окрепший член всё продолжал наливаться и твердеть. Казалось, он вот-вот лопнет от восторга. Я чувствовал, что Ромине всё сложнее и сложнее его удерживать прижатым к лобку. Наконец она его отпустила, и пенис, вырвавшись на свободу, выпрямился почти перпендикулярно телу с гордо задранной вверх головкой. На конце головки сверкала большая капля, свидетельствующая, что мы с ним близки к феерической кульминации. Ромина аккуратно взяла член рукой и с наслаждением слизала с головки прозрачную каплю. При этом её язычок залез в отверстие на головке и вылизал оттуда следующую каплю, уже готовую выскользнуть наружу. Я в очередной раз дёрнулся от приступа восторга. Ягодицы непроизвольно сжались, а бёдра подались вперёд. Я понял, ещё мгновение и мы разразимся с моим пенисом бурным и обильным оргазмом. Я не хотел заканчивать так быстро. Я отошёл назад, взял Ромину за плечи и поднял её с кресла. Ромина была также распалена и благодарно-блаженно следовала за моими желаниями. Подняв её с кресла, я оттолкнул его в сторону, взял Ромину за бёдра и резким движением усадил на стол. Ромина не крупная девушка, а учитывая моё возбуждение, она оказалась на столе в мгновение ока. Ромина прекрасно знала, чего я хочу. Поэтому, сладострастно выдохнув, откинулась назад и оперлась руками о стол. Это было не многозначное приглашение. Я опустился на колени, раздвинул напряжённые желанием ноги Ромины и задрал подол свободной летней юбки. Моему восхищённому взору предстала прелестнейшая картина, которую всегда счастлив увидеть любой искушённый в сексе мужчина. В глубине, в тени юбки между ног вздымался обтянутый белыми трусиками бугорок прелестной киски. Через весь холмик проходила складочка – Роминины губки втянули в себя ткань. Посередине же складки торжественно блестело большое влажное пятно. Ромина уже потекла от желания. Я переполнился счастьем и гордостью за себя. Не медля ни секунды, я уткнулся лицом в Роминины изрядно повлажневшие трусики и вдохновенно погрузился в удовольствие вкуса Ромининого сока, проступившего через них. От трусиков исходил жар и сильно возбуждающий ориентальный аромат духов. Мой пенис начал исступлённо дергаться, вторя движениям моего языка. Собрав всю влагу с трусиков, мой язык начал забираться за края, одновременно вылизывая ямочки около основания ног. Аромат, вкус, теплота Ромининого тела полностью завладели мной. Ромина тяжело дышала и постанывала каждый раз, когда мой язык касался нового уголка её промежности. Исследовав всё, от трусиков до колен, мой язык потребовал от меня большего. Пенис радостно вторил ему, напоминая, что и он будет счастлив встретиться со своей подружкой и оказаться в её всегда гостеприимном лоне. Внутренне сказав пенису, что его черёд ещё не настал, я продолжил целовать и облизывать Роминины ноги. Я постепенно спустился по правой ноге от колена до ступни. Люблю лето! Ромина в основном ходит без колгот и чулок. Да и спасибо Марио: он не требует. Я аккуратно снял с Ромининой ножки балетку и покрыл поцелуями всю верхнюю сторону ступни. Ромина снова издала довольно громкий стон удовольствия, выпрямилась и опустила руки мне на голову, чуть надавив сверху, давая понять, чтобы я не останавливался. Роминина «поддержка» распалила меня ещё больше. Я обхватил ртом сразу все пальчики на ноге, и мой язык начал восхитительное путешествие между ними и вокруг них. Я облизал языком каждый пальчик и всё пространство между ними. Выпуская Роминины пальчики изо рта, я удостоил отсоса каждый из них. Потом, приподняв ножку, я покрыл поцелуями подушечки под пальцами и прошёлся языком по ступне от пятки к пальчикам. Ромина дёрнулась. Я понял – её щекотно. Довольно улыбнувшись, я опустил правую ножку и аккуратно снял балетку с левой. Пальчикам, подушечкам, пяточке и ступне на левой ноге досталось ничуть не меньше внимания и ласки. Я вылизал розовую гладкую пяточку, слегка прикусив её, вызвав благодарное постанывание из уст Ромины. Я поцеловал подушечку каждого пальчика, от мизинца до большого. Я обсосал каждый пальчик, отполировав накрашенные сливово-коричневые ноготки. Закончив с пальчиками, я медленно, целуя каждый сантиметр, начал подниматься вверх по ножкам, сначала к коленкам, потом к бёдрам. И вот я снова радостно уткнулся носом в обтянутую трусиками киску. Ромина подвинулась назад, уперлась руками в стол и, ещё больше раздвинув ноги, поставила их на край стола. Она представила моим ласкам все свои прелести. Я прекрасно знал, что находится под трусиками, которые успели ещё больше намокнуть, пока я любил ножки. И я хотел поцеловать Роминину киску, облизать её губки, добраться до клитора и запустить свой язык во влагалище, доставая оттуда сок желания. Он всегда такой вкусный! В нём присутствует сладость летних фруктов, горчинка восточного солнца и слабая солёность Адриатики. Я взялся за края трусиков на бёдрах у Ромины. Опершись на руки, она приподняла попу, и я быстрым, но неторопливым движением освободил Ромину от трусиков. Сняв трусики, я прижал их внутренней частью к лицу, ещё раз полной грудью вдохнул жаркий аромат похоти, смешанный с дорогим эротичным парфюмом и с наслаждением слизал с внутренней стороны весь попавший на трусики сок Ромины. Всё моё нутро наполнилось невообразимым удовольствием, а пенис радостно дёрнулся так, что коснулся живота. Я отложил вылизанные мною трусики и отправился на встречу с Ромининой киской. Её большие половые губы действительно большие и пухлые. Они всегда вздымаются между ног как два холма, прячущие в расщелине между ними самые сокровенные богатства. Гладко выбритые, они на столько завораживают меня, что прикоснувшись губами и языком, я долго не могу оторваться от них. Не знаю, сколько времени я могу вылизывать и целовать их, наверное, пока я зык и губы не отвалятся от усталости. Я с жадность приник к Ромининой киски губами, стараясь покрыть поцелуями каждый уголок и радостно ощущая её наполненность соком страсти. Выцеловав Роминину киску и собрав с неё весь выступивший сок, я дал волю своему языку. Роминины бёдра напряглись от наслаждения. Довольный и счастливый я запустил язык в расщелину между половыми губами. Там внутри всё было наполнено соком желания, и мой язык начал плескаться в вагине как дельфин в прибрежных водах. Половые губы радостно начали раскрываться, как цветок, представляющий свои потаённы прелести восходящему утреннему солнцу. Клитор набух и возбудился, как будто он подражал моему пенису, радостно качающему головой, приветствуя Роминину киску и предвкушая встречу с ней. Малые половые губы встречали меня своей гладкой и влажной розовой нежностью. Я точно знал, что там, ближе к анусу, вожделенно ждёт моего языка и пениса истекающая соком столь желанная и сладостная дырочка. Я нежно и аккуратно дотронулся до клитора языком, зная, какая реакция за этим последует. Ромина дёрнулась, вскрикнула, сжав зубы, чтобы не оповестить весь офис о том, чем мы занимаемся, и непроизвольно стиснула мою голову ногами. Я ждал этого и наслаждался её реакцией. Через несколько мгновений Ромина ослабила ноги, пережив первый шок сексуального удовольствия от встречи клитора с моим языком. Теперь я смог уже более настойчиво облизать клитор. Ромина начала двигать в такт движениям моего языка, а её дыхание сильно участилось. Я хорошо изучил и радовался тому, что Ромина любит мой язык у себя между ног и получает настоящее удовольствие от его встречи с клитором. Вылизав и хорошенько пососав клитор, я отправил свой язык вниз, в полную похоти ложбинку между малых половых губ, то и дело перебегая языком через их край, вылизывая складочки между большими и малыми половыми губами. Я чувствовал, что возбуждение Ромины нарастает также стремительно, как росло моё, когда она охаживала своим нежным язычком мой член ещё несколько минут назад. Наконец я спустился к мечте моего члена – входу во влагалище. Я помедлил секунду и решительно вошёл в него своим языком, выдавливая переполнявший его сок. Ромина ахнула. Я представил, как тяжело ей даётся не закричать во весь голос, и благодарно уткнулся носом в клитор, продолжая вылизывать стенки входа во влагалище и ласково гладить её бёдра. Я был опьянён до умопомрачения ароматом и вкусом Ромины. Мой член бесился от восторга и одновременно бранил меня, что есть мочи, за то, что не пускаю его встретиться с одной из самых любимых своих подружек. Роминино возбуждение подходило к пику, она вся напряглась, и её ноги оказались у меня на спине. Я всем своим нутром почувствовал, что если я сейчас не войду в неё, мы кончим, так и не слившись в единое сексуальное целое. Я последний раз резко на всю возможную глубину всунул язык во влагалище, Ромина хватанула ртом воздух, и не в силах держаться на выпрямленных руках, улеглась на стол. Мой язык вышел из влагалища и прошёлся по киске всей своей плоскостью, напоследок хорошенько лизнув клитор. Я встал, крепко взял Ромину за бёдра и подвёл свой член прямо к жаждущей киске так, что он едва её коснулся. Реакция была мгновенной и обоюдной. Нас обоих как будто прошило разрядом молнии. Мы вздрогнули от переполнившего нас желания. Сладкая и почти переходящая в боль ломота прошла от пениса до ануса и разлилась по животу. Мне показалось, что из меня растёт кол, который начинается где-то глубоко внутри, и который распирает меня сладким напряжением. Не знаю, что творилось внутри Ромины, но по напряжению её бёдер, ног и всего тела, по тяжести и частоте её дыхания я понимал, что она испытывает какие-то схожие по силе и сладости ощущения. Оправившись от пронзившего меня удара желания, я хрипло простонал: «Где? ». Таким же хриплым шёпотом прозвучал Роминин ответ: «вверху…» Я оторвал левую рука от Ромининой задницы, открыл верхний ящик её стола и нащупал глянец упаковки презерватива. Я быстро зубами разорвал упаковку, на несколько мгновений мои руки расстались с Ромининой попой и, дрожа и сбиваясь, натянул на член презерватив. Как только необходимое благо-зло было на месте, я снова вцепился Ромине в зад, а мой член устремился навстречу счастью. Я старался как можно медленнее и нежнее входить в Ромину, чтобы дать члену возможность без тычков в плоть плавно соскользнуть по наполненной соком и моей похотливой слюной ложбинке между половых губ прямо к входу во влагалище. Как только головка члена коснулась края стенок входа, Ромина не выдержала и ринулась всем своим телом навстречу моему члену. Мои руки скользнули по гладкой, слегка взмокшей от возбуждения коже и оказались у Ромины на талии. Ромина с беззаветной любовью насадилась на член, полностью захватив его вагиной и уперевшись промежностью мне в лобок. На этот раз уже я ахнул, снова ухватился за бёдра и всем телом надавил на неё, чтобы вернуть полностью на стол. Я на столько уже был возбуждён, что не смог бы трахать Ромину на весу, руки уже ослабли, а ноги начали потрясываться. Вернув Ромину на стол, я быстро закинул её ноги себе на плечи и снова обнял её за бёдра. В следующе мгновение я потерял всякое ощущение реальности и лишь вдохновенно входил и выходил из Ромины, закрыв глаза и откинув назад голову. Мой член полностью погружался в Ромину и выходил из неё также почти полностью, оставаясь внутри лишь на половину головки. В моменты, когда член, почти выйдя из Ромининой киски, снова отправлялся назад то резко, то нежно, Ромина всхлипывала. Она иногда даже скребла ногтями рук по крышке стола. Эта её выражение удовольствия ещё больше возбуждало меня, и я чувствовал, как член наполняется спермой, набухает внутри Ромининой вагины и готовится произвести феерический залп. Мой восторг ещё более усиливался от того, как Роминина киска, заполучив член в себя, радостно встречала его и крепко обнимала его плоть у себя внутри. Мало кто из моих знакомых делает это столь умело и эротично. Я полностью растворился в Ромине и в собственном наслаждении. По напряжению тела Ромины, по тому, как она подмахивала мне и жадно устремлялась навстречу члену, самозабвенно насаживаясь на него, я чувствовал, что развязка близка. Сперма окончательно подошла к головке члена, и совершенно непроизвольно мои движения стали резче, если не сказать грубее. Ноги, живот, напряглись, ягодицы сжались, и я весь выгнулся вперёд. Ромина почувствовала, а может и нет, моё состояние. Но она сама выгнулась вверх, приподнявшись на столе, так что мои руки соскользнули под неё. Я попытался вынуть как можно сильнее член, но вместо этого неведомая сила на полпути заставила меня снова ринуться внутрь. В этот момент Ромина неимоверно втянула живот, сжала ногами мою голову, и её начало трясти и крутить. Она нашла свой оргазм, и это состояние мгновенно передалось мне. Меня всего вытянуло как струну, а пенис сильно дёрнулся внутри киски и разразился, как мне показалось, нескончаемым потоком. Ноги затряслись, и я конвульсивно продолжал толкать член внутрь Ромины. Нас трясло обоих, и мы, достигнув апогея удовольствия, начали потихоньку слабеть. Я потерял всякую возможность оставаться стоять на ногах и продолжать трахать Ромину, хотя душа и требовала продолжения. Ромина тоже вся обмякла, расслабилась, растеклась по столу, раскинув в стороны руки, и блаженствовала. Ноги Ромины тоже расслабились, потяжелели и лежали недвижно у меня на плечах. Я глубоко вдохнул и потихоньку вынул из Ромины уже слегка расслабившийся и находящийся в блаженной неге член. Мой довольный член нехотя вывалился из Ромининой киски с презервативом на голове, похожий на средневекового буржуа в ночном колпаке. Я окончательно ослаб и опустился на колени, уселся на пол и привалился к рабочему столу Ромины. Мой пенис, ещё гордый и счастливый, но уже заметно сдувшийся, устроился на разлившихся в пустой мешок яйцах. Презерватив ещё держался на опавшей головке члена, разложив на полу наполненный спермой сосуд. Я счастливо с примесью гордости посмотрел на презерватив, наполненный результатами восторга моего и члена, закрыл глаза и, переполненный восторгом и благодарности к Ромине, прижался щекой к её безвольно свисающей со стола ноге. Никакие мысли меня не посещали. Я наслаждался моментом, и мне было бесконечно хорошо. Ощущение физической выжатости смешивалось и перекликалось с чувством какой-то эмоциональной свободы и лёгкости. Не хотелось ничего. Я чувствовал себя абсолютно счастливым человеком… Не знаю, сколько прошло, полностью ушёл в астрал, но вскоре Ромина зашевелилась и подала первые «признаки жизни». Её нога дёрнулась, затем я услышал её шевеление на столе. И наконец, почувствовал, как она нежно запустила свои пальцы мне в волосы. Через мгновение я ощутил теплоту Ромининых сладко-влажных губ. Но это был не страстный поцелуй, переходящий в безумие страсти. Это был короткий, нежный, поцелуй благодарности. Надо признать, такие поцелуи порой могут выразить и сказать гораздо больше, чем самый страстный и продолжительный поцелуй слияния ртов. Я почувствовал всю нежность Ромины, как благодарность за доставленное удовольствие. От этого градус моего счастья стремительно подскочил до космоса, и даже истёкший до последней капли член дёрнулся, напряг все свои оставшиеся силы и изобразил радостный кивок. При этих его потугах презерватив окончательно сполз с него и распластался на полу, размазав по своему нутру всё накопленное и выплеснутое богатство моего пениса. Пришлось поднять презерватив, завязать и отложить в сторону, чтобы сперма не расплескалась и не оставила на полу неизгладимых следов нашего страстного безрассудства. Ничего страшного, но не стоит расточать наши секретики. Ромина окончательно вернулась в реальность, слезла со стола и надела безжалостно и стремительно стянутые мною трусики. Она засунула свои точёные ножки в балетки, ласково посмотрела на меня, поворошила рукой мои волосы, нежно улыбнулась и отправилась к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Ромина всегда на высоте! Я понял, что и мне пора возвращаться из тумана блаженства в суровые будни моего бытия. Я нехотя и довольно неуклюже поднялся с пола, натянул спущенные, но ещё не покинувшие меня боксеры и брюки, немного дрожащими пальцами застегнул рубашку и попытался изобразить у себя на голове хоть какое-то подобие приличной офисной причёски. Слава Богу, я с детства не отличаюсь особой аристократичностью и строгостью своего внешнего вида. Поэтому на фирме все уже давно привыкли к моим взъерошенным причёскам и некоторой небрежности в одежде. Увы, даже будучи одетый в костюм и галстук, я могу внести хаос в классический вид преуспевающего клерка. Поэтому я не особо стал себя утруждать проблемами моей причёски. Я поднял с пола презерватив и сунул его в карман брюк. Сперма в нём уже остыла. Я про себя заметил, что в таком виде этот предмет, наполненный мутной белёсой субстанцией, не рождает никаких возбуждающих флюидов, и вообще плохо сочетается с мыслями о сексе. Приведя себя в почти идеальный порядок, Ромина подошла ко мне, внимательно оглядела, лёгкими и безошибочными движениями добавила в мой образ недостающих элементов подобия опрятности. Чуть отстранившись, она ещё раз меня оглядела и довольно цокнула языком. Удовлетворившись, Ромина приобняла меня за бёдра, чуть приподнялась на цыпочках и нежно-долго поцеловала меня в губы. Я ответил ей такой же нежностью. Но не более. В нашем поцелуе не было страсти, лишь взаимная благодарность, замешанная на удовольствии и нежности. Оторвавшись от меня, Ромина уже своим привычным бодрым с деловой ноткой голосом сказала: — Тебе надо идти. Мы исчерпали лимит терпения наших коллег. Марио расщедрился тебе на отпуск? Где будешь?

— Дома, — мечтательно ответил я, представив тепло и уют родных стен и ласку моей семьи. – Давай поужинаем вместе. А потом я поеду домой и останусь там до следующей недели.

— Отлично! Предложение принимается, — лукаво-задорно подхватила Ромина, — в восемь у Анастасио.

— Идёт, — радуясь её согласию, ответил я и с благодарностью ласково приобнял её, как можно тише отпер дверь и вытек в коридор. На полпути от Ромининой комнаты до трона Софии я встретил Луизу, выходящую из своей сокровищницы.

— О! Мой мaльчик! Вижу, тебе уже полегчало. Наше семейное лекарство действует безотказно! – с улыбкой во всё лицо прожурчала своим хрипловатым голосом Луиза и нежно потрепала меня по щеке. «Она совсем как мoя мaмa», промелькнуло у меня в голове, «такая же нежная и преисполнена такой же самоиронией». Я нежно обнял Луизу и прошептал ей на ухо: «Луиза, ты волшебница! » С этими словами я благодарно поцеловал её в пахнущую домашними благовониями щёку, чуть отстранился и поцеловал её добрые и ласковые руки.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! – лепетал я переполненный какой-то сыновней нежностью к этой замечательной женщине. И действительно я был ей благодарен за всё: за материнскую любовь ко всем нам, за нежность, за волшебный бальзам, за мой отпуск и вообще за всё. Я собрался уже попрощаться с Луизой, как увидел Ромину, выходящую из своего кабинета. Само совершенство и полная безупречность, она деловито шла с апельсинового цвета папкой в руках, прекрасно гармонирующей с её белой блузкой и цвета свежего газона лёгкой свободной летней юбкой. Она шла к нам или к Марио своей неизменной порхающей походкой. Каждый её шаг сопровождался волнующим меня флэш-мобом. Ткань юбки то облегала ноги, формируя и очерчивая соблазнительный треугольник внизу живота. То юбка вдруг разлеталась свободными крыльями, чуть приподнимаясь и открывая прелесть Ромининых загорелых ног чуть выше колен. Её небольшие груди чуть покачивались под блузкой в такт её шагам, заставляя играть батист белизной с лёгким отливом на каждом изгибе соблазнительных форм. К сожалению, я не всегда, а точнее сказать, практически никогда не могу скрывать свои эмоции. И мне всегда стоит больших усилий сохранять невозмутимость при серьёзных обстоятельствах. Марио прекрасно знает этот мой недостаток и умело им пользуется. Иногда он специально выпускает меня вперёд. Когда нужно ввести противоположную сторону в состояние дискомфорта. Он выпускает меня на сцену, сопровождая мой выход напутствием: «Не сдерживай себя! Задай им шороху! ». Это всегда мой звёздный час. Как правило, после моей партии близкой к истерике наши партнёры, контрагенты или клиенты с радостью бросаются в объятия всегда уравновешенного и любезного Марио, а их поведение становится более сговорчивым и компромиссным. Вот и сейчас я не смог сдержать восторга от вида Ромины и пережитых только что моментов блаженства с ней. На моих щеках начал появляться предательский румянец, а глаза непроизвольно расширились и наполнились похотливой влагой. Ромина с невозмутимо-любезным видом продефилировала мимо нас с Луизой, ласково улыбнувшись нам обоим. — Ромина! Деточка! Ты прелестна! – как всегда с любовью ответила Луиза на улыбку Ромины.

— Спасибо! Луиза! – уже широко и искренне радостно заулыбалась в ответ Ромина и направилась дальше в направлении Софии, которая уже издалека начала есть её влюблёнными глазами. Не знаю, любит ли София Ромину просто как старшую подругу и восхитительную девушку. Она всегда готова сделать всё, что Ромине потребуется. Во многом, не смотря на категоричные отличия в их стиле, София копирует её: в одежде, в манерах, в жестах. Конечно, Ромина стоит того. Она прекрасный образец для подражания девушки, на 10 лет младше её. Да к тому же Ромина всегда особенно любезна и ласкова с Софией. Но порой у меня закрадывается сомнение, что в чувствах Софии есть что-то большее. Не я один мучаются в нашем офисе сомнениями, не лесбиянка ли София. Несколько раз мы её видели на улице в окружении девушек. И их общение очень походило на общение лесбиянок. Но напрямую к Софии с расспросами на эту тему никто не пристаёт. Возможно, Марио и Луиза знают истинное положение вещей. Но эти двое – бездна молчания, из которой достать какую-либо информацию без их доброй воли абсолютно невозможно. Я не смог сдержаться, и моя голова почти вывернулась на сто восемьдесят градусов, следуя за Роминой. Я застыл, любуясь, как Роминины ягодицы играют с юбкой, заставляя её колыхаться, переливаться, формировать причудливые складочки, подчёркивая и облегая прелесть их округлых упругих форм. Юбка то прилипала к ягодицам, то струилась по ним, то чуть вздёргивалась и снова падала при новом шаге обессиленной счастьем гладью. Мои мечты прервала Луиза, взяв меня за подбородок и повернув голову в прежнее положение. Перед собой я увидел добрые, но строгие глаза, глядевшие прямо в меня. — Фэдор! Не обижай эту девочку! Ромина чудная девушка и она заслуживает самой лучшей партии! Я понимаю, что ты изголодался в этой холодной Москве по женскому телу, женской ласке и просто по сексу. Думаю, русские такие все закованные, что трудно найти хорошую девушку, чтобы заняться сексом или просто провести время. Я понимаю! Но Ромине уже пора выходить замуж, а ты её отвлекаешь. Может тебе подумать и жениться на ней. Ведь вы давно уже и хорошо дружите?

Взгляд Луизы стал ещё добрее и пронзительней.

— А если ты будешь её обижать, вызову твоих родителей, — с улыбкой сказала Луиза и погрозила мне пальцем. Луизины слова переполнили меня такой радостью, что я не сдержался, расплылся в дурацкой улыбке, взял Луизу в охапку, приподнял её и крепко расцеловал в щёки. — Поставь немедленно на место! Паршивец! Ты что, уже сделал ей предложение? – изумлённо запротестовала Луиза. Я расхохотался, поставил Луизу на место и ещё раз поцеловал. Слова Луизы произвели на меня окончательное отрезвляющее действие. Я понял, что говоря про мои трудности в Москве, Луиза как бы выразила общее мнение. Я вдруг понял, что никто не только не знает о моём приключении в последний день, но и вообще о моих развлечениях в Москве. Все наивно уверенны, что уезжая в Москву, я окунаюсь в рутину скучной и сложной работы с русскими, которые кроме работы и водки ничего не знают. Какое счастье порой приносит нам осознание чужой наивности и неосведомлённости! Конечно, я не мог сказать Луизе, что меня так обрадовало.

— Неееет! Да и вряд ли когда-нибудь сделаю. Но обижать её просто невозможно! Она же чудо! А ты — волшебница! Даже не представляешь, какая! Я люблю тебя Луиза! – я крепко обнял и расцеловал её в щёки и в лоб, — Ты бля меня как вторая мaмa! Люблю! Люблю! Люблю! С этим словами я оставил теперь уже Луизу в состоянии полной растерянности и недоумения и почти вприпрыжку отправился в свой кабинет. По пути я весело помахал рукой Софии, при этом почувствовал какое-то необъяснимое родство с ней. Но не придал этому никакого значения. В ответ София, улыбаясь, послала мне воздушный поцелуй и пожелала хорошо отдохнуть. Бодрым, довольным решительным шагом я промаршировал мимо открытых дверей кабинетов коллег, дразня всех своей счастливой улыбкой во весь рот. Я буквально впорхнул к себе, как ласточка радостно залетает в апреле в любимый и знакомый амбар после долгого перелёта. Мой кабинет показался мне исключительно уютным, радостным, милым и родным. Я чувствовал прилив сил, бодрость и готовность свернуть горы. Я глубоко вдохнул полной грудью и присел на краешек своего стола. Пенис в штанах снова довольно надул щёки, но не буянил, а лишь выражал свою наполненность силой и гордостью за совершённый обряд. Я провел рукой по слегка бугрящемуся в штанах болту, расправив и заботливо уложив его поудобнее. Мне было хорошо. Через несколько минут довольного созерцания своего кабинета, я перемахнул в кресло и с необычайным рвением, присущим обычно стажёрам, принялся разбирать почту и бумаги. Через час у меня уже был готов отчёт для Марио. Окрылённый необычайной лёгкостью от свалившихся с плеч груза, страхов и взращённого мною самим же стыда я набрал Софию. Удивившись, что я ещё в офисе, она соединила меня с Марио. Я довольный собой поблагодарил Марио за отпуск и премию и сказал, что подготовил уже отчёт и хотел бы доложиться до своего отпуска. Марио довольно «крякнул» и сказал, что не хочет меня напрягать, понимая мою усталость. Затем, выдержав небольшую паузу, он изрёк сакральную фразу:

— Но если ты настаиваешь, ценю твоё рвение. Сделаем так: пришли мне отчет на почту, а мы с тобой пойдём пообедаем, и ты вкратце расскажешь мне самое главное.

— Слушаюсь! — почти прокричал я счастливо в ответ устоявшуюся в нашей компании фразу готовности на подвиги. Обеды с Марио всегда доставляют мне неописуемую радость. Марио вне офиса, особенно за обедом, преображается. Выпив бокал хорошего вина, а это обязательно, он расслабляется. С ним становится возможно болтать на любые темы, забывая, что он твой весьма строгий и требовательный шеф. А если приходится обсуждать за обедом деловые вопросы, то благодаря его удивительной способности располагать к себе и расслаблять собеседника все обсуждения проходят легко, с неизменным юмором и редкой для Марио лояльностью. В такие минуты можно ему рассказывать всё, не задумываясь о словах, выкладывать все подробности дела, зная, что встретишь понимание. Деловые беседы с Марио за обедом всегда заканчиваются если не искромётным, то обязательно позитивным и конструктивным результатом. Мне понадобилось пять минут, чтобы красиво оформить и отправить Марио уже готовый отчёт. Довольный собой и испытывающий приподнятость духа от предвкушения удовольствие обеда с Марио, я выключил компьютер, навел на себя лоск, насколько я вообще способен выполнить эту сложную для моего понимания задачу, и легкой пружинистой походкой направился к Софии ожидать Марио. Через десять минут после разговора с Марио я уже крутился вокруг Софии, очаровывая её своей любезностью и, как мне думалось, искромётным юмором. Надо отдать ей должное, даже если она не особо веселилась моим шуткам и обращала внимание на мои потуги галантности, София кокетливо смеялась над ними и благосклонно краснела от моих комплиментов. Марио вышел из своего кабинета, сказал Софии, что мы пошли обедать, взял меня за локоть, и мы направились к выходу. День встретил нас жарким солнцем, напоминая, что мы решились покинуть прохладу кабинета в самый разгар июня. Но мы с Марио не спеша пересекли двор, напитываясь летним жаром и предвкушая гастрономический праздник у приятеля Марио по имени Гвидо Ди Прочидо. Гвидо Ди Прочидо – хозяин ресторана, куда мы направлялись. Ресторан гордо носит имя достойного предка Гвидо – Джованни Ди Прочидо. Этот исключительно семейный ресторанчик существует в фамильном доме ещё с 18 века. Счастливым образом он не пострадал ни при одной войне и при землетрясении в начале двадцатого столетия. Весь интерьер внутри напоминает о средневековье, а все стены увешаны гравюрами, посвященными славным делам великого Джованни и его соратников. Гвидо лично проводит экскурсию по гравюрам для особо почётных гостей, погружая их в историю семьи и сицилийского народа. Правда иногда он перебарщивает и начинает утомлять гостей длинными рассказами о подвигах и исключительности Палермо. Но тогда на помощь приходит Марчелло, умело переводя разговор на собственно цель, с которой гости заглянули в этот «музей». Тем более что кулинарное продолжение не менее увлекательно, чем история рода Ди Прочидо. Кухня здесь несравненная!

Пройдя через двор, мы снова вступили в царство прохлады, дополненной нескрываемой радостью персонала ресторана. Немногочисленные официанты этого небольшого ресторанчика расплылись в искренних радостных улыбках, завидя Марио. Старший официант Марчелло, парень лет сорока пяти, с достоинством подошёл к нам, пожал протянутую Марио руку, похлопал меня по плечу и без всяких вопросов провёл нас к любимому столику Марио. Через пару минут из двери за стойкой бара вывалился дюжий крепкий сицилиец Гвидо. Началась традиционная церемония нескрываемой любви Марио и Гвидо. Эти два пятидесятилетних мужика дружат с детства. Знают друг друга как облупленных, видятся как минимум раз в день, когда Марио приходит обедать. Но каждый раз при встрече они переполняются искренним восторгом и обнимаются, хлопают друг друга по плечам, разглядывают друг друга и снова обнимаются. Складывается впечатление, что они не виделись тысячу лет. И что самое восхитительное, их радость встречи не вызывает ни малейшего сомнения в их искренности. Нарадовавшись друг другом, и обратив внимание на меня, друзья договорились пообщаться вечером, и Гвидо удалился, оставив нас наслаждаться неизменной вкуснятиной, которую обязательно приготовит его шеф Антонио Мистроджакомо. Обед прошёл по обыкновению прелестно. Конечно, не обошлось без фирменного Le sarde a beccaficо. Я, да и многие другие гости, посещавшие Джованни Ди Прочидо, уверенны, что только Мистроджакомо удаётся приготовить это блюдо именно так, как его готовили ещё в 17 веке. Оно здесь лучшее! Обед был восхитительным, особенно приправленный бутылочкой сицилийского Шардонэ, кстати, произведённого семьёй Ромины. Я был на верху блаженства от лёгкости на душе, от сладкого послевкусия секса с Роминой, от чести обедать с Марио и вообще от жизни. Весь обед я прощебетал как влюблённая девушка. Марио же слушал меня с удовольствием, выражая его разного рода многозначительными звуками, попивая вино, одобрительно покачивая головой и иногда похлопывая меня по плечу. Я выложил ему все подробности дел в Москве, все детали и нюансы моих договорённостей с русским чиновником и о его готовности приехать к нам на Сицилию, чтобы обсудить вопросы лично с Марио… И много всякой чуши, думаю, я наболтал. Но Марио довольно и ласково всё улыбался и улыбался в усы. Через два часа мы закончили обед и довольные собой, обедом и проведённым временем вернулись в офис. Марио, как он это обычно делает, захватил в ресторане специальный обеденный набор для Софии. Эта девушка на особом счету в ресторане. Никто не знает почему, но все сделали вывод, что Гвидо просто ею очарован. Поэтому Антонио каждый день звонит Софии и готовит специально для неё что-нибудь вкусненькое. Обед доставляют Софии прямо на рабочее место. Если Марио обедает у Гвидо, то он захватывает обед Софии с собой, если нет, то его приносит кто-нибудь из официантов. Получив своё лакомство от Гвидо, София запирается в комнате отдыха и священнодействует. Это забавно, но мы все завели за правило не беспокоить её всякими вопросами и просьбами и не вваливаться в комнату отдыха, если там уединилась София. Вообще-то София исключительно любезная и общительная девушка, она ко всем у нас в офисе относится хорошо и любезно. И мы платим её той же любовью, к тому же она самая молодая из нас всех. И мы все трогательно относимся к этой маленькой причуде Софии – обедать в одиночестве. До такой степени трогательно, что каждый из нас всячески охраняет эту маленькую девчушку, считая, что она придаёт дополнительный шарм нашей компании. По нашему возвращению офис встретил нас задумчивой тишиной послеобеденного «труда». Наполнив животы, члены нашей команды становятся тихими и малоподвижными. Все разбредаются по кабинетам и углубляются в имитацию работы, которая подразумевает, тишину, спокойствие и вдумчивость. В офисе царила тишина. Лишь София периодически нарушала её, отвечая на телефонные звонки. Но, получив из рук Марио свою порцию кулинарной радости, она тут же, с разрешения Марио, растворилась в комнате отдыха, поставив предварительно телефон на бесшумный режим автоответчика. Наступил час блаженной «деловой» тишины. Марио похлопал меня по плечу, пожелал хорошего отдыха, пообещал зря не беспокоить, передал привет моей семье и исчез в своём просторном кабинете. Мы все знаем, что в компании существует ещё одна традиция: пока София в одиночестве наслаждается персональным обедом от Антонио Мистроджакомо, Марио тоже предаётся послеобеденному наслаждению с кубинской сигарой и бокалом коньяка. Для Марио послеобеденное время – лучший момент для обдумывания задач и принятия правильных решений. Именно поэтому Марио всегда назначает совещания и вызывает нас для отчёта только во второй половине дня после часа сытого «смысла жизни». Довольный исключительной благосклонностью Марио и переполненный непроходящим восторженным послевкусием секса с Роминой я отправился к себе, развалился в кресле и с удовольствием закурил. «Какое счастье, что Марио может позволить себе отходить от общих правил и разрешает себе и всем остальным курить в офисе», — подумалось мне сквозь наслаждение жизнью. Потушив сигарету, я нехотя встал, перебрался за свой рабочий стол и включил компьютер. Ничего срочного не было, только сообщение, что Марио получил и прочитал мой отчёт. Какой-либо реакции от него я не ждал, так как всё, что было в нём написано, мы уже обсудили за обедом, и я получил высшую оценку моих трудов. Я удовлетворённо выключил компьютер, привёл в порядок все бумаги на столе и решил начать пользоваться предоставленным мне недельным отпуском. Время было ещё мало, около четырёх часов. До ужина с Роминой ещё было три часа, и я вознамерился пойти прогуляться по городу. Можно было, конечно, зайти на квартиру, которую я снимаю, чтобы каждый день не ездить из Вальдериче в Палермо и обратно. Но мне захотелось прогуляться, зайти на набережную, посидеть на берегу и отдышаться. Слишком уж бурные на события и эмоции выдались последние дни, и особенного этот понедельник. Я вышел из кабинета, помахал рукой сыто растёкшейся на своём троне и довольно улыбающейся улыбкой чеширского кота Софии и вышел на улицу. Было жарко, но я люблю жару и практически никогда не прячусь от солнца. При этом меня одинаково радует как несусветная жара, так и крепкий морозец. Единственно, чего я не могу терпеть, так это кислую зимнюю погоду с температурой плюс-минус ноль. Я снял пиджак и бросил его в машину. Оставшись в одной лёгкой белой рубашке, я расстегнул три верхние пуговицы, слегка обнажив поросль на груди, подзакатал рукава и надел темные очки. Поглядевшись в зеркало машины, я «поправил» причёску, разворошив волосы. Оставшись довольным собой и найдя себя весьма привлекательным и сексуальным, я с самодовольной улыбкой неспешно отправился в сторону моря. В те нечастые минуты, когда я могу себе позволить просто бесцельно пошататься по полюбившемуся мне за эти годы городу, я часто вспоминаю мою первую встречу с Палермо, когда я обалдевший от солнца и радости наворачивал круги по городу, заглядывая в каждую подворотню и фотографируя всё и вся. Я влюбился в этот город, в это страну, в этих людей практически с первого раза. Хотя, если быть честным, мою любовь с малолетства взращивали родители. Но всё это – совершенно другая история, достойная отдельного рассказа… Вот и в этот раз я полностью погрузился в наслаждение прелестями Палермо, жарким, но не жгучим вечереющим июньским солнцем и удовольствием от себя любимого. Я особо не следил за маршрутом, просто шёл в сторону моря, пересекая перекрёстки и проходя от одной улочки к другой. Сам не заметил, как вышел на Пьяцца Витториа, чему непроизвольно обрадовался. Не задумываясь, я направился вглубь сада и оказался перед передвижным лотком с мороженым. Как я и надеялся, меня встретил улыбчивый седовласый марокканец Абделлах. За время моего проживания в Палермо мы успели немного подружиться, и наша встреча всегда была радостным событием для обоих. Абделлах получал возможность немного заработать и поболтать ни о чём. Я же — моё любимое шоколадно-апельсиновое мороженое и порцию баек от Абделлаха о его прекрасной стране и о перипетиях жизни его семьи в Палермо. Мы радостно поприветствовали друг друга, и я получил любимый рожок, полный вкуснейшей прохлады, как нельзя лучше подходившей моему настроению. Я с наслаждением лизнул вздымающийся над хрустящей вафлей коричневый шарик и прикрыл глаза от удовольствия. — Сегодня Фед ты особенно рад моему угощению, — лукаво-заискивающее напомнил о себе марокканец. Я нехотя открыл глаза, посмотрел на него застланным пеленой наслаждения взглядом и лишь через несколько мгновений смог осознать его слова. — Да, ты прав, сегодня твоё мороженное особенно хорошо. Уж не подмешал ли ты в него какой-нибудь вашей марокканской травки? – смеясь, ответил я.

— Нееет, думаю, дело не в мороженом, а в тебе. Похоже, с тобой произошло что-то такое, что заставило по-особенному почувствовать вкус жизни, — ударился в философию умудрённый жизненным опытом марокканец. И тут я понял, как же он прав. Ведь и действительно, пережитое за сегодня заставило меня посмотреть на жизнь новыми глазами. За последние два-три часа я, как будто заново родился, мне снова захотелось жить, вкусно есть, сладко пить, и получать от каждого мгновения максимум удовольствий. «Надо же, что может сделать с человеком маленькое незапланированное приключение, сомн самопридуманных страхов и маленькие радости, пришедшие в самый нужный момент», признался я себе с немалой долей самолюбования собственной мудростью. — Абделлах, ты как всегда прав. Со мной столько всего произошло, столько событий, переживаний… Но всё позади… И сегодня я как-то по особенному начал получать удовольствие от тех радостей, которые мне преподносит жизнь, и ты с твоим мороженым. Марокканец довольно ухмыльнулся, но вежливо не стал выспрашивать у меня подробности. Напротив, он по-отечески ласково подвёл итог нашему короткому разговору:

— Это здорово. Но раз так, не буду тебе досаждать своей болтовнёй. Иди ка вон на ту скамейку под раскидистым платаном, расслабься и погрузись в радость любимого мороженного под аккомпанемент птичьего щебетания. — Спасибо, дорогой! Ты настоящий и мудрый друг! Я тебя обожаю! – с этими словами я пожал Абделлаху его крепкую руку и направился в указанном им направлении наслаждаться апельсиново-шоколадным. Уютно развалившись на указанной марокканцем скамейке, я полностью отдался поглощению мороженого, которое с каждым лизком или укусом проникало в меня сладкой, с небольшой ароматной апельсиновой кислинкой удивительной вкусноты прохладой. Всё, мой язык, горло и все моё существо наполнялись негой наслаждения, действительно расцвеченной каким-то магическим щебетанием пташек, переполнявших крону платана и соседних деревьев. Наполнив себя вкусным наслаждением, я, в качестве «вишенки на торт», с огромным удовольствием выкурили сигаретку. Сигаретка в сочетании с послевкусием мороженого создавала приятную иллюзию сигареты с ментолом. Закончив с моим маленьким счастьем, я открыл глаза и с благодарностью посмотрел на Абделлаха. Марокканец сноровисто суетился вокруг обступившего его многочисленного итальянского семейства. Весь их вид свидетельствовал, что дородная мaмaша с её шумным, непоседливым, кучерявым выводком явно приехала в Палермо на экскурсию и радостно притормозила около Абделлаха, чтобы занять уже подуставших и начинающих капризничать детишек. Ей явно нужна была передышка, судя по тому, как она с радостью и готовностью удовлетворяла любые желания отпрысков. Абделлах же был преисполнен радостью от неожиданно свалившегося на него хорошего клиента в понедельник, как правило не приносящий ему большого дохода, и от того вводящего в тоску и меланхолию. Сегодня же был явно его день. Наблюдая эту радостную суету вокруг хрустящих рожков, щедро наполняемых марокканцем разноцветными шариками, я в очередной раз признался себе в правоте и обоснованности моих подозрений. С каждой новой встречей с Абделлахом я всё больше и больше убеждаюсь, что он всё-таки потомок волхвов и маленький волшебник. Вот и сегодня я безропотно отправился именно на указанную им скамейку, сделал так, как он мне сказал, и при этом получил искреннее удовольствие. Для меня – это не естественное поведение. Обычно я подвергаю сомнению любые советы, и уж тем более прямые указания. Даже с Марио я иногда позволяю себе спорить. А тут…. Я взял мороженое и пошёл туда, куда он меня отправил, и получил именно то удовольствие, которое он мне пообещал. Ну не магия ли это? …. Довольный своим глубокомыслием и радостным сознанием причастности к чему-то магическому я решил таки покинуть Пьяца Витториа и отправиться навстречу Ромине. Я лениво оторвал свой зад от скамейки, помахал на прощание рукой Абделлаху и вышел на Виа Эмануэле, которая прямиком повела меня к Пьяца Марина, где мы договорились с Роминой поужинать. Солнце уже начало клониться к горизонту и радостно устремилось к месту своего ночлега за горой Палермо. Виа Эмануэле начала заполняться местным народом, начинающим выползать из офисов и разбредаться по ресторанам, барам и домам. Меня радовало всё вокруг: люди, машины, предзакатное солнце, дома, мусор, шум и прочее, прочее. Я ощущал себя практически абсолютно счастливым и довольным человеком, безмятежно прогуливающимся от одного удовольствия к другому. Проходя мимо площади Кафедрального Собора, я заметил двух моих приятелей, скучающих в отсутствие туристов в это время дня. Я не преминул подойти к ним и перекинуться парой слов. Джузеппе – старший бригады катальщиков на повозках, а Сева – наш соотечественник из Канска, обучающийся в университете Палермо и подрабатывающий на карманные расходы распространителем билетов в Театр Массимо. Мои приятели тут же прервали свою беседу и выказали всю, на которую они только способны, радость от моего появления. Ничего не значащая короткая болтовня трёх приятелей сегодня мне была особенно приятна. Обсудив погоду, городские новости и выслушав традиционные жалобы на слишком прижимистых туристов, я сообщил им, что отправляюсь на встречу с прелестной девушкой и должен покинуть их приятное общество. Получив в ответ несколько плоских шуток и скабрезных напутствий, я вполне довольный жизнью продолжил свой путь дальше вниз по Виа Эмануэле. На Кватро Конте я решил заглянуть на Пьяца Претория, посидеть там в тишине, выкурить сигаретку и насладиться вечерней порой в стороне от городской суеты. Мне нравится это практически всегда безлюдное и спокойное в этот час местечко. В нём есть что-то умиротворяющее, расслабляющее и в то же время сексуально возбуждающее. В предвкушении наслаждения уединением, окутанным облаком сигаретного дыма, сквозь которое причудливо будут пробиваться лучи предзакатного солнца, я вальяжным шагом направился к площади. Уже на подходе к площади я отчётливо услышал радостный щебет женских голосов. Не смотря на то, что я намеревался найти здесь покой и тихое умиротворение, перспектива встречи с девчонками меня совершенно не огорчила. Мой пенис тоже радостно воспринял шанс полюбоваться на сладкие попки, приободрился, слегка расправился и одобрительно кивнул мне в штанах. Выйдя на площадь, я откровенно порадовался увиденному. Вокруг ажурного забора, отделяющего историческое творение от безумных туристов, суетилась группка девушек. Они прилипали к прутьям забора, висли на них, бегали вокруг фонтана, шептались и задорно хихикали, тыча пальчиками в скульптурные композиции, изображающие брутальных мужчин и по понятиям средневековья красивых женщин со всеми интимными подробностями. Я снял тёмные очки, чтобы лучше рассмотреть любопытствующих девочек, и прислушался к их голосам. Это оказалась стайка явно азиатских девушек. Все разношёрстные, с длинными и короткими волосами, в панамках и без. Их немного приземистые, разные, но аппетитные фигурки, одетые в шорты разных мастей, коротенькие свободные полупрозрачные платьица, легинсы и футболки, едва скрывающие от любопытных мужских глаз сладкие попки, вызвали бурю восторга в моей душе и в душе моего члена. Он, кстати, насторожился и приподнял голову в поисках самой привлекательной попки или киски проступающей сквозь обтянутость шорт. Количество гаджетов и своеобразная, только им свойственная интонация, выдали в девчонках представительниц Поднебесной. Мне нравятся китайские девушки. В них есть какое-то сумасшедшее сочетание очаровательной наглости, задорного напора и кокетливой скромности. Да и в сексе они весьма интересны…. Чтобы убедиться в правильности своих умозаключений, я поискал вокруг старшего или старшую. Такой руководитель, по совместительству гид и пастух обязательно должен сопровождать китайских граждан, если они собираются большой группой. Таковы уж у них правила… Мне не пришлось долго искать. Его я нашёл на тумбе со львом у лестницы, ведущей к фонтану. Им оказался довольно грузный молодой пижонистый китаец, уютно устроившийся, привалившись спиной ко льву, и равнодушно покуривающий, погрузившись в лабиринты китайской философии. Рядом с ним стояла табличка с иероглифами. Весьма характерная и необходимая вещь для групповых экскурсий и походов. Моя персона не вызвала у китайского «лидера» никакого интереса. Он лишь, выполняя свой долг, оценивающе смерил меня с ног до головы, оценивая степень угрозы для его подопечных. Но убедившись, что я лишь праздно шатающийся итальянский клерк, потерял ко мне всякий интерес и снова погрузился в свой мир, предварительно сделав большую затяжку и выпустив большое облако дыма, увенчанное живописным дымным колечком. Я оценил его умение и выразил свой восторг дежурным «Браво! ». В ответ я лишь удостоился вежливым приветственным кивком головы. Решив, что судьба мне по-прежнему сегодня благоволит, даря возможность порадовать глаз китайскими девочками, я уселся на соседнюю тумбу. Мой пенис, по-прежнему проявляющий скромный, но настойчивый интерес к китайской стайке, потребовал предоставить ему возможность любоваться женскими прелестями и самому быть на виду. Не споря с ним, ведь он мне сегодня уже доказал свою преданность, я уселся так, чтобы не зажимать его, а дать ему возможность расправиться и созерцать порхающие попы. Усевшись поудобнее, я достал сигаретку и закурил с большим удовольствием, хотя и не так артистично как китайский парень. Девчонки были прелестны, особенно сейчас, когда моя душа пела и радовалась всему. Они смеялись, залезали на забор, обнимались, шептались, фотографировали друг друга и селфились без остановки. Не знаю, что меня больше радовало, сигарета или девчачья суета, но мне было хорошо и мирно. Мой пенис обустроился в штанах и лениво поглядывал по сторонам. Нас с ним одолело какое-то умиротворённое равнодушие, и мы просто наслаждались моментом. Что же до молоденьких китаянок, то, видимо, моё появление не осталось незамеченным. Их движения стали более нарочитыми, голоса и смех более громкими, а принимаемые для селфи позы более сексуальными. Но как-то всё это меня больше веселило, чем привлекало. Докурив, я выпустил последний клубок дыма и решил разглядеть девочек повнимательнее. Они были все юны и милы. Я, как и многие сексуально озабоченные мужики, неравнодушен к азиаткам. Поэтому их где-то детская сексуальность обычно вызывает у меня здоровую реакцию, подкреплённую ярко выраженной эрекцией. Но в этот раз я просто смотрел и любовался, находя происходящее милым и забавным. Но не более. Однако пару минут спустя я обратил внимание на парочку, стоящую чуть в стороне от общей суеты. Они стояли спиной ко мне, чуть нагнувшись вперед, отставив свои попки и облокотившись на забор, окружающий фонтан. Эта парочка, вроде, ничем особенным не отличалась от остальных. Такие же чёрно-каштановые прямо-волнистые волосы, прикрытые лёгкими белыми бейсболками, такие же почти бело-цветные футболки с укороченными рукавами и почти обтягивающие девичью плоть шорты. На одной были коротко обрезанные джинсовые шорты. Другая же была одета в оранжевые. Я с удовольствием отметил, что попки что надо. Особенно хороши они были чуть отставленным назад так, что ткань шорт плотно облегала их формы и давала возможность оценить всю прелесть их окружностей. Но не попы сами по себе привлекли моё внимание и интерес. Бесспорно, формы были прекрасны. Джинсовая попа кричала о своей сексапильности. Неровный край шорт был столь короток, что из-под него выглядывал загиб края попы, уходящий в промежность туда, куда стремиться любой сладострастный язык и ненасытный член. Оранжевые же шорты напротив были более целомудренны, но от этого не менее сексуальны. Именно по краю попки они были оформлены маленькими манжетиками, из-под которых выглядывал край внутренних карманов, как сложенные крылышки, намекающие тебе, что стоит подуть на них ветерком похоти, и они расправятся и понесут тебя в мир удовольствий и сладострастия. Обе девушки отличались прелестными ножками, хорошо загорелыми и обутыми в лёгкие конверсы. Наверное, эта парочка была самой симпатичной из всех, и смотреть на таких девушек – сплошное эстетическое удовольствие. Но не эти прелести, на самом деле, привлекли моё внимание. Эта парочка как яркий цветок среди шелестящего зелёного луга, привлекала к себе внимание тем, как они стояли. А стояли они, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу бёдрами. Обнимались же они, положив руки друг другу на ягодицы. Причём рука каждой из них лежала как раз посредине попы подруги. При этом средний палец каждой был прижат к ямке между ягодицами, уходя внутрь складочки и как бы поддерживая и приподнимая попку подруги снизу между ног, явно тесно прижимаясь к краешку киски или к дырочке ануса. По тому, как девушки были неподвижны в своих объятиях, сразу стало понятно, что обе они в этот момент испытывают нежное сексуальное удовольствие. Если внимательно приглядеться, было видно, что пальчики, лежащие на шовчике шорт, чуть шевелятся, слегка лаская через ткань, наверняка уже набухшую киску. Попки иногда еле заметно подёргивались, видимо тогда, когда по телу пробегала мелкая дрожь удовольствия и лёгкого возбуждения. Я не мог оторвать глаз от этой картины, постепенно сам наполняясь возбуждением. Мой пенис прочитал мои мысли, поднял голову, увидел привлёкшую меня красоту и начал тоже набухать желанием. Похоже, я столь пристально и беспардонно пялился на девочек, что они спинным мозгом почувствовали мой взгляд. Не убирая с поп рук, они одновременно обернулись и посмотрели на меня. Уверен, все мои мысли были чёрным по белому большими буквами написаны у меня на лице. Девочки улыбнулись. Потом джинсовая попа прошептала что-то на ухо оранжевой, и они залились задорным смехом. Насмеявшись, девчонки оторвались от забора и друг от друга и направились в нашу сторону. Их личики были тоже весьма симпатичны. Лёгкий загар, бархатная кожа, мелкие аккуратные черты и восточные, но довольно крупные глаза со зрачками – ягодами черноплодки. Я было наивно решил, что они направляются ко мне. Эта мысль совершенно неожиданно заставила меня засмущаться. Я заволновался, пенис вскочил от радости, а сердце бешено забилось в груди от волнения. Я расплылся в улыбке, чтобы скрыть своё смущение. Похоже, девчонки заметили моё замешательство, мило улыбнулись и демонстративно повернули в сторону дремлющего, прислонившись спиной к вечному льву, старшего группы. Не знаю, что больше на меня подействовало, ожидание знакомства с двумя восточными нимфами или их демонстративный поворот в сторону, но я испытал в этот момент сильнейшее возбуждение. Сердце начало выпрыгивать, а член начал возмущаться, трясти головой и требовать права голоса. Лучшим в этой ситуации было закурить. Я спешно слегка дрожащими руками достал сигарету и прикурил.

Девочки же, подойдя на мягких лапках как кошки к дремлющему парню, уселись по обе стороны от него, облокотились на его плечи и стали ждать, пока он откроет глаза и каким-либо образом прореагирует на их появление. Парень расплылся в своеобразной китайской улыбке, открыл свои заплывшие глазки, если это так можно назвать, и что-то негромко проговорил. Девчонки, как будто боясь, что я их услышу и пойму, начали наперебой что-то ворковать ему шепотом сразу в два уха. По тому, как лицо парня начало менять свой азиатский овал на европейский, я понял, что слова девочек весьма его удивили. Потом он довольно ухмыльнулся и одобрительно кивнул. Джинсовая и оранжевая попы захлопали в ладоши, вспорхнули и улетели к стайке беснующихся у фонтана китаяночек. Молодой человек тем временем встал и неспешно направился в мою сторону, благо нас разделяло всего шагов пять. Подойдя ко мне вплотную, но оставаясь на вежливом расстоянии, он представился:

— Извините синьор за беспокойство. Меня зовут Чангпу, я старший группы китайских студенток, приехавших в Университет Палермо по обмену из университета Ханянг.

— Весьма приятно познакомиться, меня зовут Федор, — постарался я ответить ему самым спокойным и доброжелательным тоном, — я живу и работаю здесь в Палермо, в одной из консалтинговых компаний.

— О, здорово! – искренне выразил свой восторг Чангпу, — я учусь тоже здесь в университете и хочу открыть потом в Китае свою консалтинговую фирму по вопросам экологии в строительстве.

— Супер! Думаю, у вас всё получится. – Искренне пожелал я удачи китайцу. На этом обмен любезностями между нами был исчерпан, и Чангпу как-то замялся. Я догадался, что он должен выполнить какую-то просьбу моих разноцветных шорт, но не знал, с какого конца зайти. Я решил ему помочь, тем боле, что сгорал от любопытства узнать, что же нашептали ему на ухо девчонки. — Вы хотели меня о чём-то спросить? – самым невинным голосом сделал я предположение. Обрадованный, что я сам начал разговор о предмете его обращения ко мне, Чангпу, немного смущаясь, решился:

— Группа завтра уезжает обратно в Китай, и девушки просили меня спросить, не согласились ли бы Вы сделать вместе с группой общую фотографию. Им хотелось бы сфотографироваться вместе с настоящим жителем Палермо. «Умеют же китайцы найти подход», подумал я, «надо же так польстить».

— Хм, с удовольствием сфотографируюсь с ними, — со сдержанной, приличествующей моменту готовностью согласился я, не став его разочаровывать в моём Палермском происхождении. Пенис одобрительно кивнул в своей штанине. Думаю, он надеялся запечатлеться на фотке в окружении симпатичных девочек. Даже и не знаю, откуда у него вдруг возникли такие эксгибиционистские наклонности. Наверно, он немного тронулся умом после переживаний последних дней. — Отлично, Спасибо большое! – обрадовался Чангпу, повернулся к девушкам и что-то прокричал им по-китайски. Стайка китаянок вдруг остановилась, девчонки на секунду замерли, а потом начали судорожно прихорашиваться, сбиваться в кучку и суетиться у закрытых ворот фонтана. Я докурил, поднялся и двинулся с замиранием сердца, не знаю почему, в сторону бурлящего водоворота девичьего кокетства вслед за Чангпу. Юные, и как мне показалось, все очень милые и разношёрстные китаяночки уже построили забавную кучную фигуру из пышущих и зовущих их попробовать тел. Все они держали наготове свои многочисленные гаджеты. Чангпу не спеша начал обходить девочек и собирать их гаджеты, сноровисто обвешивая себя ими. Было ясно, что данная процедура ему настолько знакома, что он довёл свои навыки обращения с гроздью фотоаппаратов и телефонов до совершенства. Я стоял, наблюдая за процессом. Чтобы уж очень не выдавать своё возбуждение и небывалый восторг моего члена от такого количества женских тел, я засунул руки в карманы брюк, стараясь максимально замаскировать торчащий член. Однако видимо, мои усилия не слишком увенчались успехом. Отдав парню все свои причиндалы, девчонки начали краснеть, хихикать и шептаться. Такое оживление в девичьих рядах стало вводить меня в состояние пораженческого смущения, и где-то из середины живота начало выползать желание на всё плюнуть, развернуться и удалиться с гордо поднятой головой и торчащим сквозь брюки членом. Меня начало окутывать предчувствие беды. Я вопросительно посмотрел на Чангпу, но тот лишь безразлично повёл плечами. Ситуацию спасли оранжевые шорты. Девочка, глядя на меня в упор, улыбнулась мне и помахала рукой, приглашая присоединиться к их компании. Это была одна из самых очаровательных и обезоруживающих улыбок, которые я когда-либо видел. Это была не американская улыбка в тридцать три зуба, ни европейская холодная и не рождающая никаких чувств, не наша русская, вымученная и застенчивая. Нет, это было как восход солнца, как распускающийся июльским утром цветок кувшинки. Уголки губ расплылись в стороны, сохраняя почти идеально прямую линию нижней, сочно-розовой, чуть пухловатой губки. Сразу же от крылышек носика сформировались складочки из бархатных щёчек так, что создалось впечатление, будто уголки губ, расплываясь в улыбке, будут уходить под щёчки и могут раздвигаться бесконечно широко. Это сразу натолкнуло меня на мысль, что, с такими умопомрачительными губами и ртом эта девочка будет великолепна в минете. От такого вывода член совсем взбесился, пытаясь оттолкнуть мою ладонь в кармане, прижимающую его к ноге. Когда же уголки губ почти скрылись под пикантными складочками, верхняя каллиграфически очерченная губка начал приподниматься и мне в лицо сверкнула заря ровных белых блестящих зубиков. Они лишь чуть-чуть показались между губами, наверное, на треть. Но этого было достаточно, чтобы озарить и затмить разум смотрящего на происходящее волшебство под названием «улыбка китайской куколки». Зубки как сокровище блестели и отражали лучи почти уже совсем закатившегося за крыши солнца. Они были крепкими и довольно крупными. Они манили и звали прильнуть к ним губами, облизать их все языком, поцеловать каждый из них и ощутить их остроту и нежность на набухшей плоти до крайности возбуждённого члена. Я был полностью сражён этой девочкой в оранжевых шортах и как зомби двинулся прямо в толпу китаянок. Всё вокруг покрылось пеленой незначимости. Я впился глазами в эту девчонку, облизывал, целовал и трахал её мысленно. Не зная, что было на моём лице, но вдруг всё стихло, и птицы, и щебетание китаянок, и, по-моему, даже автомобили остановились. А может, я просто потерял чувство реальности. Я видел только бархатное, чуть подёрнутое загаром очаровательное личико, мило и чуть снисходительно улыбающееся мне навстречу. Я видел её волнистые каштановые волосы, спадающие на плечи, слегка колышущиеся ветерком вечерней зари и ловящие последние лучи заходящего солнца. Временами мой воспалённый неуёмным желанием взгляд непроизвольно спускался вниз, туда, где заканчивался край футболки, и начинались оранжевые шорты, где чуть торчащий замочек молнии, звал меня расстегнуть его и уткнуться лицом в, как мне представлялось, белые хлопковые трусики, горячие от солнца и похоти. Мой взгляд спускался ниже, где собравшиеся за день складочки оранжевой, слегка лоснящейся ткани расходились вверх от шва, поддерживающего киску. Эти складки ткани казались мне источающими жар слегка взмокшей от желания киски (ну и самовлюблённый же я фантазёр!), а их созвездие подчёркивали киску, ставшую вдруг предметом моего безудержного желания. Мне уже начало казаться, что я вижу её сквозь ткань шорт, её округлые губки, обрамлённые чёрными вьющимися волосками, наполненными запахом секса. Мне казалось, что я вижу, как клитор пульсирует и вылезает из плотно сжатых половых губ, трётся о шов и зовёт меня прильнуть к нему губами и вылизать его со всех сторон, слизав уже собравшийся на нём и в складке половых губ слегка тягучий сладковатый сок. Я больше не видел ничего. Ещё секунда и я бы накинулся на бедную, а может и нет, девочку, впился бы своими наполненными влагой желания губами в ее сверкающие губы, обхватил бы её за задницу и, что есть силы, прижал бы её лобок к моему беснующемуся члену. Я бы упал на колени, расстегнул бы её шорты и ринулся внутрь, целуя и лаская чёрненькую пушистость на лобке, стягивая шорты и подбираясь языком внутрь под трусики, чтобы слизать с клитора и из киски всё девичье мокрое желание и утонуть в нём как в море удовольствия. «Слава Богу! », Чангпу ворвался в моё безумие своим равнодушно деловым тоном:

— Сеньор! Сеньор! Не могли бы Вы встать в центре нашей группы. Вы такой большой. Его слова смогли отрезвить меня и вернуть в реальность. Пелена с глаз сошла, и я увидел прямо перед собой море радужных, но ничего не выражающих улыбок на луноподобных, но милых личиках с парой дюжин внимательно-радостных черных жемчужин глаз. Однако два лица, две точёные фигурки, два ярких пятна, джинсовое и оранжевое, продолжали оставаться в центре моего внимания. Девочка – оранжевые шорты была чуть выше подруги и явно лидировала в их паре. Не знаю, были ли они лесбиянками, но джинсовая всё время прижималась к подруге и как бы смотрела ей в рот, ловя каждое её движение, стремясь вторить ей во всём и исполнять все её прихоти. Стоило оранжевым шортам махнуть мне рукой, как джинсовые уже начали подпрыгивать и размахивать своим ручками, зовя меня к ним, как будто я был их старым добрым приятелем… Вернувшись в реальность, я почувствовал, что левая рука в кармане брюк начала намокать. Но это были не пот и не испарина волнения. Это мой член выпустил первую каплю предспермия, давая мне понять, что он готов ринуться в бой и посеять семя там, где сложится. Перспектива намочить спермой светлые брюки на глазах у молоденьких китаяночек меня не очень радовала. А опасность этого конфуза уже поднималась чёрным ужасом от живота к груди. Всё внутри лобка уже было напряжено и переполнено. Чтобы спасти свою честь, я сжал со всей силой головку члена. От боли меня всего передёрнула. Знаю, пенису это тоже не понравилось. Он обиделся и как-то сник. Через мгновение я с облегчением почувствовал, что он становится мягче и не так рвётся из руки, стараясь обратить на себя внимание. Я отпустил пенис. Он, хотя и не совсем ослаб, но перестал торчать, а смиренно опустил голову в брюках. Теперь я смог вытащить из карманов руки, сделал несколько мне самому непонятных жестов, которые, по-видимому, должны были изображать мою радость и стремление присоединиться к группе ждущих меня девочек. Окончательно оправившись от помутнения рассудка на почве сексуальных фантазий и желаний, я сделал решительный шаг вперёд навстречу пучине девичьих тел, замершей в ожидании. Но в следующее мгновение я замешкался, не зная, как в неё войти и куда встать. На помощь мне пришла «джинсовые шорты». Девочка выбежала из стройной композиции юных азиатских нимф, подбежала ко мне, игриво улыбнулась, не разжимая губ, от чего улыбка получилась очень скромной и какой-то по-детски ласковой. Затем она молча взяла меня за руку своей маленькой тёплой, слегка влажной ручкой с тонкими и очень подвижными пальчиками и слегка потянула. От этого прикосновения по всему моему телу побежали мурашки. Они добрались до затылка, вызвав приятное щекотание. Затем по спине они спрыгнули к заднице и через пах добрались до яичек. Меня слегка трясонуло, как это происходит, когда в студёный зимний день ты основательно промёрзший возвращаешься домой. Постепенно отогреваясь, ты начинаешь чувствовать, как тепло начинает растапливать озябшесть рук, ног и всего тела. И вот когда ты окончательно наполняешься теплом, происходит момент, когда тебя всего передёргивает, и ты наконец- то полностью расслабляешься и начинаешь получать настоящее удовольствие от домашнего тепла. Наверное, это что-то сродни переходу самолёта в сверхзвуковой режим. Мой пенис тоже был польщен и растроган прикосновением нежной китайской ручки и одобрительно кивнул. Я понял порыв девочки и повиновался. Она подвела меня к группе и поставила в самом центре. Девочки немного посуетились и быстро собрали пазл из своих тел вокруг. Они были везде, со всех сторон. Я чувствовал их лёгкие непроизвольные, а может и нарочные, прикосновения ко мне, я ощущал тепло их прогретых солнцем тел. Я улавливал ароматы, исходившие от их волос, ароматы свежести, женской юности и чего-то китайского. К ним примешивался аромат смеси не дорогих, но вполне приятных парфюмов. К моей радости, никаких слишком уж своеобразных запахов, свойственных китайцам я не обнаружил. Я купался в ощущениях, наслаждался радостью быть окружённым столь неожиданным и необычным гаремом. Мои «подружки» – разноцветные шорты устроились прямо передо мной. Девочки грациозно и одновременно сняли кепки, встряхнули головами, давая волосам свободу. Меня обдало каким-то сладким, почти удушливым, но в то же время освежающе-терпким ароматом. Нам с пенисом он понравился. Затем, как бы не обращая на меня никакого внимания, девчонки в шортах прижались друг к другу бёдрами и обнялись, положив друг другу руки на талии. Оранжевые шорты, явно заводила во всей компании, махнула кепкой Чонгпу и что-то проворковала по-китайски. Все замерли, а китаец начал деловито фотографировать, перебирая гаджеты. Один групповой снимок превратился в настоящую фотосессию. Я вошёл в роль и старался изобразить из себя довольного, любезного и преуспевающего клерка. Китаец каждый раз после снимка цокал языком, но что это значило, я не знаю. Во мне проснулись какое-то самолюбование и самодовольство, я полностью погрузился в позирование и как-то отвлёкся от окружавших меня юных китайских тел. Но неожиданно я вдруг почувствовал, как к моему пенису слегка прижалась горячая упругая плоть. Член, естественно, радостно встрепенулся и начал набухать, пританцовывая. Я же, в отличие от него, испугался. Нет, испуг вызвало не то, что мой член вдруг почувствовал прижатую к нему горячую, хотя и спрятанную под мягкой тканью шорт, женскую задницу. Испугался я того, что, может, я вдруг забылся и стал прижиматься к влекущей своей сексуальностью попке. Меня охватил ужас, что она сейчас возмутиться, обернётся и устроит международный скандал. Следуя инстинкту самосохранения, я постарался отстраниться, отклячив задницу, хотя пенис всем своим нутром стремился вперёд. На его счастье я был плотно окружён вдохновенно позирующими китаянками и полностью лишён оперативного простора отступления. Оранжевые же шорты вместо скандала наоборот двинулась за уходящим пенисом и снова прижалась к нему. Для моего приятеля это был момент восторга. Девчонка оказалась, как я и предполагал, весьма искушённой. Попка начала елозить по моей ноге именно там, где бугрился возбудившийся член. Через мгновение результат был достигнут, мой пенис оказался в ложбинке, образованной слегка натянутой тканью шорт там, где ягодицы вылепливают два упругих бугорка, пряча в своей расселине пышущий жаром и пульсирующий глянцевый анус. Мой член с радостью улёгся туда как ствол автомата в цевьё. Задница в оранжевых шортах поняла, что добилась своего, и ласково, но настойчиво слегка сжала ягодицы. Нас с пенисом переполнило чувство радости и наисладчайшего томления. Я позабыл все свои страхи и, повинуясь мольбам и требованиям пениса, чуть подался вперёд, на этот раз сам прижимаясь к попке и давая возможность члену наслаждаться теплом, упругостью и лаской сжимающих его ягодиц. Это было великолепно. Я был почти на седьмом небе от удовольствия. Я почувствовал, как на коленку капнула первая капля слюней, выпущенная пенисом. Но и это не смогло испортить моё настроение. Плотно улёгшись в ложбине ягодиц, пенис, а вместе с ним и мы, я и девочка в оранжевых шортах замерли, стараясь не вспугнуть наслаждение. Лишь ягодицы слегка сжимались и разжимались, обнимая и отпуская разгорячённый до красноты пенис. Не знаю, что было написано на наших лицах, но Чангпу на мгновение замер с очередным гаджетом в руках. Но, будучи, опытным товарищем, быстро пришёл в себя и продолжил фотосессию. Ягодицы оранжевой попы продолжали сжиматься и разжиматься, лаская пенис. По углубившемуся дыханию стоявшей передо мной девочки я понял, что она тоже получает удовольствие и испытывает некоторое возбуждение. Но она держалась, а может, градус её удовольствия и возбуждения был не столь велик, как наш. Но это меня не смущало ни сколько. Пенис на каждое лёгкое сжатие упругих юных половинок отвечал радостным возгласом, упираясь в своё временное обольстительное ложе. Мою же собственную плоть начинала пронизывать такая знакомая и приятная каждому мужчине ломота, зарождающаяся у основания возбуждённого члена, проползающая через живот и разливающаяся мириадой лопающихся пузыриков в груди. К физическому удовольствию вдруг примешались безумные мечты и сладкая надежда, что мне удастся сегодня трахнуть эту девочку, а может и вместе с джинсовой подружкой. Я начал приближаться к состоянию восторга. Я слегка выгнулся вперёд и сильнее прижался к оранжевой попке. Я почувствовал ответное движение, девушка чуть оставила назад попу и сама сильнее прижала мой радостный пенис к ноге, не забыв, как бы повторяя азбуку Морзе, несколько раз сжать ягодицы. Это был восторг, который охватил всю мою сущность. Я блаженно закатил глаза и увидел озарённое закатным солнцем усталое южное небо… «Жизнь прекрасна! А ночь будет великолепной», сверкающим спортивным Ламборджини пронеслась через моё сознание «блестящая» мысль. Но тут же она была вынуждена резко ударить по тормозам перед вылезшим из глубин сознания вечным скептиком шестым чувством. Оно размахивало красными флажками и подняло над головой растяжку «Остановись! Это добром не кончится! » И сразу голову стал заполнять серый туман сомнений, страхов и ощущения разумности предупреждений. Но именно в этот момент, когда я уже готов был сдаться и последовать за этим обломщиком, я почувствовал прикосновение руки к моему ещё возбужденному, но уже слегка под сдувшемуся от страхов пенису. Я опустил взгляд и увидел, что рука джинсовых шорт, которая несколько минут назад ласково вела меня в гущу девичьих тел, покинула талию подруги и опустилась туда, где оранжевая попка дразнила мой болт. Рука мягко протиснулась между попой и пенисом и нежно приобняла его. Я почувствовал, как она начала нежно поглаживать его, не забывая при этом дарить ласку и оранжевой попе. По всему телу пробежали мурашки удовольствия. Шестое чувство потерпело поражение, сдалось и удалилось куда-то в глубины моей души, унося с собой все крики здравого смысла и уводя за собой все серости страхов и сомнений. Я отпустил тормоза и отдался безумию… На мгновение пальчик остановился и слегка потёр через ткань брюк мой член у самого его основания. Оранжевые шорты, улучив момент пока Чангпу менял гаджеты, наклонилась к подруге и что-то прошептала её на ухо. Фотосессия продолжилась, а оранжевая попка чуть отстранилась от моего члена, дав полный простор деятельности для игривой ручки обладательницы джинсовых шорт. И она не преминула воспользоваться этим сигналом. Напряжённо расправленная ладошка, чуть касаясь проскользила от основания члена до самой головки. Меня как будто начало распирать и раздувать изнутри как воздушный шарик, надетый на кран гелиевого баллона. Спустившись до головки, девочка с силой прижала её к моей ноге. Я почувствовал жар и упругость собственного члена, а тот в свою очередь с неконтролируемой силой рванулся навстречу прижимавшей его руке. Наверное, если бы девочка убрала руку, он бы разорвал брюки и побежал бы за ней. Меня всего снова пронзила внутренняя дрожь от уже почти неконтролируемого желания. Мне стоило больших усилий не издать стоно-рык возбуждённого самца. Дождавшись, когда напор члена чуть убавится, девочка аккуратно убрала с него руку. Член почувствовал свободу и вздыбился, выпячившись, насколько это было возможно. Я украдкой посмотрел вокруг, но мне показалось, что остальные китаянки настолько увлечены позированием, что не замечают происходящее вокруг моего члена. Меня это несколько порадовало и успокоило. Как можно глубже выдохнув, я понадеялся, что игры закончились, и даже смог улыбнуться в новый снимок от Чангпу. Но радость моя была преждевременной. В следующее мгновение я почувствовал на члене шаловливые пальчики джинсовых шорт. Сначала один пальчик легонько коснулся члена, слегка касаясь, поднялся до его основания, а потом медленно спустился с лёгким нажимом от основания до головки, как будто изучая его. К этому моменту головка уже давно от возбуждения покинула рубашку плоти. Поэтому добравшись до самого кончика головки, пальчик легко нащупал дырочку и слегка вжался в неё. Это было приятно. Я даже не смог удержаться, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия. Я почувствовал на члене другие пальчики. И началось… Пальчики начали выводить на пенисе какую-то мелодию, как на флейте. Время от времени они сжимали член то около головки, то у самого основания. Иногда казалось, что это похоже на дойку. Наверное, мне надо было просто взять и убрать её руку. Но до чего же это было приятно! Я не смог справиться и отказать себе в этом удовольствии. Позже я глубоко пожалел о своей слабости, и это стало для меня большим уроком, изменившим моё сексуальное сознание. Но я оказался слаб на передок и позволил джинсовым шортам продолжать свою игру с моим членом. Её пальчики были столь умелы, тонки, нежны и настойчивы, что я полностью потерял контроль над собой и над эмоциональным состоянием собственного члена. Я видел, как оранжевые шорты продолжают передо мной позировать Чангпу, принимая разные позы, усиленно закрывая нас от объективов камер. Пару раз она поворачивалась в перерывах к подруге и что-то шептала её на ухо. Та же лишь блаженно, как мне казалось, улыбалась ей в ответ, не переставая приятно насиловать мой член. Я чувствовал, как в пенисе растёт напряжение. Он уже перестал дергаться, а лишь торчал налитым твёрдым плодом, всё твердея и твердея. Казалось, ещё момент и он окаменеет навсегда. Было ощущение, что твёрдые щупальца начинают отрастать от члена и проникать внутрь меня, в лобок, в живот и тянуться к лёгким, чтобы лишить меня возможности дышать и превратить в мраморное изваяние, из которого тонкие китайские пальчики выдаивают и выдаивают сперму. Я потерял всякую волю и способность думать и действовать. Чувствуя, что я каменею и обездвиживаюсь от нарастающего удовольствия и приближающегося момента семяизвержения, пальчики джинсовой китаянки стали более настойчивы, движения более интенсивны, а сжатие члена более сильным. Всё реже и реже пальчики опускались к головке и в основном орудовали у основания члена. Она знала, чего хочет, и настойчиво шла к поставленной цели. Ещё мгновение, и я явно почувствовал, как из глубины моего тела начал пробиваться к выходу поток спермы, готовый брызнуть прямо в штаны, слепо повинуясь настойчивому желанию сладких пальчиков. Моё мужское достоинство безвольно забилось в угол сознания и жалобно вздыхало, признаваясь в своей полной неспособности остановить это безумие… В последний момент мне удалось, не знаю уж как, призвать на помощь инстинкт самосохранения и страх публичного позора. Я набрался воли, резко сунул руку в левый карман брюк, грубо врезался рукой между пальчиками китаянки и пенисом, как можно быстрее сгрёб его в кулак, переложил головкой вверх и сжал, как можно сильнее. Я надеялся, что это поможет, поток горячей, рвущейся уже наружу спермы остановится и замрёт внутри напряжённого пениса, постепенно стекая внутрь плоти и давая члену возможность расслабиться и облегчённо вздохнуть. Девичьи пальчики настойчиво пытались пробиться к пенису, но моя рука полностью прикрывала его от посягательств и крепко держала оборону. Я, было, уже обрадовался своему успеху, но тут мой член предательски дёрнулся, ягодицы сжались, и я почувствовал, как из головки члена в руку потекла-таки тёплая сперма. Ткань кармана сразу липко намокла, а рука, которая обнимала и сжимала пенис, начала ощущать наполнение спермой. Я опоздал!!! И не справился!!! Всё возбуждение, всё удовольствие слизало, как корова языком. Пенис сразу стал стыдливо обмякать у меня в руке. Я старался удержать всю вылившуюся сперму в кулачке и не дать ей основательно намочить брюки и представить всему миру мокрые красноречивые доказательства моей слабости и моего позора. Единственное, что во всём этом безобразии меня хоть чуть-чуть радовало, так это то, что Ромина сегодня утром полностью выжала меня. Поэтому на этот раз спермы было не море разливанное, но она была… Я полностью забыл о ещё пару мгновений назад влекущих меня попах и образах китаянок. Всё вокруг перестало существовать для меня. Только мысль о том, как бы побыстрее испариться. Но тут я получил новый, вполне заслуженный за мою слабость удар. Почувствовав, что я кончил, девочка убрала руку и что-то прошептала на ухо подружке – заводиле. Тут же попка в оранжевых шортах резко прижалась ко мне, почти ударила в руку. От неожиданности рука, собиравшая сперму, слегка распрямилась, и почти всё, что мне удавалось удерживать в руке, вылилось и размазалось по ноге и брюкам. Я глянул вниз и увидел, как вокруг руки начла предательски образовываться мокрая окантовка. Мои светлые брюки самым мерзким образом пропускали наружу липкую влагу спермы. Попа в оранжевых шортах отстранилась от меня также резко, как и нанесла свой предательский удар. Обе девчонки обернулись через плечо, посмотрели туда, где брюки уже намокли, и ехидно-радостно улыбнулись. Я почувствовал, что щёки покрылись стыдливым пурпуром. Я попытался изобразить что-то типа «упс», рассчитывая на взаимную доброжелательность. Но я жестоко ошибался в своих надеждах. В следующий момент оранжевые и джинсовые шорты расступились, подставив меня под объективы перебираемых Чангпу гаджетов. Заводила что-то по-китайски крикнула Чангпу, который тут же выудил из кучи усыпанный блестящими стекляшками планшет и поймал кадр. Девчонки же в свою очередь расступились передо мной и изобразили киношный жест пары победителей, подняв верх правые руки и соединив на высоте ладошки, как это делает выигравшая очередной гейм пара теннисисток или любая другая пара игроков. Часто в фильмах так изображают радость победы оставшиеся в живых после знатной мясорубки положительные герои – победители. Китаянки явно были исключительно довольны собой. И всё бы ничего, я бы даже смог воспринять это как шутку, если бы при этом не прозвучал их победных клич на всю Пьяца Претория на подправленном китайской фонетикой английском: « Girls fuck men! Forever! » После этого они приняли театральную позу, указывая руками на меня в направлении той части моего тела, где рука по-прежнему в кармане сжимала пенис, а вокруг неё и снизу расползалось по брюкам позорное пятно. При этом они смотрели в сторону Чангпу и мерзко победно улыбались во всю азиатскую широту их прелестных дьявольских личиков. Вокруг нас сразу началось оживление. Остальные китайские воробушки стали заглядывать в то место, куда продолжали указывать паршивки в шортах. Китаянки охали, ахали, хихикали, картинно зажимали ротики ладошками и что-то щебетали на своём птичьем языке. Чангпу – предатель явно продолжал удовлетворять желание заводилы и усиленно фотографировать на её планшет всю эту катастрофичную картину… Я вскипел от злости и досады, я чувствовал, как всё лицо покрылось багровыми пятнам, загривок взмок, и из-под волос потекли холодные капли. Я готов был броситься на всех и растоптать их, невзирая на международную дипломатию. Я напряг все силы своей души, прижал покрепче пенис к ноге, чтобы вытекшая сперма быстрее засохла и не так проступала сквозь ткань брюк. Я сжал в кулак правую руку и ринулся напролом направо в тень ближайшего прохода между домами, чтобы побыстрее сбежать от этой, уже ставшей ужасной для меня, толпы возбуждённых злорадствующих китаянок во главе с их жирным косоглазым предводителем. Я пробился через сгрудившихся вокруг меня девочек, почти распихивая их, не обращая внимания на их охи, визги и махания ручонками. Перед глазами была лишь одна цель: как можно дальше и как можно быстрее. Позади себя я слышал какие-то, наверное, издевательские, возгласы на китайском. В мгновение ока я оказался в тени маленького прохода между Пьяца Претория и Виа Эмануэле. Перед тем, как сделать первый шаг на уже оживлённую в этот час Эмануэле, я остановился, чтобы перевести дух и собраться с силами. Брюки всё-таки здорово промокли, и мне предстоял путь по коридору позора. В этом момент, кто-то тронул меня сзади за руку. Я непроизвольно дёрнулся всем телом и резко обернулся. Это оказалась та самая китаянка в джинсовых шортах, что довела меня, к сожалению, с моего позволения и при моём глупом попустительстве до такого конфуза. Она стояла уже без улыбки с телефоном в руках и смотрела на меня снизу вверх, я бы сказал, даже извиняющимся взглядом черных глаз, блестящих в обрамлении горжеток пушистых ресниц. Пару раз махнув своими крыльями-ресницами, она на довольно сносном итальянском невинно промурлыкала, застенчиво улыбаясь: « Сеньор, Вы меня очень нравиться. Дайте свой номер». И приготовилась набить его в своём Huawei. Меня переполнило такое возмущение и негодование от её наглости, что я даже потерял на какое-то время способность соображать и что-либо говорить. Я зло и внимательно посмотрел ей прямо в глаза, развернулся и решительно шагнул в людской поток на ещё освещённую последними лучами заходящего солнца Виа Виторио Эмануэле. Сделав пару шагов, я обернулся и увидел девчонку по-прежнему стоящую в тени переулка в той же позе с приготовленным телефоном и моргающую мне в след со слегка приоткрытым, то ли от удивления, то ли от недосказанного ротиком. Наверное, мой взгляд был столь выразительным и высказал все чувства, бушевавшие у меня в душе, что она не решилась следовать за мной и добиваться желаемого, не смотря на всё, присущее китайцам, беспардонное упорство… Эта маленькая победа придала мне жизненных сил, моё эго расправило флаги и выступило вперёд с криком «За мной товарищи! ». Я пощупал рукой последствия моей позорной кончины. Сперма уже начала подсыхать на ноге, на пенисе и на брюках. Это меня несколько порадовало. Я решительно вынул руку из кармана, поднял высоко голову, устремил взгляд куда-то вперёд, чтобы не встречаться глазами с попадающимися мне навстречу разномастными жителями и гостями Палермо и не беспокоиться об их реакции на мои своеобразным и характерным образом промокшие брюки. И твёрдым, не предполагающим остановки шагом решительно направился по Виа Виторио Эмануэле, чтобы как можно быстрее добраться до квартиры, купленной моими дражайшими предками, чтобы мaльчик не мотался каждый день с работы в Вальдериче и не скитался по съёмным углам. Я испытывал, некоторую гордость, что хоть как-то смог преодолеть нахлынувшую на меня безвольность, отказав гадкой, хотя и миленькой, китаянке в продолжении общения. Я радовался, что интуитивно уберёг себя от позорной медиа-кампании в соцсетях. Ведь никому не составит большого труда найти пользователя по номеру телефона. Я надеялся, что мой позор, если и начнёт гулять по сетям, то хотя бы связать его с моими экаунтами будет довольно трудно. И всё-таки меня переполняли горькие и мерзкие чувства. Я был полон злости, обиды и разочарования. Я злился на себя, что позволил каким-то двум молоденьким девчонкам – китаянкам довести меня до такого возбуждения, что я кончил в штаны прямо на улице. Хотя надо отдать должное, девочка в джинсовых шортах неплохо постаралась и потрудилась над этим результатом. Я был зол на себя за свои слабости. Но большего всего меня возмутила и разочаровала последняя гротескная сцена с «Girls fuck men forever». Я, честно говоря, не был готов к такому повороту событий. Как-то вся история моей жизни прошла под знаком взаимопонимания с женщинами, взаимного, можно сказать, уважения, интереса и желания доставлять друг другу удовольствие. Да и отношения с представительницами женского пола у меня всегда складывались весьма и весьма нежные и приятные без всякого проявления агрессии с любой стороны. А тут…. Я чувствовал, что меня грубо поимели. Причём было ясно, что их целью было не получить удовольствие от сексуальных игр, не доставить мне удовольствие, хоть и таким своеобразным и сомнительным способом. Нет!… Целью было именно поиметь во всех смыслах этого слова, то есть унизить и показать своё превосходство. Я был действительно унижен, и унижен именно в собственных глазах. Моё мужское достоинство смотрело с глубоким презрением на меня из подвала моей растерзанной души. Но я никогда не представлял себе, что лесбиянки могут настолько ненавидеть мужчин, что готовы сделать любую гадость, особенно используя самые тонкие струны нашей душевной сексапильности. Я знаю девчонок – лесбиянок. Но это знакомство доставляет мне массу приятных моментов. С ними можно быть откровенными приятелями. Они действительно не хотят интимных связей с мужчиной. Мои подружки это открыто заявляют, совершенно спокойно проявляют знаки внимания друг к другу и абсолютно меня не стесняются. Однажды в Сочи, где мы познакомились на конференции, мы с двумя моими новыми подружками лесбиянками решили проэкспериментировать, предварительно хорошенько набравшись на банкете. Мы залезли втроём в джакузи и попытались заняться любовью. Но, увы, как бы я ни пытался возбудить их, как бы они сами ни пытались возбудиться на меня, ничего не получалось. Лишь когда они занялись друг другом, я увидел и почувствовал их настоящее возбуждение. Кстати, я и сам возбудился, глядя на то, как они любили друг друга. Спасибо Кате и Ладе, что они оказались настоящими друзьями и, удовлетворившись, всё-таки сдрочили меня. В общем, я люблю и уважаю лесбиянок. А с Катей и Ладой мы по-прежнему дружим, переписываемся и часто встречаемся в мои приезды в Москву. Но тут!!!!! Я увидел чёрное лицо лесбийской агрессии!!! Это было ужасно и горько! Я вспомнил, как-то Катя мне говорила, чтобы я был осторожней с лесбиянками, среди них есть очень обиженные на мужчин. Я тогда лишь пожал печами, пообещал и благополучно забыл её слова. Я искренне верю, что по-настоящему войны полов не существует – это всё выдумка недолюбленных и недотраханных. Но в этот раз, идя «бодрым» шагом домой, я вдруг понял, что сам стою в одном шаге от ненависти к женщинам за проделанное со мной парой молодых китайских лесбиянок. Мне стало горько и противно. Мне захотелось выругаться, сблевать и выкинуть из себя это мерзкое ощущение. Мне было по-настоящему хреново… Я то покрывался алыми пятнами гнева, то к глазам подкатывали слёзы обиды, то меня начинало трясти от злости и негодования. В общем, все самые некрасивые и терзающие душу эмоции прошлись по мне туда и обратно за двадцать минут дороги домой. Где-то на полпути я вспомнил про Ромину и про наш ужин. И хоть её образ и ворвался вспышкой света в поток моих чёрных мыслей, я не мог и не хотел ужинать с ней. И дело не только и не столько в испорченных брюках, глядя на которые любая знакомая с сексом девушка сразу поняла бы природу пятен на них. Больше меня волновало моё душевное состояние. Я был полностью растерзан и, как ни прискорбно признаться, совершенно не хотел общаться ни с одной женщиной. Даже вспомнив о Ромине, я явно увидел перед глазами две ехидные рожицы, радующиеся моему позору. Я собрался с силами и позвонил Ромине. До назначенного времени ещё было полчаса. Ромина ответила не сразу. Когда она ответила, то голос был тихий и уставший:

— Как хорошо, что ты догадался позвонить. Секундочку! Я услышал в трубке шуршание и звук Ромининых шагов.

Уже более уверенно с оттенками радости и извинений Ромина вернулась ко мне после паузы на переход в другое место:

— Извини, Фед, похоже, мне придётся тебя продинамить. Я застряла на Sky Q. От этих ребят отделаться очень трудно. А ты знаешь, я должна подготовить интервью Марио. Прости! Я хотела тебе позвонить, но никак не могла вырвать минутку. Ромина искренне меня порадовала. Теперь мне не придётся самому отменять наш ужин:

— Ок! Нет проблем! Поужинаем, когда я вернусь. Нет ничего хуже гнева Марио. Если будут косяки с его интервью, нам всем будет не до ужинов, — как можно печальнее, понимающе и ласково постарался я скрыть свою радость.

— Спасибо! Надеюсь, ты ещё не забыл наше утро. Я так вся в приятных воспоминаниях. Ты был великолепен! Целую! С этими словами Ромина отключилась, даже не дав мне времени сказать, что тоже её целую. Но это меня расстроило гораздо меньше, чем порадовало облегчение от того, что всё так удачно решилось. Да к тому же это была обычная манера Ромины – заканчивать разговор, оставляя последнее слово и последний поцелуй за собой. То ли это её такой характер, то ли она набралась этого у Марио. Не знаю. Облегчение от разговора с Роминой придало мне некоторые силы. Поджав губы и сжав волю в кулак, я двинулся дальше в сторону дома. Вечер быстро опустился на город, я выбирал улицы не слишком освещённые фонарями, чтобы следы моего позора и моей слабости не так бросались в глаза встречающимся мне людям. Добравшись до дома, я счастливо не встретил ни одного из соседей и быстро прошмыгнул к себе, запер дверь и изнеможённо опустился на пол прямо в прихожей. Прислонившись спиной к стене, я закрыл глаза и дал волю эмоциям. Мне хотелось одновременно, и плакать, и побить себя за случившееся. Меня переполняла злость на китаянок и досада на самого себя. А ещё этот мерзкий Чангпу, который с наслаждением фотографировал меня обкончавшимся. Надо было что-то сделать, чтобы пережить все эти страдания. Я резко встал, сбросил с себя всю одежду, прошёл в комнату, налил себе большой бокал Мортеля, залпом выпил, плюхнулся в кресло и закурил. Немного полегчало, но мерзость на душе ещё ползала по всем её закоулкам, издеваясь и третируя моё эго. В конце концов, оно запросило пощады. Я встал и отправился в душ, рассчитывая смыть с себя всю гадость, переполнявшую моё сознание и душу. Минут двадцать стояния под горячим душем дали ожидаемый результат. Я стал успокаиваться, в сознании появились философские нотки, хотя мысли и чувства по-прежнему блуждали внутри меня из стороны в сторону, не находя покоя и порядка. Видимо, коньяк возымел расслабляющее действо, а все события прошедшего дня окончательно измотали меня физически и душевно. Я почувствовал, что начинаю слабеть, на меня начал наваливаться сон утомлённого путника, хотя ещё не было и девяти вечера. Я вылез из душа, выпил ещё коньячку, заел оставшимся от привезённых сувениров «Вдохновением» и, что меня порадовало, с удовольствием и не спеша выкурил сигаретку. Мне стало гораздо лучше, я выключил телефон и забрался в кровать, даже не включая телевизор. Сон забрал меня в считаные минуты, и я провалился в забытье… Разбудил меня телевизор, исправно выполняющий обязанности будильника. Терпеть не могу всякие звуки, изрыгающиеся будильником или мобильником-будильником, какими бы забавными или в других обстоятельствах приятными они ни были. А вот телевизор – это по мне. Начинающаяся негромкая монотонная болтовня, чередующаяся заставками и всякой рекламной дребеденью, меня не раздражают, но помогают постепенно выползти из сладкой неги ночного сна. На этот раз пробуждение было не очень бодрым, но и не тяжёлым. Я медленно по привычке открыл глаза, прислушался к очередным новостям, посвящённым коварному Путину, и стал пытаться ощутить себя. Пенис бодро торчал во всей своей полнокровности, освободив даже головку из рубашки. Внизу живота тянуло и томилось страстное желание пойти помочиться. Этим я занялся незамедлительно. Обретя счастье освобождения мочевого пузыря, я снова юркнул под одеяло и стал входить в новый день. Слава Богу, окна моей квартиры выходят на север, и утреннее солнце не раскаляет всё её содержимое до невозможности, включая моё бренное тело. Голова не болела, во рту кошки не гуляли и не безобразничали, всё тело чувствовало себя вполне бодро и уверенно. Но душу обволокло какое-то мерзенькое ощущение. Такое ощущение часто преследует утром после буйной попойки с разными безобразиями, когда ты не можешь в деталях вспомнить вечер, но тебя одолевает сомнение, что вчера, с пьяных глаз, ты потерял контроль над собой и наделал всяческих глупостей и непристойностей, после которых твои друзья ещё долго будут рассказывать, хохоча, о твоих «подвигах». Но тело уверенно заявило, что попойки не было. Я включил мозги, и ко мне стало возвращаться осознание прошедшего дня. Начали всплывать картинки моей паники в офисе, траха с Роминой, улицы Палермо и мерзкие, но чертовски симпатичные и сексуальные китаянки, их руки и наконец, апофеоз вчерашнего дня: я обкончаный посреди толпы юных китаянок и бредущий по улице с высоко поднятой головой. Захотелось исчезнуть или хотя бы напиться. Мне стало гадко и противно…. «Так, Федя. Ты — большой мaльчик, должен достойно перенести все свои неудачи и конфузы и привести себя в порядок», — твёрдо скомандовал я себе, решительно вылез из-под одеяла и пошлёпал в душ. По дороге в душ я осознал, что вчера меня отправили в отпуск. Это была радостная мысль: мне не придётся идти в офис и, стало быть, нет рисков повторения паники. Сознание этого в синергии с прохладным душем вернули меня к жизни, и из ванной я вышел уже гораздо более радостным и воодушевлённым. «Теперь надо бы хорошенько подкрепиться», подумал я, почувствовав, что во мне проснулся здоровый хищнический аппетит. Это меня искренне обрадовало. Я подтянулся, поправил криво натянутый халат и с удовольствием отправился на кухню. По дороге я наткнулся на кучу сброшенной на пол вчерашней одежды. Что-то гаденькое снова шевельнулось в душе. Но я пнул эти мерзкие ощущения и, если и не прогнал их, то загнал в самый дальний и тёмный угол моего душевного сознания. Я поднял брюки и посмотрел на пятна засохшей спермы. Я вспомнил, как пытался остановить горячий поток, рвущийся из пениса. К моей величайшей радости мне стало смешно, я рассмеялся, вспомнив, как же глупо я выглядел, весь напрягшийся, с выпученными глазами, сжимающий рукой пенис в надежде уговорить его не кончать. Это, конечно, можно сделать, но лишь когда тебе удаётся вовремя спохватиться и отогнать от себя возбуждение. Вчера же я полностью потерял волю. А если так, то, сколько ни сжимай пенис, сперма всё равно вырвется наружу… «Ну, ты и ненормальный», расхохотался я, понимая всю комичность моего вчерашнего положения. В таком приподнятом и повеселевшем настроении, неожиданно накатившем на меня после моральной помойки пробуждения, я сунул брюки вместе с такими же живописными трусами в стиральную машину. Подумав пару минут, я сунул туда же носки и запустил стирку. Белую рубашку я осмотрел и, не найдя никаких следов помады, спермы и других отпечатков вчерашнего, сунул в корзину для белья. Довольный собой я вплыл на кухню и занялся священнодействием приготовления завтрака. Посмотрев на себя с юмором, я вдруг понял, что мне стало очень хорошо и легко. Меня вдруг снова стало радовать всё: вид Палермо, воодушевлённо приготовленный мною омлет с травами и сыром, крепкий ароматный кофе, булочки, масло, мёд, сыр и всё, всё, всё. Наевшись, я отправился на балкон и наслаждался неповторимым по своей степени удовольствия кофе с сигареткой. Мне было здорово, я даже довольно зажмурился. Насладившись утренней порцией солнечного кулинарного удовольствия, я позвонил родителям в Вальдериче. Голос мамы сразу переменился с тревожного на радостный, когда она услышала, что Марио мной очень доволен, что мне дали недельный отпуск, и что я приеду сегодня к ним. На заднем плане я услышал восторженные возгласы моей безбашенной сестрёнки. Я вспомнил, как в самолёте Лиза со своей подругой Машей, эти две двадцатилетние оторвы в хорошем смысле этого слова, довели до крайней степени смущения стюарда. Молодой мальчишка так и проработал весь рейс с пунцовым румянцем на щеках после того, как сестрёнка с подружкой чуть ли не залезли к нему в штаны в самом начале полёта, всячески нарочито демонстрируя своё возбуждение от общения с ним. Весь полёт они развлекались, ища встречи с ним в салоне, и почти тёрлись об него, то задевая невзначай его своими голыми коленками, то специально создавая пробку, протискивались между ним и рядами кресел. Я обратил внимание, что у парня начался стояк и ему ужасно неловко ходить между пассажирами и изображать отрешённую любезность с выпирающим в штанах возбуждённым членом. Я сжалился над ним и попросил Лизу быть милосердной и угомониться. К счастью, я имею некий авторитет в её глазах, и девчонки успокоились, надев наушники и уткнувшись в свои мобильники. По-моему парень был мне очень благодарен… Мама сказала, что Лиза в восторге от перспективы заполучить меня на неделю, и что она пообещала не дать мне скучать. Меня это развеселило, и мы закончили разговор на шутливой и радостной ноте. Воспоминания о Лизином безобразии в самолёте вдруг вызвали в памяти вчерашнюю финальную картину моего позора с китаянками, когда я обкончаный стоял окружённый охающими девочками с раскосыми глазами, а толстяк фотографировал и фотографировал, наслаждаясь конфузом европейца. Всякая малейшая возможность ощутить или продемонстрировать своё превосходство над «белыми обезьянами с большими носами» для любого китайца – большая радость. В этом они все, китайцы… Предательский щемящий душу страх, что фотографии могут начать гулять в сети, и я предстану перед широкой публикой во всей своей красе, вдруг проснулся и начал елозить и царапать всё внутри. Но мой радужный настрой сегодняшнего утра вместе с воспрянувшим эго взяли ситуацию под контроль, напомнили мне, что я решительно отказался давать свой номер телефона джинсовым шортам, и что я не очень-то сильно засвечен на просторах интернета. Они рьяно взялись за работу и в течение нескольких минут вычистили голову от дурных мыслей, а заодно и загнали страхи куда подальше. Успокоившись, я решил не заморачиваться и полностью придаться удовольствиям предстоящего отпуска в кругу моей сумасшедшей милой семейки, собравшейся в нашем домике в Вальдериче. В этом радужном настроении я влез в свои любимые светлые джинсы, надел очередную белую рубашку и лёгкий пиджак. Влезши в макасины, я решил представить себя себе и отправился к зеркалу. Я остался доволен увиденным. Оставалась маленькая деталь, которая, по моему мнению, доведёт мой образ до совершенства. Я засунул руку за пояс джинсов и уложил свой член так, чтобы он выделялся продолговатым бугорком от ширинки наискосок вдоль левой ноги. Член обрадовался тому, что я про него не забыл, и в знак благодарности расправился и поднапрягся, чтобы придать себе бóльшую рельефность и значимость. Теперь всё было в порядке… Я проверил документы и ключи от машины и довольный собой отправился навстречу семейным радостям. Палермо встретил меня палящим утренним солнцем. К десяти утра город уже достаточно раскаляется и начинает дышать жаром в лицо каждому, вступающему на его мостовые. Но я уже давно привык к этой жаре и научился получать от неё удовольствие. Надев тёмные очки, я радостно зашагал в сторону офиса, чтобы забрать машину и отправиться в путь. Настроение было великолепным, всё вокруг по-прежнему радовало меня: проезжающие машины, фланирующие туристы, скучающие полицейские, ленивые зазывалы всех мастей и немногочисленный в этот час трудовой люд, спешащий по своим большим и маленьким делам, ничего не замечая на своём пути, полностью погрузившись в свои повседневные мысли. Я улыбался всем, с удовольствием пялился сквозь тёмные очки на полуобнажённых девчонок, явно забредших в центр города с пляжей и курортных отелей. Через некоторое время я осознал, что иду тем же путём, которым, шёл вчера домой, обкончанный, униженный и злой на весь мир. Мне снова стало смешно, и я чуть не расхохотался во весь голос прямо посреди улицы. Я веселился и по-детски радовался тому, что вся серость и чернота, окутывавшие вчера мою душу и сознание, вдруг куда-то улетучились. Я снова был открыт миру и приключениям… Член в штанах полностью разделял моё настроение и тихо мурлыкал себе под нос, не забывая отслеживать, как на него обращают внимание встречающиеся женщины и девушки разных возрастов и стилей. Нам с ним нравилось, что реакция большинства из них была или любопытствующей, или явно заинтересованно-одобрительной. Встретилось даже несколько девчонок, таких же безбашенных как моя сестрёнка. Эти без стеснения демонстрировали своё удовольствие от увиденного аккуратно уложенного пениса, облизываясь и корча мне всякие милые и забавные рожицы. Мне было приятно и я начал наполняться гордостью и самоуважением. В благодарность я щедро одаривал всех улыбкой в тридцать два зуба. Лишь одно смущало и слегка беспокоило меня всю дорогу от дома до офиса, где со вчерашнего дня ждал меня мой Фиат. Я как-то не впечатлялся и не возбуждался от встречаемых симпатичных поп, обтянутых джинсами, брюками и шортами всех фасонов. Я не заводился от всегда так манящих меня кисок, силуэты которых аппетитно просвечивали на солнце сквозь лёгкие юбки и платья или очерчивались прилипшей к животику и лобку от ходьбы тканью. Пенис хранил невозмутимое молчание, явно наслаждаясь собой и слегка раздувая щеки от самолюбования. Это было странно для меня, ведь каждая красивая задница или слегка обозначенная под одеждой киска всегда вызывают у меня положительную реакцию, а у пениса лёгкое оживление. В этот же раз мы оставались эмоционально индифферентны ко всей красоте и сексуальности, которыми так щедро одаривали нас улицы Палермо. Я так и не нашёл объяснение случившейся с нами метаморфозе и решил, как Скарлетт О Хара, подумать об этом потом. Наслаждаясь солнечным днём, собой, своим воодушевлением и погружённый в свои разные, но не мрачные мысли, я не заметил, как легко и быстро дошёл до офиса. Я решил не заходить и постарался ни с кем не встречаться. Быстро прошёл на стоянку, юркнул в машину и, не оглядываясь, выехал со стоянки, взяв курс на Вальдериче. Я радовался возможности спокойно побыть одному в своей машине, насладиться неспешной поездкой от Палермо до Вальдериче, полюбоваться прелестными видами северной Сицилии, а не мчаться сломя голову, думая о делах и с избытком поставленных задачах Марио. Я ехал навстречу радости провести неделю с моими близкими. Я предвкушал счастливые дни в окружении бескорыстной и нетребовательной любви мамы, сумасшествия Лизы и размеренного покровительства папы. «Меня ждёт одна из самых замечательных недель моей жизни. Нет ничего лучше, чем расслабиться в кругу семьи и погрузиться в негу её бескорыстной любви», — подумал я и прибавил газу, выезжая из Палермо. После аэропорта я свернул с трассы на дорогу, ведущую вдоль моря по самым живописным местам. Я сбавил газ и поехал в темпе любующихся видами туристов. Время от времени я собирал за собой хвост автомобилей. Если это были туристы, то они терпеливо тащились за мной, пользуясь возможностью полюбоваться природой и морем и пофотографировать. Местные же горячие парни и девчонки начинали через пару минут сигналить, мигать и сломя голову обгонять меня там, где это было возможно и нет. При этом на меня сыпались различные гневные тирады из открытых окон, усиленные всякими невообразимыми жестами, на что я с удовольствием и переполненный необъяснимого веселья отвечал неизменно поднятым вверх средним пальцем. После такого «приветствия» обгоняющие меня нетерпеливые срывались с места и уносились вперёд, уверен, посылая на мою голову все мыслимые и немыслимые проклятия, которые способны были родить их познания тонкостей итальянского фольклора. Поразвлекавшись вдоволь, я свернул с дороги и спустился в Балестрате. Я знаю здесь уютное кафе прямо на берегу моря. Я решил позволить себе потратить полчаса на удовольствие отведать отменного кофе и погрузиться душой в открывающийся вид морского простора, переливающегося на солнце всем многоцветием лазурного, и отсутствием всяких мыслей. Просто кофе, море, негромкая музыка и неразличимая фоновая болтовня немногочисленных посетителей. Красота! Вдоволь нагурманившись морем, солнцем и кофе, не забыв при этом слопать пару канноли, я, сладкий и довольный, щедро расплатился с почти знакомым мне парнем за стойкой и вернулся к машине. Я снова выехал на SS 187 и теперь уже в нормальном итальянском темпе покатил вдоль побережья, наслаждаясь природой и своим приподнятым настроением, отлично подслащённым моим нажористым перекусом. Уже через час за мной закрылись ворота нашего маленького домика в Вальдериче. Я сразу же погрузился в обволакивающее тепло маминых глаз, сумасшедшую радость прыгающей вокруг Лизы и надёжность сдержанного крепкого рукопожатия отца. Он оторвался от работы и спустился из своего мансардного кабинета специально, чтобы пожать мне руку. Это многого стоит, и подобный жест его уважения всегда придаёт мне больше уверенности в себе. Жизнь удалась!

Я полностью расслабился, оставил где-то на окраине Палермо все свои тревоги, странные ощущения и переживания и полностью погрузился в приятную домашнюю обстановку. Весь день до вечера я просто болтал со всеми и обо всём, особо не вникая в суть, но купаясь в прелести момента. Вечером наш семейный ужин показался мне особенно волшебным. Меня радовало всё: мама, тающая от удовольствия, отец во главе стола, немногословный, торжественно пыхтящий трубкой и иногда отпускающий вполне забавные шутки советской эпохи, Лиза, ёрзающая и шебутная, и Маша, смущающаяся иногда и исподлобья бросающая на меня заинтересованные, слегка влажные взгляды. Я наслаждался всем. Вечер был тихий и жаркий, и меня быстро разморило от вкусной еды, семейного тепла и доброго вина. Я первый сдался и отправился спать. Этой ночью я спал как младенец, и ничто не тревожило мой безмятежный сон. Утром я просыпался, нехотя вытаскивая себя из сладкого ощущения глубокого и беззаботного сна. Открыв, наконец, глаза, я увидел полоску яркого летнего сицилийского солнца, расчерчивающую косой дорожкой пол через всю комнату. Полоска тёплого счастья, забежавшая ко мне из-за не до конца задёрнутых плотных штор, сшитых ещё моей бабушкой и с любовью притараненных мамой сюда на Сицилию из нашей московской квартиры. Я глянул на часы – половина десятого. Я снова закрыл глаза и по-детски укутался в одеяло. Ночная сладость ещё окутывала всё моё тело приятным теплом и мягкостью. Я полежал ещё немножко, выбрался из-под одеяла и отправился в душ. Вода стекала с макушки по всему телу, обволакивая меня своей тёплой свежестью. Она бежала по ушам, по плечам, струилась по спине и по груди и сбегала весёлой струйкой с моего по-утреннему бодрого пениса. Я чувствовал, как всё плохое, если оно ещё и осталось во мне и на мне, стекало с этой живительной влагой и утекало куда-то в лабиринты коммунального хозяйства. Наплескавшись вдоволь, я не вытираясь, укутался в свой любимый мягкий халат и отправился изучать утреннюю домашнюю обстановку и искать домочадцев. В доме царила тишина, которая обычно наполняет всю округу в полуденный летний зной. Но было ещё рано, всего десять. Я прошёл в гостиную и тут тоже никого не обнаружил. Хотя нет, с дивана мне приветливо помахал хвостом и сладко зевнул Шах, мамин любимый дымчатый британец. Он вообще любимец всего дома и всех гостей. Он, зараза, прекрасно это знает и пользуется этим, позволяя себе иногда весьма небезобидные шалости. Но ему всё сходит с рук: мама стоит на страже его безопасности лучше всякой системы С400. Потрепав Шаха за шкирку, я вышел на балкон. Двор был пуст, моей машины не было. «Понятно», подумал я, « с Лизой всё ясно. Девчонки приватизировали мою тачку и куда-то укатили навстречу приключениям». Я поднялся по лестнице в мансарду – папин «кабинет». Тоже пусто, и видно, что сутра здесь никого не было. Не было ни запаха папиной трубки, ни свежего беспорядка на столе. «Что ж, пойду искать маму, уж она-то должна быть где-то здесь и сможет ввести меня в курс нашей семейной жизни». С этими мыслями я отправился на поиски мамы. Нашёл я её быстро. Её любимым местом был небольшой садик, где она почти круглый год вдохновенно ухаживает за своим цветником. Он поистине хорош и по праву считается гордостью, если не всего Вальдериче, то уж нашего квартала точно. Мама радостно оторвалась от своих любимых роз, увидев меня. Она нежно обняла меня, и мы отправились кормить меня завтраком. Без всяких сомнений, Шах сразу понял причину нашего с мaмoй совместного появления и тут же встрепенулся, начав наворачивать круги вокруг маминых ног. Это толстое ленивое животное всегда готово подкрепиться. Даже в период, когда соседские кошки из кожи вон лезут, чтобы удовлетворить свою природную похоть, Шах, услышав мамин призыв к столу, бросает любую из подруг и мчится, насколько так можно сказать про эту грузную тушу мяса и шкурки, в дом, чтобы первым оказаться у лакомого кусочка. Мамин завтрак, как всегда, был наивкуснейшим. Пока я уплетал утренние вкусности, мама поведала мне, что отец сранья укатил в аэропорт Трапани, где он руководил кризисной службой: у них там в очередной раз сложился конфликт интересов гражданской авиации и Натовских транспортов. Лиза же с Машей, как я и предположил, не увидев во дворе своей машины, укатили на пляж в Ла Капо. Всё встало на свои места. Покончив с завтраком, я погрузился в бесконечно приятную праздность отпуска дома. Мне было хорошо и спокойно. Я нежился в любимом папином плетёном кресле-качалке на балконе, читая всякую дребедень и просто погружаясь в дрёму, разморённый маминой едой и Сицилийским солнцем, разбавленным лёгким прохладным ветерком, набегающим с Эриче или с моря и ласкающим моё нагретое солнцем тело. Я слонялся по Вальдериче, заглядывая на чашечку кофе или стаканчик вина к нашим приятелям, которыми обзавелось за прошедшие восемнадцать лет проживания здесь наше семейство. В общем, я наслаждался счастливым ничего неделанием и полным отсутствием всяких мыслей, тревог и забот. Вечерами семейство неизменно собралось на веранде за ужином, болтало, забавлялось, вкусно кушало и сладко пило отменное вино дядюшки Джованни – нашего соседа и лучшего винодела региона Трапани. Всё было сладко, безмятежно и прелестно. Но позавчера я решил составить компанию девчонкам и отправился с ними на пляж. Моё решение привело девах в какой-то непонятный мне восторг и необъяснимое возбуждение. Я не сразу понял, в чём дело, и разобрался только, когда мы приехали на пляж. Лиза с Машей решили под моим прикрытием выйти на охоту на местных возбуждённых самцов и очухавшихся от попоек и экстази дурмана ночных дискотек молодых парней, слетевшихся в Ла Капо на каникулы. Всю дорогу от Вальдериче до Ла Капо подружки резвились, можно даже сказать, откровенно хулиганили, задирались к встречным и обгонявшим нас компаниям, почти постоянно торчали стоя, откинув верх моей малышки. Приехав в Ла Капо, мы нашли на одной из улочек свободное место, припарковались и отправились на пляж. Как только мы расположились, Лиза с Машей за пять минут, я ещё даже не успел толком устроиться и оглядеться, сгоняли в ближайший бар и притащили пиво с чипсами. Я устроился на лежаке и собрался выкурить сигаретку. Но через мгновение я уже забыл о сигарете, меня обуяли предчувствия беды или острых ощущений. Но в этот момент две безобразницы вышли из переодевалки. Две прелестно сложенные молодые девушки с мокрыми после душа творчески растрёпанными длинными волосами, по законам классики жанра. Одна соломенная блондинка, другая жгучая брюнетка, предстали во всей своей красе перед почтенной публикой, уже поджарившейся на солнце, просоленной морской водой, и слегка накаченной пивом, вином или ещё чем-нибудь. Не подумайте, что это из-за особой братской любви, но девушки были шикарны и исключительно соблазнительны. На них были яркие чёрно-белый и коричнево-голубой купальники, плотно облегающие их лоснящиеся блеском от масла для загара уже слегка побронзовевшие за прошедшие дни тела. Купальники были весьма откровенными, но надо признать, не переходящими грань эротики и порнографии. Они прикрывали всё, что должно быть прикрыто, чтобы не возмущать общественное мнение. Но в то же время демонстрировали всё, что должно заставлять всех мужчин дееспособных возрастов и состояний пускать похотливую слюну и прикрывать начинающие набухать от желания члены, эрекцию которых не могли спрятать ни одни плавки или шорты. Девочки явно знали, какое впечатление они произведут на пляжное сообщество, и они его добились. Оглядевшись по сторонам, Лиза с Машей поплыли в мою сторону знаменитой походкой «от бедра». Я залюбовался ими… Мой пенис тоже любовался, но не проявлял никакой активности. Это же наша сестра – она не секс объект. А Маша – неприкосновенный плод юности. Девочки хорошо подготовились к летнему сезону. Животики были вполне подкачены, и на них слегка проступали чуть наметившиеся кубики и бороздки. Ножки были упруги и при каждом шаге лишь обдавали любопытствующих блеском лоснящейся кожи без малейшего трепыхания ляжек. Плечи были расправлены, головы высоко подняты. И хотя на них были темные очки, я твёрдо знал, что эти две пары озорных глаз держат в поле зрения и под контролем весь пляж, чётко фиксируя малейшую реакцию окружающих и намечая сегодняшние жертвы. И тут до меня, наконец, дошло, что было причиной необычного утреннего возбуждения сестрицы с подружкой, когда они узнали о моём решении поехать с ними на пляж. Сегодняшний день посвящался забавной игре доведения до исступления самцов и лишения их всякой надежды на продолжение и возможность вылить все их эмоции в киски или в ротики девчонок. Такие приключения безопасно возможны лишь при хорошем прикрытии тылов. И именно мне отводилась роль строго братца, блюдущего честь сестрёнки. Мне стало забавно, хотя и немного страшно. Но в крови появился веселящий душу адреналин, и я одобрительно кивнул Лизе, чуть приподняв в манере Сталлоне тёмные очки. «Сегодня релакс отменяется», подумал я не то с сожалением, не то с радостью, «мне нужно будет в самый последний момент пресекать своим грозным видом слишком назойливые, а то и грубые домогательства распалённых кокетством девочек самцов всех категорий». Уже через полчаса спектакль с Лизой в главной роли начался…

Не могу не повториться, девочки были хороши и аппетитны. Четыре юные упругие небольшие груди сверкали, слегка выступая из купальников, как четыре прожектора, маня и притягивая парней и мужиков, как ночной светильник на веранде собирает вокруг себя вечерних мотыльков. Когда девочки вставали, и я видел их в анфас, то не мог не залюбоваться их кисками, аккуратно и четко обтянутыми плавками. Когда они выходили из воды или шли из душа, то ткань плавок ещё откровеннее начинала подчёркивать сексуальную привлекательность кисок, повторяя все их контуры и слегка втягиваясь в щелку между половыми губками, образуя так влекущую мужское сознание бороздку. Я отметил, что у Маши губки киски более округлые, а промежность шире. Киска как бы образовывала плато сладострастия, обдуваемое всеми ветрами похоти. Губки были широкими, а бороздка между ними глубже и чётче. Было ощущение, что они уже сами набухли желанием и готовы были открыться, чтобы запустить в себя мокрый от желания язык или пульсирующий от нетерпения одеревенелый член. Лиза же, если можно так выразиться, была более утончённой. Её половые губки были мягче и сильнее выступали над глубинами объекта вожделения мужчин. Форма её киски была более вытянута и напомнила мне губки сложенные для сомкнутого поцелуя. Бороздка в щёлке была менее выраженной и едва просматривалась. Киска напоминала набухший от влаги или желания мягкий эклер, к которому хотелось прильнуть губами, обнять и забрать в рот всю её сладкую плоть, а потом стараться раздвинуть их языком, чтобы пробравшись внутрь, вылизать весь сок, который они собрали и хранили для настоящего ценителя и любителя сладкого. Можно было хорошо представить, как потом губы киски раскроются как лепестки лилии на утренней заре, отроют своё розовое и влажное лоно, показав кричащему от желания члену, вторые дверки, за которыми прячется вожделенное сокровище… Таковы были мои заключения, которые, как бы возбудительны они ни были, лишь вызывали одобрительное согласие хорошо устроившегося на солнышке члена, развалившегося на распушившихся яйцах. Лиза – моя сестра, и никогда не вызывает у меня сексуального влечения, хотя я всегда откровенно наслаждаюсь её красотой и статью. Маша же, будучи лучшей подругой Лизы, давно вошла в наш дом и стала почти полноправным членом семьи. Так что и в отношении её я тоже не позволяю себе сексуальных фантазий. Хотя реакция на Машу моего члена более живая и заинтересованная… Но я всегда напоминаю ему о правилах приличия и о положении Маши в нашем семействе. Зато мы с моим пенисом хорошо видели, что окружающие нас юнцы и не очень думают и мечтают примерно так же, как я только что описал. Красноречивым доказательством было то, что количество лежаков с мужским населением вокруг нашей компании неуклонно увеличивалось, количество предложений поиграть в волейбол, угостить мороженным или что-нибудь ещё через час уже начало зашкаливать. Спектакль набирал обороты, и я видел, что возбуждение от игры и успеха у девочек тоже шло по восходящей экспоненте. Часа через два этого безобразия я потерял к происходящему всякий живой интерес, меня перестали забавлять мальчишки с набухшими и выпирающими в плавках членами, роящиеся около «танцующих» вокруг меня сестрёнок. Я начал машинально делать строгий вид и отпускать колкости в адрес слишком назойливых интересантов. Наконец Лиза «вильнула хвостиком» и потащила Машу играть в волейбол. Я посмотрел на компанию, к которой они присоединились. На этот раз всё выглядело не вызывающим беспокойства. В компании было примерно поровну мaльчиков и девочек, причём явно всех больше интересовал азарт игры, а не сексуальные домогательства. Они там устроили что-то по типу турнира, и я успокоился. Я закрыл глаза и разморённый солнцем погрузился в негу пляжной дрёмы. Я уже почти перешёл в счастливое пограничное состояние сна, постепенно разливающееся по всему телу и делающее его вязким и тяжёлым, смешивающее в сознании реальные звуки, доносящиеся из-за закрытых век, с видениями, вылезающими из всех закоулков подсознания и начинающими увлекательную игру с реальностью. Я приготовился уже погрузиться в сказку, как вдруг ощутил на своём хорошенько разогретым солнцем животе четыре холодные ладошки. Как будто какой-то мокрый и холодный зверь мягко опустился мне на живот, обдав тело свежестью холодной воды. От неожиданности я дёрнулся всем телом и почти сложился пополам. Видения трусливо испарились и попрятались, вернув меня в мир реальный. Я, сердитый и недовольный, резко открыл почти уже слипшиеся от карамели дрёмы глаза и увидел прямо перед собой наклонившиеся счастливые мордашки Лизы и Маши. Лица девчонок излучали полное удовлетворение собой и возбуждение от успеха. Крепкие, грациозные, хорошо украшенные добрым загаром и покрытые тысячами капель тела сверкали на солнце, расточая мириады отражённых и преломлённых солнечных лучей, которые, как мне показалось, расправляли вокруг них ореол всех цветов радуги. Было красиво, но мне стало смешно. Почему-то я представил Лизу и Машу в виде павлинов, распушивших свои тоже переливающиеся всеми цветами радуги хвосты. Конечно, я в курсе, что красивые хвосты – достояние павлинов мужского рода, но сравнение мне понравилось и раззабавило. Сдержав смех, дабы не обидеть и не сконфузить, что мало вероятно, девочек, я лишь улыбнулся им. К счастью моя улыбка была воспринята именно как благосклонность. Девочкам и в голову не пришло, какая мысль меня посетила, и с чем им посчастливилось быть сравнёнными. — Мы пойдём что-нибудь перекусим, — хором заявили мне девочки. Мне не было предложено составить им компанию, и этот факт навёл меня на мысль, что сестрёнка нашла себе на сегодня другую компанию. Я огляделся по сторонам и заметил двух самцов, уже не юнцов, но сформировавшихся молодых мужчин, с нарочито отстранённым видом стоящих неподалеку от нашего «штаба» и изображающих увлечённую беседу двух закадычных друзей. Я с удовольствием отметил, что, пожалуй, девочки сделали хороший выбор. Мальчишки были действительно хороши. Природа наградила их отменным телосложением с довольно редко встречающимися классическими пропорциями. Всё это было удачно оформлено умеренным, вызывающим эстетическое удовольствие, мышечным барельефом. Ребята были яркими представителями метросексуалов в хорошем смысле этого слова. В них было всё, как надо и сколько надо. Их причёски «а ля Рональдо», красиво облегающие упругие тела плавки – боксеры, какие-то блестящие хохоряшки на чёрных шнурках, барахтающиеся в лёгкой растительности на груди, скуластые загорелые лица с лёгкой тёмной щетиной и, конечно, тёмные очки в стиле Тома Круза. В общем, парни были явно лучшими на сегодняшнем Ла Капо. — Хороши! Никогда не сомневался в твоём вкусе и умении получать лучшее, — съехидничал я, обращаясь к Лизе и слегка кивнув в сторону парней. К моему удивлению, сквозь блеск загорелых Лизиных щёк мелькнул, пробежался и тут же исчез румянец смущения. Он был мимолётен, но я успел его поймать и порадоваться тому, что Лиза на это ещё способна. Сей факт вызвал блаженную улыбку, непроизвольно вылезшую на моём лице. — Ну, мы же не можем идти в лучший бар на пляже с кем попало, в смысле с недостойными нашей красоты, — быстро парировала Лиза, поняв, что я успел заметить её предательское смущение. Лиза, хоть и разбитная девушка, но воспитана она в лучших традициях, привитых всей нашей семейке бабушкой, служившей долгое время ещё в Советском Союзе при МИДе и преподававшей этикет его сотрудникам. — Ну, можно сказать, я удовлетворён и теперь спокоен, — улыбаясь, заметил я, — И коль скоро вы не берёте меня с собой, а оставляете жариться на солнце, то с вас шоколадное мороженное на обратном пути. — Ты прелесть, — радостно воскликнула Лиза и смачно поцеловала меня в нос. Думаю, этот сестринский поцелуй был адресован больше не мне, а сопровождающим как напоминание, что ситуация находится под полным моим контролем, и что они должны вести себя прилично. К моему удовольствию Маша тоже одарила меня дружеским, хотя и не таким смачным, но, как мне показалось, более нежным поцелуем. Мне было приятно. Мне вообще нравится некоторая Машина сдержанность, если не сказать застенчивость, постоянно и неизменно контрастирующая с Лизиной нарочитой напористостью и показным хулиганством. Даже мой пенис, вконец разнежившийся на солнце и распластавшийся в плавках, подал некоторые только нам двоим понятные и заметные признаки жизни. Я постарался ещё раз как можно непринуждённее улыбнуться подружкам, выражая своё одобрение их очередному приключению.

Получив моё «благословение» и отблагодарив меня влажными и горячими поцелуями, оставившими приятную прохладу на носу и на щеке, девочки натянули одинаковые белые шорты, аппетитно обтягивающие и подчеркивающие упругую сексуальность их поп, и зашагали летящей походкой в сторону бодро напрягшихся парней. Далее эта четвёрка, осознавая всю свою привлекательность и наслаждаясь прикованными к ним откровенными и скрытыми взглядами жарящихся на солнце обитателей пляжа, двинулась в сторону бара, полная достоинства и самолюбования. Проводив великолепную четвёрку взглядом и получив от этой плывущей через пляж прелестной картины эстетическое удовольствия, я, удовлетворённый, поудобнее устроился на лежаке и погрузился в очередное творение Гранже, которое я припас себе именно для такого случая. Чтение меня поглотило полностью, и я не замечал времени, пробегающего лёгкой рысью в круговерти событий лихо закрученного сюжета и череды зверств и кровожадностей. Добравшись до очередной душераздирающей сцены подробного описания кровавых извращённых жестокостей, я решил передохнуть и перекурить. Я отложил книжку, и приподнялся, чтобы сесть и немного размыться, сменив положение моего нажаренного и слегка незаметно занемевшего тела. Я закурил и огляделся вокруг. Ничего на пляже практически не изменилось с того момента, как Лиза с Машей в сопровождении двух красавчиков удалились блистать в местном пляжном баре. Всё как всегда, как и в прошлом году, как и в будущем. Громогласные итальянские мамаши с бешеными детьми. Эти дети всегда создают бардак и турбулентность в радиусе километра от центра вселенной, где возлежит маманя, обложенная всеми возможными игрушками и приспособлениями для детского развлечения, грозно покрикивающая на своих драгоценных чад и не забывающая при этом следить за правильностью загара и должным вниманием окружающих мужчин. Всё те же компании, играющие в волейбол, увлечённые то ли игрой, то ли кадрёжкой. Те же юные парочки, валяющиеся прямо на песке в обнимку, закинув друг на друга ноги и прикрывая торчащие возбуждённые члены. Те же семейные пары после пятидесяти, чинно и правильно возлежащие на лежаках, читающие или усиленно загорающие по методике последовательного переворота, периодически отрывающиеся от этого важного занятия, чтобы пригубить пива или белого вина и выкурить сигаретку. Те же скучающие на своих постах продавцы зонтиков и лежаков. Одним словом, ничего примечательного и увлекательного… Докурив, я уже собрался снова погрузиться в книжку, но мое внимание привлекли две девушки, с ищущим взглядом шедшие, как мне показалось, прямо на меня. В груди заёрзало некоторое волнение. Не знаю, чего мне больше хотелось: чтобы они шли ко мне или прошли мимо. Я, то ли с трепетом, то ли с любопытством наблюдал за их движением по пляжу. Не дойдя до меня метров пять, девушки остановились на свободном пятачке и огляделись по сторонам. Я с облегчением осознал, что они просто искали место, где смогут расположиться. Я расслабился и стал уже со спокойным любопытством наблюдать, что будет дальше. Оценив ближайшее пляжное окружение, представленное моей персоной и несколькими супружескими парами за сорок, девушки явно остались удовлетворены и приняли решение остановиться на этом месте. Чтобы продемонстрировать окружающим своё непоколебимое решение, девушки неуловимым движением рук и плеч сбросили на песок свои рюкзачки. Из одного рюкзака появилось покрывало, которое девчонки очень демонстративно, взяв за четыре угла расправили, подняв и дав ветерку наполнить его как шатёр бедуинов. Расцветка покрывала была сумасшедшей. Её цвета были перемешаны и разбросаны по полотну хаотичными пятнами. Когда покрывало, влекомое руками девушек, плавно опустилось на песок, то казалось, что кто-то раскрошил и высыпал на пляж осколки радуги. Необычно, но симпатично. Девушки, не заставляя себя тратить усилия на вытаскивание содержимого своих рюкзаков, просто высыпали его в центр радужной поляны. Получилась живописная кучка: несколько банок с кремами и маслами для или от загара, пара мобильников, усыпанных блестящими на солнце стекляшками, две бутылки Peroni, два полотенца, внушительных размеров, пакет чипсов и пара пакетиков, наверное, с нижним бельём или купальниками. Подбоченившись, они некоторое время стояли в задумчивости, глядя на получившуюся инсталляцию. Воспользовавшись моментом, я бесстыже впялился на них. Девушки представляли довольно колоритную картину. Они были такими разными… Одна из них была абсолютно лысой с блестящей на солнце черепушкой угловатых форм. Я не стал бы с такой формой черепа бриться налысо. Единственным и главным украшением черепа была идущая ото лба через затылок до плеч татуировка. Но разглядеть рисунок я со своей позиции не мог. На руках по локоть и на лодыжках также виднелись тёмные пятна татуажа. Скорее всего, раздевшись, она продемонстрирует публике изрядно разукрашенное всевозможными синими и разноцветными сюжетами стройное тельце. Одета она была в модное блёклых бежево-серых тонов просторное длинное платье, совершенно скрывающее её формы. Девушка была сильно стройна, и действительно складывалось ощущение, что платье надето на вешалку. Я люблю стройность, но в этот раз радующие глаз косточки, ямки, ложбинки и маленькие округлости тела оставались недоступны моему взору. Поэтому весь интерес к данной особе у меня довольно быстро испарился. Я переключился на подругу. Вторая девушка была более телесна и обладала весьма рельефной фигурой. Эта, похоже, регулярно посещала спортивные залы и фанатела от красоты рельефности мышц. Она ещё не была бодибилдершей, но мышцы уже начинали распирать её, должное быть прелестным и сексуальным женское тело. Женский бодибилдинг всегда вызывает у меня двойственные чувства. С одной стороны, это довольно эстетично – упругое, хорошо оформленное во всех местах женское тело. Но когда рельеф мышц переходит неуловимую границу между красотой и «физкультурой», в облике женщины начинает появляться что-то от неопределённого рода, пожирающее всю её привлекательность и желанность. Наша же девушка уже была близка к этой границе. И мне неудержимо хотелось подойти, приобнять её и ласково прошептать на ушко: «Остановись! Ты уже великолепна! Но ещё чуть-чуть, и ты из аппетитной девочки превратишься в бесполого монстра, не вызывающего никакого сексуального интереса». Но пока её формы были аппетитны и кричали: «Наслаждайтесь нами! Любуйтесь нами! Желайте нас! ». В её несколько брутальном образе было что-то притягательное и влекущее. Густые модно торчащие над в меру широким лбом коротко остриженные волосы открывали и подчёркивали тонкость черт лица, острый маленький носик, выступающие глянцевые бугорки скул. Её привлекательные ушки, как будто выточенные из янтаря по картинке из учебника анатомии, особенно подчёркивались четкой аркой линии волос. Редкий случай таких правильных ушей. Они не слишком торчали и не прижимались, и на солнце просвечивали жилками как лучшие образцы Калининградского янтаря. Ушная раковина действительно напоминала раковину. Верхний её край, как волна прибоя, начинался из середины, раскручивался и набирал силу, загибаясь гребнем в верхней точке спирали, и опускался вниз, полностью теряя свою силу и переходя в очень сладкую розоватую, слегка отвисающую красивой формы мочку. В центре рельефились самые причудливые бугорки и волны, в целом напоминающие форму человеческого зародыша. В этих ушках было что-то неотвратимо привлекательное. Так и хотелось залезть в эти ушки языком, изучить все изгибы и закоулки, поиграться там, внутри, пососать и покусать мягкую розовую мочку, украшенную гвоздиком с играющим с солнечными лучами маленьким камушком. Пенис приподнял голову, отреагировав на мои фантазии, и одобрительно кивнул.

Свободная футболка на девочке была без рукавов и с большими проймами. То ли накаченные, то ли просто упругие груди без бюзика приподнимали футболку так, что сбоку, к моему великому удовольствию, была видна их загорелая округлость, и даже было видно, как они колышутся при движении рук. В те же недолгие моменты, когда я лицезрел это создание спереди, было видно, как торчат её большие сочные соски. Обтянутые тонкой тканью белой футболки они напоминали два торчащих возбуждённых пениса в миниатюре. Странное сравнение пришло мне в голову, но оно не помешало мне чувствовать, как они слегка трутся о мягкую ткань, возбуждаясь, дразня и призывая их прикусить, обнять влажными от желания губами и поиграть с ними язычком, заставляя их твердеть, а их обладательницу ёжиться от удовольствия. Разогревшись фантазиями и почувствовав отвердение в члене и его желание распрямиться в плавках, я опустил свой взгляд ниже. Вид сбоку был прекрасен. Лёгкие, струящейся ткани и непонятно грязного цвета брюки в точности повторяли округлость попы. Она была не африканской, нарочито выпирающей, но курноса и слегка вздёрнута. Ткань брюк плотно лежала на верхней части этой задницы и далее, обогнув её, спадала вниз как водопад с вершины. От вида такой попы в моей голове начали рисоваться различные образы и мечты о её нежной коже, о рисунке, оставленном купальником на загорелых половинках, о том, как можно было бы их целовать, ощущая, как половинки напрягаются под каждым поцелуем, требуя их всё больше и больше. Я начал уже покрываться испариной от своих мыслей. И тут, как будто меня услышали, девушка перешла на другой край их цветастой поляны, встав ко мне спиной. От радости член так напрягся, что мне даже пришлось сесть почти вертикально, чтобы его торчание не бросалось в глаза окружающим меня благочестивым парам. Задница была великолепна!

Я увидел два почти идеальной формы аккуратно торчащих небольших шарика ягодиц. Мягкая ткань нежно облегала их, подчёркивая форму и давая возможность разглядеть их приятную округлость. Наискосок эти половинки под брюками пересекались двумя влажными от слегка вспотевшей попки бороздками края трусиков купальника. Но что больше всего возбуждало и радовало меня, брюки вместе с купальником были «съедены» попкой. Они глубоко вошли в ложбинку между ягодицами, ещё больше подчёркивая их формы. Мне до безумия захотелось забрать их в ладони, развести их и погрузиться лицом в ущелье между упругими половинками, нащупать языком блестящий, слегка влажный от пота анус и отполировать его ещё больше снаружи, почувствовать его горячесть, засунув внутрь язык. А потом непременно прижаться к нему лобком, запустив между ног пенис, искать вход в горячую сокровищницу, а может, если повезёт, насладиться исключительно приятным трахом в попу. От этих мыслей мне стало гораздо жарче, чем от солнца, переносица под солнцезащитными очками вспотела, ладони стали влажными, а пенис забился в истерике, требуя реализации предложенных фантазий. Я даже непроизвольно начал подниматься, не зная зачем. Наверное, инстинкт самца влёк меня к ним, погружая в кому сознание… Но вдруг всё кончилось. Удовлетворившись видом своей поляны, девушки как-то молниеносно, не дав полюбоваться процессом, разделись и быстро уселись в позе лотоса друг перед другом и боком ко мне. Моему разочарованию не было предела. Пенис от недоумения дёрнулся и поник головой. А я сам как-то бессильно обмяк на своём лежаке. Да, я видел их в профиль. Но никаких приятных подробностей. Две обычные девчонки, в обычных купальниках сидели боком ко мне, о чём-то болтая. Мне оставалось отметить, что у лысой груди вообще почти не было. Но это её совершенно не портило. Всё выглядело как то гармонично ровно так же, как и торчащий профиль груди подруги. В купальнике было ещё лучше видно, что приподнятость груди придаёт её спортивная форма. Купальник открывал уже отчётливо вырисовывающуюся линию грудной мышцы, уходящей от плеча под плоть девичьей груди. Праздник, вроде, для меня закончился. Я слегка охладился Сан Пелегрино и снова взялся за книжку. Но фантазии, которые чуть не заставили меня ринуться к девочкам, то и дело возвращались, заставляя меня поглядывать в сторону подруг: вдруг мне ещё раз повезёт, и они меня порадуют каким-нибудь приятным видом. Но чуда не происходило. Девочки сидели и болтали, попивая пиво и заедая его чипсами. Я глубоко вздохнул и вернулся к книжке… Спортивная девочка – подросток, чьей задницей я любовался, почему-то снова одетая в своих свободных, но подчёркивающих все линии фигуры брюках и в поддёрнутой торчащими грудями футболке медленно подошла ко мне, закрывая собой солнце. От этого её черты становились как бы неясными и от того ещё более привлекательными и возбуждающими. Я, не помню, как и когда, перебрался с лежака прямо на песок и теперь лежал на спине, вожделенно глядя на неё влажными от желания глазами. Девочка немного постояла и подошла ближе, перешагнула одной ногой через меня и теперь стояла прямо надо мной. Я видел, как замялись брюки в промежности и как они облегали выпуклую киску, слегка врезаясь в неё швом. Мой переполненный желанием мозг позволял мне чувствовать, как там, между ног, жарко и вожделенно. Я безумно захотел подняться и обнять её, обхватив ладонями аппетитные половинки попки и уткнуться лицом в её определённо упругий животик, чтобы почувствовать жар желания и солнца, наполняющие её плоть. Но я не мог пошевелиться. Я лишь смотрел, хотел и потел от желания. Я не понимал, что со мной, но надеялся, что вот-вот я смогу осуществить своё желание. Как будто прочитав мои мысли и желания, девочка стала медленно опускаться на колени. Через несколько секунд я уже отчетливо ощущал жар её тела. Её лобок ещё по-прежнему скрытый льном её брюк был всего в десятке сантиметров от меня. Надо было лишь приподнять голову, дотянуться до него и начать целовать. Я уже видел во всех деталях, как уходит шов брюк в расщелину между губами, как замысловатым рисунком замятые складочки брюк лучами расходятся от выпирающих сквозь ткань форм набухшей киски. И в каждом таком лучике я чувствовал присутствие её сексуальности и желанности. Снизу я хорошо уже довольно близко видел, как вздымают и опускают футболку её тренированные груди, открывая моему взору довольно загорелый лоснящийся животик и очаровательную ямку пупка, украшенного пирсингом в виде простых колечек, нацепленных по всей его окружности. Мой язык во рту уже стал производить непонятные телодвижения, а губы как-то сами стали закатываться в трубочку и вытягиваться. Но в то же время я чувствовал, что все мои движения лишь плод моего желания, ничто не могло пошевелиться. Я хотел начать трогать и гладить её, подняться и прильнуть к ней, но всё тщетно. Я продолжал оставаться полностью недвижим. И в тот момент, когда неосуществимое от неподвижности желания начало заставлять вскипать моё нутро, девочка подалась вперёд и, о чудо, сама осуществила мою мечту. Она уселась промежностью прямо на моё лицо. Я почувствовал тяжесть её желанного тела у себя на лице, мне как-то стало трудно дышать, я застонал то ли от удовольствия, то ли от стеснённости дыхания… Я дёрнулся и резко открыл глаза. Было темно и душно. Непонятный страх, переходящий в холодящий ужас, пронзил меня с головы до ног. Я не понимал, где я, что со мной происходит, и куда делась моя искусительница, только что осуществившая моё желание расцеловать её киску, усевшись мне ею прямо на лицо… Задорный смех Лизы счастливо вернул меня в реальность. Я понял, что на лице у меня лежит моя книжка, а кто-то, скорее всего именно Лиза, прижимает её как крышку на кипящей кастрюле с водой. Через мгновение я получил свободу и ласковый поцелуй прямо посредине лба от моей хулиганской сестрёнки. — Судя по твоим плавкам, тебе снился интересный сон, — хохотала Лиза, — если бы не я, весь пляж бы собрался над тобой, чтобы понаблюдать за твоей эрекцией.

— Фу! Как ты меня напугала! Я чуть Богу душу не отдал! Думал, меня заживо похоронили, — слукавил я.

— Странно, у покойников так плавки не шевелятся и не торчат, — продолжила веселиться Лиза.

— Ты всё убила, — в шутку возмутился я, нацелив указательный палец на сдувшийся и обмякший в плавках член.

— Похоже, тебе надо разрядиться, — и лукаво посмотрев на меня, добавила, – Может, займёшься Машей? По-моему, она совсем не против, и даже будет рада, уж поверь мне.

— Да, Машка классная. Но лучше уж я займусь кем-нибудь другим. Что-то мне не хочется забавляться с ней. Она давно уже как сестрёнка. А чего-то серьёзного как-то не хочется.

— Ладно, извини, — уже совсем ласковым и примирительным тоном закончила Лиза, — но всё-таки я тебя спасла, а то весь Ла Капо до конца сезона обсуждал бы твои сновидения, давая волю фантазии. С этими словами Лиза приняла самый ангельский образ, скромно подсела ко мне на лежак и слегка заискивающе посмотрела мне в глаза:

— Мы решили остаться здесь потусить до вечера. Ты же не против? Мне нравится, что мы с Лизой можем спокойно без ложной стеснительности говорить и шутить на любые темы, в том числе и о сексе. Мы вообще с ней дружны с детства, но есть и события, которые позволили нам стать больше, чем брат и сестра, и снять все возможные барьеры в общении. Но это тема для отдельного рассказа. — Конечно, нет проблем. Надеюсь, мальчишки того стоят, а вы с Машей будете достаточно благоразумны. Презервативы есть?

— Конечно! Дорогой! Будем на высоте! Слава Богу, мальчишки бельгийцы. Есть шанс, что мы избежим обычных итальянских разводок. – Улыбнулась Лиза и стала быстро собирать пожитки свои и Маши. Я с удовольствием наблюдал за сестрёнкой. В её движениях для меня было много родного и милого глазу. Я люблю сестрёнку и нахожу её исключительно аппетитной девушкой. Подхватив вещички, Лиза поцеловала меня в нос и почти помчалась в сторону бара навстречу ночным приключениям. Проводив её взглядом и полюбовавшись, как завлекательно переливаются половинки её попы, обтянутой белыми короткими шортами, самыми откровенными, но на миллиметр не дотягивающими до блядства. Они плотно облегали мягкой тканью уже поношенного тонкого хлопка округлости ягодиц и показывали окружающим и любующимся на них лишь самый краешек тела попки без всяких признаков целлюлита. А после тёмной складочки попка переходила в хорошо слепленные и быстро бегающие очаровательные ножки. «Всё-таки, хороша моя сестрёнка! », подумалось мне. Солнце уже начинало терять свой дневной накал, с моря подул освежающий ветерок, ничто больше не держало меня на пляже, и я стал всё чаще задумываться о прекрасном мамином ужине. Самое время отчаливать восвояси. Собирая немногочисленные вещи, я не удержался и взглянул на парочку, которая ещё недавно привлекла мой интерес, посетила меня во сне и вызвала нешуточную эрекцию. Девчонки сидели друг против друга всё в той же позе лотоса боком ко мне и страстно целовались. «Да они лесби! », окатило меня холодным ушатом открытия. Это познание ничуть меня не возбудило. Напротив, ко мне вернулись мысли о моём недавнем позоре, который я позволил с собой совершить двум китайским лесбиянкам. Мне стало как-то гаденько. Желание смотреть на них у меня совсем пропало, и я нарочито стал ещё активнее собираться. Собравшись, я ещё раз посмотрел на них уже без всяких эмоций. Они окончательно убили во мне всякое возбуждение, хоть физическое, хоть виртуальное. Почему-то в этот раз парочка лесбиянок напомнила мне логотип «kappa», хотя они и сидели в совершенно других позах. Но девчонки оказались аккурат между мной и солнцем, и я видел только их силуэты как в театре теней. Их лица то сближались, почти прижимаясь друг к другу и образуя какую-то непонятную форму, то чуть отстранялись. И в этот момент изо ртов как чёртики из табакерки выскакивали язычки и начинали лизать носы, губы и совершать прочие экзерсисы, которые в других обстоятельствах, скорее всего, вызвали бы у меня возбуждение. Я бы вспомнил, как сладко целоваться и лизаться с Мариной или Роминой, или ещё с кем-либо из моих подружек. Я бы переполнился фантазиями, и мне хватило бы сладких ощущений на весь вечер. Но сейчас я видел странную живую картинку теней, которая вызывала лишь какое-то странное чувство неприятия и желание отвернутся. Что я и сделал, непроизвольно чертыхнувшись про себя. Чтобы прийти в нормальное состояние, я глубоко выдохнул, взял свои вещи и, попрощавшись с расположившейся по соседству супружеской парой итальянцев, отправился на стоянку. Забравшись в машину, я включил Qwin, космическое творчество которых всегда приводит меня в благостное состояние. Немного расслабившись, я отправил sms-ку Лизе, что я уехал, и пожелал им нескучного вечера. По дороге домой, любуясь знакомым мне закатным пейзажем и наслаждаясь музыкальным талантом Фреди, я почти отделался от нехорошего ощущения, посетившего меня перед уходом с пляжа. Лесбиянки явно подпортили мне впечатление дня. Но домой я приехал уже в радостном предвкушении милого семейного ужина. И хотя нам будет не хватать за столом весёлых и егозливых девчонок, и мама будет слегка расстроена и обеспокоена их очередным приключением, ужин будет радостным, спокойным и уютным. Так всё и произошло. Выслушав мой рассказ о решении Лизы с подружкой посвятить этот вечер и, возможно, эту ночь веселью и приятным приключениям, мама слегка посокрушалась, поохала, и на этом всё закончилось. Мы прекрасно поужинали и поболтали втроём, при этом отец в отсутствии молодых подружек позволил себе порассуждать со мной на темы политики и бизнеса. Все остались исключительно довольны, и я, сытый и умиротворённый, отправился к себе. Спать мне не хотелось, настроение было благостное, и довольный собой я вышел на балкон. Поудобней устроившись в плетёном кресле и укутавшись в мягкий плед, я включил свой ноут и решил перед сном погулять по просторам инета и початиться с кем-нибудь из приятелей. Вечер был тихим, тёплым и ясным, вниз к морю убегали неяркие огни Вальдериче, а с неба мне игриво подмигивала россыпь ярких южных звёзд. На меня навалила романтика, я поднял голову и залюбовался Эриче. Высоко под небом всплывали взору причудливые очертания крепости. Ночная подсветка выхватывала отдельные части крепостной стены и башен, где-то в глубине возвышался купол собора, и всё это уводило мысли в сказку или в лабиринты «Игры престолов». Я так впечатлился, что уже хотел посмотреть какую-нибудь из серий вместо болтовни и сомнительных новостей. Но по пути от Эриче к ноуту мой взгляд затормозил на противоположной стороне улицы. Там, прямо у ворот семейства Церони, тискалась парочка. Света было не очень много, и я не сразу разглядел их, но мне было любопытно и очень хотелось. Вечерний воздух был настолько чистый и прозрачный, что я слышал, как они трутся друг о друга, как чмокают, целуясь, хихикают и постанывают от удовольствия. Я разглядел, что это соседская Стефанька – восемнадцатилетняя, всегда тихая, скромная и нарочито вежливая девочка. Похоже, она наконец-то обрела поклонника. Я порадовался за неё и уже мысленно представил, какие изменения в её образе и поведении нам предстоит наблюдать. Мне хотелось уже прямо сейчас увидеть и заценить её избранника. Напрягши все зрительные мускулы, я приложил все усилия, чтобы удовлетворить своё любопытство и оказаться первым, увидевшим Его. Но разглядев Стефаньку и её пассию, насколько это было возможно в ночи под тусклым светом деревенских сицилийских улиц, я чуть не расхохотался в голос от разочарования. Её любовником оказалась девчонка. «Ну и везёт же мне сегодня на лесбиянок», — промелькнула ехидная мысль у меня в голове. Мне стало как-то необъяснимо грустно, а в голове и в груди воспоминания о моей недавней встрече с китайскими лесбиянками вновь расправили свои колючие шипы и начали досаждать как ежи в подполе, царапая и карябая уже успокоившиеся и находящиеся в благостном состоянии ум и душу. Девчонки продолжали любиться у ворот, но я потерял к ним всякий интерес. Я обратился к ноуту с твёрдым намерением решить то и дело мучавший меня вопрос, вызывающий постоянную тошноту тревоги: не начали ли гулять по просторам социальных сетей мои позорные фотки, сделанные мерзким Чангпу под торжествующие возгласы его подружек-лесбиянок? Но как искать? Мыслей не было. Лучшее, что мне пришло в голову это забить хэштэг #lesbis fuck men. Эта торжественно продекламированная фраза китаянок никак не выходила из головы, и каждый раз, когда я её вспоминал, меня бросало в жар от злости и обиды. Результат, честно говоря, меня порадовал. Гугл выдал мне лишь самую разнообразную порнушку, в основном с картинками, где девчонки и дамы трахают мужиков дилдо разных размеров и во всех возможных позах. Но все эти постановочные приколы никак меня не возбудили и не вдохновили. Лишь порадовали, что меня в этой череде, наверное, для кого-то приятного занятия нет. Ещё битый час я гонял Гугл разными запросами на английском и итальянском, типа «китаянки на Сицилии», «девушки из университета Ханянг на стажировке в Италии», «lesbies fuck men forever» и тому подобное. Было много разных картинок. Но, слава Богу, ничего хоть каплей указывающего на моё печальное приключение не нашлось. Устав и успокоившись, я как-то расслабился и пришёл к выводу, что если что и гуляет в инете, то лишь в китайской его части. А все мои знакомые там не бывают по причине незнания китайского. Те же китайцы, с которыми я когда-то имел дела по работе, не очень-то интересовались персоной маленького клерка итальянской конторы, уже давно забыли о моём существовании и вряд-ли вспомнят мой образ. Тем более что для китайцев мы все на одно лицо – «белые обезьяны с большими носами». Так пошутил один из важных китайцев на новогодней совместной попойке. Почему-то эта фраза глубоко врезалась в мою память и всегда вылезает из неё, веселясь, когда я встречаю какого-нибудь китайца. Ничего не могу с этим поделать. Мне полегчало, и, расслабившись, я убрал ноут. Налив немного Хенесси, я поуютней устроился в кресле и придался спокойному наслаждению хорошим коньяком, вкусной сигареткой и очаровательной тихой звёздной ночью, полной шорохов и земных звуков, удивительным образом гармонирующих с бездоньем южного ночного неба. Мне окончательно стало хорошо, и через полчаса я довольный жизнью и слегка пьяный, то ли от коньяка, то ли от радости облегчения, отправился спать. Ночь была безмятежной и сладкой. Я видел какие-то незапоминающиеся, но оставляющие на весь последующий день приятное послевкусие, цветные добрые сны. Утром я проснулся счастливый и обновлённый с лёгкой душой и радостным настроем. Спустившись около десяти из своей берлоги, я обнаружил, что отец укатил по делам в аэропорт, мама, уже, в очередной раз доведя до совершенства свой цветник, с наслаждением погрузилась в чтение на заднем дворе в тени апельсинов, а девчонки, как я потом выяснил, прикатившие только под утро, отсыпались в своей комнате. Было ясно, что раньше обеда они не продерут глазки и не предстанут белому свету. Я с удовольствием позавтракал, поболтал с мaмoй о Цезаре и кельтах и укатил к отцу. По дороге я заехал в Трапани и погулял там пару часиков, выпил кофе, поел мороженного. Одним словом, наслаждался счастливым бездельем. Часа в три позвонил отец, и мы с ним отправились пообедать в Марсалу. Нам там очень нравится один маленький ресторанчик на берегу моря, прямо посреди солончаков. Старик Карло, хозяин ресторана, а по совместительству экскурсовод по псевдо соляной фабрике, с радостью накормил нас свежей рыбой, приготовленной по старинному семейному рецепту, доставшемуся его супруге от пра-пра-пра- бабушки. Мы обсудили с отцом все последние политические новости и мои успехи у Марио. Он, кстати, не удержался, чтобы довольно не сообщить мне, что Марио мной очень доволен. Ещё мы поговорили про футбол и обсудили все свежие сплетни из жизни Вальдеричи. Насладившись уединённым обществом друг друга, мы расстались до вечера. Папа вернулся в аэропорт, у них там какие-то важные персоны ожидались, а я отправился домой окружными путями, чтобы понаслаждаться дорожным солнцем, погонять наперегонки с ветром и просто покататься в своё удовольствие. День удался′, и вечер был столь же приятным, как и полагается быть пятничному вечеру. С детства для меня пятничный вечер – самый лучший в неделе. В пятницу вечером, когда вся семья собирается за ужином, когда завтра никому никуда не надо спешить, когда ужин затягивается глубоко за полночь, сопровождаемый особенным возбуждением, доносящимся с улицы, в воздухе витает ожидание какого-то чуда. Я был абсолютно счастлив, любил всех, и мой завтрашний день представал предо мной исключительно в радужных тонах в сопровождении Марша Радецкого. И этот пятничный ужин был действительно прекрасен. Мы разошлись только часам к двум. Лиза и Маша весь вечер после ужина наперебой мне рассказывали свои последние приключения, мама млела в окружении всего семейства, отец пыхтел трубкой, задумчиво и лукаво поглядывая на домочадцев. А я купался в удовольствии и спокойном счастье, которое может быть только дома в кругу семьи. Суббота, как ей и полагается, началась со всеобщей заторможенности и полной расслабленности. Даже мама, всегда собранная и ранняя, начала собирать нас к завтраку лишь с половины одиннадцатого. И как это всегда происходило с моего детства, мы все ещё полчаса скучковывались и сползались на террасу. За завтраком все были молчаливы, полусонны и виновато улыбались друг другу. И лишь мама была бодра и решительна. После завтрака в том же полувялом темпе мы собрались все вместе и по многолетней традиции отправились вниз к морю. Погуляли, ещё кимарнули в тени заботливо расставленных широких зонтов и к обеду вернулись домой. После лёгкого обеда все снова разбрелись по своим любимым местам в доме предаваться наслаждению тишины и ленивости. Такова уж суббота в нашем семействе. Не знаю, откуда такие привычки, но я их впитал с детства. «Надо бы попытать отца или маму на эту тему», — в очередной раз подумалось мне. Но уже через полчаса я полностью забыл об этой мысли. Уж очень хорошо мне было оказаться в привычной и любимой субботней неге… И вот теперь, перед самым ужином, — это послание от Марины!

И я сижу на балконе в лучах заходящего солнца с коньяком в одной руке, телефоном в другой и членом, начинающим покачиваться, наливаясь силой желания, и старающимся сбросить полу мягкого домашнего халата, чтобы оповестить уходящее солнце о нашем новом, доселе неведомом нам желании. И я не знаю, что я хочу больше, выпить, подрочить, ответить или послать всё к чёрту. Но нет, к своему не понятно чему я не готов послать к чёрту и дрочить не настроен. Я смотрю на картинку в телефоне, откуда на меня смотрит своими бездонными слегка прищуренными бесконечно довольными глазами Марина, обхватив любимыми мною губами член Анны и почти полностью заглотив его. И я начинаю осознавать, что я хочу, хочу оказаться рядом с ней, целовать её и вместе с ней целовать и лизать Анин член. Я снова чувствую во рту привкус спермы, и от этого мой пенис начинает твердеть ещё больше. И я понимаю, что кроме желания и перехватывающего дыхание предчувствия удовольствия, я больше не испытываю никаких чувств: ни страха, ни смущения, ни неприязни. Есть только желание, которое меня радует, возбуждает и по-прежнему страшит. Это совершенно новое для меня ощущение, но отгонять его или бороться с ним я не могу или не хочу. Я отчётливо осознаю, что в мой следующий приезд в Москву я буду желать новой встречи с ними двумя, я захочу снова почувствовать вкус и упругость Аниного члена и ещё, даже не знаю сам, каких ощущений мне захочется…. Аж страшно за себя самого… Я выпиваю залпом коньяк и то ли уверенно, то ли безвольно пишу: «Ждите, скоро буду и присоединюсь».

Сообщение отправлено, получено и прочтено…