Морфей

Сквозь сон она почувствовала, как чья-то грудь мягко накрыла ее голую спину, и кто-то разводит ее руки в стороны и вверх.

"Голая спина? Ты прокололся с самого начала, Морфей. — мысли вяло толкались в ее голове. — я бы проснулась, когда снимали пижаму. Но продолжай, мне пока все нравится."

Ее левое запястье туго обхватило что-то мягкое и узкое.

"Пояс от халата, что же еще? Эй, полегче! — почувствовав рывок левой руки к изголовью, она попыталась опереться на локоть правой, и обнаружила, что та уже крепко привязана. — "Какого..?" "Извини." — мягкий вкрадчивый голос шевельнул волосы у самого ее уха. "Какого черта ты делаешь?! В моей комнате? В моей постели? Со мной?" "Тебе понравится. Обещаю. А пока помолчи, кричать будешь позже." ("Готова поклясться, на последних словах залыбился, гад.") Он стянул одеяло до ее поясницы, между лопаток пробежал холодок. Она почувствовала, как теплые ладони легли на ее шею, а большие пальцы заходили кругами вокруг позвонков у основания. Несмотря на стянутое одеяло и общую дикость ситуации, ощущение тепла и уюта не пропало, а еще и усилилось. "Откуда он знает, что чувство беспомощности меня заводит? Или это совпадение?"

Повернув голову ("Я что, уже помогаю ему? Катя, чем ты думаешь?"), она увидела как кот встал, потянулся, загнув хвост крючком, и снова свернулся в кресле, отвернувшись. "Предатель!" Но кот, похоже, лучше знал, что сейчас нужно его хозяйке. Тем временем мягкие руки гостя уже перешли от поглаживаний к массированию, опустившись от шеи к ее плечам. Она уже совсем проснулась, а мышцы плеч были разогреты, как у легкоатлета после разминки. Она даже слегка приподнялась, чтобы позволить его ладоням обхватить грудь и зажать соски между пальцев. "Жаль, что он не может меня перевернуть." Последний раз пробежав пальцами вниз по ее ребрам, он запустил обе руки под резинку ее пижамных штанишек. От ожидания ("Предвкушения!") того, что последует дальше, низ ее живота затопила волна тепла.

"Разве он не снимет их полностью? Хорошо, что резинка у них такая широкая. Можно и так. А нижнее белье я не ношу."

Она сама развела ноги. Неважно, что к этому привело, что будет после этого. Демоны в ее душе одержали верх. Потому что ангелы особо и не сопротивлялись. Она почувствовала, как он раздвинул пальцами лепестки ее лотоса и застыл. Ей нравится, когда ее так рассматривают. Она хотела бы увидеть его глаза сейчас. Его дыхание обожгло внутреннюю поверхность ее бедра. "Правильно! Пальцы для этого не достаточно нежные." Она плавно двигала бедрами в такт с его языком, он сжимал и мял ее ягодицы. Два раза она уже была почти на самой вершине, когда внезапно, словно утратив весь интерес, он отстранился. Затем, очевидно приняв какое-то решение (она почти услышала усмешку), он снова переключился на "кошачье место" ее спины, плечи и шею.

"Издеваешься?!" Она чувствовала, как его вздыбленный член касается ее влажной пещерки, когда он, наклоняясь, проводит ладонями вдоль всей ее спины.

Иногда головка раздвигала ее губки, и почти полностью уже оказывалась внутри.

"Может, если я вот так, чуть-чуть приподниму попу..? Удастся поймать..? Есть!" Она резким движением насадилась на него, плотно прижавшись ягодицами к его паху. "Попался!" На мгновение они оба замерли, ее лоно пробивали небольшие спазмы, он чувствовал, как она его сжимает, пульсирует. Он высвободил ее руки, они выпрямились, и начали плавно раскачиваться. Она обхватила его шею рукой, извернувшись, потянулась к нему губами. Его руки, ей казалось, были одновременно везде — на бедрах, на груди, на шее, играли с ее волосами. Он ответил на поцелуй. Амплитуда их движений все увеличивалась. Она уперлась руками в стену. Он крепко сжал ее грудь, не давая ей дергаться, причинять ей боль ("Он и об этом знает.." — мелькнуло). Он уже долбит ее, как паровой молот, на ее талии останутся синяки от его рук, он пытается пробить ее насквозь, ее стоны перешли в открытый крик. На финише у нее потемнело в глазах. Последнее, что она запомнила — он буквально взорвался в ней, заполнив ее всю. Потом она заснула у него на руках. Так и не спросив, как его зовут и откуда он взялся. А когда проснулась, все было как обычно.