День рожденья с продолжением... Часть 39

Накрепко привязанный Олежка едва дышал. Крапива нестерпимо жгла снизу, всю переднюю часть тела, и обжигала ещё сильней даже при каждом вздохе, и тем более при малейших движениях; это явно и был один из обещанных ему "дополнительных моментов" к наказанию, наравне с тем, когда при порке на перекладине его подвесили за ноги. Девки меж тем стали совещаться, и почти сразу порешили, что сегодня Олежке следует дать по двадцать ударов от каждой из них. Но, поскольку Лиза не принимала участия в предыдущих наказаниях ему за побег, то они четверо дадут ему по пятнадцать ударов, по пяти как бы уступая Лизе. Она же в свою очередь в общей сложности даст Олежке все сорок горячих - двадцать своих, и по пяти "уступленных" ей остальными подругами. И, если он не будет уже, что называется, "на самом краю", то Лиза от себя добавит ему и розгами, хотя бы ударов тридцать-тридцать пять.

Первой за кнут взялась, как это чаще всего бывало, Лера. Олежка сжался и зажмурился; от ужаса даже не столь остро стало ощущаться жжение крапивы. Это не ускользнуло от внимания девчонок, которые сразу ж стали, подталкивая друг друга, со смешками указывать на него.

- Ты только глянь, как напугался наш кукусинька!

- Он боится! Ему страшно!

- И он хочет к маме!

- На ручки!

- А то расплачется!

- Он без мамы не может, совсем!

- У-тю-тю, кю-кю-кю! Агу! Агушеньки! Ну-ка, покажи нам потягушеньки!

Лера на минуту приостановилась.

- Не, вы представьте! Я всё не могу забыть одну вещь! Как эта бесхвостая курица написала буквально следующее: "Ты что-то скрывал от меня? Почему я не знала, что у тебя есть знакомые девушки? Как ты мог помимо меня иметь что-то собственное, чего я не знаю?...", и похожее истеричное кудахтанье. То есть до этого у них всё было абсолютно общее, он был под полнейшим контролем мамочки? И ничего собственного иметь не смел? Жить мог только как она ему скажет? Так это? - Лера за волосы повернула Олежку лицом к себе. - Я жду ответа! - пощёчина вывела его из оцепенения. - Или принести ещё охапочку крапивки, и после кнута хорошенько согреть тебя и сверху?

- Д-дда, г-гос-ппожа Лера... - промычал Олежка.

- Всё абсолютно общее! - захохотала Марина. - Всё! Ну прямо как у сиамских близнецов! Она наверное заставляла его отчитываться, сколько раз он чихнул в её отсутствие!

- И сколько раз посикать сходил!

- И какал ли сегодня!

- Да что там чихнул! Сколько раз вздохнул, и как!

- Ну! А если что-то не так? Вдруг это значит, что её зайчоночек заболел? Дышит слишком глубоко или слишком часто? Скорее нужно к доктору! Не дай бог это простуда!

- Жаль, его мамочка где-то далеко, и вернётся не скоро! А то, у меня появилась шальная мечта, можно было б заманить её сюда, и скрутить! Поставить вот здесь, на колени, держать, или привязать к столбу, и на её глазах драть сыночка кнутом! Я представляю, что б с ней стало! А потом разложить на скамейке и её, да так же выдрать на его глазах! Пусть бы друг на дружку полюбовались! И заставить её хотя бы поймать "дождик"! Чтоб из неё тоже сделать "унитаз"! - смеясь своим противным, похожим на блеянье смехом, зажмуриваясь, сказала Вероника.

- Ты пока пофантазируй, но осталось ещё много дел, а время катится к вечеру. Надо немножко поспешать. Сейчас будет горячая работа! Очень горячая! - Лера потрепала и похлопала Олежку по попе, бросила концы кнута около скамьи, отошла, и заметила место, где нужно быть во время нахлёста.

- Кому-то будет очень горячо!

- Очень жарко!

- И тяжело!

- Что ж, придётся потерпеть! Хоть и трудно!

- Пытаться убежать, потеряться - это ему было легко! Не получилось? Теперь будет тяжело! Надобно отвечать!

- А что будет горячо - кто бы сомневался!

- Зададим горяченького!

- Целую сотню горячих! - наперебой смеялись девчонки; как будто бы рассуждая меж собой, они растягивали время, с интересом и наслаждением разглядывая, как Олежка при каждом их слове мелко вздрагивает кожей в предчувствии неумолимо приближающегося момента начала наказания.

- У меня что-то в последнее время, как посмотрю на него, вот здесь становится так горячо! Будто внутри солнце загорается! - Марина сделала несколько круговых движений от груди до живота. - Уж не любовь ли это? А он и не замечает!

Девки расхохотались.

- "А-аа на сердце опять горячо-горячо, и опять, и опять нет ответа..."! - кривляясь, провыла Женька. - Только рано ему ещё! Понимаешь, рано! В силу фактического возраста он такого ещё не понимает! Ему ещё у мамы на коленках сидеть, кашку с ложечки кушать! Он хоть сам на горшочек-то проситься уже умеет?

- Затылочек ему надо чем-нибудь прикрыть, лопушком например, а то солнышком головку напечёт! Его мамочка наверняка и об этом беспокоится! Места себе не находит!

- Как рассказывалось в древних легендах, если какие-нибудь богатыри, герои, чуть ли не полубоги, нарциссически погружённые только лишь в свои подвиги и жаждущие совершать новые, не обращали внимание на женщин, испытывающих к ним "Эрос", как тогда называли просто огненные, неземные чувства, то эти герои, несмотря ни на какие их заслуги, бывали наказаны богами, - продолжала Марина.

Девок снова согнуло от смеха.

- Ну, у этого антипода величайшего богатыря-героя, этого героя и богатыря со знаком "минус", есть только одни богини, это мы! И, как положено богиням, мы его и накажем!

- Как раз и за то - ишь ты! - за то, что пропускает мимо глаз, а то может и специально не замечает, что у кого-то из его богинь есть к нему сильнейший "Эрос"! - рассмеялась Вероника.

- Даже отказал девушке в её страсти! - недобро хихикнула Лиза.

- Дык маменькин герой! Герой горшка и подгузников! Что с него взять? - засмеялась Марина.

А Лера сделала ещё несколько шагов назад, и отбросила кнут позади себя.

- Ну, не забыла ли я пастушье дело? - и, прежде чем начать порку, она раза два стегнула по земле. Встряхнула рукой, и, занося кнут, сделала три или четыре прыжка. Резко остановилась у намеченного места, подалась плечом, и с криком "Не бойся, сладкий, не обидим!" сильным движением бросила кнут вперёд. И уже на последней четверти полёта его концов сработала назад, одновременно бедром и локтем, и с силой положила все три хвоста поперёк уже до того хорошо исхлёстанных Олежкиных "булок".

Если сам замах был хорошо виден, то на этой последней четверти пути движение кнута моментально ускорилось настолько, что девки не сразу поняли, как это произошло. Выпрямившись в струну, кнут со звучным щелчком оставил на ягодицах у Олежки три широкие раздувшиеся багровые полосы. Он забился и затрясся, запрокидывая голову. Дыхание у него вновь перехватило, и из широко раскрытого рта доносилось лишь сдавленное шипение, как какой-то немой крик. Лера вновь откинула кнут, отойдя назад. Олежка меж тем обрёл речь, и закричал - короткими частыми вскриками. Марина пощекотала его травинкой по ступне.

- Спой, Светик, не стыдись! Приятно тебя погладили? Сейчас ещё приласкаем! - видя, что Лера готовится к следующему удару, она торопливо отошла к изголовью скамьи.

На этот раз концы кнута попали по самой выпуклости попы, по верхушке одной ягодицы, около разреза между ягодицами. Один хвост с захлёстом по внутренней части прошёлся по бедру, у самого низа попы. Олежка захлебнулся рыдающим воплем. Мышечные сокращения волнами проходили по его телу. Дёргаться и извиваться он не мог, настолько туго был в этот раз привязан.

Воспользовавшись перерывом, Марина запрыгнула верхом на его вытянутые вперёд руки, и держа за волосы, подтянулась промежностью под самый его орущий рот.

- Смотри, как бы он случайно не хватанул тебя зубами! Прямо за пизду! Будет весёлый случай! - рассмеялась Женька.

- В таком случае и весёлый, и тяжёлый - будет для него! Нехай спробует! Даже случайно не сделает! Инстинкт будет всё время ему напоминать, что в таком случае от него останутся одни ошмётки! Хоть мы и не умеем драть как палачи в старину! Зато драть будем очень долго!

- Тогда, если палачи "драли нещадно", то каждым ударом срывали кусок мяса. Обдирали до самых костей, - добавила Вероника.

Марина в это время прижала его нос к точке "G" и стала делать вращательные движения бёдрами и лобком, одновременно вращая Олежкино лицо в другую сторону.

И через несколько секунд кнут снова с треском лёг поперёк его попы. От невыносимой боли у него захолонуло, как всё остановилось внутри. Уже ничего не соображая, Олежка разошёлся прерывистым и каким-то рыдающе-квакающим воплем, по звуку похожим на хохот сумасшедшего. Марине для получения оргазма и этого оказалось достаточно. Звуковые волны, идущие вдоль её щёлки, шевелящие волосы на губках, вкупе с этими криками боли и вида вспученных рубцов вмиг завели девушку. Представляя, как она сама вот-вот так же станет безжалостно накладывать такие же рубцы, вызывать у него залпы воплей, Марина теснее прижала его носом к лобку, а щёлкой слегка прикоснулась к губам.

Лера подождала чтобы Олежку перестало корчить. Видя, что Марина качается взад-вперёд, водя его губами вдоль щёлки, она дала подруге насладиться, и снова разбежавшись, хлестанула во всю мочь. Опять по одной ягодице, концом у самой середины попы, но на этот раз по попе попало одним хвостом, а два, и с таким же захлёстом, опоясали бедро. Олежку заколотило, он захлебнулся воплем, и в этот момент Марина, совершенно неожиданно даже для себя, как-то мгновенно намокла и враз кончила. Вцепившись Олежке в волосы, повиснув на них, она откинулась назад встряхиваясь и подпрыгивая попой на его руках.

Когда Лера изготовилась к следующему удару, место отошедшей, блаженно потирающей в промежности Марины заняла Женька. Крепко держа за волосы Олежкину голову, она так же как и Марина только прикоснула его верхнюю губу к клитору. И тут же кнут со смачным шмяком полоснул по ягодицам, низу попы и бёдрам. Олежка зашёлся душераздирающими криками, стонами и воем, а Женька, вертя попой, извивающимися движениями начала тереться промежностью об его лицо. Затем сильным рывком приблизила к клитору.

- Облизывай! Снизу вверх! И посильнее дыши носом! - она предупреждающе помахала Лере указательным пальцем, чтобы та повременила со следующим ударом, а сама, всё ближе надвигаясь на Олежку, заставляла его с каждым разом всё сильнее прижимать язык к промежности, вылизывая от верха щёлки и до точки "G". Его усиленное носовое дыхание приятно пошевеливало девушке волоски, обрамляющие губки. Затем, держа Олежку ртом в паре сантиметров от щёлки, Женька махнула рукой - "Продолжай!".

На сей раз Лера щелканула его по бёдрам. И только один хвост прошёлся по складочке в самом низу попы. Дикий оглушительный вопль ударил Женьке в промежность, в самую щёлку. С трудом удерживая его бьющуюся, мотающуюся голову, она направляла этот воздушный поток туда, где ощущения были особенно приятны. Затем ткнула носом в точку "G", но так, чтобы акустические волны проходили вдоль щёлки.

После следующего удара Лера перешла на другую сторону скамейки, волоча длинную змею кнута через Олежкину попу.

- Кнут не только бьёт, он ещё и гладит! - со смехом процедила Женька, в перерыве между ударами заставляя Олежку быстро "трепетать" языком по клитору и по верху губок.

На другой стороне Лера также наметила место, с которого следует бить. Также отошла назад. Развернулась вполоборота, встряхнула заброшенным назад кнутом.

- От всей души, родненький! - взвизгнула она, и все три хвоста с захлёстом опоясали Олежке ягодицы.

Попа у него как просела и несколько раздалась, расплылась на секунду вширь. Словно на мгновение расплющилась, вернее приплюснулась, и снова приняла прежнюю форму. Качнулась, и мелко заколыхалась.

Дикий вопль. Олежка судорожно задёргал бёдрами. И из-за этих встрясок крапива обожгла ещё сильнее, снизу его как хватануло огнём. Женька насколько возможно развела ляжки, так, чтобы как можно более раскрылась щёлка, и почти что всунула туда вовнутрь орущий Олежкин рот. Гонимые его криками воздушные потоки приятно защекотали лепестки внутренних губок девушки, и она придвинулась так, чтобы он буквально утонул разинутым ртом у неё в щели.

Перед следующим ударом Лера сделала несколько больший перерыв, дав насладиться подруге. Женька провела Олежкиным носом по клитору, затем сильно нажала им, до боли сплющивая, на точку "G". В это ж время он трепетал хозяйке языком по клитору, надеясь, что когда дойдёт её очередь пороть его, она не станет особо зверствовать, или хотя бы, разомлев сейчас, не сумеет хлестать очень сильно.

Женька не смогла кончить так же быстро как Марина, или даже специально "притормаживала" себя внутренне, стараясь продлить удовольствие. Когда Олежка вскрикивал и орал, заходясь в сумасшедшем вопле, ягодицы у неё становились твёрдыми как орехи, начинали мелко судорожно вздрагивать широко разведённые бёдра. Девушка тёрла его носом по клитору, одновременно "ловя" щёлкой несущиеся изо рта акустические вибрации, и прямо-таки обезумевающим в момент ударов взглядом смотрела, как Олежкины ягодицы всё более и более принимают цвет зрелого баклажана.

Ещё два раза перейдя с одной стороны на другую, Лера окончила свою часть порки. Олежка лежал распластавшись; его трясло, плечи часто дрожали. Он то постанывал через нос, то прерывисто, рыдающе всхлипывал с подвывом. Взяв его за ягодицу, Лера потискала и покачала её, потрясла. С несколько недовольным видом посмотрела на листья крапивы, словно опушающие Олежку с боков.

- Когда он положен на крапиву, жаль, не получится засадить ему в дупу без опасений обжечься самим. В буйстве экстаза, когда уже теряешь голову. Даже если хорошенько подоткнуть под него всю крапиву, что снаружи. Ну да ладно, хоть и хочется! Как-нибудь потом побольше напялим!

- Зато побольше поработает ротиком, - простонала изнывающая от услады Женька, сильнее подтягивая к себе его губы.

И пока Вероника приноравливалась к кнуту, хлопая им по земле, Женька заставляла Олежку облизывать губки снаружи и по краям внутри щёлки, проходить языком по середине, от самого низа, почти от попы, и до клитора. Зажмуриваясь, она качалась вперёд и взад, подавалась промежностью на его язык или немного отстранялась...

Чтобы не отвлекать Женьку от получения сладостных ощущений, Олежку несильно облили водой только из ковша, два раза, от середины лопаток и до бёдер. Приведя таким образом его несколько в чувство, Лера сделала знак Веронике.

- Можешь начинать. Если готова. Но... - она приблизила свои губы к её уху. - Я уже давно замечаю за тобой, что в последнее время ты хочешь с ним сделать что-то, так сказать, непоправимое. По-дружески предупреждаю: не надо портить раньше времени нашу общую игрушку. Если что, скрывать не будем, а отвечать станешь ты одна. Ты же знаешь, у меня есть родственник, и если будет надо, найдутся методы и средства, чтобы тот же следак или судья не заметили в этом деле никого кроме тебя. Обо всём остальном они просто не станут тебя слушать, и виновной окажешься одна ты. Так что не вздумай "как-то случайно" ударить его кнутом по пояснице или выше, по почкам. Только ниже копчика, а там - хоть до пяток. Всё поняла? - тихо прошептала Лера сразу же сникшей подруге, сразу понявшей, что её видят насквозь. И Вероника лишь хмыкнула, и взяв кнут поудобней, продолжила, всё сильнее и сильнее, хлопать им по вымощенной камнями дорожке, стараясь с достаточной силой попадать по тому или другому намеченному камню.

Женька в эти последние минуты перед поркой совершенно откинулась назад, вплотную придвигаясь к Олежке. Тот, слегка касаясь кожи, несколько раз лизнул госпоже самый низ попы, около середины. Девушка со стоном переместила его голову, и подставила ему под язык большие губы. Он провёл, сперва по волоскам на самих губах, и по более густым волосам рядом, снаружи от губ. Женька задвигалась попой на его руках, засучила своими широченными ляжками и уткнулась самым задом больших губ в Олежкин рот. Трепеща ртом, тот провёл языком в середине, по щёлке, несколько заглубил его вовнутрь и там заелозил кончиком языка. Женька охнула, дёрнулась, и прижимаясь к нему с такой силой, что разве только не выдирая пучок волос, кончила.

У Вероники несколько скривилось и сморщилось лицо. Наверняка она хотела сразу после Женьки иметь Олежку в рот, и теперь сожалела, что поторопилась взяться за кнут. Видимо рассчитывая, что Женька ещё долго будет возиться с ним, имея дополнительное удовольствие от вида порки. Она даже оглядела подруг - не уступить ли кому-то из них свою очередь пороть.

Но Женька в это время, заставив Олежку собрать языком все соки, обильно покрывшие промежность, низ попы и ляжки, с каким-то даже сожалением встала и отошла. Села на траву, с протяжными вздохами потирая ещё напряжённый клитор, а место перед Олежкиным лицом в одно мгновение заняла Лера. Взяла за волосы, и притянула поближе к намокающей щёлке. Глянула на всё ещё "тренирующуюся" Веронику.

- Что же ты? Или не совсем ещё уверена? - спросила она.

- Да не, в общем-то уже вроде б поставила руку. Сейчас проверю, как получится в деле.

Вероника, как и Лера, бросила концы кнута около скамейки и определила под себя границу, с которой следовало уже бить. Отойдя на десяток шагов, отбросила кнут назад и развернулась к скамейке почти что спиной. В один момент, резко повернувшись, сделала два больших прыжка, и на третьем взметнула кнут. Хвосты его, растопырившись, в конце четвёртого прыжка звучно легли на распухшие Олежкины "булки". Но в этот, первый, раз Вероника ударила со злостью, и не учла, что в удар следует вкладывать не силу напряжённой как камень руки, а пытаться достичь как можно большей скорости маха и движения кнута. Что достигается при расслаблении тела. И потому хвосты более с треском нежели с желаемым эффектом прыгнули по ягодицам. Правда один из них далеко захлестнулся по самому верху бедра, по внутренней его стороне, из-за чего Олежка взвыл и забился каждой жилкой тела, гоня звуковые вибрации в широко раскрытую, истекающую соками щёлку Леры.

Отойдя и несколько успокоившись, Вероника поняла свою ошибку. Несколько раз глубоко вздохнув, снова разбежалась и уже куда больнее полоснула зашедшегося неистовым душераздирающим воплем Олежку.

Как и накануне, делая после каждого удара довольно длительные паузы, девушка раз за разом накладывала кнут на дёргающуюся, сжимающуюся, словно пляшущую Олежкину попу. Дав ему откричаться, Лера в свою очередь буквально запихивала его ртом к себе в щёлку, и двигая промежностью, одновременно рассматривала иссиня-чёрные, раздающиеся в ширину полосы от очередного нахлёста. И блаженно млела, когда чуточку пришедший в себя от нестерпимой боли Олежка с плачущим стоном принимался работать языком внутри влагалища. Когда ж она отстраняла его голову, это служило знаком Веронике, что можно стегануть следующий раз...

Чтобы помучить Олежку внутренне, Вероника, переходя на другую сторону, очень медленно тянула кнут через его попу. Шевелила, встряхивала им, с удовольствием взирая как напрягаются и сжимаются Олежкины "булки", вздрагивают плечи, судорожно подёргивается спина. И в то же время он был вынужден усиленно сосать вагину у Леры, то засасывая каждую губку в отдельности, то проникая в щёлку языком, или проводя им посередине снизу, почти от самого анального отверстия, и доверху, в конце с усилием крутя по клитору.

Прежде чем продолжить порку, Вероника хлопнула Олежку по попе, крепко взяла за ягодицу и потрясла.

- Как тебе? Нравиц-ца? Или не очень приятно? А, не хоц-ца? Однако, потерпи! Придётся! Потерпи, и подумай! - она прикинула расстояние для разбега, и в эту же минуту кнут со свистом припечатался к иссиня-чёрным "булочкам" дико завопившего Олежки.

Вероника хорошо приноровилась, и теперь накладывала мощные, тяжёлые и хлёсткие удары, гонящие сильную боль далеко вглубь, после чего она расходилась широко по сторонам, почти не теряя своей силы. В последние три-четыре раза у неё получилось лишь ненамного хуже чем у Леры. Туго привязанный Олежка не мог биться и корчиться, у него только сокращались мышцы, и было видно, как вдоль тела проходят судорожные волны. Единственно что он мог, так это несколько ёрзать животом, из-за чего крапива обдавала его снизу словно огненным дыханием. Лера плотно прижала его разинутый рот к своей вагине, и истошные вопли, входя прямо туда, несколько заглушались и гнали прямо вовнутрь сильные акустические волны, доставляющие девушке необъяснимое блаженство.

Лера получила полный оргазм и кончила совсем незадолго до окончания Вероникиной очереди, но продолжала удерживать Олежкину голову у себя между ног до самого конца, получая дополнительное наслаждение. Вероника огрела его ещё один, лишний раз, поскольку первый удар у неё получился, как она сочла, с недостаточной силой. Тяжело дыша, бросила кнут наземь. В это же время и разомлевшая Лера встала со скамейки и растянулась на траве.

- Ну, кто желает продолжить? - вскрикнула Вероника, уже вся горя нетерпеливым желанием разместиться на месте Леры и притиснуться щёлкой к Олежкиному рту.

Пока следующая - Женька, после недолгих обсуждений с Мариной и Лизой - подбирала кнут, Олежке на спину шарахнули ведро воды. Несколько придя в себя от безумной боли, он опять ощутил под собой дикое жжение крапивы. Промежность Вероники с лохматыми растрёпанными волосами на лобке и ниже уже была прямо перед его глазами, а её жёсткие костлявые пальцы крепко вцепились в его волосы. Женька отошла на несколько шагов назад.

- Слушайте, девочки, меня вот не покидает и не даёт покоя один вопрос: что такое "кузькина мать", и видит ли её тот, кому её показывают?

Девки снова залились смехом.

- Если доживёт до конца наказания, спроси у него, видел ли, и как она выглядит! - каким-то кашляющим голосом через смех произнесла Вероника.

- Неприятности... Расправа, наказание... - просвистела смеющаяся Марина.

- Если без шуток, этим словом обозначают нечто ужасное. Некоторые исследователи полагают, что это иное название кикиморы, жены домового и матери его сына. А другие считают, что идёт от названия хлебного жучка "кузьки", нашествие которого было бедой, - отсмеявшись, сказала Лера.

- Одним словом, сколько исследователей, столько и мнений. Но в общем знаменателе имеется одно: это беда или ужас. И то, и другое он точно познает и увидит! - Женька попрыгала на месте, рванулась вперёд, и с резким пронзительным вскриком с силой взмахнула рукой. И кнут, посланный безжалостным движением, с громким трескучим щелчком всеми тремя хвостами прошёлся по мгновенно сжавшейся попе несчастного Олежки.

Его дикий завывающий вопль оказался слитным продолжением вскрика мучительницы. Три ровных рубца, один подле другого, вздулись поперёк ягодиц. Вероника, даже ещё не коснувшись щёлкой до его лица, стала намокать от одного вида этих жутких, распухающих на глазах полос.

Женька стояла в ожидании, встряхивая кнутом, и с широкой улыбкой рассматривала как дёргается Олежкино тело. Его вопли начали стихать, переходя наконец в какие-то обиженные похрюкивающие всхлипы.

Воспользовавшись паузой, Вероника приподняла ему голову и придвинулась вплотную к судорожно трепещущему рту. Почуяв её характерный неприятный запах, Олежка открыл глаза. Прямо к нему в рот смотрела обросшая волосами вся намокшая пизда госпожи.

- Ну что же ты? Вон какой тебя ждёт изысканный десерт! Сам в ротик просится! Сладенький тёплый сочный пирожок! Прям конфетка! Смотри какая! Ну? Хватай скорее! - Вероника медленно и сильно потянула его за волосы.

Олежка открыл пошире рот, и в ту же секунду и клитор, и верхняя часть щёлки вместе со всею массой волос оказались у него там, внутри.

- Что остановился? Делай "чмок-чмок", и поактивней!

Он начал быстро сосать, одновременно крутя языком - и по клитору и по губкам, и по раскрытой щёлке, перемешивая у себя во рту массу волос. Вероника стала делать толчки и круговые движения. Так продолжалось минуту, может чуть поболее. Вдруг она резко отстранилась, и Олежка скорее инстинктом чем мыслью мгновенно понял, что сейчас последует. Краем глаза он заметил метнувшуюся тень, словно грохот по ушам ударил усиливающийся свист кнута. Жуткая боль ослепила как вспышка магния. Воющий с надрывом крик ударил Веронике прямо в вульву, и она, откинувшись назад, с силой натянула Олежке волосы, ёрзая тощей попой по его рукам.

Так повторялось раз за разом: пока Женька набиралась сил, напрягалась, "накачивала" себя усилием перед следующим наскоком, Вероника, давая Олежке откричаться, заставляла его усиленно и быстро сосать в промежности - то у лобка, то у самой попы, или даже таскала ртом вдоль щёлки с высунутым напряжённым языком. И тряслась от оргазма, когда кнут со звучным шмяком, когда с потягом, когда просто резко падая сверху, заставлял Олежку дёргаться и неистово орать нечеловеческими криками. Пропуская внутри себя, через своё "тонкое" осознание, какую он в этот момент испытывает нечеловеческую боль. Ту же, что и некоторое время назад причиняла ему и она сама. И какой ужас творится у него внутри. От этих мыслей токи оргазма пронизывали её всю ни на что не похожим блаженством. И, судорожно тряся бёдрами, она подводила раскрытую щёлку почти вплотную к орущему Олежкиному рту.

Женька, как и Вероника, когда меняла стороны, тоже очень медленно тянула через Олежку кнут. Но старалась извивать им не только по попе, но и щекотала спину, гладила вдоль тела, иногда похлопывая, растягивала подольше время. С наслаждением наблюдая, как жмётся и подёргивается каждой жилкой её туго привязанная беспомощная жертва.

Окончив свою часть, Женька бросила кнут, и блаженно поглаживая себя обоими ладонями сверху вниз по грудям, по бокам и по животу, отошла к валяющимся на траве подругам. Вероника, теперь уже стараясь кончить побыстрее, стала усиленно таскать Олежку лицом по щёлке, и одновременно яростно натираться ею об него. Девки в это время ещё раз обговорили и уточнили окончательную очерёдность. Лиза подтвердила, что в последнюю очередь будет драть она, поскольку у неё это займет более всего времени.

- Я тоже буду лупить его достаточно долго! - объявила Марина. - И сейчас увидите почему! - она посмотрела на подруг, словно обещая им какой-то весёлый и необычный сюрприз. - Во время всего воспитательного процесса я, чтобы нашему любимочке не было излишне скучно, буду рассказывать ему одну очень смешную и интересную сказку!

Почуяв новую добавку к забаве, девки захихикали. Затем Лиза с долей иронии скосила глаза на Веронику.

- Можешь не торопиться. Я лучше приберегу эмоции и пыл на ночь, так что я не собираюсь забавляться с ним сейчас. Совершенно! - и опираясь на локоть, она откинулась и растянулась.

Несколько раз отработав замах и удар, определив нужное расстояние, Марина закинула кнут назад. Олежка продолжал работать языком внутри вагины у Вероники. Марина обвела всех присутствующих взглядом.

- Значит, так, - начала она, звучно и отчётливо. - Жил-был мужик, звали его Сидор. И была у него коза...

Девчонки разошлись хохотом.

- Это хорошая, интересная сказка! В самый раз, к случаю! Продолжай, продолжай! - прохлюпала через смех Женька.

- Ему как раз будет интереснее всего послушать! Поучительно!

Марина несколько раз потрясла кнутом, продолжая свой рассказ.

- ... И была та коза уж такая пакостная, да такая вредная. Уж как ни следили за ней, хоть сам Сидор, хоть кто угодно из его семьи её выпасал, всегда находила коза момент чтобы улизнуть, и бежала она блудить! То в чей-нибудь сад, то в поля, в горох например. Хорошо хоть помалу пакостила, потерпевшие лишь ругали его, обзывая недотёпой - что никак не может за своей скотиной уследить. Ну, а ежели в какой раз она по-крупному потраву устроит? Это ж сколько тогда за протор платить придётся! А вдруг, да в барском саду деревья погложет? Тут уж не деньгами, тут под батогами аль плетьми собственной спиной отвечать! Заколоть её бы, да это единственная скотина на его дворе. Сейчас хоть молоко даёт, шерсть с неё чешут. А ну как голод случись? Вот тогда и будет та коза кстати. Одним словом, терпел-терпел мужик, чесал-чесал голову, да лопнуло у него терпение. В какой-то раз поймал он утёклую козу, притащил на двор, да стал сразу ж её за рога к забору вязать. Пригнул её мордой до самой земли, ещё и вокруг шеи обмотал, не вырваться! Затем берёт он кнут поновее, потяжелей да покрепче, и пошёл им зловредную скотинку охаживать! - Марина бросилась вперёд, с силой взмахнула кнутом, и с потягом во всю мочь огрела дрожащего Олежку, по его приплясывающей словно в лихорадке попе. Отошла, и дождавшись, когда утихнут рулады его криков, вновь начала говорить. - Как жиганёт он её кончиком по одному боку, да протянул через спину чуть наискосок! Ух, как взбрыкнула коза! Да на передние ноги ей не встать, и привязана крепко. Шарахнулась она задом и вправо, и налево, да где ж ей уйти от кнута! Сидор её вдоль спины как шпарнёт, вытянул почти от загривка, и до самого хвоста! - кнут в руках у девушки снова взметнулся, и с резким трескучим щелчком прилип к просевшим на секунду Олежкиным половинкам, вызвав новый взрыв оглушающих воплей.

Вся сияющая от растянувшейся по всему лоснящемуся лицу улыбки Марина подошла к трясущемуся Олежке. Звучно шлёпнула его по попе.

- Ну, как тебе сказочка? Нравится? Неужели не интересно? Что-что? Что ты там хрипишь? А, это значит, что интересно? Ну да, иначе не может и быть! - расхохотавшись, она подобрала кнут. - Так вот, он козу самым кончиком как приладит - по одному окороку, и с другой стороны по другому! - бич опять шмякнул Олежку по попе и верху бёдер. - Не на шутку забилась коза! Скачет-прыгает задом, мемекает, мечется по сторонам! А Сидор её и вдоль боков, и по спине то вдоль, то поперёк, и по окорокам, по окорокам! - в такт рассказа кнут полосовал Олежке ягодицы и бёдра.

Тот, захлёбываясь истошными криками, уже потерял счёт времени. Сколько его уже истязают? Час? Десять? Или уже более суток? В глазах сгущался чёрный туман. Извиваться и биться он не мог, лишь по телу проходили судороги.

Марина уже встала по другую сторону скамейки, и продолжала порку.

- Уже все домочадцы повыбежали, просят-молят чтобы пожалел он животную. Да какой там! Без пощады лупит он зловредную козу, уж наверное час! Совсем она изнемогла, падает на брюхо, и едва на задание ноги приподнимается, передними на коленях стоя!

- Раком стоит козочка! - фыркнула Вероника, натирая Олежкиным носом по клитору и подставляя щёлку под его орущий рот.

Совсем незадолго до окончания Марининой очереди Вероника наконец-таки кончила. Но продолжала елозить попой по Олежкиным рукам, медленными и сильными движениями делая размеренные толчки и буквально натягиваясь вагиной на его лицо.

А Марина, нахлёстывая Олежку, без умолку продолжала набалтывать свою "рассказку". Чем ближе к концу, тем более певучим становился её голос, она явно наслаждалась всей совокупностью своих действий и рассказа, словно проговаривала словами то, что сама и делала в данный момент. Перенося рассказываемое на Олежку.

- ... Но то ли утомился Сидор, то ли решил, что хватит козе на сей раз, но прошёлся он по ней хорошенько, от всей души, бросил кнут, и пошёл её отвязывать. Хотя, надобно знать, лупил он свою пакостную козу без жалости и без пощады ещё не раз, и не десять, а много-много раз, и без счёту! - в последний раз девушка так вытянула Олежку, что он орал и дёргался вдвое дольше обычного. Бросив кнут, оглядела жадно наблюдавших за наказанием подруг, и "для порядка" ещё крепко нашлёпала Олежку тапком - по одной, по другой, по одной и по другой половинке попы...

Девки захлопали в ладоши.

- Ну и здорово у тебя получилось! Прямо целую пьесу представила!

- Вот где оказывается скрывалось актёрство! Немножко развить, и народится быть может какой-никакой талант!

Блаженно и томно жмурясь, Вероника с явной неохотой оставила Олежку, которого сразу ж несколько раз окатили водой, а затем Лера со смехом заявила, что ему следует несколько отдохнуть перед тем как за него примется Лиза.

Разумеется, этот "отдых" был весьма своеобразен. Сначала Женька, а потом и присоединившаяся к ней Марина стали щекотать ему травинками ступни и пятки. Сама Лера вместе с Вероникой одели по рукавице, и выдернув из-под Олежки по стеблю крапивы, стали медленно, едва касаясь, водить ими по внутренним сторонам его бёдер и по самому низу ягодиц, около середины попы, и снаружи по разрезу между половинками, и по задней части яичек...

Продолжение следует...