Жизнь в изгнании или Жизнь проституток

Это всего лишь небольшая история о встрече двух друзей. Я начал задаваться вопросом, что переживает мужчина через год после болезненного развала любящего брака.

Он идет дальше? Он начинает все сначала? Уходит ли когда-нибудь боль? Я подозреваю, что ответ зависит от человека.

Этот короткий день в жизни — это изучение этого вопроса для одного человека в одной ситуации, который пытается снова стать целостным и терпит неудачу.

•  •  •

Это был приятный вечер, и я улыбался и смеялся, кажется, впервые за год. Старые друзья сделали это для меня, и всего за один мимолетный вечер показалось, что событий прошлого года и не было. Старые друзья оставляют след в нашем сердце, который остается даже тогда, когда они уходят. А когда вы снова видите их, даже если после долгого разлуки, они становятся той же частью, которая идеально вписывается в это пространство, и, кажется, что они никогда не уходили.

Фактически, они и не ушли. Это я ушел. Однажды я собрал сумки, взял несколько вещей, которые были для меня самыми важными, и ушел.

Вам нужно знать меня, жить со мной очень долго, чтобы полностью понять, что означает это утверждение. Я человек, который формирует привязанности. Когда я покупаю машину, я держу ее до тех пор, пока она не проедет еще последнюю свою милю. Она мне подходит и это кажется правильным. Я не просто покупаю дом; Я живу в нем. Я привязан к этому. Стены становятся моей крепостью, а земля вокруг них питает меня.

Моя работа становится моим призванием. Я встаю утром с волнением и ложусь спать ночью с удовлетворением за хорошо проведенный день. Мои друзья для меня все, а моя семья — на первом месте. И, все же, я нахожусь в тысяче миль от того места, которое я назвал своим домом всего год назад. Я ушел из дома, бросил работу и, самое главное, бросил жену.

Я точно не исчез. Я просто решил уйти без предупреждения и никому об этом не сказал. Я не скрывался и со временем отвечал на их электронные письма и текстовые сообщения, в конце концов отвечая на телефонные звонки и разговаривая с теми, кого я оставил. Я сопротивлялся их мольбам вернуться и порвал со своей старой жизнью, начав новую.

Сегодня, за этот один день, все это отпало. Джин Макдональд всегда был моим другом. Мы выросли вместе, вместе ходили в школу, женились на сестрах и жили всего в миле друг от друга. Он был в городе всего на одну ночь, переезжая из Нью-Йорка в Бостон по работе. Накануне поздно вечером он приехал в город и снял номер в отеле у шоссе. Джин был так внимателен. Этим утром он был у моей входной двери в 07:30 утра с двумя чашками кофе и той озорной ухмылкой, которую я слишком хорошо знал. Я открыл дверь, одетый только в боксерах.

«Ну, мы позавтракаем или ты будешь стоять там и целый день ковыряться в 

жопе? » — Джин умел обращаться со словами.

Я протянул руку.  — «Хотите понюхать? »

«Бля! Ты засранец. Нет, я не хочу нюхать. Надень штаны. Я хочу позавтракать с тобой. И вымой свои проклятые руки! Я не хочу чувствовать, чтобы ты нюхал все утро».

Дамы, если вы читаете это, мне очень жаль, но это то, что парни говорят и делают, когда вас нет рядом. Вам не нужно это любить. Просто постарайтесь не обращать на это внимания. Мы будем вести себя лучше, когда вы нас увидите. Ну, в большинстве случаев...

У меня есть одна из тех квартир, которые некоторые состоятельные люди строят над своим гаражом, когда хотят, чтобы кто-то присматривал за этим местом, пока они путешествуют по дорогим и экзотическим местам. Я знаю, это звучит горько. Правда в том, что Смиты (их на самом деле так зовут) — хорошие люди, которые заработали то, что имеют, и щедры по отношению к другим. Я искал маленькое и простое жилье.

Мои потребности были минимальными, здесь у меня не было громких соседей по квартире, которые бы кричали, трахались и устраивали сумасшедшие вечеринки днем и ночью. Итак, Джин мог удобно расположиться в гостиной (диван, стул и кухонный стол, который одновременно служил моим рабочим столом), пока я принимал душ, и мы позвали друг друга.

«Итак, как ты здесь? Провидение — это все, на что ты надеялся? »

«Умник» — пробормотал я про себя.  — «Да! Алкоголь дешевый, а с женщинами легко, если вы не возражаете против волос на груди» — Я слышал, как он кашлял сквозь стену. За мной один балл.

«Черт, этот образ останется со мной... »

День приближался к концу. Я думаю, теперь вы поняли, что Джин и я не очень чопорные, Нам не нужна изысканная кухня, так что я взял нам в любимой закусочной в небольшом городке. Тут и толпа была приятнее, и еда была лучше, а кофе темнее.

«Итак, что ты делаешь в все время? Как новая работа? Ты завел друзей? »

«Кто ты, черт возьми, моя мама? Да, работа хорошая. У меня появилось несколько друзей, или, по крайней мере, у меня есть люди, которые не заставляют меня убегать в другую сторону, когда я их вижу».

«Ты ищешь кого-то для развлечения? »

«Нет, мамочка, но я держу нос в чистоте».

«Я сказал тебе прекратить это делать. Это отвратительно».

Я просто улыбнулся и покачал головой, глядя на свою тарелку. Этот человек, мой друг работал с некоторыми первоклассными инженерами и бизнесменами, но вы никогда не догадались бы об этом, если бы послушали его. Он мог включить и выключить себя, как хамелеон, смешивающийся с окружающей средой.

«Да ладно, у меня есть двенадцать, может быть, четырнадцать часов, прежде чем мне нужно вернуться, выспаться ночью и отправиться в путь, когда взойдет солнце. Что ты собираешься делать, чтобы меня развлечь? »

«Ну, в центре города есть куча гей-баров. Я знаю, где они, но я там никогда не был».

Он качал головой.  — «Нет. Клэр очень строга в этом. Это ее задница, и 

ничья больше».

«Ты это сказал? Я люблю твою жену. Но мне не нужно это слышать».

Он посмеивался, перебирая свою тарелку пивоваренного хэша и яиц. Этот парень, этот дерзкий болван, обожал свою жену так же, как и я когда-то обожал свою собственную.

«У меня для тебя новости».

«Если это то, что я думаю, мне не нужно это слышать».

«Нет, нет, не это. Клэр беременна».

Что ж, это все, что мне нужно было услышать. Я вскрикнула и вскочила на ноги. Вытащив его из кресла и заключив в медвежьи объятия, я крикнул:  — «Сукин сын! Когда ты собирался мне сказать! »

Он смеялся как дурак, и мы привлекли внимание всех в закусочной. Родители с детьми были не в восторге от моей вспышки. Я оглядел комнату и громко сказал:  — «Вы можете в это поверить? Теперь они позволяют любому стать отцом! » — Это вызвало улыбки и аплодисменты, когда мы снова сели за стол.

«На самом деле, Генри, ты иногда смущаешь меня своим неподобающим поведением... » — Ему пришлось откашляться, чтобы не задохнуться.  — «Каким образцом для подражания ты собираешься стать для своего крестника? »

«Что? Крестник? Правда? »

Джин просто повернул голову набок и поднял вилку, как это делают люди, будто говоря: «Конечно. Кто еще? » Снова была эта ухмылка.  — «Клэр настаивает. Я пытался отговорить ее от этого, но ты же знаешь, какой она может быть, когда принимает решение».

В этом не было никаких сомнений. Этот день начинал быть лучшим днем за год.

Мы с Джином выросли у воды. В детстве мы ловили рыбу в доках и бродили по лодочным верфям. Когда мы были достаточно взрослыми, наши отцы купили нам старую парусную лодку Snipe, которая нуждалась в большой работе. Мы вчетвером провели эту зиму, перестраивая и ремонтируя корпус, чиня паруса и заменяя стропы. Мы смогли построить лодку еще до того, как научились на ней управлять.

Мы изучали наши узлы, выучили язык и прочитали книги по парусному спорту. К большому разочарованию наших матерей, наши отцы отправили нас в плавание ранней весной задолго до того, как теплая вода сделала опрокидывание даже отдаленно безопасным. Парусный спорт стал больше, чем хобби; для нас обоих — это был образ жизни.

Итак, когда завтрак был закончен, мы направились к побережью, чтобы осмотреть дворы. Парусная толпа может быть отличной группой людей, и вскоре мы обнаружили, что набираем команду для пожилой пары, которая собиралась провести день на воде. Они действительно предложили нам ужин, когда мы вернемся, но мы не хотели этого. Мы угостили их лучшим обедом, который только могла позволить наша потрепанная одежда. Пирсы подают такой же ужин, как и в дорогих заведениях, но цена меньше, а вид лучше. У нас был прекрасный день.

Вернувшись ко мне в ту ночь, мы открыли несколько бутылок пива, сели на пластиковые стулья, которые я оставил за гаражом, и поговорили. Мы говорили о прошедшем дне, о работе, которую проделали оба, и о Клэр. Мы говорили о приездах и отъездах домой, обо всех 

друзьях, которых я оставил. Мы говорили обо всем, кроме одного, из-за которого я оказался в изоляции.

Наконец-то настало время, когда Джину нужно было вернуться в свой гостиничный номер. Сон даст ему возможность быстро сбежать утром, пока пригородный транспорт не заполнит дороги в узлы.

Тихим, почти извиняющимся голосом он сказал: «Она умирает без тебя, Генри».

«Она будет жить. Раньше я ей не был нужен. Теперь я ей точно не нужен».

«Ты ей нужен, и чувство вины убивает ее. Она плачет, когда ложиться спать по ночам. Она не выходит никуда. Клянусь, она никого не видит. Клэр подходит и сидит с ней, и все, что она делает, это говорит о тебе... и плачет. Она знает, что облажалась, Генри. Она не оправдывает того, что сделала».

«Она когда-нибудь объясняла, почему она это сделала? »

«Нет. Она ходит к психоаналитику, но сейчас она не кажется более близкой к ответу, чем была раньше».

«Скажи ей, чтобы она взяла нового психиатра».

«Ей нужен ты, Генри, твои объятия, а не какой-нибудь чертов незнакомец с книгами и теориями».

«У нее был я, но этого было недостаточно».

«Просто поговори с ней, Генри. Тебе не нужно забирать ее обратно. Просто скажи, что простишь ее. Скажи, что не ненавидишь ее. По крайней мере, ей нужно столько».

«Не знаю, ненавидел ли я ее когда-нибудь. Я был зол и обижен сверх всего, что я считал возможным. Я никогда не верил, что она может сделать это со мной. Когда она это сделала, все умерло. Я не ненавижу ее, и я не не люблю ее. Я просто скучаю по женщине, на которой женился, но эта женщина мертва, если она вообще когда-либо существовала».

«Она существовала, Генри, и существует сейчас. Я не могу объяснить, почему она это сделала, и я не знаю, что бы я делал, если бы был на твоем месте. Я просто знаю, что она сгорает изнутри, а ты единственный, кто может это исправить».

«А кто меня поправит, Джин? Как мне снова почувствовать себя целостным? »

«Может быть, вы сможете исправить друг друга. Разве не стоит хотя бы попробовать? Прошел год. Ты счастливее, чем когда уезжал? Что тебе терять? »

«Все... Ничего... Я не знаю... Я думаю о ней, и мне интересно, что было бы, если бы она сделала это снова? Что произойдет, если я позволю ей вернуться, снова буду ей доверять, а она снова предаст меня? Будет более долгий путь, чем в первый раз. Где я буду, если снова упаду? »

«Ты не будешь, Генри. Она больше никогда не совершит эту ошибку».

«Откуда ты знаешь, ведь она не может объяснить, почему сделала это в первый раз? И это было вообще в первый раз? Ты когда-нибудь узнавал, кто был этот засранец? »

«Да. Она сказала Клэр, что он просто парень, с которым она работала».

К тому моменту было уже темно, но даже в темноте Джин чувствовал, как мои глаза впиваются в него.

«Он там больше не работает. Я должен передать это тебе,  

Генри, она пошла к его жене и рассказала ей все. Она просила прощения и получила пощечины за свои проблемы. Этого мудака протащили через неприятный развод и он покинул город. Его больше нет рядом».

«Это не имеет значения, Джин. Половина мира — мужчины, и всегда есть другой, ожидающий своего шанса».

«Ни у кого больше нет шансов, Генри. Она — одинокая женщина, и ее мужчина живет в Провиденсе. Возьми трубку, и она ответит тебе. Скажи слово, и она переедет. Она будет жить здесь, в этом доме. Или пойдет на квартиру с тобой, или что угодно. Поверь мне, Генри, она совершает покаяние, и у нее сейчас голова прямо в голове. Все, что тебе нужно сделать, это снять трубку и позвонить ей».

«Я подумаю об этом».

Джин повесил голову и подумал, что потерпел неудачу. Мы сложили стулья, отнесли пустые банки в банки и попрощались.

За последний год почти все друзья и родственники отправлялись в Провиденс, чтобы обсудить то же самое. Моя сестра была первой, и она потерпела грандиозный провал. Она вошла в дверь и, уперев руки в бедра, начала ругать меня за то, что я убежал, как ребенок. Вскоре она обнаружила, что стоит снаружи и снова стучится в ту же дверь, но изнутри ей не отвечает.

Когда я, наконец, открыл дверь, она извинилась, умоляя о прощении и терпении. Ее визит был коротким и провальным, поэтому она предупредила остальных о том, чего ожидать, поэтому каждый из них применил свой собственный подход. Джин был единственным, у кого хватило терпения и истории, чтобы найти необходимое время.

Той ночью я сидел один в своей квартире, и когда мои мысли вернулись к прошедшему году, я потянулся и выключил единственную лампочку, которая освещала комнату. Я задал себе тот же вопрос, что и Джин: «Был ли я счастливее сейчас, чем когда ушел? » Я должен был признать, что это не так. Меня это волновало не больше, чем в тот день, когда я покинул город.

Я вспомнил тот день, когда я стоял у алтаря и безоговорочно давал эти обеты: «... пока смерть не разлучит нас». И я подумал: «Зачем тогда это прекращать? Это на вечность». Но это длилось недолго.

Все произошло так быстро и без предупреждения. Не было никаких признаков того, что моя жена изменяет, потому что она не изменяла. Она всегда была верной и любящей супругой, которая заверяла меня, когда мне нужна была поддержка, и тихонько наставляла меня наедине в те редкие моменты, когда мне требовался любящий толчок.

Предположительно я был взрослым, но сохранил вредные привычки юности. У меня все еще были встроены некоторые из этих старых кнопок, и когда они нажимались, это было плохо. Я знал, что могу быстро обидеться. Она вытащила для меня большую часть своего терпения и поддержки. Однако любое чувство предательства со стороны друга или коллеги принесет разрушение.

Это была старая проблема, вызванная отсутствием безопасности, которая преследовала меня всю мою жизнь. Когда 

она обманула, именно этот старый рефлекс и подлил бензин в огонь ее предательства. Это был тот же самый ответ, который удерживал меня вдали от нее в течение года, отказавшись говорить с ней, отвергая любую просьбу о прощении. Я просто разрушил наш брак до основания и ушел.

Это случилось, когда ее не было в городе из-за работы. Она не часто ездила, но обычно это означало, что большую часть недели она проверяла сборы и соблюдение условий контракта. Она путешествовала в составе команды, которая проверяла книги, а другие проверяли производство и результаты испытаний. Рассматриваемая поездка была долгой, так как нужно было изучить множество субподрядчиков. По вечерам команда уходила поужинать и выпустить пар. Это была вторая ночь посещения объекта. Она танцевала самоотверженно и слишком много пила. Это было плохое решение, и утром она сказала, что глубоко сожалеет об этом.

Ее друзья сказали ей держать это при себе и никогда не говорить мне, что ничего хорошего из этого не выйдет, и она неохотно согласилась. Этот мудак все пытался повторить, пока она не пригрозила сообщить о нем в HR. Их подслушивали. Она понятия не имела, что у нее на работе есть враг, но этот человек подслушал спор, и ее судьба была предрешена.

Неделю спустя, когда тот же самый коллега почувствовал, что ему не уделяется должного внимания, я получил анонимное письмо по электронной почте. Когда я столкнулся с этим, моя жена созналась. Это был только один раз, и люди стали людьми, но это потрясло мой брак. Я собрал очень мало своих вещей и уехал без предупреждения, оставив мою жену в опустошении позади меня.

С тех пор я пережил тот день снова сто раз, и вот я снова пережил его. Все это было так свежо в моей памяти. Я снова подумал: «Я стал счастливее, чем когда ушел? » Я жила в изоляции, без социальной жизни и без кого-то, кто мог бы разделить мою жизнь. Ни один из нас никогда не подавал на развод, и я никогда этого не понимал. Когда я уезжал, я, естественно, предполагал, что она подаст на развод, которого хотела.

Непреодолимые страдания и чувство собственной никчемности год назад уступили место недомоганию, которое меня никогда не покидало. Не было никого, кто заставлял бы меня улыбаться, никого, кто смеялся бы над моими шутками, и никого, кого я мог бы держать по ночам. «Я хоть немного счастливее, чем когда ушел? »

Я сидел в темноте и размышлял о своей жизни. Затем я медленно поднялся и нерешительно потянулся за телефоном.

•  •  •

Я знаю, знаю, все хотят, чтобы история продолжилась. Люди ненавидят финал, который просто висит вот так. Я не знаю, что он сделает. Он позвонит Джину и поговорит с ним, или же позвонит жене? Я не знаю, столкнется ли он со своими демонами и преуспеет, если он попытается или же потерпит неудачу, может он просто остановится и скажет: «Черт, нет! ».  

Я скажу вам вот что: гнев и боль легко написать, а прощение — тяжело.