В лужах отражаются облака

Завизжать и звать на помощь - или бить по яйцам. Такую дилемму решала для себя миловидная дама, когда мужчина приличной на вид наружности резко дернул её за сумочку. Дама находилась в том нервическом, пограничном возрасте, когда прохожие начинают размышлять, как же к ней обращаться - девушка или женщина. Мы будем добры и милосердны, и продлим девичий век. Девушка в свое время определилась с извечной женской проблемой - быть слабым существом и использовать свою беззащитность как сокрушительное оружие массового мужского поражения, или быть сильной, эмансипированной, а значит современной дамой, что давало соблазнительную возможность не стеснять себя предрассудками и условностями поведения и не скрывать нажитые за годы вредные привычки и дурные эмоции. Завершенность и отшлифованность столь тонкой области человеческого самосознания девушке придавали: посещение трехдневного курса мотивационно-саморегулятивного тренинга, недельные курсы по методу погружения холотропно-релизовой коррекции, двухнедельные занятия с диагностикой мотивационно-волевой сферы личности, самостоятельное развитие концентрации, медитации, релаксации и самогипноза по методикам карманного формата с уличных лотков и финал-апофеоз в виде детальной проработки десяти книг незабвенного господина Свияша. Одним словом, дама решила бить по яйцам, и как можно сильнее. Хорошо отрепетированным и не лишенным элегантности движением решительная девушка развернулась и ткнула коленом в паховую область злоумышленника. Мужчина тонко ойкнул, согнулся пополам и, хватая ртом сырой весенний воздух, просипел:

- Ты что, Ольга, охренела, что ли?

Героиня повествования, враз обретшая имя, еще несколько секунд всматривалась в незнакомца, а затем кинулась обнимать страдальца, осыпая его обязательно-необязательным набором милых бестолковых фраз:

- Олег, Олежка! Ты откуда? Какими судьбами? Вот так встреча. Сколько лет, сколько зим.

Но, спохватившись, зачастила приличествующим ситуации тоном:

-Ой, чтой-то я, дура. Прости меня, миленький. Тебе сильно больно? (По инерции чуть не добавила "дай подую", но вовремя взяла себя в руки).

-Я ж думала - это какой урод хочет у меня сумку вырвать. Ты знаешь - столько сволоты развелось. Хоть бери лицензию на отстрел. Ну как, тебе уже полегче, дорогой? Олег, грамотно социально адаптированный член общества, вспомнив про мужское достоинство и о том, что мужчина звучит гордо (и я бы даже добавил - временами с большой буквы), распрямился и, превозмогая непередаваемые болевые ощущения, проявил великодушие к милой девушке:

- Да ладно, ладно, не кипешись. Ничего страшного, надеюсь (в этом месте обязательна ремарка об очаровательной улыбке героя). Смотрю - ты летишь, старых знакомых в упор не видишь, на имя не отзываешься - вот и притормозил тебя малость. Отменная у тебя реакция, мать! Молодец. Девушка должна уметь за себя постоять. Особенно если девушка так хороша собой. Подпустив столь дешевой, но стопроцентно беспроигрышной лести, Олег раскинул призывно руки:

- Ну, давай чмокнемся, что ли?

Девушка не заставила просить себя дважды и с удовольствием расцеловала в обе щеки слегка располневшее, но по-прежнему милое, по-мальчишески озорное лицо бывшего школьного товарища. Затем подумала и даже немного повисела на его шее, тихонько повизгивая от избытка чувств.

- Слышала - ты на север перебрался.

- Правильно слышала, красавица. Вот, приехал родителей навестить.

- Жена, ребенок?

- Жена. А ребенков двое. Девочки. Вот так вот, мать.

- Горжусь! Настоящий отец-героин.

- А про тебя, радость моя, люди говорят - мужей меняешь как прокладки.

- Не верь, Олежек. Люди злы. Всего-то два раза замужем. И оба раза удачно.

- Много отцов - много детей?

- Отнюдь. Материнский инстинкт во мне еще дремлет.

- В отличие от основного.

- Что за гнусные инсинуации, молодой человек. Я возмущена.

- Ой, лапа моя, не прикидывайся бедной розовой овечкой. Уж мне ли не знать - сколько ты крови парням попортила. В тебя же все мальчишки были влюблены.

- Вьюнош, розовыми бывают только фламинго. Это раз. А на второе - вопрос: неужели такой большой и сильный мужчина все еще позволяет грызть себя детским обидам?

Бывший школьный товарищ немного растерялся, а затем, укрывшись неожиданно беззащитной, и потому такой искренней и очаровательной улыбкой, признался:

- Есть такая буква.

В повисшую неловкую молчаливую паузу успел родиться не один мент, прежде чем Олег продолжил:

- Врать не буду, да и сама знаешь - ты мне сильно нравилась. Представляешь - я тебе даже стихи написал.

- Правда?

- Правда. Вот видишь, в каких свиней ты превращаешь мужчин, Цирцея.

Девушка смотрела на крепкого, симпатичного, самоуверенного мужчину (как-то враз превратившегося в неловкого растерянного мальчишку) с загадочной спокойной улыбкой и затаенным в глубине искусно подкрашенных глаз удовольствием сытно отобедавшей львицы.

Пока Олег провожал столь плотоядную девушку до автобусной остановки, разговор плавно скользил по лицам и именам из прошлого, по работам, зарплатам и планам на отпуск (он даже неприлично коснулся погодной темы) и, отжив свой недолгий век, должен был умереть естественной смертью под аккомпанемент прощальных "пока, звони", но внезапно, когда уже автобус зло шипел воздухом открываемых дверей, а серый человеческий материал перетекал из грязного общественного транспорта на не менее грязный тротуар и обратно, Олег торопливо проговорил:

- Я буду в городе до понедельника. Позвони мне. Если хочешь.

С этими словами Олег суетливо сунул в ладошку девушки бледный картон визитки. На что девушка опять загадочно улыбнулась и помахала на прощание. В забрызганном окне отплывающего автобуса еще некоторое время мелькала машущая фигура мужчины, а затем его заслонили люди, дома, деревья.

***

- У тебя точно дома никого нет?

- Точно. Родаки на работе.

В сумрачной прихожей щелкнул выключатель, и неприлично голая лампочка осветила желтым светом две молоденькие фигурки: хорошенькую курносую девочку в школьной форме, решительно превращенной в самое радикальное мини, и крепенького паренька со встрепанными русыми волосами. В девочке только самый искушенный взгляд сумел бы вычленить некоторую робость, в остальном же держалась она с завидной самоуверенностью избалованных вниманием особ. Мальчик же чувствовал себя явно не по себе. Его голубые глаза суетливо бегали с предмета на предмет, за исключением главного предмета, который ему сейчас хотелось бы видеть больше всего - самой девочки, и веснушчатое личико покрывал тонкий, нежный румянец волнения.

- Проходи. Я сейчас.

Пока гостья с равнодушием разглядывала комнату, желтую медальку за победу на каких-то соревнованиях и большой постер футбольной команды, название которой ей ни о чем не говорило, мальчик прошел в ванную, закрылся на шпингалет и торопливо принялся расстегивать школьные брючки. Из которых он достал совсем не детских размеров толстенький, крепенький член и принялся его тщательно обмывать. Такие действия школьника навели бы и самого недалекого человека на мысль о том, что юноша явно на что-то надеется. И этот "самый недалекий человек" будет прав - школьник рассчитывал поебаться. То есть поебаться впервые в жизни. Теоретически он был готов к столь важному событию: вместе со школьными приятелями мальчик разглядывал мутноватые фотографии, на которых черно-белый мужчина ебал в разных позах черно-белую женщину в обильно волосатую пизду, прочитал сильно затертую брошюрку о строении женских половых органов и культуре семейных сексуальных отношений, и главное - много (очень много) и смачно обсуждал актуальную тему с чуть более искушенными пацанами. Впрочем, все пацаны рассказывали одно и тоже: как они лихо завалили телку, а затем по-молодецки вдули ей в пизду, что в этой части женского организма влажно, горячо и мягко, и что "это было охуительно хорошо" (иногда употреблялось выражение "просто заебись"). Мальчик много, часто и с удовольствием дрочил, обильно кончая юной горячей спермой. Временами даже обмакивал в нее палец и пробовал на вкус. Всё последнее время эякуляционной фантазией школьника была та самая курносая девочка, королева класса, которая сейчас со скучающим видом рассматривала его спортивные трофеи. Какой бы ни была прелюдия, финал секс-фантазии был одинаков: красотка медленно раздевалась догола, ложилась на его односпальную пружинную кровать и раздвигала ноги. Мальчик не очень отчетливо представлял, что было там, между ног, но обязательно в этот момент, закатывая глаза, учащенно дыша и яростно дергая член, забрызгивал всё вокруг спермой. Затем тело его обмякало, он всхлипывал, и иногда из уголка пухлых губ в ыкатывалась слюна.

Немаловажным фактором в самонадеянности желания молодого человека являлась некоторая доля избыточной доступности первой красавицы. Менее удачливые соперницы определили бы такую черту словом "блядство", мы же, по-прежнему проявляя снисхождение и гуманность, назовем это любопытством в игристом коктейле с легкомыслием. Мальчик точно знал, что красавица уже раздвигала ноги для кудрявого легкоатлета Игорька, наглого красавчика Сереги, белобрысого двоечника Вована и балующегося травкой дылды Шурика. И это всё обладатели хуёв и яиц только из его класса. Упоминали еще губастого Эрика из параллельного. А сколько было облагодетельствовано за пределами маленького школьного мирка, мальчик не знал и не хотел даже догадываться. Потому как (о боги, боги!) был влюблен в первую красавицу. И вот как раз сегодня красавица проявила благосклонность и, внимательно посмотрев мальчику в глаза и загадочно улыбнувшись, согласилась зайти к нему домой. "На минутку". Наспех обтершись, мальчик привел школьную форму в порядок и поспешил к негостеприимно покинутой однокласснице. Девочка сидела на его односпальной пружинной кровати. Вытянув стройные ножки, она улыбалась своей особенной загадочной улыбкой, которую каждый мог толковать, как ему было угодно - в меру своей испорченности или, напротив, в меру своей порядочности. Мальчик неловко приблизился и сел на край кровати. Он не знал, куда девать руки, они ему ужасно мешали. Так же ему ужасно мешали ступни ног и глаза. И вообще, он казался себе невыносимо неуместным рядом с этим непонятным, страшно притягательным существом и с удовольствием бы сжался в комочек и стал невидимым. Красавица повернула голову и посмотрела в глаза мальчика долгим, взвешивающим, измеряющим и отмеряющим взглядом. Но даже её юной легкомысленной головке было понятно, что так смотреть на влюблённого мальчика крайне немилосердно. Потому как, скажи она ему сейчас "умри", он умер бы мгновенно, и патологоанатом долго бы ломал голову над причиной скоропостижной смерти школьника. Но девушка сказала:

- Поцелуй меня, Олег.

И Олег (да, да, да! это был он) оказался спасен. Олег придвинулся и раскрытыми, влажными губами ткнулся в губы девушки. Она научила его. Научила, как сильно и нежно захватывать рот партнера, как скользить по губам кончиком языка, как сладострастно посасывать нижнюю губу и, разжимая языком сжатые зубы, проникать глубоко внутрь, достигая пугающей степени интимности. Он постигал, какое это наслаждение шарить с закрытыми глазами по телу девушки, натыкаясь на все её выпуклости, мягкости и округлости, и самому чувствовать прикосновение её рук к своим интимным местам, замирая от тревоги досрочно кончить в штаны.

Красный как (простите за банальность) пресловутый рак, Олег, не рискуя смотреть девушке в глаза, полез под юбку. Там он наткнулся на кусочек хлопчатобумажной ткани, под которым его пальцы и нащупали предмет мальчишеского вожделения. Пизду. Мальчик, сопя, долго, с наслаждением мял и ощупывал сочную мякоть больших половых губ и жестковатые волосики лобка. Но делал он это, видимо, неловко, и причинял красавице неудобство. Тогда она отстранилась, встала и: И дальше произошло то, что до сего дня было самой спермоносной мечтой Олега. Девушка стала неторопливо, явно не придавая значения торжественности момента, раздеваться. Она развязала бант на спине и сняла фартук, затем расстегнула молнию на боку и на спине и стянула платьице через голову. Далее девушка движением фокусника щелкнула руками сзади и, оставляя на нежном теле легкие врезавшиеся отпечатки, сняла лифчик. Такие же розоватые следы от резинки остались, когда она, наклонившись и умопомрачительно качнув грудью, стянула беленькие трусики. Затем первая красавица класса голая легла на односпальную пружинную кровать Олега и раздвинула согнутые в коленях ноги. Как и в своих мечтах, Олег не успел разглядеть, что там было у девушки между ног. Потому что стал торопливо, резкими движениями срывать с себя одежду. Пиджак, брюки, рубашка комком полетели на пол, и только торчащие спереди парусом семейные трусы с рисунком из разноцветных мячиков остались на месте. Олегу бы ло стыдно даже в такую минуту обнажить свой стоящий член. (Тот момент, когда Олег забыл запереть дверь в ванную, и внезапно вошедшая мать увидела его с торчащим, как палка, хуем был самым невыносимым воспоминанием за всю его недолгую жизнь.)

Мальчик встал на колени между обольстительно раздвинутых ног, а затем, уже не в силах совладать с возбуждением, опустился на девушку, подминая, ощупывая и тиская её юное, стройное тельце. Девушка была открыта, податлива навстречу всем его движениям и, очевидно, получала не меньшее удовольствие от столь тесного общения с пареньком. Она стянула с Олега трусы, и еще сильнее раздвинув ножки, обвила тело мальчика руками, лаская его плечи, спину и попку. Теперь, когда у нас с вами есть возможность рассмотреть Олега полностью обнаженного, можно с чистой совестью отметить полную необоснованность и даже вздорность предрассудков старшеклассника по поводу своего тела. Среднего роста, с хорошо и крепко сложенной фигурой, широкими плечами, весьма приличных размеров толстым членом правильной формы с крупной круглой головкой и оттопыренной как две спелые дыньки белой попкой, Олег, бесспорно, произвел бы приятное сексуальное впечатление на большое количество женщин самых разных возрастов. (Это открытие ему еще предстоит сделать в самом недалеком будущем.) А тем временем девушка, помогая развитию событий, направила максимально раздутый хуй парня в своё горячее, влажное, нежное. И хотя была она, как правильно догадывался влюбленный школьник, девушкой достаточно опытной, и в ее самое сокровенное место десятка два мальчиков засовывали свои молодые хуи самого разного калибра, но приятно натянувшиеся стенки влагалища и непередаваемо сладостное ощущение максимальной заполненности, приятно удивили гостью и заставили её сильнее прогнуться навстречу удовольствию. Ощущения же Олега можно было смело передать словами "охуительно приятно" и "просто заебись". Охуительно приятно было настолько, что мальчик не успел сделать и десяток качаний своей симпатичной попкой, как мощный оргазм взорвал его сознание, и парень влил в красавицу добрый стакан молодой, горячей, плодоносной спермы. (К счастью, красавица была девушкой предусмотрительной, и вовремя поставленная спираль позволяла ее дремлющему материнскому инстинкту спать дальше.)

Тело мальчика ослабло, он всхлипнул, и из уголка рта предательски выкатилась ниточка слюны. Уже в следующую минуту после полученного удовольствия Олегу опять стало стыдно. На этот раз стыдно оттого, что он так скоропостижно капитулировал перед самоуправством оргазма. Мальчик замер, почти не дыша. И девушка снова пришла на помощь и спасла его юное мужское самолюбие. Она запустила тонкие нежные пальчики в русые мальчишеские волосы, повернула к себе его лицо и поцеловала долгим, почти материнским, поцелуем. И у Олега возникло и разлилось теплом в душе чувство, что всё хорошо. Всё просто охуительно хорошо. Что мир устроен, наверное, не так уж и бестолково, что жизнь вокруг наделена скрытым, но обязательно добрым смыслом, что впереди у него много-много дней, наполненных молодой красивой радостью, что всё правильно, разумно и просто заебись. Он лежал и смотрел на расслабленное обнаженное тело своей юной любовницы, на её небольшую нежную грудь с розовыми набухшими сосочками, на холмик лобка под влажными волосиками, на очаровательное, милое личико и приоткрытые слегка улыбающиеся губы красавицы. Мальчику неимоверно захотелось сказать: "Я люблю тебя, Оля". Но ему тут же стало неловко от своей сентиментальности, в голове мелькнули ухмыляющиеся лица Игорька, Сереги, Вована, Шурика, размыто-расплывчатые лица неясных парней, и он ничего не сказал. Вместо этого Олег, чувствуя наполняющее сознание непередаваемым удовольствием набухание хуя горячей, пульсирующей кровью, навалился на девушку. Она ждала этого и снова помогла найти дорогу его крепкой плоти. Олег с наслаждением погрузил хуй в горячую, сырую пизду, и уже не торопясь, размеренно и улавливая массу новых приятных ощущений, стал ебать первую красавицу класса. Второй раз всегда дольше. Но в шестнадцать лет "дольше" понятие условное. И оргазм мальчика был снова ярок и сладостен. Потом они по очереди сходили подмыться, полежали, поговорили о том, что "это" было здорово, поболтали о предстоящих каникулах, посмеялись над дурацким париком ботанички Козы Петровны, а затем Олег выебал девушку в третий раз. Этот третий раз принес ему чувство огромного мужского самодовольства и невероятной собственной крутизны.

Теперь Олег провожал девушку после уроков, они еще несколько раз бурно и радостно ебались на его односпальной пружинной кровати, пока родители были на работе, гуляли по грязным весенним улицам теплыми вечерами. Однажды он познакомил её с родителями и старшим братом. Отцу девочка очень понравилась, он сказал, что она милая и скромная. Материнское женское чутьё сработало без сбоев, и мать молча скептически поджала губы. Брат-старшекурсник одобрительно хмыкнул: "Классная девчонка". Если допустить, что в мире все-таки существует абсолютное и такое нелогичное счастье, то в этом небольшом провинциальном городке, под теплыми весенними звездами, среди нахмуренных, суетливых людей, Олег был его полновластным обладателем. Мальчик носил в себе светящееся, яркое и порой болезненно сильное чувство счастья с наивной самоуверенностью молодого, здорового и сильного организма, почитающего все доставшиеся ему земные блага вещью само собой разумеющейся. В этом месте повествования более умудренный жизнью читатель вправе ожидать коварное "но". И этому коварному союзу здесь самое место. Однажды, вернувшись с тренировки, Олег с радостью увидел в тесной прихожей знакомые туфли. С небольшой пряжкой в виде бантика, с вытянутым острым носочком. Видимо Оля зашла немного раньше и решила подождать его. Мальчик, ощущая себя новогодним подарком, на цыпочках подошел к приоткрытой двери свой комнаты и заглянул внутрь. Оля лежала голая на его односпальной пружинной кровати, широко раздвинув согнутые ножки. А на ней лежал его брат-старшекурсник. И не просто лежал. Нет, приспустив до колен трусы, он размашисто ебал школьную красавицу. Олегу было очень хорошо видно и то, как крепкая, налитая, словно две спелые дыньки, попка брата энергично ходит вверх-вниз, и как его большой, толстый хуй сладострастно погружается в пизду девушки, и какой блаженностью трепещет лицо самой девушки. Потерявшийся во времени и пространстве, Олег заворожено смотрел на милое лицо Оли, лежавшей с закрытыми от удовольствия глазами. Он ни о чем не думал, его не одолевали никакие эмоции.

Мальчик просто стоял и смотрел, как брат ебёт девушку. Внезапно глаза красавицы открылись, и она посмотрела на Олега неожиданно спокойным взглядом. На хорошеньком личике не отразилось никаких чувств. Только на секунду выглянула ее такая особенная, загадочная улыбка. Мальчик молча повернулся и, тихо одевшись, вышел.

***

Автобус, надсадно ухнув колесом в огромную грязную лужу, повез человеческую массу горожан дальше. Миловидная девушка озабоченно взглянула на часы, благоразумно посмотрела налево-направо и, очаровательно переставляя ножки, затянутые в лакированные, на высоком каблучке сапоги, поспешила на другую сторону дороги. По пути, элегантно маневрируя между грязными заводями, она вспомнила про бледный кусочек картона, который всё еще держала в руке. Мельком скользнув взглядом по выпуклым цифрам телефонного номера, девушка загадочно улыбнулась и выбросила визитку.

Потемневшие ветви тополей, орущие воробьи, расстегнутые куртки и как-то сразу помолодевшие и подобревшие лица прохожих, свежий ветерок, гоняющий по отчаянно-голубому небу ленивые облака - всё не просто говорило, а радостно пело о том, что в город наконец-то пришла настоящая весна.

А значит, впереди всё будет хорошо.