Мои "университеты"

Когда мне было 14, 5 лет, к нам погостить приехал родной брат моего отца, он поздний ребенок в семье и потому разница в возрасте с ним у меня была не такая уж и большая, лишь на десяток лет старше меня. Мы с ним подружились и быстро перешли на ты. Спать положили его в мою комнату. Видеть, когда он раздевался, было для меня большое удовольствие. Сквозь его плавки был виден бугорок члена, сзади красиво смотрелись ягодицы. Я не отводил глаз, когда он раздевался, сменил просторные трусы на узкие плавки и при нём старался повернуться к нему своим стоячим членом, пусть даже и в плавках. Лежа в постелях, мы разговаривали на самые разные темы, а я всё переводил на тему секса. На третий день вечером попросил разрешения прилечь к нему и поговорить на очень откровенную тему. Вроде для своего будущего интересовался как там, в армии — правда ли что есть дедовщина и вообще неуставные отношения. И как удается обходиться без девушек. Он понял, куда я клоню, да и мои взгляды, похоже, ему что-то подсказали. И он пояснил, что он, как и многие ребята в армии дрочили, кто на письма от девушек, кто на их фотки. А были командиры, которые просто приглашали смазливых ребят подрочить вместе или «ещё кое-что». Я был так возбужден от близкого присутствия и доверия старшего друга, что спросил:

— А ты тоже дрочил с командиром, и было ли у тебя с командиром «ещё кое-что»?

Он сказал, что дрочили вместе и было «кое-что», и по голосу я почувствовал, что надо начинать или сейчас, или никогда, и, как будто шутя, прижался передом к нему. Нечего и говорить, что и у меня, и у него члены стояли, он ничего не говоря, начал поглаживать мои ягодицы, прижал меня всего к себе. От перевозбуждения я не выдержал, и кончил в плавки, потершись об меня, через миг кончил и он. Поглаживая меня, попросил дать тряпку или платок, чтоб вытереть сперму. Мы тихонько привстали с постели и, приспустив плавки, он в темноте обтёр меня и себя своими носками (утром он их сам постирал). Потом в постели он расспрашивал меня как часто я дрочу, как я начал дрочить, рассказал и о своем опыте онанизма. При этом наши руки были на членах друг друга. Мы дрочили друг другу, гладили, ласкали один одного. Он лёг сверху меня, так что мой 13-сантиетровый и его столбик (примерно 16—17 см) тёрлись, я обхватил его ягодицы, а он захватил мой рот в поцелуях. Я очень хотел доставить ему приятное, сомкнул свои ноги и сказал, что б он вставил его член между моих ног. Он начал двигаться и через некоторое время еле успел приподняться, чтоб спустить сперму на мой живот, а не на простынь. Назавтра была суббота, у родителей были выходные, все были дома, а я едва дождался вечера, чтоб остаться вдвоем. И всё повторилось. Я был готов подставить свою попку или дать в рот, но он категорически запретил, и думать об этом. Мы снова кончили дважды. А назавтра он уехал. Перед отъездом незаметно от родителей купил и дал мне десятка три разных презервативов и посоветовал «тренироваться с ними».

Через пять лет, я был в его городе, он был уже женат, на ответственной работе и мне и в голову не пришло напомнить ему или повторить прошлое. А на воспоминания о том его визите я дрочил и кончал много раз.

Учиться в техникум меня определили родители довольно далеко от дома. Так что приезжал я не чаще раза в 3—4 месяца, потому иногда проведывали родители. Жил я на квартире, хозяйка сдавала комнату с двуспальной кроватью. Когда приезжали родители, приходилось спать вместе с кем-то из них в одной постели. Надо сказать, что за время учебы я окончательно сформировался фигурой и уже не раз ловил на себе непростые взгляды взрослых мужчин. Как-то на третьем курсе приехал отец. Легли спать. Ночью я почувствовал какое-то давление в области члена. По перемене дыхания отец заметил, что я проснулся, но даже не пошевелился. Причиной давления была согнутая в колене нога моего отца, лежащая прямо на моём члене. Минут через пять моё ровное дыхание убедило его, что я опять заснул, и я почувствовал ритмичное надавливание коленом по члену. Я услышал звук от резинки его трусов, наверное, он не мог себя сдержать. Как говорят, я весь обратился в слух. Доносящееся трение его руки могли быть только когда дрочат член. Так продолжалось минут пять-семь. Мне хотелось уже протянуть руку к его члену и будь, что будет. Но вот он прикоснулся ко мне боком, и я почувствовал его возбуждённый член и тут уже не смог притворяться — мой писун разрядился спермой. Отец замер. Моё сердце стучало, и готово было разорваться и от оргазма, и оттого, что член моего отца вызвал оргазм. Я и он лежали не пошевельнувшись. Но запах моей спермы заставил меня подняться и пойти в ванную подмыться. Когда вернулся, отец спросил:

— Ты чего поднимался?

Я ответил, что захотел в туалет. Этим и ограничились.

Еще один радостный момент от близкого присутствия мужчины был на четвёртом курсе техникума. С севера приехал внук квартирной хозяйки, парень 14 лет, родители его решали вопрос с переездом, а он пока должен был жить у бабушки. Развитой паренёк почти отвык от своего города, так что мне пришлось по просьбе хозяйки водить его туда-сюда. Мне нравилось общение с ним, а он не имел старшего друга, который бы уважал его. Для меня в тот момент важны были его внешние данные, а они были таковы, что когда я ходил в баню (так как воду стали подавать в частный сектор по графику), первая (а иногда и вторая) моя дрочка в кабинке была на этого паренька. Я уже не раз покупал презервативы и кончал в них, иногда на карандаш наматывал марлю, одевал сверху презерватив, и всё это шло в попку. Оргазмы видно шли мне на пользу, но хотелось привлечь этого паренька. Но как? И что делать, если проболтается бабке или родным? Выручил случай. Воды почти не было, и бабка сама предложила ему пойти со мной в баню. Девушек домой я не приводил, так что ничему плохому я по её представлению внука не научу. В бане, когда мы оказались в одной кабинке, он от стеснения не стал снимать трусы и купался в них. Я ловил не один раз его задержавшийся взгляд на моем писуне, покрывавшей его волосне, но я считал, что это был просто интерес мальчишки к 20-летнему парню. Его морковка спокойно лежала в мокрых плавках. Меня начало разводить. Незаметно отвернувшись, я начал мять свой писун и он на его глазах стал увеличиваться в размерах, пока не принял вертикального положения. Головка начала выглядывать из-под оттянувшейся плоти. Я помог ей рукой — перед глазами парня открылась вся голая головка. Он не отводил глаз. И его бугорок стал тоже расти. Я решил помочь ему:

— Чего стесняешься и не снимешь плавки, ведь я тебя не стесняюсь.

Уговорил. Он с готовностью снял их и, можно сказать, горделиво выставил свой стоящий членик. Золотистые волосики обрамляли его. Залупа скрывала головку. А он уже спрашивал, почему у меня такой, а у него по внешнему виду совсем другой. Оказывается, он и не знал, что залупа может отводиться. Я в шутку объяснил, что надо раздрачивать, и не меньше чем раз в день, а то так и останется и может не быть детей. Довод оказался убедительным, тем более что мне было уже невмоготу, и моя правая рука начала делать «вперед-назад». Ему не оставалось ничего другого, как начать делать то же самое. Мы улыбались друг другу, а я продолжил:

— Хочешь потрогать мой член?

Просить было не надо, он протянул руку и начал сначала одной, а потом и двумя своими руками гонять мне шкурку. Я видел, что опыта дрочки у него немного и навыки самые простые. Пришлось ему помочь, начал показывать и рассказывать, но уже на его члене. Он кончил довольно быстро, как я начал ему дрочить. Чтоб кончить самому, мне пришлось прижать его к себе и потереться членом об его животик головкой члена. Сперма из отверстия головки сильными толчками брызнула почти до его шеи. Я начал её растирать по его телу. А он снова не хотел отвести руки от моего члена. Я всё ж решил дать ему и себе передохнуть и начал мыть ему спину, потом он мыл мне, потом снова он мял не очень то ...  упавший мой писун. Я во всю разминал его членик и не успевал отвечать на вопросы о сексе, о дрочке, о сперме. Потом он спросил:

— А зачем сосут?

— На первый раз достаточно, — ответил я.

Пусть пацан задумается, ему и так много, повернул его спиной к себе, свой член поставил между его ног, так что он выглянул у него спереди и он начал дрочить ту часть, что выглядывала у него рядом с его пиписькой. Мои руки начали дрочить ему, то левой, то правой. Я начал кончать, когда он начал содрогаться. На этот раз он подставил руку, и почти вся моя малофья попала ему в ладонь. Он поднес к губам и понюхал, потом попробовал на вкус, и сказал, что она другая на вкус чем его. Я сказал, что следующий раз попробую его сперму. А тогда я подмыл свой член и ему, оделись и ушли.

После окончания техникума нужно было искать работу. В нашем небольшом городке и так мало достойных рабочих мест, а по моей специальности тем более. На семейном совете было решено: надо устраивать жизнь (не половую) в крупном городе. Были выбраны Днепропетровск или Харьков. Харьков почему-то оказался предпочтительнее. Тут был технический вуз с громким названием. Я поступил практически без подготовки. Поселился в общежитии. Трах за стенками ребят с девушками только подталкивал меня к ежедневной мастурбации. Этот вечерний ритуал надо было совершать незаметно от соседа, хотя скрип кровати выдавал и его. Спускал в чистый носок, причем помногу раз, стирал, когда совсем становился накрахмаленный. Но оба хотели выглядеть натуралами. Перемены наступили к началу второго семестра первого курса. Начался ремонт нашего жилого блока, и многих начали расселять и даже в другие, более отдаленные общаги. Хорошие отношения с комендантом дали шанс остаться в этом блоке, и она подселила меня к старшекурснику.

Март 2002 стал новой точкой отсчета моей жизни и воспитания. Первые две недели он и я присматривались друг к другу. Он старше меня, серьезнее, накачаннее, спортивный такой парень. Девушки не было (???). У меня тем более (!!!). Вечернее упражнение моему члену я иногда совершал на моего соседа. Может мой сдавленный тихий вздох, когда я кончал в носок, или его отсутствие стеснения, когда он переодевался (при мне менял плавки) или что ещё заставило присмотреться нас друг к другу. Мне было несложно выполнять его небольшие поручения по приобретению продуктов. Наши беседы за совместным ужином, общие темы для разговоров — все располагало к откровенности. И как-то вечером без всякой подготовки, перед тем как лечь спать он приспускает брюки и прямо спрашивает меня:

— А ты часто дрочишь?

Как быть — признаться как есть или сказать: «Нет, что ты, я этим не занимаюсь, это только дураки и пидоры дрочат». А что если никогда больше такого шанса не будет — тем более что у него стоит не понарошку и поглаживает он свой член рукой не во сне! Я весь дрожал от такого — надо быстро принять решение — или сейчас, или никогда:

— Дрочу, а что? — ответил я.

А он мне:

— Давай вместе подрочим!

Всё, класс! Теперь всё можно. Ответом была его рука, лезшая ко мне сквозь молнию брюк, сквозь плавки к моему члену. Другой рукой он взял мою руку и потянул к своему стояку. И это было вечером перед сном в закрытой изнутри комнате, где два парня, почти раздетые в полутьме настольной лампы, где кровати в метре напротив друг друга и обоим хочется (!!!) и обоим можется (!!!). Щупать член через плавки неудобно — сами знаете. Тем более что там стоячий член, а не что-нибудь ещё. Я, разгоряченный, первый оттягиваю его резинку плавок, а он спускает с меня брюки. Он сидит на своей постели, я стою перед ним, обнажается мой стояк, брюки с моими плавками болтаются внизу. Моя рука стягивает его плавки. Он притягивает меня за пояс и попку к себе, я почти сижу у него на коленях. Члены почти касаются. Наши руки дрочат друг другу — дрочим одинаково обхватив кулаком чуть ниже отвернувшейся залупы. Смотрим, друг другу в глаза, там — желание и бесстыдство, и совсем не страшно, что мы подумаем завтра. Сегодня хочется расслабиться, сегодня мы не боимся один другого, сегодня наши руки в одном ритме. Невольно прикидываем размеры членов мой меньше и тоньше, у него заметно другая форма головки дольки более тупые. Не успеваю сообразить, а его рука уже тянется и разминает мои ягодицы, а я прижимаю его голову (не головку) к себе, он не сопротивляется, каждый отдаёт себя во власть другого. А он поднимает голову и целует меня — один из моих первых поцелуев — когда вкус слюны и языка не замечаешь, замечаешь только страсть губ и отзываешься на неё. А его рука продолжает мять ягодицы. Приближается к анусу (хорошо, что я после душа).

— Ого, — думаю, когда его пальчик робко стучится в мою дырочку.

Но он и сам понимает — ещё рано, а головки всё ближе, ближе, а ритм всё быстрее, быстрее. Обоим охота увидеть, кто как спускает. Снова целуемся. Снова его язык у меня во рту. Снова касаемся головками, он обхватывает сразу два члена вот это кайф какая разница, что будет потом.

Сейчас спускаююююююююююююююююю. Он тожееееееееееееееееееееееееееееееееееееее. Сперма на волосне другу у друга. На животе. Ещё толчки. Ещё. Всё! УХ!!! Оба вспотели. Молчим. Я сажусь рядом на постели, обнимаю его за плечо. Он меня за пояс. Улыбаемся. Довольные. Что ещё надо. Предлагает раздеться.

— Совсем, что ли?

Он уже сбрасывает с себя всё. Сперма там же. Я тоже раздеваюсь догола. Он ложится и предлагает место рядом. Постель маловата. Тем лучше. Если потереться животами, то сперма смешивается, члены расслабленные болтаются. Пока болтаются. Накрываемся одеялом. Руки изучают друг друга. Ласки. Поцелуи. Тихонько начинаем расспрашивать кто, когда, с кем, как, где начал дрочить, сколько кончал. За полчаса пробегает вся жизнь, а оказывается все пацаны одинаковые. У него-то опыта ого-го, его родной дядя совратил в 15 лет, сношал в очко. Очко у него разработанное, он знает про мужской секс не понаслышке. Спрашиваю:

— Ты голубой?

А он:

— А ты?

Оба молчим — только что дали ответ, что мы оба мужчины, и можем любить другого мужчину. А как это называется, пусть думают те, кто не может так любить. Пусть думают те, кто трахает девок за стенкой, а наутро забывает, как звали ту самую девочку, у которой он был первый. Будто угадав мои мысли, спрашивает:

— А у тебя кто был?

Отвечаю:

— Нет.

Это почти, правда. И спрашиваю:

— Как тебя любил (не ебал, а именно любил) твой дядя?

Слушаю. Да, это похоже на любовь. А может и была бы большая любовь, если бы не пришлось таиться, прятаться, дяде ломать жизнь себе и ещё одной девушке неудачным браком, только что б доказать всем (кто эти — все!?), что он «нормальный». Запах спермы слышен обоим. Встаю. Чайник в комнате. Смачиваю край полотенца, начинаю вытирать его живот, член и свой тоже. Снова ложусь к нему. Снова ласки. Спрашивает:

— Ты куда спускал, когда дрочил в постели вечером?

Оказывается, он по дыханию всё слышал, даже резинку от трусов моих слышал. А я то думал не слышит. Встаю — показываю носок. Он пропах спермой. Подносит к носу — вдыхает запах и говорит:

— А я проверял следов на простыне не было, думал, что, как и я в плавки.

Вот так, учту на будущее. Ложиться на меня. Делает сексуальные движения тазом, бедрами, членом, попадает иногда мне в анус. Но без цели. Я ногами обхватываю за пояс. Нет, его столбик по-прежнему трётся о мой. Так и играемся. Он то в анус, то о член. Я поддрачиваю ему. Он — мне. Гладим друг другу грудь, он обхватывает меня за ягодицы, то разводит, то сводит. Целуемся.

— Дядя научил, — думаю.

Беру за пояс, переворачиваю. О, как здорово. Теперь я уже прицеливаюсь к нему в очко. Может и даст как-нибудь туда войти. Очень бы хотелось — говорю вслух:

— Дашь?

Одним словом всё сказано, и обоим понятно, что дашь. Он:

— Дам, но не сегодня.

Объясняет почему. Говорит:

— Я же тебя хочу выебать.

От представления как это всё происходит и произойдет — да он же согласился!!! — мой мальчик стреляет ему на живот. Его малыш стреляет туда же. Падаю на него. Сердца бьются в унисон. Так пишут, а у нас сейчас бьются. А члены мокрые от спермы. Берёт рукой и размазывает по животу, подносит руку к своему рту, лижет, к моему рту, лижу тоже и не поймешь чья. Вроде моя, вроде и не только моя. Глаза светятся в темноте. Так бывает. Что-то будет завтра? А пока снова обтираю его. Спим без трусов. Теперь можно не стесняться.